Форум » Хелга » По-восточному - 3. Хелга » Ответить
По-восточному - 3. Хелга
Хелга: «По-восточному» Автор - Хелга Повесть, наверное. мариета пишет: [quote]Читаешь, читаешь, а перед глазами рисуется вот такая картинка: На красной стрелке стоит Женя, на зеленой - ее чемодан, а где-то внутри по дороге и горы, и общага, и парикмахерская, и .... Что еще будет? [/quote] предыдущая часть Публикация на сайте - http://apropospage.ru/zabava/sof1/vostok/v_1.html
apropos: Хелга пишет: многоописательная и эмоциональная часть Ох, как же хочется ея почитать... Хелга пишет: Собираюсь с силами... Мысленно поддерживаем и подставляем плечи.
Хелга: apropos пишет: Мысленно поддерживаем и подставляем плечи. Спасиб!
chandni: А я-то думала, тут
Belka: Хелга пишет: многоописательная и эмоциональная часть Ага, сейчас авторша придет в себя после обморока и та-акого напишет ... о Данияре
Хелга: Belka пишет: Ага, сейчас авторша придет в себя после обморока и та-акого напишет ... о Данияре О нем обязательно!
Калина: Хелга, прилетела и сразу прочитала очередной кусочек. Хи-хи, мелькнула мысль, а не родственники ли вдруг решили разыграть девушку, дав представление с бандитами, ограблениями и спасителем? В знак прикола над тем, как им спихнули телеграммой девицу, даже не дождавшись согласия. Хотя ... если Данила окажется братом ... ну или другим родственником, то это будет удар похлеще, нежели его принадлежность бандитскому клану
Цапля: Калина пишет: если Данила окажется братом ... ну или другим родственником, то это будет удар похлеще, нежели его принадлежность бандитскому клану не должон! он же ... *с придыханием* герой!
Хелга: Калина пишет: а не родственники ли вдруг решили разыграть девушку, дав представление с бандитами, ограблениями и спасителем? В знак прикола над тем, как им спихнули телеграммой девицу, даже не дождавшись согласия. Это очень интересная мысль! Калина пишет: Хотя ... если Данила окажется братом ... ну или другим родственником, то это будет удар похлеще, нежели его принадлежность бандитскому клану А если троюродным?
bobby: Хелга Все пропущенные кусочки прочитала одним махом. Восхищена и заинтригована. И откуда Данила взялся - как в сказке, и как преследователи Женю нашли? Одни вопросы и ноль ответов. Побыстрее бы продолжение...
Хелга: bobby пишет: Одни вопросы и ноль ответов. Надеюсь, что ответы скоро начнут появляться, а то я что-то замутила...
apropos: Хелга пишет: что-то замутила Очень хорошо замутила! Так, что читатели подпрыгивают от нетерпения: что будет дальше.
Юлия: Хелга Хелга пишет: я что-то замутила Омут твой затягивает всю нашу веселую компанию с головой - только пузырьки на поверхности! *Булькает* Что же дальше-то? На выдохе долго не протянуть...
Хелга: Юлия пишет: Что же дальше-то? На выдохе долго не протянуть... Бежала, бежала и прибежала...
Хелга: Его ладони легли на мои пылающие жаром плечи, и я невольно поежилась, но шагнула к нему, потому что ноги не повиновались командам мозгового центра. Или центр этот просто отключился и не подавал никаких команд. Как в научно-фантастическом фильме, когда в пульт управления космической станции врубается некий доисторический топор, превращая его в груду бесполезных железок, и корабль улетает в неизвестном направлении без руля и ветрил. Если такое сравнение здесь уместно. Может быть, оценит авторша? Почему-то молчит… Я подчинялась ему, безвольно шагая в его объятия, тонкие лямочки совершенно прозрачной сорочки сползали с плеч, и мне казалось, что со всех сторон меня ощупывают чьи-то любопытные взгляды, но спрятаться было некуда, и путь был один, неотвратимый и неизбежный: к нему. Лицо его было смутно, я тщетно пыталась разглядеть его, но точно знала, что это он, тот, единственный, которого я желаю. Вот он приблизился настолько, что я смогла разглядеть его черные… или синие? глаза, а его губы… что-то гулко ударилось за спиной, руки, глаза, губы, прозрачная сорочка растаяли, исчезли, а я открыла глаза и тут же закрыла их в бесполезной попытке удержать, продолжить влекущий сон. «Эротический!» – словно призрак, откуда-то возникла, склонившись надо мной, авторша. «Какой, на фиг, эротический! У меня всё, всё болит…» – проворчала я, приподнимаясь, оглядываясь и в очередной раз пытаясь сориентироваться в обстановке: где я, когда и что со мной. «Одно другому не мешает, а совсем наоборот…» – философски заключила авторша. Я лежала на низкой кровати, укрытая каким-то тонким шерстяным одеялом. Надо мной простирался купол, словно я попала в мини-шапито, наверху в центре купола светлело отверстие, от него спускался столб рассеянного света, в котором было явственно видны плавающие в воздухе мириады пылинок. Круглые стены были завешаны коврами, узоры их терялись в неярком освещении. Когда я спустила ноги на пол, там тоже обнаружился ковер, мягкий и толстый. Запах шерсти, подслащенный чем-то не поддающимся описанию, наполнял помещение. «Какое помещение? Это – юрта, дорогая!» – заявила авторша с уверенностью специалиста по культуре и быту кочевых народов. Юрта? Действительно, юрта. Вчера или сегодня Данияр привез меня на так называемое жайлау, но я ничего не смогла рассмотреть: мне стало настолько плохо, что я даже не запомнила, как оказалась в этой юрте. Признаться, и сейчас у меня болела голова, горели плечи и руки, ужасно хотелось пить. Я встала, покрутилась по юрте в поисках выхода – найти его удалось не сразу, но в конце концов я отодвинула плотную ткань, вероятно, называемую кошмой, и выглянула на свет божий. Слепящее солнце ударило в глаза, пришлось зажмуриться, прежде чем глаза согласились на столь резкий переход от тени к свету. Передо мной расстилалась степь, уходящая куда-то в поднебесье, в дрожащую в нагретом воздухе безбрежность, которую слегка смягчало приземистое шапито белой юрты, стоящей неподалеку. У меня закружилась голова так, что пришлось присесть, прислонившись к войлочной стене восточного вигвама. – Апа, сижге кльмектесен*, я помогу вам, – надо мной склонилась худенькая девушка-казашка, каким-то чудом возникшая из горячего марева. – Ой, спасибо, со мной все в порядке, – простонала я, пытаясь подняться. Да что же это такое со мной? Девушка, откинув за спину упрямо падающие туго заплетенные черные косы, подхватила меня за плечи. Я невольно ойкнула. – Кешир**, апа, простите, пожалуйста, вы так обгорели, нельзя в степи так гулять… – она улыбнулась и завела меня в юрту, поддерживая бережно, словно фарфоровую вазу династии Цин. «Отлично, Лапина, сколько эпитетов! Обстановочка экзотическая, весьма располагает! Только не переусердствуй!» – авторша, протиснувшаяся вслед за нами, забегала по юрте, разглядывая предметы быта кочевых народов, в частности, телевизор ЖК с экраном дюймов на тридцать. – Принесу кумыс, выпьете, легче станет, – сказала девушка, исчезая за кошмой. Прошло минут пять, а может и больше – я успела прийти в себя и осмотреть обстановку юрты, в которой, кроме ковров и телевизора, находился круглый стол на коротких ножках, три кровати, тоже низкие, с горой подушек в живописно-цветастых наволочках на каждой и вполне древне-кочевого вида заставленный посудой сундук, обтянутый чем-то похожим на кожу,. Когда я под восторги авторши разглядывала изящный узор, вышитый на подушке, по форме напоминающий лабиринт, входная кошма откинулась и вошел… «Данияр!! – завопила авторша, тотчас же забыв о культурных изысканиях. Понятное дело, никакой узор не сможет конкурировать с этими восточными глазами на загорелом лице, со славянскими скулами, с чуть пробивающейся щетиной на щеках и подбородке, с этими… Из последних сил двинув авторшу в бок – она обиженно пискнула и замолчала – я встала и шагнула навстречу Даниле. Из-за его спины выглянула девушка с косами, улыбнулась, поставила на маленький стол тарелку, которую держала в руках, подхватила с кровати подушку с орнаментом и кинула ее на ковер возле стола, затем другую. – Дастархан-да, угощайтесь, баурсаки, кымыз! Данила поставил на стол большую чашу, заполненную белой жидкостью, протянул мне руку. – Как себя чувствуешь? Сядешь за дастархан? – Хорошо чувствую.. сяду, – решительно сказала я и вопросительно взглянула на подушки. – Садитесь, прямо на подушку! – весело захлопотала девушка. – Спасибо, – ответила я, устраиваясь на подушке перед низеньким столом. – Меня зовут Женя, со мной можно на ты. – А меня – Жазира. Хорошо, будем на ты! Жазира расставила на столе небольшие пиалы, разлила кумыс. Я осторожно взяла чашку из ее рук. Кобылье молоко, само собой, было белым, но чуть отливало синевой, какие-то крошечные черные комочки плавали по его поверхности. Запах не вызывал аппетита, скорее отталкивал. Я взглянула на Данилу. Видимо, взгляд получился вопросительно-жалобным, потому что он подбадривающее улыбнулся и ответил на мой безмолвный вопрос. – Вкус может показаться странным, но выпей, тебе полезно после такого путешествия. А черные комочки – это жир. Пей, не бойся! Опоить хотят. Вздохнув, я глотнула чуть тягучую пахучую жидкость. Кумыс оказался кисловато-соленым со странным привкусом, который трудно передать словами. Каким-то лошадиным… Как и запах. «Звук нарастал, ломая стройную тишину степи, вот он уже рядом, вот он здесь, стук копыт низкорослых диких кобылиц, несущихся в бешеной скачке. Натуга мышц под блестящей бурой кожей, горящие черные глаза, сухая пыль, трава, вырванная ударами копыт… и нет их, остался лишь горячий ветер, да тушканчик, остолопом замерший на горке», – это авторша лихорадочно записывала свое эпохальное видение, вызванное употреблением перебродившего напитка кочевых народов. – Бери баурсаки, горячие еще! – хлопотала Жазира, подвигая ко мне миску с аппетитными запеченными в масле шариками. Я благодарила, пила, давясь, кумыс, ела тающие во рту пышные баурсаки, и мало-помалу на меня снисходило чуть пьяное спокойствие, и проходила головная боль. – А какой сегодня день? – спросила я после третьей пиалы кумыса. – Вчера или завтра? – Завтра, сейчас пол-двенадцатого, – ответил Данияр, кивнув в сторону часов, стоящих возле телевизора. – Ты как уснула вчера, так и спала, кажется, не просыпаясь. – А ты, что проверял? – с подозрением спросила я, цыкнув на открывшую было рот авторшу. – Я проверяла, – вмешалась Жазира. – Ты даже похрапывала. Вчера бабушка намазала тебе плечи сметаной, тебе легче сейчас? – Да, спасибо! Легче. И бабушке твоей большое спасибо. В юрту заглянул мужчина, поздоровался, позвал Жазиру. Девушка выпорхнула наружу, словно птичка на волю. А я осталась наедине с Данияром, слегка пьяная, обгоревшая и до краев наполненная вопросами без ответа. * – я помогу вам (каз) ** – извините (каз) Апа – вежливое обращение к женщине, старшей по возрасту.
Цапля: Хелга какое экзотическое продолжение! просто чудесно! экзотика и эротика рука об руку, и на самом интересном месте )
apropos: Хелга Дождались... Ах, какое сладкое пробуждение! И Данила... Герой-спаситель таки спас Женю - и хотя с детективным триллером пока еще смутно, что так и как (и ролью Данилы в нем ), - но от сгорания на солнце, теплового удара. обезвоживания и прочих опасностей, поджидающих героиню в степи - спас определенно. Данила хорош необыкновенно, конечно. Но не менее изумительны описания степи, юрты, кумыса и... шикарно описан бег табуна лошадей. Как это у тебя получается? *риторический вопрос*
Ирбис: Цапля пишет: какое экзотическое продолжение! просто чудесно! экзотика и эротика рука об руку, и на самом интересном месте Зараза эротики уже бродит по форуму?
Хелга: Цапля пишет: экзотика и эротика рука об руку, О, хороша фраза! apropos пишет: Герой-спаситель таки спас Женю Задача у него такая, он же в качестве ГГ выступает.. Ирбис пишет: Зараза эротики уже бродит по форуму? Вообще, если посмотреть шире и глубже, то содержание романов, опусов и других литературных экзерсисов на данном форуме непосредственно связаны с отношениями мужчины и женщины, посему эротика, в качестве здоровой естественной составляющей, бродит по форуму уже далеко не первый год.... так что, пардон муа...
juliaodi: Какой чудесный день, ведь сегодня Хелга так порадовала своих читателей ! И прекрасное продолжение с не менее прекрасным Данилой... ах-ах-ах , предвкушаю продолжение. "Исключительно замечательное" описание табуна.
мариета: Хелга пишет: этими восточными глазами на загорелом лице, со славянскими скулами, с чуть пробивающейся щетиной на щеках и подбородке, с этими.. Жаль, что перебили авторшу... А то и у меня пульс начал повышаться... Хелга И еще раз за Данилу...
Axel: Хелга Какое чувственное продолжение. А объяснения от этого героя-спасителя всё равно нужно получить.
Хелга: juliaodi пишет: с не менее прекрасным Данилой... ах-ах-ах Сама уже его полюбила не меньше авторши. мариета пишет: Жаль, что перебили авторшу... А то и у меня пульс начал повышаться... Наоборот, вовремя перебили... Axel пишет: А объяснения от этого героя-спасителя всё равно нужно получить. Придется ему объясняться, никуда теперь не денется! Или денется?
Калина: Хелга Прекрасный кусочек. После динамичных со скачками и внезапными сменами обстановки такой медленный и до вкусноты описательный - это самое то. А она смелая, эта Женя. Я бы такое пить не стала, даже если бы ободряюще улыбнулся мужчина с восточными глазами и славянскими скулами
Леона: Ну вот пришло и для меня время проглотить всё пропущенное одним махом. И понять, что в этом тоже есть своеобразный кайф! По крайней мере, читая все повторяющиеся с завидной периодичностью слёзные просьбы читателей о продолжении , несказанно радовалась, что мне этого продолжения ждать не нужно. Хелга! Хелга! Хелга! Ну как же это у тебя так изумительно получается? Просто невероятно! Вкупе с остальными читателями нахожусь в полном восторге от всех Жениных ходов а-ля пани Иоанна, а также присоединяюсь к состоявшемуся тут недавно коллективному обмороку!
Хелга: Калина пишет: А она смелая, эта Женя. Я бы такое пить не стала, даже если бы ободряюще улыбнулся мужчина с восточными глазами и славянскими скулами Вообще да, кумыс очень специфичен, все, кто угощали им, в один голос твердили, что к нему надо привыкнуть. Истинно так. Пить с детства и любить. Но по мне, пользуясь фразой одного известного любителям кинематографа охотника за крокодилами, «пить его , конечно, можно, но на вкус ***....» Но пьянит, ей-бо. Леона пишет: а также присоединяюсь к состоявшемуся тут недавно коллективному обмороку! "потирая ручки" Аха, еще одна! Спасибо вам всем огромное за столь теплое отношение к сему опусу! Без ваших откликов ничего бы не написалось!
Хелга: Ох, совсем позабыла.... Баурсаки. Это шарики из дрожжевого теста, которые бросают в кипящее масло.
juliaodi: Хелга пишет: Это шарики из дрожжевого теста, которые бросают в кипящее масло Они без начинки?
novichok: Хелга твои произведения заставляют читателя почтительно молчать. Потому как слов, которые в состоянии выразить весь восторг, радость, охватившее чувство романтики и чувственности, просто не хватает. Я для себя окончательно сделала выбор: какая там Женя, авторша - вот главная и бесконечно мною любимая Ггероиня. Строчки про табун кобылиц заставили упасть под стол
Леона: Хелга пишет: Аха, еще одна! *гордо* да, и нас тут много! Хелга сразу захотелось баурсаков. Так аппетитно выглядят.
Хелга: juliaodi пишет: Они без начинки? Да, без начинки, просто шарики из теста. Леона пишет: сразу захотелось баурсаков. Так аппетитно выглядят. Аха, только их есть лучше горячими, сразу - пока тают во рту. novichok пишет: Я для себя окончательно сделала выбор: какая там Женя, авторша - вот главная и бесконечно мною любимая Ггероиня. Придется отдать авторше Данилу... Ушла, загордившись...
bobby: Хелга Баурсаки, конечно, выглядят чрезвычайно аппетитно, и очень захотелось попробовать, только еще больше хочется продолжения...
Леона: Хелга пишет: Ушла, загордившись... Как ушла? Куда ушла? Надеюсь, писать продолжение?
