Форум » Авторы Клуба » "Любовь до гроба" - 2 Luide » Ответить
"Любовь до гроба" - 2 Luide
Luide: Автор: Luide Название: "Любовь до гроба" Жанр: роман - детектив, фентези, любовный роман. Стилизация - начало 19 века, Англия.
Vita: Получается, что у Софии с драконом практически сходные интересы ;-)... Ну, поглядим, что из этого выйдет. А вот тушенного ежа есть, похоже, не стоило! Но автор накормит, так съешь - никуда не денешься :-).
ДюймОлечка: Luide Так говорите, дракон был раздражен: молодой рома или беседой Софии с Рельским? Luide пишет: Рукоделия, искусство, дом и дети – вот наш удел. А Рельский смотрю и не протестует, жаль что мечты Софии не нашли отклик в его душе.
Хелга: Luide пишет: Вдруг молодую женщину пронзила острая боль, и, не в силах сдержаться, она громко вскрикнула и прижала руки к животу. Ой, как резко, совсем не ожидала такого перехода. Неужели промыслы Гюли? Или более глобально?
Luide: Vita пишет: Получается, что у Софии с драконом практически сходные интересы ;-) Да, общее действительно есть. Но иначе было бы неинтересно! ;) Но автор накормит, так съешь - никуда не денешься :-). *ворчит* эти-то как раз способны на все! Я вот всерьез боюсь, что Рельский меня в конце концов побьет! ДюймОлечка пишет: Так говорите, дракон был раздражен: молодой рома или беседой Софии с Рельским? Думаю, ему не по вкусу ни то, ни другое Рельский смотрю и не протестует, жаль что мечты Софии не нашли отклик в его душе. То, что он молча выслушал, еще не говорит о том, что он ничего не намотал на ус Хелга пишет: Ой, как резко, совсем не ожидала такого перехода. В смысле, что стоило бы как-то более плавно описать?
Marusia: Luide пишет: То, что он молча выслушал, еще не говорит о том, что он ничего не намотал на ус Да, как-то поспешно он перевёл разговор в другое русло. Vita пишет: А вот тушенного ежа есть, похоже, не стоило! Но автор накормит, так съешь - никуда не денешься :-). Автор бедного ёжика предварительно каким-то зельем опоила!? Неужели промыслы Гюли? Или более глобально? Трапеза была, вроде как, до разговора Софии с Гюли. Но с другой стороны, в таборе день как знали, что дракон их навестит, и кто-то об этом мог проболтаться, а кто-то мог предположить, что дракон будет не один.
Luide: Marusia пишет: Автор бедного ёжика предварительно каким-то зельем опоила!? А что? Отравленный ежик - это необычно! Трапеза была, вроде как, до разговора Софии с Гюли. Да, раньше. К тому же прошу учесть, что у ромарэ очень жесткие законы гостеприимства, так что просто так обижать гостей не будут. А уж что Рельский с Шеранном теперь сотворят... Кстати, "Любовь до гроба" я дописала!
Luide: ДюймОлечка продолжение будет сегодня к вечеру или завтра утром. Я ударно дописывала "Любовь", править было некогда.
Хелга: Luide пишет: Кстати, "Любовь до гроба" я дописала! О, чудесно, жду продолжения! Luide пишет: В смысле, что стоило бы как-то более плавно описать? Немного резануло, да, но это субъективно.
