Форум » Авторы Клуба » Жизнь в формате штрих-кода - 4 » Ответить
Жизнь в формате штрих-кода - 4
Бэла: Название отражает, что некто вовсе не ленится 1. Жизнь в формате штрих-кода 2. Автор - Бэла 3. Размер - как пойдет. 4. Тема - о нашем о девичьем и вечном Готовые главы на сайте - http://apropospage.ru/zabava/sof4/sof4_1.html
Бэла: - Машуля приехала-а! – на всех парах по садовой дорожке мчался к ней чумазый Степка, растопырив руки и крича во все горло. - Ой, Петя, Машенька приехала! - Где там дочь моя блудная? - Степан, не прыгай на Машу! Маш, он испачкался весь, осторожно! - Сестричка, давай сюда, я тебя уже сто лет жду. - Эй, где там племянница моя, сколько лет сколько зим! - Ой, Машенька, наконец-то, Вась, Маша приехала! Весь этот гвалт обрушился на Машу как весенний ливень, и она, подхватив под мышки угвазданного до макушки Степку, закружила его вокруг себя. Тот завизжал от восторга еще громче, Маша хохотала вместе с ним. Потом, осторожно опустив на дорожку племянника, обняла подошедшего отца, расцеловала маму, которая, стягивая на ходу садовые резиновые перчатки, тоже прибежала сюда. Сергей поднял на руки Степку, который прыгал и мешался у всех под ногами. Лиза с полотенцем через плечо протиснулась между родственниками и крепко обняла сестру за шею. Подошли дядя Коля с тетей Раей, расцеловали племянницу в обе щеки, вдалеке на крылечке маячил их долговязый сын Василий. Маша почувстовала, как же ее здесь ждали, и вся эта радостная кутерьма заставила события вчерашнего вечера полинять и съежиться, и сердце перестало наконец-то щемить, и комок в горле растаял, а напряжение отпустило. Вот и правильно она сделала, что собралась-таки и приехала сюда, кое-как, едва ли не за шкирку вытащив себя из гадостной липкой хандры. Мама, отстранив всех от долгожданной гостьи, взяла ее за руку и повела к дому: - Маша, пойдем-ка со мной, перекусишь, чайку выпьешь. А то их шашлык ждать – это с голоду помереть вполне можно. - Чего это - помереть? Через часик-полтора уже все зашкворчит! - Мам, я завтракала. Не беспокойся, дотерплю. Сто лет шашлыка не ела. - А потому что надо чаще приезжать к родителям. Что это за дела – так надолго пропадать! - Папуль, работы было полно. Командировки еще. - Ну да, ну да. - Машенька, что-то ты бледненькая, ты здорова? - Да, теть Рая, все нормально. - Да где ж нормально? Девка худая, бледная. Вот в наше время невесты были – кровь с молоком, а нынешнее племя… - ДядьКоль, я же не невеста вроде бы. Вот когда стану… - А? Что? Кто тут невеста? Ты что, Маш, замуж идешь? - Да не идет она замуж, ты что, Петро? Не, брат, надо это дело на самотек не пускать, а то вон Лизавета привела Серегу и безо всяких: муж мой и все тут. - Так, кто там на моего мужа нападает, а? Чем это он вам не угодил? Что за претензии? - О, Коляныч, видал, как прыгнула за своего? Серега, иди-ка сюда! Отвечай, сватался ты к Лизке, как полагается? - Пап, ну что за предрассудки? - Петр Иваныч, как это я не сватался? А помните, на рыбалку мы ездили тогда. Рыбы приволокли целую ванну, Елена Петровна еще так ругалась тогда, что мы ей работы на всю ночь привезли. - Ой, Сереж, и не говори! Я вас чуть тогда с вашей рыбой с третьего этажа не выбросила. Устала, помню, ужасно после ночного дежурства, и тут вы еще! С уловом! - Ах, так это сватовство что ли