Бэла: Продолжу мучить читателей героями сериала "Между нами, девочками". На этот раз решила дописать за авторами, которые испортили во втором сезоне всё, до чего дотянулись, да еще и развели всех трёх героинь с их кавалерами и бросили. Лена обнаруживает, что Левандовский женат. Ираида рассоривается с мужем полковником Рыбаковым. Олеся уходит от Никиты к Артему, но и от того сбегает. Героини встречаются в Тетюшеве и бросившись в объятия друг другу, застывают в горе-печали. Так заканчивается сериал. Находясь в злобных чувствах, я заточила перо и, сжав зубы, написала своё, раздала так сказать всем сестрам! И пусть никто не уйдет обиженным.
Бэла: Кольцо с пальца слезать не хотело ни в какую. Лена сердито вытерла слезы, струившиеся по щекам, и снова потянула скользкий обруч. На этот раз получилось. Она аккуратно вставила кольцо в углубление коробочки и застыла, глядя, как надменно зажглись ледяные искры на гранях бриллианта. Потом опустила голубую коробочку на раскрытый на страничке со штампом ЗАГСа паспорт. Ну, что, получила? Расслабилась, растаяла, решила, что в жизни случаются чудеса? Он поклялся не лгать тебе больше никогда, а сам… И что же ждать дальше? Любовницы были, жена есть. Осталось еще узнать про детей, которые тоже, наверняка, есть, что бы там ни говорила Клава про их отсутствие. Про жену она ведь тоже ничего не сказала, и вот тебе на! От этих мыслей все внутренности опять свернулись в жесткий комок, и стало трудно дышать. Надо же, как больно-то, невольно поразилась она. Пожалуй, больнее, чем тогда, в апреле, когда он уехал, а она осталась, застыв в боли, как муха в янтаре. На этот раз, кажется, все будет хуже. Труднее. Она может не справиться, не подняться, не выкарабкаться из этого кошмара. Лена опять вытерла мокрые щеки и подышала, пытаясь убрать этот чертов комок из горла. Получалось откровенно плохо. Снова накатила дурнота, и она рванула к унитазу. Потом долго стояла возле раковины, пропуская струи воды сквозь пальцы. Так, ладно, надо кончать эту комедию. Она подняла глаза на свое отражение. Из зеркальной глубины на нее смотрела бледная резко подурневшая женщина с распухшим от слез лицом. Она даже глаза прикрыла: совсем не хочется видеть эту идиотку романтичную. Резкими движениями умылась, пальцами расчесала волосы и, встряхнувшись, вышла в холл. Вещи почему-то никак не хотели помещаться в чемодан. Она лихорадочно дергала и дергала молнию, не понимая, что надо сделать, чтобы та застегнулась. Потом села на кровать и взялась руками за голову. Господи, какая же пошлость! Гадость, дрянь! Как она могла повестись опять на это притворство?! Это она-то - взрослая, здравомыслящая, умница, каких поискать! Лена усмехнулась: идиотка, каких поискать, так будет правильно. Опять свело челюсти от тошноты, и она, резко наклонившись вперед, судорожно задышала. Подождала, пока в глазах перестанут кружить бело-черные мухи, и, контролируя каждое движение, осторожно застегнула молнию. Возле входной двери опустилась на пуфик, надела ботинки и тупо уставилась на белые мягкие тапочки, сиротливо стоявшие возле ее ног. Потом, поддавшись какому-то мстительному чувству, схватила их и, пройдя на кухню, затолкала в мусорное ведро. В голове резко всплыла аналогия: так и твоя жизнь выброшена на помойку. Она оперлась о стол, потому что резко ослабели ноги. Потом выпрямилась и прошагала к выходу, где, подхватив чемодан, не оглядываясь, вышла за дверь и осторожно прикрыла ее за собой. Сухим выстрелом щелкнул замок, отрезая ее от счастья, радости, любви вчерашнего дня. Чемодан, который она затащила в вагон, оттягивал руку нещадно. Наверное, надо бы поберечься, а не таскаться с этими тяжестями, не брать всё за раз, мелькнула здравая мысль. И тут же возникла другая: ты что, хочешь вернуться? Туда? Она сердито тряхнула головой, запрещая, запрещая, запрещая думать! Радио в электричке наигрывало легкую попсовую мелодию. На сиденье через проход парочка самозабвенно обнималась, не замечая никого вокруг. Лена отвернулась от них к окну и снова наткнулась на свое отражение. Ну, чего ты? Ладно, прорвемся, утешающе качнула она головой. Женщина в отражении с печальной улыбкой качнула головой в ответ. С вокзала она позвонила маме. Та долго не могла понять, что ей пытается втолковать Лена: - Лена, что ты говоришь? Я ничегошеньки не понимаю. Какой вокзал, какой поезд? Где Женя? - Мама! Соберись! – в конце концов, жестко выговорила она и раздельно произнесла. – Первое. Я приехала и сейчас на вокзале. Второе. Женя остался в Москве. Третье. Я - дура... Впрочем, я это уже говорила когда-то. Ты дома или у Сан Саныча? - Леночка, девочка моя, да как же это?! – запричитала Ираида. - Ма-ма! – крикнула Лена в трубку. – Пожалуйста! - Все-все! Молчу-молчу! Только, Леночка… - Что еще? – с подозрением спросила Лена. - Дело в том, что наша квартира… Только ты не сердись! - Мама, я с тобой с ума сойду! - Леночка, я ее сдала, - заторопилась Ираида. – Ну, Лесечке нужны были деньги. Квартира пустовала, и я… - Здорово, - вздохнула Лена. Сил злиться на мать у нее не осталось вообще. – И куда мне ехать? К вам с Сан Санычем, что ли? - Леночка, ты только не расстраивайся… - Ма-ма! - Я сейчас в квартире дяди Аркадия, ну, в той, служебной, я тебе говорила. Ты приезжай сюда, хорошо? Я тебе все объясню. - Ладно, мам, - обреченно вздохнула Лена. – Я сейчас приеду. Потом она сидела, неловко привалившись к кухонному столу, а Ираида хлопотала вокруг, время от времени хватая ее за плечи и целуя в макушку. От этих маминых нежностей ее все время тянуло зарыдать, и она вяло отмахивалась. Потом она давилась чаем с разогретыми сырниками и выслушивала душераздирающую эпопею с участием дяди Аркадия, Виолетты и Сан Саныча. Этот печальный рассказ постоянно прерывали телефонные звонки, и матушка сердито сбрасывала вызов, взглядывая в окошечко телефона. На удивление все эти конкурсные перипетии матери заставили её собственные горести спрятаться в укромный уголок души, и она, привычно погружаясь в обдумывание чужих проблем, отвлеклась от своих. О них напомнил телефон, который она оставила в кармане пальто, благоразумно включив на беззвучный режим, а сейчас достала и взглянула на экранчик: двадцать три неотвеченных звонка и куча СМС. Женя, Женя, Женя, Женя, Клава, Женя, Женя, Женя, Клава, Клава… Она в раздражении отключила телефон совсем и бросила на тумбочку, потом выдвинула ящик и зашвырнула телефон туда. Развернувшись, наткнулась на внимательный взгляд: Ираида стояла у кухни, сжав руки в замок, словно собиралась спеть очередной романс: - Леночка, девочка моя, может, приляжешь? На тебе лица нет. - Ой, да, мамуль, так устала. В поезде совсем не выспалась. Ираида засуетилась и потащила ее в спальню. - Вот, солнышко, ложись, - хлопотала она. - Я постелила все свежее, отдыхай спокойно. - А дядя Аркадий? - Этот…, - начала Ираида сердито и осеклась, видимо, щадя и без того расстроенные нервы дочери. – Он у своего задушевного друга. У Сан Саныча, - пояснила она в ответ на недоумевающий взгляд дочери. - Парочка окончательно спелась. Вот и пусть живут, как хотят. А мы здесь будем, - меняя тон, ласково, как с маленькой, говорила мама, расправляя постель. – Ложись, ложись. А потом ты мне все расскажешь, да? – просительно заглядывала она в глаза Лены. - Мам, потом. Всё потом, - глаза у Лены уже сами собой закрывались. И как только сон укрыл ее своим покрывалом, Женя немедленно появился рядом. Присел на краешек кровати и взял ее руку в свои большие ладони: - Зачем же ты уехала, Лена? На что обиделась? Я же говорил, что ты моя любимая жена в гареме. Она выдернула руку и, отвернувшись, закрыла уши ладонями: - Уйди, я не хочу тебя видеть. Не хочу, не хочу, не хочу… С другой стороны кровати обнаружилась Полина, которая со злорадством смотрела на нее: - А я тебя предупреждала, подруга! Где ты и где Левандовский? Никогда он не будет твоим! Никогда, никогда, никогда! – и она расхохоталась. Вокруг нее все кружился этот дьявольский смех, сквозь который еле слышный пробивался тихий голос Жени: - Лена, зачем ты уехала? Зачем? Зачем? Лена, Лена, Лена… Она тяжело вынырнула из сна и вздрогнула: над ней стояла мама и испуганно таращила глаза, осторожно потряхивая ее за плечи. - О, господи, Лена, ты так плакала, я думала, у тебя сердце разорвется. Да что ж такое, что у вас там случилось? - Мам, - судорожно вздохнула Лена, вытирая мокрые щеки, - просто сон плохой, ну что ты. - Лена, ты мне должна всё рассказать! Во всех подробностях! И вот, выпей, - она сунула в руки Лены стакан с остро пахнущей жидкостью. Лена села в постели, взяла стакан из рук матушки и, морщась, выпила. К горлу немедленно подкатила удушающая дурнота, даже челюсти свело. Она помолчала, справляясь с горечью, и, переведя взгляд на Ираиду, нехотя выговорила: - Мам, пожалуйста… Я хочу просто выспаться, я так давно не спала. Просто дай мне поспать, мама, - с этими словами Лена опять опустилась в подушки и натянула на голову одеяло. – Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста, - жалобно шептала она, прося неизвестно у кого забвения. И спасительный сон безо всяких тревожащих сновидений обрушился на нее, как будто опустился театральный занавес, закрывая все тревоги, горести, переживания этого бесконечного дня.
Бэла: - Лена! Лен, ты дома? – он с затаенной радостью улыбнулся, представив, как она сейчас выйдет ему навстречу, обхватит его шею руками, поцелует, смущенно поблагодарит за кольцо и скажет "да! Я согласна выйти за тебя!" Ну, конечно, скажет, как же иначе? Он специально не звонил сегодня, чтобы не портить впечатление, желая быть рядом и насладиться этим ее "да". – Лена! Дом был тих и освещался только дежурными светильниками, загоревшимися, когда он открыл входную дверь. Никто не бежал к нему навстречу, не обнимал. Он в недоумении оглянулся. Взгляд его упал на столик. На паспорт, раскрытый на той самой странице. На кольцо. Действительность обрушилась на него с неотвратимостью летящего вниз кирпича, и он прикрыл глаза от невероятной боли, хлестнувшей в груди. Опоздал… Потом он звонил. Звонил, звонил. Потом писал СМС-ки, уже понимая всю бесполезность этого, но упрямо продолжая набирать: «Лена, прости меня…», «позволь объяснить…», «это недоразумение». И через каждое СМС рефреном – «я люблю тебя». Гулкие гудки в трубке длились и длились: трубку Лена не брала. От этих звуков раскалывалась голова. Со злостью он швырнул телефон об пол: тот, к счастью, не разбившись, упал плашмя, проскользил в угол под телевизор и там, стукнувшись о стену, виновато затих. Женя опустился на диван и закрыл локтем глаза. Было больно. Очень. А еще было полное ощущение черной гадкой липкой безнадеги. В голове вертелся тот их вечерний разговор после подлых признаний Полины, когда он был уверен, что Лена не останется: «Женя, как же искренне ты мне соврал!» «Я теперь вообще ни в чем не уверена». «Я два месяца пытаюсь тебе доверять. Из последних сил». «Господи, как же я вляпалась-то во все это?» «Каких еще сюрпризов мне ждать из прошлого?» А потом была ночь долгая, тягучая. И когда она под утро пришла к нему, он признался: «Мне с тобой не страшно быть собой. И нет никакой необходимости думать одно, говорить другое. Это счастье. Ты знаешь обо мне все и до сих пор в моем доме». Она ответила тогда с легкой иронической усмешкой: «Просто ночью нет поездов до Тетюшева». А нынешним вечером, значит, поезда нашлись. И Лена катит сейчас на одном из них все дальше от него, не собираясь возвращаться. В прошлый раз она простила его. Снова. Только попросила с мягкой улыбкой: «Больше не ври мне. Мне этого в жизни вот так хватило». А он сказал: «Чем поклясться?» И она не потребовала от него больше никаких клятв. Просто поверила ему. Снова. Просто обняла покрепче и поцеловала, и любила его в этот предрассветный час с доверчивой безоглядностью. А потом уснула, утомившись от его безудержной напористости, и он тогда железной волей остановил себя, побоявшись продолжением навредить ей и малышу: она выглядела такой измученной и уставшей. Он тогда ранним утром тихонько вышел из спальни и, набрав номер приятеля – хозяина цветочного магазина – вытащил того из постели, и приятель, душераздирающе зевая в трубку, долго не мог понять, чего от него хочет неуемный Левандовский, а потом, поняв, немедленно загорелся азартом и через час у ворот его загородного дома притормозил фургончик с корзинами, полными розовых лепестков. Он достал из сейфа кольцо, которое лежало там уже две недели, и, осторожно обойдя дорожку из лепестков, красиво разложенных Раей от спальни до кабинета, положил кольцо на стол рядом с букетом, который тоже привез фургончик, и, набросав несколько слов на цветном квадратике, воодушевленный своим решением, с легким сердцем отправился на работу. И вот сейчас мир, который еще утром был прекрасен, превратился в кошмар. Она не вернется. Она не поверит ему больше. Ей этого вот так хватило, она сама так сказала. А он… Рано обрадовался, расслабился. Поверил, что он еще может быть счастлив тихим светлым семейным счастьем. Его охватила какая-то апатия. Ни мыслей, ни поиска решений, ничего – он просто лежал и лежал, смирившись с безнадежностью своего положения, пока за окном ночь не полиняла в серый рассвет, лежал и просто думал: как же ей сейчас плохо. Как же она страдает сейчас. В голову вдруг полезли слова, сказанные тогда Ираидой в «Кофемолке», когда он просил уговорить Лену встретиться с ним: Лена очень тяжело пережила его отъезд, была в депрессии, хотела выброситься из окна. А он тогда все эти страшные слова списал на экзальтированность своей будущей тёщи. Он вдруг сильно и остро испугался и, сорвавшись с дивана, понесся наверх, перепрыгивая через две ступеньки. Клава спала, закопавшись в подушки, и долго отбивалась от него, норовя пнуть, как следует, и сонным голосом ворчала: «отцепись, Буркин», «иди в задницу», «я сплю». Он буквально выволок ее из-под одеяла и посадил на кровати, она еще пару раз попыталась вырваться, но он был неумолим. - Женька, ты обалдел, что ли? - простонала она, кое-как продрав глаза и разглядев на часах невозможное для подъема время. - Я не живу в этот час. Я - мертвое тело, - с этими словами Клава стала заваливаться на бок, но он, крепко ухватив за плечи, удержал ее в вертикальном положении и твердо сказал, пристально глядя в глаза: - Клава, Лена уехала. Клава непонимающе смотрела на него: - Куда? - Клава, соберись. - Жека, ну, я ничего не соображаю, - захныкала та. - Я тебя прошу, позвони ей. Мои звонки она игнорирует, а тебе, может быть, ответит. - Кто ответит? - Клава! - Какая Клава? Это я – Клава. Да хватит меня держать, больно! - затрепыхавшись, она высвободилась из его цепких пальцев и потерла лицо ладонями, окончательно просыпаясь. – Ты можешь нормально объяснить, что стряслось? - Лена уехала, - повторил он. - Позвони ей. - То есть… к-как уехала? Куда?! – непонимающе вытаращилась на него Клава. – Ты же ей предложение сделал, кольцо подарил. Она так радовалась. Что могло случиться, пока я прикорнула ту на минуточку? Ты… - она с подозрением сдвинула брови. – Ты чего за полдня натворить успел? - Успел, но не за полдня. Гораздо раньше. Потом Клава металась по гостиной, потрясая его паспортом, и орала со всей экспрессией ее творческой натуры: - Нет, это вообще как?! Забыть! Что ты! Же-нат! Левандовский, ты больной, что ли? Ты в детстве с дерева упал и башкой стукнулся? Так я что-то не помню этого момента в твоей биографии! - Клава, хватит, - устало повторял он, откинувшись на спинку дивана. – Не ори, я тебя прошу. Позвони Лене, пожалуйста. - И что я ей скажу?! Что у тебя амнезия, и последние пять лет ты пребывал в коме? Думаешь, поверит?! - Клава, в ее положении ей нельзя волноваться, и она сейчас… - О! Про положение вспомнил! Молодец! Главное - вовремя! - Клава, хватит! – рявкнул он, и тетка замерла перед ним, с испугом глядя на его побелевшее лицо. - Ладно, Жень, успокойся, чего ты? Я сейчас позвоню. С этими словами она метнулась к сумке и, выцарапав телефон, набрала номер. После нескольких безуспешных попыток она неловко плюхнулась в кресло: - Не берет. Женя опустил лицо в ладони, и она поспешно сказала: - Я буду набирать, пока не ответит. Клава сдержала слово. Он тоже пытался звонить, с безнадегой слушая тягучие звонки. А потом женский голос задушевно произнес, что телефон выключен, и абонент абсолютно не желает разговаривать ни с ним, ни с кем другим. И это был конец. Полный. Потом он пытался звонить на домашний телефон Ираиды. Но там отвечал какой-то мужик, заявивший, что он снял эту квартиру в аренду, и Ираида Степановна здесь не живет. Клава с сожалением наблюдала за его безуспешными попытками, а потом сказала: - Жень, дай ей время. Ну, не хочет она говорить ни с тобой, ни со мной. Пусть отдохнет, придет в себя. Дай ей время. - Да какое время, черт побери! Потом будет поздно! - вспылил он. - Да, собственно, уже поздно, - печально констатировала тетка. - Тебе просто надо понять: либо она простит тебя. Либо нет. Третьего не дано. И она сама должна решить это. Никакими уговорами ты не заставишь ее принять это решение. - Нет, заставлю, - Женя упрямо набычился. - Ну, ладно, заставишь, - быстро согласилась Клава. - Только подожди хотя бы пару дней. Поверь, так будет правильнее. И не валяйся здесь, как бревно. На работу сходи. Легче станет. Он поднял на нее больные глаза. - Мне уже не будет легче, Клава. - Ладно, Жень. не дрейфь. Прорвемся, – подойдя ближе, она утешающе похлопала его по плечу. Он все-таки собрался на работу, не в силах сидеть без дела на одном месте, хотел побриться, но потом махнул рукой и, вызвав водителя, отправился в офис. В офисе пробрался в кабинет, машинально отмечая заинтересованные взгляды, которые бросали на него сотрудники. В кабинете набрал Элю, свою фиктивную жену, и договорился о разводе. После этого активность как-то резко упала, и он, засунув руки в карманы остановился у огромного, во всю стену, окна, глядя сверху на залитый солнечным светом город, такой красивый в этот день, который должен был стать счастливейшим днем в его с Леной жизни. За спиной стукнула дверь, и вошла его секретарша Анжела с подносом, заставленным тарелками. В сердце больно толкнуло воспоминание, какая красивая Лена была в тот злополучный день, как сетовала, что он питается как попало и всухомятку, а потом его секретарша по просьбе Лены вот точно так же принесла ему роскошный обед. Он непонимающе уставился на Анжелу: - Это что? - Евгений Николаевич, это ланч. - Я, кажется, тебя не просил. - Так Елена Николаевна… Она не договорила, потому что он резко подался к ней: - Что?! Она звонила? - Нет, - затрясла головой Анжела, испуганная его горячностью, и сбивчиво пояснила. – Н-но она… в прошлый раз попросила заботиться о в-вас. Ч-чтобы вы… питались правильно. Он тут же потерял к ней интерес и, махнув рукой в сторону стола, отвернулся к окну. Анжела шебаршилась за его спиной, накрывая обед, и он терпеливо ждал, когда она уже закончит и уйдет. Шебаршение прекратилось, и Левандовский в раздражении обернулся. Она стояла, с сочувствием глядя на него. - Что еще? – недовольно спросил он. - Ев-вгений Николаич, я хотела сказать… Мне очень жаль, что так все получилось. Ну, с Еленой Николаевной. - А что получилось с Еленой Николаевной? – спросил он с ледяным высокомерием. - Дело в том, что…, - она тряхнула головой и быстро заговорила. - Это все подстроено было, с Еленой Николаевной. Я слышала, как обсуждают в курилке. Полина Юрьевна просила Вику, секретаршу Журавлева, позвонить Елене Николаевне и попросить данные вашего паспорта, ну а Елена Николаевна паспорт нашла и … - Что? – он переспросил скорее машинально: в голове немедленно сложился паззл. - Н-ну… увидела, что вы женаты. Вика так сказала, - виновато потупилась Анжела. – Полина Юрьевна Вике премию выписала. - А ты чего стараешься? Тоже хочешь премию? – ядовито поинтересовался он. – Или… Постой-ка! – он с подозрением уставился на секретаршу. – Ты ведь всю эту икебану, - он обвел рукой накрытый стол, - не сама придумала? И Лена… Елена Николаевна ни о чем таком тебя не просила, так? Давай, выкладывай, кто тебя просил мне всё это рассказать. Я жду! – жестко напомнил он. Анжела вышла из ступора и, смутившись, еле слышно призналась: - Яна Андреевна, которая вместо Елены Николаевны сейчас в экономическом отделе…
chandni: Бэла Ну и дела! Как же мне нравится твой формат: взгляд с обеих сторон! А квартиру на сколько сдала? На год?
Бэла: chandni пишет: Как же мне нравится твой формат: взгляд с обеих сторон! сама люблю такое! Сначала была идея написать с одной стороны (первая работа была со стороны героя, а вторую думала только от героини написать). Но не очень интересно было писать. А когда вставила героя, сразу и нерв, и энергия, и движ пошёл chandni пишет: А квартиру на сколько сдала? На год? в фильме не говорилось. Думаю, просто не было этих декораций больше, вот и лишили семью старой квартиры. Ну там Лена в Москву переехала, Леся тоже, Рада к Сан Санычу. Квартира и пошла по рукам. Лесечке же деньги нужны Про Лену кто думал когда-нибудь
Бэла: Звонок, грянувший у двери, разорвал черноту сна, и Лена подскочила с кровати с судорожно бьющимся сердцем. В коридоре наткнулась на матушку, суетливо запахивающую халат. Они обменялись тревожными взглядами, потом синхронно посмотрели на выход. Лена опустила голову, а Ираида, напротив, решительно подошла к двери и распахнула ее несколько театральным жестом. На площадке обнаружилась Олеся с покрасневшими глазами, шмыгающая носом. Уронив на пол рюкзачок, она бросилась в объятия мамы и бабушки, и они так и застыли втроем в коридоре. - Бабуля, мамуля, простите меня, я была такая дура, стыдно вспомнить - всхлипывала Олеся. - Лесечка, деточка, я так виновата, - вторила ей, душераздирающе вздыхая, Ираида. Лена просто молча стискивала в объятиях своих «девочек» и чувствовала, как ей становится ощутимо легче на душе. Потом они втроем сидели на кухне. Олеся уплетала бабушкины сырники и, яростно жестикулируя, обличала и обличала Никиту. - Лесь, ну, может, стоило ещё раз поговорить? – страдальчески морщась, спрашивала Лена, но дочь уже было не остановить. - Нет, мама, никаких разговоров! Он должен понять, в конце концов! Если через два месяца после свадьбы он целует другую, то что же будет через два года?! А через двадцать?! - Ну, он же тебе все объяснил, недоразумение вышло, – вступила Ираида. - Лесечка, может, не стоит так уж, с плеча? Никитушка такой славный мальчик! - Ба, да какие могут быть объяснения?! Не хочу его видеть, и - точка! Раз он такой славный, вот пусть со своей Соней и целуется. И вообще! Хватит уже обо мне, – она отодвинула опустевшую чашку. – Бабуля, а чего тут у тебя происходит, а? - Что ты имеешь в виду? – уставилась на нее Ираида. - Ну, ты здесь, а не у Сан Саныча, - стала загибать пальцы Леся. - Дом весь аптекой пропах. Мама из Москвы сорвалась. Значит, у тебя совсем тут катастрофа? Так что рассказывай, бабуля, и во всех подробностях! Ираида в ответ душераздирающе вздохнула и пригорюнилась: - Ох, Лесечка, у нас тут такое. Даже и не знаю, с чего бы начать. - Ба, ну что такого могло случиться за те три дня, что ты из Москвы уехала? Лена старательно сворачивала салфетку, слушая во второй раз печальное повествование матушки о том, как эта выскочка Виолетта лишила её, приму тетюшевской филармонии, возможности поехать на конкурс романса в Москву, как Сан Саныч с офицерской прямотой рубанул, что та поёт лучше, как она рассорилась со своим женихом "навеки". - Бабуль, ну, что ты так уж… С плеча, - протянула Леся и расхохоталась, поняв, что в точности повторила слова бабушки. Потом, отсмеявшись, перевела взгляд на Лену: - Мам, а ты когда в Москву? Лена, не глядя на нее, отложила свернутую розочкой салфетку и взяла следующую. - Ма-ам? – повторила Леся, настороженно нахмурившись. - Леночка, ну, может, расскажешь? – присоединилась к ней Ираида. Лена тяжело вздохнула и, выпрямившись на стуле, тихо сказала: - Левандовский женат. Давно. Я видела его паспорт со штампом о браке. После этого оставаться там я не могла. Возвращаться, естественно, не намерена. Всё. Гробовая тишина, воцарившаяся за столом, сопровождала растаращенные глаза Леси и сочувствующие - Ираиды. - Этого не может быть, - выдохнула Леся. - Леся, я не хочу об этом говорить, - протестующе подняла руку Лена. - Лен, как – женат? Он же тебе предложение сделал. Кольцо подарил, - растерянно протянула Ираида. - Всё. Я не хочу больше об этом говорить, - повторила Лена и как-то так это сказала, что ее «девочки» присмирели. - Леночка, а может… тортик? – осторожно спросила ласковым тоном Ираида. - Нет, мам, не хочу. Я, пожалуй, пойду, прилягу, - Лена тяжело поднялась со стула и в спальне вновь забралась под одеяло, укрывшись с головой. Одно радовало: ее тошнота как-то присмирела нынешним утром. Она закрыла глаза и постаралась отогнать мысли о Жене из головы. Мысли уходить не желали, она вновь прокручивала его ночные признания накануне ужасного открытия с его несвободным положением. Ну, как так-то? Ведь она прямо спросила, и он прямо, как ей казалось, ответил: «Никаких больше тайн». Она повернулась на другой бок. Слез уже не было. Кончились, видимо. Пересохли. Ну, вот, ты уже начинаешь привыкать справляться с его «сюрпризами», с горькой иронией подумалось ей. Мысли о Левандовском продолжали медленно кружить в голове. Она вспоминала, как впервые увидела его в то злосчастное весеннее пасмурное утро. Какой он был лощеный, элегантный, с вечной вежливой улыбкой, за которой были надежно, как за сейфовой дверью, скрыты его мысли, чувства, намерения. Может быть, она тогда из-за этого и влюбилась в него – человека-загадку. Сопротивлялась ведь до последнего. Говорила себе правильные, умные, здравые слова, убеждала себя долгими вечерами, а, убедив, приходила утром в офис, натыкалась на его теплый обволакивающий взгляд и – куда что девалось. Неслась вприпрыжку на этот притягивающий огонь, летела, позабыв обо всем на свете, кроме этих его глаз. Да что говорить, кто бы устоял, за ней в жизни никто так не ухаживал, как он. А потом было его бегство на долгие два месяца, и она тогда по крупицам собрала себя в кучку, по кусочкам, осколочкам склеила свое, в клочья разорванное сердце. Чтобы в один прекрасный день на том злополучном совещании в мэрии вновь увидеть его глаза, которые улыбались ей навстречу, словно он вышел на минутку в соседнюю комнату и вот, вернулся. Как Оля сказала тогда: улыбается ещё, как ни в чем не бывало. Она до сих пор пребывала в невероятном изумлении, как она тогда при виде него не свалилась под стол в обмороке, так потемнело в глазах, и в голове что-то лопнуло. А он смотрел на нее, не отводя глаз, и она невольно тоже посматривала в его сторону, нацепив маску ледяного безразличия и тщательно контролируя каждое движение, чтобы маска эта не свалилась ненароком. Хватило ее до двери конференц-зала, когда она промаршировала мимо оторопевшего Левандовского, который стоял, весь подавшись ей навстречу, кажется, даже руку протянул, чтобы остановить, но она не оставила тогда ему ни малейшей возможности приблизиться. Только в туалете отпустила себя и тут же вцепилась в подоконник, так резко ослабели ноги, и накатила тошнота, скручивающая желудок в узел. А потом были атаки - одна за другой, и Лена еле успевала уворачиваться от них. Левандовский же был невероятно изобретателен, шел на нее как танк, не оставляя ни малейшего шанса. Она тоже пыталась в меру своих слабых сил играть с ним, старалась улыбаться независимо и храбро, дерзить и язвить. Тогда, возле ротонды заявила, глядя ему прямо в глаза с ехидной улыбкой, что обедать они будут втроем, и в полной мере насладилась растерянностью Жени. А потом, растянув губы в радостной усмешке, сообщила, что идет на танцы, и он остался стоять с ошарашенным видом, опустив плечи. Только игры эти ей не приносили никакого удовлетворения и облегчения, и она потом страдала и морщилась, что влезает в это притворство, совсем ей не свойственное. И в конце концов выложила тогда ему на их последней встрече всё, что накипело на душе: и про замужество, которое он ей никогда не предложит, и про ужины, на которые он не станет бежать, сломя голову, и про разделяющую их невероятную, космических масштабов пропасть, и про… Многое выболтала, чего и не стоило говорить, наверное. А потом бежала от него по аллее, давясь слезами, и молилась, чтобы он не помчался за ней, не догнал: решимости её хватило только на побег, отказать ему, вздумай он её догонять сейчас, она бы уже не смогла. Ольге досталось всё раздражение и гнев, которые она просто обрушила на неё, крича в трубку, чтобы та не лезла не в свое дело и прекратила устраивать ее личную жизнь. А потом, когда Оля в день Лесиной свадьбы сказала, что он уехал навсегда, ей показалось, что мир вокруг посерел, утратив летние спелые краски, и внутри все замерзло, как в тот страшный день, когда он сбежал, бросив ей в дверях «я позвоню». Она просто поняла в этот момент: вот теперь точно - всё. Он больше не придет. Не позвонит. Не посмотрит на нее своими удивительными любимыми глазами, не улыбнется ей навстречу, не придумает очередную каверзу и ловушку, чтобы заманить ее и очаровать. Когда Ольга поменялась в лице там, перед свадебной церемонией, и она, обернувшись, увидела его с букетом в руках, у нее вдруг в груди надулся тугой горячий шар и выстрелил в самое горло. Она, как ей казалось, сломя голову бросилась к нему навстречу и улыбалась светло и радостно. Он же шел почему-то ужасно медленно и без улыбки всматривался в ее глаза. А потом выдал, что боится, что не знает, что говорить, и она немедленно расстроилась, что вот опять сама навыдумывала невесть что, и, боясь, что расплачется сейчас прямо на его глазах, перепоручила его Ольге, и отошла от него к арке, и долго на неё пристраивала кусок воздушной ткани, плохо понимая, что делает. Когда же обернулась, его уже не было. И она сбежала под лестницу, чтобы вволю поплакать от того, что опять как-то не так вела себя, что-то не то сказала ему. И вот, пожалуйста, он ушел и теперь уже совсем, навсегда. А он вдруг оказался прямо у нее за спиной и обнял своими большими ладонями, такими теплыми и такими нежными, и целовал ее так, что ноги подкашивались, а сердце просто порвалось на клочки, на кусочки, на тряпочки. И она была так невообразимо, немыслимо, необыкновенно счастлива. Ей даже казалось, что быть более счастливой, чем в эту минуту, просто невозможно. А потом был его прыжок в озеро, когда он узнал, что станет отцом. И как он кружил ее, абсолютно мокрый, а она хохотала, и хваталась за него, и любила его так, что голова кружилась. А утром все стало снова плохо, когда она проснулась в одиночестве и обнаружила, что Левандовский исчез вместе с чемоданом. Она, не помня себя от горя, выбежала из дома и застыла от оглушающей правды: его нигде не было, значит, он и вправду ушел. Она доплелась до качелей и рухнула на них, обливаясь слезами. И не поверила своим глазам, когда перед ней возник Женя, взъерошенный, с прилипшими ко лбу влажными сосульками волос и ужасно перепуганный. И все снова стало хорошо. Нет, это не то слово, которым можно было описать эти недели, что они пробыли рядом. И, да! Он все время являлся на ужин, словно опровергал те её слова, сказанные на их свидании под оркестр. А как он её уговаривал уехать с ним! Она понимала, что ему уже давно пора в Москву, что он и так тут задержался. Она даже слышала однажды, как он жестко с кем-то говорит по скайпу о чем-то, связанном с работой, и с несвоевременным его, Левандовского, отпуском в такое жаркое время. И… не могла решиться. Она вдруг стала очень осторожной и пугливой. И Ольга, и мама в один голос твердили, что она сошла с ума, что Женя влюблен, это же видно невооруженным взглядом. А Леся, уезжая с Никитой на Бали в свадебное путешествие, которое, кстати, тоже организовал Женя, вызвала ее на «серьезный разговор» и в приказном тоне заявила, что хватит маме думать о других, пора и о себе позаботиться, и что дядя Женя - просто суперприз, о котором можно только мечтать. Но она всё раздумывала тогда, всё колебалась. А однажды, придя на работу, почувствовала что-то не то. Вся мэрия глазела на неё как на диковинку, все разговоры немедленно умолкали, когда она шла по коридору к своему кабинету. И только мэр Геннадий Павлович, на которого она наткнулась на лестнице, бросился к ней с радостной улыбкой, стал трясти ее руку и долго поздравлял, а она все не могла понять, с чем, и он тогда подвел ее к окну и показал… Она глазам своим не поверила. Прямо напротив мэрии, ей показалось даже, что над всем городом, плыл в утреннем летнем мареве гигантских размеров баннер с их Женей чудесной фотографией с Лесиной свадьбы и с надписью: «КАК долго я тебя искал!» После этого события она, не раздумывая, набрала Женю и, захлёбываясь от восторга, сказала, что она согласна на всё и навсегда, если с ним вместе. А потом была Москва. Радость и счастье куда-то постепенно пропали. Беспрерывно происходили гадкие малоприятные события, от которых всё время ныла душа, словно от неё отваливались какие-то жизненно важные кусочки. И только в объятиях Жени она находила приют и лекарство от всех невзгод, сомнений, неприятных мыслей. Но он так редко бывал с ней, и она постоянно ощущала себя ненужной, забытой, брошенной. Но она боролась с собой, да еще как! Просто стойкий оловянный солдатик. Ведь у нее был Женька: любящий, верный, честный. А потом и он предал. Враль несчастный! Она снова заплакала. Так в слезах и забылась тяжелым тревожным сном.
Бэла: - Значит, Яна Андреевна? Ну, и что же она просила мне рассказать? – Левандовский, тщательно контролируя себя, в ожидании склонил голову. И Анжела выложила ему все. Он, еле сдерживая гнев, выслушал неприглядную историю с его фиктивным браком, о котором узнала Лена, благодаря усилиям Полины. Узнал и об интриге Полины с подставой Лены в тот день, когда он просто ошалел и потерял голову от того, какая она вошла в холл фирмы, красивая и невероятно сексуальная. Правда, после этого своего триумфа Лена вынуждена была уволиться: «серпентарий» не простил ей вытаращенных в ошеломлении глаз его, Левандовского, и неприкрытого восхищения, с которым он смотрел на Лену в холле, а потом, позабыв обо всем, целовал в лифте на глазах у всех да еще и проворковал ей на ухо, но так, чтобы слышали окружающие: «Ты у меня самая красивая». А на десерт он с брезгливым изумлением выслушал все подробности о пари между Журавлевым и Полиной, что Лена не проработает и недели в их конторе, и как Журавлев, по рассказам секретарши Вики, проиграв, завывал по-собачьи под столом в своем кабинете. После полного разоблачения своей бывшей любовницы и своего друга, тоже теперь уже бывшего, Евгений залпом выпил стакан апельсинового сока, принесенного Анжелой, пытаясь погасить отвратительную горечь во рту от всех этих мерзостей. Анжела в испуге таращилась на его потемневшее от злости лицо и, запинаясь, пролепетала: - Только про ланч я вас не обманывала… Это в самом деле Елена Николаевна просила следить, чтобы вы не всухомятку… - Ладно, иди, - выпроводил он секретаршу и закусил кулак, пытаясь справиться с собой. Потом, отдышавшись, исполненный решимости, отправился к Журавлеву. - Ну, что, Евгений Николаич? Как настрой? Можешь не отвечать, вижу что боевой! – радостно встретил его Семен. - В Норильск не надумал лететь? Ладно, будущий папаша, шучу я, шучу. Как там Леночка себя чувствует? Тут Семен сбился и уставился на Левандовского, который, молча, с яростной брезгливостью разглядывал его словно диковинную тварь. …- Жень, Жень, погоди, ну, сглупили с этим пари, - торопливо частил Журавлев, пытаясь оправдаться, после заданного в лоб вопроса. - Просто я тогда не думал, что …это так серьезно у вас с Леной. Я ж не знал! - Ну, вот теперь знаешь. И времени на подумать у тебя дофига и больше. Потому что я ухожу. Давай, Семен Маркович, дальше без меня. - Ты… Ты охренел?! - взвился тот, переходя в наступление, которое – лучшая защита. - У нас такой сейчас цейтнот! Норильск, «Северное сияние», Болгария, в филиалах мрак и ужас! Ты что, Левандовский?! Ты же меня без ножа сейчас режешь! - А ты о чем, Сеня, думал, исполняя вот эти …показательные выступления? - он пристально вгляделся в глаза Журавлева. - Ты же, кажется, считал себя моим другом. - Жека, ну, лоханулся я, ну, сам знаешь – от скуки на все руки! – Евгений уже направлялся к дверям. - Джек, что мне сделать, чтобы ты меня простил? – Семен уже просто вопил. Потом в спину Левандовскому, как последний аргумент, выпалил: - Как ты уйдешь? Куда? Ты же не сможешь нигде работать, не сможешь в течение года занимать должность уровня топ-менеджера! Забыл соглашение о коммерческой тайне? Евгений, уже взявшись за ручку двери, вернулся и зловеще ухмыльнулся, опершись ладонями о стол: - Уверен? Журавлев смотрел на него, вытаращив глаза, а он медленно проговорил: - Это, ты, господин Журавлев забыл, что руководитель твоей юридической службы - моя бывшая любовница. И соглашения такого в природе не существует. - Полина?! Ч-чёрт! - Полностью согласен. Только род поменяй: чертовка. Так правильно. - Жень, ну все, прости, это же шутка была! Согласен – неудачная, но ведь шутка. - Вперед! Теперь можешь веселиться с утра до вечера. А я откланиваюсь. Просто не думал, что у нас тут цирк на Цветном бульваре, а не одна из башен Москва-Сити. Да, кстати, - он обернулся через плечо и с издевательской усмешкой бросил, - я с тебя еще «золотой парашют» сдеру при увольнении. Вот теперь веселись, Сеня! Адьё! В кабинете набрал Вадима Ильича, главного акционера компании, сообщил о своём уходе, выдержал нелёгкий разговор, но всё же уладил проблему, в конце ещё и выторговав себе приличный отпуск за прошлые годы. Тот долго сокрушался, кряхтел, пыхтел, добивался истинных причин столь внезапного ухода, но Левандовский уклончиво ссылался на непреодолимые противоречия с Журавлёвым. - Ну, что же, Евгений Николаевич, мне искренне жаль, что у вас не сложилось с СеменМарковичем. Чем думаешь заняться? - У меня семейные обстоятельства. - А, да-да, наслышан. Поздравляю. Ребенок – это, конечно… - Вадим Ильич, я ведь остаюсь акционером компании, так что не совсем прощаюсь. Будем видеться на собраниях акционеров. - Удачи тебе, Евгений Николаевич. Если закончишь свои семейные дела, и решишь вдруг вернуться, приходи. Я всегда буду рад возобновить наше сотрудничество. До встречи. Левандовский, попрощавшись, закончил разговор с Мамжановым, когда в дверь без стука влетела Полина с перекошенным от бешенства лицом. - Евгений Николаевич, не хочешь, объяснить, что происходит? Он медленно отложил телефон, смерил её холодным взглядом и рявкнул: - Анжела! Перепуганная секретарша заглянула в дверь: - Да, Евгений Николаевич? - Вы бы объяснили Полине Юрьевне, что вламываться без доклада в кабинет руководителя – дурной тон! - Левандовский, ты обалдел, что ли? – потрясенно выговорила Полина. Анжела ретировалась, тихонько притворив за собой дверь. - Полина Юрьевна, закройте дверь с обратной стороны, иначе я за себя не отвечаю, - зловещим тоном пророкотал он, сверля её взглядом. - Женя, т-ты что? - Я неясно выражаюсь или у вас проблемы с распознаванием речи? - Да что происходит?! На меня сейчас Журавлёв наорал. Теперь ты хамишь! У вас что сегодня, критические дни?! - Вон отсюда, - тихо произнес Евгений. - Ну, уж нет! Я никуда не уйду, пока ты не объяснишь, что происходит, - она выдернула один из стульев от стола переговоров и, громыхнув им, уселась посреди кабинета, вызывающе закинув ногу на ногу. - Пока ничего не происходит, - едва сдерживаясь, проговорил он, поднимаясь с места. – Но если что-нибудь случится с моей женой и ребенком, то произойдет обязательно. С тобой. - А позвольте уточнить, с какой женой что-то должно случиться? Или не должно случиться? – с глумливой улыбочкой поинтересовалась Полина. – У тебя же их, как выяснилось, две. Правда, по моим данным с первой вы оформляете развод, а вторая сбежала от тебя первым же дилижансом и прямиком до канадской границы. - Я ведь знаю, что это - твоих рук дело, - вся злость на Полину вдруг испарилась, как воздух из спущенного колеса. Ему вдруг стало противно. Противно смотреть на её ужимки и прыжки. А она подскочила с места и, подойдя ближе, с вызовом уставилась на него: - Ты что, из-за этой глупой истории увольняешься? Левандовский, ты и впрямь сошел с ума. Ты же деловой человек! Неужели забыл главный закон бизнеса? Он брезгливо смерил её взглядом с ног до головы: - И какой же? Толкни ближнего, нагадь на нижнего? - Да нет, всё гораздо проще: ничего личного, только бизнес! Ты что, из-за какой-то бабы готов распрощаться с карьерой? - Что вдруг ты запереживала о моей карьере? О своей не хочешь позаботиться? Полина непонимающе подняла брови. А он с хищной улыбкой пояснил: - Акционеры еще не в курсе, что у тебя творится в юридической службе? Что с договорами в филиалах? Что практически нет ни одного чистого с юридической точки зрения проекта, который курируешь ты? Что фирма тратит бешеные деньги, чтобы прикрыть твои косяки? А мы из-за этого теряем дивиденды. Так что я, как один из основных акционеров, непременно поставлю об этом вопрос на ближайшем заседании. Ты, конечно, можешь попросить покровительства у своего мужа-чиновника, благодаря которому тебе всё сходило с рук. Ах, да! – спохватился он, будто только вспомнив. - Мужа-то у нас никакого нет! А с ним и твоя крыша испарилась, то есть буквально: нет у тебя теперь никакой защиты, госпожа юрист. А что это мы бледнеем? Ты же сама говорила: ничего личного, only business. Да, кстати о бывшем муже. Как вам с ним живется в соседних пентхаусах? Часто видитесь, наверное, или бронешторы повесили? - Это что, твоя идея? - ошеломленно вымолвила Полина. - Ну, нет, я такими вещами не занимаюсь, - поднял руки Левандовский. - У тебя для таких проделок есть босс, друг, соратник по розыгрышам. Это его идея дать тебе и твоему бывшему взятки пентхаусами по соседству, чтобы вы не забыли друг друга в лицо. - Сеня, - ахнула та. - Сволочь! Ну, сволочь же! - Да ладно, это всего лишь милая дружеская шутка. Только со мной шутить больше не советую. – Голос его упал до зловещего почти что шепота. - Раздавлю. Полина посмотрела ему в глаза и, не говоря ни слова, вышла из кабинета.
chandni: Бэла Ох какой напряженный кусок! Прямо искрит. И сердце сжимается... Эх, Женя, Женя, за что ж тебя сценаристы сделали таким странно забывчивым?! А девочки теперь в комнате Аркадия живут? Как Ираида ловко собственностью распоряжается, ух! То разменять решила, теперь вот сдала... Всё для Лесечки старается. А Лена у них так в золушках и ходит... хотя казалось бы...
Хелга: Бэла Левандовский в очередной раз будет брать свою любимую крепость. С Полиной разобрался - уже плюс! Бэла пишет: На этот раз решила дописать за авторами, которые испортили во втором сезоне всё, до чего дотянулись, Посмотрела второй сезон фоном к домашним делам, авторы точно чего-то крепкого курнули.
Бэла: chandni пишет: Ох какой напряженный кусок! Прямо искрит. И сердце сжимается... Эт я со злости писала, на авторов, которые... chandni пишет: Эх, Женя, Женя, за что ж тебя сценаристы сделали таким странно забывчивым?! chandni пишет: А девочки теперь в комнате Аркадия живут? Ну вот да. Аркашу выгнали к СанСанычу, а сами тут. У Лены сил просто нет что-то менять, а Ираида банкует.
Бэла: Хелга пишет: С Полиной разобрался - уже плюс! не то слово!
Бэла: Хелга пишет: Посмотрела второй сезон фоном к домашним делам, авторы точно чего-то крепкого курнули. Я наверное и засела за писание от великой злости на них
Бэла: Выпроводив Полину, Левандовский почувствовал некоторое облегчение от того, что отыгрался на ней. Вряд ли она захочет ещё что-то затевать против него, похоже, он её всерьез напугал. Он даже не ожидал от неё такой острой реакции. Ничего, пусть посидит в шкуре тех, чьими судьбами она привыкла с такой легкостью играть. Он вызвал к себе Анжелу и распорядился оформить все документы с отделом кадров по поводу его отпуска с последующим увольнением. Весть об его уходе разлетелась с космической скоростью. Телефон в течение последующего часа практически не умолкал ни на минуту. Посетителей Анжела отфутболивала, как могла. Некоторые ухитрялись прорваться и, сочувствуя на словах, смотрели на него во все глаза с затаенной жаждой разузнать подробности скандала с Журавлевым. Евгений снисходительно отвечал на вопросы, туманно ссылался на личные обстоятельства, категорично отметал любые домыслы о скандале и, в конце концов, выпроваживал посетителей из кабинета. Наконец ажиотаж из-за его увольнения стал спадать, и он смог продолжить сборы. Очередной звонок оторвал его от дела, и он нехотя нажал на отзыв: - Слушаю. - Евгений Николаевич, это Никита. Можете говорить? - Конечно, что у тебя? - А вы на работе? Можно, я заеду? - Пока на работе. Подъезжай. Никита объявился через четверть часа. Видимо, был поблизости, когда звонил. Евгений спустился вниз и обнаружил того недалеко от входа. Выглядел Никита не лучшим образом – с застарелым синяком под глазом, осунувшийся и мрачный. - Евгений Николаевич, вот, я ключи от вашей квартиры хотел отдать. Левандовский вздернул брови: - Не понял. Вы с Олесей переезжаете? - Да нет… не совсем, - замялся Никита, а Евгений усмехнулся: - Да – нет – другое? Тот, опустив голову, теребил ремешок рюкзака: - Олеся, она… она ушла. Левандовский улыбаться перестал и предложил: - Так. Во-первых, возьми себя в руки. Во-вторых, идем-ка в кофейню, здесь, на первом этаже, и ты расскажешь, что там у вас стряслось. Спустя несколько минут они сидели за столиком, потягивая обжигающий кофе, и Никита, вздыхая и запинаясь, выкладывал всё, что произошло: и как неожиданно узнал, что его подруга детства Соня влюблена в него, как пытался уладить отношения Сони и ее друга, и как Соня поцеловала его, а он схлопотал в глаз от Сониного жениха Фили. Как видеозапись этого злополучного поцелуя неожиданно оказалась у Олеси в почте. Как Олеся, бросив ему в лицо обвинения в обмане, убежала из дома. Телефон не берет. Елене Николаевне дозвониться он не смог. - Ясно. Круто, - почесал нос Евгений. – Ну, и где ты жить собираешься? - Не знаю. Наверное, к родителям вернусь, - пожал плечами Никита, а Левандовский качнул головой: - Решение абсолютно не верное. - Почему? – поднял на него глаза парень. - Ну, подумай сам. Если Олеся успокоится, простит тебя и вернется, она куда должна возвращаться – в квартиру к твоим родителям? Вы же оттуда сбежали в прошлый раз из-за проблем Олеси и твоей мамы. Значит, ты своей жене не оставляешь ни малейшего шанса вернуться к тебе. - Вот черт, я об этом не подумал, - поморщился Никита. – Евгений Николаевич, я что-то вообще растерялся. Леся… она всегда была рядом. Мы ссорились, тут же мирились, прощали друг другу всё, могли обо всем договориться. Поэтому я не знаю, как… - Так, Никит, ты унывать прекращай. На работу тебе сегодня не нужно? - Нет. - Отлично. В таком случае, поехали-ка на квартиру, дернем по стаканчику и решим, что нам делать дальше. - Хорошо. Правда, я там всё прибрал, и в холодильнике из еды только «Дом Периньон». - Что убрался, молодец. Холодильник мы заполним, тоже мне, проблема. А вот под «Дом Периньон» серьезные вопросы не обсуждаются, так что - коньяк. …- Сто лет не ел пиццу, - заявил Евгений, откусывая здоровенный кусок поджаристой лепешки, облепленной лепестками ветчины и колечками красного перца. – Между прочим, вкусно. - Ну, да. Есть можно, если не хочется готовить, - усмехнулся Никита. – Хотя питаться этим каждый день… - Уверяю тебя, устрицы с шампанским тоже могут встать поперек горла, если их есть каждый день. Ну, что, я налью? – он занес бутылку «Хеннеси» над пузатыми бокалами. - Давайте. Только мне немного. У меня завтра работа. Да и у вас, наверное, тоже… - Не угадал. У меня завтра никакой работы нет. Кончилась моя работа. - Т-то есть как? - Написал сегодня заявление на отпуск с последующим увольнением. Так что через месяц я - простой российский безработный рантье. - Нет…, - недоверчиво протянул Никита. - Да, Никит, да. - Вы же не сможете без дела, - убежденно заметил тот. - Ладно, посмотрим. Ну, за что пьем? За наших девочек? - Давайте. Чтобы они …были и оставались нашими. - Отличный тост! …- Нет и нет, вы меня не утешайте, - я знаю что накосячил! - жарко рубил ладонью воздух захмелевший Никита. - Мальчишка! Что ты знаешь о косяках, - с горькой усмешкой отвечал Левандовский, опрокидывая в себя коньяк. – Я вот, к примеру, забыл, что женат. Как тебе такое? Никита уставился на него, открыв рот, потом судорожно сглотнул и качнул головой: - Не п-понял. Вы… А как же Елена Ни - ик! – колавна? - А Елена Николавна в добрых традициях семейства Сайко-Кузнецовых, тоже сбежала от меня, как ее дочь – от тебя, - мрачнея на глазах, заявил Евгений и потянул на себя очередной кусок пиццы. Кусок цеплялся за собратьев и отрываться не хотел. Левандовский чертыхнулся, а Никита, все еще ошеломленно глазея на него, машинально оторвал треугольник теста и плюхнул на тарелку перед Евгением, потом с веселым ужасом выдохнул: - Ну, Евгений Николаич. Прям снимаю шляпу. Вы – непревзойденный мастер косяка. И как вы теперь? - Ну, вот что ты делаешь, например? – спросил тот, жуя пиццу. - Ну… звоню, пишу СМС. - Бинго, - угрюмо ответил Евгений. – Я еще на развод подаю завтра, а в остальном… Тактика у нас с тобой одна. Правда, не слишком успешная. Ну, я свои проблемы решу. А вот что делать с вами? …Слушай, а может Леся к отцу переехала? - К отцу! Ха! – фыркнул Никита. – Был я у этого отца. Он меня чуть с лестницы не спустил. Сказал, чтобы мы не лезли к нему со своими проблемами, у него и своих за глаза. Потом заявил, что давно советовал дочери уйти от такого нищеброда и слабака, как я! Это прям его слова. Главное, представляете, это же я настоял, чтобы Леся встретилась с этим человеком! И он же играет против меня и Лесю настраивает…, – Никита помолчал, потом удрученно произнес. – Нет, Евгений Николаевич, все-таки лавры главного косячника – мои. - Ладно, не унывай. Полагаю, и Олеся, и Елена Николаевна уехали в одно и то же место. - Думаете, в Тетюшев? - Уверен! Так что из этого и будем исходить. - Когда выезжаем? - Постой, спешка в нашем деле ни к чему. Экспромт хорош, когда он тщательно подготовлен. Но перед этим надо решить с тобой. Значит, ты остаешься в этой квартире, это первое. Второе, ты уходишь из клиники, где трудится твоя, хм, поклонница Соня. - Но, Евгений Николаевич, - запротестовал Никита, - к отцу в госпиталь мне не хотелось бы уходить. Это уж совсем на крайний случай! - И не надо к отцу. Мужчина должен быть самостоятельным и независимым. У тебя были какие-то планы, когда вы в Москву собрались переезжать? - Ну, я планировал пойти на курсы повышения квалификации, а потом уйти в частную клинику. - Замечательный план. Решено, пойдешь учиться. - Евгений Николаевич, денег я у вас не возьму! – нахохлился Никита. - А я и не предлагаю тебе деньги. У меня есть один хороший знакомый, который может организовать тебе учебу на подобных курсах по системе специальных грантов для практикующих врачей. И клиника у него отличная, где надо будет пройти стажировку и отработать после курсов. - Эт-то правда?! - Ну, а почему нет? Кто-то же должен учиться на этих курсах за гранты, почему не ты? Лена говорила, что ты очень хороший врач и отличный диагност. А хорошим специалистам надо помогать! В общем, завтра решим. А вот дальше… Дальше я, Никит, что-то ничего пока не придумал. Ну, утро вечера мудренее. Это, кстати, тост!
chandni: Бэла Какой милый кусочек! Прям совет в Филях... Молодец, Евгений, не бросается в грусть-печаль, а ищет выходы и для себя, и для Никиты...
Бэла: chandni пишет: Молодец, Евгений, не бросается в грусть-печаль, а ищет выходы и для себя, и для Никиты... ну он человек дела.
Бэла: Лена, задумавшись, брела по усеянной желтыми листьями дорожке сквера. Вот и кончилось лето, такое короткое, такое многообещающее. Снова осень. Дожди. Тоска. На душе погода не лучше. Та первая острая боль немного притупилась, и она снова могла просыпаться по утрам, дышать, ходить, есть, пить. Одно плохо: ее словно бы не было. Она будто наблюдала за собой со стороны и делала все машинально, ну, просто потому, что так надо для функционирования организма. Вернее, двух. Она не замечала ничего вокруг , не знала, чем занимаются целыми днями Леся и мама. Выходила к завтраку, обеду, ужину, высиживала положенное время, кое-как проглотив еду, совсем не ощущая ее вкуса, и снова уходила к себе. Домашние больше не донимали ее расспросами, вообще на эти темы не заговаривали, словно стали невероятно деликатными. Хотя, невесело усмехалась она, испытания им были преподнесены судьбой довольно мучительные и серьезные, и, пожалуй, её инопланетянки постепенно становились вполне земными «девочками». Она поддела туфлёй резной кленовый лист, проводила взглядом его короткий полет и сильно вздрогнула от неожиданного возгласа за спиной. Обернулась и увидела: по дорожке ее быстрым шагом догонял Полуяров. - Елена Николаевна, как же я рад вас видеть! Хотя, признаться, не ожидал. Думал, уедете в Москву и забудете про нас. - Я тоже рада вам, Илья Сергеевич, - улыбнулась она. - И какими же судьбами? Ираиду Степановну, наверное, поддержать приехали? Лена неопределенно пожала плечами, а Илья Сергеевич продолжал, сочувственно качнув головой: - Ну, да, эта история с «Романсиадой» капитально выбила ее из колеи. Мама мне все уши прожужжала, охает и ахает, и переживает, кажется, больше, чем сама Ираида Степановна. Да еще и свадьба у них с Сан Санычем вроде бы откладывается. Это правда? - Время еще есть. Я надеюсь, что они помирятся, - ответила Лена. – Мама вспыльчивая, но отходчивая. - Хорошо, если так. А то можно ведь себя так накрутить, что какая-то мелочь покажется катастрофой, ни больше, ни меньше. И трудно бывает простить, хотя дело может не стоить и выеденного яйца. Лена уставилась на него с подозрением: - Что вы имеете в виду? Илья Сергеевич растерянно протянул: - Да я, собственно... Ничего такого… Просто не хотелось бы, чтобы ваша мама и Сан Саныч расстались. Они - такая хорошая пара. - Это правда, - отводя глаза, кивнула Лена. Они помолчали, медленно вышагивая рядом, потом Полуяров спохватился: - Вы куда-то направлялись или просто гуляете? - Никуда, просто решила пройтись. - Не возражаете, если я составлю вам компанию? У меня лекция слетела сегодня, из-за Дня Здоровья. В колледже кросс организовали. Вот, домой иду. А тут вас увидел, не мог не подойти. - Конечно, Илья Сергеевич. Как говорится, улица не купленная. А что же вы кросс не бежите? - Я не бегаю. Я не по этому делу. Почему-то в этих его довольно обычных словах Лена услышала какой-то неясный подтекст и намек и приуныла. Какое-то время они шли молча, потом Полуяров негромко поинтересовался: - А как вы поживаете, Елена Николаевна? - Да так, с переменным успехом, - уклончиво ответила она. - Как здоровье, как ваш малыш? - Растет. Они снова помолчали. Потом Илья Сергеевич остановился и повернулся к Лене, она вынужденно тоже остановилась: - Елена Николаевна, я же вижу, что у вас какие-то неприятности. Если хотите, можете мне рассказать все. Я чем могу, помогу. - С чего вы взяли, Илья Сергеич, что что-то случилось? - Лена отвела глаза. - Всё у меня в порядке. Просто в моем возрасте не так-то просто стать мамой, здоровье пошаливает. Вот настроения и нет. - А почему вы тогда одна приехали, если пошаливает? Неразумно пускаться в такие длительные поездки без… сопровождения. Лена пожала плечами. Полуяров, помедлив, сбивчиво заговорил: - Елена Николаевна… Если у вас что-то случилось такое… Какая-то проблема, которую трудно преодолеть... Если нужна помощь… Я хочу, чтобы вы знали: у вас есть близкий друг, который, …с которым... Хотите мороженого? – внезапно предложил он, бросив подбирать слова. Лена вскинула на него глаза и невольно рассмеялась: так неожиданно это прозвучало: - Спасибо, но - нет: мне нельзя сейчас простужаться. - Ладно, - легко согласился Полуяров. – Тогда чай! С пирожными! Соглашайтесь, Елена Николаевна! - Н-ну… хорошо, - помявшись, кивнула Лена. Через полчаса они сидели в ближайшей кафешке, и Лена мелкими глотками прихлебывала из большой кружки в веселых ромашках обжигающий чай с мятой. Илья Сергеевич рассказывал всякие забавные случаи со своими студентами, сам смеялся над своими шутками, стараясь всячески расшевелить ее. У него это не слишком-то хорошо получалось: Лена улыбалась скорее вынужденно, чтобы не обидеть собеседника. Илья Сергеевич чувствовал это и, в конце концов, замолчал. Потом заметил: - Вам, наверное, всё это не интересно? - Что вы, Илья Сергеич, - подняла она на него глаза, - спасибо огромное, что пригласили меня. Такой чай замечательный! И пирожные. - Ну да. Только вы ничего не съели. Лена, послушно взяв ложечку, отломила кусочек от воздушной «Павловы» и, кое-как проглотив, энергично кивнула: - Вкусно. Полуяров смотрел на нее исподлобья и, вдруг решившись, наклонился чуть ближе, пристально глядя ей в глаза: - Лена. Выслушайте меня, пожалуйста. Дело в том, что …я для вас… всё, что хотите. Только не делайте вид, что всё в порядке. Нет, не говорите ничего, - заторопился он, видя, что Лена, нахмурившись, хочет что-то сказать ему. – Я знаю, что у вас есть этот ваш… Левандовский. Что вы приняли его предложение, переехали к нему. Наверное, замуж за него собираетесь. Просто вы... вы не выглядите счастливой. - Илья, что вы от меня хотите?- несчастным голосом тихо проговорила Лена, опустив голову и машинально выковыривая ложечкой ягоды из податливой белизны «Павловы». - Я хочу, чтобы вы не страдали. Других желаний нет, - тихо выговорил он. - Да что вы выдумываете? – упрямо качнула она головой. - Я же говорила, что просто недомогаю. Это естественно в моем положении. И вообще. Мне, пожалуй, пора. - Ну, хорошо, хорошо. Я понял, – с печальной улыбкой ответил Полуяров. – Давайте, я вас провожу. Он довел ее до дома протянул руку для прощания и, помедлив, прижался губами к её запястью. Лена вдруг вспомнила: точно так же целовал ей руки Женя. Тогда. Давно. В груди вновь стало больно, и она, поддавшись безотчетному порыву, выдернула руку у Полуярова и, бормоча извинения, скрылась в подъезде. ************** Проснулась она от трезвона дверного звонка. В грудь ударила тревога: неужели он? Нет! Не хочу его видеть, не хочу, не хочу! Она натянула на голову одеяло. - Оленька, как хорошо, что ты пришла! – преувеличенно радостно заговорила матушка. - Где Лена? – в приглушенном голосе Ольги плескалась тревога. - Спит! – громким шепотом отвечала Ираида. И Лена поняла, что ее сейчас будут «извлекать из-под обломков» ее несчастной жизни. Она почувствовала, как с ней рядом просела кровать, и осторожные руки Ольги опустились на ее сгорбленные плечи. - Ну, чего мы спим? День белый на дворе! – Она уже стаскивала одеяло с головы Лены, разворачивала ее к себе и, заразительно улыбаясь, с преувеличенной энергичностью спрашивала: - Ну-ка, как тут наша мамочка себя чувствует? О, - улыбка ее немного полиняла, - выглядишь просто… отлично! Лена принужденно улыбнулась: - Отлично от других? - Ты чего разлеглась-то? Я торт принесла, для девчонок. А тебе фрукты. Чаем в этом доме поят, или мне попозже зайти, пока ты тут належишься?! - Оль, ну, что ты шумишь, у меня голова болит. - Конечно, болит: спать до полудня. Давай вставай, на улице такая погода! Я тебя прогулять хочу. - Оля! - Не Оля! – гаркнула подруга. – О себе не думаешь, о малыше подумай. Эти три коротких слова неожиданно подействовали на нее, как отрезвляющий душ, и она осторожно спустила ноги с кровати. Потом они медленно брели по скверику недалеко от дома, и Лена постепенно все выложила Ольге: и про Полину, и про кольцо, и про клятвы Жени, и про паспорт, и, наконец, про свой побег. Та молча вышагивала рядом, что-то усиленно обдумывая. Потом резко остановилась: - Погоди, Лен, здесь что-то не то. Ты же говорила, что он не женат, вся ваша контора об этом знала. Может, просто штамп о разводе не поставил? А что, это вполне возможно. Мужики, они такие: неохота им лишний раз в ЗАГСы мотаться. Вот и… - Оля, - страдальчески поморщилась Лена. – Я тебе все это рассказала не для того, чтобы ты тут адвокатом выступала. Что ты его защищаешь? - Да я не его защищаю! Я тебя защищаю! И малыша вашего защищаю! - Оля, если ты опять начнешь свои маневры, я… Я с тобой поссорюсь всерьез и окончательно. - Да какие маневры, ты чего?! – обиженно заявила Ольга, и Лена с подозрением уставилась на нее: - Оль, не ври мне! Откуда ты узнала, что я приехала? Он тебе звонил? - Ничего он мне не звонил! Мне Ираида Степанна звонила, - зачастила Ольга. – Сказала, что ты в полной прострации. Что она боится и за тебя, и за маленького. И вообще: возрастной маме нельзя так переживать. Лен, у меня к тебе предложение, - Ольга решительно взяла ее за руки. - Давай завтра сходим к Анне Михайловне, она только рада будет тебя принять. Ляжешь к ней на сохранение, на недельку – не больше! Поколешь укрепляющее, витаминчики. Проверишься и будешь как новенькая. Между прочим, твое место в мэрии тебя ждет. Ты ведь не уволилась, а только отпуск перед отъездом взяла? Вот, а теперь оформишь больничный. А там, глядишь, и декрет подкрадется незаметно, чего тут осталось-то? Ну, как я придумала? - Замечательно придумала, - скучным тоном ответила Лена. А Ольга хлопнула в ладоши: - Ну, вот и договорились! Да, кстати, а что у тебя с телефоном? - Ничего. Я его отключила, - буркнула Лена. - Не хочу отвечать на некоторые звонки. - Ну, и не отвечай на свои некоторые звонки. А я чем провинилась, что не могу до тебя дозвониться? Другую симку вставить тебе религия запрещает? - Да я об этом и не подумала, - подняла на нее глаза Лена. - Скажи спасибо, что у тебя есть подруга, которая об этом подумала. Пошли, - и Ольга потянула ее за собой к павильону сотовой связи. ***************** Рассвет еле-еле брезжил за окнами, когда Лена проснулась резко, как будто от какого-то звука. Словно ветром тронуло струну, вспомнилась ей строчка из песни. Вот никакой другой, а именно этой песне надо прийти в голову, поморщилась она и посмотрела на часы: семь утра. И что ее разбудило в такую рань? Она снова прикрыла глаза и вдруг! Ощущения, которые вновь возникли где-то глубоко внутри, ни с чем нельзя было перепутать. Малыш! Она спустила ноги с кровати и лихорадочно стала нашаривать тапочки. Женя! Как же он обрадуется. Скорее, надо сообщить ему! Надо… Она замерла. Стоп! Ты что, с ума сошла? Какой Женя? Все радостное оживление немедленно схлынуло, и она закрыла лицо ладонями. Сердце еще колотилось от радости как сумасшедшее, но волна горечи поднималась к горлу. Снова захотелось плакать, но она сердито прикрикнула на себя. А ну, прекращай! Ребенок ни в чем не виноват. Выброси уже из головы своего незадачливого жениха-двоеженца и займись малышом и своим здоровьем, мамаша великовозрастная! Лена тяжело поднялась с постели и, открыв шкаф, задумалась. Так, спортивный костюм, две пары белья, пара футболок. Этого достаточно. Она тряхнула головой, ощущая спокойную решимость от найденного выхода. Сегодня она отправится к Анне Михайловне и ляжет на сохранение.
chandni: Бэла Похоже, Полуяров не стал даже другом. Так, знакомый... Молодец, Оля! Тут явно что-то не сходится Зачем ей ложиться на сохранение просто так? Беременность же протекает нормально и девочки вроде не достают... а пить и колоть что-либо просто так - ну не знаю, химия она и есть химия, тем более в больничных условиях... удовольствие такое себе... как, впрочем, и польза... Уж лучше море... горы... ну или сосны... Или и вправду на работу выйти, чтобы голову было чем занять... Бэла пишет: Ощущения, которые вновь возникли где-то глубоко внутри, ни с чем нельзя было перепутать. Малыш! Она спустила ноги с кровати и лихорадочно стала нашаривать тапочки. Женя! Как же он обрадуется. Скорее, надо сообщить ему! Надо…
Хелга: Бэла Радует, когда герой деятельный и не сдается. Если не свои проблемы решает, так чужие. Никита, конечно, тот еще валенок, ему без поводыря никак. Лена могла бы спросить про паспорт у Левандовского, взрослые же люди, но понятно, гормоны, гордость, сколько-можно-врать.... У Полуярова шанс есть, если ему постараться. chandni пишет: Уж лучше море... горы... ну или сосны... Или и вправду на работу выйти, чтобы голову было чем занять... Солидарна. В больнице еще худшие мысли в голову полезут, нет?
Бэла: chandni пишет: Похоже, Полуяров не стал даже другом. Так, знакомый... Однозначно. chandni пишет: Зачем ей ложиться на сохранение просто так? Беременность же протекает нормально Поскольку я в теме и глЫбоко, то таких "опасных" мамочек кладут и смотрят на них со вниманием, сама проходила через это в Центре лечения бесплодия. Было всё хорошо, наконец получилось, но - положили. Правда, там хорошая клиника была (и это в 90-е!!!) Мы у персонала все были девочки, ласточки, крошки мои. Женский организм - крайне тонкая штучка.
Бэла: Хелга пишет: Радует, когда герой деятельный и не сдается. Если не свои проблемы решает, так чужие. не то с ума сойдет Хелга пишет: Никита, конечно, тот еще валенок, ему без поводыря никак. ну в первом сезоне Никита ещё был способен на Поступки. Во втором именно эта обувь. (Пришлось подкорректировать ) Хелга пишет: Лена могла бы спросить про паспорт у Левандовского, Эхх, и не было бы истории!
Бэла: После их крутого пике с «Хеннесси» Евгений на следующий же день договорился о курсах для Никиты, потом заехал на работу, подписал в кадрах документы и уже на выходе наткнулся на Яну. - Евгений Николаевич, вы вернулись?! - Нет, Яна Андреевна. С сегодняшнего дня в отпуске. Потом увольняюсь. - Ой, как жаль, - искренне огорчилась та и, поймав скептический взгляд Евгения, распахнула глаза. – Вы можете не верить, но вся эта история… - Я вас благодарю, Яна Андреевна, за …информацию, - перебил Левандовский. - Ну, что вы. Я искренне симпатизировала Лен… Елене Николаевне и сожалею, что она ушла от нас, да еще так. - Ну, помимо сожаления, вы ещё и радоваться должны: вы ведь теперь начальник отдела. - Да, начальник. До первой любовницы, - скептически хмыкнула та и осеклась. - Ой, извините! - Что ж, желаю вам подольше побыть начальником отдела. - А вы, пожалуйста, передайте Лене привет и пожелание здоровья, - с извиняющейся улыбкой попросила Яна. – Ну…, когда увидите ее. Все всё знают, чертыхнулся про себя Евгений, заводя машину, чтобы ехать в суд, где его уже ждала Элеонора, чтобы уладить дело с разводом. Знакомая судья вдоволь поиронизировала над ними и обещала вынести решение на следующий же день. Эля с облегчением выдохнула и тут же стала звонить своему Майклу. Левандовский наскоро с ней попрощался и вернулся за город. Дела как-то быстро закончились, и он который день пребывал в вялом безделье, валяясь с утра до вечера на диване и щелкая пультом по телевизионным каналам. Никаких идей, как вернуть Лену, у него не было. Причем Никита, не в пример ему энергичный и воодушевленный, уже неоднократно звонил и спрашивал, не придумал ли Евгений Николаевич чего-нибудь эдакого. Ничего эдакого Евгению Николаевичу в голову не приходило. Он словно бы потерял способность плести интриги, организовывать ловушки, выстраивать тактические маневры. Когда проблемы не касались его лично, он был стратег высшего класса. Да, помнится, когда добивался Лену во второй свой приезд в Тетюшев, тоже не страдал от отсутствия планов и идей. Хотя, надо честно признать, ни одна из тех его идей не выстрелила. И вот теперь все его способности как-то полиняли и скукожились, в голове была восхитительная пустота безнадеги. Клава, в конце концов, не выдержала и наорала на него, требуя немедленно прекратить душить в объятиях диван и ехать за Леной. - Клава, отстань. Какой смысл ехать к Лене, если я еще не разведен? Она выставит меня вон и будет снова права. Вот штамп поставлю, тогда и… - Да ты хотя бы с дивана поднимись, горе моё! А штамп нельзя как-то пораньше сделать? - Каким образом, если решение суда еще не вступило в законную силу? Можно, конечно, смошенничать, но в таком случае это будет оспариваемая процедура. Только мало ли что в жизни случится, наступать на очередные грабли я не хочу. Один раз уже понадеялся на Элю, и вот что из этого вышло. - О, осторожничаешь! Молодчина! Но валяться и предаваться унынию – это величайший смертный грех, между прочим. Звонил сегодня ей? - Не-до-ступ-на, - протянул Евгений, закидывая руки за голову. - А Ираида Степановна? - Я же при тебе позвонил ей на домашний: она сдала квартиру и съехала. Мобильный не берет. - А Леся? - Леся сейчас не в том состоянии, чтобы уговаривать мать простить мифическую измену. У них с Никитой свои погремушки в избушке. - Ладно, допустим. Ну, человек же не может жить без мобильного телефона. Может, Лена симку поменяла, ты узнавал? - Нет. - Так узнай. Звони своему этому …Вовке из ФСБ! И вообще встряхнись, пельмяш! О, кстати, твой телефон! Вдруг - Лена? Он резко соскочил с дивана и, схватив трубку, лихорадочно нажал на отзыв. - Евгений Николаич, моё почтение! – пророкотал ему в ухо Мурадов. - А, Борь, привет, - буркнул Евгений. - Нормально! Вот так ты приветствуешь старых друзей? Где восторженные вопли и счастье в голосе? - Да, извини. Я тоже рад тебя слышать. А в остальном… Поводов для счастья особых нет. - Ну, как же, а свобода?! Уже встретила радостно у входа? - А, ты об этом. Донесла разведка? - Да ты что, Жень! Твой разрыв с Журавлевым – это же новость number one! Столичный бомонд прям бурлит, делит твою шкуру, строит прогнозы и заключает пари, к кому ты уйдешь. У всех чешутся руки заполучить такого ценного кадра, – со смехом пояснил Мурадов. - Ах, вот оно что! – невесело откликнулся Евгений. – Наш бомонд хлебом не корми, дай какое-нибудь пари заключить. - Да ладно! Любой пиар хорош, кроме некролога. Ты сейчас просто невероятно популярен в бизнес-среде. Журавлев, конечно, пытается держать хорошую мину при плохой игре, но все знают, что креслице под ним качается. Мамжанов ему тебя не простил. - Борь, вот вообще неинтересно. - А я к тебе со шкурным интересом. - То есть? - Имею горячее желание поучаствовать в конкурсе на замещение вакансии твоего работодателя. - Да я пока не планировал… - Евгений Николаич, а надо бы планировать. Ты чего расслабился-то, валяешься там, бездельничаешь? - Так. Откуда сведения? Клава? - Ну, чего сразу - Клава? Ну…, Клава, и что? - Борис Львович… - Ладно, не шуми. Отдыхай. Но не долго. Через неделю опять позвоню! – с этими словами Борис отключился. - Клава! – рявкнул Левандовский. – Ты чего мою жизнь устраиваешь?! - Жень, ну, не ори, а? - Клава осторожно высунулась из-за угла гостиной. – Меня ты не слушаешь, а Борька всегда к тебе подход имел. Я ж как лучше… - Клава, я без отпуска три года! Могу я просто поваляться на диване без того, чтобы ты ставила под ружье МЧС, скорую помощь и пожарную команду?! - Да господи ты боже мой, валяйся! Валяйся. Но недолго. - Клавдия Васильна! – он больше не успел ничего сказать, как опять зазвонил телефон. - Жень, привет. Маша, - затараторила трубка голосом его дизайнера. – Не позовешь Леночку? А то ее телефон отключён, а мне надо подъехать для согласования проекта детской. Сегодня, наконец, добила, хотела Лене показать. - Не позову, - мрачно проворчал Евгений. - Ух, как сурово! Чем я провинилась перед вами, Евгений, свет, Николаич? Я про нас Лене вообще ни слова, ни полслова. - Про каких нас, Маша? – с досадой спросил он. – Что за фантазии, черт возьми? - Ну, ты же пару раз пытался перевести наши отношения в плоскость неделовых? Хорошо, что я тогда была занята исключительно своим нынешним мужем, так бы я сдалась без боя, - засмеялась та. – Нет, я, конечно, просила Леночку поцеловать тебя от меня. Но это же шутка была, не более, а Лена твоя - женщина с прекрасным чувством юмора. - Отлично, и ты туда же! Не ожидал от тебя! Что же вам всем неймется-то? Что же вы все лезете-то к беременной женщине со своими откровениями? - Вы что, поссорились, что ли? Ну, ладно, Жень, хватит рычать и позови Лену, она мне, действительно, нужна по делу. - Лена уехала. В трубке повисло тягучее молчание, потом Маша осторожно поинтересовалась: - То есть тема детской неактуальна? - Маш, иди к чертям! - Поняла. Актуальность незыблема. Жень, я сейчас приеду, потому что я должна доделать свою работу. Раз Лены нет, ты мне скажешь всё сам. - Маша, - гаркнул в трубку Левандовский. – Ты русский язык понимаешь?! Лена! Уехала! - Жень, ну чего кричать? Мог нормально сказать, что Лены нет. Ладно, завтра позвоню. - Не надо завтра звонить! – проскрежетал Евгений. – Лена уехала, потому что слишком многие дамы из моего окружения торопились поделиться с ней сведениями о моем облико морале. - А, то есть мы виноваты, что ты у нас такой любвеобильный? - Маш, иди в задницу, - устало проговорил Левандовский. - Жень, ну что сказать? – с сочувствием в голосе протянула она. - Я, правда, сожалею. Лена, действительно, единственная, с кем у тебя могло получиться. Могу чем-то помочь? - Можешь. Не доставай меня. Когда понадобишься, я тебя сам наберу. Не успев отключиться, телефон вновь завибрировал от входящего вызова. Левандовский, чертыхнувшись, рявкнул в трубку: - Слушаю! - Слушаете, значит, господин Левандовский? – вкрадчиво поинтересовалась Ольга. - Оля, - растерянно протянул он. - Оля, - передразнила та и хулиганским тоном заговорила. – Да вы, Евгений Николаевич, неутомимы! Оркестры, баннеры, кольца, цветы возами к ногам нашей Леночки. А теперь еще и жену на блюдечке! Фантазия просто неисчерпаема! Стесняюсь спросить, вы в курсе, что по нашим законам двоеженство жестко карается? - Оль, недоразумение вышло, - устало пояснил он. – Никакой жены у меня нет. Брак этот был фиктивным, решение в суде уже вынесено, на днях аннулируют. - Эмм. Ну, я так примерно и предполагала. И что делать думаете? - Как она? - А как бы вы были на ее месте? Не очень. Но я ее уговорила в больницу лечь на сохранение. - На сохранение от меня, - горько сыронизировал он. - Ну, вы там не раскисайте уж так уж. Вы же кризис-менеджер, вот и разработайте стратегию. То, что сразу за ней не рванули, – правильно. Она бы вас с лестницы спустила. Дайте ей время. Пусть успокоится, обдумает все. А там, глядишь, и простит. Она отходчивая у нас. Но вы, Евгений Николаич, как-то бы… поаккуратней со своими женщинами. Нет, я понимаю, что наша Леночка разворошила змеиное гнездо, умыкнув самого завидного жениха Москвы и Московской области, но нафиг ей такое счастье, как общение с вашим разъяренным гаремом? - Поможете, Ольга Сергеевна? По старой памяти? Та помолчала потом ехидным голосом ответила: - Вот знаете, так и тянет отказать, но. Я еще тешу себя надеждой, что у вас найдется внебрачный брат-близнец для меня, так что вынуждена согласиться.
chandni: Бэла Ольга молодец! Похоже, без надёжного союзника тут не выбраться...
Хелга: Бэла пишет: Эхх, и не было бы истории! Это само собой - катализатор. Вот, как пошел абсолютно авторский текст, диалоги стали яркими, ироничными и вкусными!
chandni: Хелга пишет: Вот, как пошел абсолютно авторский текст, диалоги стали яркими, ироничными и вкусными!
Бэла: chandni пишет: Ольга молодец! всегда за подругу!
Бэла: Хелга пишет: Вот, как пошел абсолютно авторский текст, диалоги стали яркими, ироничными и вкусными!
Бэла: - Алло, как чувствует себя молодая мамочка? – голос Ольги в трубке был бодр и весел. - Спасибо, Оль! Всё хорошо, - с улыбкой отвечала Лена, выходя из палаты, чтобы не мешать другим пациенткам своим разговором. - Я к тебе заеду сегодня, после работы, привезу соки и фрукты. - Оль, не вздумай! Меня мама с Олесей завалили тут всем. Я уже и раздаю соседкам, и сама ем, а эти стратегические запасы никак не кончаются. - Ладно, тогда просто заеду, можно? - Ну, что ты спрашиваешь? Приезжай, конечно! Лена нажала отбой и с улыбкой направилась к палате. Телефон в кармане вздрогнул и запиликал. Номер в окошке был ей не знаком. Она нажала на отзыв: - Да? - Лена? - Я слушаю. - Лена, это Клава! Только трубку не бросай, я тебя прошу. - Здравствуй, Клава, - вздохнула Лена. – Не брошу. Пока не узнаю, откуда у тебя этот номер. - Лен, ну, ты чего? Забыла, кто твой муж? - Какой муж, Клава?! - Чего ты к словам-то придираешься?! Ну, не муж, жених. С прекрасными связями в ФСБ. Сим-карту по паспорту покупала? Вот и вычислили. - Ах, ну да, конечно, как я могла забыть. Всё понятно, - в голосе Лены зазвучала горькая ирония. - Лен, а мне вот ничего не понятно! Ты чего сбежала-то? Да еще так, с заметанием следов. Ни дозвониться до тебя, ни объясниться. - Клав, какие могут быть объяснения? – устало отвечала Лена. - Штамп в паспорте, – по-моему, самое понятное объяснение, не требующее никаких больше… слов. - Лена, да нет у него никакой жены! – заорала в ответ Клава. - Это недоразумение чистой воды! И теперь ты в Тетюшеве сидишь, злишься. Женька здесь валяется круглыми сутками на диване, в потолок пялится! Бесите вы меня все! - Клав, я не злюсь. Как-то на десятом круге вранья способность злиться отмирает напрочь. Мне просто… просто обидно, что вот так всё… - слезы подкрались совсем близко, и она судорожно вздохнула, стараясь не разреветься. - Лен, ну, правда, нет никакой жены. Ты же здравомыслящая женщина! Разве стал бы Женька делать тебе предложения, будучи женатым, ну? - И что же он сам не объяснил сразу? – язвительно спросила Лена. - Не объяснил? А ты дала возможность?! Вот эти сто тысяч неотвеченных вызовов на твоем телефоне, по-твоему, не пытался?! Симку она новую купила, радистка Кэт. - Ладно, Клав, ты извини, мне сейчас некогда… - Ну, уж нет, Лен! Мы договорим и именно сейчас! - Клав, у меня обход, - быстро проговорила Лена, увидев процессию в белых халатах, которая направлялась в ее сторону. - Обход… Чего?! Ты что, в больнице? Лена, что случилось? - Ничего не случилось. Всё, Клава, я не могу говорить, - с этими словами Лена, нажав кнопку, совсем отключила телефон и зашла в свою палату. На обходе Анна Михайловна с удовлетворением отметила, что все у ее пациентки идет хорошо, малыш развивается как надо, шевелится вполне активно, так что можно уже завтра и выписываться. Лена была только рада этому заключению врача: валяться в больнице ей уже надоело, да и свадьба матушки надвигалась с неотвратимостью снежной лавины, а ссора между сужеными никак не прекращалась. Да и еще одно дело было в стадии «надо разобраться». После обхода у нее, наконец, появилось время обдумать все, что наговорила ей заполошная Клава. Может, действительно, она… перегнула со своей ревностью, недоверием? Что там Клава сказала? Лежит на диване и смотрит в потолок? Ей вдруг представился Женя, похудевший, с больным взглядом, даже сердце защемило. Лена тут же сердито потрясла головой: ну, давай, жалей его, бедненького несчастненького обманщика! Она резко поднялась с кровати и, прихватив теплую объемистую кофту, отправилась в больничный скверик. Внизу, в холле больницы обнаружилась Леся в наброшенной на плечи голубенькой накидке с внушительным пакетом в руках, которая при виде матери кинулась ей на шею. - Лесь, ты чего? Случилось что-нибудь? - Ма, - Леся просительно посмотрела на мать. – Поговорить бы. А ты как себя чувствуешь? - Ого, какая подготовка! - подивилась Лена. - Нормально я себя чувствую. Завтра выпишусь. Так что зря ты опять столько еды притащила, заботливая моя. Кстати, я собиралась по скверику пройтись. Так что если хочешь, идем вместе, там и поговорим. Спустя несколько минут они шли по тенистым дорожкам в пятнах солнечного света, пробивающегося через тронутые кое-где позолотой деревья. - …В общем, я после этого разговора с Никитой побежала к Артему. Ну, и… - И? – Лена даже остановилась. - Мам, да не волнуйся ты так! – махнула рукой Леся. – Просто… поцеловались. Ничего не было. Он… - она помолчала, - он не захотел. Сказал, что я в состоянии аффекта, а он так не хочет. Она опустила голову, потом продолжила: - Утром я поняла, что он прав. Просто со стыда готова была сгореть. И хорошо, что ничего не было. - А он что? – спросила Лена с сочувствием в голосе. - Он усмехнулся и сказал, что снова готов меня собл…, хм, добиваться. Раз я пришла в нормальное состояние. Ну, я и сбежала. Потому что он-то готов, а я, оказывается, не готова. И еще, мам. - Ещё?! - Я перед отъездом забрала деньги из той московской фотошколы. А вчера договорилась с арендаторами нашей квартиры: я им деньги вернула, и они съедут на днях. Вот! - Лесь, зачем? - Мам, ну, ты сама говорила, что я должна повзрослеть и думать о других. Вот, начала, - тряхнула головой ее взрослая дочь. - Живем не пойми где, а наша миленькая квартира у каких-то людей посторонних. Причем ты не думай, половина денег останется неприкосновенной, я их верну Никите обязательно. Слезы сами навернулись на глаза, и Леся перепугалась: - Мамуль, ну, ты чего? - Гормоны шалят, "чего", – рассмеялась сквозь слезы Лена. - Так, мам, еще одно дело, - Леся склонилась к ней с таинственным видом. – Предлагаю что-то решать с нашей бабушкой. - Что ты имеешь в виду? - Ну, у нее свадьба через неделю, а ничего не готово. Вы тогда просто подвиг совершили с бабулей, за неделю нашу свадьбу подготовили, я должна вам отплатить тем же. - Ты знаешь, я ведь об этом же сегодня размышляла. Вот завтра выпишусь, и начнем. Леся, - она пристально посмотрела на дочь. – А от Никиты никаких известий, звонков…? - Ну почему же? – Леся опустила глаза и затеребила замочек у куртки. – Он всю неделю звонил. Только я трубку не брала. Просто я пока сама не знаю, что мне ему ответить. Как решу, тогда и… Тогда я сама позвоню. - А вдруг будет поздно? – осторожно заметила Лена. - Мам, а ты сама-то что? - Что? – непонимающе подняла брови Лена. - Ну, не хочешь позвонить? Что-то не верю я, что дядя Женя женат. - Не знаю, Лесь, – горько улыбнулась Лена. – Иногда кажется, что я ошиблась. А потом как вспомню этот штамп. …Да и дело ведь не в штампе, а в том, что он мне правды не захотел говорить! Что, я не поняла бы разве? Но он поклялся, что нет больше никаких тайн! Ну, не могу я враньё выносить, физически не могу. Меня прям наизнанку выворачивает. - Ох, мам, как я тебя понимаю сейчас. Я ведь только недавно осознала, что я тоже вранье не терплю. И поняла все про …папочку этого, фальшивого! - Лесь, что ты говоришь? – ошарашенно спросила Лена. - А то! – сердито заговорила Леся, уперев руки в бока. - Мам, оказалось, всё, что он о себе рассказывал, это же неправда! Вот ни одного слова, представляешь? - Да что случилось, дочь?! - Я ведь от Морозова к нему в агентство прибежала. Думала, он утешит, поможет. А он… Сказал: на черта тебе этот слюнтяй сдался, иди к Морозову и бери быка за рога, у него бабла немерено. А агентства, кстати, у него никакого нет, оно его брату принадлежит. И про меня он этому брату сказал, что я никакая не дочь, а просто фотограф. Этот его брат как увидел меня в агентстве, так давай орать с разбегу, почему я до сих пор фотографии с концерта не сдала на печать. А папочка этот… стоял и юлил, не заступился даже. А помогать мне не стал. Сказал: денег у меня нет. Жить у меня негде. Езжай к своей сумасшедшей бабке, она что-нибудь придумает, как с письмами придумала! Вот такие дела, мамуль. Нет, ну, я не представляю, как можно так врать! Лена, не говоря ни слова, с ироничным сочувствием смотрела на свою распалившуюся дочь, а та взмахнула рукой: - Мам, ну, что ты смотришь? Я, конечно, тоже, хм, выдумывала иногда. Но вот чтобы так! Мы, между прочим, с Никитой в наш последний приезд в Тетюшев поклялись не врать друг другу, и я стараюсь по мере сил исполнять эту клятву, – она опустила голову. – Вот только Никита, он… - Лесь, - протянула Лена с сожалением. – Ну, не огорчайся так. Всё наладится у вас, вот увидишь. - Да? Он мне уже целый день не звонил! - сердито выкрикнула Леся. - Так ты же не берешь трубку. - Ну и что? Это же не повод не звонить? – задрала она нос. – А вдруг я возьму и… возьму? Надо же надеяться! А он так быстро сдался! Ладно, - встряхнулась она и с азартом молодости отбросила неприятные мысли. - Всё, мамочка, мне пора. Я ведь вернулась на учебу в колледж, - улыбнулась она. – Доучусь, а там видно будет. - Как?! - А вот так. Я для этого и приехала - собраться в кучку. Поняла, что моя семья – это то, что давало мне силы и крылья! Вот так пафосно умеет выражаться твоя талантливая дочь. С этими словами она чмокнула мать в щеку и помахала рукой: - Всё, побежала! Лена смотрела ей вслед, пытаясь переварить всё, что наговорила ее неожиданно повзрослевшая девочка. Причем повзрослевшая сама, без какого-то давления со стороны. Просто, видимо, время пришло. На следующий день она выписалась из больницы.
chandni: Бэла Ну наконец-то у Лены прояснилось что-то в голове и мозг начал работать. Рада, что и Олеся многое поняла и тоже начала думать... Похоже, девочки скоро решатся пойти на мировую Осталось понять, что там бабушка себе надумала
Бэла: chandni пишет: Рада, что и Олеся многое поняла и тоже начала думать... ну... стрижка только начата. Иногда всё же будет срываться с верной дороги chandni пишет: Осталось понять, что там бабушка себе надумала ну и прочие-другие герои
Бэла: Звонок Ольги взбудоражил Левандовского так, что он с поразившей его самого энергией взялся за разработку стратегии возврата Лены домой. Начал, как водится, издалека. Вызвонил Машу и обсудил с ней проект детской, причем от розовых и голубых цветов они решили отказаться, не имея представления, кто родится, а сошлись на веселой и радостной расцветке стен, штор и мебели самых ярких оттенков. Он представлял, как Лена поразится, увидев эту славную комнату. Он еще помнил ее ошеломление при виде детской площадки, которую он первым делом заказал Маше после того, как узнал, что у них с Леной будет малыш. Выпроводив Машу, он набрал Ольгу в скайпе и поинтересовался, готовятся ли к празднованию свадьбы Ираиды Степановны. Ольга, помявшись, ответила, что суженые находятся в ссоре, но в ближайшее время состоится совет в Филях. Она накануне была у Леночки в больнице, и они кое-что обсудили. При упоминании больницы Левандовский немедленно стал мрачен, хотя Оля и уверяла его, что Лена чувствует себя неплохо и уже выписывается. Но тот бурчал, что никакого здоровья у Лены не осталось после всех московских перипетий, и он – причина всех бед, свалившихся на ее голову. Ольга в обычной своей язвительной манере призвала Женю к порядку и попросила решить вопросы с материальной стороной свадебного торжества Рады и Сан Саныча. Призыв этот возымел свое благотворное воздействие, и Евгений вновь превратился в делового стратега и тактика. В их плане было всё: и карета для невесты, и музыкальное сопровождение для зала регистрации, и первый танец молодых, и музыкальный сюрприз, как без сюрпризов-то, да еще и музыкальных? Он вдохновенно предлагал все новые и новые идеи, и Ольга с трудом, но все же успешно сдерживала его рвущуюся наружу фантазию. В конце концов, самое основное было решено и обсуждено, после чего конспираторы, довольные друг другом, распрощались до созвона. После этого Евгений позвонил Никите и договорился о встрече в городе, чтобы обсудить воссоединение семейства Лариных. Тот радостно отрапортовал, что всегда готов. Встретились они в кафешке возле городской квартиры. Никита притащил коробку, набитую разнообразными бутылками со спиртным. - Всё! Пост сдал! Моя завотделением Багира рвала и метала, но, когда узнала, что я не просто так ухожу, а устроился на учебные курсы, сменила гнев на милость. - А Соня как? Всё в порядке? Никита немного смутился и ответил: - Да как сказать. Она расстроилась, я вижу. Но, уверен, она со временем поймет, что у нас с ней нет будущего. Люблю-то я Лесю, а Соня… Она мне как сестра. И когда в тот вечер она поцеловала меня, я окончательно это понял. С Лесей у нас химия, а с Соней… Ну, вообще ничего. Ноль. Аут. Нихт. Найн. Ноу. - В общем-то, по-русски было достаточно, - усмехнулся Евгений. – Кстати, когда на занятия выходишь? - Группа уже сформирована, с первого октября начинаются занятия. Так что, Евгений Николаевич, я вам очень благодарен. Мама, конечно, в шоке от моего зигзага. Но с критикой не пристает. Наверное, что-то задумала. Соня ей, скорее всего, позвонила и рассказала обо всем, что произошло. Но это все неважно! Для меня главное сейчас – Леся. Я тут думал, Евгений Николаевич. И придумал вот что... После встречи с Никитой Левандовский позвонил Борису и сообщил, что он в городе и готов подъехать к тому прямо сейчас для переговоров по поводу работы. Тот радостно пророкотал в трубку, что не сомневался, что Евгений Николаевич не сможет долго предаваться унынию, и как же он, Борис, счастлив слышать прежнего Левандовского. Головной офис компании Мурадова был недалеко. Условия, которые предложил его приятель, были просто сказочными, кабинет не хуже его прежнего – тоже с панорамными окнами, да еще и с персональной комнатой отдыха - эдакой мини-квартирой на рабочем месте. Евгений с самодовольной улыбкой заметил, что теперь удостоверился, как хочет его заполучить Борис Львович. Но отпуск свой он все-таки использует по полной: дела семейные требуют скорейшего разрешения. После встречи с Мурадовым он отправился домой за город, где обнаружил тетушку, которая, подбоченясь, в полной боевой готовности ждала его появления. Клава заявила, что сердце у нее не на месте из-за госпитализации Лены, и раз гора не идет к Магомету, то к Магомету поедет маленький холмик, то есть она, Клавдия Васильевна, чтобы лично убедиться, что с ее будущей невесткой и внуком, или внучкой, все в порядке. А бессердечные племянники могут валяться на диванах, ремонтировать детские комнаты или вообще шляться неизвестно где. Евгений упрямо насупился и ответил, что к Лене появится не раньше, чем заполучит штамп в паспорт. Клава вскипела и пригрозила, что отправится к праотцам немедленно, после чего упала в кресло и принялась умирать с заламыванием рук и закатыванием глаз. Бессердечный племянник с сожалением понаблюдал эту сцену, достойную пера режиссера Буркина, после чего принес Клаве стакан воды и попросил, чтобы Клава концерт прекратила. Раз она так хочет, он поедет к Лене в статусе чужого мужа, но за последствия не отвечает. Клава мгновенно помирать перестала и, радостно потерев ладони, принялась изобретать сценарии охмурения Лены, один другого безумнее. Левандовский со вздохом выслушал всё, что она ему предложила и твердо велел успокоится: он придумает всё сам. **************** - Леночка, добрый день, - Аркадий, как всегда немного взъерошенный и суетливый, усаживался к Лене за столик в кафе «Кофемолка», неловко прижимая к животу объемистый портфель. – Что-то случилось? С Радой? - Дядя Аркадий, с мамой ничего не случилось. Я имею в виду, - уточнила она, - нового ничего, кроме того, что у нее через неделю свадьба, а она в затяжной ссоре с женихом. - Леночка, ну что я-то могу поделать? – всплеснул руками Аркадий, и портфель, плавно соскользнув с его колен, плюхнулся под стол, где и остался: Аркадий, похоже, даже не заметил его падения. - Сан Саныч ей звонит, а она сбрасывает. Он звонит, она сбрасывает! И так уже две недели, если не дольше! Мой номер у нее вообще, …по-моему, …в черном списке, – последние слова он произнес со слезой в голосе и, прижав растопыренные ладони к груди, патетически воскликнул: - Лена, но за что?! - Дядя Аркадий, я вас прошу: не отвлекайтесь, - строго сказала Лена. Аркадий встряхнулся и руки от груди убрал, приготовившись слушать. – Надо что-то решать. Если мы их не помирим сейчас, будет в сто раз труднее потом. Вечером, в этом же кафе состоялась встреча их клуба заговорщиков, состоявшего из Аркадия, Сан Саныча, Лены, Олеси и примкнувшей к ним Ольги, которая обожала всевозможные заговоры и интриги. - Так, Сан Саныч. Ваша задача за два дня выучить вот этот сонет, - Лена протянула мрачному жениху отпечатанный листок бумаги. - Леночка, да как же я… - зароптал бывший полковник. - Да я ж этих стихов никогда… - Дядь Саш, ну как же никогда? – возмутилась Леся. – А Александр Блок? Когда вы бабуле предложение делали? Она тогда с таким восторгом об этом рассказывала! - Да я ж его Радочке не прочитал даже, понимать-нет! - Но ведь собирались! - Сан Саныч, не переживайте, - успокаивающе сказала Лена, - здесь всего две строфы! - Две чего? - Ну… Два куплета. Восемь строчек. - Друг мой, ну неужели ради любимой женщины ты не способен на такую малость?! – патетически закатил глаза Аркадий. - Может, лучше Блока? - Нет, Сан Саныч, не лучше! – твердо заявила Лена. - Поверьте, если мама услышит от вас этот сонет, она будет ваша навеки! Сан Саныч взял листок и внимательно прочел его про себя, старательно шевеля губами. - Леночка, а какая мизансцена? – оживленно поблескивая очками, спросил Аркадий. - Так, предлагаю следующий вариант… Клуб заговорщиков, сдвинув головы, приготовился слушать. Через два дня все было готово к осуществлению задуманного. Поскольку арендаторы собирались освободить их квартиру только на следующий день, заговорщики решили устроить засаду в служебной. После завтрака Лена отправила Ираиду в магазин за творогом для себя, притворившись, что сама недомогает, а без творога ей жизнь не мила. Ираида, всполошившись, набросила плащ и выскочила из квартиры. Через несколько минут на пороге появились Аркадий с Сан Санычем. Последний был одет в парадный китель, в одной руке держал объемистый букет белых гербер, которые должны были олицетворять любимые Радой ромашки, а во второй держал фуражку, нервно ею обмахиваясь. - Ну, втравили вы меня в авантюру, - ворчал он. - Два дня кряду слова зубрил, как студентик какой, понимать-нет! - Сан Саныч, вы не переживайте. Вчера на вечерней репетиции вы были просто прекрасны, - ободряюще улыбнулась Лена. – У вас всё получится, а дядя Аркадий вас подстрахует. - Леночка, но как?! Я же буду занят музицированием! – взъерепенился Аркадий. - Вот именно! Если вдруг Сан Саныч забудет слова, вы заиграете громче, а Леся из-за нашего пианино «Клавишны» подскажет забытую строчку. Но я уверена, всё будет хорошо! В дверях завозился ключ. Ираида, открыв дверь, зашла в квартиру и, не глядя по сторонам, крикнула: - Леночка, прими у меня сумку! - Давай, мамуля, - Лена, подойдя, быстренько выдернула у нее из рук пакет с покупками и отступила к кухонной двери. Ираида подняла на нее взгляд: - Что? - Мамочка, ты только не волнуйся! - Лена, ты меня пугаешь, я… Больше она не успела ничего сказать: из соседней комнаты навстречу к ней вышел в полной парадной форме бравый полковник Рыбаков с огромным букетом цветов. Ираида остолбенела, Аркадий ударил по клавишам, а Сан Саныч под задушевную мелодию адажио, откашлявшись, начал: Как тот актер, который, оробев, Теряет нить давно знакомой роли, Как тот безумец, что, впадая в гнев, В избытке сил теряет силу воли, - Так я молчу, не зная, что сказать, Не оттого, что сердце охладело. Нет, на мои уста кладет печать Моя любовь, которой нет предела. Замерла мелодия, умолк полковник, отчеканив последнюю строку, и казалось, было слышно, как стучат сердца участников этой сцены. Лена с тревогой позвала: - Мамуль? С коротким всхлипом та, ни слова не говоря, бросилась на грудь к Сан Санычу, и он, уронив цветы, обнял свою невесту осторожно и крепко. Потом вся компания переместилась на кухню, где уже был накрыт стол. Во главе стола уселись Ираида и Сан Саныч и снова взялись за руки. Он взирал на нее глазами, полными нежности и любви, а Ираида с сияющей сквозь слезы улыбкой отвечала ему обожающим взглядом. Потом открыли шампанское, бахнув пробкой в потолок. Подняли тост, и Ираида вновь утирала слезы радости и благодарила своих девочек за эту невозможно прекрасную сцену примирения ее с женихом. Она, склонившись к дочери, тихонько спросила: - Леночка, это ведь твоя идея с сонетом. Ты вспомнила ту сцену с голосом Сан Саныча в исполнении ЕВы? - и потом своему жениху: - Я так счастлива сейчас. Саша, ты - вся моя жизнь. Сан Саныч млел от нежных слов Рады и неловко целовал ей руки, Аркадий неожиданно тоже расчувствовался и, выудив из нагрудного карманчика пиджака элегантный шелковый платок, вытирал сентиментальные слезы. - Бабуля, раз вы помирились, может, обсудим бракосочетание? – встряла Леся, окрыленная успехом их задумки с примирением жениха и невесты, которой не терпелось поучаствовать и в организации свадьбы. Она с оживлением стала вспоминать, как организовывались свадьбы у богатых московских нуворишей, и рассказывала это так живо и весело, что все за столом покатывались со смеху. Резкий звонок в дверь прервал веселье разгулявшейся компании.
chandni: Бэла Ну что ж, одну вроде пристроили! Бэла пишет: ну и прочие-другие герои ну да, разумеется! Бэла пишет: Эхх, и не было бы истории! Как часто мы оказываемся на перекрёстке. Ведь задай она вопрос - и столько нервов можно было сохранить! Милый Сан Саныч! Что ни сделаешь для любимой! А Клава, думаю, со временем подружится с Ираидой... А кто прислал Олесе видео поцелуя Никиты и Сони? И кто же пришёл?! Я волнуюсь!
