Форум » Авторы Клуба » "Любовь до гроба" Luide » Ответить
"Любовь до гроба" Luide
Luide: Автор: Luide Название: "Любовь до гроба" Жанр: роман - детектив, фентези, любовный роман. Стилизация - начало 19 века, Англия.
Luide: Поехали дальше :) Глава 5. Утро было волглым и хмурым, временами срывался дождь, потому зевак собралось меньше, нежели можно было ожидать. Поскольку Бивхейм – тихий провинциальный городок, в котором испокон веков не случалось убийств, даже городской морг существовал для проформы, лишь потому, что того требовали законы империи (впрочем, даже городская полиция скорее была данью требованиям закона, нежели отражением действительной необходимости в ней). Следовательно, для морга была выделена небольшая комнатка в пристройке при здании городской управы, по большей части ранее пустовавшая, а ныне не способная вместить всех желающих. София зябко куталась в кашемировую шаль – в этом помещении всегда царил холод, невзирая на времена года, поскольку для хранения тел здесь был оборудован ледник, оснащенный несколькими заклятиями для сохранения хлада. Потому даже толпа любопытствующих никак не могла изменить здешнюю температуру. Коронер, господин Датышев, грузный краснолицый мужчина лет пятидесяти, в сопровождении присяжных заседателей изучал мертвое тело несчастного гнома. Тут же, хотя и в некотором отдалении, собралось все местное общество, изнывающее от желания высмотреть хоть что-нибудь интересное. До сих пор у обитателей Бивхейма не имелось возможности приобщиться к столь важным расследованиям (даже коронер приехал из столицы графства!). Представители высокого общества не преминули явиться в морг даже до завтрака (недовольство этим обстоятельством выражали повсеместно, равно как и подозрения, что столь ранний час был выбран намеренно, дабы явилось как можно меньше жителей). Благородные семейства заняли лучшие места, расположившись в самом помещении морга или в коридоре около оного, однако и прислуга, лавочники и прочий разношерстный люд желали приобщиться к расследованию, и толпились на улице под моросящим дождем. Люди, гномы, гоблины, дриады и немногочисленные орки толклись у входа, оживленно переговаривались и выдвигали самые фантастические версии относительно смерти сторожа. Дамы прижимали к лицам надушенные платочки, изображая подобающую дурноту от этого зрелища (что, впрочем, было совсем несложно, слишком своеобычный дух здесь стоял, и с ним не справлялись никакие заклятия), но исподтишка внимательнейшим образом изучали все происходящее. Господа также проявляли живейшее любопытство, а попутно оказывали слабому полу всемерную помощь: поддерживали, предлагали вывести на свежий воздух или послать слуг за водой. Помощь принималась охотно, что, впрочем, нисколько не мешало дамам вежливо отклонять предложения перебраться в другое место. Словом, для кого-то все происходящее было трагедией, но для большинства представляло собою лишь увлекательное представление. По большей части сюда приходили, чтобы поглазеть, а после с особым удовольствием обсудить со знакомыми все произошедшее. Совсем не зря морги нередко именовали анатомическими театрами, ведь их посещали как увлекательные представления. Тела выставляли на всеобщее обозрение, и любой желающий мог их осмотреть, более того, такие посещения были в обычае и считались вполне приличным способом провести досуг. Свой резон в этом имелся, поскольку зачастую именно праздношатающаяся публика могла опознать кого-то из знакомых и таким образом, оказать помощь следствию. Поскольку документы, удостоверяющие личность, так и не получили широкого распространения и оставались необходимыми лишь для приезжих, остальным же оставалось полагаться лишь на то, что в случае надобности их опознают знакомые или родственники. Но и паспорта не всегда могли помочь властям, поскольку содержали лишь самые общие сведения, вроде «господин Юдин, человек, мужчина лет сорока, светлые глаза, рост средний, волосы русые, с чадами и домочадцами в количестве десяти человек». Коренные обитатели Мидгарда не имели даже документов, потому различные прискорбные случаи и трудности с установлением личности случались не так уж редко. Толпа неожиданно расступилась, и молодой леди представилась возможность рассмотреть тело господина Ларгуссона. При жизни это был добродушный весельчак, любящий выпить бутылочку горячительного, и рискованно пошутить со служанками, что вызывало понятное недовольство госпожи Дарлассон. Сторож являл собой образчик легкого нрава и всегда гляделся мальчишкой, невзирая на свои без малого двести лет и двух взрослых дочерей. Встрепанные волосы, одежда из грубоватого полотна, но всегда безукоризненно чистая и выглаженная, лукавый и чуть наивный взгляд – в господине Ларгуссоне имелось некое неуловимое очарование и безмятежное довольство собственной участью. Теперь же от него осталось лишь нечто неопознаваемое, обгорелое и страшное, и София испытала острую жалость. Ей было известно, что сторож намеревался вскорости повторно жениться, и все рассказывал, как хочет сына... Покойный отличался редким для его сородичей безразличием к материальным благам. Он полагал достаточной для себя небольшую ренту, которую получал от унаследованных от отца складов, и занимался лишь необременительной охраной библиотеки. Обыкновенно гномы весьма трепетно относились к своему благосостоянию, всячески стараясь его преумножать. Цверги по большей части не имели отношения к благородному обществу, более занимаясь различными ремеслами, но при этом среди них до чрезвычайности редко встречались простые работники. Куда чаще гномы владели разнообразными мастерскими и лавками, занимались кузнечным делом, разнообразными техническими придумками и прочими необходимыми в обыденной жизни вещами, и пользовались заслуженным уважением во всех городах и селах страны. Трудно представить, сколь неудобным стал бы быт без мелких, но до чрезвычайности удобных изобретений практичных карликов. К примеру, не так давно мастер из соседнего городка представил свою новинку, которую по достоинству оценили благородные господа, пусть поначалу и отнеслись с некоторым сомнением. Новинка получила широкое распространение, и даже в Альвхейме было премного разговоров о ней, благо, столичные журналы в библиотеке имелись в изобилии, так что судить об этом можно было с уверенностью. Ватерклозеты превозносились как весьма современные и гигиеничные относительно прежних уборных, однако вызывали нарекания и недовольство у господ преклонных лет, которые полагали их чрезмерной роскошью (однако при случае охотно ими пользовались!). Среди прочих новшеств были также омнимбусы, швейные машины , а также множество иных новаций. Таким образом, гномы (или цверги, как их именовали ранее), относились к весьма преуспевающей части общества, хотя в большинстве своем и не выходили в свет. _________________________ 1. В нашем мире туалеты со смывом (ватерклозеты) получили распространение еще в конце 18 века, но были редкостью и имелись только в домах знати. 2. В нашем мире начало истории омнибусов в Англии датировано 1829 годом, швейная машина изобретена в 1851 году.
