Форум » Авторы Клуба » История предателя - 2 (фэнтези) » Ответить
История предателя - 2 (фэнтези)
lerra: Название: История предателя Автор: Валери Бета: она же Жанр: Фэнтези К читателям: Очень прошу прокомментировать! И критикуйте, сколько душе будет угодно! В связи с переносом текста, начало произведения будет идти после первых отзывов.Глоссарий для "Истории предателя". (все пояснения даются с точки зрения эль-туань - народа главной героини). Б е з д н а - пространство между мирами, в котором можно на время оказаться, открыв Портал или Врата. В а м п и р ы - (самоназвание "э л ь - р у а в в и") - разумная раса, исконно обитающая в мире, где правят Драконы. Для поддержания жизни вампиры вынуждены питаться кровью, желательно крупных млекопитающих или людей. Вплоть до недавнего времени эль-туань считали вампиров самой низшей расой. В л а с т е л и н - Бог, создавший Сферу миров и всех ее обитателей. Себя эль-туань полагают его младшими детьми. В р а т а - необходимы для перехода из одного мир в другой, при открытии поглощают огромное количество энергии. Д р а к о н ы - первые разумные существа, сотворенные Властелином из своей собственной крови, его старшие дети. Обладают невероятным могуществом, но встречаются очень редко. По постулатам религии эль-туань убийство Дракона - величайший грех. Д р е в н и е - (самоназвание неизвестно) раса, задолго до прихода эль-туань населявшая мир Теритт. О них практически ничего не известно, кроме того, что они, как и эль-туань, были народом прирожденных магов, в совершенстве владели силой Рун и поклонялись Властелину и самой Бездне. З в е р и - (самоназвание - "д в у с у щ н ы е") - оборотни, исконно обитающие в мире, где правят Драконы. С точки зрения эль-туань оборотни, как и вампиры, являются низшей расой. И с т о ч н и к - узловое соединение магических природных Нитей, в мире Теритт встречается достаточно часто. Обычно знатные эль-туань стараются строить свои дома так, чтобы Источник находился в самом центре здания. К а д а р и - (самоназвание "э л ь - к а д а р и" другими расами не используется) народ, обитающий на плывающих в Бездне островах. Иногда их называют народом изгнанников или проклятым народом. Владеют особенной магией, способны приручать неразумных Тварей. Несмотря на высокую рождаемость, достаточно малочисленны из-за тяжелых условий жизни и постоянных нападений демонов. Умеют путешествовать по мирам, но долго жить ни в одном из них не способны. Существует легенда, что в незапамятные времена они предали Властелина; с тех пор ни один созданный им мир не выносит их длительного присутствия. Н и т и - небольшие части Источника, способные существовать самостоятельно. Часто природные Нити поглощаются магами и впоследствии используются как продолжение их собственного Эррэ - кокона Силы, величина которого зависит от врожденных способностей эль-туань. Обычно Нити называются по тем стихиям, которым первоначально принадлежали: Нити Огня, Нити Воды, Нити Воздуха.... П о р т а л - позволяет мгновенно перемещаться в пределах одного мира. На его создание тратиться чуть меньше магической энергии, чем на создание Врат. С т а н и н - достаточно редкий и дорогой металл, используется при работе с магией. В зависимости от обработки может как усиливать, так и уменьшать и даже сводить на нет действие заклятий. Т а и р т - маг, умеющий создавать артефакты и напрямую работать с Источником. Среди эль-туань является очень редкой и уважаемой профессией. Т в а р и Б е з д н ы, или просто Т в а р и - неразумные магические существа, обитающие в Бездне. Если оказываются в постоянном мире и не ограничены при этом заклятиями, то начинают пожирать вокруг себя все живое. Э л ь - р у а в в и - см. Вампиры. Э л ь - т у а н ь - самоназвание расы, населяющей мир Теритт. Любой эль-туань от рождения обладает магическими способностями, уровень которых может значительно различаться. Эль-туань с выдающимся Даром практически все принадлежат к аристократии. Естественная длительность жизни - два-три века, в редких случаях дольше. Внешне похожи на людей. "Э л ь" в переводе с языка Древних означает "благословлённые душой", второе толкование - "владеющие духом". Э л ь - э р о - "душа разделенная". По легенде, предки эль-туань участвовали в первом восстании против Властелина, за что были им наказаны. С тех пор каждый ребенок стал рождаться только с половинкой души. Будучи достаточно многочисленной расой, большинство эль-туань никогда не встречает свою вторую половину и проживает жизнь спокойно и размеренно. Те же, кому не повезет, (а встретить своего эль-эро считается не даром судьбы, а проклятием) испытывают при встрече невероятую гамму эмоций, настолько сильную, что она отторгается рассудком. В редких случаях результатом встречи бывает яркая и страстная любовь, чаще же чувства перерастают в столь же ярую и страстную ненависть. И то, и другое длится до смерти.