Бэла: chandni пишет: Ну что ж, одну вроде пристроили! да слава богу. Пусть мужем занимается. chandni пишет: А Клава, думаю, со временем подружится с Ираидой... я пыталась как-то оправдать отсутствие раздражения у Евгения такой тёщенькой. Ну сделала их с Клавой немного похожими. chandni пишет: А кто прислал Олесе видео поцелуя Никиты и Сони? после нескольких просмотров разглядела, что и-мэйл был от Филиппа, жениха Сони
Бэла: Городок Тетюшев встретил их с Клавой и Никитой неприветливо, низко надвинув небо и поливая дождем из огромной лейки, спрятанной в тучах. Левандовский со смешанными чувствами шел по знакомым коридорам гостиницы – той самой, «Кантри-парк», в которой жил каждый раз, приезжая в этот город. Клава о чем-то щебетала за его спиной, Никита шел молча, а он шагал впереди, катил чемоданы – свой и Клавин - по мягким коврам коридоров и думал о своем. Он и не подозревал в тот первый свой приезд сюда, что эта поездка станет поистине судьбоносной. А если бы знал… Если бы. Где-то здесь, в этом городе она. Что-то делает, с кем-то разговаривает, готовит ужин, встречается с Ольгой или просто гуляет по улицам. Ну, нет, усмехнулся он: в такой дождь проблематично гулять, да еще будущей мамочке. Скорее всего, они с матерью и Лесей сидят на уютной кухне, пьют чай, что-то обсуждают, может быть, предстоящую свадьбу Ираиды Степановны. В сердце кольнула горячая игла: они с Леной вполне могли бы сейчас сидеть бок о бок, рука в руке, глаза в глаза и обсуждать их собственную свадьбу. И вот что из всего получилось! Возглас из-за спины вырвал его из глубоких раздумий: - Жень! Он обернулся. Клава стояла, скрестив руки на груди, у своего номера, Никита рядом с ней: - Далеко собрался, друг мой? Задумавшись, он не заметил, как проскочил двери их номеров. - Ладно, располагайся, я позже к тебе зайду, - с сочувственной улыбкой сказала его неугомонная тетушка. – Сходим в ресторанчик. Никита, ты давай размещайся и пойдем. Тот, тоже погруженный в свои мысли, кивнул и скрылся за дверью номера. В отельном ресторане его вспомнили: улыбчивая официантка предложила самый лучший столик у окна. Клава, единственная из их маленькой компании, была весела, заказывала свои любимые блюда, болтала, не умолкая, и искренне старалась их с Никитой расшевелить. Получалось у нее это все из рук вон плохо. Ужин проходил в тягостной обстановке под аккомпанемент Клавиных рассказов из жизни кинематографистов. В конце ужина прихлебывая душистый чай и заедая его внушительной порцией «Наполеона» Клава язвительно заметила: - Да, ребята! С таким настроением вам не к свадьбе надо готовиться, а к похоронам. Что за ёлки-метёлки? Где напор, энергия, полет фантазии? Где настрой на победу? Что за упадничество, я вас спрашиваю?! Евгений, потягивая вино, смотрел на струи дождя, стекающие по стеклу, и задумчиво заметил: - Ладно, Клав. Ты нам дай сегодняшний вечер для меланхолии. А завтра мы будем в полной боевой готовности. - Обещаете? – подозрительно прищурилась та. - Обещаем, - твердо ответил за двоих Никита. В коридоре они распрощались, и каждый скрылся за дверью своего номера. Евгений медленно прохаживался по номеру. Надо бы разобрать чемодан. И… вообще как-то собраться. Что с ним такое? Он остановился возле кресла, стоявшего у окна. Здесь она тогда поцеловала его. Сама. А он сошел с ума. Сразу, одномоментно. Набросился на нее словно голодный матрос после длительного плаванья вдали от берега. Он никак не мог ею насытиться тогда. А она отвечала тем же. И тоже была ненасытной, нежной и одновременно страстной. А потом он почему-то решил, что всё это чушь, блажь, ерунда, не стоящая того, чтобы перекраивать свою жизнь под эту упавшую на него «любовь». Он даже думал об этом свалившемся на него чувстве именно так – в кавычках. И элегантно, как ему казалось, избавился от Лены. Только забыл избавиться от себя самого: с собой никакой борьбы не получилось. Он сдался довольно быстро и без боя. И вернулся, чтобы завоевать ее вновь. А она бегала от него. Ух, как бегала! И он вдруг с оглушающей ясностью понял, что ничего-то из громадья планов, которые он с таким азартом напридумывал, не выйдет. Она ведь еще тогда сказала: все его затеи срабатывают, но только один раз. Они и во второй-то раз не сработали. Чего уж говорить про третий. Она тогда, перед свадьбой дочери, пошла к нему навстречу и простила его только потому, что он ничего не придумывал. Он просто пришел к ней, растерянный, неуверенный в себе, отдав себя в ее руки. Вряд ли она тогда это поняла, потому что никогда не умела использовать свою власть над ним. Она просто была с ним честна. Всегда честна. И сейчас он должен быть с ней честным. Так что надо собрать все его планы и выбросить на помойку, как ненужный балласт, который ничем ему не поможет. В дверь постучали. Клава протиснулась мимо него: - Так и знала, что не спишь. Ну, давай обсудим завтрашние мероприятия. - Нет, Клава. Отбой, - покачал он головой. Та обалдело вытаращилась на него: - Ты что, отказываешься от Лены? - Да никто не отказывается! - недовольно поморщился он. – Просто ты ее не знаешь так, как знаю я. Понимаешь, - он помолчал, - я ничего ведь тебе не рассказывал о нас… с Леной. Только, - жестко предупредил он, видя, как загорелись глаза у его любознательной тетушки, – не надо вставлять эту историю в ваши с Буркиным сценарии, иначе… - Пельмяш, за кого ты меня принимаешь?! – возмущенно вскипела Клавдия. – Что уж я, совсем без понятия? Евгений покачался с носка на пятку, засунув руки глубоко в карманы. - Ты же помнишь, Клава, с каким настроением я тогда ехал сюда? - Конечно, помню! Я еще предлагала тебе вместо твоих командировок жениться! То есть ты тетку родную послушал? Как же я раньше не связала одно с другим? – расплылась та в довольной улыбке. - Да не собирался я жениться, - с досадой махнул он рукой. – Я за Леной-то решил приударить от скуки. Нет, конечно, она мне сразу понравилась. Ну, я и ...активизировался. Включил тогда весь свой охмурительный аппарат на полную катушку. Правда, в процессе охмурения сам не заметил, как попал в ту же ловушку, которую строил для Лены. Когда понял, что завяз по уши, решил аккуратно устраниться. Ты знаешь, как я это умею. Тетушка согласно кивнула. - Нет, я сделал для нее все, что мог: и должность с зарплатой… - И ребенка, - перебила ехидная Клавдия. - Я же не знал тогда ничего. Да и она, как выяснилось, тоже поняла не сразу. Но я не об этом. Так вот. Я уехал тогда в Болгарию. И тут началась такая ломка! Нет, я первое время отчаянно боролся. Работал как проклятый. Ухаживать пытался за женщинами. В общем, все перепробовал, но забыть ее так и не смог. Вернулся в Москву, а там Журавлев предлагает этот проект – «Аленушкину горку». Ну, я и поехал. И вот тут, Клава, началось самое интересное… - Она тебя отвергла, - перебила его Клавдия. - Да еще как! Я строил ей ловушки, она их избегала. Я покупал платье к свадьбе ее дочери - она пыталась вернуть за него деньги. Я оплачивал ресторан для свадебных торжеств - она от него отказывалась. Я пытался выяснять отношения - она уходила от разговора. Я переманил на свою сторону ее мать и ближайшую подругу. Она никого не слушала. Я устроил засаду на нее в парке, даже оркестр заказал. И, в конце концов, объяснился с нею. Но она… Она заявила, что все мои уловки, шикарные подарки, цветы и прочие оркестры срабатывают только один раз. И вообще, мы с ней совершенно разные люди и вместе быть не можем. Что я вообще не способен к семейной жизни. - Ну, она права, - пожала плечами Клава. - Я тоже так считала. До недавнего времени. - В общем, она мне высказала всё это и ушла. И про ребенка не сказала ничего. - А ты? - А я поехал в аэропорт. К счастью, рейс отложили. И я приехал к ней. Наобум. Без подготовки, без плана. - А она? - А она меня вообще не ждала. И не успела подготовиться. И так …пошла ко мне навстречу. Сама. И улыбалась. Вот тогда я понял, что не зря отложили рейс, что не зря я решился на еще одну встречу с Леной. Правда, потом она немного опомнилась. Ни за что не соглашалась ехать со мной в Москву. Недели две её уговаривал. - Ну, уговорил же! - Ага. И так и эдак пытался. Я-то понял давно, что она – любовь всей моей жизни. А Лена упорно сопротивлялась. Я уж и не знал, что еще можно придумать. А потом… Баннер заказал у рекламщиков: фотографию нашу, три на шесть метров. И надпись: «Как долго я тебя искал!» Повесили возле мэрии, где она работала. Ну, все её и поздравили. Куда ей было деваться? - Ну, здорово, - протянула Клава. – И что баннер, всё ещё висит, или сняли? - Ольга сказала, висит. - Понятно. Второй раз на этом не сыграешь. Ну, Жень, неужели у тебя вообще никаких идей нет? Экспромтом опять хочешь взять? - Знаешь, Клава, какой самый лучший экспромт? – хитро прищурился он. - Ну? - Хорошо подготовленный и отрепетированный. - И что же это за рояль в кустах? - Слушай, угадала. Именно рояль! Сколько у нас до свадьбы Ираиды Степановны? – задумчиво проговорил Женя, доставая телефон. - Так. Мне нужен Аркадий Геннадьевич Рябоконь. - Рябо – кто? – ошеломленно переспросила Клава. - Как? – поразился Женя. – Тебе неизвестен Аркадий Рябоконь, выдающийся пианист нашей с вами современности? - Вообще-то нет! – насупилась Клава. - Ничего, познакомишься и оценишь. Хотя он, по словам Ольги, кажется, уже занят. - Так! Что это за намеки? – вскипела Клава. – И вообще! Ты можешь сколько угодно раскладывать свои рояли по кустам, а я завтра иду к Лене, и ты увидишь, как надо решать проблемы. ***************** Резкий звонок в дверь прервал веселье разгулявшейся компании. Лена, опередив всех, отправилась к выходу и, распахнув дверь, застыла с ошеломленным видом. За дверью обнаружилась Клава, которая ввалилась в прихожую и с театральным всхлипом протянула руки к Лене: - Леночка, ну что ж ты с нами делаешь? - Господи, Клава, откуда ты взялась-то? – растерянно проговорила Лена. - Ну, откуда я могу тут взяться – из Москвы, столицы нашей родины. А… я что, не вовремя? Что тут у вас происходит? – на ее голос из кухни в коридор вывалилось всё семейство и уставилось на них с Леной. - К свадьбе готовимся, - нехотя ответила Лена и захлопнула дверь за Клавиной спиной. - О! – только и сказала Клава, разглядывая взъерошенный вид бравого полковника, взирающего на нее поверх очков возмущенного пианиста, Лесю с растаращенными глазами и Ираиду, смотревшую на нее сквозь слезы с веселым изумлением. – Добрый день, господа! Ираида Степановна! Я от всей души вас поздравляю. У вас очень импозантный жених, – и Клава сыграла бровями гамму. Потом прижала руку к груди в просительном жесте: - Вы не против, если я у вас умыкну Елену? Лен, - повернулась она к той, – поговорить бы. Лена, помедлив, пожала плечами, а семейство в полном составе утянулось обратно на кухню. - Значит, к свадьбе? – тут же зашипела Клава. - Нет, Лен, мне это нравится! Женька-то чем хуже? Он вообще-то тоже хочет жениться, а ты его, можно сказать, бросаешь у алтаря! - Клава! - Не клавкай! Ты, мать, обалдела, что ли? Пельмяш там концы отдает, а тебе и дела нет! - К-какие концы? – ошеломленно выговорила Лена. - Последние! – шепотом рявкнула Клава. - С работы ушел! Страдает, как Мцыри в лапах тигра. Что ж так мужику-то своему не доверять? Взять и уехать без объявления войны! Лен, ну, ты же умный человек, ё-моё! - Вот именно поэтому и уехала, что наконец-то за ум взялась, - вполголоса огрызнулась Лена. - Ле-на! Да это недоразумение чистой воды, не-до-ра-зу-ме-ни-е! Ну, была давно какая-то история. Его знакомая уезжала по контракту в Америку. Нужен был штамп о замужестве, а среди ее знакомых один Женька с незапятнанным паспортом и остался. Она обещала сама аннулировать брак, но все никак не сподобилась приехать в Россию. Да у нее уже семья там, и муж! - Клава, дело ведь вообще не в этом! Он буквально накануне поклялся больше не врать. И вот ты мне объясни: как, ну, как можно забыть о собственном браке?! - Слушай, ну, он вообще обо всем на свете забыл из-за тебя, что тут непонятного! - всплеснула руками Клава. - Вот теперь вспомнил. Молодец, - горько усмехнулась Лена. - Ну да, вспомнил. На следующий же день подал на развод, благо Элька в Москве. Уже через пару недель будет холостой как огурчик. Всё? Поехали? - Куда, Клава? - Лен, домой – куда? - Спасибо, что-то не хочется. Я там уже была. Кроме неприятностей, гвардии его бывших любовниц, унижений, вранья нечего и вспомнить. - Как? А я? – голосом Карлсона с обидой протянула Клава. - Ну, вот разве что… - невольно рассмеялась Лена. - Дамы, ну где вы там, шампанское греется! – высунулся из кухни Аркадий. - Клава, - решительно сказала Лена. – Идем за стол, а потом договорим Та, поджав губы, посмотрела на Аркадия, потом на Лену и, энергично кивнув, направилась на кухню.
chandni: Бэла Молодец, Клава! хороший парламентёр из неё получается! Бэла пишет: и-мэйл был от Филиппа, жениха Сони какой молодец... в любви и на войне, как говорится... как всё-таки недоразумения и недопонимания портят жизнь... Никита тоже на рожон не лезет... повзрослел... Да и Женя окончательно понял, что все его фирменные планы охмурения не работают... Прогресс, однако! Как тогда Лена говорила... Бэла пишет: - Ты никогда не будешь спешить домой к ужину. Ну не такой ты человек. ей нужна честность и стабильность. И ему, как внезапно оказалось, тоже... Интересно, как всё-таки он позволил Клаве пойти решать его проблемы? Ведь она явно пришла к Лене, не к Олесе, хотя Никита тоже явно переживает и не находит себе места...
Бэла: chandni пишет: хороший парламентёр из неё получается! актриса по сути и психолог по профессии. chandni пишет: в любви и на войне, как говорится... да уж. Намудрили тут авторы: откуда у него почта Олеси? chandni пишет: Да и Женя окончательно понял, что все его фирменные планы охмурения не работают... Прогресс, однако! Ну хоть дошло, наконец. Лучше поздно чем... chandni пишет: как всё-таки он позволил Клаве пойти решать его проблемы? Да она особо не спрашивает никого
Бэла: Со всеми этими предсвадебными хлопотами Лена как-то подзабыла о своих переживаниях, чему она была несказанно рада. Ей просто некогда стало пережёвывать свои беды. Клава, попытавшись её уговаривать в первый момент и натолкнувшись на каменное противостояние Лены, в конце концов, оставила её в покое и с энтузиазмом творческой личности ринулась устраивать свадьбу своей будущей родственницы – Ираиды. Причем Лену как-то аккуратно оттеснили от всех хлопот, шептались, что-то обсуждали, ее в свои перешептывания не посвящая. Да Лене, честно говоря, было не до того. Она занималась переездом в их квартиру, откуда, наконец, съехали арендаторы, а потом – наведением порядка вместе с Лесей, которая с утра бежала в колледж, а вечером – на помощь маме. Лена с утра до вечера неспешно раскладывала вещи по местам, мыла, чистила, протирала, наводя красоту и уют. Прикидывала, куда она поставит кроватку для малыша. На УЗИ для определения пола ребенка идти не спешила. Анна Михайловна, было, заикнулась, но наткнувшись на страдальческий взгляд Лены, тему пока прикрыла, но твердо сказала, что через пару недель скриннинг будет просто необходим, и никаких возражений она не примет. А Лена просто не могла с собой ничего поделать: сразу вспоминала тот их совместный с Женей поход на УЗИ. Сразу подступали слезы, с которыми она вроде бы уже научилась справляться, но как только всплывала эта тема, ее просто скручивало внутри. В остальном же она чувствовала тихое блаженное спокойствие. Особенно, если не думать о будущем дальше, чем на неделю вперед. И не вспоминать ее бегство из Москвы. И причину этого бегства. Накануне дня бракосочетания они вчетвером сидели на их милой и уютной кухне, и Ираида Степановна, став вдруг серьезной, сжала руки у груди и проговорила: - Девочки мои, может, мы всё это зря затеяли? Ну, ведь, правда, мы с Сан Санычем совсем из разных опер: я - театр, а он - танк. Сейчас я могу от него сбежать домой, а после свадьбы так сделать у меня уже не получится. - Почему это, бабуль? – спросила Леся. - Потому что завтра я скажу ему «Да», и после этого все боевые действия закончатся, - объяснила та с улыбкой. – С этого момента я выкину белый флаг и - в горе и в радости и до конца. Вы думаете, с Коленькой мне было легко? С его… увлечениями? Он же был творческая личность, ему иногда нужны были эти …зигзаги. Но я понимала и прощала, потому что …очень любила его. - Мамочка, но ты же Сан Саныча любишь, это видно, - с улыбкой сказала Лена. - Ты тоже Женю любишь, это видно, и что? – встряла Клава, выразительно глядя на нее. Лена улыбаться перестала, а Ираида, разжав руки, легонько шлепнула ладошками по столу: - Так. Ладно, девочки мои. Я всё поняла. Душевные метания прекращаю. Давайте допьем чай и дружненько идем спать. Клавдия Васильна, может, останешься у нас? Я выделю тебе роскошный диван. - Нет, нет и нет! У меня куча звонков, Буркин там без меня рыдает, ассистентка новая, бестолковая, сценарист рвет меня на части. И еще кое-кто, - вновь выразительно посмотрела на Лену. Та ответила непроницаемым взглядом, и Клава, помешкав секунду, поднялась. – Так что встретимся завтра с утра здесь и… помчимся отдавать тебя, Ираида Степановна, в крепкие бронетанковые руки! Лена долго ворочалась в кровати, вставала, шла на кухню выпить воды, снова ложилась и снова вставала. Малышу видимо передалось её беспокойство, и он тоже толкался довольно ощутимо. «И еще кое-кто», сказала Клава, и ей сейчас представлялся Женя, лежащий на своей безразмерной кровати в подмосковном доме, огромном, холодном и неуютном, одинокий и тоже не спящий сейчас. В том что он, как и она, не спит в этот поздний час, она была уверена. Почему-то только теперь она задумалась о том, что ему тоже нелегко даётся их разлука. Она-то здесь кружится в семейных проблемах, занята с утра до вечера, в голове куча забот о маленьком, а Женя… Всё-таки напрасно она так с ним. Лена тут же попыталась рассердиться на него, но… У неё не получилось, пожалуй, впервые со дня её приезда. Почему-то все её тревоги и метания вдруг представились ей сейчас надуманными и глупыми. Ну, ведь, если говорить откровенно, разве стал бы он предлагать ей руку и сердце, если бы был женат? Ну, он же любит ее, она чувствовала это. А если что и не договаривал, так это чтобы ее не тревожить. Она вспомнила, как они ходили в центр йоги, а потом к врачу, как Женя трогательно разглядывал на экранчике их малыша, силясь понять, где там у него подбородок и на кого он похож. Лена вновь села на кровати и потянула к себе телефон. Может быть, позвонить ему? Она открыла контакты и с сожалением поняла, что телефона Жени у нее нет: он остался на той, «уволенной» симке. Ну, что же, завтра она возьмет номер у Клавы и наберет его. С этими мыслями она вдруг успокоено опустилась в подушки и заснула без снов. День начался ни свет, ни заря. Лена проснулась от маминого пения и, еще не успев открыть глаза, заулыбалась. Вот и хорошо, утро вечера действительно мудренее. Мама выбросила из головы все капитулянтские мысли и вполне счастлива. Впервые за эти долгие мрачные дни Лена вдруг почувствовала необычайное оживление, граничащее с восторгом. Она была почти счастлива в это утро. Сон как рукой сняло, и она, поднявшись с кровати, отправилась на кухню к выводящей рулады матушке. - Ой, Леночка, я разбудила тебя? - Мамуля, ты же мой колокольчик! Сегодня твой день. Ты можешь будить меня, можешь петь, танцевать, веселиться напропалую, тебе все можно. Я поздравляю тебя, дорогая моя, - с этими словами Лена прижалась к маминой щеке губами и крепко обняла. Та утёрла влажные глаза и смущенно разулыбалась: - Ленка, представляешь, я так счастлива сегодня, словно мне снова восемнадцать! – Потом встряхнула головой. - Так, я готовлю завтрак. А ты в ванную. Как же хорошо у нас дома, - и она снова запела. В десять нарисовалась Клава, раздраженная ранним подъемом, причем, после чашки крепчайшего кофе, пришедшая в своё обычное расположение духа. К одиннадцати пришел парикмахер Иван вместе с визажисткой Танечкой. И наконец из своей комнаты появилась заспанная Леся. «Четыре грации» переходили из рук в руки и через пару часов сияли красотой и очарованием. Дверной звонок прозвенел, когда они, проводив кудесников расчески, фена и косметички, от души хохотали, вертясь у зеркала в прихожей и шутливо подталкивая друг друга. Лена, оцепенев, замерла, даже отступила немного назад. Ираида кинулась к зеркалу поправлять причёску, а Леся стремительно подошла к двери и распахнула ее. На пороге стоял в элегантной фрачной паре никто иной, как Никита, держа в руках роскошный букет. Олеся остолбенело разглядывала во все глаза своего сияющего мужа и не говорила ни слова. Никита неловко опустился на одно колено и, протянув цветы своей растерявшейся юной жене, произнес, еле переводя дыхание: Я без тебя не могу жить, Мне без тебя и в дожди сушь. Мне без тебя и в жару стыть. Мне без тебя и Москва - глушь. Мне без тебя каждый час с год... Он набрал в грудь воздуха, чтобы продолжить, но в последний момент едва успел вскочить и подхватить в объятия Лесю, которая, сдавленно пискнув, бросилась ему на шею. А потом он с оживлением, прижимая улыбавшуюся сквозь слезы Лесю к своему боку, срывающимся от торжественности голосом поздравлял Ираиду Степановну и приглашал проследовать в карету, которая ждет их у подъезда. И пора бы выдвигаться, а то лошади нервничают и съели весь овес, и вот-вот примутся за возничего. Лена с легким душевным трепетом ждала, что вслед за Никитой на площадке появится еще одно лицо. Но никаких лиц больше не обнаружилось, а Никита что-то хотел ей сказать, но в последний момент передумал, неопределенно улыбнувшись. Телефон Жени у Клавдии она так и не взяла: не до этого было в такое заполошное утро. Она решила отложить всё на потом. Возле подъезда и впрямь обнаружилась карета, запряженная двумя абсолютно спокойными лошадками. Правда при виде защебетавших от восторга нарядных «девочек» лошади заметно встревожились, запряли ушами и подозрительно стали коситься на своих шумных пассажирок. Никита помог всем устроиться в карете, а сам, украдкой пожав руку Лесе и заработав ее нежный взгляд, отправился на широкую банкетку к вознице. Возле загса прохаживался Сан Саныч, поминутно снимая фуражку и приглаживая волосы, и так бывшие в абсолютном порядке. Возле него суетился Аркадий, невероятно элегантный, повязавший в честь праздника яркий шейный платок. Немного в отдалении стояла взволнованная Виолетта и теребила роскошный букет, который постепенно превращался в некое подобие веника.. - О, труппа бродячих артистов в полном составе, - увидев их, иронично заметила Ираида и повернулась к спутницам. – Ну, что, пора спасать положение! Виолетта, похоже, сейчас обдерет весь мой букет, Аркадий закатит истерику, а Сан Саныч помчится в тир успокаивать нервы. И никакой свадьбы не получится. С этими словами она распахнула дверцу кареты, оперлась о руку предупредительно подскочившего Никиты и с грацией английской королевы сошла на тротуар. Сан Саныч, замерев, ошеломленно разглядывал явление своей невесты в полном сиянии красоты, элегантности и грации и пришел в себя только, когда Аркадий ткнул его локтем в бок и прошипел: - Друг мой, очнись, умоляю! Уйдет! После этой весьма своевременной реплики жених рванул к своей невесте и, осторожно сжав ее руки в своих больших ладонях, проговорил: - Радочка, как же я рад! А ты рада? - Я – Рада! Это совершенно точно, Сашенька! - смеясь отвечала невеста, поправляя элегантную кремовую шляпку, украшенную кружевами, цветами и жемчугом. Сбоку к ним подходили нарядные Оля с Сережей, за ними шла Фима, на крылечке толпились еще гости из филармонии, мэрии, а над ухом у Лены прогудело: - Елена Николаевна, я вас поздравляю. Она, вздрогнув, обернулась, и кивнула: - А, Илья Сергеич, здрасьте. И спасибо, что пришли. - Ну, как мама могла такое событие пропустить? – улыбнулся тот, потом спросил. - Как ваше здоровье? Лена с озорной усмешкой ответила: - Не дождетесь, - чем ввергла Илью Сергеевича в невероятное смущение. Чтобы сгладить неловкость, пожала ему руку, он же ее руку не отпустил, а, потянув к себе, положил на сгиб локтя и предложил проводить ее внутрь. Она пожала плечами и, чтобы не обидеть его, согласилась. Они поднялись вместе со всей компанией в зал торжеств. После всей обязательной процедуры бракосочетания, обмена кольцами, первого поцелуя новоиспеченных молодоженов в центр зала вышла Леся и объявила: - Когда-то мы с Никитой, - она бросила обожающий взгляд на своего молодого мужа, - за неделю подготовили наш танец. Это было замечательное испытание, хотя и не самое главное в жизни, но – первое. - Никита ответил ей смущенной улыбкой. - Бабуля, ты у нас - личность творческая, поэтому справишься и без подготовки. Так что я объявляю первый танец наших молодоженов! Сан Саныч с поклоном протянул руку Раде и вывел ее в центр зала. Аркадий и Виолетта перешли к маленькой импровизированной площадке, где стоял музыкальный синтезатор, и где уже сидели коллеги из струнного трио Виолетты, сжимая в руках инструменты. Все четверо заговорщически переглянулись, сыграли вступление вальса, а Илья, склонившись к Лене, прошептал ей на ухо: - Что-то они задумали. Лена, пожав плечами, также на ухо Илье ответила: - Представления не имею. Для меня это тоже сюрприз, - и замерла при первых звуках низкого обволакивающего голоса. Ты у меня одна словно в ночи луна. Словно в году весна, словно в степи сосна. Нету другой такой ни за какой рекой, Нет за туманами, дальними странами. Она подняла глаза: возле музыкантов стоял Женя и без улыбки смотрел на нее странно потемневшими глазами. Ей показалось, что время совершило скачок, и она перенеслась в тот далекий вечер, когда Женя в караоке-баре впервые спел ей песню. О любви. Она забыла, как дышать, забыла, где она находится, забыла, что рядом с ней стоит Илья. Она смотрела только на Женю и насмотреться не могла. А он продолжал: В инее провода, в сумерках города. Вот и взошла звезда, чтобы светить всегда. Чтобы гореть в метель, чтобы стелить постель, Чтобы качать всю ночь у колыбели дочь. Горло сдавило: он так хотел маленькую принцессу, а она все время уговаривала его не настраиваться на то, что у них обязательно родится дочь. И вот он поет вроде бы чужие слова, но они так совпадают с его собственными. Он склонил голову и, глядя на нее исподлобья, медленно пропел-проговорил последний куплет: Вот поворот какой делается с рекой. Можешь отнять покой, можешь махнуть рукой, Можешь раздать долги, можешь любить других, Можешь совсем уйти, только свети, свети. Он замолк. Ираида и Сан Саныч застыли в центре зала, глядя друг на друга с блаженными улыбками. А гости через мгновение оглушительно зааплодировали и певцу, и молодоженам. Началась суматоха с вручением цветов, поздравлениями, поцелуями. Лена, наконец, отняла у Ильи руку и, сплетя пальцы у груди, смотрела над головами суетящихся гостей на Женю, на лицо, на склоненную темноволосую голову, смотрела в его глаза и чувствовала, как же она соскучилась по нему, и удивлялась, как она могла быть без него все эти долгие недели. И с болью в груди понимала: ей всё равно, что у него было раньше, он нужен ей весь со всеми его недостатками, с его непрошибаемой уверенностью, что он знает, как лучше, как надо, с его безудержным стремлением защитить её ото всех и вся. Всё это пронеслось в голове за какие-то секунды. Заслоняя ее от Жени, перед ней вырос Илья и, настойчиво взял ее за руку: - Лена! Она не понимала, что происходит, зачем здесь Илья, зачем он закрыл от нее Женю, куда он ее тянет. Она машинально пошла за ним, оказавшись, в конце концов, в толпе поздравлявших. А когда посмотрела на импровизированную сцену, Жени уже там не было. Она тщетно искала его глазами. С его ростом он никак не мог затеряться здесь: не так уж много народу было в зале. В голове был невероятный сумбур. Ей что-то говорил Илья, глядевший на нее с мрачной решимостью, подбежала Леся и тоже что-то шептала ей на ухо. За Лесиным плечом маячил Никита, смотревший на нее с принужденной улыбкой. Вдруг все звуки ожили, она пришла в себя после наваждения и услышала сердитый шепот дочери: - …он так переживал, так готовился. Ну, зачем ты с ним так, мам? - Леся, я не понимаю, о чем ты? - Мам, дядя Женя, он… он ушел. Он решил, что ты, …что вы с Ильей Сергеичем. Ну, я ведь знаю, что это неправда. - Это правда, Олеся, - вдруг встрял молчавший до сих пор Илья. – Я давно хотел сказать, …то есть спросить, …вернее, предложить. Лена, выходи за меня.
chandni: Бэла Так трогательно! Эх, Илья, Илья... ничего то он не видит и не чувствует... хотя... наверно, попытаться стоило... а вдруг? Но пока Женя маячит на горизонте, у Ильи явно нет шансов... Бэла пишет: «Четыре грации» переходили из рук в руки и через пару часов сияли красотой и очарованием. Рада за Никиту и Олесю. Думаю, они многое успели понять за это время... Бэла пишет: Намудрили тут авторы: откуда у него почта Олеси? этакий лихой ход сценариста... Похоже, Лене всё-таки придётся сделать шаг навстречу... И даже Клаве её подталкивать не придётся. Время всё-таки всё расставляет на свои места... гнев уходит, а что-то глубинное, настоящее остаётся... А сам Женя то зачем сбежал? Обычно он не боялся трудностей... Бэла пишет: лошади заметно встревожились, запряли ушами как это? В смысле зашевелили?
Бэла: chandni пишет: Но пока Женя маячит на горизонте, у Ильи явно нет шансов... ага, никаких! chandni пишет: Время всё-таки всё расставляет на свои места... гнев уходит, а что-то глубинное, настоящее остаётся... Ну да, люди все взрослые. Клава и сама говорила, дескать, бесполезно Лену заставлять, сама должна принять решение. chandni пишет: А сам Женя то зачем сбежал? мож в туалет надо человеку... chandni пишет: как это? В смысле зашевелили? есть такое: "прядать ушами" Тут ошибка вкралась: надо бы "запрядали ушами"
Бэла: Он увидел ее сразу, как только вошел в зал через боковую дверь. И - дрогнул. Она стояла в толпе гостей в свободном голубом платье, едва скрадывавшем округлившийся живот. И, господи, как же она была хороша! Ему показалось, что она стала даже еще красивей, потому что лицо её теперь освещалось каким-то внутренним сиянием. Она машинально заправила прядку волос за ухо тем самым таким его любимым и узнаваемым жестом, и у него даже во рту пересохло от желания поцеловать ее прямо сейчас, прижаться губами к шее возле ушка, чтобы она, ахнув, обняла его тонкими руками. Она всегда так реагировала на эти его поцелуи! А Лена всё ещё не замечала его и с легкой улыбкой скользила взглядом по залу, по людям, по потолку, украшенному лепниной и люстрами. А рядом… У него даже в глазах потемнело. Рядом, вцепившись в ее руку, стоял Полуяров, его давний полусоперник, полуухажер Лены. «Полу-» потому, что он, Евгений, никогда не принимал того всерьез. Ну, какой, к черту, это соперник самомУ Левандовскому? Чушь, да и только! Впоследствии он почему-то никогда не спрашивал Лену об этом человеке. Да что там, он и думать про него забыл! Были поважнее дела, чем бывшие ухажеры. А этот бывший склонялся к ней, что-то нашептывая на ухо. И Лена, склонив голову, тоже что-то отвечала ему. И стояли они вдвоем, как чертовы голубки! У него даже руки зачесались взять этого самого Илью да и выкинуть в окно. Ну, или, на худой конец, спустить с лестницы. Чтобы он и думать забыл о Лене на веки вечные. Осуществить задуманное ему помешал никто иной, как Аркадий, который, взмахнув бровями, послал ему сигнал к началу и опустил руки на клавиши. Скрипка, альт и виолончель дружненько вздохнули и вывели первые аккорды нежной минорной мелодии. Он выбрался из своего укрытия за высоченными колонками, странно чуждыми в этом бежево-золотом зале, поднял микрофон и запел. Он увидел, как Лена, сильно вздрогнув, вскинула на него расширившиеся глаза да так и застыла. Улыбка медленно сползла с ее лица. В ее глазах не было ни горечи, ни боли, только странное оцепенелое выражение. Она смотрела на него, продолжая держаться за этого Илью Сергеевича, словно тот был неким спасательным кругом. Видимо, спасением от него, Левандовского. В груди стало так больно, что последний куплет он не спел, а почти проговорил. И вдруг понял, ЧТО он ей сказал в этих последних строчках песни: «можешь любить других, можешь совсем уйти…» В зале повисла тишина, а Лена всё продолжала смотреть на него, не отрываясь, сильно побледнев. Её вдруг заслонил от него этот назойливый Полуяров. Она же не спешила вырваться от него, а, отвернувшись, послушно отправилась, держа его под руку, в центр зала поздравить матушку с ее теперь уже законным мужем. Евгений заметил расстроенный взгляд Леси и почему-то виноватый – Никиты в его сторону. Ну, уж нет, жалости в свой адрес он не потерпит. Евгений резко развернулся и вышел в ту же боковую дверь, откуда пришел. В голове почему-то крутилась дурацкая фраза из отечественного мультика: «Поздравляю тебя, Шарик, ты балбес». Он прошел длинным коридором, огибая нарядных людей, которые толпились здесь, ожидая своей очереди. Потом в конце увидел аварийный выход и, толкнув дверь, оказался на длинном балконе. Было довольно тепло, но балкон оказался пустым в эти минуты. Всех, конечно же, занимало то, что происходило внутри здания. Никому и в голову не пришло стоять здесь в одиночестве. Никому, кроме него. Он с силой захлопнул жалобно всхлипнувшую дверь, после чего привычным жестом засунул руки глубоко в карманы и с силой втянул в легкие приятно пахнущий осенней свежестью воздух. А что, собственно, произошло? Да, нет, ничего особенного. Просто Его Лена пришла на свадьбу с посторонним мужиком, который давным-давно наворачивает круги вокруг нее, почему-то оказываясь рядом в самые неподходящие моменты. И Лена охотно всегда идет с этим Ильей Сергеевичем, «прекрасным педагогом нашего гуманитарного колледжа». Смотрит на него с улыбкой. И здесь всё это время наверняка была с ним, прогуливалась по аллеям, сидела в кафе, ходила в филармонию на концерты. Так какого черта ты сейчас позорно сбежал с поля боя, оставив свою жену, своего ребенка на этого Песталоцци, будь он хоть трижды прекрасным педагогом?! Да потому что он и представить не мог, что кто-то может занять его место. Он все эти недели напряженно думал только об одном: как убедить Лену вернуться, что сделать, чтобы вызвать у нее восхищение, восторг, снова увидеть ее любящий взгляд. Никаких… кавалеров возле нее он просто не ожидал. Какие кавалеры, она же Его Лена и ничья другая! Кулаки сами собой сжались в карманах. И немедленно разжались. Вообще-то у твоей обожаемой тещи сегодня день свадьбы. И это не дело вносить сумятицу в ряды молодоженов и сочувствующих. Надо вернуться и отправить этого педагога… в гуманитарный колледж! Женя решительно тряхнул головой и твердым шагом направился к двери, взявшись за ручку. Ручка щелкнула, печально обвиснув в его руке. Дверь даже не шелохнулась. Только этого не хватало! *************** - Лена, выходи за меня. - Что?! – в один голос спросили Лена и Леся. Полуяров от неожиданной своей храбрости вдруг запнулся и отступил немного назад. - Лесик! Лесик! – послышалось сбоку, и на них налетела Фима. – Ты чего здесь? Пойдем-пойдем, ты же Раду еще не поздравил. – Она вцепилась в его руку и утащила в сторону. Лена и Леся с открытыми в изумлении ртами переглянулись, и Лена спросила: - Не поняла? Что это было? Леся в раздражении дернула плечиком: - Что-что! Замуж тебя, мама, позвали. Только как же дядя Женя?! Лена тут только очнулась: - Женя, господи! Да куда же он… - Елена Николаевна, хотите, я поищу? – сунулся к ней из-за плеча Леси Никита. - Нет, нет, Никита, вы идите к маме. Сейчас надо будет зал освобождать. Организуйте тут, а я сама. Мне надо будет с ним… - Та-ак, - возле нее нарисовалась Клава с довольной улыбкой. – Ну как тебе мой пельмяш? По-моему, он был просто бесподобен! - Да, как всегда, - нервно усмехнулась Лена и попыталась сбежать. - А где он кстати? – недоуменно оглянулась Клава. - Не знаю! – всплеснула руками Лена. – Увидел меня рядом с …Ильей Сергеичем и… ушел куда-то. Но это же просто ...недоразумение! Неужели не понятно? - Серьезно? – ёрнически прищурилась Клава. – Таки недоразумения всё же случаются, и всё не так, как кажется? - Клава, ну что ты издеваешься?! Я уже сто раз поняла, что была не права! Только где теперь Женю искать? - Ну, что же, гости дорогие! – радостно возвестила Ираида, держа под руку своего новоиспеченного мужа. – А сейчас приглашаем вас на теплоход, где продолжим праздновать! Гости шумною толпой двинулись к парадным дверям, Лена же вырвавшись, наконец, от назойливой Клавдии, быстрым шагом пошла к боковому выходу, куда, по ее мнению скрылся Женя, и где она твердо намеревалась найти его и всё объяснить. Она прошла по длинному коридору, подергала дверь аварийного выхода. Та была заперта. Лена, помедлив, оглянулась и бросилась к еще одной лестнице. Выбежав на улицу, она посмотрела налево, направо: это была торцевая сторона здания. Сверху послышалось какое-то шуршание. Лена подняла голову и обомлела: на балконе второго этажа, зацепившись за решетку снаружи, спиной к ней стоял Женя и, кажется, собирался спрыгнуть вниз. Горло ее вдруг сжалось, и она смогла только сдавленным шепотом пискнуть: - Женя, нет… Женя, не слыша ее, продолжал осторожно передвигаться по наружному козырьку к колонне, и она, сглотнув комок в горле и набрав в легкие воздуха, крикнула изо всех сил: - Женя! Не делай этого! От неожиданности тот вздрогнул, нога в стильной туфле вдруг поехала на осыпающемся карнизе, и он повис, уцепившись за решетку балкона. На ее крик из-за угла прибежали Никита с Лесей, за ними, отдуваясь, примчался Сан Саныч, следом подтянулись все гости. Женя, чертыхаясь, подтянулся на руках и, крепко утвердив ногу на козырек, смог развернуться лицом к собравшейся внизу толпе. - Женя, я прошу тебя! Прости меня, пожалуйста, за всё! Я люблю тебя, Женя! – взывала к нему Лена, сжав руки возле груди в мольбе. - Лен, ты чего? – с недоумением спросил тот. – Просто дверь на балкон захлопнулась, и я хотел спуститься по колонне... - Это… правда? – сквозь слезы переспросила Лена. - Ну, конечно! – рассмеялся Евгений. – Сейчас я… - с этими словами он развернулся, чтобы, наконец, осуществить спуск. - Женя, нет! Евгений Николаич! Женька! Евгений! – заорали все хором, а Никита крикнул: - Подождите! Я сейчас выломаю эту дверь! Елена Николаевна, не волнуйтесь только, вам вредно, - и он умчался за угол. Пока Женя перелезал обратно через перила на балкон, дверь, наконец-то, распахнулась, вбежал Никита, помахал сверху всем, после этого они оба скрылись в проеме, чтобы через несколько минут появиться из-за угла с радостными улыбками. Леся бросилась к Никите на шею, а Женя подошел к Лене, которая стояла, слегка покачиваясь на ослабевших ногах. - Женя, я… Прости меня за всё, - бормотала она, вцепившись дрожащими пальцами в лацканы его пиджака. - Ну, что ты, Леночка, ну что ты, - тихо смеясь, отвечал он, поглаживая ее руки. – Всё хорошо! - Никаких других мне не надо, и уходить я не буду, и дочку тебе рожу. - Лена, ты простила меня? Ты вернешься? - снова и снова спрашивал он, а она кивала, судорожно всхлипывая. Слезы против воли текли из глаз, и Женя, подавшись к ней, тихонько шепча на ухо милые глупости, сцеловывал с ее щек соленые светлые капельки, притискивал к себе жадными руками, И она в конце концов шепнула ему прямо в ухо, отчего у него немедленно замерз позвоночник: - Жень, ты меня задушишь. Тогда он чуть ослабил объятия и всё смотрел в её голубые глаза в мокрых ресницах. Смотрел на её губы и, примерившись, вновь прижался к ним. И тут сбоку налетела Клавдия и со смехом забубнила, чтобы они прекращали тут на глазах у изумленной публики изображать интермедию «горько», потому что свадьба сегодня вовсе даже не у них, а они сами, дураки, виноваты, что так тянут, ни у кого уже нервов нет ждать, когда же они поженятся. И они, смутившись, отлепились друг от друга. Но Женя не смог совсем быть без нее, поэтому тут же схватил ее за руку и притянул к своему боку. И они пошли к гостям, которые смеялись, переговаривались, в общем, старательно делали вид, что ничего тут не происходит эдакого. Наконец, все расселись по машинам, молодожены – в карету, и отправились на теплоход «Петрович», где их уже ждали накрытые столы. Свадебное веселье закружило их. Они вместе с гостями танцевали, поднимали тосты, и Женя снова пел. А потом они сбежали от всех на палубу, и он кутал ее в полосатый плед, стопку которых обнаружил возле выхода. А она, уютно устроившись в его объятиях, тихо смеялась и говорила, что видела однажды во сне, что они вот так стояли на палубе, и он ее обнимал и укрывал пледом. Он же притворно сердито ворчал, что она мало того, что в его сердце заняла всё место, но и в сны его проникла. И что он тоже видел этот сон. А Лена хохотала и говорила, что он все выдумывает, чтобы сделать ей приятное такой романтичной историей. Они не успели до конца выяснить, кто у кого подсмотрел сон, как на палубу высыпали остальные гости и молодожены, и Оля закричала, что сейчас будет салют. И с островка, мимо которого они медленно проплывали, вдруг как жахнуло, и в небо взлетели светящиеся кометы, и там распустились невиданных размеров цветы. Все небо осветилось яркими всполохами разноцветных огней, и все заорали от восторга, как дети. Веселье близилось к концу, и теплоходик, осторожно развернувшись, двинулся к причалу. Женя, чмокнув ее в макушку, ушел кому-то звонить и снова что-то устраивать и улаживать, а возле её правого локтя вырос Илья Сергеевич: - Лена, я… - Илья. Не нужно ничего говорить, - с виноватой улыбкой положила она ему ладошку на локоть. – Я очень… благодарна тебе за всё. Но я …я его так люблю. - Да я понял, Лена. Просто мне показалось, что тебе нужна помощь. Что ты расстроилась из-за его появления там, в ЗАГСе. Вот и хотел так… поддержать тебя. В этот момент к ним подбежала Нина, бывшая секретарша Левандовского и, взяв Илью Сергеевича под руку, заторопилась: - Илья Сергеич, могу я вас похитить? Леночка, ты простишь нас? Тот вдруг смутился и, неловко кивнув Лене, с улыбкой отправился за Ниной, что-то со смехом шептавшей ему на ухо, и вместе с ней смеялся, даже плечи тряслись. Лена с улыбкой покачала головой, глядя им вслед. - Что-то случилось? – к ней подходил Женя, закончивший свои организационные дела. - Нет, если не считать того, что, кажется, Илья Сергеич попался. - Ну, вот и хорошо. Надеюсь, Ниночка выбьет из его головы все мысли о чужих невестах, - хитро усмехнулся тот, а Лена ахнула: - Твоих рук дело? - Чего это – моих? - обиженно протянул Левандовский. – Просто Нина,… ну, …по привычке стремится угодить своему бывшему боссу и улавливает малейшее движение бровей этого самого босса. А то, как я отношусь к твоему Илье Сергеичу, ни для кого не секрет. - Никакой он не мой, - возмутилась Лена. - Конечно не твой! – усмехнулся тот, целуя ее в висок. – Он теперь Ниночкин. И вряд ли она выпустит его из рук!
chandni: Бэла Как же здорово ты пишешь! Особенно когда у тебя руки не связаны! Ура-ура! Они помирились! Бэла пишет: Просто мне показалось, что тебе нужна помощь. Что ты расстроилась из-за его появления там, в ЗАГСе. Вот и хотел так… поддержать тебя. ха! О как! Отмазался, молодец! Бэла пишет: Он теперь Ниночкин. И вряд ли она выпустит его из рук! вот уж воистину всем сестрам по серьгам! Надеюсь, у них всё получится.
Хелга: Бэла Вот, пока мужик на карнизе не повиснет, нет ему прощения. Замечательно, все конфликты логично и ловко разрешены, все счастливы. Люблю хэппи-энды!
chandni: Хелга пишет: Вот, пока мужик на карнизе не повиснет, нет ему прощения. Представляете, сколько всего мы сами себе надумываем. Практически на пустом месте... Одна решила, что её крутой парень он же прожженный суперкризис-менеджер вдруг решил покончить счёты с жизнью, что ну никак не вяжется с его характером... Второй решил, что Илья мог заинтересовать Лену и стоит у него на пути... а она ему благоволит... И почему люди не летают словно птицы разговаривают по душам с любимым человеком?
Бэла: chandni пишет: Особенно когда у тебя руки не связаны! О, да! Это большое облегчение! chandni пишет: Они помирились! Это было неизбежно по законам жанра chandni пишет: Отмазался, молодец! ко всеобщему счастью!
Бэла: Хелга пишет: Вот, пока мужик на карнизе не повиснет, нет ему прощения. отличная сентенция! В этом все мы, девАчки! Хелга пишет: Люблю хэппи-энды! до этого, как водится, долгий путь
Бэла: chandni пишет: Представляете, сколько всего мы сами себе надумываем. Практически на пустом месте... повторюсь: в этом все мы, девАчки!!! chandni пишет: И почему люди не летают словно птицы патамушта у них не развиты подключичные мышцы (недавно услышала эту шутку от врача, и она меня все еще страшно веселит )
Бэла: Он нашарил у двери выключатель. Гостиничный номер озарился мягким рассеянным светом. - Ты поселился в этом номере? – Лена, сбросив туфли, медленно прошла в комнату. Евгений, подойдя к ней сзади, осторожно обнял: - Тебе не нравится? - Много воспоминаний, - уклончиво ответила она. - И у меня, - откликнулся он. – Мы не говорили с тобой о том моем …отъезде. Или лучше сказать – побеге. Я ведь здорово испугался тогда. - Чего же? - Того, что всё стало слишком серьезно и …неотвратимо, что ли. Я привык быть один. Привык ни о ком не заботиться, не думать, не …любить. Но не смог без тебя. Не смог жить, как прежде. - А сейчас ты не боишься? - Боюсь. Она слегка вздрогнула в его руках, и он поспешил объяснить: - Боюсь быть без тебя. Он помолчал, потом крепче сжал ее и притиснул к себе: - Так соскучился по тебе. Словами не передать. Думал, что совсем всё кончено. Едва не умер. Лена в кольце рук развернулась к нему лицом, прижалась всем телом: - Жень, прости меня. Я как увидела этот штамп в паспорте, в глазах потемнело. Себя не помнила в тот момент. Если бы ты дома был, или Клава не ушла отсыпаться после экспедиции… Хотя… Хорошо, что тебя тогда не было. Я бы такого тебе наговорила, что потом было бы не склеить. - Или наоборот: всё высказала и успокоилась бы. Мне так больно за тебя было, что ты там одна. – Он вдруг прислушался к странным незнакомым ощущениям. - О, а это что за…? - А это наш малыш. Толкается. Здоровается с тобой. - Слушай, какое чувство … необыкновенное. – он опустился на колени и прижался лицом к ее небольшому округлому животу. Потом невнятно пробормотал: - Ле-ен, я… я… - Жень, ты чего? Что с тобой? - Я… не знаю. Это всё так… - Ну, что ты, Женька? Какой ты трепетный папочка, оказывается. Он поднял к ней лицо со странно блестевшими в полумраке комнаты глазами: - Лен, ты никогда больше… не пропадай. Знаешь, я хочу засыпать с тобой и просыпаться с тобой. Я хочу растить нашу девочку с тобой. Я хочу приносить тебе завтрак в постель. Хочу прожить с тобой всю жизнь. Ты у меня одна, Лен, выходи за меня. - Знаешь, я тоже хочу с тобой быть. Очень. Всегда. Я поняла это, когда была вдалеке от тебя. А уж когда увидела тебя на этом балконе дурацком... Он с улыбкой поднялся с колен и взял ее лицо в ладони: - Ты всё время бог знает что обо мне думаешь. Помнишь, я в озеро прыгнул? Тоже бежала с криками «Женя, нет!» А после Лесиной свадьбы утром я за ромашками для тебя бегал. Ты вдруг решила, что я совсем уехал. Всё время подозреваешь меня в разных неблаговидных поступках! - Же-ень! - Ну, ладно, чего ты, я же шучу. - Никак не могу привыкнуть к твоим шуточкам. - Да я понял. – Он, прислушиваясь, поднял палец и второй рукой прижал ее к себе. - О, снова Машенька! - Машенька?! - Ну, толкается. - Значит, никакая не Машенька, а вовсе даже Лионель! - Что-о? - Хорошо, Криштиану! Ну что ты смотришь? Раз так пинается, значит, там футболист! - Лена, откуда такие познания в мировом футболе?! Хотя, боже мой, при чем здесь футбол? Ты мне не сказала. - Что не сказала? - Ну, ты за меня выйдешь, или мне надо просить твоей руки у Ираиды Степановны? - Конечно, надо! А мама, я думаю, еще помучает тебя хорошенечко! Он отпустил ее и, пошарив в кармане пиджака, достал телефон. Лена схватила его за руку: - Ты чего? Сейчас собираешься маме звонить? - Конечно! Вдруг ты утром передумаешь? - С ума сошел?! Я не передумаю! - Точно? – он с притворной подозрительностью уставился на неё. - Да точно, точно! Только не надо маме сейчас звонить. Время уже час ночи. - Да шучу я, шучу! - он затолкал телефон в карман и взял ее за плечи. – Хотя… А тебе долго надо готовиться? - Господи, к чему? – она встревоженно подняла брови. - Ну, платье, кольца, ресторан, цыгане, тройки с бубенцами. Всё это делается за один день. - Женька, какие цыгане... с бубенцами? – ошарашенно пролепетала Лена. - Так, сегодня у нас четверг. Значит, в субботу? - Что …в субботу? - Женимся, Лен. И всё, ты от меня никуда не убежишь! То есть вы. - Мы – да! – глубокомысленно кивнула смеющаяся Лена. – Мы не убежим, не дождешься. Только не надо в субботу. Во-первых, ты еще не развёлся. А во-вторых, я сегодня так устала, что мне надо неделю отлеживаться. - Леночка, - спохватился Женя. – Вот я балбес! Ты же на ногах целый день. Пойдем-ка спать, спящая красавица моя. Он все понимал про осторожность, про то, что она устала, и всё же невольно ждал, пока она выйдет из ванной, пока приведет себя в порядок, пока, сбросив халат, скользнет к нему под одеяло, пока устроится у него не сгибе локтя. Он сдерживал себя, как мог, чтобы отвлечься, пытался вспоминать какие-нибудь стихи. Получалось это у него из рук вон плохо оттого, что в серединке груди тяжело и сильно бахало, а в ушах шумело, а во рту пересохло. Лена же, словно не замечая его состояния, прижалась к нему, и провела ногой по его ноге снизу вверх и обратно, вызвав бурю эмоций и мурашек, промчавшихся по спине. Он всё ещё держался, а она, развернувшись к нему, закинула руки к нему на шею и потянулась губами к губам. Он целомудренно ответил на ее поцелуй, и она, отклонившись немного, нахмурилась: - Жень, что с тобой? - Лен, так нельзя, ты же устала. И ты …беременная. - Вот именно. Я беременная, - кивнув, хулиганским голосом ответила она. – И ты должен исполнять все мои прихоти. А сейчас главная моя прихоть – это ты, – последние слова она выдохнула ему прямо в ухо, и он, совершенно потеряв голову, стиснул ее в объятиях. И она охнула от его напора, а потом вздохнула и растворилась в нём, вздрагивая, когда он зацеловывал ее в самых неожиданных местах. Кожа ее словно бы приобрела какую-то фантастическую сверхчувствительность, и она таяла как масло на сковороде. А его так трясло, что даже зубы стучали. И он не мог оторваться от её пахнущих мятой губ, и голова кружилась от тонкого лавандового запаха ее духов. Он старался быть осторожным, но слишком уж скучал по ней все эти долгие дни после её отъезда. А она так отзывалась на каждое его движение, что он просто позабыл обо всем на свете, весь мир для него вдруг сжался в одну слепящую точку и выстрелил, причем в его голове, фейерверком разноцветных огней. У них будто образовалась общая кровь, и общее сердцебиение, они были теми самыми двумя половинками, созданными изначально единым целым, и чувствовали, дышали, откликались друг на друга одинаково. Их выбросило на берег в прохладу гостиничных простыней, и от пережитого взрыва они еще долго приходили в себя. А когда он открыл глаза, уже был белый день. Лена посапывала у него на плече, закинув руку поперек его груди таким привычным и милым жестом, что у него снова почему-то защипало глаза. Хотя где он и где сентиментальность? Но что поделать, так уж она на него действовала. И он даже беззвучно рассмеялся от радости и счастья, что наполняли сейчас его с макушки до ног. Она рядом. Значит, всё хорошо. Всё правильно. Всё так, как надо!
chandni: Бэла Как же хорошо, когда всё хорошо! И о чем думали сценаристы, сочиняя тот бред, из которого наша милая Бэлочка с таким мастерством выводит героев?! Спасибо тебе, автор, за такое нежное продолжение!
Бэла: chandni пишет: Спасибо тебе, автор, за такое нежное продолжение! спасибо на добром слове!!!
Бэла: Как он и опасался, Лена наутро посмотрела на него прохладным взглядом голубых своих очей и заявила, что со свадьбой торопиться не стоит и, наверное, надо все эти торжества отложить на потом. Он даже вздохнул обреченно, что вот опять все придется начинать сначала. А она просто, проснувшись утром, вновь увидела потолок этого злосчастного гостиничного номера и неожиданно вдруг ужасно расстроилась, вспомнив совсем другое утро, когда Женя сбежал от нее сначала на работу, а потом вообще в другую страну. И воспоминания вдруг нахлынули, и сердце защемило, а в горле образовался комок и во рту - горечь. И хотя она подозревала, что причина её такого мерзкого состояния – пресловутые гормоны, всё же ей и думать сегодня не хотелось о каких-то свадебных торжествах. От ее этих прохладных взглядов и заявлений Женя пришел в угрюмое расположение духа и с мрачным видом принялся умываться, бриться, одеваться. Лена осторожно посматривала на него, потом не выдержала и спросила: - Ты чего, Жень, сердишься на меня? - Нет, не сержусь, - проворчал тот. – Восторгаюсь. - Что-то не похоже. - Уж как умею. После этого они оба замолчали, словно и не было такого романтичного вчерашнего вечера и последовавшей за ним такой чудесной ночи. И Лена чувствовала невольно свою вину за то, что вспомнила ту давнюю историю. Женя же ничего не понимал, что могло случиться за время их не слишком-то долгого сна. Потому что всё, что было до сна, было просто восхитительным и правильным. Он решил, что подумает об этом позже, когда поймет, что случилось и что делать. На завтрак они отправились к молодоженам, где их накормили блинами, которые испекла Шура. Лена впервые увидела дочь Сан Саныча на вчерашней свадьбе, и та ей показалась мрачноватой девицей, с явным неодобрением посматривавшей на счастливого своего отца и не менее счастливую Ираиду. Но сегодня Шура была в своей стихии – у плиты – и накрыла прекрасный стол, и с Ираидой была вполне мила, а когда в комнату входил ее муж Игорёк, едва достававший ей до плеча, она и вовсе таяла, глядя на него нежным взором и подкладывая лучшие кусочки. Они уже заканчивали затянувшийся завтрак, как в дверях возникли Леся с Никитой, крепко держась за руки. Причем, даже усевшись за стол, рук не расцепили и под скатертью продолжали сплетать пальцы и лукаво переглядываться при этом, как школьники. Женя посматривал на всю эту идиллию и с удовлетворением наблюдал, как меняется лицо Лены, как она мягко улыбается, думая о чем-то, несомненно, приятном, и он очень надеялся, что может само всё образуется, и не надо будет опять в который раз изобретать подходы к несговорчивой своей возлюбленной. А Лена в кои-то веки была счастлива. И совсем не хотела думать о каких бы то ни было изменениях в своей судьбе. Она словно бы взяла маленький отпуск и наслаждалась текущим моментом, не заглядывая вперед. Шурочка с мужем неожиданно куда-то засобирались и исчезли. За столом остались только Рыбаковы-Ларины-Левандовские. Налив себе очередную чашечку кофе, Рада заявила: - Так, друзья мои. У нас через неделю с Сан Санычем круиз по Волге. Помнишь, Женечка, ты преподнес мне на день рождения билеты с открытой датой? Вот мы и решили съездить сейчас. У Сан Саныча как раз небольшой отпуск образовался. А вы когда надумали со свадьбой? Чтобы мы успели съездить. Ленка, - безапелляционно заявила она, - тянуть в твоем положении – просто преступление. - То есть? – нахмурилась Лена. - Я хочу, чтобы у меня был зять не утопленник со сломанными ногами, а здоровый и физически, и психически. То есть не нервничал понапрасну из-за твоих …друзей детства. Да и платье на тебя скоро не всякое налезет. - Мам! – возмутилась Лена, а Женя сидел, прикрывшись чашкой с чаем, плечи его тряслись от смеха. - Что – мам?! Значит, так. Мы все вместе едем в Москву. Мы с Сан Санычем отправляемся в круиз по Волге. Женя за неделю подготовит всё для церемонии. Леся с Никитой… - Ба, я не могу! – оторвалась от своего мужа Леся. – Я учусь! - На выходные сможешь? - Ну… да, - пожала та плечами. - Отлично! С Олей я договорюсь, они смогут с Сережей вырваться. Женечка, вы своих друзей тоже обзвоните. За неделю можно всё подготовить. Мы вернемся, и я, – она торжественно прижала руки к груди, - передам тебе свою возлюбленную дочь из рук в руки! Ну, как я придумала? - Мама, а можно я сама решу, когда мне выходить замуж? - Ты решишь! – язвительно хмыкнула Ираида. – Второй месяц решаешь, и всё на том же месте. Нет, Лен, я тебя породила, я тебя и …замуж выдам. Женечка, что вы молчите, вы согласны со мной? Женя принял серьёзный вид и утвердительно кивнул. - Ну, вот! Так что, Лена, ты в меньшинстве. - Мам, ну что же ты всё жизнь-то мою устраиваешь? - Потому что я - мать твоя, - строго сказала Ираида и тут же расплылась в счастливой улыбке. – И я так счастлива сейчас, что хочу, чтобы и все остальные были счастливы! Сан Саныч снова прижался к ее руке губами. Лена упрямо наклонила голову и проворчала: - Твой обожаемый Женечка еще вообще-то не развелся, чтобы жениться. - Это правда? Женя! - требовательно сказала Ираида. - Так точно, Ираида Степановна, - покаянно склонил голову Евгений. - А… чего ты ждешь? - Когда решение суда о разводе вступит в законную силу, - удрученно выговорил тот. - И сколько нам еще ждать? - Недели две. - Всё, мама? – иронично поинтересовалась Лена и встала. – Теперь ты оставишь меня в покое? - Нет! – тоже вскочила Рада. – Женя, вы должны что-нибудь придумать. Напряженный разговор прервал звонок в дверь. Это явились припозднившиеся Аркадий и Виолетта, чем-то невероятно взволнованные. Аркадий поправил скособоченные очки, взъерошил и без того вздыбленные волосы и дрожащим голосом объявил: - Друзья мои! 22-23 октября второй тур «Романсиады» в Москве, а 25-26 – третий! Я сегодня был в филармонии и своими глазами видел телеграмму! Саша, ты в составе делегации. И – самое главное! Радочка, ты тоже участвуешь! За столом все так и ахнули, а Аркадий заторопился: - От Зареченской филармонии снялся участник, а от области нужно определенное количество исполнителей. Поэтому председатель жюри настоял, чтобы выступила ты, Рада! Ты рада? Ираида некоторое время молчала, ошеломленная этой сногсшибательной новостью, потом, запинаясь, проговорила: - Я… я очень …! Простите, - с этими словами она выбежала из кухни. - Но это же чудо что за новость! …Мама так мечтала … Радочка так расстроилась тогда, - перебивая друг друга, зашумели все. Сан Саныч, откашлявшись, встал: - Друзья мои, предлагаю тост. Ираида Степановна! - зычно крикнул он, и через минуту в комнату вернулась Рада, аккуратно промокая кружевным платочком глаза. Сан Саныч восторженно улыбнулся: - Я восхищаюсь тобой, Радочка! Вы простите, Виолетта, но в конкурсе я буду болеть за мою жену! Ну, за искусство! Рада подняла бокал и отсалютовала Виолетте, которая с опаской поблескивала в ее сторону очками: - Виолетта! Я ведь прекрасно поняла, что вы – талант, и большой талант. В музыке я все-таки разбираюсь и неплохо. Но! – подняла она палец. - Мы будем сражаться с вами честно. Пощады не ждите! – и она одним махом выпила шампанское. Виолетта облегченно рассмеялась: - Ираида Степановна, да я только за, - и она, тоже подняв бокал, сказала, тряхнув копной волос. – Пусть победит сильнейший, - и немедленно выпила. Лена заканчивала мыть посуду, когда Женя подошел к ней сзади и, нежно сжав талию, проворковал в ухо: - Давай сбежим. Она вздрогнула и на секунду прижалась к нему спиной, потом чуть повернув голову тихо спросила: - У тебя есть план, мистер Фикс? Тот самодовольно хмыкнул: - Есть ли у меня план? У меня есть план. Три. - Что тереть? – лукаво переспросила она. - Да не три, а три – три плана. Лена отложила полотенце, осторожно выпуталась из передника и, взяв Женю за руку, пробралась следом за ним в прихожую, и оттуда – по лестнице вниз. На улице стояло бабье лето – теплое, душистое, с немного выцветшим осенним небом, с ярко горящими на солнце цветными платьями деревьев. - А мы куда? - Увидишь, - с заговорщической улыбкой ответил Женя, всё ещё крепко держа ее за руку и ведя за собой к машине. Они неспешно кружили по улочкам Тетюшева. Лена настороженно посматривала на него сбоку, но не говорила ни слова. Возле парка Евгений заглушил машину и, обойдя вокруг, открыл дверцу с ее стороны: - Выходи, Лен. Лена выбралась из прохладного нутра автомобиля и оглянулась: - Ты хочешь прогуляться? - Почти. Он вновь вцепился в ее руку и потащил за собой по дорожке. Она на полпути, наконец, взмолилась: - Жень, притормози, пожалуйста. Он вдруг спохватился и пошел медленнее, положив ее руку себе на сгиб локтя. Они подошли к старой знакомой ротонде, и он, развернувшись к ней, сказал со всей возможной серьезностью: - Лена. Так больше не может продолжаться. Я устал от этих качелей. И все устали, Лен. И, кажется, ты больше всех. Твоя мама абсолютно права. Мы, наконец, должны покончить с этой нашей неопределенностью. Здесь я когда-то первый раз поцеловал тебя, и вся моя жизнь переменилась. И на этом самом месте я окончательно и бесповоротно прошу тебя стать моей женой, стать мамой нашему ребенку. Быть со мной и в горе, и в радости. Я в свою очередь тоже готов делить с тобой все счастливые и не очень моменты жизни – твоей, моей, твоей семьи, моей семьи. С этой минуты не будет пути назад. Лена ошарашенно слушала его прочувствованную речь, и руки её, которые он держал в своих ладонях, мелко подрагивали. Он, наконец, выдохся и пристально смотрел на нее, ожидая ответа. Она судорожно вздохнула и тихо сказала: - Женя, конечно – да. Сто раз – да. Я тебя, правда, очень, …очень люблю. Он, порывшись в кармане, вытащил голубую коробочку с названием известной ювелирной фирмы на крышке. Открыв ее, достал из бархатного углубления изящный ободок с крупным голубоватым камнем в виде сердечка: - В прошлый раз я не смог сам надеть тебе на палец кольцо, и вон что вышло. Теперь я не хочу пускать это важное дело на самотёк. Дай мне руку, Лена. Не бойся, - попросил он, видя ее колебания. А она снова засомневалась, вспомнив, что произошло после того, как она надела кольцо, которое он оставил ей возле прекрасного гипоаллергенного букета цветов. Потом, вскинув голову, протянула ему руку, и он осторожно надел ей кольцо, которое село на палец, как будто всегда тут и было. Она смотрела, как весело играют на гранях бриллианта разноцветные искры, потом подняла на него глаза: - Где ты взял такую красоту? В нашем городе вряд ли продаётся Тиффани. - Я купил перед отъездом сюда. - Ты был уверен, что я …соглашусь? - Нет. - В смысле? - Я сомневался так, как ни в чем и никогда. Но небольшая надежда всё же была. Она улыбнулась: - Неуверенный в себе Левандовский – это что-то новенькое. - Тебе не нравится? - Кольцо или неуверенный ты? - Последнее. - Нравится. Ты мне нравишься любой. И ты это знаешь. И всё-таки, вдруг бы я не согласилась? - Ну, ты же согласилась? - Я была права, - засмеялась Лена. - В чём? - Неуверенный в себе Левандовский – это оксюморон!
chandni: Бэла Ух ты! Всем плюшки! Даже конкурс и тот в радость! И кольцо! Женя с нотками неуверенности - это так мило!
Хелга: Бэла Все конфликты разрешились, и народ счастлив и доволен, ура! Или еще ожидают неожиданности?
chandni: Может, Леся забеременеет, и родители Никиты помягчают? Очень хочется почитать продолжение.
Бэла: Они еще побродили на Аленушкиной горке, посмотрели на строительную площадку, в которую постепенно превращалась набережная. Площадку с ротондой и колоннадами строители не тронули и, скорее всего, не собирались. Значит, городскому архитектору удалось отстоять свой проект перед приезжим молодым и бойким, пытавшемся отряхнуть прах прежних поколений со своих ног. Странно, но ни строительная разруха, ни искореженный вид набережной не мешали им. Время словно окутало их в воздушный кокон прошлого. Каждый из них перенесся мыслями в их общее прошлое. Каждый вспоминал своё. Женя вспомнил, как переменилось всё после их поцелуя здесь, возле ротонды. Любовь выскочила тогда перед ним, прямо по Булгакову, как убийца с финским ножом, и застала врасплох, и вынудила на абсолютно несвойственные ему поступки, и заставила пройти невозможные для нормального человека испытания. Это была лавина, от которой не скроешься. Смешно было и думать, и пробовать как-то сопротивляться её стремительному натиску. Конечно же, он старался, да ещё как! Он не был бы Левандовским, если бы не попытался планировать, рассчитывать, руководить происходящим. Он даже сбежал куда подальше, чтобы радикально расправиться с этой внезапной и такой ненужной ему любовью. Любовь поднялась из дорожной пыли, куда он её швырнул, осторожненько встряхнулась, расправила крылышки и полетела за ним. И там, в Болгарии, достала пыточные щипцы и бестрепетно вонзила их в сердце, разрывая, мучая и с улыбкой наблюдая за его бесполезным сопротивлением. Он проиграл, причем, даже раньше, чем понял это. И сейчас он просто был благодарен и судьбе, и любви за всё, что с ним произошло. Лена же вспоминала всё, произошедшее с ними, не очень-то охотно, просто из боязни вспомнить что-то неприятное и снова огорчиться до невозможности. А с недавних пор, когда Левандовский вернулся, и у них что-то стало налаживаться, она и вовсе боялась заглядывать туда, за горизонт прошлого, боялась сломать хрупкое воздушное кружево чувств, которое поселилось в её душе с недавнего времени, которое укрыло её раны, хотя совсем недавно она была абсолютно уверена, что ничего хорошего в ее жизни в любовном плане больше не случится. Что она выбрала всё, отпущенное судьбой для неё. Повтора не будет. И сейчас она сознательно затолкала воспоминания в дальний уголок своей памяти и погрузилась в приятные ощущения настоящего дня. Телефон Левандовского вдруг напомнил о себе. - Жень, вы куда пропали? – Клава в трубке была напориста и недовольна. - Я жду от тебя указаний, какой план запускать, «Столица» или «Провинция». И там, и там я всё подготовила, а от тебя ни слуху, ни духу. Ты вообще с Леной, или у вас очередной виток непонимания? - Клав, у нас всё отлично, - расплылся в улыбке Евгений. Лена вскинула на него удивленные глаза. Он показал губами «Клава» и уже в трубку. – Она согласна. Я надел на палец кольцо. - Нифига себе новости! И чего молчите?! - Ну, можем мы побыть немного наедине без никого? - Не можете! – отрезала Клавдия. – Народ здесь поголовно упился, в смысле - валерьянкой, и закусил пустырником с мятой. А вы сбежали молчком и не подаете признаков жизни. А я не знаю, какой из проектов запускать. - Клава, давай всё завтра. - Жень, мне вообще-то в Москву надо срочно возвращаться. Буркин угрожает выброситься из окна, застрелиться и отравиться. Причем жаждет сделать это одновременно. - Ого! Радикально. Но насколько я знаю твоего Буркина, все свои переживания он успешно сублимирует в очередной «шедевр» про Маэстро. - Это да, но перед этим он вдоволь напьется моей крови, вампир несчастный. Короче, Левандовский, ты видишь, в каком я цейтноте? Поэтому давай как-то подключайся. Кольцо на пальце – вещь исключительно замечательная, но это не отменяет дальнейшего движения к алтарю. А ты, я смотрю, как-то расслабился и пребываешь в эйфории. - Клава, я понял тебя. Give me time. - Ладно, бери свой тайм. Но ненадолго. Он засунул телефон в карман куртки и поднял глаза на Лену, которая с мягкой улыбкой наблюдала за ним: - Нас, я так понимаю, потеряли? - Слышала всё? – притянул он ее к себе. - Клаву мудрено не услышать. - Не хочу никого видеть, - пробормотал он, обхватив Лену покрепче и целуя в висок. - И я, - тихим эхом откликнулась та и обняла его за талию. - Тогда поехали, - он, отклонившись, пристально посмотрел ей в глаза, и она, подняв брови, осведомилась: - Сюрприз? - Ну, как я могу без сюрпризов? Машина, повиляв по городу, в конце концов, вырвалась из каменных джунглей и устремилась по шоссе мимо одетых в золотистые платьица берез. Лена, ничего не спрашивая, с улыбкой посматривала на него сбоку. Он так значительно смотрелся за рулем. Он вообще здорово смотрелся за любым занятием: и в кабинете, когда подписывал бумаги или проводил совещание, и в бассейне, когда так здорово нырял, и в озере, куда он прыгнул, не раздумывая и даже не сняв одежду. И она, вспомнив всё, снова почувствовала, как сладко ноет сердце. Как же она его любит. Как не хочет потерять. Но как же трудно будет с ним рядом. Она ведь пробовала. Не вышло. И никаких гарантий, что все может получиться с ещё одной попытки. С чего бы вдруг получилось? Она невольно уже начала жалеть, что согласилась стать его женой. Просто вдруг испугалась – неоправданно, иррационально. Испугалась, что может потерять себя, пытаясь подладиться под его жизнь. Испугалась, что он может разлюбить ее, ведь она будет уже не она. Да еще эти воспоминания про историю с его первым браком. Он тогда женился из спортивного интереса: ведь ему отказали. А Левандовскому отказывать нельзя. Невозможно. Он всё равно добьется своего. А вдруг и с ней сейчас так же? Жестким усилием воли она затолкала эти болезненные мысли в дальний уголок сердца и запретила себе туда заглядывать. Машина, наконец, притормозила и свернула с шоссе на узкую дорогу, убегавшую между деревьями. Солнце пробивалось сквозь золотистую листву берез, в приоткрытые окна врывался влажный аромат осеннего леса, привядшей травы и даже грибов. Через некоторое время Левандовский, проехав вдоль высокого металлического забора шоколадного цвета, подрулил к воротам, затейливо украшенным коваными виноградными листьями. Из кармана куртки он выудил пульт. Ворота медленно стали открываться, и машина въехала на дорожку, засыпанную гравием. В конце дорожки виднелся двухэтажный особняк в стиле шале – из бруса, окрашенного в черный, с балконами, обнесенными массивными ограждениями из перекрещенных деревянных брусков, с огромными, в пол, окнами. Перед домом была выложена яркая разноцветная брусчатка, которая немного смягчала мрачную величавость дома. А с двух сторон от брусчатки были разбиты клумбы с осенними цветами: растрепанными георгинами, стройными гладиолусами с топорщившимися рупорами соцветий, яркими звездчатыми астрами c торчащими стрелами лепестков. За клумбами кое-где стояли пирамидки голубых ёлок, за ними высились мачты сосен, и всё это великолепие было устлано аккуратно подстриженным изумрудным газоном дивной красоты. Воздух был такой, что хотелось его резать ломтями и есть на завтрак, обед и ужин. Левандовский посматривал на Лену, на ее восторженный вид и довольно улыбался. - Жень, это что? - Я арендовал этот дом на время моего отпуска. И, уверяю тебя, здесь нет ни филиппинки, ни японки, ни гламурных соседей по московскому поселку. Кое-когда будет заходить Арина, она присматривает за этим домом. Ну, еще может зайти ее муж, Василий, он занимается по хозяйству. В остальное же время мы здесь будем вдвоем с тобой. Так что ты на меня насмотришься вдоволь. Я ещё тебе надоем. Лена молча развела руками. - И это всё, что ты можешь сказать? Душа моя, ты невероятно красноречива сегодня. - Но как… когда ты это всё…? - Нет ничего невозможного для человека с интеллектом. - Я надеюсь, зайцев принуждать к курению ты всё же не станешь? – прыснула Лена в ответ. - Ну, мы с тобой найдем занятие поинтересней, - он вновь притянул ее к себе, обхватив за талию. – Просто скажи, тебе нравится моя придумка? - Да, очень. Только… - Ну, конечно! Как же без условий, - закатил он глаза. - Просто мне нужно выйти на работу с понедельника, на четыре часа в день. Я договорилась с Геннадием Павловичем. - Не страшно. Я буду отвозить тебя и забирать после. - А чем ты будешь заниматься? - Не переживай за меня. Есть у меня кое-какие дела в вашем городе. - Секрет? - Н-ну, пока да! - Мне уже начинать бояться или повременить? - Тебе не нужно вообще бояться, пока ты со мной. Поверь мне. Лена пристально вгляделась в его глаза и без улыбки ответила: - Это трудно, Жень. Но я очень постараюсь.
Хелга: Бэла Елену опять мучают сомнения, а куда без них? Уютное сосновое местечко нашел Левандовский.
chandni: Бэла Какая у тебя Любовь, однако! Вот это образ! У него как пытка, а у нее - кружево... Бэла пишет: Кольцо на пальце – вещь исключительно замечательная ах, прямо воспоминания нахлынули Сколько всего ей приходится заталкивать в саааамый дальний уголок сознания... хочется верить, что призраки прошлого останутся в прошлом и со временем в нем и растворятся, без остатка... Как же трудно поверить человеку и в человека после всего, что он устроил, борясь с собой, с любовью и пытаясь понять себя...
Бэла: Хелга пишет: Уютное сосновое местечко нашел Левандовский. Любитель сУрпризов. А она да, вся в сомнениях и воспоминаниях.
Бэла: chandni пишет: Как же трудно поверить человеку и в человека после всего, что он устроил, борясь с собой, с любовью и пытаясь понять себя... в жизни, мне кажется, это совсем невозможная вещь. Но... есть ЛР
Бэла: Они съездили в город за вещами, потом снова вернулись в этот дом. Женя отогнал Лену от плиты и сам приготовил на гриле рыбу, успевая рассказывать ей какие-то забавные истории, потом споро нарезал овощи, сложил их горкой в стеклянный салатник, полил ароматным оливковым маслом, после чего накрыл на стол. Лена сидела возле кухонного стола и с потаенным изумлением наблюдала за активностью Жени. И хотя аппетита не было, она заставила себя съесть всё, что он положил ей на тарелку. Даже про вино подумал, которое ей нельзя: вместо вина купил гранатовый сок. У нее от всей этой заботы вдруг здорово защипало в носу, и она быстро прикрылась бокалом, прихлебывая густой темно-красный напиток, чтобы Женя не заметил этих сентиментальных неуместных сейчас, как ей казалось, слёз. А после ужина они сидели, привалившись друг к другу, на крыльце дома на уютном диванчике, завернувшись в безразмерный мохнатый плед. Суматошный длинный день подходил к концу. Небо на востоке наливалось густыми фиолетовыми чернилами грядущей ночи. - Лен, помнишь один наш разговор? Ты тогда сказала, что хочешь знать обо мне всё. Но и сама готова была рассказать мне о себе. - Конечно. - А я тогда ответил, что мне ничего не нужно знать о тебе, кроме того, что тебе со мной хорошо. - Я помню, Жень. - Так вот. Сейчас мне очень важно узнать о тебе и всё остальное: о детстве, о юности, о твоей жизни …до меня. Если, конечно, ты захочешь рассказать. Лена поерзала, уютно устраиваясь у него под рукой, которой он, обняв за плечи, прижимал ее к себе и, помолчав, начала: - У меня было очень хорошее детство, очень. Я ведь была папиной любимицей. Он так баловал меня, носился со мной, всюду брал с собой и таскал на плечах, когда я уставала. Помнишь, как у Пушкина? Не докучал моралью строгой, слегка за шалости бранил и в Летний сад гулять водил. Только вместо Летнего сада мы с ним ходили гулять на Аленушкину горку. Потом приохотил меня к чтению книг. Причем читать научил очень рано, лет с четырех. - Ты, наверное, была ужасно веселая и забавная, попрыгунья с косичками, - улыбнулся Женя. А Лена с притворной строгостью поправила: - Ничего подобного. Я была оч-чень серьезным ребенком. Лимит озорных весельчаков в нашей семье, видимо, был исчерпан моими родителями, вся серьёзность досталась мне. Когда стало понятно, что артистки из меня не выйдет: я ни петь не могла, ни танцевать, ни играть на музыкальных инструментах, да и как было всё это делать при отсутствии музыкального слуха, родители погрузились в растерянное изумление, граничившее с разочарованием. Но когда я в школе увлеклась математикой, причем так это… всерьёз, папа стал смотреть на меня с боязливым благоговением, а мама – с недоумением. Помню один забавный случай. Мама заглядывает через плечо в мои тетрадки и спрашивает: «Леночка, и что это за загогулина?» «Интеграл», - отвечаю я. Она в ужасе воздевает руки: «Как-как?! Интригал?! Да это же – просто недоделанный скрипичный ключ!" Тогда я ей показала значок криволинейного интеграла. Ты же знаешь, как он выглядит: как интеграл с кружком посередине. И мама восклицает: "Я знала! Ваши математики просто нагло присвоили себе наш музыкальный скрипичный ключ! Боже, ну в кого ты у нас пошла? Никаких гениев математики у нас в роду не было!» А вообще у нас был очень славный гостеприимный дом, - Лена мечтательно устремила взгляд на верхушки сосен. – После концертов все непременно шли к нам домой, накрывали стол всем, что было в холодильнике. Если случалось так, что в нем ничего не было, варили макароны-паутинку, целую огромную кастрюлю. Папа однажды был с концертом в каком-то районном центре и оттуда привёз целый бумажный мешок этой «паутинки». Помню, он стоял в углу и всё никак не кончался. А какие были разговоры за столом! Я всегда сидела тихонечко в углу и слушала, открыв рот, пока меня не прогоняли спать. Вот. Женя с легкой улыбкой слушал эти воспоминания и ощущал, как перехватывает горло от невероятного чувства нежности к этой его милой строгой «девочке». А Лена тоже примолкла, перенесясь в воспоминаниях туда, в такое далекое и вместе с тем близкое детство. - А что потом? После школы? – потормошил Женя свою рассказчицу, и Лена, пожав плечами, продолжила: - А потом… Я окончила школу и подала документы в строительный институт, потому что там надо было сдавать предметы, по которым у меня были «пятёрки»: математика, сочинение и физика. Учиться там мне неожиданно понравилось. У нас были очень интересные преподаватели, настоящие энтузиасты своего дела. Другие в провинции и не приживаются. Вот, пожалуй, и всё. - А …замужество? – осторожно поинтересовался Женя. – Если не хочешь, можешь не рассказывать. - Нет, почему? – она встряхнула волосами. – Леша приехал в наш город на практику в филармонию. Я училась на последнем курсе. И, конечно, потеряла голову. Он так красиво ухаживал, рассказывал такие фантастические истории. Это потом я поняла, что он врал всё время, но, - рассмеялась она, - делал это так шикарно, так творчески, что не влюбиться я не могла. Мы быстро расписались. Потом родилась Леся. Мой папа был им просто очарован. Строил на него кучу планов, собирался сделать его сначала своим заместителем, а потом и директором филармонии. Потом Лёша затеял проводить конкурс красоты и в один прекрасный день сбежал с одной из участниц. А мы остались. Я с Лесей, а папа с инфарктом. А пять лет назад папы не стало. – Лена помолчала, потом приглушенно продолжала. - Это было очень трудное время. Леся вступила в самый дерзкий подростковый возраст. Мама почти рассыпалась на куски из-за папиного ухода. А я… - А ты просто взвалила на себя все заботы и… - задумчиво проговорил Женя, а Лена, перебивая его, рассмеялась: - ...и из легконогой газели превратилась в тягловую лошадь и главу семьи. Жень, ну ты чего? Что-то ты как-то огорчился, что ли? Не надо! У меня всё замечательно. Я люблю своих инопланетянок, а они любят меня. И главное – нам всё по плечу. Так что, дорогой мой человек, отставить огорчения, как выражается Сан Саныч. - Лен, знаешь что? - проговорил он, высвободив руку из-под пледа и поглаживая ее волосы. – Я так тебя люблю. Уже кажется больше некуда, но с каждым днем всё больше и больше, – с этими словами он потянулся к ней губами, И Лена, улыбнувшись, ответила на его нежный завораживающий поцелуй.
Бэла: Оторвавшись от его губ и едва переводя дыхание, она с подозрением уставилась на него: - Ты это специально? - Чего? – не понял он. - Вот так …целуешься. - Ну, …вообще-то да, специально, - прищурился он насмешливо, а Лена ехидно уточнила: - Чтобы я ни о чем тебя спросить не смогла, да? - А-а, ты в этом смысле! – рассмеялся Женя. – Нет, душа моя, я целуюсь всегда только по одной причине: мне хочется с тобой всё это проделывать. Что не отменяет: спрашивай! - Всё-всё? Помедлив, он кивнул: - Всё, Лен. - Женька, да ты напрягся! – рассмеялась Лена. - Ничего подобного, - запротестовал он. - Так что, вперед, сорви покровы. Лена, подумав немного, посмотрела в его глаза и отрицательно мотнула головой: - Не хочу я никаких покровов срывать. Про твое детство мне немножко рассказала Клава. Про то, что ты на курсе был гением, рассказал Витя. Про твои выдающиеся способности в …межличностных отношениях рассказали все, кому не лень. Так что… - Лен, Лен, - поморщившись, перебил он, – я же говорил… - Женя, - остановила она его, - мы закрыли эту страничку. Я только хотела узнать о твоих родителях, какими они были. Об этом можешь рассказать только ты. - Мои родители? – задумался Женя, потом, вспоминая, заговорил. – Мои родители были удивительными людьми. Эдакий, невесть как уцелевший осколок старой московской интеллигенции. Отец был профессором в университете. Мама была, как она сама себя называла, учителем словесности. Отсюда моё такое серьезное увлечение поэзией. Пожалуй, главное, о чем я бы хотел сказать - они были как попугаи-неразлучники: всегда и во всём вместе и заодно. Если наказывали меня, - заслуженно, конечно, - я прекрасно понимал: не удастся у кого-то из них попросить защиты и соскочить с наказания. Они даже на исторический меня вместе уговаривали поступить. Уж очень хотелось им, чтобы я продолжил их преподавательскую династию. К моим успехам на экономическом они отнеслись несколько ...насторожено. Перестроечное время им пережить без потерь не удалось. Всё-таки они у меня каким-то чудесным образом остались идеалистами. И эти их идеалы …не монтировались с моралью нового времени. Все их переживания не прошли даром: мама всерьез заболела. Я тогда уже начал хорошо зарабатывать, поэтому делал для неё всё возможное: устраивал к самым хорошим врачам в московские больницы, возил на лечение в лучшие европейские клиники. Нашими с отцом совместными усилиями ей всё же удалось прожить достаточно долго. Но… Чудес не бывает. И два года назад мама …ушла. Просто не проснулась утром. Отец сразу сник и без видимых серьезных причин тоже быстро угас, не сумев смириться с одиночеством. И остались мы вдвоем с Клавой. Вот такими они были, мои замечательные родители, - Женя помолчал, потом задумчиво произнес. – Скорее всего, я, видя их такие трепетные отношения, долго и не мог создать семью, не считая того моего скоропалительного брака. Всё искал что-то, хотя бы отдаленно напоминающее такую близость. А потом в один прекрасный день понял, что эти отношения – нечто фантастическое, не существующее в реальной жизни, особенно в наше время. Поэтому и не поверил сразу в тебя, не поверил в возможность нашего с тобой будущего. Но, - он крепче прижал к себе притихшую Лену, - всё случилось, как случилось. И я благодарен судьбе, что у меня теперь ты, вот такая, какая есть. И может быть, - он пристально посмотрел ей в самую серединку сердца, - может быть, у нас с тобой получится то, чего не может быть... Утро постучало в окно, залило спальню мягким солнечным светом, защекотало лучами нос, в общем, сделало всё, чтобы не дать подольше поваляться в постели. Лена приоткрыла один глаз, потом второй: подушка рядом с ней была пуста. Она улыбнулась и лениво перевернулась на другой бок: «Опять умчался на пробежку, олимпиец». Сон как-то быстро ушел, хотя засиделись они вчера на крылечке допоздна, пока Женя не прогнал ее в теплое уютное нутро дома. Эта неделя выдалась такой суматошной и изматывающей, столько всего случилось, что Лена дала себе твердое обещание сегодня как следует выспаться. Но она неожиданно почувствовала себя настолько отдохнувшей, что, откинув одеяло, выбралась из постели и отправилась в ванную. Спустившись на первый этаж, она обнаружила на залитой осенним солнцем кухне Женю, который в наушниках хлопотал, подпевая и пританцовывая у плиты: жарил гренки. Она тихонько пристроилась у стола и, подперев ладошкой щеку, с улыбкой стала разглядывать Женю. А тот, сделав пируэт, развернулся и вздрогнул, увидев Лену, а потом расплылся в улыбке и стащил наушники: - Ну, и зачем ты встала, солнце моё? – подойдя к ней, прижался губами к прохладной щеке. – Я хотел тебе завтрак в постель принести. - Ты справляешься сам, без Раи? – иронично уточнила Лена. - Сейчас узнаем, - он метнулся к сковороде и спас начинавшие подгорать гренки. После чего выключил плиту и с изящным поклоном торжественно поставил тарелку в красных маках, полную румяных гренок, на стол. Лена притворно надула губы: - Ну, я так не играю! Где парфе, я вас спрашиваю? Где яйца пашот? Где эти, как их, бельгийские вафли? Где вот это вот всё? Женя нахмурился: - Ты хочешь вафли? - Женька, перестань быть таким серьезным, - она, поднявшись со стула, смеясь, обняла его. - Нет, Лен, если ты хочешь вафли, я сейчас… - Жень, я хочу гренки. И чай. И …тебя, - она, подняв лицо, чмокнула его в нос, и он немедленно расплылся в улыбке, крепче захватывая ее в кольцо рук. – Но сначала гренки!
chandni: Бэла Как же приятно читать про тёплые отношения в семье! Они оба выросли в любви и согласии... оба талантливы, но в экономике и не продолжили династии... Картинка с пританцовывающим Женей и гренками - это просто чудо как хорошо! Бэла пишет: в жизни, мне кажется, это совсем невозможная вещь мне кажется, и в жизни такое случается. Если оба хотят услышать и понять друг друга. А не только вывалить свои обиды, обвинить и показать, как ты сам прав...
Бэла: chandni пишет: Как же приятно читать про тёплые отношения в семье! я, кстати, заметила изменение в своем творчестве, спустя годы: мои герои стали более спокойными, стало нравиться писать счастье без виражей и пируэтов. Сваливания во фруктовый кефир вроде не происходит, но это на мой заинтересованный взгляд. chandni пишет: А не только вывалить свои обиды, обвинить и показать, как ты сам прав... ну да, такое развитие событий частенько в парах: каждый в своем окопе, пули летят, оскорбления, кто победитель? Неизвестно. Проигрывают оба.