Luide: Marusia Хелга , девушки, большое спасибо Теперь буду править и выкладывать, править и выкладывать... Как заведенная Хелга пишет: Немного резануло, да, но это субъективно. Спасибо, я подумаю. Глава 25. София с трудом понимала, что творится вокруг. Боль поглощала ее целиком, не давала ни минуты роздыха, будто забавлялась, не позволяла к себе приноровиться - как любопытная кошка, попеременно трогала коготком и вонзала зубы в слабую плоть. Молодая женщина почти ничего не осознавала вокруг, лишь краем разума заметила, что песни оборвались, веселье мгновенно утихло – рома столпились вокруг нее. Господин Рельский уложил ее на землю, подстелив собственный редингот, а Шеранн держал за руку, напряженно всматривался в лицо, покрытое испариной, и тихонько шептал что-то утешающее. Побледневший мировой судья несколько минут простоял молча, глядя на эту трогательную сцену, потом отвернулся и твердо скомандовал: - Кликните шувихани! Сдается мне, это не обычное несварение... Баро лишь склонил темноволосую голову, и по его небрежному знаку двое рома кинулись к повозке Шаниты, но та уже спешила к ним, будто что-то предугадав. Лицо старой гадалки было землистым и черты будто заострились. Придерживая свои подранные юбки и звякающие амулеты, она почти бегом бросилась к госпоже Черновой, упала на колени и стала сбивчиво расспрашивать о признаках хвори, затем торопливо осмотрела болящую. Затем шувихани замерла, уставившись в одну точку и слегка раскачиваясь. - Что с нею? – наконец спросил господин Рельский нетерпеливо. - Она больна... – пробормотала старуха потерянно. - Это и без того понятно! Казалось, господин Рельский готов схватить шувихани за грудки и трясти, пока та не поведает, в чем дело. Он стоял рядом, напружившись и сжав кулаки, и от взгляда на его сердитое лицо делалось страшно. - Это нид... – пришибленно призналась Шанита, опустив голову. Ромарэ вокруг заволновались, раздались возгласы недоверия. По закону маг имеет право на проклятие-нид лишь для самообороны, в остальных же случаях за него полагается суровая кара. - Ты уверена? – вмешался угрюмый баро и зло рыкнул на соплеменников, требуя тишины. – Вред гостю – позор табору! - Да... следы... Господин Рельский бросил взгляд на дракона, который был всецело занят Софией и не обращал внимания прочее, раздраженно передернул плечами и продолжил допрос. - В таборе есть еще шувихани? Ведь не любой рома может наложить нид! Он прекрасно знал, что магия - слишком сложная система, чтобы ею могло пользоваться большинство. К тому же волшба не позволяет попросту взмахнуть волшебной палочкой и получить результат, скорее делает более вероятным положительный исход дела. Она может лечить многие болезни, придает сил и уверенности, подсказать человеку ответ на вопрос, но не более того. Лишь боги могут творить истинные чудеса, иные способны только слегка смухлевать, заставить судьбу сложиться чуть иначе, разумеется, сполна расплатившись за такое своеволие. Шанита вдруг закрыла лицо руками, завыла, раскачиваясь из стороны в сторону. - Он не мог, не мог!.. – бормотала она. Но никто не приблизился к старой шувихани, не стал ее утешать, лишь вокруг горестно заплакали, запричитали женщины. - Кто он? – настоятельно спросил Ярослав, но никто ему не ответил. Господин Рельский вдруг схватил Шаниту за руку, рывком притянул к себе и процедил: - Я задал вопрос и хочу получить ответ! - Мой... внук... – произнесла старуха с натугой, словно мировой судья тисками вытягивал из нее слова. – Он мой ученик, шувано. Но зачем... зачем?! - Выясним. Господин Рельский сохранял внешнее ледяное спокойствие, полностью сосредоточившись на расследовании, но его состояние выдавали короткие, будто рубленые фразы, которые он словно с трудом выталкивал из горла. Господин Рельский обвел взглядом стоящих вокруг и ровно произнес: - Если она умрет... Тут голос ему изменил, но и без того было ясно, что он намеревался сказать. Везде в Мидгарде ромарэ станут гнать, как шелудивых псов... За его спиной раздался другой голос, хрипловатый и взвинченный: - А я, Шеранн Огненный Шквал, прокляну все ваше племя. По толпе пронесся слитных вздох, ведь для пасынков стихии такое наказание тяжелее, чем изгнание из страны. Баро покачал головой и тихо ответил: – Не нужно угроз. Мы чтим законы гостеприимства и сами накажем виновного. Ромарэ загомонили согласно, закивали, и несколько рома тут же бросились прочь, спеша исполнить приказ вожака. И только в стороне рыдала старая шувихани. - Ищите, - Ярослав устало провел рукой по лбу, и глухо добавил: - Но нужно как-то помочь госпоже Черновой... - Снять заклятие должен тот, кто его наложил, другой может поплатиться за это жизнью, - виновато развел руками баро. Господин Рельский только отмахнулся – он и сам прекрасно об этом знал, но наблюдать ее мучения было невыносимо. Оставалось лишь ждать... Звуки доносились до госпожи Черновой будто сквозь пелену, трескотня ромарэ сливалась в птичий гогот, и даже знакомый голос господина Рельского резал слух. «Боги, за что? – твердила она про себя, выгибаясь в очередном пароксизме боли. – Боги, милосердные мои боги! Неужто это – все?!» Мысль о неизбежной смерти ужасна сама по себе, тем более для совсем еще молодой женщины. Но раздумывать об этом она не могла, только отрывочные мысли звенели в голове, будто бубенчики в погремушке. Софию одолевал холод, он сковывал члены ознобом и подкрадывался к сердцу, внушал смертный ужас. Лишь один голос удерживал ее на самом краю, согревал продрогшее тело и ласкал душу, помогал с нечеловеческим упорством цепляться за жизнь...
