Форум » Авторы Клуба » "Любовь до гроба" Luide » Ответить
"Любовь до гроба" Luide
Luide: Автор: Luide Название: "Любовь до гроба" Жанр: роман - детектив, фентези, любовный роман. Стилизация - начало 19 века, Англия.
Vita: Праздник - это чудесно, хотя бы с точки зрения передышки, не говоря уже о романтике :-). А вот круг подозреваемых, если верить доктору, сузился не на одного кузнеца ;-)... Т.к. по сути из-за низкого роста разом отпали все гномы-гоблины, если, конечно, среди них нет "длинномерных" :-). Значит остались люди и дракон... "Огласите весь список, пожалуйста..." (ц)
ДюймОлечка: Luide Великолепное описание праздника - сразу захоелос весны, тепла, костров И, конечно, мужчины борятся за внимание дамы, чувствуется некий накал страстей, тем более один из них может и подогревать их Vita пишет: разом отпали все гномы-гоблины А может кто-то на табурет встал?
Luide: ДюймОлечка спасибо! А может кто-то на табурет встал? Точно! Только дело происходило в саду. Так что неведомый злоумышленник попросил гномку немного постоять на месте, тем временем сбегал за табуретом, взгромоздился на него и нанес бедной госпоже Дарлассон сокрушительный удар!
Marusia: Luide пишет: Но зато так увлекательно выуживать их из скорлупы доспехов... Увлекательное развлечение для дракона , весьма чреватое последствиями для людей. Ждём продолжения прогулки на троих.
Luide: Marusia драконы о последствиях для людей не особенно думают. Какое им дело до дикарей? Глава 19. Главное предназначение ночи – она должна заканчиваться, уступая место равнодушному дню... Именно об этом сожалела София, глядя на едва розовеющий горизонт. Праздник заканчивался, и наступающее утро немилосердно обнажало следы недавнего развеселого торжества, которые уже потихоньку начинали убирать слуги. Лишь теперь госпожа Чернова поняла, что изрядно задержалась, позволив бесшабашному Бельтайну закружить хмельную голову. Эта ночь вовсе не годилась для тоски и сожалений, а потому молодая женщина веселилась в кругу знакомых, на время отбросив сомнения и обиды. Благо, теперь имелся иной основной подозреваемый в убийстве, и общество вновь принимало госпожу Чернову, пусть и неохотно... Она хотела тихонько ускользнуть, однако учтивость требовала проститься с владельцем гостеприимного дома. Мировой судья обнаружился в некотором отдалении, увлеченный беседой с гостями. София поблагодарила его за чудесный праздник и сообщила о своем намерении отправиться домой. - Вам не стоит ходить одной, - встревожился господин Рельский, удерживая ее тонкую ладонь, поколебался и вздохнул: - Но я никак не могу уйти сейчас! - Вы очень любезны, - улыбнулась гадалка, - но уверяю вас, нет никакой нужды меня провожать! - А я думаю, есть, - раздался совсем рядом вкрадчивый голос дракона. Но, кажется, неожиданная поддержка вовсе не порадовала мирового судью, который смерил Шеранна неприязненным взглядом. – Я провожу вас. София подивилась про себя, припомнив, что при первой встрече господин Рельский отрекомендовал его как своего друга. Но так называемые друзья держались между собою враждебно и недоброжелательно, нисколько не походили на давних приятелей. Даже недавняя совместная прогулка превратилась в некое импровизированное состязание. Разве что... Молодая женщина чуть покраснела, отогнала крамольную мысль и вновь вернулась к разговору. Пока она размышляла, джентльмены продолжали вежливую перепалку, которая закончилась полной победой дракона: ведь сам мировой судья только что признал, что ей не следует возвращаться одной! Госпожа Чернова разрывалась между желанием наотрез отказаться от сомнительного эскорта и вполне понятной опаской идти через парк ранним утром. Победительная улыбка Шеранна, коей он одарил молодую женщину, тотчас разбудила ее недавние страхи, вызвала безрассудное стремление бежать, куда глаза глядят. Но дракон не дал ей ни единого шанса, погнал прочь, как овчарка глупую потерявшуюся овечку, и у нее не было сил сопротивляться его воле. Впрочем, он куда более походил на волка, чем на преданного пса... София обнаружила себя в нескольких шагах от господина Рельского и растерянно обернулась. Он казался мрачным и раздосадованным, но не сделал попытки догнать их, а заметив ее взгляд, поспешно отвернулся и обратился к почтительно замершему рядом дворецкому и принялся резко отдавать распоряжения. Краем уха она услыхала, как мировой судья велел немедленно уладить раздор с рома. В детстве господина Рельского спасла от верной