было? Ну, прости, зять, не понял. Ладно, засчитано! Маша, задержавшись на крыльце, посмеиваясь, слушала привычную перепалку своего бурного семейства и параллельно тихонько переговаривалась с Василием, который учился на юридическом и планировал сегодня оккупировать двоюродную сестричку на часок в единоличное пользование на предмет консультации по римскому праву, которое надо было кровь из носу сдать в понедельник. Уже поздним вечером, когда и шашлык был съеден, и вино выпито, и банька, изначально натопленная докрасна, уже остывала, и разговоры - олгие, застольные - были уже позади, и все наконец-то разошлись по комнатам иугомонились, лежа на втором этаже, Маша лениво прислушивалась, как капризничает Степка за тонкой стенкой, уставший за день, но никак не желавший укладываться, как терпеливо увещевает его Лиза, как он, в конце концов, затихает, и уже ничего не мешает Маше вновь вернуться к мыслям о том самом «вчера», которые она так упорно гнала от себя. Только Лиза, хорошо знавшая свою сестричку, единственная почувствовала, что что-то не так с ней, что в глазах глубоко, на самом донышке прячется тоска. Но Маша только отшутилась, не готовая вот сейчас выложить все даже самому близкому человеку. Когда же та отговорок не приняла, Маша только сказала, что потом, все потом, сейчас невозможно, нельзя рассказать, и что надо все это самой обдумать. Лиза затревожилась, но Маша остановила ее и, как могла, успокоила, что все это не важно, не стоит такого уж внимания и беспокойства, что потом она все расскажет и с непременными подробностями. Вообще при свете дня Маша даже решила, что не так уж тяжело ей будет побороть свою привязанность, которая оказалась гораздо глубже и сильнее, чем она предполагала, что пережить разрыв с Платоном – дело плевое, и уж она-то непременно справится сама со всеми этими переживаниями, даже без тяжелой артиллерии в виде домашнего психолога Лизы. Но сейчас ночные демоны приподняли поникшие было головы, повылезали изо всех щелей наружу, расправили свои когти и не спеша и с наслаждением принялись терзать ее, да так сильно, что она едва сдерживалась, чтобы не застонать в голос. Оказывается, она уже и забыла, как же это больно бывает. И она вдруг пожалела, что осталась ночевать. Дома бы она вовсю поревела, до полного облегчения, здесь же, хотя она и легла одна в своей мансардной комнатушке, рыдать в голос было никак невозможно: народ бы сбежался в панике. Чтобы избавиться от мыслей о Платоне, она включила на стене бра и вытащила какую-то потрепанную детскую книжку. Она долго пыталась понять, о чем написано в первой строке первого абзаца первой главы, после чего, наконец-то, поняв всю бессмысленность попыток отвлечься книгу, отложила и, выбравшись из-под одеяла, подошла к окну. Ночь была абсолютно темной, хотя – Маша прекрасно помнила – только вчера луна сидела в ВИП-ложе и, заготовив полное небо поп-корна, открыв рот, заворожено следила, как они с Платоном выясняют отношения. Будто в ответ на ее невысказанный вопрос в стекло тихонько стукнула капля, за ней другая, пошел дождь, бурный, весенний. И ей вдруг стало легче, словно этот дождик смывал все ее боли, тревоги, нашептывая тихие слова сожаления и участия. Маша, постояв немного возле своего утешителя, отправилась в постель и неожиданно быстро уснула, только натянув одеяло повыше.