Marusia: lerra пишет: Здесь, в постоянном мире, в компании стража, мне потребуется еще двенадцать часов, чтобы полностью снять все ограничения, Стало быть, это Её страж разбудил в Риэль? А Мервин-то и с кадари ругается как свой, и владеет «очень сильной магией, странно знакомой и не знакомой одновременно» для Неё. lerra Лихо закручен сюжет
lerra: Marusia пишет: lerra Лихо закручен сюжет Спасибо . Иногда некоторые ситуации и поведение героев даже для меня оказываются полной неожиданностью, и только спустя время понимаю, что же явилось их причиной
Schenja: lerra, а продолжение еще долго ждать надо будет?
lerra: Выкладываю : Глава 28. - Ты помнишь, что с тобой было? – это Мервин, и свой вопрос он задает уже в третий раз. А я лежу, глядя в резной потолок, и пытаюсь понять, каким должен быть ответ. Помню ли я? Конечно, я помню. Все, до мельчайшей детали, до последнего завиточка руны, которую рисовала чужой кровью и которую никогда прежде не видела. Помню услышанный не слухом, а сознанием жалобный полувой-полуплач единорожка, умолявшего хозяйку не уходить. Помню свои мысли о будущем уничтожении целого народа. Свою радость и предвкушение этого события. Помню разговор с Отцом существа, поселившегося в моей душе… кем бы Она и Он ни были. Я помню, но не понимаю. Не хочу понимать. - Райша, пожалуйста, это важно, - Мервин садится на край постели, берет мою руку, прижимает к своей щеке, потом легко касается губами внутренней стороны ладони. – Прошу тебя. - Ты можешь быть ласковым, только когда тебе от меня что-то надо! – поворачиваюсь на бок, чтоб удобней было обвиняюще смотреть в глаза таирту. Моя реплика настолько не к месту, что Мервин выглядит серьезно сбитым с толку: - Риэль, - начинает он, - я ничего не пытаюсь от тебя добиться… – после чего спохватывается, встряхивает головой: - Я жду. - Да, я помню, - вновь смотрю на потолок и со вздохом уточняю, - я помню все, что было. Молчание, долгое и задумчивое. - Это необычно. – Мервин, мысли которого явно далеко, рассеянно проводит ладонью по косе, которую кто-то постарался мне заплести, прежде чем уложить в постель. Этот же кто-то переодел меня в нечто невесомо-паутинистое, что только по ошибке можно было принять за ночную сорочку. - Очень необычно, - продолжает таирт, - жертвы демона, кому повезло освободиться, не помнят своих действий, начиная с первого момента одержимости. - Может быть, это потому, что у меня не демон, а демоница? – потолок здесь красивый, но если я не перестану на него смотреть, то скоро просверлю взглядом дырку. - А они… различаются? – судя по интонации, Мервин удивлен. Улыбаюсь: - Вполне. А еще она часто вспоминала Братьев. - Других демонов? - Наверное, – меняю тему, - а где мы сейчас? - В храме, о котором я говорил. Через двенадцать часов начнется церемония очищения, жрецы к ней готовятся. - Жрецы… - я прекрасно помню разумных с белой до прозрачности кожей и промороженными до самого дна глазами. - Мервин, - откидываю одеяло и резко сажусь на кровати, захваченная последним ярким воспоминанием, - почему они - «потерянные Дети»? - О чем ты? – кажется, он не понимает. - Жрецы. Какой расе они принадлежат? - Я уже говорил, что не знаю… - Она назвала их «Его потерянными Детьми». - Не знаю, Риэль, - что-то мелькает на дне его глаз, что-то неясное, как не высказанное вслух опасение, как воспоминание о страшной истории из детства. Но делиться со мной своими догадками Мервин не торопится. Вздыхаю. - Я хочу посмотреть храм, - любопытство появляется внезапно и завладевает всеми чувствами. Мне нестерпимо, до боли, хочется увидеть, где же мы оказались. Мервин медленно качает головой: - Прости, Райша, но жрецы запретили тебе покидать эту комнату до начала ритуала. Запретили! Это так несправедливо, так обидно. Прикусываю губу, чтобы не разреветься, но в носу начинает подозрительно пощипывать. - И про возможные резкие перепады настроения у тебя они тоже сказали, - таирт смотрит сочувственно, - эмоции, которые ты сейчас испытываешь, не совсем твои. Это нормально. Нормально… Я вовсе не чувствую себя нормально, меня кидает то в жар, то в холод; начинает казаться, что я – счастливейшая из смертных, и тут же накатывает жуткая тоска, так что хочется выть в голос. Вижу, что Мервин начинает приподниматься, и в прыжке почти повисаю на нем: - Не уходи! Я не хочу сидеть здесь одна! Не уходи, пожа-алуйста! - Риэль… Райша… - Мервин смотрит на меня, явно не зная, что сказать. Тороплюсь перехватить инициативу: - Ты можешь рассказать мне что-нибудь. Например, откуда ты так хорошо знаешь язык кадари? Ты бывал на их островах? Как они выглядят? – вцепившись ему в руки, для убедительности дергаю за рукава в такт каждому слову. – Или… - Хорошо, хорошо, я никуда не ухожу! – Мервин грустно смотрит на потрескивающий материал рубашки, - Райша, порвешь ведь. Убираю руки, настороженно глядя на таирта – на случай, если снова попытается сбежать. Мой эль-эро, только мой! - Что именно тебе рассказать? – интересуется таирт миролюбиво. - Про острова кадари, про то, какие они сами, зачем им понадобилось вмешиваться в нашу войну с Драконом, – опираюсь локтем на подушку, чтобы было удобнее. - Хорошо, - Мервин улыбается уголками губ, - тогда слушай…
Schenja: lerra, И как всегда закончила на самом интересном месте
lerra: Schenja пишет: И как всегда закончила на самом интересном месте Как-то так само получилось ...
