Форум » Авторы Клуба » "Любовь до гроба" Luide » Ответить
"Любовь до гроба" Luide
Luide: Автор: Luide Название: "Любовь до гроба" Жанр: роман - детектив, фентези, любовный роман. Стилизация - начало 19 века, Англия.
Luide: Хелга спасибо Хелга пишет: Какое вкусное и ароматное описание трав и пряностей! Видимо, сказывается то, что я не чужда ароматерапии и мыловарения Вот и герои перенимают
ДюймОлечка: Да, все-таки надеялась, что бездоказательно горожане не будут столь несправедливы. Но подождем, что там день грядущий и автор готовят
Luide: ДюймОлечка автор продумывает список измывательств над героями Домовые чинно расположились за столом посреди белоснежной кухни. Перед ними стояли полные чашки и нетронутые сласти, но понурые домовые, казалось, вовсе позабыли, что собирались чаевничать. Подперев щеку рукой, Лея мрачно взирала на сверкающую чистотой плиту, а Стэн сидел, опустив глаза, и мял в руках шляпу. Эта сцена составляла такой контраст с недавним бесшабашным весельем домоправительницы, что София замерла на пороге. - Что случилось? – встревоженно воскликнула она. - Ничего, - буркнула Лея, отводя глаза, и попыталась улыбнуться. Госпожа Чернова вздохнула поглубже и принялась расспрашивать, совершенно пренебрегая нежеланием домовых отвечать на каверзные вопросы. Как выяснилось, что Стэн вернулся из города с пустыми руками, поскольку почтенный мясник решительно отказался снабжать провиантом подозрительную особу... Услыхав это удручающее известие, София на несколько мгновений оцепенела от раздражения и досады, но вскорости ее обуяла та разновидность гнева, какой присуща поразительная ясность мыслей и готовность храбро сражаться даже с превосходящим противником. - Сегодня же после чая загляну к господину Баруларсу. Уверена, он меня тогда я выслушает! – заключила молодая женщина. В ее голубых глазах плескалось опасное пламя, а кулаки были крепко сжаты. Недавнюю печаль и растерянность как рукой сняло. Злость – лучшее средство от меланхолии! Домовая тут же засуетилась и принялась кудахтать, напоминая хозяйке, что уже пора собираться в Эйвинд. Поскольку траур накладывал свои ограничения, Софии не пришлось переодеваться сообразно предстоящему визиту, достаточно было лишь сменить шляпку и пощипать щеки для пущего румянца. Молодая женщина безропотно принимала помощь хлопочущей домовой, которая подсовывала то огуречный лосьон, то флакончик духов, то принималась поправлять чепчик... Как будто снаряжала хозяйку на свидание, а не на чаепитие с подругой! Впрочем, терпения Софии достало ненадолго. Отослав Лею, она сама принялась прихорашиваться, поймав себя на крамольной мысли, что нынче ей отчего-то вновь хотелось быть нарядной и казистой. Должно быть, последний раз она задумывалась о своей наружности еще при жизни господина Чернова. После кончины супруга ей мнилось, будто бы она никогда более не пожелает казаться пленительной для мужчин... Но жизнь продолжается даже после смерти близких и любимых, пусть даже под гнетом горя кажется иначе. София сняла чепец и выпустила несколько прядок вокруг лица, как нравилось мужу. С такой прической она казалась совсем юной и свежей, и темные мрачные одежды странно смотрелись на ее по-девичьи тонкой фигуре. Молодая женщина вздохнула и решительно заколола кокетливые локоны - вдове не пристала столь легкомысленная куафюра! Госпожа Чернова спустилась вниз, привычно проигнорировала неодобрительный взгляд домовой, которая отнюдь не придерживалась строгих взглядов хозяйки, и отправилась в Эйвинд. Пешая прогулка, как это и бывало обыкновенно, подлатала расстроенные нервы молодой женщины, заставила ее позабыть о бедах и горестях. Молодая женщина несказанно любила весну, ее свежесть и нежность, невесомое дуновение теплого ветерка и ласковые прикосновения солнца, ту особенную легкость, которая обуревает душу лишь в это время. Щеки Софии раскраснелись без всяких ухищрений, а глаза блестели от восторга. Имение Рельских было великолепно, и неизменно вызывало восхищение даже у куда более искушенных и придирчивых гостей. Умелое сочетание живописных диких уголков и безукоризненно возделанных полей и ферм вместе составляло совершенно очаровательную картину. Эйвинд походил на письмо, написанное безупречно-ровным почерком на дорогой мелованной бумаге. И уже не столь важно, начертан ли велеречивый сонет или счет из лавки, - все одно таким посланием надлежит любоваться, касаться осторожно и бережно, опасаясь оставить следы неловких пальцев... Слуга встретил госпожу Чернову чрезвычайно почтительно, провел ее в небольшую гостиную, где уже ожидали господин Рельский и барышня Елизавета. Остальные сестры и их матушка не соизволили присоединиться к ним (что, впрочем, было к лучшему, поскольку вдовая хозяйка дома была не слишком расположена к вероятной невестке), потому чаепитие прошло в дружеской беседе и весьма приятственно. Горячий шоколад, особенно любимый Софией, которым однако ей редко доводилось лакомиться в силу дороговизны, а также свежайшие вафли к кленовым сиропом и чизкейк сумели развеять последние остатки дурных мыслей, и молодая женщина охотно смеялась шуткам и перебрасывалась с господином Рельским остроумными репликами, наслаждаясь его одобрительной улыбкой. Но приятную беседу неожиданно прервало появление еще одного гостя. Не дав слуге даже толком доложить о своем появлении, в комнату ворвался дракон. Шеранн озарил гостиную чрезвычайно обаятельной улыбкой, выразил дамам обуревающий его восторг от встречи и тут же принялся сыпать комплиментами, совершенно оттеснив в сторону мирового судью.
