Форум » Авторы Клуба » О спящей принцессе замолвите слово - 2 » Ответить
О спящей принцессе замолвите слово - 2
Юлия: Полтора года назад я решила переделать свою сказку "В поисках принца", но так увлеклась, что... от прежней осталась только первая фраза. Получилось нечто соврешенно новое и... почти в пять раз длинее. Потому мне бы очень хотелось представить новую сказку на суд форумчан - узнать ваше мнение о сем опусе, выслушать критические замечания и, может быть, советы и возражения.
Юлия: Снова политика... *** – Эта черт знает какая ерунда! – прогремел король Дерелье, услышав о предложении Шаула из уст своей супруги. – Мальчишка должен сражаться, а не жениться! Хватит держать его у своей юбки! Ему уже семнадцать. В его возрасте я уже не раз участвовал в битвах. Королева Изабелла, изогнув бровь, молча взирала на разбушевавшегося супруга. – Вы не устаете твердить об отсутствии патриотизма у моих солдат, – не унимался король. – Но ваши хваленные возвышенные искусства, как видно, не родили патриотизма даже в сердце вашего собственного сына! Король и королева не испытывали приязни друг ко другу и не старались скрыть этого. Шаул будучи свидетелем этой громкой ссоры чувствовал себя отвратительно. Тем более что именно его предложение послужило причиной для гневной вспышки короля. Королева же с принцем, приняв его утром, были на удивление весьма благосклонны. Романтическую историю о спящей принцессе, бывшей наследнице Оланда, тонко чувствующие поэтику мать и сын выслушали, не усомнившись в ее подлинности. И, конечно, у них не было никакого сомнения в том, что Дамон с избытком обладал всем превосходными качествами души, чтобы разбудить принцессу. Принц сразу же начал строить планы, уверенный, что сумеет заручиться помощью городов в войне против султана. Однако здесь мнения матери и сына разошлись. Королева, как показалось Шаулу, была не прочь отправить сына подальше от султана и военных планов мужа, но не верила в успех переговоров. А принц же оказался горячим сторонником блефа. – Мама, это – игра. Мне только надо взять с собой хорошего дипломата, например Блуффо, он с легкостью сможет сторговаться с купцами. – Но как, дорогой мой? – подняла высокие брови королева, изящно поведя белоснежными плечами. – Предложить нам нечего, а угрожать глупо. – Дело не в том, какие карты ты держишь на руках, мама, – возражал принц. – Главное – что ты сможешь внушить другому игроку. Поверь мне, я смогу. Игра стоит свеч. У них есть огромный флот, мама, а мы без флота задохнемся. Султан нас раздавит как мошку. Достаточно одного сражения, чтобы наемники, которых набрал отец, были разбиты. Если я приду вместе с флотом, то даже не поспев к началу военных действий, я смогу ударить султану в тыл. И мы сможем прогнать его в тартарары! – А как ты попадешь в Оланд? – На одном из кораблей, что сейчас патрулируют берег, доберусь до острова Рыцарей. А там уже до Оланда рукой подать. За месяц-два будем на месте. «По крайней мере решительности принцу не занимать», – без особого восторга отметил Шаул. Он отчего-то не испытал радости по поводу своего успеха. Возможно, из-за того, что спонтанно родившийся план принца мог оказаться нереальным для практического осуществления. А, может быть, из-за сомнений принятия этого плана королем. – Вы считаете это возможным, граф? – обратила к нему взволнованный взор королева. – Мне трудно судить, не зная деталей, ваше величество, – ответил Шаул. – Но если положение Аустеррии столь отчаянно, как говорит принц, то не стоит ли рискнуть? – Это так опасно, милый, – грустно проговорила королева, обращаясь к сыну. – Не опасней, чем участвовать в отцовских сражениях, – парировал юноша. Глаза королевы наполнились слезами. – О, мама! – воскликнул принц и бросился к матери, опустившись перед ней, он взял ее руку бессильно упавшую на колени, и покрыл поцелуями. – Мама, не разрывайте мне сердца. Королева наклонилась к золотистой макушке сына и прижалась к ней щекой. – Прости меня, милый, – сквозь слезы прошептала она. – Ты уже вырос, а я все никак не привыкну. Король отреагировал иначе. – Ты трусливый щенок, – набросился на него тот, – если вздумал бежать и прятаться под юбку какой-то принцессы! Мужчина встречает врага мечом, а не спущенными штанами. Манеры короля не многим отличались от манер его солдат. – Ну причем тут это? – досадливо поморщился принц Дамон. – У нас появилась прекрасная возможность восстановить флот. Не мне вам говорить, как он важен для нас. На острове нет, кроме портовой крепости, ни одного фортификационного сооружения. Султан пройдет по нашей земле, как по вымощенной дороге, не преткнувшись. – Преткнется! – прогремел король. – Армия, которую я возглавлю, станет неприступной крепостью для султана. И ты должен быть рядом со мной. – А если султан высадится не в порту, где вы его ждете, а по всей береговой линии? Людей у него хватает. Сколько мы продержимся, запертые с одной стороны непроходимым перевалом, а с другой – флотом султана? Чтобы выжить, нам необходимо море. Король в бешенстве уставился на сына, не находя быстрого ответа. – Отец, нам нужен флот! – воспользовался тот возникшей паузой и, сменив тон, заговорил скороговоркой: – Вы сами всегда утверждали, что флот для нашего королевства – основное средство защиты и нападения. Мы побьем султана на море, прогоним его с близлежащих островов и запрем его самого на южном побережье, вернув себе власть в акватории. Смелые планы принца, казалось, поколебали уверенность короля. И действительно, его величество, не преставая хмуриться, все же созвал своих министров и советников, чтобы обсудить появившуюся возможность. Они собрались в роскошно убранном зале. Роспись богато украшенного позолотой потолка, на которой красовались пышнотелые аллегории мудрости, справедливости и прочих добродетелей благого правления, была призвана, вероятно, вдохновить на благие деяния собравшихся под ним государственных мужей. Советники во главе с королем и принцем по правую его руку расположились вокруг длинного стола красного дерева. За их спинами на стульях у стен сидели начальник дворцовой стражи, дипломат, о котором упоминал принц, у противоположной стены Шаул увидел своего знакомого, монсеньора Аббатини, рядом с ним Шаул, любезно приглашенный на совет, и присел. Еще в доверительной беседе с королевой принц Дамон предложил о колдовстве и столетнем сне не упоминать ни скептически настроенному королю, ни его советникам, ограничившись сообщением о наследнице Оланда, брак с которой позволит принцу претендовать на земли Содружества независимых городов. И сейчас, на совете, речь об Элизе совсем не шла. Кому интересна далекая принцесса, обладающая лишь правом, но не действительной властью? К Шаулу почти не обращались. Обсуждали военную угрозу со стороны султаната в свете открывшейся возможности обретения нового союзника. Мнения советников короля разделились на сторонников и противников вступления в переговоры Содружеством, и они битый час ломали копья, опровергая противоположную точку зрения. Поначалу Шаул слушал их, пытаясь разобраться в настоящем положении дел, но аргументы спорящих, казалось, диктовались их политическими амбициями, а не пользой королевства, и, потеряв интерес, Шаул углубился в размышления. Тяжкие сомнения не давали ему покоя. Не поспешил ли он доверить принцу Элизу? Какое будущее он готовит бедняжке? И что сам принц представляет собой? Шаул не симпатизировал принцу. Впрочем, он не был уверен, что неприязненные чувства не рождены его ревностью. И