lerra: Глава 29. Представь вечную прозрачную ночь, с начала времен сияющую звездами. И сквозь нее, по непонятным для нас законам, плывут бесчисленные осколки мертвого мира – то, что мы называем островами Бездны. На самом деле когда-то это был родной мир эль-кадари, прекрасный и цветущий; да, Риэль, не морщись, в ту эпоху они еще имели право называться эль, и на них, как и на нас, было благословение Духа. Я не знаю, как назывался тот погибший мир – кадари всегда замолкали, стоило заговорить об этом. Их народ не любит вспоминать о своем проклятии. Как я оказался там? Ты ведь знаешь, что я владею Темной магией. Мне было пятнадцать, когда она проявилась впервые, почти убив моего старого учителя: в то время я не представлял, как можно контролировать Тьму. У нашего народа это слишком редкий дар, и я не слышал, чтобы ею могли владеть двусущные. Отец, а он тогда еще был жив, искал долго, но сумел все же найти мне нового наставника, имевшего такой же дар, как у меня, но бывшего старше и опытнее. Как и меня, его называли полукровкой; а еще он был сыном матери клана. Вряд ли ты слышала про клан Таор. Нет? О них мало кто знает даже среди их сородичей кадари. На острове этого клана я прожил пять лет… Нет, я не заснул, Риэль; не надо водить рукой у меня перед глазами. Просто многое вспомнилось. Время, что я провел там, было странное, жуткое и прекрасное одновременно. Что бы я ни делал, куда бы ни шел, пол под ногами никогда не была той твердью, к которой мы привыкли. Дом клана, больше похожий на маленький город под прозрачным куполом, всегда плыл, покачиваясь на волнах лавы. Совершая бесконечное путешествие, он раз за разом огибал доставшийся Таорам осколок мира. Иногда из глубин лавового моря поднимались столбы пламени, почти достигавшие неподвижных звезд. А порой я видел, как из прекрасных призрачных Врат, на которые наши похожи не больше, чем бескрылый ящер похож на Дракона, выходили дивные существа и долго в молчании следовали за домом-кораблем, легко ступая по лаве. Кадари называли их Духами и боялись до умопомрачения. В последний мой год в том изломанном подобии мира я понял, почему. Я не знаю, что подтолкнуло Духов, кадари не раскрывали свои тайны перед чужаком. Но нападение для моих гостеприимных хозяев неожиданностью не было. Помню, что очнулся в странной тишине, в которой осязаемо висело напряжение, а потом, начавшись с шепота, зазвучала музыка, каждая нота которой пронизывала до самых костей. Я не кадари, но песня Духов подействовала и на меня. Больше всего хотелось упасть на колени, каяться в каждом проступке, который я совершил или только думал совершить в жизни, умолять неведомых судий о прощении. И желание это с каждым мгновением становилось все сильнее. Если бы не мой дар, не Тьма, которой я себя окружил, я бы сошел с ума так же, как те несчастные Таор, дар магии которых был слишком слаб. Позднее наставник сказал мне, что без магической защиты песню Духов могут вынести только младенцы и святые. К счастью для кадари, песня Духов не может длиться долго, иначе они начинают погибать сами, растворяться в Бездне. Видел ли я там Тварей? Ну еще бы, Риэль, чуть ли не больше, чем самих кадари. Некоторые разновидности, например, стражей, они даже разводят. А желтоглазые черви, наподобие того, который, как ты говорила, явился на зов Руны, десятками плескались в лавовых волнах вокруг плавучего дома. Не уверен, но, вроде, кадари их забивали на мясо… Риэль, только не зеленей! Это шутка, кадари не едят мясо. Да, ты права, они питаются только растительной гадостью вроде тхей-ло. И еще раз да, я пять лет ел то же, что и они. Это вовсе не так страшно, как кажется, после первого года почти привыкаешь. Что им понадобилось в нашем мире? Малышка, если б я знал точно, Дракон сделал бы меня не просто наместником. Догадки? Гадать можно до бесконечности, но кадари для чего-то нужен наш мир. Чем-то Теритт глянулся этому народу, в чем-то наша родина отличается от остальных миров… ***** Лежу с закрытыми глазами, положив голову Мервину на колени, а он осторожно, почти неощутимо, гладит меня по волосам. Наверное, таирт думает, что я, наконец, сдалась под действием сонной паутины, которую он постепенно накидывал на меня во время рассказа. Но мне слишком страшно, чтобы спать, чтобы отпустить его и остаться одной, наедине с чужими стенами, чужими чувствами и чужой памятью…
Schenja: lerra, последняя глава просто песня!
lerra: Schenja пишет: lerra, последняя глава просто песня! Спасибо!
