Форум » Авторы Клуба » Пинг-понг-4 Закончен 09.07.2008 » Ответить
Пинг-понг-4 Закончен 09.07.2008
Бэла: Жанр: ЛР Размер: не определен Автор: Бэла Посвящение: посвящаю трудностям, проблемам и заморочкам, благодаря или вопреки которым...
Marusia: Бэла! Ты сегодня раза два точно заходила на форум и всё молча. Хоть в понедельник осчастливишь нас продолжением? А лучше - еще сегодня. Прийди и осчастливь всех жаждущих!
novichok: Marusia пишет: Бэла! Ты сегодня раза два точно заходила на форум и всё молча. Угу, совершенно несознательное поведение - мы все переживаем за Женю, да и за Глеба - хотя его сейчас хотелось бы стукнуть, чтобы мозги включил
Цапля: Бэла да, напряженно так, волнительно все развивается... Женька - молодец, взяла себя в руки, выкарабкивается, но , в самом деле - зря он не пришел - ведь, коль сам не додумал, добрые люди подсказали, мог бы засунуть куда подальше свою рефлексию - любимая женщина и ее психологическое состояние в данный момент важнее... Но, надеюсь с остальными читательницами. что , за время его отсутствия в больнице он дома зря не сидел, а как-то действовал, и надеюсь, во благо их будущего.
Бэла: Девочки, спасибо за отзывы! Marusia пишет: Ты сегодня раза два точно заходила на форум и всё молча. Посчитали! Да пустые руки, вот и молча. А реал так держит (гости, родственники, я с машины не слезаю, ну, увы мне!) Сцена предстоящая очень сложна, поэтому хочется как следует все осмыслить и дать не совсем уж сырое "Фу!" Теперь по последним отрывкам. Может не очень понятно вышло, но Глеб приходил к Жене только ОДИН раз. Просто ссора описана сначала с точки зрения Жени, а потом с точкм зрения Глеба. Так что если какие-то вопросы есть, то можно дополнить, поправить текст Ну а то что он не вернулся после ссоры, узнав, что малыш - его, девочки уже сказали: побоялся только хуже сделать. И так-то вел себя как слон в посудной лавке. А тут медицина - дело серьезное, осложнения, и проч. Да и осознать не мешало бы самому, а потом соваться к ней. Отношения на другой уровень должны выйти...Или не должны. Надо же решиться: с этого момента если они будут вместе, то не временно!Короче он весь взбудоражен до предела. Ну так я его поняла и не увидела, чтобы он вернулся.
chandni: Бэла пишет: Отношения на другой уровень должны выйти...Или не должны. Надо же решиться: с этого момента если они будут вместе, то не временно! интересно, сколько же времени ему надо, чтобы осознать и понять? Бэла пишет: Сцена предстоящая очень сложна, поэтому хочется как следует все осмыслить и дать не совсем уж сырое "Фу!" твореческих озарений тебе!
Цапля: Бэла пишет: Теперь по последним отрывкам. Может не очень понятно вышло, но Глеб приходил к Жене только ОДИН раз Нет-нет, все понятно! нам просто Женьку жалко, да и Глеба - мне, лично Он марсианин, конечно, но достойный, и "спотыкания" его ты так переживательно описываешь. Но хочется уже , чтобы ВБХ, вот и нервничаем Ждем, солнце, с нетерепением!
bobby: Бэла пишет: Может не очень понятно вышло, но Глеб приходил к Жене только ОДИН раз. Это я не поняла. Бэла Очень ждем продолжения!
apropos: Ну да - одно посещение, но по очереди глазами Жени и Глеба. Бэла пишет: так я его поняла и не увидела, чтобы он вернулся Все правильно, на мой взгляд, поняла: марсианская психология в действии.
