Форум » Хелга » По-восточному - 4 » Ответить
По-восточному - 4
Хелга: «По-восточному» Автор - Хелга Повесть, наверное. мариета пишет: [quote]Читаешь, читаешь, а перед глазами рисуется вот такая картинка: На красной стрелке стоит Женя, на зеленой - ее чемодан, а где-то внутри по дороге и горы, и общага, и парикмахерская, и .... Что еще будет? [/quote] предыдущая часть Публикация на сайте - http://apropospage.ru/zabava/sof1/vostok/v_1.html
juliaodi: Хелга Хелга пишет: «Что вообще?» – простонала авторша, пихая меня кулаком в бок. А у Жени изначально были лишь честные заботливые намерения
ДюймОлечка: Хелга Нет, вот как у них, у мужчин этих (настоящих мужчин. прошу заметить) так получается - и вроде бы обиделась девушка и все равно победитель Хелга пишет: Авторша деликатно удалилась, в таком деле даже ее присутствие было неуместно Хороший принцип изгонения авторши Хелга пишет: не могла же я препираться с ним, когда за стеной спали мои пожилые дядя и тетя. Ну конечно, только поэтому
Флер: Хелга пишет: Я уснула, вся опутанная Данилиной смуглой жилистой худобой, как виноградной лозой ... написано чудесно. Спасибо, Автор
Хелга: Спасибо, дорогие читательницы! Надеюсь, что повествование выходит на финишную прямую...
Marusia: Эмоциональное напряжение (что для Жени, что для читателей) не ослабевает. Авторша великолепна во всех своих ипостасях! Представила её в восточных одеяниях Шехрезады. Хелга пишет: повествование выходит на финишную прямую... Приключения заканчиваются и любовный роман тоже?
Хелга: Marusia пишет: Приключения заканчиваются и любовный роман тоже? По логике, да, жизнь ведь не приключение...
apropos: Хелга пишет: повествование выходит на финишную прямую А еще покрутить? Читала бы еще и читала...
Хелга: apropos пишет: А еще покрутить? Ну я ж не сказала, что это конец, финишная прямая может затянуться. С другой стороны, пора, брат, пора...
apropos: Хелга пишет: финишная прямая может затянуться Слово дала - придется выполнять.
Хелга: apropos пишет: Слово дала - придется выполнять. "удивленно оглядываясь" Где, где слово?
apropos: Хелга пишет: Где, где слово? Мы вам напомним, дорогой автор. Не сомневайтесь.
Хелга: «Награда нашла героя…» – сонно пробормотала авторша с обнаженной раскладушки. Из оконца под трехметровым потолком струился утренний свет, дверь в комнату была прикрыта. Выбравшись из «…ложа любовных утех, наслаждаясь истомой в теле и душе…», – это пропела авторша – я принялась ликвидировать следы этих самых утех. Застелив раскладушку, предварительно согнав с нее развалившуюся там авторшу, я вышла в свет. Из кухни раздавались звуки кулинарного действа и тянулись ароматы выпечки. Там, причитая и вздыхая, священнодействовала Мила Ивановна – пекла пирожки на нервной, как она сказала, почве. Она тотчас же усадила меня за стол, наполнила кружку чаем и сообщила, что мужчины ушли, и что она страшно волнуется о том, что же будет дальше. Я волновалась не меньше, и вдобавок чувствовала себя виноватой от пяток до макушки. Приехала навестить родственников и устроила им развлечение с последствиями, притащив с собой креативного приятеля и компанию вооруженных бандитов! А то, что произошло сегодня ночью на веранде, вообще не вписывалось ни в какие приличные рамки. «Забудь о приличиях, когда на карту поставлено все!» – провозгласила авторша, ухватив с тарелки еще горячий, только что изъятый из духовки пирожок. – Мила Ивановна, – сказала я. – Тетя Мила! Даже не знаю, как просить у вас прощения за то, что я устроила. Но все произошло случайно, непонятно как и почему! Я, мы… втянули вас в такое… но мне, нам совсем некуда было пойти за помощью… – Ну и к кому ты должна была обратиться за помощью, как не к своим родным? – спросила тетя Мила немного сердито. Я вздохнула и замолчала, извинения выглядели нелепо и неуместно. – А когда ушли Эмиль Генрихович и Данияр? – решила уточнить я. – А ты как думаешь? С утра собрались и отправились… И откуда ты откопала этого своего Данияра? Если б не казашья физиономия, чисто Эмиль в молодости! Тетя Мила опустилась на табурет, расправила, разгладила на коленях фартук. – Познакомилась… он же меня все время спасал… – ответила я. – А что, они ничего не сказали? – Сказали ждать, никому не открывать, спрашивать кто, если что не так звонить в мили... в полицию. А ты не слышала, как Данияр уходил? Крепко спала? – Да? Ох… нет… – ответила я, надеясь, что не слишком явно покраснела. Тетя Мила бросила на меня