Форум » Авторы Клуба » "Аромагия" Luide » Ответить
"Аромагия" Luide
Luide: Автор: Luide Название: "Аромагия" Жанр: роман - детектив, фентези. В романе использованы современные сведения об ароматерапии. Автор благодарит администрацию любимого форума "Арома-Вита" http://aroma-vita.com.ua/forum/index.php?act=idx, а также форума "Академия Чудес" http://forum.academy-miracles.ru/index.php за любезное разрешение использовать материалы об ароматерапии.
ДюймОлечка: Luide Как вы сурово разобрались в первой истории:) А вообще так как не терплю вмешивание в жизнь семьи родственников - то не могу ни разу одобрить и Ингольва, который это позволяет, хотя вероятно традиции немного другие в описываемом романе
Marusia: Luide пишет: Marusia а как вы догадались, что Мирру ждет нагоняй от мужа? Так в конце 1-й главы так и написано Словом, опасного безумца ждала лечебница, убитых девушек – достойное погребение, Утера – доктор, инспектора – похвала начальства, а меня – вероятный нагоняй от драгоценного супруга и допрос в ИСА. Luide пишет: Все вроде бы хорошо: дом, сын, муж, любимая работа... Но чего-то, важного и необыкновенного, уже никогда не случится. Жизнь так и будет катиться по наезженной колее, оставив далеко позади упущенные возможности и заброшенные мечты. И ничего не изменить. Такой типичный кризис среднего возраста, усугубленный расставанием с сыном и Luide пишет: Воображение услужливо предложило скипидар Luide пишет: в руках у мужа спицы, а свекор орудует крючком. В Хельхейме вяжут все, от мала до велика Вспомнился шведский король из старого советского фильма "Посол Советского Союза", которому Юлия Борисова (аки Александра Коллонтай) делает комплимент по поводу отсутствия узелков на обратной стороне его вышивок. А вообще, такая уМирротворяющая должна быть картина, ан нет!!! Luide пишет: Интересная реакция на Ингольва, вы первая, кому он понравился А Мирра у меня дама опытная и довольно циничная Понимаю, что нам еще предстоит узнать некоторые семейные тайны , и все же хочется думать, что положительный потенциал отношений Мирры с мужем себя еще не исчерпал. Присоединяюсь к Хельге в её симпатиях к Ингольву.
Luide: Хелга пишет: Он симпатичен мне своей естественностью Да уж, жизненный типаж ДюймОлечка пишет: Как вы сурово разобрались в первой истории Это еще не сурово! Marusia пишет: Так в конце 1-й главы так и написано Ой, сама написала и забыла... Вспомнился шведский король из старого советского фильма "Посол Советского Союза" В данном случае меня вдохновили исландские традиции. Там действительно вяжут все. Присоединяюсь к Хельге в её симпатиях к Ингольву. Дождитесь четвертой главы...
Luide: После ее визита не работалось: разболелась голова, глупые воспоминания не давали сосредоточиться, а хрупкие склянки норовили выскользнуть из рук. Сняв передник и отставив в сторону драгоценные хельские пузырьки (выточенные изо льда и зачарованные, они прекрасно сохраняли содержимое), я взглянула на часы и с огорчением убедилась, что до обеда еще больше часа. Все-таки бывают моменты, когда даже самое любимое дело не вызывает должного энтузиазма. Решив немного побездельничать, я достала из шкафа новый роман, поудобнее устроилась в кресле у торшера и погрузилась в чтение. Все эти пылкие признания и головокружительные побеги, жаркие сцены и удивительные совпадения, должно быть, приводили в экстаз чувствительных барышень, восполняя недостаток подобной сентиментальной чуши в реальной жизни. Подобные шедевры всегда меня развлекали: живописание любовных страданий и детективные перипетии зачастую были столь нелепы, что заставляли хохотать от души. Надо думать, я была бы безжалостным критиком, но, на счастье авторов, сия стезя меня не привлекала... На следующий день доставили записку от госпожи Мундисы, в которой она извещала, что ждет меня завтра к ужину... То утро я провела у портнихи, потом ненадолго заглянула в шляпный магазин. Устроила себе выходной и нисколько об этом не жалела. После обеда я отправилась на крышу, в теплицу, и тихонько наслаждалась бездельем и ласковым шелестом листьев. В Ингойе почти все дома украшены подвесными садами, которые снабжают местных жителей всевозможными овощами и фруктами, вплоть до бананов и апельсинов. Дремлющие в глубине острова вулканы подогревают воду подземных источников, которой вполне достаточно для обогрева всего города. Владения Палла, садовника, радовали глаз буйством красок и благодатной зеленью листвы, пьянящей свежестью воздуха и благословенной тишиной. Тихоня Палл принес поднос с фруктами и исчез в своей каморке, оставив меня в одиночестве... Впервые за долгое время я дышала легко, наслаждаясь шелестом листвы, мягким светом и облаком ароматов. Как будто снова оказалась в родном Мидгарде, в бабушкиной оранжерее, и не было всех этих лет... Впрочем, тогда не родился бы Валериан... Послышался торопливый звон каблучков на лестнице, и спустя несколько мгновений показалась Уннер. - К вам инспектор Сольбранд, госпожа, - присела в книксене горничная, пытаясь отдышаться. – Изволите принять? - Разумеется! Проводи инспектора в янтарную гостиную, я сейчас спущусь. Уннер отправилась выполнять указание, и я, вздохнув, отряхнула платье и пошла следом. Янтарная гостиная - моя любимая комната. В преобладании теплых молочно-желтых, персиковых, имбирных, шафранных оттенков так уютно и радостно, кажется, что солнечный свет врывается через распахнутые ставни. Оранжевый и желтый подслащивают жизнь, согревают уставшее тело и душу... Инспектор в своем черном одеянии смотрелся на этом фоне, словно чернильная клякса. - Здравствуйте, господин Сольбранд, - улыбнулась я, протягивая руку. Однако инспектор будто не заметил этого жеста, даже не улыбнулся в ответ. Сжал челюсти так, что на скулах вспухли желваки, и лицо еще сильнее заострилось. Казалось, вот сейчас он бросится вперед, чтобы рвать и крушить... От него несло яростью – жгучим запахом хрена. Признаюсь, в первый момент я растерялась, столкнувшись со столь неожиданной агрессией. - Инспектор, надеюсь, вы позавтракали? Потому что уверяю вас – я не съедобна! – натужно пошутила я, спокойно глядя прямо в желто-карие глаза. Неважно, что говорить – главное, продемонстрировать, что нисколько не испугана напором. В нас слишком много животных инстинктов, и уступчивость вызывает желание преследовать и нападать, хладнокровие же, напротив, отпугивает. – Выпейте и успокойтесь! Я отворила дверцу буфета и плеснула в стакан настойки. Коньяком назвать ее можно с большой натяжкой, хотя основой действительно послужил этот благородный напиток. Мой благоверный к ней пристрастился, не подозревая, что она сдобрена изрядной порцией душицы, кориандра и бергамота. Помимо пряно-терпкого аромата травы придавали неповторимый вкус и целебное действие: улучшали пищеварение и успокаивали вспыльчивых и нервных. Пожалуй, единственное, что несколько примиряло Ингольва с моей профессией - это эксперименты с алкоголем. Меня это тоже вполне устраивало. Едва ли он стал бы пить травяной чай или нюхать эфирные масла, а вот вкусную «отраву» потреблял безропотно, даже с видимым удовольствием. Господин Сольбранд одним глотком опустошил стакан, после чего попытался было перейти к причине своего визита, но я не позволила. Дожидаясь, пока лекарство подействует, стала болтать о всяких пустяках, не давая гостю даже слово вставить. Разумеется, инспектор пропускал мимо ушей весь этот женский треп, но мерное журчание голоса и банальности успокаивали не хуже ударной дозы валерианы. Наконец его сжатые кулаки расслабились, а на губах обозначилась улыбка. От него повеяло дружелюбием - прозрачно-свежей кислинкой чая с лимоном и медом. - Еще коньяку? – предложила я, с облегчением переводя дух. Нести чушь с непривычки так же утомительно, как делать математические расчеты. - Нет, голубушка, - отказался он, склонив голову к плечу и отчего-то хитро глядя на меня. – Очень интересная настоечка. Любопытно, что туда добавили? Вижу, вы окончательно заделались отравительницей! Он улыбался, но взгляд был по-прежнему