Бэла: В понедельник они как-то неожиданно поссорились. Утром Левандовский завез Лену в мэрию, от души поцеловал на крылечке на глазах у всего доблестного мэрского коллектива и отбыл по каким-то своим неведомым Лене делам, напоследок заявив, что заедет за ней к обеду. Лена покивала, постояла, глядя вслед красным габаритам машины и, развернувшись, попала в объятия Ольги: - А я смотрю в окно: ба, семейство Левандовских пожаловало! Думаю, надо бежать, пока Елена Николаевна не передумала на работу выходить. - Оль, как я передумаю?! – смеясь, обнимала подругу Лена. – У меня тут дел накопилось – невпроворот. - А что, Евгений Николаевич не запрещает тебе работать? Ты ж теперь жена олигарха, какие уж тут сметы, расчеты, договоры и подрядчики? - Во-первых, Оль, я не жена, а он не олигарх! - Ну, это вопрос времени! – беззаботно отмахнулась Ольга. - Первое или второе? – иронично прищурилась Лена. - Оба! Пошли, кофе стынет. Или, - она притормозила, - тебе, может, нельзя, кофе-то? - Можно мне всё, идем. В отделе Анна Петровна, исполняющая обязанности Лены, при виде неё подскочила от счастья и облегчено выдохнула: - Ой, Елена Николаевна, как хорошо, что вы вышли на работу! - и немедленно начала плакаться в жилетку. - Знали бы вы, как я тут настрадалась без вас! - А что такое стряслось? – нахмурилась Лена. - Да застройщик вопит на заседаниях: подавай ему Елену Николаевну немедленно. Все-то расчеты он подготовил, кучу вопросов-то он понаписал. Нужен ему ваш строгий взгляд и - всё тут! - Анна Петровна, чем ему ваш-то взгляд не угодил? – смущенно усмехнулась Лена. - Да он же только вам и доверяет, Сергей Геннадьевич этот! Ух, и вредный, даром что молодой. - Ничего он не вредный, что ты! Я Сережу… Сергея Геннадьевича столько лет знаю. Заседание сегодня? - Ага, в одиннадцать. Вот он обрадуется! – Анна сгребла стопку папок со своего стола и с облегчением плюхнула на стол Лене. – Вот! ПосмОтрите потом, Елена Николаевна, к заседанию. - Да, конечно. Что ещё горящего случилось? С Анной Петровной они просидели над делами и бумагами до самого заседания рабочей группы по «Аленушкиной горке». Дело затруднялось ещё и тем, что в кабинет периодически вваливались сотрудники под любыми предлогами и радостно приветствовали вернувшегося начальника экономического отдела. Около одиннадцати влетела секретарша мэра, свысока поздоровалась со всеми и важным тоном сообщила, что заседание начнется через десять минут. Лена подхватила папки и, поправив торчащие пестрой бахромой закладки, которые они сделали с Анной, отправилась в конференц-зал. Заседание затянулось чуть дольше. Уже и обеденное время настало, а вопросы всё не кончались. В самый разгар обсуждения дверь в кабинет открылась и на пороге возник Левандовский собственной персоной. За его спиной с умильной улыбкой маячила секретарша мэра. - Добрый день, господа, - поздоровался со всеми Евгений. За столом сразу зашумели, повставали, приветствуя бывшего своего куратора, пожимая ему руки. - Я прошу прощения, но, кажется, у Елены Николаевны рабочий день закончился? – с нейтральной улыбкой спросил он. – Куда только охрана труда смотрит? Беременную женщину не следует оставлять без обеда. - Да-да, вы правы, что-то мы потеряли счет времени, - смущенно рассмеялся Сергей. - Ну, вот я вам его и нашел, - склонил голову Евгений и перевел взгляд на Лену. – Елена Николаевна, идемте. Лена на него не смотрела. Более того, она единственная сидела на своем месте, уткнувшись в бумаги и, кажется, пребывала в тихой ярости. Он подошел ближе и снова тихонько позвал: - Лен. Она, наконец, подняла на него глаза: - Евгений Николаевич, подождите меня, пожалуйста, в приемной. Мы закончим… - Вы закончите завтра в рабочее время, Елена Николаевна. Оно ведь так и называется – рабочее время. А сейчас мы идем кормить обедом будущее поколение, - с мягкой улыбкой отвечал он. Лена поднялась, собрала папки и извиняющимся тоном сказала стоявшему с коллегами у выхода из конференц-зала Сергею: - Сергей Геннадьевич, вы извините за это …вторжение. Подготовьте оставшиеся вопросы и передайте их, пожалуйста, Анне Петровне, а я утром всё посмотрю и перезвоню вам. - Елена Николаевна, да никаких проблем, - всплеснул тот руками. – Мы основные вопросы решили, а осталась какая-то мелочь. До завтра и - спасибо вам большое. Лена, подхватив папки под мышку, не глядя на Левандовского, с независимым видом прошагала мимо него, потом по коридору и, завернув за угол, где их уже не могли видеть, резко развернувшись к нему, яростным шепотом заявила: - Жень, что это за демонстрация домостроя? Ты поставил меня в неловкое положение. Левандовский в удивлении поднял брови: - Я поставил? Может, твои бездушные коллеги поставили? Ты кажется эмигрировать немедленно не собираешься, вопросы до завтра никуда не денутся. - Может быть, я сама буду решать, когда мне заканчивать работу? И не нужно всем и каждому демонстрировать свою власть. В продолжение её пламенной речи Женя постепенно хмурился и, в конце концов, недоуменно спросил: - Это мы сейчас что, ссоримся? - Да, Жень, ссоримся. И, сдается мне, не по моей вине. - А обед? - Спасибо, что-то не хочется, - она подошла к окну и раздраженно бухнула всю кипу папок на подоконник. Он упрямо наклонил голову и непререкаемым тоном заявил: - Нет уж. Ты можешь сколько угодно на меня обижаться, но пообедать тебе придется! Я забочусь о нашем малыше. - Слишком рьяно заботишься, - бросила она через плечо, глядя в окно. Женя помолчал, потом примирительно протянул: - Ладно, Лен, ты права, не стоило мне так… вламываться на ваше заседание. - Конечно, я права, - повернулась она к нему. - И на будущее, пожалуйста, используй простую схему: сначала думать, потом делать. Не наоборот, Жень! - Ну, всё, я понял, моя королева, - с этими словами он, подойдя ближе, притянул Лену к себе. Она для виду посопротивлялась, потом подняла на него глаза: - Ну, вот как ты это делаешь? - Что делаю? – непонимающе поднял он брови. - Веревки из меня вьешь, вот что. Я вообще-то собиралась на тебя подольше пообижаться, а ты… - Обижаться непродуктивно. Можешь треснуть меня папкой по голове, если тебе будет от этого легче. А потом, прошу – идем обедать. У меня еще одна встреча осталась. - Какая встреча? А зачем ты меня с работы сорвал тогда? - Я думал, ты домой захочешь зайти. - Ой, Жень, правда. Всё-то ты знаешь, обо всём-то помнишь, - она прижалась губами к его щеке, а он нервно вздохнул: - Нет, так нельзя! Встречный вопрос: а как ТЫ это делаешь? - Что? – игриво подняла она брови. - То, - проворчал Женя, поудобнее перехватывая ее в кольцо рук, - что мне хочется тебя взвалить на плечо и немедленно утащить в укромное местечко. Идём, пока я не претворил в жизнь свои желания. После обеда Женя высадил ее возле дома и, пообещав вернуться через час, уехал, прошуршав шинами внедорожника по тихому двору. Лена медленно подошла к двери, роясь в сумке в поисках ключа, когда за спиной снова прошуршали шины. Она повернулась на хлопнувшую дверь автомобиля и остолбенела: к ней подходил никто иной как Артем Морозов собственной персоной. P.S. Артем Морозов - соперник Никиты, к которому убежала Олеся после эпизода, когда она узнала о поцелуе Никиты и Сони.
chandni: Бэла Два крутых спеца и две сильные личности под одной крышей - это очень непросто... О как, и Артем нарисовался! Бэла пишет: Сваливания во фруктовый кефир вроде не происходит, но это на мой заинтересованный взгляд. нет, не происходит. Просто со временем начинаешь понимать, какими всё-таки замечательными людьми были твои родители и каким счастливым детство. Большое видится на расстоянии... А катание на американских горках со временем надоедает, да и здоровья на него не напасёшься, начинаешь ценить покой, уют, понимание и наконец понимаешь, как важно для тебя это простое человеческое счастье...
Бэла: chandni пишет: Два крутых спеца и две сильные личности под одной крышей - это очень непросто... ну оно должно так происходить. Тут противу правды жизни не попрешь chandni пишет: О как, и Артем нарисовался! Ну с Радой разрулили, наши вроде тоже в порядке, теперь Олеся на очереди.
Бэла: - Елена Николаевна, моё почтение! – склонился Морозов в легком поклоне перед оторопевшей Леной. - Зд-дравствуйте, Артем. А вы как здесь? – спросила она. - Да так, мимо ехал. - Мимо. - Да. - Из Москвы в Тетюшев. - Ну, …да. - А с целью? - Да, вот, - улыбнулся Артем. – Ценный сотрудник куда-то подевался, на звонки не отвечает, СМС-ки игнорирует. Коллектив нашей студии волнуется, что случилось, всё ли в порядке, не заболел ли этот самый ценный сотрудник. - Но ценный сотрудник, - мрачно заметила Лена, - кажется, вполне определенно дал понять коллективу, что у вас он… она больше не работает. - Ваши сведения не совсем верные. Ценный сотрудник взял паузу для подумать. - А вы, значит, решили поторопить события? - А что делать, Елена Николаевна? - Артем, - твердо сказала Лена, - не нужно вам было приезжать. Олеся совершенно точно больше у вас не работает, она вернулась на учебу в колледж. И вообще, если помните, она замужем. - Да я на ней жениться и не собираюсь, - с кривой усмешкой ответил Артем. – Просто беспокоюсь о …близком человеке, который пропал. - Олеся, слава богу, не сирота, о ней есть, кому позаботиться. Так что… - Я всё же хотел бы её увидеть… - Да не за чем вам ее видеть! – сердито прервала его Лена. – И вообще она на занятиях сейчас. - Ну, ничего, я подожду, - ответил вежливый Морозов. - Времени у меня много. В этот момент дверь подъезда щелкнула, и в проеме возникла Олеся. Она по инерции сделала шаг с крыльца и застыла, глядя на них расширившимися глазами. - Привет, пропажа, - небрежно кивнул Артем и сделал движение к ней. Олеся невольно отшатнулась назад, зацепилась ногой и неловко плюхнулась на ступеньку. Артем немедленно оказался возле нее и стал ее поднимать, она же отбивалась с ожесточенной серьезностью. Лена, охнув, подскочила к ним и тоже пыталась помочь Лесе подняться. В конце концов, Леся самостоятельно кое-как поднялась с крыльца и, пыхтя и отряхиваясь, сердито буркнула: - А ты как здесь? - Просто вопрос дня! – развел руками Артем. – Ты уехала, трубки не берешь, можно сказать, бросила …студию на произвол судьбы. - Я же сказала, что я не готова… - раздраженно начала она, потом, бросив смущенный взгляд на мать, сбавила тон: - Я больше у тебя не работаю, Артем. Надеюсь, ты не забыл наш последний разговор? И вообще. Мне надо колледж закончить, а потом уже …. - Так ты же в фотошколу поступила, к Туровцевой. - Я ушла оттуда. - Зачем? - Я так решила, - вскинула она голову. - Отлично. А как же моя мастерская? - спросил, мрачнея на глазах, Артем. - Предлагаешь мне искать новую ассистентку? - Кажется, у тебя никогда не было недостатка в …ассистентках, - иронично прищурилась Леся. Лена, до этого молча стоявшая возле них, шагнула вперед: - Артем, ну вот, вы убедились, что Олеся больше не работает у вас. Так что всего доброго. Лесь, ты куда сейчас, на занятия? Та спохватилась: - А, да! Я уже опаздываю. - Могу подвезти! - встрял Морозов. - Нет, зачем?! - Ты что, меня боишься? – лениво уточнил он. - Еще чего! – задрала нос Леся. - Тогда поехали. Леся с сомнением посмотрела на часы, на него, снова на часы и тряхнула головой: - Ладно, едем. Мам, не переживай так. Я и в правду опаздываю, - успокаивающе улыбнулась она Лене, а та, поджав губы, наблюдала, как Леся садится в машину к Артему. Дверца хлопнула. Зажглись габаритные огни, и черный бокастый БМВ скрылся за углом дома. В этот момент зазвонил её телефон. - Да, Жень, - ответила Лена. - Я уже освободился, а ты как? – судя по голосу, Женя был в благодушнейшем настроении. - Да я еще даже в дом не заходила. - То есть …как? У тебя что, ключей нет? Лен, ну надо же было позвонить! - Да есть у меня ключи. Просто тут такое... - Да что случилось?! Ты хорошо себя чувствуешь? - Нормально, Жень. - Ладно. Сейчас буду. Она успела только зайти в квартиру, сбросить туфли и поставить на кухне чайник, как у входной двери тревожно заверещал звонок. Женя стремительно вошел, тут же цепким взглядом окинул Лену с ног до головы и облегченно выдохнул, прижав ее к своей груди: - Ну и мастерица ты пугать! - Ты чего так быстро? На красный свет мчался? - Нормально я ехал, - отмахнулся тот и спросил. – Ну, давай рассказывай, что тут у вас произошло? Лена устроила Женю возле кухонного стола и, заваривая чай в пузатом чайнике с вычурной розой на боку, сбивчиво поведала историю появления Артема Морозова возле их подъезда и последовавшей встречи его с Олесей. Женя недоуменно пожал плечами: - Ну и что здесь такого? Ну, приехал человек, тревожится за свою сотрудницу. - Ни за какую сотрудницу он не тревожится, ты что, не понимаешь? - сердито парировала Лена, бухнув чашки на стол. – Он пытается …увести Леську, вот что! - Лен, - поморщился Женя, придвигая чашку к себе, - по-моему, ты фантазируешь. Леся, конечно, эм-м, творческая личность, но, в общем и целом, вполне здравомыслящая девочка, проблемы свои с …молодыми людьми способна решить и без посторонней помощи. - Женька, ты выражаешься, как чертов психолог! – вскипела Лена. – Проблемы она решает! Да, конечно, чего бы ни решать проблемы, если есть всесильный дядя Женя! Женя усмехнулся и ничего не ответил. Лена сгребла со стола мобильник и набрала Лесю. Послушав гудки, нажала отбой: - Не отвечает. - Она же на занятиях. - А вдруг нет? - Лена осторожно перенесла горячий чайник на стол и поставила ближе к Жене, а сама стала нарезать сыр и батон. - Душа моя, по-моему, ты выдумываешь то, чего нет. Вообще-то людям надо доверять. - Женя! Ты её во всем оправдываешь. И вообще слишком балуешь. Тот, не теряя своего благодушного настроения, налил себе из чайничка чай и блаженно прижмурился, нюхая пар, потом заметил: - Ну, что поделаешь, обожаю баловать девчонок, да к тому же хорошеньких блондинок! Лена бросила готовить бутерброды и, повернувшись к нему, уперла руки в бока: - Та-ак, это на кого это мы намекаем? - Да мы не намекаем, мы прямо говорим, что обожаем вас с Лесей баловать. - Жень, ну это всё шуточки, а что будет, если Никита узнает? - А он должен узнать? – пожал плечами Женя. Лена поставила на стол тарелку с бутербродами и присела рядышком, а он тут же взял ее за руку: - Солнце моё, не нужно так беспокоиться. Ещё ничего не произошло фатального. Главное, Леся вполне определилась, с кем она собирается дальше жить. И это никак не Артем Морозов. Поэтому пей свой чай, и поехали. Тебе уже давно пора отдохнуть. - Ну, как я поеду? – всплеснула руками Лена. – Я же изведусь вся, пока не узнаю, что тут происходит. - Не вопрос, - пожал плечами Женя. – Отдохнуть тебе всё равно необходимо. Так что иди в свою комнату и ложись там. Дождемся прихода Леси, ты всё выяснишь, а после со спокойной душой поедем. Лена с виноватой улыбкой сжала его руку: - Спасибо, Жень, что терпишь мои …закидоны. - Я же сказал, что обожаю тебя баловать, - с этими словами он стащил с тарелки бутерброд с сыром, отправил в рот и запил его обжигающим чаем.
Хелга: Так, Артем нарисовался, тешит свое ущемленное самолюбие? Где же Олеся?
Бэла: Хелга пишет: Где же Олеся? придет, никуда не денется!
Бэла: Левандовский уложил Лену в ее комнате, укрыл пледом и, чмокнув в лоб, отправился на кухню, прикрыв за собой дверь. Он в смартфоне проверил почту, ответил на несколько писем, как в двери завозился ключ. - О, Евгений Николаевич! – Никита, сбросив ботинки, радостно пожал ему руку. - Привет, Никит. Мы тут у вас захватили территорию, не возражаешь? - Да вы что! А Елена Николаевна…? - Она прилегла отдохнуть. Всё же первый рабочий день. - А, понятно, - приглушил голос Никита. – Так, может, останетесь сегодня? Я рыбу купил, сейчас ужин приготовлю. А Леси еще нет? - На занятиях, кажется. - А, точно, у них сегодня методы вечерней съемки, – с этими словами Никита прошел на кухню и сгрузил в раковину пакет, от которого исходил запах свежей рыбы. - Ну, как ваши дела, Никит? – Левандовский пристроился на диван. - Вы знаете, - смущенно улыбнулся тот, - всё настолько хорошо, что я даже побаиваюсь: не случилось бы чего. Просто …просто медовый месяц, честное слово. А я сегодня на свою старую работу ходил, в поликлинику. Там у них ждут проверку из медстраха, все на ушах. Так что тортик-то я принес, но вместо чаепития пришлось поволонтерить немного, помог на приеме по старой памяти и по просьбе нашего главврача. Так, за душевной беседой они провели почти час: Никита готовил рыбу, Евгений строгал салат, резал хлеб, - когда на пороге кухни появилась заспанная Лена: - Ой, что делается! Мальчики у станка. Запахи у вас тут – прямо слюнки текут! А чего меня не разбудили? - А потому что сюрприз! – Женя, подойдя к Лене, чмокнул ее в розовую щеку. – И вообще ваше место в зрительном зале. Так что прошу, – он указал на диван. - Привет, Никита, рада тебя видеть, - улыбнулась Лена, устраиваясь поудобнее в диванных подушках. – А Леся что же, не пришла ещё? - Она же на занятиях. Лена посмотрела на часы: - Всё ещё? Мужчины дружно перевели взгляд на висящие на стене часы, потом переглянулись. Лена встревоженно выпрямилась на своем диване. - Я сейчас наберу, - Никита вышел из кухни. - Женя! - Лен! Они заговорили одновременно, потом Женя тихо проговорил: - Так, вот сейчас давай спокойно. Мало ли где она задержалась. Паниковать раньше времени не будем. - Никите ты ничего не сказал, так? – напряженно спросила Лена. - Не сказал, - вздохнул тот. - И что теперь? Ответить Женя не успел, как Никита вернулся уже с телефоном возле уха. Спустя пару минут пожал плечами: - Не берет. - Ну, ты же сам говорил: вечерняя съемка, - успокаивающе начал Женя, не обращая внимания на пристальный взгляд Лены. Никита задумчиво посмотрел в экран смартфона и присел к столу. Леся появилась через час. - Лесь, ну ты чего? Где ты пропала? Почему телефон не отвечает? – засыпали они ее вопросами. - А что такое? – недоуменно уставилась она на своих близких, выстроившихся в коридоре. – У меня были …дела. А телефон разрядился. - Я ужин приготовил, - похвалился Никита. – Пойдем за стол? Леся бросила сумку на тумбочку: - Никит, ты прости меня, что-то голова разболелась. Я пойду, полежу. Вы тоже меня простите, пожалуйста, - с этими словами она прошла к себе в комнату и тихонько притворила за собой дверь. Все трое переглянулись, и Никита, криво улыбнувшись, предложил: - Ну что, перекусим, пожалуй? Женя с преувеличенной бодростью ответил: - Прекрасная идея. Лена, - предупредил он ее протесты, - тебе давно пора поесть. После ужина Никита, отказавшись от помощи, взялся мыть посуду, а Лена тихонько проскользнула в комнату к Лесе. Женя проводил ее внимательным взглядом. Леся лежала, укрывшись пледом, и, кажется, спала. У изголовья на тумбочке горела уютным приглушенным светом лампа. - Ле-есь, - позвала Лена. Потом присев на край кровати, погладила дочь по плечу. – Леся, ты спишь? - Да, мамуля, я сплю, - ответила та, не открывая глаз. - Ничего не хочешь рассказать? - Нечего рассказывать. Просто голова болит. - А …Артем? Он уехал? Леся стащила с себя плед и села на кровати: - Нет, мам, не уехал. Он стоит сейчас во дворе и ждёт, когда я выйду, чтобы уехать с ним в Москву. - Что-о? - Он ждал меня после занятий. Привез домой и сказал, что …любит меня и никуда без меня не уедет, и будет ждать, пока я не соглашусь. Лена поднялась, полная решимости: - Ну, я ему сейчас объясню… - Не надо, мам. - То есть как - не надо? Леся встала и подошла к окну. Потом глухо сказала, не оборачиваясь: - Потому что я …я, наверное, уеду с ним. - Леся, ты что? – потрясенно переспросила Лена. Та опустила голову и, нервно сжимая пальцы, тихо проговорила: - Я не знаю. С Никитой мне спокойно, как в теплый летний день. А Артем – это постоянная буря, цунами. Он постоянно …будоражит меня, раздражает, сводит с ума. Ты ведь сама, - подняла она на Лену глаза, - не пошла за спокойного милого Илью Сергеевича, а осталась с дядей Женей. Почему? - Леся, если помнишь, у меня будет ребенок. И я люблю Женю, а к Илье Сергеичу отношусь как к хорошему другу. - А я, мам, - горько вздохнула Леся, - кажется, люблю их обоих, если это возможно. И что мне теперь делать? Лена порывисто обняла дочь, которая, уткнувшись, в ее плечо, тихо заплакала. - Лесечка, солнышко моё, послушай меня, пожалуйста. Не делай этого. Не руби с плеча. Леся, подняв мокрые глаза, невесело усмехнулась: - Похоже, эти слова становятся нашей семейной поговоркой. Лена вздохнула: - Ну да, мы все взбалмошные, безрассудные, суматошные. Но проходит какое-то время, и мы понимаем, как правильно поступить. Но время – необходимое условие. Поэтому… не решай так сразу. Женя сказал, что Никита скоро уедет в Москву на учебу. Ты поживешь без него какое-то время. Все обдумаешь, поймешь, что тебе нужно. А сегодня... Не решай впопыхах. Леся тяжело вздохнула: - Наверное, ты права. Но Никите я должна буду всё рассказать перед его отъездом. - Зачем? - Мы поклялись говорить друг другу правду. - Но ты ведь не солжешь, а просто не станешь говорить. Леся с сожалением покачала головой: - Нет, мам, так нельзя. Я не могу за его спиной крутить и финтить. Это …не хорошо. И клятвы надо исполнять. - Ладно, Лесь. Давай поговорим об этом на свежую голову. - Хорошо, мамуль, - Леся обхватила ее тонкими руками за шею и поцеловала. – И спасибо тебе. - Да за что же? – удивилась Лена. - За то, что ты такая. Как же я раньше не понимала, какая ты у меня! - Ой, лиса! – рассмеялась Лена. – Идем-ка на кухню. Там такая рыба, пальчики оближешь. И, - подняла она палец, - не говори пока Никите ничего. Я тебя прошу. - Хорошо, договорились. А вы останетесь сегодня у нас? - Не знаю даже, - Лена в сомнении покачала головой. - Ма-ам, оставайтесь, пожалуйста. Мне нужна поддержка сегодня. - Хорошо, - согласно тряхнула головой Лена. В этот момент в коридоре звякнул звонок. - Кто бы это мог …? – машинально начала Леся и замерла, уже понимая всё. Они обе выскочили в коридор и остолбенели: в дверях стоял Артем Морозов и сверлил взглядом открывшего ему дверь Никиту.
chandni: Бэла Бэла пишет: Ну с Радой разрулили, наши вроде тоже в порядке, теперь Олеся на очереди. ну да, любви, как и организации проблем на пустом или почти пустом месте, все возрасты покорны... Бэла пишет: заваривая чай в пузатом чайнике с вычурной розой на боку какой зримый образ! Бэла пишет: налил себе из чайничка чай и блаженно прижмурился, нюхая пар пар? Или аромат? Бэла пишет: обожаю баловать девчонок, да к тому же хорошеньких блондинок! повезло Лене, однако. Далеко не каждый сможет вынести подобную семейку да ещё и взбалмошную падчерицу впридачу... хотя, думаю, он давно научился находить подход к любой барышне... Что теперь весьма кстати... А спокойствие в союзе с философским отношением к возникающим сложностям и желанием помочь любимой и окружающим её людям - очень вдохновляющие и даже обнадёживающие качества! Очень надеюсь, что у них получится создать невозможное - гармоничную семью, в которой тепло и уютно будет каждому.
Бэла: - Артём? Вот так сюрприз! Какими судьбами? – оживленно говорил Никита, Артем же продолжал стоять, молча глядя на него исподлобья. - Артем, ты зачем пришел? – сквозь зубы прошипела Олеся. Тот перевел на нее взгляд и с кривой усмешкой ответил: - Не за чем, а за кем. За тобой, Лесь. Или ты думала, я шутил и вот так легко откажусь от тебя? От нашей ночи? От наших отношений? Никита, оторопев, переводил взгляд с Олеси на Артема и обратно, потом недоуменно качнул головой: - Я что-то ничего не понимаю. Лесь, о чем он говорит? Что за ночь, что за… отношения? Или вы…, у вас…? - Никит, нет никаких нас, и ничего между нами нет, - горячо заговорила Леся, а Артем перебил: - Вот даже как? А разве ты не ко мне прибежала тогда, после того злосчастного видео с поцелуем твоего мужа и его любимой девушки? Лена шагнув вперед, быстро заговорила: - Так. Артем, зачем тебе это? Мы, кажется, договаривались, что ты уедешь и… - Мы? – Никита, сглотнув, потрясенно повторил. – Мы? Елена Николаевна, так вы тоже всё знаете? Оказывается, здесь все всё знают. Кроме меня. - Никита…, - начал Женя, но тот протестующе поднял руку. - Обычно мужья всегда всё узнают последними, - усмехнулся Артем, а Никита шагнул к нему, сжав кулаки. - Никит, - вскрикнула Леся, и Женя тут же оказался возле них: - Друзья мои, военные действия отставить. Не при дамах. - Какие действия, Евгений Николаевич? – запальчиво выкрикнул Никита. – Вы же видите, что он творит! - Никита, давай-ка без нервов, - серьезно сказал Женя, а Артем, склонив голову набок, заметил: - Да, что-то ты нервный какой-то, Никит. Может тебе надо съездить куда-нибудь? К примеру, в челюсть. В ответ Никита бросился на Артема с кулаками, Леся завизжала, Лена ахнула, а Женя, вклинился между взъерошенными соперниками. Никита с размаху врезал кулаком, нечаянно попав Жене по скуле, и тот охнул, но не отступил, удерживая разгоряченных парней на расстоянии друг от друга. Неизвестно чем бы всё закончилось, но в этот момент в двери завозился ключ, и троица, тяжело дыша, развернулась к входу. Дверь распахнулась, и на пороге возникла сияющая Ираида: - Сюрпри-из! Не ждали? – потом, развернувшись, крикнула вниз. – Сан-Саныч, ну где ты там? Поднимайся! - Мама! Бабуля! Ираида Степановна! - Ну, да, я – мама, бабуля и Ираида Степановна – звезда Тетюшевской филармонии! – рассмеялась та и взмахнула руками в театральном жесте. – Милые мои, какое это счастье – готовиться к конкурсу! Как я сегодня звучала! Как никогда в жизни! Сашенька, подтверди, - бросила она через плечо входившему Сан Санычу с тортом и шампанским в руках. - Радочка, ну, ты же знаешь, как мне нравится твоё пение, - кивнул тот и внимательно оглядел стоявших в коридоре. – Леночка, Евгений Николаевич, как хорошо, что вы здесь! Сейчас будем пить чай! Я должна отметить мой сегодняшний такой счастливый день – первый день моих конкурсных репетиций! - Что-то случилось? – тихо спросил Сан Саныч у Евгения, пока Рада обнимала и тормошила принужденно улыбавшихся Лесю и Лену. - Небольшая катастрофа, - в тон ему отвечал Евгений, потирая наливавшуюся синим скулу. – Надо девушек срочно перебазировать на кухню. - Понял, - кивнул Сан Саныч и шумно провозгласил. – Дамы, прошу срочно передислоцироваться и накрыть на стол. Мужчины, мыть руки, - и он стал осторожно подталкивать женщин в сторону кухни. Когда прекрасная половина человечества, увлекаемая Сан Санычем, скрылась на кухне, Евгений развернулся к взъерошенным соперникам и жестко заявил: - Значит так. Разборки прекратить. Никита, возьми себя в руки. А вас, Артем, прошу покинуть наш дом. Предлагаю вам встретиться завтра на нейтральной территории и решить все вопросы, а не здесь, на ночь глядя. Лене, …Елене Николаевне ваши эти мордобои противопоказаны абсолютно. - Я уйду только с Олесей, - упрямо набычился Артем. Никита дернулся в его сторону, но Евгений железной хваткой придержал его: - Если бы Олеся хотела куда-либо с вами уйти, она бы, наверное, сделала это. Но она вернулась домой. Логика очевидна. В любом случае на ночь глядя никаких решений принимать не стоит. Артем опустил голову, потом поднял глаза, горящие мрачной решимостью: - Вы правы – сейчас не время. Но разговор ещё не окончен. Приятного вечера, - кивнув Евгению и не глядя на Никиту, он развернулся и вышел, аккуратно притворив за собой дверь. Женя перевел взгляд на тяжело дышавшего Никиту: - Никита, всё. - Вот именно, всё, Евгений Николаевич. Всё к черту, - зло выговорил тот. - Э, друг мой, из-за каких-то слов залётного чувака ты вдруг готов всё сломать, - похлопал он Никиту по плечу, тот угрюмо шатнулся в сторону. – Ты, кажется, забыл, что сам был в двусмысленной ситуации. И Леся тебя простила вообще-то. Так что пойдем, выпьем чаю. И не руби с плеча. Нормально поговори с Лесей, но позже. Подумай о Елене Николаевне. Никита мрачно смотрел в пол, потом поднял голову: - Хорошо, Евгений Николаевич. Я всё сделаю. А там видно будет. - Вот и отлично. Идем к нашим девочкам. На кухне уже разливали чай, резали торт, наливали шампанское. Лена подалась к входившему Жене и подняла брови в безмолвном вопросе. Тот успокаивающе улыбнулся и сел рядом. Нахохлившаяся Леся во все глаза смотрела на Никиту, а тот не стал пробираться на свое место рядом с ней и неловко пристроился сбоку стола возле Евгения. Леся тут же сникла и, опустив плечи, вяло стала ковыряться ложечкой в своей тарелке с кусочком торта. Лена тревожно посматривала на них, и Женя сжал под столом ее руку, нежно поглаживая. Ираида Степановна в этот момент с восторгом рассказывала: - Представляете, сегодня просто нашествие спонсоров с арендаторами. Вернулся наш банкир, который расторг аренду месяц назад. Предложил такую сумму, такую сумму! В три раза больше прежней! Главный инженер «СпецЭнергоМонтажа» пришел, заключил договор спонсорской помощи, наконец-то отремонтируют наш несчастный чердак. Еще этот, как его, Саша? - «СанТехноПром», Радочка, - подсказал муж. - Ну да, точно! Так вот этот самый ПрохСанТем сказал, что у них партия труб завалялась, как раз хватит всю систему отопления и канализации поменять. Какой-то просто водопад изобилия! Вот что значит выиграть путевку на всероссийский конкурс! Лена ошеломленно посмотрела на Женю, который с улыбкой слушал восторги Ираиды, потом наклонилась к нему и на ухо прошептала: - Женька, если это не твоих рук дело, то я – Майя Плисецкая. Тот так же тихонько с усмешкой прошептал: - Чего это - моих? Два будущих лауреата конкурса работают в филармонии, как-никак. Вот все и хотят к славе примазаться. - Так вот какие таинственные дела ты проворачивал целый день? Жень, - еще ближе придвинулась она к нему, - я говорила, как я тебя люблю? Тот пожал плечами и с притворной скорбью заметил: - Целый день уже не говорила. - Жень, я тебя очень, очень, очень люблю. - Я тоже, - и он поцеловал ее в щеку. Несмотря на все треволнения этого вечера, а, может быть, именно из-за них Лена рухнула в кровать и уснула, едва коснувшись головой подушки. Рада с Сан Санычем уехали к себе, унылая Леся с мрачным Никитой по раздельности ушли в свою комнату и закрылись там. Женя запер дверь за Рыбаковыми, приостановился у комнаты ребят: там слышался приглушенный разговор, кажется, без скандалов и истерик. Он вздохнул облегченно и отправился в кровать, где уже спала, свернувшись клубочком, Лена. Он не стал ее будить, только поправил одеяло и поцеловал в макушку, после чего полистал в смартфоне новости, проверил почту и не заметил, как заснул. Проснулась Лена еще до будильника. Малыш ворохнулся в животе и, кажется, хотел есть. Женя спал, сдвинувшись на самый край кровати, словно во сне опасался неловко задеть её. Лена осторожно выбралась из-под одеяла, набросила халат и вышла из комнаты, тихонько притворив за собой дверь. На кухне горел слабый светильник, у стола сидела Леся, сгорбившись и уставившись в чашку с чаем. - Доброе утро. Ты чего в такую рань? – полушепотом спросила Лена у дочери. – Занятия с утра? Леся подняла на нее заплаканные глаза, и Лена встревожилась: - Что ещё случилось? - Никита, - Леся сбилась, - он… он ушел, мам, - она уронила голову на скрещенные руки и разрыдалась.
chandni: Бэла Ох, как же всё закрутилось... Ну Артём, ну гусь... Жениться не хочет, а настоять на своём ему просто необходимо... Бедные Леся и Никита... А Лесе тоже полезно понять, что она вообще хочет от жизни, от мужчины... Что важнее надёжное плечо или сплошной фейерверк? Хорошо, что Никите хватило ума не скандалить и дать всем возможность остыть и понять себя...
chandni: Вообще, у тебя получается история о том, как найти и не потерять Любовь. При этом каждый должен понять себя и выяснить, что в жизни главное. Для тебя. Что ты хочешь от жизни и от любимого человека. И что ты можешь и хочешь предложить, дать любимому. И речь тут идёт далеко не о материальных благах. Чем пожертвовать для него...
Бэла: chandni пишет: А Лесе тоже полезно понять, что она вообще хочет от жизни, от мужчины... Что важнее надёжное плечо или сплошной фейерверк? мне этот персонаж был изначально не слишком интересен. Эти её детские эгоистичные метания, ущерб, который она постоянно наносила маме-Лене. Но... просто в силу дотошно-методичной натуры взялась уж развязать все узелки и непонятки, не говори, что не можешь. Ишь, персонаж ей неинтересен. Пиши давай, не рассуждая! chandni пишет: Хорошо, что Никите хватило ума не скандалить и дать всем возможность остыть и понять себя... Ну мне говорили читатели, что у меня Никита чуть более взрослый, решительный и самостоятельный, чем в оригинале. Особенно во 2 сезоне он вообще ни рыба ни мясо. Хотя я тоже его постаралась написать только идущим к цельности. chandni пишет: Вообще, у тебя получается история о том, как найти и не потерять Любовь. Ну вот да, получается так!
Бэла: - Елена Николаевна, - Анна Петровна стояла возле Лены и, видимо, не в первый раз спрашивала ее. - Да, Анна Петровна? Вы извините, что-то голова сегодня не работой занята. - Вы, может, плохо чувствуете себя? – тревожно спросила та. - Нет-нет, всё хорошо, спасибо за заботу, - скупо улыбнулась Лена. – Так, что там у нас горящего? - Да вот, отдел культуры передал смету для праздника урожая, просили именно вас проверить и завизировать. Тогда, дескать, руководство не глядя примет. - Вот даже как? Ну, давайте, посмотрим, что там запланировали наши доморощенные Станиславские, - с этими словами Лена придвинула к себе папку с бумагами и углубилась в волшебный мир цифр, расчетов, балансов, старательно выбросив из головы все утренние переживания. А переживаний, надо признать, хватало. Леся на все её увещевания только кивала и утирала слезы, струившиеся по щекам. Никакие доводы не помогали. С Никитой они почти всю ночь проговорили. Леся всё ему рассказала: и что побежала к Артему после их дурацкой сцены с присланным видео, и что осталась у того ночевать, и что вчера на полном серьезе собиралась уехать с ним в Москву, на что Лена даже за голову схватилась, как можно было быть такой безоглядно честной. Никита, видимо, был настолько ошеломлен этими откровенными признаниями, что после долгих разговоров заявил, что не собирается портить жизнь Леси, и если она любит другого, то он уйдет с дороги, третий лишний должен уйти. Как ни пыталась девушка оправдаться и уверить его, что никакой он не лишний и не третий, а вовсе даже и первый, и что никуда ему уходить не надо, он всё стоял на своем. - Понимаешь, мама, я как увидела Артема и Никиту вместе, тут же поняла, что не хочу его терять. - Кого, Лесь? - Мам, ну, Никиту, конечно, а он – ни в какую. «Если ты любишь Артема, я мешаться у тебя под ногами не стану». И – ушел. Побросал вещички в сумку и – всё. Мам, ну что мне де-елать? – уже в голос зарыдала Леся, размазывая слезы по щекам. - Солнышко ты моё, счастливое – несчастное, - Лена, тяжело вздыхая, обняла дочь и успокаивающе гладила по голове, как маленькую. - А вы чего это здесь ни свет, ни заря? – в дверях возник заспанный Женя, потирая ладонями лицо. - Жень, Никита ушел, – ответила Лена, огорченно взглянув на него, и Женя моментально взбодрился. - С вещами ушёл? - Д-да, - шмыгнула носом Леся, с надеждой глядя на Евгения сквозь слезы. - Так, расскажи-ка всё с самого начала. Леночка, - попросил он, - вскипяти, пожалуйста, чайник, а то вам, прежде чем что-то тут решать, надо бы успокоиться. И хватит вам сырость разводить, - с улыбкой бодро заявил Женя, усаживаясь напротив Леси. – Всё решаемо. После того, как Олеся второй раз в подробностях поведала о трудном ночном разговоре с Никитой, Женя, подумав, сказал: - Ну, что, думаю, надо ехать в Москву, посмотреть на месте, что да как. Заодно и вопросы с оформлением развода порешать. Тем более я, Лен, тебе не сказал: Клава вчера звонила. Наконец-то, собралась уезжать, так что мне всё равно в аэропорт ехать. - Что же, мы с ней даже не попрощаемся? – расстроенно переспросила Лена. - Она хотела тебе позвонить перед отъездом. Ты же знаешь, тётка у меня – человек мало сентиментальный, без этих ваших девчачьих штучек. Та со вздохом кивнула: - Что есть, то есть. И я понимаю, что ты должен ехать. Без тебя в этом деле никак не обойтись. Он тут же встал и, подойдя к ней, нежно обнял, заглядывая в глаза: - Ну что ты? Это всего на несколько дней. - Да я понимаю, - она печально усмехнулась. – Просто когда мы вместе, у нас с тобой постоянно какой-то водопад проблем. Без тебя я жила себе спокойно, не тужила. Он прищурился: - Не понял, это сейчас что за намеки? Лена не успела ничего сказать, как к ним подскочила Леся: - Мамулечка, ну пусть дядя Женя съездит, пожалуйста, пожалуйста. Лена всплеснула руками: - Да я разве против?! Просто констатирую факт: мы прямо магниты с тобой по притягиванию неприятностей. - Магнитик ты мой сувенирный, - рассмеялся Женя, целуя её в висок. Потом, стремительно превратившись в делового сосредоточенного Левандовского, отправил Лену собираться на работу, Лесю, уже немного пришедшую в себя, – в колледж, а сам плотно сел на телефон. Спустя некоторое время, Женя завез Лену в мэрию, строго-настрого велев не нервничать, лишнего не перерабатывать, пообещал передать приветы и пожелания на дорожку Клаве, которая должна уже была собраться в дорогу, и отправился сначала за город собрать чемодан, а потом - в гостиницу за Клавой. Тётка уже подпрыгивала от нетерпения в холле гостиницы и накинулась на него, как только он вошел: - Нет, пельмяш, ты, конечно, спокоен, как северный мамонт, но самолет-то ждать не будет! - Нормально, успеваем, - примирительно сказал Евгений, подхватывая тёткин чемодан. – Это не Москва, здесь пробок нет. Да, кстати, я лечу вместе с тобой. - Что? – ошарашенно переспросила Клава. - Семейные проблемы, - коротко сказал Женя, усаживаясь в автомобиль. Клава забралась на соседнее сиденье и хитро прищурилась: - Как я понимаю, в ближайшее время мы начинаем операцию «Столица»? - Не совсем, - сосредоточенно глядя на дорогу, ответил Евгений. – Проблемы у детей. Он в двух словах описал ситуацию, и Клава в сомнении пожала плечами: - Ну, не знаю. Может, тебе вообще в это лезть не стоило? Молодые, сами разберутся, а то будешь у них враг номер один. - Не могу видеть, как хорошенькая девушка плачет, - усмехнулся Женя, перестраиваясь в левый ряд. - Ого! Снова инстинкт вожака стаи заработал? - Да он и не прекращал действовать, - с притворным зверским выражением лица отвечал тот. - Дети, проблемы, а жениться вы вообще собираетесь? – всплеснула руками Клава. - Ну, вообще собираемся. Принципиальное согласие от Лены получено. Но она сейчас работать активно взялась. Пока я на нее не давлю, надо взять паузу. А потом попробую перевезти ее в Москву. Борис вчера звонил, аккуратно интересовался, когда мой отпуск закончится. Ждет меня. - Женька! – нахмурилась тётка. – Ты опять на те же грабли? - То есть? - Снова Ленку законопатишь в свой загородный дом, и она снова сдохнет у тебя со скуки. - У тебя есть другие предложения? - Ну, она должна чем-то заниматься! - Клав, она будет заниматься своим здоровьем и подготовкой к появлению малыша. Всё же шесть месяцев - это не четыре. Опять же Маша её ждет. Я специально попросил не форсировать детскую. Месяц на это уйдет, а дальше… разберусь. - Ну не зна-аю, - с сомнением протянула Клава. – Да, кстати, что всё – малыш да малыш? Когда вы на УЗИ собираетесь? Внук у меня будет или внучка? Пистолет дарить или Барби? - Вот вернусь, и сходим, - с этими словами он свернул по направлению к аэровокзалу. Зарегистрировавшись, он набрал Лену. Та в трубке была печальна, хотя и бодрилась. - Ты знаешь что, Лен, запишись-ка к своему доктору на УЗИ, а то Клавдия Васильна в раздумьях, что купить для нашего малыша. Приеду, и сходим, договорились? Лена заметно повеселела, а он поинтересовался: - Я так понимаю, за город ты не поедешь, с Лесей будешь жить? - Да, Жень, только заберу кое-что из вещей. - Сама не езди, пожалуйста. Попроси Сергея, договорились? - Ну-у… - Лена, не ну, а пообещай! - Хорошо, как скажешь, товарищ командир, - рассмеялась Лена.
Бэла: Лена вышла из здания мэрии и поплотнее закутала шарф на шее: дул пронизывающий ветер, не хватало еще заболеть. У крыльца мялась Леся, зябко ёжась в короткой кожаной куртке, и у Лены тревожно стукнуло сердце. - Леся, что-то случилось? Та вскинула на нее глаза, видимо, оценила побледневшее лицо матери и старательно улыбнулась: - Да так, освободилась пораньше, думаю, можем пообедать вместе. Лена внимательно посмотрела в старательно распахнутые бесхитростные глаза Леси и, помедлив, кивнула: - Хорошо, идем. Только я ведь все равно выясню у тебя, что за неожиданное желание встречи во время занятий. Леся опустила голову и со вздохом призналась: - Ну да, да, произошло такое… Всё же давай дойдем до «Кофемолки». Улыбчивая официантка приняла у них заказ и, кивнув, убежала, а Лена, облокотившись на стол, качнула головой снизу вверх: - Ну? Давай выкладывай, что стряслось? Леся тяжело вдохнула и выложила: - Сегодня Илья Сергеевич на лекции объявил, что с завтрашнего дня у нас пройдет серия семинаров по фотоискусству в современных условиях. Лена пожала плечами: - И что? Вы этим фотоискусством с утра до вечера занимаетесь. - Это так, - криво усмехнулась Леся, глядя в окно. – Только преподавать будет некто Артем Михайлович Морозов, выдающийся фотограф нашей с вами современности. - Ч-что? – потрясенно переспросила Лена. - А вот и то. Не ходить я, как ты понимаешь, не могу. Попыталась с Ильей Сергеичем поговорить, так он сразу замахал руками: ничего, говорит, не хочу слушать, Сайко. В кои-то веки к нам столичная звезда приехала, а вы опять свои фокусы начинаете. - А его ты видела? - Мельком в коридоре. Только я сразу в туалете спряталась, а потом сбежала, и прямиком к тебе. - Лесь, - задумчиво протянула Лена, - я бы сказала тебе, что это детский поступок – бегать от …мужчины и прятаться в туалете. Но не скажу, сама грешна. - То есть? – подняла брови Леся. - То и есть. Бегала от дяди Жени и пряталась именно в туалете. Но, Лесь, это всё же не дело. Только… А ты действительно решила с ним… ну, порвать? Или просто боишься, что всё-таки его любишь? - Мам, ну конечно я всё решила. Просто… Он как змей-искуситель: говорит, говорит, говорит. И я прямо плыву, как загипнотизированная. Когда у нас были такие… задиристые отношения, мы пикировались, подкалывали друг друга, то я держалась абсолютно спокойно. А теперь… Он, - Леся снова вздохнула, - он такой может быть, такой… Я боюсь, что опять поддамся его обаянию и напору. - Лесь, ну… - страдальчески поморщилась Лена, а дочь перебила её: - Ладно, мам. Я все понимаю. Избежать объяснений с Артемом не выйдет. Постараюсь выдержать все это. - Никита не звонил? - Да он и не позвонит, - невесело усмехнулась Леся. – Он же ясно дал понять, что на пути у меня становиться не станет. А дядя Женя? - Тоже еще не звонил. Наверное, в пути. Но ты не волнуйся, как что-то станет известно, он непременно позвонит, - утешающе похлопала Лена по руке печальную Лесю. – Не унывай! Всё будет хорошо. Их прервала официантка, принесшая заказ. ******************* В Москве стояла несусветная жара, не свойственная для этого времени года. Левандовский завез Клаву прямиком на студию, попрощался наскоро и отправился на свою городскую квартиру. Никиты в квартире не оказалось. Судя по всему, он здесь даже не появлялся. Телефон его оказался отключенным. И Левандовский задумался, где может быть сейчас беглец. Сделав несколько звонков, он выяснил, наконец, что Никита уехал из Тетюшева на поезде. Но вот, куда тот делся с вокзала, узнать пока не удалось. Оставалось ждать начала курсов, где Никита непременно объявится, а за это время заняться вплотную подготовкой к свадьбе. Телефон завибрировал, а на экране высветился номер – звонил Вадим Ильич. После краткого приветствия тот быстро перешел к делу: - Евгений Николаевич, назавтра назначен большой сбор акционеров. Ты как, в городе? Или твой представитель будет? - Неожиданно я в городе, - усмехнулся Левандовский. – Так что буду непременно. А то давно не виделись. А что же ты сам звонишь-то, Вадим Ильич? - Ну, вот потому и звоню – давно не виделись. Да и слухами земля полнится. Ты, кажется, нашел новую работу? - Вадим Ильич…, - серьезным тоном начал Евгений. - Да ладно-ладно! Не напрягайся. Вредить твоей бывшей компании не в твоих интересах. В конце концов, прибыльность нашей конторы для тебя не пустой звук: всё же такой пакет акций, как у тебя, способен заинтересовать любого. Но вот другие акционеры… - Что? - Ну, что? Вопросы задают всякие… каверзные. - Я даже знаю этих, любопытствующих, – в голосе Левандовского зазвучали ядовитые нотки. – Широко известные в узких кругах Полина Юрьевна и Семен Маркович? - Угадал, - хмыкнул Мамжанов, потом, став серьезным, заметил. – Я никогда не любил этих двусмысленных ситуаций и склок. Так что подъезжай и разберись со своими бывшими друзьями тет-а-тет. Чтобы этих разговоров за спиной не было. Потому что такие разборки всегда влекут за собой финансовый ущерб. А это, сам понимаешь, никому из нас не интересно. - Понял, - коротко ответил Левандовский и, попрощавшись, бросил телефон на стол. Ну что, братцы-кролики, ненадолго оказался закопан топор войны? Ущемленное самолюбие опять зовет к оружию? Он потер лицо ладонями и, засунув руки в карманы, подошел к окну. Понятно, чьи уши торчат из всей этой истории. Полина. Это она от бессилия самой навредить ему, Левандовскому, начала подзуживать других акционеров. Странно, как быстро она простила Журавлеву пентхаус бывшего мужа по соседству. И не отомстила никак? Видимо, обида, которую нанес ей он, Левандовский, оказалась в разы больнее всех проделок Семена. Ну ладно, Полина Юрьевна. Раз вы не поняли с первого раза, придется повторить урок. Он подхватил со стола телефон и открыл список контактов, вознамерившись сделать несколько звонков.
chandni: Бэла Как всё непросто и запутано... Надеюсь, Никита сможет взять себя в руки, а Леся убедится в правильности своего выбора. Бедный Женя, не одно, так другое... Бэла пишет: Ишь, персонаж ей неинтересен. Пиши давай, не рассуждая! Вот что значит настоящий автор!
Бэла: chandni пишет: Надеюсь, Никита сможет взять себя в руки, а Леся убедится в правильности своего выбора. скоро сказка сказывается да не скоро дело делается chandni пишет: Бедный Женя, не одно, так другое... Да, скучать с этой семейкой ему уж точно не приходится.
Бэла: С легким волнением, удивившим его самого, Евгений входил в высокие двери холдинга. Девочки на ресепшене сразу защебетали при виде него. Откуда-то сбоку вынырнула Анжела и с восторгом всплеснула руками: - Евгений Николаевич, вы вернулись? – Нет, Анжела, я на собрание учредителей. – А, - разочарованно протянула та, потом со вздохом предложила: – Давайте я вас провожу. И кофе приготовлю, пока не началось заседание. – Ну, провожать меня не обязательно. А вот кофе выпью с удовольствием, - благосклонно кивнул Евгений. Тут Анжела, мельком взглянув за его плечо, слегка изменилась в лице и заторопилась, пробормотав скороговоркой: - Хорошо, я тогда принесу кофе в конференц-зал. И с этими словами, повернувшись на каблучках, бросилась почти бегом от него по коридору. Левандовский с недоумением проводил ее взглядом и, обернувшись, наткнулся на глаза Полины, горевшие мрачным огнем. Она тут же, впрочем, справилась с собой и расплылась в сладчайшей улыбке: глаза при этом остались холодны, и где-то глубоко внутри пряталось едва угадываемое беспокойство. - Евгений Николаевич. Какая неожиданность. - Надеюсь, приятная? - без улыбки поинтересовался Левандовский. - Ещё какая, - неопределенно помахала пальчиками с кроваво-красным маникюром Полина. – И какими же судьбами? Неужели соскучились по своему доблестному коллективу? - Да нет, скучать особенно не приходится. И прошлая жизнь никак не хочет отпускать, всё что-то не угомонится. - Может быть, это вы не хотите забывать ту жизнь? - в голосе Полины зазвучали чувственные нотки. – Всё-таки она вам нравилась, если мне не изменяет память. Левандовский медленно приблизился к ней, провел рукой от её кисти до локтя и легонько сжал пальцы. Глаза Полины, которыми она смотрела на него снизу вверх, расширились, и в темных зрачках мелькнул огонек удовлетворения. - Аккуратней, Полина Юрьевна, – вкрадчивый голос Евгения зазвучал с леденящими душу нотками. – Я, кажется, в прошлую нашу встречу объяснил, почему не стоит играть со мной. Но если память вам изменила, то на сегодняшнем заседании я напомню. С этими словами он разжал пальцы, и Полина покачнулась на каблучках: на щеках заалели яркие пятна. Долгую минуту она смотрела ему в глаза, потом принужденно рассмеялась: - Ты этого не сделаешь. - Проверим? – хулиганским тоном поинтересовался Евгений и улыбнулся злобно-насмешливо. Она открыла рот, чтобы сказать что-то, но из горла вылетел только сип, который прервал возглас откуда-то сбоку. - Евге-ений Николаич, - к ним подходил Журавлев. Он с одного короткого взгляда оценил обстановку и, обойдя Левандовского, встал рядом с Полиной, взяв её под руку. – Какая неожиданная радость! Мы вас никак не ожидали видеть… так скоро! Мы… - Мы – Николай Второй, - невежливо перебил Евгений. Ему неожиданно стало скучно смотреть на их ужимки, растерянные глаза, натужную веселость, которой они старались прикрыть нараставшую панику. Если бы не побег Никиты, если бы не звонок Мамжанова, Евгения сейчас бы здесь не было. И неизвестно, как бы повернулось всё на собрании акционеров. Но то, что повернулось бы против него, было сейчас очевидно, как никогда. Он развернулся и отправился в сторону конференц-зала, по пути кивая, пожимая руки бывшим коллегам, искренне радующимся его появлению. ******************** - Мама, мам, я дома! – Леся ввалилась в квартиру с грохотом, расшвыривая вещи – куртку на вешалку, сумку на тумбочку, ботинки в угол. Лена на грохот вышла в прихожую и, подперев руками поясницу, ошеломленно уставилась на разбуянившуюся дочь: - Лесь, ты… в порядке? - Да, мам! Отлично всё! – Леся взбудоражено покрутилась перед зеркалом, потом подскочила к матери и крепко обняла. – Есть хочу, умираю просто. Спустя некоторое время Лена сидела на диване в их уютной кухне, подсунув под спину подушку и с опаской наблюдала, как Леся поглощает макароны с соусом «Болоньезе» с таким аппетитом, словно не ела целый месяц. На щеках её горел лихорадочный румянец, кудряшки подпрыгивали, как пружинки. Тарелка быстро опустела, и Леся, подскочив к плите, положила себе еще добавки. - Лесь, ты не обедала что ли сегодня? - Ну, мам, я молодой растущий организм, - еле ворочая языком, с набитым ртом отвечала Леся, - мне надо хорошо питаться. - Давай чаю налью, - со вздохом поднялась Лена с диванчика и поставила чайник на огонь. Леся вдруг отложила вилку и закрыла лицо ладошками. - Лесь, ну что, всё так плохо? – страдальчески морщась, Лена подошла ближе и легко приобняла дочь за худенькие плечи. Та прижалась щекой к теплой маминой груди. - Ох, мамочка, как же всё это… - Ну ладно, ладно, хорошая моя, - приговаривала Лена, поглаживая светлые Лесины кудряшки. Та вскинула на нее глаза, в которых дрожали нервные слезы: - Знаешь, я уже ничего не понимаю. - Может, расскажешь? Легче станет. Вдвоем что-нибудь придумаем. Та кивнула и отодвинула тарелку. В этот момент чайник завел свою пронзительную песню, и Лена, улыбнувшись, старательно бодрым голосом провозгласила: - Чай! С мятой! Потом они сидели друг напротив друга, и Леся, прихлебывая из кружки ароматный дымящийся напиток, вела свой неспешный рассказ. Первым порывом с утра у Леси, естественно, было сбежать с семинара Морозова. Но когда она уже осторожно пробиралась коридорами колледжа к гардеробу, из-за угла неожиданно возник ректор и всучил ей журнал посещений. Потом на неё налетела щебечущая толпа её однокурсниц, которые просто схватили ее и, хохоча, потащили в аудиторию, возбужденно рассказывая, какой красавчик новый преподаватель. Она попыталась вырваться, но у дверей стоял не кто иной, как Илья Сергеевич, который, скрестив руки, разглядывал из-под насупленных бровей присмиревших девчонок, которые гуськом проскользнули мимо него в открытые двери аудитории. Леся задержалась у дверей с намерением при удобном случае выскользнуть в коридор, но в двери уже входил ректор, а за ним… Леся стремительно скользнула на ближайший стул и постаралась спрятаться за широкими плечами Лёвки Синицына. Потому что в дверях возник Артем Морозов, невероятно стильный в своем элегантно замотанном на шее шарфе, с небрежной улыбкой оглядывающий студентов. Её он пока не заметил, но это было только делом времени. Ректор самодовольным тоном представлял нового преподавателя, а Артем скользил глазами по лицам своих подопечных, пока, наконец, не увидел ее. Улыбка с его лица сама собой полиняла. Леся же задрала нос и с вызовом сердито уставилась на него. Они бы так и таращились друг на друга, если бы ректор не провозгласил начало семинара и, поздравив господина Морозова с началом преподавательской деятельности, не откланялся. Артем приступил к делу напористо, словно забыл о ней. Семинар вел четко, ставил слайды, отвечал на вопросы, в том числе и от девушек, кокетничавших с ним, сдержанно и по делу. И только после звонка за дверями, возвестившего о конце занятия, словно бы вспомнив, зачем он здесь, сказал: - Занятие на сегодня окончено. Сайко, помогите мне с аппаратурой. Она помедлила, и он, подняв брови, повторил: - Сайко, я жду. - Я вообще-то Ларина. - И что это меняет, Олеся Ларина? Прошу к столу. Прозвучало это, как "к барьеру!", она выбралась со своего места и нехотя подошла к столу, на котором были разложены всевозможные волшебные фотоприспособления. Артема в этот момент окружили студентки и, оглушительно щебеча, забросали вопросами. Он, посмеиваясь, отвечал, а Леся молча собирала его кофр. Закончив, она попыталась улизнуть, но не тут-то было: - Так, народ. Все вопросы в следующий раз. Ларина, у меня к вам еще одно дело. Когда аудитория опустела, Леся резко обернулась к нему: - Я вас внимательно слушаю. - Леся, я ведь так просто не отстану. - Это я поняла. - И уеду я отсюда только вместе с тобой. Он подошел к ней ближе: - Леся, я… - Я. Я. Я, - перебила она. – Я – последняя буква в алфавите, как говорит моя мама. - Правильно говорит, - согласился Артем. – Поэтому я здесь ради тебя. Ты меня любишь, мы должны быть вместе. - Кому? - Что - кому? – непонимающе переспросил Артем. - Кому мы должны? - Небесам. Любви. Друг другу. - Между прочим, - ехидно заметила Леся, - преподавателю приставать к студенткам запрещено. За это по головке не погладят. - А мы никому не скажем, - доверительно проворковал тот и сделал еще шаг к ней. - А мы – скажем, - Леся отступила на шаг. – Так что не советую ко мне приближаться. Ты сам отрезал себе возможность наступления. Всего хорошего, господин преподаватель! С этими словами она пулей выскочила за дверь и понеслась в гардероб.
chandni: Бэла Какие кусочки! Полина с Журавлевым, похоже, немного заигрались... посмотрим, что будет дальше. Какой настойчивый Артем. Действительно влюбился или тут уже дело принципа? Интересно, Олеся уже точно решила, кто ей нужен? Какая она порывистая, однако. Молодость, однако...
Бэла: chandni пишет: Какой настойчивый Артем. Действительно влюбился или тут уже дело принципа? мне кажется, он спохватился, когда был уже на полпути (как наш Дарси ). Я объясняла это тем, что он находится в возрасте принятия решений. В сериале, честно говоря, не разглядела, чем там Леся может увлечь взрослого мужчину. Потому и линия эта была мне неинтересна. Ну пришлось "взрослить" Лесю. Ради переживаний пубертатного периода городить кучу глав мне лично было бы не интересно. chandni пишет: Олеся уже точно решила, кто ей нужен? не, вряд ли.
Бэла: Леся помчалась по коридору к лестнице, ведущей в гардероб, стуча каблучками, скатилась в подвальное помещение и попала в гомонящую толпу студентов, жаждущих побыстрее получить свои курточки, пальто, ветровки и тренчи. Кое-как она заполучила свою куртку и рванула наверх, словно за ней гнались. Так ведь и гнались! Это она поняла, вывалившись из дверей колледжа на крыльцо и практически уперевшись в сверкающий бок БМВ Морозова. Сам хозяин стоял, привалившись к этому самому боку, сложив на груди руки, и смотрел на нее с мрачным ожиданием. Сжав зубы, Леся попыталась обойти препятствие, но не тут-то было! Артем сделал еле уловимое движение в ее сторону и преградил путь. Она шагнула в другую сторону, Артем сделал то же самое. На них уже начали обращать внимание, и Лесе ничего не осталось, как нырнуть в предупредительно распахнутую Артемом дверь машины. В мгновение ока он оказался за рулем и нажал на газ. Машина рявкнула, отзываясь, как послушный пес, на действия хозяина, и рванула с места. Повиляв по близлежащим улицам и переулкам Артем, в конце концов, присмотрел уединенное место рядом с пустынным сквером и направил свой черный болид туда. Припарковавшись, он заглушил мотор и пару мгновений сидел, молча глядя прямо перед собой. Потом повернулся к настороженно смотревшей на него Лесе и заговорил: - Лесь, я понимаю, что ты мне хочешь сейчас сказать. Знаю, что злишься, но… - он смущенно ухмыльнулся. – Черт, чувствую себя зеленым пацаном каким-то. Все слова растерял. - Нечего сказать? – тут же подхватила Леся. – Отлично! Я пошла. – Она дернула ручку, но та и не думала открываться. – Артем! - Лесь, ну подожди, - поморщился тот. - Давай мы уже поговорим, раз оказались здесь и сейчас. - Да не о чем мне с тобой говорить! – возмутилась Леся. – Я сто раз тебе говорила: я замужем. - А я женат, - парировал Морозов, - но дело же не в этом. - Да в этом! – горячо выкрикнула Леся. – Как ты не понимаешь! Мне и говорить, и сидеть с тобой в машине, даже просто видеть тебя – уже предательство! - Лесь, но ведь в тот вечер ты пришла ко мне, не к кому-то еще – ко мне, - тихо проговорил он, пристально глядя ей в глаза. – Тогда тебе это не казалось предательством. Знала бы ты, как я корю себя, что включил в тот вечер джентльмена. - Что-о? - Нет, я понимаю, что это слова, и поступить иначе я просто не смог бы. Но так хочется иногда помечтать, - он протянул руку к её лицу и поправил прядку светлых волос. – Помечтать, что есть только мы, и никого больше в целом свете, ни твоего мужа, ни моей жены, никого. Только мы. Ты. Я. И больше всего хотеть, чтобы мечты стали реальностью, - мягкий голос Артема окутывал ее сладкой пеленой с еле ощутимой ноткой горечи. - Поэтому я здесь. И буду здесь, пока ты не поймешь простую, в общем-то, вещь. – Он помолчал и сказал, как в прорубь прыгнул. – Мы созданы друг для друга. Всё, что произошло, не случайно. И ты поймешь это – рано или поздно. – Он криво усмехнулся. – Ну, лучше бы, конечно, пораньше. Пока мы оба не наделали непоправимых глупостей. Леся всё еще молчала, приходя в себя и переваривая услышанное, а Артем, вновь став серьёзным, резюмировал: - Это всё, что я хотел тебе сказать. Просто я это понял, наверное, чуть раньше тебя. Но ты… ты скоро тоже это поймешь. Я отвезу тебя домой. С этими словами он надавил кнопку зажигания, и машина с готовностью утробно заурчала. Всю дорогу до ее дома они молчали. Когда машина остановилась, они еще посидели молча некоторое время. Потом Леся, опомнившись, судорожно дернула ручку дверцы и выскочила наружу. Уже потянув на себя входную дверь, она невольно обернулась и увидела, как Артем нежно и задумчиво смотрит ей вслед. …- Вот такие дела, мам, - с тяжелым вздохом заключила Леся. – Вообще, - она подняла глаза на Лену, - мне так странно обсуждать всё это с тобой. Мы ведь раньше… как-то не говорили на эти темы никогда. Хоть какая-то польза от этих моих проблем. - Лесь, - Лена неожиданно всхлипнула. – Мне…, для меня…, в общем, всё это на самом деле очень важно. Одно время я вообще думала, что мы с тобой уже никогда не будем так… разговаривать по душам, делиться самым сокровенным. - Мам, ну ты чего, - Леся подскочила со стула и обхватила Лену за шею. – Я тоже сейчас реветь буду. Они обе посмотрели друг на друга и рассмеялись сквозь слезы. В этот момент у двери задребезжал нетерпеливый звонок. Отпрянув друг от друга, они обменялись тревожными взглядами. Звонок не унимался. - Это не может быть он, - с сомнением протянула Леся, - хотя… Я ни в чем не уверена. - Так, - решительно нахмурилась Лена. – Прекращаем трусить и идем открывать дверь. Что мы, вдвоем не справимся с одним человеком? - Он сильный, вообще-то, - заметила Леся, семеня за матерью к выходу. – У фотографов вообще руки сильные… - Ну, в чем дело-то?! – с порога зашумела Ираида, вваливаясь в прихожую и всплескивая руками с кучей пакетов и пакетиков. – Вы что тут, уснули что ли? Звоню, звоню. А чего это вы такие… зареванные? Леся! Лена! – она переводила взгляд с одной своей «девочки» на другую и хмурилась все больше. Мама с дочкой переглянулись и, облегченно рассмеявшись, захлопотали возле бабушки помогая ей освободиться от покупок и снять плащ. Потом все трое отправились на кухню. - Так, девочки! Душа в клочья! Я бросила своего танкиста на амбразуру филармонии, - Ираида возбужденно жестикулировала туркой для варки кофе. – Там сегодня такое творится! Ремонт полным ходом. Сан Саныч там, как полководец, носится с чердака в подвал и обратно. Я репетировала в концертном зале, словно на передовой. Пела, как Клавдия Шульженко, под свист пуль и грохот орудий. Когда грохот стал громче, чем мое пение, я отправилась за покупками, - она притормозила и, подбоченившись, спросила. - Вы вообще в курсе, что я уезжаю в путешествие? - Какое еще путешествие? – хором спросили ошеломленные «девочки». - Ну, на теплоходе, которое мне преподнес на день рождения любезный Евгений Николаевич. – Ираида расплылась в мечтательной улыбке. – Нет, Ленка, какой он у тебя все-таки невероятный мужчина. Так вот! – к ней вернулся её напористый тон. – Покупки я сделала и пришла договориться о свадьбе. - О чьей?! - Господи, Ленка! Ну, не о моей же, и не о Леськиной. Мы с Лесей, слава богу, свои мероприятия отработали на все сто, а вот ты! Лен, ты меня поражаешь в самое сердце. Ну что за изумление в глазах? Вот объясни мне, почему мы всё время говорим о твоей с Женей свадьбе как о чем-то невероятном, хотя она совершенно очевидна. И вот где сейчас твой жених, позволь узнать? - В Москве, - послушно ответила Лена. - А ты чего здесь? - Мам, - страдальчески поморщилась Лена. – Я тебе уже всё объясняла. Женя еще не разведен. Вот сейчас как раз всё там выяснит и оформит бумаги. А уж потом… - Ладно, допустим. Теперь ты, Лесечка. Где это твой муж всё время пропадает? Я уже несколько дней его не видела. Мать и дочь быстро переглянулись с одинаковым выражением на лицах и одновременно ответили: - В Москве. - То есть, как - в Москве, почему - в Москве? Леся опустила глаза и со вздохом начала: - Бабуля, дело в том… - Мама, у Никиты через несколько дней начинаются курсы, Женя договорился, - быстро заговорила Лена. – Надо подписать договор, документы отдать. - Ой, снова Женя! – расплылась в улыбке Ираида. – Нет, ну, чудо что за мужчина! Но, - она назидательно подняла палец, - всё-таки это не дело. Муж в Москве, жена за тридевять земель… - …в тридесятом царстве, - Леся сидела, всё так же опустив голову, и теребила кожаный браслетик на левом запястье. - Ну ладно, Леська, - бодро воскликнула бабушка. - Не грусти! Приедет твой Никита, никуда не денется! - Ну да. Если только я куда-нибудь не денусь, - тихо пробормотала Леся, и Лена в тревоге посмотрела на ее склоненную голову. Рада в этот момент уже переливала приготовленный кофе из турки в изящную чашечку, поэтому не услышала тихое бормотание Леси. Потом, вдохнув упоительный аромат и сделав первый глоток, провозгласила: - Так, дорогие мои! Хватит грустить, и идем рассматривать мои покупки! Всё же круиз, - она театрально закатила глаза, - а потом еще и конкурс! Я должна сиять во всем великолепии и элегантности. «Девочки» покорно отправились разглядывать то, что приобрела их восторженная мама и бабушка.
Бэла: - Ну что господа? – как всегда серьезно и строго начал Мамжанов. – Времени у всех как всегда в обрез, посему предлагаю приступить. Надеюсь, никто не возражает, - он обвел присутствующих взглядом поверх очков, висящих на кончике носа. - Первый вопрос по многострадальному «Северному Сиянию». Далее – вести с полей Норильского филиала. Потом перейдем к разному, которого тоже много накопилось. И поактивней, темнеет нынче рано. К полуночи должны успеть, иначе превратимся все в тут в тыквы. Семен Маркович, - кивнул он в сторону Журавлева, - начинай. Журавлев суетливо подскочил на месте, включил проектор и бойко начал рапортовать. Картина в его интерпретации вырисовывалась вполне благополучная, довольные акционеры глубокомысленно кивали и переглядывались. Один Левандовский сидел, сверля своего бывшего друга мрачным взглядом. От этого взгляда Журавлев постоянно сбивался, терял мысль, начинал снова, стараясь не смотреть на Евгения. - Таким образом, сметная документация в работе, - завершил он своё выступление. - Участок оформлен, из регистрационной палаты должны выйти документы о на право собственности. Договоры с поставщиками металлоконструкций на оформлении. Короче говоря, холдинг не пострадал из-за… кадровых перестановок, - он бросил короткий взгляд в сторону Левандовского. Тот молчал, и Журавлев, осмелев, продолжал: – Можно сказать, что дело двинулось даже веселей, поскольку на начальном этапе было… сделано много ошибок прежним… руководителем проекта, и мы вынуждены были… - Семен, ты говори да не заговаривайся, - резко оборвал того Мамжанов. – Это какие такие ошибки были, и почему я об этом не знаю? - Ну-у, - протянул Журавлев, воровато покосившись на скривившегося в скептической ухмылке Евгения, – например, не были вовремя оформлены и поданы документы на регистрацию земельного участка и... В этот момент Полина скрипнула стулом и метнула на Журавлева уничтожающий взгляд, отчего тот икнул и умолк на полуслове. - Насколько я знаю, - ворчливо заметил Вадим Ильич, - эти вопросы были в ведении юридического отдела. Так что вам, Семен Маркович, надо бы претензии не Евгению Николаевичу адресовать, а Полине Юрьевне. Какие ещё просчеты прежнего руководства вы нам озвучите? - Э-мм… - Журавлев замешкался, потом развел руками. – В самый ответственный момент руководитель ушел из холдинга, и пришлось срочно искать нового куратора на этот проект. - А вот это уже к тебе претензия, - дернул головой Мамжанов. – Не умеешь с кадрами работать. Если Левандовский такой ценный сотрудник, надо было не комедии тут разыгрывать, а работать, если тебе это слово о чем-нибудь говорит, - голос Мамжанова зловеще рокотал, и Семен, словно полиняв и утратив свой задор, с которым он начинал доклад, стоял, у экрана и крутил в пальцах лазерную указку. – Ну что же, поскольку Евгений Николаевич сегодня здесь, давай, выкатывай свои претензии, и двинемся дальше. Журавлев выудил из кармана платок и вытер мокрый лоб, потом перевел взгляд на Евгения, который сидел, скрестив руки на груди и с обманчивой безмятежностью глядя на Семена. Но под этим кажущимся внешним спокойствием угадывалось напряжение волка, готового вцепиться в свою добычу. - Претензии? Да их на самом деле полно, - начал задиристо Семен, обманутый этим спокойствием. - Левандовский бросил все проекты и ушел. В самое горячее время. Да еще устроился работать к нашим конкурентам. Завалил Норильский филиал, а разгребать должны теперь другие, у нас же личная жизнь вдруг образовалась, нам на севера нет времени летать. Теперь там Миша бьется, не успеваем транши слать. Болгарию бросил на полдороги. «Аленушкину горку» тоже начал и не довел до конца, опять амурные дела помешали. - Ну, что, Евгений Николаевич? – повернулся в его сторону Мамжанов. - Закроешь вопросы господина генерального директора? - Постараюсь, - зловеще хмыкнул Евгений, поднимаясь со стула, обойдя стол, подошел к Журавлеву, и встал, возвышаясь над ним. Тот с опаской мелкими шажками отошел чуть дальше, а Евгений повернулся к учредителям, в ожидании глядящим на него. - Сказать, что я удивлен - это не сказать ничего. Еще совсем недавно Семен Маркович имел совершенно противоположное мнение о моей работе. За три предшествующих года я вытащил из глубокого кризиса десять филиалов по всей стране, сделав их рентабельными в самые короткие сроки. Процент рентабельности и уровень прибыли по этим филиалам с разбивкой по кварталам отражены в бумагах, которые находятся у вас в папках. Журавлев в полном ошеломлении вытаращился на Левандовского, акционеры же бодро зашуршали бумагами. А Левандовский продолжал: - Что касается Болгарии: вчера я созванивался с Бориславом, и он прислал отчет по филиалу. Документ в файлике с наклейкой "София" под номером 5. Далее… Левандовский говорил негромко, но слова словно пудовые гири падали на макушку Журавлева, который опустился на стул и уставился в стол, продолжая нервно крутить указку. - ...Ну что же, кажется, на все вопросы я ответил. Или ко мне есть что-то еще? – Левандовский в ожидании обвел акционеров взглядом. - Да, по-моему, всё ясно, – поморщился Мамжанов. – Причем ясно было и до твоего демарша, Семен Маркович. - Ну, если всем всё ясно, то у меня есть кое-какие вопросы как у акционера, – Левандовский прошел к своему месту и открыл на планшете файл с записями. Потом поднял голову. - Могу задать? Мамжанов усмехнулся: - Евгений Николаевич, после твоего триумфального выступления ты можешь всё. - Благодарю, - кивнул Левандовский и, пробежав взглядом записи в планшете, заговорил скучным голосом. – Поскольку я акционер, меня крайне волнует прибыльность нашего холдинга. Поэтому возник ряд вопросов по работе нашего юридического отдела. В этот момент Полина уронила ручку и ойкнула, зардевшись, как зеленая абитуриентка, вытащившая незнакомый билет на последнем экзамене в заштатном вузе. Все посмотрели на нее, а она, нырнув под стол, вытащила ручку, и, поёрзав, уселась на стуле, на щеках горел лихорадочный румянец. Левандовский, даже не взглянув на нее, продолжал озвучивать цифры, перечислять проигранные дела, сообщать о финансовых потерях, проваленных мероприятиях и ущербе от них. Учредители только пыхтели и кряхтели, слушая всё новые и новые факты. Когда Левандовский закончил, повисла гробовая тишина, в которой прозвучал угрожающий голос Мамжанова: - Та-ак. Полина Юрьевна, а к тебе оказывается столько вопросов, а мы тут к Левандовскому цепляемся. Полина Юрьевна, ты там что, в обмороке? Хотя бы моргни, если ты меня слышишь. - Мне нужно… выйти, – не дожидаясь ответа, Полина кое-как выкарабкалась из-за стола и нетвердыми шагами, слегка покачиваясь на высоченных шпильках, вышла из конференц-зала. Акционеры проводили её ошарашенными взглядами. - М-да, - помолчав, начал Вадим Ильич. – Интересная икебана вырисовывается. Ну, ладно, этот вопрос мы разберем отдельно и подробно. Ты, Семен Маркович, тоже готовься. Теперь давайте вернемся к нашей повестке дня. Потому что вопрос, который ты. Евгений Николаевич поднял сегодня, требует колоссальной проработки и масштабных изменений в холдинге. И как это я так проморгал? - проговорил он словно бы про себя, но так чтобы все слышали. Потом поднял голову от бумаг. - Ну что, господин генеральный директор, веди заседание. Или тебе тоже надо ...выйти? - Нет, - прохрипел Журавлев, сползая со стула. - Тогда продолжим.
chandni: Бэла Бэла пишет: В сериале, честно говоря, не разглядела, чем там Леся может увлечь взрослого мужчину. юность, задор, талант?.. или просто по душе пришлась... Бэла пишет: Ну пришлось "взрослить" Лесю. Ради переживаний пубертатного периода городить кучу глав мне лично было бы не интересно. Вот она правда писательского искусства! Бэла пишет: - Лесь, - Лена неожиданно всхлипнула. – Мне…, для меня…, в общем, всё это на самом деле очень важно. Одно время я вообще думала, что мы с тобой уже никогда не будем так… разговаривать по душам, делиться самым сокровенным. как же важно вовремя и правильно выстроить отношения с ребёнком, внезапно ставшим взрослым! Молодец, Женя. Всем сестрам по серьгам! И о своём доходе не забыл. На что они надеялись? Думали, Левандовский будет просто сидеть и краснеть?! Не ну если бы он не приехал - понятно, но он здесь, во всей своей красе! Неужели не стали придумывать план Б? Полководцы, однако Результат оказался предсказуемым. Зато поиграли. И поиздевались над беременной коллегой. А вот теперь и им весело. Даже очень. Шутка удалась. Бэла пишет: Повиляв по близлежащим улицам и переулкам зптАртем Бэла пишет: Они обе посмотрели друг на друга и рассмеялись сквозь слезы. лишнее, на мой взгляд
Хелга: Бэла Всем по заслуженной плюшке! И правильно - справедливость хоть на страницах должна же быть. Бэла пишет: В сериале, честно говоря, не разглядела, чем там Леся может увлечь взрослого мужчину. Плюсуюсь. Вечно надутая, недалекая девица с амбициями за счет других. И бабулю ты смягчила, повзрослела бабуля.
chandni: Хелга пишет: И бабулю ты смягчила, повзрослела бабуля. о да! У тебя получилась вполне приличная бабуля!
Бэла: Хелга пишет: Плюсуюсь. Вечно надутая, недалекая девица с амбициями за счет других. И бабулю ты смягчила, повзрослела бабуля. chandni пишет: У тебя получилась вполне приличная бабуля! Один актер сказал как-то (мне понравилось): Я - адвокат своего героя. так вот и я адвокат. Пытаюсь улучшить сооруженное чужими руками, чтобы было так, как нравится мне.
Бэла: Лена сбросила в коридоре ботинки и пошевелила пальцами отекших ног. В доме стояла уютная тишина, нарушаемая только кряхтением холодильника на кухне. Посидев с закрытыми глазами на пуфике в прихожей, она поднялась и отправилась в комнату. Там она опустилась на подушки и снова закрыла глаза: как-то тяжело сегодня дался рабочий день. Она так углубилась в бумаги, что совсем забыла пройтись по коридорам мэрии и размять ноги. Ольги сегодня на работе не было, Анна Петровна отпросилась, так что некому было Лену отвлечь от работы. И ноги тут же дали о себе знать: отекли так, что она кое-как влезла в ботинки. Да и поясница немного тянула. «Вот нет Женьки рядом, и ты, матушка, совсем распоясалась, - мысленно укорила она себя. - Нет, всё, больше так не буду. Ты уж прости меня, малышка, что у тебя такая беспечная мама», - погладила она живот. Словно в ответ на ее мысли завибрировал телефон. - Женя, а я только что о тебе думала, - радостно воскликнула она. - Привет, душа моя. Ну, как вы там без меня? - Да ничего. Стараемся вести себя хорошо. - Да-да, охотно верю. Небось, сидишь на своей работе и пообедать забываешь? - С чего ты взял, Жень? - Слышу, голос у тебя усталый. Ну, признавайся как на духу, нарушаешь режим дня? - Стараюсь не нарушать. Но сегодня чуть-чуть нарушила, - предупреждая бурю вопросов и негодования от своего заботливого жениха, Лена бросилась в атаку и забросала его вопросами. - А у тебя что новенького? С Никитой виделся? Когда приедешь? - Ого, сколько вопросов, узнаю прежнюю строгую Елену Николаевну. Ловкость ухода от ответов оценил. Докладываю: Никиту не видел, скрывается очень хорошо. Был на своей прежней работе, на собрании акционеров. - И что там, что-то случилось? - Да нет, скучное заседание, обсудили промежуточные дивиденды и суммы к выплате да разошлись. Так что голодная смерть нашей семье не грозит. Ну, что еще? Сегодня забрал бумаги в суде. Отныне я свободный мужчина, умный, в меру упитанный и в самом расцвете сил. - Хвастунишка! - Не хвастунишка, а пиар-манагер. - Чего-о? - Ну, выражаясь современным языком, - рекламщик. Пытаюсь всучить тебе свой товар - себя. - У тебя получается. - Я надеюсь. А что там у вас? Лена вздохнула, возвращаясь к невеселым мыслям о дочери: - Жаль, что ты так и не нашел Никиту. Еще немного и ни к чему будет его искать. - Не понял. - Просто здесь активизировался Морозов, да так, что я тревожусь за Леську, - и Лена выложила всё, что ее так беспокоило в последние дни. Евгений в трубке усмехнулся: - Что-то мне это здорово напоминает. - И что же? - Ну, когда-то и я вот точно так же пытался тебя завоевать. Причем если к концу рабочего дня ты вполне благосклонно принимала мои ухаживания, то с утра на планерке передо мной вновь была неприступная, невозмутимая и хладнокровная Елена Николаевна, и я с сожалением понимал, что придется всё начинать сначала, чтобы растопить эти глыбы льда. Лена молчала, аккуратно разглаживая край покрывала, и он, не дождавшись ответа, тревожно позвал: - Лен, я что, сказал что-то не то? - Мне просто не очень хочется вспоминать те времена. - Но ведь то было чудесное время. Когда я влюбился в тебя, а потом полюбил всерьез. - То время было замечательное, а потом… - Я понял, прости, - перебил он. – Забыли. Хотел сказать, что вчера звонила Ираида Степановна. Я договорился по поводу их поездки с Сан Санычем. Сейчас замечательная погода, наплыв туристов немного спал, и в турагентстве есть окно для круиза на несколько дней. Такая красота кругом: осеннее буйство красок. Так хочется свозить тебя тоже. И я непременно это сделаю в самое ближайшее время. - О, да, ведь в Тетюшеве так мало разноцветных листьев осенью. - Лен, это ты меня сейчас элегантно так уколола, что ли? Значит всё ещё сердишься за мой неуклюжий флэшбек в прошлое? - Да нет же, ну что ты. Это просто шутка была. - Хорошо, принято. А вот я совсем не собирался шутить. Лен, давай-ка потихоньку собираться в Москву, а? - Что, я снова буду сидеть одиноко в четырех стенах? - Ну, допустим стен у меня намного больше. Но нет. У меня на тебя грандиозные планы. Маша здесь просто бьет копытом, когда уже я тебя привезу ей на растерзание. - Маша, это которая дизайнер? Которая всё о тебе знает: и какие женщины тебе нужны, что тебе нравится и не нравится, которая просила поцеловать тебя? – она снова прерывисто вздохнула от огорчения, и Женя сочувственно проговорил: - Ле-ен, ну мы ведь обсуждали это. Я не могу нести ответственность за всё, что обо мне говорят. Не все в моем окружении еще смирились, что я навеки потерян для общества. Но дело не в этом. Маша тебя ждет еще и по делу. В её дизайнерской фирме сметчик не слишком опытный. Прежний уволился, вернее уволилась. Так что им срочно требуется куратор. Занятость, говорит, не слишком плотная, так, несколько проектов в работе. Я, правда, сопротивлялся до последнего, но она меня убедила, что это замечательная альтернатива сидению в этих самых пресловутых четырех стенах. Я, конечно, согласился, но только если это будет не в ущерб твоему здоровью. - Ты это серьезно? – недоверчиво переспросила Лена. - Да разве ж я похож на шутника? Ты, Лен, уже должна была понять, что все, что связано с тобой, для меня архисерьезно и архиважно. - Жень, но, ведь это же здорово! Только…, - она замялась. - Что-то не так? - Сдается мне, что это не Маша тебя упрашивала а ты её. - Лен, я не понял, что за недоверие? – Левандовский в трубке был сама оскорбленная невинность, и Лена стушевалась: - Всё, Жень, прости меня. Какая-то подозрительная сегодня, сама себе неприятна. - Прощаю, – быстро, даже слишком, согласился Левандовский, - но с одним условием. - Давай свои условия, - с облегчением рассмеявшись, ответила Лена. - Как там, кстати, поживает мой подарок? - Какой? - Ну, на твоем очаровательном пальчике. Лена подняла руку и полюбовалась голубым сверкающим сердечком: - По-моему, он поживает исключительно замечательно. Мы с ним подружились, и он мне постоянно нахально подмигивает. - Я вообще-то не случайно спросил о кольце. В конце концов, Леночка, ты в ответе за того, кого приручила. Соблазнила. Обольстила, – голос Евгения в трубке окутывал ее волнующей пеленой. - Короче говоря, долго ты еще собираешься морочить мне голову? Когда уже к алтарю? Клава просто в нетерпении, чтобы начать организовывать нашу с тобой свадьбу. - Жень, - Лена замялась, потом нехотя сказала. – Я хотела поговорить с тобой об этом. - Она собралась с духом и выпалила. – Я совсем не хочу пышных торжеств. – Вот как? – голос Евгения чуть подернулся холодом. - Жень, ты погоди, не сердись на меня, - заторопилась она объясниться. – Понимаешь, я только теперь поняла, что никакие пышные свадебные празднества не спасают от кризиса в семье. Смотрю на Олесю и Никиту, и руки опускаются от бессилия что-то исправить. – То есть ты хочешь так, между делом, забежать в брачное заведение и всё? – сдержанно поинтересовался он. - Жень, ну, правда. Ну, какая из меня невеста? Все будут смотреть косо на мой живот, и шушукаться, что я окрутила завидного жениха. И обсуждать меня, мою внешность, мой возраст. Ужас – выдохнула Лена и даже глаза закрыла. – Не хочу. Он помолчал немного, потом заговорил своим глубоким голосом: – А может всё будет наоборот? Будут таращиться на меня и недоумевать: что такая красивая, умная, чудесная женщина нашла в таком неказистом великовозрастном чуваке? – Ох, и фантазия у тебя, - с облегчением от того, что он не сердится, рассмеялась Лена. – Нисколько не уступает твоей, солнце моё, - с нежностью заметил Женя. – И всё равно. Не хочу никаких пышных торжеств, - упрямо повторила она. - Не хочу, чтобы моё счастье сглазили. - Ле-ен, откуда эти суеверия? – Оттуда. Из тех времен, о которых я не хочу вспоминать. Все тогда, - и мама, и Леся, и Оля - все жужжали мне в уши, какой лимузин выбрать к свадьбе, на какой яхте мы поедем, и в какой стране у тебя есть вилла. Высказав всё это, Лена даже почувствовала облегчение. - Все-таки ты мне не веришь, – с грустью констатировал тот. - Просто, Женя, я так долго пыталась разлюбить тебя и тогда, когда ты уехал. И во второй раз. Было очень больно. Боюсь вновь разочароваться. - Так, Лена, я всё понял. - Что именно? – всполошилась она. - Тебя не стоило оставлять так надолго. Так что я завтра заканчиваю все дела здесь и лечу к тебе. - Женя, я ведь просто хочу быть честна с тобой и на берегу сказать то, что меня тревожит и беспокоит. - Что значит - на берегу? А потом ты со мной разговаривать не собираешься, что ли? - Потом? – задумчиво повторила Лена. – А потом я скажу тебе «да» и… всё. - Эмм, - протянул Евгений, - у нас с тобой что, после ЗАГСа закончатся доверительные отношения? - Нет, Жень, ты не понял. Потом я буду с тобой за одно и приму как аксиому, что ты тоже со мной заодно, на одной стороне баррикад и в одном окопе. Я дам тебе обещание доверять и поддерживать тебя всегда, кто бы и что бы мне ни говорил. Поэтому я так серьезно сейчас отношусь к этим вещам и прямо говорю тебе, что меня тревожит. Что я не хочу никакой пышной свадьбы, потому что это совсем не главное. Я просто хочу дать тебе все клятвы и обещания, а потом стану по мере сил стараться их исполнить. Евгений замолчал и молчал так долго, что Лена забеспокоилась. Потом он откашлялся и заговорил: - Елена Николаевна, вы… так серьезны. Чувствую себя каким-то легкомысленным мальчишкой. – Женя, ты бы тоже подумал заранее, готов ли ты и в горе, и в радости? Ну, чего ты там смеёшься? - Елена Николаевна, - с тихим смехом спросил Евгений, - неужели вы верите, что я могу начинать какое-то дело, не обдумав всё как следует и не разработав стратегии? Неужели вы ещё ничего не поняли? - Чего именно? - Я просто очень хочу быть с тобой, жизнь прожить с тобой, душа моя. Потому что просто... я так люблю тебя. И в этом всё дело.
Бэла: Левандовский заглушил мотор и вылез из прохлады автомобиля в теплоту осеннего дня. Осень продолжала радовать москвичей удивительными деньками бабьего лета, забыв достать из чулана тучи, дожди, ветра и прочую хмарь, обычную для этого сезона. - Евгений Николаевич! – с крыльца загса ему махала Маргарита, юристка с его бывшей работы. - Добрый день, Рит, рад видеть. Спасибо что откликнулись, - улыбнулся Евгений, легко взбегая по ступенькам. - Евгений Николаевич, ну как иначе? – всплеснула руками женщина. – Вы сколько раз выручали меня: и сыну тогда помогли с работой, и дочери с поступлением. Да я с вами не рассчитаюсь вовек. - Ну-у, вспомнили, - смешно сморщил нос Евгений. – Это когда было-то? - Для меня как вчера, - серьезно кивнула Рита. – Ну, что идемте? Я договорилась. У меня здесь сестра работает, сделает все в лучшем виде. Спустя полчаса Левандовский вышел из дверей здания, изучая элегантный квадратик с вензелями, на котором аккуратным почерком Маргаритиной сестры, заведующей этим отделением ЗАГСа, были выведены дата и время предстоящего бракосочетания гражданина Левандовского с гражданкой Сайко. - Я вас от души поздравляю. Елена Николаевна – необыкновенная, - с чувством сказала Маргарита. – Должна вам сказать, что наши девочки на работе в полном восторге от этой новости про вас. - Прямо все? Да ладно! – недоверчиво усмехнулся Евгений. - Не все, это правда, - кивнула, строго глядя на него, Маргарита. – Но те, у кого голова на плечах, а не …, хм, - она сбилась и, засмущавшись, закончила. – В общем, я передаю и вам, и Елене Николаевне большой привет и пожелания семейного счастья от ...здравомыслящей части нашего коллектива. - Ну, что же передайте здравомыслящей части коллектива наши с Еленой благодарности. - А Елена Николаевна… как она? – набравшись смелости, спросила Маргарита. - Я не спросила, надеюсь, все в порядке? - Всё нормально, - нейтрально улыбнувшись, ответил Евгений. – Просто её нет в городе сейчас, навещает родных. Ну, что же, - заключил он. - Спасибо еще раз. - Вы обращайтесь, Евгений Николаевич! – жарко заговорила Маргарита. – Я всё, что в моих силах… - Да-да, конечно. Вас подвезти? - Нет, не нужно, я еще к сестре забегу, – после этих слов, еще раз кивнув Евгению, Маргарита, простучав каблучками, скрылась в дверях загса. Евгений еще раз взглянул на картонный квадратик в своих пальцах и с довольной улыбкой спрятал его карман пиджака. Потом вдохнул полной грудью и стал медленно спускаться к машине. - Ев-вгений Николаевич? Левандовский повернулся на возглас и развел руками: - Ничего себе, вот это встреча! Сбоку к нему подходил Никита. - Ты куда это пропал? На звонки не отвечаешь, следы замёл. Всё семейство на ушах стоит, - быстро заговорил Евгений, внимательно разглядывая похудевшего и невеселого Никиту, тот только опустил голову. Потом, вскинув глаза на Левандовского, через силу заметил: - А меня не надо искать. Я не пропал. Просто… - Просто сбежал с поля боя, - скептически хмыкнул Евгений. – Молодец. - Так ведь нет никакого поля боя, Евгений Николаевич. - Неужели? А вот Олеся так не думает. Что же ты жену-то так бросаешь? - Так будет лучше, - опустил голову Никита. - Да кому лучше-то? Ты, друг мой, забываешь: и в горе, и в радости. Всё можно преодолеть, если вместе. - А мы не вместе, - тихо, но твердо отвечал тот. – Леся теперь с Морозовым. Она любит его, хотя и пытается поступать правильно. Но я знаю, что с ним ей будет лучше, чем со мной. - Ну, может, ты не будешь за нее решать? – пытливо глядя на Никиту, спросил Евгений. – Да и впереди у вас такая долгая жизнь. А ты после первого кризиса сдаешься. - Поймите, это не кризис. Просто всё не так. Она – удивительная, замечательная, яркая, талантливая, а я? - вдруг горячо заговорил Никита. – Кто я такой? Ноль. Ни работы нормальной, ни самостоятельности. От матери её не сумел защитить. С Соней дел наворотил. Хотел с её отцом как лучше, а получилось..., - он махнул рукой, потом продолжил с болью в голосе. - И вот в её жизни появляется этот Морозов. И она ведь любит его, хотя и пытается это отрицать. Я должен хотя бы здесь поступить по-человечески: уйти с ее дороги, чтобы она была счастлива. Они оба помолчали, потом Евгений со вздохом спросил: - То есть ты решил окончательно? - Да, - твердо кивнул Никита. – Я сюда пришел про развод узнать. - А если я скажу тебе, что Олеся места себе не находит? – серьезно глядя ему в глаза, заговорил Евгений. - Что ты поспешил с выводами? Что всё не так, как кажется? И что вы, возможно, будете оба жалеть об этой ошибке всю оставшуюся жизнь? - Не надо, Евгений Николаевич, - страдальчески сморщился Никита. – Я ведь не с бухты барахты это всё… Я думал. Долго… - …с мамой советовался, - в тон ему продолжил Евгений. - Да, - кивнул тот и осекся. - Понятно, - Евгений взглянул на часы и заключил. - Ладно, Никит, ты – человек взрослый, решать только тебе. Мнение моё ты знаешь. Если передумаешь, звони. Ну, и вообще звони. На курсы, надеюсь, пойдешь? - Обязательно, - кивнул Никита. - Спасибо вам еще раз. - Ну, ладно, бывай. Да, - спохватился он, - у нас с Еленой Николаевной свадьба намечается. Надеюсь, придешь, - взглянув на замешкавшегося Никиту, еле заметно пожал плечами. – А вообще, как знаешь. До свидания. ************* - Ох, Лен, какая же ты молодец, что собралась приехать сюда и нас прихватила! – Ольга стояла на крыльце их с Женей съемного дома и, раскинув руки, с восторгом оглядывалась. – Нет, ну нереальный Женька у тебя всё-таки! Где он этот дом-то откопал? Я и понятия не имела, что у нас тут такие есть, хотя живу в этом городе уж как-нибудь подольше твоего Левандовского. – Она вытащила смартфон из кармана и сбежала с крыльца. – Пойду пощелкаю кое-что. Чтобы у себя такое же сделать. Столько идей, столько идей! Лена с улыбкой проводила ее взглядом и крикнула вглубь дома: - Лесь, может, на террасе будем обедать? Погода хорошая! Леся показалась на пороге, вытирая руки полотенцем, и в сомнении качнула головой: - Не знаю, мам. А ты не простынешь? - Это с чего вдруг? У меня куртка есть и плед, - всплеснула руками Лена. - Ну, как скажешь. Ох, уж эти беременные, как дети, честное слово, - закатила глаза Леся, картинно обмахнувшись полотенцем, и со смехом убежала внутрь. По дорожке, сгибаясь под тяжестью сумок, подходил Сергей: - Лен, куда всё нести? - Сереж, барбекю за углом. А продукты на кухню, там Леся командует, - Лена, как дирижер, взмахами руки управляла с террасы. - А Ираида Степановна приедет? – отдуваясь, Сергей пристроил половину ноши на верхнюю ступеньку. - Я приглашала, - кивнула Лена. - Правда, у Сан Саныча там форс-мажор образовался в филармонии, у строителей какие-то вопросы по чердаку к нему. Но они с мамой обещали подъехать к шашлыкам. - Ну, всё, я тогда разжигаю, - Сергей занес продукты в дом и, захватив угли, бодрой рысцой отправился за угол искать барбекюшницу. Лена с наслаждением вдохнула вкусный осенний воздух и, спустившись с крыльца, пошла по дорожке разыскивать Ольгу. Спустя пару часов приехали Ираида с Сан Санычем и Аркадием. Мужчины отправились к Сергею на подмогу, Ольга с Лесей накрывали на стол, а Ираида в полном восторге, отпуская комплименты саду, бегала по дорожкам, заглядывая во все уголки. Тарелки с овощами, зеленью, закусками были красиво расставлены на столе, Лена раскладывала салфетки, как тут в её кармане затрезвонил телефон. Она спустилась с крыльца и нажала на отзыв: - Ну, здравствуй, душа моя! – голос Левандовского был нежен и мягок. - Женька, привет! – радостно откликнулась Лена. - Как здорово, что ты позвонил. - Случилось что? - Нет, всё замечательно. В этот момент на террасе появилась Леся с маленькой пузатой колонкой от смартфона в руках и нажала кнопку: грянула развеселая попсовая мелодия, и гости отозвались восторженными воплями. - Ого, - в удивлении протянул Евгений. – Да ты, я смотрю, совсем не скучаешь! - А кто велел самой не ездить в загородный дом, а привлечь Сергея? Вот пришлось откупаться вечеринкой, - с притворным вздохом отвечала Лена. - Бедная моя, как ты терпишь эту пытку застольем, - рассмеялся Евгений, потом став серьезным спросил. – Вы как там, все в сборе? - Все, даже дядя Аркадий приехал, правда, без Веточки. Та всё еще опасается приближаться к маме ближе, чем на сто метров, - со смехом ответила Лена. - Олеся тоже приехала, или…? - Ну, конечно! А почему ты спрашиваешь? - Да так, - уклончиво отвечал Евгений. Давай я тебе вечерком перезвоню и всё-всё расскажу. - Пугаешь? – настороженно переспросила Лена. - Нет, ну что ты: мои новости все хорошие, - успокаивающе проворковал он. – До вечера, солнце моё.
chandni: Бэла Бэла пишет: Один актер сказал как-то (мне понравилось): Я - адвокат своего героя. так вот и я адвокат. Пытаюсь улучшить сооруженное чужими руками, чтобы было так, как нравится мне. Смею заверить: ты - настоящий адвокат! С Никитой очень непростая ситуация получается. И мама права и не права, и он прав и не прав... Даже не знаешь, чем тут можно им всем помочь. Леся, как флюгер, то туда, то сюда... Не понятно, что надо сделать, чтобы она не металась. Ждать, пока она сама в себе разберется? А сможет? Есть ли в ней стержень, на который она сама могла бы опереться?.. А Женя тоже как по минному полю идет... Хорошо, что умеет быстро перевести тему и подобрать нужные слова... манагер, что ни говори
Бэла: chandni пишет: С Никитой очень непростая ситуация получается. И мама права и не права, и он прав и не прав... ну да, я когда стала в эту линию вникать, поняла, что и в маму не могу камень бросить, только если по поводу её хамского отношения к Лесе. И он вроде не то чтобы прав, но у него пример отца-подкаблучника перед глазами. Иной модели поведения он попросту не знает. Да, тяжела ты шапка адвоката.
