Форум » Авторы Клуба » Жизнь в формате штрих-кода » Ответить
Жизнь в формате штрих-кода
Бэла: Название отражает, что некто вовсе не ленится 1. Жизнь в формате штрих-кода 2. Автор - Бэла 3. Размер - как пойдет. 4. Тема - о нашем о девичьем и вечном Готовые главы на сайте - http://apropospage.ru/zabava/sof4/sof4_1.html
Бэла: Леона пишет: Тебе и Tatiane выражаю отдельное уважение за проявленные мужество и героизм! Спасибо, кончено. Но государству, где мирные бухгалтеры должны проявлять эти самые мужество и героизм, - глубокое "ФИ"! Ладно о наболевшем. Теперь к приятному (надеюсь ) ___________________________________ После первого обмена «любезностями» Платон повел проверяющих к близлежащему котловану, по поводу которого возникли вопросы, махнув Маше, чтобы она ждала на месте. К ней подошел невысокий коренастый молодой человек с кудрявыми волосами до плеч, которого представили, как юриста из городской администрации. - Значит, это вы – главная юридическая поддержка Платон Андреича? А мы все думаем, кто так грамотно и ловко инициирует активность у «Монолита»? Маша пожала плечами: - По-моему, каждый человек имеет право на защиту. - Ну да, ну да. Кто же спорит? Молодой человек помолчал, потом заметил, посмотрев на небо: - Дождик, наверное, будет. Маша тоже запрокинула голову, немного недоумевая по поводу смены темы разговора. Облачка были такие, не очень-то и дождливые, обычные, легкие. - А вы напрасно так активничаете, Мария. Это не ваша игра. Маша перевела взгляд на своего собеседника: он же смотрел теперь прямо на нее, в глазах поблескивала настоящая дамасская сталь. Маша подняла брови и холодно ответила: - Я вас не понимаю. Молодой человек весело заулыбался: - Да перестаньте, прекрасно вы меня понимаете! Я просто чисто по-человечески вас предупредил, вы мне глубоко симпатичны, я за вами давно наблюдаю. И знаете? - заговорщическим тоном проворковал он, чуть наклонившись к ней. – Есть мнение, что вы засиделись в вашей конторке. Пора вам заняться серьезными делами. В областной администрации очень нужны молодые перспективные умницы. Подумайте над этим. - Уже подумала, - в жестких взглядах мало кто мог конкурировать с Машей, а уж этому хлыщу она такой взгляд отвесила, что тот немедленно утратил свою веселость. - Видите ли, Маша, дважды такие предложения не делаются. Вам дается потрясающий шанс сделать отличную карьеру. - Видите ли, … не знаю, как вас, я тоже дважды на одну и ту же тему не говорю. - Ну, что же, мне искренне жаль. Мы с вами могли бы славно поработать, - с этими словами он отошел и направился к возвращавшейся делегации во главе с Платоном, который энергично жестикулируя, что-то такое яростно доказывал своим спутникам. Маша еле перевела дыхание от злости, которая вдруг навалилась на нее. Так ее никогда не вербовали, столь неожиданно, нагло и цинично. Были, конечно, и раньше всякие случаи, какие-то переговоры, но обычно инициатива исходила от малоприятных личностей, от которых можно было многого ожидать, и Маша обычно была готова к таким предложениям. А сейчас… - Так что я вам еще раз заявляю: все это ерунда полная. Документы я вам представлю. - Хорошо-хорошо. И не надо так нервничать, Платон Андреевич. Если все в порядке, то претензий к вам не будет никаких. Мы дадим вам разумные сроки для пояснений, - скучным голосом вещал главный проверяющий, вытирая со лба пот большим клетчатым платком. – Давайте пройдем в вашу контору, надо подписать протоколы осмотра. Вся компания направилась к бело-голубому вагончику, на котором красовалась вывеска «Строительная компания «Монолит». Ее незадачливый вербовщик с ними не пошел, а остался у машины и, вытащив сигареты, закурил с водителем, который предупредительно поднес к его носу зажигалку. «Смотри, не опали свои кудри, Тарзан недоделаный», - сердито подумала Маша, направляясь следом за делегацией. После недолгих формальностей проверяющие собрали свои бумаги и отправились со стройки восвояси, а Платон, проводив взглядом отъезжающую машину, задумчиво протянул: - Чушь какая-то. Повод формальный, легко отметаемый. Непонятно, чего