показавшийся мне многозначительным взгляд и перевела разговор на нейтральную тему: – Ты почему ничего не ешь? Пирожки свежие, только из печи, с капустой, с творогом… Несколько минут мы молчали, я занялась пирожком, тетя Мила разлила чай по чашкам, добавила молока, снова устроилась за столом. – А что дядя Эмиль? – спросила я. – Почему вы сказали, что он похож на Данияра, то есть Данияр на него в молодости? – Такой же бесшабашный… «Такой же бесшабашный…» – эхом повторила авторша, нацеливаясь на очередной пирожок. От души завидуя ее самообладанию и аппетиту, я тщетно попыталась залить очередной чашкой горячего чая холод своих страхов, а Мила Ивановна тем временем пустилась в воспоминания о боевой юности мужа, и в течение полутора часов нервного ожидания я узнала об Эмиле Генриховиче много интересного. Авторша, заслушавшись, уничтожила половину первой партии пирожков и, доедая шестой или седьмой? по счету, предложила написать цикл рассказов про героического Фишера. «Ты безнадежно меркантильна…», – простонала я. «Ты не права, я просто ловлю идеи, которые витают в воздухе». «Рыбачка Соня…», – буркнула я, не придумав ничего более оригинального. «Обожает Костю, читай, Даню, моряк-а-а-а…», – также неоригинально подхватила она. И в этот момент, словно услышав ее зов, кто-то постучал в дверь. Мы с тетей Милой метнулись в коридор. – Тетя Мила, вы к телефону, а я открою, – не знаю, откуда во мне вдруг возник организатор-аниматор – видимо, закалилась за последние ненастные жаркие дни. Мила Ивановна спорить не стала, кивнула, и, как на пост, встала рядом с телефоном, положив руку на трубку. – Кто там? – спросила я. – Женя, открывай, – отозвался голос Эмиля Генриховича. Облегченно вздохнув, я повернула ручку замка, который, по правде говоря, можно было снести не слишком сильным ударом, и бросилась обнимать дядю Эмиля. Из комнаты с удивительной для ее лет резвостью ринулась тетя Мила. – Ну, заквохтали… – охладил наш пыл Эмиль Генрихович, развел руками, освобождая себе жизненное пространство, как ни в чем не бывало, уселся на табурет и принялся переобуваться в домашние тапочки. Словно с работы вернулся. Произведя все необходимые манипуляции с обувью, господин Фишер отправился мыть руки, затем выпил кружку чаю, закусив пирожком, и лишь после этого обратил внимание на наши с тетей Милой нервные физиономии. – Эмиль… – жалобно протянула Мила Ивановна. – Эмиль Генрихович…. – подхватила я. – Что Эмиль? Эмиль еще ого-го! А ты все меня дедом кличешь! – интерлюдия звучала обнадеживающе. – Эмиль… – в голосе тети Милы зазвучали угрожающие ноты. – Все, все в порядке. Сейчас расскажу, дайте отдышаться! – Вы уже отдышались, Эмиль Генрихович, – не выдержала и я. – Где, что? Где Данияр? – Скоро будет, – уверенно заявил дядя, вызвав вздох авторши. – Сурово ты влипла, племянница. Пришла очередь вздыхать мне. – Расскажите же… – простонала я. – Где Данила? – Ты очень о нем беспокоишься и правильно, девочка, – сказал дядя Эмиль. – Он смелый парень… Расскажу… По словам дяди Эмиля, они связались по сотке одного из злоумышленников, заключенных в подвале, с их вожаком – которым, по моим предположениям и описанию, был Лже-Данила, тот, видимо, посоветовался с высшей инстанцией – и выдвинули предложении: без шума и пыли обменять заложников на мои документы и вещи, на что бандиты согласились при условии, что Данила отдаст им вещь, которая хранится у него. – Да, ту проклятую книгу, – не удержалась я от восклицания. – Видимо, очень дорогая вещь, раз они устроили за ней такую погоню. – Но где же Данила? – снова простонала я. – Они забрали его? – Он с Сашей Паком и Славиком, – успокоил меня дядя Эмиль. – Парни наши суровые, если что, соберут мужиков, мало тем не покажется. У Славика свояк в ментах, так что все будет путем, не беспокойся, девочка. Мне вдруг страшно захотелось есть, словно желудок внезапно и фатально опустел. Я вскочила, предложив всем присутствующим наполнить чашки и кружки порциями свежего чаю, с единственной целью наполнить собственную кружку. – Кушай, кушай, Женечка, – засуетилась тетя Мила. «Это нервное…», – поставила диагноз авторша. «Я ужасно боюсь за него, – прошептала я. – Не нужен мне паспорт и билет не нужен, лишь бы он был жив и здоров». «Естественно…», – многозначительно протянула она, подмигнув куда-то в пространство. Я невольно повернулась в ту сторону, в призрачной надежде увидеть там Данилу, словно он мог материализоваться из воздуха.