цепкий. - Отравительницей? – переспросила я, поднимая брови. – Уверяю вас, инспектор, если вы сейчас забьетесь в корчах, то отравила вас не я, а ваше собственное начальство! Господин Сольбранд рассмеялся. Его действительно обожали подчиненные, но терпеть не могли вышестоящие. Как и везде, руководство ИСА не любило чрезмерно деятельных и въедливых работников, способных доставить беспокойство. - Именно, отравительницей, - повторил он неожиданно серьезно, - инспектор Берси настаивает на вашем аресте, голубушка, как сообщницы. От неожиданности я задохнулась. Вновь обретя способность дышать, внимательно посмотрела на своего давнего друга и убедилась, что он серьезен, как никогда. Гнев его унялся, но раздражение, недоумение, неверие пробивались сквозь наносное спокойствие. Как будто в нос шибали только что приготовленные духи, еще не успевшие настояться, беспорядочная смесь противоборствующих ароматов. Кстати, благовония непременно следует выдержать, как хорошее вино, только тогда они раскроются по-настоящему. Тем временем инспектор, видимо, удовлетворившись моим непритворным смятением, откинулся в кресле. - Господин Сольбранд! – строго вымолвила я со всем достоинством, на которое была способна. Поправив на груди янтарные бусы, я чинно сложила руки на зеленой шерстяной юбке и потребовала: - Прекратите, наконец, говорить загадками! Что случилось? - Случилось? – он извлек из кармана потертую трубку и принялся священнодействовать над ней, даже не спросив разрешения. Я слегка поморщилась – ведь инспектор прекрасно знал, что табачный дым отбивает чутье! - и с упавшим сердцем поняла, что он делал это намеренно. Отчего-то мой давний друг не хотел, чтобы его эмоции можно было унюхать, и от этого стало не по себе, тревожно и зябко. С удовольствием затянувшись, он выдохнул густой дым, делая вид, что не заметил, как я демонстративно пересела подальше, и продолжил размеренно: - А случилось вот что, голубушка. Некий господин Холлдор отравлен, по счастью, не насмерть, но состояние его внушает опасения. Кухарка и домоправительница в один голос твердят, что видели, как женушка подсыпала ему в кофе некий подозрительный порошок. Видимо, надеялась, что его смерть спишут на холеру – симптомы схожи – да вот доктор Торольв что-то заподозрил, послал за полицией и сделал какую-то там мудреную пробу. А после уверенно заявил, дескать, никакая это не холера, а самое что ни на есть типичное отравление мышьяком. Так вот, голубушка, инспектор Берси всех допросил и заарестовал дамочку. У нее и мотив обнаружился как на подбор: судачат, что супруги ругались из-за какой-то его интрижки, а она кричала, дескать, ни за что не даст ему уйти! Вот и попала бедолажная госпожа Мундиса как кур в щи... - Мундиса?! – вздрогнув, воскликнула я. До того я слушала инспектора внимательно, но несколько отстраненно, принимая его рассказ за очередную побасенку. - Вы ее знаете? – напружинившись, он подался вперед, позабыв о трубке. – Вы давали ей что-нибудь? - Разумеется! – кивнула я, пытаясь слегка успокоиться. Чтобы это пустоголовое невинное дитя безжалостно отравило любимого мужа, пусть даже из ревности... Нет, в голове не укладывалось. – Не верю! – произнесла я решительно. – Я не верю, что госпожа Мундиса могла это сделать. - Слуги болтают, что она сыпала мужу что-то в еду, - терпеливо напомнил инспектор, все так же внимательно следя за мной. – А она не признается, что именно, только пролепетала, мол, у вас взяла. Вот Берси и сделал стойку. Он ведь вас, голубушка, недолюбливает еще с тех пор, как вы выходили его тещу... Я через силу улыбнулась, вспоминая ту давнишнюю историю. Теща инспектору Берси и впрямь досталась сварливая настолько, что ее охотно огрели бы по голове не только родственники, но и соседи. Надо думать, немало молитв милосердным асам и Хель вознеслось к небесам, когда она сильно простудилась - только не за здравие, а за упокой. Мое вмешательство позволило старушке дальше терроризировать близких, за что, если верить господину Сольбранду, некоторые меня люто возненавидели. - Так что вы ей дали, голубушка? - Не могу сказать! – мгновение поколебавшись, отрезала я. Назвать истинную причину визита госпожи Мундисы без ее разрешения означало подорвать доверие ко мне. А подобные вещи очень быстро становятся известны! - На дознании вам придется все рассказать, - заметил инспектор. - Что же, тогда и посмотрим. - Вы понимаете, насколько подозрительно это выглядит, голубушка? – поинтересовался он серьезно. Я впилась пальцами в подлокотники кресла. - Постойте, неужели вы всерьез заподозрили, что я продаю яды и учу ими пользоваться?! - Голубушка, - инспектор не отвел взгляда, и вдруг показалось, что в его глазах светилось сочувствие, - у всякого наличествует своя ветвь омелы ... - Да? Очень любопытно, - холодно произнесла я, вставая. – И какое же больное место у меня, по-вашему? - Говорят, у госпожи Мундисы муж погуливает... – задумчиво произнес он, сложив пальцы «домиком». - И?.. - Простите меня, голубушка, но то же поговаривают и о вашем... У меня попросту не было слов. Надо думать, леденцы сочли, что я совсем помешалась от ревности и вознамерилась отравить всех неверных мужей окрест?! Боюсь, в таком случае Ингойя опустела бы почти наполовину. - Инспектор, - я мило улыбнулась и гордо подняла подбородок (понимая, что бездарно подражаю бабушке), - во-первых, мои отношения с мужем – это не ваше дело. А во-вторых, если бы мне впрямь пришла в голову такая странная фантазия, уверяю вас, я бы выбрала такой яд, о котором дорогой доктор Торольв даже не подозревает. А если вы всерьез заподозрили, что я могла кого-то отравить... Что же, тогда я вас больше не задерживаю. И надеюсь, в следующий раз у вас будет ордер, потому что без него вас даже на порог не пустят! Я выдохлась и замолчала, тяжело дыша. В клубах табачного дыма и слабом свете комната казалась нереальной, привычные запахи тонули в этом едком дыму, заставляя чувствовать себя почти слепой. - Ну-ну... – протянул господин Сольбранд неодобрительно. Он встал, прошествовал к выходу, взялся за ручку двери и обернулся: - Не злитесь, голубушка. Инспектор Берси требует от начальника полиции, чтобы вас сейчас же арестовали, а того пока удерживает опасение скандала и авторитет вашего мужа. К слову, мне запретили вам об этом рассказывать... И еще. Господин Гюннар бежал из-под стражи, и я более чем уверен, что его попросту отпустили. Хотелось бы знать, кто и почему, но в это дело велено не лезть... Поразмыслите об этом, голубушка! И вышел, осторожно притворив дверь. Я бессильно опустилась, почти упала, в кресло. В голове роем рассерженных пчел жужжали мысли. Признаю, я вспылила и была слишком резка с инспектором. Полагаю, он не лгал, а действительно пытался предупредить. Но мысль, что похождения Ингольва обсуждали в кулуарах, считая меня ярящейся от ревности клушей, заставляла внутренне корчиться от унижения. Не столько задевал сам факт – я давно с ним смирилась – сколько роль обманутой жены. Неудачницы. Достойной жалости... Так, прекратить немедленно! Я сжала виски, до боли закусила губу, потом, найдя пузырек с мускатным шалфеем, открутила крышку и глубоко вдохнула. Раз, другой, третий... Пока не почувствовала, как отпускает напряжение. Совсем другое дело! А теперь надо подумать всерьез. Разумеется, я не давала мышьяк госпоже Мундисе. Тогда что она сыпала в тарелку мужа? Масла никак нельзя сыпать, разве что капать, да и к этому времени она уже наверняка перестала потчевать любимого моими снадобьями... Неужели глупышка действительно его отравила? Я покачала головой: нет, не верю. Тогда что?! Довольно метаться по комнате, как мышь между двумя кусками сыра, нужно сейчас же отправляться туда и порасспросить прислугу, а также доктора и, по возможности, самого пострадавшего. ___________________ Ветвь омелы – примерно соответствует нашему «Ахиллесова пята» или «уязвимое место». По легенде, мать Бальдра взяла клятву со всех растений не причинять вреда сыну, только омелу пропустила – сочла безопасной. Конечно, именно стрелой из омелы его и убили.