Luide: Вокруг Софии знакомые возбужденно переговаривались, блестели глазами и всячески демонстрировали притворную жалость, ни на гран не испытывая ее в самом деле. Правила приличий требовали ужасаться и охать – и все вокруг покорно выказывали трепет и сокрушались. А молодой женщине вдруг подумалось, каково было бы жить в обществе, не сдерживаемом никакими приличиями, и от представившейся картины ей еще больше стало не по себе. Искренними казались лишь слезы двух молодых гномок, которые с трудом отвечали на какие-то вопросы коронера. Это оказались дочери покойного, которые явились для официального опознания. Весь небольшой коллектив библиотеки нынче присутствовал на дознании вместе с Софией. Рядом с нею стояла Юлия, пребывающая в радостном волнении. Щеки девушки раскраснелись, круглые голубые глаза горели, она то и дело приподнималась на цыпочки, пытаясь больше разглядеть за спинами, и громко выражала свой восторг происходящим. Хотя, на взгляд Софии, скудная обстановка с налетом безысходности и мрачные лица судейских как нельзя менее способствовали такому упоению. К тому же неподалеку младшая дочь покойного, сама явно с трудом сдерживая слезы, утешала незнакомую молодую гномку, которая отчаянно рыдала, не обращая никакого внимания на попытки её успокоить. Невеста господина Ларгуссона, догадалась София. Госпожа Дарлассон, обычно то и дело призывавшая барышню Юлию к порядку, сейчас будто не замечала ее неприличного поведения, будучи полностью поглощенной собственными тягостными размышлениями. Гномка смотрела прямо перед собой и о чем-то мрачно размышляла, поджав и без того тонкие губы. Госпожа Чернова коснулась руки барышни Гарышевой, привлекая ее внимания. - Юлия, не стоит так явно выказывать свой восторг происходящим. Пожалейте хотя бы дочерей покойного, - тихо заметила София. - Не вижу ничего неуместного в проявлении любопытства! Это в природе людей – достаточно лишь взглянуть вокруг. Я нахожу это вполне понятным и простительным. – Юлия даже не подумала понизить голос, чтобы окружающие не услышали разговор. - Не стану кого-либо осуждать, но полагаю, что воспитанный человек в своих поступках должен руководствоваться разумом и тактом, и в любых обстоятельствах держать себя сдержанно и с достоинством, - спокойно ответствовала госпожа Чернова. - Вы слишком щепетильны и благонравны, София. Хотя я считаю это лицемерием! - дерзко заявила Юлия, вздернув подбородок. - Вы сказали достаточно, - сдерживая негодование, сказала госпожа Чернова, – и давайте на этом закончим – мы привлекаем внимание и мешаем остальным. - В любом случае вы не вправе делать мне внушение! - буркнула барышня Юлия и отвернулась, мгновенно забыв о словах подруги. София испытала досаду, вызванную как резкостью подруги, так и осознанием, что её замечание Юлии было действительно некстати. В конце концов, барышня Гарышева уже давно взрослая, у нее имеются родители, которые и должны наставлять дочь в вопросах правил приличия. Впрочем, полагаться на это не приходилось. Юлия происходила из семьи незнатной, и получила хорошее образование лишь благодаря неожиданному богатству отца. Прекрасно осознавая, что воспитание – это основа дальнейшего благосостояния и выгодных браков детей, нувориш озаботился воспитанием своих отпрысков, в результате чего девицу отправили в пансионат, где она пробыла до совершеннолетия. Но, как известно, что быстро пришло – нередко так же быстро и уходит, так, на беду барышни, произошло и в этом случае. Однако, несмотря на хорошее воспитание, девушке недоставало такта, который должен прививаться в семье, и врожденного благородства – признака аристократического происхождения. Молодая женщина никак не могла одобрить вульгарного поведения Юлии, однако неприлично было высказывать ей упреки. Намеренно отвернувшись от подруги, София взглянула на почтенную хозяйку библиотеки и вдруг поразилась тому, как сухо и лихорадочно блестели ее глаза. Гномка держалась еще более сдержанно и чопорно, чем обычно, но все же в ее поведении неуловимо ощущалась какая-то фальшь. Сия несгибаемая дама в неизменном строгом трауре по случаю смерти брата казалась прямой и гордой, но в то же время казалось, будто пребывала где-то неизмеримо далеко... Наконец наиболее неприятная часть дознания завершилась - коронер, присяжные и доктор закончили осмотр и все необходимые формальности и покинули эту унылую обитель мертвых. Негромко переговариваясь, дамы и господа направились следом за ними в магистрат, где расположились в самом большом зале. Скудость и мрачность обстановки, призванные подчеркнуть официальность происходящего, производили гнетущее впечатление. Стены, выкрашенные в унылый серый цвет без всякой отделки и украшений, тяжеловесная безвкусная мебель и чахлые цветы в кадках составляли удручающее зрелище. К тому же на всем окружающем будто лежала печать тягостных сцен, разыгрывавшихся тут ранее. Не сосчитать, сколько надежд похоронено в этих стенах, сколько пролито слез и высказано обвинений. Впрочем, сейчас обстановку несколько оживляли нарядные платья дам, во множестве собравшихся в зале. Долгое время все присутствующие рассаживались, устраиваясь со всеми возможными удобствами. София снова разместилась рядом с госпожой Дарлассон и Юлией, хотя не испытывала ни малейшего желания все время слушать экзальтированную болтовню подруги. Она бы с большей охотой расположилась рядом с Елизаветой Рельской, которая хотя бы не находила все это занимательным, а лишь несколько преувеличенно ужасалась. Однако София считала своим долгом поддержать госпожу Дарлассон, а потому никак не могла ее сейчас покинуть. Кстати, Шеранн не счел нужным явиться на дознание. Воспоминания он оставил сплошь неприятные, так что София не горела желанием вновь его увидеть, однако полагала его присутствие необходимым, раз уж имелись основания подозревать его виновность. Впрочем, самого дракона, видимо, происходящее нисколько не интересовало. Какой-то судейский чиновник до чрезвычайности важно и нудно зачитал маловразумительный текст, из которого понятно было лишь, что по заявлению дочерей покойного, следует расследовать обстоятельства смерти оного, дабы в случае подтверждения неестественности его кончины разыскать виновника. София припомнила, как господин Рельский некогда ей объяснил, что если бы у убитого не отыскалось родственников, то его смерть вовсе бы не расследовалась. Полиция вправе начать дело лишь в случае соответствующего заявления близких покойного. Следовательно, смерть всяких бродяг и людей респектабельных, но одиноких не должна была занимать власти. Оставалось лишь порадоваться, что у господина Ларгуссона имелись дочери, в противном случае его убийца избежал бы наказания. Присутствующим все эти формальности были попросту неинтересны, а потому нисколько не занимали внимания, ведь куда увлекательнее обсуждать любопытные обстоятельства и скандальные подробности. Во время скучного судейского действа в зале поднялся такой шум, что почтенному председательствующему, Варальсу Зарланссону, пришлось громко стукнуть молотком и призвать всех к порядку, пригрозив в противном случае объявить перерыв. Закончив декламацию данного юридического шедевра, судейский строгим взглядом окинул всех присутствующих, явно полагая их поведение форменным неуважением к самим Тюру, Форсети и Снотре . Но пристыдить сливки общества не было ни малейшей возможности, а посему он лишь поправил пенсне, окинул неодобрительным взглядом собравшихся и поклонился коронеру, после чего покинул трибуну. - Барышни Ларгуссон, вы желаете что-то дополнить? – поинтересовался господин Датышев. - Да, - вдруг решительно заявила старшая гномка, Двария Ларгуссон. – Я знаю, это она его убила! С этими словами она обличительно указала на госпожу Дарлассон. Весь зал ахнул и взорвался недоуменными разговорами. - Тихо! – прикрикнул коронер, яростно стуча по столу молотком. – Почему вы так считаете, барышня? Та воинственно выдвинула подбородок и принялась рассказывать. Ее повествование оставило у Софии впечатление полнейшей нереальности. Оказывается, госпожа Дарлассон