Хелга: Жазира ушла, а мы сидели и молчали. Данияр крутил в руках пиалу, посматривая на меня. Я проглотила последний баурсак, чувствуя зверский голод, что не удивительно, ведь в последний раз я ела почти сутки назад. Да еще напилась кумыса, который явно возбуждал аппетит, несмотря на свой специфический вкус. «Больше тебе, конечно, не о чем рассуждать, как о своем драгоценном желудке? – возмутилась авторша, которой явно не хватило закуски. – Перед ней сидит такой мужчина, а она все про еду, да про еду. Ну за какие грехи мне такая идиотка досталась?» «Во всяком случае, я не лишена здравого смысла и не бегаю за каждыми брюками!» – отрезала я. «Это я бегаю за брюками? Да как у тебя язык повернулся такое сказать?» – взвилась авторша. «Что же ты без конца повторяешь: такой мужчина, такой мужчина! И что ты в нем такого нашла?» «А ты, можно подумать, не нашла? Это мне, что ли, снился эротический сон с его участием?» « С какого перепугу ты решила, что с его участием?» – заорала я, теряя терпение. «А почему ты так волнуешься?» – с ядовитым спокойствием спросила авторша. «Да потому что он хотел меня убить!» – напомнила я авторше, невпопад, но справедливо. Она замолчала и пожала плечами. Ясное дело, растеряла аргументы, которых у нее и не было. – Как тебе кумыс? – Данияр все-таки нарушил молчание. – По правде говоря, очень непривычно… необычно, даже не знаю, что и сказать… – забормотала я. – Да, нужно привыкнуть… Кто начнет первым этот явно неприятный для обеих сторон разговор? Он или я? Отчего я не могу решиться и потребовать от него объяснения? Неужели боюсь услышать подтверждение моих подозрений? Или боюсь, что он солжет? Или просто боюсь его? «А мне все абсолютно ясно, – опять встряла неугомонная авторша. – Ты боишься, что правда или ложь запятнают его светлый образ!» Я осмотрелась в поисках какого-нибудь тяжелого, но небьющегося предмета, чтобы запустить им в авторшу, но та, видимо, разгадав мои нехорошие намерения, смылась в степь. – Сегодня нас ждут на обеде. Но если ты не в форме, то я объясню… – сказал Данила. – Нет, я в форме, вполне в форме, – я поспешила заверить его. – А что за обед? – Ну... просто обед. Но мы с тобой гости, поэтому будет чуть круче, чем обычно. К старым волнениям добавились новые. Торжественный обед в честь гостей, и одним из гостей являюсь я. Ох, как все сложно! – Но там же какие-то ритуалы, у вас… я же ничего не знаю… – простонала я. – Не волнуйся, казахи очень гостеприимны, тебе понравится… – Да… ну, хорошо, – пробормотала я и, вдохнув для храбрости, хотела было уже задать рвущийся с языка вопрос, как Данила опередил меня. Он поставил на стол пиалу, слегка подвинул, словно подбирая для нее место, затем взглянул на меня как-то сурово, и спросил: – Пару дней назад у тебя были светлые волосы? – он замолчал, глядя на меня в упор, затем добавил столь же сурово: – Думаю, тебе стоит рассказать, в какую историю ты вляпалась? – Вляпалась? – глупо переспросила я, растерявшись от смысла и тона его вопроса. – Я вляпалась? – Хм… ну если для тебя нормально то, что происходит, значит, это твой образ жизни и разбирайся с ним сама. Правда, голова после знакомства с тобой у меня до сих пор трещит… – Что значит, трещит? – я удивленно уставилась на него. Что он имеет в виду? Ах, вот что! Значит он еще и претензии мне будет предъявлять?! – Прошу прощения, если доставила вам столько сложностей! – голос мой окреп и зазвенел, ибо злость и возмущение придали ему силу. – Вы добились того, чего хотели, мне больше некуда бежать! Я в вашей власти! Только я не понимаю, чего вы от меня хотите? Зачем вы преследуете меня? У меня нет ничего, никаких ценностей! Даже чемодана, который вы весь перепотрошили! Можете забирать все, что есть! И покойник мне не говорил ни слова! Закончив эту речь на излишне высокой ноте, я заметалась в поисках своей сумки и, не находя, поняла, что Данила уже забрал ее. Я бессильно опустилась на подушку, пытаясь сдержать слезы – мне так не хотелось показать ему свою слабость. – Почему на вы и о чем ты говоришь? – услышала я. – Я тебя не преследовал, черт побери! И какого меня понесло с тобой в горы! – Чтобы забрать мою сумку! – голос мой противно задрожал. – Долго же вам пришлось за ней гоняться и наконец вы ее получили… – Вот и вопрос: что там у тебя, в сумке? – А ты еще не проверил? – взревела я. – С чего я должен ее проверять? – Данила тоже повысил голос. – Но ты же ее забрал! – Я забрал?! – Ты! – На кой она мне сдалась, твоя сумка? Если бы я хоть что-то понимал! Я совсем растеряла слова от его наглости. Или он не врет? Но в таком случае, где она, моя злополучная сумка? Ведь… И тут я вспомнила своей перепуганной, перегретой на солнце головой, что она осталась там, в Алматы, в урне и теперь уже, вероятно, благополучно канула в недрах алматинской свалки. Я обернулась, словно кто-то подтолкнул меня, и увидела свой, купленный на рынке автовокзала, рюкзак – он мирно лежал на ковре возле кровати, поблескивая звездочками. Схватив и открыв его, я начала перебирать вещи: мобильник в кармашке, путеводитель, маникюрный набор, книга… – подняв голову, я встретилась со взглядом Данияра и почувствовала, что краснею, алею, багровею, заливаюсь краской. – Ну что? – спросил он. – Все на месте? На меня повеяло холодом, если не арктическим, то, по меньшей мере, от Полярного круга.
bobby: Хелга Что-то начинает проясняться... И назревает скандал... Во всяком случае, похоже, что преследователи Жени треснули Данияра по голове. Только зачем этот Лже-Данила его свитер надел? Хм... вопросов еще больше, а кусочек такой маленький. Автор специально дразнит, всегда на самом интересном месте...
Цапля: Хелга Ох, как все закрутилось! Я уже с каждым куском дышать забываю - вот оно, все разрешится - ан нет! - ну же, ждем продолжения! bobby пишет: Только зачем этот Лже-Данила его свитер надел? Для морального устрашения девы?
juliaodi: Ничего не понимаю. Я думала Данила всё объяснит, а он Женю обвиняет... Лучше бы сказал, почему он в горах не пришел вовремя... Бедняжка Жени, я ей сочувствую. Столько пережить.
apropos: Хелга Прелесть, а не Данила! Страсти накаляются, непонятки обрастают новыми непонятками. А ссоры\скандалы\выяснения отношений - такая прелесть и украшение любого романа.
Хелга: Все, ну или кое-что объяснится в ближайшее время!
Леона: Хелга Но всё-таки Жене стало полегче: по степи не бегает, сидит себе, кумыс попивает, баурсаки кушает... Будем надеяться, что вслед за физическим облегчением придёт и душевное!
Хелга: Леона пишет: Но всё-таки Жене стало полегче: по степи не бегает, сидит себе, кумыс попивает, баурсаки кушает... Тоже верно, хоть какое-то облегчение...
Axel: Хелга Ничего не проясняется, а только наоборот запутывается.
мариета: Хелга пишет: Если бы я хоть что-то понимал! Вот, белый он и пушистый, миленький, а как все его обвиняют! Axel пишет: Ничего не проясняется, а только наоборот запутывается. Это уже не лабиринт, а ... бог знает что. У лабиринтов хоть выход есть, а здесь ничего не видно... Туманно как в Москве неделю назад
Хелга: мариета пишет: Вот, белый он и пушистый, миленький, а как все его обвиняют! Вот, именно. Славный такой парень.
apropos: Опят облом? Автор, где продолжение?
Хелга: Закрыв рюкзак с ощущением, что только что рылась в чужих вещах, я опустилась на кровать и, стараясь не смотреть на Данияра, пробормотала: – И никакой я не веду образ жизни, у меня нормальный образ… Ты же знаешь, что меня хотели ограбить, там в парке… – Знаю, еще бы мне об этом не знать! – Полярный круг сменился Среднй полосой. – Но ты принимаешь меня за кого-то другого… – А что я о тебе знаю? – взорвалась я. – Из паспорта, что мы однофамильцы? Что ты сидел рядом в том самолете, в парке спас от грабителя, и пропал в горах, где меня тоже, между прочим, грабили, и вдруг невесть откуда появляешься в степи, когда… «когда ты была при смерти, и он спас тебя, как… рыцарь!» – пропела на ухо вернувшаяся авторша. Давно ее не было, публика уже успела заскучать. – С парком ладно… – сказал он. – Ты говоришь, что тебя и на Чимбулаке грабили… я не ослышался? – А ты об этом не знаешь? – упрямо спросила я, уже не веря самой себе. – Нет, не знаю… – он снова взялся за пиалу, двигая ее по столу, словно шахматную фигуру по клеткам доски. – Знал бы, не спрашивал. «Какие у него руки, ты только посмотри… настоящие мужские руки, ах, эти тонкие прожилки, ах, у него маленький шрамик на запястье!» – застонала авторша, кажется, снова впадая в экстаз. «Послушай, дорогая, а какими у мужчины могут быть руки, если не мужскими?» – прорычала я. «Ты ничего, ничего не понимаешь! – взвыла она. – У тебя нет элементарной женской интуиции!» «Вот уж нет, что-что, а интуиция у меня имеется и самая, что ни на есть, женская!» – отрезала я, страшно обидевшись на ее последнюю реплику. Авторша попыталась что-то возразить, но, так и не сформулировав мысль, беспомощно махнула рукой. – Не знаю, но хотел бы знать, потому как там в горах меня неплохо вырубили, и я сам не понял почему, – продолжил Данияр, вновь оставив пиалу в покое и взглянув на меня в упор. – Вы-рубили? – пробормотала я. В животе противно и холодно сжался какой-то жизненно важный орган. – Да… Ты помнишь, я решил подняться немного, поискать, не осталось ли что от старой тропы, по который мы с парнями когда-то ходили. Прошел метров полста, вдруг удар, я – в отключке, пришел в себя от холода, без джемпера. Я слушала его рассказ, возможно, открыв рот и округлив глаза. Удар!? Джемпер! Джемпер Данилы на Лже-Даниле! То есть бандит, надевший его джемпер, хотел, чтобы я приняла его за Данияра? «Соображаешь… медленно, но верно, – встряла авторша. – Только не делай такое глупое лицо, все-таки, перед тобой симпатичный мужчина, а не учитель химии». – Ты хочешь сказать, что тебя ударили, ты потерял сознание и тебя раздели? – Не хочу, я именно это и сказал, разве нет? – И… и что было дальше? – я почему-то перешла на шепот. – Тебя ударили по голове… – Дальше? Пришел в себя, спустился к тому месту, где тебя оставил, и, конечно, не нашел. Пошел на канатку, поехал вниз. Гадал, что случилось с тобой, то ли просто уехала, то ли что-то не так… – Тебя ударили по голове? – тупо повторила я. – И раздели? «А тебя заело, Лапина? – поинтересовалась авторша. – Он же по-русски объясняет!» – Ударили и раздели, не совсем, конечно… – он усмехнулся. Из отсутствующего угла раздалось томное «Ах!» авторши. «Никогда не думала, что ты такая примитивная пошлячка», – прорычала я в сторону несуществующего угла. – Поняла, что не совсем! – отрезала я. – Но если ударили, то… должно… – я не договорила, отчего-то испугавшись. – Должен остаться след от удара? – Данила лихо поймал и озвучил мою мысль. – Хочешь проверить? – Нет, не хочу! Или хочу? – Хотя… Он поднялся и шагнул ко мне. – Нет, я не хочу проверять… – пропищала я. – Поздно, девочка… – произнес он тоном Марлона Брандо из «Крестного отца». «О, да-да, именно так! Красиво сказала! Но неужели ты смотрела этот фильм? Это мужское действо? В таком случае здесь тебе следует добавить: «Я сделаю тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться!»– чуть ли не запела авторша. Я проигнорировала ее неуместный выпад, но не из гордости, а от растерянности, потому что Данияр находился рядом со мной, совсем рядом и, кажется, был всерьез настроен продемонстрировать свои телесные, то есть головные и, надеюсь, не черепно-мозговые, повреждения. Но почему он так хочет, чтобы я проверила? Втирается в доверие? Или говорит правду? В последнее мне очень хотелось верить. Он нагло уселся на пол, рядом с моими ногами, и я опять старалась не смотреть на него, и опять залилась проклятой краской, словно девица на выданье из позапрошлого столетия. – Исключительно, чтобы ты поверила моим словам, потому что я намерен узнать о тебе все… – заявил он. Я взглянула на Данилу. Лед в его глазах совсем растаял, сменившись каким-то лукавым теплом. Авторша замерла соляным столпом, прижав ладони к пылающим щекам, тихо постанывая. – Ну что, Женя Лапина, страшно? – спросил Данияр. – Мне нечего бояться! – глупо брякнула я и, протянув руку, коснулась его черных волос – они оказались гладкими и мягкими на ощупь. Он перехватил мою руку за запястье и направил ее – я нащупала хороших размеров шишку и ткань пластыря, которую не было заметно под густыми волосами. – У тебя кожа рассечена? Кровь текла? – спросила я. – Ты к врачу ходил? А вдруг сотрясение мозга? – К врачу не ходил, но рану обработали. Сотрясения, надеюсь, нет, – отрезал он. Я осторожно попыталась освободить запястье из его мужской! руки, но он лишь крепче сжал его, что привело мой организм в некое взбудораженное состояние, вызвав весьма острые ощущения. «Химическая реакция, дорогая!» – хихикнула авторша. «Но ты же сама утверждала, что он совсем не учитель химии!» – возразила я. «Не остроумно, но принимается. Если бы он держал меня за руку, я бы и так не смогла ответить!», – расщедрилась авторша и вздохнула, шумно, как влюбленная слониха, нет, лучше, учитывая местный колорит, верблюдиха. – Отпусти мою руку… – прошептала я. – Как ты здесь, в степи оказался, тебе нужно в постели лежать… – В степи тоже есть постель, помнишь, «постелите мне степь…», но я жду твоего рассказа, Женя Лапина… – Я все расскажу, сейчас… – промямлила я. – Только отпусти мою руку. – А если я буду ее держать, а ты рассказывать? – Ты не веришь мне, думаешь, я какая-то… авантюристка и собираюсь вешать тебе лапшу? – Не думаю… – звучал ли его голос уверенно? – Но ты сам еще не рассказал, что было потом? Как ты в степи оказался? – Я слушаю тебя… – Сначала ты… (Читатель, конечно, в этом месте может просто озвереть и справедливо возмутиться: что за идиотский разговор в столь важный момент, когда следует срочно прояснить ситуацию, но я прошу сделать скидку на постстрессовый (как словечко!) синдром и нечто, витающее в воздухе, в степном азиатском воздухе, ах!) Надеюсь, вы поняли, что это ремарка авторши, и что там витало в воздухе, не знаю, но я все-таки высвободила руку – или Данила отпустил ее – и начала свой рассказ. Излагала я сбивчиво, иногда излишне эмоционально, за что получала неодобрительные, но не менее эмоциональные реплики авторши, и где-то в середине эпопеи поймала себя на ощущении, что рассказываю не о себе, а о ком-то другом. Или пересказываю содержание какого-то плохого триллера. Ну не могло все это произойти со мной! Не могло! Но произошло. Потому что факты, подтверждающие это, были налицо ¬– Данияр с шишкой на голове, юрта, степь, обгоревшие плечи, легкий озноб, рюкзак со звездочками и… Жазира, впорхнувшая из-за кошмы со словами: - Идемте обедать, коурметти конактар!* * – дорогие гости (каз)
Цапля: Хелга Ахаю и повизгиваю от восторга вместе с авторшей Хелга пишет: – Поздно, девочка… – произнес он тоном Марлона Брандо из «Крестного отца». М-ммм... *готовится упасть в обморок* Хелга пишет: – У тебя кожа рассечена? Кровь текла? – спросила я. – Ты к врачу ходил? А вдруг сотрясение мозга? – К врачу не ходил, но рану обработали. Сотрясения, надеюсь нет, – отрезал он. *голосом ожившего доктора* Есть! есть! лечить, постельный режим, срочно! Хелга, браво! Так лихо закручено и так проглатывается, что через строчку прыгаю, потом возвращаюсь и смакую...
Хелга: Цапля пишет: Есть! есть! лечить, постельный режим, срочно! "заметавшись" Ой, как же, что делать? Бедный парень...
apropos: Хелга Убийственно хорош Данила! Растаяла вместе с дамами - а кто бы не растаял? Стенания авторши очень понятны, растерянность Жени... Ну, когда у ног такое... Да еще голосом... И раненый... Не, точно постельный режим нужен.
Цапля: apropos пишет: Не, точно постельный режим нужен. Вот и я о том же!
мариета: Хелга, умопомрачительно!!!!! Мы верим ему и ничего «не запятнит его светлый образ!» («Мы» - это я и авторша, про Женю не уверена)
Хелга: apropos пишет: Не, точно постельный режим нужен. Гм... постельный режим? В триллере? мариета пишет: Мы верим ему и ничего «не запятнит его светлый образ!» («Мы» - это я и авторша, про Женю не уверена) И это правильно!
apropos: Хелга пишет: постельный режим? В триллере? Ну, а почему бы и нет? Новое прочтение жанра, привнесение в него свежей струи, так сказать.
Хелга: "Постельный режим" Жанр: триллер с элементами любовного романа. Он медленно повернул голову, подушка отливала багряным кровавым оттенком. Правая нога начала медленно подниматься и изгибаться влево, помимо его воли. Хлопнула форточка, он вздрогнул, пытаясь одновременно усмирить непослушную ногу, и направить взгляд в противоположном направлении. Да, это была она, во всем своем великолепии, он потянулся к ней всеми фибрами души и тела, точнее, тела и души. Только нога не хотела повиноваться, нащупав под одеялом странный предмет в параллепипедоподобной формы. Он, оставив ногу определяться с предметом, потянулся к ней, но в этот момент с грохотом распахнулась дверь, и короткая очередь из калаша очертила веерообразный узор на белой больничной стене...
мариета:
Хелга: мариета Супер вариант!
Цапля: мариета дааа, это действительно новое прочтение!
apropos: Хелга Класс! Прирожденный мастер крутого триллера, а также прочих жанров.
juliaodi: *кивая остальным* Да-да, постельный режим больному . А триллер там или нет, это другое дело
Axel: Хелга *Упрямо*. Всё равно мне не верится, что Данияр совсем не причем.
Хелга: Axel пишет: Всё равно мне не верится, что Данияр совсем не причем. Так или иначе, причем.
Леона: Хелга присоединяюсь к растаявшим и стекаю вслед за ними со стеночки сладковатым потоком... Ну просто Триллер Триллерович! И не терпится услышать рассказ Данилы... Не могла Жазира подождать немножко? Не померли бы с голоду! От "Постельного режима" и иллюстрации мариеты валяюсь!
Хелга: Леона пишет: Не могла Жазира подождать немножко? Не померли бы с голоду! Действительно, как не вовремя!
bobby: Хелга Вместе со всеми растаяла от лицезрения такого мужчины... на полу у ног Жени, с густыми волосами гладкими и мягкими на ощупь. и с нотками голоса Марлона Брандо... Постельный режим не помешал бы... ни Данияру, ни триллеру... Леона пишет: Не могла Жазира подождать немножко? Не померли бы с голоду! И не говори. Только что баурсаки с кумысом были, а она уже к обеду приглашает... мариета иллюстрация
Хелга: bobby пишет: Постельный режим не помешал бы... ни Данияру, ни триллеру... Это безобразие просто! bobby пишет: Только что баурсаки с кумысом были, а она уже к обеду приглашает... То ж была закуска...
Леона: Хелга пишет: То ж была закуска... Ну и что? Что они, жрать кушать, что ли, сюда приехали?
novichok: Хелга-а-а-ааа, ну зачем ты пишешь таких замечательных героев? И за руку берет, и волосы у него что твой шелк, и голосом Брандо вещает. Я бы на месте Жени давно взяла бы пример с авторши - вот где здравомыслящая чувствующая женщина А постельный режим никогда не помешает
Цапля: novichok пишет: Я бы на месте Жени давно взяла бы пример с авторши - вот где здравомыслящая чувствующая женщина Я бы добавила - тонко чувствующая женщина! *менторским тоном* мужчины такую женщину ни за что и никогда не пропустят!
Хелга: Леона пишет: Что они, жрать кушать, что ли, сюда приехали? Э-э-э... опус изначально задумывался, как гео-этнографический очерк, так что придется есть... и пить... novichok пишет: ну зачем ты пишешь таких замечательных героев? И за руку берет, и волосы у него что твой шелк, и голосом Брандо вещает. Я бы на месте Жени давно взяла бы пример с авторши - вот где здравомыслящая чувствующая женщина Дык Женя же ничего плохого этому замечательному не сделала... И вообще, у мужчин и волосы бывают мягкими, а голоса так у всех низкие, и Брандо не исключение... Цапля пишет: мужчины такую женщину ни за что и никогда не пропустят! А не испугаются сего необузданного темперамента? А с постельным режимом, гм... подождем...с автошей..