apropos: Хелга Ой, проглотила продолжение - дядя Эмиль такой... такой... Словом, чудо! Очень яркий и харизматичный образ надежного, ответственного мужчины, на которого можно - и нужно! - положиться в трудную минуту. Он не подведет. И который в молодости был... бесшабашным, оказывается. Ситуация разруливается, за дело взялись мужчины, что внушает уверенность в благополучном его исходе. Данила необыкновенно хорош во всех ипостасях. Ждем его появления. ))) Авторша - прелесть.
Luide: Мне тоже все больше и больше нравится дядя Эмиль. Спасибо за продолжение!
Флер: Хелга Теперь как-то спокойней за Женю. Хорошо, что родственники в курсе дела. Хелга пишет: чисто Эмиль в молодости Хелга пишет: Такой же бесшабашный… О... , так это у них семейное, тяга к таким мужчинам
apropos: Флер пишет: у них семейное, тяга к таким мужчинам Боюсь, многие женщины испытывают тягу к таким мужчинам - настоящим. Атавизм.
мариета: Хелга Спасибо за продолжение! apropos пишет: за дело взялись мужчины, что внушает уверенность в благополучном его исходе. Вот такие мы - притворяемся сильными и независимыми, но когда все запутается не имеем ничего против, чтобы мужчины оказались рядом Дядя Эмиль по-старому очень туманный. В чем выражалось это бесшабашество? Хелга пишет: Мила Ивановна тем временем пустилась в воспоминания о боевой юности мужа, и в течение полутора часов нервного ожидания я узнала об Эмиле Генриховиче много интересного. Вот и нам бы немного от этого интересного, хоть намек какой-то - то ли бандитов преследовал, то ли на границе служил... вместе с друзьями Старые ворчуны разбушевались (был фильм такой)
apropos: мариета пишет: притворяемся сильными и независимыми, но когда все запутается не имеем ничего против, чтобы мужчины оказались рядом И даже когда не запутывается - тоже предпочитаем. Хотя пытаемся сделать вид, что сами с усами. Ну и общеизвестный вывод - мужчинам нужна наша слабость, чтобы почувствовать себя сильным, нам - сильное мужское плечо, чтобы позволить себе побыть слабыми. И друг без друга - никак не можем обойтись.
Хелга: Спасибо, дамы, за добрые слова Признаться, дядя Эмиль разросся до таких масштабов совершенно случайно. Изначально Фишеры предполагались проходными эпизодическими фигурами - просто родственники, к которым героиня приехала в гости. Но вот они взяли и вырвались из рамок. Повернули сюжет в немного другую сторону. Не знаю, к лучшему это или наоборот, уж как получится. мариета пишет: Вот и нам бы немного от этого интересного, хоть намек какой-то - то ли бандитов преследовал, то ли на границе служил... вместе с друзьями Старые ворчуны разбушевались (был фильм такой) Цикл рассказов от авторши про боевую молодость Эмиля Фишера. apropos пишет: даже когда не запутывается - тоже предпочитаем. Хотя пытаемся сделать вид, что сами с усами. А уже и не пытаюсь, сваливаю все, что можно, забыв о гордости и якобы силе.