план принца вызывал у него тревогу. Шаул не был посвящен в частные подробности, а сроки, заявленные принцем, были излишне оптимистическими. На его возражения принц недовольно ответил: – Оставьте, Клаверден. Если признаю, что речь идет о полугоде или даже более того, отец меня не отпустит. В конце концов, вы сами уверяли меня, что время принцессы истекает через пару месяцев. Если вы хотите, чтобы я отправился за вашей принцессой, прикусите язык. – Если быть точным, ваше высочество, я заинтересован в том, чтобы вы спасли принцессу, а не просто выбрались из Аустеррии, – едва сдерживая раздражение, ответил Шаул. – Меня волнует реальность исполнения вашего плана. Хорошо ли продуманы его детали. И каковы запасные варианты, на случай если что-то сорвется. – Запасные варианты есть, не беспокойтесь, – усмехнулся принц. – Но вам придется положиться на меня. Подробности я вам не намерен сообщать. Вы все равно не сможете помочь, а осторожность лишней не бывает. И, кстати, перестаньте морочить голову моей матушке. – Что вы имеете в виду, ваше высочество? – вскинулся Шаул, чувствуя, как краска разливается у него по ушам. – Не стройте из себя святую невинность, Клаверден. Моя матушка слишком добра к вам. Это было правдой. Всего день Шаул провел во дворце, а королева Изабелла была с ним доверчива и мила, словно с давним другом. - Если бы не вы, я бы ни за что не дала своего согласия на поездку Дамона. Но вам я верю. Если спящая принцесса существует на самом деле, то известие о ней мог привезти только рыцарь Ланселот, – заглянула королева ему в глаза, смутив Шаула проникновенным взглядом и двусмысленностью сравнения. Вместе с искренней признательностью он не мог не испытывать замешательства от знаков внимая прекрасной королевы. Заливаясь краской, Шаул разглядывал собственные пальцы, на которых до сих пор ощущал доверительное пожатие ее величества, когда получил толчок под локоть от монсеньора Аббатини. Подняв глаза, он увидел, что на него пристально смотрит начальник дворцовой стражи. Он стоял около своего стула, с противоположной стороны стола прямо напротив Шаула. – Мы почти уверены, ваше величество, что столица наполнена шпионами султана, – медленно произнес он, переведя взгляд на короля. – Так как же мы можем вверять судьбу принца и всего королевства никому не известному человеку? – он поднял руку, указывая на Шаула. – И предложение морского пути – не свидетельствует ли о возможном сговоре с флотом султана? Все взоры обратились к Шаулу. Он поднялся. – Я понимаю и, более того, вполне разделяю вашу осторожность, – осторожно начал Шаул. – Как свидетельство о своей персоне у меня имеется рыцарская грамота, полученная от герольда принца Кристиана властителя Адхельма, действующего от его имени, а также перстень епископа Эльтюда, которые я уже имел честь показывать их величествам и его высочеству. Честью моего суверена и духовного князя заверены и мои честные намерения, – он слегка поклонился королю и всем присутствующим и продолжил: – Что же касается способа передвижения, он выбран не мною, а самим его высочеством принцем Дамоном, и у меня нет оснований ставить под сомнение резонность его доводов в пользу морского путешествия. С другой стороны, моя миссия ни в коей мере не зависит ни от вида транспорта, ни от способа передвижения его высочества в Оланд, и у меня нет никаких пожеланий, кроме безопасности и по возможности скорейшего возвращения на родину. – Не будет ли дерзостью с моей стороны, ваше величество, – начальник стражи почтительно склонился в сторону короля, – посоветовать вам оказать гостеприимство графу Клавердену и оставить его в вашем дворце до отъезда принца, если таковой будет разрешен вами. – Действительно, – кивнул головой король. – Так будет спокойней. Милости просим, Клаверден, – повернулся он к Шаулу без тени радушия. Шаул понял, что угодил под арест, но спорить не стал, а лишь почтительно склонился в коротком поклоне. – Почту за честь, ваше величество, – произнес он и опустился на свое место.
Хелга: Юлия Политика - политикой, но именно в политике стал проявляться, словно фотография, характер принца. И куда девался тонкий ценитель искусств? Чуть тапочков: Но ваши хваленные возвышенные искусства, как видно, не родили патриотизма даже в сердце вашего собственного сына! Хваленые Шаул будучи свидетелем этой громкой ссоры чувствовал себя отвратительно. Здесь, наверное, зпт. Шаул, будучи свидетелем этой громкой ссоры, чувствовал себя отвратительно. И действительно, его величество, не преставая хмуриться, Переставая? Мнения советников короля разделились на сторонников и противников вступления в переговоры Содружеством, с Содружеством.
apropos: Юлия Странноватая семейка - принц мутный и глуповатый (мягко говоря), мамаша - нимфоманка, папаша - солдафон. Вдруг спохватились и арестовали Шаула, после того, как пригласили на совещание и все ему рассказали. Ну, дело, похоже, не выгорит (да и не должно). Из тапков: Король отреагировал иначе. – Ты трусливый щенок, – набросился на него тот, – если вздумал бежать и прятаться под юбку какой-то принцессы! А если чуть изменить (?): – Трусливый щенок! – набросился на принца король. – Вздумал бежать и прятаться под юбку какой-то принцессы?!
Юлия: Хелга , apropos Спасибо, дорогие. Все тапки уволокла. apropos пишет: мамаша - нимфоманка, папаша - солдафон Папаша - да, грубый, недалекий. Уступает под давлением сына, потому что и сам не уверен в успехе его собственного плана. Говорит сыну: Армия, которую я возглавлю, станет неприступной крепостью для султана. И ты должен быть рядом со мной. Ситуация последнего боя: сделаем все, что сможем, и погибнем. И в этом последнем бою сын, конечно же, должен быть рядом. А мамаша предполагается более расширенной версии, чем просто озабоченная сексом дама средних лет. Ее увлеченность Шаулом, с одной стороны, объясняется впечатлительной натурой любительницы искусств, не оставшейся равнодушной к романтической истории спящей принцессы и ее герольда. С другой стороны, именно эта романтическая увлеченность помогает ей согласиться с самой идеей, весьма, как уже обсуждалось, спорной. Хелга пишет: в политике стал проявляться, словно фотография, характер принца Вот только каков он? Тонкий ценитель наверняка отступил на второй план. Этот образ скорее для утешения нежной матушки. apropos пишет: принц мутный и глуповатый (мягко говоря) Это автор подкачал. Принц чрезмерно самоуверенный, надменный - он считает себя гораздо умнее всех, непревзойденным стратегом. Ни мать, к которой искренне привязан, ни тем более отца, которого наверняка презирает, не принимает всерьез. У него есть собственный план спасения королевства, и он уверен, что успешный. Он не боится рисковать, не боится неудачи, легко соглашается на дополнительные опции (такие как попутное спасение принцессы), и на все это у него есть запасной план. Но он не должен был показаться глупым Что же поправить? Может быть, не хватает намека, что принца есть свой план, а план Шаула - это лишь дополнительный вариант? Это открывается позже, но… apropos пишет: Вдруг спохватились и арестовали Шаула, после того, как пригласили на совещание и все ему рассказали. Вообще-то ему ничего неизвестно, кроме того, что его предложение может быть принято. А арестовали они его, чтобы он не сообщил, если вдруг у него есть сообщники, и это. Шаул не знает, каким образом и когда будет осуществлен побег принца из-под носа султана, кроме того, что произойдет это морем. Но других вариантов все равно и не могло быть.