Бэла: По причине разверзшихся Небес с дачи разъезжались на следующий день довольно рано, естественно, с заверениями, что надо непременно встречаться раз в двадцать чаще. Машину на стоянку гнать было лень: дождь лил как из ведра, пытаясь перевыполнить всю свою весеннюю норму в кратчайшие сроки, - поэтому Маша припарковалась возле дома и опрометью проскакала по безразмерным лужам до подъезда, успев все же вымокнуть до нижнего белья. Уже в квартире, отдышавшись, она зашла в ванную за полотенцем и обомлела: с потолка по стене струились целые тропические потоки. Полотенце было немедленно забыто, через секунду она уже трезвонила в дверь соседей сверху. Дверь тут же распахнулась, будто только ее звонка там и ждали, и радостный румяный сосед бодро отрапортовал, что у него ничего не течет, а течет это с крыши, где забился какой-то сток, и теперь страдают все жильцы с первого до последнего этажа. А поскольку сегодня выходной, то никакая спасительная операция даже и не намечается. Оставшаяся половина дня прошла в борьбе с разбушевавшейся стихией. Ливень серьезно повредил, правда, только ванную комнату и поглумился вовсю над стеной соседней спальни, но и этого хватило, чтобы Маша окончательно вылечилась от своей давешней хандры. Как-то не до нее стало. Необычайное единство всех жильцов их пострадавшего подъезда сопровождалось бесконечным курсированием с этажа на этаж небольших группок пострадавших и стихийными митингами, в которых вскоре принял участие и председатель их кондоминиума, жестоко вырванный с загородного отдыха. В конце концов, ливни поутихли: сливы-таки расчистили, и народ отправился по своим подмоченным гнездам, чтобы убрать последствия катастрофы, насколько это было возможно. Маша тоже приплелась в свое изувеченное жилище и с тяжелым сердцем оценила кошмар, творящийся в ванной. Половина плитки валялась на полу, половина из этой половины была превращена в довольно живописные осколки, хотя желания полюбоваться этой самой живописью у Маши не было никакого. Потолок украсился неровными пятнами разной степени намокания, потолочные плинтуса недовольно провисли горестными лианами. В соседней спальне стена, испытавшая на себе действие ливня, тоже потеряла всю свою красу и украсилась вздувшимися обоями в абсолютно неживописных подтеках. В квартире пахло сыростью и неуютом. Страшное слово «ремонт» встало в горделивую позу перед мысленным Машиным взором, и перепуганная такой жуткой перспективой она сбежала на кухню пить чай и думать, как же быть с этим кошмаром дальше. Вопрос разрешился сам собой на следующий же день. Лиза выслушала ее горестный рассказ и жизнерадостно посоветовала не портить нервы, а принять случившееся, как долгожданную возможность сделать, наконец, ремонт. Маша уныло ответила, что не хотела никакого ремонта, по крайней мере, в ближайшее время: спина все еще побаливает, да и вообще, на что Лиза самоуверенно заявила, что Маша на этом свете, слава богу, не одна, что любимая сестричка поможет ей непременно, и тут же сообщила, что через несколько дней она, сын ее Степан и муж ее Сергей отправляются в санаторий почти на месяц. Так что Маша вполне может проживать у нее в квартире. Лиза же нашла и рабочего, который делал ремонт у нее дома и зарекомендовал себя вполне приличным, непьющим и аккуратным товарищем. Маша вздохнула и смирилась со своей судьбой. Через неделю она отвезла свою сестричку со всем семейством в аэропорт, переехала в ее квартиру и начала ремонт. Что же касается Платона, то все эти заморочки с потопом и переездом позволили ей справится с первым периодом жуткой тоски. Его очень не хватало. Вот просто Очень. Мысли были настолько наполнены им, что только такие катаклизмы как ремонт, потоп и благословенная работа могли конкурировать с Платоном. На Машино счастье работы в конторе сразу же навалилось просто неведомое количество. Судебные заседания, оформления документов, дела о банкротстве, юридические