состояла в порочной связи с собственным сторожем – вдовцом много ее моложе, однако много ниже по положению. Но не так давно господин Ларгуссон уступил просьбам детей и решился вновь связать себя узами законного брака с девушкой из приличной семьи, что якобы привело хозяйку в ярость. По мнению дочерей покойного, ведомая гневом и ревностью гномка убила возлюбленного и намеревалась с помощью пожара уничтожить улики. Все это виделось Софии диким нагромождением несусветной чуши. Выслушав все это, госпожа Дарлассон еще сильнее побледнела, сделавшись совершенно белой, стиснула веер так, что он сломался. Гномка отсутствующе взглянула на свои морщинистые руки, сжимающие обломки, потом спокойно встала, казалось, она абсолютно не замечала устремленных на нее любопытных взглядов. - Никогда не слышала большей чуши! – процедила она. – Я не намерена больше терпеть оскорбления! С этими словами она направилась к выходу, гордо выпрямив спину и устремив невидящий взгляд поверх голов знакомых. В полнейшей тишине она покинула зал (жестом велев библиотекаршам оставаться), и только после того толпа взорвалась разговорами. Слух Софии выхватывал лишь отдельные кусочки из этого гула, но не оставалось сомнений, что пищи для пересудов на ближайшее время уже предостаточно, и вряд ли их содержание придется по вкусу хозяйке библиотеки... Господин коронер не стал дожидаться, пока все выскажутся, стуком молотка попытался призвать присутствующих к порядку и молчанию, однако цели своей добился лишь спустя добрых пять минут. После чего он вызвал для дачи показаний доктора и старшину пожарного приказа, которые серьезно и последовательно изложили под присягой все известные им обстоятельства. Вырисовывающаяся из их слов картина была весьма неприглядной и бесспорно указывала на жестокое убийство сторожа. Оставалось установить со всей объективностью и достоверностью, кто именно содеял это преступление. В зале было неимоверно душно, одна молодая леди даже упала в обморок. Окружающие суетливо принялись приводить ее в чувство, а коронер объявил, что слушание продолжится завтра в то же время. Это было похоже на театральное представление, вот только актеры, видимо, попались бесталанные и ленивые – настолько, что даже роли толком не выучили, и теперь вовсю импровизировали, заставляя суфлера тщетно пытаться подсказать правильные слова, а режиссера то морщиться страдальчески, то гневно хмуриться. Именно такое сравнение пришло в голову госпоже Черновой, когда первое заседание суда коронера наконец закончилось, и всем желающим было предложено явиться завтра. Слуги расходились недовольно, ворча и громко переговариваясь, ведь сомнительно, чтобы им удалось получить несколько свободных дней кряду (в большинстве случаев домашняя прислуга работала вовсе без выходных, потому сегодняшнее раздолье можно было отнести лишь за счет всеобщего ажиотажа среди жителей Бивхейма). Мастеровой люд также не выказал довольства таким затягиванием дела, однако закон оставлял продолжительность суда на усмотрение самого коронера, а потому в некоторых случаях бывало, что рассмотрение дела длилось пять-шесть заседаний. Господа расходились куда охотнее, предвкушая завтра новые разоблачения... ________________ В скандинавской мифологии бог Тюр - покровитель правосудия, бог Форсети - бог суда, богиня Снотра - богиня разума, оба они являются младшими богами.
ДюймОлечка: Luide Как все закручено и интересно
Luide: ДюймОлечка спасибо! :) Госпожа Чернова пребывала в расстроенных чувствах, затрудняясь, что думать и что надлежит делать при таких обстоятельствах. Пешая прогулка домой не принесла облегчения. Происходящее стало казаться ей кошмаром, одним из тех пугающих сновидений, которые с каждым мгновением становятся все страшнее, однако не отпускают и не дают проснуться, сколько не тщиться... Привычный и понятный миропорядок рушился на глазах. Неизвестно, сможет ли госпожа Дарлассон и далее содержать библиотеку, ведь слухи её не пощадят, а даже эта несгибаемая дама не сможет противостоять злоречиям всего города! Что ей останется делать, если никто более не придет в ее библиотеку, или знакомые станут приходить лишь чтобы позлорадствовать и собственными глазами посмотреть на ее унижение? София не знала, сколько правды в сегодняшних обвинениях. Невозможно было поверить, что почтенная гномка – бессердечная убийца, впрочем, думать о возможности её тайной связи со сторожем тоже совершенно невероятно. Молодая женщина не знала, что и думать, хотя превосходно понимала, что её мнение не столь важно, да вообще совершенно несущественно, имеется ли в этих разговорах хоть гран правды. На мнении знакомых едва ли скажется, даже если сам Один самолично явится, дабы засвидетельствовать полнейшую невиновность госпожи Дарлассон. Она прошла по дому, оглядываясь по сторонам, будто со стороны наблюдая такой знакомый, но одновременно чужой дом. Вот гостиная, полностью переделанная после приезду молодой супруги в дом – Андрей хотел, чтобы мрачноватое обиталище холостяка превратилось в пристанище семейного уюта, потому не пожалел денег обустроить всё по вкусу жены. Вот кухня, сияющая чистотой, совершенно белая, если не считать розовые занавески на окнах и розовые, фиолетовые, бирюзовые фиалки сенполии, расставленные вокруг во множестве. София усмехнулась: забавные вкусы у Леи – домоправительницы, горничной и кухарки по совместительству. Лестница, ведущая на второй этаж, где располагались спальни, приветливо скрипнула под ногами хозяйки – привычный звук... Госпожа Чернова взглянула на ковер под ногами (специальный, нисколько не сползающий, чтобы дети не поскальзывались на лестнице!), привычно провела рукой по перилам и с грустью подумала, что детям еще много-много лет не придется бегать по этим коридорам и спускаться по лестнице... Разве что лишь после смерти самой Софии, при новых владельцах дома. В который раз после гибели супруга молодая женщина ощутила, как сердце стискивает тоска, а на глаза наворачиваются слёзы. Лишь свойственная леди сдержанность позволяла ей до сих пор прятать свои чувства под маской невозмутимости, делать вид, будто у нее все в полном порядке. Но иногда это так тяжело!.. Госпожа Чернова расположилась в комнате для завтраков, где обычно проводили все утро, располагалась на первом этаже дома, в восточной его части. Здесь можно было без помех полюбоваться чудесными рассветами и насладиться солнечными лучами, пока они еще не стали слишком обжигающими. Обстановка была скромной, однако пленяла уютом, а мурамный цвет стен был приятен для глаз. София устроилась в кресле, безуспешно пытаясь взять себя в руки, перебороть нахлынувшее отчаяние. В этот момент в комнату заглянула Лея. Домовая неодобрительно покачала головой, увидев слезы хозяйки, но не стала разражаться очередной тирадой о господах, доводящих себя до предела. - Хозяйка, позвольте, я подам вам завтрак. - Нет, благодарю, Лея, - решительно отказалась София. – Я не испытываю голода. - И все-таки вам нужно поесть! – проворчала домовая. – Вы совсем исхудали, того и гляди, сляжете! Что тогда с вами будет? Думаете, госпожа Дарлассон станет держать на службе болезную? - Не думаю, чтобы госпожу Дарлассон сейчас сколько-нибудь волновало состояние моего здоровья, - невесело усмехнулась молодая женщина. – Ступай, Лея! Домоправительница удалилась, пробормотав что-то под нос относительно хозяев, которые ведут себя, словно малые дети. А София продолжала бездумно смотреть в окно... Спустя несколько часов (молодая леди затруднялась сказать, сколько именно, она совершенно потерялась во времени), домовая, весьма небрежно поклонившись, доложила о приходе гостей. - К вам господин Рельский и тот господин, который приходил вчера, - в голосе Леи прозвучала неприязнь. Тот, кто осмелился обидеть хозяйку, автоматически становился персоной нон-грата для преданной служанки. – Они очень просили принять! София поколебалась – снова видеть бесцеремонного господина дракона ей вовсе не хотелось – однако распорядилась пригласить гостей. Джентльмены самым учтивым образом поприветствовали хозяйку