Хелга: Я изложила историю кошмара этих дней достаточно подробно, упустила лишь некоторые детали своих коротких, но ярких отношений с Коляном, обобщив их емким «ночевала в общаге», поскольку они не несли никакой нагрузки в общей картине моих злоключений. Для Данияра, полагаю. Жазира прервала мой рассказ на душещипательном моменте бегства в ночную степь. Точнее, когда она вошла, Данияр, озадаченно, но, как мне показалось, не без восхищения прокомментировал то, чем я его загрузила: – Не скажу, что мало повидал, но такого еще не слышал… – и повторил уже озабоченно: – Похоже, ты влипла по-крупному. Только во что? Он замолчал, взглянув на вошедшую девушку, и продолжил уже другим тоном: – Надо идти, не слишком хорошо заставлять ждать хозяев. Но если ты очень устала и нездорова, то можешь остаться. – Я здорова… почти. Только надеть нечего… – брякнула я. Перспектива оказаться на обеде в качестве почетного гостя, да еще и в обгоревшем виде и испачканных брюках не слишком грела, но сидеть в одиночестве в юрте, лелеять свои невзгоды, думать о Даниле, о его предстоящей то ли исповеди, то ли выдумке представилось мне худшим вариантом из возможных. Жазира, достала из сундука светлую рубашку и протянула мне. – Вот возьми, надень. Она чистая… Поблагодарив, я накинула тонкую ткань на плечи, она легла на них приятной прохладой. Мы вышли на свет божий, здесь плавилась в жаре степь и кипела жизнь. Откуда-то явились две огромные лохматые собаки, остановились на почтительном расстоянии, осторожно и дружно рыкнули, то ли приветствуя, то ли предупреждая. Двое черноголовых обугленных загаром мальчишек гоняли мяч, вызывая волнение в сдержанных псах. Возле большой белой юрты дымила печь, сложенная из круглых камней. Около нее колдовала казашка средних лет, размешивая что-то в большом казане, откуда поднимался пар и будоражащий аппетит аромат. Казашка улыбнулась и что-то быстро заговорила, обращаясь к нам. Ей ответил Данияр, как-то странно посмотрев на меня и покачав головой. – Как ее зовут? Что она говорит? – шепотом спросила его я. – Алия-апай. Сказала, что у меня красивая жена… – усмехнулся Данила. – А ты что ответил? – напряглась я, зачем-то опять покраснев. «Прелесть какая, обожаю Алию-апай!» – пропела авторша, заглядывая в казан и вздыхая. Вечно голодная. – Сказал, что просто подруга… – Какая я тебе подруга? – возмутилась я. - Но красивая, - отрезал он. «Зачем ты споришь, бездарь? – зашипела мне на ухо авторша. – Ну скажи – да, подруга, хорошая подруга, красивая подруга, любимая подруга, подруга – блондинка в образе шатенки!» «Заткнись!» – мне пришлось нагрубить, но это было справедливо. – Проходите, проходите, – засуетилась казашка и почему-то сурово прикрикнула на Жазиру. Белая юрта, за которой виднелась еще одна, была явно просторней «моей», вход в нее представлял собой настоящие двухстворчатые двери, а по периметру снаружи тянулась решетка, «видимо, несущая юртообразующую функцию», – с видом знатока-юртостроителя прокомментировала авторша. Внутри было шумно, четверо мужчин поднялись нам навстречу, приветствуя, а пятый, пожилой казах – «по всей видимости аксакал», – подумала я – лишь кивнул с видом глубокого достоинства. Я опять смутилась, растерялась и раскаялась в том, что потащилась на этот торжественный обед. А ведь вполне могла отказаться. И зачем меня понесло? Но отступать было поздно и некуда, и я усиленно раздавала во все стороны «здравствуйте и спасибо», попутно сообщая о том, что чувствую себя прекрасно и ужасно рада, что попала на жайлау и так далее, и тому подобное. Я не успела толком разобраться, кто есть кто в этой семье, как меня усадили рядом с Данияром за дастархан, стоящий посредине юрты. Справа расположился крепкий широкоплечий казах, кажется, младший брат главы семьи, его звали Меркеном. Пока я устраивалась на подушке и отвечала на его вопросы, в юрте появилась Жазира, неся большую миску, кувшин и полотенце. Сидящие за столом принялись мыть руки, то же самое проделала и я. Следом в юрту вплыла сияющая улыбкой Алия с огромным плоским блюдом в руках, оно источало такие ароматы, что могли пробудить аппетит и у мертвого. Явление вызвало одобрительный шум у всей честной компании. Алия водрузила блюдо в центр стола, а Жазира расставила пиалы. – Это бешбармак, – шепнул мне Данила. – На казахском означает пять пальцев, пятерня, то есть едят его руками, пятерней. – Вот так прямо руками? – переспорила я. – Если тебя это смущает, подадут тарелку и вилку. – Нет, буду руками, – решительно возразила я, решив, что экзотика должна быть полноценной. «Вот что я в тебе ценю, Лапина, так это умение адаптироваться к обстановке и вникать в тонкости бытия», – задумчиво произнесла авторша. Я не нашлась, что ответить на эту глубокую сентенцию, но почувствовала себя польщенной. – Аллах акбар, – произнес пожилой казах и, подняв руки, провел ими перед лицом, словно протер его. – Аллах акбар… – эхом повторили сидящие вокруг стола, а затем не торопясь, с каким-то достоинством, коротко переговариваясь, приступили к еде. – Ешьте, не стесняйтесь, вот так, – сказал мне сосед справа, достал с блюда тонко раскатанный сочень из теста, подхватил им кусок мяса и отправил все это в рот. – Да, спасибо, ловко у вас получается… – пробормотала я и взглянула на Данилу, который столь же успешно расправлялся со своей порцией. Я осторожно взяла с блюда треугольник вареного теста и поцепила кусок баранины, сочный, присыпанный какой-то резковато пахнущей травой, похожей на чабрец. Мясо растаяло во рту, а сочень пошел на ура. Процесс пришлось повторить и не раз. Сказать, что я объелась, значило бы ничего не сказать. При моральной поддержке слева от Данилы и справа от Меркена я умяла столько мяса, сколько, кажется, не съела за всю свою жизнь. Здесь прошу отнестись ко мне со снисхождением и сделать скидку на то, что я не ела уже почти сутки, не считая кумыса с баурсаками, а главное, что бешбармак был настолько вкусен, что оторваться от процесса гнусного чревоугодия было просто невозможно. «Теперь читатели будут считать тебя не только бестолковой в общении с мужчинами, но и примитивной обжорой», – заявила авторша, отправляя в рот очередной сочень с мясом и уже, видимо, забыв о том, что я – тонко чувствующая особа с талантом адаптации. Жазира вновь обнесла стол кувшином с водой, Алия убрала опустошенное блюдо, водрузила в центр дастархана огромный пузатый начищенный до блеска самовар, принесла пиалы и сладости, и началось чаепитие. Если поедание бешбармака проходило почти в почтенной тишине, то чаепитие с пиалами, кусками колотого сахара, баурсаками, лепешками и конфетами алматинской кондитерской фабрики превратилось в беседу, центром которой оказалась я. Мне пришлось рассказать, что я приехала в Казахстан повидать своих родственников, но случайно по причине топографического кретинизма заблудилась в степи и столь же случайно встретилась на ее просторах с Данияром. Правда, к середине рассказа я начала сомневаться, туда ли меня несет, поскольку не знала, как описал Данила причины нашей неординарной встречи. Хотя, судя по одобрительным и сочувственным репликам, кажется, я не очень наплела. – А как в России относятся к нам, к Казахстану? – поинтересовался один из собеседников. Я даже растерялась, не зная, что ответить, потому что понятия не имела, как в России относятся к казахам и никогда об этом, признаться, не задумывалась. – Хорошо относятся, очень хорошо, – сказала я, почувствовав себя чуть ли не полномочным послом-представителем родимой державы. Но это был не дипломатический ход, а искренний ответ, потому что на самом деле лично я, без учета державы, просто полюбила казахов. Девушка из книжного магазина, Акмарал, Жазира, Алия, Меркен, мужчины, что сидели за дастарханом, слушая меня, и, в конце концов, Данила-Данияр, все они помогли мне и вызывали только теплые чувства. «И Данила?» – встрепенулась авторша. «И Данила!» – отрезала я. Беседа потекла в сторону политики, свернула на местные дела, а затем в руках у пожилого казаха оказался струнный инструмент, похожий на большую ложку, домбра. И они запели. О чем они пели, я, разумеется, не понимала, но песни, следующие одна за другой, звучали потрясающе-пьяняще, неспешно, как степь. «Он пел потому, что путь был долог и труден, пел потому, что хотелось пить и потому, что сердце сжималось от тоски и простора, потому, что степь была огромна и прекрасна, потому, что беркут плыл высоко над ним, зависнув в звенящей синеве, потому, что там впереди ждала его любимая и… бешбармак, приготовленный ею», – с надрывом прошептала авторша, вытерла слезы и шумно высморкалась. Но все хорошее когда-нибудь кончается, закончилось и пение. Придя в себя и допив третью пиалу чаю, я решительно напомнила Даниле о проблеме, которая, несмотря на огромное количество съеденного и выпитого, не переставала волновать меня: – Ты еще не рассказал, как здесь очутился… Я лопну не только от еды, но и от неизвестности… – Согласен… нам стоит это обсудить, и не откладывая… – коротко бросил он в ответ. Когда мы, осуществив все положенные ритуалы торжественного выхода из-за дастархана – точнее, ритуалы осуществлял Данияр, а я тупо поддакивала и с искренним пылом расхваливала бешбармак и все, что ему сопутствовало – выбрались на свет божий, солнце уже сползало к западу, слегка размазав по синеве неба розовую акварель. Внутри меня звучала неспешная мелодия домбры. – Пройдемся до озера? – спросил Данила. – Или устала? – Здесь есть озеро? – удивилась я. – Да, в двух шагах. На жайлау всегда рядом вода, а как иначе?. Конечно, мне хотелось сходить на озеро. Я была сытая, чуть пьяная от еды и музыки, и совсем добрая. Мир стал почти прекрасным, а невзгоды чуть отошли в сторону. А навстречу нам двигалась живая серо-белая блеющая, дышащая и пахнущая масса, сопровождаемая гулким лаем лохматых собак. Это отара овец возвращалась из степи.
Хелга: Бешбармак...
Цапля: Хелга пишет: «видимо, несущая юртообразующую функцию», – с видом знатока-юртостроителя прокомментировала авторша. Как мне нравится авторша! Хелга так вкусно написано, ну просто невероятно! *пошла в холодильник за холодной котлетой* *вернувшись* А вот как Данияр оказался в степи, нуоооочень интересно!
apropos: Хелга Ой, как вкусно! Вкусно выглядит и еще вкуснее описано. Очень хорошо понимаю Женю, которая объелась всей этой прелестью. Я б и сама... А рядом еще Данила, с которым предстоит прогулка... мммм.... Приготовилась слушать его версию событий.
Хелга: Цапля пишет: А вот как Данияр оказался в степи, нуоооочень интересно! apropos пишет: Приготовилась слушать его версию событий. Это вторично... это ж страноведческий очерк.
Цапля: Хелга пишет: Это вторично... Как это вторично!? Это же главное!
Бэла: Хелга спасибо тебе до неба! Все вкусно написано, вкусно читается, только в отличие от еды насыщение не наступает, наоборот, аппетит разгорелся до неприличных размеров пожарища, а мадам авторша, она же юртостроительша, она же сентиментальная всезнательша, она же... - просто потрясный персонаж, новое, не побоюсь этого слова, эммм... слово в беллетристике, хе-хе! Ну и конечно сладкая парочка, которая сейчас эххх! пойдет гулять. На свидание. Жду. Не дождусь!
Хелга: Бэла пишет: просто потрясный персонаж, новое, не побоюсь этого слова, эммм... слово в беллетристике, хе-хе! "гордо" Приятно осознавать себя новатором. Спасибо всем, дорогие, за то, что читаете сей опус и полюбили мою авторшу...
Axel: Хелга Как же интересно ты пишешь! Вроди ничего и не происходит, а читаешь не отрываясь.
Леона: Хелга а я-то надеялась в этом кусочке прочитать Данилину версию событий! Но, знаешь, у тебя так всё вкусно написано и описано *сглотнула слюну*, что даже отсутствие Данилиного рассказа я готова тебе простить... С тем условием, что в следующем кусочке он будет!
Хелга: Девочки, спасибо, будет, обещаю, будет...
bobby: Хелга Трапеза бесподобна, авторша умилила, все так зримо, осязаемо, вкусно... Жду прогулку к озеру...
novichok: Хелга пишет: Девочки, спасибо, будет, обещаю, будет... Мы-то и не сомневаемся в этом. Но от нетерпения роем землю Хелга пишет: Конечно, мне хотелось сходить на озеро. Я была сытая, чуть пьяная от еды и музыки, и совсем добрая. Мир стал почти прекрасным, а невзгоды чуть отошли в сторон Вот, а говорят, что желудок - это путь к сердцу мужчины. Оказывается, не только мужчины
Калина: Хелга, читая, проглотила язык. Оооочень вкусно. Так вкусно написано, что я даже забыла про главный вопрос дня. "А как они с Данилой встретились"?
Хелга: novichok пишет: а говорят, что желудок - это путь к сердцу мужчины. Оказывается, не только мужчины Да, это борьба с дискриминацией. Неужели голодная женщина способна полюбить?
Хелга: Калина пишет: Так вкусно написано, что я даже забыла про главный вопрос дня. "А как они с Данилой встретились"? Вот, наконец-то! Я так стремилась к бешбармаку, такими окольными путями!
Леона: Нееет, автор! Бешбармаками не отделаешься! Давай рассказ Данилы!
мариета: Присоединяюсь на лавочке к всем глотающим, голодающим, ождающим десерта... Хелга Описание восточного быта замечательно. И прогулка к озеру... Только вот это: Хелга пишет: Мир стал почти прекрасным, а невзгоды чуть отошли в сторону. из твоих уст из-под твоего пера звучит как-то не добро.... Надеюсь, Данила не задумал утопить Женю?
Леона: мариета пишет: Надеюсь, Данила не задумал утопить Женю? Ой, типун тебе на язык! Нет, я в нашего Данилку верю!
мариета: В Данилку-то верим, однако в Хелге не верю Она такое может закрутить...
Хелга: мариета пишет: Надеюсь, Данила не задумал утопить Женю? Ой! "задумчиво" А кто ж его знает? Пойми, что у марсиан на уме...
Леона: И тут пришла Хелга ...
Хелга: Я же белая и пушистая, фся...
Belka: Хелга, большое спасибо за замечательные кусочки и столько удовольствия ! A по поводу интриги - тебе уже пора переезжать в темку "Мастера детектива" .
Хелга: Belka пишет: A по поводу интриги - тебе уже пора переезжать в темку "Мастера детектива" . Ох, мне бы еще выкрутится из всего этого...
Юлия: Хелга Читала на сытый желудок, и что же?! Твой бешбармак вызвал катастрофическое выделение желудочного сока! Можно снова начинать есть, но я не хочу ничего, кроме бешбармака (видимо, затронута и какая-то не та доля моего немногодольного мозга). мариета пишет: В Данилку-то верим, однако в Хелге не верю Все верно, так и ждешь, что сейчас что-нибудь как выпрыгнет!... Интриганство какое-то заразное ходит по форуму, и главное - градус его постоянно увеличивается. Никто не жалеет слабонервных читателей, и все норовят бросить их на самом интересном месте. И лежи здесь на завалинке, заваливайся с препарированным мозгом... Эх, злой автор пошел.
Хелга: Юлия Чесслово, не хотела насчет бешбармака...
apropos: И где продолжение?
Хелга: Отступать было некуда, и через пару минут нас со всех сторон окружили лохмато-кудрявые грязновато-серые овцы, чуть ли не наступая нам на ноги и толкаясь толстыми округлыми боками. Теплый воздух наполнился живыми жизненными ароматами. «Этнографический фактор занял все окружающее пространство, и сопротивляться этому не имеет смысла», – поморщившись, констатировала авторша. Пробравшись через живую массу, мы с Данилой остановились, не сговариваясь, словно сработал какой-то общий тормоз. «Отлично, дорогая, мыслишь в правильном направлении!» – авторша нарезала круги, чуть ли не прыгая на одной ножке, как дошкольница – только косичек с бантами не хватало. Было еще совсем светло, и степь, вчера опасная и враждебная, сегодня дружелюбно раскинула свое бескрайнее разноцветное одеяло, окаймленное плывущим в дали горизонта горным орнаментом. Но впереди, в паре десятков шагов, гармония плоского простора оказалась нарушенной густым кустарником и блеснувшей между ветвей полоской воды. Озеро. Мы зашагали туда, взяв старт по молчаливому согласию. Я ждала, когда он заговорит, боялась вспугнуть или услышать что-то нелицеприятное, а он… Данияр молчал, кажется, что-то обдумывая. Что? Может, спросить у вездесущей авторши? – Вот и озеро, – он все-таки нарушил поющую тишину, когда мы остановились прямо у полоски прибоя, среди кустов, напоминающих тую. Кусты цвели фиолетовыми метелками – ими были усыпаны все ветви – словно парили в сиреневой дымке. Озеро оказалось небольшим, с чистой прозрачной водой, в ней плыли облака и зелень прибрежной травы. Я стащила изрядно изношенные за день путешествия по степи туфли и зашла в теплую, как парное молоко, воду – песчаное дно мягко поддалось ступням. Стайка мальков шарахнулась было прочь от нового объекта, взбаламутившего их жизненное пространство, но вернулась, и, пока я стояла в воде, мелкие рыбки начали покусывать ноги, щекотно и настырно. «Это полезная процедура. Своего рода массаж», – сказала авторша с умным видом врача-гомеопата, точнее, ихтиолога-доктора. – Какая теплая вода, искупаться бы, – озвучила я свое ставшее жгучим желание. Искупаться, помыться, смыть с себя пот и жар, и вчерашнее приключение, едва не стоившее мне жизни… «Впрочем, в последние дни жизнь твоя постоянно висит на волоске…» – заметила жестокая язва-авторша. «Спасибо тебе, дорогая», – процедила я сквозь зубы. – Поплаваем, – сказал Данила и тут же начал расстегивать рубашку. «Хорошо мужикам, никаких проблем, разделся и в воду», – с завистью подумала я, наблюдая за ним. – Будешь купаться? – спросил он. Отлично, нормально, мужская логика, никаких проблем… «Лапина, отбрось ненужный стыд и комплексы, раздевайся и в воду…», –мимо, брызгаясь, прошлепала авторша, бесстыже демонстрируя кружевное белье, едва прикрывающее ее пышные прелести. – Отойду туда… – Данила махнул рукой куда-то влево. – А ты купайся здесь, не волнуйся, никто не придет, а я за тобой подглядывать не собираюсь. «А почему бы и не подглядеть?» – вынырнула из воды вуайеристка- авторша. «Утоплю…», – простонала я. Данила удалился в сиреневые кусты, а я, на всякий случай еще раз обозрев окрестности и, не усмотрев ничего и никого подозрительного, скинула Жазирину рубашку, сняла брюки и зашла в воду, снова распугав суетливых мальков. Дно уходило в глубину медленно и полого, пришлось отойти довольно далеко от берега, пока вода достигла груди. Я с наслаждением окунулась и поплыла любимым лягушачьим стилем… «брассом», – хихикнула мокрая авторша. Боже, как прекрасен мир, в котором есть солнце, небо и много-много теплой чистой воды! Накупавшись от души, я выбралась на берег, мечтая о полотенце, даже о Коляновом, но, так как ничего подобного поблизости не намечалось –имею в виду полотенце – я забралась в кусты, с которых тут же посыпался фиолетовый дождь, отжала белье, не менее кружевное, между прочим, чем у авторши, оделась и приготовилась ждать Данилу. Ожидание не затянулось, он вскоре появился… «прядки мокрых волос падают на лоб, и капли воды влажно поблескивают на загорелом теле», – плотоядно запела пошлая маньячка авторша. Данила расстелил на жестковатой траве свою рубашку и предложил мне сесть, что я и сделала, чуть посомневавшись и показав язык авторше, та безнадежно пыталась привести в порядок спутавшиеся мокрые волосы. Одним словом, блондинка… – Значит, ты рванула в степь от тех типов из машины? – спросил Данияр, когда я устроилась рядом на его рубашке. – А что было делать? Ведь они преследуют меня. Или ты считаешь, что у меня мания преследования? «Или ты тоже преследователь?» – Судя по твоему рассказу, не мания… Так вот, продолжаю… я спустился вниз, на Медео, тебя не нашел, сел в автобус, вернулся в город. Заехал к другу, у которого остановился, и вырубился... – Ой! – разволновалась я. – Сознание потерял? – Ну не то чтобы, но поплохело не по-детски. Утром поехал в гостиницу, там, само собой, ты не появлялась. – Почему ты решил искать меня? – Да потому что не понравилось мне все это. Откуда знать, может, меня по голове, тебя – в пропасть… – А что ж ты не стал искать меня в горах? – спросила я и осеклась, понимая, что брякнула глупость. – Ох, ты же раненый был… – Ты сама справилась… – усмехнулся он. – А если серьезно, где я мог тебя искать, не представляя, что случилось? После гостиницы зашел к старому приятелю, он частным сыском занимается, потом в полицию, оставил заявление о твоей пропаже, хотя, это, вероятно, дохлый номер. Заяву приняли, и все… Но, похоже, дернулись из-за того, что ты – гражданка России. – У тебя есть приятель-сыщик? – изумилась я. – Круто! Он может мне помочь? Ты в полицию ходил? Я тоже собиралась, но так и не добралась. И что дальше? – Снова посетил твой отель. Твоих приятелей видел – дошло после твоего рассказа. – Прия-ятелей… – протянула я. – Так это ты спрашивал обо мне у горничной? Или они? – Спрашивал. Может, она меня имела в виду. Но они тоже там были, ты же говоришь, что рылись в чемодане. Потом пришел еще раз, и мы с тобой разминулись. Узнал, что приходила ты или не ты, но не блондинка, – он снова усмехнулся, взглянув на мои волосы, –спрашивала, как добраться до Балхаша и ушла, сказав, что вернется. Это был полный облом… Хотел плюнуть и бросить всю эту историю, но не смог… – Почему не смог? – Почему? – он помолчал, потом ответил: – Потому что раз влип, нужно разбираться во что. Иначе она тебя нагонит рано или поздно. – Кто нагонит? – История, в которую влип. – А, понятно… – я почему-то почувствовала легкое разочарование. – И что ты сделал потом? Поехал на Сайран? – Догадливая девочка. Рванул туда, выяснил, что автобус отходит вечером. Узнал тебя только по чемодану и то в последний момент. Поехал следом, черт, не рассчитал с бензином, застрял на заправке, да еще полицай тормознул, пришлось подмазать. Догнал автобус, держался на хвосте, пока тот не припарковался, километрах в сотне от того места, где ты сбежала. Мерс твоих приятелей тоже шел следом. На стоянке, тормознув рядом с ним, услышал их разборки: «девка рванула в степь, там ей хана, а нам тоже, если не найдем». Ну, а остальное ты примерно знаешь. Я молчала, меня начало знобить, и сердце вновь запрыгало, как лягушка в банке. – Ты не врешь, они так и сказали? – у меня сел голос. – Так и сказали, на кой мне тебя зря пугать? – эхом ответил он, задумчиво покусывая травинку. – Они гоняют тебя, это факт, и им нужна какая-то вещь, что лежит в твоей сумке… Пустой телефон? Тебе кто-то подкинул его, ты уверена? Или ты подобрала его в парке, когда собирала вещи? И послушай, Женя, – он повернулся ко мне и глянул в упор своими совсем черными глазами. – Не нужно скрывать, если ты как-то в этом замешана, я постараюсь помочь… – Не знаю, ничего не знаю! Я ничего не скрываю, я все тебе рассказала! – взвыла я. – Как ты можешь думать, что я замешана?! «Держи себя в руках и будь нежнее, нежнее, пусть он почувствует себя покровителем, сильным и отважным…», – пропела на ухо авторша. Данила ел меня глазами, не иначе, потом откинул в сторону травину, которую жевал. – Окей, принимается… – И чемодан у меня пропал, уехал в Балхаш, или его эти гады стащили….– добавила я, совсем смутившись под его взглядом. – Не стащили, – отрезал Данила. – Они его уже проверили и, судя по всему, то, что им нужно, не нашли. Значит, оно у тебя, в сумке… стоило бы посмотреть. Мы уехали далеко в сторону, но они, наверняка, ищут тебя. – Ищут… – беспомощно всхлипнула я, кажется, порадовав авторшу верно найденным жестом. – А где ты достал мотоцикл? – Взял взаймы, – коротко бросил он, улыбнувшись. – Сегодня переночуем на жайлау, сюда они не сунутся, даже если доберутся, а завтра подумаем, что делать. Он вскочил на ноги и протянул мне руку. Мы двинулись в обратный путь, и красоты степи снова не радовали меня. Впереди забелели купола юрт, слева, в огромном загоне, огороженном длинными жердями, шевелилось шумное овечье сообщество, лохматый пес выбежал нам навстречу и предупреждающе тявкнул, но тотчас же развернулся и кинулся прочь с гулким лаем, к нему присоединился его лающий коллега… собаки встречали темно-синий мерседес, вынырнувший откуда-то из чуть сумеречного степного простора. – Я их недооценил… – процедил Данияр сквозь зубы и, схватив меня за руку, потащил прочь. Впрочем, меня не надо было тащить, я рванула быстрее его.