консультации – дни были забиты под завязку, и на рефлексии времени практически не оставалось. К тому же начальство периодически моталось в командировки, и несколько дней после их разрыва с Платоном никто не доставал Машу допросами о ее личной жизни. Рабочий день заканчивался около девяти, Кравцов по-джентльменски составлял ей компанию в вечерних бдениях за компьютером, и она была благодарна ему за стремление помочь. Он брал на себя ту часть работы, которая не требовала слишком большого профессионального опыта и не отличалась особой заковыристостью. О Платоне известий до нее не доходило вовсе, да она и не стремилась что-то узнавать о нем. Громову ей пришлось-таки во всем признаться, иначе было не отвертеться от еженедельных визитов в «Монолит» с юридическим сопровождением. От шефа же Маша узнала, что эпизод с подпиской о невыезде остался благополучно позади. Официальная версия в уголовном деле гласила: смерть Голубя-младшего наступила в результате несчастного случая – дескать, шел человек себе, упал и не очнулся. По версии неофициальной покойный перешел дорогу не тем людям. Суровые личности свое драгоценное время тратить на разговоры не привыкли, и вместо разговоров стремительно и неотвратимо перешли к делу, окончившемуся столь трагическим образом. Ну, а для Платона же, напротив, все закончилось благополучно, чему Маша, безусловно, порадовалась. Правда, в том, что касалось ее личного к нему отношения, ничего не менялось. Горечь все еще оставалась, так скоро невозможно было избавиться от этого неудобного во всех отношениях человека. Сидел он в ней глубоко и, похоже, что надолго. Так сидит в тебе болезнь, и вроде бы все с тобой хорошо, утром – подъем, вечером - отбой, дела всякие, ты живешь себе как-то. Но постоянно сидит в тебе занозой знание: внутри, там, где не видно, сидит она, твоя вечная спутница, питается тобой, точит тебя вроде бы незаметно и потихоньку, но ты-то знаешь, что она там есть. То же у нее было и с Платоном: вдруг, ни с того ни с сего выстреливала мысль-знание – он есть, где-то живет, ходит, работает, возится с сыном, пьет кофе у своей мамы, орет на подчиненных, мотается по своим объектам, ест пирожки, которые для него готовит с такой любовью та чудесная повариха Татьяна. У Маши даже игра такая появилась: угадать, что он сейчас делает. Самое неприятное, что мысли эти никак не хотели избавлять ее от своего присутствия, они были всегда, и Маша порой, затаив дыхание, осторожно признавалась себе, что не удивится, если эти мысли о нем будут с ней уже всегда. Она даже привыкла к этому постоянному присутствию Платона в своей голове. Она приучилась как-то жить с этим, смирилась и приспособилась. Деваться ей было некуда.
Бэла: Визитка Веры Львовны настигла Машу в самый неподходящий момент. Она заехала в свою разбомбленную усилиями Василия-строителя квартиру и взяла кое-какие вещи. Поскольку на выходные она собиралась за город к родителям, которые теперь уже жили на даче безвыездно, она откопала в шкафу легкую куртку, которая была на ней – она вспомнила, опять вспомнила! – в тот самый злополучный вечер у Платона. Ветровка настоятельно требовала стирки, и Маша затолкала ее в пакет. В Лизиной квартире она швырнула пакет в угол прихожей и едва не забыла о нем, вспомнив уже перед сном. Она нехотя поплелась в прихожую, притащила пакет в ванную и автоматически проверила все карманы перед стиркой. Картонный прямоугольник кольнул Машу в ладонь, и из кармашка выкатилось подзабытое приглашение на чашку кофе. Она смотрела на аккуратные циферки телефонного номера и опять и опять прокручивала тот вечер. Вот стыд какой! Так и не собралась позвонить. Человек так отнесся к ней, по-доброму, а она… Свинство - и все тут. Да может быть Вере Львовне и не нужны эти отношения, пыталась успокоить себя Маша. Ведь, скорее всего, любопытная дама вытащила из сына всю информацию про глупую и неуравновешенную барышню, которая до сих пор верит в