смерти травница-рома, которая буквально вытащила мальчика с порога царства мертвых. В благодарность он всегда дозволял этим неугомонным бродягам, семьями кочующим по всему Мидгарду, становиться табором в своем поместье, хотя такое соседство вызывало недовольство и ропот местных жителей, которые полагали рома воплощением пороков. Потому мировому судье приходилось то и дело улаживать споры и рассматривать обвинения, временами совершенно нелепые... Молодая женщина взглянула на свою руку, доверчиво лежащую на согнутом локте спутника, и не смогла сдержать досадливого вздоха: тонкие перчатки порвались и в прорехах некрасиво виднелись пальцы. В голове будто возник взыскательный голос матери, который твердил, что неприлично показываться на людях в таком виде, и что любая уважающая себя дама лучше останется без перчаток вовсе, чем станет носить драные. Потому строго наказывалось иметь в ридикюле запасную пару. Но у госпожи Черновой ее попросту не было, она не могла позволить себе лишние траты. Молодая женщина попыталась выбросить неуместные мысли, но затверженные с детства правила оказались сильнее доводов рассудка. Она осторожно убрала руку с локтя дракона, заставив его остановиться и удивленно обернуться, и принялась под его немигающим огненным взглядом неловко стаскивать длинные, выше локтя, перчатки. Шеранн наконец уразумел в чем дело и принялся помогать, заставив Софию залиться краской неловкости. Наконец злополучный предмет гардероба нашел последнее пристанище в маленькой бархатной сумочке, а госпожа Чернова отвернулась, не зная, куда девать глаза от смущения. Она пробормотала что-то о том, что можно продолжать путь, и спрятала руки за спину, но дракон будто не слышал. Преодолевая слабое сопротивление, он взял ее за кисть, и от этого простого прикосновения к пальцам, лишенным надежной брони перчатки, по ее спине вдруг побежали мурашки. София попыталась выдернуть руку, но хватка у Шеранна была железная, и молодая женщина почти против воли повернулась к нему. Он поднес ее ладонь к лицу, будто внимательно разглядывая одному ему понятные, но несомненно важные, символы. А потом осторожно, словно опасаясь обжечься, поцеловал дрожащую руку молодой женщины. Вся эта сцена, происходившая в полном молчании, вызывала у Софии какое-то томительное волнение, заставляла дрожать и стремиться поскорее прекратить тягостное состояние. И одновременно она, затаив дыхание, боялась неосторожным движением прервать таинство этого рандеву... - Почему вы всегда будто в тисках приличий? – внезапно хрипло заговорил дракон, заставив Софию вздрогнуть. – Вы заковали в оковы свою истинную натуру и держите свои чувства на цепи. Разве это правильно? Молодая женщина вздернула голову, готовая ответить резкой отповедью, но искреннее, почти детское недоумение в огненных очах заставило ее прикусить язык. И ей вдруг стало чрезвычайно обидно, что он находил ее столь ограниченной и скучной. - Почему вы всегда норовите убедить меня в том, что следует отбросить благопристойность? – совладав с внезапно нахлынувшими чувствами, спросила она. - Просто я не могу понять, зачем ползать по земле, сгибаясь под тяжестью кандалов, если можно летать?! – воскликнул дракон и тихо добавил: - Это же так... безотрадно! И София вдруг задумалась, каково это – смотреть на мир с высоты, как способны лишь птицы и... драконы. Наверное, все предрассудки и условности, обыденные заботы и людские тревоги кажутся оттуда такими мелкими и несуразными! Неудивительно, что драконы находят людей столь незначительными, неспособными на искренние чувства и настоящие душевные порывы. Быть может, оттого в его глазах так часто сквозит обидное презрение? «Мы так наблюдаем за суетой муравьев, любопытной и познавательной, однако не заслуживающей серьезных раздумий, а тем паче, уважения!» - подумала госпожа Чернова, и ей сделалось тоскливо. София совсем запуталась: твердо зная, что приличия и благопристойность есть основа добропорядочности, она, тем не менее, никак не могла вспомнить источник этого здравого суждения, и не в силах была сообразить, отчего ей эти рассудочные соображения казались столь важными. Голова приятно кружилась, а все высокоморальные мысли растворились в хрустальной свежести утра... - Людям не дано летать, - наконец тихо ответила она, отворачиваясь. И благоразумно проглотила горькое «а жаль!»... - Почему... – начал было Шеранн, но его вдохновенную речь прервал раздавшийся где-то неподалеку отчаянный вопль.