Vita: Значит, имеем слухи, которые уже затрагивают вопросы еды/существования, а также весеннее настроение дамы и мужской интерес к ней... Ждём что перевесит :-), ну, и продолжения расследования, разумеется ;-)
ДюймОлечка: Luide Ага - соперничество и уже на чужой территории, прелестно-прелестно
Marusia: Luide Такое чаепитие прервать... А дальше!? Парочка очепяток: Уверена, он меня тогда я выслушает! свежайшие вафли к кленовым сиропом
Хелга: Luide Спасибо! Luide пишет: Шеранн озарил гостиную чрезвычайно обаятельной улыбкой, выразил дамам обуревающий его восторг от встречи и тут же принялся сыпать комплиментами, совершенно оттеснив в сторону мирового судью. Завтрак прервал, но как эффектно! Luide пишет: Пешая прогулка, как это и бывало обыкновенно, подлатала расстроенные нервы молодой женщины, заставила ее позабыть о бедах и горестях. Молодая женщина несказанно любила весну, ее свежесть и нежность, невесомое дуновение теплого ветерка и ласковые прикосновения солнца Как-то бросилось в глаза, очень часто повторяется "молодая женщина".
Luide: Хелга согласна, он гад, но обаятельный Спасибо, исправила. Впрочем, господин Рельский отнюдь страдал стеснительностью, а потому быстро взял инициативу в свои руки и решительно перевел разговор на животрепещущую тему убийства. Как и уповал мировой судья, дракону стало не до пустых любезностей, дамы также посерьезнели. Даже барышня Елизавета, которая в присутствии Шеранна неотвратимо глупела и делалась совершенно завороженной, и та отвлеклась от созерцания великолепного образчика воплощения стихии и принялась пересказывать слышанные ею сплетни и подозрительные факты. Торжественно обменявшись добычей, то есть изложив все последние известия, новоявленные сыщики принялись спорить о том, что следует предпринять далее. Вот тут обнаружилась закавыка, так как мнения относительно вероятных преступников у всех троих (право, барышню Елизавету не следовало принимать во внимание) не совпадали. - Вы знаете, у меня складывается впечатление, что милейший господин Ларгуссон сумел изрядно насолить половине города, притом настолько, что его охотно придушили бы в темном углу. – С досадой произнес господин Рельский. - Но нам вовсе не на руку такое внушительное число подозреваемых! - А кого вы считаете убийцей? – поинтересовалась София. Последние события заставили ее весьма дорожить суждениями мирового судьи. Он не торопился с ответом. - Думаю, господа Шоровы, - наконец определился господин Рельский. - Шоровы? – переспросила госпожа Чернова с недоверием. – Не могу представить, чем им помешал покойный сторож. - Думаю, он их шантажировал, - пояснил мировой судья неохотно. – Но пока у меня нет никаких доказательств, лишь догадки и косвенные подтверждения. София закусила губу. Безусловно, это объясняло бы поступки соседей и распускаемые ими слухи, но неужели ее добрый друг способен на такое? Первым ее порывом было наотрез отказаться даже допустить подобное вероломство, но события последних дней показали, сколь мало она знает о давних знакомых. Госпожа Чернова принялась крутить в руках чайную ложечку, пытаясь отогнать неприятные размышления, и спросила: - Но чем шантажировал? Господин Рельский лишь покачал головой, наотрез отказываясь раньше времени разглашать свои догадки. - А вы сами кого подозреваете? – полюбопытствовал он. Молодая женщина нахмурилась, пытаясь собрать воедино смутные подозрения. - Я не знаю! – наконец воскликнула она с отчаянием. – Причины есть у всех: и у госпожи Дарлассон, и у барышни Дварии Ларгуссон, и у господина Нергассона, даже у господина Ларина... Но кто из них, я не ведаю, уверена лишь, что госпожа Дарлассон не при чем! - Сомневаюсь, - вмешался дракон. – Ведь выбраться из библиотеки можно лишь с ее помощью, или спустившись по стене. Мировой судья с явной неохотой его поддержал и в общих чертах пересказал недавний разговор с инспектором, разумеется, опустив домыслы полицейского о самом драконе и госпоже Черновой. Впрочем, Шеранн явно заподозрил нечто подобное, уж слишком понимающим сделался его взгляд. - Но все же, – настаивал господин Рельский, - на кого думаете вы? - Господин Нергассон или Ларин, - поколебавшись, неохотно заключила София. – Только у них есть бесспорные причины. А вы как полагаете, господин Шеранн? - Или хозяйка библиотеки, или Щеглов! – тут же ответил дракон. – Гномку могла обуять ревность. Такие холодные и сдержанные женщины если уж и теряют самообладание, то полностью. - А господин Щеглов тут причем? – не выдержала госпожа Чернова. - Не нравится он мне, - пояснил дракон безмятежно и добавил: - Не понимаю, что он делал в библиотеке... - Полагаю, ухаживал за Юлией, - пожала плечами София. - Не думаю, - покачал головой дракон, и госпожа Чернова невольно залюбовалась его вишневыми волосами, которые языками пламени взметнулись вокруг лица. Заметив это, Шеранн ослепительно улыбнулся и пристально взглянул в глаза молодой женщины, отчего у нее вдруг закружилась голова. В его очах сверкало яростное пламя, неприкрыто жаждущее и неумолимое... И София вдруг испугалась, до дрожи в коленях, до безрассудного детского желания спрятаться от всего мира, накрывшись с головой одеялом. Давешнее желание понять, что испытывает