какие-то романтические бредни и бежит от мужиков, не играющих в эти детские игры «пролюбофф», как черт от ладана. Маша все пыталась и пыталась заглушить голос совести, но тот с упрямой настойчивостью все нашептывал ей в ухо всячески е гадости про нее. В итоге Маша просидела на диване до трех часов ночи, пытаясь вернуть сон бокалом коньяка, в итоге наутро встала с дикой головной болью и дурацким желанием немедленно позвонить маме Платона и напроситься на кофе. Правда, решимость ее благополучно оставила. Поставив машину на стоянку, Маша изучила содержимое Лизиных кухонных шкафов и пришла к неутешительным выводам - запасы требовали немедленного возобновления. Маша захлопнула дверцы и отправилась в соседний супермаркет. Корзинка наполнилась довольно быстро, и только возле касс Маша вспомнила, что растительное масло все таки-выпало у нее из головы.. Пришлось возвращаться. - Маша? Бутылка с маслом попыталась выскользнуть из рук, но Маша успела подхватить ее у самого пола и подняла голову. Над ней стояла Вера Львовна, по поводу которой она, Маша полночи занималась самоистязанием. Она выпрямилась и пробормотала: - Здрасьте, Вера Львовна! - Здравствуйте Машенька, я рада вас видеть. Вы простите меня, дорогая, я перед вами страшно виновата! - Вы?! – если бы даже матушка Платона сообщила ей сейчас, что ее сын благополучно женился, это бы даже не повергло ее в такое безмерное изумление. Вера Львовна утвердительно кивнула: - Ну, как же, я вас пригласила в гости, а сама уехала и не предупредила! Дело в том, что моя приятельница живет в Юрмале, и мы с ней всегда весной встречаемся, так что я улетела к балтийским пескам и янтарю. А вы, наверное, звонили мне, дозвониться не смогли и подумали обо мне черт знает что! – Вера Львовна всмотрелась внимательно и, усмехнувшись, поинтересовалась. – Или вы не звонили? - Вера Львовна, я не звонила, – созналась Маша. - Видите ли… я вчера только нашла визитку с вашим телефоном, – это была полуправда, но правду говорить нисколько не хотелось. К ее удивлению Вера Львовна облегченно рассмеялась: - Ах, вот оно что. Ну, это же замечательно! Маша растерянно улыбнулась: - А… что же в этом замечательного? - Ну как же! Значит, это вы виноваты передо мной, а не я перед вами. Ужасно не люблю испытывать чувство вины и угрызения совести. - Да, вы правы, ужасные ощущения. И я вчера здорово мучилась этими угрызениями полночи, неприятные ощущения, - неожиданно призналась Маша. - Значит так, Маша, чтобы вы не мучились и дальше, вы должны непременно искупить свою вину. Завтра! - Завтра? - Ну, если хотите сегодня, то… - А, нет, нет. Завтра – хорошо! - Значит так. Завтра, в субботу, в двенадцать часов я жду вас у себя на кофе. И вот еще что. У меня будет… - Кто? – Испуганный возглас вырвался против ее воли, и заставил Веру Львовну вновь внимательно всмотреться в ее глаза, которые она поспешила опустить. - Ну, я всего лишь хотела сказать, что у меня к обеду будет легкий пирог. Со взбитыми сливками между прочим. И с брусникой. Надеюсь, вы не на диете? - Нет, я – нет. – Маша уже вовсю ругала себя за неосторожность. - Ну, вот и хорошо. Я покажу вам, какой замечательный янтарь я привезла, и вообще, я полагаю, нам будет, о чем поговорить. Жду вас, Машенька!
Tatiana: Бэла *выбираясь из-под стола* Дорогая, нет слов! Вот уж подарок, так подарок! *чувствую себя лягушкой на бегемоте - так много и все мне, в смысле, нам*. Твое полосатое произведение - просто чудо! В том кусочке, который остался в закрытой уже теме были замечательные слова. Она вдруг поняла, что вот сейчас случится то, вокруг чего они ходят кругами уже с того самого дня, с той их злополучной встречи с кофейным фейерверком, она вдруг поняла, что они неуклонно двигались по этой дороге, конечный пункт которой был словно бы известен уже давно. Зацепили. Настолько, что все остальное я читала уже под впечатлением от этого. Настолько жизненно, близко, понятно, что... нет слов!