Хелга: Luide Спасибо за продолжение! Госпожа Мундиса не так проста, как кажется на первый взгляд? Luide пишет: Дождитесь четвертой главы... Мужественно готовлюсь к любому повороту.
Marusia: Luide пишет: А теперь надо подумать всерьез. Да уж! Беспокоит не столько попытка обвинить Мирру в соучастии в отравлении, сколько тот факт, что дали сбежать Гюннару, вполне возможно, с совершенно определенной целью.
Хелга: Marusia пишет: сколько тот факт, что дали сбежать Гюннару, вполне возможно, с совершенно определенной целью. Ага, мне тоже так подумалось, и это очень тревожит. Вернувшись к любимым баранам: мне упорно кажется, что даже если Ингольв делает и наделает гадостей, ему все зачтется и им осознается. Простите, автор, если забираюсь не туда.
Luide: Marusia пишет: дали сбежать Гюннару Да, я коварный автор Хелга пишет: мне упорно кажется, что даже если Ингольв делает и наделает гадостей, ему все зачтется и им осознается. Посмотрим. Герои, как обычно, имеют собственное мнение на этот счет.
Luide: Дальше По звонку явилась Уннер (после давешней взбучки она стала необыкновенно прилежна и расторопна) и я велела ей найти кэб. Подумав, нанесла на виски и запястья немного ванильных духов – ваниль вызывает доверие – велела передать господину Бранду, что не буду к ужину, и отбыла... К сожалению, Утер не мог управлять автомобилем одной рукой, а я не в состоянии пользоваться омнибусом, так что пришлось довольствоваться кэбом. У моего дара есть и обратная сторона. «За все приходится платить», - как говаривал дедушка. Омнибусы так пропахли многочисленными пассажирами, что у меня моментально начинала болеть голова от одуряющей смеси запахов табака, кожи, духов, пота и бури чужих чувств. На обдуваемой ветерком крыше дышалось легче, но там я всегда мерзла и как следствие, простужалась... Поэтому передвигаться по Ингойе приходилось либо пешком, либо в кэбе, изредка в автомобиле. Оставалось надеяться, что сын Утера, которого Ингольв изволил взять на место ординарца, также умел управляться с машиной и чинить постоянные поломки, к сожалению, типичные для этого транспорта. Итак, оказавшись перед весьма помпезным домом госпожи Мундисы и господина Холлдора, я расплатилась и задумалась, что делать теперь. Нужно как-то представиться прислуге... Впрочем, всегда лучше говорить правду. Дверь открыла особа неопределенного возраста, похожая на полинявшее платье. - Что вам угодно? – заученно поинтересовалась она, глядя куда-то мимо меня воспаленными глазами. - Здравствуйте, я – госпожа Мирра, подруга вашей хозяйки, - осторожно отрекомендовалась я, пытаясь говорить уверенно и одновременно мягко. Я хочу помочь госпоже Мундисе... При звуке этого имени из ее глаз вдруг хлынули слезы. Всхлипывая, она фартуком отирала покрасневшее лицо и безуспешно пыталась успокоиться. Я сориентировалась быстро: подцепив под локоток чувствительную служанку, и шагнула через порог, увлекая ее за собой. Она покорно, словно лодка без весел и руля, последовала за мной. Откуда-то из глубины дома сногсшибательно пахло выпечкой, и я устремилась на запах. При виде меня в глазах дородной румяной кухарки мелькнула настороженность. Но, увидев всхлипывающую служанку, она всплеснула руками и бросилась ее успокаивать... Спустя десять минут мы уже, не чинясь, сидели за одним столом и гоняли чаи. Приглашение госпожи Мундисы окончательно растопило лед. Помогла ли ваниль завоевать доверие поварихи или ей просто хотелось выговориться, но она болтала вовсю, позабыв и о разнице в положении, и о необходимости держать язык за зубами. - Хозяин, он-то так хозяйку любил, так любил! Прям на руках носил! – сентиментально вздохнула кухарка. Что любопытно, сказано это было в прошедшем времени. – Только... - Только? – подбодрила я. Она явно колебалась, пришлось усилить нажим. – Я хочу вашей хозяйке только добра. Поверьте, я на вашей стороне. Она кивнула с некоторым сомнением и, понизив голос, призналась: - Только потом... это... у хозяина проблемы начались... ну это... по мужской части-то! Поперхнувшись чаем, я отставила чашку и попыталась отдышаться. Поражаюсь, сколько интимных подробностей известно прислуге! - И что дальше? Повариха огляделась по сторонам, будто опасаясь, что в кухонном шкафу прячется шпион (несомненно, пытающийся вызнать рецепт ее фирменного кекса, а заодно и тайны хозяев дома). - Ну... Он-то хозяин, но он же и мужик! Вот и начал дурить... – совсем уж тихо произнесла она. – Еще и с этой связался... - Понятно, - кивнула я. Мои догадки на этот счет подтвердились, но в целом ситуация яснее не стала. – А вы уверены, что его не приворожили? - А как же, приворожили... – энергично кивая, подтвердила повариха. Я с подозрением взглянула на нее: быть может, глаза почтенной управительницы поварешек и кастрюль заблестели от лишней «капельки» бренди, влитой в чай для согрева? Но нет, она вовсе не казалась подвыпившей, напротив, любопытство и торжество горели в ее маленьких бесцветных глазках. - Вы уверены? - Ну да! – твердо подтвердила повариха, со стуком ставя на стол чашку, из которой только что со смаком потягивала крепкий чай. – Мы кое-чего нашли! - И вы не сообщили в ИСА? – спросила я, уже догадываясь, каков будет ответ. - Полиция? Полиция никуда не годна! – презрительно провозгласила она, делаясь в гневе еще внушительнее. – Они заявили, дескать, хозяйка отравила хозяина! И рады-радешеньки! Как доктор сказал, что мышьяк то был, так увезли ее сразу, голубушку нашу... А та пава так и разгуливает на свободе, хорохорится небось! Поверьте-то моему слову, это все она подстроила! Негодование поварихи вполне понятно, но доказательств никаких. - Пожалуйста, покажите, что вы нашли, - попросила я, крепко сжав ее руку. Она старательно наводила порядок на столе, смахивая невидимые крошки и источая сомнение, словно пар над кипящим чайником. - Это ради вашей хозяйки, - напомнила я мягко, и она неохотно кивнула. – Кстати, госпоже Мундисе вы об этом сообщили? - Нет, - созналась повариха. – Мы ж дознались, когда ее увезли, а доктор велел перенести хозяина в другое крыло-то, чтобы его не тревожил шум. Аснё послали навести порядок в спальне – обед–то готовить некому, а что ж ей без дела слоняться-то?! – вот она и отыскала. В постели хозяйской... - Я хотела бы взглянуть, что вы нашли, - твердо заявила я. Повариха не стала спорить, послав мальчика на розыски Аснё. Рассказать подробнее о находке она отказалась наотрез, сославшись на то, что лучше посмотреть самой. - Мы не притрагивались к той пакости, даже пальчиком не притрагивались-то, все как было оставили! – гордо сообщила она, расправляя крахмальный передник и объемистый чепец, венчавший ее голову, как паруса – корабль. Вскоре появилась искомая «кухонная девушка», которой было велено показать мне ее находку и помалкивать. Повариха шепнула мне, что та слишком много болтает, но на чужой роток ведь не накинешь платок... Служанка казалась совсем не огорченной тем, что происходило в