Форум » Авторы Клуба » Моя любовь - мой друг - 2 » Ответить
Моя любовь - мой друг - 2
Ivetta: Название: Моя любовь - мой друг Автор: Ivetta Жанр: женская проза Комментарии: Действие происходит в Париже нашего времени - городе любви и греха, искусства и науки, революционеров и консерваторов. Неудивительно, что именно здесь, молодая художница Ева Мелиц, бунтарь, непонятый семьей и друзьями, встречает подающего надежды ученого Филиппа, закостенелого консерватора. Она стремится догнать время, похожее на "Танцующие часы" Дали, он - пишет диссертацию о применении нанотехнологий в медицине. Она мечтает посетить Испанию и Мертвое море, он - получить Нобелевскую премию. Она переживает кризис "тридцати", превращая свою жизнь в хаос, он - наслаждается своей зрелостью и твердо идет к намеченной цели. Она болезненно сюрреалистична, он - приторно прагматичен. Она живет воображением, он - разумом.
Ivetta: - Эй, малыш. У нас с мамой есть для тебя подарок – узнала я голос папы. - Прости пап, я сейчас спущусь. Просто стало немного жарко. Папа подошел поближе и облокотился на балкон. Я посмотрела на его доброе лицо, изъеденное морщинками и исколотые пухлые пальцы. Те самые, которые когда-то шили мне платье на выпускной бал. - Я бы хотел дожить до того дня, когда смогу сшить тебе подвенечное платье, дочка. Он потрепал меня по щеке, заметив, что я плачу. - Аба (пр. ивр. Папа), в таком случае, я никогда не выйду замуж. Чтобы ты всегда был со мной. - Азохен вей! За что мне это – он закатил глаза - Вот. Это тебе. Папа протянул мне конверт. Я развернула его. И не верила своим глазам. Это был билет. Настоящий билет на настоящий самолет. Синий с маленьким белым логотипом в правом нижнем углу. Он еще пах печатным станком и керосином. Так мне показалось. - Папа – воскликнула я сквозь слезы. - Может быть, воздух предков вселит в тебя немного разума. Я обняла его и расплакалась, уже не пытаясь сдержаться. Это был билет в Израиль. Больше всего я мечтала посетить два места на земле. Это музей Сальвадора Дали и Израиль. И теперь, я держала в руках билет, сулящий мне трехнедельное путешествие по стране четырех морей. Мне всегда хотелось путешествовать, но кроме Марселя и Варшавы я нигде не была. Да и те, ограничивались посещениями огромной родни, не более. - Почему любить так трудно? – спросила я отца. - Всегда трудно делать, то чего не знаешь, Ева. То, у чего нет правил, нет учебников. Вот ты умеешь рисовать, ты училась этому, я умею шить, мама умеет готовить, Авель лечить. Он умеет это и делает хорошо, потому, что он знает как это делать. Мы никогда не знаем как любить, что значит хорошо любить, или плохо. Мы не знаем, пока не полюбим. И мы никогда не полюбим дважды одинаково. У любви нет лекал, нет учебников анатомии, нет университетов. Да, есть учителя, путь даже и плохие. Любовь не рубашка. Ей невозможно сделать наметки, а потом распустить, если криво сшилось. Поначалу, надеваешь наперсток, боишься уколоться. Потом, смелеешь, становишься уверенней. Колешь, первый раз очень больно, потом уже меньше. Набирая опыт, колешь пальцы все реже. Только у любви нет наперстков, поэтому еще страшнее, когда уже не чувствуешь, что колет. Если колет – он постучал по своей груди, в области сердца – Значит, ты еще можешь любить, Ева. Любить по-настоящему. Не бойся чувствовать боль, бойся ее уже не ощутить. Я обняла его, уткнувшись в грудь. Папа гладил мои волосы, будто успокаивая. Голос его немного дрожал. Он расчувствовался, и готов был расплакаться. - Ладно – он попытался незаметно смахнуть слезу – Если мама