дома. На взгляд Софии, они представляли собой любопытный контраст: поджарый дракон, двигающийся порывисто и грациозно, к тому же облаченный в свой подчеркнуто экзотический костюм, и довольно приземистый человек, одетый весьма консервативно. Впрочем, оба мужчины были по-своему привлекательны, невольно отметила молодая женщина. - Госпожа Чернова, позвольте представить вам моего друга, господина Шеранна, среди драконов также носящего имя Огненный Шквал, моего друга и компаньона. - Благодарю вас, господин Рельский, - ответила несколько оправившаяся от удивления молодая леди. – Однако господин Шеранн не нуждается в представлении, поскольку мы уже знакомы! Ярослав молниеносно оценил ситуацию: София, напряженная, как струна, с явным недружелюбием взирала на неожиданного гостя, а Шеранн отчего-то казался виноватым, будто кот, втихомолку съевший хозяйские сливки и теперь ждущий предвиденного разноса. Следовательно, дракон успел зарекомендовать себя не лучшим образом в глазах гадалки, и дабы исправить положение, прибег к помощи господина Рельского. Нельзя сказать, чтобы это привело в восторг оного господина – ему нисколько не понравилось быть удобным средством для достижения неких загадочных целей. - Господин Шеранн, - крайне нелюбезным тоном обратился Ярослав к тому, кого до сего момента полагал своим другом, - буду премного вам обязан, если вы откровенно изложите все обстоятельства, которые ранее от меня скрыли. Шеранн послушно склонил голову, но Ярославу показалось, будто на лице дракона мелькнуло выражение досады и крайнего неудовольствия, однако тот незамедлительно спрятал свои чувства. - Приношу свои извинения, - повинился Шеранн. – Я поведаю вам все без утайки, однако прошу благородную госпожу не гневаться на меня и потерпеть мое присутствие еще некоторое время, поскольку рассказ мой в немалой степени касается и ее. - Хорошо, я выслушаю вас, - царственно кивнула молодая леди. Сегодня дракон держался совсем иначе, Софии даже сложно было поверить, что это тот самый грубиян. Однако что-то подсказывало ей, что на самом деле Шеранн нисколько не изменился, просто по каким-то своим причинам счел необходимым нынче держаться вежливо и уважительно. Мужчины дружно отказались от предложенного любезной хозяйкой чая, отговорившись тем, что совсем недавно плотно позавтракали. _________________ мурамный - травянисто-зеленый.
Luide: Гости расположились в креслах у камина, и дракон принялся рассказывать: - Не знаю, задумывались ли вы когда-нибудь, в сколь затруднительное положение попали драконы, оказавшись в Мидгарде среди иных рас. Раньше мы всегда держались обособленно, не желая становиться мишенью человеческой ненависти и объектом охоты. Неразумные люди, руководимые страхом за свои дома, при появлении дракона непременно пытались его убить, что, даже если вопреки ожиданиям, им все же удавалось, приводило к неисчислимым бедам, поскольку дракон – лишь заслон из плоти и крови на пути стихии. В случае насильственной смерти любого из нас стихия вырвется наружу и причинит много разрушений. Не думаю, что глупые люди рады были тем извержениям вулканов, аномально жаркой погоде, лесным и степным пожарам, которые непременно случались после убийства моих сородичей... – Шеранн глубоко вздохнул и продолжил: - Все это я рассказал лишь затем, чтобы вам было понятнее нынешнее положение драконов. Нас опасаются трогать, однако ни люди, ни иные расы, теперь живущие в Мидгарде, не преисполнены уважения и любви к драконам. Более того люди склонны сочинять о нас какие-то нелепые байки и неузнаваемо перевирать известные им сведения. Однако грустная реальность такова, что деваться из этой страны нам некуда. Альвхеймские горы – обитель огненных драконов, кусочек потерянной родины, и мы не желаем их покидать. Да и куда нам идти? Везде нас ожидает подобное отношение. Но и оставаться долее в стороне от других рас мы не сможем. Последние пятьдесят лет власть в Мидгарде принадлежит эльфам, и можно биться об заклад, что они не выпустят её из своих цепких пальцев. Однако и трогать драконов они опасаются, а поскольку мы никогда не стремились к господству над другими, эльфы разумно решили попросту оставить нас в покое, но при этом заручиться на крайний случай поддержкой детей стихии. Но если учесть, что драконьи горы расположены в самом сердце страны, вокруг столицы, то нелепо ожидать, что нам позволили бы объявить нашу вотчину независимой от Мидгарда. Именно это обстоятельство являлось камнем преткновения все эти годы. К тому же эльфы занимались укреплением своей власти, а мы этому нисколько не мешали, так что долгое время им попросту было не до нас. Однако времена изменились, и последние два года между драконами и эльфами шли переговоры о том, чтобы наши горы получили автономию в составе эльфийской империи. Нас это также вполне устраивает, и сейчас остался лишь последний шаг к вожделенному покою. Но... – дракон сделал паузу, глубоко вздохнул и продолжил. – К сожалению, не всех устраивает такое положение дел. Видимо, кому-то настолько претила мысль об автономии драконов, что этот загадочный кто-то решился на рискованный шаг: инсценировал, что дракон совершил убийство мирного обывателя... И, конечно, жертвой стал гном! Власть эльфов сильна, но у гномов слишком много денег, сил и технических новинок, а цверги всегда весьма трепетно заботились о своих соотечественниках, не зря еще недавно у них приветствовалась кровная месть! Следовательно, если драконов будет обвинен в преступлении против гномов, то эльфы окажутся перед выбором: автономия драконов и гражданская война с гномами, или же изгнание драконов из Мидгарда. Нетрудно предсказать, что они предпочтут, тем более, догадываясь, что драконы не станут сражаться за свои горы. Для нас важнее сородичи, а не земля, пусть даже это осколок нашей родины. Так что, как видите, смерть этого гнома совершенно не выгодна драконам, потому я полностью уверен в невиновности своих сородичей. Вот и все... – Шеранн закончил рассказ и внимательно взглянул на притихших людей. София была совершенно ошеломлена, ей и в голову не приходило рассматривать убийство гнома с политической точки зрения. Господин Рельский же выглядел задумчивым, однако нисколько не удивленным, видимо, о многом из поведанного драконом он если не знал, то догадывался. Он общался и вел дела с детьми стихии, да и в политике ориентировался намного лучше Софии. Шеранн молча ждал неминуемых вопросов людей. - И кто же, по-вашему, убийца? – наконец с искренним любопытством поинтересовался Ярослав. До сих пор дракон ничего ему не рассказывал, попросил только представить госпоже Черновой, поскольку нуждался в её помощи. - По моему мнению, это дело рук тех, кто желал воспрепятствовать союзу Мидгарда и драконов! - твердо ответил Шеранн. - И кто же эти таинственные недоброжелатели? – вмешалась госпожа Чернова. - Не имею ни малейшего понятия, - пожал широкими плечами дракон. – Я оказался здесь случайно - приехал в Бивхейм по делам, что может подтвердить господин Рельский. А теперь не могу уехать, пока не выясню правду и не сумею убедить власти в своей невиновности. Он казался совершенно искренне сбитым с толку, открыто смотрел в глаза людям и вообще всячески демонстрировал свое недоумение, однако господин Рельский, похоже, не слишком ему поверил, насупился и откинулся в кресле, сложив пальцы домиком и о чем-то напряженно размышляя. Быть может, Шеранн и не лгал, однако определенно очень многого не договаривал. - Но руны явственно указывали на причастность к событиям огненных драконов. Кроме того, пожар весьма подозрителен! – тем временем холодно произнесла София, однако ее тон не оказал на Шеранна должного воздействия. Он лишь вздохнул, протянул руки (София невольно обратила внимание на его тонкие «нервные» пальцы) к горящему в камине огню и поинтересовался: - Вы когда-нибудь имели дело с бойцовскими псами? София неуверенно кивнула – таких псов она видела, однако лишь издали. Подтверждение Ярослава, которого настолько заинтересовали слова дракона, что он отвлекся от своих дум, было куда более