человек в пылу необоримых чувств, обернулось ужасающим ощущением полной беззащитности вперемешку с волнительным упоением... Теперь ее уже вовсе не влекло неизвестное. Привычная броня воспитания и приличий, воли и разума, коими госпожа Чернова привыкла руководствоваться, нынче оказалась до невозможности хрупкой, но именно потому София отчаянно цеплялась за ее обломки, силясь преодолеть непривычные переживания. Так бабочка в последний момент осознает губительность притяжения огня и тщится вырваться из его властного очарования... Молодая женщина с трудом осознавала, где она находится, и не замечала ничего вокруг. Молчаливый поединок взглядов продолжался лишь несколько мгновений, но они показались ей бесконечными. Разумеется, все это не ускользнуло от внимания мирового судьи. Господин Рельский опустил тяжелую длань на ее плечо, прервав мучительное ощущение, и проговорил негромко: - Думаю, час уже поздний и вам пора домой. Вы позвольте вас сопровождать? - Конечно, - с радостью ухватилась за его предложение София, тут же вскочила и принялась суетливо поправлять платье, старательно не глядя в сторону дракона. Стоящий за ее спиной господин Рельский и Шеранн обменялись взглядами, будто уколами шпаг. Мировой судья казался в этот миг несокрушимым, будто монолит, и дракон отступил: самым галантным образом распрощался и убыл. Лишь когда за ним закрылась дверь, София вздохнула с облегчением и сумела улыбнуться своему спутнику. Госпожа Чернова смущенно сообщила, что у нее имеются срочные дела в Бивхейме, а потому домой она пока не собирается, но господин Рельский лишь понимающе усмехнулся и предложил: - Думаю, вам как нельзя кстати будет мое присутствие. Ей оставалось лишь с благодарностью принять его предложение...
Vita: О-о-о, круг подозреваемых заметно сузился :-) - осталось всего-то полгорода!.. А с такой искромётной лирикой ;-) "до гроба" быстрее можно дойти, чем до конца расследования :-) Впрочем, господин Рельский отнюдь страдал стеснительностью - наверное, пропущено "НЕ"
Luide: Vita дайте мне главу закончить! Круг сузится, обещаю За тапок спасибо! Vita пишет: "до гроба" быстрее можно дойти, чем до конца расследования Не виноватая я, это герои самовольничают!
Хелга: Luide Ваши герои разошлись не на шутку, но это так здорово!
Luide: Хелга спасибо Спустя недолгое время двуколка мирового судьи остановилась возле дома мясника. Мясник, почтенный господин Баруларс, был гоблином средних лет, и обитал на окраине Бивхейма, в уютном маленьком домике с пристроенной к нему просторной верандой, которая играла роль лавки. Наружность его не оставляла сомнений о роде занятий оного господина: кожаный фартук и грубые рукавицы, бугрящиеся под рубахой мышцы и самое неприветливое выражение лица. Тонкие губы гоблина при виде господина Рельского неохотно сложились в улыбку, которая силилась казаться гостеприимной. - Приветствую вас, господин, - почтительно поклонился он, совершенно игнорируя госпожу Чернову и выказывая ей таким образом полнейшее пренебрежение. София вновь обуяла злость - настолько, что без колебаний отбросила всегдашнюю мягкость и соображения вежливости. Не вдаваясь в пустые любезности, она решительно перешла к делу. - Полагаю, вы позабыли, что мне ведомы руны... – произнесла она почти вкрадчиво, чуть склонив набок голову, и сделала многозначительную паузу. Господин Баруларс промолчал, лишь вздохнул судорожно, несколько поубавившись решимости. Гадалка заметила это и уверенно продолжила: - Заверяю, я не стану терпеть такое отношение. И если вы немедля не извинитесь, не премину наложить на вас нид... - Но это же преступление! – вскинулся мясник и в поисках поддержки взглянул на ее спутника. Господин Рельский имел такой вид, будто все происходящее нисколько его не шокировало. Глаза гоблина встретились со спокойным взглядом серых глаз джентльмена, и мясник с упавшим сердцем осознал, что тот не станет ничего предпринимать против госпожи Черновой, более того, мировой судья всецело на ее стороне, и если и готов вмешаться, то лишь для того, чтобы прийти ей на подмогу. - Мне нечего терять, - тихо произнесла гадалка, на мгновение устало прикрыв глаза. – Раз уж меня все считают убийцей... Знаете ли, обидно быть без вины виноватой! Лучше я сполна отплачу за все и со спокойной душой отдамся во власть правосудия. Прошу вас запомнить это и более не чинить мне никаких огорчений! Зеленовато-бледный мясник судорожно кивнул и нервно поправил фартук, плотно обтягивающий его внушительную утробу. Как и многие обыватели, он питал суеверный страх перед волшбой, понимая, сколь мало может ей противопоставить, и потому София безошибочно ударила в его самое слабое место. Господин Баруларс был готов ко многому, но только не к такому! - Что же, тогда счастливо оставаться! – произнесла молодая женщина и направилась к выходу. Господин Рельский молча последовал за нею. Оказавшись на улице, она устало опустилась на кстати подвернувшуюся скамейку. Злость схлынула, оставив лишь изнеможение и горечь. - Вы все правильно сделали, - проговорил мировой судья, глядя на нее с неподдельным участием. - Разве это что-то переменит? – печально осведомилась София. - Даже если так, обидчики должны получать по