приезжали. Маша промолчала, еще не решив, говорить ли о ее разговоре с кудрявым «Тарзаном». Тут со стороны другого вагончика, желто-синего, появилась полная маленькая женщина в красно-белом клетчатом фартучке и замахала им рукой: - Платон Андреич, я пирожков нажарила! Идите, пока горяченькие, и девушку ведите! - Ну что, девушка, пошли, пирогов с горя наедимся? – Платон вдруг повеселел и предложил ей руку. – Кухня у нас здесь отличная. Маша улыбнулась и взяла его под локоть: - Идемте, попробуем, как питаются рабочие на стройке великого Платона Крутова. Она шла рядом с Платоном, осторожно обходя лужи, и думала: ничего-то она не станет ему говорить. Зачем ему это? Своих забот хватает. А то что в его неприятностях заинтересована городская администрация, он и так знает: связи у него в администрации, судя по всему, есть, да и просто так непонятные комиссии из Архнадзора не появляются. В небольшой чистенькой столовой их ждало целое блюдо румяных пирожков со всевозможными начинками. Татьяна, так звали повариху, такую же румяную, как и ее пирожки, захлопотала вокруг своих важных гостей, усадила за застеленный красно-белой клеенкой столик, принесла им по здоровой кружке ароматного огненного чая, вазочку с вареньем, постелила салфетки. Пирожки были изумительными, Маша неожиданно почувствовала жуткий голод, может быть, от неприятного разговора с «Тарзаном», может, оттого, просто, что пришло время обеда. Платон тоже повеселел, и они вдруг разговорились, как старые знакомые. Конечно их нельзя было назвать вновь познакомившимися, но никогда раньше не представлялось возможности так просто посидеть и поболтать ни о чем и обо всем на свете. А может быть это они сами не использовали эти возможности, вооруженные предубеждениями друг против друга. И Маша снова, как во время их утренней встречи в платоновском офисе, почувствовала это еле заметное дуновение какой-то легкости, с которой они говорили. - … И вот представьте, нос снегохода задирается, я смотрю вниз, а там под сугробами – вода, и я уже по колено в этой самой воде, в снежной каше, а приятель мой только машет рукой: «Да ничего страшного, сейчас перевалим эти завалы и отдохнем». – Платон покачал головой, снова переживая видимо тот давний случай. – Но, по правде говоря, таких мест красивых я нигде раньше не видел. Да и зверей таких. Вот к примеру соболь. Вроде бы небольшой зверек по нашим понятиям, но в тех дебрях - настоящий хищник: парочка таких вот зверьков растерзала косулю едва ли не на наших глазах. Мы как раз к концу пиршества подоспели. Так что столько всего удивительного на свете. А хотите, - Платон смотрел на нее улыбающимися глазами, - летом поедем с нами сплавляться по реке Кане. У нас такие корпоративные сплавы! Каждый год мы снаряжаем наш плот как-нибудь тематически. В прошлом году были пиратами, в позапрошлом – мушкетерами. Это наши девчонки молодцы, так всех здорово организуют, костюмы мастерят, флаги какие-то, песни сочиняют, речевки. Так что, Маш, собирайтесь. - Ну, до лета еще далеко, - смеясь, отвечала Маша. – Да и такой экстрим – сплавиться по горной реке! Честно говоря, я девушка, не приспособленная к природе. - Да бог с вами, какой экстрим! Пороги на Кане совсем небольшие, плот их проходит на раз. Стоянки опять же по ходу движения, да такие красивые – дух захватывает! Нет, Маш, я вам приказываю просто – будьте готовы. - Я так понимаю, что в этих случаях нужно непременно отвечать - всегда готова, нет? - Да, только так! Их разговор прервали: в двери заходили рабочие, пришло время их обеда, и Платон, поднявшись, предложил: - Хотите, пройдемся по нашим домикам, покажу, какое у нас тут строительство. Вы же должны знать, за что мы тут боремся с захватчиками. Маша кивнула, правда, скептически оглядела свои щегольские ботиночки. Платон проследил за ее взглядом и усмехнулся: - Не беспокойтесь, у нас здесь чисто. Недавно только субботник проводили. Ну и в котлован я вас все же не поведу. Они прогуляли целый час по площадке. Два ряда таунхаусов из семи были почти готовы к отделке, кое-где уже проложили