уверенным. - Тогда вы должны вполне представлять, сколь опасны подобные создания, в особенности в отсутствие хозяина. София передернулась, вспомнив виденные когда-то следы укусов – а то была всего лишь овчарка! Настоящие бойцовские псы намного страшнее и опаснее. - Но какое отношение это имеет... – недоуменно начала молодая женщина, однако дракон не дал ей договорить. Он преспокойно сунул руку прямо в камин, в жаркое пламя. София невольно вскрикнула, представив, что, должно быть, он ощущает в этот миг, однако лицо Шеранна было совершенно безмятежно. А пламя танцевало вокруг его ладони, лизало пальцы, будто верный пес руки обожаемого хозяина. Вот в огне мелькнула оскаленная собачья пасть, пес взглянул на замерших людей и безразлично отвернулся. Миг – и снова лишь языки пламени умильно вьются вокруг плоти дракона, не причиняя ему ни малейшего вреда. - Огонь – часть меня, - нарушил ошеломленное молчание Шеранн. – А когда я в человеческом облике, он служит мне, как пес. Но стоит мне отпустить его на свободу, как он примется уничтожать все вокруг. Если бы там, в библиотеке, было драконье пламя, его бы ни за что не смогли погасить – конечно, в том случае, если сам дракон не оставался бы где-то неподалеку, однако это представляется мне глупым и маловероятным. В мгновение ока драконий огонь охватил бы весь дом и не отступил, пока здание не сгорело бы дотла. - Но разве вы не можете разжечь самое обычное пламя? – тихо спросил Ярослав, все еще находившийся под впечатлением от продемонстрированного зрелища – язык не поворачивался назвать это фокусом. - Нет, - покачал головой дракон. – Любое пламя, жизнь которому дал дракон – это драконье пламя, и только он способен с ним совладать. Потому я уверен, что ни один дракон не разжигал тот пожар. Впрочем, если госпожа Чернова сомневается в моих словах, она вполне может проверить их с помощью рун. Не так ли, моя прекрасная леди? – иронически поинтересовался он у Софии, заставив ее стряхнуть странное очарование. Теперь ей казалось, что огонь в камине – живой, что он того и гляди вырвется наружу... Страшно. - Не премину воспользоваться вашим щедрым предложением, - ответила она чопорно. Господин Рельский удивленно приподнял брови от столь явной демонстрации неприязни. Дракон вызывал у Софии смятение и досаду. Если хищник еще вчера рычал и намеревался съесть вас, а сегодня любезничает, как ни в чем не бывало, - вы поневоле станете искать подвох. Неудивительно, что в его присутствии молодой леди изменяло привычное самообладание! - А как вышло, что вы тоже имели касательство к библиотеке? – Яросла поспешил перехватить инициативу и предупредить разгорающуюся ссору. - Просто решил воспользоваться случаем, - объяснил дракон, грустно улыбнувшись и разведя руками. – Я ведь никак не мог предугадать, что столь невинный поступок окажется роковым. - Но почему вы интересовались этими проклятыми дневниками! – недоверчиво нахмурилась София. - А вот об этом дозвольте мне умолчать, - дракон обворожительно улыбнулся, и в глубине его темных чуть раскосых глаз блеснула яркая вспышка огня, отчего София едва не забыла о сути своего вопроса. И прежде, чем она успела возразить, Шеранн добавил: - Клянусь вам, это никоим образом не касается людей. Это лишь наши, драконьи, секреты. - Думаю, в этом нашему другу можно доверять, - вмешался Ярослав. Мировой судья по въевшейся привычке немногословно, но очень точно формулировал свои мысли. Именно «в этом», и «нашему другу». София разгадала намек и согласно склонила голову, хотя хмуриться не перестала. - Милой леди нельзя столько хмуриться – от этого появляются морщины... Тон дракона был на редкость доброжелателен, но за ним скрывалась колкость. София не нашлась, что ответить, - к несчастью, в ее окружении не было никого сходственного Шеранну, потому она несколько терялась в его присутствии. - Я хотел бы понять, чего именно вы ожидаете от нас? – господин Рельский заинтересованно подался вперед. - К сожалению, я никак не смогу заняться собственным расследованием – жители города попросту не станут со мной разговаривать, да и на место событий, несомненно, не пустят. К тому же полиция не станет делиться со мною сведениями, - устало объяснил дракон и просто закончил: – поэтому мне потребна ваша помощь. Шеранн казался совершенно невозмутимым, лишь в глазах быстрее обычного кружился хоровод языков огня. - Не вижу надобности для себя помогать господину дракону! – высказалась София неприязненно. – Вряд ли его обращение со мною могло вызвать дружеские чувства... На скулах дракона заиграли желваки, он стиснул кулаки и, казалось, готов был взорваться, однако сдержался, пусть и с явным трудом. Не зря его имя – «Огненный шквал», подумалось Софии. Столь же порывистый, взрывной и неожиданный, тем не менее, он обладал способностью быстро обуздывать свой норов, гасить яростные порывы. Если при прошлой встрече он походил на опаснейшего хищника, то теперь дракон чем-то напоминал Софии петуха, эдакого деревенского красавца, самоуверенно выхаживающего по двору и полагающего родной сарай центром мира... Молодая женщина едва не рассмеялась, вообразив, как высокомерный дракон рано поутру, облачившись в перья, взбирается за забор и начинает самозабвенно кричать... - Госпожа Чернова, - дракон не без внутреннего протеста выговорил ненавистное «госпожа», - я уже принес вам свои извинения и готов их повторить. Полагаю, вы согласитесь, что при изложенных мною обстоятельствах вовсе неудивительно, хотя и прискорбно, что я не сдержал свои чувства. Смиренно прошу простить меня. - Принимаю ваши извинения, - царственно склонила голову София. – Однако все равно не могу уразуметь, почему я должна вам помогать! Несмотря на то, что при нынешней встрече дракон уже вовсе не внушал молодой женщине такой страх, как в прежнее время, симпатии ее и участия он не вызывал. Он намеренно пугал меня, вдруг поняла София. - Боюсь, у вас нет выбора, - вдруг заметил господин Рельский. - Наша с вами соседка, госпожа Шорова, сообщила о том, что видела вас в ту памятную ночь крадущейся по дороге в неурочный час. Как вы понимаете, это дает основание подозревать вас в причастности к убийству. - Что?! Молодая леди была совершенно ошарашена, настолько, что ей изменило привычное спокойное расположение духа. Быть может, это странный розыгрыш?! Нелепая шутка? Однако господин Рельский смотрел на Софию вполне серьезно и сочувствующе. И лишь на лице Шеранна читалось нескрываемое злорадство. Еще бы – теперь бывшая госпожа обвинитель вынуждена сама защищаться от несуразных обвинений. - Возможно ли опровергнуть эту нелепую ложь? – наконец совладав с чувствами, вопросила София. Она старалась не смотреть на дракона, испытывая с трудом сдерживаемое желание сказать какую-нибудь резкость, намеренно уязвить и обидеть. Странно, ведь до сих пор молодая леди полагала себя особой спокойной и невозмутимой... Но с этим драконом ей отказывали все хваленое воспитание и сила воли. В нем воплощалось все то, что она полагала совершенно недопустимым: вспыльчивость, надменность и нелюбезность. - Боюсь, что нет, - покачал головой Ярослав. Он немало времени посвятил поиску иного выхода, и вынужден был признать, что не в силах его отыскать. Впрочем, существовал еще иной вариант, но мужчина весьма сомневался, что София им воспользуется. Хотя попробовать, несомненно, стоило. Но позже – сейчас она ожидала ответа на заданный вопрос. Ярослав не стал скрывать действительное положение дел. - Я беседовал с инспектором Жаровым, и дал ему указания постараться скрыть от публики некоторые обстоятельства, для чего он должен был потолковать с барышнями Ларгуссон и госпожой Шоровой... Но усилия его не увенчались успехом, как вы должно быть уже поняли. Меня интересует, отчего так вышло, поскольку поведение инспектора сегодня показалось мне весьма подозрительным, но это уже не столь важно. Следовательно, не позднее, чем завтра, все станет известно. Молодая женщина ощутила искреннюю признательность. Господин Рельский некогда был другом её покойного супруга, а после свадьбы господина Чернова сделался