Бэла: Продолжение: _________________________ Глеб швырнул сумку у порога, устало потер лицо. Командировка выдалась просто ужасной. Он никак не мог сосредоточиться на деле. После его показательных выступлений в больнице он все еще пребывал в некотором странном подвешенном состоянии, пытаясь найти хоть какой-то выход из ситуации, в которую он сам себя загнал. Первым его порывом на утро следующего дня было ехать к ней и объясниться. Но он представлял, как говорит ей: я знаю, что это мой ребенок, а она ему… Тут он спотыкался и даже представить не мог, что она ему может ответить. Да все что угодно, включая повторение отправки его на все четыре стороны! Тем более что ей, скорее всего, сейчас не до него вообще. Да и врач велел беречь ее! Да уж, он поберег! Скорее всего, доктор сам его вытолкает из больницы, увидев, как он «бережно» обращается с женой. Не то чтобы он боялся какого-то доктора, нет! Но Женя! Как бы он не напортил еще больше. Так он метался полдня, параллельно пытаясь работать, руководить, совещаться, подписывать бумаги и между строками документов снова видеть ее лицо. Ближе к обеду он решил все же ехать к ней, но тут позвонил тот чиновник из Зеленогорска, с которым он познакомился на конференции в Питере. Тот радостным тоном сообщил, что обо всем договорился, и его, господина Артемьева, ждут завтра у них в мэрии с коммерческим предложением. Глеб чертыхнулся про себя, вслух же сказал, что он вряд ли сможет подъехать, а прибудет его зам. Но чиновник похолодевшим тоном ответил, что на первых переговорах должен присутствовать именно руководитель. Никакие замы здесь не интересны. Глеб поморщился и ответил, что их договоренности в силе, и он непременно будет. Потом он дал задание отделу продаж подготовить для него типовое коммерческое предложение со всеми нужными презентациями для командировки. Так ничего и не решив с Женей, он наутро уехал в Зеленогорск и там влез с головой в работу. Это позволяло немного отвлечься от того мучительного и тяжелого, что было в его душе. Днем он метался по городу, встречаясь с людьми, договариваясь, улаживая кучи всяческих мелких и крупных проблем и вопросов по организации филиала, и к концу дня был просто уже не в состоянии никого видеть. А вечером после всех дневных забот и хлопот он совершенно без сил падал в постель, но сон к нему не шел, а возвращалось то мучительное и тяжелое, вновь захлестывало душное чувство вины и невозможности что-то предпринять отсюда. Но все когда-то кончается, прикатила к концу и его мучительная командировка. Завтра он будет в городе¸ завтра он все выяснит и поговорит с ней. Завтра. А, собственно, почему завтра? Он набрал номер Бардина, коротко рассказал ему все и попросил выяснить хоть что-то о Жене. Тот кряхтел, хмыкал во время его рассказа, а потом сказал, что перезвонит Глебу через полчаса. Эти полчаса были, пожалуй, самым трудным его ожиданием. Бардин позвонил чуть раньше и сообщил, что говорил с начальницей его Жени, та три дня назад навещала ее в больнице. Правда, ничего утешительного нет, Женя все еще пребывала в угнетенном состоянии, и более того, Глеб, кажется, обрел в лице Галины Палны, начальницы Жени, неприятеля. Причем такого, сурового, активного неприятеля. Глеб, коротко поблагодарив, отключился, не в силах больше продолжать этот разговор. На следующий день, закончив оставшиеся дела, Глеб попрощался со всеми, оставив на организационный период деятельности филиала нового директора, которого ему здесь порекомендовали в той же мэрии и, собрав вещи, отбыл в Энск, полный решимости разрубить к черту эту проблему и объясниться, наконец, с Женей, а там будь что будет. На следующее утро после приезда он примчался в больницу и наткнулся на лестнице на того самого доктора, с которым он в прошлый раз беседовал. Доктор его узнал и с улыбкой заметил: - Что-то вы так рано! Выписка будет готова где-то через час. Ну, если вы уже здесь, то я попробую сделать раньше. - Выписка? А… То есть Женя уже… - Ну да, лечение окончено. А она что же, не сказала вам? Глеб качнул головой: - Нет. Но я подожду тогда внизу. - Хорошо. Я постараюсь уладить побыстрее. Ну, берегите ее, чтобы сюда больше не попадать. - А… как она сейчас? Врач удивленно на него уставился: - А вы сами не заметили разве? Прогресс замечательный, состояние стабильное, ну и настроение соответственно. Я там напишу рекомендации, какие будет необходимо выполнять. Так что… Всего хорошего! Они пожали друг другу руки, и Глеб, потоптавшись на площадке, решил все-таки не подниматься и сбежал вниз.