доме, напротив, она наслаждалась кипением страстей, подозрениями и всеобщим вниманием. Ей посчастливилось раздобыть важную улику – чем не повод для гордости? Авось и в газетах о ней напечатают... Подобные типажи меня не занимали, так что в монолог девицы я не вслушивалась, пропуская мимо ушей журчание ее слов. Куда больше интересен таинственный приворот. Пока мы пробирались по узким коридорам старинного дома, я размышляла. Для заклятия вовсе не нужны тринадцать трав, собранных в полнолуние на кладбище, восковые куколки или прочие глупости. Все это лишь дань суевериям, а настоящий приворот – просто рифмованные строки, записанные рунами. «Любовные песни по нраву Фрейе», - вспомнилось к месту. Быть может, лукавой богине любви действительно угодны романтические стихи, однако люди смотрят на них совсем иначе. Сентиментальные поэмы вызывают слезы умиления у юных девушек и почтенных матрон, но достаточно приложить немного знания, и стихи приобретут особую силу. Мансег, или в просторечье приворот, карается весьма и весьма сурово, так как, по сути, близок к насилию. Жертва не сможет сопротивляться власти рифмованных строк, оказываясь тем самым в совершенно беспомощном состоянии. Но для мансега не нужно ничего подбрасывать в постель! К тому же сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из прислуги рискнул пронести подобное в дом, даже за солидное вознаграждение. Ведь наказание за приворот - изгнание. Так рисковать ради того, чтобы увести чужого мужа?! Впрочем, глупость человеческая бесконечна, поэтому все возможно. Быть может, именно в заклятии кроется причина болезни мужа господина Холлдора? Такое случается при неумелом использовании рун... Но нет, доктор с уверенностью заявил о мышьяке. Так что эту удобную версию пришлось отбросить. Тем временем мы, наконец, прибыли. Распахнув массивные створки двери, девушка поманила меня за собой, поблескивая глазками, словно любопытная мышка. В центре спальни, на возвышении, под мягкими складками балдахина царственно располагалась кровать. Моя провожатая откинула уголок пышной перины, под которой обнаружился небольшой навесной замочек, накрепко запертый. Я осторожно взяла его в руки, игнорируя протестующий писк служанки. Несомненно, подобная вещь никак не могла оказаться здесь случайно. И верно, на обратной стороне увесистого замочка обнаружился следующий текст: «Слову мудрому ключ, замок! А поставит она тело в тело, и будет жила твоя мужеская да тайная твёрже любого железа, калёного и простого, и всякого камени, морского, земного, подземного. И не падать жиле твоей во веки веков..." Это небольшое заклятие не подразумевало двоякого толкования! Надо думать, госпожа Мундиса все же переборщила, подмешивая мужу мои составы, раз уж тому потребовались такие средства... Забывшись, я произнесла это вслух и тут же спохватилась. По округлившимся губкам и горящим глазам служанки было видно, как ей не терпелось оказаться на кухне, чтобы выложить все подробности прислуге, а потом газетчикам. - Милая, как тебя зовут? – спросила я, пристально на нее глядя. - Аснё, - пискнула она, теребя передник. - Замечательно, - кивнула я, - так вот, Аснё, никто не должен знать, что ты здесь видела. Понятно? Она послушно кивнула, но явно не вняла. - С твоим женихом может случиться та же беда... – задумчиво заметила я, безразлично отворачиваясь. Впрочем, это нисколько не мешало мне ощутить хлынувший от нее острый металлический запах страха. Иногда очень полезно, когда тебя считают всемогущей ведьмой! - Госпожа, не надо! – взмолилась она. – Я никому не скажу, никому! - Вот и хорошо, - заключила я и велела: - А теперь проводи меня обратно на кухню. К моему возвращению у поварихи уже был готов настоящий пир: холодные сандвичи с сыром, крепкий кофе (ума не приложу, как она догадалась, что я его люблю), пирожные с кремом, вишневые кексы и имбирные коврижки. Должно быть, она соскучилась по любимому делу и обрадовалась возможности хоть кого-то накормить до отвала. И все это настолько вкусно пахло, что не было никаких сил не удержаться и не попробовать хоть кусочек! Пряная сверкающая корица, сладкая нега шоколада, гладкая нежность кокоса, сливочный сыр, леденцовый имбирь, - настоящее блаженство для обоняния. За третьим кексом я принялась расспрашивать добрую женщину: - Скажите, а когда это случилось, кто прислуживал за столом? - Я-то и прислуживала, а Айнё мне помогала, - призналась она, ловко мешая тесто. Я с одобрением отметила, что она добавила настоящий ванильный сахар, а для цвета - щепотку куркумы. – Только вы ничего такого не подумайте, ничего такого не было! - Но ведь вы подтвердили, что госпожа Мундиса что-то подсыпала вашему хозяину? Пожалуй, стоило бы погостить здесь неделю-другую, когда эта история закончится. С другой стороны, тогда потом придется опять худеть... Впрочем, лучше неделю наслаждаться лакомствами, а после месяц сидеть на диете, чем лишать себя праздника желудка. Подумав так, я решительно взяла четвертый необыкновенно вкусный кекс. - Это Айнё сболтнула! – выдохнула с такой злостью, что сразу стало понятно, почему она так взъелась на девушку за словоохотливость. – А леденцы и рады-то... - А что-нибудь показалось вам странным? Может быть, хозяин жаловался на необычный привкус? – спросила я и тут же поняла по потемневшему лицу поварихи, что совершила ошибку, а потому торопливо исправилась: - Так можно понять, в каком кушанье содержался яд. Возможно, отрава попала на стол по ошибке... Хотя, откровенно говоря, понятия не имею о вкусе мышьяка. - Ну я-то вам одно могу сказать: стряпала я все как следует! – провозгласила она. - Вы действительно очень вкусно готовите, - подтвердила я с чувством, любовно разглядывая ее кулинарные творения. Она разом подобрела, заблагоухала корицей, даже разрумянилась, сделавшись похожей на одну из своих булочек. - Так ни вы, ни ваши господа ничего необычного не заметили? - Нет, они и не говорили об этом, - покачала головой она, - они-то в ссоре были, молчали больше. Только соль там просили передать или еще что... Да еще хозяин хворал последние дни, дурно ему бывало, потом вроде отпускало... А, хозяин говорил еще, мол, как хорошо грибами пахнет-то, я удивилась еще – я ж грибов не клала... - Грибами? – ухватилась я. – Вы точно помните? - Ну так... да, точно так было! Но говорю вам: ему померещилось что-то, а может просто так сказал. Не было там грибов-то! А мне вдруг вспомнилась давешняя сцена: я сосредоточенно отмеряю любисток, а госпожа Мундиса стоит рядом и с интересом наблюдает... Ее вопрос, правда ли поверье, что любисток гарантирует вечную любовь... Я тогда рассеянно отозвалась, что вполне может быть, не зря ведь говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок... Имелось в виду, что любисток – великолепная приправа, которая усиливает вкус мяса и делает овощи несравненно вкусными. Помнится, бабушка учила, что без специй любая пища - пресная. Возможно ли, чтобы госпожа