другом семьи, и сейчас София была премного благодарна ему за участие. - Быть может, пригласить малиновок? – с робкой надеждой спросила она. - Не думаю, что это разумно, - ответил господин Рельский, пожав плечами. – Необходимо учитывать, что их также могут подкупить – на кону слишком серьезные политические интересы... Он не стал говорить о втором доводе, который заставил мирового судью отказаться от такого варианта. На мнение и действия малиновок господин Рельский никак не мог повлиять, следовательно, разумнее оставить расследование в ведении полиции, на которую он намеревался (и, что немаловажно, имел возможность) надавить... Ярослав обладал достаточным здравомыслием и практичностью, чтобы не преминуть воспользоваться этим (прямо скажем, не вполне законным) средством. Люди слабые, безвольные и нерешительные, превыше всего опасающиеся сделать что-то не так, вызывали у него лишь презрение и снисходительное пренебрежение. Впрочем, для начала можно попробовать более простой путь, к тому же, по некоторым соображениям, именно он был предпочтительнее для самого господина Рельского. Но... Несколько мгновений он колебался, но потом, решившись, негромко промолвил: - Госпожа Чернова, вы позволите поговорить с вами наедине? - Конечно! – София удивилась, но не нашла причин отказать. – Давайте прогуляемся по саду, в это время года там очень красиво...
Хелга: Luide Политическое убийство? Как все серьезно! И очень увлекает развитие отношений между Шеранном и госпожой Черновой.. Luide пишет: А молодой женщине вдруг подумалось, каково было бы жить в обществе, не сдерживаемом никакими приличиями, и от представившейся картины ей еще больше стало не по себе. Действительно, жуткая картина! Luide пишет: мурамный цвет стен был приятен для глаз. Очепятка?
Luide: Хелга, а кто сказал, что это политическое убийство? Может, политическое, а может и нет Спасибо, посмотрю.
Хелга: Luide пишет: а кто сказал, что это политическое убийство? Может, политическое, а может и нет Это предположения читательские. Просто гипотеза хороша!
ДюймОлечка: Luide Всё ещё более закручивается, это уже какой-то огненный торнадо
Эрика Легранж: Прочиатала пока первую главу, стиль понравился, сюжет зацепил, так что записываюсь в ряды читателей
Luide: Хелга пишет: Просто гипотеза хороша! Мне тоже нравится ДюймОлечка Спасибо! Звучит-то как - "огненный торнадо"! Сменить название, что ли? Эрика Легранж Благодарю! Надеюсь, дальше тоже не разочарую.
Luide: Глава 6. София и господин Рельский медленно шли по дорожке. Мужчина не спешил начинать разговор, углубившись в размышления о неких важных вещах. София несколько раз с едва скрытым нетерпением поглядывала на него, однако тот сделал вид, что ничего не заметил, а быть может, в самом деле, не обратил внимания. Молодая леди вздохнула, однако не стала задавать вопросов. Вместо того она решила насладиться неожиданной прогулкой. Пожалуй, сложно даже вообразить более романтичную обстановку, нежели цветущий сад. Нежно улыбается солнце в лазоревых небесах, на еще по-весеннему не укрытой травой земле тут и там виднеются яркие осколки – первые цветы, а голые ветви деревьев укрыты пеной лепестков... София в невольном восхищении приостановилась, походя, дотронулась до ветки абрикоса, и на нее водопадом посыпались облетающие лепестки. Часть импровизированного ливня попала и на господина Рельского, добавив его строгому темному костюму некий элемент весенней бесшабашности, а заодно отвлекла от дум. Ярослав остановился подле Софии, передернул плечами, стряхивая лепестки. - Скажите, госпожа Чернова, имеются ли у вас какие-либо лица, могущие подтвердить, что той роковой ночью вы не покидали дом? Казалось, его мало интересовал ответ – все свое внимание мужчина направил на виднеющиеся в отдалении поля. Прищурившись, он будто бы с неотрывным интересом рассматривал вполне обыкновенный, в общем-то, пейзаж. София добросовестно ответила: - Только Стэн и Лея, мои домовые. - Боюсь, это не годится, - вздохнул господин Рельский. – Нелепо даже рассчитывать опровергнуть свидетельства уважаемой госпожи Шоровой показаниями домовых. Законы нашей страны не наделяют домовых гражданскими правами, и потому их слова не являются сколько-нибудь вескими доказательствами, тем паче, если есть рассказ человека, который утверждает совершенно противоположное... Так что полиции придется принять на веру клеветнические утверждения госпожи Шоровой, сколь бы нелепой ни была эта диффамация. Молодая леди нахмурилась. Она нисколько не сомневалась в компетентности господина Рельского, однако неужели он желал лишь сообщить, насколько безотрадно ныне ее положение? Госпожа Чернова мигом позабыла о тоскливых размышлениях и маете, и жаждала что-то предпринять, потому пустыре разговоры и долгие обсуждения казались ей неуместными и тягостными. Нужно что-то предпринять, вот только что? Но София мудро не стала портить отношений со своим защитником, лишь кротко поинтересовалась: - У вас есть какие-то предложения? - Есть, - решительно подтвердил Ярослав, наконец повернулся к женщине и торжественно провозгласил: - госпожа Чернова, от души надеюсь, что вы соблаговолите принять мою руку и сердце! Сказать, что София попросту потеряла дар речи, означает слишком преуменьшить ту оторопь, в которую молодая леди впала после этих слов. Взгляд Ярослава лучился насмешкой и каким-то отстраненным интересом, будто мужчина решал одну из своих любимых математических шарад, а не делал предложение леди. Казалось, что он смотрит не на молодую женщину, в силах которой сделать его счастливым или же обречь на муку неразделенной любви, а на шахматную доску, мастерски рассчитывая возможные действия противника. Как будто ему заранее известен ответ и он желает лишь изучить реакцию Софии. Предупреждающий ход, кажется, так это называется... А ведь и правда – господин Рельский завзятый шахматист, в то время как сама София совершенно не способна сколько-нибудь хорошо играть. Помнится, Ярослав не один раз подшучивал над нею и Елизаветой Рельской, предлагая им вместо карт (в которые, впрочем, он тоже постоянно выигрывал) достать доску. - Это так неожиданно... – только и сумела она пробормотать, когда наконец обрела дар речи, и тут же поморщилась от того, сколь наигранной и затертой казалась эта фраза. – Быть может, это неделикатно с моей стороны, но хотелось бы узнать причины, побудившие вас к этому внезапному предложению. Прежде чем дать вам ответ, я хотела бы разобраться во всем. Полагаю, что вряд ли вы внезапно воспылали ко мне нежными чувствами, но иной причины вообразить не могу. Право, мне неловко столь откровенно с вами разговаривать... София замолчала и нервическим жестом принялась стягивать перчатки, отвернувшись от новоиспеченного поклонника. Пристальный взгляд господина Рельского действовал на нее раздражающе, приводя в состояние какого-то лихорадочного возбуждения, совладать с которым она не могла при всем желании. Тонкие губы мужчины искривились в невеселой улыбке, он неторопливо оправил чуть завернувшийся манжет и спокойно пояснил: - Прошу прощения, госпожа Чернова, что подверг ваши чувства столь необоснованному испытанию. Конечно же, вы совершенно правы, я не стану заверять вас во внезапно вспыхнувшей страсти – это нелепо и мелодраматично. Но я вижу лишь один путь опровергнуть нелепые обвинения госпожи Шоровой, точнее, не опровергнуть, а исказить, придав ее рассказу совершенно иную окраску. Вам следует заявить, что той ночью вы действительно выходили из дому, однако имеются веские свидетельства того, что вы следовали не в библиотеку, как то утверждает наша поспешливая в выводах соседка. Господин Рельский умолк, давая Софии самой продолжить его мысль. Однако та по-прежнему совершенно ничего не понимала, и он терпеливо растолковал: - Думаю, мое слово, что ту ночь вы провели рядом со мною, будет достаточно весомым, как говорят в полиции, алиби. Мы можем утверждать, что вы давно приняли мое предложение, однако из-за строгого траура, в котором нынче пребываете, не спешили предать гласности грядущую свадьбу. - Но... – София задохнулась, взирая на господина Рельского, будто на один из диковинных образчиков туземной фауны, в изобилии имевшихся в кабинете ее отца-профессора. Впрочем, в отличие от оных, мировой судья был совершенно бесспорно жив, и, кажется, был теперь вполне серьезен, предлагая при этом совершенно недопустимые вещи! Конечно, Софии было известно, что даже среди дам из приличного общества имеются особы, весьма легкомысленно относящиеся к своей репутации, однако и они не могли даже помышлять, чтобы настолько откровенно пренебречь общественным мнением. Пока альковные тайны не выходят за пределы дома, София – пусть и со скрипом, но готова была признать их допустимыми, но прилюдно признать внебрачную связь... До такого бесстыдства она никогда не опустится, хотя... Госпожа Чернова колебалась, размышляя о том, что такой шаг мог бы разом решить большинство ее проблем, как материального характера, так и личного. Обрести положение супруги уважаемого человека, достаточный доход, и, что самое главное, собственных детей, что казалось ей уже почти несбыточным...