Vita: Романтика - романтикой, но автор верен своему слову: продолжает разделываться с героями :-)! Интересно, кто и в какой степени пострадал на этот раз ;-)? Спасибо!
Luide: Vita "мы себе давали слово не сходить с пути прямого..." (с) Следую своему обещанию и отстреливаю героев с огромным удовольствием! ДюймОлечка честь Софии спасена! Почти Молодая женщина вздрогнула и со страхом обвела взглядом окружающие деревья, насупленные и зловещие в предутренних сумерках. Крик повторился, и разом насторожившийся дракон вновь напомнил Софии пса, только на сей раз охотничьего, готового выслеживать добычу и рвать ее на куски, упиваться теплым потоком крови. Под туманной дымкой цивилизованности таился хищник, но ныне именно это странно успокоило её... Он нежно сжал кисть госпожи Черновой и негромко проговорил: - Это совсем неподалеку. Подождите здесь, я скоро вернусь. Его руки слегка дрожали, а голос сделался ощутимо ниже, в нем появились рычащие ноты. - Нет! – гадалка обеими руками уцепилась за его ладонь. – Я пойду с вами! Дракон бросил на нее раздраженный взгляд, но потом смягчился, видимо, понял, что она попросту боялась оставаться одна в полном опасностей месте. Не произнеся более ни слова, он скользнул вперед, почти волоча за собою Софию, которая отчаянно путалась в своих юбках и с трудом поспевала за ним. Спустя несколько минут перед ними оказалась аккуратная полянка, обсаженная по краям старыми яблонями. В центре ее высилась бревенчатая сторожка, из тех, где удобно остановиться уставшему егерю. Насколько было известно госпоже Черновой, здесь раньше жил старый лесничий Раунссон, но он уже год, как преставился, а с тех пор сторожка пустовала. Обычный в общем-то деревянный домик в этот час выглядел хмуро и неприветливо, и отчего-то походил на обиталище какого-нибудь сказочного Серого Волка. Молодую женщину не отпускало чувство, будто все это происходило понарошку, в каком-то странном сне. И что-то необъяснимо жуткое было в сонной утренней тиши, в лениво покачивающихся ветвях деревьев, в радушно приоткрытой двери... - Здесь! – уверенно произнес Шеранн. Она вздрогнула, подивившись, что прекрасно слышала его слова, хотя в действительности это был лишь тихий шепот. - Давайте посмотрим, - пытаясь говорить как можно тише, попросила София. Он с сомнением покосился на нее, но не стал спорить, быстро подобрался к темному окну, заглянул внутрь, потом нахмурился и рывком распахнул дверь... - Ну вот ты и попался, проклятый ящер, - раздалось из полумрака, скрывающего облупленные стены некогда добротного строения. Когда глаза Софии привыкли к скудному освещению, она невольно вскрикнула и вцепилась в руку Шеранна, заставив его слегка поморщиться. В единственной комнате удобно устроился господин Ларин, который обеими руками держал ружье. - Заходите, гости дорогие! – издевательски пригласил старшина пожарного приказа. – И без глупостей, дракон. Я знаю, что ты легко можешь ускользнуть, но тогда я убью ее. А ты смекаешь, что обвинят тебя, потому как все видели, как вы уходили вдвоем. Тогда тебя не будет защищать даже Рельский, все ведь знают, что она его подружка... Куда и подевались запинки и косноязычие стеснительного и неловкого человека, всегда погруженного в мечтательные раздумья! Человек упивался своей властью над сыном стихии, был пьян без вина хмельным ощущением хрупкой чужой жизни, дрожащей в жадных руках. Ружье слегка подрагивало, однако он зорко следил за вожделенными жертвами, не давая