заслугам, - произнес он со спокойной уверенностью, будто живое воплощение бога Тюра, покровителя справедливости и воздаяния. Молодая женщина подняла взгляд на него. - Вы всегда так поступаете? – пытливо спросила она. – И вас нисколько не беспокоит, что я в вашем присутствии стращала добропорядочного горожанина? - В данном случае цель вполне оправдывает средства, - пожал плечами господин Рельский. – И я более чем уверен, что вы никогда не осуществите свою угрозу. Откровенно говоря, - вдруг усмехнулся он, - я для острастки собирался кое-чем ему пригрозить, когда понял, в чем дело, но вы управились сами. От неожиданности София широко раскрыла глаза и рассмеялась. - Что ж, благодарю за заступничество, - весело произнесла она, будто воочию ощутив, как с сердца свалился тяжелый камень, и добавила уже серьезно: - Я очень рада, что вы мой друг! Мировой судья лишь улыбнулся ей в ответ, помог встать и усесться в экипаж. Они направились к дому госпожи Дарлассон, и по дороге господин Рельский рассказывал молодой женщине необыкновенно забавную историю, которая произошла с ним еще в его бытность барристером , но веселость его отчего-то казалась Софии напускной. Наконец прогулка завершилась у двери библиотеки. Вечер уже подкрался на мягких лапках и собирался вот-вот накинуть на город прохладную шаль сумрака. Соль откровенно зевала у самого края небосвода, готовясь отойти ко сну. Ее розовое одеяние предвещало, что следующий день будет ясным, впрочем, как обычно и случалось на Бельтайн. София тихонько вздохнула, не в силах одолеть сожаления и обиду. Вид библиотеки навевал воспоминания и оживлял былые надежды. Тем временем мужчина уже стучал в дверь. Им открыл слуга, который поведал, что госпожа Дарлассон отправилась на прогулку в сад, и посоветовал искать ее в западной беседке, где хозяйка имела обыкновение проводить погожие вечера. Гости решили прервать отдых почтенной гномки, и направились на розыски. По счастью, госпожа Чернова прекрасно знала окрестности, а потому им не составило труда добраться к искомой альтанке. Ажурное сооружение, увитое вьющимися розами и диким виноградом, располагалось на небольшой полянке, окруженной каштанами и яблонями. Молодая женщина любила это уютное местечко, хотя редко здесь бывала. Однако в этот раз милое очарование сада было грубо нарушено. Взглядам нежданных посетителей предстало зрелище, столь нелепое, что Софии захотелось протереть глаза. У самого входа в беседку на земле лицом вниз распростерлась госпожа Дарлассон, возле которой стоял на коленях господин Нергассон. Кузнец не сводил застывшего взгляда с неподвижной гномки, а чуть поодаль валялся молоток, запачканный чем-то красным... ___________________ Барристер - адвокат, представитель одной из адвокатских профессий в Великобритании. Имеет право выступать во всех судебных процессах, дает заключения по наиболее сложным юридическим вопросам и т. п.
Vita: Кровожадность в себе не подозревала (видимо недооценивала ;-) ), но Ура! Обещанный "отстрел" начался. Автору спасибо за лихо закрученный сюжет :-)!
Marusia: Luide Счёт открыт. Госпожа Дарлассон - это раз. Но неужели на почве ревности?
Luide: Vita как выяснилось, я тоже не кровожадна ;) Спасибо, я рада, что вам нравится Marusia да, теперь я буду распутывать то, что накрутила Глава 18. Молодая женщина почувствовала дурноту и слегка покачнулась. Она прижала пальцы к губам, силясь сдержать крик. Взгляд с пугающей четкостью выхватывал детали: небрежно отброшенный молоток; неестественно белое лицо господина Нергассона; справа от него - оброненный букет еще свежих полевых цветов... Именно трогательные цветочные головки стали последней каплей – госпожа Чернова закричала, все так же прижимая ладонь ко рту, будто пытаясь затолкать крик обратно. Этот звук, видимо, привел кузнеца в чувство. Он заполошно оглянулся, дико посмотрел на них и закрыл лицо руками... Все смешалось в саду. Прислуга, всполошенная воплем, суматошной толпой ринулась к ним. Мировой судья владел собою куда лучше и принялся командовать, давая молодой женщине несколько оправиться. Госпожу Дарлассон (живую, к всеобщему немалому облегчению) перенесли в спальню, послали за доктором Вериным и полицией... Словом, в библиотеке воцарилась суматоха. Кузнец так и не промолвил ни слова, безропотно последовав за инспектором Жаровым. Видимо, он находился в глубочайшем потрясении от содеянного... Господин Рельский, демонстрируя незаурядное хладнокровие, отдал все необходимые распоряжения и подхватил госпожу Чернову на руки, поскольку она была не в силах идти. Он через плечо велел подать вина и ароматических солей, и отнес молодую женщину в гостиную. Мировой судья осторожно усадил ее в кресло и остановился рядом, нахмурившись, взирал на то, как она тихо плачет, чуть раскачиваясь и по-прежнему прижимая ладонь ко рту. По счастью, дамский плач его отнюдь не пугал: обитая в одном доме с выводком сестер и вздорной матерью, он давно сжился с перепадами их настроения и капризами. На цыпочках вошел слуга, по-простецки шмыгнул носом и поставил на стол поднос со штофом вина и стаканами. Господин Рельский проводил его взглядом, отметив про себя, что челядь почтенной госпожи Дарлассон питала к ней очевидную любовь