дорожки из брусчатки. У дальнего ограждения зияли внушительных размеров ямы. Платон объяснил, что сюда на днях завезут деревья в специальных сетках, и будет уже готовый лесок, не нужно ждать годы, пока вырастут. - А где здесь ваш дом? – поинтересовалась Маша. – Или вы предпочитаете городское жилье? - Да как-то… как-то не думал об этом. Нужды пока вроде не было. Квартира в городе нормальная, а большой дом… - Платон пожал плечами. – Не нужен он мне. Ни к чему. Маша открыла рот, чтобы спросить, но тут же его захлопнула. «Захочет – сам расскажет, а выпытывать… Хотя Марина ведь говорила, что-то такое...". Платон, видимо, почувствовал возникшую паузу и, подобрав прутик, сломал его в пальцах: - У меня была… жена. Но… в общем, ее нет уже пять лет. А нам с Владькой – это мой сын, - пояснил он, коротко взглянув на свою собеседницу, – нам с ним и в городе не дует. Так что… - А… сколько ему лет, Владику? - Да здоровый мужик, уже десять в этом году. Он у меня молодец, самостоятельный такой. И… взрослый. После того как… наша мама умерла, он как-то резко стал взрослым, чуть ли не за несколько дней. Он тогда даже сильнее меня оказался. И если бы не он в те дни... Платон говорил все это, не глядя на Машу. Она чувствовала, что не слишком-то это легкая тема для него, и ей было непривычно видеть его таким, словно бы открывающим перед ней самые укромные и сокровенные свои тайны и мысли. Что-то ворохнулось в груди, это извечное женское сочувствие. Она уже и забыла все их разногласия, все размолвки, конфликты. Перед ней был просто обычный человек, у которого куча всяких забот, проблем, у которого случилось, оказывается, такое большое горе, какое не всякому дано пережить и не сломаться. А он вот, жив-здоров, воюет с недругами, работает, как сумасшедший, сына вон любит, это сразу видно. Вдруг захотелось взять его за руку, прогнать эту изморозь, которая, Маша даже ощущала, повисла сейчас в воздухе вокруг них. И он тоже, видимо, почувствовав эту смену их общего настроения, остановился: - Так, Маш. Что-то мы с вами куда-то забрели не туда. Эти слова в равной мере можно было отнести и к их затянувшейся экскурсии, и к теме их разговора. Платон, посмотрев на часы, спохватился: - Заболтал я вас. А нам уже давно пора в город. Едем? - Едем, - кивнула она, направляясь за ним к машине, а сама все посматривала на него. Платон же шагал чуть впереди, уже совсем другой, будто и не было этого разговора. Он снова стал самим собой, обычным всегдашним серьезным, деловым, стремительным. И Маша недоумевала, «да был ли мальчик». Не привиделся ли ей такой ранимый, нормальный человеческий мужчина, который вдруг открылся ей с такой неожиданной стороны. Ее мысли так и остались с ней. Он, открыв машину сигналкой, велел ей садиться, а сам на несколько минут задержался с начальником участка, давая какие-то указания. Маша уселась на пассажирское сиденье и раскрыла свой блокнот, только буквы все прыгали и никак не желали складываться в осмысленные слова. Когда Платон резко открыл дверцу и одним движением ловко уселся в водительское кресло, она даже вздрогнула от неожиданности. Платон же коротко взглянул на нее, ей вдруг показалось, что он чем-то недоволен, и она почувствовала неловкость, словно это она выведала у него то, о чем он вовсе и не хотел говорить. Она все эти минуты, что его не было, думала о нем, и ей вдруг показалось, что мысли словно бы витают сейчас в салоне машины, и он чувствует их и совсем не рад, что она сидит тут и думает о нем, о их разговоре. Она вдруг разозлилась на себя, на него. В конце концов она не вызывала его на откровенность, сам разболтался, а теперь надулся непонятно за что. - Маш, вы на работу или к нам? - На работу, - буркнула она, а он покосился на нее, но ничего не сказал. Машина летела по лесной дороге, радио напевало: «Виновата она – весна!!!» Солнце неслось за ними вдогонку, заглядывая через окна и кружась вокруг машины на поворотах, когда вдруг что-то вылетело из-под машины и понеслось вперед, обгоняя их, и Маша с ужасом поняла, что это что-то - огромное черное колесо.