Мундиса превратно поняла мои слова? Вполне возможно... А ведь любисток придает блюдам несравненный грибной аромат! Но откуда тогда взялся мышьяк?! Я глубоко вздохнула и поинтересовалась: - А господин Холлдор весь день провел дома? - Нет, он перед самым обедом явился, - в звучном голосе поварихи послышались осуждающие нотки. – От этой своей! - Вы уверены? - Что от нее-то? Конечно! – фыркнула она. – Он весь такой неопрятный был, зацелованный и растрепанный. Как не стыдно, перед всеми-то! А хозяйка-то как расстроилась, чуть не заплакала... Она вытерла фартуком увлажнившиеся глаза и взмолилась: - Госпожа, вы-то знаете, не могла она! Найдите, кто это сделал. - Непременно найду, - пообещала я твердо. - Хозяин тоже не верит-то, что это все хозяйка! Днесь инспектор к нему заявился, допрашивать вроде как. Так хозяин ему так прямо и сказал: мол не верю, другого виновника ищите! Тот леденец аж красный выскочил от него! Вот так-то! – с этими словами она торжествующе помахала пальцем почти у меня перед носом. Любопытно, весьма любопытно... - А в каких отношениях ваши хозяева? Повариха поколебалась, но ответила: - Ну, последние денечки они вроде как в ссоре были-то. А до того... Хозяин жену прям на руках носил... - она снова огляделась, и добавила жарким шепотом: - Не поверите, бывало, из спальни не выпускал, с ума по ней сходил! Прям безумная страсть-то! У меня дрогнули губы. Видела бы она, какое лицо было у госпожи Мундисы, когда та прибежала искать спасения от столь впечатлившей повариху «страсти безумной»... Все необходимое я выяснила и принялась прощаться. Кстати, к хозяину дома меня не пустили, сославшись на предписание доктора.
Marusia: Luide Ох уж эти мужчины, прям, как малые дети!
Хелга: Luide пишет: Впрочем, лучше неделю наслаждаться лакомствами, а после месяц сидеть на диете, чем лишать себя праздника желудка. Золотые слова! Пойду, пожалуй, за пирожными. Спасибо за продолжение!
Axel: Luide Спасибо! Быстро героиню в отравительницы записали. В конце концов, она ведь зельями весь город снабжала. И никто ранее не жаловался, если судить по тексту. Почему же тогда аптекаря не заподозрили, у него и мотив имеется, и мышьяк в наличии наверняка есть.
Luide: Axel потому что есть признание подозреваемой, что она сыпала в чай мужу порошок, полученный именно у Мирры, а не у аптекаря. А если еще учесть, что Мирру терпеть не может инспектор, расследующий дело... Вопрос в том, была ли возможность у аптекаря отравить господина Холлдора.
Luide: С трудом удалось отказаться от свертков с пирожками, сандвичами и кексами, и пришлось пообещать непременно прийти снова. Меня торжественно усадили в кэб, благословили на дорожку и принялись махать на прощание... Уф. Мило, хоть и несколько утомительно. - Куда ехать, госпожа хорошая? – поинтересовался возница, обдав меня запахом пота и перегара. - Аптекарский переулок, дом доктора Торольва, - ответила я, отчаянно пытаясь не дышать исходящими от него испарениями. Он фыркнул, пробормотал себе под нос что-то об изнеженных дамочках, и тронул лошадей. Мерное покачивание кэба на крутых улочках Ингойи, перестук копыт, гортанные выкрики возницы, даже смачные звуки плевков были так знакомы и привычны, что, думая немного поразмыслить по дороге, я незаметно для себя задремала. Снились мне всякие нелепости: то Ингольв кричал, что я его бессовестно приворожила; то свекор требовал зелье для мужской силы, в противном случае угрожая обнародовать доказательства того самого приворота; а потом вообще я лично сыпала в тарелку господина Холлдора некий белый порошок, злорадно при этом хохоча... Я была рада проснуться от стука в окошко и грубого голоса возницы. - Приехали, госпожа хорошая, - громко сообщил он. Рассчитавшись, я выбралась из тесного нутра кэба, с радостью вдохнув свежий солоноватый воздух. Начался мелкий моросящий дождик – такой может зарядить на неделю, а я опрометчиво не захватила зонт. Впрочем, идти недалеко, а полы шляпки и добротный плащ защищали от холодных брызг. Кэб укатил, а я осталась на тротуаре. Аптекарский переулок состоял всего из двух зданий: собственно дома доктора и аптеки, принадлежащей господину Фросту. К почтенному господину Торольву меня отвели незамедлительно. Он вкушал послеобеденный отдых, лениво куря трубку и листая книгу, которую при моем появлении поспешно спрятал в ящик стола. - Ох, здравствуйте, госпожа Мирра. Очень рад вас видеть! Попрощаться, так сказать. Да-да, попрощаться! Доктор вскочил на ноги и стоял, забавно покачиваваясь с носков на пятки и обратно, и опираясь маленькими ручками на стол. Он напоминал пингвина: маленький, кругленький, в неизменном темном жилете и белой рубашке, плотно натянутой на солидном брюшке. - В каком смысле – попрощаться? – начала я, но нас прервали. Служанка принесла чай, на который доктор посмотрел с плохо скрываемым отвращением. Когда она вышла, он открыл ящик стола, чем-то там пошелестел и извлек небольшую бутылочку коньяка. - Повод, да-да, есть важный повод! Я решил выйти на покой. Да-да, на покой! – сообщил он со смесью радости и сожаления, с потешной суетливостью наливая чай и коньяк. – Хочу розы растить, за овечками ухаживать. Тоска зеленая, смею вам сказать. Но деваться мне решительно некуда: я совсем ослабел. Я старик. Да-да, старик! - Ну что вы, - возразила я. – Вы еще многим молодым фору дадите. - Ах, госпожа Мирра, не утешайте старика. Да-да, старика! – расчувствовался доктор. – Я не оставлю старых пациентов, но остальным придется рассчитывать на вас, аптекаря Фроста и нового доктора... Да-да, нового! - В Ингойю приезжает новый доктор? – удивилась я, принимая из его рук чашку. Мало желающих переехать в самую северную столицу мира (а Ингойя действительно носит этот почетный титул, хоть и является столицей всего лишь острова). Тем паче среди переселенцев немного людей образованных и солидных – таких и в родных местах ценят. С другой стороны, местные тоже не стремились в другие страны, даже ради учебы. Выпускников единственного Хельхеймского университета отчаянно недоставало на все городки и поселки. Поэтому на всю Ингойю из лекарской братии имелся только доктор Торольв, аптекарь Фрост, и в определенном смысле я сама. - Да-да, буквально на днях. - Как жаль, - непритворно опечалилась я. - Надеюсь, мой преемник окажется славным парнем. Да-да, славным парнем! Я неопределенно пожала плечами – перемены всегда не слишком приятны – и решила говорить по существу. - Доктор, скажите, а вы совершенно уверены, что господина Холлдора отравили? - Несомненно! Да-да, несомненно, – ответствовал он, тщательно протирая пенсне и привычно покачиваясь с носков на пятки и обратно. Пахло от него лимоном – уверенностью. – Сам он ничего сказать не смог, но, видите ли, проба Марша... Закончить доктору не дали: дверь приоткрылась, в щель заглянул чем-то весьма взволнованный секретарь и застрекотал что-то о срочном вызове. Привычный к странной манере разговора своего секретаря, доктор