Vita: Я так понимаю, это тот парнишка, дружок Гюли, похулиганил... Автор, интересная "реализация названия" ;-) : до смерти уже - рукой подать, а где обещанная из названия любовь :-)? В общем, уже с полным правом к определению "детектив" можете добавить "с элементами триллера" :-). Спасибо! "По толпе пронесся слитных вздох" - слитный?
Marusia: Luide пишет: Он мой ученик, шувано. Но зачем... зачем?! Есть одна бредовая идея - "зачем" внук это сделал. Только вот куда он делся?
Luide: Vita спасибо! Опечатку исправлю. а где обещанная из названия любовь :-) Любовь же не должна возникать из пустоты! Будет вам дальше любовь, даже с избытком. Marusia пишет: Есть одна бредовая идея - "зачем" внук это сделал. Излагайте, не стесняйтесь!
ДюймОлечка: Luide Вот это да! Мне казалось, что он наоборот должен способствовать жизнеспособию и счастию Шеранна и Софии, может он надеется что теперь Шеранн не отойдет о нее и не будет способен смотреть по сторонам. в том числе и на Гюли?
Vita: Luide, это я не к тому, что "любви не хватает" :-), а потому, что "гроб" уж больно близко "подкрался" :-) и ситуация пока - "гроб до любви" :-). И ещё это ведь уже третья "криминальная линия" ;-), вряд ли ведь рома наведывались в библиотеку :-)! А вот что на уме у волшебника-недоучки предугадать сложно именно потому, что он недоучка, а уж если ещё и влюблённый...Тогда возможна даже ситуация как в "Трёх мушкетёрах" у Дюма, когда Миледи вложила нож в руки фанатика ;-), т.е. Гюли могла его направить или уговорить, а о последствиях для себя и для табора он и не задумался. И вообще, знал ли он, к примеру, что за проклятие "просто так" его ждёт суровая кара? Может до этого обучение ещё не дошло, явно ведь проклятиям учат не в первую очередь.
Luide: Vita пишет: И ещё это ведь уже третья "криминальная линия" ;-) Да уж, я тут такого накрутила, что самой страшно Вы правы, о политических последствиях мальчишка явно не задумывался.