мариета: Бэлочка, дорогая, ой какое счастье - как дождь после долгой суши! Спасибо большое твоему Музу А события получили весьма неожиданный поворот. Пойду еще раз прочитаю в надежде проникнуться сожалением к Платоши. Сейчас немного злюсь на него - можно было романтичнее провести разговор.
chandni: Бэла Какое замечательное продолжение! Бэла пишет: Уже поздним вечером, когда и шашлык был съеден, и вино выпито, и банька, изначально натопленная докрасна, уже остывала, и разговоры - олгие, застольные - были уже позади, и все наконец-то разошлись по комнатам иугомонились, лежа на втором этаже, Маша лениво прислушивалась, как капризничает Степка за тонкой стенкой, уставший за день, но никак не желавший укладываться, как терпеливо увещевает его Лиза, как он, в конце концов, затихает, и уже ничего не мешает Маше вновь вернуться к мыслям о том самом «вчера», которые она так упорно гнала от себя. Бэла пишет: Она долго пыталась понять, о чем написано в первой строке первого абзаца первой главы, после чего, наконец-то, поняв всю бессмысленность попыток отвлечься книгу, отложила и, выбравшись из-под одеяла, подошла к окну. по-моему, запятая стоит не там
ирина: Бэла наши долгие ожидания были не напрасны большущее спасибо
chandni: Хелга пишет: Но Машу не понимаю, как можно было так с мужчиной обойтись? Он же к ней со всей душой, могла бы и пойти навстречу, а не лелеять свое эго... Мне кажется, не могла. Ей хочется любви, настоящего, серьезного, чтобы все по-человечески. А жить-сожительствовать, не зная, любит ли он тебя и сможет ли когда-нибудь полюбить... да еще и сын появится, что безумно любит маму, а тут вдруг непонятная тетя, какая-то там подруга папы... Нет, мне кажется, все верно. В своем нынешнем состоянии она не могла поступить иначе. Тем более, когда у мужчины есть ребенок, который помнит маму и будет ревновать к чужой тете, нарушившей их с папой мир и память мамы...
Хелга: chandni пишет: Мне кажется, не могла. Ей хочется любви, настоящего, серьезного, чтобы все по-человечески. А жить-сожительствовать, не зная, любит ли он тебя и сможет ли когда-нибудь полюбить... да еще и сын появится, что безумно любит маму, а тут вдруг непонятная тетя, какая-то там подруга папы... Платон был с Машей очень откровенен, честен, он сказал ей, что чувствует что-то особенное, разве этого недостаточно, чтобы пойти навстречу? Тем более, если испытываешь к нему такие чувства? Маша испугалась напора? Хотела признаний? Нет, я не совсем понимаю ее мотивов, не складывается... Сурово она поступила с Платоном, неоправданно сурово. По моему скромному мнению, разумеется.
chandni: Он был откровенен, но того, что она услышала, ей было мало. И это было не то, чего хотела ее душа и сердце. + лично для нее темп был слишком быстрым. + он упомянул о возвращающемся сыне, что тоже явно не способствует сожительству. Мне кажется, на данном этапе оптимально было бы просто продолжать встречаться, узнавать друг друга, но не переезжать к отцу с ребенком в качестве любовницы и вообще непонятно кого. У них самих еще ничего не устаканилось, а коктейль с ревнующим его сыном - явно не для нее, учитывая ее неудовлетворенность темпом, неуверенность в отношениях и общий уровень нагрузки на работе. Для кого-то это предложение могло оказаться заманчивым. Для нее - нет. И она сделала свой выбор.
Хелга: chandni Это все пункты расчетливого рационализма, а я говорю об импульсах и любви... о понимании и доверии... И еще, слово "сожительство", а в данном контексте оно так... гм... неуместно звучит. Извини.
chandni: Хелга пишет: И еще, слово "сожительство", а в данном контексте оно так... гм... неуместно звучит. Хм, а как еще назвать то, что он предложил ей?! Как еще называется это "просто поживем", а любви не обещаю? Хелга пишет: а я говорю об импульсах и любви... о понимании и доверии... ну, она человек рассудочныный и привыкла просчитывать шаги. В данном случае его предложение было для нее неприемлемо. При всех импульсах, всем романтизме, при всем хорошем, что уже было и всей тяге к нему... неприемлемо. Вот и все.