с минуту слушал, потом вскочил, торопливо схватил медицинский чемоданчик и ринулся к двери. Только на пороге он вспомнил обо мне. - Ох, госпожа Мирра, мне, право, неловко... Да-да, неловко. Простите меня, безотлагательное дело! Вы придете в другой раз или обождете здесь? Уверяю, это ненадолго. Да-да, ненадолго. О чем я? Ах, да, мы с вами говорили о пробе Марша. Вот, у меня на столе новейший журнал, там есть статья, почитайте сами... Да-да, почитайте! А я вскорости вернусь... Не дав мне даже слова сказать, почтенный доктор выскочил из кабинета. Мне оставалось только взять предложенный журнал, лежащий чуть в стороне от стопки других. Надо думать, доктор внимательно следил за новейшими веяниями в медицине, если выписывал с материка такую кипу литературы. Отыскать статью об отравлениях мышьяком удалось без труда. Действительно, весьма похоже, что несчастного господина Холлдора накормили этим ядом... Не было решительно никаких соображений о том, кто кроме госпожи Мундисы мог покушаться на жизнь ее мужа. Тут я добралась до любопытных фактов, изложенных в самом конце. Наряду с данными о безопасной для человека дозе мышьяка и сообщением, что он широко применялся стеклодувами и позволял придавать стеклу разную степень прозрачности, там содержались еще более интересные сведения... Я отложила в сторону журнал. В этой темной истории наконец забрезжил свет! Расследование – будто клубок ниток, тут главное найти кончик и суметь за него потянуть. Все стало на свои места, но едва ли это можно считать моей заслугой, тут скорее невероятное везение и немножко внимательности. Просто полиция наверняка даже не удосужилась проверить другие версии! Обрадованный идеей моей причастности к отравлению, инспектор Берси ухватился за нее двумя руками... Что ж, ему придется за это поплатиться! За следующую четверть часа я успела хорошенько проштудировать статью. Оставалось прояснить один немаловажный момент, для чего пришлось дожидаться доктора Торольва. Едва он появился на пороге, я выпалила: - Доктор, послушайте, а могло ли случиться так, что мышьяк господин Холлдор принял не во время обеда, а, скажем, за час до того? Господин Торольв взглянул на меня с немым удивлением, снял пенсне и принялся тщательно протирать стекла. - Ох, госпожа Мирра, разумеется, могло! Да-да, могло. Если он регулярно потреблял небольшие дозы... Да-да, небольшие. Между нами говоря, и в этот раз мышьяка было совсем немного. Накопление, видимо... Но сейчас пациент уже уверенно пошел на поправку! - Благодарю вас, доктор! – я улыбнулась и встала. – Позвольте ненадолго позаимствовать этот журнал? - Ах, разумеется. Да-да, разумеется, - недоуменно моргая, тотчас согласился почтенный доктор. - Кстати, а вы кому-нибудь давали этот номер? - Разумеется. Да-да, разумеется. Господин Фрост регулярно берет мои книги и журналы. У нас с ним договоренность, да-да, договоренность. - Благодарю вас, доктор! Я готова была его расцеловать: любезнейший доктор подтвердил все мои догадки. Секретарь господина Торольда вызвал мне кэб – уже третий за этот день. Куда теперь? Надо бы сообщить полиции о результатах моего небольшого расследования, ведь я никак не могла сама обыскать дом и допросить причастных... «Волка ноги кормят», - вспомнилась фраза инспектора Сольбранда, и я решительно велела извозчику ехать в ИСА. У тускло-серого дома, двери которого были окрашены краской веселенького кроваво-красного оттенка (такого же, как и фонари на примыкающей улице), я спешилась и решительно позвонила. Никто не рискнул чинить мне препятствий, и вскоре я вошла в жарко натопленную комнату. Инспектор как раз подбрасывал уголь в камин. Здесь, на острове, деревьев слишком мало, так что позволить себе роскошь топить дровами может не каждый. К сожалению, уголь сильно чадит, и черный налет оседает на обстановке, придавая ей мрачные тона. Впрочем, камины - скорее дань традиции. Как уже упоминалось, дома в Ингойе обогревались водой из горячих источников, даже на теплицы хватало. Город был оазисом тепла и уюта в царящей вокруг зиме... - Приветствую вас, - при виде меня инспектор расплылся в улыбке и пожал мою руку, даже позабыв отряхнуть ладони от угольной пыли. – Вы по делу, голубушка, или решили навестить старика? - Здравствуйте, господин Сольбранд! – улыбнулась я в ответ, дружески протягивая руку для пожатия. - Какой же вы старик? - Старик, - заверил он, для пущей убедительности покивав, - старшему внуку скоро шесть будет... - Надеюсь, вы не собираетесь на пенсию? Признаться, я встревожилась. И он туда же?! - Нет, голубушка, что там делать, на пенсии? Мемуары сочинять? – взгляд его лучился иронией, а свежий запах элеми – морская соль, водоросли, кофе – выдавал бодрость. – У меня вон еще сколько дел! Инспектор кивнул на письменный стол, где громоздились кипы бумаг, и проницательно заметил: - А вы, надо думать, только что от доктора? Я слыхал, он собирается на покой? - Да, он сам мне об этом сказал... Но сейчас речь не об этом. Должна заметить, я узнала от него много интересного. Теперь я уверена, что госпожа Мундиса не покушалась на убийство мужа. – Мы проверили, голубушка, никто кроме жены не получил бы выгоды от его смерти, слуги зла на него не таили... А больше никого не было в доме, так что за обедом его могли отравить или повариха, или домоправительница, или жена. - Разумеется, поэтому отравили его не за обедом, - парировала я с улыбкой. – Думаю, господин Холлдор подтвердит, что он пил чай или что-то в этом роде у своей «дамы сердца». Кстати, слуги утверждают, что в тот день он едва не опоздал к столу и выглядел явно подозрительно. - Но какой резон барышне Асии его травить? – поинтересовался инспектор, выказывая осведомленность о деталях дела, и развел руками. – Ума не приложу! - Она вовсе не собиралась его травить. Скорее, это неосторожность. Для начала я открыла на заложенной странице журнал и указала на нужную строку, где было написано черным по белому: «Ничтожные количества мышьяка улучшают обмен веществ, способствуя кратковременному приливу сил, посему ранее использовались как средство для пробуждения полового желания и поддержки угасающей мужественности». Так кошка кладет на подушку любимого хозяина пойманных мышей. - Любопытно, голубушка, - одобрительно кивнул инспектор, и мне показалось, что его глаза смеялись. Тогда я выложила и все остальные известные мне факты, а также свои соображения на этот счет. - Надо думать, никто не поинтересовался, откуда взят мышьяк? – спросила я. Инспектор покачал седой головой и обезоруживающе развел руками: - Голубушка, все ведь думали, что вы сами дали его госпоже Мундисе! - И вы действительно поверили в это? – поинтересовалась я мирно. - Конечно, нет, голубушка, - хитро подмигнув, признался господин Сольбранд. – Но мне запретили вмешиваться, а Берси так рвался в лужу... Разве ж я мог ему мешать? Мы рассмеялись в унисон, позабыв о размолвке. Разве есть что-либо более объединяющее, чем смех?..