тем ни на мгновение уклониться с линии огня. - А кто кричал? – поинтересовался дракон с ленцой. - Я! – щербато ухмыльнулся господин Ларин. Распрямил узкие плечи, пояснил охотно: - На пожарах и не так вопить наловчишься! Под прицелом Софии и Шеранну пришлось войти в домик. Она во все глаза смотрела в зияющее дуло, будто в оскаленную пасть зверя, и до боли сжимала кулаки, безуспешно пытаясь проснуться. - Отойди от него, воробушек! – велел старшина, по дуге обошел их, ногой захлопнул дверь, по-прежнему тщательно целясь. Он чуть попятился, криво усмехнулся и добавил: - Ты мешаешь мне убить эту нелюдь! - Вы хотите устроить на месте Бивхейма вулкан или что-то похуже? – изображая вежливое удивление, приподнял брови дракон. Он держался с поразительным хладнокровием, казалось, его искренне забавляла вся эта суета. - Я помню эту легенду, - зло ощерился в ответ господин Ларин. Его руки, сжимающие ружье, отчетливо тряслись, но на лице читалась отчаянная решимость. - Боюсь вас огорчить, но это чистая правда, - пожал плечами Шеранн. – Дракон – воплощение стихии, которую сдерживает лишь тонкий барьер плоти, так что моя смерть выпустит пламя на свободу. Этот милый городок ожидает огненная буря, которую нельзя остановить водой или песком, и в которой легко расплавится даже камень... Госпожа Чернова невольно вздрогнула. Казалось, этот странный разговор грохотал в ее голове, бил по нервам, оставляя лишь пароксизмы страха. И лишь присутствие Шеранна, совсем близко, всего в шаге от нее, сдерживало Софию от истерики. - Да что ты говоришь? – издевательски осклабился старшина пожарного приказа. – Не беспокойся, я хорошо подготовился! Он сунул руку в карман, извлек оттуда какой-то камешек, с чувством продекламировал: Мне известно седьмое — пожар им уйму я, Если вспыхнет чертог, еще полный гостей. Как ни силен огонь, я смогу загасить его, Слово мощное против пожара скажу . Говоря это, он прямо в воздухе нарисовал несколько ломаных линий, и бросил свой таинственный снаряд к ногам дракона. София чуть недоуменно улыбнулась, оглянулась, ожидая, что Шеранн рассмеется в лицо самозваному эрилю, но дракон вдруг без звука повалился на пол. Не веря собственным глазам, гадалка опустилась, скорее упала, на колени рядом с ним, не заметив, что испачкала платье. Пульс дракона едва прощупывался, он был иззелена бледен – казалось странным, что его смуглое лицо может сделаться настолько мерклым - и явно в беспамятстве. - Вы! – рявкнула молодая женщина, с ненавистью взглянув на довольного собою господина Ларина. - Что вы с ним сделали? Она по-прежнему бережно сжимала безжизненную руку Шеранна, втайне надеясь, что он тихонько пожмет в ответ ее пальцы, и станет ясно, что это всего лишь его хитроумная уловка... - Я его убил! – охотно ответил тот. - Ты думаешь, я зря перелопатил в этой библиотеке столько дурацкой старинной макулатуры? Я выяснил, что у дракона можно отнять его драгоценную стихию, и тогда он ничем не будет отличаться от простого смертного. К тому же Бельтайн любой волшбе помогает. Я ведь его всю ночь караулил, но он все время ускользал, гаденыш! А потом увидел, как он тебя, птаха, провожать пошел, и бросился вперед. Пока вы миловались, я всё-всё успел! Он улыбался, донельзя довольный собой, искренне наслаждался своей находчивостью и удачей. И это фамильярное «ты»... Ничтожный человечек возомнил себя важной персоной, и теперь из шкуры лез, силясь убедить всех, и прежде всего себя, в собственном величии.