lerra: Глава 30. Кажется, все вокруг создано изо льда, где-то прозрачного, где-то туманно-мглистого. Огни живыми искрами бегут внутри серебристо-голубых стен, торопясь осветить нам дорогу. Совсем рядом, но не касаясь, бесшумно скользят два жреца. Они холодны и отстранены от всего окружающего настолько, что рядом с ними я чувствую себя непозволительно, вульгарно живой. Украдкой смотрю на их безупречную красоту – только резец гениального скульптора мог сотворить подобное совершенство. Невозможно, чтобы их родили смертные женщины. Нет, невозможно. Наверное, сам Властелин создал этих существ из Первого Льда. Не выдержав, касаюсь руки одного из жрецов. Теплая… Растерянно останавливаюсь, замирает и жрец: - Ты что-то хотела спросить, девочка? – в первый раз слышу, как один из них говорит. Красиво, певуче, с призвуком непонятного акцента. Откуда они знают наш язык? - Я не думала, что вы из плоти, - признаюсь честно. Жрецы переглядываются. Впервые замечаю на безупречных лицах какое-то подобие эмоций. - А из чего? – интересуется первый. - Из живого льда. - Разве такой бывает? – в льдистых глубинах глаз появляется что-то, похожее на усмешку. Пожимаю плечами: - Бездна огромна. Сами распахиваются двери в зал, где будет проходит очищение. Внутри пусто, тихо, светло, у изгибов ледяных стен прозрачный воздух дробится сотнями крохотных радуг. Свод, поддерживаемый изящными колоннами, теряется в синей мгле. А может, его и нет вовсе, и колонны уходят прямо в небеса. Замираю на пороге, чувствуя себя маленькой и потерянной. - Отсюда ты вернешься собой или не вернешься вовсе, – фраза похожа на часть ритуала, слова звучат легко и равнодушно, а лицо жреца вновь ничего не выражает. Вернусь собой…. А что такое я? Какая я? Когда демон приходит в мои мысли, я не чувствую разницы, просто осознаю, что теперь я помню и знаю намного больше. И лишь когда пришелец из Бездны оставляет меня, когда все возвращается в норму, я понимаю неправильность того, что происходило. Киваю жрецу и заставляю себя сделать еще один шаг вперед. Створки дверей закрываются настолько бесшумно, что понимаю это только по легкому дуновению ветра. Оборачиваюсь – но дверей больше нет, сплошная стена из гладкого синего камня. Я одна. Совсем одна. Напрягаю все чувства, выпускаю Нити – никого, не только разумного, но и просто живого на многие мили вокруг… Хотя с каких это пор я научилась выпускать щупальца Сила так далеко? Замираю, оглядываюсь. Что-то изменилось, воздух больше не так прозрачен, как прежде. От пола начинают подниматься, чуть вращаясь, столбы белесого тумана. Делаю шаг к ближайшему – он, как живой, отшатывается от меня, перетекает прочь. А-а, туман хочет поиграть со мной. Давай поиграем. Я тоже туман, я тоже умею растворяться и скользить… Но моего беглеца больше нет, он… превратился? Впереди в человеческий рост возвышается зеркало, красивое, будто созданное еще во времена юности моего народа. Мастера тогда умели творить вещи, преображавшие любую реальность, с которой соприкасались. Приближаюсь, наблюдая, как мое живое горячее смертное тело постепенно возникает из клубящегося тумана. Улыбаюсь своему отражению – разве я не прекрасна? Разве умереть от моей руки – не величайшая честь для потерявших свое прошлое изгнанников? Восемнадцать лет назад они помогли мне возродиться на этом свете – скоро я помогу им его покинуть. Кто посмеет сказать, что это не справедливо? Та часть меня, которую удалось пробудить до прибытия в храм, возвращается быстро, остальное же пока скрыто под покровами ледяных пут. Мои потерянные Братья не настолько безумны, чтобы по-настоящему освобождать демона, пусть даже теперь я очень далеко от их дома: двери в зал очищения в действительности были Вратами в ответвление иной реальности. И выйти отсюда невозможно: все мои попытки открыть новые Врата натыкаются на глухую стену Силы. В моем нынешнем состоянии ее не сломать. Конечно же, я бессмертна, и мало что во вселенной способно угрожать мне до уровня развоплощения. Мой дух может уйти отсюда в любой миг, но тогда я потеряю смертное тело, которое пыталась обрести несколько тысячелетий. Это недопустимо. Кружу по залу, ожидая дальнейшего развития событий и раздумывая о случившемся. Сейчас я ничуть не жалею, что Мервин сумел заметить мое первое сумбурное пробуждение – а упоение возвращающейся Силой сделало меня беспечной – и поймать в ловушку чувств моего смертного тела. Если бы случилось иначе, мне не довелось бы найти потерянных Братьев. Когда Отец вернется, у меня будет для него два дара! А Мервин, красивый гордый эль-туань, – мне всегда нравилась эта раса, – владеющий магией Тьмы, да еще с каплей крови двусущных… Когда я покончу с кадари, то обязательно приду за своим эль-эро и предложу ему станцевать со мной в Бездне… Улыбаюсь предвкушающе и возвращаюсь мыслями к потерянным Братьям, которые даже не узнали меня. Как же так получилось, что они обрели теплые смертные тела? Все, что мне известно об их исчезновении, пришло из рассказов Старших, - и прежде потерянные были такими же, как мы, бесплотными и неуязвимыми, какими нас создал Отец.
Schenja: lerra пишет: зачем им понадобилось вмешиваться в нашу войну с Драконом И где ответ на этот вопрос? lerra пишет: щупальца Сила Может быть, все таки "щупальца Силы"?
Marusia: lerra пишет в главе 28: - Очень необычно, - продолжает таирт, - жертвы демона, кому повезло освободиться, не помнят своих действий, начиная с первого момента одержимости. Но ведь Риэль еще не освободилась или Та, которая обрела смертное тело, - не демон? lerra пишет: А Мервин, красивый гордый эль-туань, – мне всегда нравилась эта раса, – владеющий магией Тьмы, да еще с каплей крови двусущных… Когда я покончу с кадари, то обязательно приду за своим эль-эро и предложу ему станцевать со мной в Бездне… И Она тоже считает Мервина своим эль-эро?!
lerra: Schenja пишет: И где ответ на этот вопрос? А пока нетути , книга же еще пишется! Schenja пишет: Может быть, все таки "щупальца Силы"? Конечно, спасибо!
lerra: Marusia пишет: Но ведь Риэль еще не освободилась или Та, которая обрела смертное тело, - не демон? Мервин подразумевал в том числе и временное освобождение от влияния демона, я это подправлю, чтобы сразу понятно было. Хотя второй вариант тоже возможен Marusia пишет: И Она тоже считает Мервина своим эль-эро?! Да, как и Риэль. В момент слияния они становятся единым целым и мыслят одинаково.