apropos: Кажется, на самом интересном месте. Luide
Luide: apropos спасибо :) Итак, продолжим. Бесспорно, соблазнительно, но... нет, она не пойдет по легкому пути, невзирая на всю его притягательность. Покойная матушка Софии в гробу бы перевернулась, если бы дозналась о крамольных мыслях дочери, ведь она всегда твердила дочерям, что наибольшая ценность женщины – ее безукоризненная репутация, и немыслимо – невозможно! – поступиться ею. К тому же это будет оскорблением памяти господина Чернова, а он, видят боги, не заслужил такого поругания, ведь всегда был достойным супругом и прекрасным человеком. В иных обстоятельствах она счастлива была бы принять предложение господина Рельского, однако в нынешней ситуации это было совершенно невозможно. - Вы же понимаете, что в таком случае скандал был бы оглушительным, - вымолвила она неловко, теребя тесемки черного капора. - Был бы? – переспросил господин Рельский. – Следовательно, вы мне отказываете? - Да! – решительно кивнула София, стиснув руки. – Я питаю к вам истинное уважение и премного благодарна... - Не трудитесь, - перебил Ярослав нетерпеливо. – Ваши заверения не имеют никакого отношения к делу. Надеюсь, вы понимаете все последствия? - Конечно, - София избегала смотреть на него, теребя в руках сорванную веточку. – Теперь мне непременно необходимо любой ценой сыскать истинного виновника, иначе моя репутация будет загублена. Она осторожно коснулась руки господина Рельского. - Поверьте, я действительно искренне тронута вашим беспримерным благородством, но думаю, вы заслуживаете куда большего, нежели дружеское участие со стороны будущей супруги. Кроме того, - София невольно передернулась, - боюсь, госпожа ваша матушка вряд ли одобрила бы такой мезальянс. Ярослав хмыкнул, но не стал спорить. Всему Бивхейму было известно, что благородная госпожа Светлана Рельская истово желала, чтобы единственный сын наконец обрел супругу и дал наследника славному имени, однако при этом полагала всех окрест недостойными своего драгоценного отпрыска, и не гнушалась давать это понять, иногда в весьма резких выражениях. В частности, госпожа Чернова удостоилась почти часовой личной беседы на эту животрепещущую тему, когда только начала наносить визиты своей юной подруге, Елизавете Рельской. Саму Софию сложно было заподозрить в посягательствах на руку и сердце господина Рельского, поскольку к тому моменту она уже была замужем, однако мать Ярослава пыталась заручиться ее поддержкой, дабы иметь как можно более сведений об увлечениях сына. Представив реакцию вдовой госпожи Рельской на сообщение о возможном браке, София невольно поежилась. - К счастью, я нисколько не завишу от своей матери, поскольку все состояние и имение отца осталось лично мне, - господин Рельский скромно умолчал, что сумел преумножить унаследованное, - потому я вправе жениться по своему выбору. Однако не буду вас смущать – вижу, что эта тема вам неприятна. Госпожа Чернова принялась поправлять шаль, без нужды старательно разглаживать кисточки на её концах. - Давайте вернемся в дом, - предложила София сконфуженно. – Полагаю, мне как хозяйке некрасиво надолго оставлять гостя в одиночестве. Господин Рельский нисколько не возражал. В конце концов, завоевание сердца женщины мало чем отличается от шахматной партии, не так ли? Дебют прошел вполне удачно, пусть и не закончился выигрышем партии (хотя на этой стадии победа бывает крайне редко), теперь будет миттельшпиль . Следующий ход... Дракон имел прекрасную возможность поразмыслить обо всем, пока госпожа Чернова и господин Рельский изволили прогуливаться. Первым делом он позвонил прислуге и велел подать что-нибудь выпить. Домовая сделала книксен, что-то недовольно пробормотала (поскольку полагала неприличным отдавать распоряжения в чужом доме), расторопно выполнила требуемое, но мстительно подала чай вместо напитков покрепче. Дракон не стал спорить. Он увлеченно наблюдал за прогуливающимися хозяйкой дома и своим другом. Окна выходили в сад, и потому Шеранн имел редкую возможность полюбоваться со стороны на эту – несомненно, красивую – пару. Несколько тяжеловесный на вид Ярослав Рельский на самом деле вовсе не был грузным на самом деле, двигался легко и будто четко дозировал движения, не позволяя чувствам вырываться из-под контроля и выражаться вовне. Впрочем, леди, шествовавшая рядом с господином Рельским, привлекала внимание Шеранна куда более. На фоне мужчины София выглядела совсем маленькой и хрупкой, будто фарфоровая статуэтка из далекого Ванахейма . Маленькая гордая птичка... Казалось, ее можно легко сломать одним неосторожным движением, однако дракон уже успел убедиться, что эту изящную женщину с удивительно яркими голубыми глазами нелегко было бы сокрушить даже ударом молота бога Тора, Мьёлльнира . Выдержать натиск разгневанного дракона и суметь настоять на своем – подвиг, достойный увековечивания в мифах и балладах. Хотя, - Шеранн плотоядно усмехнулся, - женщина есть женщина, тем паче – человеческая, и сомнительно, чтобы она сумела устоять перед драконьим пламенем. Не в прямом смысле, конечно же, поскольку отразить натиск огня мало кто в этом мире способен, и к их числу совершенно точно нельзя было отнести госпожу Чернову (к йотуну ! – какая из нее госпожа? просто Софию). Драконы, в особенности огненные, весьма притягательны, и нисколько не стесняются пользоваться этим свойством. А ради того, чтобы выяснить, кто виновен во всей этой истории, Шеранн не погнушался бы соблазнить даже старуху Хель, повелительницу мира мертвых, если бы это сколько-нибудь помогло. Виновный должен быть наказан, и он готов приложить для этого все усилия! Мужчина отпил глоток чая, поморщился - совершенно непонятно, почему люди питают такое пристрастие к травяным настоям, драконам более по вкусу вино, коньяк или еще лучше – спирт. Шеранн вовсе не злоупотреблял алкоголем, просто как все огненные создания питал необоримую тягу ко всему, способному гореть... Пожалев мимоходом, что с людьми жить – по-людски пить, дракон снова вернулся к размышлениям. Софии наверняка немало известно об убийстве, и сколько бы она ни уверяла, что госпожа Шорова просто ошиблась или же намеренно пыталась ее опорочить, дракон был совершенно уверен, что она по уши запуталась в этой истории. Словом, получить у нее сведения надобно любой ценой, даже если ради этого пристанет притвориться другом и обожателем. Хищная улыбка преобразила узкое лицо – нет, теперь уже почти морду – дракона. Люди, как и бабочки, тоже охотно летят на пламя... __________________ 1. Дебют - начальная стадия партии 2. Миттельшпиль — середина игры. Именно в ней обычно происходят основные события шахматной партии. 3. В германо-скандинавской мифологии Ванахейм – мир воздуха, в данном случае страна, расположенная на западе. 4. Мьелльнир – в германо-скандинавской мифологии – молот бога Тора. Лёгок, как перо, но при этом абсолютно неотразим и смертоносен. 5. Йотун – в германо-скандинавской мифологии - йотунами называли великанов (турсов), демонов.