Хелга: Luide Это из огня да в полымя! Не то слово, каков отстрел. Страшно волнуюсь за Шеранна, Luide пишет: Вы заковали в оковы свою истинную натуру и держите свои чувства на цепи. Разве это правильно? Любопытно получается столкновение стихий, София - земная, Шеранн - огненный. Где же вода? И, может быть, медные трубы, как некая стихия? (дурацкие мысли вслух )
Luide: Хелга в северной традиции пять стихий, кроме традиционных есть еще и лед. Рельский? А медные трубы будут, это я вам обещаю! Глава 20. - Но зачем?! – всхлипнула молодая женщина и закусила губу, пытаясь успокоиться. Что-то нужно было предпринять, непременно нужно! Но что? - Ненавижу драконов! Надутые и самовлюбленные сволочи, и все им легко – деньги, девки, долгая жизнь... Понаехали к нам, чванливые ящерицы! А я с детства хотел стать драконоборцем, как в старину! Госпожа Чернова все еще держала Шеранна за руку, и пока пожарный разглагольствовал, ей показалось, что его пульс немного усилился. «Нужно тянуть время!» - решила София с отчаянием. Сердце бешено билось, а голова отчего-то вдруг стала ясной и спокойной, будто при гадании. Страх отступил, сменившись отчаянной решимостью. - Но что вам сделал Шеранн? - Он один из них! Это наши земли, наши! А они спят и видят, как их зацапать! - в ярости брызгал слюной господин Ларин. Возможность выговориться доставляла ему видимое удовольствие, и он охотно принялся разглагольствовать дальше. – Людьми должны править сами люди! Эльфов еще можно стерпеть, но кланяться ящерицам-переросткам я не буду! Тем более этим проклятым огненным! Ненавижу! - Но драконы, напротив, хотят автономии! – осторожно вставила молодая женщина, испуганная этим взрывом ксенофобии. - Не заговаривай мне зубы! Этот приехал, а за ним и остальные понаедут, так господин Шоров сказал, а уж он-то получше тебя знает! София прикусила губу, обнаружив очередное свидетельство злонамеренности соседа. - Скажите, как с этим делом связан господин Шоров? – взмолилась она. - Ишь, чего захотела, воробушек! – усмехнулся старшина пожарных. Пламенное безумие в его глазах слегка померкло. – Что с тобой вообще говорить? Ты только и думаешь, как к этому развратнику в постель прыгнуть! А ты же человек! - Я лишь пытаюсь понять, ради чего вы убили господина Ларгуссона – возразила София, думая, что, к своему стыду, действительно питала некие предосудительные чувства. – Вы хотели обвинить драконов? - Я бы охотно придушил этого ростовщика, но меня кто-то опередил, - с недовольной гримасой ответил господин Ларин. – А теперь хватит заговаривать мне зубы! Отойди от него! - С какой стати? – молодая женщина выпрямилась, вскинула подбородок и продолжила: – Я лишний свидетель, следовательно, вы все равно меня убьете. - Догадливая, - процедил тот. – Но умереть тоже можно по-разному, так что не искушай меня! София побледнела, понимая, что действительно находилась в совершенной его власти. «Боги, услышьте меня! – от всего сердца взмолилась она. – Мудрый Один, обрати на нас свой благосклонный взор, справедливый Тюр, не допусти злодейства!» И пальцем начертала на пыльном полу руну охранную руну «альгиз», приговаривая про себя: Осока, в болотах растущая, ранит жестоко, Кровью листья свои обагряя того, Кто схватить ее жаждет бездумно . Гадалка мало понимала в скальдическом искусстве и в другое время не стала бы слагать заклятья, опасаясь получить вовсе не тот результат, которого желала, однако теперь терять было нечего. Она вдруг с ослепительной ясностью осознала, что сегодня умрет. Здесь, на грязных, давно не крашеных досках, рядом с бездыханным драконом. И никогда больше не увидит Лею и Стэна, не вдохнет аромат июньских роз, не погладит рыжую хулиганку кошечку, не коснется рун... не увидит завораживающего огненного взгляда... И ощущение необратимости потери захлестнуло ее с головой. Так не должно быть! Не должно... Несправедливо... Будто в ответ на ее мольбы распахнулась дверь и окна, раздалась беспорядочная пальба. Молодая женщина упала на пол, безотчетно прикрывая голову руками. Ей казалось, что грохочущие пули вьются вокруг, будто пчелы