lerra: Глава 31. Все столбы тумана вокруг превращаются в зеркала, заключая меня в подобие лабиринта. Последний растягивается, расползается в три материальных измерения – и вот вокруг нет ни стен, ни потолка; и даже пол, совсем недавно каменный, дарит мое отражение. Интересно, как именно Братья попытаются изгнать меня из моего же тела? Но узнать это я не тороплюсь – чем дольше протяну время, тем больше восстановятся силы. Без всякой определенной цели скольжу по коридору, иногда на несколько мгновений теряя материальность. С каждым разом это удается все лучше – смертное тело привыкает к моим способностям… Застываю на месте, не успев понять, в чем дело. Впереди… Это кажется невозможным, но просыпающиеся чувства кричат, что это так – впереди, среди творений смертной магии, стоит Зеркало Истины. Я слышала легенды, будто в Первую эпоху его создал сам Отец. Потом, после Раскола, оно пропало, следы затерялись. Затерялись, чтобы найтись здесь, на краю вселенной? Осторожно приближаюсь, касаюсь ледяной поверхности и замираю, вслушиваясь в собственные ощущения. Создавая Зеркало, Отец вложил в него частицу себя; совсем крохотную, но и ее достаточно, чтобы ощутить рядом Его физическое присутствие. Мне хорошо, тепло и уютно, как было только в далеком детстве в Чертогах, когда каждый миг существования был наполнен Им. Мечтательно улыбаюсь, разглядывая то, что отображается внутри: я, Риэль, дочь Властелина Бездны. Мое лицо прекрасно и не имеет возраста, мои глаза отражают вечное небо, горячая кровь смертных бежит по моим жилам. Я не могу оторвать взгляда от своего отражения – меня все больше затягивает в его глубину. А навстречу является образ будущего, который, уже очень скоро, я сделаю настоящим. Осколок мира, плывущий в Бездне, один из многих. И на нем проклятые, закостеневшие в преступной гордыне, смертные существа. Столько веков, столько жизней – но они так и не покаялись в своем преступлении. Клан ар-Гор, старые знакомцы. Мои Врата открываются над лавовым морем, ступаю на услужливо подбежавшую волну, которую вместо барашков пены окаймляет пламя. Огонь ласково, как рыжий щенок, лижет мне ноги и что-то довольно бормочет. Прислушиваюсь к его словам – похоже, Братья давно уже не бывали здесь, дух пламени успел соскучиться. Улыбаюсь и обещаю, закончив дела, обязательно поиграть с ним. В этом мире у кадари не было необходимости строить укрепленные маноры или плавучие дома: в центре осколка мира высится гора – крепость, созданная самой природой. Кадари лишь прорубили в ней ходы и комнаты для своих жилищ, да обнесли все несколькими рядами магической защиты. Защита хороша: будь я все еще в бестелесном облике, потратила бы много дней, чтобы сквозь нее проникнуть. Все же Сила моя и Братьев с самого начала предназначалась для жизни в Бездне, а не для войны в постоянном мире. Но теперь, располагая смертным телом эль-туань, созданным при помощи магии кадари, мне не нужно тратить девять десятых силы, чтобы удержаться в измерении смертных. Нет необходимости торопиться, укладываясь в семь временных единиц, после чего ревнивая Бездна заберет меня себе. Не нужно истощаться, выжимая себя на десятилетия вперед. Кадари, предупрежденные о моем приближении, прячутся в глубины крепости; они уверены, что никто не проникнет за стены железной скалы. Мне смешно, предвкушение фонтанами радости кипит внутри; и слои защиты, одна за другой, исчезают, словно их не было. Последний барьер – скрученные полотна реальности – непреодолимое препятствие для духа. Но не для материального тела. Каменные врата рассыпаются в пыль от моего прикосновения; гора стонет, содрогается до самых своих корней – былая крепость-защитница стала для кадари ловушкой. Смертные сражаются, отчаянно и безнадежно. Кадари уже поняли, что их клану пришел конец, но пытаются оттянуть неизбежное. Для какой цели? Прислушиваюсь, выпускаю щупальца силы – в глубине крепости кто-то пытается открыть Врата. Смертные думали, я не замечу этого? Нет, гостеприимных объятий смерти сегодня не избежит никто. Сворачиваю пространство крепости в шар, без входа и выхода, и переключаю внимание на кадари. Половина воинов клана уже убита, тела в живописных позах разбросаны вокруг меня, но чего-то не хватает. Недоумевающе хмурюсь – должен быть еще один штрих, чтобы придать картине совершенство. Ну конечно – кровь! Я убивала магией, поэтому мертвые кажутся просто спящими – не то. Воздух стонет, когда из пустоты я достаю прозрачный клинок из живого льда – подарок Отца. Убивать мечу нравится еще больше, чем мне, и, распарывая плоть и отпуская души на волю, он поет…. Я обхожу залы и личные покои, спускаясь все ниже, добивая оставшихся. Я не пряталась от брызг, и теперь мои волосы и лицо покрыты плотной маской засыхающей крови. Я могу избавиться от нее одним мысленным приказом, но мне нравится чувствовать материальное свидетельство того, что давняя мечта начала исполняться. Ах, кадари, кадари, вас было так легко ненавидеть, так приятно убивать – когда я сотру саму память о вас, мне будет не хватать этой легкости и простоты. Несколько переходов не попадается никто живой, если не считать тварюшек Бездны, околдованных в