Axel: Luide Спасибо! Luide пишет: Axel потому что есть признание подозреваемой, что она сыпала в чай мужу порошок, полученный именно у Мирры, а не у аптекаря. А если еще учесть, что Мирру терпеть не может инспектор, расследующий дело... Неприязнь инспектора допускаю, но слишком шатко выглядят остальные аргументы на фоне того, что зелья героини употреблял чуть ли не весь город. Неубедительно звучит. Подозреваемая могла соврать, что сыпала зелье Мирры, а на самом деле она бросила в чашку мышьяк. Тот же аптекарь мог ей дать яд, потому что не хочет, чтобы позорилась его сестра и т.д. Впрочем, всё уже прояснилось.
lerra: Прочитала все выложенные главы, понравилось. Очень красивые сочные описания, замечательный язык! Грустно, когда пылкая любовь превращается в такое вот "сожительство", когда у супругов остается друг к другу только привычка. Грустно, но чаще всего так и бывает...
Luide: Axel пишет: зелья героини употреблял чуть ли не весь город В истории предостаточно примеров, когда врач лечил весь город, а после его всем городом травили. Вспомнить хотя бы гонения на евреев. Кроме того, героиня живет в этом городе только два года, она фактически еще чужая, хотя и известная личность. Так что все могло быть... Но вообще да, все уже прояснилось lerra спасибо большое! Очень приятно. К сожалению, да, чаще всего, когда страсти поутихнут, оказывается, что бывших влюбленных мало что связывает. :(
Хелга: Luide Как дамы бьются на любовном поле. Бедные мужчины!
Luide: Хелга как говорится, в любви все средства хороши И конец главы. К ужину я опоздала. Пришлось спешить в столовую, даже не переменив платья. Вымыв руки и наскоро освежившись, я спустилась вниз и застала своих мужчин весьма недовольными. - Где ты была? – поинтересовался Ингольв, отставляя бокал. - В «Уртехюс», разумеется. - Час назад я посылал туда Сигурда, и тебя там не оказалось! Одновременно свекор пробурчал: - Что за дурацкое название – «Уртехюс»? Разве мало нормальных слов? Называй по-человечески! Двое на одну – нечестно! Впрочем, нет, трое – из кухни как раз показалась Сольвейг, и взгляд ее также выражал крайнее неодобрение. - Я была у себя, потом навестила подругу, а затем наведалась к доктору Торольву и инспектору Сольбранду, - объяснила я мужу, - если желаешь, они охотно подтвердят... - Знаем мы этих подруг! – вроде бы тихо, но так, чтобы все слышали, бросила Сольвейг. Я ответила ледяным взглядом, но не унизилась до ответа на инсинуации, вместо этого заметила свекру: - Полагаю, раз уж мы живем в Хельхейме, использовать хельские слова не зазорно. На мой взгляд, название «Уртехюс» предпочтительнее, чем дословный перевод на человеческий язык - «Дом трав». - Ишь, цаца, опять высоким стилем шпарит... – пробурчал свекор, возвращаясь к нарезанию отбивной. Так, глубокий вздох, разжать кулаки и мило улыбнуться, усаживаясь на свое место: - Изумительно пахнет! Что у нас на ужин? Впрочем, Ингольва так легко с пути не сбить. - Ты сказала, что разговаривала с инспектором. Опять во что-то ввязалась? А вот теперь я действительно разозлилась. - Ничего серьезного, дорогой, - беззаботным тоном произнесла я, накладывая овощи, - просто полиция заподозрила меня в отравлении неверных мужей... Господин Бранд поперхнулся и натужно закашлялся, Ингольв сдавленно выругался, а Сольвейг уронила блюдо с пирожками. Выдержав драматическую паузу, я небрежно добавила: - Впрочем, они уже признали свою ошибку. На этом застольная беседа как-то сама собой увяла – разумеется, после очередной нотации Ингольва... На следующий день за завтраком принесли записку от инспектора Сольбранда, который просил принять его после обеда, и приглашение от госпожи Мундисы к чаю. Выходит, ее отпустили, а инспектор, надо думать, собрался хвастаться добычей... Я едва вытерпела до его прихода, сидела, как на иголках, поминутно посматривая на часы. По счастью, в «Уртехюс» как раз был выходной день, так что не пришлось изображать готовность к работе... Инспектор появился, когда я уже окончательно извелась. Он казался усталым, но довольным. - Какие новости? – бросилась я к нему, даже позабыв поздороваться. Ответ на этот вопрос читался на сияющем лице инспектора. Шляпа набекрень придавала ему залихватский вид, а настроение выдавали торжествующий аромат лавра и популярная песенка, которую он насвистывал себе под нос... - Инспектор Берси посрамлен, – широко улыбнулся он, – а вы, голубушка, были совершенно правы! - Госпожу Мундису отпустили? - Само собой! И задержали ту эффектную барышню, подружку потерпевшего. Я глубоко вздохнула и произнесла: - Превосходно! А теперь присаживайтесь и расскажите все по порядку. - У меня мало времени, - с явным сожалением отклонил предложение инспектор и быстро рассказал: – Барышня Асия оказалась темпераментной штучкой и решила заполучить господина Холлдора. Пока у него нет детей, развестись с женой несложно, так ведь? Но у того оказались какие-то проблемы по этой части... Тут я невольно хмыкнула. - Она говорит, что обращалась по нескольким адресам, но никто не помог. И тут, скучая в ожидании брата, она взяла тот самый журнальчик, прочитала и на радостях быстренько составила план. Взять мышьяк в аптеке брата несложно: он свободно продается как порошок от крыс. А теперь она рыдает и уверяет, что просто напутала с дозировкой. В статье шла речь о безопасной дозе в гранах, а эта дамочка перепутала их с граммами. А может, яд накопился – доктор говорит, такое возможно... Господин Холлдор пошел на поправку и заявил, что не будет возбуждать против нее дело. Госпожу Мундису отпустили к муженьку еще вчера, я самолично ее проводил и передал с рук на руки. Это было очень трогательно! – инспектор мечтательно прищурился, вертя в руках нераскуренную трубку. Я фыркнула. Представляю: он привстал с подушек, протягивая к ней руки, а она замерла на пороге, с тревогой всматриваясь в любимое лицо... Он, восторженно: - Дорогая, наконец-то все разрешилось! Она, с дрожью в голосе: - Дорогой, да, это все та ужасная женщина... Он, смущенно: - Милая, давай не будем вспоминать... Я так виноват перед тобой! Ты простишь меня? Она, растроганно: - Я давно уже простила! Ах, я так тебя люблю... Он, пылко: - И я тебя! Далее по сценарию следуют объятия, пылкий поцелуй и занавес... Просто калька с любовного романа! - Терпеть не могу сентиментальные истории! – невольно передернувшись, с чувством заверила я. - Я так и думал, голубушка... – ответил инспектор странным тоном, после чего откланялся, сославшись на некие срочные дела. Выбросив из головы непонятные намеки, я отправилась в «Уртехюс» за подарком для молодой четы... Остаток дня пролетел незаметно. Торопясь к чаю в дом госпожи Мундисы и господина Холлдора, я спускалась по лестнице, на ходу натягивая перчатки, когда в дверь заколотили. Уннер бросилась открывать - Ингольв терпеть не мог ждать - но это оказался кто-то другой. За спиной незнакомого долговязого юноши в потертой шинели сплошной стеной стоял ливень. В одну минуту небеса