и уважение и пребывала в унынии от случившегося. Когда слуга выскользнул за дверь, мировой судья налил вина и повернулся к гадалке, обнаружилось, что она остановившимся взглядом смотрит на графин с вином и пуще прежнего заливается слезами. Мужчина непонимающе взглянул на нее и подошел поближе. - Выпейте это! – предложил он мягко, как обычно говорят с малыми детьми, пытаясь вручить ей стакан. - Нет, - пробормотала она, вжалась в спинку кресла и протестующе выставила вперед скрещенные руки. – Кровь, кровь! Мировой судья вновь с недоумением посмотрел на злополучное вино, нахмурился и лишь потом понял: напиток имел густо-красный цвет, и, видимо, напоминал госпоже Черновой недавнюю сцену в саду. Господин Рельский поспешно отставил стакан и остановился в раздумье, молча глядя на плачущую Софию. Нюхательных солей в доме госпожи Дарлассон не оказалось – гномка презирала подобные снадобья. Уговоры и утешения не помогали, казалось, она их вовсе не слышала. Решившись, мужчина шагнул вперед, осторожно поднял госпожу Чернову из кресла и вдруг несколько раз с силой встряхнул. Ошарашенная София уставилась на него, разом прекратив плакать. - Вам лучше? – поинтересовался он негромко. Молодая женщина возмущенно вскинулась, но господин Рельский смотрел на нее с такой заботой и состраданием, что она проглотила сердитые слова и молча кивнула. - Вот и славно, - чуть-чуть, лишь уголками губ улыбнулся он и, протянув руку, осторожно вытер ладонью мокрые от слез щеки. Будто зачарованная, София безотрывно смотрела в его потемневшие глаза, не в силах отстраниться и разорвать это какое-то слишком интимное касание. Неведомо, чем бы это закончилось, однако тет-а-тет прервал доктор Верин, который весьма кстати закончил обследование госпожи Дарлассон и поспешил доложить обо всем мировому судье.
Luide: - Как она? – спросил господин Рельский, когда доктор уселся в кресло и взял неоцененный госпожой Черновой стакан вина. Господин Верин, мужчина весьма внушительной комплекции и добродушного нрава, с видимым удовольствием пригубил напиток и отмахнулся: - Думаю, все будет хорошо. Пациентка пока не очнулась, но самого страшного удалось избежать. Вероятно, несколько дней госпоже Дарлассон придется провести в постели, но пока нет оснований опасаться за ее жизнь. - Слава Одину! – воскликнула София, порывисто обернувшись. Куда и подевалась давешняя сдержанность - последние дни совсем ее измотали, и у молодой женщины более не оставалось сил и самообладания. - Совершенно согласен, - улыбаясь, подтвердил доктор. – Ее спасло чудо: шиньон, который принял на себя основной удар. - Но она никогда не носила накладных волос! – удивилась госпожа Чернова. - Думаю, с годами прическа поредела, и госпожа Дарлассон ради красоты стала надевать фальшивые локоны, – пояснил господин Верин, усмехаясь в пышные усы, - по крайней мере, в особых случаях. - Благодарение богам! Это все так ужасно... Она замолчала, пытаясь сдержать вновь выступившие слезы и досадуя на себя за излишнюю чувствительность. Господин Рельский взглянул на нее с сочувствием, хотя не разделял ее переживаний. С его точки зрения, все случившееся было подарком судьбы, которая своей властной рукой отвела подозрения от госпожи Черновой. Поскольку кузнец был застигнут на месте преступления, это снимало всякие подозрения с остальных. Надо думать, в ту ночь госпожа Дарлассон действительно выпустила господина Нергассона через тайный ход в спальне, а потом гном решил избавиться от свидетельницы своего злодеяния. Он находил покушение на хозяйку библиотеки делом весьма своевременным и удачным, хотя благоразумно не стал высказывать свои соображения на этот счет. Теперь непричастность Софии к убийству вскоре станет ясна для всех окрестных жителей, и все вернется на свои места: минует угроза политического скандала; к гадалке все вновь станут относиться со всем пиететом; и, наконец, дракон уберется восвояси, в свои вожделенные горы... Последнее соображение особенно радовало господина Рельского. Размышления нисколько не помешали ему заметить колебания и сомнения господина Верина, который наконец допил свое вино, но не торопился уходить. - Вы хотели еще о чем-то рассказать? – поощрительно произнес джентльмен, сложив пальцы домиком и пытливо вглядываясь в смущенного врача. - Да, - с облегчением кивнул головой доктор. – Знаете, мне кажется, что такой удар мог нанести только тот, кто намного выше гномки - характер повреждений ясно на это указывает... А ведь на ней туфли с высокими каблуками! - То есть вы хотите сказать, что это не мог сделать кузнец? – приподнял брови мировой судья. - Думаю, так! – подтвердил господин Верин и тут же осторожно добавил: - Но, конечно, я не стану утверждать этого со всей достоверностью... - Что ж, тогда подождем, когда очнется сама госпожа Дарлассон, - заключил господин Рельский, хмурясь. Последние часы гадалка безотлучно находилась рядом с ним, чему имелись и иные свидетели – начиная с Елизаветы и заканчивая мясником и его домашними, посему даже у самых придирчивых знакомых не могло возникнуть никаких сомнений в ее невиновности. Однако мировой судья испытывал немалую досаду от перспективы продолжения расследования. Высказав свои сомнения, доктор