Бэла: «Господи… Почему так темно? Глаза… Что-то не так с глазами? И что это за тишина? Словно все звуки умерли. И нет ничего на свете. И меня нет…» В голове вдруг всплыл Новый год, который они всей своей большой, суматошной, немножко сумасшедшей, крикливой и шумной семьей праздновали за городом. Отцу, как всегда, пришла в голову очередная гениальная идея, причем довольно поздно, когда до боя курантов оставалось каких-то шесть часов. Идея заключалась в том, чтобы мчаться в их загородный дачный домик и отпраздновать Новый год там. Они тогда лихорадочно стали собираться: отец, мама, Маша, ее старшая сестра Лиза с мужем Серегой и сыном Степкой. Отец в радостном оживлении тыкал в кнопки телефона и орал в трубку, чтобы его брат Колян с семейством не смел отлынивать от общесемейного сбора. Брат был таким же сумасшедшим и немедленно организовал свою жену, тетю Раю. Их сын Васька, семнадцатилетний верзила, организаторским действиям отца и дяди не поддался и отправился праздновать к приятелям. Дядя Коля махнул рукой, но огорчался совсем недолго и тоже засобирался на дачу, шумно восторгаясь в трубку, как же здорово Петруха все это придумал. Мама вытащила коробки с оставшимися старенькими елочными игрушками, которые избежали своей участи быть развешанными на елке в квартире, но удостоились чести украсить их дачную елку. Игрушки отправились в багажник отцовского внедорожника и уютно поместились поверх рыбного пирога, кастрюлек с салатами и замотанного в сто одежек зажаренного в духовке гуся. До дачи орали песни, потом выгрузились в огромные сугробы, которые пришлось целый час раскапывать. В процессе раскопок отец в тесном содружестве с дядей Колей периодически разогревались прихваченной водочкой, которую остужали тут же в сугробе и, в конце концов, потеряли, засунув видимо очень глубоко и позабыв это заветное место. Мама для порядка ворчала на них, перетаскивая продукты по прокопанным в сугробах траншеям. Тетя Рая только покачивала головой, хозяйничая в бане, которую тоже надо было срочно раскочегарить. Девчонки, Лиза и Маша, прихватив с собой Степку, который восторгался, кажется, больше всех, прокопали себе дорожки и добрались до елки, которая росла возле их домика. Туда они перебазировали из машины коробки с игрушками и занялись украшением зеленой красотки, которая по мнению скептической Маши и без игрушек была чудо как хороша, засыпанная снегом, и словно сошедшая с какого-нибудь пейзажного полотна сибирского художника. Степка был просто вездесущ: он метался от мамы с тетей к обоим дедам, помогал папе Сереже затопить печь в доме, бегал к бабушке в баню и с воплем вылетел оттуда, ухитрившись вместе с щепочкой затолкать в печь еще и варежку. Варежка погибла смертью храбрых, а Степку утащила к себе другая бабушка и приспособила к украшению стола и вырезыванию забавных штук из овощей. Они едва успели прибежать к столу, к искрящемуся шампанскому и бенгальским огням, к потрескиванию дров в камине и к кое-как настроенному первому каналу в крошечном телевизоре. Били куранты, орало восторженное «Ура!» их буйное семейство, а Маша смотрела на это все и думала, что никогда не была так счастлива, как сейчас. Что же такое, почему все это вдруг пришло ей в голову? Так больно глазам. И так темно… - Маш, черт побери, Маша…! Боже, откуда здесь…? Нет, этого не может быть! Откуда мог взяться Платон здесь в ее снах и мечтах? Вовсе она о нем не думает! И не собирается! Ей только не хватало начать думать о Таком! Хуже и выдумать ничего нельзя! Она попробовала сказать все это, но голоса почему-то не было. - Тише, Маша, тише. Ты лежи, все будет хорошо, только не двигайся. Твою мать, б…, как же я не просчитал всю эту…! Ты только лежи, ты ведь такая умница, такая смелая, такая сильная. Все будет хорошо, слышь, Маш? Чьи-то руки, горячие и большие, осторожно касались ее волос, щек. Она