свое время кадари. Освобожденные, они выбегают ко мне, ластятся, уже забыв погибших хозяев, янтарные глаза сияют радостью. Некоторые похожи на животных материального мира, другие прекрасны своей неповторимостью, хотя человек назвал бы и тех, и других чудовищами. Зверушки хотят вернуться домой, в Бездну, но им придется подождать, пока я не уничтожу последних смертных обитателей этого места. Самый нижний слой крепости, дополнительные магические щиты и… еще воины? Больше двух десятков – а мне казалось, я убила их всех. Должно быть, охраняют что-то ценное – так яростно они еще не сражались. Одному удается даже ранить меня, пробив все слои защиты. Этот заслуживает особого внимания. Всматриваюсь в искаженные гневом и отчаяньем черты и начинаю смеяться – Стинн, Стинн ар-Гор, старый знакомец. Тогда ты сумел одолеть действие руны, теперь задел меня глупой железкой, которую называешь мечом, – ты забавная загадка, Стинн. Жаль, что я слишком занята убийством тебе подобных, кадари, и у меня нет времени разгадывать ребусы. Скользящее движение, удар – и из рук смертного, почти разрубленного пополам, выскальзывает оружие – прямо в лужу крови на каменном полу. Но кадари еще жив – последний из защитников крепости – и смотрит на меня. Неужели сможет узнать даже под маской засыхающей крови? Глаза изумленно распахиваются, побледневшие губы пытаются сказать что-то: не то мое имя, не то предсмертное проклятие. С интересом вслушиваюсь – но нет, смертные не умеют говорить с перебитой трахеей. Стинн оседает на пол, взгляд тускнеет, а из умирающего тела продолжает течь кровь, пачкая мне туфли. Последние воины охраняли вход в зал. Подхожу – и двери услужливо распахиваются, пропуская вперед. А вот и сокровище кадари, самое дорогое, за что не жалко отдать жизнь – их дети. Должно быть, все дети этого клана – несколько сотен ребятишек. Это их взрослые пытались спасти, открыв Врата. Самому старшему едва ли исполнилось десять лет – действительно, я помню, что подростки наравне со взрослыми пытались защитить свой дом. И также погибали. Дети молчат, глядя на меня с недоверием и ужасом. Недоверием – потому что, в отличие от взрослых, они еще надеются на чудо. - Мамочка! – в дальнем углу, не выдержав, всхлипывает маленькая девочка с недоплетенной косой – должно быть, по времени кадари я пришла утром. В ручонках судорожно стиснута кукла, такая же белокожая и черноволосая, как сам ребенок. - Ты скоро встретишь свою мамочку, - улыбаясь, обещаю ребенку на языке кадари, - теперь для меня не существует языковых барьеров, - потом, поддавшись мгновенному импульсу, возвращаю себе прежний облик, убирая кровь и шрам от раны. Кто-то в зале ошеломленно вздыхает. Я не похожа ни на самих кадари, ни на бесплотных Братьев, которых детям доводилось видеть во время предыдущих атак. Интересно, я кажусь им прекрасной или уродливой? Или просто слишком чуждой в своей непохожести? Раздумываю, что с ними делать, какое заклятие применить. Меч здесь точно не понадобиться – не люблю видеть детскую кровь. Пусть будет что-то безболезненное, как та руна сна, которой я усыпила лагерь. - За что ты нас убиваешь? – это первый вопрос, который мне сегодня задали. Остальные фразы сводились к проклятиям. Разыскиваю взглядом говорившего. Говорившую. На первый взгляд – девочка лет четырнадцати (я была не совсем права насчет подростков), но к груди прижат младенец. Хотя юной матери вполне может быть даже меньше: кадари рано заводят детей. - За что? – улыбаюсь, и отвечаю ласково, - за то, что все еще существуете. Молоденькая кадари смотрит растерянно, не зная, что сказать. Продолжая ей улыбаться, выбираю заклятие. Вот, самое подходящее: руна Шо-рин, сладкая смерть. Я буду добра сегодня. Поднимаю руку, чтобы создать рисунок, но та замирает в воздухе, словно меня держит невидимка. Еще раз обвожу взглядом зал, эти испуганные лица, кое-где с дорожками слез на щеках. Из звуков – только дыхание, да иногда - подавленные всхлипы. Ну же, несколько движений – и с первым кланом кадари будет полностью покончено. Я же не могу остановиться на полпути! Или могу? Могу…. Но какой в этом смысл? Кто-то влияет на меня? Неужели у одного из детей кадари столь сильный дар эмпата? Нет, не то. Нежелание убивать исходит изнутри, из самой глубины моей сущности. Да, верно, из глубины моей смертной сущности. Я, Риэль Шоралл, не хочу убивать. Позволяю мысли оформиться – и она становится сильнее, давит на мою волю, заставляя отступить. Личность, которую я получила за семнадцать лет, проведенных в смертном мире, пытается взять верх. Волнами накатывают ее чувства: отвращение к магии убийства и пролитой крови, жалость к погибшим кадари, гнев – на саму себя. И еще – упрямство: «Не буду! Ни за что не буду убивать детей!» Не знаю, испытывала ли я когда прежде такую растерянность. Моя суть потеряла цельность, меня раздирают противоречивые желания и эмоции. Мне… мне плохо… Отшатываюсь, начинаю пятиться. Потом перед глазами словно взрывается звезда, ослепляя. Зажмуриваюсь, а когда открываю их, то нет ни зала, ни детей кадари, ни скальной крепости на осколке мира. Вместо них из глубины зеркала на меня смотрит собственное отражение.