Luide: И немного картинок Прообраз Софии: И портрет Софии: Немного драконьего Вот так выглядят "огненные" глаза Шеранна: А вот огненный пес: Мужчин покажу в следующий раз
Хелга: Luide Спасибо за продолжение! Какой коварный господин Рельский, надо же такое придумать предложить даме? От Шеранна в восторге. А огненный глаз... ох, таким посмотрит и душа вон! Софию представила немного иной, чем авторский вариант. А авторская хороша, чувствуется характер!
ДюймОлечка: Luide пишет: Люди, как и бабочки, тоже охотно летят на пламя Нет, ну какой коварный! Luide пишет: Вот так выглядят "огненные" глаза Шеранна Да еще с такими глазами, и стаким темпераментом! Ох не легко придется Софии
Luide: apropos ну так! *гордится* Люблю я подвергать героев всяким испытаниям)))
Luide: Сыщики-любители "Дракон, библиотекарша и Ко" Ничего не подозревая о коварных планах Шеранна, господин Рельский и госпожа Чернова степенно вернулись в гостиную. Продрогшая на холодном весеннем ветру, София устроилась в кресле поближе к огню, господин Рельский расположился напротив, а Шеранн остался стоять в стороне, в темном углу, откуда удобно наблюдать за происходящим. - Итак, полагаю, теперь нам следует определить план действий, - подал голос Ярослав. Не встретив никакого энтузиазма, он приподнял брови и поинтересовался: - Мне казалось, мы договорились относительно совместного расследования... Опровержений не последовало, господин Рельский предпочел счесть молчание знаком согласия и продолжил: - Тогда приступим. Для начала хочется узнать, кого вы подозреваете в убийстве? Думаю, стоит условиться не касаться присутствующих... Госпожа Чернова? София задумчиво прикусила губу и попыталась собрать воедино все невнятные подозрения. Нелепо и дико думать такое о знакомых, но... - Полагаю, все это проделал кто-то хорошо известный покойному господину Ларгуссону. Уж слишком тихо все произошло, слуги за стеной не слыхали ни криков, ни звуков борьбы. Да и двери с окнами остались в целости, более того, закрытые изнутри. Я боюсь даже предположить, кого именно сторож мог впустить в дом, однако полагаю, что можно попытаться это выяснить. - Вы правы, - согласился господин Рельский, – мне тоже показалось это весьма подозрительным. Госпожа Чернова, полагаю, вам следует дознаться о том, кто в тот вечер навещал библиотеку. - А также откуда взялся ключ, который остался в замке изнутри, - вмешался дракон. - Именно, - кивнул мировой судья и повернулся к нему. – А вам, господин Шеранн, надлежит приватно выяснить, кто из ваших сородичей навещал окрестности Бивхейма в последнее время, и, следовательно, мог быть причастен. - Разумеется, хотя сразу могу сказать, что сомневаюсь в успехе этого мероприятия. Как я уже говорил, драконам попросту невыгодно такое развитие событий! - Возможно, что-то пошло не так, как предполагалось, или же среди детей стихии появились отступники... – Ярослав поднял руку, останавливая возражения Шеранна, - лучше проверить и убедиться в несостоятельности этой гипотезы, нежели потом сожалеть о том, что не сделали этого своевременно. Дракон с силой ударил по подлокотнику кресла, заставив Софию вздрогнуть. Пламя в камине взметнулось и... опало, успокоилось так же быстро, как минула внезапная вспышка гнева Шеранна. - Хорошо, - выдавил дракон, – но наряду с этим я буду искать шпионов Муспельхейма! - Ничего не имею против, - Ярослав являл собой саму невозмутимость, не выказывая ни малейшей опаски относительно взрывного характера дракона. – Мне же остается надавить на инспектора Жарова, дабы доведаться о том, что ему стало известно, и с какой стати он вдруг рискнул сыграть против меня. Надеюсь, смогу вскоре удовлетворить свое любопытство... Многообещающая улыбка господина Рельского сулила полицейскому множество неприятных минут, если тот вздумает запираться. На этом Ярослав счел, что пора откланиваться. - Что ж, не будем больше обременять вас своим присутствием, госпожа Чернова. Я несказанно благодарен за помощь, и полагаю, что нам следует встретиться завтра в тот же час. - Конечно, - молодая леди устало улыбнулась и протянула руку. – Жду вас к чаю, господин Рельский... и вас, господин Шеранн. Крошечная заминка не ускользнула от внимания дракона, но, казалось, его это только позабавило. - Вы так добры! – Шеранн одним гибким движением, чарующе улыбнулся и запечатлел на перчатке Софии галантный поцелуй. – Позвольте еще раз заверить, что я чрезвычайно рад познакомиться с вами. Дракон взглянул в глаза Софии, и ей вдруг отчаянно захотелось отдернуть руку и забиться в самый дальний угол, таким ярким огнем и азартом светились его глаза. Молодая леди подавила это нелепое желание и промолвила холодно: - Я тоже несказанно рада! – и тут же вновь повернулась к господину Рельскому. - Думаю, вам следует взять с собою завтра барышню Елизавету – не следует давать лишнюю пищу для слухов. - Вы очень предусмотрительны, - ответил Ярослав, также прикладываясь к ручке леди. – Действительно, слишком частые визиты могут быть истолкованы превратно. Что ж, думаю, сестра будет счастлива принять ваше приглашение. София попрощалась с гостями и велела Лее подать ромашкового чаю и ароматический уксус, поскольку от пережитого волнения у нее невыносимо разболелась голова...
Vita: Ваш фантастический мир очень логичен :-). Приятно читать, спасибо!
полная версия страницы