попыталась повернуть голову и снова у нее ничего не вышло. И вдруг! Словно вспышкой озарило ее притихшую и уснувшую на время память. Дорога. Деревья по обе стороны. Поворот. Огромное черное колесо, вылетающее из-под переднего бампера. «Черт, что такое?! Твою мать! Да куда ж ты!...» Деревья вдруг выскочили прямо на дорогу и, как подломленные, повалились на бок, потом снова выросли и прыгнули в лобовое стекло… Потом – темнота. Она все же кое-как разлепила ресницы, что-то липкое мешало моргать, и в невозможной близости она увидела глаза, нет, глазищи, в которых был весь мир, весь смысл ее. Она снова прикрыла веки и смотрела сквозь них в эти глаза, от которых все ее мысли, как вспугнутые зайцы, разбежались в разные стороны и, кажется, попрятались в укромных углах, так что не найти ни одной. А ей так необходимо было подумать и понять, что же произошло и что происходит сейчас. Вдруг она ощутила на своих щеках что-то более нежное, чем его руки, но такое же горячее. Да он же целует ее, осторожно и нежно, как самый трепетный любовник! А ей вдруг непоследовательно стало так жалко себя из-за этого негромкого голоса, который жалел ее, который трепетал вокруг нее, который так трогательно говорил ей чудесные и добрые вещи, причем самые обыкновенные: что она умничка, что она такая красавица, что она очень и очень храбрая, что она все преодолеет. И от этих слов и от этих прикосновений горячих, обжигающих губ, от больших осторожных рук сквозь ресницы вдруг хлынул такой потоп слез, что она едва не захлебнулась от неожиданности. И сразу защипало кожу на щеках, слезы затекли даже за воротник, а ее невидимый жалельщик, кажется, здорово испугался. Тут вдруг в мозг вклинился какой-то шум, кажется, гудело огромное количество машин, какие-то голоса нарастая, приближались к ней, обступали ее, что-то кольнуло в руку, и она снова погрузилась в блаженное небытие.
Надина: Бэла Спасибо, очень захватывает!
Бэла: Надина Я рада!
Tatiana: Леона *реверанс* Бэла пишет: Спасибо, кончено. Но государству, где мирные бухгалтеры должны проявлять эти самые мужество и героизм, - глубокое "ФИ"! И не говори, подруга, у самой муж пьяница. Бэла *шепотом* мы уже давно и спецназовцов за пояс заткнем. Побежала читать. Такая радость и с утра! Ура!
Tatiana: Бэла Ух ты... У меня чтение сегодняшних отрывков напомнило детство - катание с высоченной горки в парке. Чем дальше, тем быстрее, стремительнее... И вот уже деревья сливаются в одну полосу... И дух захватывает... И резкая остановка... И синее небо... Вот что-то подобное я испытала сейчас. Когда, толком не вчитываясь в слова, сначала "проглатываешь" целиком целые фразы, как удав кролика, а потом, возвращаясь назад, ме-е-е-едленно смакуя по буквам... И синее небо. Браво!!! Прости, сумбурно написала, но очень хотелось донести настроение.
Marusia: Бэла Замечательное продолжение, такое бурное, насыщенное событиями, эмоциями, воспоминаниями и действительностью Платон Андреич покорил окончательно и бесповоротно!!! Масюсенькая пинетка, даже как-то неловно бросаться, так все замечательно. А ей вдруг непоследовательно стало так жалко себя из-за этого негромкого голоса, который жалел ее Слово "непоследовательно" на мой взгляд тут прошло лишнее
chandni: Бэла Оооо, какое продолжение!!!
apropos: Бэла С утра - такой подарок! Ах, какие события - все так стремительно развивается. А воркующий над Машей (надеюсь, с ней ничего серьезного?!) Платоша - ох как должен осознать, кого может потерять. Мужчинам такая встряска полезна (другое дело, что в большинстве случаев страдают почему-то женщины. Хм).
мариета: Бэла, Ух, ты! Здорово!!! Как жарко вдруг стало у тебя!!! Прямо дыхание пересекло!!!
мариета: apropos пишет: С утра - такой подарок! Админ, ты бери на себя в пример! А то соседняя темка как-то запустела!
Inn: О, какие кусочки динамичные! Бэла, спасибо!