lerra: Глава 32. Я все еще стою перед Зеркалом Истины, касаясь его ладонью. Вокруг ощутимо похолодало, дыхание вырывается белыми облачками пара. Из зеркала на меня перепуганными, широко открытыми глазами смотрит Риэль Шоралл, обычная смертная, эль-туань семнадцати лет. Нет больше безупречного совершенства и ледяных озер глаз – просто девушка, каких много. - Кто я? – шепотом спрашиваю свое отражение. «Кто я?» - двигаются в ответ губы. - Я не хочу никого убивать, - говорю вслух. «Убивать… убивать… убивать» - отзывается гулкое эхо. - Пусть живут, - продолжаю, упрямо глядя в свои глаза, - в разломанном мире им и так не сладко. «Живут… сладко» - спорит эхо, унося вдаль мой измененный голос. - Отец вовсе не хочет их гибели! – слова вырываются сами: мой последний и самый главный аргумент. «Не хочет?» - удивляется эхо. - Он назвал это блажью! Он же любил их! «Любил» - грустит эхо, - «он любил их». Прижимаю к стеклу вторую ладонь, наклоняюсь ближе, почти касаясь лицом гладкой поверхности: - Что будем делать? Вторая Риэль молчит, не торопясь отвечать. «Не знаю» - шепчет, наконец, в сознании ее голос. - У нас уже есть один подарок для Отца, - улыбаюсь, предвкушая изумление Братьев моей – нашей - находкой. Вторая Риэль отвечает мне такой же улыбкой, потом лицо становится серьезным: «Я много веков ждала возможности уничтожить кадари. Они действительно проклятый народ, своим присутствием они загрязняют Бездну». - Но ведь они не всегда были такими, - я помню, хотя без деталей, все, что помнит вторая Риэль, с самого ее рождения; помню Раскол, последовавшую за ним битву Богов, помню войны, развернувшие в Бездне. «Не всегда были такими», - соглашается вторая Риэль – «но кадари поддались Белым Богам, извратившим их суть, а после застыли в этом новом состоянии. Когда первый гнев из-за предательства прошел, мы с Братьями пытались вернуть их – и не смогли». - И стали просто убивать, - шепчу я. «Да» - отвечает дочь Властелина, - «стали просто убивать». Зеркало Истины начинает таять, вместе с ним исчезает и зеркальный лабиринт. - Я – это ты, - шепчу в пустоту. «Ты – это я» - доносит слабый отголосок эхо.
lerra: Schenja пишет: Что-то я начинаю путаться в количестве предателей М-м... надеюсь, это не сильно помешает в чтении Schenja пишет: Спасибо за новую главу Всегда пожалуйста!
lerra: Глава 33. Ни бесчисленных зеркал, ни каменного храма вокруг – только бескрайняя зелень степной травы и синий купол неба с застывшим в зените солнцем. И опыт прожитых мною-немною тысячелетий говорит, что это не иллюзия, как было с кланом ар-Гор, это – реальность. До тех пор, пока я нахожусь в смертном теле эль-туань, мне не осознать и не принять все то, чем является дочь Властелина. Я знаю многое, но воспоминания прошлого туманны, скрадывают детали, оставляя лишь главное. Понимаю – это необходимо, чтобы смертный разум не погиб под непосильной ношей десятков веков. Я не в обиде. Слушаю степь и ее ветер, поющий о бескрайних табунах диких лошадей, о крадущихся в темноте волках и безумном смехе гиен. Из далекой дали он несет мне несколько слезинок моря, царапает кожу песчинками знойной пустыни, обжигает льдистым дыхание белых глыб – но не говорит ни слова о разумных. Тихий, спокойный мир. Я слышала тебя ветер, свидетель настоящего. Теперь я буду слушать землю – свидетеля прошлого. Опускаюсь на колени, погружаюсь в ее память, глубже и глубже, ниже тысячелетий спокойствия. …Крики, крики и боль насильственно исторгаемых душ, искромсанные трещинами небеса и белый огонь, льющийся из них столпами света. И мои Братья, выходящие из этого огня, созданные, чтобы творить, но научившиеся убивать… Значит, я оказалась в мире еще одного проклятого народа, менее удачливого, чем кадари? Крылатые люди, тонкокостные и гибкие, с огромными фасеточными глазами – я никогда не слышала о них. Почему? Или, уничтожив их всех, Братья вычеркнули эту расу из памяти самой Сферы Миров? Поднимаюсь на ноги, оглядываюсь. У жрецов, отправивших меня сюда, должна была быть некая цель. Зеркало Истины выявило щель в соединении моей сущности со смертным телом. Теперь они пожелают разломить мою душу на две половины. Будь я, Риэль, всего лишь одержима демоном, как подозревал Мервин, им хватило бы и первого этапа… На всякий случай пробую открыть Врата. Результат ожидаемый – никакой. Мир настолько плотно закрыт щитами, что потребовалась бы вся Сила Братьев, чтобы пробить защиту. Это очень странно, и очень интересно: если обитающие здесь разумные погибли, то кто создавал щиты? И еще – как жрецы сумели забросить меня сюда? Единственное объяснение: сами жрецы эту защиту и создали. Значит, обнаружили что-то очень ценное, стоящее потраченных усилий. Сперва скольжу над травой, потом поднимаюсь выше и выше, в синие небеса, и уже там раскрываю иллюзорные крылья, соединившие плоть и магию. Крылья, очень похожие на те, что были у погибшего народа. Степь кажется бескрайней, но вот на горизонте блеснуло острое лезвие воды – река. А на обоих берегах – руины города. Спускаюсь на землю, иду между разрушенными зданиями, восхищаясь строгой простотой и изяществом сохранившихся линий. Выхожу на то, что некогда было главной площадью, и вижу первое полностью целое здание - храм. Воздушный, словно невесомый, построенный из материала, напоминающего голубой мрамор, он рвется ввысь, а его тонкий шпиль, словно иглой, пронзает небеса. Храм все еще пропитан старой магией и не чувствует течения времени, тысячелетия пролетели для него, как года. И… Ах, да. Я больше не одна здесь. Жрецы пришли вдвоем. Может быть, те же самые, что провожали меня в зал очищения. А