Luide: Поехали дальше. Большой кусок. Наконец где-то в отдалении раздался торжествующий вопль, и вскоре трое рома притащили к костру и бросили к ногам баро... того самого юношу, которого гадалка заподозрила в нежных чувствах к красавице Гюли! Саму же юную рома двое соплеменников держали чуть поодаль, а она все вырывалась из их рук, что-то верещала, пока Джанго не закатил ей пощечину. - Молчи! – резко приказал он и повернулся к конвоирам: - Зачем вы ее привели? - Шувано пытался скрыться из табора, а она клялась, что через неделю поедет за ним! – приосанившись, доложил пожилой рома с лицом, обезображенным шрамом. - Вот как, - медленно произнес баро и положил руку на нож, висящий на поясе, - Лало, что ты скажешь в свое оправдание? Тот, даже не пытаясь подняться с колен, лишь молча покачал головой. К нему бросилась шувихани, упала на колени рядом с внуком. - Зачем? – требовательно спросила она. По морщинистым щекам текли слезы. – Ты мой единственный внук, мой ученик... Зачем ты нарушил закон, шувано ? Юношу колотила дрожь, но он промолчал, лишь упрямо мотнул головой, и старуха поднялась, медленно побрела прочь. Совсем подросток, он обещал со временем вырасти в красивого мужчину, но пока был слишком худ и мосласт, к тому же темное одеяние висело на нем мешком. - Тебя будут судить старейшины, - произнес баро жестко. – Я сказал! - Сними нид! – тут же потребовал господин Рельский, но Лало ничего не ответил. Мировой судья раздраженно отвернулся, с трудом преодолел желание стукнуть кулаком по стенке ближайшей повозки, а лучше разнести вдребезги весь табор – боль не отпускала госпожу Чернову, и было совершенно ясно, что долго ей не выдержать... - Вот, это нашли в его вещах, - рома протянул вожаку две дощечки с вырезанным текстом. Одна гласила: «Руны я режу – «уруз» и еще три: голод, безумье И беспокойство; Но истреблю их, Так же как резал, Когда захочу » А на другой были вырезаны строки, посвященные любви дракона... Казалось бы, это всего лишь безобидный, почти детский стишок, но прочитанный прилюдно, он становится мощнейшим проклятием. Жертва вдруг без видимых причин может ослепнуть или оглохнуть, лишиться всего имущества, сойти с ума или попросту безвременно умереть. Для этого не требуются даже особенные ритуалы, достаточно правильно составить текст стиха-висы, записать его рунами на дереве или камне, нанести немного собственной крови и воззвать к богам. Не нужно ни пронзать куколок иголками, ни собирать в полнолуние двенадцать трав, ни резать жертвенных животных... Однако в любом волшебстве есть уйма тонкостей, и незнающий вряд ли сумеет все сделать правильно. Боги гневаются на неумелые заклятия и плохие стихи, и могут обернуть их против самого творящего, а потому мало кто желает рисковать. И это к лучшему, ведь страшно представить, во что превратился бы мир, буде все живущие в нем стали бы могучими магами. К тому же куда проще пырнуть врага ножом под покровом ночи или соблазнить девушку сладкими речами и ласками, чем много лет обучаться волшбе. - Значит, заклятий было два: приворот и проклятие, – заключил господин Рельский. - Любопытно, почему не подействовал мансег? Шеранн невесело усмехнулся. - Мальчишка, - он покачал головой, успокаивающе поглаживая руку госпожи Черновой, которая вцепилась в его ладонь, - просто глупый мальчишка, а не эриль. Я дракон огня, и сидел у костра... Заклятье просто сгорело без следа. Софии пришлось хуже... Господин Рельский нахмурился, отвернулся, но ничего не ответил на эту фамильярность. Было несложно догадаться, что произошло, к тому же молоденька рома все подтвердила. Она решила извести соперницу и присушить дракона, и пообещала после того выйти замуж за влюбленного в нее шувано. Разумеется, пылкий юноша не устоял перед соблазном и согласился на все ради ее благосклонности. - Неужели нельзя ничего сделать? – с глухим отчаянием спросил мировой судья, выслушав это немудреное повествование. Дракон лишь опустил