Хелга: Данила вернулся, когда я под присмотром тети Милы – она по распоряжению своего воинственного мужа не давала мне выйти из дому – сидела, тупо уставившись в экран телевизора – шел какой-то сериал, героиня которого долго и упоительно выясняла отношения со своим то ли мужем, то ли возлюбленным, то ли родственником – этого я так и не поняла, да и какое это имело значение. Я бросилась Даниле на шею и лишь потом увидела второго, пришедшего с ним, по всей видимости, это и был Саша Пак – невысокого роста кореец, который вошел в комнату, держа в руке мой звездный рюкзачок. – Что, как? – прошептала я. – Как видишь, все хорошо, – ответил он, улыбнувшись. Или опять усмехнувшись? О, загадочные азиатские черты! Чуть позже появился и Славик Иванов в сопровождении свояка-полицейского. Мужчины удалились на кухню обсуждать текущие события, оставив нас с тетей Милой за пределами своей мужской логики. С одной стороны, это было обидно, с другой – приятно, что есть возможность свалить всю тяжесть последних дней на мужские плечи. Что я и сделала, обиженно продолжив смотреть дурацкий сериал в компании с тетей Милой, которая, видимо, тоже успокоившись надеждой на благоприятный исход моих проблем, привычно пустилась в обсуждение семейных историй, в частности о том, как она познакомилась с Эмилем Генриховичем. История звучала удивительно актуально, и я начала подозревать, что она подозревает, что наши отношения с Данилой носят уже не платонический характер. До Данилы мне удалось добраться лишь после полудня, точнее после обеда. Героические приятели дяди Эмиля распрощались и ушли, с нескрываемым любопытством осмотрев меня при прощании – я списала это на экстраординарные события, вызванные моей персоной. Авторша, согласившись с этим выводом, все же добавила, что внешность моя – несмотря на уничтоженную блондинистость, но благодаря тому, что сожженная солнцем кожа чудесным образом приобрела легкий теплый оттенок загара, а ночь любви придала моему взгляду тягучую загадочность – вполне привлекательна для молодых и не очень мужчин. Как будто мне было до них дело. – Как, как все прошло? Ты отдал книгу? Они больше не будут преследовать нас? – забросала я вопросами Данилу, когда мы наконец-то устроились вдвоем на той же кухне. – Нормально прошло, – ответил он, обнимая меня. – Данила, ты сначала расскажи… – проворчала я, отрывая от себя его руки. – Я не виноват, что они к тебе тянутся, – заявил этот наглец. – Разумеется, не виноват, – подтвердила я. – Но я жду! По словам Данияра, они встретились с его «двойником» Лже-Данилой, и выжали из него все, что тот знал. Вернее ту часть, которая была тому известна. Книга-алфавит была похищена у некого коллекционера по заказу неизвестного ему босса. Но исполнитель по каким-то причинам решил перепродать книгу в другие руки – видимо, пообещали больше, и тот мой сосед по самолету как раз вез книгу столь сложным путем через Алматы, чтобы передать там другому заказчику. Несмотря на многочисленные уловки, его все же вычислили и уже встречали в аэропорту, захватив его сообщника, которому он позвонил перед отлетом. Он же, то ли почувствовав опасность, то ли почувствовав себя плохо, воспользовался моим сном и засунул книгу в мою обложку, видимо, надеясь, что его сообщник встретит меня и книгу как-то извлечет. Сердечный приступ не дал ему долететь, но это он успел сделать и даже отправил сообщение сообщнику. – А мобильник, как мы и думали, видимо, разобрал для того, чтобы тот не попал ни в чьи руки. – Вероятно, – согласился Данила. – Хотя все его предосторожности были напрасны, человека его все равно вычислили, а за тобой устроили охоту… Если бы ты села в первое такси, то сразу же попала бы им в руки. Я вспомнила назойливого таксиста и даже вздрогнула, представив возможный исход. Как причудливы тропы, по которым мы ходим. – Ты отдал им книгу? – спросила я. – Да, отдал, – ответил он, обнимая меня и явно теряя интерес к разговору. Впрочем, я тоже его потеряла, поскольку в силу вступили иные приоритеты. Авторша одобрила их, если бы была рядом, а не