Бэла: Евгений попрощался с Леной и задумчиво уставился в окно. Когда-то он вот так же звонил ей, а в трубке была такая же оглушительная музыка и веселые вопли на заднем плане. А он сидел, машинально покручивая столешницу круглого гостиничного столика с запотевшей бутылкой шампанского в ведерке со льдом. Он вспоминал сейчас свое тогдашнее недоумение и некоторую даже обиду на Лену: как, ну, как она могла его бросить и предпочесть ему – Ему! – какую-то вечеринку. Он усмехнулся, почувствовав укол ревности в груди. Вот вроде бы всё меж ними уже решено, не осталось сомнений, недоговоренностей, а он как мальчишка ревнует её к её жизни без него. Права Клава: его бы желание, он снова с превеликим удовольствием законопатил бы Лену в своем загородном доме, чертов домостроевец. Левандовский припомнил, как вломился на заседание в мэрии и уволок с этого заседания Лену на глазах у изумленной публики. Припомнил и то, что Лена была просто в бешенстве от этого его поступка. И ведь он прекрасно понимал, что его Лена не усидит без дела долго. Потому-то он и завел на днях тот разговор с дизайнером Машей, и та поняла его с полуслова, с усмешкой попеняв ему на горячее желание держать свою женщину дома, но с легкостью найдя решение проблемы, пообещав подкидывать проекты для проверки сметной документации. Нет, это не дело! Срочно в ЗАГС. Иначе никаких нервов не хватит с этой взбалмошной королевой. Он поискал телефон Бориса в смартфоне и нажал вызов. - Слушаю, Евгений Николаевич, - весело гаркнул тот в трубку. – Никак потянуло к станку? - Нет, Борис Львович, еще одно дело осталось завершить. - Еще одно? Тебе мало, что ты Полину Юрьевну уволил? Теперь решил и Журавлева сместить? - Ты о чем? - Да так, слухами земля полнится. Ты там, говорят, знатную мясорубку учинил на собрании акционеров, - со смехом рассказывал Борис. - Мамжанов рвет и мечет. Журавлев в Норильск улетел подальше от гнева старшего партнера. А Полина Юрьевна в «Шпильке» намедни так нарезалась, что едва до машины донесли. - Да я-то здесь при чем? – с деланым недоумением возразил Евгений. - Ну да, да, я так и понял, что ты совсем не при чем. Так о чем хотел поговорить? - Борь, я тут собрался жениться, а ты, я слышал, имеешь некий опыт по тихому и скромному бракосочетанию. Не подскажешь, к кому бы обратиться? - Ого, поздравляю! Уломал-таки свою Елену Прекрасную? - С трудом, - смеясь, подтвердил Левандовский, - но ты же меня знаешь: для достижения цели пойду на всё. - Вот это в тебе мне и нравится, - с чувством заявил Мурадов и деловым тоном продолжил. – Значит, есть одно чудное ивент-агентство. Уровень VIP в квадрате. Недешево, правда, но деньги для нас или мы для денег? В конце концов, чем больше потратишься, тем быстрее отпуск свой закончишь. - Борис Львович… - Да ладно тебе, шучу! Мы же договорились, так что раньше ноября я тебя не жду. Там как раз тендеры начинаются, вот и впряжешься, а пока затишье, доделываем старые договоры. Ну, так вот, по поводу агентства. Я могу сам позвонить, или скину контакты тебе. - Борь, лучше контакты. Не хочу тебя загружать, скажу, что по твоей рекомендации, этого будет достаточно. - Ну, супер. Ладно, сейчас секретарша отправит полный расклад тебе на почту: и адрес сайта, и личный телефон Андрея Федоровича. - Спасибо, Борис. По дате сообщу. Надеюсь, придете с Мариной? - Ну, такое точно не пропущу. Заодно с женой познакомлю. - Договорились! *************** Левандовский подъехал к высокому стильному зданию недалеко от Живописного моста. Ну, что же, если агентство в состоянии позволить себе аренду здесь, то явно дела у него идут просто отлично. По телефону они договорились личной встрече, причем Андрей заочно произвел впечатление энергичного делового человека. Так что Евгений с легким сердцем поехал улаживать дела с предстоящей свадьбой. Улыбчивая секретарша проводила его в некое подобие кабинета в стиле high-tech с прозрачными стенами, где от стола на небольшом возвышении поднялся энергичный подвижный мужчина средних лет с умными живыми глазами, цепко глядящими из-за стекол стильных очков. - Евгений Николаевич? - Можно просто - Евгений, - кивнул Левандовский. - Отлично! Я - Андрей, - протянул руку для приветствия хозяин кабинета. – Прошу. Они расположились у огромного окна в удобных креслах. Пока обменивались общими фразами, перед ними как по волшебству появились две микроскопические чашечки дымящегося кофе и витая металлическая вазочка с печеньем. - Ну, что же, я очень рад, что могу помочь другу Бориса, - между тем говорил Андрей, прихлебывая кофе. – Я бы хотел заняться сам вашим делом, во всяком случае, на первых порах. Определить, так сказать, стратегию нашего мероприятия. Исполнением будут заниматься мои сотрудники, но хотелось бы в общих чертах понять, что именно вы хотите. Либо я мог бы что-то подсказать. Евгений пригубил огненный напиток: - Дело в том, что мы с Лен… моей невестой ждем малыша, поэтому её горячим желанием было провести тихое малолюдное мероприятие, едва ли не камерно-семейное. Но мне хочется, не нарушая общего направления - тихой спокойной свадьбы - еще и чем-нибудь удивить… ну, вы меня понимаете. - Еще бы, - усмехнулся Андрей. – Нечто подобное просил организовать и ваш друг господин Мурадов. Его невеста Марина тоже не готова была к дворцовой роскоши, многодневным торжествам, кавалькаде лошадей и прочим излишествам. - И вы, кажется, превосходно справились с этой сложной задачей, иначе бы он мне вас не рекомендовал, - кивнул с улыбкой Левандовский. - Ну да, мы можем и такое, - с притворной скромностью заключил Андрей, - хотя нет ничего сложнее сделать мероприятие, кажущееся простым на первый взгляд, но с правильным наполнением. Я понял, чего вы хотите. И думаю, что смогу вам помочь. Они проговорили довольно долго. Андрей предлагал всё новые и новые идеи, поражая своей фантазией даже такого стратега, как Левандовский. В конце концов, общий план был готов, и собеседники смогли немного расслабиться. - Странно, что вы сами занимаетесь этим делом – подготовкой к свадьбе, - с улыбкой заметил Андрей, прихлебывая кофе из очередной чашечки. – Обычно женщины обожают это делать, поскольку свадьба для милых дам – это своего рода главное событие жизни. - Моя невеста сейчас не в Москве, это первое. И второе, - Евгений смущенно усмехнулся, - обожаю делать ей сюрпризы. Она так очаровательно всегда радуется. - О, да вы рискованный человек, - рассмеялся Андрей. – Не всегда можно понять, что у женщин на уме. А уж предугадать их реакцию на тот или иной сюрприз – это просто высший пилотаж, - и он иронично покосился на стоявшую на его рабочем столе фотографию миловидной блондинки и мальчика, по всей видимости, жены и сына. - Уж я-то знаю, о чем говорю. - Вы правы, - покаянно кивнул Евгений. – Моя Лена тоже порой, хм, не так реагирует на сюрпризы, как я того ожидал. Но потом смиряется. Она у меня очень понимающая и отходчивая. - А вы ее любите, - задумчиво протянул Андрей. – Это заметно. Так, ну что же, - он встрепенулся и, придвинув к себе планшет, приготовился набрать заметку. – Давайте, я всё же внесу ваши данные в компьютер. Евгений Николаевич Левандовский, - пальцы стремительно порхали по экрану планшета, - и… Как, кстати, зовут вашу невесту? - …и Елена Николаевна Сайко, - ответил Евгений. - Сай… что-о? – глаза Андрея стали больше очков. - А что-то не так? - Нет-нет, - стушевался тот и, помедлив, отложил планшет и непонятно пробормотал. – Этого не может быть. - Вы что, знакомы? – настороженно спросил Левандовский. – А у вас есть ее фото? - Разумеется, – Евгений достал смартфон и открыл фотографию Лены с главного экрана. Андрей долгую минуту смотрел на экран смартфона, потом опрокинул в рот остатки кофе, словно какой-нибудь коньяк и поднял ошеломленный взгляд на Левандовского: - Нет, лично мы не знакомы, и я знал Лену только заочно, – он помялся, после чего взъерошил аккуратно уложенные волосы, сдернул очки и, протирая запотевшие стекла, хрипло выговорил. - Дело в том, что первый муж Лены – мой брат Алексей. Алексей Федорович Сайко. Просто я был уверен, что Лена…- он откашлялся и с трудом выговорил, - ум-мерла двадцать лет назад.
Бэла: Послушав длинные гудки в трубке, Лена, скривив в недоумении губы, выключила телефон. Странно, обещал же позвонить, а сам… Даже трубку не берет. Без этих их разговоров – и долгих ежевечерних, и коротеньких днем - она уже просто не могла жить. Ей нужен был его голос, его дыхание в трубке возле уха, его тихий смех, его шуточки и розыгрыши. Она со вздохом признавала, что эта их неожиданная разлука сейчас переносится ею тяжелее даже, чем в прошлые разы. Он так быстро уехал, что она, занятая переживаниями Леси, даже путем не попрощалась и только позже осознала эту томительную пустоту рядом с собой. Он неожиданно стал жизненно необходим ей, как воздух, как вода, и она с болезненным изумлением раздумывала, как же она собиралась жить без него, когда бежала тогда из Москвы. В комнату заглянула Леся: - Не отвечает? - Нет пока, - качнула головой Лена и бодрым голосом продолжила. – Да не переживай, Лесь. Если дядя Женя за что взялся, непременно сделает. Леся кивнула со вздохом, потом решительно подошла к ней: - Мам, я поеду сама в Москву. - Лесь… - Нет, не говори ничего! – она протестующе выставила ладошку. – Я знаю, чувствую, мне надо ехать и всё тут. Я смогу найти слова, сейчас смогу. В тот вечер, - она запнулась, потом продолжила уже тише, - в тот вечер я просто была растеряна и, наверное, неубедительна. Да и он тоже был ошарашен. А теперь он наверняка всё обдумал и жалеет… - Ну, да, и не звонит, - скептически хмыкнула Лена. - Ну, конечно не звонит! – всплеснула руками Леся. – Он же не знает, что я всё решила! - А чего трубку не берет, когда ты звонишь? - Не знаю… Вот и выясню. Только, мам, не уговаривай меня! Я поеду и поговорю с ним. - Лесь, ну где ты его искать-то будешь? – страдальчески подняла брови Лена. – Дядя Женя сказал, что на квартире Никита не появлялся. - А я… а я… Я сейчас домой его родителям позвоню, - храбро выпалила Леся. Чтобы не передумать, она решительно выдернула телефон из заднего кармана джинсов и, порывшись в телефонной книжке, набрала нужный номер: пальцы ее подрагивали, и Лена, подошла ближе и, жалостливо вздохнув, приобняла дочь за плечи, стараясь поддержать. В трубке шли томительно долгие гудки, потом щелкнуло, и звучный голос матушки Никиты ответил: - Я вас слушаю! - Лидия Васильевна? Это Олеся, могу я услышать Никиту? – быстро проговорила Леся. - Во-первых, здравствуй, - спокойно ответила та. – Воспитание твое так и оставляет желать лучшего. Во-вторых, зачем тебе понадобился Никита? - П-поговорить, - дрогнувшим голосом отвечала Леся. - Ну да, не наговорились ещё? Вот что я тебе скажу, милочка: ты звони Никите на сотовый и разговаривай, сколько хочешь. - Я не дозвонилась ему, - сжав зубы и еле сдерживаясь, сказала Леся. - А, ну значит, он не хочет с тобой говорить, вот и всё, - усмехнулась Лидия Васильевна. – Что ты тогда названиваешь сюда? - Мне надо его увидеть, - упрямо продолжила та. – Он у вас? - Да, он живет дома. Наконец, понял, с кем связался, и взялся за ум. - Лидия Васильевна, ну… пожалуйста, позовите его, - тихо выговорила Леся. - Мне очень нужно сказать ему… - Уволь меня от подробностей, - резко перебила та. Потом, помолчав, сказала: - Ладно. Завтра выходной, мы будем за городом. Можешь зайти, поговорить. Только это бесполезно, сразу предупреждаю. - Хорошо, спасибо вам большое, - с облегчением выдохнула Леся. - Я буду завтра в 11 утра. - Не надо мне твоих благодарностей, - отрезала Лидия Васильевна и бросила трубку. Леся опустила телефон, потом повернулась к Лене: - Всё слышала, мам? Лена сочувственно погладила дочь по плечам: - Леся, не расстраивайся. Такая уж у Никиты мама, другой нет. – Она отклонилась и посмотрела на печальное личико Леси: - А ты молодец! Такой разговор выдержала и не сорвалась, и добилась, чего хотела. Я тобой горжусь, Леська, - и она снова порывисто обняла дочку. Они постояли минуту, крепко обнявшись, потом Леся заторопилась: - Всё, мам, я побежала, а то на поезд опоздаю. - Только звони мне, всё рассказывай, а то я изведусь тут,- попросила Лена. - Да, мамуль, обязательно! Закрыв за Лесей дверь, Лена вновь набрала Женю, но телефон его был не доступен. Тогда она позвонила Ольге. - У аппарата, - раздался в трубке бойкий голос подруги. - Оль, как вы, добрались? - Ой, Леночка, какой же сегодня был чудесный день! Спасибо тебе большое! - Да за что? Вы же с Сережей всё сделали, я только ворота отперла, - смеясь, отвечала Лена. - А чего звонишь, соскучилась уже? Так я приеду! - Нет, нет, Оль, приезжать не надо, просто… Просто Женя что-то не звонит и не отвечает. И Леська в Москву уехала. - То есть как - уехала? Она же с тобой домой вернулась! - Ну, вот так. Решила, что должна сама с Никитой поговорить. Созвонилась с его мамой, он, оказывается, дома живет. И вот, - вздохнула, - собралась в пять минут и убежала. А мне что-то неспокойно. Если бы я могла я бы сама с ней поехала, а так... - Эй, подруга! Ты чего на ночь глядя растревожилась? Ну-ка соберись. Леся твоя девица взрослая, современная, решительная. А Женя… Ну мало ли: телефон сел, например. Чего зря панику наводить? Нет, я к тебе точно приеду сейчас. Хочешь - с тортиком? - Оль, ну что ты, - с облегчением улыбнулась Лена. – Вот поговорила с тобой и легче стало. Так что отдыхай, всё у меня в порядке. - Ну, смотри, а то я могу… - Нет, Оль, всё в порядке, спокойной ночи. ********************* Леся выскочила из метро и вдохнула знакомый запах города, в котором чего только было ни намешано. Поправив рюкзачок и ослабив шарф возле шеи, она покрутила головой влево-вправо, потом решительно отправилась по улице к остановке автобуса. Подходя к знакомому дому, она притормозила и, со вздохом подняв голову, посмотрела на окна: колени слегка подрагивали, и она несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Потом тряхнула головой и решительно поднялась по ступенькам крыльца. Входная дверь неожиданно распахнулась, выпустив девушку с маленькой собачкой на руках, и Леся, поблагодарив её, проскользнула в подъезд. Забыв про лифт, она взлетела вверх по лестнице, прошла по знакомой площадке и, подойдя к двери квартиры Лариных, позвонила. Открывать ей никто не спешил, и она, помедлив, снова нажала на кнопку звонка. Послышались шаги, приглушенный голос что-то говорил неразборчиво, и дверь распахнулась. Сердце у Леси поехало куда-то в горло, а ноги стали совсем ватными: на пороге стоял Никита. Улыбка сползла с его губ, и глаза приняли какое-то потерянное выражение. - Леся? – хрипло выговорил он и откашлялся. – Ты… здесь… - Никит, я… мне надо сказать тебе, я хотела… - Леся, как здорово, что ты... - Ты не отвечал на телефон, и я…, - сбивчиво начала Леся и осеклась: за спиной Никиты из ванны показалась Соня, замотанная в полотенце, пальцами расчесывая влажные волосы, рассыпавшиеся сосульками по плечам. Глаза у Леси расширились, а слова застряли в горле. Никита, проследив за её взглядом, обернулся и издал сдавленный звук горлом, потом повернувшись, резко подался к Лесе. Та отшатнулась, продолжая во все глаза разглядывать Соню, которая отвечала ей спокойным взглядом, еле заметно улыбаясь и продолжая распутывать влажные прядки. - А. Вот оно что, - еле выговорила непослушными губами Леся. - Лесь, постой, подожди, - заторопился Никита. - Это не то, что ты думаешь.Дело в том, что... У Сони в доме нет горячей воды… - Ого, - приходя в себя, вздернула подбородок Леся: в голову ударила волна холодной ярости. – Растешь. Врешь вообще круто. Научился. - Лесь… - Так вот почему Лидия Васильевна такая добренькая была, пригласила меня в гости, - Лесю сотрясала нервная дрожь. – А знаешь, Никита, что я тебе хотела сказать? Да. Пошел. Ты. Вместе со всем твоим враньем, - раздельно выговорила она. В этот момент в кармане её куртки завибрировал телефон. Она выдернула его, взглянула на экран и, быстро нажав отзыв, рявкнула в трубку: - Да! …Да, Артем, - выговорила она, глядя горящими глазами на Никиту, который дернулся от звуков этого имени. – Конечно! …Ну, что ты, я абсолютно свободна. …Легко! С этими словами она отключила телефон, затолкала его в карман и, тряхнув кудряшками, с вызовом уставилась на ошеломленного Никиту, который беспомощно смотрел на нее больными глазами: - Ну, что же. Счастливо оставаться. Маме привет! Она отступила назад, с размаху шарахнула дверью - в квартире что-то с грохотом упало - и понеслась к лестнице. Леся вылетела из подъезда, и тут в кармане вновь разразился воплем мобильник. Она нажала на отзыв, продолжая бежать по направлению к проезжей части: - Да! - Лесь, ты чего, какой еще Артем? Это Марина Кравцова, староста группы, - возмущенно верещала трубка голосом её одногруппницы. - Да узнала я тебя,- раздраженно ответила Леся, резко остановившись. - Что ты хотела? - Завтра первой пары не будет, вот всех обзваниваю. А что еще за Артем? Уж не наш ли это новый препод-красавчик? - заговорщическим тоном проворковала Марина. - Говорят, вас вместе видели. Ну, колись, Ларина! - Слушай, Кравцова, - сердито рявкнула Леся. - Ты всех обзвонила? - Нет, - обиженно протянула собеседница. - Вот и обзванивай давай. И вообще я не Ларина, а Сайко! - Это как это? - А вот так. Пока! Леся засунула трубку в карман и стремительно вздернула руку, подзывая такси. Захлопнув дверцу машины, она повернула голову и увидела, как из подъезда вылетел Никита в одной футболке. - Давайте быстрее, я на поезд опаздываю, - быстро проговорила она водителю, и тот, надавив на педаль газа, резко ускорился по пустой улице. Леся, обернувшись, видела, как бежит за машиной Никита, потом останавливается и, опустив руки, смотрит вслед. Она отвернулась и, наклонившись вперед, закрыла ладонями лицо.
chandni: Бэла Ох уж мне эти сюрпризы... Нет, ну надо же, ну никак у них пазл не сложится. Молодежь... ни поговорить, ни выслушать...
Хелга: Бэла Вот это повороты! Кажется, все устаканилось, а коварный автор не дает героям расслабиться.
Бэла: chandni пишет: Молодежь... ни поговорить, ни выслушать... ну! Ни украсть ни покараулить
Бэла: Хелга пишет: Кажется, все устаканилось, а коварный автор не дает героям расслабиться. попали в ежовые рукавицы, никуда не скрыться
Бэла: В первый момент после невозможных слов Андрея Левандовский решил, что он ослышался, потом подумал, что его собеседник что-то перепутал. Андрей же метался по кабинету и, скрежеща зубами, рычал проклятия, перемежаемые виртуозным отборнейшим матом. Причем мат произносился свистящим шепотом. Потом он притормозил и, отдуваясь, рухнул в кресло, утирая взмокший лоб внушительных размеров платком. - Алексей тогда вернулся в Москву практически раздавленный, рвал волосы на себе. Я ж всю жизнь его жалею, волоку буквально за волосы, прощаю всё, вытаскиваю из любых передряг. Он время от времени берет деньги и немалые, чтобы обновить памятник безвременно ушедшей жене. Отправляет содержание немолодым родителям Лены, которые на самом деле - что? - Хм… Отец Лены насколько я знаю, скончался лет пять назад. А Ираида Степановна вполне здорова и прекрасно себя чувствует: недавно замуж вышла. - Кла-асс! – воздел руки к небу Андрей. - Нет, как так можно врать?! Ну, всё лопнуло мое терпение. Он у меня дерьмо жрать ..., простите. Одно радует, - поднял он глаза на Евгения. - А вы можете в этой ситуации найти что-то радующее? – с горькой иронией поинтересовался Левандовский. - Лена жива, здорова и, – насколько я могу судить, - вполне счастлива. Значит так, Евгений, я всё сделаю для нее. Для вас, - поправился он. - И денег никаких не надо. Братец оплатит из своего выходного пособия. Хочу хотя бы так компенсировать все беды, что он принес семье Лены. Он поднялся с кресла, одернул пиджак и склонил голову: - Евгений Николаевич, я приношу вам свои глубочайшие извинения за этого…, эту паршивую овцу в нашем роду. Надеюсь, вы не откажетесь иметь дело с нашей фирмой. - Андрей, ну, что так официально-то? – серьезно заметил Евгений и, поднявшись, пожал протянутую руку. – Я рад, что у Лены есть и такие новые родственники. А то появление бывшего мужа, как вы понимаете, меня не очень-то радовало. Она как-то близко к сердцу восприняла его появление, ходила расстроенная несколько дней. А в ее положении это, сами понимаете, чревато… Да, кстати, у вас ведь есть еще и племянница. - У Алексея была дочь? – простонал Андрей. – Да что ж такое-то?! А можно хотя бы фотографию посмотреть? Левандовский полистал галерею в смартфоне и открыл снимок, на котором Леся стояла рядом с матерью и бабушкой и улыбалась в объектив. Это фото опять привело Андрея в состояние неописуемого раздражения. Он снова забегал по кабинету, бормоча слова проклятия под нос. Потом упал в кресло и прорычал: - Она ведь была здесь, а он… он заявил, что это – фотограф! Нет, ну за что мне это, а? - Андрей, всё разъяснилось. Что уж теперь? Вы не можете отвечать за поступки других людей, - попытался урезонить его Евгений. - Понимаете, если бы это был только один косяк, - со вздохом ответил Андрей. – Он же мне убытков принес едва ли не больше, чем от него было толку. Ладно, простите еще раз за этот эмоциональный взрыв. Просто это была, действительно, последняя капля. Так. Всё. Давайте решим наши дела. Сегодня я посовещаюсь со своими менеджерами, а завтра вам перезвоню. Мы вам с Леной такую свадьбу отгрохаем… Я помню-помню, - заторопился он, видя протестующий взгляд Евгения. – Всё будет достойно и без пафоса. Они обменялись рукопожатием, и Евгений, наконец, покинул кабинет, в котором только что пронеслась невиданных размеров буря. Только в сумерках добравшись до дома, он без сил рухнул в кресла в гостиной и устало проговорил: - ЕВА. Релакс. Из динамиков немедленно заструилась нежная легкая расслабляющая мелодия, защебетали птицы, послышался легкий шум волн, Евгений прикрыл глаза и не заметил, как уснул. Лена неслышно подошла к нему и положила прохладные ладони ему на лоб, и он потянул к себе ее за руку. Она уютно устроилась рядом и потерлась носом о его щеку. - Колется? - Немного. - Соскучилась? - Очень. Ты не звонишь. А я так привыкла быть рядом с тобой. Никогда больше не отпущу тебя, - и она сильнее прижалась к нему. Из-за угла гостиной показался приземистый лысоватый мужичок, как две капли похожий на его сегодняшнего собеседника Андрея Сайко. Он, пританцовывая, подошел к ним и погрозил пальцем: - Лена, ты что это, замуж собралась? А я как же? Мы ж с тобой про второго ребенка мечтали. Евгений почувствовал, как Лена отодвигается от него и, поднявшись, подходит к этому мужичку и начинает кружиться с ним в вальсе. А он не может даже пошевелить ни рукой, ни ногой, только следит беспомощно за ними глазами. Он резко открыл глаза: сердце колотилось как сумасшедшее: Лена! Он схватил телефон: на экране светились три пропущенных. Пригладив растрепанные волосы, Евгений вознамерился позвонить, но тут взгляд его упал на электронные часы на столике. На экране светилась цифра 2:00. Да, кажется, поздновато будет. Он поднялся с дивана и нехотя поплелся к лестнице на второй этаж. ***************** Лена позвонила, когда за окнами уже разгоралось мягким светом осеннее утро. - Жень, привет. Разбудила, наверное? - Леночка, - ответил он ей с улыбкой хриплым со сна голосом. – Если бы ты знала, как приятно, что меня не будильник будит, а ты. - Жень, ну куда ты потерялся? - протянула Лена. – Я тут одна, в голову лезет всякая чертовщина. Представляешь, даже бывший муж сегодня приснился. - Ну, прости, душа моя. Вчера, представляешь, присел на диван отдохнуть и не заметил, как заснул. А в два часа ночи не стал уже будить тебя. Да, а почему ты одна? А Олеся? - Ты подумай, она вчера сорвалась и уехала в Москву вечерним поездом. С Никитой объясниться. Ты, кстати, не виделся с ним? - Хм, ну…, - замялся Женя. - Тебя плохо слышно. Я не поняла… - Ну, видел я его, - нехотя проговорил он. - Просто не хотел тебе звонить, чтобы не расстраивать. Хотел приехать, и лично поговорить с тобой, решить, что будем делать. - Что, всё так плохо? – серьезно спросила Лена. - Так, Лен, ты погоди расстраиваться, - заторопился Женя, садясь в постели. – Просто… - Ну, что? - Просто я встретила его возле, хм… загса. - Возле загса? – растерянно переспросила Лена. – Он что…? - Ну да, пришел узнать, как разводиться, – со вздохом подтвердил Женя. - О, господи! Леська же к нему поехала! - Постой, Лен, - успокаивающе заговорил он. – Может быть, это и к лучшему. Выглядел Никита не как человек, который все обдумал и решил. Наоборот был огорчен, даже, кажется, похудел. Может, и хорошо, если они поговорят. Ну не всю же жизнь их проблемы решать тебе. Вспомни, когда он пропал прошлой весной, вы все с ума сходили, а решилось всё наилучшим образом. Я специально не стал на него давить. Так что, Леночка, ты тоже успокойся. - Жень, а ты когда приедешь? – голос Лены в трубке жалобно дрогнул, и Женя нежно проговорил: - Родная моя, еще одно небольшое дело осталось, и я - сразу к твоим ногам. - Плохое что-то? – уточнила Лена. - Да что же ты всё о плохом думаешь? – ласково упрекнул он её. – Наоборот, все хорошо. Теперь всё будет только хорошо, поверь мне. Попрощавшись, он отключил телефон. Об инциденте с ее мнимой смертью он решил ничего не говорить.
Бэла: - Вы спрашивали меня о точных цифрах: секунды, метры, мощность вспышки и прочее. Не стоит требовать от меня такие данные. Это, друзья мои, не математика. Нет такой точной формулы идеальной красоты, - при этих словах лицо Морозова озарилось каким-то удивительным внутренним светом, словно он говорил о чем-то заветном и сокровенном. - Это творчество, вы можете менять параметры, подбирать свои, нарабатывать опыт и, в конце концов, получить свой уникальный результат и, может быть, найти золотое сочетание расстояния, вспышки, ракурса, чтобы получить именно ту картинку, которая войдет в историю и сделает вас знаменитым. - Он обвел улыбавшихся студентов взглядом и споткнулся на Олесе, хмуро глядящей куда-то мимо него. Улыбаться Артем немедленно перестал и брюзгливо заметил. – Ну, конечно, не всех. Тех, кто занимается спустя рукава, относится к фотографии как к несерьезному времяпрепровождению, мои слова не касаются. Не так ли, Ларина? Леся перевела на него печальные глаза и кивнула. - Хотите сказать, что слышали, о чем я говорил? – язвительно спросил он. Девушка снова кивнула. - Может быть, повторите? - Идеальной формулы красоты не существует, - без выражения проговорила Олеся. – Мы можем менять параметры и нарабатывать свой собственный опыт, чтобы найти то золотое сечение расстояния, ракурса, выдержки и получить картинку, которая…. – она запнулась, потом спросила. – Можно выйти? По мере того, как она почти слово в слово повторяла его лекцию, лицо Морозова принимало настороженное выражение. На ее просьбу он, помедлив, кивнул, а когда она, забрав сумку, направилась к двери, негромко спросил: - Всё в порядке? Леся, обернувшись, мотнула головой, что могло означать всё что угодно, и выскочила за дверь. Морозов, минуту постояв молча, спохватился и продолжил: - Таким образом, можно сказать, что… что... - Что? – переспросил кто-то из студентов, и он, переведя взгляд на спросившего, попытался собраться с мыслями, но тут прозвенел спасительный звонок. - Ну, что, до следующего занятия? Все свободны, - отпустил он студентов. Все загомонили, а к нему подскочила услужливая староста группы Кравцова: - Артем, может быть, вам помочь? А то ваша обычная помощница Сайко сбежала… - Ларина, - машинально поправил Морозов, сворачивая кабели и провода в кучу. - А вот и нет, - кокетливо заметила Марина. – На днях она мне так и заявила: «Я, дескать, больше не Ларина, а Сайко». Морозов вскинул на нее глаза: - Что это значит? - Да кто разберет эту взбалмошную девчонку, - махнула рукой Кравцова. – Ну, так что, помочь вам с оборудованием? - Эм-м. Нет. Да! Можете самостоятельно собрать всё в кофры? Мне надо отлучиться на пару минут. - Да, конечно, не беспокойтесь, с готовностью откликнулась та. - У нас нет больше занятий, я все соберу. Последние слова девушка выкрикнула уже в спину выбегавшего из аудитории Морозова. За дверью аудитории Леся повернула по направлению к гардеробу и уже у лестницы, ведущей вниз, наткнулась на Полуярова. - Сайко! Почему не на занятиях? Опять с Морозовым что-то не поделили? - Что мне с ним делить? – дернула плечиком Леся. - Просто плохо себя почувствовала, и он меня отпустил. В это время по коридору разнесся дребезжащий звон. Илья Сергеевич всмотрелся в ее бледное лицо: - Ну, и что случилось? - встревоженно поинтересовался он. - Да так…, - вздохнула Леся. - Ясно. – Полуяров решительно махнул рукой. - Идем со мной. - Илья Серге-еич, - протянула Леся. - Давай, давай, дело есть к тебе. В небольшом кабинетике, который почти весь занимал громоздкий стол, заваленный бумагами, фотографиями и книгами, Полуяров усадил Лесю на стул и, немного раскидав в стороны бумаги с угла, поставил перед ней кружку, протерев ее предварительно салфеткой, потом нажал кнопку на небольшом чайнике, стоявшем на маленьком столике у стены. - Так, сейчас я буду поить тебя чаем, а ты мне всё расскажешь. - Не буду я ничего рассказывать, - запротестовала та. – Нечего мне… - Лесь, я же вижу, когда ты врешь. Надеюсь, речь не идет об очередной беременности? - Илья Сергеич, я этим больше не занимаюсь. - Чем интересно? – брови Полуярова взлетели вверх. - Не вру я. Лгунов и без меня хватает. - Вот как? Ну, и кто так перед тобой провинился? Надеюсь, хм, …с мамой у вас нет разногласий? - Да нет, ну что вы. Мама, наверное, единственный человек, кто меня понимает. - А, вот и замечательно, - кивнул заметно повеселевший Илья Сергеевич. – Как она себя чувствует? - По-моему, хорошо. В этот момент чайник свистнул и, выпустив из носика клубы пара, отключился. Полуяров налил кипятку в чашку Леси, потом наполнил свою, вытащив ее из завалов на столе, бросил в кружки одноразовые пакетики с чаем и, наконец, уселся напротив Леси. - Так, пей чай и слушай меня. Наш колледж будет принимать участие в ежегодной фотовыставке в Москве, ну и ты, как наша лучшая студентка, должна будешь подготовить свои работы. Есть у тебя что-то новенькое? Или можно взять тот последний цикл «Осень». Ты подумай, потом покажешь мне, и вместе мы что-то отберем. Можно, кстати и Артема Морозова к этому подключить. Уж он точно посоветует что-то полезное. Вот что я тебе хотел сказать, – он помолчал, прихлебывая чай, потом заметил: - Нет, у тебя определенно что-то случилось. Не вижу энтузиазма. - Я поняла, Илья Сергеич. Я посмотрю, что у меня есть, и принесу вам. - без выражения сказала Леся, грея ладошки об обжигающую кружку с чаем. - И давайте без Морозова. - Ты что, и в правду нездорова, что ли? - Я пойду, Илья Сергеич, - поднялась Леся со стула. - Ну, иди, конечно, - сочувственно протянул тот.
chandni: Бэла Ну ничего так себе Олесин папаша зажигает! Минус жена, минус дочь, памятник обновляет, стариков поддерживает... вот жук! Леся, похоже, начала думать... или в апатии... А Женя попал в семейный круговорот, только успевай отбивать и поворачиваться... но похоже, чувствует себя как рыба в воде и не разочаровывается... Хотя некоторых такой водоворот событий уже бы подкосил. Веселенькая у Лены беременность получается!
Бэла: chandni пишет: Ну ничего так себе Олесин папаша зажигает! Минус жена, минус дочь, памятник обновляет, стариков поддерживает... вот жук! уж очень я его невзлюбила и жоской рукой решила хммм ну скажем так извести окончательно и бесповоротно! chandni пишет: Женя попал в семейный круговорот, только успевай отбивать и поворачиваться... но похоже, чувствует себя как рыба в воде и не разочаровывается... Ну он любитель выводить объекты из кризисов. Вот пусть применяет на практике полученные навыки. chandni пишет: Веселенькая у Лены беременность получается! Вот с этим было сложно. Постоянно била себя по рукам, чтобы не жестить с персонажами, поскольку это так или иначе било бы по Леночке. На это я пойти не могла низафто! Ради неё собственно и затеяла писанину.
Бэла: Евгений не мог дождаться, когда же разрешат выход из самолета. Потом не мог дождаться, пока медлительный желтенький автобус докатит до дверей аэровокзала. Потом ему казалось, что такси слишком медленно плетется по улицам Тетюшева. Он в который раз смотрел на часы, на которых стрелки, кажется, увязли в жвачке времени и двигались еле-еле. По его подсчетам, Лена должна была уже закончить работу и вернуться домой. Ну, если даже и не так, он просто встретит ее дома и в полной мере насладится ее восторженным изумлением при виде его очередного сюрприза с неожиданным появлением. У подъезда квартиры он рассчитался с водителем и, выскочив из авто, буквально в несколько прыжков преодолел длинную лестницу до квартиры Лены. Как он и ожидал, дверь ему никто не открыл. Он выудил ключ из кармана плаща и открыл замок: в квартире стояла уютная тишина, нарушаемая только кряхтением холодильника. Ну вот, укоризненно качнул он головой, она опять нарушает режим, работает без обеда, да еще и сидит допоздна. Ах, ты, моя упрямая королева. Нет, срочно надо прервать этот замкнутый круг, всю работу не переделать, срочно в Москву. Он бросил сумку в угол, освободился из верхней одежды и пристроил плащ на вешалку. В этот момент в дверях завозился ключ, в медленно отворившейся двери появилась Лена, тяжело переступив порог. Она подняла на него взгляд, и из расширившихся глаз моментально брызнул восторг: - Женька! Она уронила сумочку и практически упала к нему на грудь, обхватив его обеими руками. - Лен, Лен, ну ты чего? – он поглаживал ее вздрагивающие плечи, а она подняла на него мокрые глаза. – Что случилось-то? - Просто скучала, - уклончиво отвечала Лена, шмыгая носом. Он, отклонившись, цепко охватил всю ее взглядом, с болезненным уколом в сердце подмечая и бледность на лице и тени под глазами, и сквозившую в чертах усталость. - Ты когда приехал? – спрашивала она, утирая слезы. - Да вот только что, - отвечал он, одновременно снимая с нее пальто, сапожки, потом повел на кухню и заботливо устроил на диванчик, подложив подушки для удобства. - И не позвонил, - с мягкой укоризной сказала Лена. - Так сюрприз же, - неловко ухмыльнулся он. - Ох, Жень, у меня никакого здоровья не хватит на твои сюрпризы. Он покаянно свесил голову и присел на корточки перед ней: - Прости Лен, не подумал. Больше никаких сюрпризов не будет. - Так уж и никаких? – недоверчиво подняла брови Лена. Он помялся и взял ее прохладные руки в свои ладони: - Ну, если только еще один. Ма-аленький. Но очень хороший. Она против воли рассмеялась от его виноватого тона: - Ах, Женька, ты же неисправим. Он пружинисто поднялся и захлопотал, ставя чайник. После они сидели рядышком у стола и говорили взахлеб. Левандовский рассказывал о Москве, умолчав о подготовке к свадьбе. С сожалением поведал о своей встрече с Никитой. Лена подхватила тему и со вздохом рассказала о поездке Леси в Москву, об ужасном происшествии в квартире Никиты. - Ты знаешь, она ведь сама не своя вернулась, вся окаменевшая какая-то. Даже не плакала. Сам увидишь сегодня. Маме я, конечно, ничего не рассказала, - со вздохом продолжала Лена, прихлебывая душистый травяной чай. - Она вся в сборах на круиз. Да еще подготовка к «Романсиаде». Такая счастливая летает, что я не могла ей рассказать ничего о размолвке Леси и Никиты. Ты ведь знаешь, как ей тяжело достался этот год. Да и вообще, ведь еще ничего не понятно у наших молодых. Знаешь, как-то мне слабо верится, что Никита вот так мог закрутить роман. Я ведь знаю, он очень любит Олесю. И вообще всегда был таким – надежным, верным рыцарем, и вдруг – такой зигзаг. Нет, - твердо качнула она головой, - не верю я в это происшествие. Леся перед поездкой при мне говорила с мамой Никиты, и та уж очень быстро согласилась, чтобы Леся приехала к ним и поговорила с ее сыном. И вот… Как специально там оказалась Соня… Но, - вздохнула Лена, - Леся конечно сейчас никого не послушает. Одного я боюсь. - Чего? – поднял брови Евгений, прищурившись от пара, поднимавшегося над чашкой. - Что она бросится, как в омут, в отношения с Артемом. Просто из желания отомстить. И потом никак не выберется из этих отношений и еще больше запутается. И будет несчастна, - тихо заключила Лена, осторожно поставив чашку на блюдце. - Ну, я думаю, тебе не стоит раньше времени огорчаться, - Евгений накрыл ее пальцы ладонью. – Давай будем решать проблемы по мере их поступления. Тебе есть о чем сейчас думать, помимо этого. Скажу тебе вот что, душа моя, что-то ты совсем плохо выглядишь. Круги под глазами, бледная, уставшая. Мне это все не нравится, Лена. Ты когда была у врача? - Давно, - пристыженно кивнула Лена. - Молодец. Мы ведь договорились, что ты запишешься на УЗИ. Но ты конечно этого не сделала. - Не сделала, - эхом повторила она. - Ну, всё, дорогая, ты допрыгалась,- притворно строгим тоном заявил Левандовский. – Придется тебя брать в ежовые рукавицы, а то вы тут совсем без меня разболтались. Как вы жили без мужского надзора, не понимаю, - закатил он глаза, а Лена против воли прыснула со смеху. - Ну что, согласна слушаться меня во всем и всегда? - Вот еще! – притворно возмутилась Лена, выдергивая руку из его ладони. - Ладно-ладно, барыня. Уж и спросить нельзя, - смущенно забормотал Евгений, но глаза его смеялись. В это время в прихожей послышался шум, хлопнула входная дверь, и голос Леси позвал: - Мам, ты дома? Я пришла! - Да, Лесь, мы здесь, - ответила Лена. - Мы? – с этими словами Леся вошла на кухню, и мрачное лицо ее озарилось улыбкой. – Ой, дядя Женя! Как хорошо, что вы вернулись! - Здравствуй, Олеся, - поднялся Левандовский ей навстречу. - Я тоже очень рад тебя видеть. Мой руки и - к столу. Она убежала в ванную, а Лена тихонько шепнула Жене: - Она впервые улыбнулась после приезда. Как же хорошо что ты приехал!
Бэла: А потом они долго сидели за столом, ужинали, пили чай, потом снова грели чайник, снова заваривали душистый напиток и говорили, говорили. Правда, в этих своих разговорах они, не сговариваясь, очень осторожно и аккуратно обходили темы, связанные с Никитой. В основном говорили о Романсиаде, о невероятной увлеченности Ираиды, о том, как она, словно сбросив лет двадцать с плеч долой, носится по городу с репетиций к портнихе, от нее вновь на репетиции, забывая даже позвонить своим «девочкам», а не то что заехать. Леся, необычно оживленная в этот вечер, рассказывала какие-то забавные истории про колледж. Потом похвасталась, что ее пригласили принять участие в выставке, тут же на ходу стала придумывать концепцию серии работ по одной интересной теме, которую давно обдумывала. Евгений тут же подхватил её идеи, подсказывая интересные моменты и обнаружив еще и талант в понимании фотографии. В ответ на восторги своих собеседниц самодовольно заметил, что он как-никак современный человек и в искусстве некоторым образом разбирается. Леся тут же вспомнила, какой крутой фотоаппарат ей когда-то подарил дядя Женя, и согласилась, что выбрать такое мог только человек, разбирающийся в фотоделе. Но Левандовский замахал руками и со смехом отказался от лавров главного по фотографии, пояснив, что купил просто самый дорогой механизм. В конце концов, заметив, что Лена уже несколько раз сдерживала зевок, Женя поднялся и объявил, что пора бы всем отдохнуть перед трудным завтрашним днем. Лена попыталась выяснить, что будет завтра, но Женя решительно, но осторожно подталкивая, выпроводил ее из кухни со словами: «Завтра будет завтра». Леся лениво терла губкой тарелки в мойке, когда он вернулся. - Олеся, я хотел поговорить…, - Евгений замолчал, увидев, как вздрогнули и напряглись её худенькие плечики. – Хотя, наверное, уже поздно. Ладно, давай завтра. - Нет, дядь Женя, я… - она запнулась и, решительно тряхнув волосами, завернула кран. – Давайте сейчас. Мама легла? – спохватилась Леся. - Нет еще, в ванной. - Я просто не хочу её огорчать ещё больше. - Я понял, - понимающе кивнул Евгений. – Заканчивай тогда, встретимся позже. Когда Лена легла и почти сразу заснула, он поправил одеяло, погасил лампу на тумбочке и, аккуратно прикрыв за собой дверь, отправился на кухню. Леся сидела у стола и машинально разглаживала какую-то складочку на скатерти. Она вскинула на него глаза, и у него вдруг дрогнуло в груди от ее грустного и какого-то беспомощного взгляда. Виду он, конечно, не подал и присев напротив нее, осторожно начал: - Лесь, я хотел тебе сказать, что я знаю о твоей… хм, поездке в Москву. Возможно, тебе трудно сейчас услышать и, главное, понять, что я хочу сказать. Дело в том, что в жизни не всегда все на самом деле такое, каким кажется. Я уверен, - он выставил ладонь, предупреждая ее рвущийся наружу протест, от которого она даже подпрыгнула на стуле, - я убежден, что всё это была, судя по всему, как по нотам разыгранная провокация, в которой вряд ли участвовал Никита. Он просто попал под раздачу. Поэтому правильно будет не пороть горячку и попробовать еще раз встретиться... - Нет! - срывающимся от гнева голосом перебила Леся и яростно мотнула головой. – Нет. Этого не будет. И симку я выбросила не для того, чтобы с новой ему названивать. Да и вообще! Последнее, что мне надо, это чтобы вы меня сейчас уговаривали или утешали. – Она выпрямилась на стуле: - Я просто хотела, чтобы вы мне объяснили, как мужчина, почему - так. Вчера ты просто умираешь от любви, ищешь встреч, радуешься каждому дню вместе. С этим конкретным человеком вместе. А назавтра… - она сглотнула, будто в горле сидела болезненная острая колючка, и сдавлено продолжала, - а назавтра ты просто …, просто целуешь другую. Просто приводишь ее к себе домой, где еще вчера ходил твой любимый человек, может даже…, - она снова сглотнула, - даже ложишься в постель …с ней, с этой, другой. В ту постель, где еще вчера обнимал ту, первую. Это – как? – голос ее зазвенел. Она почти кричала шепотом, и Левандовский, быстро поднявшись, обогнул стол и крепко прижал ее голову к себе, одновременно поглаживая по плечам и приговаривая: - Тише, тише, всё, всё. А она, приникнув к нему, уже плакала, горестно вздрагивая. Спустя некоторое время она немного успокоилась, судорожно вздыхая, выпила воды, половину проливая из трясущегося в ее руках стакана, который ей протянул Евгений и, подняв голову к нему, с печальной гримаской попросила: - Простите меня, дядь Жень. Я так на вас напустилась, а вы ведь даже не при чем. - Да ничего, - сочувственно кивнул тот. – С кем же тебе еще говорить, как не со мной. - А ведь вы правы, - подумав, кивнула Олеся. – С кем же? С мамой нельзя. С бабушкой тем более. С Лидией Васильевной если только, - и она криво усмехнулась своей шутке. - Ну, вот, совсем хорошо, - бодро протянул Левандовский, опускаясь на стул рядом. – Если шутишь, значит, жить будешь. Об одном прошу: у тебя там сейчас так ...разворочено всё, в душе. Ты дай ране затянуться. Хотя бы несколько дней не трогай это место. А уж судьбоносные решения принимать в такой момент… Вообще не советую. Что же касается твоих отношений с Морозовым, то…, - в этом месте он запнулся, потому что Леся против ожидания не запротестовала, а, наклонив голову, сидела молча, словно решая трудную задачу в уме. Евгений подождал, не скажет ли чего, потом медленно заговорил: - Если хочешь знать мое мнение, то… - Не хочу, - быстро перебила Леся. – Я знаю, что вы скажете. Мама мне сто раз про это говорила. Почему со мной ТАК можно, а мне нельзя? – сердито продолжала она. - Почему я должна думать о чувствах других, о моих чувствах никто ведь не подумал. - Ну, наверное, потому, что ты первая будешь жалеть, - преувеличенно спокойно и сдержанно отвечал он, - если, не разобравшись в одних отношениях, влезешь в другие. - А, может, я хочу влезть? – задиристо спросила Леся. – Может, это мне надо сейчас – завести новый роман, залечить свои раны. Да забыть свой дурацкий брак, в конце концов! - Нет, Лесь, так не пойдет. Ты видишь, что даже спокойно не можешь говорить об этом. Давай всё же не будем горячку пороть. Поверь мне… - Хотите сказать, что с вами тоже такое было, когда вы бросили маму?… - спохватившись, Леся прикусила язык, потом вздохнула: - Извините меня. Левандовский печально усмехнулся: - Не за что извиняться, ты права. Гордиться мне нечем за те несчастья, которые свалились на твою маму по моей вине. Я тогда испугался, что все становится слишком серьезным для меня. Просто-напросто сбежал, не готов был к семье, к любви – отныне и навсегда. Поэтому я и говорю: пороть горячку нельзя, не разобравшись в себе. Мне, например, помог мой отъезд. Вдалеке от твоей мамы я понял, чего я хочу на самом деле. Леся слушала, глядя на него во все глаза, а он, задумавшись, крутил в руках телефон. Потом, встряхнувшись, поднялся и бодро сказал: - Так, ладно, пожалуй на сегодня достаточно откровений. А вообще утро вечера мудренее, а в ночи все кошки серы. Мы еще вернемся с тобой к этому разговору, обещаешь? Леся, помявшись, нехотя кивнула. - И до тех пор никаких решений не принимай. Поверь мне, так будет лучше. И помни: за горем приходит радость, за разлукой свидание. Полоса черная, полоса белая. Это и есть жизнь. Она вновь со вздохом кивнула, и они разошлись по комнатам, каждый обдумывая своё. ********************* - Ну, наконец-то, Елена Николаевна! - такими словами встретила её врач Анна Михайловна. – Уже собиралась с конвоем в больницу доставлять. - Так конвой и доставил, - улыбнулся Евгений, появляясь следом за Леной на пороге кабинета. – Такая непослушная досталась вам пациентка, а мне жена. - Как приятно встретить понимание хотя бы со стороны будущего отца! – ответила Анна Михайловна, доставая бланк направления. - И мне приятно такое внимание врачебного персонала, - галантно расшаркался Левандовский. - Я вам не мешаю, нет? – помахала ладошкой Лена, усаживаясь к столу. - А вы, пациентка, должны радоваться, что за вами такие внимательные четыре глаза наблюдают! - саркастично усмехнулась Анна Михайловна. - Ах, если бы четыре, - сокрушенно вздохнула Лена. – Ваша соседка по даче Ираида Степановна тоже не отстаёт. И несостоявшаяся пациентка Леся туда же. И вот куда бедной девушке податься? - Так в мои надежные руки! Ну, что, пойдем знакомиться с малышом? - Что, прямо так сразу? – встрепенулась Лена, тревожно обернувшись к Левандовскому. - А чего тянуть-то? – с Анны Михайловны мигом слетело напускное веселье, и она строго нахмурилась. - Вы, мамаша, и так затянули со скриннингом. Вообще не дело - так легкомысленно относиться к рождению ребенка. Я понимаю: все люди современные, звезды вон сплошь и рядом рожают на пенсии, да ещё демонстрируют это на весь мир. Но мы-то с вами не звезды какие-то, а разумные люди, должны понимать. Так что ноги в руки, и шагом марш на УЗИ. - Леночка, ничего не поделаешь, - кивнул Евгений, приобняв Лену за плечи. – Есть такое короткое слово – «надо». …- Ну, не огорчайся, что ты, родная, - успокаивал Лену Евгений, когда спустя полчаса они стояли у выхода на лестницу. Правда, у него самого кошки скребли на душе с того момента, как Анна Михайловна долго хмурилась, глядя в экран монитора, задумчиво чесала бровь и, в конце концов, решительно заявила, что Лену отпускать она не намерена, хотя бы пару-тройку дней. – Полежишь немного, витаминчики поколют, будешь у меня как огурчик. - Да я всё понимаю, - со вздохом соглашалась та, - но я так соскучилась по тебе, а тут опять разлука. Да еще наш проказник всё еще держит интригу. - Ну, или проказница, - с улыбкой подхватил Левандовский. - Не волнуйся, в конце концов, мимо нас не проскочит. Я буду навещать тебя каждый день. Я тебе ещё надоем! Лена не говоря ни слова, прижалась к нему, спрятав лицо у него на груди. Потом нехотя высвободилась из объятий: - Ладно, Жень, ты иди. А я в палату. Лежать - так лежать.
chandni: Бэла Бэла пишет: за горем приходит радость, за разлукой свидание. Полоса черная, полоса белая. Это и есть жизнь. Дело в том, что в жизни не всегда все на самом деле такое, каким кажется и не поспоришь... Явно выстраданные утверждения, подкрепленные жизнью...
Хелга: Бэла Левандовский успешно использует свой жизненный опыт для разрешения конфликтных ситуаций. Вот что значит направить энергию в нужное русло. Спасибо Елене и любви!
chandni: Бэла, уважаемый наш автор! Майские праздники - это здорово! Хорошая погода, прогулки, природа... но хотелось бы увидеть продолжение... Надеюсь, отдых был плодотворным?
Бэла: О, да, что-то я заотдыхалась! Прошу прощения!
Бэла: После трудного разговора с Левандовским Леся полночи крутилась в постели, то задремывая, то вновь просыпаясь. Перед глазами мелькали картины, одна другой «веселее». Вот она не сбегает из квартиры Никиты, а, наоборот, хватает Соню и решительно выталкивает за дверь как есть, в одном полотенце. Но услужливое воображение тут же подсовывало сцену, как Никита, оттолкнув её, бросается спасать Соню, она же, Леся, стоит и молча наблюдает за этой сладкой парочкой. Леся мотала головой, вытряхивая неприятное видение. На смену ему тут же вырисовывалось другое: у нее шикарная фотовыставка в Москве. Она в роскошном платье, волосы убраны наверх. Вокруг нее вьются самые знаменитые фотографы, а она гордая, как королева, прохаживается возле своих стендов и раздает автографы. В этот момент из-за угла появляется Никита с Соней под ручку, и Соня, высокомерно усмехаясь, смотрит на фотографии и брезгливо кривит губы, а потом громко говорит: «Как тут скучно. Всё такое вторичное и неинтересное». И Никита, пожимая плечами, кивает и уходит, даже не взглянув в ее сторону. После таких видений Леся немедленно подскакивала с кровати и неслась на кухню пить воду для успокоения. Успокоение приходило, но лишь на короткий миг, а потом к ней вновь заявлялся Никита, а с ним неизменная Соня. И выдворить их из своей головы Леся не могла, как ни старалась. Чтобы справиться с этой назойливой парочкой она попыталась начать думать о Морозове в качестве некоего утешительного приза, но тут тоже ничего не вышло: Морозов в ее видениях был тих, печален и совершенно не собирался драться на дуэли с Никитой. Это её так удивило, что она вдруг не заметила, как заснула. Заснула так крепко, что когда подскочила, поняла, что на первую пару безнадежно опоздала. В квартире была уютная тишина: мама и Левандовский исчезли куда-то вместе. Леся даже была рада тому, что ей не придется опять извиняться перед дядей Женей за то, что она ему наговорила вчера. Наскоро собравшись, она побросала в сумку кое-какие мелочи, тетради, блокноты, планшет, замотала на шее шарф и выскочила на лестничную площадку. У входа в колледж она, как назло, столкнулась с ректором, попыталась незаметно прошмыгнуть за его спиной, но была застигнута на месте преступления. Тот завелся с пол-оборота и прочел ей лекцию о недопустимости прогулов, а она вместо того, чтобы по привычке придумать кучу оправданий, брякнула, что проспала, и этим так ошеломила Андрея Петровича, что он только развел руками и так и остался стоять столбом возле лестницы, глядя ей вслед. Она понеслась по коридорам к аудитории, где должна была быть следующая лекция, завернув за угол, впечаталась …в Артема Морозова и непременно бы упала, если бы он не подхватил ее. Томительную минуту он крепко держал ее в объятиях, не торопясь отпускать, и она тоже застыла, глядя в его глаза, которые оказались так близко, так близко… В этот момент над ухом со всей мочи грянул звонок, Леся, вздрогнув, очнулась и затрепыхалась в руках Морозова. Тот поднял брови и нехотя отпустил ее, заметив лишь: - Осторожней. - Извини… те, - пробормотала Леся и прицелилась сбежать. Но он загородил ей дорогу: - А мою лекцию тоже собираешься прогулять? - Нет, не собираюсь, - буркнула та в ответ. - Вот и хорошо, тем более что сегодня будет очень важная тема, - он интригующе прищурился. - Для тебя в первую очередь. Она в ожидании уставилась на него. - Придешь, узнаешь, - повернувшись к ней спиной, Морозов отправился в аудиторию. Леся потопталась на месте, потом быстрым шагом бросилась ему вдогонку. - …Таким образом, друзья, - завершил свою пламенную речь Морозов, - надеюсь, что мы совместными усилиями сможем собрать достойную выставку. Подумайте, кстати, над названием. Ну, что-нибудь вроде «Парафраз» или «Настроение - молодость». На худой конец "Выставка работ студентов Тетюшевского гуманитарного колледжа". В аудитории рассмеялись, а он с улыбкой продолжал: - Ваш преподаватель курса Илья Сергеевич Полуяров набросал мне список студентов для участия в выставке, но я думаю, что если кто-то из вас поразит мое воображение своим невероятным портфолио, то… - он развел руками. – Так что дерзайте. Время пошло. Так, список тех, кого рекомендует Илья Сергеич, - Артем вытащил из объемной сумки свернутый лист, расправил его и прочел фамилии, поглядывая на слушателей. - …Сайко… Сайко? – он иронично усмехнулся, уставившись на Лесю. Та вздернула нос и с вызовом подтвердила: - Именно так. - Окей, - пожал плечами, пряча улыбку Морозов, потом кашлянул и продолжил читать. Когда прозвенел звонок с занятия, Морозова, как всегда, окружили гомонящие студенты. Леся против обыкновения не сорвалась с места, стремясь побыстрее исчезнуть, чтобы не сталкиваться с Артемом, а осталась сидеть, для виду копаясь в сумке, преувеличенно медленно складывая туда вещи со стола. Народ из аудитории постепенно рассасывался. В конце концов, и последняя девушка – староста группы Кравцова – с сожалением попрощалась и убежала, захлопнув за собой дверь. Артем складывал бумаги в сумку, скручивал провода от проектора, сам же еле заметно улыбался, не глядя в сторону Леси, но, конечно же, наблюдая за ней. Она решительно поднялась и спустилась к его столу. Правда, чем ближе она подходила к Артему, тем решительность всё улетучивалась. Артем поднял на нее глаза. - Олеся. - Артем. - Что-то случилось? - С чего вдруг. - Ну-у… Ты не сбегаешь. Сама подошла. Неужели начинаешь приручаться? - Не надо так, - поморщилась Леся и сделала еще один шажок к нему. Веселье мигом слетело с Морозова, и он серьезно посмотрел на нее своими удивительными серыми глазами: - А как… надо? - Вот так, - тихо ответила Леся и, приблизившись вплотную, прижалась губами к его губам. Он ответил не сразу, помедлив, словно не веря, что она целует его, да еще так смело, обещая самое невозможное. А потом сам перехватил инициативу… В машине они снова целовались, пока хватало дыхания, потом смотрели близко друг на друга, словно впервые видели, и, отдышавшись, снова целовались. Он ничего не спрашивал, она ничего не говорила. Они словно бы заключили какое-то негласное соглашение: пока они здесь и пока они вместе в эту самую минуту, смешно и глупо страдать из-за того, что у каждого из них куча сложностей, "хвостов", неотданных долгов, нерешенных проблем. Пока они здесь и пока они вместе, они оба собирались радоваться тому, что происходит с ними сейчас. Он, кажется, понимал ее без слов, и она не стала задумываться и всё усложнять. Не сейчас… Она подумает об этом потом. *********** В это утро Лена не успевала брать трубку: ей позвонили все, кто только мог, даже секретарша мэра. Она даже утомилась повторять заученную фразу: всё хорошо, просто врач хочет понаблюдать. Потом обреченно просто отвечала на поток вопросов от звонивших. Нет, на работу она сегодня не выйдет. Нет, и завтра не выйдет, и ещё некоторое время. Да, документы она все подготовила к ближайшему совещанию. Нет, она не обманывает, всё не так страшно. Нет, Оля сию минуту должна прекратить панику и перестать фантазировать. Нет, сюда мчаться сдавать кровь и жертвовать почку прямо сей момент не стОит. Если Оля ей, Лене, не верит, пусть звонит Анне Михайловне. Нет, она не хочет смерти родной матери. Нет, она собиралась сама позвонить и сказать, что ее положили в больницу. Нет, поездку откладывать совершенно ни к чему. Нет, и Романсиаду тоже. Нет, родной матери помирать рановато, есть у нее еще дома дела. Нет, она не издевается. Но терпение у нее уже на исходе. Когда в конце концов на экране высветилось «Женя», Лена держалась из последних сил. - Лен, всё хорошо? Что это у тебя за Смольный на проводе? Пытаюсь в седьмой раз тебе дозвониться, но занято намертво. - Женька, скажи мне, друг родной, как на духу, ты случайно не в курсе, кто это оповестил всё народонаселение Тетюшева, что я легла в стационар? Не знаешь этого гиганта мысли и отца русской демократии, м? - Не имею понятия, - невинно хмыкнул Женя. - Не имеет он понятия, - проворчала Лена. - Что, одолели звонками? – голос Евгения был полон сочувствия. - Да не то слово! – вспылила Лена. – Это даже не Смольный, это практически прямая линия президента Российской Федерации! - Ну, хорошо, хорошо, - вздохнул он. – Просто я заехал по делу в мэрию, а там твой любимчик Сережа. Насел на меня, куда я прячу Елену Николаевну, без которой ему жизнь не в радость. Ну, я и сказал, что довели они своего куратора до больничной койки. - Молодец, - саркастично хмыкнула Лена. – Я ж говорю: гигант мысли. А мама откуда узнала? - А с мамой я встретился у тебя дома: она заехала за какой-то шляпкой, совершенно необходимой для настроения на сегодняшней репетиции. Вот тут-то я и оплошал. Прости, моя королева, своего неразумного пажа! - Ладно, так и быть, прощен. - А теперь моя очередь допрашивать. Душа моя, как ты там? Что говорят врачи? Что-то серьезное? - Жень, когда мне с врачами-то беседовать, у меня Тетюшев на проводе всё утро. - Ле-на, - специальным голосом пророкотал Левандовский. – Я вот сейчас приеду и выкину твой телефон к… - Ой, ладно, Жень, ты меня попозже поругаешь, - скороговоркой перебила его Лена. – Врач пришла. Сейчас меня, кажется, будут препарировать, - и она отключилась. - Лена! Ле…, - ответом ему были короткие гудки в трубке.
chandni: Бэла Отдых явно пошел тебе на пользу. А вот Олеся... явно заблудилась в 3 соснах, вернее в своих чувствах... этак можно далеко уйти и много чего наломать... Эх, молодость... Приятно читать про помирившихся Женю и Лену...
Хелга: Бэла Ну и правильно, Леся! Лучше жалеть о сделанном, чем о не сделанном. Из Левандовского шпиона не получится. Он сам для него находка.
Бэла: ну это да, именно молодость. Ищет она себя. И замуж из упрямства отправилась. Вот, пытается понять, правильно ли поступила!
Бэла: Да уж! Выступил на все деньги!
Бэла: - Не жалеешь? - Нет. - Уверена? - К чему эти расспросы… теперь? - Слишком быстро ответила. Не задумываясь. - Значит, не о чем думать. Он, приподнявшись на локте, какое-то время всматривался в ее лицо, словно ища подтверждение его сомнениям, но так и не нашел: Леся смотрела на него открыто и спокойно. Лицо его смягчилось, и он осторожно убрал с её лба влажные кудряшки. - Ле-еська, - невнятно пробормотал он, уткнувшись в её шею и находя губами самые чувствительные точки, от чего по плечам Леси немедленно промчался взвод мурашек, а в животе запорхали бабочки. Она, поежившись, рассмеялась, пытаясь уклониться от его поцелуев, но он нежно и крепко удержал её, вновь разглядывая с близкого расстояния её смеющееся лицо. - Ну, что ты? – моргнула она и, смущаясь, зажмурилась. - Ничего, - хрипло протянул он. – Просто я всё еще не верю. Привык гоняться за тобой, и вот ты со мной. Моя. Он подождал, что она что-нибудь скажет, но Леся с расслабленной легкой улыбкой слушала его, распахнув глаза и уже не пытаясь вывернуться из его объятий, и он продолжил: - Знала бы ты, как часто я представлял тебя здесь. Сколько раз мысленно раздевал тебя. Целовал здесь, - он прижался губами к бьющейся жилке под её тонкой ключицей. – И здесь… И ещё здесь… - Тише, тише, Тём, не так быстро…, - задохнувшись, простонала она, и чувственный шквал эмоций снова смыл их с тихого берега. Вечер залил окно чернилами, когда они выплыли, наконец, из ревущего шторма чувств, и Леся, отстранив его руку, лежавшую поперек её живота, легко соскочила с постели и на цыпочках пробежала в ванную, чувствуя лопатками обжигающий взгляд Артема. Там она постояла у зеркала, исподлобья разглядывая свое отражение. «Что ты делаешь?» «То, что давно надо было сделать». «Довольна?» «Еще не совсем». «Значит, всё-таки это месть?» «А хоть бы и так?» «Морозов-то при чем?» «Кто-то же должен был быть, почему бы не он? С ним хорошо, а мне уже давно не было хорошо». «Нечестно». «Пусть. Я не буду сейчас думать об этом. Мне просто нужна передышка». Она тряхнула кудряшками и потянула на себя стеклянную дверь душа. ************************ В дверь палаты легонько постучали, и в проеме возник сияющий Левандовский, держа в руках невероятной красоты букет. - Гостей принимаете? Лена осторожно приподнялась на кровати: - Женька! Бросив букет на стоявший за дверью стол, он быстро подошел к ней и опустился на стул возле кровати, взяв ее за руку: - Ну что? – быстро охватил ее взглядом. – Всё ещё бледна, душа моя. Как ты здесь? - Скучновато вообще-то, - поморщилась Лена. - Зато люкс. Хочешь, буду сидеть у твоих ног целый день? Ладно, не пугайся, - рассмеялся он. – Не буду. Дел по горло. - И чем ты там занимаешься, неугомонный мой Евгений Николаич? - Работаю организатором турпоездок по большим и малым рекам России. - Мама? - Ага. - Сочувствую. - И напрасно. Твой верный рыцарь закален годами общения с Клавдией Васильевной, поэтому контакты с Ираидой Степановной – это так, легкая рябь на реке повседневности. - Ого, чувствую по высокопарному слогу, с мамой ты общаешься очень плотно, - рассмеялась Лена и, усевшись поудобнее, приготовилась слушать. Женя, поднявшись, принялся расхаживать по небольшой, но уютной палате. - Ну что рассказывать? Во-первых, матушка твоя на эмоциях едва не отказалась вообще от всяких поездок куда бы то ни было. Слишком удручена была поведением своей единственной дочери, которая вдруг решила всласть поболеть. С трудом удалось уверить её, что ты остаешься под моим присмотром. - Надо же, твои акции у мамы просто на пике, - съехидничала Лена. - А ты думала! – самодовольно согласился Женя. – Так что наши молодожены в четверг отбывают в круиз на неделю до 12-го. Программа к Романсиаде у Ираиды Степановны практически готова. Правда, пришлось удерживать лучшего аккомпаниатора всех времен и народов, который едва не отправился с ними в путешествие, чтобы репетировать круглосуточно. - Аркадий Геннадьевич? - Он. Рвался ехать. - Прихватив пианино? - Ну, как же без этого милого пустячка? Они оба рассмеялись, припоминая историю с неудавшимся бенефисом Ираиды во время первого её воцарения на даче Сан Саныча. - Так, Лена, - спохватился Левандовский. – Ты меня совсем заговорила! - Я?! – поразилась Лена. - Ты-ты! – Он вновь присел у её кровати. – Скажи, что говорят врачи. Что-то серьезное? Что от меня требуется? Лекарства, оборудование. Может, каких-то врачей из столицы для консультации вызвать? И вообще, надолго они тебя заперли? - Ого, столько вопросов, - смеясь, замахала руками Лена. – Да всё не так и страшно. Просто устала, наверное, нервничаю. Гуляю мало, погода, сам видишь, какая. Левандовский молча смотрел на нее: в глазах разгоралась тревога, и Лена спохватилась: - Жень, ну что ты бледнеешь, вот ничего тебе нельзя рассказывать! - Лена, - хрипло начал он. – Значит, слушай мою команду. Давай-ка завязывай со своей работой. Я серьезно. Никаких возражений не принимаю. Что за легкомысленность, в самом-то деле! - Женька, не сердись, что ты, - мягко заговорила Лена, нежно беря его за руку. – Я и сама собиралась, как выйду отсюда, уйти в декрет. И срок подходит как раз. Так что не переживай, я всё сделаю правильно. Он слушал её, опустив голову и машинально перебирая её пальцы, потом поднял взгляд: - Знаешь, такое чувство… Как описать? Словно в груди, вот здесь, - он показал, - чугунная гиря. Давит и давит. Иногда раскаляется и жжет нестерпимо. Поэтому я так… психую иногда. Ты уж прости. - Нет, Жень, это ты меня прости. Я ведь и не думала, что ты такой… - Какой? - Впечатлительный. - Ну да, вот такой он я. Возьмешь такого? - Куда возьму? – не поняла Лена. - Здра-астье приехали! - притворно возмутился Евгений. – Что значит – куда? В мужья, матушка, в мужья! - Так я вроде уже… - Да когда? – изумленно развел он руками. – Может, я что-то пропустил? Не припомню ни обетов у алтаря, ни клятв любить до гроба со всеми недостатками и достоинствами. Ни смокинга с бабочкой, в котором, кстати говоря, я совершенно неотразим. Ни белого платья, которое без сомнения тебе тоже очень даже будет к лицу. В Москву опять же со мной никак не едешь... - Еду, Жень, - перебила его Лена, и он замер, потом недоверчиво прищурился: - Правда? - Ну, конечно, правда. За тобой глаз да глаз нужен. Вон ты у меня какой… трепетный. - Не передумаешь? - Нет, Жень, обещаю. И прости за все мои… закидоны. Сама себя не узнаю в последнее время. - Ну, допустим не только в последнее время, - Женя притворно закатил глаза. - Что-о? - Нет, я не жалуюсь. Я – хвастаюсь!
chandni: Бэла Какой милый кусочек! Надеюсь, Олеся поймёт, что ей нужно в этой жизни... и главное кто А Женя с Леной такие милые! Боятся спугнуть свое внезапно навалившееся на них счастье...
Бэла: chandni пишет: и главное кто да уж пора бы ей определиться, кто ей нужен для жизни, которая такая долгая... chandni пишет: Боятся спугнуть свое внезапно навалившееся на них счастье... стало интересно писать эту сторону жизни: без ссор, скандалов, интриг, расследований!
Бэла: Олеся проснулась от того, что в нос мягко вполз изумительный аромат свежесваренного кофе. Она приоткрыла один глаз и тут же в изумлении распахнула и второй: прямо перед носом стоял крошечный поднос с дымящимся круассаном и стаканчиком кофе из «Кофемании» на первом этаже отеля. - Тёмыч, - позвала она, и Артем выглянул из ванной, где самозабвенно что-то мурлыкал себе под нос под шум воды. – Ты опять за свое? - То есть? - Ну, я сплю, а ты мне добываешь кофе. Я ведь и привыкнуть могу. Он внимательно глянул на нее, потом, подойдя, осторожно присел на край кровати, придержав поднос и, наклонившись, поцеловал ее в теплую ото сна щёку: - Я, собственно, на это и рассчитываю. Подтянув выше одеяло, Леся уселась в подушки поудобнее и потянула к себе поднос: - Ну что же, попробуем, чем вы нас тут приручаете. Она откусила круассан, запила кофе и зажмурилась от удовольствия. - Вкусно? - он смотрел на нее с затаенной нежностью. - Ошень, - проговорила она с полным ртом. - Ладно, доедай, а я пока соберусь. - А ты куда? - У меня встреча в колледже с вашим куратором насчет выставки. А ты оставайся. Это недолго. Потом я приеду и мы продолжим... Леся помявшись, отрицательно качнула головой: - Я домой. Мне надо… - Что ты выдумываешь? – усмехнулся он. – Что тебе надо? - Домой, - упрямо наклонила Леся голову, отодвигая от себя поднос с опустевшим стаканчиком. – Мама, наверное, с ума сходит, а ей вредно сейчас… И вообще, что я оправдываюсь? - она пожала плечами и отбросив одеяло пружинисто вскочила с кровати. У самой двери ванны притормозила обернувшись: - Артем, про нас не должны знать. Он, в этот момент натягивая толстовку, вынырнул головой из воротника и, нахмурясь, уставился на нее. Потом взъерошив волосы, вновь принужденно усмехнулся: - Не знаю, не знаю… Вообще-то за дверью полным-полно прессы. Я уже о фотосессии договорился. Леся закатила глаза: - Когда ты только успел? - Когда бегал за круассанами. Так, шепнул кое-кому, ну вот и… - Артём, я серьезно. Это в твоих же интересах… - Лесь, - перебил он и, подойдя ближе, властно обнял её. – Я как-то привык сам решать всё про свои интересы. И не собираюсь отступать от этой дивной привычки и впредь. Она отвела глаза, потом осторожно высвободилась из его объятий, не заметив, как закаменели скулы на его лице. Когда через несколько минут она вышла из ванной – вся умытая, свежая, с чуть влажными кудряшками, он уже был абсолютно спокоен и полусидел на столе, скрестив на груди руки. - Ну вот, я готова! Идем? С этими словами она сгребла сумочку, натянула куртку и сунула ноги в ботинки. - Ну, ты чего? Опоздаешь. - Не опоздаю, - сказал он и не двинулся с места. – Может, обсудим пару моментов? - Тём, давай потом, - забавно сморщила она нос. – Мне, правда, надо домой. А вечером мы встретимся и обо всем поговорим. Он поднял брови: - А, так мы вечером встречаемся? - Ну, конечно. А у тебя другие планы? – она уже нетерпеливо топталась у входной двери. Он немедленно оказался возле нее и приобнял за плечи: - Нет у меня никаких планов. Кроме одного. Вернее, одной, - и он поцеловал ее куда-то возле ушка, отчего она ахнула и поежилась: - Тём, ну что ты? Идем. Он согласно кивнул и, не говоря больше ни слова, вышел за ней из номера, прихлопнув за собой дверь. ******************** В трубке звучали гудки, и Левандовский витиевато выругался, причем в тот момент, когда ему ответили: - Ого, Евгений Николаевич! Вы, оказывается, не такой рафинированный, каким хотите казаться! – рассмеялась дизайнер Маша. - Маш, прости, - покаянно вздохнул он. – Как-то вырвалось. - Что-то идет не так, как хотелось? – понимающе хмыкнула та. - Напротив. Всё идет по плану, потому и звоню. Хочу узнать, что там по тем переделкам в доме, о которых мы с тобой говорили. - Через пару дней заканчиваем. И я рада, что ты внял моим просьбам, что для женщины нужен Дом, а не бронетанковый ангар. Получилось просто невероятно уютно и мииило! Хочешь, могу фоточки побросать, как все классно получилось? - Нет, Маш, я доверяю тебе абсолютно. Просто Лена вчера согласилась переехать ко мне… - Опять? - Ну… да. - Отлично! Она то, что надо, Жень. Поверь мне, я в этом разбираюсь, как никто! И когда? - Ну, я думаю, через дней через десять мы приедем. По прислуге ты не забыла? - Евгений Николаевич, вот сейчас было обидно! - Ладно-ладно, прости, я просто немного замотался. - Прощаю, - снисходительно протянула Маша. – Всё-таки будущий папаша, надо иметь снисхождение к вашему нервическому состоянию. – Потом, уже по-деловому продолжала. – Значит, так. Пару дней на устранение недочетов и косяков, если найду. Потом генеральная уборка… Так, так, так, - она что-то подсчитывала на том конце трубки. – Отлично! Через неделю можете приезжать, господа Левандовские. - Вот просто от души - спасибо тебе Мария. Я рад с тобой работать. - Ну, ещё бы! – самодовольно фыркнула Маша. Они распрощались, и Евгений, выйдя из уютной кухни семейства Сайко, которая в последние дни превратилась в его рабочий кабинет, подошел к открытой двери Лесиной комнаты. Там всё было в идеальном состоянии: Леся ночевать не пришла. Он задумчиво покрутил в руке смартфон. Потом сокрушенно качнул головой и не стал звонить Лесе. Вместо этого набрал Клаву и какое-то время обсуждал с ней все мелкие детали своего плана. Потом позвонил Андрею Сайко, сделал еще пару звонков и, наконец, засунул телефон в карман, еще раз глянул на дверь в комнату Леси, недовольно поморщился и направился к выходу. Он успел только снять с вешалки плащ, как в двери завозился ключ, и на пороге открывшейся двери возникла Леся. При виде него она вздрогнула, виновато потупилась, потом спохватилась и, вздернув подбородок, приняла независимый вид: - Здрасьте! - Ну, привет, потеря, - заложил руки за спину Евгений. - Поздновато возвращаешься. Или рановато. - А что? Я уже взрослая, имею право на личную жизнь, - тут же встопорщилась она. - Да я и не претендую... Просто, мне казалось, мы недавно пришли к договоренности не форсировать события и подождать несколько дней, но если тебе кажется, что... - Евгений Николаевич, я... - А, ну если "Евгений Николаевич", тогда да, сдаюсь. Закрыли тему. Он обулся в свои стильные туфли и сунул руки в рукава плаща. - А мама на работе? - спросила Леся, стаскивая куртку. - А мама твоя в больнице. - Что-о? Что же вы молчите?! Что с ней? Он внимательно посмотрел на побледневшее личико девушки и сочувственно вздохнул: - Да ничего, на обследование положили. Досталось ей в последнее время, нервничала много. - На меня намекаете? - ощетинилась Леся. - Да с чего вдруг? - развел руками Евгений. - Мы тут все отличились. Еще неизвестно кто круче. - Ладно, дядь Жень, не сердитесь, - покаянно вздохнула она. – Я, правда, не хочу пока говорить о... своих делах. Потом. Когда сама разберусь, тогда и... А мама? Вы были у нее? К ней пускают? - Конечно, пускают, она же не в реанимации. Я её устроил в палату люкс, по-моему, неплохую. Немного скучает в одиночестве, зато не нервничает. Наверное. - Вот и хорошо. Надеюсь, вы обо мне ей не сказали? - скороговоркой выдохнула Леся. - За кого ты меня принимаешь? Мы ведь договаривались не огорчать её. Правда кое-кто ночевать домой не приходит. А если бы твоя мама была дома? Ты бы хоть позвонила. Леся опустила голову и шмыгнула носом совсем как маленькая девочка. Потом еще раз. И ещё. Левандовский, наклонив голову, заглянул ей в лицо и, шагнув ближе, приобнял: - Ну-у, плакать-то к чему? Ох, и прав был поэт: "Что за комиссия, создатель, быть взрослой дочери отцом"! - А вы что, - прорыдала в голос Леся, - в дочери меня берете, что ли? - Ну, а как тебя не брать в дочери, когда ты совсем удары судьбы не держишь? - Я держу-у. - Так, ты сейчас успокойся. Колледж, насколько я понял, решила сегодня прогулять? Она кивнула ему в плечо, обильно смочив плащ слезами. - В общем, ближе к вечеру съездим к маме. Или ты хочешь одна? - Все равно, - глухо ответила она в нос от слез. - Ну, короче говоря, мне надо сейчас бежать по делам, а ты давай возьми себя в руки. Всё наладится, - он с улыбкой встряхнул ее за плечи. Потом вытащил из кармана платок и сунул ей в ладошку. - Спасибо, дядя Женя. - Всегда пожалуйста.
chandni: Бэла Наконец то у Олеси появился отец... Надеюсь, она во всем разберется. А то, похоже, Артем уже напрягся, не говоря уже о Никите...
Бэла: chandni пишет: А то, похоже, Артем уже напрягся, не говоря уже о Никите... Да все напряжены до предела!
Бэла: С утра зарядил промозглый, уже совсем осенний, дождь. Леся, закутавшись поплотнее в шарф, перебежала дорогу и поднялась на крыльцо колледжа. - Лесь, привет, ты сделала по технологии «домашку»? – налетела на нее у гардероба Скворцова, вечно опаздывающая нерадивая студентка из ее группы. – Дай посмотреть. - Кать, ну у нас же индивидуальные задания были, - поморщилась Леся, ныряя за тетрадкой в рюкзачок. – Моё задание со звездочкой, тебе не подойдет. - Лесь, ну я одним глазком только! – выхватила та тетрадку. – Я на лекции у Морозова гляну, потом на семинаре отдам, - махнула рукой, убегая вверх по лестнице, Скворцова. Леся пожала плечами и, скинув куртку, отдала гардеробщице. У лекционной аудитории она притормозила, потом тряхнула головой и с независимым видом вошла в распахнутые двери. У стола раскладывал аппаратуру Морозов, и Леся сдержанно кивнула в ответ на его острый взгляд, брошенный на нее исподволь с еле заметными искрами улыбки, прячущимися на донышке глаз. Потом легонько взбежала по боковой лестнице и проскользнула в середину длинного ряда сидений. В этот момент в коридорах простужено задребезжал звонок, и в аудитории стих гомон, все приготовились слушать, чем еще удивит их этот непредсказуемый лектор. А лектор сегодня был явно в ударе. Ну, ещё бы. Леся вздохнула, придвигая планшет и вспоминая прошедший вечер. Когда отправились к маме в больницу, она отключила телефон. Опасалась, что чуткая мама раскроет ее тайный роман, который непонятно что: то ли роман, то ли месть, то ли что-то такое, чему и названия не придумать. Она боялась себе признаться, что после той ночи в гостинице в душе, где-то в самой середке поселилась почка сомнения, разгорающаяся алым, запретным, от которого перехватывает дыхание и в глазах темнеет, и плечи обсыпает мурашками при воспоминании о его губах за ушком. Когда были у мамы, Леся нет-нет, да и ловила на себе задумчивый взгляд дяди Жени, на который она отвечала косым и виноватым. Он в ответ дергал бровями и вновь переводил потеплевшие влюбленные глаза на Лену. Они просидели в больнице довольно долго, пока медсестричка, притворно строжась, не принялась их выпроваживать, пеняя за то, что не дают отдыхать будущей мамочке. На крыльце Левандовский, застегивая пальто, покашляв, спросил, какие планы на вечер, на что Леся бодро заявила, что идет навестить бабушку, с которой днем договорилась. Левандовский скептически нахмурился, но ничего не сказал, спросив только не подвезти ли. Но Леся ответила, что здесь дворами недалеко. С бабушкой она действительно сегодня собиралась встретиться, но и еще было одно важное дело. И дело это называлось Морозов. Леся прекрасно понимала, что он непременно заведет сегодня разговор об их отношениях, о том, что же их ждет дальше. Но вот что ему ответить, Леся совершенно не представляла. Поэтому она попрощалась с дядей Женей и, обогнув здание больницы, медленно побрела по аллее по направлению к дому Сан Саныча и бабули. Бабушка пришла в восторг от прихода внучки, тут же утащила ее на кухню выпить чай с пирогом, который, по ее словам, испекла она исключительно самостоятельно. И тут же бросила свирепый взгляд на хмыкнувшего Сан Саныча, который тут же стушевался и неуклюже стал ухаживать за своими дамами за кухонным столом. Потом Леся помогала бабушке выбрать из четырех нарядов два для поездки на яхте. Помощь ее выразилась в том, что она, пожав плечами, предложила не выбирать, а взять все четыре: не на себе же бабушка потащит чемодан с нарядами. Бабушка озарилась довольной улыбкой и от души расцеловала внучку. Сан Саныч им не мешал, сидя в это время на кухне и яростно сражаясь на садово-огородническом форуме со своим противником, скрывающимся под ником «Жужелица». Сан Санычу недавно с легкой руки Леси открылись бездны Интернета, поскольку пришел мертвый сезон для огородно-садовых посадок. Леся показала Сан Санычу сначала сайты для заказа всяких растений, потом они вместе нашли форум, где Леся зарегистрировала Сан Саныча, и тот через короткое время вошел во вкус интернетных посиделок и частенько зависал там, бросаясь с шашкой наголо на своих антагонистов. За окном уже сгустились сумерки, и Леся засобиралась домой, отбившись от бабушкиного напористого приглашения остаться у них. Выйдя на лестничную площадку, украдкой включила телефон и обнаружила кучу пропущенных звонков и СМС-ок от Артема. Последняя пришла час назад. Леся обреченно вздохнула и отправилась к Морозову, надеясь по дороге обдумать и победить свои странные сомнения. Причем в том, что она до дрожи хочет сейчас к нему, она боялась признаться даже себе. Пугалась, что зайдет слишком далеко, позволив себе бодрым шагом влезть в раскинутую ловушку. У двери его номера притормозила, с сожалением осознав, что так ничего и не придумала. Потом, потоптавшись, тихонько поскреблась в надежде, что может быть Артем, устав ее дожидаться, метнулся куда-нибудь в клубешник или бар. Но, не оправдав ее ожиданий, дверь резко распахнулась, и в проеме появился мрачный Морозов. - Здравствуй. - Ну, привет. - Вот… освободилась. Решила зайти, - нерешительно начала она. - Cool. Вечер пропал не зря, - саркастически усмехнулся он, и Леся немедленно пожалела, что притащилась сюда. Знала ведь, что обиделся. Что разговор вряд ли получится. Потому и задержалась на пороге, чтобы сбежать, и тут он втянул её внутрь номера, захлопнув дверь за ее спиной. Словно угадав ее намерения, сквозь зубы проворчал: - Удрать намереваешься? Может, поговорим всё-таки? - Давай не сегодня, ладно? Дело в том, что я действительно была занята. У меня мама в больнице, - устало проговорила она, усаживаясь в кресло. Он подошел и остановился напротив нее, опустив руки: - Ты серьезно? - Ага, - кивнула она. – Я и телефон поэтому выключила. Он помолчал, потом присел перед ней на корточки: - Прости. - За что? - Я черт знает что себе напридумывал. Он обнял ее за талию и, тихо смеясь, заметил: - Любить нужно непрерывно, тогда не останется времени на ревность. Выяснить отношения в этот вечер и последовавшую ночь им снова не удалось. ****************** Сегодня выдался довольно теплый для октября день. Лена, закутавшись поплотнее, чтобы уж наверняка не простудиться, брела по аллейке возле дома, прокручивая в голове события прошедших дней. Из больницы она благополучно выписалась, получив кучу напутствий от Анны Михайловны. Малыш вел довольно активную жизнь, причем, по всей видимости, был жаворонком, потому что активизировался каждый день ни свет ни заря. Лена отправлялась на кухню, зажигая там слабый светильник и ставя чайник на огонь. Следом, позевывая и ежась от раннего пробуждения, за ней являлся Женя, немедленно отгоняя ее от стола и готовя ей завтрак. Матушка с Сан Санычем благополучно отбыли в свадебное путешествие. Матушка при расставании надавала ей кучу напутствий и, заговорщически подмигивая, с придыханием шепнула: «До скорой встречи!» А потом долго о чем-то переговаривалась с Женей, так что они едва не опоздали на поезд. Леся появлялась дома редко, отговариваясь, что они готовят какую-то грандиозную выставку, и она вынуждена задерживаться там допоздна, а маму беспокоить поздним приходом не хочет. Поскольку была она весела, от прежних слез не осталось и следа, Лена не слишком волновалась, рассудив, что главное для Леси сейчас – это спокойствие. Она попыталась поговорить с Женей, когда Леся в первый раз позвонила, что не придет домой, но тот в своей обычной манере успокоил ее, заметив, что для Леси сейчас складывается все хорошо: она переключилась на любимое дело. А с Никитой если уж им суждено быть вместе, то надо это решать на трезвую голову. Леся и вправду выглядела счастливой, взахлеб рассказывая о будущей выставке. И Лена решила не переживать по этому поводу. На работе ее наконец-то торжественно проводили в декретный отпуск, задарив цветами и кучей подарков, наговорили столько хороших слов, что Лена даже расплакалась от переполнявших чувств. Вечером этого же дня к ним нагрянули Оля с Сергеем, и все вместе они долго сидели на кухне, разговаривая обо всем на свете, как в старые добрые времена. Оля тихонько спросила о дальнейших планах своей подруги, и Лена ей поведала, что согласилась уехать в Москву. Ей показалось, что Ольга, кажется, этому совсем и не удивилась, а только удовлетворенно хмыкнула. На днях Лена столкнулась в магазине с Серафимой, и та со вздохом рассказала, что Илюша совсем отбивается от рук, бегает на свидания, как мальчишка, и совершенно не уделяет внимание ей, а ведь она - мать, как-никак. А эта его новая, Нина (это имя Серафима произнесла, поджав губы куриной гузкой), кажется, вьет из Лесика веревки. Лена попыталась успокоить Серафиму, что главное – счастье её сына. На что Серафима, вздыхая, согласилась, что выглядит Лесик вроде бы довольным. Потом, поглядев на круглый живот Лены, повеселела и согласилась, что внуков ей бы очень хотелось понянчить, пока она еще в силах. И дочка у Нины ей понравилась, воспитанная. Так что распрощалась она с Леной уже повеселевшая. Лена обошла небольшую лужицу на тротуаре и, смахнув перчаткой невидимую пыль на лавочке, осторожно присела и откинулась на спинку, подставив лицо нежаркому осеннему солнцу. Женя целыми днями вел какие-то разговоры по телефону, куда-то уезжал, приезжал, все время был занят, но с порога, едва сбросив обувь и сняв плащ, бежал сразу же обниматься, целовал живот, ворковал с ним, вел себя как самый трепетный папочка на свете. Об их отъезде в Москву он пока с ней не говорил, но она чувствовала, что день Ч приближается. Поэтому стала потихоньку собираться, чтобы Женькино «Поехали!» не застало ее совсем уж врасплох. Из кладовки она вытащила чемодан, с которым вернулась домой в тот злополучный день, и в глазах снова потемнело от ужасных воспоминаний. Она немедленно затолкала чемодан обратно и целый день маялась сомнениями: зачем, ну зачем ей снова ехать в Москву, зачем снова наступать на эти грабли. Она даже всплакнула немного, постояв у окна и вспомнив события еще более давние: черные дни, когда Женька уехал и, как ей тогда казалось, навсегда. В итоге она рассердилась на себя за излишнюю чувствительность, выпила чаю с мятой и решительно снова достала чемодан: прочь сомнения – ехать, значит, ехать.
chandni: Бэла Какая Лена решительная! А Олеся... ну что Олеся... видимо, и в эту воду ей надо было войти, чтобы что-то понять и сделать выбор...
Бэла: chandni пишет: видимо, и в эту воду ей надо было войти, чтобы что-то понять и сделать выбор... молодая ишшо, пусть шишек понабьет в начале пути.
Бэла: Лена закончила разбирать одежду в шкафу, что-то отложила к отъезду, а что-то, собрав в охапку, понесла в стирку. Тут во входной двери завозился ключ, и она, мельком глянув на входившую Олесю, резко остановилась и повернулась к ней. Та, наклонив голову, уронила сумку на пол и лениво стащила ботинки. - Ле-есь, - позвала Лена. – Ты чего такая? - Какая, мам? – нехотя спросила та, не глядя на нее. - Уставшая. Или грустная. - Ну, наверное, потому, что я уставшая и грустная, - Леся прошла в свою комнату. Лена быстро затолкала в ванной белье в машинку, включила программу и пошла к Лесе. Та лежала на кровати, свернувшись клубочком, и Лена осторожно присела рядом, поймав себя на ощущении дежа вю: вот так же она сидела возле дочери, когда та неожиданно решила уехать с Морозовым. - Леська, ну что у тебя стряслось? – затормошила она дочь. - Мам, почему я такая невезучая? – из-под сомкнутых ресниц выкатились две прозрачные слезинки. - Здрасьте-пожалуйста! С чего это такие выводы? - Почему меня все бросают, мам? - Да кто все-то? И Никита, он не бросил тебя, всё у вас наладится, вот увидишь. - Да при чем тут Никита? Меня Артем, кажется, бросил, - с этими словами она резко села на кровати и обхватила руками колени. - Постой, при чем тут Артем? – недоумевающе нахмурилась Лена. – Вы что…? Между вами…? - Да, мам, - ответила Леся, глядя на Лену совершенно больными глазами. – Никакой выставкой по вечерам я не занималась. Я была с ним все это время. - Ч-что? – Лена прижала ладошки к пылающим щекам. – Лесь, ну как так-то? - Мамуля, ты только не огорчайся, ладно? – встревоженно глядя на Лену, попросила Олеся. - Так, Лесь, - Лена потерла лоб ладошкой, – давай-ка расскажи мне всё. И без утайки. ******************************* В открытые двери мастерской колледжа заглянул Морозов: - Лесь, ну что, покажешь, что ты отобрала для выставки? - Тёмыч, ну нет! - возмущенно воскликнула Олеся, запрещающе растопыривая в стороны руки. - Полработы же не показывают. Сейчас расставлю всё, как дОлжно. - Да ладно тебе! Мою выставку ты не только заранее видела, но и помогала развешивать работы по местам. Так что за тобой должок, - вытянул он вверх палец. - Ну, ладно, что с тобой сделаешь, смотри, - вздохнула Леся и, махнув рукой, продолжила заниматься своими делами. Артем с улыбкой начал перебирать лежащие на больших столах работы. Леся у маленького столика возле стены возилась с карточками, на которых были красивым шрифтом отпечатаны названия. Она с затаенным волнением следила за Артемом краем глаза, а он переходил от одной работы к другой. Потом, заметив какой-то конверт, открыл его, и оттуда выскользнули фотографии небольшого формата. Он стал перебирать их, и постепенно улыбка сошла с его лица. В конце концов, Лесе надоело ждать, когда он что-нибудь скажет, и она, бросив карточки, рассыпавшиеся веером по столу, решительно подошла к Артему. Не дождавшись от него ни слова, она не выдержала и спросила: - Ну, как тебе? Морозов круто развернулся к ней и уставился на нее, словно впервые видел. Помолчав, она спросила, настороженно глядя на его мрачное лицо: - Что, всё так плохо, да? - потом вздохнула. - Зря, наверное, меня взяли на эту выставку - Это потрясающие работы, - тихо, словно через силу, выговорил Артем. - Только, - он запнулся, потом продолжил все тем же невыразительным голосом, - только я впервые сожалею, что так хорошо разбираюсь в фотографии. Леся подпрыгнула от радости: - Потрясающие работы, что я слышу! Граф Морозов, вы так редко говорите мне комплименты, но за сегодняшний я готова вам простить многое, если не все. Она, сделав пируэт, крутанулась вокруг себя, потом сделала несколько балетных па и, притормозив, с недоумением уставилась на Артема, который стоял и задумчиво смотрел на нее. - Не поняла. А что за вселенская грусть на челе? Не дождавшись от него ни слова, она задорно хмыкнула: - А, между прочим, зависть - плохое чувство. Неконструктивное. - А ведь ты все еще его любишь, - кашлянув, выговорил Артем незнакомым голосом. - Что? - нахмурилась Леся и осеклась. Потом подошла к Артему и недоверчиво усмехнувшись, переспросила. - Ты что, Тём? Что ты выдумываешь? - Лесь, ну себя-то не обманывай. Посмотри сюда, - он мотнул головой на рассыпанные перед ним фотографии, выпавшие из злополучного пакета. Это были снимки из того счастливого времени, когда они с Никитой были вместе, и она фотографировала его постоянно, используя как модель для оттачивания мастерства. Тот улыбался в объектив, нежно глядя на фотографа, и фотографии все, даже черно-белые, были залиты чистым и теплым светом. - Артем, ты..., - голос её сорвался. - Это неправда. Не люблю я его, сдался он мне! – помедлив, она положила пальцы на его вздрогнувшее плечо, которое тут же закаменело. – И вообще - всё это в прошлом… - Я просто не понял, - перебил он, будто не слыша её, - а словами сказать ты не могла? Обязательно надо было подсовывать мне это? - и он небрежно толкнул фотографии, заскользившие по поверхности стола. - Я не подсовывала, - тихо ответила Леся, все еще держа его за руку, – на щеках ее горели лихорадочные пятна. – Этот пакет, …он просто лежал в папке, я про него и забыла, честно говоря. - Да ладно, Лесь, что ты напряглась-то? - принужденно рассмеялся Морозов и аккуратно снял ее руку со своего плеча. – Ну, не срослось у нас, бывает. Просто паззл сложился. А я-то думал, чего это мне всё чудится в тебе какая-то недосказанность. Решил, что крыша едет от любви к тебе, - слово «любовь» он выговорил, небрежно скривившись. - Артем! – она, в порыве обнять, протянула к нему руки, которые он перехватил железной хваткой. - Не надо, - жестко сказал, как отрезал. - Я не привык быть вторым номером. Он отпустил ее руки, и она стояла, умоляюще глядя на него. А он фальшиво-бодро усмехнулся: - А работы у тебя действительно стОящие. И будут иметь несомненный успех. - Артем! - И с твоим мужем всё будет… Ладно, - сам себя прервал он, - мне пора. Привет! – небрежно вскинул он руку, словно бы отмахнулся от нее, и стремительно вышел из мастерской. Леся застыла на месте, ошеломленная всем происшедшим. Внутри, в самой середке сердца разгоралась что-то непередаваемо острое, от которого всю ее заливало темной волной невыносимой и нестерпимой боли. Она даже поморщилась в недоумении: она ведь и подумать не могла, что настолько приросла к Артему – всей кожей с мясом. Она метнулась к двери – догнать, остановить и замерла в нерешительности: а вдруг он прав? Ведь мучилась же она сомнениями все эти дни, что они были вместе. И страдала, - невероятно, остро, до черных пятен в глазах и ломоты в затылке, - когда застала у Никиты Соню. Тут она вдруг прислушалась к себе: в душе ничто не отозвалось на это ужасное воспоминание. Где-то поскреблось неприятное чувство, но и только. Она вдруг с оглушающей ясностью поняла, что боль от их с Никитой расставания, которая терзала ее и мучила столько времени, скаталась в маленькую свинцовую горошину, и от нее осталось только чувство неловкости, как от камешка, попавшего в ботинок. Но на смену ей пришло ошеломляющее понимание потери, от которой стало пусто, мир поблёк, и она, отбросив все сомнения, вылетела из мастерской вдогонку за Артемом. Обегав все закоулки коллежда, где мог быть Артем, и так его и не найдя, Леся бросилась к выходу и, выскочив из дверей здания, увидела габаритные огни удаляющегося БМВ. ********************* - Мам, мамуль, ты чего, мам? – встревоженно зачастила Леся, когда Лена закрыла глаза ладошкой. - Ой, Лесь, что-то мне нехорошо. Водички принеси, - сдавленно выговорила Лена. Та помчалась на кухню и вернулась со стаканом воды, едва не налетев в прихожей на Левандовского, который в этот момент вошел в квартиру. Сходу оценив и испуганный вид Леси, и стакан с водой в ее руках, и стремительный полет от кухни в комнату, он, не раздеваясь рванул за Лесей и присел на корточки возле Лены, сидящей на кровати: - Что? Та жадно выпила воды и прерывисто вздохнула. Потом подняла на Лесю расстроенный взгляд: - Леська, ты меня в гроб вгонишь. - Мамуль, ну чего ты так реагируешь? – забормотала, виновато потупившись, Леся. - Да что у вас тут случилось-то? – голос Левандовского перешел в крещендо. - Что у нас тут случилось? – сердито повторила Лена и, нахмурившись, продолжила. – У нас теперь на повестке дня – Артем Морозов. Мы теперь забыли, что у нас есть муж, и мы теперь закрутили новый роман. Так, Женя, - Лена с подозрением уставилась на Левандовского, который быстро обменялся взглядом с Лесей. – Сдается мне, что для тебя это – не новость. - Леночка… - Не надо вот этих вот – «Леночка»! Жень, ну ёлки–палки! Почему я в этом доме снова узнаю всё последней?! - А мы когда тебя должны были уведомить – в перерывах между капельницами, таблетками и УЗИ? – угрюмо уточнил он. - Женя, - строго начала Лена, но Леся перебила ее: - Мам, не злись на дядю Женю, это я не хотела, чтобы ты узнала. - А я думала, что у нас с тобой доверительные отношения. – Она перевела взгляд на Евгения, - в голосе зазвучала обида. - И с тобой тоже. Видимо, ошибалась. Вы тут сами все решаете, а я вам что? - А ты нам любимая беременная мамочка, - примирительно протянул Женя и обхватил своими длинными руками Лену за талию. - Подожди, Женя, это серьезный вопрос! Лесь… - Мам, - перебила ее дочь. – Нет уже никакого вопроса. - То есть? Леся отвернулась к окну, плечи её дрогнули. - Нет никакого Артема, - голос ее звучал глухо. – И Никиты… тоже… нет. Никого нет. Лена, опершись на руку Евгения, поднялась с кровати и, подойдя к дочери, крепко обняла ее. - Лесь, ну мы-то есть? – тихонько заметила она срывающимся от жалости голосом. Леся порывисто обернулась к ней и обхватила ее руками: - Да, мам, спасибо тебе. - Да за что же? - За то, что сочувствуешь. Что понимаешь. И вы, дядь Женя… - Девчонки мои, - Левандовский обнял их обеих. – Давайте-ка осушим слезы и на кухню. Дело есть. «Девчонки», одинаково шмыгнув носами, воззрились на него с ожиданием, а он махнул рукой: - За мной. Усадив их на кухне за стол, он сложил ладони вместе и, откашлявшись, заявил: - Значит так, Лена, пора выполнить твое обещание. - Какое? - Мы с тобой уезжаем в Москву. - Сейчас?! Но Леся… - Леся тоже. - У меня учеба, - встряла Леся. - У тебя выставка. - А, точно! Левандовский кивнул и продолжил: - 13-го в Москву возвращается Ираида Степановна из свадебного путешествия. У Олеси целую неделю будет работать выставка. Клава тоже в Москве. Ольга с Сергеем собираются на недельку взять отпуск. Ты понимаешь, куда я клоню, душа моя? - Ну, …думаю – да! – кивнула Лена со смущенной улыбкой. - Вот что я в тебе ценю – так это понимание и непротивление, - иронично усмехнулся Женя. – То есть, ты согласна? - Ну, куда я против такого напора? – вскинула руки Лена. - Отлично. Теперь Леся. - Да? - Есть некоторые идеи по поводу приглашений. Мне понадобится весь твой талант фотографа. - Жень, я же не хотела ничего грандиозного! – поморщилась Лена. - Так, я не понял, где доверие? – с притворным возмущением воскликнул Евгений. – Я все прекрасно помню. И все сделаю как надо. Они еще долго сидели, обсуждая детали замысла свадьбы. Потом, когда они остались одни, – Леся, спохватившись, убежала куда-то по делам, - Лена порывисто обняла Женю: - Спасибо тебе за Леську. Она прямо ожила. - Ну, я умею выбрать правильный момент, - самодовольно усмехнулся тот. - Стратег! - Конечно. Разве бы ты смогла мне отказать в такой тревожный момент? - Нет. - Вот! – поднял он вверх палец. Потом уже серьезно попросил: - Ты не волнуйся за Олесю. Она сильная. - Ну, как я могу за нее не переживать? Ладно, эту неделю – она будет с нами, потом будет занята выставкой. А что дальше? - А потом ты ее аккуратно отцепишь от своей юбки, - ласково улыбнулся Женя, - и отпустишь в жизнь. Как-то так. - Ну, она же… - Главное, она поняла, что её решения, поступки всегда найдут понимание у близких людей, у ее семьи. Она поняла, что она не одна. Что мы всегда будем рядом, всегда выслушаем ее и поддержим. Что ей есть куда прибежать, когда всё плохо и тяжело. У нее есть свой Дом. Это очень важно – чувствовать за собой тыл, Семью. Поверь мне и не беспокойся. Я всегда всё решу. Просто по той единственной причине, что я - глава семьи. - А я? - А ты – любимая женщина главы семьи. - Но я привыкла всегда и всё тащить на себе, - тихо ответила Лена, - отвечать за всё. - А теперь привыкай быть просто женой, просто мамой. Да и Ираиде Степановне тоже будет нужно твое внимание. Лена подумала, потом со вздохом заметила: - Не знаю, Женя, насколько я смогу стать такой. Ведь это буду уже не я. - Ну, попробовать-то мы можем? Ведь в главном мы с тобой сходимся. - В чем это? Вместо ответа он крепче обнял ее и, глядя в глаза, сказал: - Мы любим друг друга. - Это правда, - без тени улыбки кивнула Лена. - А остальное – купим! – озорно блеснул он глазами. - Женька – ты неисправим! – рассмеялась Лена. ********************** Леся взбежала по лестнице отеля и, быстро пролетев длинный коридор, остановилась у двери номера Артема. Попыталась перевести дыхание, но сердце колотилось как бешеное. Она постояла немного, потом нерешительно стукнула в дверь. Потом еще раз. И еще. Открывать ей никто не спешил. Она еще подождала, постучала. Поняв, что ждать дольше бессмысленно, развернулась и поплелась к выходу. На душе было зябко, под стать погоде – промозглой, ветреной – настоящей осенней. Леся поглубже натянула шапку и тяжело спустилась с крыльца отеля. Она ощущала себя столетней старухой с пудовыми гирями вместо ног. В голове лениво перекатывалась одна мысль – «вот и всё, вот и всё, вот и всё». Она брела по улице и силилась понять, как, когда, в какой момент ее дурацкая затея с «отмщением» Никите переросла в такую привязанность, от утраты которой так болит теперь всё внутри. Она вспоминала, какими чудесными яркими радужными красками было расцвечено то недолгое время, что она была рядом с Артемом. Она даже ощущала тепло его губ на своих губах, словно бы видела перед собой его глаза, горевшие сумасшедшим светом, от которого и она загоралась как бенгальский огонь с последующим же фейерверком. Она и сейчас чувствовала полчища мурашек на своих плечах от его слов, порой бесстыдных, порой очень нежных и изобретательно трогательных, столь странных в устах такого циника и скептика. И вот, кажется, все это ею потеряно, совсем, навсегда. Хотя причина настолько глупа... А он так близко принял ее к сердцу. Леся даже не поверила вначале в серьезность его обиды. Но, нет. Сейчас она с ужаснувшей её ясностью поняла: между ними все кончено. Закончилась эта удивительная история, о которой она и не мечтала, которую она затеяла из глупой девчачьей цели – отомстить Никите. Она даже усмехнулась невесело от иронии судьбы: ведь она так отталкивала Артема, так хотела все наладить с Никитой. Да, вправду, будь осторожен в своих желаниях – они могут и сбыться.
chandni: Бэла Нда, как все непросто... Лене поверить в то, что она реально может на кого-то опереться, а Олесе... понять себя и то, как все хрупко... и что все-таки надо думать, а не только следовать порывам...