Бэла: Я забрала документы у Андрея Ивановича, наслушалась всяческих напутственных слов, получила кучу рекомендаций и пожеланий. В конце своей пламенной речи доктор встал, чтобы попрощаться: - Ну, что же, не смею задерживать. Тем более вас уже ждут. - Ждут? - удивилась я. – Кто? - Идите вниз там и увидите. Я пожала плечами и вышла из кабинета. Странно, я, кажется, никому не говорила, что выписываюсь. Просто не хотела расплескать раньше времени тот внутренний радостный настрой, который поселился во мне в последнее время. Ключи свои я забрала у Аркашки еще в первый их с Лерой приезд и собиралась просто уехать на такси, без никого. Я вышла на крыльцо. Солнце, словно только этого и ждало, обрушило на меня приветственный ливень из своих лучей, и я даже зажмурилась от восторга и счастья. Правда, когда я открыла глаза, улыбаться мне резко расхотелось, да и восторга со счастьем поубавилось. Потому что прямо перед собой я увидела того, о ком запрещала себе думать все эти дни, и воспоминания о котором все еще доставляли неприятные болезненные ощущения. На ступеньках стоял Глеб и в упор смотрел на меня. От неожиданности я ахнула, сердечко трепыхнулось, так что я едва не слетела с лестницы, а на лице на один миг вылезла предательская улыбка. Но я ее немедленно загнала внутрь и нахмурилась, приняв суровый и неприступный вид: - Откуда ты здесь? - Я хотел тебя увидеть. - Вот как? – я вздернула брови. – И сильно хотел? - Очень. - Чего же не пришел? - Меня не было в городе. - Ого, как ты перепугался, даже из города удрал! Ты не бойся, я не собираюсь гоняться за тобой… - Жень, пойдем в машину, - перебил он, протянув мне руку. Я машинально протянула ему в ответ свою, но в последний момент отдернула: - Никуда я с тобой не пойду! - Я прошу тебя. Очень. Мы просто поговорим. А потом ты, если захочешь, можешь уйти. Я пожала плечами и нехотя кивнула: - Ну, что же, пойдем. Поговорим. Я шла за ним к его машине, независимо задрав голову, а внутри все тряслось, дрожало и прыгало. Зачем он здесь? Судя по его несчастному виду, орать на меня и ссориться он не собирается. Что же тогда? Пришел мириться? Я терялась в догадках. К машине он подошел чуть раньше и, открыв заднюю дверцу, выволок здоровый букетище роз. Я злорадно усмехнулась, не отказав себе в удовольствии поддеть его: - Интересно, а это за какую роль? Глеб страдальчески поморщился: - Женя, прости меня за те дурацкие слова. Это тебе, с выздоровлением. - Ну, почему же дурацкие? Нормальные слова. А как еще можно разговаривать с особой, которая все время врет, притворяется, играет? - голос у меня даже зазвенел. Я отвернулась и, обойдя машину, забралась на пассажирское сиденье. Последними словами я сама себя накрутила, в голове всплыли снова те обидные речи, что он говорил мне тогда, у меня даже подбородок задрожал от переживаний, которые опять вылезли из дальних уголков, где они так хорошо прятались в последние дни. Глеб ничего не ответил на мою шпильку и молча уселся за руль. Потом, видимо, собравшись с мыслями, он повернулся ко мне и начал: - Жень, я был у доктора. - Да что ты? И что, ты серьезно болен? - Я у твоего доктора был. Я сглотнула: - Ну, знаю, что был. Дальше что? - Жень, почему ты мне не сказала сразу? Ну, что он… ребенок, что он от меня? Я тихим от злости голосом ответила: - Я бы сказала, но ты так орал, так психовал, так испугался, что, наверное, оглох от собственного крика и страха. Он утвердительно кивнул: - Ну, да, и орал, и не слышал, и сто раз уже раскаялся, что так с тобой обошелся. Но потом… Это ведь тогда случилось? Ну… когда мы… - Да. Тогда. – Я с вызовом посмотрела на него. – И я виновата, что сама решила все за тебя, за нас, но я… я так любила тебя тогда, - после этих моих слов Глеб вздрогнул и подался ко мне, а слова горохом сыпались из меня. – Я же понимала, что мы … расстанемся, а он … Он был бы у меня всегда, такой похожий на тебя, что… - Но почему ты не сказала обо всем? – он взял мою вздрагивающую ладошку и погладил успокаивающе большим пальцем Я отвернулась и уставилась в окно, на прогуливающихся в парке людей, а потом, справившись с собой, ответила: - Когда я сказала своему парню, что хочу от него ребенка, он на следующий день бросил меня. А мы с ним были вместе гораздо дольше, чем с тобой. А тебе я хотела сказать, но ты… ты был женат. Ну, то есть я думала, что ты женат, а потом… Когда ты оказался… свободен, ты уехал в Питер, и я решила, что скажу тебе потом. А потом… я не успела. – слезы вовсю текли из глаз, и Глеб здорово перепугался - Жень, все, все! Господи, ты не плачь! Сейчас,- он выудил с заднего сиденья бутылку воды и, лихорадочно отвинтив крышку, сунул мне. Я отпила немного, протолкнув ком в горле, и судорожно вздохнула. А Глеб снова взял меня за руку и заговорил, заглядывая