глаза, и Ярослав отвернулся, отошел в сторону, не в силах наблюдать за мучениями Софии. Кажется, временами боль слегка отпускала и ей ненадолго становилось легче, но рядом с нею был Шеранн, и похоже, она больше ни о ком не вспоминала. Ей был нужен только он, и господину Рельскому было нелегко это выносить... Ромарэ отошли в сторону, уселись прямо на землю, а старейшины - Господин, - вдруг окликнул его слабый, но решительный голос. Мужчина обернулся и увидел перед собою старую шувихани, заплаканную, но решительную. - Что ты хотела? – устало спросил он, подозревая, что она попросит его поступиться местью. - Мой внук... нарушил закон, - произнесла она почти спокойно, лишь судорожный вздох выдал, как ей тяжело, - и отказался исправить сделанное. Его грех пал и на меня, поэтому я помогу. - А ты сможешь? - Попытаюсь, - рома смотрела прямо, но кажется, почти ничего не видела перед собой. – Даже если умру. - Но поможет ли это? – с отчаянной надеждой усомнился мировой судья. - Слабо, - с неохотой ответила шувихани. – Но я попробую. - Хорошо, - кивнул господин Рельский. Это был хоть призрачный, но шанс. – Иди со мной. Он решительно шагнул к госпоже Черновой. Возле нее сидел Шеранн и говорил что-то успокаивающее, но утешения, по-видимому, помогали мало. Мужчина взглянул на дракона, тот обернулся и мировой судья заметил, как неестественно расширены его зрачки, в которых плескалось темное, почти багровое пламя, и зябко передернул плечами. Шеранн явно был на шаг от всепоглощающей, губительной ярости, и с трудом балансировал на грани. Драконий гнев может наделать немало бед – к примеру, лесной пожар, который легко прыгает по верхушкам вековых сосен, в мгновение ока заглатывает целые массивы деревьев... - Успокойтесь, - настоятельно потребовал Ярослав, стискивая плечо Шеранна. Тот лишь отвернулся, будто не слыша, и ласково отвел со лба молодой женщины взмокшую прядь, а она слабо улыбнулась в ответ – боль как раз отпустила. Господин Рельский глубоко вздохнул и обратился к шувихани: - Что нужно делать? Та повелительным жестом подозвала ближайшего рома и что-то кратко объяснила ему на своем гортанном наречии. Тот почтительно склонил голову, внимая словам старой Шаниты, и бросился прочь. Гадалка, по-видимому, довольная разговором, подошла к госпоже Черновой и опустилась перед нею на колени, нетерпеливо отстранила дракона. - Прости меня, девочка. Я не уследила, - тяжело вздохнула она и взяла Софию за руку. – Но я помогу! Ты мне веришь? - Да, - прошелестело тихо-тихо. Шувихани отпустила ее ладонь и осторожно сняла с шеи ладанку. Она с трудом развязала горловину мешочка, извлекла крошечную косицу, переплетенную тремя яркими нитками, положила ее на лоб молодой женщины, потом вытащила из-за пояса небольшой нож, которым легко взрезала свою ладонь. Обмакивая палец в собственную кровь, Шанита нарисовала на коже молодой женщины несколько таинственных знаков, после капнула кровью на ту самую косицу. Закончив эти приготовления, шувихани извлекла из кошеля на поясе злополучную дощечку с текстом нида и небрежно бросила ее в огонь, негромко пробормотала мольбы богам. Затем она простерла руки над больной и произнесла громко и уверенно: - Проклятие на тебе, и хозяин его – Лало. Но Лало – мой внук, плоть от плоти и кровь от крови. Его волосы, его кровь, его нид – мои по праву! Как сгорает дерево - сгорит и наговор. Казалось, ничего не происходило. Старая рома склонилась над молодой женщиной и чего-то напряженно ожидала... Но пристальный взгляд легко бы заметил ручейки пота на висках шувихани, напряженную дрожь ладоней, до крови закушенные губы... Наконец Шанита отшатнулась, надсадно закашлялась и с трудом проговорила: - Я сняла нид, но этого мало – она очень слаба. Джанго! Молодая женщина тем временем смогла слегка улыбнуться и нетвердым голосом заверила в том, что ей лучше. Старейшины уже закончили совещание, и баро ждал чуть поодаль. Он тут же подошел к импровизированному