лежала на походной раскладушке на веранде, страдая от последствий обжорства. Вот так все и разрешилось, не знаю, к удовольствию ли всех сторон, но во всяком случае, к моему точно – я осталась жива и почти здорова, если не считать сердечных и стрессовых ран, да утраченного безвозвратно чемодана. Тучи развеялись, и мы прожили у Фишеров всю неделю, оторвавшись от души. Тетя Мила кормила нас на убой, и я стала опасаться, что к концу недели мне придется закупать одежду другого размера. Саша Пак возил нас на рыбалку в Акжайдак, где озеро разбивает свои теплые волны о прибрежные скалы и где, стоя на камнях, можно было таскать на удочку воблу. Мы купались, жарили рыбу на костре, спали в палатке, бродили, разговаривали, спали на полу на веранде, гоняли на мотоцикле по степи – в общем, предавались греховному безделью. Это была самая счастливая неделя в моей жизни, во всяком случае, в сознательной. Данила рассказывал о себе, о своих бесконечных скитаниях, многочисленных профессиях и неумении жить на одном месте. Я – о своем, о девичьем, стараясь не вдаваться в подробности, которые, впрочем, его, кажется, не очень интересовали. Я загорела, обуглилась, стала брюнеткой не только поверхностно, но и по сути. Авторша сначала бродила за нами бледной тенью, а потом махнула рукой и заявила, что тоже имеет право на личную жизнь, хотя Данилу в ее сердце никто затмить не сможет, и ушла со случайно встретившимся автором, публикующим в местной газете "Балхашский рассвет" женофобские одностишия под Вишневского, подобные этим: Хотела гибкой стать и стройной, Но муж пельмени отварил... Открыла утром шкаф спросонья, А там уж нечего надеть... О восточное мое счастье! Оно не могло длиться долго, короткий авантюрный роман неуклонно приближался к своему логическому завершению. Билет на самолет лежал в рюкзаке, отпуск подходил к концу, авторша, разочаровавшись в Лже-Вишневском, вернулась и села писать первый из задуманного цикла рассказов о дяде Эмиле. Настал вечер отъезда, мы распрощались с Фишерами, взяв у них клятвенное обещание приехать навестить нас и так же клятвенно пообещав вернуться на следующее лето. Тетя Мила вытирала слезы, я тоже не осталась в стороне от этого мокрого дела, громко сморкалась и всхлипывала авторша, мужчины хранили скептическое спокойствие. Ночная поездка по степи, тряский сон, Данила на Ямахе, горечь от предстоящей разлуки, чернота ночи и пробуждение утра, солнце вывалившееся из-за горизонта слепящим огненным шаром, предгорья, горы и улицы Алматы, автовокзал Сайран, Ямаха до аэропорта – все было как во сне. И вот мы на площади у аэровокзала, под козырьком, что не спасал от жары. – Куда ты поедешь? – спросила я, отчаянно надеясь, что он скажет что-то обнадеживающее, связанное со мной. – В Энск пока, там есть работа, а потом не знаю… – Понятно… – Женя, мы же все обсудили, я не смогу жить на одном месте, у меня и дома-то нет… «Когда-нибудь тебе придется его завести!» – А я разве что-то говорю? Все было здорово! Будет, что вспомнить. Неужели ты думал, что я строю какие-то планы? У меня есть своя жизнь… – Вот видишь… – он взял меня за плечи, утопил в своих черных глазах, негодяй, бродяга, человек без чести и без совести. Впрочем, о чем это я? «О мужчине…», – подсказала авторша. – Номер мобилы у тебя есть, позвони… – Ты тоже… – ответила я. – Там, кажется, объявляют регистрацию… – Да, уже? – Поцелуй меня здесь, и уходи… – сказала я. – Ты сердишься? – Нет, я совсем не сержусь… Мы поцеловались, на виду у всех. Конечно, не так как хотелось бы, но все-таки неплохо. Прощай мое восточное приключение, прощай навсегда! Такое бывает не часто, а чаще всего такого вообще не бывает! Когда самолет, промчавшись по взлетной полосе, оторвался от казахстанской земли, а затем, набрав высоту, ровно загудел моторами, бортпроводница на английском языке поприветствовала пассажиров, все, что произошло со мной, стало казаться страшным, странным и счастливым сном, от которого я наконец-то пробудилась. А может быть, это и на самом деле был сон? Сон по-восточному…
полная версия страницы