Хелга: chandni пишет: Хм, а как еще назвать то, что он предложил ей?! Как еще называется это "просто поживем", а любви не обещаю? Как угодно, но не судебным словом "сожительство"
chandni: Хелга пишет: Как угодно, но не судебным словом "сожительство" да нормальное слово, обиходное, на мой взгляд, четко отражает суть предложения.
Хелга: - Маша, мы взрослые люди. Мы вполне можем договориться на берегу, что будем жить вместе, уважать друг друга, беречь, радовать. Любовь же… - он снова резко отвернулся и, помолчав, глухо проговорил. – Я уже любил. И потерял. Но все это было тогда, в юности ... все эти сумасбродства. И то что я чувствую к тебе, это… Не знаю… это что-то другое, не такое как… как было когда-то. И если я сам не разобрался, то что-то обещать тебе сейчас я не стану. А врать не хочу. Что это, как ни почти признание в любви? Я бы так расценила... chandni пишет: да нормальное слово, обиходное, на мой взгляд, четко отражает суть предложения. Судебное, бездушное и канцелярское, по моему скромному мнению, очень не люблю его и стараюсь избегать. И суть предложения оно не отражает.
chandni: Хелга пишет: Что это, как ни почти признание в любви? Я бы так расценила... вот видишь, люди разные. Ты бы расценила, тебе бы этого было достаточно. А она не расценила. И я бы не расценила. И на данном этапе не поехала бы к нему в любовницы и сожительницы, особенно учитывая наличие ребенка. Со-житель - человек просто живущий рядом. Очень даже отражает. Любовница может жить с любовником в одной квартире, может не жить. А сожительница - любовница, живущая в одной квартире. А что он еще предлагал? Именно это.
Хелга: chandni пишет: И на данном этапе не поехала бы к нему в любовницы и сожительницы, особенно учитывая наличие ребенка. Не 19 век, положение любовницы не является чем-то уничижительным и ставящим крест на репутации. Да и вообще, кажется, речь идет о любви... не о сожительстве...
chandni: То-то и оно, что она хотела начинать совместную жизнь зная о наличии ЛЮБВИ и строя на этом фундаменте свои дальнейшие отношения, а не просто "давай поживем, мы же люди большие"... Такие слова что-то внутри убивают. Хочется посоветовать мальчику вначале разобраться с собой, повстречаться с интесесующей его дамой на нейтральной территории, а уж потом предлагать жить под одной крышей. Тем более, что вот-вот приедет сын и надо будет что-то объяснять ему и встраивать Машу в систему ценностей данной семьи.
Бэла: Дамы, спасибо и за обсуждение, и за разные взгляды, которые и рождают обсуждение, и автору льют воду на мельницу творчества. Долго не могла этот кусок выложить. Так и эдак боролась. Даже написала другое развитие событий - приятное, милое, просчитанное, но... Йогурт не полез в горло. Опять переписала, мармелад тоже был выброшен в окно. Маша между тем все убегала и убегала. Балбеска, конечно, - между нами. Я и так с ней и эдак. Потом плюнула на несговорчивую девицу и... увидела название опуса - Штрих-код. В общем как ни крути - он это, родимый!
Хелга: Можно просто пожить вместе, пойти навстречу, когда чел говорит такие вещи и сама к нему столь неравнодушна (мягко говоря), остальное все приложится. Маша все-таки, и так, и эдак поступает импульсивно (во всяком случае, так ее воспринимаю). и она отнюдь не размышляла о мотивах предложения, предстоящих отношениях с сыном и все такое, а сделала все на эмоциях. Следовательно пункты 1, 2, 3... здесь не при чем, и я веду речь о том, что на эмоциях можно было бы и пойти навстречу, а не рубить, но Марья выбрала топор, а не узел... О чем жалею и скорблю, временно конечно...
полная версия страницы