попросит отвезти посылку тете Эйнат, не бери. Эта вредная ссохшаяся старуха не давала мне даже мармелад в детстве, хотя у ее мужа была целая подпольная фабрика. А знаешь, что, я ей отправлю посылку от себя. Целую коробку. Мармелада. Что скажешь? Он крепче обнял меня. Я рассмеялась. Потом мы спустились вниз, но Лизы уже не было. Авель сказал, что она поспешила на какую-то встречу. Я попрощалась с родителями. Папа стоял какой-то грустный, и обнимал маму. Я расцеловала родных и поблагодарила за то, что они у меня есть. На улице пошел дождь. Редкий, теплый, как слезы. Мне показалось, что он даже соленый. Я подставила под него лицо. - Не бери в голову, Филипп не поступит так с тобой – убеждал меня Лео, когда мы ехали домой. - Да? Что же ему мешает? Он мне ничем не обязан. Пускай делает что хочет. Пусть оба делают, что хотят. - Ева, прости меня. - Брось Лео, ты тут не причем. Мы остановились у моего подъезда. Я поцеловала брата и поспешила в свою коморку. Внезапно охватила какая-то свинцовая усталость. Лестницы показались бесконечными. Матильда, услышав мои шаги на лестнице начала скулить и жаться к двери. - Ну, вот мы снова одни парень – я потрепала ее по рыжей шерстке - Снова одни. Я откупорила бутылку вина и забралась на окно. Ночь предстояла долгой и мучительной. Я попыталась представить их в кафе. Вот окна «Дениз». Они сидят на нашем месте. На столике стоит маленькая вазочка с лиловыми ирисами и горит высокая белая свеча. В ее отражении глаза Лизы блестят еще сильнее. Филипп смотрит на ее ресницы, такие длинные, что доходят, чуть ли не до бровей. Пушистые волны, капризно изогнутые к верху. Она улыбается своей белоснежной улыбкой и его сердце начинает биться сильней. Вот, она меняет ногу и чуть наклоняется вперед. Из ее декольте небрежно выскакивает маленький бриллиантовый медальончик - подарок Андре. Ее тяжелые каштановые волосы волнами спадают к плечам. Вот она аккуратно скидывает их на одну сторону, оголяя плечо и тонкую шею. Филипп не может оторвать глаз от впадинки у ключицы. Лиза кривится в усмешке, чуть прищурив левый глаз. Филипп протягивает к ней руку, уже не в силах владеть собой. Он проводит рукой по ее щеке и она льнет к нему. Чертит контур ее губ и склоняется к шее. Их взгляды встречаются. Дыхание смешивается. Я почувствовала, что рот наполняется слюной и желчью. Едва успев добежать до туалета, меня вырвало. Я прислонилась щекой к холодной плитке ванной, чтобы немного прийти в себя. В глазах плавали разноцветные круги. Так и уснула в туалете. Проснувшись, первым делом приняла холодный душ. Уж если страдать, то пускай я заболею. Может быть птичьим гриппом и атипичной пневмонией. Пусть у меня будет высокая температура, чтобы мысли плавились, не успевая рисовать страшные картины в моей голове. Я собралась и поехала к Тому. Он даст мне таблетки, выслушает. Пускай загипнотизирует, даст мне наркотики, только поможет не думать больше об этом. Его не оказалось в офисе, смазливая секретарша сказала, что он в отъезде. Именно тогда, когда мне по-настоящему понадобилась его помощь. Я решила набрать Жюли, но посмотрев несколько секунд на ее имя в списке телефонной книги, стала щелкать ниже. Филипп. Надин. Нет, сейчас мне необходима помощь специалиста. Я понимала, что сейчас мне не сможет помочь даже она. Я уверенно направилась к клинике Клэр и ворвалась в ее кабинет, как раз когда у нее был пациент. Она сердито посмотрела на меня сквозь очки. - Мне нужна помощь, Клэр. Я растеряно стояла у дверей, не обращая внимания на ошарашенных пациентов, ожидающих своей