Хелга: Степное озеро...
bobby: Хелга Как все оказалось просто в объяснениях Данилы. И в самый кульминационный момент... жестокий автор верен себе... Авторша, как всегда, неподражаема. Озеро чудесное, красотища!
Axel: Хелга Да, ребята на мерсе настырные оказались. Уже всю голову сломала, думая, что же им всё-таки надо. А озеро изумительное.
ДюймОлечка: Хелга Чудесно - и озеро, и цветы. А сиреневые кустики не хлипковаты, чтобы за ними спрятаться? А продолжения то как хочется, за выходные измучаюсь ведь....
Леона: Хелга Нет, не Хелга ! Apropos! Ну сделай ты наконец-то правило, запрещающее авторам так издеваться над читателями и останавливаться на самом интересном месте! Ну нельзя же так мучить нежные нервы читательниц, нервные клетки же не восстанавливаются! А озеро просто изумительное! И авторша-вуайеристка, прошлёпавшая мимо в своём кружевном белье, тоже просто
Belka: Хелга, ну откуда в людях столько жеcтoкости! Сколько ж можно! Но верю в казахов и их солидарность . Нашего бывшего соседа - автрийца, когда их c семьей в 41 году выкинули в степи без вещей в 40 градусный мороз, казахи подобрали и спасли. Во как! А Данила все колоритнее и колоритнее . Уже начинает складываться в уме трепетный образ . Все больше сочувствую авторше .
apropos: Хелга Ну только расслабились - ах, какое озеро, купание, Данила, афторша (обожаю!!!), - и на тебе - опять триллер. И на самом интересном месте - по обычаю. Без продолжения - лучше не приходи. Леона пишет: Ну сделай ты наконец-то правило, запрещающее авторам так издеваться над читателями Обязательно!!!
мариета: Хелга пишет: потом в полицию, оставил заявление о твоей пропаже, Во! Правильный мальчик! А все на него смотрели подозрительно! Озеро, да, изумительное, но мне бы хотелось на мокрого Данияра посмотреть, на то как «прядки влажных волос падают на лоб, и капли воды влажно поблескивают на загорелом теле» . Боже, почему нас так тянет к мокрым мужчинам в стиль Дарси - то Данила, то Бучинский (который, кстати, куда-то пропал по вине Авторши ) Все так мило выглядят, выползая из воды, просто хочется взять полотенце и вытереть их
Хелга: Люди, это закон жанра, прерывать на остром моменте! Протестую против несправедливых наездов! Надеюсь, рассказ Данилы не разочаровал? Belka пишет: Нашего бывшего соседа - автрийца, когда их c семьей в 41 году выкинули в степи без вещей в 40 градусный мороз, казахи подобрали и спасли. Во как! Ага, они многих тогда спасли. мариета пишет: Боже, почему нас так тянет к мокрыми мужчинами в стиле Дарси - то Данила, то Бучинский (который, кстати, куда-то пропал по вине Авторши ) Все так мило выглядят, выползая из воды, просто хочется взять полотенце и вытереть их Видимо, это зов природы, мы ж все вроде из воды вышли... А Бучинский, он же зимой... Спасибмще вам огромное за чтение!
Леона: Хелга пишет: Протестую против несправедливых наездов! Ты протестуй-не протестуй, а тебе сказали без продолжения лучше не приходить, вот лучше и не приходи! Без продолжения.
Хелга: Леона пишет: вот лучше и не приходи! Без продолжения. Ушла...
bobby: Хелга пишет: Ушла... За продолжением?..
juliaodi: Хелга Потрясающе, нагнала пропущенное и как бы со слюнками дочитывала про озеро . Очень романтичная последняя часть, такая умиротворяющая. И ещё очень понравилось, так жизненно, когда долго не ешь (и вообще без удобств), а потом враз нагонишь, то потом такое странно-ленное состояние. Всем доволен, просто счастлив... И тут мерседес! Опять интрига, очень радует. Спасибо, жду продолжения с нетерпением.
Цапля: Хелга Авторшу обожаю (с). Проглотила кусочек (мало!) на одном дыхании. Данила умопомрачителен, а атмосфера накаляется! Я надеюсь, автор появится с продолжением очень-очень скоро?
Хелга: juliaodi пишет: так жизненно, когда долго не ешь (и вообще без удобств), а потом враз нагонишь, то потом такое странно-ленное состояние. Всем доволен, просто счастлив... Да, это минуты счастья, короткие всегда, правда... Цапля пишет: Авторшу обожаю (с) Она же стревозная...
Цапля: Хелга пишет: Она же стревозная... а кто не без греха?.. Ты с продолжением, надеюсь?
Хелга: Цапля пишет: Ты с продолжением, надеюсь? Нет, пока думаю...
Леона: Бумс... Обломс...
Хелга: Ужас и ноги понесли обратно к озеру, но Данила перехватил меня на лету, и потащил куда-то в иную сторону. Я, пискнув, подчинилась – неплохо, когда решение принимают за тебя. Данияр лихо перескочил через изгородь, за которой отара устраивалась на покой, что только снился мне – я пролезла под жердью, поскольку прыжки в высоту никогда не были моей сильной стороной. Данияр, лавируя среди сонных производителей шерсти, завлек меня в самую их гущу. «Думаю, это очень верное решение, Данияр на высоте», – заценила авторша, поглаживая маленькую симпатичную овечку, что тыкалась носом ей в колени. И мои колени оказались объектом изучения для пары-тройки курчавых подружек. Впрочем, это – лирика, которой не было и нет места в жизни, его заняла реальность – суровая дама с извращенной фантазией, ловко извлекающая из толпы тех, кто успокоился и расслабился, и встряхивающая этих наивных глупцов различными способами, коих в ее арсенале имеется бесчисленное множество. – Сиди здесь и не высовывайся! – сказал Данила. – А ты куда? – испуганно выдохнула я. – Посмотрю… – Данила… – пискнула я. – Что? – он обернулся. – Осторожней… – Постараюсь, – ухмыльнулся он. – Знаешь, не хочется еще раз получить по затылку, он и так гудит. Вскоре он исчез в овечьей гуще, а я осталась в одиночестве, точнее, одна среди овец, насмерть перепуганная, совсем несчастная и в мокром белье. «Какой мужчина!» – нелепо и не к месту подала голос авторша. «Послушай, ты становишься невыносимо однообразной, словно… словно степь!» – разозлилась я. «Разве степь однообразна? Неужели ты не видишь, как она меняет краски, следуя за дневным путем солнца? Как колышутся, словно бархатный ворс, ее травы, как отражается небо в зеркалах озер, как разгорается пламень заката там на западе?» – запела она под аккомпанемент блеяния парнокопытных. «Сейчас вижу только то, что попала в ловушку, и степь, возможно, станет для меня местом вечного покоя», – простонала я. «Тоже красиво, – оценила авторша. – Видишь, как важна постоянная практика: даже в безнадежной и опасной ситуации ты не забываешь использовать эпитеты и образные выражения!» «А ты смерти моей хочешь!» – взвыла я, отпихивая особо настырную овцу, она попыталась зажевать рукав моей, то есть Жазириной рубашки. «Ничего подобного, – как ни в чем не бывало, отреагировала она. – Подумай, какая ты везучая!» Лучше не скажешь… Везучая, как овца, сидела в загоне, в компании себе подобных, в неизвестности, и солнце сползало за горизонт, и начинало темнеть. А что если Данила все-таки из той теплой компании, и сейчас они все явятся сюда, и везучей больше некуда будет бежать? Или вдруг он погиб на поле боя? Что тогда делать? Когда я, измученная неизвестностью, страхами, запахами и овцами, приняла решение выйти на простор, Данила явился, как черт из табакерки, точнее, как джин из сосуда. – Что? Что там? – прохрипела я, потеряв голос. – Хорошего мало. Твоих приятелей трое. Это они. Так или иначе, но мне не очень-то хочется с ними встречаться… – Думаешь, мне хочется? – простонала я. Авторша шумно вздохнула, имитируя овечий вздох. – Значит, будем подрываться… – задумчиво произнес Данила. – Куда и как? – выдохнула я. – Черт… Ямаха стоит за большой юртой, надо пробираться туда… – пробормотал он. – Но они рванут следом и не факт, что нам удастся уйти. Уж очень они настырные… Он был растерян и озабочен, это не придавало мне уверенности, но почему-то располагало к нему. – А казахи? Ну, хозяева всей этой отары? Они не помогут? – спросила я. – Помогут… – задумчиво сказал он, словно не очень вникая в мои слова. Затем встряхнув головой, отпихнул особо активную овцу и продолжил уже вразумительно: – Если хочешь, мы можем выйти к твоим приятелям и спросить, что им нужно. Хотя, учитывая их… упорство, я бы не стал этого делать… – Они не мои приятели! И я ни за что не пойду к ним на переговоры! – Ты уверена? – Данила уставился на меня, но в сумерках я не могла уловить выражение его глаз. – Уверена, – упрямо повторила я. «Лучше славная смерть, чем позорная капитуляция!» – авторша в гордом порыве чуть не оседлала овцу. – Тогда… вперед, Женя Лапина! – Данила прошептал эти слова, наклонившись ко мне, словно хотел… Я так и не успела узнать, что же он хотел, потому что где-то совсем близко в шум отары вклинились человеческие голоса, и Данила, нажав на плечо, пригнул меня к земле. Я уткнулась носом в овечий бок и, задохнувшись, сжалась в комок. Впрочем, организм отреагировал очень быстро: у меня невыносимо засвербело в носу, и я чихнула, от всей души, кажется, перекрыв своим художественным чихом всю песнь отары. Следующий чих я пыталась задержать, лопаясь, задыхаясь, получая равномерные толчки в бок от авторши и чувствуя, как пальцы Данияра сжимают мою руку. – Тихо, тихо, – прошептал он. Я зажала нос ладонью, из глаз потекли слезы. – Кажется, ушли к озеру, идем, – сказал Данияр. – Кто это бы… а-апч… ох… был? – простонала я. – Твои при… короче, они, – ответил он. – Пошли. Лишь бы собаки не залаяли… Мы выбрались из загона и обогнули жайлау перебежками, словно лазутчики. Сумерки были нам на руку, собак – ни видно и ни слышно. «Везунчики!» – напевала под нос авторша, прячась за очередной кочкой. Возле юрт зажглись фонарики – где-то гудел движок переносной электростанции. Мерседес одиноко стоял чуть в стороне. – Вон Ямаха, в двух шагах, иди, я тебя догоню, – прошептал Данила. – Что? Почему? Ты куда? – испуганно застонала я. – Вон там, за крайней юртой стоит мотоцикл… затихарись и жди меня… – повторил он и двинулся к мерседесу. Чувствуя, как сердце бьется в горле, стремясь выскочить наружу через рот, я сжала зубы, чтобы не дать своему жизненному мотору свершить сей неразумный поступок, и двинулась в указанную сторону. Добраться до знакомого мотоцикла оказалось нетрудно. Я привалилась к колесу и стала ждать, прислушиваясь к голосам, раздающимся откуда-то из юрт. О чем-то шумели мальчишки, в их диалог нравоучительно вклинивался высокий женский голос. Затем разговор затих, зазвучала мелодичная песня на казахском языке, кажется, включили телевизор. «Сумка! Господи, мамочки, моя сумка, мой рюкзак, он же остался в юрте!» – я чуть ли не подскочила. – Надо забрать его, там же мое всё! И что-то не моё, но это неважно…» Оглядевшись и не обнаружив вокруг никого, я двинулась к юртам. Но в которой из них я ночевала? Я осторожно приблизилась к той, откуда слышалась музыка. «Ищи самую большую юрту, идиотка! – прошипела авторша. – Возле нее печка, а напротив – твоя!» Легко сказать, но трудно сделать, когда мозги заклинивает от страха, коленки дрожат и все вокруг пахнет овцами. Или это я пахну овцами? Меня вычислят по запаху. После нескольких перебежек, я все-таки определилась с юртой, обошла ее вокруг, прислушалась и вошла. Внутри было темно и тихо. – Здесь есть кто-нибудь? – на всякий случай спросила я. – Жазира, ты здесь? В ответ раздалось лишь мерное тиканье часов, что стояли на сундуке. Когда глаза немного привыкли к полумраку, я двинулась туда, где, по моему мнению, должна была находиться кровать, на которой я спала. Врезавшись в дастархан, я все-таки добралась до неё и начала поиски, ощупывая все вокруг. Рюкзачок нашелся быстро. Я просунула руки в лямки, приладила его за спину и двинулась к выходу. Отодвинув кошму, я осторожно пробралась в образовавшийся просвет, и в этот момент кто-то схватил меня… вопль ужаса, который я попыталась изобразить, был жестоко прерван – чья-то рука зажала мне рот.
Axel: Хелга И у меня сердце чуть не выскочило из груди . Авторы, наверное, сговорились мучать бедных читателей.
apropos: Хелга Все страшнее и страшнее. Но какое удовольствие читать.... Помимо естественного появления адреналина в крови от "триллера" - чудны описания степи, овечек и... Данилы.. Авторша продолжает зажигать.
novichok: Хелга А горы всё выше, а горы всё круче, А горы уходят под самые тучи! страсти все накаляются. Чудесно описание общения с овцами И что главное - опять на самом интересном месте. Я так не играю.
juliaodi: Безобразие какое творится
Цапля: Хелга АХ! надеюсь-надеюсь-надеюсь, что это Данила! Авторша и овцы прекрасны.
Хелга: Дамы, почему же безобразие? Все в рамках жанра... По правде говоря, заносит, не виноватая я. Цапля пишет: Авторша и овцы прекрасны. Хорошее сочетание...
Юлия: Хелга Вот уж. действительно, этакий лабиринт-серпантин: все выше, все запутанней, а банальные тупики превратились в обрывы на узкой горной тропе (это я от авторши заразилась ) apropos пишет: чудны описания степи, овечек Точно. Странно, что Женя только чихала, на сколько я помню, запах этих безобидных животных совсем не безобиден для слабых желудков и чувствительных носов, а если еще и уткнуться последним непосредственно в источник оного... Но это, конечно, субъективное осчусчение novichok пишет: И что главное - опять на самом интересном месте. Я так не играю. Какие уж тут игры?! Пора в наркодиспансер снимать ломку...
Хелга: Юлия пишет: Странно, что Женя только чихала, на сколько я помню, запах этих безобидных животных совсем не безобиден для слабых желудков и чувствительных носов, а если еще и уткнуться последним непосредственно в источник оного... Да, согласна, но с учетом, что прошло там минут 15-20, не больше.
Belka: Хелга, прочитала на одном дыхании (вернее, затаив дыхание ) долгожданный кусочек. Эх, Женя, Женя, надо было Данияра слушать ...
Хелга: Belka пишет: Эх, Женя, Женя, надо было Данияра слушать ... Наверное, да...