Хелга: Юлия пишет: Может быть, не хватает намека, что принца есть свой план, а план Шаула - это лишь дополнительный вариант? Это открывается позже, но… Если позже открывается, то, наверное, намек и не нужен. Просто показалось резковатым изменение характеров и поведения. С другой стороны, в каждой ситуации человек проявляется по-разному.
Юлия: Хелга пишет: резковатым изменение характеров и поведения Разве? Ведь до этого он их впервые увидел и заметил, что королева весьма хорошо чувствует себя в артистической среде, мила, незаносчива, благоволит к сыну. Сын красив, как и было обещано, элегантен, готов к неожиданным поворотам. И считает уместным вопрос: – Вы полагаете, что благородство может быть вознаграждено? Мне казалось, королева вполне могла оказаться увлекающейся натурой. А ее сын, наоборот, холодным типом, авантюристом или макиавеллевским правителем... Я немного конкретизировала реакцию Шаула. Может быть, так будет лучше? «По крайней мере решительности принцу не занимать», – без особого восторга отметил Шаул. Он не испытал радости по поводу своего успеха. Возможно, из-за того, что спонтанно родившийся план принца мог оказаться нереальным для практического осуществления. А может быть, его смутила уверенность принца в успехе переговоров с Содружеством, походившая на пустое бахвальство. Хотя Дамон не выглядел глупцом и, будучи правителем Аустеррии, где сословие купцов было очень влиятельно, весьма вероятно, не только знал, с чем ему придется столкнуться, но и имел ключ к решению этой задачи. В любом случае оставался вопрос о принятии этого плана королем. – Вы считаете это возможным, граф? И еще в другом месте: Тяжкие сомнения не давали ему покоя. Не поспешил ли он доверить принцу Элизу? Какое будущее он готовит бедняжке? И что сам принц представляет собой? Шаул не симпатизировал принцу. Впрочем, он не был уверен, что неприязненные чувства не рождены его ревностью. А если отбросить сантименты, Шаул опасался, что план принца обернется чудовищной авантюрой. В частные подробности плана он не был посвящен, но сроки, заявленные Дамоном, были невероятными. На его возражения принц недовольно ответил: – Оставьте, Клаверден. Если признаю, что речь идет о полугоде или даже более того, отец меня не отпустит. В конце концов, вы сами уверяли меня, что время принцессы истекает через пару месяцев. Если вы хотите, чтобы я отправился за вашей принцессой, прикусите язык. – Если быть точным, ваше высочество, я заинтересован в том, чтобы вы спасли принцессу, а не просто выбрались из Аустеррии, – едва сдерживая раздражение, ответил Шаул. – Меня волнует реальность исполнения вашего плана. Хорошо ли продуманы его детали. И каковы запасные варианты, на случай если что-то сорвется. – Запасные варианты есть, не беспокойтесь
Хелга: Юлия пишет: королева вполне могла оказаться увлекающейся натурой. А ее сын, наоборот, холодным типом, авантюристом или макиавеллевским правителем... Вполне могли. Возможно, впечатление было от чтения по частям. Юлия пишет: Я немного конкретизировала реакцию Шаула. Может быть, так будет лучше? Наверное, да, больше ощущений и мыслей Шаула.
apropos: Юлия А можно еще раз выложить последний фрагмент - уже с новыми правками? Хотелось бы его целиком перечитать и более обстоятельно вникнуть, так сказать.
Юлия: Хелга apropos apropos пишет: А можно еще раз выложить последний фрагмент Не читатели, а ангелы... *** – Эта черт знает какая ерунда! – прогремел король Дерелье, услышав о предложении Шаула из уст своей супруги. – Мальчишка должен сражаться, а не жениться! Хватит держать его у своей юбки! Ему уже семнадцать! В его возрасте я уже не раз участвовал в битвах! Королева Изабелла, изогнув бровь, молча взирала на разбушевавшегося супруга. – Вы не устаете твердить об отсутствии патриотизма у моих солдат, – не унимался король. – Но ваши хваленые возвышенные искусства, как видно, не родили патриотизма даже в сердце вашего собственного сына! Король и королева не испытывали приязни друг ко другу и не старались скрыть этого. Шаул, будучи свидетелем этой громкой ссоры, чувствовал себя отвратительно. Тем более что именно его предложение послужило причиной для гневной вспышки короля. Королева же с принцем, приняв его утром, были на удивление весьма благосклонны. Романтическую историю о спящей принцессе, бывшей наследнице Оланда, тонко чувствующие поэтику мать и сын выслушали, не усомнившись в ее подлинности. И, конечно, у них не было никакого сомнения в том, что Дамон с избытком обладал всеми превосходными качествами души, чтобы разбудить принцессу. Принц, воодушевившись, тут же начал строить планы, уверенный, что сумеет заручиться помощью городов в войне против султана. Однако здесь мнения матери и сына разошлись. Королева, как показалось Шаулу, была не прочь отправить сына подальше от султана и военных планов мужа, но не верила в успех переговоров. А принц же оказался горячим сторонником блефа. – Мама, это – игра. Мне только надо взять с собой хорошего дипломата, например Блуффо, он с легкостью сможет сторговаться с купцами. – Но как, дорогой мой? – подняла высокие брови королева, изящно поведя белоснежными плечами. – Предложить нам нечего, а угрожать им глупо. – Дело не в том, какие карты ты держишь на руках, мама, – возражал принц. – Главное – что ты сможешь внушить другому игроку. Поверь мне, я смогу. Игра стоит свеч. У них есть огромный флот, мама, а мы без флота задохнемся. Султан нас раздавит как мошку. Достаточно одного сражения, чтобы наемники, которых набрал отец, были разбиты. Если я приду вместе с флотом, то даже не поспев к началу военных действий, я смогу ударить султану в тыл. И мы прогоним его в тартарары! – А как ты попадешь в Оланд? – На одном из кораблей, что сейчас патрулируют берег, доберусь до острова Рыцарей. А там уже до Оланда рукой подать. За месяц-два будем на месте. «По крайней мере решительности принцу не занимать», – без особого восторга отметил Шаул. Он не испытал радости по поводу своей удачи. Возможно, из-за того, что спонтанно родившийся план принца мог оказаться нереальным для практического осуществления. А, может быть, его смутила уверенность принца в успехе переговоров с Содружеством, походившая на пустое бахвальство. Хотя Дамон не выглядел глупцом и, будучи правителем Аустеррии, где сословие купцов было очень влиятельно, весьма вероятно, не только знал, с чем ему придется столкнуться, но и имел ключ к решению этой задачи. В любом случае оставался вопрос о принятии этого плана королем. – Вы считаете это возможным, граф? – обратила к нему взволнованный взор королева. – Мне трудно судить, не зная деталей, ваше величество, – ответил Шаул. – Но если положение Аустеррии столь отчаянно, как говорит принц, то не стоит ли рискнуть? – Это так опасно, милый, – грустно проговорила королева, обращаясь к сыну. – Не опасней, чем участвовать в отцовских сражениях, – парировал юноша. Глаза королевы наполнились слезами. – О, мама! – воскликнул принц и бросился к матери, опустившись перед ней, он взял ее руку бессильно упавшую на колени, и покрыл поцелуями. – Мама, не разрывайте мне сердца. Королева наклонилась к золотистой макушке сына и прижалась к ней щекой. – Прости меня, милый, – сквозь слезы прошептала она. – Ты уже вырос, а я все никак не привыкну. Король отреагировал иначе. – Трусливый щенок! – набросился на него тот. – Вздумал бежать и прятаться под юбку какой-то принцессы?! Мужчина встречает врага мечом, а не спущенными штанами. Манеры короля не многим отличались от манер его солдат. – Ну причем тут