очереди. - Ева я работаю, мы можем поговорить позже? - Нет, позже ты сможешь соскрести меня с асфальта или найти в ванной, переполненной лимонадом и кровью. - Дура. Простите месье. Не закрывайте рот. Клэр закрыла двери и вернулась к своему столику. Я влезла на соседнее свободное кресло. Странное ощущение успокоения, словно находишься у психотерапевта. Может быть, все дело в угле наклона? В нос заползали запахи искусственных пломб и спирта. Я поморщилась. - Клэр, прости, я бы не беспокоила тебя, но Том уехал, а мне очень нужно поговорить. Я сидела, вытянув руки вдоль тела и уставившись в потолок. По белому ковру вверх ногами бегала маленькая черная точка с крылышками. Потом взлетела и перепрыгнула через лампу. - Я тебя слушаю – произнесла Клер, не прекращая работу. - Скажи, за что она меня ненавидит? - Кто? Лиза? Брось, это детские шуточки. - Ты помнишь, чем они закончились? - Я надеюсь, это было тебе уроком и ты больше так не сделаешь. - Тогда, ты бы меня тут не увидела. Я тяжело вздохнула. Клэр немного помолчала, увлекшись работой. Это не было видно, но я знала, что сейчас, она прикусывает нижнюю губу. Эта привычка у нас была одинаковой, когда мы увлеченно чем-то занимались. Она потянулась к инструментам и стала делать шарики из ваты. - Этот парень, Филипп, с которым она поехала встречаться, ты его любишь? – спросила она, не поднимая на меня глаз. - Да. Он смысл моей жизни. Это, наверное, банально, да? Но он мой воздух. Она снова отбирает у меня любовь, Клэр. Ведь он для нее очередная игрушка, причина позлить меня. Я хочу понять почему? Зачем ей это надо? Что я ей такого сделала? - Успокойся. Месье, еще несколько минут. Я сделаю укол. Ева. Я смотрела как Клэр брала в свои тонкие руки странные инструменты, которые казались ледяными, аккуратно откладывала комочки ваты в маленькую металлическую миску. Наконец, она протянула пузатому бородачу пластиковый стаканчик с водой и сняла повязку с лица. - Сплевывайте. Отлично. Жду вас на следующей неделе. Она проводила бородача, плотно закрыла дверь и подошла к маленькому столику у окна. В сумке лежали сигареты. Клэр, несмотря на возраст, никогда не курила при родителях. Она вынула пачку, закурила тонкую ментоловую сигарету, глубоко затянулась, выпуская бледный дым в открытое окно, и достала из ящика пузырек. Он мне был давно знаком. Этими таблетками меня пичкали врачи тогда в больнице, когда я узнала о помолвке Андре и Лизы. Клэр набрала воды из краника, у кресла и протянула мне таблетки и пластиковый стаканчик. Я покорно выпила две розовые пилюли и прикрыла глаза. Клэр устало плюхнулась в кресло, которое только что покинул клиент. Мы были похожи на двух больных, ожидающих непунктуального дантиста. Она стала стряхивать пепел в металлическую посудину. - Посмотри на это с другой стороны, Ева. Лиза как санитар леса. Твой личный санитар. Я удивленно уставилась на нее. - Она отбирает у меня всё. - Нет. Она избавляет тебя от ненужного. - Филипп нужен мне. - Неужели? Тебе нужен человек, который не обращает на тебя внимания? Ты что, мазохистка? - Он обращает. - Поэтому пошел на свидание с твоей сестрой. Знаешь, я бы на твоем месте сделала ей золотую медаль и написала книгу с благодарностями толщиной с Талмуд. Она как громоотвод. Отводит от тебя не твоих мужчин. Андре, был хорошим парнем, но легкомысленным и слабым. У вас бы ничего не получилось, и ты страдала бы еще сильней. Этого парня я не знаю, но если он так же падок до Лизы, когда рядом есть ты, значит, он не далеко ушел от Андре. - Он другой. Уверена, когда ты его узнаешь, поймешь.