Хелга: Маленький абзац... Что происходит с живым организмом, который насильственно лишают свободы передвижения в пространстве и возможности звукового выражения охвативших его эмоций? Конечно, я могла бы ограничиться коротким и банальным «ужас сковал все ее члены», но, по настоянию педантичной маньячки-авторши, вынуждена несколько расширить это определение. Я отчаянно дернулась – вероятно именно так дергается рыба, попавшая на крючок – горячей то ли холодной, в общем, контрастной волной нахлынуло осознание безнадежности, беспомощности, безумия и бесперспективности моего положения. В голове застучал молоток, точнее, загрохотал молот, в животе забулькал животный, само собой, страх. Я задыхалась и начала терять сознание. Во всяком случае, закружилась голова, и мне показалось что я падаю, несмотря на то, что у захватчика была мертвая хватка. «Н-да… – скептически пропела авторша, паря над моей кружащейся головой, словно сокол-сапсан, – что-то у тебя не в порядке с эпитетами и однокоренными словами…» «Аллитерация, между прочим… – отправила я мысленное послание, послав авторшу в не очень хорошее место, но ее склочность и моя злость вернули желание побороться за жизнь и свободу, и я задергалась, пытаясь пихнуть бандита ногой. – Да не пинайся ты… – вдруг услышала я знакомый голос. – И не ори… Рука, сжимающая мне рот, ослабла, меня развернули на сто восемьдесят градусов, и я уперлась носом в грудь… Данилы, это был он. «Он!» – завопила сверху авторша. Я открыла было рот, чтобы возмутиться, высказать все, что думала о нем и его неадекватных действиях, но успела только пискнуть, потому что Данияр сжал меня, словно хотел выдавить все оставшиеся соки, и готовые вылететь на свободу слова попали на его губы, что прижались к моим. «Э-э-э… о-о-о… – простонала мне на ухо авторша. – Ты сама-то поняла, что сказала?» «Отстань, отвали, отвянь, отчаливай! – ответила я, если стон можно считать ответом. «Ладно, отплываю, в голове – туман, в теле – пожар… не забудь подробно рассказать, как он целуется… Хотя и так вижу, что отпадно…», – пропела она и полетела над юртой, размахивая руками, словно крыльями. И как только ее воздух носит? – Что, что ты делаешь? – удалось спросить мне, когда Данияр вернул возможность вдохнуть теплый вечерний воздух, пахнущий травой, юртой и овчиной. – Я бы повторил, но некогда, – коротко бросил он и, схватив меня за руку, потащил туда, где стоял его мотоцикл. «Вон они! Это они!» – загремело за спиной. Затейливый мат, топот ног, девичий визг, что-то по-казахски, рев мотора… я прыгаю на сиденье трепещущего в стартовой горячке мотоцикла, падаю на спину Данилы, пыль и ветер бьют в щеку, визг разворачивающегося колеса, мелкнувшая фигура бегущего к нам человека, кажется, это был Лже-Данила, и степь, ударившая ветром и чернеющим простором. – Куда мы едем? Куда мы едем? – спрашивала я горячую Данилину спину, уткнувшись в его влажную рубашку. Он, обернувшись, спрашивал: – Что? Что ты говоришь? – и, не выслушав, гнал вперед и вперед, куда-то в темную, безграничную неизвестность. Мне вдруг стало весело… жгуче, отчаянно весело, я превратилась в придаток Ямахи и Данилы, в третью часть триптиха, в шарикоподшипник, что вращался в лад с рычащим механизмом, в крыло летящей в пространстве птицы, в украденную невесту, перекинутую через седло бешено галопирующего коня… «Вот, что значит первый, такой экстремальный, такой великолепный, умопомрачительный и крышесносный поцелуй! – кричала авторша, захлебываясь воздухом. – Он вдохновляет на эпитеты, он – уголь в топке паровоза, бензин АИ-98 в баке Ямахи, ядерное топливо… «… керосин в примусе!» – заорала я, вжимаясь в спину Данилы. Кажется, мы парили над землей…
Цапля: Хелга Вау! Йо-хоо!! Это фейерверк эмоций, жалкий и никчемный в сравнении с изысканными эпитетами и крышесносными метафорами Жени и Авторши! А Данила - молодец! так и надо!
Axel: Хелга Ура! Сбежали! Можно на время выдохнуть и подумать о более приземленных вещах.
apropos: Хелга Это блеск, фейерверк, солнечная вспышка! Эмоции захлестывали не только героиню, авторшу и явно героя , но и потрясенных, навеки плененных читателей. Не хватает смайликов, чтобы выразить... Слов не уже не нахожу...
novichok: Хелга Коротко, но сколько эмоций От поцелуя, чувств и переживаний летаю рядом с Авторшей.
bobby: Хелга Ух, какой поцелуй! Экстремальный! Кусочек маленький, но такой наполненный эмоциями!
Хелга: Можно сказать, у-ффф, приехали, к поцелую... Дамы, фся в смущении...
Леона: Хелга урааааа!!! Данила - класс, обожаю Данилу! Лучше прекрати смущаться не по делу и засыпь себя цветами!
Цапля: Леона пишет: засыпь себя цветами! Засыпь!
Хелга: Авторша...
Belka: Хелга пишет: «Он!» – завопила сверху авторша. И я вместе с ней . Хелга, авторша, дорогие, такие ощущения, не передать ! И поцелуй, крышесносный ...
juliaodi: Нет слов, одни эмоции... Впрочем, сейчас такая кульминационная частичка была, что крышу сносит. Сражённой наповал Авторше
Хелга: Дамы, ну... поцелуй намбер ван и все такое, сами понимаете, авторша вся волнуется и трепещет...
мариета: Хелга пишет: поцелуй намбер ван и все такое, Принимаем как обещание на намбер ту ... и все такое Хелга , хотя одна розочка не может выразить все эмоции. Хелга пишет: Кажется, мы парили над землей Вместе с всех вышеупомянутых дам и я парю... парюсь... Короче, и я там.
Цапля: мариета пишет: я парю... парюсь... Короче, и я там. эта птица жутко на меня похожа. И окрас красивый. Надо авик поменять мариета пишет: Принимаем как обещание на намбер ту ... и все такое Подписываюсь не бесконечное количество номеров.
Хелга: мариета Какая птица, прелесть! Цапля пишет: эта птица жутко на меня похожа. И окрас красивый. Надо авик поменять Определенно надо! Цапля пишет: Подписываюсь не бесконечное количество номеров. Открывается годовой абонемент на поцелуи...
Хелга: Я потеряла счет времени и пространству, совсем стемнело, и трудно было понять, как Данила находит путь в этой черной безбрежности. Хотя, возможно, он и сам не знает, куда едет, подумала я. Он включил фары, и теперь мы мчались вслед за полосой света, что скользила по земле, вырывая из темноты то груду камней, то кустарники, низко вьющиеся по земле. Я перестала спрашивать, думать и бояться, я отдалась этому сумасшедшему движению в никуда. Наверное, вот так идут на плаху, отдаваясь неизбежности, как страсти. Хотя, я все же лукавила, утверждая, что перестала думать – я думала… о том, как он поцеловал меня там, схватив возле юрты. Поцеловал, теряя драгоценные мгновения, когда преследователи наступали нам на пятки, почти также, как Питер О’Тул целовал Одри в дежурке музея Клебер-Лафайет, «… и я чувствовала вкус его поцелуя на губах…», – пропела авторша из темноты. «И убила этот вкус вызывающим оскомину штампом…», – прорычала я в спину Даниле. «Если это и штамп, то очень красивый, и я никогда не откажусь от подобного штампа!» – завопила авторша. «Фиг с тобой, пусть будет вкус поцелуя», – согласилась я. Согласилась потому, что на самом деле его чувствовала, этот вкус, и он и горячая спина Данилы вызывали во мне отнюдь не детские желания. «Короче, тебя забрало не по-детски! – продолжила, захлебываясь ветром, авторша. – Ты влюбилась, и это правильно и закономерно! Ну как можно остаться равнодушной к такому мужику! Брюнету с такими глазами, с такой харизмой, удалью, Ямахой и небрежностью в одежде!» «Короче, ты хочешь сказать, что я, словно недотепа спящая красавица, запала на черноглазого неряху-похитителя мотоциклов с сомнительным прошлым и подозрительным настоящим, потому что он насильно поцеловал меня, воспользовавшись экстремальной ситуацией?» «Да, как-то так», – подтвердила нахалка и, засунув четыре пальца в рот залихватски свистнула на всю степь – подозреваю, что где-то вдали Соловей-разбойник, нервно икнув, свалился с дерева и побрел прочь, признав свою профнепригодность. Грохот мотора и скорость внезапно сошли на нет, то есть я еще по инерции летела вперед, а Данила уже сбросил газ и, резко затормозив, заглушил мотор. Я сползла с сиденья, и чуть не упала – странно ослабшие ноги не держали. Данила подхватил меня и, обняв, начал целовать так, словно затягивал в себя опасным водоворотом, и не было сил сопротивляться, и я падала в жерло воронки, из которой не было выхода. «It’s so exciting!1 Das ist phantastisch!2 Бұл жойқын шабыс болды! 3 – от избытка чувств авторша впала в состояние полиглотического шока. Короче говоря, я отдалась поцелую на все сто. И на фига мне было сопротивляться, ведь, во-первых, было хорошо, даже очень хорошо, во-вторых, возможно, я целовалась с мужчиной в последний раз в жизни, в-третьих, я целовалась с мужчиной в центре мироздания под бездонным шатром черного неба, усыпанного серебром звезд, и не было больше никого не только на земле, но и во вселенной, потому что вокруг никого и ничего на самом деле не было – сплошная черная степь. «Mamma Mia, if you go again, my, my, how can I resist you!» – бездарно фальшивя, заорала авторша первую строку хита семидесятых. То ли вокальные упражнения авторши, то ли вопль какой-то птицы вдали помешали остаткам разума покинуть мою бедную голову, и я пришла в себя, обнаружив, что вцепилась в Данилу, как сирена, обняв его за шею, а руки наглеца уже странствуют по моей спине, забравшись под Жазирину рубашку. Хорошо хоть пока не ниже спины. Я расцепила руки и изгибаясь, как та горная лань, выбралась из объятий, почти выбралась. – Что? Что не так? – спросил он, глядя на меня совершенно пьяными глазами. – А ты сам как думаешь? – поинтересовалась я, глядя на него глазами, думаю, не менее пьяными. «Я пьян от любви!» – запела авторша. – Да, на самом деле, что это мы… – пробормотал он, снова пытаясь обнять меня. – Данила, Данила, но где мы? И за нами гонятся! – пробормотала я, вспомнив с ужасом о преследователях, о Мерседесе, который, возможно, вот , сейчас, вынырнет из темноты, а мы тут стоим и целуемся, словно влюбленные. – Не догонят, – самоуверенно заявил Данияр, сцепляя руки на моей талии. Я попыталась оторвать его пальцы от указанного места, но попытки оказались тщетными. «Или ты не очень старалась?» – весело спросила авторша, оседлавшая Ямаху. – Почему ты так уверен? Что там произошло? – Я вывел из строя их мерс, и, думаю, они нас потеряли. – Ты вывел из строя? Проколол колесо? – Да и еще кое-что, думаю, тебе неинтересно знать детали… Мне было интересно знать детали, и в его словах прозвучало некое превосходство мужчины, не желающего объяснять женщине вещи, которые она все равно не поймет своим ограниченным умом, но я не стала настаивать, в конце концов, так или иначе, но я доверила ему свою жизнь и… кажется, судя по последним минутам, немножко больше. Я простила ему, потому что он мне очень нравился… давно, с той минуты, когда появился в парке в самый нужный момент… Или еще раньше, с той минуты… впрочем, об этом можно будет подумать позже. На этой оптимистической ноте я обняла его за шею и спросила, глядя в его совсем черные в темноте глаза: – Что мы будем делать дальше? – Выберемся на трассу и рванем, куда хочешь! – сказал он. – Хороший план! – ответила я. – Но я не знаю, куда я хочу, знаю только, что хочу избавиться от этих проклятых уродов… – Это трудно гарантировать… – ответил он. – И ты так спокойно говоришь об этом? – Не спокойно… Мне казалось, что он говорил одно, а думал о другом. – Ладно, – сказал он вдруг своим обычным, чуть небрежным, тоном, словно сбросив оцепенение. – Сейчас чуть отдохнем и поедем… – В Балхаш… – вдруг решившись, сказала я. – В конце концов, там у меня родственники, к которым я еду. И мой чемодан… Не могу же я… мы, без конца бегать по всему Казахстану! И самолет у меня только через десять дней… – Ты улетаешь через десять дней? – Если доживу… – Не позволю не дожить… – Я тебе… нравлюсь? – Нравишься? Не то слово… Наступила пауза, во время которой авторша нервно бегала вокруг нас и вздыхала. – Светлые волосы тебе лучше… – говорил он, лохматя мою стрижку. – Но мне пришлось, ты же знаешь.. – Ты отожгла по-полной… – Если бы ты знал, как мне было страшно… – Не бойся, я с тобой… Наступила следующая пауза, авторша рулила неподвижно стоящей Ямахой, имитируя звук мотоциклетного мотора. После третьей паузы Данияр решительно двинулся к мотоциклу. – Отсюда ходу часа три, если в степи не застрянем, но скоро должно быть озеро. Садись. Я уже привычным движением вскарабкалась на заднее сиденье и уже совсем уверенно прилипла к Даниловой спине. Взревел мотор, мелкие камушки, веером вылетевшие из-под колеса, царапнули меня по ноге. 1 – это так восхитительно! (англ) 2 – это невероятно! (нем) 3 – это была бешеная скачка! (каз)
Axel: Хелга Захлебываясь от восторга присоединяю свой голос к поющей авторше Боюсь они делают роковую ошибку, отправляясь к родственникам. Ведь про них Женя, кажется, говорила в гостинице, да и билет у неё был в те края. Т.е. едут прямо в "зверям" в пасть.
Цапля: «Если это и штамп, то очень красивый, и я никогда не откажусь от подобного штампа!» – завопила авторша Плакалъ, это бесподобно! А какие объятья! Это восхитительно и бесподобно! У меня от восторга слова застряли в горле, а пальцы путаются в клавиатуре! Все, все бесподобно, до последней запятой! Как я понимаю авторшу!
Леона: О, и про штампы наша авторша не забыла! Хелга пишет: подозреваю, что где-то вдали Соловей-разбойник, нервно икнув, свалился с дерева и побрел прочь, признав свою профнепригодность. Хелга пишет: от избытка чувств авторша впала в состояние полиглотического шока. Валяюсь под столом! Хелга пишет: «Mamma Mia, if you go again, my, my, how can I resist you!» – бездарно фальшивя, заорала авторша первую строку хита семидесятых. Фсё, рыдаю до боли и уползаю в самых растрёпанных чувствах!
apropos: Хелга Сумасшествие какое-то! Как он целуется... И вообще... Убийственно, словом. Кстати, авторша права - вкус поцелуя не может быть штампом - в таком контексте и с таким героем.
Леона: Извините, не удержалась! Недавняя вспышка ностальгии тому виной! I've been cheated by you since I don't know when So I made up my mind, it must come to an end Look at me now, will I ever learn? I don't know how but I suddenly lose control There's a fire within my soul Just one look and I can hear a bell ring One more look and I forget everything, o-o-o-oh Mamma mia, here I go again My my, how can I resist you? Mamma mia, does it show again? My my, just how much I've missed you Yes, I've been brokenhearted Blue since the day we parted Why, why did I ever let you go? Mamma mia, now I really know, My my, I could never let you go. I've been angry and sad about the things that you do I can't count all the times that I've told you we're through And when you go, when you slam the door I think you know that you won't be away too long You know that I'm not that strong. Just one look and I can hear a bell ring One more look and I forget everything, o-o-o-oh Mamma mia, here I go again My my, how can I resist you? Mamma mia, does it show again? My my, just how much I've missed you Yes, I've been brokenhearted Blue since the day we parted Why, why did I ever let you go? Mamma mia, even if I say Bye bye, leave me now or never Mamma mia, it's a game we play Bye bye doesn't mean forever Mamma mia, here I go again My my, how can I resist you? Mamma mia, does it show again? My my, just how much I've missed you Yes, I've been brokenhearted Blue since the day we parted Why, why did I ever let you go Mamma mia, now I really know My my, I could never let you go
Хелга: Ой, дамы, вся разволновалась и ушла слушать Мамму Мию!
Бэла: Хелга-а-а-а «It’s so exciting!1 Das ist phantastisch!" *читатель нервно икнув свалился под стол от ржачных колик* Вы неотразимы и бесподобны: и ты, и Женя, и авторша, и Несравненный, Фантастический, Крышесносный ГГ! А, еще Ямаха! заслужила свою порцию аплодисментов и оваций!!! Я тоже там летела рядом, имитируя звук истребителя, ну, или летучей мыши на худой конец (они тож стремительные) !
Хелга: Бэла пишет: А, еще Ямаха! заслужила свою порцию аплодисментов и оваций!!! Я тоже там летела рядом, имитируя звук истребителя, ну, или летучей мыши на худой конец (они тож стремительные) Ямаха станет героиней (или героем?) наравне с авторшей..
juliaodi: Хелга пишет: в его словах прозвучало некое превосходство мужчины, не желающего объяснять женщине вещи, которые она все равно не поймет своим ограниченным умом Напомнило анекдот про двух мужиков, которые сидят и обсуждают женщин. - Все бабы - дуры! - Глупые особенно! - Да, есть, конечно, очень умные... но такие же дуры А Мамма мия очень к месту! И особенно слабовольное "how can I resist you" Потрясающе, Хелга! Автор, ур-р-ра
Хелга: juliaodi пишет: Напомнило анекдот про двух мужиков, которые сидят и обсуждают женщин. Славный анекдот..
мариета: А я чуть не упустила это великолепное зрелище Особенно «авторшу рулящую неподвижно стоящей Ямахой, имитируя звук мотоциклетного мотора. » Просто прелесть! Хелга, солнце, Так не смеялась ... не помню когда это было в последний раз.
Хелга: мариета пишет: Так не смеялась ... не помню когда это было в последний раз. Ой, я ужасно рада, что так повеселила, бальзам на душу!