мне в лицо: - Женя, понимаешь, я об этом не думал. Ну, то есть, думал, конечно, но как-то так… отвлеченно. Как не о завтрашнем, и даже… не о послезавтрашнем. Вообще-то я не совсем такой, положительный… Наверное, слишком … авторитарный, и недостатков у меня куча. Я, может быть, не всегда слушаю, что мне говорят, навязываю свое. Но все это… это не важно. Потому что есть более важные вещи в жизни. И надо… это важное брать в расчет. Я слушала, силясь понять его. - А…ты сейчас вообще про что говоришь? Он удивленно поднял брови: - Я? О ребенке, конечно. Слезы моментально высохли: - Что значит – о ребенке? - Ну, мы теперь вместе, и все будет в порядке. Я даже отшатнулась от него к стеклу, потом тихо и раздельно заговорила: - Ну, вот что. Я тебя ни к чему не собираюсь принуждать и навязываться тоже не хочу. А благородство свое оставь для более подходящего случая. Мне от тебя ничего не надо, понял? Я сама все это заварила и справлюсь тоже сама. С этими словами я сунула ему цветы, дернула ручку дверцы и выпрыгнула из машины. Правда, далеко я не убежала. Глеб догнал и схватил меня в охапку: - Стоп-стоп, куда? - Пусти меня, слышишь? - Ну, перестань ты! Ну, все. - Нет, не все! И хватит меня хватать все время! Глеб держал меня крепко и успокаивающе поглаживал по плечам по спине. А я все никак не могла перестать трястись. Но, в конце концов, я чуть успокоилась, а он снова осторожненько потянул меня к машине. Открыв дверцу, он усмехнулся: - Не надо от меня бегать. Я все равно тебя догоню. И нервничать не нужно. Я теперь рядом, и все будет хорошо. Я в последний раз всхлипнула и устало сказала: - Отвези меня домой. У меня нет больше сил спорить с тобой. Но я тебе еще раз повторяю: мне от тебя не надо ни жалости, ни благородства твоего. Глеб взял меня за плечи и с улыбкой спросил: - При чем тут благородство какое-то? Это скорее эгоизм. Я непонимающе уставилась на него, а он продолжил: - Женя, ну ты что, я ведь люблю тебя как сумасшедший. Неужели ты до сих пор этого не поняла? Ведь это же ясно. Как твоя подруга Таня мне однажды сказала: неужели все надо объяснять словами? Я с вызовом вздернула подбородок: - А, то есть когда ты орал на меня в тот день, ты меня любил? Глеб с улыбкой покачал головой: - Как ненормальный! Я просто подумал, что ты… не моя, и вот, разозлился. И в пансионате любил, и когда ты не приехала ко мне уже здесь, тоже любил. Я все время только и делаю, что люблю тебя, а ты же все это время от меня бегаешь. Еще хорошо, что я такой выносливый, другой бы умер вообще! Я просто стояла и таращилась на него, и такое вдруг счастье обрушилось на меня, что я даже боялась рот открыть, чтобы не выплеснуть все наружу, иначе мир бы просто утонул, столько во мне этого счастья было! А он был рядом, совсем уже рядом и совсем уже мой! И он, наверное, углядел эту гору счастья в моих глазах, и потянулся ко мне, чтобы отпить хотя бы глоток, чтобы я уж совсем не захлебнулась одна этим своим счастьем. И мы так стояли и пили это счастье вдвоем и не могли никак остановиться.
chandni: Бэла ураааа!!!
Marusia: Бэла И радостно, и грустно. Радостно, что для них все так счастливо разрешилось. Грустно, что для нас такой замечательный рассказ подошел к финишу.
chandni: Marusia а ты думаешь, продолжения не будет?
Marusia: Ну мож автор смилостивится и еще немного напишет.
Бэла: Marusia Легко!
Marusia: Бэла Будем ждать. От своего старшего ребенка последний месяц вместо "Доброе утро" только слышу « в Пинг-понге что-то есть новое?»
Бэла: Marusia пишет: От своего старшего ребенка последний месяц вместо "Доброе утро" только слышу « в Пинг-понге что-то есть новое?» ОГО! А моя-то не читает, поскольку это не анимэ
chandni: Бэла пишет: Легко! очень утешительно
novichok: Бэла Зря говорят - понедельник день тяжелый. Замечательный день. Легко, хорошо, радостно пишет: Ну мож автор смилостивится и еще немного напишет. Ну, может, в виде маааленького эпилога? А? Я просто стояла и таращилась на него, и такое вдруг счастье обрушилось на меня, что я даже боялась рот открыть, чтобы не выплеснуть все наружу, иначе мир бы просто утонул, столько во мне этого счастья было! А он был рядом, совсем уже рядом и совсем уже мой! И он, наверное, углядел эту гору счастья в моих глазах, и потянулся ко мне, чтобы отпить хотя бы глоток, чтобы я уж совсем не захлебнулась одна этим своим счастьем. И мы так стояли и пили это счастье вдвоем и не могли никак остановиться.
Бэла: Мне по правде говоря хочется описать вот эти первые притирания друг к другу, какие-то может недоразумения, мелкие ссоры, разумное разрешение их. Да и счастья их без заморочек мало как-то описано. Так что будем посмотреть. Писание тоже своего рода наркотик. пока других героев не маячит, есть наброски и по этим.
полная версия страницы