разверзлись и обрушили на землю целые потоки воды. Видно, стихия застала всех врасплох: кто-то кричал, шумели прохожие, которые торопились поскорее добраться домой, переругивались возницы, гудели клаксоны автомобилей. И буквально сбивал с ног тот огуречный запах прохладной воды, намокшей мостовой, посвежевшего воздуха... Гость что-то спросил у девушки, но я не расслышала, что именно: шум дождя заглушал звуки. К тому же, отвлекшись на него и светопреставление за дверью, я зацепилась юбкой за лестницу. Дернула, пытаясь освободиться, и едва не загремела вниз. Судорожно ухватившись за перила и пытаясь перевести дыхание, я ругалась про себя словами, совсем неподобающими порядочной даме, когда вдруг что-то заискрило, вспыхнуло, и свет разом погас. Уннер вскрикнула. Признаюсь, я тоже растерялась. Электричество – совсем недавнее новшество в Ингойе, быстро ставшее популярным. Ингольв не одобрял подобного, однако «положение требовало», так что с полгода назад мастер установил в нашем доме проводку и что там еще нужно... При всех своих достоинствах такое освещение имело массу недостатков. В частности, найти знающего электрика куда сложнее, чем даже опытного механика. Так что, видимо, придется нам несколько дней обходиться по старинке. - Уннер, на кухне есть свечи! – напомнила я, не двигаясь с места. Темно, хоть глаз выколи, еще упаду... Кто-то закрыл дверь, отрезав дом от уличного шума. Мужской голос уверенно произнес: - Посветите, я сейчас попробую что-нибудь сделать. Где у вас пробки? Горничная сбегала на кухню, потом отвела гостя в сторону и показала загадочные «пробки». Он хмыкнул, что-то там сделал, и снова вспыхнул свет, правда, только на первом этаже. Где-то наверху громко ругался свекор, ему вторил недовольный голос Сольвейг на кухне. - Благодарю вас, - улыбнулась я нашему спасителю, наконец спускаясь в прихожую. – Не знаю, что бы мы без вас делали! Я смотрела на мальчишку с невольным уважением: все, кто умел обращаться с электричеством, казались мне, по меньшей мере, могущественными шаманами. - Ничего страшного, просто от воды проводку замкнуло, - непонятно объяснил он, почему-то смущаясь. Его перебила Уннер: - Куда вы по такой погоде? Останьтесь! - Дождь скоро прекратится, - не согласилась я, - вызови кэб. - Лучше автомобиль, - вмешался гость, - это ведь ваш у входа стоит? Бросив на него недовольный взгляд, я объяснила: - У нас сейчас нет водителя. - Я поведу! – предложил он тут же. - Простите, а вы кто? – прямо поинтересовалась я, отчего мальчишка тут же залился краской, видимо, сообразив, что держался слишком по-свойски. - Разрешите доложить: сержант Петтер, сын Утера, прибыл для несения службы в должности ординарца полковника Ингольва! – браво отрапортовал он юношеским баском, вытягиваясь во фрунт. Воистину, устав – лучшее средство от растерянности! - Так вы младший сын Утера? Действительно, семейное сходство налицо. Если Утер – гора, то Петтер – «камень», достойный отпрыск своего родителя. - Ну да, - удивленно подтвердил он. - Тогда буду вам очень признательна за помощь, - церемонно произнесла я и запоздало представилась: - Я жена полковника, Мирра, дочь Ярослава. - Но я думал, вы его дочь... – он осекся и покраснел до ушей. - Лестно, - улыбнулась я, - но простите, мне уже пора. Юноша молча поклонился и отворил передо мной дверь. Несмотря на проливной дождь, добралась я до места назначения со всем комфортом. Полагаю, этот новый ординарец окажется весьма полезным... На этот раз в доме госпожи Мундисы и господина Холлдора меня встретили очень радушно. Сам хозяин дома еще не выходил из своей комнаты, но ради меня перебрался из постели в кресло. Обложенный подушками, укутанный пледом молодой мужчина с длинным лицом напоминал меланхоличного ослика, но никак не воплощение пылкой страсти. Вот как обманчива бывает внешность! Его милая жена суетилась вокруг, то предлагая подогретого молока, то поправляя подушки... А я против воли (хоть и несколько скептически) любовалась этой милой сценой супружеского согласия... Повариха расстаралась, и за чаем хозяйка потчевала меня самыми изысканными сладостями. Разговор касался лишь вещей легких и забавных, грустных тем мы не затрагивали, чтобы не беспокоить выздоравливающего. Кстати, с собой я принесла бутылку вина, которую тут же вручила подруге, пояснив, что это лекарство, которое следует принимать ежедневно по половине бокала. Зардевшаяся Мундиса была настолько хороша, что муж не мог оторвать от нее взгляда, а она в ответ краснела еще сильнее. Я спрятала улыбку, подумав, что добавленные в вино корица, имбирь, жасмин и бергамот непременно оправдают оказанное им доверие. Это весьма эффективная смесь для пробуждения чувственности... Впрочем, выдержки госпожи Мундисы хватило ненадолго, и она все же заговорила об истории, едва не ставшей трагической. - Я так и не поняла... – жалобно пробормотала она, премило надув губки и держа чашку с чаем двумя руками, как ребенок. - Что, дорогая? – откликнулся господин Холлдор, лаская жену взглядом. Она послала ему улыбку и спросила: - Кто все-таки подбросил то заклятие в нашу постель? Мужчина побагровел и натужно закашлялся. Похоже, он наивно надеялся, что она об этом не узнает... Что известно слугам – известно всем. - Милый, что с тобой? – всполошилась нежная жена. – Ты слышишь меня? Дай, я постучу! И она принялась колотить маленькими кулачками по его спине. Пользуясь тем, что жена не видела его лица, бурачно-красный господин Холлдор умоляюще на меня посмотрел. - Несомненно, это барышня Асия! – сжалилась я, почти наверняка зная, что это не так, и была вознаграждена волной сладкого лимонадно-грушевого аромата - облегчения и благодарности. Надо думать, почувствовав известную слабость коварного организма, господин Холлдор перепугался. Сначала он бросился к какой-то полуграмотной бабке-знахарке, якобы обладающей тайными знаниями. Когда это не помогло, решил, что причиной недуга было охлаждение к жене. Разумеется, он тут же помчался доказывать себе собственную мужскую состоятельность, забыв компрометирующее заклятие в супружеской постели. Что же, не стоит омрачать идиллию. Пусть Мундиса верит, что причиной были происки коварной разлучницы, а теперь бедняга муж освобожден от злокозненных чар. В конце концов, меньше знаешь – крепче спишь...
Хелга: Luide пишет: Двое на одну – нечестно! Впрочем, нет, трое – из кухни как раз показалась Сольвейг, и взгляд ее также выражал крайнее неодобрение. Да, семейная обстановка - не позавидуешь, Мирре требуется терпение и терпение. И она прекрасно справляется, хотя так тяжко, когда приходится подыгрывать против желания. Сержант Петтер уже нравится. Luide пишет: - Терпеть не могу сентиментальные истории! – невольно передернувшись, с чувством заверила я. - Я так и думал, голубушка... – ответил инспектор странным тоном, после чего откланялся, сославшись на некие срочные дела. Чувствую, у этой истории будет еще продолжение? Или какие-то последствия.
полная версия страницы