ложу госпожи Черновой и протянул господину Рельскому и Шеранну по мелкой монете, которые те машинально взяли. - Беру ее с дороги, покупаю за два медяка, чтобы жила для меня и была, как моя дочь, здоровой! – торжественно провозгласил старейшина ромарэ. – А это тебе, моя названная дочь... Он повернулся к Софии и положил рядом с нею расшитую рубашку. - Спасибо, - пробормотала она, прислушалась к себе и сказала растерянно: - Уже не болит... Ромарэ, молча стоявшие вокруг, разразились криками радости, Джанго рассмеялся и хлопнул по плечу старую Шаниту, которая едва держалась на ногах и чуть не упала от этого выражения чувств. Переполненный восторгом дракон подхватил на руки госпожу Чернову и принялся ее кружить, а господин Рельский устало прикрыл глаза, сжал в кулаке монетку и улыбнулся... Все в таборе наперебой поздравляли своего баро с днем рождения новой дочери. - У нас есть такой обычай, - объяснил Джанго, повернувшись к чужакам, когда все наконец слегка угомонились, - если в семье умирают дети, то другой рома может выкупить заболевшего ребенка и назвать его своим. Малыш остается с родными, но отныне у него две семьи. Ты не дитя, но попробовать – не грех. Помогло, как видишь! - Да уж, - усмехнулась София, удобно устроившись на руках дракона. Она запретила себе думать о том, что это неприлично, и наслаждалась восхитительным ощущением жизни, которое будоражило кровь, как игристое вино, раскрашивало мир в сочные цвета, манило отбросить все условности. Впрочем, госпожа Чернова в глубине души понимала, что это ненадолго. Стоит ей вернуться в Чернов-парк, как благопристойность вновь облечет ее жизнь невидимой броней, но сейчас и здесь это казалось таким далеким, таким неважным... Из блаженного состояния ее вырвало лишь то, как вдруг напрягся Шеранн, по-прежнему прижимая к груди драгоценную ношу, а потом осторожно уложил ее и стремительно пошел прочь. София огляделась по сторонам и увидела, что ромарэ выстроились двумя рядами, пропуская процессию: впереди шествовали старейшины, за ними дюжие молодцы тащили Гюли и Лало. На их пути встал дракон, сложив руки на груди. Баро, а следом и остальные, склонились перед ним. - Прости за обиду, сын стихии. Мы нашли виновного и примерно его наказали. Мы решили: Лало будет изгнан, а Гюли наказана плетью. Ромарэ заволновались, но в основном их выкрики выражали одобрение, лишь запричитали, заплакали женщины, и старая Шанита вдруг бросилась вперед и остановилась перед девушкой. - Я проклинаю тебя, Гюли! - громко и торжественно выговорила она. – Из-за твоей прихоти я лишилась единственного внука, а наш табор остался без шувано. Позор лег на нас, наши вардо отныне будут отмечены перевернутой руной «перт» , пока не будет искуплен долг. Я сказала! Она гордо отвернулась от красавицы, и та будто поблекла от этих слов. Наказание страшное: никто более не взглянет со страстью на оскверненную женщину, никто не предложит ей разделить жизнь и еду, и пусть ей можно ехать дальше с табором, но все станут держаться поодаль, боясь оскверниться... Теперь конвоиры отпустили ее, стали вытирать и отряхивать руки, будто счищая прилипшую к ним грязь. Гюли застыла на несколько мгновений, потом вдруг страшно закричала, метнулась в сторону и стремительно бросилась на Софию, царапаясь как кошка и норовя укусить. - Это все ты, ты виновата! – кричала она. – Ты отняла его у меня! Надо думать, назначить госпожу Чернову виновницей своих бед ей было совсем несложно. Господин Рельский, который был неподалеку, кинулся к ней, отшвырнул юную рома в сторону и заслонил госпожу Чернову собой, с трудом выдерживая натиск растрепанной фурии. Тут подоспели остальные ромарэ и с трудом оторвали девушку от ее жертвы, поволокли прочь, к Шеранну, который стоял на месте, скрестив руки на груди. - Возьмите, - мировой судья извлек из кармана и протянул молодой женщине белоснежный платок, отвлекая ее от наблюдения. – У вас ссадины. - Где? – вяло спросила