поспешил откланяться, после чего господин Рельский убедился, что его помощь в библиотеке более не требуется, и услужливо отвез Софию домой. По дороге они молчали. У молодой женщины не оставалось сил для поддержания беседы, а мировой судья размышлял о последних событиях. Наконец показался заплетенный диким виноградом забор вокруг Чернов-парка. Двуколка остановилась у ворот, и господин Рельский помог даме спуститься. Вежливо поцеловав на прощание руку, он пригласил Софию отпраздновать Бельтайн в Эйвинде. Госпоже Черновой было неловко соглашаться, однако и отказываться от столь любезного приглашения было неудобно, тем более, что джентльмен настаивал. К тому же он приводил весьма веские доводы «за» и утверждал, что ей не следует прятаться от знакомых. Получив неохотные заверения, что она непременно будет, мировой судья отбыл... Следующий день оказался суматошным и насыщенным. Домашние дела и хлопоты целиком захватили Софию, и к обеду она уже валилась с ног. Никакие пересуды ее ушей не достигали, никто не торопился с визитом, и даже соседи, господа Шоровы, были увлечены предпраздничной суетой и не тревожили спокойствия Чернов-парка. В последний апрельский день решительно никому не было дела до щекотливых событий и мрачных разговоров. Бельтайн принято справлять на природе, ведь этот праздник знаменует приход весны. И пусть и Бивхейме теплые деньки наступают много раньше, традиции все равно соблюдаются свято. И ничего удивительного в этом нет, ведь праздники в теплую пору года особенно дороги и упоительны! Даже для работников это время праздности и веселья. В ночь на первое мая не спит никто, от малолетних детей до почтенных стариков. София была звана в Эйвинд, где планировалось великолепное торжество. По правде говоря, госпожа Чернова пыталась вежливо отклонить это предложение, поскольку опасалась нежелательных разговоров, к тому же события последних дней не слишком благоприятствовали праздничному настроению, однако господин Рельский решительно отмел все возражения. Еще с полудня начались приготовления: в парке обустраивали кострища и садовые скамейки, расстилали скатерти для господ и слуг, а на деревья развешивали разноцветные фонарики. С наступлением темноты сад сделался совершенно волшебным: многочисленные огоньки светились вокруг, раздавался веселый смех и гул разговоров, тут и там мелькали празднично приодетые люди, гномы и гоблины, а возле чаш с пуншем толпилась очередь. Конечно, слуги веселились поодаль, но сословные различия в Бельтайн стирались, делались почти неразличимыми. Госпожа Рельская собственноручно разливала пунш, а закуски были расставлены прямо на столах, дабы каждый мог угоститься самостоятельно. Накануне на всех дверях в городе рисовали руны «йера», «совели» и «дагаз» - знаки неизбежного наступления солнечной поры, и одновременно порука, что на Бельтайн ни в коем разе не польет дождь. Ливень или даже хмурая погода в это время считались крайне дурным предзнаменованием и, надо сказать, случались редко – начертанные руны помогали отодвинуть ненастье. В этом году, к всеобщему облегчению, обошлось без угрожающих примет. Разложенный для костров хворост ждал своего часа: ровно в полночь все должны были собраться у пылающего огня, через который могли прыгать желающие. Полыхающий огонь делал это предприятие весьма небезопасным, однако жаждущих всегда находилось немало - по поверью, успешный прыжок сулил здоровье и благополучие на весь год. Молодые парочки сигали через костры, старшее поколение лишь хлопало в ладоши удачным прыжкам и отдавало предпочтение превосходному угощению и веселым сплетням. Девушки высоко подбирали платья, чтобы уберечь их от огня, что вызывало не слишком одобрительные взгляды дам и заинтересованные – джентльменов. Но в Бельтайн было простительно то, что в любое иное время сочли бы полным бесстыдством. Шалая ночь, когда вино и сладкий весенний воздух кружат голову, заставляя забывать обо всем... Впрочем, матроны пристально следили за дочерьми, не дозволяя, чтобы всеобщее безрассудство перешагнуло за известные пределы. Госпожа Чернова оглянулась по сторонам и улыбнулась. Приятно было хотя бы ненадолго отбросить подозрения и радоваться жизни! К тому же веселая плясовая так и манила танцевать, и молодая женщина охотно поддавалась соблазну. Круг с драконом, потом смена партнеров – и полька в паре с господином Рельским, а после церемонное приглашение от инспектора Жарова... Словом, София радовалась этому празднику, будто беззаботная молоденькая барышня. Единственная ночь в году, когда даже вдовам позволительно выходить в свет, и лишь неизменное черное платье напоминало, что жизненные реалии можно лишь ненадолго отодвинуть, но с наступлением утра все вернется на свои места. Прекрасно это сознавая, гадалка позволила себе пренебречь всеми прискорбными обстоятельствами и веселиться. Даже тревожащее присутствие дракона, который также оказался здесь, нисколько не помешало ей наслаждаться праздником. Софии было так легко, так замечательно! Господин Рельский развлекал ее веселыми историями и незримо оберегал от всех – в его присутствии никто не осмеливался ее задирать и отпускать намеки на известные обстоятельства. А Шеранн... Молодая