Бэла: Tatiana о, как написала про катание! (Сама, честно говоря, не видишь ничего со стороны, поскольку опусы свои вымучиваешь (про Фрею и apropos), стуча по клаве, исправляя, дополняя, переписывая, и чего там в итоге получается - остается только верить на слово читателям ) Marusia про "непоследовательно" сознаюсь - забыла слово, которое там нужно. Выпало и все! Склероз. Не могу замену найти. Может, она и не нужна, не спорю chandni apropos пишет: Платоша - ох как должен осознать, кого может потерять. В смысле в очередной раз? Вообще сначала родилась сцена с отрыванием колеса, а потом уже душераздирающая история о потере жены. И вопрос - не слишком ли это слезовыжимательно и мелодраматично - опять одинокий мущщина? Вся в сомнениях. Если решу, что - фу, то все перепишу. мариета Ну да жарко. (История с колесом кстати слеплена из двух, вполне реальных: в первом случае действительно откручивали гайки на колесе, чтобы фигурант вот так улетел, а в другом - колесо действительно опередило машину, а она по инерции ехала на трех. Правда, не долго...)
novichok: Бэла Вселенское спасибо и низкий поклон за такое продолжение
Элайза: Бэла, спасибо! Да, вон оно как все завертелось-то... Кстати, мне тоже как-то доводилось ехать в машине, которая потеряла колесо на ходу, и оно какое-то время катилось рядом с нами по асфальту — ощущеньице, скажу вам, премерзкое. К счастью, мы ехали не слишком быстро, и только благодаря этому отец сумел относительно мягко тормознуть машину на обочине, мы даже не перевернулись, хотя тряхнуло, конечно, резко при "завале" на то место, где раньше было колесо. Ну что ж, интрига закручивается, отношения под это дело развиваются весьма бурно, и очень интересно, что ж там будет дальше! Бэла пишет: И вопрос - не слишком ли это слезовыжимательно и мелодраматично - опять одинокий мущщина? Вся в сомнениях. Ну, а зачем нам неодинокий мущщина-то?.. Занятых нам не нать, фу еще, из семьи уводить... Не, вдовец — самое то, по-моему. Опять же, сильный мущщина, бросился горе работой залечивать, так что все логично. Я бы не стала ничего менять, тем более, бывшая жена-стерва вроде была уже, а вот вдовца пока не было... Бэла пишет: и в невозможной близости она увидела глаза, нет, глазищи, в которых был весь мир, весь смысл ее. Ой! Уже?.. А не рановато ли ей так думать и чувствовать? Вроде ж ничего не предвещало пока настолько сильных эмоций со стороны Маши, или это влияние травматического стресса?..
SlavnaYa: Бэла, великолепная история, спасибо! *огромный букет* Замечательная зарисовка встречи Нового года с родителями! Очень переживаю за Машу, как она, насколько серьезные травмы? авария похоже серьезная, хотя Платон вроде не пострадал. Будем надеяться все хорошо будет. Только пожалуйста, автор недержи долго в неведении.
Хелга: Бэла Ох, как ты все закручиваешь! Платон просто заворожил, уже давно, правда, с самого начала. Бэла пишет: И вопрос - не слишком ли это слезовыжимательно и мелодраматично - опять одинокий мущщина? Вся в сомнениях. Сомнения - это правильно, куда без них, но ничего слезо.. и мело.. нет, все трепетно, жизненно и чувственно, то что надо!
Бэла: Элайза пишет: Ой! Уже?.. А не рановато ли ей так думать и чувствовать? Рано, рано! Соглашусь. Я вчера в этом месте засомневалась здорово, а с утра запузырила в темку, склеротически забыв о своих вечерних сомнениях. Спасибо, я подправлю. (Неча на шок пенять, коли... коли... рановато будет) Inn пишет: какие кусочки динамичные ну, про динамизм чуть выше написала: рада, если оно так ощущается читателями novichok пишет: Вселенское спасибо и низкий поклон ну шо? Вселенское пожалуйста за внимание SlavnaYa пишет: Очень переживаю за Машу, как она, насколько серьезные травмы? Не, не переживайте, дорогие читательницы. Авария должна сыграть не трагическую роль, отнюдь, как говаривал господин Гайдар. SlavnaYa пишет: недержи долго в неведении. Да я вроде не держу
Бэла: Хелга пишет: но ничего слезо.. и мело.. нет, все трепетно, жизненно и чувственно, то что надо! Ну полагаюсь на ощущения со стороны, поскольку изнутри тяжко уже чего-то воспринимать, кроме совсем уж вопиющего
Хелга: Бэла пишет: поскольку изнутри тяжко уже чего-то воспринимать, кроме совсем уж вопиющего Точно, и так не хочется сорваться в мело... и хочется, чтобы было с чувством. Вечные сомнения.
полная версия страницы