Marusia: Ivetta пишет: - Посмотри на это с другой стороны, Ева. Лиза как санитар леса. Твой личный санитар. Я удивленно уставилась на нее. - Она отбирает у меня всё. - Нет. Она избавляет тебя от ненужного. Очень правильная точка зрения. Правда, в состоянии Евы очень трудно это принять. Еве нужно понять, что Лиза ей завидует, поскольку в ней есть то, что у Лизы никогда не будет.
Леона: Ivetta здорово! Прочитала сразу два кусочка. Ivetta пишет: Поскольку, несколько раз уже она их вытаскивала, я подумала, что не стоит повторять. Стоит? Мне кажется, стоит повторить, может, не сильно это расподробнивая. А то у меня тоже возник вопрос, как же они вылезли. Не советую ни в коем случае, просто это мне так показалось! Папа у Евы замечательный! И вообще мне её семья нравится. Marusia обожаю эту песню в исполнении Дина Мартина!
Ivetta: ирина пишет: вот тут, я бы поспорила - мухи обычно не на мед летят , но кто знает, может Лиза окажется полу-медом Да, в ней это есть))) Marusia пишет: Очень правильная точка зрения. Правда, в состоянии Евы очень трудно это принять. Еве нужно понять, что Лиза ей завидует, поскольку в ней есть то, что у Лизы никогда не будет. Конечно, сложные у них отношения. Забегая немного вперед, хочу сказать, что следующие две главы расскроют их немного.Леона пишет: Мне кажется, стоит повторить, может, не сильно это расподробнивая. А то у меня тоже возник вопрос, как же они вылезли. Спасибо. Да, думаю вы правы. Я попробую немного добавить. Просто обозначить как-то.
мариета: Имела бы такую сестру, убила бы ее! Это не сестра, а зараза! Леона пишет: Папа у Евы замечательный И непонятно, как у этих замечательных родителей столь разные дети Ivetta, Спасибо!
Ivetta: - Может быть. Может быть. Знаешь, иногда мне кажется, что ты маниакально ищешь именно тех людей, которые не отвечают тебе взаимностью. Тебе доставляет удовольствие мучить себя. Но если только отдавать, надолго тебя не хватит. Нужно научиться принимать Ева. - Я хочу принять его любовь. Если он когда-нибудь захочет мне ее дать. - Нет. Ты сбежишь сразу же, едва он договорит фразу «Я люблю тебя». - Нет Клэр. На этот раз всё не так. Совсем не так. - Хорошо. Тогда борись. Не думаешь же ты, что Лиза красивей тебя или умней. Она, конечно, моя родная сестра, но… - Я тоже твоя родная сестра. - Да, именно это я и хотела сказать. Так вот. На твоем месте, я бы прошлась по магазинам, и набила чемоданы обновками. А потом, уехала отдыхать. Ты ведь мечтала увидеть Израиль, мертвое море, каньон, коралловые рифы. Поэтому хватит распускать нюни в моем кабинете, не то я запломбирую тебе рот. У тебя поездка через три дня. - А если я снова вернусь на очередную помолвку? - Значит, мы с тобой отольем Лизе медаль самой дорогой пробы. - Это будет проверка? - Да. - Нельзя так поступать с людьми. - Можно. А теперь убирайся. Мне надо работать. Клэр встряхнула меня, чмокнула в лоб и сунула в руку пузырек с таблетками. - Не больше одной перед сном - сказала она напоследок. Я вышла из клиники немного успокоенная. Наверное, давали знать таблетки. Действительно, почему бы мне не начать бороться. По-настоящему. Но сначала, нужно набраться сил, и пускай это будет фора для Лизы. Я улыбнулась этой мысли и вытащила телефон, который пришлось искать почти пятнадцать минут. Первым делом я позвонила Джил. Он визжал в трубку, когда узнал куда я собираюсь. Оставалось придумать, как убедить Мориса отпустить меня на три недели. Это было проще простого. Я пообещала ему, что подготовлю такой пакет предложений по социальной рекламе, что его клиентура осыплет золотом. Совсем