женщина кружилась в его объятиях, и ее сердце замирало от мучительного и одновременно восхитительного наслаждения. Будто человек, который долго болел и весь его мир был сосредоточен за темными шторами в унылой комнате, пропахшей хворью, вдруг выздоровел и, еще пошатываясь от слабости, выбрался в цветущий сад. И глаза его, уже отвыкшие от ласкового сияния, полны слез – то ли от упоения, то ли от яркого солнца... Она будто оказалась на уступе отвесной скалы высоко в горах. Захватывало дух и кружилась голова, переполнял восторг от величественного зрелища, но вместе с тем дрожали колени и слепой инстинкт велел ринуться прочь, спасаться... «Глупости! – решила София, улыбаясь очередному партнеру. – Это все Бельтайн, а завтра все снова вернется на свои места...» - Вы прыгнете со мной? – прервал ее размышление веселый голос. Ей улыбался и протягивал руку дракон. Вот уж кто определенно был в своей стихии! Госпожа Чернова чувствовала себя достаточно непринужденно, чтобы высказать это соображение Шеранну, вкладывая свою руку в его сильную и необычно горячую ладонь. В его жилах будто текло жидкое пламя, и приятное тепло тотчас охватило молодую женщину. Ей не доводилось праздновать Бельтайн вместе с покойным супругом, а в родном городке она никому не доверяла настолько, чтобы решиться на прыжок. Дракон ослепительно улыбнулся, и София едва не забыла, о чем они говорили, когда увидела, как языки пламени танцуют в его темных глазах, будто в калейдоскопе, складываясь все в новые и новые завораживающие картины. - Я ведь огненный, - пояснил он легко. - Забавно, у нас есть очень похожий праздник стихий, Шилаэри. Мы веселимся и танцуем, и огненная свора выходит на охоту... В его голосе внезапно зазвучала тоска. Видимо, ему отчаянно хотелось оказаться там, среди сородичей, разделить с ними огненную пляску. Сердце Софии сжалось от сочувствия и... сожаления? Но она решительно выбросила из головы грустные мысли. Дракон легкокрылой птицей перемахнул через взвившееся высоко вверх пламя, увлекая ее за собой. Гости вокруг заохали, но жар нисколько не повредил Софии, напротив, ей на мгновение померещилось, будто огненные языки ластились к ногам, а не стремились опалить... - Надеюсь, ваше поверье исполнится и теперь нас ждут хорошие времена, - сказал дракон учтиво, не торопясь выпускать ее руку. - Надеюсь, - эхом отозвалась София, глядя на него. Гадалка выглядела такой юной и полной жизни: щеки ее раскраснелись, волосы в полумраке казались совсем смоляными и восхитительно растрепались, а губы ярко алели без всяких косметических ухищрений. Рядом с мужчиной женщина всегда прекрасна... - Сегодня вы совсем другая... – тихо заметил дракон, и легкая хрипотца в голосе выдавала его волнение. Но это неожиданное рандеву среди веселящейся толпы было прервано господином Рельским, которому зачем-то срочно потребовался Шеранн. Госпожа Чернова ощутила смутную досаду, когда мировой судья вежливо извинился и увлек его куда-то в сторону, но ее тотчас же пригласили на танец и раздумья пришлось оставить. Мельком она увидела, как они о чем-то серьезно беседовали, после чего дракон куда-то исчез. Это весьма огорчило молодую женщину, но в эту волшебную ночь она не способна была всерьез тревожиться. К тому же легкое вино на поверку оказалось не столь безобидным, и мир виделся будто сквозь расплывчатую дымку, а все вокруг казались необыкновенно приятными и милыми. И хоть праздник потускнел после ухода Шеранна, терять короткие часы передышки ей не хотелось, так что София охотно приняла новый бокал с пуншем и улыбнулась предупредительному господину Рельскому, который весь вечер оказывал ей явное предпочтение...
Marusia: Luide пишет: подтвердил доктор. – Ее спасло чудо: шиньон, который принял на себя основной удар. Ну, что ж, подождём, когда очнется сама госпожа Дарлассон. Но дождемся ли мы её показаний (предоставит ли нам такую возможность автор и тот, кто её, бедняжку, стукнул )? Luide пишет: - Сегодня вы совсем другая... – тихо заметил дракон, и легкая хрипотца в голосе выдавала его волнение. Ню-ню, это на дракона так ностальгия по дому подействовала вкупе со стихией огня? Очень красиво описано празднование Бельтайна. Отношения София-Шеранн достаточно понятны, но вот София-Рельский: ни его притязания в отношении Софии до конца не ясны, ни отношение Софии к Рельскому - почему она не замечает, что явно нравится ему? даже мыслей у неё на этот счет никаких не возникает?
Luide: Marusia спасибо почему она не замечает, что явно нравится ему? даже мыслей у неё на этот счет никаких не возникает? Понимаете, София и Рельский знакомы уже давно, их отношения устоялись. Притом познакомились они, когда София уже вышла замуж. Так что для Рельского она была женой друга, и не более того А София поэтому не рассматривала его как мужчину. Теперь ей тяжело перестроиться и взглянуть на него по-новому Впрочем, об этом еще будет в тексте. тот, кто её, бедняжку, стукнул То есть вы не верите, что это кузнец?
Хелга: Luide Прочитала сразу и много, впечатление чудесное! Особенно языческий Бельтайн. Так и показалось, что Шеранн сейчас взовьется в небеса, унося Софию с собой. Marusia пишет: Я доверяю сомнениям доктора Верина. Присоединяюсь.