это? – досадливо поморщился принц Дамон. – У нас появилась прекрасная возможность восстановить флот. Не мне вам говорить, как он важен для нас. На острове нет, кроме портовой крепости, ни одного фортификационного сооружения. Султан пройдет по нашей земле, как по вымощенной дороге, не преткнувшись. – Преткнется! – прогремел король. – Армия, которую я возглавлю, станет неприступной крепостью для султана. И ты должен быть рядом со мной. – А если султан высадится не в порту, где вы его ждете, а по всей береговой линии? Людей у него хватает. Сколько мы продержимся, запертые с одной стороны непроходимым перевалом, а с другой – флотом султана? Чтобы выжить, нам необходимо море. Король в бешенстве уставился на сына, не находя быстрого ответа. – Отец, нам нужен флот! – воспользовался тот возникшей паузой и, сменив тон, заговорил скороговоркой: – Вы сами всегда утверждали, что флот для нашего королевства – основное средство защиты и нападения. Мы побьем султана на море, прогоним его с близлежащих островов и запрем его самого на южном побережье, вернув себе власть в акватории. Смелые планы принца, несмотря на их кажущуюся феерическую эфемерность, все-таки поколебали уверенность короля. И его величество, не переставая хмуриться, созвал своих министров и советников, чтобы обсудить появившуюся возможность. Они собрались в роскошно убранном зале. Роспись богато украшенного позолотой потолка, на которой красовались пышнотелые аллегории мудрости, справедливости и прочих добродетелей благого правления, была призвана, вероятно, вдохновить на благие деяния собравшихся под ним государственных мужей. Советники во главе с королем и принцем по правую его руку расположились вокруг длинного стола красного дерева. За их спинами на стульях у стен сидели начальник дворцовой стражи, дипломат, о котором упоминал принц, у противоположной стены Шаул увидел своего знакомого, монсеньора Аббатини, рядом с ним Шаул, любезно приглашенный на совет, и присел. Еще в доверительной беседе с королевой принц Дамон предложил о колдовстве и столетнем сне не упоминать ни скептически настроенному королю, ни его советникам, ограничившись сообщением о наследнице Оланда, брак с которой позволит принцу претендовать на земли Содружества независимых городов. И сейчас, на совете, речь об Элизе совсем не шла. Кому интересна далекая принцесса, обладающая лишь правом, но не действительной властью? К Шаулу почти не обращались. Обсуждали военную угрозу со стороны султаната в свете открывшейся возможности обретения нового союзника. Мнения советников короля разделились на сторонников и противников вступления в переговоры с Содружеством, и они битый час ломали копья, опровергая противоположную точку зрения. Поначалу Шаул слушал их, пытаясь разобраться в настоящем положении дел, но аргументы спорящих, казалось, диктовались их политическими амбициями, а не пользой королевства, и, потеряв интерес, Шаул углубился в размышления. Тяжкие сомнения не давали ему покоя. Не поспешил ли он доверить принцу Элизу? Какое будущее он готовит бедняжке? Он не разделял убежденности принца в успехе военной кампании против султана даже с обретением нового флота. Да и что этот Дамон представляет собой? Самого Шаула принц раздражал. Впрочем, он не был уверен, что неприязненные чувства не рождены ревностью. А если отбросить сантименты, гораздо более Шаул опасался, что путешествие в Оланд обернется чудовищной авантюрой. В частные подробности плана принца он не был посвящен, но сроки, заявленные Дамоном, были невероятными. На его возражения тот недовольно ответил: – Оставьте, Клаверден. Если признаю, что речь идет о полугоде и даже более того, отец меня не отпустит. В конце концов, вы сами уверяли меня, что время принцессы истекает через пару месяцев. Если вы хотите, чтобы я отправился за вашей принцессой, прикусите язык. – Если быть точным, ваше высочество, я заинтересован в том, чтобы вы спасли принцессу, а не просто выбрались из Аустеррии, – едва сдерживая раздражение, ответил Шаул. – Меня волнует реальность исполнения вашего плана. Хорошо ли продуманы его детали. И каковы запасные варианты, на случай если что-то сорвется. – Запасные варианты есть, не беспокойтесь, – усмехнулся принц. – Но вам придется положиться на меня. Подробности я вам не намерен сообщать. Вы все равно не сможете помочь, а осторожность лишней не бывает. И, кстати, перестаньте морочить голову моей матушке. – Что вы имеете в виду, ваше высочество? – вскинулся Шаул, чувствуя, как краска разливается у него по ушам. – Не стройте из себя святую невинность, Клаверден. Моя матушка слишком добра к вам. Это было правдой. Всего день Шаул провел во дворце, а королева Изабелла была с ним доверчива и мила, словно с давним другом. «Если бы не вы, я бы ни за что не дала своего согласия на поездку Дамона. Но вам я верю. Если спящая принцесса существует на самом деле, то известие о ней мог привезти только рыцарь Ланселот», – заглянула королева ему в глаза, смутив Шаула проникновенным взглядом и двусмысленностью сравнения. Вместе с искренней признательностью он не мог не испытывать замешательства от знаков внимая прекрасной королевы. Заливаясь краской, Шаул разглядывал собственные пальцы, на которых до сих пор ощущал доверительное пожатие ее величества, когда получил толчок под локоть от монсеньора Аббатини. Подняв глаза, он увидел, что на него пристально смотрит начальник дворцовой стражи. Он стоял около своего стула, с противоположной стороны стола прямо напротив Шаула. – Мы почти уверены, ваше величество, что столица наполнена шпионами султана, – медленно произнес он, переведя взгляд на короля. – Так как же мы можем вверять судьбу принца и всего королевства никому не известному человеку? – он поднял руку, указывая на Шаула. – И предложение морского пути – не свидетельствует ли о возможном сговоре с флотом султана? Все взоры обратились к Шаулу. Он поднялся. – Я понимаю и, более того, вполне разделяю вашу осторожность, – осторожно начал Шаул. – Как свидетельство о своей персоне у меня имеется рыцарская грамота, полученная от герольда принца Кристиана властителя Адхельма, действующего от его имени, а также перстень епископа Эльтюда, которые я уже имел честь показывать их величествам и его высочеству. Честью моего суверена и духовного князя заверены и мои честные намерения, – он слегка поклонился королю и всем присутствующим и продолжил: – Что же касается способа передвижения, он выбран не мною, а самим его высочеством принцем Дамоном, и у меня нет оснований ставить под сомнение резонность его доводов в пользу морского путешествия. С другой стороны, моя миссия ни в коей мере не зависит ни от вида транспорта, ни от способа передвижения его высочества в Оланд, и у меня нет никаких пожеланий, кроме безопасности и по возможности скорейшего возвращения на родину. – Не будет ли дерзостью с моей стороны, ваше величество, – начальник стражи почтительно склонился в сторону короля, – посоветовать вам оказать гостеприимство графу Клавердену и оставить его в вашем дворце до отъезда принца, если таковой будет разрешен вами. – Действительно, – кивнул головой король. – Так будет спокойней. Милости просим, Клаверден, – повернулся он к Шаулу без тени радушия. Шаул понял, что угодил под арест, но спорить не стал, а лишь почтительно склонился в коротком поклоне. – Почту за честь, ваше величество, – произнес он и опустился на свое место.
Юлия: Следующий отрывок - оценка событий Элизой. Там тоже о Дамоне...
Хелга: Юлия Замечательно, что повторила отрывок! Пошла читать.