недавно крупная компания, владельцами которой были евреи, предложила нашей фирме неплохой проект по сотрудничеству. Морис долго ломал голову, чем бы их удивить. Поэтому ухватился за мое предложение, пообещав, что уволит, если я не справлюсь. С Джил мы встретились на Елисейских полях. Предстояло пройтись по магазинам. Это излюбленное дело Джил, но слишком утомительное для меня. Он шагал по улице, нацепив на макушку солнечные очки, и волок меня за руку как собачку. Мы вошли в первый попавшийся магазин, пестреющий лоскутками материи. Джил сразу отшил сердобольных консультантов. Уж с этим делом он может справиться сам. Он стал перебирать платья, прикладывая их ко мне. Вертел меня как тряпичную куклу перед зеркалом. Успевая при этом присмотреть и себе кое-что. «Gelato al cioccolato…E' dolce ma un po' salato…Tu gelato al cioccolato» на вес магазин пел Pupo. Джил сорвался с места и начал так смешно танцевать, что консультанты забыли о своих клиентах и уставились на него во все глаза. Он вертел бедрами в стиле восьмидесятых, как Джон Траволта в «Бриолине», примеряя какие-то нелепые галстуки и рубашки. - «Un bacio al cioccolato io te l'ho rubato…Tu gelato al cioccolato» - пел он, тыкая в меня пальцами. - Джил, это песня старше моей бабушки. - Ева не будь такой занудой. Это же классика жанра. - Да, моя мама ее любит. - У твоей мамы есть вкус, в отличие от тебя. Как тебе этот берет? Он меня не полнит? Я корчилась от смеха на плетеном кресле, поджав ноги. Джил кривлялся, успевая переодеваться и демонстрировать то расшитые бисером футболки, то полосатые штаны, висящие на бедрах. Он очаровал половину магазина. Причем как женского, так и мужского персонала. Мы купили белое ситцевое платье, обшитое нежным кружевом и опоясывающее лиф повыше талии, короткие черничные шорты, черную майку с ярким попугаем, вышитым бисером, широкие льняные штаны с узким пиджаком, шляпу, это показалось Джил самым главным - напялить на меня большую красную шляпу. И кучу другого барахла. Мы закончили наш поход в квартале Марэ, купив огромную тряпичную сумку. Я заметила, что папа сшил бы и получше и уж точно гораздо дешевле. Но Джил считал, что марка это марка. Хотя, сам любил заказывать папе костюмы, по собственным эскизам. Мы зашли в «Дениз». Столики во дворе были переполнены. Но в зале оказалось свободное местечко. То самое, где когда-то мы с Филиппом просидели до самой ночи. Я вспомнила о своих ночных мыслях и машинально попятилась назад. Джил мертвой хваткой вцепился в мою шею и усадил на стул. Сам сел напротив и подозвал знакомого официанта. Мы заказали вино и сыр с медом. Джил профессионально оглядел зал. - Ты посмотри, какая попка – он кивнул в сторону молодого человека, проходившего мимо нас. - Джил, попа как попа. Ничего особенного. - Что ты понимаешь, женщина – презрительно скорчился он. - У Филиппа лучше. - Разумеется. Сравнила. Ладно. Завтра идем стричься. Хочу, чтобы весь Тель-Авив и его окрестности были от тебя в восторге, а мертвое море ожило. А то в таком виде ты только рыб распугаешь. - В мертвом море нет рыб – расхохоталась я. - Не умничай, подруга. Лучше привези мне симпатичного еврея. - Это контрабанда Джил. - Я тебе заплачу. - А если меня поймают? - Тогда я заберу себе Филиппа. - Забирай хоть сейчас – фыркнула я. - Ого, что это с нами? А? Джил поднял мой подбородок и уставился в глаза. Я отдернула его руку, от чего он только цокнул языком. - Ничего. Я выпила залпом бокал и разлила нам еще немного. Сделала глубокий вдох. Джил не сводил с меня глаз. - Похоже, он встречается с Лизой – выдавила