Luide: Marusia Хелга ладно, сдаюсь! Хелга спасибо Следующий кусочек Дракон выбрался из отвратительного скопления людей, гномов и гоблинов, скинул фрак и узорчатый жилет, и с наслаждением потянулся. Отчаянно хотелось сменить облик, выпустить на свободу крылья, растревоженные полыхающим вокруг пламенем, но в такой близости от хрупких и излишне впечатлительных разумных это было бы безрассудством. Шеранн раздраженно передернул плечами. Странные эти люди и прочие родственные им расы: природной свободе они предпочитают стены и запоры, запреты и нелепые страхи. Жмутся друг к другу в толчее городов, одновременно страдая от скученности и наслаждаясь близостью себе подобных. Даже их одежда – броня, за которой они скрываются друг от друга, будто стыдятся самих себя! Разве можно жить в панцире? Должно быть, люди родственны черепахам! Но зато так увлекательно выуживать их из скорлупы доспехов... Дракон ощерился, показав великолепные белые зубы, и скользнул прочь. Эта ночь, когда все окрестные жители высыпали из домов, как нельзя лучше подходила для его планов... София и господин Рельский медленно прогуливались по озаренному мерцающим светом парку. Постепенно они отдалились от остальных, благо, поместье было весьма велико, и наконец остановились у группы поросших мхом валунов, которые, казалось, чья-то огромная рука сложила живописной пирамидой. Оставалось загадкой, откуда они взялись посреди холмисто-равнинной местности. - А знаете, что лет десять назад один профессор выдвинул теорию, что Биврёст состоял из драгоценных камней чистейшей воды? А когда во время Рагнарёка Радужный Мост был разрушен, он осыпался по всему миру дождем разноцветных осколков. Именно так, по его мнению, и возникли алмазы, сапфиры и прочие... – господин Рельский рассказывал это, таинственно понизив голос и деликатно придерживая Софию за локоть, однако тут же испортил произведенное впечатление, добавив: - Но, признаться, я в это не верю. Перед внутренним взором молодой женщины на мгновение промелькнуло феерическое зрелище описанного им каменного ливня. Впрочем, в ту пору навряд ли кто-то из живых мог сполна оценить эту картину, ведь мир терзала чудовищная сила, которая сотрясала до самых корней Мировое Древо Иггдрасиль, ломала и перекраивала вселенную. После же началась трехгодичная "великанская зима" – Фимбульветр, на исходе которой чудовищный волк Фенрир проглотил солнце. Как и было предречено, следом пришли землетрясения и наводнения, а затем землю опалило нетерпимым жаром... И люди, и все иные расы скатились к дикости, отбросив как ненужную мишуру все правила поведения, и тогда настало время меча и блуда, ветра и волка... Софии стало зябко от картин, стоящих за скупыми строками хроник. Но выжившие впоследствии сумели вернуться к нормальной жизни и вновь выработать законы – этот несомненный признак всех разумных существ. Гадалка в задумчивости покачала головой. Нет, никто не убедит ее, что приличия – это лишь тщета, перечень пустых условностей. - Вам холодно? – тут же обеспокоенно спросил господин Рельский. - Вовсе нет, - запротестовала госпожа Чернова, улыбаясь ему. Внимание мирового судьи было ей приятно, и она не могла не понимать, сколь оно почетно для нее. Рядом с мужчиной она чувствовала совсем маленькой, эдакой изящной куколкой. «Ночевала тучка золотая на груди утеса-великана...» - промелькнула в голове знакомая строка. Должно быть, именно так они смотрелись рядом, и от этого нелепого сравнения молодой женщине вдруг отчего-то сделалось весело и легко. Недавние тяжкие мысли испарились, и очарование Бельтайна вновь вступило в свои права. София безотчетно чуть откинула назад голову, всматриваясь в такое близкое лицо Ярослава Рельского, неотрывно глядящего на нее... - Любопытно только, откуда тогда брались драгоценности до Рагнарёка? – раздался вдруг совсем близко насмешливый голос Шеранна. Молодая женщина отпрянула от мирового судьи, радуясь благословенной полутьме, которая скрыла ее пылающие щеки. - Что? – переспросил в замешательстве мужчина, смотря на дракона весьма недружелюбно. - Если драгоценности – осколки Радужного Моста, то откуда тогда они брались до Рагнарёка? – повторил Шеранн любезно. - Этого профессор не пояснял, - пожал плечами господин Рельский, - но думаю, он считал, что раньше их не было. - Глупо! – усмехнулся дракон. – Дети стихий знают наверняка, что это не так, да и остальные расы должны помнить те времена. К тому же ведь находят старинные украшения... - Да, но почти все найденные вещицы просто золотые или серебряные, без вставок камней. – Возразил мировой судья. Было очевидно, что спорит он лишь из духа противоречия, и это понял и дракон. - Как вам угодно! – ответил он безразлично, и продолжил уже совсем иным тоном: - Позвольте похитить вашу очаровательную спутницу. Прошу! Шеранн галантно предложил Софии свой локоть, но она в замешательстве оглянулась на господина Рельского. Должно быть, впитанная с молоком матери вежливость заставила того возразить: - Думаю, госпожа Чернова предпочтет мое общество! Оказавшись меж двух огней, притом один из них был пламенем вовсе не в метафорическом смысле, молодая женщина несколько растерялась, но быстро взяла себя в руки. - Думаю, мы вполне можем прогуляться втроем, - дипломатично предложила она. Кажется, такое решение не пришлось по вкусу ни одному из джентльменов, однако они не нашлись, что возразить...
полная версия страницы