Хелга: Юлия Собранный вариант, как мне кажется, точнее и понятнее. Юный принц загорелся идеей показать свои возможности и показать на что способен своему родителю. Но там, где играют в политику, нет места простым нормальным чувствам. Юлия пишет: Тем более что именно его предложение послужило причиной для гневной вспышки короля. Зпт после тем более?
apropos: Юлия Соглашусь с Хелгой, что уточнения к месту, принц вырисовывается более четко. Юлия пишет: А мамаша предполагается более расширенной версии, чем просто озабоченная сексом дама средних лет. Более расширенной, соглашусь, но ручки она жмет и намеки делает, что, собственно и вызывает определенное впечатление: смутив Шаула проникновенным взглядом и двусмысленностью сравнения. Вместе с искренней признательностью он не мог не испытывать замешательства от знаков внимая прекрасной королевы. Сие смущает вместе с Шаулом. О сроках. Честно говоря, я уже тоже запуталась, сколько времени (речь ведь идет о месяцах) путешествует Шаул - и сколько осталось до пробуждения\непробуждения принцессы. Юлия пишет: Если признаю, что речь идет о полугоде и даже более того, отец меня не отпустит. В конце концов, вы сами уверяли меня, что время принцессы истекает через пару месяцев. Т.е. здесь вот непонятно: если принц тотчас же отправится к принцессе, успеет ли ее разбудить, - ведь ему предстоит длительное путешествие. И сколько на самом деле времени осталось Элизе - полгода или пара месяцев? Как бы в тексте это уточнить (?). И совсем непонятна ситуация с войной, если честно. У нас есть султан, который напал на Аустеррию, и, как я понимаю, довольно слабое войско короля. А если султан не будет ждать возвращения принца и нападет сегодня к вечеру - или завтра с утра? Или через месяц? Аустеррия окажется под властью султана, король погибнет или попадет в плен, то же с королевой и т.д. Если принц, предполагая это, хочет "слинять" подальше и обзавестись хоть какими землями (из приданого принцессы), - то, может, есть смысл намекнуть о том в мыслях Шаула, например (или сие будет видно из дальнейшего повествования - ?) В любом случае, в свете уже имеющейся ситуации с войной, все выглядят как-то слишком беззаботно, как представляется, даже король. Принц, кстати, прав насчет флота, но какое дело до того Шаулу - имею в виду, его опасения по поводу несбыточности планов принца и сроков, о которых тот говорит отцу. Переговоры будут вести (и принимать решение) представители правящей верхушки Содружества, захотят они ввязываться в войну или нет, останется к тому времени еще Аустеррия или окажется порабощенной султаном - все это Шаула, по большому счету, не касается, для него главное, чтобы принц успел разбудить Элизу, нет? Тапочек:Шаул увидел своего знакомого, монсеньора Аббатини, рядом с ним Шаул, любезно приглашенный на совет, и присел. А если чуть переделать: Шаул, любезно приглашенный на совет, увидел своего знакомого, монсеньера Аббатини, и присел возле него\рядом с ним. А, и еще по поводу обращения принца к матери. Чет смутило "мама" при посторонних, обычно (у Дюма, например ) короли\принцы обращались к матерям\женам - мадам или ваше величество.
Хелга: apropos пишет: Переговоры будут вести (и принимать решение) представители правящей верхушки Содружества, захотят они ввязываться в войну или нет, останется к тому времени еще Аустеррия или окажется порабощенной султаном - все это Шаула, по большому счету, не касается, для него главное, чтобы принц успел разбудить Элизу, нет? Шаул такой получается излишне ответственный. Из тех, кто болеет за судьбы мира и все такое. Ему бы за Элизу больше побеспокоиться, а он все о Содружестве радеет.
Юлия: Хелга apropos Спасибо, мои дорогие. Хелга пишет: Шаул такой получается излишне ответственный. Из тех, кто болеет за судьбы мира и все такое. Ему бы за Элизу больше побеспокоиться, а он все о Содружестве радеет. Хелга пишет: Принц, кстати, прав насчет флота, но какое дело до того Шаулу - имею в виду, его опасения по поводу несбыточности планов принца и сроков, о которых тот говорит отцу. Это была попытка явить мужскую логику оценки соперника. Высказывание Шаула о переговорах с Содружеством является его первой реакцией на положительный ответ на его предложение о принцессе. И сам факт этого положительного ответа его не устраивает эмоционально. Понятно почему. Налицо когнитивный диссонанс. И как всякий среднестатистический мужчина (как он мнится автору), Шаул свое негативное восприятие (которое, конечно, ассоциируется с принцем) объясняет логическими причинами. Не то, что он переживает за судьбу переговоров, он винит принца в бахвальстве. Потом пытается быть объективным (он справедливый юноша), приводя контраргумент (ну это и для читателя, чтобы он не думал, что принц абсолютный болван). Когда Шаул уже сидит на совете, то беспокоится об Элизе. Его переживания о способе, которым они с принцем попадут в заколдованный замок объясняется тем же – если они не попадут в Замок во время, Элиза погибнет. План принца, о котором ему толком ничего неизвестно, вызывает у него сомнения, тем более то, что ему известно - сроки надуманы. Значит, и все остальное может оказаться блефом. И это не может его не волновать. apropos пишет: если принц тотчас же отправится к принцессе, успеет ли ее разбудить, - ведь ему предстоит длительное путешествие. И сколько на самом деле времени осталось Элизе - полгода или пара месяцев? Шаул отправился в свое путешествие осенью. В Аустеррию они прибыли к началу зимы (успели перейти перевал). А разбудить принцессу принц должен весной. Если до Замка они будут добираться 2-3 месяца. То принцу, чтобы разбудить принцессу (да еще договориться с Содружеством) и вернуться домой, понадобиться 4-6 месяцев. Мне казалось, что это понятно. Какой именно момент надо уточнить в тексте? apropos пишет: И совсем непонятна ситуация с войной, если честно. У нас есть султан, который напал на Аустеррию, и, как я понимаю, довольно слабое войско короля. А если султан не будет ждать возвращения принца и нападет сегодня к вечеру - или завтра с утра? Султан-то есть. Но войны нет. Султан серьезно потрепал флот Аустеррии и теперь на море он хозяин. Для Аустеррии это проблема, потому что он нападает на их торговые суда. Сухопутное войско у короля наемное и нет фортификационных сооружений, а на море контроль утерян (хотя какая-то часть военного флота еще в наличии). Речь шла и о шпионах султана в столице. Вероятно, у них тоже есть свои шпионы. Потому они ждут, что султан не ограничится морем и нападет на них. Они хотят восстановить флот, чтобы сместить противостояние с суши на море. Когда решит султан напасть, наверное, никто точно не знает. Но без флота их шансы ничтожны, потому даже король склоняется к решению рискнуть и привести себе флот. apropos пишет: Более расширенной, соглашусь, но ручки она жмет и намеки делает... Сие смущает вместе с Шаулом. Такая уж она впечатлительная - разбередила ей сердце романтическая история. Зато не спустила Шаула с лестницы и отпустила сына за принцессой... apropos пишет: Аустеррия окажется под властью султана, король погибнет или попадет в плен, то же с королевой и т.д. Все это принц предполагает, но утверждает, что с помощью флота сможет его выбить из Аустеррии. Но вот про маму… О ней он не может не волноваться, но мы ничего не знаем об этом... Ты считаешь, это надо оговорить? Дело в том, что история с планами принца еще не разрешилась, и трудно сейчас понять чего действительно недостает, что надо уточнить, а что найдет свое объяснение в конце. apropos пишет: А, и еще по поводу обращения принца к матери. Чет смутило "мама" при посторонних, обычно Там только Шаул. Хотелось подчеркнуть неформальные отношения сына и матери. Но, пожалуй, следует, немного разбавить эту неформальность формальностью.