вокруг улья, и она лишь чудом все еще жива... А может быть, умерла, но еще этого не осознала? В себя ее привел встревоженный голос господина Рельского: - София! Она вздрогнула, и, чуть покраснев, с трудом встала, поддерживаемая мировым судьей. Обращение по имени было недопустимой бестактностью, ведь они вовсе не были кровными родственниками. - Прошу прощения, - торопливо извинился мировой судья, видимо, заметив ее замешательство. – Я забылся. Она смогла лишь кивнуть, с трудом веря, что все уже закончилось. Мужчина помог ей подняться и отвел в сторону. Чуть поодаль валялся изрешеченный пулями господин Ларин, ставший жертвой собственной охоты. Молодая женщина отвела глаза, и слезы вдруг хлынули потоком из глаз, и она, верно, упала бы, если бы мужчина ее не поддержал. - Шеранн! Он умирает... – всхлипнула София. Господин Рельский бросил взгляд в сторону распластанного тела, над которым склонился инспектор Жаров. Гадалка до сих пор даже не задавалась вопросом, откуда здесь взялись мировой судья и инспектор с двумя констеблями. - Я должна ему помочь! – твердо произнесла она, утирая слезы. - Вы не доктор, к тому же сильно расстроены, вам нужно успокоиться и прилечь, - возразил Ярослав как маленькому ребенку, норовя за руку увести ее прочь. - Вы не понимаете! Это волшба, врач тут не поможет. Решимость придала сил молодой женщине. - Прошу вас, позвольте мне попробовать, - произнесла София, умоляюще сложив маленькие руки. Господин Рельский нахмурился, но кивнул. Он достал из кармана маленькую фляжку, открутил крышку и протянул госпоже Черновой. - Выпейте, это придаст вам сил. София послушно сделала несколько глотков, и, хотя даже не ощутила вкуса напитка, желудок будто наполнило уютное тепло, постепенно разливающееся по всему телу. Опираясь на руку господина Рельского, она подошла к распростертому на полу Шеранну и опустилась на колени. Что делать теперь? В голове ее крутились обрывки старинных целительских заклятий, но подействуют ли они, тем паче на дракона? Она взяла его за руку – обычно его тело испускало жар, но теперь ладонь была неестественно холодна. Сердце билось слабо и медленно, в себя он все еще не приходил. «Его огонь едва теплится...» - подумала она с ужасом, но это натолкнуло ее на иную мысль, быть может, спасительную. - Его нужно вынести отсюда, - обратилась она к господину Жарову. Тот лишь кивнул, и констебли тут же кинулись выполнять. Два дюжих полицейских без труда вынесли дракона на свежий воздух. Следом вышла сама София, позвав за собою мирового судью и инспектора. Убедившись, что все снаружи, молодая женщина повернулась к господину Рельскому и решительно произнесла: - Прикажите поджечь сторожку! Не спорьте со мною, так нужно... Ее глаза ярко блестели от слез и яростной решимости, и казалось, что София бросилась бы на любого, кто стал бы с нею спорить. Господин Рельский отвернулся и ровно распорядился: - Поджигайте, инспектор. - Но госпожа Чернова просто не в себе, не понимает, что говорит! – воскликнул тот. - Поджигайте, - с нажимом повторил мировой судья и добавил: – Это мои земли и я могу распоряжаться здесь по своему усмотрению. София опустилась на колени возле дракона и, мгновение поколебавшись, принялась расстегивать рубашку, не обращая ни малейшего внимания на восклицания окружающих ее полицейских. «Вот теперь я наверняка лишилась доброй репутации! - подумала она с какой-то веселой хмельной злостью. Право, за последнее время случилось столько, что немудрено потерять здравый рассудок. – Ну и боги с ней, главное, чтобы он жил...» На шее дракона обнаружилась простая медная пластина на цепочке, безо всяких украшений. Лишь едва заметные знаки скорее угадывались, чем читались на потемневшем металле. Гадалка не стала снимать эту вещицу, по всей видимости, талисман. Обнажив грудь Шеранна, она потребовала нож и незамедлительно его получила. Прикусив губу, госпожа Чернова уверенно полоснула себя по левой ладони, отстраненно удивилась, что боль ощущалась будто вдалеке. Обмакнув палец в собственную кровь, она принялась чертить знаки прямо на коже дракона, шепча