я. - Нет, не может быть. - Может. Вчера я была у родителей. Он позвонил ей туда, после чего она сразу уехала. Авель сказал, что ей звонил какой-то мой знакомый. - Я тебе говорил, что твоя сестра шлюха? Вот тебе еще один повод привези мне еврея. - Какая связь? – удивилась я. - Никакой. Но хоть кто-то будет счастлив. - Спасибо Джил. Ты всегда умел приободрить. - Да ладно. Это всего лишь мужчина. Еще один двуногий примат, жаждущий похотливых телесных удовольствий. - Не слишком ты высокого мнения о вас. - Ну, и о вас тоже не лучше. Поэтому, я придерживаюсь идеального баланса, как видишь. Он томно улыбнулся какому-то парню за соседним столиком, который уже полчаса сверлил его глазами - Джил. - М…- промычал он, потягивая сок из трубочки. - Как у тебя это получается? - Что? - Флиртовать. - О-у – он откинулся на спинку стула и лукаво посмотрел на меня - В этом нет ничего сложного. Немного природного шарма, щепотка сексуальности, горсть загадочности, и все это перемешать и подать с обольстительной улыбкой. Ева, не так. Господи, у тебя вид, словно ты лимон съела. Легче. Это не должно выглядеть искусственно. Я смотрела на его насмешливое лицо, и понимала, что мне никогда не достичь этого виртуозного таланта. Дара, которым обладал Джил, обладала Надин. Он отпил вино из моего бокала и щелкнул меня по носу. - Джил…- начала я, чувствуя, что пьянею. - М…- снова промычал он, все еще буравя взглядом парня за моей спиной. - У тебя были женщины? Он шкодно улыбнулся, словно искуситель, способный свести с ума даже праведную девственницу. Уверена, он бы смог. - «Ты моя любовь, мой друг…Когда я мечтаю, мечтаю о тебе. Моя любовь, мой друг…» - запел он, чуть щурясь. - «Когда я пою, я пою для тебя. Моя любовь, мой друг. Я не могу жить без тебя. Моя любовь, мой друг…» - продолжила я, заговорщицки, нашептывая. - «И я не знаю почему…» Мы засмеялись. Я тяжело вздохнула. На душе было неспокойно. Филипп позвонил вечером, но я не стала брать трубку. Я долго смотрела на мигающий дисплей телефона, на котором красовалась его улыбающаяся фотография. Возможно, нужно было взять, объясниться, сказать ему все. Сказать как мне больно. Сказать, как сильно я его люблю. Спросить его где он был. Но я не взяла и на следующий день. Было бы невыносимо сейчас слышать его голос. Мне тогда так казалось. Я не могла подумать, что может настать день, когда я его действительно уже никогда не услышу. В аэропорт меня повез Лео. Мы ехали к белеющему зданию «Шарль Деголь», пересекая разлинованные полоски полей, осыпанных маленькими домиками. Мне всегда нравилось летать. Суета аэропорта вызывала какой-то детский восторг. Предвкушение путешествий, приключений, нового воздуха. Настоящего полета. Мне нравилось наблюдать за бегающими с чемоданами людьми, провожающими и встречающими. Вдыхать запах воздушных дорог. Мы стояли у регистрации, когда позвонил телефон. Лео взял трубку. Лицо его вдруг побелело. Он смотрел на меня невидящими глазами. Сумка, которую он держал, с грохотом стукнулась о пол. Я испуганно стала трясти его. - Что-то с папой? Лео? Маме плохо? Что случилось? Не молчи. Он давал односложные ответы в трубку и не реагировал на мою истерику. Потом, опустил руку и посмотрел на меня так, что я поняла, что не слышу биения собственного сердца. Его глаза переполняла боль. - Ева, Лиза попала в аварию – еле шевеля губами, сказал он. - Черт. Я опустила голову, потом стала обеспокоенно искать что-то в толпе. Хотела зацепиться хоть за какое-нибудь лицо, чтобы не видеть Лео. - Она была не одна. - Что? С кем она была? Лео…Лео.
полная версия страницы