Хелга: И мы помчались дальше, в степь и в ночь. По бездорожью, навстречу неизвестности и, возможно, опасности. Только теперь между нами возникла тонкая, пусть и ненадежная, нить, связанная узлами наших объятий, совместно пережитых опасностей и смутных признаний. «Возникла, возникла!» – как оса на взлете, жужжала мне на ухо авторша. Каким чутьем Данияр находил путь в темноте? Может, у него ночное зрение? Или луна вела его? Так или иначе, но мы выехали на шоссе и рванули по его ровной, гладкой, особенно после езды по степи, ленте. Кажется, Ямаха уже не касалась колесами асфальта, превратившись в летоцикл или мотолет, у меня заходилось сердце, а спина стала полем для собрания всех имеющихся в личном арсенале мурашек. Данияр тормознул на заправке, что внезапно возникла из темноты светящимся неоном, наполнил бак бензином. Мы выпили по чашке кофе из пакета три в одном, закусив черствыми баурсаками, и рванули дальше. Вскоре справа потянулась едва различимая, но поблескивающая в лунном свете полоса воды – Балхаш! крикнул, обернувшись, Данила. Я кивнула в пространство, на миг оторвалась от его спины и вновь прилипла к ней. Глаза слипались, голова плыла, несмотря на скорость и ветер, что свистел в ушах. – Не засыпай! Немного осталось! – крикнул Данияр, словно спинным мозгом почувствовал, что меня клонит в сон. Последнюю сотню или полсотню километров я с переменным успехом боролась с дремотой. Данила несколько раз останавливал Ямаху, заставлял меня ходить по дороге и неизменно целовал, прежде чем ехать дальше. «Такое вот романтическое путешествие», – сладко простонала авторша, проносясь мимо в розовом кадиллаке с открытым верхом. Было около четырех часов утра, когда мы проехали подсвеченный знак, обозначающий начало города Балхаш. Еще несколько километров в предутренней полутьме среди полухолмов и полувпадин, и показались первые дома – невзрачные поношенные пятиэтажки, потекли улицы, деревья, дома, и Данияр остановил Ямаху, притормозив на каком-то перекрестке в тени деревьев. – Куда тебе, Женя? Ты знаешь? – спросил он, когда я сползла с мотоцикла и сделала несколько шагов, разминая затекшие ноги. – Да, у меня адрес записан, но не знаю, где это, – стащив со спины рюкзачок, я начала искать в нем записную книжку. – Папа телеграмму давал, что я приеду… – Телеграмму… – протянул Данила, словно само это слово удивило его. – То есть ты даже не знаешь, ждут ли тебя. – Не знаю, – печально созналась я. Записная книжка все же нашлась в кавардаке, царившем в рюкзаке. Не удивительно, если там все-таки лежит какой-нибудь чип или еще что-то ценное, чего я не замечаю, но что так необходимо моим преследователям. Я снова вспомнила о них, и от этого противно и холодно заныло под ложечкой. Авторша тихо вздохнула, и вздох ее слился с шуршанием листвы. Видимо, страдала по кадиллаку… Полистав книжку, я нашла и прочитала адрес. Данила завел мотор. – Поехали, найдем. Мы долго колесили по еще спящему городу, будя бедных жителей в эту рань, когда так хорошо и сладко спится, но в конце концов нашли нужную улицу – на краю города, во всяком случае, я решила, что это край, потому что здесь заканчивались жилые дома, а чуть дальше разворачивался сюрреалистический индустриальный пейзаж – уходящие в небо дымящие трубы посреди беспорядочного порядка промышленных строений – то был, без сомнения, Балхашский металлургический комбинат, градообразующее предприятие, о котором я прочитала в интернете еще перед отъездом из дома. Найти дом оказалось не трудно – двухэтажный, сооруженный, видимо, году в сороковом, один из нескольких себе подобных, составляющих улицу Алимджанова. Высчитав нужный подъезд, я замерла возле него в полной нерешительности. Упасть незнакомым родственникам как снег на голову с столь ранний час, без вещей и подарков, в грязной одежде и с мужчиной в придачу… Веселенькая перспективка. И о чем я только думала, решив ехать сюда? И чемодан пропал… со всеми нарядами, с туфлями, платьями… ох… – Что, Жень, – спросил Данияр. – Терзают сомнения? – Но так рано, неудобно… – Будешь сюрпризом… – Это точно, сюрпризом я буду… – сказала я, окидывая себя взглядом. – Данила, я может, сначала в гостиницу? А потом, днем, к родне… – В этом есть рациональное зерно. – А ты где собирался остановиться? – В гостинице, разумеется… – Едем, – скомандовала я. На поиски гостиницы ушло еще полчаса, но так как уже рассвело, мы объехали почти весь город, выбирая подходящую из нескольких возможных. Та, в которой мы остановились, странным образом напоминала алматинский «Желтоксан». Не задерживаясь на стандартных подробностях, скажу, что заснула, едва добралась до жестковатой кровати ее крошечного одноместного номера.
apropos: Хелга Чудное ночное путешествие! И поцелуи на остановках... Добила авторша на розовом кадиллаке. *недоуменно* Но почему одноместный номер?
Цапля: Хелга Ах, какая красота! только ветер, только Ямаха, только Данила и бескрайняя степь! И авторша в розовом кадилаке Шикарное продолжение!
Хелга: apropos пишет: *недоуменно* Но почему одноместный номер? *недоуменно* А какой?
Хелга: Картинки, стащенные из инета, но наглядности ради. Дорога на Балхаш. И въезд в город.
apropos: Хелга пишет: *недоуменно* А какой? *невинно хлопая глазами* Двухместный, понятное дело. Авторше же где-то тоже нужно спать. Хелга пишет: Дорога на Балхаш. Да по такой дороге, да на Ямахе, да ночью, да с Данилой...
мариета: Хелга Очень романтичное путешествие. Однако находясь в одной комнате с Данилы...хм... нельзя спать Я не смогла представить себе как выглядить казахская степь, пока не увидела фотографии на сайте одного мото-путешественника, и то именно где-то в районе Балхаш. Особенно поразили заправки http://patepis.com/?p=9787
bobby: Хелга Шикарная поездка по степи! Только теперь между нами возникла тонкая, пусть и ненадежная, нить, связанная узлами наших объятий, совместно пережитых опасностей и смутных признаний. Учитывая возникшую нить, укрепленную к тому же поцелуями на остановках, номер могли бы взять и двухместный...
Леона: Хелга ну наконец-то в темке не грабли, а продолжение! Ох, чую, свалится бедная Женя родственникам на голову... Слава Богу, она не одна! А авторша в розовом кадиллаке - это просто вообще что-то невообразимое! Хелга пишет: Ямаха станет героиней (или героем?) наравне с авторшей.. Кажется, и баурсаки тоже. apropos пишет: *недоуменно* Но почему одноместный номер? Вот уж действительно, и у меня этот вопрос возник! мариета от фотографии заправки просто свалилась под стол!
Axel: Хелга Фотографии, как нагрядное пособие к тексту, изумительны. И без них всё замечательно себе представляешь, но с ними ещё лучше.
juliaodi: Ай-ай, не терпится узреть сцену "приветствия" родственничков, особенно будет забавно, если они и телеграммы-то не получили
Хелга: мариета Ах, какие фотографии! И с мотоциклом... Побродила по ссылке, интересно-о-о-о... bobby пишет: Учитывая возникшую нить, укрепленную к тому же поцелуями на остановках, номер могли бы взять и двухместный... Ну вот так вот сразу... Учитывая ночную поездку, несколько часов в пути... Axel пишет: Фотографии, как нагрядное пособие к тексту, изумительны. Спасибо! Рада, что фотографии помогают, и вдохновляют читателей на подборку дополнительных! juliaodi пишет: особенно будет забавно, если они и телеграммы-то не получили Да, это было бы забавно...
Юлия: Хелга Ух, как я стремительно пронеслась по нескольким отрывкам! Чудно! Любовь и опасность сплелись, терзая чувствительные сердца читателей! juliaodi пишет: , не терпится узреть сцену "приветствия" родственничков Встреча с дальними родственниками и в более прозаических ситуациях весьма непредсказуема, а здесь...
Калина: Хелга, проглотив все непрочитанные отрывки, пришла в неизменный восторг. Чувство юмора, ирония, умение держать читателя в напряжении и великолепный стиль - все, как всегда, на месте. Браво!
Бэла: Тыдымс! Граблищами как прилетело....
Цапля: Бэла пишет: Тыдымс! Граблищами как прилетело.... А что ж, девочкам никак нельзя сказать приятное? ))) Но ваще да, авторша манкирует своими обязанностями *сказала бесстыжая Цапля*
Хелга: Юлия Калина Бэла Цапля Спасибо, дамы! И за отзывы и за ожидание... "ушла, напевая" Я вернусь, я обязательно вернусь...
Леона: Цапля пишет: Но ваще да, авторша манкирует своими обязанностями *сказала бесстыжая Цапля* Манкирует, ещё как манкирует! - присоединилась к бесстыжей Цапле бесстыжая Леона.
Калина: Хелга пишет: "ушла, напевая" Я вернусь, я обязательно вернусь.. Предлагаю другую песню
Хелга: Калина пишет: Предлагаю другую песню Ушла еще раз, фальшиво вопя голосом АМ "Я сюда еще вернусь, мне бы только выбрать день..."
Хелга: Навеяло.... Авторше можно, думаю...
apropos: Упс... Думала продолжение...
Бэла: Хелга за "Паузы", да, многое прощу! Вообще за Макара. Хелга пишет: Ушла еще раз Надеюсь, не туда, куда Макар телят того, не гонял?
мариета: Хелга Пауза-то хороша, только нам Данилку давай. С или без Ямахой... *мечтательно*Лучше в одноместной комнате в отеле... мокрый под душом...
Хелга: На поиски гостиницы ушло еще полчаса, но, так как уже рассвело, мы объехали почти весь город, выбирая подходящую из нескольких возможных. Та, в которой мы остановились, странным образом напоминала алматинский «Желтоксан». Не задерживаясь на стандартных подробностях, скажу, что заснула, едва добралась до жестковатой кровати ее крошечного одноместного номера. Я проснулась не оттого, что в окно светило солнце, оставляя полосы и пятна на грубоватом линолеуме пола, а потому, что почувствовала, как на меня кто-то смотрит, в упор. Кем-то смотрящим оказался Данила, он стоял, прислонившись к косяку открытой балконной двери и нахально рассматривал меня, спящую. – Ты как сюда попал? – разволновалась я, натягивая простыню до подбородка. Он небрежно кивнул в сторону улицы. – Через балкон… – Почему через балкон? – возмутилась я. – Захотелось тебя увидеть, а ты все спишь и спишь… – невозмутимо объяснил он и, пройдя в комнату, уселся на кровать рядом со мной. Я вцепилась в простыню, в тайной надежде исчезнуть под ней. Или я лукавила? «Лапина, не разыгрывай из себя невинную деву, к которой пришел гнусный соблазнитель, я тебя умоляю! Ведь ты же в восторге от того, что он пришел к тебе, да еще таким романтичным способом, через балкон! Если бы это не было банальностью, я бы сказала, что он пришел, как Ромео, но поскольку Шекспир невыносимо банален, как все гениальное, я этого не скажу!» – выдала тираду авторша, появившаяся на балконе, видимо, тем же способом, что и «гнусный соблазнитель». Она не ошибалась, я была в восторге, да в таком, что сердце вдруг вылетело из клетки, что зовется грудной, совершило кульбит в воздухе и упало в раковину умывальника, что ютился в крошечной нише у двери. При отсутствии сердца мне стало нечем дышать, а Данияр-Данила молча смотрел на меня, как смотрит мужчина, который знает, что у него есть особое право лезть через балкон, сидеть на кровати и наклоняться ко мне самым недвусмысленным образом. – Ты сошел с ума! – прошептала я, вытаскивая руки из-под одеяла, чтобы противостоять поползновениям наглого мужчины. – Именно, – согласился он и, перехватив мои руки за запястья, сжал их так, что я оказалась совершенно беспомощной. – Я смогу кусаться, – честно предупредила я, пытаясь разглядеть свое сердце, что билось в раковине умывальника. – Неужели? – спросил он. – Ага, – прошептала я. – Смогу… Данила, но не здесь же и сейчас… – Почему нет? – поинтересовался он с таким искренним удивлением, что у меня не нашлось слов в ответ. Действительно, почему? Волосы его были чуть влажны и пахли… степью. – У меня нет… – черт, ну как сказать мужчине про это… – У тебя нет…? – шепнул он мне на ухо. – У меня есть… – Есть? Что есть? – сердце вернулось в грудную клетку и начало поиски своего исконного места. Я решительно оттолкнула Данилу и села на кровати, снова подтянув простыню до подбородка. – Значит, ты подготовился… – у меня сорвался голос. Он смутился, да-да, он смутился. Или мне показалось? – Что не так? – спросил он. – Ты специально подготовился, залез на балкон… или ты всегда их носишь с собой? – спросила я, чувствуя, что краснею, как блондинка, пролежавшая полдня на пляже. – Послушай, Женя! – Данила вскочил и сделал круг по комнате. – Но что в этом… ты просто как школьница! – Как ты сказал?! – сердце встало на место по всем параметрам. – Ты приходишь, все запланировав, да еще и упрекаешь меня? – Я не упрекаю… – промычал он. – А что ты делаешь? – Я не понял, в чем проблема? – Но это, это… – действительно, а почему я так разозлилась, ведь он сделал все правильно. С формальной точки зрения. С любой точки зрения. Но я разозлилась… – Что это? Между прочим, ты сама завела разговор о презервативах! – Я вообще не упоминала это слово! – Надо же… какие мы… – вид у Данилы был мрачнее черной тучи, если так можно сказать о загорелом брюнете. Куда уж мрачнее. – Ну, ну, договаривай, какие!? – взвилась я. Я чувствовала себя ужасно, злая и красная до пяток. Мне стало стыдно за свою глупость и злость, и от этого меня понесло. Авторша тихо выла, забившись в угол возле умывальника. – Ты являешься ко мне в номер с карманами, набитыми пре…презервативами, да еще удивляешься, чему я возмущаюсь? – выпалила я под аккомпанемент завываний авторши, которая гулко стукнулась лбом о стену. – Женская логика… – процедил он. – С чего ты взяла, что мои карманы набиты? На, посмотри! Он сунул руку в карман, вытащил блестящую пачку и швырнул ее на тумбочку, стоящую у кровати. Немая сцена. Классика жанра. Романтический апогей. Кульминация. Скромное желание исчезнуть материализовалось в обратную сторону – я встала, завернувшись в простыню – «ни дать ни взять, Медея-Медуза-Горгона» – прошипела из угла авторша – и скомандовала: – Пожалуйста, покинь мою комнату и, желательно, через дверь! – Как скажешь, Евгения Васильевна… – Ах, ты даже помнишь мое отчество! Как у тебя ловко все схвачено! Может, ты и подстроил всю эту историю? – Ты что, всерьез так считаешь? – Да, а что мне остается делать? Как только я села в самолет, а ты – рядом со мной, начался весь этот кошмар! – А может, наоборот, едва я сел в самолет рядом с тобой, как начался этот кошмар? – Ты еще скажи, что я сама все это устроила? – А кто тебя знает? – рявкнул он. – Ты явился сюда со своими… презервативами, да еще имеешь наглость обвинять меня! – Да пошла ты… – начал он, хватаясь за ручку двери. Разумеется, он не смог ее открыть, потому что дверь была закрыта, а ключ я куда-то кинула перед тем, как заснуть. – Открой дверь! – сказал он. – Можешь уходить так, как пришел! – парировала я. – Но ты же отправила меня через дверь, вот я и иду… – Послушный какой, надо же… – Станешь тут послушным, с такими… – С какими? Что ж ты все не договариваешь? Он, кажется, заскрипел зубами. – Женя… – Что, Женя? – Может, я и идиот, но… но ты не права. – В чем не права? – спросила я, чувствуя себя полной, набитой трухой и соломой, идиоткой. – Во всем… я не собирался тебя обижать! Совсем наоборот… Давай ключ, и я уйду! «Вот они, высокие современные отношения! – авторша все-таки подала голос из своего умывального угла. – Куда, куда ушли романтические встречи под луной, трепет от прикосновения руки и волнение от звука его голоса? Куда?» «Издеваешься? – спросила я. – Хоть бы помогла!» «А я что делаю? Чем я постоянно, в жару и в дождь, и в холод, занимаюсь, как ни помогаю тебе, чокнутой на всю голову? – возмутилась она. – Не понимаю, почему ты взъярилась на него?? Что он сделал не так?» «Все не так, все! Он мог бы, мог бы, сделать все по-другому…», – простонала я. «Ты запала на него, Лапина, и настолько всерьез, что мне даже не по себе, – тихо сказала авторша, исчезая в проеме балконной двери. – Исправь ошибки…» Впрочем, исправлять было поздно, Данила рвался на волю, упорно желая выйти через дверь, а я выглядела в его глазах полной дурой. Оставалось одно – искать ключ. Куда я только его задевала? Утром я закрывала дверь и машинально вынула ключ, положив… положив. Я покрутилась по комнате, стараясь не сталкиваться и не смотреть в сторону Данилы, который молча наблюдал за мной. На тумбочке, в тумбочке, на умывальнике, на кровати, на полу ключа не оказалось. На всякий случай я подергала дверь. Закрыто. Данила дышал мне в спину, как хищник, настигающий жертву. Может быть, я машинально сунула ключ в рюкзак? Закрепив сползающую простыню, я взяла его со стула и села на кровать. Взгляд и молчание Данилы пронзали меня насквозь. – Совершенно не обязательно сверлить во мне дыру своим взглядом, – пробормотала я, открывая рюкзачок. Первые поиски не дали результата, Данила нахально хмыкнул, я взглянула в его сторону. Словно в обратном кадре, теперь он стоял прислонившись к косяку двери номера и с кривой усмешкой смотрел на меня. Тоже мне, оскорбленный любовник! Сердце ёкнуло, опять куда-то смещаясь. Окончательно разозлившись на всю окружающую среду и даже на четверг, я вывалила содержимое рюкзачка на кровать. Что-то упало на пол, и Данила, нагнувшись, поднял. Это был телефон, тот второй, не мой. – Спасибо, – процедила я сквозь зубы. – Мне не было трудно, – в тон мне ответил он, принявшись разглядывать телефон. Я разбирала вещи – золинген, косметичка, щетка для волос, томик Мэри Стюарт… Что это? Я уставилась на книгу, раскрывшуюся при падении из рюкзака, и внутри у меня похолодело.
Цапля: Хелга какое продолжение! Любовная лодка разбилась о мужскую предусмотрительность Чудесное продолжение, я так и ждала от авторши какой-то бяки Признайся, нарочно помешала любовникам! И разумеется, рекламной паузы на самом интересном месте ))
apropos: Хелга Ох, у меня сердце тоже куда-то выскочило и ускакало... Данила - прелесть, а мы все демонстрируем женскую логику, объяснить которую ну просто невозможно. И действительно: подготовился, позаботился, можно сказать. Обуреваемый страстью перелез через балком, а тут такой облом... Авторша - ехидна. Теперь будем мучиться - что же в книге, и вообще - что дальше.
Хелга: Цапля пишет: Признайся, нарочно помешала любовникам! Совсем нет, само пошло... apropos пишет: Авторша - ехидна. Да она такая, пора убивать...
Калина: Хелга, очередной бурный восторг в груди верной читательницы Шикарная сцена. Смешно-правдиво-драматично, и все в одном флаконе. А слабо написать вариант, когда Женя говорит, что можно, потому что у нее в сумочкее есть презервативы?
bobby: Хелга Прелесть какая! Я в восторге! Критический момент, - а авторша в умывальном углу, тише воды, ниже травы... Что там может быть в книге? Заинтригована и подпрыгиваю на месте от нетерпения... Продолжение бы поскорей!
Хелга: Калина пишет: А слабо написать вариант, когда Женя говорит, что можно, потому что у нее в сумочкее есть презервативы? А не слабо... bobby пишет: Критический момент, - а авторша в умывальном углу, тише воды, ниже травы... Она лишилась дара речи от отчаяния...
мариета: Хелга За Данилку преогромное спасибо! Пожелали - получили Только Женечка невозможна! Он для нее по всему Казахстану разматывается, а она... А что там в книге?
Хелга: мариета пишет: Только Женечка невозможна! Он для нее по всему Казахстану разматывается, а она... Влюбившись, требуем чего-то, не знаем чего, как-то так размышлялось...
Бэла: Да елки-палки! Да как можно так обрывать! *умоляюще* Автор, миленькая, пусечка, золотце, сжалься, а? И там еще тресни Женьку по башкенции какой-нибудь штукенцией и потяжелее, р-р-р-р-р! Можно так мужика обвинять в хороших делах?