Бэла: Утро пришло, темное, мрачное, сырое. Вытолкало из теплой уютной постели, в которой и уснула-то Леся только в три часа пополуночи. За эти оставшиеся часы самого темного времени суток ей даже приснился какой-то чудесный и добрый сон. Она, не успев открыть глаза, разулыбалась. Потом реальность резко отдернула полог спасительных сновидений, и Леся даже застонала: нет ничего хорошего, всё хорошее осталось во сне. Она лениво отбросила одеяло и поплелась на кухню. В маминой комнате было тихо: спят будущие молодожены, грустно подумалось Лесе. Как-то у них не совпадало с мамой по счастью: когда у нее, Леси, всё было с Никитой замечательно, мама страдала. Потом у мамы всё стало хорошо, у Леси разладилось. Ну, что же, будем считать, что эти несчастья, свалившиеся на ее кудрявую голову, стали индульгенцией, выкупом за пригоршню счастья для мамы. Леся даже повеселела от этих мыслей. Потом наскоро проглотила завтрак, привела себя в порядок и отправилась в колледж. - Лесь, слышала новость? – догнала ее возле гардероба вездесущая Кравцова. – Морозов-то от нас уходит. - Как уходит? – Леся остановилась как вкопанная. - Ну, вроде как провел все занятия по программе, к выставке нас подготовил. Сегодня последнее занятие, вот. А ты что, не знала? – Кравцова заинтересованно уставилась на нее в ожидании каких-то сплетен и секретов. Леся поймала ее взгляд и независимо пожала плечиком: - Ну, уходит и уходит. Подумаешь. Что у нас, других преподов мало! - Ой-ой, можно подумать тебе всё равно! - Абсолютно, - отчеканила Леся и, резко развернувшись, быстро пошла по коридору прочь. Она заглянула в аудиторию: Морозова там не было. - Лесь, мы сегодня хотим после занятий посидеть в кафешке, ты как? – подсел к ней однокурсник Эдик. - Эд, я даже не знаю… - Да ладно! Мы уже прогулы тебе навыставляли. Бортуешь нас все время, - он дружески приобнял ее за плечи. - Так, спокойно, держим руки при себе! - Леся, отодвинувшись, перевела взгляд на дверь и застыла: на нее в упор исподлобья смотрел Артем. Потом он, спохватившись, отвел взгляд и, пройдя к столу, бухнул на него увесистый кофр, отчего стол жалобно всхлипнул. Следом в аудиторию стали вбегать запоздавшие студенты. Морозов подождал, пока все рассядутся. Потом вышел на середину кафедры перед столом и сложил ладони вместе. - Итак, господа фотохудожники. Сегодня у нас с вами последнее занятие, - он окинул взглядом аудиторию. – Хочу сказать вам всем спасибо за такой интересный опыт. Надеюсь, он был полезен и вам. Что смог, то вам передал. Во многих из вас есть отличные задатки, чтобы стать настоящими мастерами. Думаю, выставка в галерее Люмьер это покажет в полном объеме. Он говорил и говорил, старательно избегая даже смотреть в сторону Леси. Она же сидела, невольно вся подавшись к нему, ловя его взгляд и никак не улавливая. А потом отвечал на вопросы слушателей, которых было много. И занятие длилось долго, так долго. А он оставался таким далеким, что она на мгновение даже засомневалась, не привиделся ли ей их такой страстный и такой короткий роман. Потом ее одногруппницы вдруг подскочили с мест, сбежали вниз и, весело пересмеиваясь, спели какие-то смешные частушки про «милого строгого преподавателя», вызвав бурю восторга в аудитории. Артем тоже удивленно похлопал в ладоши, благодаря своих слушателей за такой неожиданный подарок. Потом староста группы Кравцова вдруг встала и, приняв величественную позу, выдала какой-то пафосный стишок про студентов, Олимп, жирафов и зачетную книжку. Народ хохотал до слез, и Морозов тоже смеялся. И в этот момент бросил взгляд на Лесю. Что-то эдакое мелькнуло в его глазах, отчего Леся вдруг неожиданно даже для себя вскинула руку, прося слова. Морозов вздернул бровь, потом опершись на стол, скрестил руки на груди, как в тот день в его гостиничном номере, когда он во что бы то ни стало вознамерился выяснить с ней отношения. Замирая от собственной храбрости, Леся встала, одернула пиджачок и, пристально глядя прямо в глаза Артему, начала: - Я вас люблю, чего же боле? Что я могу еще сказать? Теперь я знаю в вашей воле Меня презреньем наказать. Но вы к моей несчастной доле Хоть каплю жалости храня Вы не оставите меня… В аудитории, пока она читала немного переиначенные пушкинские строки, висела гробовая тишина, и Морозов, очевидно, пытаясь спасти положение, на этом самом месте вдруг зааплодировал: - Потрясающе! Я всегда говорил: талантливый человек талантлив во всем. Что и подтвердила наша лучшая студентка Олеся Ларина. Так достоверно прочла, даже можно поверить… А вообще я почти не удивлен. Вы – люди творческие, а фотография – это поэзия, - он говорил и говорил, а Леся опустилась на сиденье – ноги ее совсем не держали. - Помните как у Цагарели? «Кто в работу душу вкладывает, тот в своем деле поэт. Хороший пастух — поэт, хороший кузнец — поэт, хороший сапожник — тоже поэт!» Что же говорить о вас, коллеги? А сейчас… Наверное, я тоже должен что-то прочесть, типа алаверды? Группа уже отвлеклась от Лесиного выступления и зашумела в ответ, требуя ответного слова. - Ну что ж, попробую что-то вспомнить, когда-то тоже увлекался. Морозов наклонил голову, что-то вспоминая, потом поднял глаза: - Например, вот это. Бродский, если кто не… Прощай, позабудь и не обессудь. А письма сожги, как мост. Да будет мужественным твой путь, да будет он прям и прост. Да будет во мгле для тебя гореть звёздная мишура, Да будет надежда ладони греть у твоего костра. Да будут метели, снега, дожди и бешеный рёв огня, Да будет удач у тебя впереди больше, чем у меня. Да будет могуч и прекрасен бой, гремящий в твоей груди. Я счастлив за тех, которым с тобой, может быть, по пути. Спустя мгновение, студенты повскакали с мест, сбежали вниз, окружив Морозова плотным кольцом, и разразились целой овацией. Леся осторожно сползла со своего места и, не замеченная никем, тихонько выскользнула из аудитории. Она не спеша оделась в гардеробе, потом поднялась по лестнице мимо бегущих навстречу ей студентов, вышла в высокие двери колледжа, зарылась подбородком в теплый пушистый шарф и быстро пошла по улице. **************** Закончив паковать вещи, Лена устало опустилась в кресло и бросила взгляд на часы. Женя отправился в автосервис, чтобы подготовить машину к длинному перегону до Москвы. Вчера он категорически заявил, что не рискнет везти ее самолетом, а поедут они машиной – спокойно, никуда не торопясь, останавливаясь по первому же требованию Лены ли, малыша ли. Да просто захочется им погулять в лесочке у дороги! Лена с сомнением выслушала его доводы, но спорить не стала. Женя все равно сделает, как считает нужным. Она, к своему удивлению, уже и сама заразилась нетерпением ехать. На днях они созванивались с дизайнером Машей и проболтали, наверное, полчаса кряду – обо всем на свете. Маша уж такими превосходными эпитетами расписала, какие потрясающие сюрпризы ждут их с Женей в доме, что Лена уже и сама захотела поскорее приехать и всё как следует рассмотреть. Она невольно загорелась желанием устроить все по своему вкусу, переделать, возможно, и их спальню, да и на кухне как-то всё переоборудовать, чтобы было уютно. И в этом деле она очень надеялась на Машу, хотя заранее и не стала ничего с ней обговаривать, только поинтересовалась, не слишком ли та будет занята в ближайшие недели. Та только рассмеялась в ответ и заявила, что для Лены и Жени она абсолютно свободна, когда бы им ни вздумалось призвать её к станку. Одно только нерешенное дело беспокоило её – Леся. Как-то в последние дни вечно неунывающая дочь её вдруг совсем сникла, причем Лена видела, что Леся пытается бодриться с ними, не подает вида, что на душе у неё кошки скребут. Но Лена частенько видела, как стоит её опечаленная девочка у окна с опущенными плечами, задумчиво накручивая на палец прядку светлых волос. Или выходит утром из спальни с красными припухшими глазами. Как помочь дочери, Лена не представляла. Пару раз она пыталась звонить Никите. Но тот или не брал трубку, или телефон был вообще выключен. Лена и оставила эту затею. А уж после последнего Лесиного признания, что у неё, оказывается, полыхает бурный роман с Морозовым, Лена совсем запретила себе вмешиваться. Она постоянно припоминала выражение Левандовского: «Отцепи её от своей юбки». Мысленно она пыталась спорить с Женей, но неизменно приходила к выводу, что он, таки, прав. Опыт общения с Лесей показывал, что они либо поссорятся, либо Леся для виду согласится. Но упрямо сделает всё по-своему. С удивлением Лена заметила, что в последнее время стала как-то спокойней относиться к событиям, происшествиям в своей семье и вокруг нее. Словно бы её настрой постепенно сосредотачивался на совершенно других, более важных для нее сейчас вещах – её будущем малыше. Этот кроха словно бы успокаивал её и давал силы принять то, что она не могла изменить и исправить. И всё же… всё же.
Бэла: - Ну что, мамуль, мы договорились? Только доедешь, сразу звони! – Леся крепко обнялась с Леной. - Леська, ну как же я вот так уезжаю? – снова в голосе Лены проскочила слеза, но Леся живо пресекла мамины упаднические настроения: - Очень просто! Мамуль, расстаемся только на несколько дней! Я же приеду. - Ладно, Лесь. Но мы так ни о чем с тобой и поговорить-то не успели. - Еще наговоримся. Так, дядь Женя, везите мою мамулю как хрустальную вазу - бережно и аккуратно. - Слушаюсь, - усмехнулся Левандовский, захлопывая заполненный вещами багажник. – Ну что, Леночка, наверное, нам пора. - Ле-на, - Ольга, стоявшая возле них, обняла подругу и крепко расцеловала. – До скорой встречи. Будь умницей, звони, пиши, готовься. Мы приедем и как гульнём на вашей свадьбе. - Оль, да какая свадьба, - замахала руками Лена. – Посидим узким кругом и всё. - Да как скажешь, дорогая! – широко улыбнулась та. – Главное - компания! – потом повернулась к Евгению. - Евгений Николаевич, вы уж приглядите за Леночкой, чтобы не сбежала. - Уж пригляжу, Ольга Сергеевна, - Левандовский галантно раскланялся и поцеловал Ольге руку. – Перед вылетом позвоните, я организую встречу. - Разберемся, - улыбнулась Ольга. - Олеся, - Евгений взял её за плечи и тихонько встряхнул. - Всё в порядке? Та сдержанно кивнула. - Остаешься за старшую. И приезжай поскорей. Та снова кивнула уже с улыбкой. Лена осторожно забралась на переднее сиденье и подождала, пока Женя поправил ей пальто, застегнул ремень и вскользь чмокнул в щеку. Потом, высунувшись в окно, помахала рукой провожающим, пока он, обойдя машину, усаживался за руль. Машина мигнула стоп-сигналами и осторожно поехала со двора, прощально просигналив клаксоном. Провожающие дружно замахали в ответ. - Теть Оль, вы когда в Москву? – спросила Леся, вытаскивая ключи от квартиры. - С понедельника в отпуск, и через пару дней летим с Сергеем. А ты когда? - Сегодня заберу билеты на самолет в деканате. По-моему тоже через пару дней вылет. - Хорошо бы в одном самолете. Позвонишь, как узнаешь дату и время? - Обязательно. До свидания, тетя Оля. - Ты как, Лесь? – озабоченно взглянула та в глаза девушке. – Все нормально? - Да так, - пожала плечами Леся и, помедлив, бодро кивнула: - Всё в порядке! Не беспокойтесь за меня. - Ну, не знаю. Лена очень переживает, по-моему, из-за вас с Никитой. - Не стоит, теть Оль, всё будет хорошо, мне пора, - Леся быстро развернулась и пошла к подъезду. Она не хотела, чтобы Ольга видела, как в глазах её вспухли слёзы. - Пока, - протянула Ольга, задумчиво глядя ей вслед. - Можно? – Олеся просунула голову в кабинет Ильи Сергеевича. - Заходи, Лесь. По поездке, наверное? - Ага, что-то на почту не отправили электронные билеты, вот пришла за распечаткой, а секретарши в деканате нет. - Ну, что, готова к выставке? - Работы готовы, а на душе тревожно. - Мама уехала? - Да, сегодня утром. - Жаль я не смог прийти попрощаться. - Илья Сергеич, вот, мама просила передать, - Леся, порывшись в рюкзачке, вытащила изящно сделанный вручную конвертик с приглашением на свадьбу. – Вы приглашены. Пригласительный на двоих, так что... - Как красиво! – восхищенно покрутил конвертик в руках Полуяров. – Чувствую руку мастера. - Так уж и мастера! - смущенно рассмеялась Леся. – Идея была дяди Жени, а я исполнила. Сейчас столько товаров для творчества продается, так что было несложно сделать. - Я очень признателен и непременно воспользуюсь. Тем более что я должен быть на открытии выставки. Ну, и со мной будет дама, - смущенно усмехнулся Полуяров. - Хорошо. Леся закрыла за собой дверь и быстрым шагом отправилась в деканат. - О, Лесь, привет! – её догнал одногруппник Эдик и перегородил дорогу. – Куда так спешишь? - А тебе-то что? - Ну, после твоего вчерашнего выступления на лекции у Морозова мы прям все в недоумении: что-то мы пропустили или ты уже не замужем? Леся, остановившись, круто повернулась к нему: - Не стоит слишком настойчиво интересоваться моей жизнью. Она может оказаться настолько интересной, что ты разочаруешься в своей. Эдик придвинулся чуть ближе: - Ну, надо же, какая ты острая штучка, я прям порезался. - О тебя-то порезаться не выйдет, - парировала Леся. - Почему это? - Тупишь. Эдик деланно расхохотался: - О-ле-ся, зря ты так. Муж твой в Москву сбежал, Морозов не сегодня - завтра тоже уедет. А мы здесь. Так что подумай хорошенько. - В случае с тобой думать – только время терять, - она развернулась и побежала к деканату. Забрав распечатку билетов, Леся отправилась на выход, на ходу разглядывая листок, и, завернув за угол, столкнулась с Морозовым. Листки выпали, и Морозов среагировал быстрее нее, подняв билеты, и бросил на них беглый взгляд. Леся протянула руку, а он, заинтересовавшись, отвел руку с билетами продолжая читать, что там было написано. - Артем, - Леся требовательно сдвинула брови. - В Москву, значит, летишь? – в голосе его звучало ехидство. – Ну, правильно. Давно пора. Муж, наверное, заждался любимую жену. Леся даже рот открыла, чтобы объяснить, что летит она не к мужу, а на выставку, о которой, похоже, Артем начисто забыл, упиваясь своей ревностью, но слова застряли у нее в горле. Морозов же с ухмылкой протянул ей листки, небрежно держа за уголок двумя пальцами: - Держи. Привет мужу. Потом, обойдя её, как столб, стремительно удалился по коридору. Леся только беспомощно посмотрела ему вслед. ***************** Машина, мягко покачиваясь, летела по ровному шоссе, и Лена даже не заметила, как задремала. Радио мурлыкало какие-то нежные задушевные мелодии, и ей так хорошо спалось в тепле и уюте машины. Она проснулась оттого, что машина притормозила. - А? Что? Что случилось? - Все хорошо, Лен. Я только достану воду из багажника, забыл поближе поставить, а ты спи. - А мы где? - Треть пути проехали, - ответил он, выбираясь наружу. – Ты не голодная? - Нет, мы же позавтракали. - А ноги размять? - Ноги можно. Он обошел машину и помог ей выбраться. - Женька, какой здесь воздух! – с восторгом выдохнула Лена и подставила лицо неяркому осеннему солнцу. - Видишь, как мы верно решили ехать на машине, а не самолетом. Там бы ноги размять было сложно. - Мы решили, - съехидничала Лена. – Не надо мне твоих лавров. Это ты решил. И хорошо, что я тебя послушала. - Ну что, в путь? Лена кивнула и осторожно взобралась на свое место. Женя закрыл за ней дверцу и пошел за руль. Они еще несколько раз останавливались. Не доезжая до Москвы полсотни километров, пообедали в уютном придорожном кафе, где Левандовского знали и проводили на второй этаж в комнату, красиво оформленную под тропический сад с пальмами, лианами, камнями, поросшими мхом, по виду абсолютно натуральным, и даже тропическими птичками, распевающими свои трели на радость посетителям. При подъезде к Москве Лену вдруг накрыла тревога и нервозность, даже руки задрожали, и она сжала их, сплетя пальцы узлом. Женя, видимо, что-то почувствовал и стал поглядывать на нее сбоку, пытаясь угадать, что же изменилось в атмосфере машины. А она, отвернувшись к окну, просто пыталась справиться с собой. Получалось плохо. Когда же машина свернула на знакомую улицу элитного поселка и подъехала к воротам, которые стали медленно открываться, Лена совсем раскисла и еле удерживалась, чтобы не потребовать от Жени вообще вернуться обратно в Тетюшев. В гараже Женя выключил мотор и сидел несколько секунд, с тревогой глядя на Лену, а та не могла себя заставить ответить на его взгляд. Тогда он бодро сказал: - Ну, вот мы и дома. Пойдем, нас там уже заждались. - Кто? – голос против воли окрасили язвительные нотки. – ЕВА? - ЕВА, - кивнул Евгений. - Небось, ещё Рая? - Увы. Рая не ждет, - удрученно покачал он головой. - Конечно, не ждет. Опять приедет эта взбалмошная хозяйка и будет гонять ее от плиты и из кухни. - Эмм...6 Не совсем. - Что, выгнали бедную девушку на мороз? – буркнула Лена. - Ну что уж мы, чудовища что ли? И вообще, Леночка, с таким аналитическим умом тебе надо работать в бюро прогнозов, как говорили в одном старом фильме. Поэтому, - он взял её за руку и накрыл сверху теплой ладонью, - давай-ка мы выйдем, наконец, из машины, которая мне до чертиков надоела за сегодняшний день, и поднимемся в наш home, sweet home. Должна же ты увидеть наше преображенное семейное гнездо. Я вообще старался. - Да, Жень, прости, - смутилась Лена. – Я просто устала, наверное. Говорю какую-то чепуху. - Ну, вот и славно. Я тебя прощаю. Идем же. А вещи потом принесут. Они выбрались из машины, потом поднялись по лестнице, ведущей в дом. И Женя несколько театральным жестом распахнул дверь, выходящую в холл. Лена по инерции прошла вперед и вздрогнула от звуков-переливов песни, которую ей пел когда-то Женя. «Все преграды я могу пройти без робости В спор вступлю с невзгодою любой Укажи мне только лишь на глобусе Место скорого свидания с тобой». - Здравствуй, ЕВА, - громко поприветствовал Евгений. - Благодарю за теплый прием! - Здравствуйте, Женя, - ответствовал робот с несвойственными теплыми интонациями. – Здравствуйте, Лена. Умный дом скучал без вас и счастлив вашему возвращению. - ЕВА, какая сердечность, не узнаю тебя, - иронично воскликнула Лена в ответ. – Где же твоя ершистость? - Такая функция отключена. - Потрясающе! Кажется, она стала покладистой, - обратилась она к Жене, а тот довольно улыбнулся: - Просто все очень скучали без тебя. Кстати, чувствуешь, какой божественный аромат? - Хм, дай угадаю: парфе? Клафути? Дефлопе? - Ле-ен, ну нет, - разочарованно закатил тот глаза. - А это всего лишь пироги – настоящие русские расстегаи, - из-за угла показалась энергичная женщина лет сорока. – Здравствуйте! - Леночка, знакомься. Это не Рая, это – Майя! - А… Майя, - Лена ошарашенно переводила взгляд с Левандовского на Майю и обратно. – Хм, неожиданно. Сюрприз. Одно радует, - улыбнулась она, приходя в себя, - кажется, языковой барьер отсутствует совершенно. - Первое образование у меня – филолог. Это уж потом переквалифицировалась в домоправительницы, - рассмеялась Майя. – Так что разговор о семантических особенностях фразеологизмов вполне смогу поддержать. Не говоря уже о тонкостях и заимствованиях в национальных блюдах разных стран мира. - Майя, очень приятно, правда! Кухни мира, по правде говоря, предпочтительнее, чем… вот… фразеологизмы. Здесь я совсем не копенгаген. - Отлично! Сработаемся! С вашего позволения я на кухню, а то расстегаи могут непоправимо расстегнуться, - с этими словами улыбчивая Майя исчезла так же быстро как и появилась. - Женя, ты что, поменял домработницу? - Догадалась всё-таки, - сокрушенно качнул он головой. – Я-то надеялся, мой маленький секрет ускользнет от твоего внимания. Проницательная ты моя, - и он нежно потерся носом о её щеку.
Хелга: Бэла Столько событий! Леся во всей своей красе, Морозов что-то слишком трепетный. Или такой собственник до мозга костей? О Левандовском молчу - орел!
chandni: Бэла Что-то я не очень поняла, почему вдруг Артём так сильно напрягся. То бегал хвостиком и муж был ему нипочем, а то взял и накрылся медным тазом... или только недоступный плод сладкий... или она не слишком трепетно к нему отнеслась и его замкнуло... Послушная Лена... это просто
Бэла: Хелга Всё так, всё так!
Бэла: chandni пишет: или она не слишком трепетно к нему отнеслась и его замкнуло... думаю - это! Что-то подспудно царапало, вот прорвалось. Не верил он ей ни разу...
Бэла: Она еще долго ходила вслед за Левандовским по комнатам, лестницам, коридорам и холлам, не узнавая совершенно того дома, из которого она чуть меньше двух месяцев назад так отчаянно сбежала, в абсолютной уверенности, что сюда она больше не вернется никогда. И вот, пожалуйста: никогда не говори «никогда». И она снова здесь, и ходит хвостиком за своим любимым Женькой, который с невероятной гордостью показывает, как здорово он здесь всё устроил и переделал. Он демонстрировал детскую, с восторгом поясняя, что сделал просто веселую яркую комнату, - ни розовую, ни голубую, - просто чудесное гнездышко, которое будет радовать и мальчика и девочку. Лучше конечно бы девочку, заговорщически проворковал он ей на ухо, хотя некому было его подслушать. И этот его мальчишеский задор даже её заразил, правда, вызвал совсем другие эмоции. Она разглядывала кроватку, пеленальный столик, кресло у высоченного – от пола до потолка – окна и не успевала смаргивать слезы, которые копились, копились да и хлынули весенним потоком, чем невероятно встревожили Женьку, и он всполошено усаживал ее в кресло, гладил руки, неловко промокал носовым платком её мокрые щеки и всё спрашивал, что он сделал не так. А она, шмыгая носом, отвечала, что всё так, всё уж слишком так. И дом такой новый приветливый, и столовая светлая в её любимых нежных теплых тонах без холодного прежнего хай-тека. И комнаты такие уютные, а детская – сама бы осталась в ней и не уходила никуда. И новая домработница Майя так ей понравилась, так понравилась. И муж её понравился, который занимается садом и прочим уличным хозяйством, и который такой веселый улыбчивый хозяйственный. А то, что рыдает она сейчас, как девчонка, так это гормоны, не иначе. Кажется, Женька ей не очень-то поверил, потому что всё поглядывал на неё с затаенным подозрением. И позже, когда она уже приняла с дороги душ, переоделась в домашнее, с таинственным видом повел куда-то, а возле гардеробной придержал вдруг за плечи, посмотрел пристально и, помедлив, спросил, не передумала ли она вдруг идти за него, не жалеет ли о своем решении. А Лена, уже давным-давно успокоившись, подняла на него глаза и помотала головой, дескать, не передумала, не надейся. И он тогда развернул её и тихонько подтолкнул, одновременно открыв дверь гардеробной. Мягкий свет автоматически включился, Лена прошла внутрь и замерла: посреди гардеробной стояла стойка, а на ней… - Жень, - охрипнув, сказала она после некоторого молчания, - боюсь, что… что я со своим животом в эти чудеса дизайнерской мысли не влезу. - А ты не бойся, - он обогнул ее и стал передвигать вешалки с платьями от молочно-кремового до жемчужно-розового оттенка. – Хочешь примерить? - Я… н-не знаю даже, - с сомнением протянула она. - Та-ак! Кому здесь требуется помощь лучшего костюмера всех времен и народов?! – на пороге гардеробной возникла громогласная Клава. – Лена, счастье ты мое! Как я рада что ты здесь, - она в порыве чувств повисла у смеющейся Лены на шее. Потом потрогала живот и поклонилась: - Привет, малыш, твоя бабка пришла – родная и в будущем любимая! – потом захлопотала вокруг стойки с одеждой. – Так, Ленок, как тебе наряды? Чувствуешь руку мастера? Потом развернулась к Левандовскому: - Пельмяш! На выход кр-ругом – шагом марш! - Клава ты меня просто ошеломила, - развела руками Лена, а Евгений, махнув на тетку рукой, с облегчением ретировался, оставив своих «девочек» разбираться со свадебным гардеробом. - Клава, это всё конечно безумно прекрасно, но наверное для дирижаблей надо что-то другое, - в сомнениях покачала головой Лена, чем вызвала очередную вспышку эмоций: - Лена, ты не видела дирижаблей, солнце моё! – Клава как косточки на счетах поперебирала плечики с платьями, потом сдернула одно - нежно кремовое - и раскинула его на руках: - Вот! Богиня! Артемида! Нет! Флора из «Весны» Боттичелли! Да, именно так! - Клавочка, - смеясь, возражала Лена. – Ну, какая я - Флора! Флора – это юная девушка. - Лена, садись – два! Ты разве забыла, как изобразил Флору Боттичелли в своей «Весне»?! - Хм, и как же? - Она там бе-ре-мен-на! И не спорь! Я настаиваю! - Ну, искусствоведы бы поспорили с тобой. - Я знаю, что это давний искусствоведческий спор, но мы видим то, что хотим видеть. Присмотрись на досуге: там у него все немножко беременные, несмотря на то, что богини. А потому что великий художник понимал толк в красоте женщины! Красивая женщина не может не быть беременной! Так что, Лен, давай примерим это платье в средневековом стиле. Оно для тебя самое оптимальное: и животик не будет давить. - Я же в нем замерзну, Клав! - Нет, ну вот сейчас обижаешь! Вуаля! – жестом фокусника Клава выудила откуда-то из закромов гардеробной нечто воздушно-пушистое кремового цвета и набросила на плечи Лене легкую короткую шубку-болеро. - Кла-ав, что это? – потрясенно выдохнула Лена. - Твой будущий муж предусмотрителен, как страховой агент! В этом ты уж точно не замерзнешь. И ещё! – она многозначительно подмигнула, потом, порывшись на полках, выудила коробку и торжественно открыла крышку: на дне лежали тоже белые ботиночки, даже на вид мягонькие, отделанные белым мехом. Лена на секунду прикрыла ладошкой глаза, и Клава испуганно зачастила: - Лен, Лен, ты чего? Давай-ка присядь, во-от сюда. На банкеточку. Ну, что? – она встревоженно разглядывала Лену. - Клава. Я… я просто поражена. Как вы всё… это… Вы такие… чудесные. - А, ну это да! Мы такие! – облегченно рассмеялась Клава. – Это, конечно, Женька у тебя молодец. А я… я всего лишь художник, работающий на заказ. *************** - Да, хорошо, договорились. Всего хорошего. Леся отключила телефон и сунула его в боковой карман рюкзачка. С легкой руки её давних заказчиков, которые были в восторге от своих свадебных фотографий, сделанных Лесей, у нее снова нарисовалась халтурка. Она была даже благодарна этой замечательной возможности отвлечься от своих невеселых мыслей по поводу вероломства Морозова. Хотя по трезвом размышлении, наверное, в его глазах вероломной выглядела она. От этих размышлений Леся немедленно вскипала и даже трясла головой, чтобы вытряхнуть эту дурацкую капитулянтскую мысль. Нет уж, ни в чем она не виновата! Да, возможно сначала она и хотела просто отомстить Никите. Но она же не знала, что влюбится в этого нахального, обаятельного, прущего напролом Морозова. Да она как никто далека была от этой мысли, когда в пустой аудитории просто подошла к нему, просто положила руки на плечи и, ощущая себя в этот момент эдакой роковой женщиной, поцеловала несколько демонстративно, как бы адресуя свой поцелуй невидимому Никите: вот, смотри, гад такой, у меня тоже – отношения, целуйся теперь со своей Сонькой! Морозов даже, кажется, обалдел в первый момент: она помнила, что ответил он ей далеко не сразу. Зато потом… На этом месте воспоминания начинали закручиваться каким-то волшебным калейдоскопом, и Леся в который раз пыталась вспомнить, понять, когда, как, в какой момент Никита совершенно исчез из их отношений, а она оказалась уже на середине пути. И глупое её сердечко так трепыхалось, так волновалось. Вот даже сейчас, по прошествии времени, она не могла спокойно думать, как же ей было хорошо с Артемом. А потом... И откуда вывалился этот конверт? И почему Артем такое значение придал этим фотографиям? Она с обреченностью признавала, что фотографии были только поводом: не верил он ей до конца, что она вдруг вот так потеряла голову и втрескалась в него по самую макушку, совсем забыв своего Никиту. И, увидев мифические доказательства обратного, с свирепостью и облегчением осужденного, дождавшегося казни, разметал легкое кружево их чувств, соорудив обиду величиной с трехэтажный дом – не обойти, её не объехать. И теперь эта дурацкая глупая ошибка - словно узелок на кружевном полотне, который цепляется, дергает всю ткань, и такая прореха образовалась, что залатать её нет никакой возможности. Факт оставался фактом: отношения с Артемом у них разладились. Муж не подает признаков жизни. Остается одно: фотографировать чужое счастье. Леся даже усмехнулась, оценивая эту горькую удачу. Ладно, до отъезда осталось всего ничего. Она сделает эту работу, потом в Москве в перерывах между маминой свадьбой и выставкой надо будет доработать фотографии. Так что времени на страдания и копание в самой себе у нее уж точно не останется. А там будет видно.
Бэла: Леся закинула сумку наверх и проскользнула на место возле иллюминатора. Ну, вот началось её московское приключение. В животе немного подрагивало от неизвестности и предвкушения её первой большой выставки. Тогда на парижскую выставку она поехать так и не смогла: вместо этого было чудесное свадебное путешествие в Индонезию с Никитой. Никита… Она попыталась вызвать те прошлые чувства: любовь, счастье, боль от потери. Но только прохладное ощущение разочарования от того, что всё было как-то не то и не так. Одно она могла сказать с уверенностью: все эти события, произошедшие с ней, были не зря. Она не очень отчетливо понимала, что она хочет от жизни завтра. Одно она знала точно: чего она НЕ хочет. Она не хочет возвращаться к своей прошлой жизни: не хочет быть с Никитой одной семьей, не хочет вечно быть виноватой перед его матерью, не хочет вечно казаться неуклюжей в её глазах, не хочет заставлять Никиту выбирать между любимой мамочкой и ей, Олесей. Она хочет уважения. Она его, может быть, не очень заслужила своим прежним враньем, дурацкими детскими поступками, но она его хочет. А Лидия Васильевна никогда ей не сможет простить, что её милый мальчик выбрал не ту девушку, которую она предназначила ему. Ну, что же, Леся удаляется с поля боя. Ей больше не интересна эта битва за трофей Никиту. Она, сжав зубы, перевернула эту страницу жизни, вышла из неё немного потрепанной, но боевые раны затянутся, она сможет снова жить. Снова любить. На этой мысли она спотыкалась, потому что с новой любовью было совсем всё непонятно. Артем абсолютно ясно заявил: он никогда не был вторым номером. Хотя он для неё уже давно номер первый, но доказать это ему, кажется, невозможно: ну, не хочет он ничего слышать и видеть её тоже не хочет. Вбил себе в голову, что он не станет разрушать крепкую ячейку общества – молодую семью Лариных и чешет по жизни с этой уверенностью. Думать про это было неприятно, даже немного больно - сразу начинало что-то тянуть в животе. Леся, прогоняя эти неприятные болезненные мысли, потрясла головой, заработав недоумевающий взгляд соседа по креслу, застегнула ремень безопасности и откинулась на спинку кресла, закрыв глаза. Самолет ровно загудел, дрогнул своим огромным гладким телом и покатил, слегка потряхивая боками, на рулежную полосу. В Москве она набрала маму и сообщила, что прилетела. Та немедленно заволновалась, почему Леська, такая упрямица, не сообщила заранее, вот теперь как ей добираться за город. Ну, ничего, Женя в городе, он может её захватить и вечером привезти. Леся, дождавшись паузы в мамином выступлении, спокойно сказала, что ей надо с группой съездить в галерею: туда привезут багаж. Потом они поселятся в гостинице, и пусть мама не спорит: так удобнее – рядом с выставкой, на которой она не прохлаждаться будет, а вообще-то работать. И вот уже потом она освободится и сразу приедет, как только сможет. И дядю Женю незачем дёргать. Она вполне сможет добраться на такси. Так что пусть мамуля не переживает о ней: девушка она вполне самостоятельная, в Москве уж как-нибудь не заблудится, а волноваться маме сейчас ни к чему. Мама помолчала в трубке, потом вздохнула и сказала, что будет ждать. Закончив разговор, Леся бросилась догонять своих однокашников, которые маячили уже возле багажных лент. *************** Левандовский заглянул на кухню, где Лена наливала себе чаю. - Леночка, у нас сегодня гости к вечеру. - Я знаю! - Хм… откуда? – он поднял недоуменно брови. – Мы только что договорились. - С Лесей? - Почему с Лесей? С …одним родственником. - Вот как? Ты меня представишь еще одному своему родственнику? – она поставила на стол чашку с блюдцем, подошла ближе и положила ладошку ему на грудь, разглаживая на рубашке невидимую складочку. – Мне снова готовиться к допросу с пристрастием? Женя шумно выдохнул и накрыл её руку своей: - Это запрещенный прием, душа моя. Хочешь, чтобы я утащил тебя наверх и не выпускал до вечера из постели? - Тише, дорогой, - тихо рассмеялась Лена. – Где-то здесь Майя, готовит гостевую комнату для Леси. - А Леся приезжает? – встрепенулся Евгений, потянув её руку к губам и легко поцеловав. - Уже! Прилетела, позвонила из аэропорта. И заявила, что приедет вечером на такси. А жить собралась в какой-то гостинице, представляешь? – в сердцах выговорила она и даже руку выдернула, чтобы сподручнее было жестикулировать. - Чтобы на выставку ближе было бегать. - И что не так? – развел руками Женя. – Она совершенно права: не на прогулку же она прилетела, а работать. - Та-ак! Спелись? – подбоченилась Лена. – Ты слово в слово повторяешь то, что она говорит. - Ле-на, - мягко произнес он, заглядывая ей в глаза. – Помнишь наш разговор, что надо детей отцеплять от своей юбки? - Помню, - ворчливо отозвалась она. - Молодец! А гость, который к нам придет, это никакая не Леся. - А кто? - Сюрприз. - Приятный? - Ну-у, - протянул Левандовский, хитро улыбаясь. – Во всяком случае его ты уж точно не ожидаешь. Всё! – воскликнул он, прижимая палец к губам, – больше ни слова не скажу. Гость появился ближе к вечеру. Он смутно кого-то напоминал, но Лена не могла сначала понять - кого. Явился он с необъятным букетищем в руках, таким большим, что держать его надо было обеими руками. С порога он уставился на Лену, да так смотрел, что Лене стало совершенно неловко от его какого-то ошеломленного взгляда, и она даже глаза отвела и сердито посмотрела на хитро улыбавшегося Женьку. А тот выдержал абсолютно неприличную паузу, а потом представил гостя, и Лена сначала выдохнула с облегчением - так вот на кого похож этот таинственный гость: на Лёшу Сайко! Затем она вытаращилась на этого Лешкиного брата с тем же ошеломлением, с которым тот разглядывал её. А потом гость долго рассыпался в любезностях и говорил, как Лена очаровательна и в жизни гораздо - гораздо! - лучше, чем на фотографиях, которые ему по его просьбе показывал Евгений. Когда же вся невероятная история знакомства Жени и Андрея Сайко была рассказана практически в лицах, они долго хохотали, прямо до слез. Они еще смеялись, когда в двери позвонили. Женя ушел открывать и вернулся с Лесей - уставшей, но более-менее веселой. И Андрей повторил своё показательное выступление по ошеломленным взглядам. Правда, в программу выступления были добавлены новые элементы: Андрей немедленно и громогласно стал просить у Леси прощения за то, что в их первую встречу в его офисе совершенно напрасно накричал на нее, введенный в заблуждение её отцом. Леся в ответ только посмеялась и заметила, что таков уж её папочка: врёт, как дышит. За ужином, приготовленным Майей, который Лена и Леся быстро накрыли в столовой, Андрей все расспрашивал их: чем занимаются, как живут, оправдывая свой интерес невозможностью быть с ними знакомым раньше в силу известно каких обстоятельств. Когда же узнал, чем занимается Леся, то немедленно загорелся идеей организовать персональную выставку Лесиных работ. Леся в ответ задрала нос и гордо отказалась, потому что выставка у нее уже открывается буквально на днях в "Галерее братьев Люмьер". Андрей восторженно расспрашивал все об этом событии и заверил, что непременно придет. Леся смутилась и стала отнекиваться, но тот заверил свою обретенную племянницу, что если работы хорошие, то он должен их увидеть. Разговор постепенно перешел к искусству фотографии, и Андрей показал себя весьма сведущим в этом деле. Лена слушала их разговор и с затаенной гордостью любовалась Лесей: как держится, как уверенно говорит, как спорит, отстаивая свою точку зрения, и Андрей в чем-то даже соглашается с ней. Потом они с Женей ушли в кабинет что-то обсудить, и Лена смогла наконец обнять дочь. Та тоже бросилась к маме в объятия и даже жалобно посетовала, что так соскучилась, так соскучилась, никуда сегодня не поедет, а останется у них. Их разговор прервали вернувшиеся мужчины, и Женя торжественно заявил,что Андрей - не просто так Андрей Сайко, их родственник, а Андрей Сайко главный волшебник который устраивает свадьбы. - 15 октября 15 года, - по-моему, отличная дата, как тебе, Лена? - Женя, но... как, когда? Вы что, только сейчас это решили? - ошарашенно спрашивала Лена, а Женя, переглянувшись с Андреем, лукаво вскинул брови и заявил: - Ну, я же говорил, что Андрей - главный волшебник по свадьбам! Так что, девочки мои, вы готовы? "Девочки" переглянулись потом дружно посмотрели на своих мужчин и лица у них были такими одинаково огорошенными, что те не смогли удержаться и расхохотались в голос.
chandni: Бэла Неужели Олеся таки поняла, что хочет... или ей срочно необходим тот, кто не дается? Радостно за Женю и Лену, для них это новый опыт счастливых отношений...
Хелга: Бэла Вот, да, на фоне Морозова Никита совсем померк. И был то он так себе парень. Но с другой стороны, с ним спокойнее, он покладистый. Левандовский не слишком хорош? Есть подвох или нет?
Бэла: Выставка открылась не слишком помпезно, что и понятно: сколько в Москве таких выставок в день. Но все же и пресса была, и представители министерства культуры, и посетителей набежало. Как всегда к открытию чего-то не успели, доделывали накануне уже поздно вечером, и Илья Сергеевич, обычно спокойный, даже флегматичный, вихрем носился по стендам, успевая сделать тысячу дел и раздавая своим помощникам еще тысячу поручений. Но сейчас – Леся специально посмотрела – он выглядел умиротворенным и, кажется, вполне довольным, как идет дело. Она по своей давней привычке вооружилась фотоаппаратом и щелкала интересные кадры: посетителей, их реакцию, своих однокашников. Выбирая ракурс поудачнее, она попятилась и уперлась во что-то мягкое. Что-то мягкое оказалось Никитой, и Леся, повернувшись, открыла рот, чтобы извиниться, да так и застыла, глядя на него как зачарованная. А Никита смотрел на нее исподлобья, и вид у него был какой-то пристыжённый. - Ты-ы? – наконец смогла она выговорить пересохшими губами. - Лесь, я пришел, чтобы поговорить, - быстро заговорил Никита и, подавшись к ней, попытался взять её за руку. Леся немедленно пришла в себя и шагнула назад, потом демонстративно огляделась: - Ты один, без мамы? - язвительно поинтересовалась она, а Никита поморщился в ответ: - Лесь, не надо. - Ах, да! – спохватилась она не менее язвительно. – Мама, - наверняка, пройденный этап. Теперь бразды правления в крепких медицинских руках Сони. - Лесь!... - Ты откуда здесь взялся-то? – перебила она довольно бесцеремонно. – Я, кажется, тебя не приглашала. - Твой поклонник привез, - ответил Никита, испытующе глядя на нее. - К-какой еще поклонник, что ты несешь? – возмутилась Леся. - Ну, если у тебя их много, то тот самый, с которым, по твоему заверению, у тебя ничего не было и нет – Артем Морозов. - Что? – недоверчиво вытаращилась на него Леся. - То! Подкараулил меня возле дома, спросил, знаю ли я, что у тебя открывается выставка. Я, естественно, понятия не имел. А он заявил, что ты без меня жить не можешь, страдаешь в полный рост, и вот сегодня заехал за мной и привез сюда. Только, - мрачно глядя на Лесю, сказал Никита, - не очень похоже, что ты по мне хотя бы скучала. Леся, сжав зубы, помолчала, пытаясь унять вихрь мыслей в голове, потом вскинула голову и заявила: - Морозов – большой шутник и тебя разыграл. Не знаю, что он затеял, но приехал сюда ты зря. - Лесь… - Никита, всё! - Мы можем хотя бы поговорить? – страдальчески сморщился Никита. На них уже обращали внимание, и Леся, строптиво дернув головой, быстро пошла за стенды, где грудой стояли задрапированные объемистой темной материей сиденья. Там она развернулась к нему и, скрестив руки на груди, приготовилась слушать. Никита теребил ремешок от рюкзака, висевшего на одном плече, и собирался с мыслями. Собирался он долго, а Леся стояла и смотрела на него со странным чувством, что разглядывает она старую фотографию, на которой какие-то люди стоят, вытянувшись перед объективом, но ей даже вспоминать не хочется, кто они, откуда и как здесь оказались. - Леся, я долго думал над тем, что с нами случилось, - медленно начал он. - Я специально взял паузу и не звонил, чтобы мы оба могли трезво оценить, насколько между нами еще сохранились какие-то чувства и можно что-то исправить. Та история с Соней в моей квартире – это какая-то подстроенная глупость, к которой я не имею никакого отношения. Это правда. Что касается меня, то я… я готов начать все сначала и… - Не получится, - она говорила с кажущимся спокойствием, но внутри всё тряслось и дрожало от бурлящего чувства вины и упрямства. - Нам надо просто попытаться все наладить и всё получится! - Нет, Никита, ты не понял, - тихо ответила Леся. У нас не получится, потому что ты опоздал. Теперь всё поздно. - Поздно, - эхом выговорил он следом за ней невозможное слово, потом в его глазах мелькнула догадка: - Морозов? Ты… Ты с ним? - Да, - утвердительно кивнула она и вздохнула. – Я хотела отомстить тебе. Из-за Сони. Просто чтобы ты понял. Чтобы тебе тоже было больно. Я не собиралась ничего усложнять. Не строила на него никаких планов. Но потом, - она опустила голову, - не знаю, как так случилось, но я …я влюбилась в него. Никита помолчал, потом спросил странным скрипучим голосом: - Ты что, ненормальная? Она подняла на него глаза. - Ты …как ты могла? - в голосе Никиты зазвучали такие болезненные нотки, что в груди разлилась острая жалость, и Леся невольно шагнула к нему, но он протестующе поднял руку, останавливая её. И она тут же послушно замерла. Никита неестественно выпрямился, словно в спину ему воткнули железный прут, и, кривя рот от гнева и боли, сказал: - Между мной и Соней не было ничего. Никогда не было. А ты… эх, ты. Леся, - он произнес её имя, словно язык его не слушался. Потом отступил на шаг, потом еще на один, а потом резко повернулся и – Леся не успела слова сказать, как его и след простыл. Ноги у нее ослабели, и она неловко приткнулась на кресло под накидкой и опустила лицо в ладони. В этот момент затрепыхался её телефон, и она нехотя взглянула на экран. Звонил Илья Сергеевич. - Сайко, ну ты куда пропала? – приглушенно говорил он в трубку. – Иди сюда срочно, тут важные люди пришли, хотят пообщаться с автором. - Да, иду, Илья Сергеич. Она засунула телефон в карман пиджачка и, поднявшись с кресла, поплелась к выставочным стендам. ************* Лена, закончив обсуждать с Майей ужин, отправилась прогуляться по близлежащим улочкам. - Ле-еночка, - окликнул её знакомый голос. Она обернулась – у тротуара притормозил роскошный Ровер, из которого выскользнула Лиза. – Ой, а я смотрю ты это или не ты? - Это я. Здравствуй, Лиза, - сдержанно улыбнувшись, ответила Лена. - Ничего себе! Значит это, правда! – воскликнула та, всплеснув руками. - Что именно? - Ну как же! Новость номер один, в которую я, честно говоря, не верила ни на минуту, думала – сплетни! – в своей манере щебетала Лиза, во все глаза разглядывая аккуратный Ленин живот, кругливший теплую удлиненную куртку. – Отличное активити ты себе придумала, поздравляю. Теперь-то Левандовский никуда не денется! - Ну, я надеюсь, что он со мной не только из-за этого, - Лена старалась говорить нейтрально и не огорчаться из-за Лизиных реплик. - Да ладно, не обижайся, - махнула Лиза рукой. – В конце концов, всем известно, что ты – великая любовь всей его жизни. Наши девочки, конечно, чешут языки, но поверь не со зла. У нас же тут общество не слишком большое, новости на вес золота. Вот за вашей Санта-Барбарой пристально наблюдает весь наш бомонд. Говорят, - заговорщически наклонилась она к Лене, - что он был тайно женат, и жена оттяпала у него половину состояния при разводе. Это правда? - А вы у него спросите, - Лена через силу улыбнулась, хотя больше всего ей хотелось сейчас треснуть Лизу по голове чем-нибудь поувесистее. - Да, спросишь у него, как же, - разочарованно протянула Лиза, поняв, что от Лены ей ничего добиться не удастся. – Он только отшучивается, и никто так ничего точно и не знает. Вообще прям человек-загадка. Да! – встрепенулась Лиза. - Еще говорят, у вас свадьба намечается? Уж это-то ты мне можешь сказать, подруга, или тоже секрет? - Нет, не секрет, - улыбка стала немного искреннее. – В середине октября. - Леночка, в таком случае я требую, чтобы ты пришла в мой салон! И не спорь! – нетерпеливо выставила она ладошку. – Я хочу сделать тебе свадебный подарок. Правда, Лена, придешь? – и она скроила умильное личико. - Хорошо, Лиза, с удовольствием, - кивнула Лена. – У тебя очень хороший салон. - Ну, так! – задрала нос Лиза. – Я ж сама их отбирала, как золотые самородки! Ну ладно, Леночка,- заторопилась она, - ты мне позвони, пожалуйста, и мы тебя распишем на все процедуры. И не волнуйся, - схватила она Лену за руку, – у меня все косметологи с врачебными лицензиями, знают, что можно будущей мамочке делать из процедур, а что отложить до лучших времен. Ну, все, побежала, - она громко чмокнула воздух возле Лениного уха и зацокала каблучками в сторону своего внедорожника.
Бэла: Полуярова Леся увидела еще издали. Он стоял с каким-то крупным, выше среднего роста, человеком с аккуратной хэмингуэевской седой бородой и массивной фотокамерой на животе. Человек энергично размахивал руками и почти нависал над Полуяровым, Илья Сергеевич же стоял, засунув руки в карманы, и как-то уныло кивал. Он оживился, только увидев подходившую к ним Лесю: - А, Сайко! – и протянул руку в приглашающем жесте. – Вот, знакомься – Медведев, Владимир Иванович, декан из Архитектурной Академии. - Здрасьте, - кивнула Леся. – Олеся Сайко. - Здравствуй, здравствуй, Олеся Сайко, - энергично протянул ей руку Медведев. – Ну, что, впечатляет! Работы очень хорошие, динамичные. Композиция практически везде на уровне. - Спасибо, - улыбнулась она похвале. Медведев перевел взгляд на Полуярова и склонил голову на бок в ожидании. Полуяров ещё сильнее нахмурился и проворчал: - Володя, вот ты всегда так. - Ну, что – так? И когда - всегда? Классный же материал, а ты его хочешь законопатить в своих пенатах. Нет, провинция – конечно, хорошо и замечательно, Но, друже мой, птенцам рано или поздно приходит пора покидать гнездо и учиться летать, а не прозябать вечно под твоим теплым крылышком, - жесты его становились всё энергичнее. Леся топталась на месте, чувствовала себя не в своей тарелке и думала, как бы ей слинять незаметно от спорящих. - Я прав? – неожиданно обратился к ней Медведев. Она вздрогнула от неожиданности и непонимающе уставилась на него. Полуяров со вздохом пояснил: - Сайко, Владимир Иванович поражен в самое сердце твоим талантом фотохудожника и жаждет заполучить тебя в свои хищные руки. - Н-не поняла... - Конечно, придется кое-что досдать и пересдать, - широко улыбаясь, продолжал Медведев. - Точнее - всё,- язвительно ввернул Илья Сергеевич. - Ну, не утрируй, Илья, - махнул рукой Владимир Иванович. - Где-то экзаменов ...пять. - И двадцать зачетов. - "Автоматы" никто не отменял. Преподаватели непременно пойдут навстречу молодому дарованию. Не правда ли, Олеся Сайко? - Илья Сергеич, у меня сейчас мозг взорвется, - жалобно сказала Леся. - Можете мне объяснить, что происходит? - Владимир Иванович предлагает тебе перевестись к нему в Архитектурную академию на курс художественной фотографии, - с убийственной любезностью пояснил Полуяров. - В Академию здесь, в Москве? - уточнила Леся. - Ну, да! - жизнерадостно подтвердил Медведев. - Решайтесь, барышня! Подумаешь - десять экзаменов. - А говорил - пять, - скучно заметил Илья Сергеевич. - Пять - десять, какая разница! - махнул рукой Медведев. - Значит, жду вас завтра по адресу..., - он порылся в кармане и, вытащив визитку, всучил её Лесе. - Приходите в 11, я буду на месте. Пропуск закажу. Ну, всё, друзья мои, позвольте откланяться, - и он, энергично пожав руку Полуярову и поклонившись Лесе, отбыл в направлении выхода. Они посмотрели ему вслед: Леся - ошеломленно, Полуяров - с философской печалью. - Илья Сергеич, а что это сейчас такое было? - спросила растерянно Леся. - А это, Сайко, был банальный рейдерский захват и грабеж средь бела дня, - со вздохом пояснил Полуяров. - Только что мою лучшую студентку без зазрения совести перевербовал мой давний хороший приятель. - А... он это серьезно? То есть я буду учиться в Москве? - Нет, если ты не хочешь..., - иронично начал Полуяров. - Я хочу, - быстро ответила Леся. - Ну, то есть... Илья Сергеич, это не потому, что мне в нашем колледже не нравится. Просто... ну, вы знаете, мама..., она же здесь теперь. - А в Тетюшеве бабушка, - в тон ей ответил Илья Сергеевич. - А бабушка только рада была, когда я с Никитой с Москву переехала, - парировала Леся. - И у мамы будет малыш скоро. А я смогу ей помогать. - Лесь, не смеши меня! - поморщился Полуяров. - Собралась переводиться - переводись, кто же тебя держит, и не надо изобретать причины. - Вы сердитесь, - тихо сказал Леся, страдальчески сморщившись. - Если хотите, никуда я не поеду. - Ну, уж нет, дорогая моя! - решительно рубанул воздух ладонью Илья Сергеевич. - Такими предложениями не разбрасываются. Володю я сто лет знаю, он действительно хочет, чтобы ты у него училась. Так что давай, решайся. Только, - он прищурился, - про пересдачи экзаменов и зачетов мы с ним не шутили. Очень много придется потрудиться. Да и потом учиться на полную катушку. Подумай хорошенько. Тут на одном таланте не выедешь. Впахивать будешь круглосуточно. С малышом она собралась помогать, надо же, - скептически покрутил он головой и, махнув рукой, пошел поприветствовать подходивших к нему знакомых, явившихся на выставку к старому приятелю. Леся проводила его задумчивым взглядом и попыталась обдумать то, что сейчас произошло. Но это ей не удалось. - Землячка! - Леся обернулась на голос и обнаружила за спиной старую знакомую - секретаря издательства. - Ну, здравствуй! Хорошо поднялась, я смотрю: уже и выставка у тебя. А мы ведь так и не познакомились в прошлый раз. Я - Алла! - и она протянула руку. - Олеся Сайко, - кивнула Леся, пожимая протянутую руку. - Значит, времени зря не теряла? Не напрасно я тебя Морозову тогда сосватала? - со смехом уточнила та, а Леся вдруг густо покраснела и неопределенно пожала плечами. - Кстати, работы - это ведь твои? - показала она на стенды, возле которых они стояли, - работы действительно классные. Поверь мне, я в этом кое-что понимаю, недаром столько времени работаю в издательстве. - Спасибо тебе, ты мне тогда здорово помогла, - искренне поблагодарила Аллу Леся. - А ты как здесь оказалась? - Да я с приятельницей, - и та махнула куда-то за спину. - Ей надо для журнала фоторепортаж про выставки сделать. А "Братья Люмьер" - то место, где всегда что-нибудь новенькое открывается. Я за компанию пошла. И тут ты! Удача. Кстати, держи мою визитку, а то даже телефона твоего не знаю. Вдруг ты будущая знаменитость. Ого! - вдруг вытаращила глаза Алла, глядя куда-то за Лесино плечо. - Это же Василий Новицкий! Леся обернулась и улыбнулась: - О, точно, Вася! - Ва-ася, - протянула Алла, с уважением глядя на Лесю. - Ты что, с ним знакома? - Ну, конечно! - кивнула Леся и окликнула того: - Вась! Новицкий оглянулся и направился к ним, а Алла, улыбаясь уголком рта, прошипела: - Лесь, умоляю, познакомь! - Ну, привет, юное дарование, - отсалютовал подошедший Василий. - Классная выставка. Очень даже неплохо. - Спасибо большое, Вась. Кстати, познакомься, это Алла, - представила Леся свою собеседницу и с удивлением обнаружила, как раскованная Алла превратилась в порозовевшую лицом девицу, которая смущенно кивнула, во все глаза глядя на своего кумира. - Очень приятно, Алла, - галантно поклонился Василий. - А вы тоже фотохудожник? - Нет, почему? Я в издательстве работаю, секретарем. А сегодня просто... зашла к Олесе... посмотреть. - Ну, посмотреть здесь есть на что. - А я ваша поклонница, - брякнула Алла и снова смутилась. - Да ладно! - недоверчиво усмехнулся Василий. - Нет, правда! Я была на вашей выставке в сентябре! Это, правда, очень, очень здорово! - зачастила Алла, нервно теребя буклет в руке. - О, вы мне льстите,- светски улыбнулся Вася. - Нет, нисколько. Особенно вот эта серия, черно-белая, "Питер". Я даже на заставку в смартфоне поставила, вот,- и она, вытащив из кармана телефон, открыла его, продемонстрировав экранчик. Вася улыбнулся уже более-менее искренне, а Алла, бросив взгляд вбок, заспешила: - Было очень приятно познакомиться, правда. К сожалению, мне пора. А когда ваша новая выставка? - Вернусь из поездки и тогда. - Я приду обязательно,- на ходу крикнула Алла и убежала к ожидавшей её подруге. - Что это было? - повернулся Василий к Лесе. - Это Алла. Она хорошая и без ума от тебя,- глядя на него, отрапортовала Леся и спросила: - А ты куда-то уезжаешь? - В экспедицию на джипах по стране, - подтвердил Вася. - Морозов тоже, кстати, едет, ты что, не в курсе? - А с чего я должна быть в курсе? - ощетинилась Леся. - Ну-у, мне казалось, что у вас,... что между вами..., что вы - пара, - протянул Вася, пристально глядя на Лесю. - Мне тоже казалось, пока твой друг не съехал с катушек, - сердито отвечала Леся. - Не хочешь рассказать? - прищурился Василий. - Или тайна сия велика есть?. - Какая там тайна! - отмахнулась Леся. - Ему вдруг показалось, что я люблю Никиту. Ну, мужа своего. - А... это не так? - Да всё не так! Такая ерунда происходит! Мы просто расстались. Он уехал и... всё. А здесь, в Москве... Я хотела позвонить, но не решилась. А сегодня он Никиту сюда притащил, для примирения, представляешь! - Короче, всё сложно, - резюмировал Василий, исподлобья глядя на раскрасневшуюся Лесю. - То есть ты с ним не виделась здесь, в Москве? - Да нет, конечно! - А хочешь? - Что, увидеть его? - недоверчиво прищурилась она. - Ну... да. Увидеть, поговорить, ну, а там, как пойдет,- утвердительно кивнул Вася. - Да, очень хочу, а как это сделать? - Леся в ожидании уставилась на него. - Как я уже говорил, мы через несколько дней едем в экспедицию. А завтра у нас своего рода отвальная. Артемий на арене бара, будет сооружать коктейли для благодарной публики. Так что приходи. Да, - спохватился он. - можешь мою горячую поклонницу прихватить, если хочешь, конечно. - Аллу? - удивилась Леся. - Я предложу но ничего не обещаю. Мы не очень близкие подруги, так, знакомые. - Ну, ладно, Лесь, мне пора. Позвони мне обязательно. Буду ждать, - и с улыбкой Василий откланялся.
Бэла: chandni пишет: Неужели Олеся таки поняла, что хочет... или ей срочно необходим тот, кто не дается? думаю - второе!
Бэла: Хелга пишет: Но с другой стороны, с ним спокойнее, он покладистый. выбор, выбор! Вся жизнь - выборы! Хелга пишет: Левандовский не слишком хорош? Каюсь, пошла на поводу у фанатов этой пары.
chandni: Бэла Во дает! С Лесей не соскучишься... сгусток энергии... практически неуправляемой... Бэла пишет: Каюсь, пошла на поводу у фанатов этой пары. а как по мне - то все хорошо, медовый месяц у них как-никак. Да и слишком долго они ждали и искали друг друга... Теперь вот наслаждаются... Что-то змеи изо всех щелей полезли... К чему бы это...
Бэла: Лена, тихонько сопевшая ему в плечо, вдруг вздрогнула, завсхлипывала, и он почувствовал горячие слезы на голой коже. Он тихонько потряс её за плечо: - Лен, Леночка, Лена… Она откинулась на подушки, открыв голубые свои очи в мокрых ресницах, и непонимающе окинула взглядом потолок, потом взглянула на него, Левандовского, и разулыбалась. - Ну что, душа моя, снова что-то приснилось? – улыбнулся он и поцеловал ее в висок. - Да, Жень, снова бред какой-то, - и она прижалась к нему и потерлась носом где-то в районе уха, чем вызвала неконтролируемый всплеск страсти, и он, пробормотав свое коронное «Лен, ну так нельзя!», обхватил её одновременно осторожно и крепко своими ручищами. Когда они оторвались друг от друга через некоторое время, Лена сладко потянулась, как кошечка, и промурлыкала: - Какое чудесное утро. - Чудесное… И это всё, что вы, девушка, можете сказать? Да по шкале Рихтера это девятка, не меньше! И как это у тебя получается всегда сводить меня с ума? - он перевернулся на живот и оперся на локти, разглядывая её порозовевшее лицо. - Я?! – поразилась Лена, невинно хлопая глазами. – Да я вообще лежу, никого не трогаю, примус починяю, а тут – трах-бах! - нападение на сонную слабую жертву коварным соблазнителем. - Кофе хочешь? - М-м-м, не знаю. А какие у нас планы сегодня? - Ну, сегодня я планировал отдать один свой долг. - Кому? - Что значит кому? Тебе! - А ты мне должен? - А театр? - Ты хочешь пригласить меня в театр? – Лена даже на локте приподнялась. - Хочу, матушка, очень хочу, - он перегнулся и стащил смартфон с прикроватного столика. Пристроил подушку под спину и, прищурившись, прочел: - Вот, билеты заказал. Спектакль «Любовь и прочее враньё». Отзывы прекрасные, постановка идет с аншлагами. Так что собирайся, душа моя. Пойду тебя сегодня прогуливать. А перед этим еще маленький должок. - Ещё? – ахнула Лена. - В ресторанчике посидим перед спектаклем, идёт? А то мы с тобой в ресторане сто лет не были. Скоро нам прогулы начнут выставлять. Ну, как тебе сегодняшний план? - Женька, я же говорила, - мягко проворковала Лена, пристраиваясь к нему на плечо. – С тобой хоть на Чипполино, хоть в кафе-мороженое. На все согласна. - Ну ладно, ты сама напросилась, - рассмеялся Женя, крепче обнимая её. За окном по небу ходили-бродили тучи. А в постели было тепло и уютно. Женя выбрался из нее только чтобы принести им лёгкий завтрак с кофе, а потом снова забрался под одеяло. Они включили канал о природе и лениво перебрасывались нечего не значащими комментариями. - Да, кстати, а когда Ираида Степановна возвращается? – спросил Женя. На экране в этот момент показывали парочку райских птиц с ярким оперением. - Какой интересный у тебя ход мыслей, - прыснула Лена. – А мама приезжает во вторник. Так что у нее будет два дня, чтобы поведать нам о своих приключениях. - Ну, насколько мне известно, ничего экстраординарного с ними там не случилось, - усмехнулся Женя. - Имеешь в виду, что они не уплыли куда-нибудь в Каспийское море? - Я думаю у нее отличный штурман и на яхте, и в жизни. - Это правда, - согласилась Лена В доме стояла уютная тишина: Клава сегодня была в городе. Леся тоже не приехала. Майя, закончив все дела по дому, ушла, и они наслаждались этой тишиной и друг другом. Правда, такая идиллия продлилась не очень долго, и возле подушки завибрировал телефон. - Я слушаю, - ответил Левандовский, нажав отзыв. - Евгений, добрый день. Это Андрей Сайко. Хотел отправить для утверждения окончательный проект, а то времени до свадьбы осталось всего ничего. Ты как, посмотришь? - Да, Андрей. Я сейчас же просмотрю и перезвоню. - Всё, договорились. Лена в ожидании смотрела на него, а он улыбнулся и, чмокнув её в щеку, откинул одеяло: - Всё, солнышко, я встаю. А ты полежи если хочешь. - Не-ет, без тебя скучно, - протянула Лена и села в постели. - Ну, тогда подъем. После спектакля они вышли, переполненные эмоциями и впечатлениями. - Слушай, ну какие же молодцы, так сыграли здорово, - щебетала Лена, потом, просунув руку ему под локоть, заметила. - А кстати, актер, который играл главную роль, очень похож на тебя. Просто одно лицо. Погоди-ка, - она вытащила из кармана пальто программку спектакля. - Вот, нашла: Александр Никитин. - Чем это он на меня похож? – поднял брови Женя, сворачивая к автостоянке, где их ждал водитель с машиной. - Ну, как же: такой же высокий красивый брюнет! - Тогда и актриса в главной роли похожа на тебя: тоже высокая, тоже красивая и тоже блондинка. - Юлия Меньшова? – переспросила Лена. – Ну, ладно, на Юлю я согласна быть похожей, она такая необыкновенная. Я ведь её только как ведущую на телевидении знала. А она оказывается такая чудесная комедийная актриса. Женя, открыв дверцу, помог ей сесть на заднее сиденье, а сам, обойдя машину, скользнул на сиденье рядом с ней. - Да-а, - протянула Лена, поудобнее устраиваясь рядом с ним, - насколько хорош был сегодняшний спектакль, настолько был ужасен тот, на который мы с тобой не пошли. Ну, помнишь, у тебя еще совещание было до поздней ночи. А пошла я тогда с Клавой, и она еще час потом плевалась и ругалась, почему мы с ней не ушли после первого акта. Еще бы он не помнил тот дурацкий вечер, когда пришлось тащиться в ресторан с Полиной, вместо того, чтобы сидеть с Леной в полутемном зале, держать её за руку, ощущать горьковатый аромат её лавандовых духов. Он даже еле заметно дернул головой: возможно и та постановка понравилась бы, будь рядом с Леной не Клава, а он. Женя повернул к ней голову и обнаружил, что она задремала, удобно откинувшись на подголовник. И он тихо попросил водителя убавить звук радио, которое передавало легкую джазовую мелодию, чтобы Лена отдохнула от сегодняшнего бурного вечера, который начался в уютном ресторанчике на тихой боковой улочке недалеко от театра, а закончился в этом самом театре. Левандовский чувствовал такое удивительное спокойствие и умиротворение от того образа жизни, которым он жил уже на протяжении нескольких последних недель, что он ощущал себя помолодевшим, полным сил и невероятно окрыленным. За стеклом автомобиля несся ночной город, залитый разноцветной феерией огней, рядом сидела Лена, и её теплые пальцы покойно лежали в его ладони. Жизнь, кажется, предоставила им передышку от всяких неприятностей, испытаний и неудач. ************** Олеся выскочила из вагона метро и пулей полетела к эскалатору. Она безнадежно опаздывала, и Алла трижды звонила, вежливо интересуясь, где это носит её землячку. Олеся вывалилась из распашных дверей выхода из метро едва не впечаталась в Аллу, которая спряталась под козырьком от накрапывающего дождя. - Ну, наконец-то! – обрадовалась она появлению Леси. – Я уж думала, что ты меня надула и никуда мы не идем. - Здрасьте, мы ж договорились. Просто меня на выставке задержали, извини, пожалуйста. - Да ладно, Лесь, - беспечно махнула та рукой. – У меня просто сегодня свободный день, а у тебя работа. Как работающая девушка, я тебя отлично понимаю. Ну, что идем? - Да уже давно пора! – ужаснулась Леся, взглянув на часы. - А идти далеко? - Нет, это здесь, за углом. И она, а следом за ней Алла нырнули в проулок, чтобы сократить путь к фото-студии Морозова. Леся потянула на себя стеклянную дверь, и их немедленно обволокла музыка, соперничающая с шумом голосов. Она сжала крепко руку Аллы, вроде бы для того, чтобы та не потерялась, а на самом деле оттого, что вдруг почувствовала неожиданную робость, от которой сводило плечи и мурашки бегали по спине. Леся немедленно разозлилась на себя и, дернув Аллу за руку, решительно прошла по коридору к огромному залу фото-студии. Там была куча народа, и её немедленно окликнули: - Леся, неужели это ты? - к неё с широкой улыбкой подходила Настя, держащая в руках стакан с какой-то мутноватой жидкостью. - Не верю своим глазам! Как ты тут оказалась-то? И вообще где ты, что ты? - Настя, ты как всегда - комета и фейерверк, - рассмеялась Леся, обнимая ту. - Здрасьте, Настя, - высунулась из-за Леси Алла. - Ничего себе, какие люди до нас снизошли! - воздела Настя глаза к небу. - Привет, Алла! Вот не знала, что вы подруги. Ну, что, проходите! У нас тут дым коромыслом сегодня. Морозов с Новицким уезжают в экспедицию на джипах. Поэтому сегодня тут бруталити-шоу. Кстати, Лесь, не хочешь поработать, пока наш босс будет в отъезде? - Нет, не могу, Насть! - перекрикивая шум, ответила Леся. - Жалко! - вздохнула Настя. - Морозов меня в отпуск отправил, но деньги лишними не бывают. Я тут нашла подработку на месяц, но если бы ты вернулась, мы бы с тобой тут круто потрудились. Ты подумай! - она приобняла Лесю и растворилась в толпе. Леся поискала глазами знакомых, и тут её дернула за руку Алла, показав глазами на Василия, стоявшего в группе живописных бородачей. Они подошли к ним, и Леся постучала по плечу Новицкого. Тот развернулся к ним и расплылся в улыбке: - Девчонки, вы всё-таки пришли! - и тут же галантно раскланявшись представил их: - Парни, знакомьтесь: Леся, Алла. Хотя... - он оценивающе окинул взглядом сначала заулыбавшихся бородачей, потом девчонок и решительно заявил: - Не надо вам знакомиться. Девочки, за мной! Они отошли в угол, где было чуть тише, и Новицкий, салютуя стаканом с темной жидкостью, плескавшейся почти на донышке, снова сообщил, что он несказанно рад, что девчонки все же пришли на вечеринку. Потом заговорщически шепнул Лесе на ухо, что Артема она найдет возле импровизированной барной стойки во-он в том углу студии, после чего приткнул стакан на подоконник и галантно поклонившись, пригласил раскрасневшуюся от удовольствия Аллу составить ему компанию в медленном танце. Алла со смехом ответила, что медленной эту музыку назвать сложно, но она готова и даже с удовольствием. Леся махнула ей прощальным жестом и решительно направилась на поиски Морозова.
Бэла: Артема она обнаружила стоявшим за стойкой в середине дальней стены студии, окруженным разноцветными бутылками, какими-то агрегатами, шейкерами, разномастными бокалами, ведерками со льдом. Всё это великолепие было подсвечено огнями, сиявшими всеми цветами радуги, отчего вид у Морозова был таинственный и завораживающий. Леся даже несколько оробела и просто стояла, издали наблюдая, как он ловко управляется с приготовлением коктейлей. Еще один бармен смешивал коктейли за отдельной стойкой. Она несколько раз сжала руки в кулачки, потом, разжав, посмотрела на них: пальцы еле заметно дрожали. Она немедленно рассердилась на себя за такое малодушие и, задрав нос, решительно подошла к стойке, за которой священнодействовал Артем. Он в этот момент осторожно начал переливать из шейкера готовый коктейль в высокий бокал, машинально бросил на нее короткий взгляд и, вздрогнув от неожиданности, разлил почти всё мимо бокала. Выругавшись про себя, выдернул из коробки пучок салфеток и резкими нервными движениями вытер образовавшуюся лужицу, потом, не глядя, швырнул мокрый ком в корзину, выплеснул остатки коктейля в стоявшее за спиной ведерко и, отставив пустой бокал в сторону, оперся ладонями о стойку, свысока глядя на Лесю с непередаваемым выражением лица. Она выпрямила спину и с вызовом громко сказала: - Привет! - Ну, привет! – небрежно ответил он. – Ты, я смотрю, в своем репертуаре. - В смысле? – подняла брови Леся. - В коромысле. Как только появляешься, сразу происходят какие-то катаклизмы, - ворчливо пояснил он. - Какими судьбами здесь? Леся невольно бросила взгляд через плечо, где их общий знакомый Василий самозабвенно танцевал с Аллой. Артем проследил за её взглядом и, увидев, на кого она смотрит, язвительно заметил: - А-а, ну, конечно. Как я мог не догадаться?! Мой лучший друг Василий! Большой любитель совать нос в чужие дела. Леся повернулась к нему и не менее язвительно парировала: - Кто бы говорил! - Ты о чем? - Это же ты разыскал Никиту, притащил его ко мне на выставку, наговорил ему, что я от него без ума. Или это не считается …су… сы… сованием носа в чужие дела? По лицу Морозова пробежала еле заметная тень, но он немедленно справился с собой и, дернув носом, поинтересовался: - Ну, и как поживает твой обожаемый ЛОР? - Понятия не имею! Можешь позвонить и спросить, если интересно. Ты же с ним на связи: такое живое участие в его жизни принимаешь! Она обогнула стойку и, потеснив его, придвинула к себе шейкер: - Не объяснишь, зачем ты это сделал? Изумленный Морозов посторонился и, сунув руки в карманы джинсов, помолчав, сдержанно ответил: - Если надо объяснять, то не надо объяснять. - Ну, конечно! Кого хочу я осчастливить, тому уже спасенья нет, угадала? Отличная стратегия! - выпалила Леся, резкими движениями наливая в шейкер разные напитки. - При чем тут стратегия? - пожал плечами Артем, внимательно наблюдая за её руками. – Я сделал то, что считал нужным. И наилучшим для вас. Для тебя, - поправился он. Леся скептически хмыкнула, резким движением закрутила крышку шейкера и стала его трясти, от этого трясся и её голос: – Нет, мне просто интересен ход твоих мыслей. Вот так проснуться с утра и решить: о, давненько я не совершал добрых дел, все старушки уже у дороги заждались, котятки устали болтаться на деревьях! Что уж говорить про Олесю с Никитой, которые сидят у окна, ждут не дождутся Бэтмена Морозова, когда уже он наденет красные трусы поверх трико и примчится их спасать! Так было дело? – она перестала трясти шейкер и, придвинув к себе высокий стакан, насыпала туда льда и стала осторожно переливать напиток из шейкера. - Бред какой-то. При чем здесь трусы? – пробормотал Артем и сам себя прервал: - А чего это ты такое делаешь? - Хм, сейчас я расшатаю вам здоровье! – злорадно ответила Леся, воткнула в стакан две соломинки, зонтик и нацепила на край стакана разрезанный до половины кружок лайма, после чего катнула к Артему готовый коктейль по гладкой крышке стойки. – Прошу. Он ловко поймал стакан, осторожно понюхал питьё, потом посмотрел на просвет: - Скажи честно, отравить меня решила? - Что значит – отравить? – оскорбилась Леся. – Я, может быть, весь вечер вчера интернет штудировала: готовилась удивить тебя тем, чего ты не знаешь! - И что же это такое может быть? – он медленно втянул через трубочку напиток и вдруг схватился за горло и закатил глаза. Леся ошарашенно уставилась на него, потом в испуге дернула к себе стакан, глотнула через край и тут же закашлялась, даже из глаз брызнули слезы. Артем закатывать глаза перестал, с усмешкой взял её за плечи и осторожно похлопал по спине. Она подняла на него мокрые глаза и, мгновенно поняв, что он её разыграл, взмахнула кулачком. Артем перехватил её за запястье и одним движением притянул её к себе. Когда он через томительную минуту оторвался от её губ, Леся едва устояла на ногах: колени вдруг ослабели, и она вцепилась в его плечи. - Вот, значит, как обстоят дела, - словно бы про себя проговорил Морозов, и Леся, едва переводя дыхание, ответила, глядя на него снизу вверх: - Дошло наконец? - Видимо, железо немного затупилось, - тихо смеясь, отвечал он. - Не затупилось, а затупило, причем конкретно, - выразительно посмотрела она на Морозова. – Так конкретно, что кремень здорово пострадал по вине этого самого железа! - Самого тупого в мире железа! - Ну, ладно, не надо уж так уж о моем любимом человеке говорить, - запротестовала Леся, а он прищурился: - Чего ты сказала? - Что кремень тоже пострадал. - Нет, не то! Последнее, про любимого человека. Это сейчас что, серьезно, или...? - Если бы было "или", меня бы тут не было, - запальчиво ответила Леся, потом повернулась к своему коктейлю. – А что это ты тут изображал? За горло хватался… - Ну, шутил я, шутил, - рассмеялся Артем. - Да у вас, как я погляжу, всё в полном порядке! – у стойки нарисовался Василий, который смотрел на них с улыбкой, приобнимая Аллу. – А это что, что-то новое? – он схватил стакан и потянул из соломинки напиток, потом, почмокав губами, важно изрёк. – Темыч, ну, это прям - бомба. Как называется? - А про название надо спросить у автора, - хитро глянув на Лесю, усмехнулся тот. - Ну-у..., пусть будет "ОлеАрт", - вздернув нос заявила Леся, а Василий изумленно произнес: - "ОлеА-арт"? Лесь, так это твоих рук дело? Хм, Тёмыч, да ты здорово умеешь влиять на людей! Ребята, кажется, вам двоим надо открывать свой бар с фотоуклоном. Так, дайте нам еще соломинку. Алла, ты должна это попробовать! Тёмыч, вы, кстати, знакомы? - Ну, конечно мы знакомы, - усмехнулся Морозов протягивая соломинку. - - Между прочим, это Алла сказала мне, что ты проводишь набор ассистентов, - заметила Леся, а Артем удивленно переспросил: - Это правда? Ал, ну, я твой должник! Хотя мне всегда казалось, что ты меня недолюбливаешь. Алла выпустила соломинку и, прищурившись, заметила: - Ну, кофе ты мог бы просить у меня и менее высокомерно. И появляться в издательстве менее пафосно. Морозов рассмеялся: - О, да, включать звезду - это моё любимое. Каюсь - грешен! Тут встрял Вася: - Скажи спасибо, должник, что за тебя уже рассчиталась Олеся, - познакомила нас, - и они с Аллой обменялись многозначительными усмешками. - А тебе я еще припомню, друг мой: был знаком с такой потрясающей девушкой, а меня даже не поставил в известность. Алла снова потянула напиток через соломинку и, оторвавшись, восхищенно сказала: - Слушайте, коктейль, правда, классный! Лесь, неужели ты еще и в этом талант? - Да какой там талант! - замахала руками Леся. - Просто хотела одну высокомерную звезду поразить, - и она бросила смеющийся взгляд на Морозова. Он в ответ притянул её к себе, и поцеловал где-то возле уха, отчего она поежилась и рассмеялась. - Ребята, отличный вечер, - провозгласил Василий и попросил: - Лесь, а давай ещё по "ОлеАрту"?
chandni: Бэла Морозов, похоже, покорен вновь, осталось выяснить, куда теперь понесет Олесю... Как же мне нравится тебя читать, Солнышко!
Бэла: chandni пишет: Как же мне нравится тебя читать, Солнышко! *смущается невероятно* Ой, спасибо!!!
Бэла: - Леночка, здравствуй, дорогая! – дизайнер Маша возникла на пороге дома как всегда стремительно и неожиданно. – Как же я рада тебя видеть! Выглядишь изумительно. Девочку ждем? - А… здравствуй, Маша, - Лена отложила книгу и поднялась навстречу гостье. - Ты меня просто ошеломила. А почему – девочку? Мы пока не узнали пол малыша. - Леночка, ну что ты? – защебетала Маша. – Глаза припухли, губы, круглеешь в талии. Даже и не спорь! Поверь на слово маме очаровательной непоседы, я такая же была на этом сроке. Лена, мысленно закатив глаза от таких сомнительных комплиментов, внешне только светски улыбнулась, решив никак не реагировать на феерическую Машу. А Маша, положив на стол папку с документами, удобно разместилась в кресле напротив Лены, которая вновь присела на диванчик. - Леночка, это всё лирика, а я ведь к тебе по делу. Женя, хм, Евгений Николаевич отрекомендовал тебя как высокого специалиста в строительстве. А он дома, кстати? - Нет, - отрицательно качнула головой Лена. - У него встреча в городе. - Ах, да! У вас же торжество намечается! - вскричала Маша. - От души поздравляю! Тем более ты мне не откажешь. Я ведь к тебе на поклон. – Маша немедленно сменила веселый тон на унылый и тяжело вздохнула. - Сметчица моя сделала ручкой, а новая как-то, где-то, в общем, не копенгаген во многих вопросах. Я была бы тебе очень признательна, если бы ты помогла мне хотя бы первое время. Если только, - она прижала руки к груди, - если только у тебя будет время и желание. И, безусловно, всё это оплачивается, причем очень хорошо. Ну, как тебе моё предложение? Договорились? - Ну, какой разговор, Маш, - подняла брови Лена. - Же…, Евгений Николаевич мне говорил о том, что твоей фирме нужна консультация. Я постараюсь помочь, если только тоже не окажусь… не копенгаген, - она коротко рассмеялась. - Нет-нет, там именно по твоему профилю, - махнула рукой Маша и решительно поднялась. – Я тогда сегодня отправлю к тебе на почту… А у тебя есть почта? – прервала она себя. - Ну да, как ни странно это звучит, но есть, - с легким сарказмом ответила Лена. - Ой, Леночка, извини, - тут же покаялась Маша. – Я не имела в виду… - Я так и поняла. Вот, - Лена вытащила визитку из сумочки, которую принесла из прихожей. - Замечательно! Значит, сегодня я всё тебе отправлю: и договор на услуги, и сметную документацию. Всё, побежала! – в дверях Маша притормозила и с улыбкой проворковала. – А Жене как всегда большой привет! – она прощальным жестом помахала пальчиками, крутанулась на каблучках и исчезла за дверью. Лена с усмешкой покачала головой, потом подойдя к зеркалу, придирчиво оглядела себя: неужели и правда распухла? В зеркале отразилась цветущая женщина с уже заметным животиком, но всё еще изящной фигурой и нежно-персиковой кожей лица. Нет, Мария, тебе не удастся сбить меня с толку и испортить настроение. Она вытянула губы трубочкой и послала себе ироничный поцелуй, после чего немного растрепала волосы и с довольным видом поклонилась своему отражению. ************************ - Лесь, ну ты сегодня-то хоть придешь? Или снова дела, выставки, творчество? – Лена одной рукой прижимала телефон к уху, а второй выжидательно теребила прядку волос. - Мамулечка, сегодня никак, - рассыпался серебряным колокольчиком голос Леси в трубке. - Ну, а завтра? - продолжала настаивать Лена - Всё-таки бабушка приезжает. - Как, уже? - Леся задумалась на минутку, потом бодро отрапортовала: - Всё, мамуль, договорились! Завтра я у вас. Постараюсь сегодня сделать все дела, чтобы меня отпустили. - Постой, Лесь, я же тебя вечером приглашаю. Вы что, и вечером работаете там? – недоуменно переспросила Лена. – Нет, я позвоню Илье Сергеичу, что это такое в самом деле… - Нет, мамочка, не надо никому звонить! – заторопилась Леся. – Ну что я, ребенок, что ли? Не позорь меня пожалуйста! - Ладно, Лесь, не буду я никуда звонить, - вздохнула Лена. - Но с условием! Завтра ты к нам приедешь. - Ну, конечно, мам, я же пообещала, - с этими словами Леся отключилась, а Лена отложила умолкший телефон. - Проблемы? – в проеме возник Левандовский, застёгивая пуговицу на рукаве рубашки. - Да вот Леська потерялась, - со вздохом ответила Лена. - С субботы её не видела. И чем они там так заняты, тем более по вечерам? - Чего ты так переживаешь? - он, подойдя ближе, приобнял её за талию. – Выставка закрывается довольно поздно, а ей к нам за город добираться час, если не дольше… А там однокурсники, тусовка. - Да я понимаю, - Лена выводила пальцем узоры у него на груди. – Но хочется, чтобы она рядом была. Я совсем её не вижу в последние дни. - А меня тебе, значит, мало? – притворно возмутился он. - Нет, ну, что ты, Жень! Но дочка – это же другое. - Вот завтра к тебе ка-ак приедут все: и мама, и Сан Саныч, и Оля с Сережей. Давай, я Лесе позвоню. Уж она такой семейный сбор ни за что не пропустит. - Да я уж позвонила. Завтра, сказала, отложит все свои дела и приедет. - Вот видишь, как всё удачно складывается, - улыбнулся Евгений. - Кстати, сегодня забегала Маша, - вспомнив, заметила Лена. - Уговаривала помочь ей с работой. - А ты? - Ну, я согласилась. Ты же за меня поручился, - с притворной серьезностью ответила Лена. - Душа моя, - Левандовский взял её за плечи и внимательно посмотрел прямо в глаза. - Ты вольна делать всё, что пожелаешь. Не хочешь никого консультировать, шли всех к черту. - Нет, зачем, Жень? - запротестовала Лена. - Я очень рада буду помочь. Маша, конечно, своеобразная девица... - Что, опять мне поцелуи отправляла? - иронично усмехнулся Женя. - Почти, - кивнула Лена с улыбкой. - На этот раз ограничилась просто приветом. Но большим! - подняла она палец. - И ты не сердишься? - Ну-у, даже не знаю, - протянула Лена. - Может, и стоило надуться на тебя на полдня и весь вечер, но так лень! - Вот и замечательно! - рассмеялся он, потом придирчиво оглядел её с ног до головы. – Так, солнце моё, а ты в этой голубой пижаме пойдешь в ресторан? Нет она тебе очень идет, но, может, лучше то платье, оно тоже голубое и… - Погоди, Жень, - перебила Лена. - Какой ещё ресторан? Ты мне ничего не говорил! - Правда? – Левандовский поднял брови. – Ну, вот, говорю: сегодня мы с тобой встречаемся в ресторане с мэром. - Ч-чего? – ошеломленно пролепетала Лена. - Как - чего? Москвы, разумеется. Хочет нас лично поздравить с решением вступить в законный брак. Так, Лен, не бледней, - рассмеялся он. – Я пошутил. Сегодня хочу познакомить тебя со своим другом Борисом. - Женя, вот у тебя шуточки! – всплеснула руками Лена. – И когда мне надо быть готовой? - Ну-у, - Левандовский посмотрел на часы. – Ресторан заказан на семь. Вот и считай. - А раньше ты не мог сказать? – ахнула Лена и, выскользнув у него из рук, направилась к лестнице, ведущей на второй этаж. - Лен, зачем раньше? Ты и так хороша, - с недоумением сказал он ей вслед. Спустя полчаса Лена, сердито застёгивая сумочку, спустилась в гостиную. Левандовский, откинувшись на спинку дивана, увлеченно смотрел по телевизору чемпионат мира по снукеру. Заслышав шаги, он повернулся и замер, восхищенно разглядывая Лену. - Ну, вот, я готова. Жень, - с притворным недовольством поморщилась Лена, пряча улыбку, - что ты так на меня смотришь? Сам виноват, поздно сказал. Как я могла за полчаса собраться? - Лен, ты ...ты потрясающе выглядишь, - с этими словами он подошел к ней и нежно поцеловал руку. - Словно светишься вся. - Да просто здесь свет такой, - польщенная, она махнула рукой. - Ты мой свет в окошке, - улыбнулся он, потом отступил на шаг. - Ну что, солнце, идём? Карета подана.
Бэла: Из ресторана домой вернулись уже довольно поздно. Лена выкарабкалась из машины, опираясь на руку Жени, и направилась к крылечку, еле передвигая ноги от усталости, но была ужасно рада проведенному вечеру. - Нет, какие они у тебя замечательные! Ну, почему ты не познакомил меня с Борисом и Мариной тогда, летом? - Я же всё время был занят, - с улыбкой оправдывался Левандовский, помогая ей подняться по ступенькам к входной двери, - а в свободное время мне, уж поверь, было не до гостей. Мы тогда и так мало друг друга видели из-за моей занятости. - Это правда, - кивнула Лена. – Но, думаю, если бы я познакомилась с ними тогда, всё было бы иначе. Знаешь, мне даже кажется, что я знаю их сто лет. - Я так счастлив, что тебе понравились мои друзья, - он приложил электронный ключ к замку и дверь с мелодичным звуком открылась. – Послезавтра ты их опять увидишь. - А что будет послезавтра? - Хорошенькое дело! – Он даже развернулся к ней всем корпусом. – Ты что, о собственной свадьбе забыла? - А, да, точно! – спохватившись, рассмеялась Лена. – Буду порхать толстым неповоротливым дирижаблем в белом платье вокруг элегантного тебя. - И ничего ты не толстая, что за глупости! – притворно нахмурился Женя. – Ты у меня самая-пресамая, и я тебя очень люблю, - с этими словами он прижался к её губам нежным поцелуем. - Жень, я тебя тоже… очень, - едва переводя дыхание, прошептала Лена, когда он оторвался от её губ. - Очень – что? – прошептал в ответ он. - Люблю, Жень. - А почему шепотом? - Чтобы не спугнуть счастье. - Романтичная ты моя, королева! *********************** - Сайко! Леся вздрогнула и, отложив буклеты выставки, которые она веером раскладывала возле стенда, подошла к окликнувшему её Полуярову. - Слушаю, Илья Сергеич. - Ну, как ты сходила к Медведеву? - Ой, отлично сходила! – расплылась в улыбке та. – Там такое здание красивое. И внутри здорово: макеты всякие, инсталляции. А какие на нашем факультете фотографии! А оборудование! - Хм, уже на нашем, значит? – саркастично усмехнулся Полуяров. - Ну, Илья-а Сергеич, ну вы же сами…, - протянула Леся, состроив виноватую рожицу. - Ладно-ладно, - махнул он рукой. – Так до чего вы договорились? Леся сбросила маску милой девочки и серьезно ответила: - Он выдал мне программу того, что мне нужно будет досдать. Дал письмо в наш колледж про перевод. – Она задумалась, потом, вспомнив, продолжила. – Экзамены могу сдавать по скайпу. Некоторые лекции тоже есть у них на сайте, то есть могу параллельно заниматься и готовиться к экзаменам. Так, что ещё? Ну, вроде бы всё. Со второго семестра я уже буду учиться у них. Во-от. - Программу-то покажешь? - Да, конечно, - Леся порылась в рюкзачке и выудила файл с бумагами. Полуяров пробежал глазами листок, затем второй, задумчиво бормоча себе под нос: - Ага, вот с этим я тебе помогу… так, это тоже сдашь, без проблем. СоврИск тоже в кармане, погоняю только пару часиков. Хм, он и это с тебя требует? Ладно, - он сложил бумаги в файлик и вернул Лесе. – Ну что, всё решаемо и не очень сложно. Только о вольной жизни, Сайко, можешь забыть на ближайшие полгода, если не больше. - Ничего, - ободренная, пожала плечами Леся. – Я справлюсь. Вам за меня краснеть точно не придется. - Да я и не собирался. А вот бледнеть придется, - вздохнул Полуяров. – Представляю, что мне наговорит наш ректор. - А вы не говорите, что это вы меня отпустили. Скажите, я сама! - Ну да, сама! Конечно, сама! К моему другу Вовке Медведеву, о котором наш Андрей Петрович прекрасно осведомлен. Ладно, Сайко, - снова вздохнул Илья Сергеевич. - Семь бед один ответ. Ты что сегодня хотела делать? - Ой, а я собиралась уйти после обеда, - Леся просительно посмотрела на Полуярова. – Бабушка сегодня из круиза приплывает. Можно? - Конечно можно! Маме привет передавай. Скажи, мы в четверг будем. - А… вы с тётьФимой придете? - Нет, не с тётьФимой? – язвительно качнул головой Полуяров. - А с кем? - Сайко, много будешь знать, скоро состаришься! Иди давай, заканчивай дела, сейчас выставка откроется, - с этими словами Полуяров развернулся и размашисто зашагал к дальним стендам. Не успела Леся склониться к своим буклетам, как её снова окликнули. Чертыхнувшись, она вновь бросила буклеты и развернувшись замерла: к ней подходила не кто иная, как Лидия Васильевна. - Доброе утро, Олеся. Её приветствие прозвучало неожиданно мягко, словно Лидия Васильевна говорила не с ненавистной невесткой, а со своим обожаемым сыном. Леся, ошеломленная этим, даже не сразу ответила. - Здравствуйте, Лидия Васильевна. Та обвела беглым взглядом стенд: - Красивые у вас здесь работы. - Н-наверно, - неуверенно отвечала Леся. Они стояли возле стенда с фотографиями Лешки Колесникова – известного защитника природы, поэтому на его работах было широко и смачно изображено загрязнение этой самой природы кучами всевозможного мусора. Похоже, Лидия Васильевна даже не замечала, на что она смотрит. «Интересно, зачем она явилась? – думала Леся, настороженно наблюдая за своей свекровью. – Я вроде бы оставила в покое её любимого сынульку». Словно в ответ на её вопрос Лидия Васильевна развернулась к ней: - Олеся, не могла бы ты уделить мне несколько минут? Я не задержу тебя надолго. «Боже-боже, какой Версаль», - подумала Леся и кивнула: - Пройдемте к витражам. Там есть кресла и кофейный автомат. - Я не пью кофе из автомата, - отказалась Лидия Васильевна в своей обычной жесткой манере, потом спохватилась и уже мягче добавила. – Спасибо, я дома пила. Леся пожала плечами и, подойдя к креслам возле дальней стены, предложила сесть Лидии Васильевне, потом опустилась напротив нее в скрипнувшее ножками хлипкое креслице. Та поставила сумку на столик, стоявший между ними, потом разгладила юбку на коленях. Леся ждала. Поправила браслет с часами. Леся ждала. Пригладила волосы, лежащие и так безупречно. На глазах Леси с её неожиданной гостьей творилось что-то странное: Лидия Васильевна волновалась. Леся подавила вздох и начала сама: - Что-то случилось? - Олеся, - словно решившись, сказала та. – Мы иногда ссорились с тобой, но ты не должна на меня за это сердиться. Я всегда желала тебе только добра. «Ого! Где-то я уже слышала эти речи, - изумилась Леся, не подавая вида. – Кажется в сказке «Золушка». Что же я должна буду сделать для моей «мачехи»?» - Я… я очень тебя прошу, возвращайся домой. - Чего? – переспросила Леся. – Это ещё зачем? - Ты не поняла! – заторопилась Лидия Васильевна. – Я имею в виду - к нам домой! К Никите! Ведь ты же его жена, а пропадаешь неизвестно где. - Ну, зато ваш сын под круглосуточным неусыпным присмотром: дома – вашим, на работе - Сониным. Зачем же я ещё там буду мешаться под ногами? – вздернув подбородок и еле сдерживаясь, ответила Леся. - Дело в том,… - Лидия Васильевна вдруг вытащила из кармана плаща платочек и прижала его к глазам. – Дело в том… - В чем? – в душе у Леси против её желания ворохнулась жалость к этой элегантной даме, которая сейчас буквально теряла лицо перед ней. – Что произошло, Лидия Васильевна? - Дело в том, что Никита… он ушел из дома. А Андрюша… Андрей Петрович, он… он так со мной разговаривал вчера, как… как никогда не раз… говаривал, - Лидия Васильевна всхлипнула и подняла на Лесю полные слез глаза. Олеся, я тебя очень прошу, вернись! Вернись домой. Спаси нашу семью!
chandni: Бэла Ну ты мастерица! И все правда. Удивительно, как ты умеешь погружаться в мир столь разных персонажей!!! И взбалмошная Леся, и хрупкая от развивающейся в ней жизни Лена, и счастливо-расслабленный Женя, и внезапно смущающаяся бой-баба свекровь, и неожиданно шутливый Илья... Чудо как хорошо получается! И это еще бабуля не вернулась!