apropos: Юлия Дык вот по поводу ревности Шаула, желания найти слабины у "соперника" и т.д. - вот это все бы в тексте не помешало, на мой взгляд. Т.е. привнести побольше личностного отношения Шаула в его мыслях, когда он спорит с принцем, сомневается в нем, подчеркнуть, что именно им движет и почему. И сроки с принцессой - туда же, повторить лишний раз не помешает, дабы читатель в очередной раз это себе уяснил. Юлия пишет: Но войны нет. (...) Потому они ждут, что султан не ограничится морем и нападет на них. И это тоже (вот так, как ты сейчас сделала) более четко описать. Иначе складывается впечатление, что уже идет война, а не только опасения в ее возможном начале. Юлия пишет: Но вот про маму… О ней он не может не волноваться, но мы ничего не знаем об этом... Ты считаешь, это надо оговорить? Ну, вряд ли принц о том будет говорить матери, тем более в присутствии постороннего. Но Шаул, например, может подумать, с каким сердцем принц оставлять мать - кстати, еще один повод усомниться в моральных качествах избранника для принцессы. С другой стороны - если что-то прояснится потом, то, вероятно, можно оставить пока так, как есть, - для развития воображения читателей. Хотя, если война как таковая еще под большим вопросом, и опасности для королевы нет, тогда нет смысла о том и говорить. Юлия пишет: история с планами принца еще не разрешилась, и трудно сейчас понять чего действительно недостает, что надо уточнить, а что найдет свое объяснение в конце. Это я понимаю, поэтому просто высказала - на данный момент - возникающие вопросы, ответы на часть которых можно, вероятно, дать уже сейчас. Впрочем, автору, как всегда, виднее. Юлия пишет: Хотелось подчеркнуть неформальные отношения сына и матери. Не, ну смотри, теплые отношения можно подчеркнуть там теплыми, понимающими взглядами, нежностью, с которой сын с ней обращается. Допустим, разок он, забывшись, может воскликнуть "матушка" (как вариант), что создаст необходимую атмосферу, но венценосные особы на то и венценосные, что, как правило, всегда строго следуют этикету, как мне кажется.
Хелга: Добавлю свои пять коп. apropos пишет: Иначе складывается впечатление, что уже идет война, а не только опасения в ее возможном начале. Вот и у меня тоже. Объяснения авторы понятны , но в тексте как-то не совсем ясно с войной и султаном.
Юлия: apropos Хелга Спасибо огромное. apropos пишет: Не, ну смотри, теплые отношения можно подчеркнуть там теплыми, понимающими взглядами, нежностью... но венценосные особы на то и венценосные, что, как правило, всегда строго следуют этикету, как мне кажется. Видишь ли, они как-то выпрыгивают из этих правил то и дело. И я не могу их туда втиснуть. Все-таки они неформалы по сути своей, потому так и поступают во всем прочем. На все остальные возражение отвечу терзающим смиренных читателей очередным исправленным повторением отрывка ( ) и его продолжением.
Юлия: Повторение сокращу насколько возможно, чтобы понятны были изменения, но без излишнего мучения читателей. *** (...) «По крайней мере решительности принцу не занимать», – без особого восторга отметил Шаул. Он не испытал радости по поводу своей удачи, скорее наоборот. Сердце обожгли неожиданное разочарование и боль. Он пытался найти этому причину и не находил. Возможно, его неудовольствие вызвало опасение, что спонтанно родившийся план принца мог оказаться нереальным для практического осуществления. А, может быть, его смутила уверенность принца в успехе переговоров с Содружеством, походившая на пустое бахвальство. Хотя Дамон не выглядел глупцом и, будучи правителем Аустеррии, где сословие купцов было очень влиятельно, весьма вероятно, не только знал, с чем ему придется столкнуться, но и имел ключ к решению этой задачи. В любом случае оставался вопрос о принятии этого плана королем. – Вы считаете это возможным, граф? – обратила к нему взволнованный взор королева. – Мне трудно судить, не зная деталей, ваше величество, – ответил Шаул. – Но если положение Аустеррии столь отчаянно, как говорит принц, то не стоит ли рискнуть? – Это так опасно, милый, – грустно проговорила королева, обращаясь к сыну. – Не опасней, чем участвовать в отцовских сражениях, – парировал юноша. Глаза королевы наполнились слезами. – О, мама! – воскликнул принц и бросился к матери, опустившись перед ней, он взял ее руку бессильно упавшую на колени, и покрыл поцелуями. – Не разрывайте мне сердца. Королева наклонилась к золотистой макушке сына и прижалась к ней щекой. – Прости меня, милый, – сквозь слезы прошептала она. – Ты уже вырос, а я все никак не привыкну. Король отреагировал иначе. – Трусливый щенок! – набросился на него тот. – Вздумал бежать и прятаться под юбку какой-то принцессы?! Мужчина встречает врага мечом, а не спущенными штанами. Манеры короля не многим отличались от манер его солдат. – Ну причем тут это? – досадливо поморщился принц Дамон. – У нас появилась прекрасная возможность восстановить флот. Не мне вам говорить, как он важен для нас. На острове нет, кроме портовой крепости, ни одного фортификационного сооружения. Султан пройдет по нашей земле, как по вымощенной дороге, не преткнувшись. – Преткнется! – прогремел король. – Армия, которую я возглавлю, станет неприступной крепостью для султана. И ты должен быть рядом со мной. – А если султан высадится не в порту, где вы его ждете, а по всей береговой линии? Людей у него хватает. Сколько мы продержимся, запертые с одной стороны непроходимым перевалом, а с другой – флотом султана? Чтобы выжить, нам необходимо море. Король в бешенстве уставился на сына, не находя быстрого ответа. – Отец, нам нужен флот! – воспользовался тот возникшей паузой и, сменив тон, заговорил скороговоркой: – Вы сами всегда утверждали, что флот для нашего королевства – основное средство защиты и нападения. Мы побьем султана на море, прогоним его с близлежащих островов и запрем его самого на южном побережье, вернув себе власть в акватории. Смелые планы принца, несмотря на их кажущуюся феерическую эфемерность, все-таки поколебали уверенность короля. И его величество, не переставая хмуриться, созвал своих министров и советников, чтобы обсудить появившуюся возможность. Они собрались в роскошно убранном зале. Роспись богато украшенного позолотой потолка, на которой красовались пышнотелые аллегории мудрости, справедливости и прочих добродетелей благого правления, была призвана, вероятно, вдохновить на благие деяния собравшихся под ним государственных мужей. Советники во главе с королем и принцем по правую его руку расположились вокруг длинного стола красного дерева. За их спинами на стульях у стен сидели начальник дворцовой стражи, дипломат, о котором упоминал принц, у противоположной стены Шаул увидел своего знакомого, монсеньора Аббатини, рядом с ним Шаул, любезно приглашенный на совет, и присел. Еще в доверительной беседе с королевой принц Дамон предложил о колдовстве и столетнем сне не упоминать ни скептически настроенному королю, ни его советникам, ограничившись сообщением о наследнице Оланда, брак с которой позволит принцу претендовать на земли Содружества независимых городов. И сейчас, на совете, речь об Элизе совсем не шла. Кому интересна далекая принцесса, обладающая лишь правом, но не действительной властью? И потому к Шаулу почти не обращались. Несмотря на тревожные ожидания, противостояние