София, послушно взяла кусочек шелка и замерла, поскольку совсем не ощущала боли. От столь бурного потока событий она вконец растерялась, ощущая себя листком в стремнине. Вместо ответа мужчина отобрал у нее платок и осторожно коснулся ее щеки. Пробормотав что-то в знак признательности, она отвернулась и молча смотрела на рыдающую Гюли, которую окружали соплеменники, громко о чем-то переговариваясь на своем гортанном наречии. Дракон подступил к ним, и при его приближении смолкли все, даже плачущая девушка. Он остановился перед нею, прямо взглянул в побледневшее лицо Гюли и что-то негромко произнес. От слов Шеранна рома обвисла в держащих ее руках, а остальные молча склонили головы. - Что он сказал? – прошептала София. Господин Рельский промолчал, хотя отлично расслышал. Ничто на свете не заставило бы его повторить эти слова госпоже Черновой. «Ты второй раз посягнула на мою женщину, и тебе не будет за это прощения...» Затем последовала тягостная процедура изгнания. Дракон оттеснил мирового судью от Софии, и последнему ничего не оставалось, кроме как хмуро наблюдать за происходящим да раздраженно постукивать тростью по бревну, на котором он устроился... Шанита лично обстригла кудри внука. Слезы текли по ее морщинистым щекам: короткие волосы, усы и борода – символ бесчестия. Потом она отступила от Лало, казалось, все еще не верящего в происходящее. Тут одна из женщин табора ударила его принесённой юбкой по лицу, и все вокруг стали выкрикивать оскорбления, а потом погнали его прочь. Юноша бежал, прикрывая голову руками под градом ударов, пока не скрылся из виду. Гости молча наблюдали. - Теперь он изгнан, «осквернен», до тех пор, пока сообщество не простит вину оступившегося. Но вернуться обратно очень сложно, - негромко пояснил господин Рельский потрясенной Софии. - Ему можно чем-нибудь помочь? – спросила она взволнованно. Жизнь любого рома и без того не была легкой и приятной, а изгнанный из своего круга и вовсе превращался в легкую добычу. Мировой судья отстраненно предложил дать изгнаннику немного денег, если госпоже Черновой станет от этого легче, и она с радостью согласилась... ______________________ Шувано – мужской род от «шувихани», примерно «знахарь». Текст заклятия взят из «Поездки Скирнира» в «Старшей Эдде» (в авторской переделке). В оригинале не «уруз» - жизненная сила, а «наутиз» (похоть). Вардо – повозка. Перевернутая руна «перт» означает неудачные магические опыты, а также ошибку, вину. Vita в десятку!
ДюймОлечка: Luide [img]http://jpe.ru/gif/smk/sm47.gif [/img] Luide пишет: Ты второй раз посягнула на мою женщину А дракон то уже все решил и даже Рельского в расчет не берет, подозреваю, что у него остался один "соперник" - София Какой хороший кусочек и не маленький, балуете нас
Luide: ДюймОлечка пишет: подозреваю, что у него остался один "соперник" - София Думаю, Рельский еще поборется! балуете нас А почему бы не побаловать любимых читателей, если текст дописан?
Marusia: Luide пишет: Она решила извести соперницу и присушить дракона, и пообещала после того выйти замуж за влюбленного в нее шувано. Разумеется, пылкий юноша не устоял перед соблазном Юноша был достаточно пылок, чтобы следовать железной женской логике: присушу одного и тут же убегу с другим. Luide пишет: - Беру ее с дороги, покупаю за два медяка, чтобы жила для меня и была, как моя дочь, здоровой! Так теперь у ромарэ есть две шувихани: старая и молодая - новая дочь баро. Luide пишет: «Ты второй раз посягнула на мою женщину Моя женщина!? Luide пишет: А почему бы не побаловать любимых читателей, Luide Спасибо, что балуете нас!
Luide: Marusia пишет: Так теперь у ромарэ есть две шувихани: старая и молодая - новая дочь баро. Формально так и есть. Но не думаю, чтобы София уехала с табором Моя женщина!? Шеранн - наглый! "Мое, никому не дам, самому мало" Ну хочется дракончику новую игрушку, что такого? Спасибо, что балуете нас! Marusia Спасибо, что читаете!
полная версия страницы