Бэла: - Ленка! Мы вернулись! – явление Ираиды Степановны было, как всегда, фееричным и шумным. Следом в дом зашел с сумками Сан Саныч, замыкал шествие Левандовский, держа в руках еще какие-то вещи. - Иду, мам, - ответила Лена, выходя в прихожую. - Ой, как же замечательно вернуться в цивилизацию! – воскликнула Рада. - Здравствуй, девочка моя! – Она прижалась губами к щеке дочери, потом отклонилась и развела руками. – Ленка, выглядишь замечательно. Евгений Николаич, вы просто кудесник. - Да я при чем? – пожал плечами Женя. - Ну, как же? Вы окружили Леночку таким вниманием, что она просто расцвела. А Оля с Сережей еще не приехали? - Вечером приедут. - А Лесечка? - Тоже вечером обещала. Здрасьте, Сан Саныч, - улыбнулась Лена, и прорвавшись, наконец, сквозь вихрь вопросов матушки, подошла к Рыбакову. - Здравствуй, Леночка, - кивнул тот, обнимая Лену. – Вот, понимать-нет, завершили наш круиз. И вроде как с корабля на бал? - Денек дадим вам отдохнуть, а послезавтра да, свадьба, - отвечал Левандовский, а Лена попросила: - Жень, покажешь Сан Санычу комнату? Тот кивнул и, подхватив сумки, пошел к лестнице, увлекая за собой Рыбакова. Ираида с ними не пошла, а вместо этого опустилась в кресло и картинно раскинула руки: - Ой, Ленка, это было изумительное путешествие. Вам с Евгением непременно надо съездить. Мы ловили рыбу, представляешь? Я поймала вот такого сазана, - она показала – какого. – Сан Саныч даже уху варил, сам. Хотя у нас был повар, то есть - кок. Но…, - Она закатила глаза. – Мой бронетанковый полковник был просто неотразим на,… как это? – на камбузе, вот! А какие чудесные закаты, какие рассветы! Какая природа! В общем, коротко не расскажешь. Приедет Лесечка, и я всё подробно поведаю, чтобы не повторяться. – Она села в кресле и строго спросила: - Ну, а ты как? Готова к свадьбе? - Мам, что мне готовиться? – развела руками Лена. – Платье есть, прическу и макияж сделают в салоне здесь, рядом. - Понятно, - Рада, душераздирающе вздохнув, поднялась из кресла. – Ничего без меня тут не можете. Ладно, я в душ. А потом, когда стану человеком, все решим. Не волнуйся, девочка моя, вернулась твоя мама, значит, все будет хо-ро-шо. С этими словами она развернулась и пошла к лестнице, напевая рахманиновское: - Здесь хорошо! Взгляни, вдали огнем горит река; Цветным ковром луга легли, Белеют облака… Лена только качнула с усмешкой головой ей вслед: мама приехала. ********************* …- Олеся, я тебя очень прошу, вернись! Вернись домой. Леся оторопело смотрела на Лидию Васильевну, просто потеряв дар речи. Та, промокая глаза, в ожидании смотрела на неё, и Леся, сглотнув, пролепетала: - Это нев-возможно. - Да почему? – простерла к ней руки свекровь. – Никитушка так тебя любит! А Андрей… Петрович, он же просто души в тебе не чает! - Лидия Васильевна, почему Никита ушел из дома? Та потупилась, потом, запнувшись, ответила: - Он… он спросил, не я ли организовала тот,… ту …встречу у нас дома. Ну… когда ты… и Соня… - Я помню, - отрезала Леся, немедленно придя в себя. – И что же вы ответили? - Леся, ты не должна меня осуждать. Я хотела добра своему сыну. Я была уверена, что Соня подходит ему больше. - Зачем вы тогда пришли ко мне сейчас? – ехидно прищурилась она. - Я поняла, что он выбрал тебя. - Спустя три месяца после нашей свадьбы? – в голосе Леси зазвучали ядовитые нотки. - Леся, прошу, давай забудем наши прежние раздоры… - Не получится, Лидия Васильевна! Поздно! – внутри у нее всё кипело. - Леся, ну что ты за человек! – вскинулась та. – Мы что, мало для тебя делали? В конце концов, ты тоже тогда подстроила свою свадьбу, всех уверила в своей беременности. Так что упрекать меня не имеешь права. - А я и не упрекаю! – холодно пожала плечами Леся. – Я просто не хочу больше иметь с вами ничего общего. - Леся! - Всего хорошего, - с этими словами Леся резко поднялась и развернулась, чтобы идти к стендам. За её спиной охнули, что-то загрохотало, она обернулась: сумка валялась на полу, а Лидия Васильевна, закрыв глаза, полулежала в креслице, свесив руку. Леся подскочила к ней, суматошно размахивая руками и не зная, что делать: - Лидия Васильевна! Лидия Васильевна! - Леся, воды…, - слабым голосом простонала та. - Да-да, конечно, я сейчас! – она помчалась к автомату с напитками, трясущимися руками затолкала монетки в прорезь и выцарапала из лотка выпавшую бутылку воды. Потом быстро подбежала к Лидии Васильевне и, придержав её за затылок, помогла напиться. - Ох, что-то… сердце…, - еле выговорила та, прижимая руку к правой стороне груди. - Давайте, я скорую… - Нет, Лесечка, не надо. У меня такое бывает, - слабо махнула она рукой. – Сейчас пройдет. - Лидия Васильевна, простите меня, - растерянно пролепетала Леся. – Я не знаю, как я так могла… Простите. Я приеду к вам, конечно, приеду. Только вы… - Ох, Леся, спасибо тебе, - слабо улыбнулась та. Потом протянула руку. – Помоги мне встать. Леся с готовностью помогла Лидии Васильевне подняться и, держа её под руку, медленно побрела к выходу, подстраиваясь под её медленный шаг. *********************** Лена слушала долгие гудки в трубке, потом отключила вызов и задумчиво отложила умолкший смартфон. - Лен, ты чего здесь? – в проеме двери маячил Женя. – Что наши Оля с Сергеем, подъезжают? – заметил он трубку на столе. - Нет, не подъезжают, - со вздохом ответила она. – Оля позвонила и сказала, что они приедут утром. Какое-то совещание у Сережи образовалось. Он быстро подошел к Лене и приобнял: - И чего, ты так из-за этого расстроилась? - Леська не отвечает, - скривив губы, ответила Лена и вновь потянулась к трубке. - Ну, не отвечает и что? Может, форс-мажор какой-нибудь на выставке. Или в такси едет, а телефон в рюкзачок засунула, звонка не слышит. А ты сразу так огорчаешься. Идем-ка к столу. Майя так расстаралась сегодня. И надо, наконец, попробовать эту знаменитую рыбу, которую наловили наши путешественники. - Она уже час назад должна была приехать. - Ле-на, - Евгений пристально посмотрел ей в глаза. – Давай будем огорчаться по мере наступления проблем. Договорились. - Ладно, Жень, - уныло кивнула Лена. – Пойдем, правда, поедим, а то наши гости уже, наверное, салфетки жуют от голода. Рада и Сан Саныч что-то бурно обсуждали, стоя у окна в столовой, вернее выступала, как всегда, Рада, а Сан Саныч только кивал с улыбкой. - Лена, у нас замечательная идея! – повернулась она к вошедшим Лене и Евгению. - Давайте завтра съездим на Лесечкину выставку. А кстати где же она? Ты же говорила, что Леся должна приехать. - Говорила, - кисло подтвердила та. - Только у Леси, наверное, какие-то дела возникли неотложные. - Ну, так позвони, выясни. - Звоню, не берет. - Так мы что, обедать без Лесечки будем? А Никита? Он тоже не приедет? Женя и Лена быстро переглянулись, потом Женя выступил вперед: - Так, гости дорогие! Давайте не ждать нашу непунктуальную молодежь, а то наш обед совсем остынет. - Но как же… - Радочка, идем за стол, - взял её под локоток Сан Саныч, и она охотно последовала за своим полковником.
Бэла: - Лесечка, как я рад! – Андрей Петрович с распростертыми объятиями кинулся к вошедшей Олесе. – Лида говорила, что ты должна заехать, но я, честно говоря, даже не поверил. У меня тут небольшой отпуск образовался, буквально несколько дней, вот решил кое-какой ремонт на балконе сделать, ну и так, по хозяйству. Давай-ка мой руки и - на кухню, я такое блюдо приготовил, закачаешься! - Здрасьте, Андрей Петрович, - смущенно кивнула Леся, освобождаясь от обуви и курточки. – Да я, вообще, ненадолго. - Ну, что значит – ненадолго? Даже слышать не хочу. Совсем нас позабыла. А тут Лида говорит, что ты в Москве. - Меня просто у мамы сегодня ждут. Бабуля вернулась из круиза, небольшой привет-фуршет… - А, так Елена Николаевна в Москве? - В Москве, - кивнула Леся, проходя к ванной. - А Лидия Васильевна… она как…? Андрей Петрович недоуменно пожал плечами: - В смысле – как? Замечательно. За пирожными пошла, сейчас должна вернуться. Леся закусила губу, потом уточнила: - А чувствует она себя как? - Да всё в порядке! Спасибо, что так о ней заботишься, но уверяю тебя, Лида в полном порядке! Леся сердито дернула бровями и, развернувшись, отправилась в ванную. Включив воду в умывальнике, она мрачно уставилась в зеркало. «Ну, что, развели тебя, как девчонку?! Забыла, что она Никите устроила тогда, в гостинице? Изобретательная женщина! Ну, ладно!» Она вытерла руки, встряхнула волосами и вышла в коридор. - Вот, садись сюда, на свое место, - Андрей Петрович уже вовсю хлопотал на кухне, накрывая на стол. – Да рассказывай свои необыкновенные новости. Лида говорила, что у тебя своя выставка открылась в «Братьях Люмьер». - Открылась. Только это не моя выставка, а нашего колледжа. Я просто участвую. - Ну, - просто! – воздел он руки. – Это не просто, дорогая моя! У меня, по крайней мере, нет ни одного знакомого, который мог бы похвастаться таким достижением. - Наверное, потому, что врачи не выставляют свои работы на всеобщее обозрение. - А-ха-ха, ты права! – рассмеялся Андрей Петрович. – Вряд ли кому было бы такое интересно. - Ну, почему же? Есть специальные разделы фотографии: судебная там, криминалистическая, клиническая, - пожала плечами Леся. - Ты знаешь, а я в этом совершенно не разбираюсь. Но тебе верю. Так, - он, отвернув манжет рубашки, посмотрел на часы, – что-то Лида задерживается. Надо было мне самому сходить за пирожными, а то она обязательно что-нибудь не то купит. Леся, ты какое вино будешь – белое, красное? Или, может, что покрепче? - Андрей Петрович, вы, пожалуйста, не беспокойтесь, - попросила Леся. – Я ненадолго совсем. - Ну, это я слышал, - отмахнулся он от неё. - Но под мясо-то! - Под мясо? Ну, тогда, наверное, красное, - неуверенно ответила Леся. - Как вообще твои дела с учебой? Никита говорил, ты в колледже учишься в Тетюшеве. - Пока да, учусь там. А с нового года, наверное, буду учиться в Москве, в архитектурной академии. Пригласили на кафедру фотоискусства, - сдержанно рассказывала Леся. - Правда, много досдать нужно будет. Экзамены, зачеты, творческие работы. - Ничего себе, вот так новости! – развел руками Андрей Петрович. – Леся, ты умеешь удивлять. А как мама? Она совсем в Москву переехала, наверное? - Я думаю, да. Они с Евгением Николаевичем распишутся на днях. - Срок-то большой? Когда ждете прибавления? - Мама говорила, в декабре. - Ну, и традиционный вопрос: кого хочешь – брата, сестричку? - Да мне неважно, - улыбнулась Леся. – Лишь бы были оба здоровы: и мама, и малыш. - Отличный тост! – Андрей Петрович щедро плеснул вина в бокалы и протянул один Лесе, а сам поднял второй. – За здоровье! Леся, помедлив, пригубила вина и отставила бокал в сторону. В этот момент в коридоре послышался шум, хлопнула дверь, и голос Лидии Васильевны провозгласил: - Я вернулась! Андрюша, какие ароматы! Леся повернула голову и обомлела: в дверях появились Лидия Васильевна и Никита, которого она подталкивала за плечи: - А вот и мы! Никита замер на пороге, во все глаза глядя на Олесю, а она поднялась со стула и хмуро кивнула ему. - Никита! Вот здорово, - обрадовался Андрей Петрович. – А к нам как раз Леся забежала. - Да, совершенно случайно, - иронично заметила Леся, глядя на Лидию Васильевну. – А вам, я смотрю, уже лучше. - Да, всё в порядке, - пробормотала та, умоляюще глядя на Лесю, потом торопливо заговорила. – Сынок, отправляйся мыть руки, будем обедать. Так всё вкусно тут у вас. Вот, Андрюша, самые свежие купила! Андрей Петрович взял из её рук коробочку и придирчиво рассмотрел сквозь прозрачную крышку лежащие в кружевных салфеточках белоснежные буше и румяные эклеры, потом удовлетворенно кивнул: - Выглядят чудесно! Лидочка, спасибо. А мы с Лесей тут уже по аперитивчику приняли. Так что садитесь давайте, пока всё не остыло. Вернувшийся Никита молча опустился на стул рядом с Лесей. Он еще не проронил ни одного слова, она тоже была молчалива: отчасти из-за вероломства Лидии Васильевна, отчасти от неловкости, которая плескалась сейчас возле самого её горла. Она вяло ковырялась в тарелке, едва слушая, что там оживленно говорит Андрей Петрович, рассказывая какую-то смешную историю из своей лечебной практики. По сути, говорил за столом только он. Никита отделывался односложными фразами. Лидия Васильевна к месту и не к месту вставляла какие-то комментарии, но тоже была скована, пытаясь поймать взгляд Олеси, избегавшей смотреть на неё. После мяса плавно перешли к десерту. Леся украдкой поглядывала на часы. Андрей Петрович, заметив это, спросил: - Лесь, может, ты у нас останешься? Переночуешь, а завтра уже к маме. - Да, Олеся, оставайся, - запнувшись, попросила Лидия Васильевна. Это сыграло своего рода роль катализатора. Леся отодвинула тарелку с недоеденным пирожным и положила ладони на стол: - Спасибо вам за прекрасный ужин. Но мне пора. Да и Лидии Васильевне пора отдохнуть, - она с намеком взглянула на смутившуюся свекровь, но решила тему не развивать, видя, как боится та новых разоблачений. Андрей Петрович разочарованно протянул: - Ну, вот, а ты ведь так ничего и не рассказала про свои дела. Вы знаете, Лесю пригласили учиться в Москву. Вот новость так новость! - Да что ты говоришь! Леся, это же здорово! - воскликнула Лидия Васильевна. - Как-нибудь в другой раз расскажу, мне действительно уже давно пора. С этими словами она поднялась из-за стола. - Олесь, я провожу, - вызвался Никита, вставая следом. - Как хочешь, но это необязательно, - небрежно ответила она. - Провожу, - упрямо нагнул голову тот. В прихожей Андрей Петрович обнял Лесю: - Лесь, ты не забывай, заходи почаще. Никита, что ты молчишь, приглашай! - Я приглашу, - сдержанно кивнул тот. Лидия Васильевна тоже подошла попрощаться и, обняв слегка сопротивляющуюся Лесю, тихонько сказала на ухо: - Спасибо, что не рассказала. Потом она отклонилась, держа Лесю за обе руки: - Прости меня. Та независимо пожала плечами, потом, взяв сумочку, попрощалась и вышла за дверь. Никита вышел за ней. Они молчали, пока ждали лифт. Пока ехали в лифте, тоже прятали друг от друга глаза. И уже на крыльце Никита подал ей руку, помогая спуститься со ступенек. Леся, помедлив, оперлась на прохладные твердые пальцы. - Тебе необязательно провожать меня. - Нет, я провожу. Хотя бы до метро. Леся кивнула, и они отправились вдоль по улице по направлению к станции. - Ты прости меня за сегодняшнее, - тихо попросил он. - А что было сегодня? - Ну, я молчал всё время. Ты, наверное, подумала, что я злюсь на тебя, но это не так. Я просто, - он запнулся, потом продолжил, - я не ожидал тебя увидеть. Мама так меня упрашивала прийти на обед. Думал, она снова какую-то каверзу подстроила. - Она и подстроила, - фыркнула Леся. - Что? - Так, неважно, - махнула она рукой. Потом спросила: - Она сказала, ты из дома ушел. И где ты теперь живешь? Он помолчал, потом буркнул: - Неважно. Леся усмехнулась: - У Сони? - Откуда ты…? – потрясенно переспросил Никита. - Просто угадала. Она остановилась и взяла Никиту за рукав: - То, что мы с тобой расстались, не означает, что мы должны возненавидеть друг друга. Я очень хочу, чтобы ты был счастлив. Слышишь? Никита кивнул, молча глядя на неё больными глазами. Она приложила ладошку к его щеке и, привстав на цыпочки, легко коснулась губами его губ: - Прощай. С этими словами она развернулась к краю тротуара и остолбенела: прямо перед ней с резким звуком затормозил черный БМВ. Тонированное стекло опустилось: на неё из открытого окна авто пристально смотрел Морозов.
chandni: Бэла Явление Рады народу Ну и свекровь, с ней надо держать ухо востро... Нда, у Олеси был непростой день, но похоже, что еще и с продолжением...
Бэла: Я прошу прощения. Увидела, что не закончила дело. Непростительная оплошность. Леся украдкой оглянулась: Никита уже уходил, сгорбившись. - Девушка, вас подвезти? – пророкотал Артем «Не видел», - подумала она, а вслух сказала: - Вы меня очень выручите, молодой человек. Я опаздываю на важную встречу. Он мотнул головой, приглашая её садиться, и она, обежав машину, нырнула на сиденье рядом с ним. Он прижался к её губам коротким поцелуем, потом спросил: - И куда вы так торопитесь, прекрасная незнакомка? - Едем, - махнула Леся рукой, - я покажу дорогу. - Как скажете, сударыня! – он осторожно вырулил от тротуара, глядя в боковые зеркала, потом повернул на широкую улицу и нажал на газ. Какое-то время они ехали молча, потом Морозов безразличным тоном спросил: - Чем занималась сегодня? - Да так, - неопределенно ответила Леся. - Выставка, встречи, чепуха всякая. - А в этом районе что делала? - В гости ходила. - К Никите? - С чего вдруг? - С того что он здесь живет. Ой, да ладно! - поморщился он, не глядя на Лесю. - Видел я вас. Стоят, голубки, целуются. - Артем, это…. – потрясенно начала она. - …не то, что я думаю, - закончил он. Потом, помолчав, заметил: - Лесь, зачем ты всё начала сначала? Нет, мне просто интересно. У вас, я так понимаю, всё в порядке. А с какого бока здесь я, не скажешь? - Скажу, - Леся развернулась к нему всем корпусом и серьезно произнесла. - Я люблю тебя. А Никита… он просто проводил меня, ничего больше. И мы с ним расстались. Совсем. - Это правда? – Артем всё ещё не смотрел на неё. - Это правда, - Леся сказала это таким тоном, что Артем коротко взглянул на нее, потом, пряча улыбку, заметил: - Ладно, Оксана, этот косяк я тебе прощаю. - Точно? - Абсолютно. - Тогда я не Оксана, а Олеся. - Принято! *********************** Спустя час они подъехали к дому Левандовского, и Морозов присвистнул, опустив стекло: - Ничего себе, ангар! Ну, ладно Лесь, беги. Тебя ждут. - Что значит – беги? А ты? - А я поеду. Леся, отстегнув ремень, не спешила выбираться из машины. - Вообще-то я думала, что мы сегодня вместе придем на ужин. - Лесь, плохая идея, – отрицательно качнул тот головой. – Приехала твоя бабушка. Маме твоей тоже волноваться вредно. Давай не сегодня. - А когда? Ты что, не хочешь афишировать наши отношения? - подозрительно прищурилась она. Артем взял её ладонью за шею и, притянув к себе, поцеловал твердыми жадными губами, потом близко посмотрел на неё: - Не говори так. Я люблю тебя, Леська. Но мне не хотелось бы скомкать представление меня в качестве твоего …возлюбленного перед твоими близкими. - Какой ты, - восхищенно выдохнула Леся. - Какой? - Такой… романтичный. Ладно, Тём, мне, правда, пора. Вон мама весь телефон оборвала. Но, - погрозила она пальчиком, - не думай, что тебе долго удастся скрываться. - А я и не думаю, - рассмеялся тот. – Всё, беги. Хочешь, завтра заеду за тобой утром, на выставку отвезу? - Хочу! – восторженно согласилась Леся. - Отлично. В девять нормально будет? - Ещё бы! Ну всё, пока, - она выскочила из машины, обежав её спереди, просунула голову через опущенное стекло дверцы и прижалась к губам Артема озорным поцелуем, потом нежно проворковала: - Пока, mon Prince. Je t'aime. - Я тоже. До завтра! Он дождался, пока она скроется за входной дверью, потом развернулся и нажав на газ унесся по направлению к Москве. ************ - А вот и я! - Леся, вбежав в гостиную, крутанулась и, раскинув руки, выступила на середину комнаты. - Лесечка! Доченька! Олеся! Ну, наконец-то! – загомонили все, кто находился в гостиной. - Лесь, ну разве так можно? Почему ты не отвечала на звонки? – с упреком спрашивала Лена. - Лесечка, что же ты так задержалась? У нас была такая вкусная рыба! Мы сами с Сан Санычем наловили, - хлопотала рядом Ираида. Мужчины только молча с улыбками наблюдали за «девочками». - Ну я ведь пришла! Не стоило волноваться, - частила Леся. – Бабуля, я жду рассказов про круиз. - Ой, Леся, снова всё сначала начинать! – закатила бабушка глаза. - Ого, да у вас тут вечеринка с вином! – Олеся увидела на низком столике бутылку и три бокала. – Тогда я присоединяюсь. - А поесть? Давай принесу, – Лена направилась было к кухне, но Леся остановила её: - Мамуля, не надо, я сыта. - Интересное дело, где это ты поела? – с подозрением уставилась на нее Лена. - Мамочка, я потом расскажу, - подавшись к ней, сказала Леся так, что её услышала только мама. – Я у вас сегодня остаюсь, и мы поговорим. - Ну и чего вы там шепчетесь? – притворно строго спросила Рада. - Тост обсуждаем, - резво развернулась Леся. – Сан Саныч, вам слово по старшинству. - За нашу семью, понимать-нет! – с чувством сказал Сан Саныч, поднимая бокал. - Согласна! – отсалютовала Рада, остальные присоединились. ***************** - Ну, Лидия Васильевна, ну актриса! – качнула головой Лена, слушая рассказы Леси. Они уединились возле огромного окна на небольшом диванчике. Гостиная освещалась только маленьким светильником в углу. Леся уютно устроилась у мамы под боком, привалившись к ней. Все её переживания, о которых она только что рассказала, даже как-то увяли, пожухли. Словно на них направили яркий свет, и стало понятно, что уродливые монстры – это всего лишь маленькие козявки, и бояться их смешно и нелепо. - А что же Никита? – осторожно спросила Лена. – Вы всё-таки совсем расстались? Леся помедлила, потом кивнула: - Да, мамочка, совсем. Решено. Ты только не волнуйся за меня. - Да уж, огорошила ты нас сегодня новостью про свой перевод в Москву! – тихонько рассмеялась Лена. – Главное, молчала! - Мамуль, ну я же хотела сюрпризом! – взмахнула рукой Леся. – Зато видела, как все ошалели? Разве плохо получилось? - Замечательно получилось, – похлопала та по Лесиной руке. – Я вообще ужасно рада, что ты будешь рядышком. А вот бабушка… Я думала, она огорчится, узнав твои новости, а она, напротив, вполне счастлива, кажется. - Мамуль, ну ей столько всего предстоит: конкурс, филармония, новый уровень работы. Видела, с каким восторгом она говорила про свою дальнейшую жизнь? Ей совсем не до меня будет. - Ну да, ну да, - со вздохом подтвердила Лена. – Только что с ней будет, когда она узнает про ваш разрыв с Никитой… Боюсь даже думать. - Мам, как-нибудь потом скажу, главное, ты не волнуйся. - Да вроде отволновалась уже. Женя помог. - Как это? - Сказал, рано или поздно, но надо детей от юбки отцеплять. - Обожаю дядю Женю, - с чувством заявила Леся, прижав руки к груди. – А ты как вообще? - Что? - Ну… твоя свадьба послезавтра. Я так мандражировала, помню, перед своей. Ведь тогда ещё сомневалась, помнишь, сидели на кухне накануне? - Конечно, помню, - вздохнула Лена в ответ, а Леся продолжала, задумчиво глядя за окно на полуоблетевшие кусты, черные в сумерках: - Чувствовала, что Никита любит меня, а я… А я просто плыла по течению, скорее из упрямства. Наверное, пыталась всем доказать, что взрослая, самостоятельная. И неотразимая! Захотела и влюбила в себя москвича, да еще взрослого, да еще врача! - Знаешь, Лесь, я как-то …не воспринимаю эту нашу свадьбу чем-то таким – первостепенным, грандиозным, колоссальным, – задумчиво заговорила Лена после недолгого молчания. – Может потому, что все мысли мои про маленького. Да и торжество будет тихое, семейное, камерное. - Тихое, семейное, - недоверчиво протянула Леся. Лена встрепенулась: - А что? Я чего-то не знаю? Леська, что ты имеешь в виду? Что, дворцы, кареты, оркестры и Элтон Джон что ли? - Мам, да ничего я не знаю! – заторопилась Леся. – Просто дядя Женя, он такой …мужчина с размахом! Да и дядя Андрей тоже, кажется, ему под стать. А когда два таких человека сходятся вместе, жди чего-то феерического. Но ты не волнуйся, - авторитетно заключила она. Для дяди Жени главное – ты и твои желания. - Думаешь? – неуверенно переспросила Лена. - Ха! Уверена. - Девчонки, а чего вы тут сумерничаете? – громким шепотом спросила Рада, появляясь со стороны лестницы. - Мам, я думала, ты десятый сон видишь! – встрепенулась Лена. - Да какой там десятый сон, - картинно вздохнула Рада, устраиваясь в кресле напротив них. – Сан Саныч, тот да, заснул, кажется, еще на полпути к подушке. А я что-то так взбудоражена, взволнована, что сон не идет. Покрутилась, повертелась да пошла вниз. А вам тоже, значит, не спится?! Ладно, Леся, дело молодое! Ленка, ну ты-то! Как Женя тебя спать не погнал? - А Женя деликатничает, - пояснила Лена. - Знает, что мы тут с дочерью воркуем. - Я, конечно, деликатничаю, - раздался с площадки второго этажа раскатистый бас Левандовского, - но тоже пришел вам напомнить про время. «Девочки» вздрогнули от заставшего их врасплох Евгения, дружно задрали головы, потом переглянулись и прыснули со смеху.
Бэла: Она сидела посреди грандиозной, празднично украшенной залы в огромном кресле, похожем на трон. Возле неё стояли корзины цветов. В отдалении степенно прохаживались гости, затянутые во фраки и бальные платья. Где-то высоко, под самым потолком, звучала музыка, и роскошные люстры тихонько звенели, покачивая переливающимися подвесками. Лена глубоко вздохнула, пытаясь подавить волнение. Получалось плохо. Да ещё и Женя куда-то пропал. Она тщетно разыскивала его в толпе гостей глазами. Его нигде не было. Откуда-то налетел сквозняк, и она поёжилась на своем прямо таки королевском троне. Вот в этот самый момент она и увидела его. Он скользил в завораживающе-плавном танце в центре зала, а рука его нежно обнимала изящную талию ...Полины. Лена сразу же узнала ту по затейливо уложенным угольно-черным локонам и горделивой посадке головы. Они, кружась, приближались к тому месту, где она сидела, пытаясь съёжиться на своем "троне". И вот уже они так близко, что она чувствует аромат духов Полины, и та, словно только заметив её, Лену, надменно окидывает её с ног до головы и вновь с улыбкой переводит взгляд на Женю, а тот, будто не замечая Лену, нежно смотрит с легкой улыбкой на свою партнершу. И вот они уже удаляются от Лены, кружатся, кружатся. У нее в глазах всё начинает кружиться.... Она резко просыпается: рядом Женя, лежащий почти на краю кровати (такая у него теперь привычка - очень боится неловко задеть её во сне). В комнате полумрак, нарушаемый только светом крошечного ночника возле двери. Лена, вся ещё во власти кошмарного сна, осторожно выбирается из-под одеяла и нашарив ногами тапочки, встает с постели. Её немного потряхивает от пережитого, а на щеках - она проводит ладонью - слёзы. "Ну, что ты, глупая, что? Это всего лишь сон, сон - и больше ничего", - пытается она утихомирить расшалившееся сердце. Но тревога все не уходит. Лена идет в ванную, чтобы умыться, и, опершись руками о мраморную столешницу, пристально вглядывается в свое отражение. "Ты ведь ни о чем не пожалеешь, так?" - неуверенно спрашивает она у встревоженной женщины с нежным румянцем недавнего сна по ту сторону стекла с серебряной амальгамой. "Откуда мне знать? - пожимает та плечами. - Ни в чем нельзя быть уверенной в наше время. И Женя может ..." - Нет! - почти кричит она. Спустя минуту в зеркале появляется взъерошенный со сна Женя. Он сонно щурится от света и хрипло спрашивает: - Лен, что случилось? Проснулся, а тебя нет. Он, окончательно просыпаясь, быстро подходит к ней и, развернув к себе, тревожно повторяет: - Что случилось? Ты что, плакала? - он осторожно стирает следы недавних слез с её лица. - Да, снова сон, такой плохой, плохой, - губы у неё дрожат, и она утыкается носом ему куда-то в ключицу. - Маленькая моя, маленькая, - нежно бубнит он своим непередаваемым баритоном. - Пойдем-ка ляжем, я прогоню все сны от нашей постели, чтобы ты видела только хорошее. Лена согласно кивает, шмыгая носом, и покорно идет за ним, доверчиво цепляясь за его ладонь. ********** Утро пришло, осторожно заглянув в приоткрытые шторы, и пощекотало солнечным лучом её закрытые глаза. Лена, повернув голову, обнаружила, что Женя уже исчез куда-то. Она покрутила головой и улыбнулась: последний день её холостой жизни. Все тревоги и сомнения, не дававшие ей спать этой ночью, сами собой улетучились, оставив только легкую горечь, словно в горстке малины попалась одна, по которой пробежался пахучий жучок. Лена сползла с постели, набросила пеньюар и побрела в ванную. - Доброй утро, мамочка! - поздоровалась она, спустившись через некоторое время в столовую. - А где Леся? - Доброе утро, Леночка! - бодро отозвалась та, воюя с кофемашиной. - А Лесечка уже позавтракала и умчалась на роскошном авто на свою выставку. Нет, ты видела, какой уровень: за фотохудожником присылают целый шикарный автомобиль. Нет, кофе замечательный, - ворчливо переключилась она на свои дела, - но я так скучаю по своему рецепту, а ЕВА... - Я вас слушаю, Ираида Степановна, - включилась ЕВА. - Какой кофе вам приготовить? Та, вздрогнув, уронила ложечку и картинно взялась пальцами за виски: - ЕВА, что ж так пугать-то, я и сама бы справилась. Ну, раз так - давай макиато, хочется с утра сладенького. Лен, ты что будешь? - Мамуль, я пока просто посижу с тобой, - заявила Лена, удобно устраиваясь возле стола. - Майя ваша, конечно, просто восторг! Такую творожную запеканку сделала! И блинчики - кружева! Рая, конечно, была тоже, в общем... Но Майя! - Она ушла уже? - Да. Сегодня у неё рынок с утра. Вернется перед обедом, сказала. - А Женя? - Лена, ну ты всё забыла, что ли? - всплеснула та руками. - Оля же с Сережей прилетели. Женя решил лично их встретить. Она осторожно перенесла чашечку с макиато к столу и уселась напротив Лены. Сделав первый глоток и блаженно жмурясь, проворковала: - Боже, как прекрасна жизнь! - А Сан Саныч? - продолжала лениво спрашивать Лена. Ираида Степановна иронично усмехнулась: - Сан Саныч с утра уже обходит владения садовника. Подскочил ни свет ни заря, перехватил тут что-то по-быстрому и унёсся, только след простыл. - Так, Леночка, - она отставила пустую чашечку и потерла ладони. - Давай завтракай и приступим! - К чему, мамуль? - Здра-асьте! А свадьба? нужно ведь всё-всё приготовить! - Да что там готовить-то? - пожала плечами Лена. - Я же говорила тебе - готово всё. - Хорошо, идем покажешь это твоё "всё". И что ты не одета до сих пор? Сейчас гости приедут! И позавтракать надо! Не-пре-мен-но! - Ма-ма! Колокольчик ты мой серебряный! - рассмеялась Лена. - Всё, бегу наряжаться! - Не беги! Тебе вредно! - прокричала вслед удаляющейся Лене Рада и придвинула себе тарелку с блинчиками. - Ну, ничего без меня не могут! Едва Лена успела принарядиться в легкую тунику с трикотажными брючками, как внизу раздался шум, означавший: приехали! Лена осторожно стала спускаться к лестницы и вывернув за угол попала прямо в объятия Ольги: - Леночка, телепузик ты мой! - в своей обычной восторженной манере верещала подруга. - Как вы тут выросли без меня! - Оль, ну что ты говоришь! - смущенно смеялась Лена, поглаживая круглый живот. - Кого ждем-то? А то Евгений Николаич прям партизан. - Да времени нет узнать, да и не очень надо, - махнула Лена рукой и улыбнулась. - Здравствуй, Сережа! Очень рада, что вы смогли вырваться. - Здравствуй, Леночка. Чудесно выглядишь, - подошел тот с объятиями. Женя только улыбался на заднем плане, стаскивая куртку. - Ой, Оленька, Сережа! Приехали! - Рада вывернула из столовой и попала в объятия Ольги. После того, как перецеловались, внесли вещи и отправились в гостевые комнаты, Женя наконец-то обнял Лену: - Ну что, душа моя, как настроение? - Ой, Жень, только сейчас почувствовала приближение праздника, - С восторгом заявила она, прижимаясь к нему. - А, так вот что тебе нужно для поднятия настроения - полный дом родных и друзей! - рассмеялся Евгений. - Учту на будущее. А что это ты ночью пугала меня? Не спалось? - Да сон дурацкий приснился, - улыбка сбежала с её губ, и Женя спохватился: - Ладно, прости, забыли. Ну, что, сегодня устроим мальчишник и девичник? Как тебе идея? - Я... даже не знаю, - пожала Лена плечами. - А завтра все останутся живы после ...этих мероприятий? - Хм-м, ты меня подозреваешь в склонности к загулам? - иронично поднял он брови. - Тебя - нет, но... - Не переживай, всё будет в спокойной сдержанной манере, как ты и хотела. - Да, Жень, - спохватилась Лена, - мне тут Леся вчера намекала, что вы с Андреем собираетесь что-то феерическое устроить? Это правда? Жень, мы же договаривались, что всё будет скромно и... - Солнце моё, - перебил её Левандовский и взял её лицо в ладони. - Уверяю тебя, всё будет так, как ты и хотела. - Ну что же, - успокоенно кивнула Лена. - Тогда будем готовиться к мальчишнику-девичнику. Только ... - Что? - А... нельзя это всё как-то... - ...объединить? - озорно блеснул глазами Женя. - Уж будь уверена, надолго мы не сможем быть в разных комнатах, непременно соберемся вместе. - То есть мы здесь будем? Никуда не поедем? - уточнила Лена. - Нет, если ты хочешь... - Не хочу, - быстро перебила она. - Такой у тебя дом большой, можно целый полк разместить и никому тесно не будет. - У меня? - он пристально посмотрел на неё. - Прости, у нас! Конечно же у нас, - смущенно рассмеялась Лена. Она быстро поцеловала его и высвободилась из объятий, потому что на лестнице уже слышались шаги сбегавшей вниз Ольги и тяжелая поступь Сергея, старавшегося не отставать от жены. После второго, совместного с гостями завтрака Женя, наскоро поцеловав Лену и попрощавшись, умчался по делам, а Лена и Ольга наконец уединились в небольшой комнате наверху. - Ну, как ты, Леночка? Всё хорошо? - пристально вглядываясь в её безмятежное лицо спрашивала Ольга. - Да всё в порядке! - рассмеялась Лена. - Я смотрю, он на тебя не надышится. - Это правда, - кивнула та. - Ой, как же я рада за тебя! Рада, что ты решила так круто изменить свою жизнь, не испугалась, переборола все сомнения. - Ну, не совсем уж переборола, - протянула Лена, задумчиво глядя в окно, где Сергей и Сан Саныч что-то бурно обсуждали с садовником, а потом, размахивая руками, отправились все вместе в дальний угол сада. - Но он совсем не дает мне возможности усомниться в себе и в моем выборе, и это ...здорово. - Последнее слово она произнесла очень тихо, словно про себя. В этот момент пиликнул телефон, Лена потянула его к себе и открыла сообщение. На экране смартфона высветилась фотография, на которой Левандовский в окружении кучи полуголых девиц, сжав одну из них в объятиях, в полном восторге позировал на камеру. В уголке светилась дата: **.10. 2015
Бэла: Лена ошарашенно подняла глаза на Ольгу, потом опять посмотрела в пиликнувший телефон. На экран выплыла ещё одна фотография: Левандовский в одних плавках лежит на шезлонге возле бассейна, по-видимому, в какой-то сауне, а на нем полулежит обнаженная девица. - Л-лен, ты чего? - с испугом глядя на её помертвевшее лицо, выговорила Оля. - Оль, я... - Лена только молча разводила руками, не в силах вымолвить ни слова. - Да что там такое, господи?! - Ольга выхватила из рук Лены смартфон и взглянула на экран: глаза её расширились, потом она спохватилась и с деланной беспечностью небрежно махнула рукой: - Лен, ну это сто лет назад было, наверное, подумаешь! И кому только в голову пришло... - Оль, какие сто лет назад! - прорезался голос у Лены. - На дату посмотри: там черным по белому, то есть красным по черному, то есть... Это же было, когда он сюда приезжал, якобы развод оформлять. Ну, видимо, оформил! И отпраздновал! Оль, ну что это, О-ля?! - и Лена уже разрыдалась в голос. Ольга, подскочив, захлопотала возле неё, метнулась к двери, потом вернулась: - Леночка, погоди, я водички..., сейчас, Леночка, - и выбежала за дверь. Сбегая с лестницы она наткнулась на входившую в двери Олесю. - Тётя Оля, с приездом! - радостно воскликнула та, но Ольга только махнула рукой на бегу: - Привет, Лесь, не до тебя. - Что случилось-то? - недоуменно прокричала ей вслед Олеся. - Сейчас, сейчас, где у них тут стаканы-то, гос-споди? - бормотала Оля, мечась по кухне. Потом налила воды в кружку и бросилась к лестнице. Леся проводила её глазами и, спохватившись, припустила следом. - Мам, что случилось? - растерянно спрашивала она, замерев в дверях и переводя глаза с рыдавшей Лены на взволнованную Олю, поившую ту водой. Лена только взмахивала рукой, захлёбываясь в рыданиях. Оля кивнула на валявшийся тут же смартфон, который продолжал попискивать, принимая всё новые и новые сообщения. Леся взяла телефон и, открыв фотографии, даже поперхнулась, потом нахмурившись, увеличила одну из них: в глазах мелькнул огонек догадки. - Мамуль, - скучно поинтересовалась она. - А когда это дядя Женя такую роскошную татуху набил? Я и не знала, что он у тебя настолько креативный. - Ч-что? - всхлипывая, пробулькала Лена. - Какую еще татуху? - А вот, - и Леся ткнула пальцем в экран. Лена судорожно втянула воздух, вглядываясь в снимок. А Леся снова перелистнула несколько кадров и усмехнулась: - Надо же, а здесь уже нет татухи. Наверное, смываемая. Зато прическа изменилась: не знала, что дядя Женя носит хвост и выбривает виски. Да он прям плей-бой какой-то. Да, мамуль, развели тебя на фотошоп, а ты и поверила. Ну, ладно ты: гормоны и всё такое. Но вы-то, тётьОль, куда смотрите?! Ольга выхватила телефон из рук Олеси и стала судорожно листать фотографии, потом раздраженно кинула трубку на столик: - Нет, ну, это свинство же! Кому только понадобилось такое сделать?! А ты чего ревешь? Сразу Женьку заподозрила во всякой чепухе! Эх ты, невеста. Пойдем-ка умываться, горе моё! Когда они вдвоем ушли в ванную приводить себя в порядок, Олеся ещё раз перелистала снимки в телефоне и, убедившись, что все они одного сомнительного происхождения, набрала со своего телефона Левандовского: - Дядь Жень, привет, это я? А ты скоро будешь? - Привет, Лесь, - в трубке слышались звуки музыки. - Я только к трем приеду. Что-то случилось? - Нет, ничего срочного, - вдруг спохватилась Леся, решив ничего не говорить. - Просто спросила, когда будете. - Точно всё в порядке? - переспросил Евгений. - Голос у тебя какой-то. - Да ну, нормальный голос, - с деланной беспечностью ответила Леся. закончив разговор, она, сердито нахмурившись, постучала себя трубкой по лбу. После этого набрала Артема и спросила скороговоркой: - Тём, привет, можешь помочь? - Для тебя всё, что хочешь, - вальяжно пророкотал тот в трубку. - Надо одного террориста вычислить. - Чего? Лесь, во что ты там ввязалась? - в голосе Артема послышались встревоженные нотки. - Да ни во что! - отмахнулась Леся. - Просто маме кто-то на телефон всякую гадость прислал. Она расстроилась так, просто ужас. И мне очень хочется узнать, кто это настолько страх потерял. - Хм-хм, - задумчиво протянул тот. - Это терпит до завтра? - Тём, ну ты чего? Завтра у мамы свадьба, а я хочу, чтобы она в новую жизнь вошла без тени сомнений! - Надеюсь, ты не подозреваешь, что твой Евгений Николаевич в этом замешан? - Я, Тём, не знаю. Просто ни в чем нельзя быть до конца уверенной, - жалобно сказала Леся. - Ведь кто-то же захотел устроить такую встряску маме. А что они завтра выдумают? Катастрофу какую-нибудь? - Ну, рациональное зерно в твоих рассуждениях есть. Твой будущий отчим, кажется, неплохо упакован. - Может, не надо меня ещё больше пугать? - сердито прервала его Леся. - Просто скажи, можешь помочь или нет? - Не сердись, - примирительно попросил Артем. - Я в голове уже начал прокручивать решение проблемы и упустил, что она касается тебя лично. Давай так: бери смартфон и приезжай на угол улицы К..., ну знаешь, где та кафешка, "Свинья и бисер"? Сможешь? Я договорюсь со своим человеком, и мы накроем твоего террориста. Телефон-то сможешь забрать? - Думаю, да! - с готовностью ответила Леся. - Я скоро буду. Леся отключилась и побежала к выходу, притормозив возле спальни Лены. Она просунула голову и позвала: - ТётьОль. Та вышла из комнаты, растрепанная и взволнованная: - Ну, чего тебе? - Как там мама? - Да вроде успокоилась, - тихо ответила Ольга. - Я сейчас уеду ненадолго, попробую разобраться, что это за посланник такой объявился. Пусть мама телефон свой не ищет, хорошо? - Лесь, ты что задумала? - Тётя Оля, - с решимостью в голосе ответила Леся, - я хочу, чтобы мама вышла замуж без проблем и огорчений. С неё хватило всего этого с моим папочкой-фантазером. И я буду её защищать. - Лесь, у неё Левандовский есть для защиты, - попыталась отговорить её Ольга. - Как-то не очень он её защищает, - отмахнулась Леся. - Я ещё помню, как мама переживала тогда, месяц всего лишь прошел! Как лежала целыми днями, уставившись в одну точку. И весной тогда тоже была, вы же помните, какая. Она обо мне всегда заботилась, а теперь я позабочусь о ней. И о будущем ребенке. - Не уверена, что это хорошая идея, - качнула головой Ольга. - Я решила. И вы меня не отговаривайте. - Какая ты взрослая стала, Леська, - с непонятным сожалением вздохнула та. - Ладно, я скоро буду, - махнула рукой Олеся. - А вы тут успокаивайтесь и собирайтесь в салон красоты: мама записана на после обеда. Так что у вас хватит забот до моего приезда. Ну все! Я ушла! - и она поскакала по лестнице вниз.
Бэла: - Ну, что там у тебя? Скоро? – спросил Артем, прихлебывая кофе. - Момент. Терпение, комрады, тер-пе-ни-е, - Санчо, парень, который пообещал им помочь, - татуировки, борода и дредды, - позвякивая многочисленными браслетами и «фенечками», стремительно щелкал клавишами ноутбука. Они сидели в «Свинье и бисере» в уединенном закутке возле окна. - Еще кофе, Лесь? – спросил Артем. - Нет, - мотнула та головой и тихонько пожаловалась. – По моему, у меня этот кофе уже в ушах плещется. Наверное, неделю спать не буду. - Это предложение? – он накрыл Лесину руку своими горячими пальцами. Та недоуменно перевела взгляд с Санчо, которого она уже прямо гипнотизировала, на Артема, потом до неё дошло, и она, прыснув, легонько шлепнула его ладошкой по руке: - Тебе всё шуточки. - Какие шутки, я серьёзен, как сто налоговых инспекторов, - притворно нахмурился тот. В этот момент Санчо прекратил лупить по клавиатуре и удовлетворенно откинулся на спинку стула: - Ну, вот как-то так, - после чего победным жестом развернул ноут экраном к Олесе. – Наслаждайся. Если этот чел тебе о чем-нибудь говорит. Леся пробежала по экрану глазами, рот её самопроизвольно открылся, а глаза расширились: - Ч-что? Да ты… - Чего там, Лесь? – подвинулся к ней Артем и прочел то, что было на экране. – Постой, это же… твоя фамилия. Это что, какой-то ваш родственник так развлекается? - Родственник, - сжав зубы, зло проскрежетала Олеся. – Ну, гад, папочка, какой же гад! Ладно, когда врёт просто из любви к искусству, но когда от этого другие люди страдают… Она мрачно попросила Санчо: - Можешь мне снимок экрана отправить? Тот небрежно пожал плечами: - Окай, сейчас кое-что подотру во избежание и отправлю. Леся в ожидании барабанила пальцами по столу. Наконец, телефон её булькнул, принимая новое сообщение, она посмотрела, кивнула и, отодвинув стул, поднялась: - Ладно, ребята, мне пора. Спасибо, Санчо, за помощь. С этими словами она развернулась и стремительно пошла к выходу. Артем перекинулся парой слов со своим приятелем и ринулся догонять её. Уже на улице перехватил её за локоть: - Стоп, Лесь. Далеко собралась? - Да я его просто… просто… Он тряхнул её за плечи: - Успокойся. Всё. - Да как ты не понимаешь? Я же дядю Женю подозревала! Ну, что это его любовницы такое вытворяют, а тут… Вроде бы родной человек и такое, - на глазах её задрожали злые слёзы. - Леська, всё, успокойся, - он гладил её по плечам, потом прижал к груди голову, и её напряженные плечи немного расслабились. – Перестань. Главное, ты узнала, кто это сделал. - А если он что-то сотворит на церемонии? – подняла она к нему расстроенное лицо. – Если он будет опять гадость слать, и мама... - Не будет. Санчо какую-то хитрушку прицепил к его номеру. Он вообще ничего и никому не будет слать. - Так он что, так и останется безнаказанным? - Не будем пока спешить и горячиться. Пусть пройдет церемония, потом разберемся. Хорошо? - Уверен? - Конечно. В конце концов, месть – это блюдо, которое подают холодным. - Месть… Фу, какое слово, - поморщилась Леся. - Вот видишь, даже слово тебе не нравится, - усмехнулся Артем. – А сама собралась лететь с саблей наперевес, мстить отцу родному. - Отец! – Лесю даже передернуло. – Какой он мне отец! Права была бабуля. Да и мама тоже. Гад он! - Ну, всё, всё, повоевала и хватит, - успокаивающе сказал Артем. - Давай, я тебя отвезу домой, у меня просто ещё дел куча сегодня. - Прости, я тебя дергаю, - покаянно вздохнула Олеся. – А тебе же собираться надо. Может, я помогу? - Лесь, у тебя же завтра свадьба у мамы, - напомнил он. - У меня… Постой, а ты? - Что – я? - Ты ведь придешь на свадьбу? Мы же договаривались! - Хм, - откашлялся Артем. - Во-первых, не договаривались, а обсуждали. - Потом, помедлив, неохотно кивнул. - Приду. - Правда?! – глаза Олеси загорелись радостью. - Правда. - Значит, я тебя представлю, как своего парня! - Погоди, - придержал он её. – Я кое-что придумал. В общем, я появлюсь на свадьбе в качестве фотографа. А уже по обстоятельствам мы... - Ну, не-ет! – разочарованно протянула она. – Ну, Тём! - Лесь, - он строго посмотрел на неё. – Давай пока так. Если будет подходящий момент, мы… - Ну ладно, - разочарованно кивнула Олеся. – В конце концов, что я тебя, насильно, что ли, тащить буду? Не хочешь не надо. - Ле-есь, - он пытливо заглянул ей в глаза. – Не капризничай. Она дернула плечиком, потом вздохнула: - Хорошо, не буду. - Молодец. Едем? - Едем. ************** Левандовский заглушил мотор, посидел немного за рулем, потом выбрался из машины. День выдался невероятно суматошным. Вроде бы к завтрашнему празднеству было готово всё, за исключением каких-то неважных мелочей, но на душе всё равно царапался какой-то холодок тревоги, словно он что-то забыл или не учел. Он достал с заднего сиденья пакет из «Винотеки» и отправился в дом. - Евгений Николаевич, приветствую, - отрапортовал Сан Саныч, появляясь из кухни, облаченный в веселенький передник. – Докладываю: дамы всем личным составом, кроме Олеси, отправились в салон красоты, наводить эту самую красоту, понимать-нет. Олеся должна прибыть с минуты на минуту. Сергей Иванович отправился на прогулку с неясными целями. Подозреваю – за цветами. - Сан Саныч, ну вы просто как на параде, - рассмеялся Евгений. – А что это на вас? Сан Саныч, обнаружив на себе передник, немного стушевался, потом смущенно принялся стаскивать его: - Да это я тут… так… Майю-то отпустили, а дамы, я слышал, говорили: вроде мальчишник-девичник намечается. Вот, решил что-нибудь… Только, правда, пока не приступал. Запасов для праздника что-то не обнаружил. Только молочные продукты, яйца и хлеб. - Сан Саныч, ну что вы, расслабьтесь: всё давно готово! Идемте, покажу, – махнул рукой Евгений. – А вот пару бутылочек вина я прихватил с собой, - он тряхнул булькнувшим пакетом. Они промаршировали в дальний закуток кухни, где стоял массивный "Шарп". - Вот, в этом холодильнике у нас и хранятся готовые блюда, - он распахнул обе дверцы: там на полочках стояли аккуратно приготовленные блюда. - Мать честная! – воскликнул Сан Саныч. – Да тут пир на весь мир! Ну, тогда отставить готовку. Эти бы припасы уничтожить. - Значит, наши девочки отправились чистить перышки? – закрывая холодильник, уточнил Евгений. – А Леся где? А то она мне зачем-то звонила, я так и не понял… В этот момент хлопнула входная дверь, и Лесин веселый голос провозгласил: - Я дома! Левандовский, оставив пакет на столе, вышел к ней: - О явление! Что звонила-то, я так и не понял. Леся сбросила ботинки, резво стащила куртку и, подбежав к Левандовскому, кинулась тому на шею: - ДядьЖень! Тот недоуменно обнял её, потом, отклонившись, поднял брови: - Чувствую какой-то подвох! Ну, рассказывай, чего натворила? - ДядьЖень, ну что сразу - натворила? – притворно надула губы Леся, отходя от него. – Вот нельзя человеку просто быть счастливым. Сразу расспросы, вопросы: что, почему, отчего. Праздновать-то будем сегодня или как? – она крутнулась на одной ножке, потом поинтересовалась. – А мама дома? - Вообще-то они в салоне у Лизы. А вот почему ты прогуливаешь? - А потому что я и так прекрасна, как майская роза. Дядь Жень, я хотела с вами посоветоваться. - Хм, ну я, наверное, у себя буду, - кашлянул Сан Саныч и пошел наверх. Левандовский сел на диван и предложил: - Ну слушаю тебя, майская роза. Леся вытянулась перед ним в струнку: - Я хотела вам сообщить, что я буду на свадьбе не одна. Евгений поднял брови: - Ты имеешь ввиду...? - Да, я буду с ...Артемом. Что вы об этом думаете? - А что я должен думать? Вы - взрослые люди. Только вот как отреагируют на такую, прямо скажем, - Новость с большой буквы - твоя бабушка и мама? - Как же вы с Артемом похожи! - всплеснула руками Леся. - Он мне то же самое заявил. - Что доказывает, что он - здравомыслящий молодой человек. - Это так скучно - всегда быть здравомыслящим и не позволить себе ма-аленького сумасбродства! Правда, - весело прищурилась Олеся, - он придумал выход из положения. - Интересно! - Ну, он придет в качестве фотографа, а потом по обстановке посмотрим! - Мама тоже не в курсе твоих глобальных изменений в личной жизни? - Вообще-то да. Мы же с ней вчера долго говорили вечером. Только бабуля не знает ничего. Левандовский поднялся с дивана и взял её за плечи: - Лесь, давай договоримся: свадьба - это свадьба. Пусть она идет своим чередом. А о ваших отношениях мы объявим отдельно. - Но бабушка спросит, где Никита. Левандовский задумчиво почесал нос: - Я думаю, обязательно спросит. И огорошивать бабушку, пожалуй не стоит. Она у нас - человек эмоциональный. Можешь сказать... - ...что у него дежурство. - Он же учится, - напомнил Левандовский. Леся задумалась, потом обрадованно воскликнула: - Скажу, что он на практике! Евгений пожал плечами и вздохнул: - Веревки ты из меня вьешь, дитя моё. Леся рассмеялась: - Не огорчайтесь, дядь Жень! Вы не одиноки. Веревки я вью из всей нашей семьи, а вы теперь её часть. Так что добро пожаловать! - Ладно, ангел, сдаюсь, - поднял он руки. Ну а теперь, раз уж ты манкируешь салоном красоты, давай приготовим мальчишник с девичником. Где там наш доблестный Сан Саныч?
Бэла: - Леночка, - теплое дыхание щекотало ей ухо. – Просыпайся, душа моя. Лена нехотя повернулась, вся еще в объятиях сна, и лениво приоткрыла глаза: - Женя… Он сидел в домашней одежде на краю постели: - Как ты себя чувствуешь? – глаза его улыбались. - Не знаю, наверное, хорошо. Ой, Жень, ты чего молчишь-то? – она села в постели. – Сегодня же свадьба! - Вот поэтому и бужу тебя. Как ты? Готова? И в горе, и в радости, пока смерть…? - Даже и не знаю, - притворно задумчиво протянула Лена, потом обняла его за шею. – Да конечно готова, Женька! И прости меня ещё раз. - Да за что же? – изумился тот. - Ну… не важно, - замялась Лена. - И всё-таки? - За то, что порой сомневаюсь в тебе. Это так… недостойно. Прости, ладно? - Я ничего не понял, - вздохнул Женя, - но так уж и быть: прощаю! Ну, а ты меня прости. - А… тебя за что? - За то, что причинил тебе столько горя. Что не понял сразу, как я тебя люблю. Что не увёз тебя в тот злополучный день. Что смог уйти от тебя… - Жень, не надо, - перебила его Лена. – Не хочу вспоминать то время. - Понимаешь, Лена: прошлое я не в силах изменить. Но в наших силах сделать наше с тобой будущее ...хорошим, светлым. А для этого нужно, чтобы у нас не осталось никаких камней за пазухой, вот поэтому и спрашиваю: берешь меня, Елена Николаевна, такого, какой я есть, не слишком молодого, с непростым прошлым, с непростым характером, с желанием всё контролировать, всё делать, как считаю нужным. - Жень, Жень, прекращай! – рассмеялась Лена, шутливо заметив: - Не то передумаю! А если серьезно, - она чуть задумалась, затем кивнула. – Беру, Жень. Я хочу прожить с тобой рядом всю жизнь. Мне с тобой, - она опустила глаза на свою руку, которой перебирала его пальцы, – мне с тобой так хорошо, так уютно. Ты умеешь меня удивить и рассмешить. Я просыпаюсь счастливая и засыпаю счастливая. И это всё ты. А скоро еще и он. Или она, - она прижала ладошку к животу. – Я хочу, чтобы наш малыш был похож на тебя. – Она вдруг всхлипнула, и Женя с беспокойством подался к ней. – Нет, Жень, это так, расчувствовалась! Такая сентиментальная стала, - она вытерла глаза тыльной стороной ладони. Женя хлопнул в ладоши: – Так, всё! Встаем! Одеваемся! Женимся! - Слушаюсь, - с мягкой улыбкой кивнула Лена. Спустя буквально полчаса дом, бывший до этого тихим и по-утреннему сонным, наполнился шумом, хлопающими дверьми, смехом, топотом и цоканьем каблучков. Лена стояла на верхней площадке лестницы, облокотившись на перила, и с улыбкой наблюдала за носящимися по дому вихрем своими девочками. Пробегавшая мимо неё Рада, вдруг притормозила: - Ленка! Ты чего здесь стоишь? - А что такое, мамочка? - Нет, стоит она! Собираться же надо! Сейчас от Лизы придут мастерицы прически нам делать и макияж. - Ну, придут, - пожала Лена плечами, - ну, сделают. Чего суетиться-то? - Погоди, - прищурилась та. – Ты чего, вообще не волнуешься, что ли? - Не-а, - игриво подняла брови Лена. – Чего мне волноваться? Мы с Женей уже с утра объяснились и дали друг другу все положенные обещания. Осталось только расписаться и тихо-мирно посидеть в ресторанчике. - Угу, тихо-мирно, значит, - загадочно усмехнулась Ираида Степановна. – Ну, ладно! - и она убежала к себе. Едва не столкнувшись с Радой, на площадку вылетела Оля и при виде Лены тоже замерла. - Ле-ен. - Чего, Оля? - А ты что здесь? Случилось чего? - А разве похоже, что что-то случилось? У меня всё в порядке! - А-а, - недоверчиво протянула Оля и, вспомнив что-то, с криком «Сережа!» убежала обратно. Хлопнувшая внизу входная дверь и последовавший боевой клич: «Я пришла!» возвестили о приходе Клавы. Она остановилась напротив Лены и, задрав голову, подбоченилась: - Ну, что, невеста? Как настроение? Лена с улыбкой пожала плечами: - Да всё нормально! - А чего ты тут стоишь? Лена закатила глаза: - Всё-всё, ухожу! Вот не дает вам покоя мое спокойное состояние. С этими словами она отправилась к себе в комнату. В дверь позвонили: явилась целая бригада мастериц из салона Лизы, чтобы соорудить «девочкам» прически и сделать праздничную раскраску. Евгений возле зеркала застегивал запонку, потом придирчиво осмотрел себя с ног до головы, кивнул удовлетворенно и вышел, на ходу надевая смокинг. Выйдя на площадку лестницы, обнаружил стоявшего там Сергея. - Ну, что наши дамы, готовы? - Заканчивают, - кивнул тот. – Поздравляю, Евгений, с днем рождения. - …? - Я имею в виду – с днем рождения семьи! – пояснил Сергей. - О, по-моему это отличный тост! Внизу вновь мелодично запел звонок. - Наверное, Аркадий Геннадьевич приехал, - сказал Сергей, и они оба стали спускаться по ступенькам вниз. Внизу у входа прозвучал голос Аркадия: - Добрый день этому дому! Хозяева, есть кто-нибудь? - Здравствуйте, Аркадий Геннадьевич, - радушно поприветствовал его Евгений. - Евгений Николаевич! – патетично воскликнул Аркадий, бросаясь к нему. – Мы с Веточкой… то есть с Виолеттой Владимировной от всей души поздравляем вас с Леночкой… то есть с Еленой Николаевной! - Примите поздравления от всей души, - сказала Виолетта, выходя из-за его спины. - Заходите, располагайтесь. Шампанское, фрукты, - предложил Евгений, сопровождая вновь прибывших в гостиную. - Такой день сегодня – теплый, солнечный. Словно лето вернулось, - с восторгом говорил Аркадий, усаживаясь на диван. Виолетта с благоговением оглядывалась: - Ах, Евгений Николаевич, у вас такой великолепный дом! - Благодарю! – скромно кивнул Евгений. - А где же наши дамы? - Наши дамы с минуты на минуту спустятся вниз: последние штрихи накладывают, - пояснил Сергей. На лестнице появился в парадной форме бравый полковник Рыбаков, и Аркадий подскочил: - Саша, здравствуй, друг мой! - Аркадий! – тот быстро спустился вниз, и они обнялись. - Виолетта Владимировна, с прибытием, - поклонился Сан Саныч зардевшейся от его великолепия Виолетте. - Саша, ты выглядишь так… величественно, - воскликнул Аркадий. - Да ну что ты, - махнул рукой Сан Саныч. – Просто праздник, понимать-нет. Положено на празднике быть в форме. И ты, … вы, - поправился он, - тоже очень нарядные. В этот момент на лестнице с разных сторон появились Ираида и Клавдия в нарядных летящих платьях с красиво уложенными волосами, чем-то неуловимо схожие. - Аркадий, Виолетта, вы здесь! – восторженно воскликнула Рада и, осторожно ступая по лестнице, спустилась вниз. - Здравствуй, Радочка, - обнял её Аркадий. Виолетта с улыбкой пожала руку. - Ну, что господа и дамы, - обратился Евгений, - прошу шампанского. На лестнице появились Ольга и Олеся, обе невозможно хорошенькие, рассмеялись и, взявшись за руки, сбежали вниз к гостям. Левандовский украдкой глянул на часы, потом бросил взгляд на лестницу и остолбенел. На верхней площадке стояла Лена, нет, не просто Лена, а Елена Прекрасная, как он немедленно мысленно назвал её. В ниспадающем красиво драпирующимися складками платье нежно-кремового цвета, перехваченном возле шеи жемчужным колье, едва обрисовывающем аккуратный живот, с красиво уложенными в замысловатую прическу волосами, украшенными крошечными жемчужинами с миниатюрной сверкающей диадемой и с белой меховой накидкой на сгибе локтя Лена смотрела на всех с затаенным волнением. - Мама-а…, - ахнула Леся, тоже заметив её, и все остальные гости обернулись к лестнице. Спустя минуту гробового молчания все вдруг разом заговорили, а Евгений в два прыжка преодолел лестницу и протянул ей руку: - Как же вы прекрасны, моя королева! - Благодарю, вы тоже, - царственно склонила голову Лена и, не удержавшись, рассмеялась. – Женька, ты меня смутил совсем. Ну что, все в сборе? - Кажется. - Что значит - кажется? - Да я, по-моему, потерял голову совсем, - сокрушенно вздохнул Евгений и, придерживая её под локоть, помог спуститься к гостям. Лену окружили, со всех сторон неслись комплименты, смех, шутки. В этот момент у Левандовского завибрировал телефон, и он, послушав в трубку, громко заявил: - Ну, что, гости дорогие? Нас ждет лимузин!
Бэла: Все в шумной сутолоке оделись и высыпали на крыльцо. В проеме ворот стояло белоснежное Нечто. Вернее середина этого самого Нечто. Начало и конец этого невероятных размеров транспортного средства терялись слева и справа за воротами. - Женечка, а мы все поместимся в этой машине-то? – со смехом спросила Ольга, припомнив вечер их знакомства в караоке-баре. - Ну, теперь вижу, что поместимся! – подхватил и Сергей. - Евгений Николаевич, а мы, правда, все на …этом поедем? – опасливо спросила Рада. - Не волнуйтесь, Ираида Степановна, места хватит всем, - успокоил её Левандовский и хлопнул в ладоши. – Ну что, грузимся? Вся компания отправилась за ворота. Там со всеми снова случился кратковременный ступор. - Женя, а как это называется? – ошарашенно спросила Рада, опасливо оглядывая некий гибрид бронетранспортера и океанского лайнера, причем от первого у этого авто была хищная брутальная морда, а от второго – колоссальные размеры и сверкающие белоснежные бока. - Это, Ираида Степановна, называется… - …бензопила «Дружба»! – радостно встряла Клава. - Почти, - кивнул Евгений. – Это лимузин «Хаммер». - На таком и в бой можно, понимать-нет, - крякнул Сан Саныч, поправив фуражку. Элегантный, как концертный рояль, водитель в белых перчатках и черной фрачной паре с поклоном пригласил всех садиться внутрь. Внутри лимузин был еще прекраснее, чем снаружи: сиденья из белой кожи, потолок в виде звездного неба, в углу сиял огнями и переливался бар с бокалами и шампанским. Пол тоже светился: по нему пробегали легкие зыбкие волны, и казалось, будто ступаешь по воде. - Ребята! – воскликнула Ольга, плюхнувшись на сиденье. – Да здесь можно целый полк разместить! Красота-то какая! - Слушайте, это просто мини-концертный зал, честное слово, - вторил ей Аркадий. Виолетта, молча вцепившись в его локоть, распахнув глаза, смотрела вокруг. - Нет, пожалуй, в бой на этом транспортном средстве идти не стоит, - рассмеялась Ираида, похлопав по руке Сан Саныча. - Дядь Жень, круче ничего в жизни не видела, - выдохнула с восторгом Олеся, усаживаясь на один из диванов. - Давайте здесь свадьбу проведем! - Ну, свадьбу мы всё же проведем в предназначенном для этого месте, - с улыбкой заметил Евгений, помогая Лене устроиться на диванчике по центру у задней стенки машины. - А вот начать можем прямо сейчас. Сан Саныч, Аркадий Геннадьевич, в баре шампанское, можем приступать. Ехали долго, но время за тостами, шутками, песнями пролетело незаметно, и автомобиль, шурша колесами повернул с дороги. Сквозь затонированные окна было почти ничего не видно. Спустя короткое время автомобиль остановился. - Приехали! Дверь распахнулась, и все стали потихоньку выбираться наружу. Лена, опершись о руку Жени, осторожно ступила на разноцветную брусчатку, повернулась и замерла: они стояли напротив красивых царских палат затейливого пряничного вида, какими их показывали в старых детских фильмах: колонны, кружевные наличники, башенки, стрельчатые окна. Ко входу вела красивая лестница с искусно изогнутыми перилами. Двери распахнулись, и на крыльце появились ещё гости, которые прибыли прямо сюда. Зазвучала торжественная музыка, к ним спустился распорядитель в красивом русском парадном наряде, чем-то неуловимо похожий одеянием на царевича из всё тех же детских фильмов. - Женька, это же просто сказка какая-то, - тихонько сказала Лена, одновременно отвечая на приветствия и распорядителя, и гостей. - Рад, что тебе понравилось, - шепнул он ей в ответ. - Нет, я, конечно, хотела, чтобы было скромно, но это... это очень здорово, Жень. К ним подходили и подходили всё новые гости. Здесь были и Мурадовы, Борис и Марина. Спустился по ступенькам Илья Сергеевич: с одной стороны его держала под руку его матушка, а с другой – Ниночка, бывшая секретарша Левандовского, и Лена обрадованно обнялась с ней. Сбежал со ступенек и Андрей Сайко, с улыбкой представив Лене свою жену – очаровательную блондинку. В конце концов, перекрывая шум толпы, распорядитель зычным голосом пригласил всех войти в царские палаты. Они прошли внутрь и оказались в огромной зале, великолепно украшенной к торжеству. Поздравления, смех, звон бокалов, горы цветов, которыми Лену просто завалили, она даже не могла их все удержать, и их сразу ставили в огромные напольные вазы. Лена принимала поздравления и одновременно разглядывала окружающую обстановку: высокие расписные потолки, стены, колонны, стекающие водопадами с высоченных потолков переливающиеся люстры. Всё было настолько нарядно и вместе с тем уютно, что она очень быстро избавилась от изначальной скованности и уже с удовольствием погрузилась в атмосферу праздника. Тут распорядитель трижды ударил посохом об пол и пригласил всех пройти в парадный зал для бракосочетания. Лена плохо помнила потом, что было дальше. Как улыбчивая девушка, похожая на русскую царевну, говорила им какие-то слова. Она помнила только улыбавшиеся глаза Жени и его твердое "Да!". Она помнила, что засмотрелась на него, и регистраторше пришлось повторить: "Берете ли вы..." И она, заметив облачко тревоги на лице Жени, быстро ответила "да, да, конечно". И все зааплодировали, а потом снова поздравляли, обнимались, целовались. Лена пару раз принималась всхлипывать от избытка чувств, но Женя нежно сжимал её ладошку, и слёзы тут же куда-то девались, а сердце принималось скакать от восторга. Потом был торжественный ужин. Прекрасный бал. А потом она вдруг обнаружила, что Женя куда-то пропал. Но не успела огорчиться и встревожиться, как в зале всё стихло, зазвучали скрипки и альты. Она повернула голову и увидела Женю. Тот стоял на небольшом возвышении с микрофоном в руках и во все глаза смотрел на нее. Сердце стукнуло в волнении, она поняла, что он будет петь сейчас для нее. Женя поднял микрофон и запел: Я прошу тебя, сумей забыть все тревоги дня. Пусть они уйдут, и, может быть, ты поймешь меня. Все, что я скажу, не знаешь ты, только ты тому вина, Понял я, что мне нужна, Нужна одна лишь ты, лишь ты одна. Глаза опять очень сильно защипало, и она сжала рукой салфетку под столом, чтобы не разрыдаться, так сильно сжала, что даже ногти впились в ладошку. Она вспомнила, как он пел в первый раз, как она просто голову потеряла от тех простых и вместе с тем чудесных слов признания в любви. И сейчас... и сейчас она вновь погружалась ощущениями в тот далекий день. Этот день нам вспомнится не раз, я его так ждал. Как мне хорошо с тобой сейчас! Жаль, что вечер мал. Я прошу тебя: побудь со мной, Ты понять меня должна, Знаешь ты, что мне нужна, нужна одна лишь ты, Лишь ты одна. Хочу, чтоб годам вопреки, так же были мы близки, Так же были мы близки, двадцать лет спустя. С этими словами он приблизился к ней и протянул руку, и она поняла, что он тоже вспомнил тот день, то признание, которое он сделал словами старой песни. И она доверчиво вложила руку в его ладонь и, поднявшись, вошла в его объятия. Он был так близко, такой прекрасный и такой любимый. Не мечтал о счастье я таком, я о нем не знал. Даже целый век с тобой вдвоем мне, наверно, мал. Благодарен я судьбе своей за любовь, что нам дана. Знаю, будешь мне нужна всегда одна лишь ты, Лишь ты одна. Хочу, чтоб годам вопреки, так же были мы близки, Так же были мы близки, двадцать лет спустя. Мелодия умолкла, а она всё еще стояла, прижавшись к нему, пока гости не начали аплодировать. И снова звучали тосты, гости танцевали, артисты пели русские народные здравицы, танцовщицы плыли в величавом хороводе, и Лена снова ощущала невероятное счастье. Видимо, Женя, который всё поглядывал на нее с легкой тревогой - нравится ей или что-то не так, - уловил это её состояние полного и абсолютного счастья. И в какой-то момент увлек её в боковой коридорчик, где обхватил руками и жадно поцеловал. Когда они оторвались друг от друга, он хриплым голосом сказал: - Весь день хотел это сделать. С того момента, как ты появилась на лестнице дома. Ну, что, жена моя, по душе ли тебе наша свадьба? Вместо ответа она вновь потянулась к его губам и, легонько коснувшись их, кивнула: глаза её сияли. В этот момент у дверей послышался шум, Женя неуловимым движением потянул её в сторону, и они оказались в маленькой нише, задрапированной пологом и не заметной со стороны. Послышался стук каблучков, шорох платья. И Лесин голос произнес: - Ну наконец-то никого. Потом все стихло, кроме легких вздохов и шорохов. Лена осторожно выглянула из своего укрытия: недалеко от них в полутьме коридорчика стояли Леся и Артем и целовались, прильнув друг к другу.
Бэла: Леся увидела Артема сразу, как только выскочила из лимузина. Он стоял на крыльце чуть сбоку, небрежно привалившись к стене, с массивной камерой на шее. Леся машинально дернулась в его сторону, потом опасливо покосилась на бабушку, потом снова посмотрела на Артема несчастным взглядом. Он успокаивающе прикрыл глаза и кивнул ей с легкой улыбкой, потом оценивающе оглядел её с ног до головы и снова прикрыл глаза, на этот раз от восторга. Обменявшись этими заговорщическими пантомимами, они занялись каждый своим делом: Леся ввинтилась в толпу гостей, обнимаясь с вновь прибывшими, а Артем, вскинув свою космического вида фотокамеру, принялся щелкать гостей. Андрей Сайко, улучив момент, возник за её плечом и пробубнил на ухо: - Племянница, - ты чудо! Чтобы сам Морозов работал на моем мероприятии, это дорогого стоит, - и чмокнул её куда-то в висок. Леся рассмеялась и опять поймала взгляд Артема, сыграв бровями очередную гамму. В зале, где мама с дядей Женей обменивались брачными клятвами, Леся за спинами гостей пробралась к Артему и, встав за его спиной, только хотела шепнуть ему пару слов, как он, не видя её, быстро прошел вперед и стал щелкать жениха и невесту с разных ракурсов. Он порхал вокруг них, то припадая на колено, то изгибаясь в самых немыслимых позах. Леся даже засмотрелась на его фантастическую работу и совсем забыла, что вот только собиралась на него обидеться: опять он от нее сбежал, а они ведь вон сколько не виделись – со вчерашнего дня, а ему, похоже, наплевать на это. Тут у мамы произошла какая-то заминка: на вопрос регистраторши она почему-то ничего не ответила, а просто стояла и молча смотрела на Левандовского, и Леся в ужасе прижала ладошку к губам. Неужели мама передумала? Но нет, наконец-то она сказала «да!», и все гости дружненько выдохнули от облегчения. За исключением этого крохотного неловкого эпизода вся церемония катилась как по маслу. Когда всех пригласили в обеденный зал, Леся приотстала и подкралась к Артему, который остановился у стены и перебирал в камере сделанные кадры. Она только хотела чмокнуть его, как от дверей послышалось: - Лесечка, ну что же ты? Не отставай! Бабушка, притормозив в дверях, махала ей рукой. Леся потопталась на месте, глянула с сожалением на Артема, поднявшего на неё смеющийся взгляд, и крикнула: - Бегу, бабуля! Бабушка строго сдвинула брови: - Леся, я всё хотела спросить: а где Никитушка? И почему не пригласили Лидию Васильевну с Андреем Петровичем? Я думала, они сюда придут, а их нет. Мама что, про них забыла? - Бабуля, про Лариных я ничего не знаю, а Никита… ну, он…, - она лихорадочно пыталась на ходу придумать что-то более-менее правдоподобное. – Он …на практике, в другом городе. - Как? Опять? Вы вообще вместе живете или нет? – бабушка, поджав губы, вперила в нее испытующий взгляд. – Снова поссорились?! - Бабуль, пойдем за столы, уже все расселись, - попыталась увильнуть от ответа Леся. - Ничего, подождут! Леся! В этот момент ей на выручку пришел Морозов: - Дамы, я просто обязан сделать вашу фотографию. Вы так гармонично смотритесь. Бабушка немедленно расплылась в обворожительно улыбке, обняв Лесю за талию. Морозов кружил вокруг них, стремительно щелкая кадр за кадром. Потом их окликнули, и Ираида Степановна заторопилась к столу, а Олеся, прикрывшись створкой двери, стремительно поцеловала Артема и, прошептав, «спасибо», убежала к гостям. Со своего места недалеко от мамы Леся поискал глазами Артема. Тот сидел в отдалении возле Андрея Сайко, о чем-то с ним оживленно разговаривая, и, поймав её взгляд, будто бы невзначай прижал два пальца к губам, потом коротким мимолетным жестом вытянул их в её сторону – послал поцелуй. Сердце скакнуло в самое горло, и Леся, схватив фужер, подпрыгнула на месте и разразилась тостом, видимо, нарушив всяческий порядок. Но распорядитель очень ловко обыграл её внезапное выступление. И Леся расцеловала маму, которая просто светилась от счастья и была невероятно красивой в своем королевском наряде. Артем на самом деле работал весь праздник, и Лесе никак не удавалось к нему приблизиться, как ей того хотелось. Словно изо рта вынули надкушенный бутерброд, и она маялась на празднике. Конечно, она танцевала и с дядей Андреем, и с Ильёй Сергеевичем, и даже с дядей Женей, который закрутил её в танце так, что она едва смогла отдышаться. Но все время она посматривала в сторону Артема, все время искала его взглядом, все время тянулась к нему. Но тот всякий раз предупредительно покачивал головой: дескать, помни наш уговор. В конце концов, ей всё это надоело. Он что, не понимает? Еще день-другой, и он уедет, да еще так надолго – может, на целый месяц. А они почти не виделись эти последние дни. Да и вообще, что им скрываться? Они что, дети что ли? Она решительно направилась в его сторону. Он в последний момент увидел её решительный марш-бросок в его сторону и неуловимым жестом ловко дернул ее за портьеру, где обнаружилась тайная дверца, которая с мягким стуком захлопнулась за ними. - Ну, наконец-то никого! – с облегчением выдохнула Леся и обвила его шею руками. Артем подхватил ее за талию и чуть крутанул, потом отыскал её губы. Лена, выглянув из ниши и увидев целующуюся парочку, осторожно опустила портьеру и повернулась к Жене, прошептав одними губами: - Леська с Артемом. Женя усмехнулся и, склонившись к ней, снова поцеловал. Лена встревоженно вздохнула: - Нас потеряют. - Ничего страшного, – в его блестевших в темноте глазах плескалась восхитительная безмятежность. - Но подслушивать нехорошо. - Ой как нехорошо-о, - и Женя снова склонился к ней. В это момент послышался требовательный голос Леси: - Тём, когда мы бабушке расскажем правду? Ты обещал. - Лесь, мне кажется, нет подходящего момента, - умиротворённо отвечал ей Артем. – Может быть, к концу вечера? - Ты что, боишься? - Ты же знаешь, что – нет, - голос его был терпелив и спокоен. - Ну, мы что, так и будем в темных углах прятаться? – разочарованно протянула Леся. - Могу предложить другой вариант, – интригующе пророкотал Морозов. – Идем, здесь есть выход на крышу. - Откуда ты знаешь? - Бывал здесь пару раз. Хлопнула дверь, и все стихло. Лена опять осторожно выглянула из-за портьеры: в коридорчике никого не было, только покачивалась неплотно закрытая дверь. Когда они выбрались в зал, к ним бросилась встревоженная Ольга: - Вы где были? Леночка, с тобой всё в порядке? - Все со мной хорошо, ну что ты! – разулыбалась Лена. Женя чмокнул её в щеку и отошел к Андрею Сайко. - Да мы вас потеряли тут! – всплеснула руками та. - Ираида Степановна с ума сходит. - Женя меня украл ненадолго, - бросила она лукавый взгляд на своего мужа. – Но мы уладили все наши вопросы, и я вернулась. - Он что, обиделся на тебя, что ты не сразу ему «да» ответила? – наклонившись к её уху, заговорщически шепнула подруга. - Оль, ну что ты такое выдумала? – закатила глаза невеста. С другого конца комнаты неслась Рада: - Леночка, как ты нас напугала! Я хотела спеть тебе романс, а тебя и след простыл. - Мамуля. Ну, я вот она. Пой, моя дорогая, - Лена, поддерживаемая Ольгой прошла к своему месту. Рада взмахнула рукой, дав сигнал к началу, и подняла микрофон. После неё спела Виолетта, потом пели уже все дружно, причем грянули так слаженно, что потом немедленно решено было подать заявку и участвовать в конкурсе «Битва хоров» на телевидении. А потом всех пригласили выйти на улицу, чтобы увидеть фейерверк. - Обожаю салюты, - Ольга в нетерпении приплясывала возле Лены. – Какая же свадьба чудесная получилась, Лен! - Оль, я сама в полном восторге, - отозвалась Лена, задрав в ожидании голову. В этот момент даже природа притихла в ожидании. В чернеющем небе кое-где уже появились первые звезды. И среди них вдруг появилась одна звезда ярче других. Она в один миг вдруг увеличилась в размерах и …брызнула во все стороны водопадом искр. Следом за ней взлетела еще одна, потом ещё. Водопады всевозможных цветов и оттенков изливались на восторженных зрителей. Расцветали неземными диковинными цветами. Брызгали бегучими дрожащими огоньками, пляшущими, словно мотыльки в свете фонаря. Затаив дыхание, Лена смотрела вверх, прижавшись спиной к Левандовскому, который, обхватив её сзади, согревал её в своих объятиях. Улучив момент, она повернула голову к нему и сказала: - Я так тебе благодарна, за всё, за всё, Жень! Я сейчас очень счастлива! Он прижался к её щеке и шепнул в самое ухо: - Я тоже!
Бэла: Леся выскочила из метро и забежала под козырек кофейни, чтобы спрятаться от дождя. Из дверей маняще потянуло запахом хорошего кофе, и она, помявшись, быстро глянула на часы и, приняв решение, заскочила внутрь. Из-за хлябей небесных, которые разверзлись с раннего утра, в кофейне было полно народу. Леся проскользнула к стойке, одновременно стягивая шарф, и заказала латте, потом огляделась, куда бы присесть, и застыла на месте: за крошечным столиком у самого окна в одиночестве сидел Никита, отвернувшись к залитому водой стеклу. Её он пока не видел. Леся сделала шаг, чтобы скрыться за группой студентов, которые как раз вошли в кафешку. Никита повернулся к ним, привлеченный шумом, и увидел её. Глаза его расширились. Леся обреченно кивнула, понимая, что встречи уже не избежать. Он, помедлив, кивнул в ответ и качнул головой, приглашая её присесть за его столик. Леся бросила безнадежный взгляд на выход, потом поплелась к Никите. - Здравствуй, - голос его был хриплым от волнения. - Привет, как дела? - скороговоркой ответила Леся. - Ничего. А у тебя? - Все хорошо. - Как мама? - Замуж вышла в четверг. - А... Передай мои поздравления. А как бабушка? - К конкурсу готовится. К Романсиаде. - А она участвует? - Да, там участник снялся один, и её пригласили. - А... Разговор не клеился. Тут выкрикнули её имя, и она с облегчением подскочила с места. Но Никита быстро взял её за руку: - Уже уходишь? - Да, меня ждут. Его пальцы сразу разжались: - Понятно. Её вдруг накрыло раздражение: - Чего тебе понятно? Тебя ведь тоже ждут? Никита пристально посмотрел на неё и отрицательно мотнул головой: - Не ждут. Я вернулся домой, между мной и Соней всё кончено. - Ну и зря! Не стоит старыми …друзьями разбрасываться, – Леся развернулась и, захватив по пути со стойки бумажный стаканчик с кофе, быстро пошла к выходу. Сегодня выставка закрывалась, и как всегда была уйма дел, которых все было просто не переделать. Илья Сергеевич укоризненно покачал головой на её опоздание, но выговор делать не стал, просто махнул рукой: дескать, давай присоединяйся. Леся виновато кивнула и побежала к стендам, где уже кипела работа: надо было всё разобрать, сложить и упаковать аккуратно в транспортировочные короба. Она быстро сбросила куртку, свалила в кучу её и рюкзачок с шарфом и включилась в работу. Утренняя встреча с Никитой царапала где-то внутри, и она никак не могла избавиться от этого неприятного чувства. В памяти всё маячил больной и беспомощный взгляд Никиты, которым он смотрел ей вслед сквозь стекло в потеках дождя. Так она и работала целый день с этими ощущениями какой-то иррациональной вины. И когда вечером вбежала в мастерскую к Артему, то с порога бросилась к тому на шею, и он даже удивился, с чего вдруг такая бурная встреча. В мастерской стоял полный раскардаш: до отъезда оставалось буквально два дня, и в одном углу были сложены вещи, которые он собрался взять с собой, а в другой куче, гораздо большего размера, - вещи, которые взять хотелось, но уже ничего никуда не влезало, и Леся вызвалась помочь выбрать самое необходимое. Правда, из её благих намерений ничего не вышло: складывать вещи у неё никогда не получалось, и Артем, в конце концов, категорически отказался от её помощи. Она еще посуетилась возле него и, наконец, с сожалением стала прощаться: её должен был забрать Левандовский, чтобы отвезти за город. Да и Артему она бы только мешала. Уже уходя, она напомнила Артему, что завтра они идут представляться уже официально её семье, и он нехотя подтвердил, что да, пожалуй, время пришло. В конце концов, как он иронично пояснил, после этого он уедет на месяц, избежав дуэли, а за это время Лесины родные и близкие свыкнутся с мыслью, что их у обожаемой дочери и внучки бурный роман при живом муже. Леся увидела машину Евгения издалека и помахала ему рукой. В ответ фары машины мигнули, и она, подбежав, нырнула в теплый салон. Всю дорогу она была молчалива, раздумывая, как отреагирует бабушка на её объявление об Артеме. Левандовский к ней не приставал, видя её глубокую задумчивость. Она оживилась только, когда машина въехала в гараж. Они поднялись в дом, и в прихожей их встретила Лена с встревоженным лицом. - Лесь, тут бабушка…, - начала она, но не успела договорить. - Леся! Девочка моя! Как это понимать?! – к ним выбежала бабушка, держась пальцами за виски. - Привет, бабуля, что случилось? – встревоженно спросила Леся, освобождаясь от куртки. - И ты еще спрашиваешь! – бабушка закатила глаза и нетвердым шагом дошла до кресла в гостиной, куда буквально упала, безвольно откинувшись на спинку. Женя тихонько что-то спросил у Лены, и та огорченно махнула рукой, а Леся побежала к бабушке и опустилась на колени возле кресла, с тревогой взяв её за руку. - Олеся, как ты могла? Ты мне ничего не сказала! - Да о чем?! Бабушка села в кресле прямо и трагически вздохнула: - Я сегодня ездила в город, у меня были дела в комиссии по конкурсу. - И что, тебя не взяли? - Что значит не взяли? Что за чушь! Речь вообще не об этом! Так вот я после комиссии прошлась по скверу и кого я там встретила? - Кого? - Никиту! Леся дернулась как от удара и виновато опустила голову. - Леся, так вы что, расстались? Что ты молчишь? Леся, не поднимая взгляда, кивнула - А почему я ничего не знаю? С Леной я уже поговорила! - бросила она убийственный взгляд на дочь. – А теперь ты мне поведай, так сказать, во всех подробностях. - А, может, мы сядем за стол и поужинаем? - попытался снять напряжение Евгений. - Да, мамуль, давай поедим, а то ты уже три часа себя накручиваешь, - поддержала его Лена. - Лена, а как не накручивать? – всплеснула руками Ираида Степановна. - Радочка, ну ты уж действительно…, - встрял Сан Саныч, который всё это время сидел в дальнем кресле с газетой в руках. - Нет, какие вы все чёрствые люди! – Ираида подскочила с кресла. – Как вы можете думать о еде, когда тут рушится семья! - Бабуль, - попыталась успокоить её Леся. – Пойдем за стол. - Да мне кусок в горло не полезет!!! – рявкнула Рада. Лена всучила ей принесенный стакан с остро пахнущей жидкостью, и та залпом опрокинула его в себя, потом икнула и сдавленно проскрипела: - Ле-на, ч-что это такое было в стакане? Крысиный яд? - Мамуль, корвалол всего лишь. Ираида Степановна провела дрожащей рукой по лбу, потом вернула стакан и медленно проговорила: - Хорошо. Я готова выслушать твои объяснения, Леся. И – хорошо – за столом, - кивнула она в сторону Лены и Жени. Наконец все уселись за стол, стали накладывать в тарелки пасту с креветками, наливали напитки. Бабушка, поджав губы, ждала: на тарелку себе она положила только крошечный кусочек хлеба и крошила его, отщипывая кусочки и бросая рядом. - Бабуля, - взмолилась Леся, перемешивая пасту с соусом, - ты поешь, а потом мы поговорим. Я просто такая голодная, ужас. - Олеся, какая уж тут еда, - уже менее эмоционально ответила бабушка. – Я просто хочу знать простую вещь: почему ты бросила своего мужа? Леся затолкала в рот целую бороду пасты и, еле ворочая языком, проговорила: - Я люблю другого. Бабушка потрясенно помолчала. Потом, нахмурившись, заявила, ни на кого не глядя: - В нашей семье все женщины были преданными и верными. Это ни в какие ворота не лезет. Ты меня фундаментально разочаровываешь, Олеся. Так кто он? - Ты его видела на свадьбе. Это Артем, он фотографировал. - К-кто? Это тот красавчик, который сказал, что мы гармонично смотримся? – ахнула Ираида. – Леська, он же взрослый мужчина, он дурит тебе голову, - она снова начала заводиться. – Никита – твой муж! Ты не можешь так с ним поступать! - Твой Никита вообще-то до последнего времени жил с Соней! – задиристо воскликнула Леся. - Что за чушь? С чего ты это взяла? – возмутилась бабушка. - Я была у них в гостях! Меня Лидия Васильевна заманила обманным путем – притворилась, что болеет, я и пошла! – запальчиво объясняла Леся. – А там был Никита! И он сам мне сказал, что живет у Сони! И вообще! – звонко выкрикнула она. - Артем завтра придет к нам на ужин, чтобы с вами познакомиться! - Только через мой труп! – рявкнула бабушка. - Ба! - Ма! - Да!
Бэла: - Жень, подожди, - Лена вышла к нему в прихожую, чтобы проводить. Левандовский, уже взявшийся за ручку двери, вернулся к ней и одной рукой – в другой был портфель, - обнял и потянулся к её губам. Но она отклонила голову: - Да нет, я хотела… - Ты что, не хочешь поцеловать меня? – с притворной обидой в голосе протянул Евгений. - Я хочу, но я не об этом. - А я всегда об этом, - и он прижался к её губам. После этого окинул её взглядом, задержавшись на её губах. – Может, не поеду никуда? - Женька, да погоди, - засмеялась польщенная Лена. – Мы просто вчера толком и не поговорили. Сегодня же придет Артем. - Я в курсе, - кивнул тот. - Майя уже готовит отличный ужин. - За ужин я совсем не беспокоюсь. А вот мама… У неё ведь в четверг первый этап конкурса, а она вся на нервах. И вот что она там напоет? Левандовский положил портфель на тумбочку и удобнее обхватил Лену уже обеими руками: - Что ты предлагаешь? - Может, перенести эти знакомства на попозже? - Ты же слышала: Артем уезжает в экспедицию. Леся тоже уедет после конкурса. - Ну, вот и не надо ему приходить, - Лена, опустив глаза, теребила его за пуговицу пиджака. – Он вернется через месяц, а за месяц столькое может измениться. - Леночка, мы же договорились: детей надо отпускать, - он, взяв за подбородок, нежно приподнял её голову. – И тебе сейчас не стоит переживать на пустом месте. Лучше будущей мамочке думать о хорошем. Кстати, нас с тобой ждут в Центре репродуктивной медицины. Я сегодня договорюсь о времени. - А ты когда вернешься? – она потерлась носом о его гладковыбритую щеку. - Заеду в офис к Борису, потом еще на пару встреч и к ужину буду как штык. А у тебя какие планы? Лена вздохнула: - Отправлю Маше, наконец, документы с замечаниями, потом выберу платье к маминому конкурсу. Прогуляюсь. Поскучаю по тебе. - Только без надрыва, - улыбнулся Евгений и, чмокнув её в щеку, повернулся к выходу. - И всё же Леся… - …представит сегодня Артема своей семье, - веско сказал он и, подхватив портфель, вышел за двери. Лена вздохнула и отправилась в столовую. На лестнице послышались шаги, и в столовую промаршировала Ираида, обидчиво задрав нос и не глядя на Лену. - Мамуль, сварить тебе кофе? – заискивающе спросила Лена. - Не надо. Мне ЕВА сварит, - сварливо ответила та, доставая кружку. – Если ты не считаешь возможным откровенничать со мной, то и кофе из твоих рук мне не надо! - Мам, ну, что ты обижаешься? – примирительно сказала Лена. - Я тоже недавно узнала обо всём, и не было подходящего момента тебе рассказать. Да и видишь, как ты реагируешь? Просто никто не хотел тебя расстраивать. - У вас это получилось, - саркастично кивнула Рада и приказала: - ЕВА, эспрессо! Кофемашина хрюкнула, булькнула, затарахтела и, поднатужившись, выдала микроскопическую дозу кофе в подставленную чашку. Рада попробовала, сморщилась от горечи и добавила молока из кувшинчика, стоявшего на стойке. Потом промаршировала к столу и, дернув стул, уселась, сердито выпрямив спину. Лена с сожалением проводила её глазами, налила себе чай и села за стол напротив неё. - Мам, у тебя когда сегодня репетиция? - А тебя разве что-то волнует из моей жизни? – язвительно дернула бровями Рада. - Нет, ну что мы такие обидчивые-то! – всплеснула руками Лена. – Ты мне вообще-то тоже не рассказала, что Леся встречается с Никитой. - Про Никиту вообще ни слова! – выставила палец вверх Рада. На лестнице послышались легкие шаги, и в столовую вбежала Леся, умытая, сияющая молодостью. - Доброе утро, мамочка! Доброе утро, бабуля! Она чмокнула сначала в щеку Лену, потом подошла к бабушке и приобняла, хотя та и сопротивлялась: - Бабулечка, какая ты сегодня красивая! – и тоже чмокнула в щеку. - Не подлизывайся. - А я хочу, - и она, обойдя бабушку, поцеловала её в другую щеку. - Леся, я на тебя сердита. - Бабуля, ты была сердита на меня вчера, а сегодня новый день! Два дня нельзя сердиться! – округлила невинные глаза Леся. - Леся! – серьезно посмотрела на нее Рада. – Я тебе уже всё вчера сказала! Вы мне с твоей матерью так ничего и не объяснили. Скрыли! А я думала, что я вам не чужой человек! - Поэтому и скрыли, что не чужой! – Леся обняла бабушку сзади и прижалась к её щеке. – Не хотели свадьбу испортить. Видишь, как ты огорчилась. И вообще. Я очень хотела, чтобы мы были парой на вечеринке. Но Артем настоял, чтобы я представила его после. Это его идея была прийти на свадьбу в качестве фотографа. Хотя он вообще принципиально не занимается съемками свадеб. - А чем же он занимается, этот твой Артем? – повернула к ней голову Рада. - Он очень крутой фотограф, один из лучших в Москве. - Хм, чем ему свадьбы-то не угодили? – поджала губы Рада. Леся обошла стол и придвинула к себе тарелку с оладьями: - Бабушка, у него всё расписано в студии на недели вперед. Вот сейчас в экспедицию пригласили, пробег на джипах до Байкала. Целый месяц будут ездить. Бабуля, он очень хороший. - Леся, а Никита? – бабушка уже сдалась, но из упрямства продолжала сопротивляться. – Он же твой муж. - А с Никитой… всё получилось как-то наперекосяк, - Леся вмиг посерьезнела и отложила надкушенный оладушек на блюдце. – Да и не любила я его, наверное, раз так быстро смогла расстаться. Я ведь приезжала тогда к нему в Москву из Тетюшева, - тихо начала она, опустив голову. - И что? - Он… он был не один. Я стою в дверях, а из ванной выходит …Соня. На глазах у Леси вдруг показались слезы, и она их сердито вытерла. - Что? – ахнула бабушка. – Лена, ты знала? - Да, мам, Леся мне рассказала. - И что же вы молчали?! - Бабуля, я же должна была сама со всем этим справиться, - Леся судорожно вздохнула и потянулась за салфеткой – слезы снова набежали в уголки глаз. - Бедная ты моя деточка, - с этими словами Рада подошла к Лесе и крепко обняла. - Ладно, бабуля, всё ведь как-то уладилось. Ты не сердишься на меня больше? – подняла она умоляющие глаза. - Ну, как я могу на тебя сердиться? – расплылась в улыбке бабушка. - Так Артем придет сегодня? Та вздохнула и, помедлив, кивнула: - Ну что же, пусть приходит. Надо же мне на него посмотреть. Уж я-то в людях разбираюсь, как никто! Так, Лесь, а ты чего сидишь? Тебе не надо на выставку? - Закончилась вчера выставка. Сегодня отправляют багаж, а вечером самолет. Я остаюсь, чтобы сходить на конкурс, поддержать тебя. - Ну вот, а мы так и не побывали на твоей выставке! - Бабушка, не переживай, я все могу вам на сайте показать. - Правда? Ну надо же! Вот что значит современные технологии ! Так, девочки мои, мне пора! У меня сегодня репетиция, - заторопилась Рада. – А Сан Саныч где, интересно? - Он в саду с Николаем, – ответила Лена, допивая свой чай. - Мой полковник в своем репертуаре! – рассмеялась Рада и, напевая, отправилась наверх. - Поздравляю, - тихонько сказала Лена – глаза её смеялись. – Кажется, бабушка оттаяла. - Спасибо, мамуля. Это было не очень сложно, - пожала плечами Леся. – Мы же одна семья и рано или поздно друг друга поймём. И всегда договоримся между нами, девочками!