Аустеррии с султанатом пока еще не обрело форм настоящей войны, по крайней мере на суше. Посол султана находился в столице Аустеррии, как и посланник короля Дерелье не покидал султаната, и отпускные грамоты до сих пор не были посланы ни тому, ни другому. Правда, как понял Шаул, с обеих сторон это было уловкой, позволяющей выведывать тайны друг за друга, увеличивая армии шпионов. Две державы продолжали соперничать на море, где флибустьеры, ходившее под обоими флагами, грабили торговые суда, а отдельные эскадры нередко сталкивались в жестоких боях. Но недавно чаша весов в этом неустойчивом равновесии стала склоняться в пользу султаната. Захватив несколько островов, султан приблизил свои границы к территории королевства. Пиратские нападения султановских галер на корабли короля Дерелье стали происходить все чаще. И теперь значительная часть боевых кораблей некогда сильнейшего флота во всем Южном море была потоплена или приведена в негодность. Султан смог практически запереть флот Аустеррии в ее акватории. В оценках дальнейших стратегических планов султана мнения королевских советников разделились. Одни из них утверждали, что султан не упустит шанс напасть на Аустеррию этой же зимой, не дожидаясь, когда открывшийся перевал позволит тем послать за помощью. Другие же возражали, ссылаясь на донесения шпионов о том, что потери султана при завоевании островных государств были весьма велики, и на восстановление сил и средств ему понадобится не меньше года. И сейчас, обсуждая возможность обретения выгодного союзника, советники снова разделились на сторонников и противников поездки принца. Они уже битый час ломали копья, опровергая противоположные точки зрения, и Шаул, поначалу внимательно слушавший их, потеряв интерес, углубился в собственные переживания. Тягостные сомнения не давали ему покоя. Не поспешил ли он доверить принцу Элизу? Какое будущее он готовит бедняжке? Он не разделял убежденности принца в успехе военной кампании против султана даже с обретением нового флота. Да и что сам Дамон представляет собой? Шаула принц раздражал. Его жгла ревность. С трудом стараясь сохранить хоть какую-то объективность, он то и дело соскальзывал от придирчивого недоверия к острой неприязни. А если отбросить сантименты, Шаул опасался, что путешествие в Оланд обернется чудовищной авантюрой, и они не смогут к весне добраться до Заколдованного замка. И для подобных сомнений у него были все основания. Хотя в частные подробности плана принца он не был посвящен, но сроки, заявленные Дамоном, были совершенно невероятными. Как полагал Шаул, при самых благоприятных условиях на их путешествие до земель Содружества понадобится не меньше двух месяцев, а то и больше. Принц же заявил, что на дорогу туда и обратно потратит не больше трех и на возражения Шаула недовольно ответил: – Оставьте, Клаверден. Если признаю, что речь идет о полугоде, отец меня не отпустит. В конце концов, вы сами уверяли меня, что время принцессы истекает через пару месяцев. Если вы хотите, чтобы я отправился за вашей принцессой, прикусите язык. – Если быть точным, ваше высочество, я заинтересован в том, чтобы вы спасли принцессу, а не просто выбрались из Аустеррии, – едва сдерживая раздражение, ответил Шаул. – Меня волнует реальность исполнения вашего плана. Хорошо ли продуманы его детали. И каковы запасные варианты, на случай если что-то сорвется. – Запасные варианты есть, не беспокойтесь, – усмехнулся принц. – Но вам придется положиться на меня. Подробности я вам не намерен сообщать. Вы все равно не сможете помочь, а осторожность лишней не бывает. И, кстати, перестаньте морочить голову моей матушке. – Что вы имеете в виду, ваше высочество? – вскинулся Шаул, чувствуя, как краска разливается у него по ушам. – Не стройте из себя святую невинность, Клаверден. Моя матушка слишком добра к вам. (...) *** Мир снов встрепенулся, сменив изнуряющую тоску на звенящую напряженность. Он подтянулся и встал по стойке смирно, словно королевская гвардия при появлении государя. Все связи и невидимые нити, разорванные или расслабленные еще накануне, были воссозданы и натянуты, подобно тетиве готового к выстрелу лука. В этом напряженном ожидании чувствовалось что-то совсем новое, непривычное, и потому пугало. Элиза тревожно оглянулась и повела плечами. Она сидела на невысокой сложенной из плоских камней стене на задворках чьего-то сна. Краски почти покинули его, скоро он растает, и на его месте возникнет другой. Элиза застряла где-то на границе снов и воспоминаний. Какая-то сила не пускала ее обратно в ее пустынное убежище. И она вынуждена была бродить из одного сна в другой в ожидании открытия неведомых и невидимых ворот в воспоминания Шаула. И тогда она ненадолго могла оказаться вместе с ним, но затем, словно в сказке – с двенадцатым ударом часов вынуждена была расстаться с любимым и возвратиться к постылой мачехе, – в очередное чужое сновидение. Она поднялась с тающего вместе со всем остальным сном камня, и не успела сделать и нескольких шагов, как из сизой дымки появился новый сон, разгоравшийся багровым закатом. "Таким же жгучим, как ревность Шаула", - подумалось ей. "Как глупо было полагать, что я смогу отказаться от тебя, отдав твою руку принцу, – обращаясь к ней, писал в своем дневнике Шаул. – Элиза, страшная ревность разрывает мне сердце, дикое желание снедает меня изнутри. Благородство рыцаря, в почтительном отдалении бесстрастно взирающего на прекрасную даму, и не ночевало в сердце горожанина. Я не могу смириться с тем, что он – а не я! – будет держать тебя в объятиях, он – а не я! – будет целовать тебя". Шаул ревновал ее к принцу Дамону, а сам едва справлялся с волнением, которое вызывали в нем знаки внимания чувственной королевы. Изабелла Аустеррийская, то ли в пику нелюбимому мужу, то ли по собственному легкомыслию, кокетничала с молодым человеком, самым любезным образом посвящая свое время посаженному под арест гостю. – Кто бы мог подумать, что я буду когда-нибудь благодарна недоверчивой натуре короля? – восклицала королева. – Вы мой пленник, милый граф, и я приказываю вам сейчас же изложить свою философию. Повинуйтесь, – она шутливо указала ему веером место у ее ног. – Боюсь, в таком случае, ваше величество, мы поменяемся ролями, – улыбнувшись, поклонился Шаул. Королева засмеялась нежным переливчатым смехом: – О, я не верею, не может быть все так ужасно! – Уверяю вас, даже видавшие виды профессора университета теряют терпение, выслушивая многословные объяснения своих коллег по цеху. – Разве я похожа на профессора? – кокетливо вскинула тонкие брови королева, легким движением длинных пальцев коснувшись пышной белой груди, открытой глубоким декольте. – О нет, мадам. Такой блистательной красоты не найдешь в университетских стенах, – смутился Шаул. – Профессора университетов – старые бобыли, зануды, склонные к обильному потреблению вина, – заявил внезапно возникший в покоях королевы принц. – Дамон! – удивленно воскликнула та. – Ты меня разыгрываешь. – Боже упаси, ваше величество, - улыбнулся принц, целуя протянутую руку. - Да спросите хоть графа. Вы же учились в университете, Клаверден? – Я закончил артистический факультет, – скромно ответствовал Шаул. – Так разве я не прав? – Целибат действительно является обязательным для преподавателей университетов, но что касается их