молитвы богам: Одину – покровителю всякой волшбы и Браги – богу-скальду. «Кано», «совели», «дагаз» - огненные руны, повторенные трижды для усиления действия... «Кано» - факел, живой огонь, яркий и сияющий. «Совели» - взошедшее солнце всегда означает надежду. «Дагаз» - свет невозможен без тьмы, и нет ночи без дня . А чуть в стороне уже полыхала сторожка – деревянное строение легко занялось, и огонь с аппетитом принялся облизывать высохшие бревна. По счастью, погода стояла тихая и безветренная, потому лесного пожара можно было не опасаться. София зашептала наскоро сочиненное заклятие, не замечая, что из ее глаз капают слезы: - Руны благие режу, Кровь моя их окрасит. Рунами каждое слово Врезано будет крепко. Ну же, гори, огонь, Плоть и сердце согрей. Я доподлинно ведаю: Драконий огонь не гаснет! Она не знала, сколько прошло времени, с отчаянной надеждой всматривалась в его мертвенное лицо. Вокруг нее молча толпились полицейские, чуть в стороне стоял сумрачный господин Рельский, но она не замечала ничего. Лишь дружный вздох мужчин заставил ее на мгновение поднять на них глаза, и тут София поняла, что вызвало такую реакцию: непримечательная на первый взгляд медная пластина, которую она сочла простеньким талисманом, теперь полыхала яростным огнем, будто вторила затихающему чуть поодаль пожару. Молодая женщина бережно коснулась руки дракона. Горячая, восхитительно горячая! А пламя все танцевало на груди Шеранна, легко касалось пылающих рун, ластилось к хозяину... Не зря говорят, что за полымем можно наблюдать бесконечно: будто зачарованные люди не могли отвлечься от этого зрелища, пока наконец полыхающий огонь затих, скрылся в глубине металла. И лишь тогда дракон открыл глаза, недоуменно оглядел склоненные к нему лица и приподнялся на локте... «Спасибо вам, боги!» - прошептала София сквозь слезы, без сил опускаясь на землю.
Хелга: Luide Что-то проясняется, но все равно еще смутно. Шеранн очнулся - ура! Теперь они с Софией связаны узами более прочными, чем чувственные, нет? Luide пишет: в северной традиции пять стихий, кроме традиционных есть еще и лед. Рельский? Рельский, на мой взгляд, не совсем лед, скорее пламя, томящееся во льду.
Luide: Хелга пишет: Теперь они с Софией связаны узами более прочными, чем чувственные, нет? Именно! Только София пока еще этого не поняла скорее пламя, томящееся во льду. Согласна Вот вляпался мужчина! Такой безупречно-ледяной был... до Софии
Marusia: Luide пишет: Именно! Только София пока еще этого не поняла Главное, чтобы это сейчас поняли мужчины: Шеранн - что его отношение к Софии теперь изменилось (должно измениться ) , Рельский - что Шеранн ему теперь не соперник.
Luide: Marusia пишет: Рельский - что Шеранн ему теперь не соперник. Ну почему же не соперник? Более прочные узы совсем не исключают уз любовных
Marusia: Luide пишет: Ну почему же не соперник? Ну, может быть, потому что я болею за Рельского.
Хелга: Marusia пишет: Ну, может быть, потому что я болею за Рельского. А я за Шеранна, всей душой.
Хелга: Luide пишет: Эх, но в конце-то останется только один! Вот это-то и волнует - кто?
Хелга: Luide пишет: а может, София вообще одна останется? И, к примеру, станет первой феминисткой? Кажется, я нигде не обещала хэппи-энд Такая пресуфражистка? Да, от автора всего можно ожидать. Тем более, название очень-много-говорящее.
Marusia: Luide пишет: станет первой феминисткой? Кажется, я нигде не обещала хэппи-энд Этого нам не нать. Нам бы хэппи-энду.
Luide: Хелга, Marusia посмотрим
Vita: Ага, и что мы имеем помимо "лирики" ;-) и нарождающихся связей?... Значит, у нас имеется добрый автор :-), который чуть было "в запале" не угробил одно из главных действующих лиц, но потом автор "одумался" и угробил другой персонаж, причём, похоже сжёг его дотла (из домика-то труп не выносили?..). Но укокошенный "драконоборец" тем не менее сторожа не убивал (уж, он не преминул бы похвастаться!), т.е. убийца по-прежнему где-то бродит, цели его не ясны, так что круг подозреваемых не очень-то и сузился, значит ждём следующих жертв автора :-)! Спасибо!
полная версия страницы