Бэла: Леся воткнула последнюю тарелку в держатель и, нажав на кнопку "Старт", захлопнула посудомоечную машину. После этого, напевая, отправилась в гостиную. Там было пусто, горел только один светильник в углу, да окна подсвечивались фонариками из сада. Она уселась на диван и, откинувшись на спинку, стала перебирать в мыслях сегодняшний сумбурный вечер. Да, кажется, всё прошло неплохо, несмотря на то, что Артем немного опоздал и явился взмыленный из-за трафика из Москвы за город и взбудораженный сборами, которые вроде бы подходили к концу, но как обычно что-то не срасталось: то какое-то фотооборудование не привезла доставка, то одна из машин застряла в автосервисе со сложной поломкой, то один из водителей вдруг разболелся, и встал вопрос о переносе выезда, либо вообще о замене этого члена команды. Бабуля тоже вернулась незадолго до его прихода, вся взвинченная из-за каких-то неурядиц на репетиции. Досталось всем, кто был в доме. А потом пришел черед и Артема. Бабушка вдоволь наточила коготки о его самолюбие, так что Леся явно замечала порой как ходят желваки на его скулах. Но тот неизменно улыбался и был просто сама любезность с бабулей. Мама к вечеру стала чувствовать себя не очень хорошо и, в конце концов, извинившись, поднялась в спальню. Левандовский с тревогой поглядывал наверх, куда она ушла, велев ему остаться. Но, в конце концов, и он, рассыпавшись в извинениях, покинул столовую. Так что с бабушкой Леся сражалась в одиночку, едва не поссорившись, но тут в бой вступил Сан Саныч, и под его натиском бабуля немного присмирела и нацепила свою очаровательную улыбку. В общем, к чаю было достигнуто некое подобие перемирия. Но тут Артем, спохватившись, подскочил и стал прощаться, потому что у него еще была назначена встреча. Леся побежала проводить его до машины. Она нырнула следом за Артемом в салон автомобиля, который изрядно остыл за эти два часа семейного препарирования, то есть представления Морозова её семье. - Ну, как ты, жив? – сочувственно спросила Леся. Артем иронично блеснул в сумерках глазами: - Ты имеешь слабое представление о моей невъ... невероятной стойкости при встрече с препятствиями. - Просто у бабули был трудный день, репетиции, потом пробки на дорогах, - принялась она горячо оправдываться. – А у мамы, сам понимаешь, гормональный фон, и она немного недомогала сегодня. Иначе она была бы с тобой более приветлива. - Леська, ну ты чего? – он взял её за руку, утешительно поглаживая большим пальцем тыльную сторону ладони. – По-моему, все прошло неплохо. И вполне нормально, что твоя бабушка смотрит на меня с таким адским предубеждением. - Я всё-таки надеялась, что она примет тебя безоговорочно, - уныло вздохнула Леся, опустив голову. - Пройдет немного времени, и примет, - безмятежно пожал плечами Морозов. - С чего это ты взял? - Привет! Я же такой обаятельный. Ладно, Лесь, мне пора, у нас там сегодня большой сбор в десять вечера. А завтра… - Что, всё? - её голос невольно дрогнул. - Нет, не всё, - глаза Артема зажглись опасным огнем. – Завтра ты у меня. Она вскинула на него взгляд и смущенно рассмеялась, но потом сникла буквально на глазах: - А послезавтра? - А вот послезавтра, действительно, всё. Лесь, - он, предупреждая её слёзы, взял её за плечи и притянул к себе, и она ойкнула, напоровшись на какой-то автомобильный рычаг между ними. – Ты не расстраивайся. У нас по все стране интернет. Будем общаться по Скайпу, вайберу, вотсапу, - выбирай любое. - Я всё понимаю, Тём. Просто, правда, грустно, - она шмыгнула носом и уперлась лбом в его грудь. - Да когда тебе грустить-то здесь? – усмехнулся он, поглаживая её по кудряшкам. – На днях у твоей бабушки конкурс. Потом второй тур. Потом уедешь, заниматься будешь круглые сутки – совсем не до скуки. Ну, а там и я подтянусь. - Ладно, - тихонько шепнула она, потом потерлась щекой его колючую щеку. – Так расставаться не хочется. Но тебе, правда, пора. Прокрутив в голове весь вечер, Леся неохотно поднялась с дивана и поплелась наверх. Проходя мимо спальни мамы, она поскреблась ноготками. Дверь приоткрылась, и к ней выскользнул Евгений, тихонько потянув за собой ручку. - Что мама? – встревоженно спросила Леся. - Кажется, задремала, - края губ его были опущены. - Дядь Жень, может врача вызвать? - Она созвонилась с врачом, приняла какие-то пилюли. Вроде бы полегчало. Но завтра мы обязательно съездим в Центр. Что Артем, уехал? - Да, у него сегодня еще встреча с его этой командой, - вздохнула Леся. – Ладно, спокойной ночи. Я к себе. ***************** Утром Женя настоял на поездке в Центр репродукции, хотя Лена бодрилась с утра, забыв вчерашнее: тянущую боль в пояснице, черные и белые мухи в глазах. Женя с сожалением посмотрел на неё и безапелляционно заявил, что слышать ничего не желает, и Лена рысью идет собираться в клинику. В Центре их встретили как старых знакомых, которые отчего-то давненько не приходили в гости, и по ним здорово соскучились. Лена немного расслабилась от такого славного приема и ходила из кабинета в кабинет, крепко держась за Женю, уже вполне повеселевшая. Когда дошла очередь до УЗИ, и врач с таинственной улыбкой поинтересовалась, готовы ли они начать придумывать имя ребенку, Лена вдруг напряглась и вцепилась в Женькину руку. Оказывается, она и не ждала и даже думать забыла о том, что можно узнать, кто же там у них будет. Левандовский внимательно посмотрел на неё и, что-то, видимо, поняв эдакое, отказался. Лена перевела на него недоуменные глаза и спросила, почему нет. Тогда он, облегченно выдохнув, сказал, что они готовы ко всем новостям. Ну что же, с улыбкой кивнула врач, со всей определенностью будет у них девочка. Лена заулыбалась сквозь слезы, которые немедленно брызнули из глаз, и Женя со смехом принялся её утешать. Когда после всех осмотров и процедур её всё-таки отпустили домой, не найдя никаких отклонений в развитии беременности, и они отправились в машину, Лена, удобно усевшись на заднее сиденье, вновь вытащила из кармана снимок УЗИ, и снова на глаза навернулись слезы, хотя в горле плескалась радость пузырьками, будто шампанское, и кружила немного голову. Женя сел с другой стороны и, велев водителю ехать, взял её руку и стал рассматривать снимок, причем молчал довольно долго, и Лена, заподозрив неладное, заглянула ему в лицо: он смотрел на снимок, закусив губу, с таким благоговением и затаенным восторгом, что пузырьки в её горле стали прыгать с удвоенной скоростью. Она даже рот открыла, чтобы поделиться с ним радостью, но немедленно передумала. Они были погружены в удивительное облако нежности и приятных размышлений, что не хотелось развеивать его каким-то неосторожным словом. Так и доехали до дома в молчании, но не напряженном, а звучащем любовью и теплотой.
Бэла: - Ну, что ты? Не грусти, душа моя. Всё будет хорошо! - Обещаешь? - Конечно! - Мне так будет тебя не хватать. Я уже сейчас соскучилась, хотя ты рядом. - Я надеюсь! - Тебе всё шуточки, а я тут просто умру без тебя. - Ну что ты говоришь? Некогда тебе тут умирать будет: столько дел. Хорошо, если ты меня не забудешь тут окончательно за эти недели. - Как ты можешь так говорить? - Да шучу я, шучу. Мне тоже нелегко уезжать от тебя сейчас, но что поделать. Это нужно мне, очень нужно. - Я понимаю. - Честно? - Конечно. Мы же столько с тобой об этом говорили. Что гламур тебя достал, что ты стремишься к чему-то новому, хочешь вернуть радость в творчество. А эта поездка как раз то, что тебе сейчас нужно. Но я… я буду очень скучать. Вчерашний день был таким коротким. Пролетел как один миг. Наверное, лучший день в моей жизни. - Не грусти, счастье моё. Всё будет хорошо. Я люблю тебя. - Я люблю тебя. **************** В столовую ворвалась Ираида Степановна, нервно застегивая пуговичку на рукаве строгой белой блузы. - ЕВА! Срочно кофе! Американо! Кофемашина завела свою ежеутреннюю песню, - Доброе утро, мамочка, - Лена отставила чашечку с фруктовым чаем. - Доброе, Лена! Или не доброе, - Рада схватила чашку с кофе и уселась напротив. – Полночи крутилась, сна ни в одном глазу, просто душа в клочья. Зато мой бравый полковник спал без задних ног, да еще такие рулады выводил. Называется, вам и не снилось. Ох, Ленка, что-то я так волнуюсь, - она отхлебнула кофе и отставила чашку. – Мне кажется, я совершенно не готова! - Мам, ну что ты говоришь, - закатила Лена глаза. – Ты вчера нам всю свою программу пропела. - И как тебе? – с подозрением уставилась та на дочь. - Да просто потрясающе! – всплеснула Лена руками. - Ну, это у Жени здесь акустика хорошая, - с притворным смущением махнула та рукой. Потом взялась за виски пальцами: - И всё-таки я очень волнуюсь. Ты бы видела: Аркадий носится вокруг Виолетты, как шмель, и крылышками трепещет. Нет, я буду не я, если он со дня на день не сделает ей предложение! - Мамочка, так ты волнуешься из-за конкурса или за дядю Аркадия? – невинно спросила Лена, вновь прихлебывая свой чай. - Лена, почему это должно быть взаимоисключающими событиями? – нахмурилась Рада. – Почему я не могу волноваться и за конкурс, и за Аркадия? - Почему не можешь? Можешь! – пожала плечами Лена. – В конце концов, номинаций в «Романсиаде» много, всем хватит. - Ну, уж нет! На этот раз я не дам Веточке обскакать меня! – воинственно заявила Рада. – Да, кстати, насчет предложения. Я с тобой так до сих пор и не поговорила об Олесе. Вы с Женей вчера были в такой эйфории от вашего УЗИ, - она остановилась и расплылась в улыбке. - Ну как же здорово, что будет ещё одна девочка! Это такое счастье, такая радость! Вот бы и Леська... Тут она снова стала серьезной: - А где она, кстати, пропадает второй день? Я просто обязана поговорить с ней высказаться по поводу их отношений с Артемом! Лена уставилась в чашку с чаем и вздохнула: - Мамуля, я уже говорила с Лесей. Она уверена, что поступает правильно. И если ей сейчас что-то запрещать, то мы просто все перессоримся и ничего не добьемся. Ираида всплеснула руками: - Ну, зачем обязательно ссориться?! Я просто хочу высказать свое мнение! Мне кажется, я имею на это право! Я старше вас, опытней! И вы должны прислушиваться к моим словам! - Она даже пристукнула ладонью по столу. - Мамуля, ну конечно ты можешь говорить всё, что захочешь. И конечно Леся выслушает тебя, но... - Лена, не перебивай меня! На мой взгляд этот Артем для Олеси… слишком взрослый, слишком красивый, слишком… Да в нем всего – слишком! Уж я-то знаю о чем говорю! Но это ничего не значит! Лесечка просто потеряла голову. Она же ещё совсем девочка, и он в конце концов просто разобьет ей сердце… - Ма-ма! Ну не сыпь ты мне соль на раны, - взмолилась Лена. – Леська в него влюблена. Сильно влюблена. И что с этим делать, я ума не приложу. – Она снова тяжело вздохнула и тихо проговорила. – Нужно просто подождать. Сегодня он уезжает на целый месяц в это своё путешествие на джипах. Леся будет очень плотно занята учебой для перевода в Москву. Может быть, за это время она что-то поймет для себя. Может, всё не так и серьезно. А если серьезно, - она подняла на мать глаза, - в этом случае я буду счастлива за неё. Чего и тебе желаю. Давай просто поддержим её в этот трудный момент. - А как же Никита? Когда мы с ним виделись, он выглядел очень несчастным. Лена, ну так же нельзя! - Мам, ну что я-то могу? Ну, не любит она его! - прижала Лена руки к груди. Они обе помолчали. Потом Ираида встрепенулась: - Ох, Лена, заболтала ты меня! А где, кстати, Женя? - Они с Сан Санычем ушли в спорткомплекс, должны скоро вернуться. Ты когда поедешь на конкурс? - Меня ждут через полчаса в салоне у Лизы. Потом после обеда я поеду в концертный зал, там распоюсь с Аркадием. Ну, а потом…, - она вскочила и нервно заходила по комнате. – Надо же, так волнуюсь, словно я – дебютантка! - Мамуля, всё будет хорошо, - успокаивающе сказала Лена. – Мы все тебя придем поддержать. - А Леся? - У Артема старт был в девять, - она взглянула на часы. – Должна скоро подъехать. - Так, хорошо. Сан Саныч... - Не волнуйся. Я прослежу, чтобы он нарядился, - улыбнулась Лена. - Ах, сумочка-то у меня наверху! – И Рада рысью кинулась к лестнице. *********************** Леся выбралась из такси и поплелась к лестнице, ведущей к входной двери. В прихожей она сбросила ботинки, уронила на пол сумку возле вешалки и, опустив плечи, прошла в столовую. - ЕВА, сделай мне капуччино, - попросила она уныло и плюхнулась к столу. На лестнице послышались шаги, к ней спустилась Лена. - Лесь, ты вернулась? - Да, мамуль, - ответила та. - Ну, что, проводила? Леся молча кивнула, подбородок её задрожал. И Лена, подойдя ближе, без слов крепко обняла её за плечи. Потом поцеловала в макушку. - Хочешь, подниму тебе настроение? – с таинственной улыбкой спросила она. Леся шмыгнула носом и в ожидании уставилась на мать. - Мы с дядей Женей были на УЗИ. - И что? – встрепенулась Леся. - У тебя будет сестренка! - Мам! – Леся подскочила с места и кинулась к матери на шею. – Первая хорошая новость сегодня! Как же здорово, что – девочка! А имя придумали? - Нет, - смеясь, качнула головой Лена. – Давайте сделаем так: все придумают свои варианты, а потом выберем. - Мамуля, я так рада! А бабушка… - Она в салоне у Лизы. - А она ничего не говорила? – понизив голос, спросила Леся. - Говорила, - со вздохом подтвердила Лена. - Ей он не понравился, - опустила та голову. - Кажется, он ей слишком понравился. - Правда? - Она так и сказала: слишком красивый, слишком взрослый, слишком… слишком. И она всё ещё переживает за Никиту. - Мам, я же не ссорилась с Никитой, мы можем остаться друзьями, - Леся забрала готовый кофе и принесла его к столу. - Нет, Леська, так не годится. Ты сама сделала выбор, вы расстались. А привязывать парня к себе не комильфо. Пусть он привыкнет жить без тебя. Может быть, когда-нибудь разлюбит. - Мам, ты чего? – легкомысленно махнула рукой Леся. – Не думаю, что у него это всё так серьезно. - А я думаю, - тихо ответила Лена. - Мам, ты будто бы забыла! И про Соню, и про… всё остальное! – горячо воскликнула Леся. – Сейчас ему не надо выбирать между мамой и мной. И между Соней и мной. Я его освободила от выбора. Пусть живет и радуется! - Ладно, жизнь нас рассудит, - пожала плечами Лена. – Но Никита очень хороший парень, очень. Жаль, что всё вышло, …как вышло. - Ма-ам, ну, чего ты? Мне и так сегодня... - Хорошо, не будем об этом. Ты, кстати, идешь сегодня к бабушке на концерт? - Конечно! Как я могу пропустить такое зрелище! – Леся допила кофе и убежала вымыть чашку. Лена поднялась со стула и, подойдя к окну, задумчиво застыла, скрестив руки на груди.
Бэла: Сбросив верхнюю одежду в руки гардеробщиц весьма преклонных лет, они неспешно направились в ложу, которую Левандовскому предложил на этот вечер его хороший знакомый продюсер. Лена, опираясь на руку Евгения, осторожно ступала по мягким коврам коридора, загибавшегося за угол плавной широкой дугой. Следом, взволнованно покашливая, степенно шел вытянувшийся в струнку от волнения бравый полковник Рыбаков в полном сиянии парадного мундира. В руках он неловко держал увесистую корзину цветов. У самой двери их догнала Олеся, которая приотстала от них на входе, встретив кого-то из своих знакомых. Она заметно повеселела после утреннего уныния, вызванного отъездом Артема: видимо, праздничная атмосфера концертного зала сделала своё благое дело. Левандовский, нажав вычурную бронзовую ручку, распахнул тяжелые двери в ложу и пригласил всех пройти внутрь. - Ух ты, как здесь близко к сцене! – воскликнула Олеся, протискиваясь к бархатному барьеру. - Женя, как же здесь красиво, - с восторгом шепнула Лена, в волнении сжимая его руку. Сан Саныч только крякнул от удовольствия, опускаясь в мягкое кресло с изогнутыми подлокотниками . Корзину он пристроил сбоку. Женя, отодвинув кресло, уселся между ним и Леной. - Дядь Жень, да вы просто волшебник, - Леся, облокотившись на барьер, оживленно разглядывала зрителей, которые постепенно заполняли ряды огромного светлого зала, украшенного сверкающими люстрами. - Как там, интересно, мама? – озабоченно сказала Лена. – Она уехала такая взволнованная, словно это её первый концерт. - И спала сегодня плохо, - вставил слово Сан Саныч, вытирая лоб большим клетчатым платком. – Крутилась, вертелась, понимать-нет. Как бы голос не пропал. У артистов, я слышал, это бывает. - Ну, не будем заранее настраиваться на поражение, - успокаивающе заметил Евгений. – Всё-таки Ираида Степановна – боец, каких мало. И опыт опять же. Сколько она выступала в своей жизни. - Да всё будет отлично! – воскликнула Леся. – Вот я в бабушке совершенно не сомневаюсь! Чего и вам желаю. - Лесь, да мы тоже уверены в её успехе, - кивнула Лена. – Но как-то тревожно мне за неё! Хотя… Аркадий Геннадьевич с ней рядом. - Это да! Аркадий – человек надежный! – рубанул воздух ладонью полковник. – Да когда ж начнут-то? Что-то долго. - Всё по плану, - успокоил его Левандовский. – Вон, смотрите, оркестранты выходят на сцену. Шум в зале начал постепенно стихать. Зрители вздохнули, как один человек, и разразились бурными аплодисментами, приветствуя музыкантов, которые проходя между пюпитрами, стали занимать свои места на сцене. После оркестрантов на свои места в партер прошли участники жюри, публика их тоже встретила овациями. Левандовский тихонько объяснял своим спутникам, кто участвует в жюри, и даже раскланялся с вальяжным седовласым мужчиной, известным артистом. И, наконец, на сцену вышли конферансье, тоже известные артисты, и вечер романса начался. … - Во второй тур приглашается замечательный молодой исполнитель Дмитрий Болотов! Ваши аплодисменты! Высокий молодой человек вышел на авансцену поклонился аплодирующей публике и отошел к левой кулисе к уже стоявшим там конкурсантам, перешедшим во второй тур. - Мам, а что же бабуля? Неужели…? - Лесь, ну погоди, еще не всех объявили, - шепнула Лена, в волнении сплетя пальцы. - Девочки, не волнуйтесь так, всё будет хорошо, - тихо произнес Евгений. Сан Саныч только молча вытер вспотевший лоб платком и еще больше выпрямился на краешке кресла. - Во второй тур приглашается следующая конкурсантка, удивительный вокал которой украсил наш сегодняшний концерт. Виолетта Прокофьева! - О, наши пошли! – задохнулась от радости Леся, отбивая ладони аплодисментами. - Браво! – гаркнул и полковник, выпрямившись во весь свой рост. Следом за ним встал и Женя. Лена осталась сидеть, но тоже хлопала от души и кричала «Браво!» На сцену вышла Веточка, слегка покачиваясь на каблучках. Было видно, как же она переволновалась и, похоже, не до конца верила в происходящее. Но овации и возгласы «Браво!» убедили её в том, что это не сон, и она, сияя улыбкой, раскланялась и отошла к победителям. Конферансье с улыбкой объявил: - И, наконец, хочу пригласить во второй тур конкурса замечательную певицу, которая нас всех просто покорила своей искрящейся энергией. Ираида Кузнецова! Браво! - Бабуля, урррра! – вскакивая, завопила Леся дурным голосом, а Лена немедленно присоединилась к ней с возгласом: - Мама! – и даже поднялась со своего кресла. - Радочка! – не отстал от них и Сан Саныч, а Женя просто гаркнул «Браво!» своим непередаваемым баритоном. Но весь этот бурный экстаз в ложе просто потонул в урагане оваций зрительного зала. Ираида Степановна, невероятно красивая в этот вечер, прижав изящным жестом руку к груди, присела в глубоком реверансе, раз и другой, потом послала воздушный поцелуй Сан Санычу, который стоя приветствовал свою обожаемую жену, а потом приподнял над барьером корзину с цветами. Ираида, рассмеявшись от удовольствия, махнула ему и отошла к остальным конкурсантам. После того, как всех исполнителей, перешедших во второй тур, представили, они вышли в центр сцены и спели общую песню, после чего вновь сорвали аплодисменты, переходящие в овации, и на этом первый день «Романсиады» наконец-то завершился. После триумфального вечера вся компания отправилась в ресторан отпраздновать первую победу Ираиды и Виолетты. Аркадий был просто в ударе и порхал возле Виолетты, предупреждая её малейшие желания. Ираида многозначительно семафорила бровями Лене, дескать, а что я вам говорила. Лена с улыбкой покачивала головой. Сан Саныч с чувством произносил тосты, а Женя подхватывал эту эстафету и чокался со всеми за столом. Леся восторженно участвовала в общей беседе, потом, выхватив зазвонивший телефон, выбежала из-за стола и вернулась, спустя короткое время, чуть погрустневшая. Но общая атмосфера радости приободрила её, и она вновь просила рассказать конкурсанток, как всё это было, и они с удовольствием повторяли свой рассказ, вспоминая всё новые и новые подробности. Ираида уже и забыла, как она металась утром перед концертом, и, свысока поглядывая на Веточку, припоминала всевозможные случаи из своей прошлой жизни, в которых она неизменно преодолевала любые препятствия и всякий раз оказывалась на вершине успеха. Безусловно, многое было приукрашено, и Леся с Леной обменивались понимающими улыбками, выслушивая смешные и курьезные истории, о которых они не только знали, но и которые были чуть-чуть не такими, как в изложении Ираиды. Но ей сегодня было позволено всё и даже больше. Потом обсудили субботний концерт, где уже будут объявлены победители. Женя сообщил, что все их гости не поместятся в эту маленькую ложу, и он договорился о соседней ложе, которая была чуть дальше от сцены, но зато вместить могла до двенадцати человек. Потому что на заключительный концерт конкурса должны были приехать Кипеловы, а также собирались Мурадовы, поскольку Марина вернулась из своей поездки в Питер и жаждала встретиться с Леной, которую не видела уже давно. Кроме того, в Москву на концерт собиралась приехать Серафима. А поскольку без Лёсика она и шагу бы не сделала, ожидался и Илья Сергеевич с неизменной Ниночкой. В общем, компания подбиралась довольно большая, поэтому решено было после концерта отправиться праздновать, чем бы ни закончилась «Романсиада». Виолетта за ужином всё больше помалкивала и, кажется, начинала уже заранее волноваться перед финальным концертом. Аркадий встревоженно поглядывал на неё и тихонько шептал на ухо ободряющие слова. И Рада, видя эти трогательные сцены, снова принималась многозначительно дергать бровями и делать страшные глаза, отчего Лена неизменно начинала прыскать со смеху, утыкаясь в плечо Жени, а Леся с трудом, но всё же сдерживала смех. Когда добрались до дома, уже было довольно поздно. Начал накрапывать дождик и все с шумом выгрузились из машины, спрятавшись под зонтики и поскакали к двери, а Евгений отпустил водителя и, подняв воротник пальто, побежал за всеми в дом.
chandni: Бэла Солнце мое! А вот и ты! Да ешё и с продолжением! Убежала читать! Хотя, надо будет немного освежить впечатления, пойду-ка я вначале чуть раньше почитаю!
Бэла: Лена стояла у двери в гримерку и постукивала согнутым пальцем по деревяшке: - Мам, мамуля! Ну, открой, ну, пожалуйста, ма-ам! - Ну, что? – спросила подошедшая сзади Леся. Лена в ответ вздохнула: - Бесполезно. Заперлась и не пускает. Как там все наши? - Ну, как? В баре сидят, пока антракт. Тетя Оля всех пытается развлекать. Тетя Фима делает брови домиком, а тетя Нина только вздыхает молча. Дядь Сережа и Илья Сергеич пьют коньяк. Мурадовы пошли поздороваться со своими знакомыми. - А Сан Саныч? - Ой, он железно невозмутим, но, мне кажется, тоже ужасно расстроен, но вида не показывает. - Полковничья выдержка, - кивнула Лена. - А дядя Женя что? - Что... Сказал - за мамой присмотри, а я тут оборону буду держать. - За мамой присмотри, - повторила Лена и мягко улыбнулась. Потом вновь стала серьезной. – Я вот тут тоже за мамой пытаюсь присматривать. Только плохо что-то получается, - вздохнула Лена. - Мам! Мамочка, ну открой, пожалуйста! Ну, ма-ам! - Не понимаю! Чего тут переживать? – всплеснула руками Леся. – Бабуля ведь вообще могла не участвовать в этом конкурсе, но попала на него. Да ещё во второй тур прошла! Это же круто! Я же не расстраивалась, что Эдик Ольшевский тогда получил приз на выставке, а я нет. - Лесь, ну как ты не понимаешь? У тебя ведь всё впереди еще, а мама… Дверь внезапно резко распахнулась, и в проеме возникла Рада, подбоченившись и меча глазами молнии из-под грозно сдвинутых бровей: - Ах вот так?! У мамы, значит, всё позади?! - Мам, ну я не это хотела… - А что? Как это можно понять по-другому?! Списали, значит, меня?! Всё? В утиль?! - Мамуль, ну, что ты говоришь? Ба, ну какой утиль? – наперебой заговорили дочь и внучка, входя в гримерку. – Ты же попала на такой престижный конкурс. Да еще во второй тур прошла! Это же такой успех! Ма! Ба! - Да! Успех! Ха! Ха! Ха! А Веточке - третью премию Гран-при! Какой-то расфуфыренный смычок! Выскочка! – она картинно упала в кресло и раскинула руки. – Ну, почему всё так несправедливо?! - Мамуль, не переживай ты так, - Лена подала матери стакан с водой. Ираида сделала большой глоток и закашлялась – из глаз брызнули слёзы. Леся, подскочив, постучала её по спине. - Не надо! – отмахнулась та. – Не утешайте меня! Это был, возможно, мой шанс заявить о себе на такой площадке, и что в итоге?! Она вновь вскочила с кресла и заметалась по маленькой комнатке, заламывая руки. В этот момент в коридоре послышался какой-то шум, дверь резко распахнулась, и в гримерку ввалился Аркадий Геннадьевич: волосы взъерошены, очки скособочены, бабочка сдвинута набок. - Рада! - Чего тебе? Пришел насладиться моим провалом?! – рявкнула та. - Рада! - Я не дам тебе такой возможности! Иди к своей Веточке и упивайся её триумфом! - Рада! - Я тебе не рада! Выметайся! – указательный палец Ираиды Степановны решительно и непреклонно ткнул в сторону двери. - Да дай же ты мне сказать! - простер к ней руки Аркадий. Рада вздернула подбородок выше: - Что тебе ещё?! - Веточка… - Нет, ты издеваешься?! - Рада, умоляю, спасай! – прохрипел Аркадий, окончательно сорвав голос. - Что ты там шепчешь? Кого спасать – тебя? Веточку? - Меня... Нас! – на глазах у Аркадия выступили слезы, и он, сдернув очки, утерся большим щегольским платочком, вытащив его из нагрудного кармана. - Мам, подожди, - остановила Лена вновь готовую взорваться Раду. - Дядя Аркадий, да что случилось-то? Объясните толком. - Я… сделал Веточке… предложение… руки и сердца, - запинаясь, кое-как выговорил Аркадий. - Что-о? Прекрасно! – Рада в горестном экстазе театрально воздела руки. - То есть она и третье место получила, и моего аккомпаниатора в вечное пользование! Я только не поняла: ты жалуешься или хвастаешься?! Или она что, отказалась от твоего предложения? Да как она посмела!!! – Да нет же, не отказалась! – Аркадий трагически вцепился в волосы. – Дело в том… Она так... так разнервничалась, что у неё... у неё от волнения пропал голос. А сейчас будет финальное отделение концерта, где все лауреаты должны петь. И Веточка… - он снова уткнулся в платок, потом умоляюще посмотрел на Ираиду. – Радочка! Прошу тебя! Умоляю! - Да что я-то могу сделать? Вернуть твоей Веточке голос?! – возмутилась Рада, но уже без прежнего напора. – Я же не ЛОР. Был у нас в семье один такой спаситель голосовых связок, да весь вышел, - выразительно посмотрела она на смутившуюся Лесю. - Рада, ты... ты можешь спеть вместо Веточки! Умоляю, соглашайся! - он простер к ней руки. – Ну, хочешь, я встану перед тобой на колени? - и он стал неловко припадать на полусогнутые ноги. Леся с Леной бросились к нему с криками: "Нет, нет, не надо!" Аркадий падать на колени прекратил, выпрямился и закрыл лицо ладонями, потом приглушенно пробормотал: - Она мне не простит, не простит! Я потерял всё! Всё! - О, господи! Ладно тебе, Аркадий! - раздраженно махнула на него рукой Рада. - Чего ты так раскис? Идем! Он, отняв руки от лица, ошарашенно уставился на неё и недоверчиво проговорил: - Ку-куда? - Куда-куда! Спасать тебя буду! Вас! Пошли, подыграешь мне! Она подошла к зеркалу, поправила прическу, которая после всех истерик на удивление осталась безупречной, и бодро промаршировала в коридор. Аркадий засеменил за ней, всё ещё не веря своему счастью. Лена и Леся переглянулись и прыснули со смеха. - Мам, ну вот всё и разрешилось, - возбужденно проговорила Леся. – Бабуля в таком нервическом настрое сейчас, что какой-нибудь трагический романс споет на ура! - Леська, ну, что ты так о бабушке? – смеясь, качнула Лена головой. – Она, правда, расстроилась. Будем надеяться, что у неё-то с голосом всё будет в порядке. Идем, успокоим наших. Они погасили свет и, прикрыв дверь в гримерку, отправились в бар, чтобы обрадовать своих близких новым неожиданным поворотом. Прозвенел третий звонок, когда все сидели в большой ложе и с волнением ожидали начала гала-концерта. Свет начал слабеть, публика притихла. Оркестранты заняли свои места. На авансцене появился конферансье: финальное отделение конкурса началось. После выступления Рады ей долго рукоплескали, слышались крики «браво», «бис». Спела она, сублимировав свой нервический настрой, как и предположила Леся, в невероятно душевное исполнение своего любимого романса «Пара гнедых». Аркадий аккомпанировал ей с невероятным пылом и страстью, взбудораженный судьбоносными событиями сегодняшнего вечера. Поскольку Ираиду не отпускали, она, пошептавшись с Аркадием, сияя улыбкой, объявила, что хочет спеть одну чудесную песню, чтобы поднять настроение такому прекрасному залу. Она подошла к микрофону и, жизнерадостно вскинув голову, задорно запела: - Трам-парам-пам-пам-парам-пам-пам, парам-пам-пам! Что за прелесть эта песенка! В ней есть место поцелуям, шуткам и словам, В ней простор моим мечтам! Зал восторженно охнул и запел вместе с Радой. Запела и ложа, где разместились самые горячие поклонники Ираиды Кузнецовой – её родные и близкие. После того как она допела «Чудо-песенку», публика вновь взорвалась аплодисментами. В этот момент из-за кулис показался председатель жюри, который быстрым шагом подошел к кланявшейся Ираиде Степановне и приложился к её ручке почтительным поцелуем. После чего торжественно объявил, что жюри, покоренное замечательным выступлением этой прекрасной певицы, приняло беспрецедентное решение – вручить Ираиде Кузнецовой специальный приз «Звезда конкурса». Зал вновь взорвался аплодисментами, а председатель жюри махнул рукой за кулисы, и оттуда выбежала красивая девушка с огромным букетом в руках. За ней семенил грузный представитель жюри с дипломом в одной руке и изящной статуэткой - в другой. Рада, ошеломленная неожиданным поворотом, забрала букет двумя руками, потом растерянно уставилась на призы. К ней на выручку кинулся Аркадий и отобрал букет. Рада облегченно вздохнула и, сияя улыбкой, приняла из рук представителя жюри свой приз и диплом. После чего отсалютовала рукой с зажатой в ней статуэткой Сан Санычу, который, выпрямившись у барьера ложи во весь свой бронетанковый рост, от души аплодировал своей прекрасной супруге, получившей наконец-то свою минуту славы.
Бэла: - …Ну, всё, всё, пока, Тёмыч! Мне пора наших догонять! Целую тебя! – торопливо проговорила Леся, чмокнув губами возле микрофона, и затолкала смартфон в карман куртки. Потом развернулась и стремительно побежала к лестнице, ведущей к выходу. Она замешкалась у дверей, поплотнее заматывая шарф на шее, и скорее почувствовала, чем услышала: - Леся. От затемненного подоконника отделилась фигура, вышла на свет и… - Никита? – растерянно пролепетала Леся. - Здравствуй. Он смотрел исподлобья, утонув подбородком в объемном шарфе, закрученном поверх стильного длинного пальто, которое делало его каким-то неузнаваемым, взрослым, интересным. - А ты как здесь? – скорее машинально спросила Леся, чтобы хоть что-то спросить. Отчего-то она неожиданно смутилась при виде него. Никита пожал плечами: - Я узнал о концерте от Ираиды Степановны. Видел её сегодняшний триумф. Вот, подошел поздравить, вручил цветы. – Он помедлил. - Она сказала, что ты где-то задержалась. Я решил тебя подождать. - Ну, бабуля сегодня дала! Так пела здорово, мы все очень за неё переживали, что ей не дали какое-то призовое место, – торопливо заговорила Олеся, нервно поправляя кудряшки и пытаясь унять трепыхание сердечка. – А ты …где сидел? Я тебя не видела. - А я тебя видел, - без улыбки отвечал он. – Ты очень красивая. - Ну, так ведь концерт же, выход в свет, - смущенно усмехнулась она. – Мы все сегодня были …нарядные. Она словно оправдывалась перед ним, что так хороша. Что вновь невольно заставляет его страдать. Чтобы прервать эту мучительную пытку для них обоих, Леся встрепенулась: - Ладно, Никит, спасибо, что ты пришел сегодня, но мне и правда пора. Меня уже заждались… Он вздрогнул, черты лица заледенели. - Наши заждались, бабушка, мама, - она ни с того ни с сего вдруг стала оправдываться. - Проводишь меня? – улыбка вышла дрожащей и неуверенной. - Конечно, - кивнул он. Вместе они вышли на лестницу, и тяжелая дверь темного дерева медленно захлопнулась за ними. Недалеко от бокового входа в концертный зал Леся увидела всю их большую компанию. Они стояли живописной шумной толпой, обменивались впечатлениями, хохотали, болтали. Солировала Ираида Степановна. - Подойдешь? – взглянула Леся на Никиту через плечо. - Нет, - мотнул он головой. - Я в принципе уже со всеми виделся. Я пойду, Лесь. Она повернулась к нему и протянула руку: - Ну, что же. Тогда пока? Он взял её за руку и, чуть задержав её пальцы в своей холодноватой ладони, вдруг наклонился к ней и быстро поцеловал в уголок губ. После чего развернулся и быстрым шагом ушел в противоположную от них сторону. Леся ошеломленно застыла, глядя ему вслед, потом осторожно прижала пальцы к тому месту, где только что были его губы. - Лесь, ну где ты пропала-то? – окликнул кто-то, кажется, тетя Оля. И она заторопилась, но подойдя к компании, еще раз оглянулась посмотреть, куда ушел Никита. Когда отправились к машинам, Лена задержала Олесю и, после того, как они чуть отстали от всех, тихонько сказала: - Здесь Никита был, маме такой букет преподнес. Ты с ним не виделась? - Виделась, - Леся отвела глаза. - А. - Лена помолчала, ожидая, что Леся что-то скажет. Не дождавшись, деланно оживилась. - Ну, ладно, идем, а то что-то холодно. - И осторожно подтолкнула её в сторону авто, возле которого их ждал Женя. Он внимательно посмотрел на подошедших своих девочек, - Лена была озабочена, а Леся прятала глаза, - и не стал ничего спрашивать. ******************** Лена откинула одеяло и скользнула в тепло постели, нагретой Левандовским, который что-то сосредоточенно читал в своем смартфоне. Когда она прижалась к нему, он, небрежно отложив телефон на тумбочку, поправил одеяло на её плечах, подоткнув плотнее за спиной. - Ох, наконец-то этот день прошел, - облегченно вздохнула Лена, устраиваясь поудобнее. - Устала? - Устала, но не физически, хотя спина немного ныла в конце вечера. Моральная усталость была гораздо сильнее, – усмехнулась она. - Думала, что маму невозможно будет так быстро привести в чувство. Грешно такое говорить, но как хорошо, что дядя Аркадий сделал Веточке предложение. И что она так удачно потеряла голос. И мама всё-таки дала жару на сцене. - Пела она и вправду замечательно. Так что приз получила вполне заслуженно, - заметил Евгений, и Лена, повернув голову, с подозрением уставилась на него. - Это что, твоих рук дело? - Какое дело, Леночка? – с недоумением воззрился он на нее. - Ну, с этим призом. «Звезда России», или как там его. - Лен, Лен, ну что ты? – смеясь, запротестовал тот. – Во-первых, не «России» а «конкурса», а во-вторых, ты обо мне слишком высокого мнения. Всё-таки я не господь бог. Всё сложилось само собой. Или ты меня подозреваешь, что я что-то Веточке подсыпал в чай, чтобы у неё пропал голос прямо в ответственный момент? - Ну, не зна-аю, - протянула Лена. – Но опыт подсказывает, что от тебя всего можно ожидать. - Не в этот раз! Просто мы так сильно хотели, чтобы наша дорогая Ираида Степановна получила приз. Вот она и получила. И вообще, Лен, откуда такая подозрительность? Опять гормоны шалят? – он шутливо затормошил её, и Лена, взвизгнув, попыталась увернуться из его рук. В итоге победу одержал Евгений, крепко обнял её и прижался к её губам долгим и нежным поцелуем. Уже после, лежа в темноте, он как бы между прочим спросил: - Как Леся, виделась с Никитой? Лена поудобней устроилась у него не плече и, вздохнув, ответила: - Виделась. Но ничего не захотела говорить. - Она весь вечер сегодня была какая-то задумчивая. Не кажется ли тебе, что... - Что, Жень? Левандовский помолчал, потом ответил: - Ладно, не будем пока об этом. А дальше видно будет. Спокойной ночи, дорогая. На следующий день все разъезжались по домам: Кипеловы, Полуяровы с Ниночкой, Сан Саныч и Ираида отправлялись в Тетюшев самолетом. Леся ещё оставалась в Москве - договорилась о сдаче двух зачетов в архитектурной академии, чтобы не сдавать их потом по Скайпу. Аркадий же с Виолеттой собирались прокатиться на поезде в роскошном вагоне СВ: взволнованный жених решил устроить своей трепетной невесте такой сюрприз. Голос к Веточке еще не вернулся, врач, который её осматривал, велел молчать. Поэтому все свои бурные эмоции Виолетта была вынуждена выражать глазами, из-за этого она всё время сдергивала очки, потом, плохо видя собеседника, вновь водружала их на свой очаровательный носик, в общем производила в разы больше суеты чем обычно. Аркадий хлопотал вокруг нее, всё ещё чувствуя свою вину за то, что послужил невольной причиной её нынешней немоты. Ираида, видя все эти нежности, то расплывалась в умильной улыбке, то свирепо хмурила брови, когда ей вдруг казалось, что Аркаша уж слишком лебезит перед Веточкой, совершенно забывая в этот момент, как командовала своим безропотным аккомпаниатором всю свою сознательную жизнь. Наконец, такси прибыли, отбывающие подхватили вещи и с шумом загрузились в подошедшие машины. Леся, Лена и Женя помахали вслед своим гостям и зашли в ставший непривычно тихим, пустым и огромным дом. - Ну что, чаю? – спросил Женя, оглядывая своих погрустневших девочек. - Ой, дядь Жень, я не могу, - встрепенулась Леся. - У меня же зачет сегодня в три. Думала поготовиться, кое-что почитать. Не хочется опозориться. - Так, ясно. А ты, Леночка? - А ко мне сегодня обещала заехать Марина, где-то через час. Так что можем с ней и почаевничать. - Через час? – Женя посмотрел на часы, похмурился, потом с сожалением качнул головой. – Не получится. Через час у меня встреча в городе. - Ну, что же, все разбегаемся? – Лена обвела их взглядом. - Я точно убегаю, - Леся торопливо чмокнула маму в щеку. – Всё, мамуль, до вечера. Пока, дядьЖеня! – и она стремительно поскакала по лестнице наверх. - Я тоже тебя брошу сегодня, ничего? – Женя притянул её к себе за талию. - Ты был настолько безупречен все эти дни, что пора тебе уже попроказничать, - игриво ответила Лена и потерлась носом о его щеку. – Тем более, что развлекать меня будет Марина. Да, кстати, не знаешь, когда Клава возвращается из экспедиции? - Звонила вчера, спела мне песню Остапа Бендера: «Потерпи, я прибуду на днях!» Так что со дня на день ожидается. - Ну, вот и здорово! – Лена вновь прижалась к нему. – А то так тихо у нас стало. Я уж привыкла, что у нас многолюдно и суетно. - Ничего, душа моя, - Левандовский примерился и чмокнул её в нос. – Скоро-скоро тебе будет совсем не до скуки.
Бэла: Леся вышла из высоких дверей академии, на ходу застёгивая куртку. Сегодняшний зачет настолько её вымотал, что когда въедливый препод перестал мучить её расспросами и удовлетворенно поставил оценку в протокол, она даже не очень обрадовалась, просто выдохнула: наконец пытка закончилась. Препод же после зачета с некоторым удивлением отметил её хорошую подготовку и выразил надежду, что студентка Сайко будет посещать его лекции. «Когда отдохну от тебя», - злорадно подумала Леся, но в ответ только коротко кивнула. Она постояла на крылечке, подышала холодным осенним воздухом. Мимо пробегали вечно спешащие куда-то студенты. Леся лениво спустилась по ступенькам, когда её окликнули. К ней с улыбкой подбегала Алла. - Привет! Ну, ты даешь, подруга! Ушла в глубокое подполье. Я уж решила, что ты уехала. Ты сейчас как, свободна или вся в делах? - Привет-привет. Уже свободна. Они коротко обнялись и отошли к стене здания. - Это ты здесь учиться будешь? – кивнула Алла в сторону тяжелых дубовых дверей. - Ага. Вот, зачет сдавала. А ты какими судьбами тут оказалась? - Да я здесь живу недалеко. Пешком с работы хожу, стараюсь вести здоровый образ жизни. Только нифига не получается с моей-то работой, - она махнула рукой. – То времени поесть нет, потом вечером наверстываешь. А то перекусишь какой-нибудь ерундой. Ну ладно, это не интересно. Ты как, с Морозовым общаешься? - Общаюсь. Когда у него связь есть. А то они второй день колесят по каким-то скалам и ущельям. Так что не очень получается поговорить. - О, да! Мне Вася тоже звонит. И знаешь, - она смущенно рассмеялась. – По телефону он совсем другой: нежнее, что ли. Говорит, скучает. - А ты? - А что - я? Я тоже. Я очень скучаю. Он уехал в самый разгар нашего романа и мне, - она смешно сморщила нос, – ужасно его не хватает. Даже не ожидала от себя. Обычно я как-то… спокойно отношусь к таким вещам. Мало ли у меня мужиков: с тем в ресторан можно сходить, с этим в театр, третий прекрасен на теннисном корте. А Вася… Он просто прекрасен. Во всех проявлениях. О, а это у тебя что такое? – Алла взяла Лесину руку и поднесла ближе к глазам, чтобы лучше рассмотреть обручальное колечко. – Вы что, обручиться успели? Леся смущенно выдернула руку и засунула в карман куртки: - Не говори глупостей, ни с кем я не обручалась. - Лесь, но это же …ТО САМОЕ кольцо! - Это всего лишь означает, что я… замужем. - Во-от как. Креативно, - протянула Алла, разглядывая Лесю, словно впервые её увидела. – Надо же, а ты оказывается та ещё штучка с секретом, Олеся Сайко. Ну, впрочем, вы с Артемом друг друга стоите. Он ведь, кажется, тоже женат. Ой, или это секрет? – спохватилась она. - Да нет никакого секрета, - махнула рукой Леся. – У нас у обоих до нашей встречи была своя жизнь и есть своя история. И это нормально. - Ну, ...наверное. Может, у тебя ещё и дети есть? – округлила глаза Алла, и Леся при виде её потрясенного вида даже рассмеялась: - Расслабься, Алла, нет у меня никаких детей. Ну, ладно, холодно стоять. - Может, пойдем ко мне, кофе выпьем? Я вон эклеров купила, - и Алла тряхнула стильным пакетиком из кондитерской. - К тебе? – неуверенно проговорила Леся. – А это удобно? - Ты чего? Я же одна живу. - А-а, я думала, с родителями. - Нет, что ты, я же приезжая. Ну что, идем? - Я с удовольствием. Только вместо кофе я бы выпила чаю горячего. - Да это сколько угодно! С Аллой они просидели довольно долго. На удивление у них нашлось очень много тем для разговора. Преобладали, конечно, их отношения с Морозовым и Новицким. Правда, говорила и делилась своими переживаниями, в основном, Алла, Леся больше помалкивала или отделывалась короткими фразами. В конце концов, она спохватилась, что засиделась в гостях, на улице уже стемнело, а ей ещё ехать за город. Алла попыталась уговорить её остаться у себя, но Леся отговорилась тем, что ужасно вымотана сегодняшним зачетом и испытывает одно желание залезть в джакузи и нырнуть в постель отсыпаться. Когда пришло такси, Алла со вздохом вышла её проводить в прихожую. - Лесь, а у вас с Морозовым …всё нормально? Леся, пыхтя, натягивала ботинки и, выпрямившись, с недоумением уставилась на Аллу: - Всё нормально. А почему ты спросила? - Показалось, что ты не очень охотно говорила о нём. Хотя, - махнула она рукой, - кажется, я лезу не в своё дело, извини. - Да не за что извиняться, - Леся, отведя глаза, старательно наматывала шарф. – Всё у нас в порядке. - Потом взялась за ручку двери и улыбнулась. - Спасибо тебе большое, так посидели здорово. - Повторим как-нибудь? – спросила Алла, с ожиданием глядя на Лесю. - У меня через два дня зачет, можем и повторить, - кивнула Леся и, попрощавшись, вышла из квартиры. Она ехала в лифте и не могла отделаться от какого-то неловкого чувства, будто соврала открытой веселой Алле. Неловкость кололась внутри, и от этого Леся злилась на себя. Злилась от бессилия, невозможности ничего исправить. В тот вечер, после бабушкиного триумфа, когда она увидела после долгого перерыва Никиту, когда он поцеловал её, в ней вдруг сдвинулись какие-то засовы и запоры, и в самую серединку сердца хлынуло то, что, оказывается, было очень тщательно скрыто все эти долгие недели. Она вдруг вспомнила их самую первую встречу в поликлинике. Правда, в первое свое посещение она Никиту совсем и не разглядела: глаза застилали слезы от боли в ухе. Там не прекращалась бронебойная стрельба из-за отита, и Леся только тихо скулила, не обращая внимания, как на неё смотрит молодой врач. Только на втором посещении она как-то вдруг увидела его: умные светлые глаза, мягкий взгляд, приятные манеры. Разглядела румянец на его скулах, который появлялся, когда она усаживалась возле его стола. Он так очаровательно смущался. когда она приходила, так трогательно ошибался, выписывая рецепт, потом рвал его и доставал новый бланк. Она пришла на прием ещё раз и не потому, что её беспокоило ухо. Боль к тому времени уже совсем притихла. Леся пришла из какого-то дурашливого желания удостовериться: в самом ли деле этот молодой врач неровно дышит в её сторону, или это ей привиделось под воздействием болезни. Открыв дверь кабинета она в один миг поняла: ничего не привиделось. Доктор Ларин поднял голову от карточки, которую заполнял, и немедленно выронил ручку. Потом он нырнул под стол и, видимо, проводил там глобальные изыскания, потому что вынырнул оттуда красный, взъерошенный, с растаращенными глазами. Ей так льстило тогда его внимание: москвич, красавчик, интеллигентный, воспитанный, обходительный. И так влюблен, так влюблен. Никто так не терял голову от неё, как этот доктор. И она постепенно привыкла, что он всегда рядом, что смотрит влюбленными глазами. Что готов на всё ради неё. Она нырнула тогда в их отношения с головой, наслаждаясь неиспытанной ранее властью над этим славным парнем. И однажды осталась у него на ночь. Он был с ней так робок, так нежен, так волновался и целовал её дрожащими губами. И она твердо решила: они будут вместе и навсегда. Кой черт дернул её переехать в Москву. Всё было бы хорошо, если бы жили они с Никитой в Тетюшеве, и не попался бы ей на пути этот Морозов. И Никита бы не вляпался в историю с Соней. У неё в тот самый злосчастный вечер финала "Романсиады" появилось неизвестно откуда взявшееся ощущение, что она теряет что-то очень важное, без которого двигаться дальше в жизни нельзя. И это важное она должна, просто обязана понять. И поэтому, когда на следующий день ей позвонил Артем, она была так скована. И он всё допытывался, не заболела ли. Да еще и связь была просто ужасной: мобильники там не работали, а спутниковый телефон нежелательно было занимать надолго. Леся даже была рада, когда Морозов торопливо попрощался с ней, попросив не бегать по холоду без шапки. И она потом сидела, скрючившись, в кресле и давилась слезами от этой его нежности и заботы. Потому что Никита из её головы вытряхиваться не собирался, как она ни старалась стереть мысли о нем. И вдруг, подчинившись какой-то странной прихоти, она достала из косметички свое обручальное кольцо, надела на палец, полюбовалась и совершенно забыла снять. Вспомнила о колечке только, когда Алла обратила на него внимание. Лифт, вздрогнув, остановился и с металлическим лязгом открыл двери. Леся, встряхнувшись, вышла на площадку первого этажа и, сбежав по лестнице к выходу, увидела стоявшее под парами такси. Она нырнула на заднее сиденье и, пробормотав адрес, откинулась на спинку и снова погрузилась в невеселые размышления.
Бэла: - Лесь, ну так нельзя! – выговаривала ей Лена, когда она устало вытряхивалась из своих одёжек в передней. – Ночь же на дворе, а ты ходишь неизвестно где. - Мамуль, я смс-ку тебе послала, что встречаюсь с подругой. - Ну, это же было ещё в пять, а сейчас… - Мам, ты прости, но я страшно устала, - Леся, волоча рюкзак за ремешок, поплелась к лестнице. - Прости, дочь, - спохватилась Лена. – Ужинать будешь? Майя очень вкусные фаршированные кабачки запекла. - Я переоденусь и спущусь. А вы поели уже? – спросила она через плечо, поднимаясь по ступенькам. - Поели, но я с тобой посижу. Спустя некоторое время Леся спустилась вниз и уселась за стол, где Лена накрыла для них двоих ужин. Было слышно, как Женя приглушенно разговаривает в кабинете по телефону. Леся покосилась в сторону кабинета и поинтересовалась: - Ну что, дядя Женя совсем вышел на работу? - Да похоже на то, - со вздохом отвечала Лена. - Ничего, завтра я дома весь день. Сходим с тобой на набережную прогуляться. - Здорово, Лесь, - обрадованно ответила Лена. - Да нет, ты не думай, Женя и на обед приехал, и вернулся с работы не поздно. - Я вижу, - иронично подняла брови Леся, отрезая внушительный кусок кабачка. – Здесь наверстывает? - Да пускай! – махнула та рукой. – Там у них договорная кампания идет сейчас, тендеры. Борис в принципе не настаивал, это Женя решил влиться в процесс. - Мам, в конце концов, у настоящего мужчины должно быть Дело, - назидательно заявила Леся, расправляясь с ужином. - Да никто и не спорит, - согласилась Лена, отпивая из высокого стакана сок. - Что, мамуль, морковно-сельдереевым наслаждаешься? – невинно спросила Леся, придя после еды в благодушное настроение. Та поморщилась: - Не очень наслаждаюсь. Как вообще можно пить эту отраву? - Ой, а кто-то мне его постоянно подсовывал, - закатила она глаза и, не удержавшись, прыснула. Лена рассмеялась следом за ней. Из кабинета выглянул Женя: - А что это вы тут без меня веселитесь? Привет, Лесь. - Здрасьте, дядьЖеня! Присоединяйтесь. - С удовольствием, но попозже, - и он снова скрылся за дверью. - Видела? Делом занят, - нежно проговорила Лена. – Добытчик. - Ага, мамонта, наверное, по скайпу загоняет, – подхватила Леся. - Насчет «загоняет» не знаю. Но, руководит охотой точно! И они обменялись ироничными улыбками. ************************ - Ленок, привет! – бодро отрапортовала трубка Ольгиным голосом. – Ну как у тебя дела? Как здоровье? Как муж молодой, не обижает, слушается? - Привет, Оль, ты как всегда умеешь ошеломить, - рассмеялась Лена. – Столько вопросов! - А ты давай, не уходи от ответа! - Да кто уходит-то? Ну, что тебе рассказать? Живем мы, не тужим, с вампирами дружим. - Что-о?! - Оль, ну что? Ну, это же из фильма «Ночной дозор». Ты чего там, совсем шутить разучилась? - Так-так, узнаю длительное общение с любителем розыгрышей Левандовским. Ладно, давай без шуток. Как вы там? Женя, небось, на работу вышел? - Понемногу начинает вливаться в процесс. Тут ездил на переговоры с заказчиком, вернулся очень довольный. - Довольный значит? Опять тебя оставлять будет надолго? - Я вообще-то тоже здесь подрабатываю, Оль, ты не думай. - Да ладно? - Вот тебе и «ладно». Консультирую по сметам фирму нашего дизайнера Маши, по её просьбе. Хотя сдается мне, Женька к этому приложил руку. - Ну и хорошо, что заботится о тебе, и не ворчи! - Да я не ворчу, что ты. Наоборот рада, что голова работает, форму не теряю. - А помимо работы что делаешь? - Что делаю? Вчера вот с Леськой гуляли в нашем поселке. Там набережная красивая, помнишь? - А, где пристань и куча яхт ещё? - Ну да, там. - А что, у Евгения Николаича своей яхты нет? Как ты это терпишь, не понимаю! – ернически заявила Ольга. - Оль, зачем ему была яхта, если в году он едва ли пару месяцев в общей сложности бывал дома? - Ну, сейчас-то он дома? Значит, скоро на яхте будем по Москве-реке нарезать или какой у вас там водоем поблизости? - Да не знаю, не думала об этом как-то. - А надо бы думать, Лен! – безапелляционно заявила Оля. – Ты теперь жена богатого мужчины, так что можешь позволить себе всякие безумные желания. - Оля, не хочу я никаких безумных желаний, - возмутилась Лена. - Ладно-ладно, поживем-увидим! Чем еще там занимаешься? - Ещё? Ну, вот помнишь, на свадьбе были Мурадовы, Марина и Борис? - Да, помню, классная пара, она такая приятная в общении, а он, по-моему, без ума от неё. - Вот она меня тоже иногда вытаскивает в люди: то на выставки, то в театр. А недавно ездили к ним за город, там лесок рядом и озеро. Так хорошо погуляли! - Хм, значит, ты там совсем не скучаешь, - в голосе Ольги послышалась плохо скрытая ревность. Лена в ответ рассмеялась: - Оль, ну что ты такое говоришь-то? Как я могу не скучать по тебе, по Сереже, по нашим посиделкам на твоей даче?! - По баньке, - подхватила Оля и с облегчением продолжала: - Ладно, проинято. Мы между прочим тоже тут не сидим дома, культурно развиваемся. Вчера, к примеру, ходили в филармонию. - Значит, ремонт закончился? - Да! Ой, Лен, так красиво стало! Такие кресла в зале, занавес и рояль, по-моему, тоже новый. А какие декорации! Сережа говорил, что привлекли студентов из Лесиного гуманитарного колледжа, и им зачли эту работу вместо экзамена по мастерству, да еще и деньги заплатили. И на днях был концерт в обновленной филармонии «По следам Романсиады» или как-то так называлось. Ну, Ираида Степановна снова была в ударе! - А Веточка что же? – озабоченно поинтересовалась Лена. - К Веточке вернулся её голос. И она пела просто как соловей. Да, у них еще и номер был с Аркадием Геннадьевичем. Как же они здорово звучали дуэтом! Ой, Лен, я прям прониклась! До слез. Обожаю романтические истории! - Да я тоже, Оль! - Леська-то когда возвращается? - У неё завтра зачет, и всё, хочет ехать сразу. И как я тут без неё буду? – тяжело вздохнула Лена. - Ленок, ну чего ты? – принялась увещевать её Ольга. – Скоро ребенок родится, а там Леська приедет на учёбу. Чего там осталось-то? Каких-то пару месяцев. Тут ноябрьские праздники на носу. Хочешь, я возьму пару дней отгулов и приеду к тебе? Или у вас планы с Левандовским? - Да вроде нет никаких планов, - пожала плечами Лена. – Но ты же знаешь, что я всегда тебе рада! А Серёжа? - Ну что – Сережа? Наверное, не сможет. Они ж мужчины занятые у нас с тобой. - Леська мне тут сказала, что мужчине идет заниматься делом. - Это точно! Лежащий на диване мужик у меня лично вызывает приступ немотивированной агрессии. - А у меня – нет. Обожаю лежащего на диване Левандовского, - мечтательно вздохнула Лена. Ольга в трубке булькнула и оглушительно расхохоталась в ответ. *************** Телефон завибрировал в её кармане, когда она выскочила из аудитории после очередного зачета, который она получила на удивление легко и просто, особенно в сравнении с первым. Она закинула рюкзачок на плечо и достала трубку. На том конце сквозь шорохи и скрипы еле пробивался звук голоса Артема: - Алё, Лесь? Что-то плохо слышно! У нас тут поломка небольшая в пути. Но уже всё окей. Через две недели будем в Москве! Ты слышишь? - Д-да... - Что?! Опять ты пропадаешь! Алло! - Я не пропадаю, Тёмыч! Я слушаю тебя! - Слушаешь, значит? Ну, так слушай. Это почти неподвижности мука - Мчаться куда-то со скоростью звука, Зная прекрасно, что есть уже где-то Некто, летящий со скоростью света! Леська, я мчусь к тебе со скоростью света! Соскучился страшно! - Тём… - Просто уже не дни, а часы считаю до нашей встречи. - Тём… - Лесь, ты что-то сказала? - Я… я тоже жду тебя, Тёмыч. Только… Я завтра уезжаю к себе, в Тетюшев. - Да не страшно, Лесь! Мой бумер застоялся в гараже, так что… - Ты что, на машине хочешь? Но погода отвратная, вдруг снег будет. - Спасибо, конечно за заботу… Ох, что-то не нравится мне твое настроение, не чувствую энтузиазма. Ты что, по мне не скучала? Леся запнулась, потом горячо сказала: - Да я скучала! Я очень скучала. Приезжай, Тём! Алло!... В телефоне что-то щелкнуло, и в ухо ворвались короткие гудки, словно многоточие. Леся опустила трубку и, задумчиво кусая губы, отправилась к гардеробу.
Бэла: Дни становились всё короче, и Лена стала очень много спать. Накатывала усталость от невозможности лежать, как хочется, а только на боку; невозможности ходить быстро, как она всегда любила; невозможности есть всё, что захочется, без оглядки на своё положение. Нина Петровна, врач в Центре, где Лена наблюдалась, разговаривала с ней мягким тоном, советовала всякие упражнения и техники, чтобы не так тянуло спину, чтобы не отекали ноги и не беспокоили изматывающие судороги в них. Лена всегда уходила с врачебного приема в приподнятом настроении, а после, по мере сил, следовала указаниям своего доктора, но усталость всё копилась. Случались такие дни, когда её всё раздражало, даже Женя, причем раздражал внимательным к ней отношением, терпением и великодушием, с которым он стоически переносил вспышки её нервозности и недовольства всем и вся. Потом она прижималась к нему и каялась, а он только смеялся в ответ и уверял, что всё прекрасно понимает и не сердится, даже наоборот: рассматривает это, как полезный опыт для следующей Леночкиной беременности. Лена немедленно пугалась открывающимся перспективам, Женя хохотал, она заражалась его веселостью, и мир был восстановлен. До следующего приступа нервозности. Не добавил ей хорошего настроения и отъезд Леси в Тетюшев. Та вернулась вечером после успешной сдачи зачета и последовавшей встречи с её какой-то новой подружкой, Аллой, кажется. Оба этих приятных фактора должны были бы привести Лесю в благодушное состояние, но та отчего-то приехала задумчивая и печальная. Из-за сложившихся в последнее время доверительных отношений с дочерью Лена ждала, что Леська ей что-нибудь расскажет, поделится своими переживаниями, которые у неё просто на лбу были написаны. Но дочь через силу улыбнулась на её расспросы, заявила, что всё у неё хорошо, и она отбывает в Тетюшев, чтобы учиться, учиться и учиться. Помявшись, Лена попыталась осторожно выяснить что-нибудь по поводу отношений Леси с Никитой, что-то такое ей мерещилось, и женским чутьем Лена догадывалась, что всё вдруг стало сложно с того вечера в концертном зале, когда Леся встретилась с ним. Но дочь в ответ на её аккуратные расспросы вдруг словно бы застегнулась на все пуговицы и так резко ушла от ответа, что Лена с обреченностью и сочувствием к ней поняла: ничего не померещилось. Так что уехала Леся, оставив свою маму в полной неопределенности, и это не улучшало общего нервного состояния Лены. Лена пыталась в их последовавших разговорах по телефону уловить в голосе Леси какую-то грусть-печаль, но та неизменно была бодра и весела, ну или старательно делала вид, чтобы не расстраивать свою глубоко беременную матушку, правда, подолгу говорить не могла - всё спешила куда-то: то на занятия, то на консультации, то на сдачу очередного зачета или экзамена. Во всяком случае Лена ничего такого не заметила, что бы подтверждало её опасения по поводу душевных метаний своей девочки. В конце концов она даже решила, что неимоверная загруженность Леси вкупе с её отъездом из Москвы оказали на её дочь благотворное воздействие, и та совершенно успокоилась вдали от Никиты и Артема. Зная лёгкий характер Леси, она очень на это надеялась. ************** Этой ночью Лена отчего-то плохо спала, всё ворочалась, пытаясь найти удобное положение, и забылась сном только под утро, когда господин Морфей мощным хуком отправил её в нокаут. И когда она, наконец, проснулась, вернее, вынырнула из тяжелого сонного забытья, Жени, конечно, уже не было. Лена доплелась до окна и даже зажмурилась: на улице было всё белым-бело. Ночью неожиданно выпал первый снег. Настроение вдруг резко скакнуло вверх, и она, умывшись и позавтракав, решила прогуляться по снежочку, пока он окончательно не растаял, подышать свежим арбузным запахом зимы, заглянувшей нынешней ночью на короткое время. Лена тяжело спустилась с крыльца и по расчищенным с утра дорожкам отправилась за ворота. Навстречу ей попался сосед, резво бегущий по тротуару в шапочке с ярким помпоном. Бегал он в любую погоду, снег или дождь не являлись уважительной причиной отменить ежедневную пробежку. Он притормозил возле Лены, галантно раскланялся, наговорил ей кучу учтивых комплиментов, как он всегда делал, и побежал дальше, а Лена пошла своей дорогой. В ближнем скверике было полным полно детишек, гулявших с мамочками или нянюшками, реже - с папами. Лена свернула на боковую дорожку, чтобы никто на неё случайно не наткнулся, и пошла по влажной брусчатке, уже совсем освободившейся от снега. Она прошла скверик насквозь и вышла к набережной, где, облокотившись на ограждение, стала смотреть на резвящихся в воде уток. На губах играла лёгкая невольная улыбка: чудесный день, чудесные утки, прекрасная прогулка. - Надо же! – послышалось за её спиной. – Какие люди! Елена Николаевна! Лена резко обернулась, - улыбка исчезла с её губ, словно и не было: перед ней стояла Полина. - Ты? - Ну, я. А что тебя так удивляет? – Полина подошла ближе и оперлась о решетку ограждения. - Просто не ожидала тебя здесь увидеть. - Отчего же? - вздернула брови Полина. - Я вообще-то тоже живу теперь в этом поселке. У моего нового бойфренда здесь загородный дом, - она небрежно махнула в сторону, противоположную от их дома. - Ну, что, как семейная жизнь? Как муж молодой? Не надоел ещё? Хотя, - криво усмехнулась она, - судя по твоим одиноким прогулкам своим появлением дома он тебя не балует. Так? - Нет, не так, - ровно улыбнулась Лена. Первая скованность и неловкость от внезапного появления Полины сменилась вдруг каким-то удивительным спокойствием. Полина словно бы утратила свою какую-то власть над ней, Леной, очарование и красота неземная вдруг пропали, будто спала с её собеседницы сияющая вуаль. Полина выглядела неважно: круги под глазами, прическа уложена кое-как без прежнего шика, длинные волосы собраны просто в пучок и заколоты на затылке. Правда одета она была по-прежнему дорого и стильно: белая короткая куртка, отделанная мехом, мягкие серые брючки и высокие светлые спортивные ботинки. На плече болталась ярко-красная спортивная сумка. По всей видимости, Полина направлялась в местный спортивный комплекс. - Ну что, подруга, как поживаешь? Ты такая большая стала, просто дирижабль, - ехидно окинула она взглядом Лену. - В моем положении это вполне нормально, - спокойно отвечала Лена, будто говорила с неразумным ребенком - попытка Полины задеть её была так очевидна. - Женщинам во время беременности свойственно и даже показано набирать вес. - Главное - потом сбросить, - язвительно заметила Полина. - Нет, это совсем не главное, - Лена была само спокойствие. Уколы собеседницы даже веселили её. Видимо от чистого и ясного осеннего утра её всё сегодня радовало, и даже Полина не могла поколебать этот жизнерадостный настрой. - Ну да, да, знаю. Главное здоровье, - раздраженно дернула та плечиком. - Ну, а как Евгений Николаевич, спокойно спит? - Вполне, - пожала плечами Лена. - Надо же! - вдруг завелась Полина, как казалось Лене, на ровном месте. - Оставил женщину без куска хлеба и спит себе спокойно. - Что? - спокойствие Лены немного поколебалось. - А что, он тебе ничего не говорил? - сверкнула глазами Полина. - Он же меня фактически уволил с работы. Неужели ты не в курсе? Нет, я понимаю, бывшая любовница, постоянно мелькающая перед глазами - не лучшее напоминание. Особенно, когда тебя всё ещё к ней тянет, а надо ехать домой, к жене. Сначала Кариночку вышвырнул. Теперь мой черед настал. Да-а, - протянула она, ехидно глядя на помрачневшую Лену, - а ты ведь совсем своего мужа не знаешь, подруга. Неизвестно, что он с тобой сделает, когда ты ему надоешь. Так что надо готовить плацдарм для отступления. Вот у меня, к примеру, был такой - старый добрый друг, замминистра энергетики. Хвостом за мной ходил, и теперь не надышится от счастья, что я теперь с ним. А у тебя, подруга, есть такой плацдарм? Ну, что ты молчишь? Лена! - Полина вдруг почуяла что-то неладное. Лена сильнее привалилась к решетке ограждения - лицо словно мукой припорошило. - Э-э, ты что? Ты что, подруга? С тобой что...? - Полина взяла её за плечи. - Тебе что, плохо? Лена! - Погоди, что-то ...дышать трудно, - через силу выдавила та. - Ты ...помоги мне ...к скамейке дойти. Полина суетливо подхватила Лену под руку и медленно довела к стоящей недалеко скамье, потом, усадив, выдернула из сумки телефон. - Жене не звони, - остановила её Лена. - Надо врачу моему... Погоди, я сама. - Да чего - сама! Дай свой телефон, я поговорю. Погоди-ка, - она порылась в сумке и выудила оттуда бутылочку с водой. - Вот, выпей. Да не бойся, не отравлена, я её даже не открывала. Давай телефон, - потрясла она рукой. Потом, забрав трубку у Лены, нажала на вызов подождала несколько длинных тягучих гудков в трубке. Наконец ей ответили.
Бэла: - Ну что, господа, - Мурадов отложил свой золотой «Паркер», которым подписал последний лист договора и поднялся. – Мы с вами славно потрудились. Евгений Николаевич, Антон Андреевич, - кивнул он собеседникам. - Господа юристы, - короткий кивок в сторону присутствовавших здесь же юрисконсультов, - благодарю за работу. Думаю, с завтрашнего дна приступаем к проекту. Антон Андреевич, их новый партнер, обменялся рукопожатием с ними и, забрав свой пакет договора, откланявшись, вышел из кабинета. За ним потянулись и юристы. - Евгений Николаич, ну - титан! – распахнул руки Борис, как только они остались одни. – Как ты его всё-таки обработал. Я, было, решил, что он до нового года будет думать. Левандовский пожал плечами: - Вообще-то я навел справки по своим каналам. Ему этот проект едва ли не важнее, чем нам. Это он так, марку держит, - последние слова он произнес машинально, взглянув на экран мигавшего на беззвучном режиме телефона, и, нахмурившись, перевернул его экраном вниз. - Что там? Проблемы? – кивнул на телефон Борис. - Нет. Просто странный звонок. Из прошлого. С этими словами Евгений поднялся: - Так, я поехал в администрацию. Там сегодня большой сбор в отделе капстроительства. Вернусь где-то в три. - Да можешь не возвращаться. Ничего срочного сегодня больше нет, - Борис протянул ему руку. – И ещё раз спасибо за этот объект. Без тебя я бы его не выхватил. - Борис Львович, я и для себя старался. Я тоже здесь работаю, - рассмеялся Евгений и, кивнув на прощанье, вышел из переговорной. В коридоре достал из кармана телефон, на ходу открыл последние вызовы и с мрачной брезгливостью нажал на зеленый значок трубки. - Ну, наконец-то мы соизволили ответить, - послышалось язвительное. - Что тебе нужно? Полина вздохнула и уже нормальным голосом сказала: - Лена просила тебе не звонить, но я всё же рискнула… - Кто?! – Левандовский резко остановился. – Какое ТЫ к ней имеешь отношение? Ты что, опять начала свои игры? Тебе мало было...? - Слушай, Левандовский не ори, - с досадой перебила его Полина. – Я просто хотела тебе сообщить, что Лена в больнице… Алло? Алло? Евгений опустил телефон – ладони резко вспотели, потом поднял к уху трубку, взывающую голосом Полины: - В какой больнице? Что с ней? – на последнем слове голос его сорвался. - Стационар при Центре, где она наблюдается. Мы встретились случайно на улице… - Случайно? – перебил он. - У тебя не бывает случайностей. - На этот раз – именно случайно, - с досадой бросила она. - Потом Лене стало плохо. Я помогла ей добраться до больницы и… - Послушай, ты, - вибрирующим от гнева голосом перебил он объяснения Полины. – Я, кажется, просил держаться от моей семьи подальше. Ты предпочла не услышать. Ну что ж, ты об этом пожалеешь… - Левандовский, да ты – параноик просто! – раздраженно выкрикнула Полина и бросила трубку. Он постоял, пытаясь выровнять дыхание, потом провел по лицу ладонью, словно стирая налипшую паутину. После этого быстрым шагом бросился к выходу. К Лене его пропустили почти сразу. Он постоял у двери палаты, пытаясь успокоиться, потом нажал на ручку и с фальшиво-бодрой улыбкой вошел внутрь. Улыбка тут же поблекла: Лена лежала бледная, прикрыв глаза голубоватыми веками. При звуке двери она повернула голову к нему и слабо улыбнулась: - Женька… Он подошел к постели и грузно опустился, почти рухнул, на стоявший рядом стул, взял Лену за руку: - Ты чего это, матушка, попугать меня решила? - Ты как здесь? – голос её был тих. – Я же просила не звонить тебе. - Уж не Полину ли Юрьевну просила? - Так это она тебе позвонила? – слегка удивилась Лена. - Ну, а ты как думаешь? Прекрасный способ напакостить нашей семье. Сделал гадость – сердцу радость. - Постой, Жень, ты несправедлив, - поморщилась она. – Она мне помогла доехать до Центра и… - Без неё ты бы в этот Центр и не попала, - отрезал Женя. - Женя, это никак не связано… - А ты её не защищай. Ты же не знаешь всего. - Конечно, не знаю, ты ведь мне ничего не рассказываешь. - Лена, - он прижался губами к её запястью. – Я прошу, давай не будем сейчас о Полине. Твоего врача на месте не было, так что расскажи мне ты, что с тобой случилось. - Я гуляла по набережной, день такой чудесный был. Потом встретила Полину. Мы просто поговорили… Женя скептически скривился, и Лена чуть сжала его пальцы: - Нет, правда, случайно. Мы поговорили немного об её делах, а потом мне стало плохо – голова закружилась, потемнело в глазах. Она довела меня до скамейки, позвонила моему врачу, потом вызвала водителя и вот, доставила меня сюда. Правда, я просила тебе не звонить. - Круто, Лен. А почему мне нельзя было звонить? – глаза его сузились. - Не хотела тебя раньше времени беспокоить. Я бы сама попозже позвонила, когда мне стало бы получше. А то на тебе вон лица нет. - Конечно, когда я не застал бы тебя дома, на мне бы лицо было, - проворчал Левандовский, снова прижимаясь губами к её холодным пальцам. – Лен, мы же договаривались: по любому поводу звони мне. Не Полине, не Журавлеву, не Ираиде Степановне. Мне, Лен. Я твой муж, я за тебя отвечаю, и за нашу малышку, кстати тоже. А ты включаешь какой-то режим защиты здорового сильного мужика и сама оказываешься под ударом. - Ну, ты бы вряд ли что-то смог сделать, ведь так? – уже сдаваясь, виновато спросила Лена. - Конечно! – поднял он бровь. – Лучше довериться Полине, которая… Ладно, всё, не будем ссориться. Просто давай на будущее: мне, Лен, звони. Договорились? - Угу. - Лена. - Ну да, да, я же сказала: договорились. В приоткрывшуюся дверь заглянула медсестра: - Евгений Николаевич, Нина Петровна подошла, ждет вас. Я провожу. Левандовский кивнул ей в ответ, потом прижался щекой к тыльной стороне Лениной руки: - Пойду к твоему доктору, узнаю всё. Ты отдыхай, душа моя. Лена вновь слабо улыбнулась. На выходе он оглянулся: она уже закрыла глаза, и у него снова защемило сердце от её бледного вида. Врач Нина Петровна профессионально-сдержанно успокоила его, а, скорее всего, не захотела пугать. Так он понял её улыбки, спокойные объяснения и безмятежный вид. Он поинтересовался, не нужно ли пригласить кого-нибудь ещё для консилиума, но Нина Петровна хладнокровно ответила, что уже договорилась с «тем самым». Он прибудет завтра в первой половине дня. Но никакой опасности нет, она в этом уверена. Тут она вновь заулыбалась и настойчиво посоветовала Евгению успокоиться и отправляться домой. От врача Левандовский вышел едва ли не огорченным ещё больше. В самых простых словах Нины Петровны ему чудились какие-то подтексты и двойное дно. Он, было, хотел ещё раз навестить Лену, но медсестра вежливо отказалась его впускать, пояснив, что Елена Николаевна только что заснула, и беспокоить её не стоит. Она посоветовала приехать после семи. И Левандовский с тяжелым сердцем отправился домой. Дома обнаружилась Клава, которая, наконец-то вернулась из своей затяжной экспедиции. Была она усталая, но довольная: поездка получилась плодотворной, никто не заболел, не напился, не сорвал съемки. Буркин был в кои-то веки в ударе, и они почти не выбились из графика, что случается крайне редко. Выпалив все свои новости, она вдруг заметила мрачный вид своего пельмяша и поинтересовалась, что у них тут творится, и где это Леночка гуляет. Мрачный Левандовский коротко рассказал все события сегодняшнего дня, и веселость Клавы как ветром сдуло. Она бухнулась в кресло, выслушав всю историю до конца, потом, подскочив, забегала по комнате туда-сюда, нервно бормоча что-то себе под нос. Потом понеслась в прихожую одеваться, вернулась в кое-как напяленной куртке и потребовала номер палаты. Левандовский, устало поморщившись, заявил, что к Лене сейчас ехать не нужно: она спит. Но после семи они могут съездить к ней вдвоём. Так что его тётушка может немного отдохнуть. Клава с трудом стащила куртку, вывернув наизнанку рукава, свалила её на пол и опять бухнулась в кресло: происшествие с Леной просто выбило её из колеи. Левандовский со вздохом поднял куртку, отнес её на вешалку, потом извлек Клаву из кресла и потащил за стол, чтобы напоить её чаем и дать немного прийти в себя.
Бэла: Лену оставили в больнице на две недели, и Евгений остро почувствовал невероятную вымораживающую пустоту рядом. Он и не предполагал, как много места в его жизни занимает Лена. И не просто занимает: он ощущал себя словно отполовиненным, будто какая-то очень важная часть него исчезла, и мир вокруг него поблёк, потерял яркие спелые краски. Он слонялся по вечерам из угла в угол по дому, который вдруг стал огромным и пустым, находил какие-то вещи Лены: то крем для рук на тумбочке у кровати – он откручивал крышку и нюхал нежный ванильный аромат; то шарфик в прихожей, который он прижимал к лицу и вдыхал еле уловимый лавандовый запах её духов. По утрам он брал её любимую чашку и пил свой ежеутренний кофе только из неё. Он даже в первые пару ночей не мог спать в их постели, которая теперь казалась слишком большой, и в которой ему было чертовски холодно. Укладывался внизу на диване, подложив под голову любимую подушку Лены и укрывшись пледом, которым любила укрываться она. Каждый день он приезжал к ней в больницу и какое-то время стоял перед дверью её палаты, набираясь сил, чтобы войти. В какие-то дни ему казалось, что Лена ощутимо идет на поправку: она была оживленной, улыбчивой, на щеках появлялся румянец. А в другие дни он снова замечал синеватые тени под глазами, мучнистую бледность в её лице, и улыбалась она ему через силу. Он тогда преувеличенно оживленно рассказывал какие-то забавные истории из его прошлой жизни и нынешней, на новой работе. Лена озабоченно выспрашивала, как он питается: это всегда был её пунктик – забота о его здоровье, и он прилежно перечислял всё, что он ест на завтрак и обед. Клава тоже бывала у Лены и с ним, и сама по себе, когда у неё выдавалось свободное время. Она опять перебралась к своему пельмяшу за город, чтобы скрасить вынужденное его одиночество. Иногда они оба натыкались друг на друга, бесцельно бродя по дому, словно в поисках потери. Работа была единственным в эти тягучие безрадостные дни, что приносило какое-то облегчение. Левандовский как в былые времена с головой впрягался в работу, навьючивал на себя уйму дел и порой только по деликатному покашливанию своей секретарши выныривал, наконец, из омута работы и обнаруживал за окном тьму египетскую, а на часах время, когда давно положено отдыхать. В этот день он запланировал прервать изматывающий марафон и после обеда пораньше заехать к Лене в больницу, чтобы завезти фрукты, которые ему привез знакомый, вернувшийся из теплых стран. На выходе из здания у него зазвонил телефон. - Здравствуйте, Евгений Николаевич. - О, Никита, приветствую. Давно не виделись. - Да, с того концерта Ираиды Степановны. Евгений, прижав плечом трубку к уху, закинул портфель в машину и забрался на водительское сиденье: - Ну, как твои успехи с учебой? - Всё замечательно, учусь с утра до вечера. Спасибо вам ещё раз за помощь. - Ничего не стоит. Обращайтесь, как говорится. А ты чего позвонил? Проблемы? Никита запнулся, потом ответил: - А мы можем встретиться? Левандовский посмотрел на часы, подумал, потом сказал: - Я сейчас заеду за посылкой, потом планировал к Елене Николаевне в больницу, а вот вечером буду свободен. - Елена Николаевна в больнице?– встревожился Никита. – Что-то серьезное? - Врачи говорят, всё вроде бы нормально, - ответил Евгений. - Держат на сохранении. Наблюдают. Но я как-то, знаешь ли, переживаю, что мне многого не говорят. - Евгений Николаевич, я могу выяснить по своим каналам, как там обстоят дела, - быстро сказал Никита. – Если что-то серьезное, можно подключить связи моего отца… - Никит, да я всех уже подключил. А вот если сможешь что-то выяснить, чего мне не договаривают, я буду тебе признателен. Ну, так что, встречаемся сегодня? - Да, давайте сегодня. А где вам удобно? - Давай в том итальянском ресторанчике возле моей городской квартиры, знаешь? - Ага. А в котором часу? - В семь, плюс-минус, идёт? - Договорились. Евгений отложил телефон и вырулил со стоянки. Предстоящая встреча с Никитой не давала ему покоя. Он понимал, о чем тот собрался разговоры разговаривать: Олеся. И вот здесь надо было понять, в каком ключе предстоит провести этот разговор. А для этого надо определиться, на чьей он стороне. Вернее не так. Конечно, он на стороне Леси, которую он считает, ни много ни мало, своей дочерью и поэтому в ответе за неё. Тем более сейчас, когда Лена озабочена своим здоровьем и тревожить её категорически запрещено. Евгению до вечера надо принять нелёгкое решение: кто из двух претендентов предпочтительнее для Олеси - стильный взрослый богатый красавец Морозов, отчего-то вбивший себе в голову, что он влюблен, или обычный земной добрый славный Никита, безо всяких сомнений по уши влюбленный в Олесю. И от его решения будет зависеть, что он скажет Никите. Когда Левандовский вошел в кафе, его встретила улыбчивая девушка-администратор и любезно проводила к цветочной решетчатой ширме, за которой в уютном приватном уголке его уже ждал Никита. - Привет, - Евгений пожал протянутую Никитой руку и сел напротив него. – Заказал что-нибудь? - Нет пока. Только кофе, - кивнул тот на дымящуюся перед ним изящную чашечку. - Тогда, по старой доброй традиции, пиццу? – подмигнул Евгений. - О, кстати, да! - оживился Никита. – Мы с вами здорово тем вечером посидели. - Только не обессудь, сегодня без коньяка, - Левандовский потер ладони и сделал заказ. Официантка убежала, а Евгений облокотился о столешницу: - Тебе привет. Никита настороженно уставился на него, потом, нервно сглотнув, спросил: - От… от кого? - От Сайко Николавны, - со смехом ответил Левандовский – у него было просто замечательное настроение. – Она сегодня просто молодцом. Я ей рассказал, что у нас с тобой встреча, а она мне поведала занимательнейшую историю про справочку для Сайко Николавны. Не переживай, никаких скелетов из твоих шкафов вынуто не было. Никита покраснел и одним глотком допил свой кофе, а Евгений внимательно посмотрел на него: - А ты думал, что я тебе от кого-то другого привет передаю? - Так о чем ты хотел поговорить? - не дождавшись ответа Никиты, спросил он. - Я..., хрипло начал тот. – Я хотел… В общем… Евгений Николаевич, я только с вами могу быть откровенен. Дело в том, что я... я очень люблю Олесю. И я очень боюсь, что теряю её насовсем. Что мне делать? Левандовский не успел ответить: появилась давешняя официантка с дымящейся пиццей. Когда она, расставив тарелки и чайник с чашками и пожелав приятного аппетита, ушла, Никита подался к нему и горячо заговорил: - Понимаете, мы тогда с ней расстались, и вроде бы она однозначно заявила, что между нами всё кончено. Я просто ушел с её пути, не захотел быть третьим лишним. Я думал, если мы не будем видеться, всё, в конце концов, как-то… уладится, забудется. Но ничего не кончается. Вот увидел её в тот вечер, после концерта и… Будто не было этих дней, что мы не виделись. Скажите мне, вы же взрослый, умный, опытный во всяких таких делах. Что делать? - Да уж, опытный, - иронично усмехнулся Евгений. – Как взрослый и умный, могу сказать тебе только одно: все мы в таких делах, если всё по-настоящему, абсолютно не опытные. Куда что девается, когда тебе не всё равно, когда ты любишь. А ответ на твой вопрос… Ну, во-первых, не спрашивать о таких вещах. Ответ в самом вопросе: делать надо. Не спрашивать, а делать. Никто всё равно лучше тебя не знает всей ситуации. Разводиться, как я понял, ты уже передумал? Никита опустил голову: - Передумал. Да я тогда так, сгоряча ляпнул про развод. От обиды. А сейчас... У меня только на это надежда, что она вернется ко мне, пока мы не разведены. - Хм, ну, так себе надежда. – Евгений придвинул к себе ломоть пиццы. – Подзапустил ты ситуацию, конечно. Извини, конечно, за риторический вопрос, но какого... ты тогда сбежал? В подполье ушел, на звонки не отвечал? Хотя чего уж теперь? Все мы задним умом сильны. Я так понимаю, ты собираешься вернуть Олесю? Никита решительно кивнул, мрачно глядя на своего собеседника. - И с чего ты решил, что не всё потеряно? - Я виделся с ней. Я что-то почувствовал…, - голос его внезапно охрип, - такое. Что я ей не безразличен. Что может быть не всё ещё потеряно. Морозов уехал, и она, возможно, избавилась от его потрясающего обаяния и стала понимать, что для неё важнее в жизни. - Ого, - поднял брови Левандовский. – Глубоко копаешь. Времени зря не терял, провел огромную мыслительную работу. Понимаешь, Никита. Ты мне чисто по-человечески глубоко симпатичен. Морозова я видел раза три в жизни, и он произвел… неоднозначное впечатление. Ясно одно. Он - человек решительный и Лесю так просто не оставит. Поэтому давай-ка, налегай на итальянскую кухню. На сытый желудок, может, и мысль какая умная придет. Они просидели в кафешке довольно долго. Никита постепенно оттаял, исчезла скованность. Он рассказывал об их знакомстве с Олесей, о том, как развивался их роман, о всяких забавных и романтичных случаях. Он даже светился, когда говорил об Олесе, и Евгений видел, как Никита оживает, выкарабкивается из своей депрессии. Никакой особенной стратегии они не выработали, но Никита воспрянул духом после их такого долгого вечернего разговора. Левандовский обещал подумать над их разговором. И расстались они оба в отличном расположении духа.
Бэла: Дни для Леси слились в одну пеструю ленту Мёбиуса. Она вскакивала по утрам, быстро собиралась, глотала обжигающий чай, заворачивала с собой наспех сделанный бутерброд и неслась в колледж. Лекции, семинары, зачеты, коллоквиумы, практические занятия, пленэр. В перерывах между учебой ещё и консультации с Ильей Сергеевичем, который взялся за неё всерьез и просто не давал спуску, заваливая её учебными материалами. В этот день она ухитрилась как-то легко сдать первый экзамен в академии по скайпу, отчего воодушевилась невероятно и, отключив компьютер, схватилась за телефон. Отчего-то мама долго не отвечала, и она позвонила Левандовскому. Тот ответил сразу и на её вопрос, куда подевалась мама, помолчав, ответил, что Лена в больнице. В голосе его было что-то такое, пугающее и тоскливое одновременно, что она мигом забыла, что хотела похвастаться экзаменом, и дрожащим голосом стала выспрашивать подробности произошедшего с мамой. Левандовский, видимо, взял себя в руки и сдержанно доложил, что с мамой всё уже хорошо. Просто легла на сохранение, врач посоветовал так сделать, чтобы понаблюдать. Но Леся между строк слышала его нервозность и беспокойство. Она даже вспылила: что от неё скрывают! Она передала свою мамочку Левандовскому с рук на руки здоровую, а теперь вон что! Больница. Сохранение. Беда. Евгений, откашлявшись, ответил, что вряд ли он повинен в этом, потом, со вздохом поправился: конечно, вина его велика, она в том, что её мама ждет от него ребенка. Леся тут же осеклась и торопливо попросила у него прощения за свои вспыльчивые слова. Они оба помолчали, потом Евгений поинтересовался её делами, и Леся, наконец, рассказала о своих успехах в учебе. Тот в ответ похвалил её и ответил, что непременно порадует маму сегодня. Положительные эмоции Лене сейчас жизненно необходимы. Леся попрощалась с ним и отложила трубку. Хорошее настроение испарилось, как из шарика воздух. Она даже всплакнула неожиданно даже для себя. Сказалась усталость и нервное напряжение последних дней. Телефон неожиданно запиликал и она, решив, что звонит мама, быстро нажала на отзыв, даже не взглянув на экран. - Леся? Здравствуй. Это.. это Никита. Первым порывом её было бросить трубку, и Никита, видимо, почувствовал это, потому что торопливо проговорил: - Лесь, выслушай меня, не клади трубку. Пожалуйста! Последнее слово он выговорил с такой мольбой, что она, поколебавшись, ответила: - Я слушаю. Она действительно выслушала его трепетную речь, в которой были все обещания, которые он мог ей дать, и ещё одна, самая главная вещь, он высказал её веско, как нечто давно обдуманное — им надо, просто необходимо дать их семье еще один шанс, попробовать начать всё сначала. Правда в том, что строить совместную жизнь после всех тех ошибок, что они, - вольно или невольно, - наделали, строить эту самую жизнь, наверное, будет не очень легко. Но он почтет за честь (он прямо так и сказал – этим оборотом речи из девятнадцатого века, и у неё даже горло сжалось от какого-то непонятного чувства) быть рядом с ней, сделать её счастливой, отдать ей всего себя без остатка. Он говорил и говорил, - долго, горячо. Она слушала, волнуясь, чем дальше, тем больше. Когда он, наконец, умолк, Леся не могла выговорить и слова и тоже молча дышала в трубку. В конце концов пауза затянулась, и Никита несмело спросил: - Ну, что скажешь? - Никит, - начала Леся, - я… - Постой, - вдруг перебил он. – Погоди. Не говори сейчас ничего. Подумай. А я тебе перезвоню… ну, например, завтра. Хорошо. - Договорились, - сдержанно ответила она. – До завтра. - До свидания, Олеся. Она отложила трубку и потрогала щеки: они были мокрыми от слез, а она даже и не заметила, что плачет. Она тут же сердито вытерла слёзы - прямо барышня кисейная, ни дать ни взять - потом подошла к окну, за которым зажглись вечерние фонари, немногочисленные пешеходы спешили через двор к своим квартирам, к семьям к теплу и уюту. А она тут сидит одна-одинёшенька, а дом её пуст. Семейная её жизнь с Никитой закончилась, даже не начавшись. У неё не вышло. Не получилось. А ведь она так мечтала: мечтала доказать своей матери, бабушке, что уж она-то лучше всех знает, как надо строить отношения. Что уж с ней-то ни за что не произойдет такое, что муж сбежит с какой-нибудь длинноногой моделью. И уж точно не станет увлекаться юными музыкантшами. Об этом в их доме взрослые говорили обиняками, полунамеками, умолкая при ней. Она, как девица любопытная с буйной фантазией молодости, все эти намеки, обрывки фраз обрабатывала в своей светловолосой голове и делала выводы. Жизнь, в конце концов, оказалась не так проста. Прописные истины про "гладко было на бумаге, да забыли про овраги" были избитыми и навязшими в зубах и раздражали невероятно, когда кто-то их произносил с глубокомысленным видом. Но не зря они назывались истинами. В итоге всё так и получилось. А вернее - не получилось. Может быть...? Она потрясла головой, потом, закусив губу, осторожно додумала эту верткую, влетевшую в её голову мыслишку: может быть, Никита прав? Им стоит попробовать всё начать сначала? И, может быть, у неё ещё всё может получиться? Вернее - у них. И она ещё сможет... Что она там ещё сможет, додумать Леся не успела: её телефон вздрогнул и поехал по столу, заливаясь новеньким рингтоном, который она установила буквально на днях. Она прислушалась и обомлела: телефон настойчиво допрашивал её: "How deep is your love?" - "Как глубока твоя любовь?" Телефон всё звонил и звонил и она, очнувшись от ступора схватила трубку и быстро нажала на отзыв. В трубке что-то скрипело, булькало и шуршало. Она несколько раз позвала "алло-алло", но безрезультатно. Она посмотрела на экранчик: номер скрыт. Снова послушала. Телефон наконец бросил попытки соединения и разразился нервным "ту-ту-ту". Нет, так совсем не годится! Надо как-то собраться, пробежаться по городу, забежать к бабуле, уж та точно сможет поднять ей настроение. Говорить же ей о своих сомнениях Леся не очень-то хотела: представила бабушкину реакцию после того, как та кое-как примирилась с появлением в её жизни Артема. Но просто поболтать о том, о сем, о маме, в конце концов, она же может! Леся решительно выскочила в коридорчик, натянула куртку, замотала шарф, напялила на свои буйные кудри шапочку с помпоном и выскочила за дверь. Телефон остался лежать на столе. Молчал он недолго, потом вздрогнул и запел. Но ответом ему была тишина пустого дома. Бодрым галопом она проскакала до ближайшего скверика, перебежала его, завернула за угол и едва не столкнулась с бегущей ей навстречу Галкой. Та взвизгнула от неожиданности, потом расхохоталась, и они обнялись. - Леська, привет! За кем гонишься? - Привет, Галка! Ни за кем не гонюсь, так, бегу к бабуле. Галка поправила стильную кепочку: - Ну, как ты вообще? Сто лет тебя не видела. Как твои дела? - Всё хорошо. Учусь пока здесь. Получила приглашение в Московскую архитектурную академию. С Нового года перевожусь туда. - Здорово! - восхитилась Галка. - Наконец-то ваша семья опять будет вместе. - В смысле, какая семья? - не поняла Леся. - Здрасьте! Твоя с Никитой, конечно! Нет, всё-таки повезло тебе с ним, - мечтательно завела глаза Галка. - Это же надо: ради любимой девушки такие подвиги совершать! - Какие подвиги? Ты о чем вообще? - Ну, я про фотик, который он тогда купил тебе. Нет, он мне ничего не говорил, конечно, не такой он человек, - заторопилась Галка. - Но я-то всё слышала: и как он выбирал в интернете, какой лучше, и как эту работу искал, и как планшет свой продал. - Галка, подожди! Я вообще ничего не понимаю! Объясни толком! - схватила за руки приятельницу Леся. - Так ты что, ничего не знаешь? - удивленно распахнула та голубые свои очи. - Да говорю же тебе! - сердито ответила Леся. - Короче, слушай. Никита тогда захотел купить для тебя хороший фотоаппарат. Ну, говорил - тебе для учёбы надо, для работы. А зарплаты в поликлинике, сама знаешь! Даже с его дежурствами бесконечными в бюджет такой покупки вписаться очень тяжело. И он устроился работать грузчиком в строительный магазин: я подслушала, как он по телефону договаривался с - как его? - прорабом или кладовщиком, что ли! Так вот, разгружал всякие стройматериалы, сантехнику по вечерам, по выходным, между дежурствами. Ходил тогда весь измотанный, один раз даже заснул над амбулаторными картами. А когда денег не хватило, попытался у меня занять, но у меня с деньгами, сама знаешь: мама из рейса приезжает, тогда я богата, а в перерывах - увы! - И что? - Что: продал свой планшет. Леся слушала эту историю, раскрыв рот. Кусочки разрозненной мозаики в голове вдруг одним махом сложились в стройную и понятную картину: и как он убегал всё время на бесконечные дежурства. И как, смутившись, ответил на её вопрос, что разбил свой новенький планшет. И как опоздал тогда в кино, прибежал запыленный, и она сказала ещё, что он словно бы мешки разгружал. И потом пришел к ней в колледж и торжественно отдал фотокамеру. А она ещё, - вот дура-то! - ляпнула, что объектив слабоват. А потом... Она даже губу закусила от расстройства: так обрадовалась подарку от Левандовского и весь вечер тогда восхищалась новой игрушкой, забросив Никитин подарок куда-то на шкаф. А он ни слова тогда не сказал: ни как ему достался этот аппарат, ни как ему было больно слышать её слова о новом подарке. Галка что-то еще рассказывала, размахивая руками. Леся остановила её жестом: - Галка, извини, мне правда пора. И спасибо, что рассказала мне эту историю. - Лесь, я и не подозревала, что ты не знаешь ни о чем, - горячо заговорила Галка. - Ты уж тогда Никите не говори, что я тебе рассказала. Он ведь хотел это все в тайне сохранить. Да-а, - снова мечтательно протянула она, - мне бы такого Никиту... Леся, попрощавшись с Галкой, повернула домой: к бабушке ей идти расхотелось. Дома она обнаружила забытый телефон и открыв его увидела несколько пропущенных: номер был опять не определен...