характеров… – Они отвратительны, – со смехом прервал его принц. – Мужи, лишенные женского общества, заперты друг с другом в поиске истины. Кто может их винить за несносный характер? – Нонсенс! – воскликнула королева. – Мужчина не может найти истину без женщины. – Полностью согласен с вами, мадам, – поклонился принц матери и непринужденно устроился у ее ног. – А вы, граф? – она капризно подняла бровь. – Может быть, вы считаете женщин исчадьями ада, виновными в погибели мужчин? – Разве не за подобные утверждения человек был выдворен из Эдема? – улыбнулся Шаул. – Браво, Клаверден! – хлопнул в ладоши принц. Королева звонко засмеялась, демонстрируя прекрасный жемчуг мелких зубов. – Какой вы милый, – нежно проворковала она. – Так что же вы думаете о женщинах? – Мадам, вы смущаете графа. В вашем обществе невозможно думать о других дамах. – Неужели? – удивленно проговорила королева, заглядывая в глаза горе-кавалеру. Такой откровенный пассаж совершенно смутил Шаула, и, покраснев как рак, тот просипел: – Не смею спорить, ваше величество. Что же касается антропологии, – свернув на безопасную тему, он совладал с голосом. – Мужчина и женщина – два противоположных полюса, но эти полюсы принадлежат единому целому. И рассуждать о сути наших различий можно только в контексте нашего единства. – Изумительно сказано! – воскликнула королева и, завладев его кистью, мягко пожала ее. Шаул снова залился краской, и Элиза почувствовала, как заколотилось его сердце, выбивая из головы мысли. – Какая метафизика, Клаверден, – усмехнулся принц. – Где вы видели это единство? Уж не в браке ли? – В любви, мой милый, – поддержала Шаула королева, нежно потрепав макушку сына. – Наше единство – это исходная точка творения и потенция, заложенная в человеке, – серьезно ответил принцу Шаул. – Оно уже есть, потому что каждый из нас – лишь часть целого, но полноту человек призван осуществить в своей жизни. В том числе в любви и браке. – Нет, мадам, оставьте его! – картинно взмахнул рукой принц. – Клаверден – рыцарь поневоле. В конце концов он станет бобылем-профессором в каком-нибудь университете. Дамон подтрунивал над Шаулом, выводя того из себя, но Элиза была благодарна принцу, который таким образом ни разу не позволил чувственному тет-а-тет перерасти в нечто более серьезное. Принц был очень привязан к матери. Это чувствовалось в той нежной доверительности их обращения друг с другом, в котором они не придерживались даже обычной приличной случаю чинности. Хотя и в общении с королевой у принца то и дело проскальзывал ироничный или снисходительный тон. Элиза сожалела, что ей ни разу не пришлось увидеть Дамона в обществе других дам – королева не отпускала Шаула от себя, – а она была уверена, что так смогла бы лучше понять натуру принца. Элиза отчего-то была уверена: красавец принц, умело пользуясь своим обаянием, разбил не одно сердце, но его собственное оставалось нетронутым. Но во всем остальном, кажется, Дамон не мог вызвать нареканий. Он был умен, присущая ему властность уравновешивалась остроумием и отсутствием напыщенности. Принц обещал стать успешным правителем. Несмотря на скептические оценки Шаула, Элизе чувствовалось за самоуверенностью принца нечто большее, чем банальная незрелость. Уже сейчас Дамон хорошо понимал людскую природу и создавал впечатление человека, способного составить искусную стратегию достижения поставленной цели. Ко всему прочему и решимости принцу было не занимать. Такой не остановится на полпути, пока не заберется на самую вершину. – Дамон, Дамон, – пробормотала Элиза, разворошив носком туфли листву, под которой спрятался выросший в чьем-то сне гриб. А неприязнь Шаула к принцу все росла. Ничего и близкого своей симпатии к Кристиану к Дамону он не испытывал. Но даже Шаулу нечего было поставить в вину принцу, кроме изрядной доли цинизма. И этот цинизм выводил его из себя. – Откуда у вас этот мальчик, Клаверден? – спросил однажды принц Шаула, указывая на Сони. – Мы встретились с ним в Эльтюде, – уклончиво ответил тот. – Как вы его назвали? Сони? Что за странное имя? Элиза заметила, как насторожился мальчик и потихоньку двинулся к выходу. – Кто твои родители, Сони? – остановил его принц. – Я сирота, ваше высочество. – Печально. Но кто они были и из каких мест? – не отставал тот. – Не смущайте мальчика, ваше высочество, – холодно попросил Шаул. – Да бросьте, Клаверден, чем же я его смущаю? Вопросом о его родных местах? – Вы буравите его взглядом весь вечер. – О, прошу прощения, – усмехнулся принц. – Но он весьма занятный, ваш Сони. И что же за имя у него? Сони, скажи мне. Сделай милость, я чувствую, здесь какая-то тайна. Никогда не слышал такого имени. Тебя не могли наречь таким прозвищем. Ну же, Сони! – Я бы сказал, ваше высочество, да сирота я – спросить не с кого, – развел руками мальчик и снова попытался ретироваться. – Ну да, – качнул головой принц, но огонек в его глазах не потух. – Кто же тебя вырастил? – Ваше высочество, оставьте мальчика, – попросил Шаул. – Он для вас не опасен. К султану он не имеет никакого отношения. – Помилуйте, Клаверден, да кто ж говорит о султане? Но вы же тоже ничего о нем не знаете, неужели вас это устраивает? – Сони спас мне жизнь и много раз выручал меня, ваше высочество. Мне этого достаточно. – Не сомневаюсь, что у вас были основания посчитать его достойным вашего доверия. Но неужели вы можете удовлетворяться его недомолвками? – Человек – не бочонок с пивом, который надо вскрыть для услаждения собственных желаний. – Нет-нет, Клаверден, он не бочонок с пивом, – усмехнулся принц. – Он тайник с диковинным замком. И к нему надо подобрать ключ. – Не проще ли предоставить человеку самому решать открывать свои тайны или оставить их при себе? – Вы предлагаете мне соблазнить его? Если бы он был дамой… А так – нет, Клаверден, увольте. Это не по моей части, – насмешливо скривился Дамон. – Трудно представить, ваше высочество, что вас могут смутить такие нюансы, – фыркнул Шаул, отвечая ему той же монетой. – Вам никогда не приходило в голову, что доверие завоевывается доверием? – Нет, Клаверден. Это опасно, но не интересно. – Тогда оставьте мальчика в покое, – раздраженно посоветовал Шаул. – Клаверден, вы скучный тип, – поморщился Дамон. Цинизм принца не вписывался в понятие Шаула о чести. Но Элиза сомневалась, что можно вырасти в королевском дворце, не заразившись этим недугом.
Хелга: Юлия Теперь все понятно стало с султаном и Аустеррией, не висит вопросом, отчего нужен флот, и почему ожидается война. Принц, вероятно, совсем неплох, если бы не являлся в свете ревности Шаула, что вполне закономерно. Сони сразу стал загадкой, такое ружьецо, что готово в любой момент бабахнуть. Чуть тапочков на вскидку. Юлия пишет: В этом напряженном ожидании чувствовалось что-то совсем новое, непривычное, и потому пугало. Что-то хочется изменить в этой фразе. В этом напряженном ожидании чувствовалось что-то совсем новое, непривычное, и оттого пугающее. ? Это напряженное ожидание стало совсем новым, непривычным и потому пугало. ? Юлия пишет: – О, я не верею, не может быть все так ужасно! Очепятка. Юлия пишет: Такой откровенный пассаж совершенно смутил Шаула, и, покраснев как рак, тот просипел: Мне кажется, здесь "тот" не совсем к месту, лучше "он". Юлия пишет: Это опасно, но не интересно. неинтересно?
полная версия страницы