ДюймОлечка: Бэла пишет: И там еще тресни Женьку по башкенции какой-нибудь штукенцией и потяжелее, р-р-р-р-р! Поддержу, ну нельзя же такого мужчину, да так... что.... И ты тоже, автор , не мучь нас...мы ж, в большинстве своем дамы, помрем от любопытства, ну что там в книге той?
juliaodi: Забавно складывается. И куда ее чувства вмиг подевались? Да, действительно, а что там, в книге? Потрясающий кусочек
Леона: Бэла пишет: Да елки-палки! Да как можно так обрывать! *тихо, в сторону* кто бы говорил... *во весь голос* Вот уж действительно! Это же форменное издевательство! Хелга ну пожалуйста, ну продолжай скорее! Ну что же там в книжке?
Luide: спасибо, совершенно чудный кусочек! Так и видится эта парочка! Любопытно, чем все закончится?
Axel: Хелга Женская логика - это потрясающая вещь. Умираю от любопытства, что же там в обнаружилось в книге.
Хелга: Дамы, спасибо большое, что находите время прочитать.
Цапля: *ворчливо* Да мы, можно сказать, все дорожки тут истоптали и все скамейки иссидели... (есть такое слово?? ), дожидаясь продолжения! Пиши, авторша, не маринуй сочувствующих!
novichok: Хелга Наконец-то добралась до продолжения! Женская логика - это всем логикам логика Мужчинам ни в жизнь нас не понять Но я ставлю на целеустремленность Данилы и увещевания авторши.
Юлия: Хелга О, жестокая! Так оборвать! И никакого продолжения!
Юлия: Хелга пишет: Влюбившись, требуем чего-то, не знаем чего Совершенно органично. Женя так и должна была поступить. Она же нормальная девушка из нормальной (подчеркиваю )жизни. Американские горки, на которых она лихачит в своей поездке, - для нее ситуация экстремальная: балансирует как может, но есть вещи, которые невозможно сделать даже под гипнозом. Если бы это еще было вечером на адреналине, а утром спросонья! Да надо же хоть оглядеться: как выглядит, какова свежесть дыхания Это ж не муж родный, с ночной смены пришед, лезет в супружеску койку
Хелга: Юлия пишет: Если бы это еще было вечером на адреналине, а утром спросонья! Да надо же хоть оглядеться: как выглядит, какова свежесть дыхания Это ж не муж родный, с ночной смены пришед, лезет в супружеску койку Вот, как-то в этом направлении и думалось... novichok пишет: Но я ставлю на целеустремленность Данилы и увещевания авторши. А на чувства героини?
apropos: Хелга пишет: А на чувства героини? Оне в смятении. Сейчас многое - если не все зависит именно от Данилы, как мне кажется. С его мужской логикой.
Цапля: apropos пишет: Сейчас многое - если не все зависит именно от Данилы, как мне кажется. С его мужской логикой. А мужская логика самая логичная логика, мы это точно знаем!
Юлия: Цапля пишет: А мужская логика самая логичная логика Или как вариант: мужская логика самая мужская... Хелга пишет: А на чувства героини У нее, бедной, столько чувств сразу! И таких сильных. Как бы ей не запутаться, в причинно-следственных связях.
Цапля: Юлия пишет: Как бы ей не запутаться, в причинно-следственных связях. *саркастично* Честный мужчина будет ждать, пока распутается, а настоящий - воспользуется.
Хелга: Цапля пишет: Честный мужчина будет ждать, пока распутается, а настоящий - воспользуется. "задумчиво" А честно-настоящий?
Бэла: Честно-настоящий, чЮтАчку подождав, тут же и воспользуется, объяснив все впоследствии мужской - самой мужской в мире - логикой: дорогая, я знаю, что лучше для тебя, я же мужчина, и все и всегда буду решать сам!
Хелга: Я разбирала вещи – золинген, косметичка, щетка для волос, томик Мэри Стюарт… Что это? Я уставилась на книгу, раскрывшуюся при падении из рюкзака, и внутри у меня похолодело. Это была не моя книга, не роман Мэри Стюарт – незнакомые желтоватые страницы, на которых она раскрылась, были заполнены ровными рукописными строчками. Я подобрала упавшую челюсть с пола, взяла книгу, осторожно, словно она грозила взорваться в моих руках, и уставилась на открытые страницы. Строчки расплылись перед глазами, и мне пришлось сесть, чтобы обрести равновесие и четкость зрения. Я дотронулась до страницы, она была шероховатой и хрупкой на ощупь, верхний край обтрепался и потемнел. Текст был написан латиницей. На следующей странице я обнаружила рисунок: человек в средневековых одеяниях, странно изогнувшись, держит в вытянутой руке огромную по сравнению с ним, человеческую же голову, а другой – согнулся у его ног. Все вместе это напоминало какой-то символ. На следующих страницах обнаружились подобные рисунки, некоторые едва различимые. «Ни фига себе…», – так образно, многословно и витиевато авторша выразила свое отношение к ситуации. Я закрыла книгу, осторожно положила ее на кровать и вспомнила о присутствии Данияра в комнате. Точнее, он сам напомнил о себе, спросив: «Что с тобой?» – Данила… – жалобно протянула я. – Ничего не понимаю… – Что не понимаешь? Что-то нашла? – спросил он, подходя ко мне. Я молча протянула ему книгу. – Какая-то старинная рукопись, с рисунками, на непонятном языке… – констатировал он, перелистывая страницы. – Ты возишь с собой такие вещи? Или …что? Он вопросительно уставился на меня. – Понимаешь, я… это не мое… у меня была книга, роман Мэри Стюарт, в этой обложке, а теперь там совсем другое... Перед поездкой я упаковала книгу в кожаную обложку – подарок подруги на именины. Обложка мне страшно нравилась – охряного оттенка с орнаментами, выбитыми на уголках, застегивающаяся на кнопку. Ничего удивительного, что я, не один раз перекладывая книгу, не заметила, что содержание под обложкой так кардинально изменилось. – Ты хочешь сказать, что это не твоя книга? – спросил Данила. – Именно это я и говорю: это не моя книга, у меня был роман в мягкой обложке, изданный в прошлом или в этом году, но никак не старинная рукопись на иностранном языке. Мне кажется, это латынь, – добавила я. – Здесь странные рисунки, а бумага еле жива… – Не понял… – начал он и замолчал, уставившись на меня, темные глаза его загорелись, словно кто-то чиркнул внутри спичкой и поднес пламя к свече. – Книга все время лежала у тебя в сумке? Всегда была с собой? – Да, я же взяла ее, чтобы читать в дороге… – И в самолете? – Разумеется. Ты хочешь сказать… – догадка шарахнула меня по голове, словно скалка по спине неугодного мужа. Или это была авторша, которая, проходя мимо, встряхнула мне мозги? – Ты хочешь сказать, что мне подменили книгу? – Ну да, – бросил он, сделал круг по комнате, чуть не врезавшись в тумбочку, и закончил его, усевшись рядом со мной на кровать. – Книга была в этой обложке? Она была такого же размера? Проверив надежность закрепления моей импровизированной тоги-туники, я ответила: – Да, даже по толщине похожа… – Кто-то поменял тебе книгу. Тот, кто сидел с тобой рядом в самолете, тот покойник! – Или ты… – отчаянно добавила я. – Ну, или я… – рявкнул он. – Только с последним есть неувязка – я ее не менял и вижу в первый раз в жизни. Так же как и ты! – Не сердись, это… я так глупо шучу, – пробормотала я, уже не зная, что и думать. Но так совсем не хотелось думать. Совсем. Категорически. – С чего бы мне получать по башке и гонять за тобой по всему Казахстану? Я мог бы давно прибрать ее к рукам и смыться… – добавил он. Действительно, с чего бы? – А почему ты оправдываешься? – я не удержалась, получив повод избавиться от хоть толики накопившегося яда. – Даже не думал, просто пытаюсь объяснить женщине… – Данила сделал паузу, словно набирал воздуха или подыскивал следующее слово, – женщине, которая мне нравится, что я не злодей и не держу ствол за пазухой, а совсем наоборот… «Сказал, сказал все-таки, пусть хоть так, «нравится». Но ведь с этого и стоило начать, а не с презервативов!» – заорало все мое существо, рвущееся к нему и протестующее, как игрушка йо-йо. «Взять бы это твое существо, положить на лавку и розгами по нежному месту», – процедила авторша. «Руки коротки!» – отрезала я. Следующим шагом могло бы быть мое примиряющее «я верю тебе, милый!» и руки на плечах, и ритуал смешенья губ, а потом и прочего, и я уже вполне наглядно представила себе всю картину, и внутри расправили крылья и запорхали махаон и капустница, и муха це-це, впрочем, этот вопрос можно оставить Паганелю, не энтомолог я. Могло бы, но не случилось, потому что, во-первых, рядом лежала книга – причина всех моих (или уже наших?) бедствий и приключений – и она пугала, влекла и требовала внимания, а во-вторых, из каких-то внутренних моих глубин вылез маленький, но упрямый дракон, который слизнул длинным языком всех бабочек, а заодно и муху, и устроился на их месте, на страже моей сомнительной гордости. «Именно, что сомнительной! Дайте мне пистолет, и я пристрелю этого дракона!» – рявкнула с балкона авторша. «Насилие – не есть путь познания! – изрекла я и возмущенно добавила: – А книга тебя совсем не интересует?» «В комплексе, дорогая Лапина, в комплексе!» – огрызнулась она и отвернулась с видом оскорбленной добродетели. – Значит, я тебе нравлюсь? – я не смогла не развить эту тему, не смогла. – Хм… а разве это не понятно? – спросил Данила, кажется, совершенно искренне удивившись. «Парень жизнью ради нее рисковал, спас от неминуемой гибели, а она изображает полное неведение! Хватит стервозить!» – авторша шипела, что та кобра. Я смешалась, они оба были правы, а я нет. К счастью, Данияр не стал дожидаться ответа на свой вопрос, а задал следующий, кивнув в сторону злосчастной книги. – Что будем делать с этим? Насколько я не разбираюсь в таких делах, но мне кажется, вещь древняя и очень дорогая. Из-за того и весь кипеж. – Думаешь, тот, покойник, подложил мне книгу? Но зачем? – Причины могут быть разные… – задумчиво произнес Данила. – Он умер, вроде как от сердечного приступа, и мог пытаться спасти книгу от чего-то или кого-то, или сделал это, чтобы ты пронесла ее через таможню. – Но почему он решил, что у меня ее не найдут? – А что, нашли? – усмехнулся Данияр. Действительно, не нашли. «Лапина, здесь простая логика – какой брюнет-казах станет ворошить вещи блондинки?» – выступила авторша. «А если на таможне брюнетка-казашка?» – резонно поинтересовалась я. « Это уже форс-мажор!» – отмазалась авторша. – И эти уроды гоняются за мной из-за книги? – По всей вероятности, да. – Понятно… что ничего не понятно, – пробормотала я. – А этот телефон, не мой телефон. Может, его тоже подсунул покойник? Но зачем? – Думай… – сказал Данила. – А ты? – спросила я. – Что я? – Ты не хочешь мне помочь? – Идиотка! – рявкнул он. – А что я делаю? Куда я от тебя денусь? Теперь? Мысль прозвучала многозначительно и волнующе, несмотря на "идиотку". Глаза его опасно сощурились, и я сделала рокировку. – А тебе не приходит в голову, что мне нужно одеться и умыться? – Прости, меня уже нет, – буркнул он и вышел из комнаты. Через дверь, на балкон, к авторше.
apropos: Хелга Долгожданное продолжение! Итак, книга, да еще на латинице, плюс мобильный - ну очень интересно: что, как, зачем и каковы будут последствия для наших героев. А Данила таки ушел - через балкон. И я его где-то даже понимаю. Женя осталась при своих - чести и достоинстве, но стоили ли оне того?
Цапля: Хелга пишет: Мысль прозвучала многозначительно и волнующе. Глаза его опасно сощурились, и я сделала рокировку. Очень, очень многозначительно и волнующе!! А книга рукописная да на латинице, да с головой на блюде... это оооо! Хелга , браво!
bobby: Хелга Спасибо за долгожданное продолжение! Вот и связь с происшествием в самолете наметилась... Какие-то древние письмена... Очень интересно, а главное - что же теперь с этим делать
Хелга: Дамы, спасибо! Надеюсь, фишка с книгой боль-мень логична?
Цапля: Хелга пишет: Надеюсь, фишка с книгой боль-мень логична? А отчего ж ей быть нелогичной? )) но жутко интересно, что за книга? Я так прикинула, она сама по себе немало стоить должна, без всяких тайн под суперобложкой?
apropos: Цапля пишет: она сама по себе немало стоить должна Раритет, а то. А учитывая еще и тайны - бешеные деньги, небось. То-то эта кодла за Женей так яростно гоняется.
мариета: Неожиданно! Чего только не ожидала - записку между страниц или какой-то там кровавый листочек, или фотография... Но чтобы вся книга была не та! Хелга Ты гораздо превышила мои ожидания. Хелга пишет: – Идиотка! – рявкнул он. Вот истинное лицо восточных мужчин! Даже любя, они смотрят на женщину свысока!
Леона: Хелга наконец-то твой Муз к тебе вернулся! Могу только повторить за авторшей: ни фига себе... Значит, на балкон к авторше пошёл? Ню-ню...
Belka: Хелга, наконец-то! Здорово, как всегда, затаив дыхание ... Да, и все очень логично: реакция Жени, Данияра, книга ... "3апутанная история, очень запутанная" . Хелга пишет: Но ведь с этого и стоило начать, а не с презервативов!» – заорало все мое существо Справедливости ради: о ... Женя первая начала ...
Хелга: мариета пишет: Вот истинное лицо восточных мужчин! Даже любя, они смотрят на женщину свысока! И западные тоже, как ни крути... Леона пишет: Значит, на балкон к авторше пошёл? В коалицию... Belka пишет: Справедливости ради: о ... Женя первая начала ... Но она об этом уже не помнит, ну или не хочет помнить, женская логика, опять же.
ДюймОлечка: Хелга пишет: Через дверь, на балкон, к авторше Щаз, она его научит плохому, то есть как героиню то воспитать
Калина: Хелга, все чудесны, особенно книга Ну и еще Данила, авторша и даже героиня. Хотя последнюю все-таки надо огреть по голове чем-нибудь тяжелым Отдельное спасибо за муху це-це. С этим оборотиком про бабочек и вправду пора было что-то делать
Хелга: Бэла пишет: Честно-настоящий, чЮтАчку подождав, тут же и воспользуется, объяснив все впоследствии мужской - самой мужской в мире - логикой: дорогая, я знаю, что лучше для тебя, я же мужчина, и все и всегда буду решать сам! Ох, это так заманчиво и испепеляюще звучит. Решать сам - и больше ничего не нужно. Нет, нужно, но уже детально. ДюймОлечка пишет: Щаз, она его научит плохому, то есть как героиню то воспитать Да, вот тоже поздним зажиганием подумала - зря я это сделала, отправила его к авторше. Калина пишет: Хотя последнюю все-таки надо огреть по голове чем-нибудь тяжелым Не, ну девушка вся в смятении. Она исправится, дайте срок.
Юлия: Хелга Антиквариат, о как! Нашим опасным незнакомцам, окаца, не чуждо чувство прекрасного Интересно-о-о, ужасть одна! Калина пишет: Хотя последнюю все-таки надо огреть по голове чем-нибудь тяжелым Сейчас-то чем она не угодила?!
apropos: Юлия пишет: Сейчас-то чем она не угодила?! Как?! Такого мужчину - и даже не выпустить в дверь. Пришлось, бедолаге, через балкон опять лезть. Несолоно хлебавши. Одна надежда, что авторша там - чуть ему подсобит.
Хелга: apropos пишет: Такого мужчину - и даже не выпустить в дверь. Пришлось, бедолаге, через балкон опять лезть. Вообще-то он сам туда ушел..
apropos: Хелга пишет: он сам туда ушел. Сам... Ключ-то так и не нашелся. Вот и пришлось... через балкон. Не ломиться же в закрытую дверь
Юлия: apropos пишет: Пришлось, бедолаге, через балкон опять лезть Так это же техническая проблема. К тому же, как мне кажется, Данила способен легко преодолеть такие незначительные препятствия. И вообще, могла бы между прочем и на "идиотку" отреагировать, а она как тихая восточная женщина даже не пикнула, удовлетворившись переживанием содержания сей тирады. А на мой-то неподкупный взгляд робеспьерши: так джентльмены (гусары, джигиты - нужное подчеркнуть) к дамам не обращаются даже в сердцах. Автор, не обижайся за Данилу, это я брюзжу по-стариковски: в наше время...
Хелга: Юлия пишет: не обижайся за Данилу, это я брюзжу по-стариковски: в наше время... Совсем не обижаюсь, все правильно, ведет он себя, как слон в посудной лавке - прет напролом, грубит, самоуверен без меры. Могу оправдать не его, но Женино проглатывание "идиотки" лишь ее стрессовым состоянием.
apropos: Юлия пишет: так джентльмены (гусары, джигиты - нужное подчеркнуть) к дамам не обращаются даже в сердцах. Ой, бывает, мне кажется, когда доведут - и даже не обидно это звучит, а напротив где-то даже ласкает слух, потому как показывает, что мужчна явно неравнодушен.
Леона: Хелга пишет: прет напролом, грубит, самоуверен без меры Ну это же просто чудо что за мужик!!!
Хелга: Леона пишет: Ну это же просто чудо что за мужик!!! И почему женщинам нравятся такие? А ведь нравятся, мерзафцы...
Axel: Хелга Юлия пишет: И вообще, могла бы между прочем и на "идиотку" отреагировать, а она как тихая восточная женщина даже не пикнула, удовлетворившись переживанием содержания сей тирады. Я тоже об этом подумала , но списала на нервную ситуацию с книгой. Надеюсь, автор ему этого так просто не спустит.
Юлия: Хелга пишет: И почему женщинам нравятся такие? Мне каааца, что они нравятся дамам лишь в виртуальном исполнении, а когда сталкиваешься с таким в живую, так ретивое-то... и во всю мосчь Мне вспоминается сцена из фильма "Тутси". Девушка, в которую был влюблен Хоффман, в минуту откровения призналась ему в образе Дороти, что ждет мужчину, который просто, без обиняков подошел к ней и сказал о том, что она нужна ему (точно не помню фразу, но была она весьма конкретна и грубовата, прям скажем). И когда тот же Хоффман, но в мужском обличье, попытался ей это высказать, она его отшила, как следует. Вот это мне кажется, весьма тонко подмечено: конечно, мы хотим, чтобы мужчина был сильным и даже брутальным, но это ж палка о двух концах, как и все в этом мире. А готовы ли мы получать этой самой палкой, т.е. другим ее концом, по голове - баальшой вопрос.
juliaodi: Хелга, прелесть Дорвалась до книжки и... интрига, надо сказать, не отступает, а все нарастает как снежный ком. Все те же вопросы: кто? зачем? и почему? Эх, как жаль, что наш нетерпеливый Данияр "уступил" в тактичности, и Женино самолюбие взяло свое! Но вера в лучшее не умирает, и я жажду узнать, когда же каша заварится до нужной консистенции, чтобы после посмаковать ее расхлебывание
apropos: Хелга пишет: почему женщинам нравятся такие? Женщинам нравится, когда мужчина проявляет характер только в том случае, если именно этот мужчина ей нравится, а вот не нравился бы - и был бы отрицательным героем - то никто бы им не восхищался - ни авторша, ни читатели (а в будущем и героиня). Юлия пишет: мы хотим, чтобы мужчина был сильным и даже брутальным, но это ж палка о двух концах, как и все в этом мире. А готовы ли мы получать этой самой палкой Ха, нет, конечно. Ведь помимо того, что настоящий мужчина должен быть силен и брутален, он еще должен нас любить, уважать, почитать и носить на руках, а не размахивать палкой, как дубиной. Если только для борьбы с внешним врагом, так сказать.