Бэла: В палате тихо. Еле пробивается сквозь жалюзи серый рассвет. Спать надоело. Лежать тоже надоело. Хочется домой. Очень. Хочется. Домой. К Женьке. Обнять его. Уткнуться в шею, между плечом и ухом, вдохнуть его запах – любимый, родной. Потереться носом о его щеку, которая немного колется к вечеру, и это её несказанно умиляет. Найти его губы. Лена, резко выдохнув, отворачивается от окна. Про э т о думать вообще нельзя. Запрещено. Категорически. Её врач, Нина Петровна, при первой их беседе, когда Лена попала сюда, состроив многозначительно-таинственную гримасу, мягко, но очень серьезно запретила даже думать об этом. Слишком опасный период. Никаких поползновений к …физическим упражнениям быть не должно. Иначе она запрёт её, Лену, здесь, в клинике до самых родов. Но гормонам не объяснишь ничего. Они просто с цепи срываются и начинают свои пляски Святого Витта, как только Женька приближается к ней на расстояние вытянутой руки. Нет, она, конечно, мысленно ведет с собой беседы, пытается быть здравомыслящей, взрослой и ответственной, держать себя в руках. Но… Стоит только взглянуть в ореховые глаза мужа, опушенные черными ресницами, посмотреть на его губы, изогнутые в легкой полуулыбке и …! Лена, вздохнув, пытается переключиться на другие мысли. Леська. Она звонила вчера и вроде казалась безмятежной, энергично рассказывала о своих успехах. Лене же это её спокойствие и бодрячество показались какими-то уж чересчур наигранными, самую чуточку преувеличенными. В сердце немедленно вползла холодной змейкой тревога и разместилась там с удобствами. Лена уж и так и эдак пыталась незаметно выведать, что так тревожит её девочку. Но Леська – кремень. Ничего не рассказала. Отговорилась тем, что просто немного замоталась, и пусть мамочка не берет в голову. Звонила на днях и матушка, Ираида Степановна. С ходу сделала дочери строгий выговор, что ей так долго не сообщали, что Лена в больнице. Скороговоркой порасспрашивала о самочувствии, о врачах, о клинике. Проскочив этот приступ родительской заботы, немедленно перешла к себе любимой. Рассказала, что о ней сделали потрясающую передачу на местном «Тю-ТВ», и она наконец-то утерла нос этому бездарному фигляру Филиппу Смирнову. Сан Саныч развернулся на посту директора филармонии: и финансирование льется на их храм культуры как из рога изобилия, и арендаторы приходят, и новый репертуар потрясает новизной и свежестью. Конечно, всё это благодаря выдающемуся, без ложной скромности, художественному руководителю филармонии, то есть ей, Ираиде Степановне Кузнецовой. Аркадий весь в подготовке к бракосочетанию с обожаемой Веточкой, на которую он просто не надышится. Поэтому на репетициях он рассеян как никогда. И даже, кажется, пишет своей возлюбленной романс, правда, страшно смущается и скрывает от всех, даже от ближайших друзей, результат творчества. И ближайших друзей страшно возмущает такое недоверие, потому что ближайшие друзья, как никто, сведущи в музыке и могли бы дать пару ценнейших советов. Но упрямство стало просто визитной карточкой этого начинающего музыкального гения. Серафима вступила в клуб собаководов и бегает туда со своим Патисоном через день да каждый день. Так что сынок её Лёсик получает возможность встречаться со своей ненаглядной Ниночкой и со дня на день сделает ей предложение, что Серафиму немного тревожит, но она, Ираида, ей твердо сказала, чтобы та посмотрелась в зеркало, перечитала паспорт и перестала сходить с ума: в её возрасте давно пора завести внуков. Некоторые её знакомые дамы элегантного возраста уже скоро обзаведутся второй внучкой, а Сима до сих пор не приобрела это гордое и почетное звание «бабушка». В общем, дух Гименея прочно обосновался в Тетюшеве и улетать не собирается, пока всех тут одиночек не переженит. Протараторив всю ленту новостей, матушка пожелала ей крепкого здоровья, заявила, что у неё сегодня очередное выступление на телевидении, и ей пора идти на грим и костюм. Так что она становится прямо медийной личностью. Рада отключилась, а Лена потом еще пару минут лежала, оглушенная ворохом новостей: мамочка в своем репертуаре. Она смотрит на часы: господи, какая несусветная рань. Она просто не доживет до прихода Жени. Стрелки на часах ползут как сонные мухи. В коридорах слышится какое-то шебаршение, дверь тихонько приоткрывается, пропуская медсестру, сияющую улыбкой: новый день начался. После прихода медсестры утро покатилось своим чередом: процедуры, завтрак, врачебный обход, снова процедуры. Лена даже немного взбодрилась от обилия всяких дел. Снова заглянула давешняя медсестричка: - Еленочка Николаевна, а там к вам посетитель. Приглашать? - Посетитель? – протянула недоуменно Лена. Для Жени рано, странно. – Конечно, пригласите. - Вернее, посетительница, - расцвела довольная медсестра и, крутанувшись, исчезла за дверью. А через пару минут в дверь заглянула Полина собственной персоной: - Привет, Лена. Не помешаю? Та в первый момент несколько растерялась: вот уж Полину она точно не ждала. Но быстро овладела собой и, светски улыбнувшись, кивнула: - Проходи, конечно. Вот, присаживайся, - и она указала в сторону кресел, стоявших у окна, потом сама осторожно поднялась с кровати и села напротив Полины. Выглядела Полина сегодня ещё хуже, чем в тот день, когда они встретились на набережной, и Лена осторожно спросила: - У тебя всё хорошо? Та вздернула подбородок: - Что, плохо выгляжу? Лена замялась: - Нет, что ты. Просто какая-то …невеселая. - Невеселая, хм. Напротив, веселюсь просто напропалую! Опомниться не могу от счастья. Ты, Лен, конечно, дипломат! Я и сама знаю, что видок у меня - не фонтан, - она поднялась с кресла и, подойдя к зеркалу, попыталась пригладить волосы, потерла ладошками лицо. - Надо бы к Серёженьке, стилисту моему, заехать, да что-то так лениво. Поморщившись, Полина вернулась и снова уселась в кресло: - А ты как? Как твоё самочувствие? - Спасибо, все в порядке, - сдержанно ответила Лена. - Это хорошо, что в порядке. Левандовский, надеюсь, сменил гнев на милость, или всё ещё считает, что я тебя сюда закатала? Лена снова замялась, и Полина усмехнулась: - Ясно. Они помолчали, потом Полина, рассматривая ногти с ярким маникюром, сказала: - А моего замминистра, того, задержали. Хищения какие-то вскрылись, что ли. Так что фокус с запасным аэродромом у меня не удался. - К-как? – ахнула Лена. - А вот так! Главное, все эти уроды, - все-е! – даже разговаривать со мной не желают. Все как от прокаженной шарахаются. Трубки бросают. Срочно все куда-то ушли или уехали по делам. Секретари отфутболивают по телефону своими елейными голосочками, - Полина сердито фыркнула. - Вот и выходит, что осталась у меня одна подруга, - подняла она глаза на Лену. - Ты. Да и то, подруга ли. Оттопталась я тогда на тебе по-полной. Так что если ты меня сейчас пошлёшь подальше, я пойму. В глазах её плескалась бравада, но за ней угадывалось смятение и растерянность. Лена молчала, и Полина с усмешкой вскочила: - Ладно, Лен, поправляйся. Не бойся, беспокоить я тебя не буду. - Постой, - Лена даже не ожидала от себя, что остановит эту некогда сильную, а сейчас надломленную женщину, которая столько гадостей сделала. И ей, и Женьке. Едва не рассорила их насовсем своими интригами. Она кое-как выудила у Жени ту давнюю историю с паспортом и роль Полины во всем этом. Правда, рассказал он неохотно и очень коротко, без лишних подробностей. Но сейчас ей было ужасно жаль ту, которая еще вчера правила бал, сегодня же потеряла почти всё. Полина, уже взявшись за ручку двери, помедлила, потом повернулась к Лене. - Присядь. Давай чаю выпьем, - преувеличенно бодро сказала Лена, поднимаясь с кресла. – Мне вчера принесли хороший чай, такой ароматный. - Подожди, я помогу, - Полина быстро прошла к кулеру. – А чашки? - Вот, на столике, - махнула Лена, вновь опускаясь в кресло. – И чай там же, в баночке. А потом они сидели, пили чай и болтали о каких-то пустяках. Полина даже повеселела. После она отставила опустевшую чашечку и со вздохом сказала: - Спасибо тебе, Лена! Ты – человек. А я тебе даже не принесла ничего. - Ну, значит, в другой раз принесешь, - улыбнулась Лена. – Я здесь еще несколько дней пробуду. - Ну, мне пора, - с этими словами Полина прошла к двери, которая неожиданно распахнулась: на пороге возник Левандовский.
Бэла: Расправившись по-быстрому со всеми делами, проведя совещание с представителями заказчика по новому объекту и наведавшись в районную администрацию, Левандовский, наконец, освободившись, запрыгнул в машину и велел водителю ехать в Центр, чтобы навестить Лену и побыть с ней подольше. Оставив, как обычно, медсестричкам коробку конфет к чаю, он удобнее перехватил пакет с фруктами и легко взбежал на второй этаж, где в отделении лежала Лена. - Ой, Евгений Николаевич, здрасьте! – заулыбалась медсестра на посту. – Вы к Елене Николаевне? - Да, Арина, здравствуйте, - вежливо кивнул он. - Как себя чувствует моя жена, режим не нарушает? - Ну, что вы! Елена Николаевна – идеальная пациентка. Всё у неё идет хорошо. Скоро на выписку будем собираться. - Отлично! – оживился Левандовский. – Что же, пойду навещу вашу идеальную подопечную. - А у неё гости, - подсказала Арина. - Вот как? – притормозил он. – Интересно, кто это меня опередил сегодня? - Сейчас, - заторопилась медсестра и склонилась к журналу. – А, вот: Полина Юрьев… - Что-о? – круто повернулся к ней Евгений, потом быстрым шагом бросился к палате Лены, медсестра побежала за ним. Он дернул на себя дверь и остановился: перед ним стояла Полина, собравшаяся, по-видимому, уходить. Она при виде него немного смешалась, потом вздернула подбородок: - Здравствуй, Евгений Николаич! - Что ты здесь делаешь? – ледяным тоном поинтересовался Левандовский. - Женя, - предостерегающе сказала Лена на заднем плане, приподнимаясь из кресла – на лице её была тревога. - Ладно, Лен, - обернулась к ней Полина. – Пойду, пожалуй. А то я, кажется, очень сильно раздражаю твоего мужа. Лена вдруг сильно побледнела и медленно опустилась обратно в кресло, прикрыв глаза. Левандовский бросился к ней, медсестра, мгновенно обретя уверенный профессиональный вид, решительным шагом прошла в палату, оттеснила его и склонилась к Лене, взяв за запястье. Посчитав пульс и нахмурившись, потребовала от Евгения и Полины выйти из палаты. Левандовский потер пальцами лоб, дернул головой, словно разминая мышцы перед боем. Потом, развернувшись, крепко взял Полину за локоть и, вытащив в коридор, аккуратно закрыл за собой дверь. Не ослабляя хватки, довел не особо сопротивлявшуюся Полину к выходу из отделения, там обратился к идущей к ним старшей медсестре и жестко сказал: – Очень вас прошу: хорошенько запомните эту женщину и никогда её сюда не впускайте. Старшая медсестра помедлила, потом строго кивнула, переводя взгляд с Полины на Евгения и обратно, и быстро пошла по коридору в сторону палат. Левандовский повернулся к Полине и, приблизив к ней лицо, зловеще пророкотал: - Если ты что-то сделала с Леной… - Ничего я не делала, - огрызнулась та. – Мы просто пили чай и разговаривали. Я не знаю, что случилось. Наверное, это твой мрачный вид на неё так подействовал. Левандовский медленно выдохнул, потом, тщательно контролируя свой голос, проговорил: - Я тебя предупреждал: не приближайся к моей семье. - А то что? – с вызовом дернула плечом Полина. - Иначе ты, дорогая моя интриганка, отправишься прямиком к своему бойфренду. - Ч-что? Это ты… его…? – потрясенно выговорила она. - Конечно же – нет! – отрезал Левандовский. – Но если я тебя ещё раз увижу или здесь, или поблизости от моих близких, обещаю: у тебя будут огромные проблемы. - Они у меня уже есть! – скривилась Полина. - Нашел чем пугать! - Умножь свои сегодняшние трабблы на сто и представь их размер, если ты не прислушаешься к моему совету. С этими словами Левандовский отпустил её локоть, демонстративно достал из кармана платок и тщательно вытер руку. Потом развернулся и размашисто зашагал к палате Лены. Полина смотрела ему вслед: в глазах её дрожали злые слезы. **************** - Как же ты меня напугала! - Ты тоже хорош: перепугал здесь всех. Женька, ну зачем ты всё время изображаешь монстра? Медсёстры тебя боятся как огня. И Полину зачем выгнал? - Потому что ей здесь нечего делать. Мне всё время кажется, что она сделает тебе какую-нибудь пакость. - Ну, что ты такое говоришь. Она просто приходила меня навестить... - Хорошенькое «просто»! После которого ты в обморок грохнулась. Нет, Лен, давай не будем рисковать. Не нужны тебе такие визиты. - Будь твоя воля, ты бы меня запер в башню, просто тиран и сатрап. - Пусть я тиран. И да – с удовольствием бы запер. Вон Марина к тебе приходит. Клава опять же. Я только рад, что они тебя развлекают. Да я, в конце концов! Тебе что, меня мало? - Мало, Жень. Вообще устала здесь. Хочу домой. И всё-таки Полина... - Лена! - Ну, чего ты сердишься, Жень? - Просто очень хорошо помню, как она тогда играла с нами в свои игры. Строила интриги. Мстила, не считаясь ни с чем. Шла по головам, причем, порой скуки ради. Я едва не потерял тебя тогда насовсем. Навсегда. Лена… - Жень, Жень, всё. Я поняла. У-у, какие желваки на скулах! И брови такие суровые. Ну, что ты! В конце концов, твое спокойствие мне стократ дороже, чем какая-то Полина. Просто я её пожалела. Что-то там с её мужчиной случилось нехорошее. И она совсем пала духом. - Знаешь, Лен, ей полезно побыть в шкуре тех, чьими судьбами она крутила и вертела. Может, задумается, как ей жить дальше. Господи, о чем мы говорим?! Я вообще-то пришел к тебе, чтобы побыть подольше. Все дела раскидал с утра. А тут... А что это с тобой такое было-то? - Тебе же объяснили. Такое бывает. Боюсь только, что теперь рассчитывать на скорую выписку мне не приходится. - Лен, а ты знаешь, я даже рад. Прямо... испугался сегодня. А вдруг бы всё это случилось дома? Когда никого с тобой рядом бы не было? - Вот поэтому я здесь и нахожусь. Не огорчайся. Всё будет хорошо. - Лен, это вообще-то моя реплика была. Я тебя должен утешать, поддерживать, быть тебе крепким плечом, каменной стеной и чем там ещё? А в итоге... - А в итоге я так тебя люблю, Женька! - Ну вот... - Что такое? - Это опять была моя реплика. - Что же мешает её произнести? - Я очень тебя люблю, душа моя.
Бэла: На экране побежали финальные титры, и Олеся прерывисто вздохнула, осознав, что сидела, затаив дыхание, все эти три четверти часа, пока шел фильм с их с Никитой свадьбой. Она вытерла мокрые глаза, захлопнула крышку ноутбука и, откинувшись на спинку дивана, глубоко задумалась. На душе было …странно. Она не смогла ничего ответить Никите на его горячую и такую отчаянную просьбу. Скорее не просьбу, а мольбу. Так и лепетала что-то невразумительное в трубку, когда он позвонил на следующий день и, даже не дослушав её неловкие объяснения, сдержанно попрощался, сказав, что всё понял и тревожить более её не станет. Да ещё и прощения попросил. А она не смогла ничего сказать потому, что отчаянно не желала врать, давать надежду этому немногословному, спокойному и такому, оказывается, благородному и великодушному человеку. Да еще ко всему в сердце трепыхалась та давняя обида из-за Сони, хотя давно уже она поняла, что всё это глупость и стечение обстоятельств. Да к тому же ещё кружило голову новое увлечение – красавчик Морозов. Но она словно бы начинала приходить в себя от дурмана, в который была погружена столько времени. Та трогательная история, которую ей нечаянно разболтала Галка, вдруг словно прожектором высветила то, что Леся не разглядела за те полгода, что была рядом с Никитой. И она вдруг прекрасно поняла, отчего до сих пор так влюблена в него Соня. Хотя мало ли парней в Москве. Парней много. Таких – не очень. Поди поищи. Мама тогда сказала ей: не стоит давать надежду, привязывать к себе Никиту. Неблагородно это. Надо уметь отпускать и не дурить голову. Потому и мямлила она в трубку, не смея и слова сказать о том, что крутилось на языке: он вдруг стал нужен ей. Так нужен! Хотя скажи ей об этом кто-нибудь ещё недели две назад, она бы в лицо расхохоталась этому человеку: всё между ними кончено и - навсегда! У неё новая любовь - горячая, кружащая голову, с легким ароматом порочности, ведь оба они с Артемом были несвободны, да и подумаешь! И вот теперь сидит она в темноте, откинувшись на спинку дивана, и крутит в голове невеселые свои мысли. А решения, что делать дальше, нет как нет. Она потянула к себе телефон: что-то Морозов давно не звонил. Хотя он предупреждал, что они могут проезжать по таким местам, где связи нет, но всё же… Стыдно было в этом признаться, но она даже рада была, что Артем не звонит. Запуталась, завралась. В первую очередь самой себе. И как выбраться из этого клубка, в который она собственноручно смотала свою жизнь, она понятия не имела. Леся потрогала щеки – снова слезы. Вытерла сердито - что за малодушие, в самом деле! - и, поднявшись, пошла собирать дорожную сумку. Впереди выходные, и навестить маму – отличная идея. А там глядишь, она и подскажет, что же ей, Лесе, делать со всей своей кособокой и непонятной жизнью. ************ У двери в мамину палату Олеся притормозила, собралась с духом и, нажав на ручку, просунула в проем улыбающееся лицо. - Мамуля! Мама при виде неё ахнула: - Лесечка, ты как здесь?! Она проскользнула в палату и обнялась с поднявшейся к ней Леной: - Ой, мам, а тебе вставать-то можно? - Ну, конечно! Даже нужно. Я и гулять хожу, и заниматься йогой для беременных. Ты, Лесь, не думай, всё у меня хорошо. Через недельку выпишусь, дай бог. Но как ты здесь? - Да знаешь, так соскучилась по тебе и вот, приехала. - А учеба твоя как же? - Не волнуйся, учусь, сдаю зачеты, экзамены, рефераты пишу. Илья Сергеич меня натаскивает, прямо как борзую в охоте на лис. А тут так замоталась, устала и решила: хоть на выходные, но я у тебя. Они снова обнялись. Потом Лена пристально вгляделась в её лицо: - Ох, что-то ты от меня скрываешь, моя дорогая. - Да что я могу скрывать? - уклончиво отвечала Леся, теребя фенечку на запястье. – Хотя… Ничего от тебя не утаишь. Знаешь, мам, я ведь приехала за советом. Только дай слово, что не будешь огорчаться, расстраиваться и так далее. - Пугаешь? - Мам! - Ладно-ладно. Давай мы с тобой прогуляемся. Не волнуйся, не по холоду. Здесь есть чудесный зимний сад, там и посидим, чтобы нам не мешали. Они прошли длинным коридором, свернули за угол и через широкие двери вошли в царство зелени, покоя и ненавязчивого птичьего чириканья. - А здесь что, и птицы водятся? – изумилась Леся, вглядываясь в заросли высоченных растений. - Ну что ты, какие птицы? – рассмеялась мама. – Это так, звуки для релаксации. Она опустилась на скамейку возле окна, полускрытую двумя массивными кадками с разлапистыми растениями и похлопала ладошкой рядом с собой: - Давай-ка присаживайся и рассказывай, что там стряслось у тебя. ************** Проговорили они ни много, ни мало - целый час. Потом их отыскала медсестричка и с сожалением сообщила, что Елене Николаевне пора отправляться на занятия йогой. Леся подскочила, расцеловала матушку и заверила ту, что всё будет хорошо, что мама очень ей помогла. Она вышла из дверей центра, глубже зарылась подбородком в объемистый шарф и решительно сбежала с крыльца. Такси быстро домчало её до знакомого дома, она расплатилась и, хлопнув дверцей автомобиля с веселой жёлто-черной раскраской, замерла у подножия лестницы, ведущей к подъездной двери. Дом поглядывал на неё свысока, и она снова растеряла всю свою решимость и даже подумала о том, чтобы сбежать. Такси, взревев мотором за её спиной, унеслось прочь, не оставив ей выбора. Леся вздохнула и, медленно вскарабкавшись по лестнице, потянула на себя тяжелую дверь. Возле квартиры Лариных она опять оробела, немедленно рассердилась на себя и тут же надавила на кнопку звонка, боясь передумать. Замки защелкали, отчего сердце Леси принялось отбивать такую чечетку, что ей казалось – весь подъезд слышит этот грохот. Дверь медленно отворилась, и на пороге возникла Лидия Васильевна собственной персоной. Выглядела она бледной, а вокруг шеи был намотан шарф, даже на вид ужасно колючий, - Леся даже поёжилась. Лидия Васильевна вытаращилась на Олесю и даже покачнулась от неожиданности. Когда первый шок прошел, она хриплым шепотом вскричала: - Лесечка! Глазам не верю! Как же я тебе рада! Проходи, проходи. Какая ты молодец, что приехала! Леся, смущенная таким неожиданно горячим приемом, неловко шагнула в квартиру: - Здрасьте, Лидия Васильна. А вам, я вижу, нездоровится? Что-то серьезное? - Да пустяки, ангина. И голос пропал, как видишь. Но уже почти проходит. Да что же ты в дверях? Раздевайся, моя дорогая. - Да я, собственно ... А Никита, он ...дома? - Ты к Никите? Так нет его, Лесечка. Они с отцом на медицинском форуме. У них там большой сбор сегодня. Никита доклад будет читать, представляешь? Я тоже хотела пойти, да вот, - и она сокрушенно показала на замотанную шею. - Андрей Петрович и слышать ничего не захотел, чтобы я пошла на это мероприятие. Такая жалость! Никита впервые будет выступать перед такой аудиторией, а я всё пропускаю, - она закашлялась и, поморщившись, потерла шею под шарфом. – Ну, что же ты? Идем, у меня чайник только вскипел. - Да нет, Лидия Васильевна, я пойду, пожалуй, - смущенно помотала головой Олеся. - Как – «пойду»? Нет, я тебя не отпущу. Никита мне не простит ни за что! - Лидия Васильевна, - осенило вдруг Олесю. – А где у них этот форум проходит? - А ведь это идея! Постой, у меня был пропуск где-то, - она порылась в стоявшей здесь же объемистой сумке и торжествующе вскинула цветной листок ламинированного картона на ленточке. – Вот! Это недалеко, здесь есть адрес. А на обратной стороне – программа. Там Никита подчеркнул, когда его выступление. Ну как ты отлично придумала! Да я ему сейчас позвоню, и он тебя встретит. - Нет! - быстро сказала Леся, и Лидия Васильевна замерла с трубкой в руке. - Не нужно звонить. Я хочу вас попросить… Вы не звоните ему, пожалуйста. - Хорошо, - помедлив, кивнула Лидия Васильевна - в глазах её плескалось недоумение, но переспросить она не решилась. В дверях придержала Лесю за рукав. – Я очень рада была увидеть тебя, Лесь. Правда. И если получится, заезжай на ужин. Посидим все вместе. - Всего хорошего. Поправляйтесь, - уклончиво улыбнулась та и, поправив рюкзачок на плече, вышла на лестничную площадку. Олеся поймала такси на улице и доехала до огромного комплекса "Форум-ЭКСПО", где у входа красовалась здоровенная вывеска: «Всероссийский ЛОР-форум». Помедлив, она выудила из рюкзака пропуск и пристроилась к пестрой группе молодых людей, которые как раз заходили внутрь. У стойки информации она выяснила, где проходит интересующее её мероприятие и, оставив в гардеробе куртку, взбежала по лестнице на второй этаж. В большом зале посетители рассаживались по местам, стоял сдержанный гул, слышалась приглушенная музыка. Она углядела свободное место и, подойдя ближе, окликнула тихонько переговаривавшихся девушек: - Простите, у вас свободно? Они обернулись на неё, и одна из них пожала плечами: - Да, присаживайтесь. Вторая, склонившись к подруге, спросила: - А что, Елизарова не придет? Первая дернула плечом: - Ты что! Сегодня же Ларин будет выступать. Она, небось, где-нибудь в первых рядах уже, поближе к своему кумиру пролезла, – и кивнула Олесе, – садитесь, девушка, место свободно. Вторая мечтательно вздохнула: - А я Катерину понимаю. Ларин – просто зе бест! Такой красавчик, умница, талант. Вот увидишь, такую карьеру сделает, мы еще будем у него автографы брать. Олеся навострила уши и попыталась незаметно вытянуть шею в сторону своих соседок, чтобы не упустить ни слова из их разговора. - Он же женат, ты чего! – протянула первая. - Чушь, - уверенно заявила вторая. – Разве так ведут себя женатые? Леся уронила рюкзачок от неожиданности и, подняв его, облокотилась на ручку кресла ближе к собеседницам. Первая покосилась на неё и продолжала разговор: - Как - "так"? - Да был бы он женат, то прямиком бежал бы к своей молодой жене после занятий. А он что? - Что? - Днем на занятиях, - принялась загибать пальцы вторая, - потом в лаборатории, а вечером в библиотеке. Была бы я его женой, я бы уже давно выставила такого мужа на улицу. - Так ведь он кольцо носит! - Ну и носит! – задрала нос вторая. – Но это так, для отвода глаз. Вон Ерохин тоже кольцо носит, а сам не женат. Говорит, с кольцом я в глазах девушек выгляжу привлекательнее. Так что не спорь, дорогая. Никита Ларин – совершенно свободен. Да ещё и перспективный. Видел, как с ним Гуров носится? Что-то они там на пару проводят, какие-то исследования по тонзиллофарингиту, кажется. Сегодня, кстати, Ларин с этой их темой выступит. Наши "небожители" в буфете трепались, я слышала случайно. - Случайно? – рассмеялась первая. - Ну не случайно! – легко согласилась вторая, а первая дернула её: - Всё, выходят. На сцену взбежал высокий подтянутый мужчина и быстро подошел к микрофону. Леся выпрямилась в своем кресле приготовилась слушать.
Бэла: С её места было не очень хорошо видно, но слева на сцене висел огромный экран, и все выступавшие были как на ладони. Несколько первых выступлений Леся пыталась понять, о чем вообще речь, но даже темы докладов она читала-перечитывала несколько раз, а смысл заголовка понять не удавалось. К примеру, на экране было написано что-то вроде: «Влияние нарушений в протеиназингибиторшакирянной системе на работу мукоцилиарной транспортной системы при острых риносинуситах». Вот эта шакирянная система повергла её в краткий ступор, потом даже развеселила, и она тихонько хихикнула, а после оглянулась: сидевшие рядом девицы, только что легкомысленно болтавшие о мужчинах, сидели с напряженными и внимательными лицами, происходившее на сцене им было совершенно понятно, они даже кивали в такт говорящему и делали какие-то пометки в блокнотах. Леся только вздохнула и со скучающим видом стала осматривать зал, потолок, сцену, зрителей. Скучать долго ей не пришлось, потому что давешний высокий мужчина-ведущий снова резво выбежал к микрофону и пригласил к трибуне Никиту Андреевича Ларина. В зале прокатился легкий шелест аплодисментов, девицы рядом с ней тоже оживились и вытянули шеи в сторону сцены. Никита стремительной походкой вышел из-за кулис. Был он таким нарядным и каким-то …незнакомым: серьезным, взрослым. Чужим. Леся нервно сглотнула: во рту немедленно пересохло от волнения: она переживала так, словно это она стояла сейчас возле изящной стойки трибуны и собиралась поразить зрительный зал каким-то невероятным открытием. Никита включил пультом фронтальный экран за своей спиной, окинул взглядом притихший зал и, откашлявшись, приступил к своему докладу. От волнения у Леси так шумело в ушах, что она почти не понимала, что он говорит. Она смотрела на экран, где Никита, чуть хмурясь, говорил, изредка поглядывая в бумаги, помогал себе жестами, где-то сбился, поправился, на губах расцвела знакомая немного смущенная улыбка, и Леся резко вздохнула. Она снова забыла, как дышать, во время его короткого доклада. А Никита на сцене тряхнул головой и уже улыбнулся освобожденно, предложив задавать вопросы. Звук в её ушах немедленно включился, и она тоже вздохнула с облегчением. Появившийся из-за кулисы ведущий сказал: - Ну что – вопросы? Давайте я начну. Никита Андреевич, тема действительно животрепещущая и очень важная. Поэтому интерес к ней очень большой. Насколько предложенный вами метод можно рассматривать как путь решения этой проблемы? - Я ни в коем случае не беру на себя лавры изобретателя этой методики, - запротестовал Никита. - По большому счету я только докладчик, над этой темой трудилась наша группа и конечно же профессор Гуров, - Никита протянул руку в сторону первого ряда в приглашающем жесте. К нему на сцену взбежал приземистый немолодой мужчина с буйной шапкой волос цвета «соль с перцем». Профессор, подойдя к стойке трибуны, склонился к микрофону: - Наш уважаемый Никита Андреевич как всегда скромничает. И совершенно напрасно. Лавры по достоинству принадлежат именно вам. – Он озорно по-молодому усмехнулся. – И бремя ответственности тоже на вас. Так что отдувайтесь, коллега. - Я готов! – Никита улыбнулся, потом, став серьезным, повернулся к ведущему. – Этот метод на самом деле очень прост и эффективен… После выступления объявили перерыв, и Леся, подскочив с места, протиснулась к выходу и побежала искать Никиту. Из нескольких дверей зала выходили люди, заполняя все пространство, и она лавировала между ними, приподнималась на цыпочки, озиралась, высматривала. Потом, отчаявшись, развернулась и застыла на месте: прямо перед ней из дверей выходил Никита со своим профессором. Возле них толпились какие-то девушки, и они все вместе оживленно разговаривали о чем-то. Никита, видимо почувствовав её взгляд, машинально поднял глаза и оцепенел, увидев прямо перед собой Лесю. **************** День тянулся сегодня особенно долго. Лене всё казалось, что дело к вечеру, но часы отказывались передвигать стрелки вперед, будто циферблат вымазали клеем. От Леси не было ни слуху, ни духу, Женя тоже не звонил: кажется у них с Мурадовым было какое-то сборище на экономическом форуме, он её ещё вчера предупредил, что приедет только вечером. Но позвонить-то можно было. А то сидит она тут одна одинешенька, позабытая-позаброшенная всеми. Вдруг накатила обида, сопровождаемая легкими слезами, которые в последние месяцы все время оказывались непозволительно близко, и Лена, мысленно обругав себя за неуместную плаксивость, набросила мягкую кофточку и отправилась побродить по светлым коридорам клиники. Дошла она только до огромного перехода со стеклянным куполом, где её перехватила медсестра Зоя. - Ой, Елена Николаевна, а я за вами. Вас хочет видеть ваш доктор. Идемте? Нина Петровна с улыбкой поднялась к ней навстречу, потом предложила присесть в удобное кресло. - Ну что, драгоценная наша Елена Николаевна, не надоели ли вам хозяева? - Надоели, - с чувством ответила Лена. – Домой хочется. - Ну и прекрасно. Хотя я бы с вами с удовольствием еще бы пообщалась. Вы у меня очень хорошая пациентка, исполнительная, непроблемная: хлопот с вами особых нет. Побольше бы таких нам. – Тут Нина Петровна сменила тон на серьезный. – Значит, выписка выпиской, но я вам дам целый ряд рекомендаций, которые надо будет непременно исполнять. Иначе, - она развела руками, - придется нам с вами еще встречаться. Хотя вы же всё равно будете приезжать к нам на еженедельный прием, так что не прощаюсь. Они проговорили еще с полчаса, потом Нина Петровна распрощалась, пожелала всего хорошего и убежала на плановые операции, а Лена отправилась к себе. Настроение взлетело ракетой, и спина даже перестала болеть, и невольная улыбка появилась на лице, как солнце, которое тоже вынырнуло из-за туч и залило теплым неярким светом и холл, и стеклянные переходы, и палаты. Заглянула медсестричка и с улыбкой сообщила, что документы подготовит после обеда. Потом поинтересовалась, кто сможет приехать за её пациенткой. Тут Лена немного растерялась, поняв, что Женя скорее всего занят. Она ответила, что всё выяснит, но медсестра только махнула рукой и ответила, что Елена Николаевна может оставаться у них сколько угодно, хоть до завтра. Лена даже поёжилась: совсем её такая перспектива не устраивала. Когда замаячила на горизонте свобода от больничной койки, какой бы комфортной та ни была, хотелось немедленно этой самой свободой воспользоваться. Поэтому она решительно взялась за телефон и принялась звонить. У Клавы телефон был намертво занят. Лена, помедлив, отказалась от мысли звонить Жене. Да к тому же в голову пришла, как ей показалось, удачная идея устроить ему сюрприз. Поэтому она подумала, да позвонила Марине. Та оказалась свободной и с радостью согласилась приехать. Правда, в последний момент с затаенной тревогой поинтересовалась, всё ли у них с Левандовским в порядке, не в ссоре ли молодожены. Лена в ответ только рассмеялась и тут же поделилась мыслью, что хочет вернуться домой неожиданно эдаким роялем в кустах. Вернее из кустов. Марина немедленно воодушевилась этой идеей и энергично велела Лене быть готовой через час. Эвакуация из клиники прошла успешно: Лена попрощалась со всеми своими медсёстрами, еще раз заглянула к врачу Нине Петровне и, сопровождаемая Мариной, тяжело спустилась к машине. Всю дорогу они оживленно болтали: Марина рассказывала о новом проекте, который она пробила в минкульте города и который по её выражению «в скором времени потрясет мир». Лена восторженно слушала, порой перебивала, чтобы уточнить детали. Время в пути пролетело незаметно. У ворот Лена выудила из сумочки пульт. Машина медленно вкатилась на расчищенную от снега площадку. - Кажется, дома никого, – заметила она, оглядывая ведущую к дверям лестницу. - Ну, а что ты, дорогая, хотела, с твоими роялями из кустов? Кто же тебя тут ждал? По всем разведданным ты дислоцируешься в клинике под присмотром кучи мамушек и нянюшек, – пожала плечами Марина и игриво прищурилась. – Чаем-то напоишь без домработницы? - Марин, ну что ты меня уж совсем за барыню держишь, - рассмеялась Лена и махнула рукой. – Идём. Будет тебе и кофэ, и какава с чаем. Переговариваясь, они открыли двери, вошли в прихожую: над входом разлился автоматически включившийся свет. Дом был пуст и тих. Марина помогла ей раздеться, сама сбросила легкую меховую курточку и прошла следом за Леной в гостиную. Лена с недоумением оглядывалась: - Такое ощущение, что здесь не живет никто. Он что, сюда только спать приезжает? - Ну что ты запереживала? – махнула рукой Марина. – Евгений твой точно такой же, как Боря. Тот если один остается, питается непонятно как, работает до полусмерти, спит, как попало. Думала, только мой такой. Но, вижу, и твой не лучше. Короче, оставлять наших мальчиков одних ни в коем случае нельзя. Лена прошла к холодильнику и, распахнув дверцы, нахмурилась еще больше: - Похоже, ты права: из еды только лимон и сыр. И вот это, - она достала тарелку с засохшим куском пиццы. – Ну, Женька! Но куда Майя-то смотрит? Погоди-ка, - вдруг спохватилась она, - сейчас мы все узнаем. Лена вышла на середину гостиной и громко позвала: - Ева! Послышался мелодичный сигнал, и компьютер звонко сказал: - Добрый день, Лена! Умный дом счастлив, что вы вернулись! Мы скучали! - Ого, слышала? – подняла палец Марина. – Скучают без тебя. - Здравствуйте, Марина, - поприветствовала её ЕВА. – Добро пожаловать. Желаете кофе, чай, сок? - Спасибо, ЕВА, чуть позже, - поспешно ответила Лена. – Лучше скажи, куда все мои домашние подевались? - Евгений Николаевич в девять утра уехал на постоянное место службы. Олеся Сайко отбыла 20 октября 2015 года к месту своего постоянного проживания. Ираида Степановна и Александр Александрович Рыбаковы уехали… - Стоп-стоп, - поморщилась Лена, - не спеши. Про Олесю и маму я и так знаю. А куда Майя подевалась? - Евгений Николаевич предоставил сотрудникам Майе и Николаю Добродеевым отпуск на десять дней, до 25 ноября 2015 года, - отрапортовала ЕВА. - Ах, ну вот всё и выяснилось, - облегченно усмехнулась Марина. Потом задумчиво протянула: - Ох, и нагорит тебе от твоего мужа, что ты вернулась без объявления войны. - Ну, пока не нагорело, идем пить чай, - бодро кивнула Лена. – Надеюсь, печенье в доме никто без меня не съел. - Думаю, Женя и понятия не имеет, что у тебя в закромах лежит коробка с печеньем, - со смехом ответила Марина, направляясь за Леной в столовую. – Боре пока под нос не поставишь еду, он будет в абсолютном неведении, что она у нас есть. - Господи, как же они все похожи друг на друга, - весело вздохнула Лена и позвала. – ЕВА, ну поухаживай за нами ты. Сделай-ка нам чаю. Коробка печенья, как и предсказывала Марина, стояла на столе нетронутая. Была она в виде плетеной красивой корзиночки с крышкой, так что Женя вполне мог принять её за интерьерное украшение и не подозревать, что внутри прячется что-то съестное. Хозяйка и её гостья споро накрыли на стол, положив сыр и порезав лимон, налили себе свежего чаю и уселись у огромного окна, вполне довольные собой.
Бэла: Леся сделала неловкий шаг к нему навстречу и остановилась. Воздух между ними вибрировал от напряжения. Профессор переводил взгляд с Никиты на Олесю и обратно, потом шумно засуетился: - Никита Андреич, жду вас на следующей панельной дискуссии. Девочки, идемте-ка со мной. С этими словами он похватал под руки девиц, которые стояли рядом и с интересом разглядывали Олесю, и стремительно удалился, увлекая их за собой. Толпа обтекала Никиту с Лесей, словно то самое поле напряжения, окружавшее их, служило некоей защитой. Никита, наконец, вышел из ступора, нервно оглянувшись, взял её за локоть и завел в двери аудитории. Там почти никого не осталось, только какие-то мальчик и девочка наводили порядок. Никита вновь развернулся к ней и спросил: - Что ты здесь делаешь? Вопрос прозвучал сухо, в глазах Никиты тоже особого тепла не наблюдалось. Леся даже растерялась от этой неприязни: признаться, она совсем иначе представляла их встречу. - Ну, я…, - неуверенно начала она, - я х-хотела …увидеть тебя. - Лесь, может, хватит? – сквозь зубы прошипел он. – Не надоело? - Ч-что? - Издеваться, спрашиваю, не надоело? - Я… не… Он досадливо скривился: - Мы, кажется, всё выяснили, …когда это было? Три дня назад? Что изменилось? – он издевательски усмехнулся. - Или ты вдруг осознала, что любишь только меня и мечтаешь прожить со мной долго и счастливо и умереть в один день? Леся опустила голову и почти прошептала: - Ну, вообще-то …д-да. - Тебе что, скучно стало? – с раздражением выдохнул Никита. – Морозов, наверное, ещё в отъезде, и ты решила так развлечься? Он говорил негромко, но слова пудовыми гирями падали ей куда-то в макушку, отчего резко и сильно заболело в затылке. Она мотнула головой: - Я не… не думала развлекаться. Слезы обиды сами собой брызнули из глаз, и она резко развернулась, чтобы уйти: ей не хотелось, чтобы Никита стал свидетелем её слабости. Он догнал её и, дернув за локоть, развернул к себе: - Ты чего, ты…? - пальцы его подрагивали и прожигали насквозь рукав тонкой блузки. - Ладно, прости, идиотская идея была, - ответила Леся, шмыгая носом и пытаясь высвободиться. - Леся, - уже мягче заговорил Никита. – Ты пойми, если всё это – какая-то дьявольская игра, то… не надо, я тебя прошу. В третий раз, боюсь, мне уже будет сложно подняться. Никакая …работа не спасёт. Она подняла на него глаза: он пристально смотрел на неё. Где-то в глубине его глаз загорелся крохотный огонек надежды. Видимо, он тоже что-то такое увидел в её глазах, потому что взял её за плечи обеими руками и с силой притянул к себе, а потом прижался к её приоткрывшимся навстречу ему губам. *********** - Не могу поверить, что ты рядом. - Я тоже. Думала, ты совсем меня разлюбил. - Глупышка, как я могу? Я просыпаюсь с мыслями о тебе, засыпаю с ними же. Пытаюсь забить свое время учебой работой, вон даже какое-то типа изобретение разрабатываю. Только это всё плохо помогает. - Какие мы с тобой похожие. - Не замечал. - Ну, я тоже учусь с утра до вечера, тоже стараюсь меньше думать, бегаю по лекциям, сдаю кучу экзаменов, даже пару раз делала фотосессии: свадьбу и крестины малыша. …Я испугалась, что ты …прогонишь меня. - Сумасшедшая девчонка. Я же люблю тебя. - И я тебя… ******************* Марина допила свой чай, обняла подругу и стала прощаться. Лена попыталась её оставить, но та засобиралась домой, отговариваясь, что они с Борисом сегодня приглашены к его дочери на ужин. Лена со вздохом согласилась, что причина сверхуважительная и проводила Марину до дверей. После чего прилегла на диванчик в гостиной и не заметила, как уснула. Разбудило её теплое прикосновение к щеке. Она сонно приоткрыла глаза: на краю дивана сидел Левандовский и встревоженно смотрел на неё: рядом на полу валялась небрежно сброшенная с плеч куртка. - Женька, - с улыбкой протянула она. - Лен, ну кто так делает? – с укором сказал он, убирая с её лба встрепанные прядки волос. – Я приезжаю в клинику, а мне говорят: так нет её. Думал, сердце разорвется. Черт знает что подумал. А ты, оказывается дома! Чего мне-то не позвонила? - Жень, ну, не ворчи, - она приподнялась и обняла его за шею. – Я хотела тебе сюрприз сделать. - Хорошенький сюрприз! Ты как добралась-то? Ну что за легкомыслие, Лена! Ты же взрослый человек, разве так можно? – продолжал он выговаривать. - Ворчун ты мой, - она с улыбкой разглядывала его близкое лицо, трогала брови, гладила темную вечернюю щетину. – Как же я по тебе соскучилась. Куда только испарились все упреки, затихла тревога, с которой он мчался домой по забитым транспортом дорогам. Успокаивалось биение сердца, чтобы вновь начать свой танец, но уже не тревожный, а вибрирующий от разгорающегося где-то внутри желания. Он как завороженный замер под её теплыми пальцами и даже прикрыл глаза, наслаждаясь её нежными легкими прикосновениями. Потом потянулся к её губам. - Лен, так нельзя, - слегка задыхаясь, проговорил он, нечеловеческим усилием воли оторвавшись от неё и прижав ее голову к своему плечу. - Я знаю, - протяжно вздохнула она и потерлась о его щеку. – Колючий какой! – И повторила. – Как же я соскучилась. Он отклонился от неё и пристально вгляделся в любимое лицо, потом встревоженно спохватился: - Лена, ты же голодная! Тут же мягкая и нежная жена его немедленно куда-то испарилась, а на её месте оказалась суровая и строгая супруга, которая поднялась с дивана и, подбоченившись, уставилась на него сверху вниз: - Я голодная? А ты не голодный? И что за фантазия отправить домработницу в отпуск? Ты чем тут питаешься? Пиццей? А завтрак? Женя, ну что ты как маленький, тебя совсем что ли нельзя одного оставить? Он тут же поднялся, осторожно отнял её руки от поясницы и с улыбкой мягким жестом прижал тонкие пальцы к своей груди: - Ну вот, узнаю брата Колю! Строгая мамочка вернулась домой. - Какого еще брата Колю? Не уходи от ответа, - Лена по инерции ещё продолжала его отчитывать, но губы сами собой разъезжались в улыбку. - Мне без тебя совсем ничего не хотелось: ни есть, ни пить, никаких людей в доме видеть не хотелось, - покаянно вздыхал Женя. – Но Майя завтра уже вернется. А сегодня… - в его глазах зажглись знакомые озорные огоньки. - Сегодня мы идем с тобой в ресторан! Хорошо? - Да уж куда лучше, - иронично сморщилась Лена. – У меня ни прически, ни платья приличного, в которое можно влезть. Да и поздно уже. - Договорились! – быстро согласился Женя. – Значит, ресторан приедет к нам. Он усадил Лену обратно в диванные подушки, а сам принялся звонить в ближайший ресторан, чтобы заказать им ужин.
Бэла: - Не хочу, чтобы ты уезжала. - Я тоже не хочу уезжать, но мне нужно. - Мне всё кажется, что это сон, этого быть не может. Кажется, вот ты сейчас уйдешь, сядешь в этот поезд, и всё закончится, как не бывало. - Я ведь скоро приеду. Совсем скоро. Пару недель осталось подождать. - Теперь, когда ты со мной, не хочу тебя отпускать и на минуту, а тут целая вечность – две недели... Даже звучит страшно. - Не бойся: я с тобой! **************** Поезд сильно тряхнуло, и Леся, вздрогнув, проснулась. За окном пролетали аккуратные домики пригорода Тетюшева. Она вздохнула, оставаясь еще под впечатлением только что виденного сна, и стала нехотя собираться: остановка через несколько минут. Тут же ожили динамики, которые подтвердили: поезд через короткое время прибудет на вокзал города Тетюшева. Народ рядом тоже засуетился, собираясь, закутываясь в шарфы, натягивая шапки и перчатки, доставая с верхних полок рюкзаки и сумки. От вокзала Леся решила не толкаться по маршруткам, а взяла такси. Эта поездка всё же вымотала её до предела. Она назвала водителю адрес и откинулась на спинку заднего сиденья. В голове всё крутился тот сон, и она словно ощущала Никиту рядом с собой: его руки его губы, глаза… Позавчера Никита после их такого чудесного объяснения, не дожидаясь окончания форума, просто сбежал с ней. Правда, как человек ответственный, улучил минутку, чтобы предупредить своего профессора о своем уходе. Леся ждала его внизу, у выхода, нервно теребя ремешок рюкзачка. Он появился неожиданно и стремительно слетел с лестницы, вновь крепко стиснув её в объятиях. - Тебе привет, - потом поцеловал её в губы, – и поцелуй. - От кого? – рассмеялась она. - От Гурова. Это мой профессор, - скороговоркой пояснил Никита и, примерившись, снова поцеловал её. - А это от кого? – едва переводя дыхание, спросила она. - От меня. Они оба рассмеялись и выбежали из дверей ЭКСПО-центра в шумный вечерний город. Они где-то бродили целый вечер, говорили и не могли наговориться, но по негласной договоренности обходя неприятные темы. Словно боялись оба разрушить хрупкое удивительное состояние, в которое оказались погружены после их поцелуя в пустой аудитории. Периодически они заходили в какие-то кафешки, наскоро глотали пиццы-плюшки-пироги, запивая горячим питьем и почти не ощущая вкуса того, что ели и пили. Вдруг Никита спохватился, что она устала и замерзла. И хотя Леся отнекивалась, он остановил такси. В тепле машины он целовал её руки, согревая их дыханием, и у неё комок скручивался в горле от нежности и чего-то необъятного, что теснилось в груди. Машина остановилась у знакомой высотки, где она уже была сегодня. Или то было в другой жизни? День сегодняшний был таким насыщенным, что казалось - не день она прожила сегодня, а неделю. Или месяц? Никита вдруг притормозил у подножия лестницы и, неожиданно очнувшись от эйфории, осторожно спросил, согласна ли она зайти. Леся кивнула, а сама внутренне словно вся подобралась в комок от перспективы встречи с Лидией Васильевной, которая, наверное, будет смотреть торжествующе и хлопотать над ней с излишней заботой. Но тревожилась она напрасно: Лидия Васильевна встретила их со сдержанной приветливостью, проводила за уже накрытый стол. Андрей Петрович, сказала она, обещался прийти попозже, у них там мероприятия после форума. После этого Лидия Васильевна отговорилась тем, что к вечеру стала себя неважно чувствовать и пойдет приляжет. Никита вознамерился было посмотреть на её горло, но матушка твердо отказалась и велела ухаживать за женой, а она удаляется в спальню. Леся даже поразилась такой неизвестно откуда взявшейся деликатности своей свекрови. Ни в какое недомогание она как-то не поверила, а вот в то, что Лидия Васильевна просто решила им не мешать, поверила охотно и сразу. И то, что Андрей Петрович не спешит домой, она тоже списала на какую-то невиданную тактичность со стороны семейства Лариных. Они выпили чаю, от вина Леся отказалась, они еще недолго посидели друг напротив друга. Леся чувствовала, что легкость между ними вдруг куда-то улетучилась. Никита стал немногословен, что-то его тревожило, и её вдруг обдало жаркой волной: она с неожиданной ясностью поняла, ЧТО именно его беспокоит, словно пелена спала. Между ними вдруг встало то, о чем они дружно умалчивали этим вечером. Артем Морозов. Леся даже рассердилась на ни в чем не повинного Морозова. Мало того что влез в их отношения, влюбил в себя, свел с ума, а теперь снова мешает. Она даже забыла, что сама закрутила роман с Морозовым. Ей сейчас казалось, что это именно он виноват в том, что они с Никитой расстались тогда. Действительно: не себя же винить? Поэтому она вскочила со своего стула и, подойдя к Никите, потянула его за руку. Тот снизу посмотрел на неё и послушно поднялся. Он смотрел на неё сверху вниз, очень серьёзный, такой близкий и неожиданно далёкий. Леся дрогнула и отвела глаза. Она скорее почувствовала, чем услышала короткий вздох. А потом он вдруг притиснул её к себе и поцеловал. Поцеловал очень всерьез. И была в этом поцелуе вся любовь, на которую он был способен, и радость оттого, что еще ничего не кончилось, а, пожалуй, только началось. И она отвечала ему с серьезной и страстной поспешностью, словно для нее это было так же важно, как и для него, и она хотела сказать ему нечто такое, чего не могла сказать раньше. А потом была ночь. Их ночь. После такого долгого перерыва, который они сами себе устроили и едва по глупости не погубили то глубокое, серьёзное, настоящее, что было между ними… …- Девушка, приехали! – окликнул её таксист, и она сильно вздрогнула от неожиданности и он, глядя на неё в зеркало заднего вида, заботливо поинтересовался. - Заснули? Намаялись, небось в поезде? Она что-то пробормотала в ответ и, расплатившись, выскочила из машины возле своего дома. Надо было торопиться: через час начинались пары, а ей еще себя в порядок приводить. И что там кстати с занятиями, к чему ей сегодня быть готовой? Она выудила из рюкзачка телефон, который - конечно же! оказался выключенным. Леся даже поморщилась: забывака! А она-то радовалась, что никто ей не звонит, вот счастье-то, можн побыть наедине со своими мыслями. Нажала кнопку. Телефон медленно просыпался, по экранчику побежали темно-зеленые волны, выплыли яркие буквы, и, наконец, бодро включился главный экран. Тут же телефон ворчливо и нервно запиликал, швыряя на рабочий стол: пропущенные вызовы, СМС-ки, обновления, сообщения в мессенджерах. Леся недовольно качнула головой и решила прочесть всё, что накопилось за время её выпадения из сетей интернета, в спокойной обстановке дома. Она резво проскакала два пролета лестницы, завернула и замерла: на широченном подъездном подоконнике, прислонив голову к оконной раме, дремал Артем Морозов. ********************* Лена ходила хвостиком за Женькой, иногда просто так дотрагивалась до края футболки или, подойдя ближе, словно невзначай прислонялась щекой к его плечу. И он тогда сразу обнимал её своими ручищами и целовал возле ушка, откинув прядку волос. Она все надышаться не могла им, а он тоже старался быть возле неё. Если она усаживалась в кресло, он неловко пристраивался на ручке, балансируя и норовя вот-вот свалиться. А порой просто садился на ковер возле неё, опирался спиной на её ноги и клал голову к ней на колени. А она рассматривала его перевернутое лицо, и в таком виде он неожиданно нравился ей еще больше. На следующий день дом вновь заполнился шумом, хлопотами, запахами вкусных яств, которые готовила неутомимая Майя. К обеду нагрянула Клава и учинила маленький филиал дома моделей для беременных, заказав кучу курьеров из лучших магазинов для будущих мам. Перемерив с её помощью невероятное количество вещей, Лена отобрала несколько домашних костюмов, платьев и пару нарядов на выход, потому что Женя строго настрого велел непременно приобрести платье в ресторан, куда он намеревался всё-таки вывести свою драгоценную жену, как бы она ни сопротивлялась. Была куплена и теплая куртка с пушистой белой шапкой и мягкими сапожками, отделанными белым мехом для прогулок. Лена, наконец, взмолилась о пощаде, пытаясь остановить Клавдию Васильевну, пока её гардероб не распух до невиданных размеров. Клава же только отмахивалась от неё и в подмогу себе активизировала Еву, которая немедленно принялась рассуждать о необходимости большого гардероба для беременных, ссылаясь на многочисленные статистические данные из интернета. Клава, воодушевленная поддержкой, попыталась обрядить её еще и в шубу. Тут Лена категорически воспротивилась и заявила, что она устала и решительно отказалась от дальнейших приобретательств. Клава с сожалением запихнула не подошедшие вещи в объемные пакеты и, вручив всё это курьерам, выпроводила последних восвояси. Вернувшийся пораньше с работы Женя застал свою жену полулежащей в изнеможении на диване, заваленном кучей вещей, и тетку Клавдию, радостно роющуюся в этих самых вещах и болтающую без перерыва. Оценив обстановку, он немедленно отправил Клаву звонить Буркину, который, отчаявшись дозвониться ей, уже оборвал телефон ему, Левандовскому. Клава шлепнула себя по лбу, вспомнив, что бросила телефон в прихожей, и помчалась за ним. После этого Женя осторожно выудил Лену из вороха вещей, крепко расцеловал и повлек за собой, чтобы напоить чаем в столовой. Лена безропотно подчинилась, видимо все силы у неё ушли на то, чтобы сопротивляться натиску Клавы и Евы. Клава же, вереща в телефон, унеслась на второй этаж спасать киностудию от провала. И, наконец, в доме воцарилась блаженная тишина, нарушаемая только потрескиванием полена в камине. Со всеми этими хлопотами возвращения домой Лена совсем забыла об Олесе. И сейчас, сидя напротив Жени и прихлебывая ароматный пуэр, вдруг вспомнила о ней и тут же отругала себя мысленно за такое невнимание к собственной дочери. Правда эта самая дочь ей тоже не удосужилась позвонить. От Жени не укрылась её нервозность. И она конечно же выложила ему всё: и как Олеся приехала неожиданно в больницу, и как просила совета, как же ей поступить с Никитой, к которому она вдруг ни с того ни с сего вознамерилась вернуться. Женя на этом моменте даже чаем поперхнулся, и кашлял потом, в молчаливом изумлении качая головой. И вот теперь прошло уже несколько дней, а Леся ей так и не позвонила. Досадуя и на себя, и на свою забывчивую дочь, Лена выудила из кармана телефон и набрала номер Олеси.
Бэла: Леся уже занесла ногу над следующей ступенькой, да так и застыла, ошеломленно глядя на спящего Морозова. Внутренний чертенок дернул её за какие-то ниточки, и она трусливо шагнула назад, намереваясь сбежать. Но немедля рассердилась на себя, задрала нос повыше и, нарочито громко топая, принялась подниматься по лестнице. Морозов спал. Она протопала выше, к своей двери. Он только пошевелился и повернул голову, продолжая спать. Видимо, намаялся в дороге, мелькнула жалостливая мысль, и Леся даже головой потрясла, чтобы прогнать её. У двери она оглянулась на Артема и, достав ключи из рюкзачка, грохнула их об пол. Тут уже Морозов наконец-то проснулся и, потянувшись, обнаружил свою пропажу, напряженно смотревшую на него с верхней площадки. Одним движением он соскользнул с подоконника и в два прыжка очутился рядом с ней. Сгреб её в объятия и зарылся куда-то в её шею, отчего у неё по плечам и спине побежали мурашки. Но она стояла, не двигаясь, не отзываясь на его объятия, и руки, что так крепко обнимали её, дрогнули и ослабили хватку. Морозов отклонился и с недоумевающей улыбкой сказал: - Привет… - Здравствуй, – сдержанно ответила Леся, избегая прямого взгляда и старательно глядя на его левое ухо. - Так соскучился, - продолжал он всё с той же улыбкой. - Ага. - Я звонил вообще-то… - Телефон был отключен. - Лесь, а что, собственно, происходит? Она на миг задержала дыхание, словно готовилась прыгнуть в ледяную воду, и бухнула: - Я вернулась к Никите. Мы опять ...вместе. Морозов молча смотрел на неё, потом поперхнулся и закашлялся. И отступил на шаг назад: - Ты …шутишь? - Нет! – на этот раз она смотрела ему прямо в глаза. И он вдруг сразу понял: не шутит – глаза его тут же загорелись мрачным огнем. - Ты что, шизофреничка? Раздвоением личности страдаешь? - Прости, - голос её упал почти до шепота. Скулы его заледенели: - Бог простит, - и тут же перебил сам себя. - Ладно. Привет мужу. Только мне больше не звони, когда опять надумаешь его бросить. Ты же с ним ненадолго. С этими словами он развернулся и развинченной походкой спустился к подоконнику, где лежал его рюкзак. Потом обернулся к ней и с усмешкой заметил: - Надо было еще тогда тебя бросить. Зря только время прос***л. Он закинул рюкзак на плечо и стремительно сбежал по лестнице вниз. Хлопнула подъездная дверь. Леся в изнеможении прислонилась к стене. Ноги вдруг ослабели, и она соскользнула на пол. Никакие его усмешки, обидные слова, колкости не могли её обмануть: ему страшно, дико, неимоверно больно и плохо сейчас. И сделала это она. Своими руками. Хотя совершенно этого не желала. Не собиралась она причинять боль. Даже и не думала об этом. Она не виновата. Он тоже должен был легко относиться к этим их отношениям. Не мог же он вправду верить, что это у них... навсегда. Незнакомое чувство странного стыда вдруг залило её по самую макушку, и она с оглушающей ясностью поняла, что сию минуту своими руками окончательно и бесповоротно разрушила то светлое и огромное чувство, в котором Морозов находился все эти недолгие недели, что они были вместе. Неверными движениями, по стеночке она поднялась с пола и трясущимися руками воткнула ключи в замок. Квартира встретила её тишиной, нарушаемой только обычными бытовыми звуками. Она швырнула рюкзачок в угол, потом подошла к зеркалу. Из стеклянных глубин на неё смотрели больные глаза на побледневшем лице. Леся опустила голову, постояла, потом вздернула подбородок и с вызовом уставилась на свое отражение. А ну-ка соберись, тряпка! Ты приняла решение! Хватит цепляться за фантомы прошлого. Ты сможешь пойти вперед. Леся встряхнула волосами, развернула плечи и пошла собираться в колледж. *************** - Леся, это мама! Здравствуй! - Здравствуй, мам. - Лесь, а что с голосом? Ты чего мне не звонишь? Ты где? Как твои дела? Леся! - Мам, прости, - сдавленно отвечала дочь, - я не могу сейчас говорить. Перезвоню. Лена ошарашенно слушала гудки в трубке, потом подняла на Женю недоумевающий взгляд. - Что? - Не знаю. Сказала, не может сейчас говорить. Голос какой-то… Женя успокаивающе накрыл её пальцы, которыми она барабанила по столу: - Ну, что тут удивительного? Может, у неё экзамен идет, в скайпе. Или она на занятиях сидит, к примеру. Представляешь, она заявляет экзаменатору: простите-извините, тут у меня мамочка на проводе, так что вам со своим экзаменом придется подождать! Он так смешно изобразил Лесю, что Лена против воли прыснула от смеха. - Жень, ну я всё-таки волнуюсь. Как ты думаешь, может, мне Никите позвонить? Женя пожал плечами: - Если тебе интересно мое мнение, то я бы не стал пока никому звонить. Дочь твоя – человек вполне взрослый. И самостоятельный. - Да уж, самостоятельный, - проворчала Лена. – Такого зигзага я от неё, честно говоря, не ожидала. Уже стала привыкать к мысли, что Артем Морозов – мой новый зять, и вот тебе на! - Во всем надо искать плюсы! - философски заметил он. - В конце концов, Лариных ты уже хорошо знаешь, а Морозов – темная лошадка. Да я и не верил никогда, что у Леси это увлечение надолго. - Правда? – Лена изумленно подняла брови. – А я вот поверила. Она мне, знаешь, что сказала? Ты же, говорит, замуж пошла за авантюрного дядю Женю, а не за спокойного Илью Сергеевича. - Так-так, - притворно нахмурился Евгений. – А ты что это, за Полуярова замуж собиралась? - Да никуда я не собиралась, - отмахнулась Лена. – Ну, просто… он, кажется, начинал за мной ухаживать. В ресторан всё время приглашал. Правда, я постоянно его, как Леська говорит, динамила. По твоей вине, между прочим. - Ах, вот так вот! – Женя откинулся на спинку стула и скрестил на груди руки. – Значит, правильно я тогда тебя умыкнул с вашего свидания в ресторане. - Что-о? Так ты знал, что я собиралась идти с ним в ресторан? И сам пригласил меня тогда, в первый раз, на деловой ужин?! - Сопровождаемый деловым танцем, - подхватил Женя и утвердительно кивнул. - Конечно! – Он прищурился, вспоминая. – Ты вообще, помнится, была нарасхват: за тобой и Полуяров ухаживал, и Витёк круги нарезал. - Женя вздохнул и заключил. - Кое-как пробился. - Ну, ты и… авантюрист! Леська права, - с веселым изумлением развела руками Лена. - Ты же знаешь, что мне скучно быть обыкновенным. В конце концов, - он, поднявшись, подошел к ней и приобнял, - за это ты меня и полюбила, ведь так? - Не знаю, Жень, - подняла она к нему лицо. – Но такого, как ты, я и в самом деле не встречала. Никогда. – И потянулась к нему с поцелуем.
Бэла: Леся позвонила сама, спустя час. - Мам, прости, экзамен сдавала, - скороговоркой выпалила она и на нервный смешок Лены с недоумением спросила. – Ты чего? - Да нет, ничего. Экзамен, значит? - быстро ответила Лена, обменявшись веселым взглядом с Женей, который просигналил бровями: я же говорил, и деликатно вышел из комнаты. – А вот что у тебя там делается? Не звонишь, не пишешь. - Мамуль, у меня тоже всё в порядке, просто завалилась с учебой по уши, - продолжала тараторить Леся. – Осталось три зачета и экзамен. Последний! Уфф! И потом я вся у тебя. - Так ты приедешь? – обрадованно переспросила Лена. - Ну, конечно, только… - Что? Леся хмыкнула и с деланным безразличием заявила: - Только жить я буду не у вас. - Ну, хорошо, - неуверенно ответила Лена. – С городской квартиры тебе, наверное, будет удобнее на учебу ездить. Но ты ведь будешь меня навещать? - Мамуль, ну конечно! Какой разговор! Только жить я буду там не из-за учебы. Лена помолчала, потом поинтересовалась: - Лесь, это то, о чем я думаю? - Мам, ну я же не умею мысли читать, - рассмеялась Леся. А Лена уточнила: - Ты …с Никитой будешь? - Да, мам. Мы решили, - Леся сменила тон на серьезный, и Лена поспешила спросить: - А Артем, он как же? Леся умолкла, потом нехотя ответила: - И с ним мы всё решили. Уловив горестные нотки в голосе дочери, Лена сочувственно уточнила: - Тяжело было? - Очень, - тихо ответила Леся, и у Лены защемило сердце. - Ну, что же ты не позвонила, бедная моя девочка? - Понимаешь, мам, я должна была сама это пережить, - твердо отвечала дочь. – Сама ведь кашу заварила, никто не помогал. Вот и расхлёбывать надо самой. - Из её голоса уже исчезло легкомыслие, словно на том конце провода была совсем другая Олеся – взрослая, решительная, готовая отвечать за все свои поступки. - Я буду ждать тебя, моя хорошая, – с чувством ответила Лена и, чтобы немного разрядить атмосферу, поинтересовалась. – Бабушка там в курсе твоих резких перемен в жизни? Её замысел удался, потому что Леся хрюкнула и рассмеялась: - Ой, мам, бабушка у нас, конечно, что-то с чем-то! Представляешь, когда я ей всё рассказала, она сначала дар речи потеряла, а потом гордо так заявила, что я вся в неё: такая же ветреная красавица, кружу мужчинам головы. В общем, насколько я поняла, она вздохнула с облегчением от того, что мы с Никитой снова вместе. Мам, - спросила она, возвращаясь к серьезному тону, - вы что, все расстраивались из-за того, что я была с Артемом? Только мне не говорили ничего? - Ну, с чего ты это взяла?! – воскликнула Лена. – Мы просто поддерживали тебя и в горе, и в радости. Дядя Женя сказал, что он вообще с самого начала был уверен, что у вас с Морозовым несерьезно. А для меня неважно, с кем ты. Главное, чтобы ты была счастлива. Я тебя бы поддержала в любом случае. - Ну что же, - со вздохом заключила Леся, - значит, всё получилось, как и должно было. Ладно, мамуль, я убегаю. Илья Сергеич меня ждет с нетерпением. Пока! - Пока, - ответила Лена и задумчиво отложила телефон. - Ну что? – Женя неслышно подошел к ней сзади, и она вздрогнула. - Вроде бы всё хорошо. Действительно, сдавала экзамен и не могла говорить, - кивнула она. – Сдаст последние зачеты и экзамен и приедет в Москву. - Ну, вот и хорошо, - он присел на корточки. – И что мы грустим? - Она рассталась с Артемом, - вздохнула Лена, и Женя иронично усмехнулся: - А ты бы предпочла, чтобы у неё было два молодых человека? Лена, ты меня сейчас удивила. Какая-то прямо sexual revolution с легким ароматом Швеции. - А Швеция-то при чем? – уставилась на него Лена. - Ну, там, шведская семья, все дела… - Женька! – вскричала Лена, и он, рассмеявшись, поднялся: - Ну, вот что! Думаю, нам стоит прогуляться перед сном. Такой вечер приятный, ветра нет, снежок сыплет. Давай собирайся, Лен. И мысли все неприятные выветрятся. Он помог ей подняться и, приобняв, повел в сторону лестницы. *************** Ноябрь прикатил к финишу, и декабрь неспешно вступил в свои права. Лена хотя и пыталась бодриться и не хандрить, давала о себе знать накапливающаяся усталость. Не раскисать получалось не очень успешно. Она старалась отвлечься: покупала милые безделушки и совершенно необходимые вещи для будущего малыша, иногда затевала с Майей создание какого-нибудь кулинарного шедевра. Много гуляла. По вечерам и в выходные дни к ней присоединялся Женя. Вообще старался проводить с ней больше времени, чувствуя нарастающую нервозность своей жены. Еще к ним частенько заезжала Клава, внося своим появлением невероятную сумятицу в их обычно тихий дом. Лена в её приезды обычно оживала, но и уставала очень быстро. Приезжала к ним и Марина, иногда одна, иногда вместе с Борисом. В дни, когда она появлялась без мужа, они с Леной отправлялись на прогулку по живописным заснеженным окрестностям или наведывались в кафешку, - была у них одна, излюбленная, с видом на реку, - где наслаждались горячим чаем с блинчиками или чем-нибудь еще вкусным, что для них предлагал уже знакомый шеф. Леся, успешно сдав последний экзамен, заканчивала сборы в Москву. Из-за этого Ираида названивала Лене и с присущей ей экзальтацией начинала истошные обсуждения, как же она тут без Лесечки пропадет. Лена пыталась её успокоить, порой, правда, терпение ей изменяло, и она срывалась на жесткий тон. После этого они пару минут орали в трубку друг на друга, потом обе начинали всхлипывать и в конце разговора непременно мирились. Эти сеансы расчесывания нервов повторялись с завидной регулярностью. По мере приближения дня отъезда накал страстей только нарастал. Однажды при таком разговоре оказался Женя, который, понаблюдав за своей кипящей женой, спокойно, но настойчиво трубку у неё отобрал и сдержанно поговорил с тёщей. После этого Ираида в истерики впадать перестала, тон сменила и звонила своей дочери исключительно с веселыми новостями и в жизнерадостном стиле. Заезжал к ним Никита, и они оба славно поговорили об их с Лесей будущем житье-бытье, очень аккуратно избегая темы Лесиного осеннего взбрыка с Морозовым. Вежливый Никита появился с подарками, которые «Еленочке Николаевне» отправили его родители. Лена очень растрогалась от этого знака внимания и всучила Никите баночку какого-то экзотического паштета, который соорудила Майя. Никита всеми конечностями отбрыкивался от этой посылки, но не устоял и со вздохом принял пакетик. Позже к ним присоединился Женя и энергично включился в обсуждение обустройства городской квартиры, где молодая семья собиралась жить. На что Никита тихо, но твердо сказал, что у них с Лесей есть деньги, чтобы снять свое собственное жилье - остались на карточке со свадьбы. После чего последовала немая сцена, затем долгие уговоры, но Никита был непреклонен. В конце концов, Женя со вздохом заявил, что квартира тоже влетает в копеечку: приходится платить за неё квартплату, но там никто не живет. И он очень рассчитывал, что ребята будут жить там и брать на себя эти расходы. Никита подвоха не заметил и согласился жить и оплачивать эти затраты, но только на таких условиях, строго прибавил он. Женя охотно согласился и крепко пожал ему руку. Вот так постепенно проходили эти дни, наполненные всякими событиями и ожиданием. ************ Как-то Левандовский вернулся с работы оживленный: его будто бы распирали изнутри какие-то новости, и Лена с улыбкой сказала: - Ну, давай уже, рассказывай, что там у тебя такое стряслось. Он с деланным недоумением уставился на неё и преувеличенно равнодушно заявил: - Что ты имеешь в виду? Нечего рассказывать…, кроме того, что мы таки взяли этот тендер на Энкоре! Он присел к ней на диван и с горящими глазами стал рассказывать о новом договоре, о работе, которую предстоит провернуть на начальном этапе, чтобы всё там наладить. Лена слушала и даже заражалась этой его энергией. Она кивала, улыбалась, а сама думала, что Женя все это её рассказывает в таких красках и с такой живостью и азартом, что следующим сообщением от него станет намерение уехать туда, на новую стройку. И хотя она готова была к этому, случайно услышав недавний разговор Жени и Бориса, но улыбка сама собой немного полиняла. Женя, правда, ничего не заметил и продолжал рассказывать, теперь уже о тендере и о том, что там участвовала его бывшая фирма. Правда, главный лот они не получили, но тоже отхватили лакомый кусок. Уже после ужина, который они делили сегодня на двоих, Лена, прихлебывая из чашечки ароматный чай с душицей с еле заметным вздохом сказала: - И когда ты едешь? Женя, отложив салфетку, в недоумении уставился на неё: - Куда? - Ну, на этот… на Энкор. Да ладно, я же вижу: ты очень хочешь поехать. Женя вскинул брови: - Ну, а это ты с чего взяла? Лен, если я тебе с таким восторгом всё это рассказываю, это же не значит, что я лично должен мчаться на край света. У меня вообще-то, - он скрестил руки на груди, - жена вот-вот родит ребенка. Какой Энкор, о чем ты? - Жень, мне еще недели две ходить. Так что ты вполне можешь успеть слетать туда в командировку. - Да не хочу я никуда летать, - пожал Женя плечами. - Но ведь это важно самому съездить и оценить обстановку на первых порах. Ты же сам говорил, что первое впечатление самое важное. Да и ваш Климов ведь заболел, ехать некому все равно. - Ну да, заболел. А ты откуда… - Я слышала. Случайно! – подняла палец Лена, а Женя прищурился: - А ты что, хочешь одна остаться? В такое время? - Не буду я одна. – Лена с торжеством в голосе выложила новость: - Ко мне в конце недели прилетает Оля! - Вот это да! – ахнул Левандовский. – Вот так сюрприз! И молчала, ведь, - с мягкой укоризной попенял он ей. - Ну, у тебя, просто, такие новости были, что я решила отложить свои на потом. - А она по делам приезжает? - Нет, у неё отпуск. Хочет помочь мне в трудное время. Левандовский с легкой обидой в голосе заметил: - А я что же, не смогу тебе помочь? - Жень, ну, она хочет с подругой побыть рядом. Она мне и с Леськой помогала когда-то. Теперь тоже жаждет приобщиться. Левандовский только головой покачал, а Лена с тревогой спросила: - Ты против? - Да что ты! Нет, конечно, - замахал он руками. – Всё, что для тебя хорошо, и мне прекрасно! - Так что Женя, можешь со спокойной душой лететь в свою командировку. - Так, так! Выгоняешь, значит, мужа родного, - с притворной обидой прищурился он. – Боюсь даже представить, как вы тут пуститесь с Ольгой Сергеевной во все тяжкие. - Ну да, именно в этом была идея. Ты меня всё-таки раскусил, - с тяжелым вздохом подтвердила Лена. Женя присел перед ней на корточки и обнял её пополневшую талию: - А ведь ты права, душа моя, как всегда. И мне не помешало бы, действительно, съездить на объект на пару дней. А то Климов поправится к концу месяца, а на первых порах должен быть кто-то из первых руководителей, бумаги подписать, посмотреть вахтовый поселок. - Ну, вот и слетай, - Лена, притянув его к себе, поцеловала в макушку. - А вернешься – поедем за нашей девочкой в роддом. ****************** В пятницу, как и обещала, на пороге явилась Ольга собственной персоной с объемным чемоданом: - Ну, здравствуйте, мои дорогие. Я к вам пришла навеки поселиться, не прогоните? Ух, Леночка, какая ты у меня, - с восхищением оглядела она потяжелевшую фигуру подруги. – Как же тебе идет беременность! Лена обняла её, после чего затормошила, велев располагаться в гостевой комнате. У Жени был самолет после обеда, и он с тревогой ходил за подругами хвостом и всё время давал указания. В конце концов, Ольга рассмеялась и заявила, чтобы папаша не нервничал, руки у неё надежные и крепкие, телефон работает, и он их с Леной не на необитаемом острове бросает, а вполне себе в цивилизации. Женя с сомнением покачал головой и уныло поплелся за чемоданом, который ему уже по традиции собрала Лена, хотя он и порывался собраться сам, но она настояла на своем, и он со вздохом подчинился. Уже на выходе из дома он вновь начал отдавать приказы и распоряжения и подруги уже дружно замахали на него руками и выставили за дверь. - Ну что, спровадила мужика? – хитро прищурилась Ольга. - Да знаешь, Оль, он так нервничал перед этим тендером, - со вздохом объяснила Лена. – Даже спал плохо. Это его первый и такой крупный объект на новой работе. И ехать у них оказалось некому: назначенный начальник участка слег с ангиной. Я случайно услышала, как Женя обсуждал это с Борисом. Так что твой отпуск оказался как нельзя кстати. - Ну, ты же меня знаешь: я чувствую тебя как себя самое, - гордо подбоченилась Оля. – А то я ревновать уже начала: ты здесь все время с новыми подружками хороводишься. И вот чтобы ты меня не забыла, дай, думаю, слетаю к тебе в отпуск. - Оля, ну какие подруги, ты что! – возмущенно воскликнула Лена. - Ладно уж, не впечатляйся, я пошутила. Так, я переоденусь и спущусь на обед. Еда-то есть в доме? – спохватилась она, а Лена рассмеялась: - Всё есть. Нас ждет роскошный обед из трех блюд. - Что, и компот? – насмешливо прищурилась Ольга. - А как же! - Ура! Чувствую себя в летнем лагере отдыха! – вскинула руки вверх Ольга. – Ух, и оторвемся мы с тобой, пока наши вожатые, ой, то есть мужья не видят.
Бэла: С Ольгой они засиделись допоздна: уже было обо всем говорено-переговорено, но они никак не могли расстаться. Лена только в этот вечер поняла, как же ей не хватало её дорогой подруги: такой любящей, верной, внимательной. Которой одной можно рассказать обо всём, что тревожит. О Леськиных закидонах, о маминой нервозности, даже о Женьке, ведь нелегко радикально менять свою жизнь в сорок лет, хотя давным-давно всем известно, что в этом возрасте она только начинается. Выслушать Ольгины рассказы, что там, в Тетюшеве делается, и снова хотя бы мысленно вернуться туда, где она прожила всю свою жизнь и вот уехала, чтобы начать всё заново. Она и не осознавала даже, что, оказывается, здорово скучала всё это время по своему родному городу. И это тоже где-то подспудно мучило её. А с приездом Ольги, с их долгими разговорами вся эта муть вымылась из души, и даже дышать стало легче. Да к тому же Женька должен был позвонить, когда доберется. Она ждала, пока её деятельный муж долетит, пока позвонит из аэропорта. И он, конечно же, позвонил. Позвонил сказать, что его ждет вертолет. И лететь ему еще где-то час. А вот как там будет со связью, он не знает. Лена, услышав тревогу в его голосе, бодро заявила, что никаких причин для волнения она не видит. Чтобы летел он спокойно, что у них с Ольгой всё здесь хорошо, не о чем волноваться. Что буквально через неделю приезжает Леся, а за ней ещё решила увязаться Ираида Степановна, чтобы помочь молодым с обустройством, а дочери – с хозяйством. Женя помолчал в трубку, потом с досадой заключил, что, дескать, зря он послушал свою жену, не стоило ему уезжать. Лена торопливо стала увещевать его, используя весь свой дар убеждения, для чего пришлось вспомнить приемчики из своего доблестного трудового прошлого, когда она умела убедить в чем угодно прожжённых и неуступчивых поставщиков. С Женькой, правда, этот номер не прошел. Он сдержанно выслушал её и со вздохом сказал, чтобы она не нервничала. Со связью он вопрос решит. В конце концов, на объекте есть спутниковая связь, и номер он Леночке непременно сообщит. Так они и расстались оба в растрепанных чувствах. Ольга тут же уловила перемену в подруге и попыталась поднять той настроение. Это ей с успехом удалось, и Лена вновь почувствовала облегчение от того, что можно вот так сразу, не отходя от кассы, выговориться, выплеснуть на другого человека всё, что так давит изнутри на сердце. Она уже и не рада была, что уговорила Женьку лететь. Но Ольга тут же фыркнула в ответ и безапелляционно заявила, что нечего тут предаваться унынию. Жила же она без Женьки столько лет. Мужчине надо заниматься делом, а не сиднем сидеть на одном месте и душить диван в объятиях. Так что упаднические настроения немедленно надо прекратить, а наслаждаться обществом подружки! Лена повздыхала, но Ольгин оптимизм был настолько заразителен, что разошлись они по спальням уже вполне умиротворенные и довольные жизнью. *************** С Ольгой жизнь заиграла яркими веселыми красками. Целыми днями они болтали, занимались обустройством детской уж по которому кругу. И гулять ходили, и в магазины выбирались, и с Мариной Ольга познакомилась и ревниво на неё поглядывала, но природный легкий характер позволил ей принять эту новую приятельницу Лены. Женька, добравшись до своего Энкора, постоянно звонил ей по спутниковой связи, и это, кажется, примирило его с тем, что он уехал от Лены в такое время и так далеко. Но слыша веселый щебет своей жены с периодическими взрывами смеха из-за комментариев Ольги на заднем плане, вроде немного успокаивался и примирялся с тем, что она так от него далеко. По приезду на Энкор он вломился в работу по самую макушку, успевая за день сделать какой-то фантастический объем работы. Вахтовый поселок поражал своим размахом: посредине тундры, продуваемой всеми ветрами и закованной в жесткий панцирь снега, стоял целый небольшой аккуратный городок из ярко-оранжевых, желтых и голубых вагончиков, внутри которых были все бытовые удобства. На объекте тоже было все устроено разумно, с учетом и холодов, и метелей и буранов. Все помещения связывали переходы. Между вагончиками были установлены невысокие стойки, между которыми протянулись канаты. Если задувала метель, можно было ходить по улице, держась за эти канаты. Левандовский поднимался рано, делал по привычке зарядку. Пробежки, правда, не устраивал. Однажды, выскочив за дверь, попытался растереться снегом. Из природного упрямства процедуру закончил, но потом долго отогревался в душе и в итоге едва не опоздал на планерку. Все дела, которые он наметил, были закончены в первую же неделю. С материка уже звонил выздоравливающий Климов, и Евгений стал планировать свой отъезд. Осталось только встретить вахтовиков, проследить за их размещением и инструктажем и считать свою миссию выполненной. Он позвонил Лене вечером и сказал, что хотел заявиться сюрпризом, но что-то подсказывает, что им надо сюрпризы отложить до лучших времен. Лена так сильно обрадовалась его сообщению, что он в очередной раз отругал себя за эту дурацкую командировку, будь она хоть трижды нужная. Он вдруг явственно осознал, как же она скучает без него, не смотря на то, что там рядом Оля, и Клава, и Майя. После того, как отложил телефон, долго сидел в задумчивости, потирая лицо ладонями. В этот день – день его отъезда домой – он проснулся рано от странного поскрипывания. Было полное ощущение, что какие-то огромные медведи разыгрались за стенами гостиничного вагончика и стукаются мягкими боками в металлические стены. Пиликнула рация, и ему сообщили, что из-за метели все рейсы отложены на неопределённый срок. Он выругался сквозь зубы. Потом оделся и отправился позавтракать. Сумасшедший ветер будто только и ждал, когда он выйдет из дверей, набросился на него, попытался содрать куртку. У него это не получилось, и тогда он, озлобившись, попытался сбить Евгения с ног. Тот вцепился в канат и, напрягая руки, медленно отправился по направлению к светившемуся сквозь белое марево метели зданию, где была столовая. В столовой уже были его несостоявшиеся попутчики, мрачные и раздраженные: у всех были планы в Москве, всем этот отложенный рейс был совершенно некстати. Правда, в процессе завтрака под воздействием ароматного кофе и волшебных блинчиков с припеком от уютной краснощекой поварихи Арины народ приободрился, повеселел и уже не так мрачно смотрел на жизнь. Левандовский пообщался с кураторами, сходил еще раз к руководству, потом вернулся к себе и попытался позвонить Лене, которая, конечно же, ждала его приезда сегодня. Телефон кряхтел, пыхтел и хрюкал, но связь устанавливать решительно отказывался. Тревога поддавливала изнутри, и он, чтобы отвлечься, общался по рации со своим инженером по охране труда, который прилетел сюда вместе с ним. У инженера бумажной работы было полно, он готовился к приезду партии вахтовиков и готовил целую кучу документов для инструктажей и допусков к работе. Левандовский снова натянул свою непродуваемую куртку, плотнее надвинул шапку и выскользнул из уютного тепла вагончика, чтобы посмотреть, что там наработал его сотрудник. Главное было занять себя работой, чтобы не думать, не думать, не думать… ***************** Лена проснулась оттого, что её будто что-то толкнуло. Она полежала некоторое время, приходя в себя и вспоминая сон. В нем её Женька бежал по взлетной полосе следом за поднимающимся в воздух самолетом и махал руками, пытаясь его остановить. Лена потрясла головой, повернулась с трудом на другой бок, пытаясь заснуть, но сон словно ветром сдуло. Она осторожно спустила ноги с постели, нашарила мягкие тапочки и поднялась с постели. За окном, подсвеченный слабыми садовыми фонариками сыпался мягкими крупными хлопьями снег. Открывающаяся из окна спальни картина заснеженного сада была такой фантастически красивой, что Лена невольно застыла у окна, любуясь этим настоящим произведением искусства. Уснуть она так больше и не смогла. Вместо этого достала планшет и, уютно устроившись в подушках, решила пересмотреть все свадебные фильмы их семейства: сначала Лесин, потом мамин, и в конце свой. Когда пошли первые кадры с Олесей и Никитой, выпускающими голубей, она вдруг осознала, что не могла пересматривать этот фильм после Лесиного расставания с Никитой. Как же хорошо, что её дочь приняла все-таки верное решение. После финального аккорда и всплывших в центре экрана двух переплетенных золотых колец Лена смахнула неожиданные слезы и нажала на следующий файл со свадебной церемонии своей матушки и Сан Саныча. Когда дошло до песни, которую исполнил Женя, сердце стукнуло о ребра и заколотилось в волнении. Она вспомнила тот день, неожиданное появление Жени, которого она подспудно ждала с самого прихода Никиты перед поездкой в загс. И его эскападу с балконом, когда она решила, что он готов совершить какой-то безумный поступок и спрыгнуть с балкона, приревновав её к Илье, так ей тогда сказалось. И потом долгие его уговоры уехать с ним и выйти за него замуж. Лена всё вспоминала и вспоминала, и потом открыла следующий файл - уже со своей свадьбы. Она с улыбкой смотрела на себя, на Женьку, такого красивого и торжественного, на своих родных и близких, вспоминала те удивительные мгновения их свадебной церемонии. Потом на экране появился её романтичный муж и, пристально глядя на неё, запел своим глубоким выразительным голосом: «Я прошу тебя, сумей забыть все тревоги дня…» Тут уж она не удержалась и начала тихонько всхлипывать и даже немного подвывать, так ей захотелось к нему. За дверью что-то зашуршало, в проеме возникла заспанная встревоженная Ольга и хриплым со сна голосом спросила: - Лен, ты чего? Тебе что, плохо, да, Лен? - Дичего мде де плохо! – буркнула Лена, трубно высморкавшись в платок. Оля прошлепала к кровати и уселась с краю, схватив её за кисть руки и пытаясь нащупать пульс. Лена попыталась её остановить, но не тут-то было. - Ничего не понимаю, - пробормотала Ольга. – По-моему, у тебя пульса никакого нету. - Оля, ну что ты несешь? – махнула на неё рукой Лена. – Просто ты еще не проснулась. Давай забирайся ко мне и поспи ещё. Ольга, ни слова не говоря, обошла кровать и рухнула с другой стороны, сладко засопев, едва её голова коснулась подушки. Лена убавила звук на планшете до минимума, чтобы снова не разбудить Ольгу, и досмотрела до конца, потом отправилась умываться. Ничего, утешала она себя, глядя на свое отражение в зеркале ванной комнаты. Недолго осталось ждать. Уже сегодня вечером Женька явится на пороге, обхватит ей своими большими нежными руками, поцелует куда-то возле ушка. А она будет прижиматься к нему, немного ещё чужому и незнакомому, от которого она странно отвыкла за эти несколько дней. Она даже вздохнула прерывисто, представляя его рядом с собой. Лена осторожно спустилась с лестницы в столовую, где в окнах уже брезжил рассвет, и Майя, заслышав, что она встала, накрывала на стол. Женя сколько раз предлагал Лене перебраться на первый этаж, но она упорно считала, что ей полезно потихоньку раз в день ходить по лестнице вверх-вниз для тренировки. Она уже заканчивала завтрак, как в кармане затрепыхался телефон. - Лена! – Женькин голос едва пробивался сквозь шумы, хрипы и всхлипы многих сотен километров между ними. – Лен, алло! - Женя, да! Я слушаю, Жень! – с силой гаркнула она в трубку. - Лен, не слышно ничего. Я сегодня не прилечу. Метель. Аэропорт закрыт, алло! Лен…, - связи оборвалась, и в трубке повисла тугая тишина - Алло! – растерянно позвала она в замолкшую трубку, но тщетно: связь оборвалась окончательно. Горло сжала вдруг немотивированная обида – обида на метель, на непринимающий аэропорт, даже на Женьку, что он бросил её тут одну-одинёшеньку и улетел на свой Дальний Север. Непрошенные слезы вдруг высыпались горохом из глаз. - Елена, что такое? – встревоженно захлопотала вокруг неё Майя, поднеся воды. Лена сделала глоток, и ей полегчало, горло перестало болезненно сжиматься. Зато в животе вдруг возникла тянущая боль, и она подняла на Майю встревоженные глаза. - Что? - Кажется, …началось, - неуверенно протянула Лена, прислушиваясь к себе. Майя выпрямилась и решительными шагами направилась к телефону, где лежали все необходимые номера.
Бэла: - Ой, мамуль, какая же она хорошенькая! – Леся осторожно заглядывала в необычного вида люльку – высокую, с пластиковыми прозрачными бортиками, с голубыми решетчатыми ограждениями с трех сторон и фиксирующимися колесами. – Только красная. - Ну что – красная? Ты тоже была красная! – всплеснула руками Рада, тоже склоняясь над крошечным кульком. – А она вовсе даже красотка. - Ага! На Женьку похожа! Как есть – вылитый Женька. - Ну что вы такое говорите, Клавдия Васильна! Посмотрите, носик как у Леночки и серьезная такая же. - А что же Женя, несерьезный, что ли? – шепотом вскричала Клавдия. – Нет, и не спорьте, Машенька очень похожа на своего папочку. - Да не собираюсь я с вами спорить! – в тон ей шепотом же фыркнула Рада. – И почему - Машенька? Может, вовсе даже и …Лиза, к примеру! - Ой, ба, ма! Она улыбается! - Что ты говоришь, Лесечка, она еще не умеет улыбаться. Это так, гримасы. Газики. - Да почему не умеет? Женька очень даже улыбался, когда родился! - Ну, Клавдия Васильна, это же невозможно! Что вы! - Почему невозможно-то, Ираида Степановна? Что ж я, по-вашему, выдумываю? - Бабушки, не ссорьтесь, - подала голос Лена, с улыбкой наблюдая их перепалку. - Ух, ты-ы! Зевает! Обе бабушки, забыв о своих разногласиях, растроганно склонились над малышкой. Леся присела к Лене на кровать и порывисто обняла: - Ой, мамочка, какая же ты счастливая! - Ну что ты, Леська! – Лена обняла её в ответ и взъерошила ей кудряшки. – У тебя всё впереди. И ты тоже рано или поздно станешь мамой, и будет у тебя такая же крошка, или две. - Или три, - в тон ей продолжила Леся и улыбнулась. - Или три, - эхом повторила Лена. - Женя, конечно, нашел время улететь! – с упреком заявила Рада, отвлекаясь от созерцания спящей малышки. – Ни раньше, ни позже. - Мам, он улетел по работе, я же тебе говорила. А там метель разыгралась, рейсы все отменили. Он бы и успел, но Маруська решила не дожидаться, пока её папочка вернется, - Лена с умилением вновь посмотрела на новорожденную. Клавдия тут же победно взглянула на Раду, дескать, я же говорила – родилась Маша! Рада сделала вид, что не заметила этого взгляда и снова расплылась в улыбке: - Нет, ну глаза - точно Леночкины! - Да не видать там глаз! – решила закрепить успех Клава. – Спит. Тут беззвучно затрясся телефон. Лена, потянувшись, стащила его с тумбочки и нажала на отзыв: - Слушаю. - Леночка, счастье моё! Это я! - Женька, ну наконец! Что же так долго связи-то не было? - Да отрубилось всё, даже спутниковая связь накрылась. Такой он, Север-батюшка! Ну, как ты там? - Поздравляю тебя, ты всё пропустил, - тихонько рассмеялась в трубку Лена. - Что? Лен, плохо слышно! Тут связь опять барахлит, слышу тебя через раз. Как твое здоровье? Алло! Лена поднялась с кровати и отошла подальше к окну: - Наше здоровье хо-ро-шо! - Да, слышу. Хорошо. Не скучаешь там? - Да когда мне скучать-то? Пока ты раскатываешь по командировкам, у тебя дочка родилась! Трубка вдруг хрюкнула, булькнула и замерла. Лена подула в трубку, на том конце повис бесконечный молчащий космос. Она обернулась к своим «девочкам». - Что? – не выдержала Рада. - Связь пропала. - Он там в обморок, что ли, упал? – спросила Клава. - Всё может быть. - И немудрено! Ленка, умеешь ты огорошить мужика! – авторитетно заявила Рада. – Дай-ка, я сама его наберу. - Мамуль, он звонил по спутниковому телефону. Там пока нет мобильной связи, - пояснила Лена, присаживаясь на кровать, - Что значит - нет связи? – возмутилась Рада. – Ну он же вот только звонил! - Бабуля, он звонил по такой штуке – как станция с антенной, - пояснила Леся. – Там только начинается строительство. - Нет, как же он не вовремя улетел! - Ну, подпишет документы по организации строительства и вернется! – изогнула бровь Клава, показывая полную осведомленность. Телефон Лены вновь подпрыгнул в её руках. Она прижала трубку к уху: - Да! - Лен, я не понял ничего, тут связь отвалилась. Что там у вас? - У нас всё замечательно. Рада всплеснула руками, потом выхватила у Лены телефон и гаркнула в трубку: - Поздравляю вас, папаша, с дочкой! – потом сунула Лене трубку. – Вот как надо! – и победно подбоченилась. Левандовский помолчал, потом ошарашенно переспросил: - Л-лен, это п-правда? - Да, Жень, всё хорошо! Вот она лежит и сопит в две дырочки. - Да как же это… Я же должен был быть рядом. - Ничего страшного, - успокоила его Лена. – Здесь у меня прекрасная группа поддержки. Так что между нами, девочками, всё замечательно! В следующие несколько минут, пока связь позволяла, он забросал Лену вопросами. Потом трубку перехватила Клава, потом снова Рада. И когда вновь вернулась в беседу Лена, Евгений уже был в изнеможении от такого грандиозного события. - Лен, я так тебя люблю. Я вообще позвонил сообщить, что у меня вечером вертолет. Так что я завтра буду у тебя. - Прилетай, Женька, мы тебя ждем. Очень ждем. КОНЕЦ.
chandni: Ура! Конец! Значит можно усаживаться поудобнее, взять термос с чаем и читать, читать, читать...
apropos: Бэла Хорошо, что не бросила, дописала. И сама вздохнула, небось, с облегчением, и у героев все как-то определилось, и читатели вон уже с термосами.
Бэла: Одним термосом, боюсь, тут не обойтись
Бэла: apropos пишет: Да, написала давно, но отчего-то забыла, что не всю работу сюда прислала. Стыд да и только. Маразм крепчал, шопаделать
Хелга: Бэла Да, между нами, девочками, хэппи энды - это всегда то, что нужно измученной душе!
Бэла: Ох, правда Ваша!
chandni: Бэла Какой роман получился! Загляденье! Ты была права, термосов было немало. Перечитала всю тему, а иной раз и в первую заглянуть хотелось. Спасибо тебе за чудесную историю, такую жизнеутверждающую! До последнего ждала, что решит Леся, с кем захочет прожить свою жизнь. Хорошо, что она смогла увидеть Никиту новыми глазами. Так и не поняла, что там у Темы за жена, но очевидно, что вихрей с ним было бы немало... Хорошо, что она выбрала надежного человека... Творческих тебе успехов! Надеюсь прочитать еще немало твоих произведений!!!
chandni: Бэла Перечитала-таки первую часть и удивилась - тот эпилог очень даже подходит к этой твоей работе. То есть там ты давала взгляд из будущего, а здесь рассказала о том, как они дошли до него, несмотря на все старания странных сценаристов 2 сезона... Спасибо за приятно проведенное время. Рs: кажется, Полина совсем тебя достала Жду новые истории и окончание старой!