может, и нет – тогда я не запомнила вкус их магии. Необычный – и знакомый, словно любимое блюдо, приправленное экзотической специей. Пока не могу понять, нравится ли мне это. Жрецы молчат, так что говорю первая: - Вы сказали, что я вернусь собой, или не вернусь вовсе. Я стала собой. Один из жрецов медленно качает головой: - Мы не можем допустить бессмертное существо в миры смертных. Слияние, созданное тобой, извращает природу и не должно существовать. Ты видишь, что сотворили здесь подобные тебе, те, кого смертные называют Духами Бездны. Этого не должно повториться. - Они всего лишь мстили за Отца, - неопределенно пожимаю плечами. Мне немного жаль неведомую погибшую расу, но не настолько, чтобы сомневаться в мудрости Братьев. Все же я самая младшая из Детей Властелина, а память старших простирается до начала времен, к самому зарождению Вселенной. - Они сотворили зло, - твердо произносит второй жрец. - Но ведь и вы тоже – Его Дети, - я наклоняюсь вперед, пытаясь проникнуть сквозь барьер их ледяного совершенства, - это Он породил вас. Разве вы не можете понять, что народы, отвергшие Властелина, должны быть наказаны? Они заслужили свою участь. Делаю шаг назад и обвожу вокруг широким жестом: - Я вижу, что эта раса понимала и умела ценить прекрасное, и этот мир показал мне, что они сами были воплощением красоты… - тихо вздыхаю, - но они предали Отца, и Братья уничтожили их. Мне жаль. - И ты хочешь повторить путь своих Братьев, - качает головой первый жрец, - мы ведь тоже смотрели в Зеркало Истины. - Я все еще не приняла окончательного решения, – улыбаюсь, - возможно, я оставлю кадари жизнь. - Мы не позволим тебе вернуться в реальный мир, - твердо говорит второй. Тихо смеюсь: - У вас не хватит на это сил, – и добавляю с издевательским намеком, - уже не хватит. - Мы пытались спасти смертную, чье тело ты захватила, - грустно произносит первый жрец, - но теперь нам остается только уничтожить твою материальную оболочку. - Слияние завершено, - мягко информирую их, - теперь мы единое целое. - Тогда что с тобой, о Воплощенная, будет, если мы по всем правилам уничтожим твоего эль-эро? – так же мягко спрашивает у меня второй жрец. Вздрагиваю – этого я не ожидала. - И это ваше понятие о справедливости? – мне больно так, словно мои близкие предали меня. Они же Братья – как они могут так поступить? Как? Встряхиваюсь, избавляясь от лишних эмоций. Нет, они мне никто, и будут никто, пока Отец не вернет им память и они не займут того места, что их по праву. А до тех пор мы останемся чужаками. - Что значит жизнь одного смертного по сравнению со спасением миллионов? – вопросом на мой вопрос отвечает первый жрец, а второй добавляет: - Мы помолимся за следующее счастливое воплощение его души и души той смертной, чье тело ты забрала. Молча смотрю на жрецов. Я не собираюсь объяснять, что я всегда была Риэль, с того момента как восемнадцать лет назад искра жизни зародилась под сердцем королевы. Мервин…. Я знаю, что означает по всем правилам уничтожить чьего-то эль-эро. Это долгая и мучительная казнь и для физического тела, и для магии смертного. Эррэ Мервина, разрушаемое слой за слоем, будет инстинктивно тянуться ко мне за помощью, за магией, и даже расстояние между мирами не будет этому помехой; а я не смогу отказать, и это будет длиться до тех пор, пока, полностью истощенные, мы оба не погибнем. Чем сильнее маг, тем дольше длится умирание. Мервин, с его уникальной для эль-туань способностью к магии Тьмы, проживет несколько недель – меньше, чем мне понадобиться, чтобы вырваться из этого мира-ловушки, и намного больше, чем он сможет выдержать и не сойти с ума от боли. Задолго до рождения в теле Риэль мне довелось видеть и чувствовать, как это происходит… С тех пор я убиваю быстро и чисто, и ненавижу пытки. Жрецы решили, что нашли мое уязвимое место, и они почти правы. Но для меня, кроме как покориться, либо умереть вместе с Мервином, есть еще один путь: самой убить своего эль-эро. Если, когда его боль свяжет нас единой цепью, я отдам на зов больше силы, чем смертный способен выдержать, его сердце разорвется. Быстрая и почти безболезненная смерть. Поистине освобождение – по сравнению с тем, чем угрожают жрецы. «Не хочу!» - из глубины сути поднимается крик, - «не хочу убивать его!» Мне нужно выполнить свой долг, и смерть эль-эро, нежеланная, вынужденная смерть, освободит меня. В момент гибели Мервина все оставшиеся слои его эррэ перейдут ко мне, все, вместе с Темной магией. Этой вспышки более чем хватит, чтобы создать щель в окружающих щитах и освободиться. «Не позволю! Мервин мой, только мой! Никому не отдам, даже смерти!» - крик становится громче, заполняет сознание, трещина в месте соединения наших сущностей становится шире. Плохо. - Мы можем договориться… - смотрю на жрецов выжидающе. Увы, но я не знаю их слабых мест, если таковые существуют; не знаю, если ли у этих оживших ледяных скульптур привязанности, есть ли хоть что-то, на чем можно было бы сыграть. - Нам ничего не нужно от тебя, Воплощенная, кроме одного: покинь смертное тело, которое ты захватила, – говорит первый. - Иначе, клянемся Савэто, мы сделаем все, чтобы тебя уничтожить, - добавляет второй. Они очень серьезны, серьезней не бывает: никто из разумных не будет попусту призывать силу Равновесия Савэто. Чревато. Я могу убить Мервина (гнев части моей сущности поднимается в душе, как цунами), или я могу уйти. Мервин – всего лишь смертный («…нет, он мой эль-эро! Мой!»), всего лишь смертный, а я долгие столетия ждала этого воплощения. Но и позволить углубиться расколу в своей душе я не посмею…
полная версия страницы