Хелга: Юлия пишет: конечно, мы хотим, чтобы мужчина был сильным и даже брутальным, но это ж палка о двух концах, как и все в этом мире. А готовы ли мы получать этой самой палкой, т.е. другим ее концом, по голове - баальшой вопрос. Фишка в том, что (по моему опыту и ощущениям) в молодости я боролась с любыми палками, что из этого выходило, гм... да мало хорошего. Но понять это дано лишь с возрастом и опытом. То есть сейчас уже не стала бы так ломать те палки, но и я уже не та. Юлия пишет: И когда тот же Хоффман, но в мужском обличье, попытался ей это высказать, она его отшила, как следует. От неожиданности, что теория вдруг воплотилась на практике. juliaodi пишет: Но вера в лучшее не умирает, и я жажду узнать, когда же каша заварится до нужной консистенции, чтобы после посмаковать ее расхлебывание Ох, чем дальше, тем больше увязаю в сюжете. apropos пишет: Ведь помимо того, что настоящий мужчина должен быть силен и брутален, он еще должен нас любить, уважать, почитать и носить на руках, а не размахивать палкой, как дубиной. Если только для борьбы с внешним врагом, так сказать. Список можно продолжить. Благодарю всех читающих и пишущих!
apropos: А мы благодарим автора! Но где продолжение?!
Калина: Юлия пишет: Вот это мне кажется, весьма тонко подмечено: конечно, мы хотим, чтобы мужчина был сильным и даже брутальным, но это ж палка о двух концах, как и все в этом мире. А готовы ли мы получать этой самой палкой, т.е. другим ее концом, по голове - баальшой вопрос. Это как в одном из законов Мерфи. "Если вы чего-то не видите, то это не значит, что этого нет". Сильный - брутальный - без страха и упрека - без слабостей мужчина остается таким только пока ты видишь его со стороны. Ну, например, в фильме. Или книге. Там еще и недостатки грамотно подбирают обычно, которые суть завуалированные достоинства. В жизни, когда начинаешь общаться с человеком чуть ближе, то сразу видишь его слабости, где он беззащитен, когда выглядит не героем, каким в некоторых ситуациях недалеким делают людей их качества-условные достоинства, как легко оборачиваются недостатками. И мачистость сразу исчезает Ну и самое главное, что приходит с опытом. Есть качества, которые не встречаются в одном флаконе. Как счастье всех народов и социализм. Мужчина не бывает сильным, бесстрашным, прогибающим любую ситуацию под себя и чувствительным, понимающим и любящим. То есть любить он будет, но не так, как женщине хочется. То есть так, что она и не заметит. Можете вспомнить Лиззи, для которой предложение мистера Дарси было как обухом по голове. Зрелость - это когда ты понял себя и кто тебе нужен. Действительно тебе. Вот не такой, зато такой и такой. А мне нужно это, так сильно, что плевать на все довески. "Вот именно эту конфигурацию хочу". Подруга и мама недоумевают? Пусть заказывают себе свою. Хотите всего? А представьте, если мужик вам выкатит жажду видеть "сексопильно-суперделовую-суперхозяйственную-суперпонимающую" ? В морду дать хочется? Слишком жирно? Правильно, вот и не соответствуйте. Лучше всего это выразила мама Бриджет Джонс: "Вы, девочки, хотите заполучить себе Индиану Джонса, чтобы заставить его загружать грязную посуду в посудомойку". Выбирать надо: или Индиана Джонс - или посуда моется без вас. А социализм и счастье всех народов - это к революционерам-романтикам. Им как раз по возрасту максимализм был положен. Или покладен
Хелга: Калина пишет: В жизни, когда начинаешь общаться с человеком чуть ближе, то сразу видишь его слабости, где он беззащитен, когда выглядит не героем, каким в некоторых ситуациях недалеким делают людей их качества-условные достоинства, как легко оборачиваются недостатками. И мачистость сразу исчезает Сказала бы так: вот эти недостатки и слабости, из которых человек состоит процентов на семьдесят, если не больше, со временем становятся тем, за что любишь. То есть, больше любишь именно за недостатки, чем за достоинства. Или так, достоинства мужчины - это его способность собственные недостатки сделать любимыми женщиной. Или способность женщины полюбить недостатки. Калина пишет: Зрелость - это когда ты понял себя и кто тебе нужен. Действительно тебе. Вот не такой, зато такой и такой. А мне нужно это, так сильно, что плевать на все довески. Это если конфигурация, оказавшаяся желаемой, есть в наличии, тогда, конечно, лучше никто не попадайся на пути. А вот если он со всеми довесками, вроде, подходит, но что-то смущает, и годы проходят и уже не то, что зрелость, а перезрелость наступает, когда понимаешь, что он, со своими довесками был приобретен правильно. А бывает и наоборот - не того завернули. Но совместить Индиану Джонса и посудомойку можно, при наличии доброй воли Индианы и толерантной его подруги, которая притащит ему посудомоечную машину на гребень водопада Виктория.
Калина: Хелга пишет: Это если конфигурация, оказавшаяся желаемой, есть в наличии, тогда, конечно, лучше никто не попадайся на пути. А вот если он со всеми довесками и вроде, подходяще, но что-то смущает, годы проходят и уже не то, что зрелость, а перезрелость наступает, когда понимаешь, что он, со своими довесками был приобретен правильно. А бывает и наоборот - не того завернули. Но совместить Индиану Джонса и посудомойку можно, при наличии доброй воли Индианы и толерантной его подруги, которая притащит ему посудомоечную машину на гребень водопада Виктория. Я не говорила и, упаси Боже, не думаю, что существуют идеальные конфигурации Всякое бывает. И конфигурация с годами меняется, и восприятие, и желания. И вообще... Но есть вещи, не совместимые в принципе никогда и ни за что. Которые ни в одной конфигурации не встречаются. И мужчина, в одну секунду в одну морду решающий любую проблему, красиво и легко, есть, но ждать от него, что он будет терпеливо объяснять, почему он то-то и то-то сделал, или советоваться - это наивно. Или встретить чуткого, нежного и трепетного тоже можно. Но ждать, что он сможет поставить себя жестко с собственным боссом/портье отеля/сантехником из ЖЭКа... А про Индиану Джонса... Можно притащить и посудомойку на гребень водопада. Только вот это, по-моему, не очень целесообразное использование посудомойки, Индианы Джонса, да и водопада Виктории тоже.
Юлия: Хелга Калина apropos НА какие нас глубокие размышления вывела страничка романа! Вот она великая сила искусства. Я не шучу. Замечательно, когда будятся не только чувства, но и мысли, и все это можно обсудить и есть с кем. Спасибо! Калина пишет: Мужчина не бывает сильным, бесстрашным, прогибающим любую ситуацию под себя и чувствительным, понимающим и любящим. То есть любить он будет, но не так, как женщине хочется. И это сплошь и рядом. Совместить наше представление о том, как нас должны любить, и реальность - задача совершенных. Но и опыт и житейская мудрость совсем не всегда помогает. Умом понять можно, можно даже смириться, но внутри чертик неудовлетворенности все равно будет сидеть, как его не затыкай, он будет проявляться. Хелга пишет: едостатки и слабости, из которых человек состоит процентов на семьдесят, если не больше, со временем становятся тем, за что любишь. То есть, больше любишь именно за недостатки, чем за достоинства. Или так, достоинства мужчины - это его способность собственные недостатки сделать любимыми женщиной. Или способность женщины полюбить недостатки. Совершенно согласна. Любовь - это способность принять человека целиком, таким какой он есть по-настоящему. (Здесь, конечно, много подводных камней, например, что именно в человеке настоящего, а что наносное, что ему надо додумать осознать и исправить, а что его характерная особенность - но это оставим специалистам по человеческому нутру). Мне кажется, ты поймала очень важную мысль: есть особая прелесть в том, что человек несовершенен, что у сильного есть слабости, а слабого - сила. В этом столько потенциала и для преображения самого человека и мира и для любви как творчества, как восхождения, как познания... простите занесло К чему бы это я? А к тому, что и литературные герои, живые и любимые, пусть будут с недостатками. Пусть ошибаются, не понимают, бьются головой об стену, но любят, не отчаиваются и не останавливаются. Как у Шварца: "Любите, любите друг друга, да и всех нас заодно, не остывайте, не отступайте – и вы будете так счастливы, что это просто чудо!"
Хелга: Процесс одевания не занял слишком много времени, поскольку выбирать было не из чего. Я натянула брюки уже даже не второй, а третьей свежести, словно облачилась в воспоминания о пылающем горниле степи и жесткости ее лона. Рубашка, позаимствованная у Жазиры, была измята и столь же не свежа. Я закатала рукава, расстегнула пуговицы до предела возможного и подняла воротник, отогнув его уголки – попытка сотворить изыск из помятости. Одеваясь, я с тоской вспоминала об утраченном чемодане, о любимых нарядах и туфлях. Может, еще есть шанс вернуть его? Возможно, его обнаружил водитель автобуса и сдал в какую-нибудь камеру забытых вещей, если таковые еще существуют. Но вероятней всего, мои преследователи стащили и разворошили мой несчастный чемодан в поисках злосчастной книги. С отвращением представила, как чужие грязные руки роются в моих вещах. Меня передернуло. Но самое ужасное, что преследователи мои здесь, в городе — это можно утверждать с уверенностью девяносто девять процентов, один я оставила на тот сомнительный вариант, что они прекратили гонку за мной из-за каких-то внешних обстоятельств. Что делать с книгой? Откуда они вообще узнали, что книга у меня? Сообщил покойник? О книге мог знать только тот, кто подсунул ее мне, и тот, кто мог это видеть. Кто из двоих? Или был какой-то третий? Но не мог, не мог Данила быть замешан в этом деле. Зачем ему так возиться со мной? «Невозможно представить, что эти черные глаза могут лгать!» – пропела авторша, появляясь в комнате. «Знать увидел вас я в недобрый час…» – фальшиво подхватила я. Что же делать дальше? На свой страх и риск отправиться на автовокзал за чемоданом? Нанести визит родственникам? Дождаться ближайшего рейса, вернуться в Алматы, переделать билет и улететь прочь, домой, в свой тихий северный город? Не придя ни к какому решению, я села плакать. Над потерянными вещами, над горькой судьбой, страхом и несостоявшимся… сексом с Данилой. «Отчего тебя так смущает слово «секс»? — поинтересовалась авторша. Я задумалась. Действительно, отчего? Это нормальное емкое слово, точно характеризующее… что? «Комплекс личного и национального, – изрекла авторша. – Знаешь, в глубине своей женской души я тебя понимаю. Не переживай, все уладится». Потрясенная подозрительной душевностью авторши, я умылась и привела в порядок лицо, в очередной раз удивившись своему новому облику, к которому никак не могла привыкнуть. В общем, минут через сорок пять после ухода Данилы я наконец пришла в состояние если не боевой, то трудовой готовности. «А ты неплохо справилась с антуражем, при почти полном отсутствия оного», – заметила авторша, критически осмотрев меня. Я промолчала, взяла книгу и осторожно сняла с нее обложку. Страницы казались настолько ветхими, что я даже вспотела, боясь повредить их. Мне показалось, что от книги идет какой-то запах. Тления? Древности? Ощущение иного времени накрыло меня покрывалом, сотканным из минут, часов, лет, столетий. Длинное название на тонкой кожаной обложке с помятым краем. Возможно, он помялся, когда книгу засовывали в мою обложку? Я начала осторожно перелистывать страницы. Рисунки – по всей видимости, гравюры – помещались на отдельных листах и были невероятно затейливы, символичны и странны. Я внимательно рассматривала их, и через некоторое время меня вдруг озарило – это буквы! Буквы! На первом рисунке танцевала пара: она – по-средневековому уродливая, в длинном платье, складками спадающем на пол, он – по-средневековому смешной, в трико и остроносых туфлях. Фигуры и их сцепленные руки представляли собой букву А. Буква B на другой странице – две рогатые чертовы головы и пара, судя по одеяниям, монахов, держащихся за рога. Та иллюстрация с головой, которую я увидела первой, изображала букву G. Я так увлеклась, что на какой-то миг забыла обо всем, рассматривая гравюры и изящные ровные рукописные строчки. Текст, насколько я могла судить, был написан на латыни, во всяком случае, об этом сигналили многочисленные окончания –us и -um. Авторша молча дышала мне в ухо, время от времени восхищенно вздыхая. От созерцания и изучения фолианта меня отвлек стук в дверь. Я вздрогнула, чуть не выронив книгу из рук. Вот так люди и заболевают манией преследования. Я завернула книгу в обложку и сунула ее под простынь – сделав все это чисто механически и уже представив себе жуткую физиономию Лже-Данилы и его подручного-громилы из парка. Ужасно захотелось покурить. И главное, вовремя. «Женя, это я!» – раздался из-за двери знакомый голос. Чуть не взвизгнув от радости, я кинулась к двери, но на полпути вспомнила, что так и не нашла ключ. – Подожди, Данила, сейчас ключ найду! – крикнула я. – Так и не нашла? – спросил он. – Как же я был прав, когда лез к тебе через балкон! – Да, конечно, ты был прав, – бормотала я, бестолково кружа по комнате. – Куда, куда я засунула этот чертов ключ? Наконец ноги принесли меня к кровати, заваленной содержимым рюкзака. Перебрав все вещи заново, ключа я не обнаружила. Проверила карманы брюк, заглянула под кровать, в тумбочку, на тумбочку. Здесь лежала блестящая, развернувшаяся лентой, пачка. Я взяла ее, и на месте, где она лежала, остался ключ. «Лапина… !» – начала авторша, но замолчала и плюхнулась на стул. Я не поняла, что она имела в виду, но на всякий случай пошла в наступление. «Хочу тебе напомнить, милейшая сударыня маньячка, что именно ты была против введения в историю романтического героя!» – источая яд и елей, сказала я, вставляя ключ в замочную скважину. Открыв дверь и выглянув в коридор, я увидела, что Данила, как ни в чем не бывало, беседует с черноокой девушкой, которая нахально улыбается ему. Увидев меня, он махнул рукой и, что-то сказав девице, направился ко мне. – Слушай, Жень, – заявил он, заходя в комнату и, как ни в чем не бывало, усаживаясь верхом на стул, с которого ласточкой вспорхнула авторша. – С этим нужно что-то делать. Я тебя ждал… Долго. Черт, подумала я, совсем не к месту, ну почему он так классно выглядит, несмотря на потрепанные, неведомо какой свежести, джинсы, измятую рубаху и китайские кеды. Но все это смотрится на нем, словно вторая кожа. «О, да, как же ты права, дорогая! – пропела авторша, нарезая круги вокруг Данияра, – Слышу речь не девочки, но жены…» – Я заметила, как ты ждал! – вырвалось у меня. Он усмехнулся. Усмехнулся! – Пытался сориентироваться в обстановке с помощью местной жительницы, – парировал он. – Проще говоря, расспрашивал о городе, что здесь и как… Положение у нас не слишком завидное, потому что преследователи твои, зуб отдам, находятся где-то в городе, поскольку вот это… – он махнул рукой в сторону моего хлама на кровати, – видимо, стоит того, чтобы потратить столько усилий и средств, чтобы заполучить. Он пытался сориентироваться в обстановке… Надо же! «Ты ревнуешь, дорогая?» – прошептала мне на ухо авторша. Я успела ущипнуть ее за нос, на что она звонко ойкнула и хлопнув дверью, выскочила в коридор. Впрочем, он был прав относительно опасности преследования. Меня загнали в ловушку. Точнее, я сама себя в нее загнала. Или он? Я внимательно взглянула на Данилу, изо всех сил стараясь не покраснеть. Думаете, это возможно? Уверяю вас, нет. Я позорно покраснела, в упор уставившись на объект своего нездорового влечения. Объект же был деловит, и ничто в нем, почти ничто, не напоминало о том, что чуть более часа назад он так стремился заняться со мною… так стремился ко мне, что даже забрался в номер через балкон, позабыв обо всех необходимых для такого случая аксессуарах, кроме одного, практического. Авторша закашлялась за дверью. Хорошо бы сейчас неожиданно распахнуть ее и припечатать эту любопытствующую по лбу. Хорошо бы, но я не стала отвлекаться на лирические отступления. Это хорошо, что он деловит, сказала я себе, без него я стану беспомощной жертвой, а с ним – жертвой с помощью. Это внушало хоть относительный, но оптимизм. – Дай взглянуть на книгу, – сказал он. Я вытащила из своего «тайника» и протянула ему книгу, предварительно засунув ее в обложку. Данила принялся листать страницы, и я невольно обратила внимание, как осторожно он переворачивает их, словно проникнувшись древностью вещи. Но почему я решила, что она такая уж древняя? Но все-таки древняя, я чувствовала это. – Там алфавит, – сказала я. – Мне так показалось. – Да, на самом деле, похоже, – согласился он. – Убойная вещь. Что ты собираешься с этим делать? – Не знаю. Я боюсь… – призналась я. – Есть чего, – подтвердил он, кладя книгу на тумбочку. – Эта вещь потянет на много тонн баксов. Если это не подделка… Черт, куда я дела эту упаковку с тумбочки? Что он подумает, увидев, что ее нет? Хотя, в конце концов, какая разница, что он подумает. Пусть думает, что угодно. – Подделка? Зачем тогда она им, этим… – я махнула рукой в сторону балкона, дверь на который мне вдруг очень захотелось закрыть, что я и сделала.
Хелга: Юлия пишет: А к тому, что и литературные герои, живые и любимые, пусть будут с недостатками. Пусть ошибаются, не понимают, бьются головой об стену, но любят, не отчаиваются и не останавливаются. Как у Шварца: "Любите, любите друг друга, да и всех нас заодно, не остывайте, не отступайте – и вы будете так счастливы, что это просто чудо!" Вот такими их и хочется сделать, очень хочется, но они выскальзывают из рук.
apropos: Девочки, спасибо за чудное обсуждение! Получила массу удовольствия! Юлия пишет: литературные герои, живые и любимые, пусть будут с недостатками. И что примечательно - без недостатков они перестанут быть живыми и любимыми, а превратятся в скучные и тусклые идеальные "образцы". Хм.
Леона: Хелга оно всё продолжает закручиваться! Когда же с другую сторону разматываться-то начнёт? Хелга пишет: Не придя ни к какому решению, я села плакать. Очень хорошее решение. Главное, помогает в сложных ситуациях практически безотказно.
apropos: Упс, пока писала в своем "тормознутом" браузере - появилось продолжение! Хелга! Ай, до чего интересно! Великолепно описана книга - зрительная картинка встала перед глазами. И Данила тоже хорош до невозможности со своими недостатками, плавно перетекающими в достоинства. Авторша покорила в который раз. И еще очень понравилось (хотя все понравилось ) - вот это: Хелга пишет: Не придя ни к какому решению, я села плакать. Очень характерно и знакомо до боли.
Леона: apropos просинхронили. Знать, и верно, многие из нас на себе этот способ проверяли.
Цапля: Хелга великолепное продолжение, и главное - многообещающее!
apropos: Леона пишет: помогает в сложных ситуациях практически безотказно. Не то слово. Кстати, яркий пример женской логики.
Хелга: Леона пишет: Когда же с другую сторону разматываться-то начнёт? Признаться, сама мечтаю добраться до раскручивания, но никак не могу, снежным комом накручиваются события, кошмар какой-то. apropos пишет: Очень характерно и знакомо до боли. Леона пишет: Знать, и верно, многие из нас на себе этот способ проверяли. Но согласитесь, отличное средство от неурядиц. В этом отношении природа к нам очень благосклонна. И публичное мнение. Не то что к мужикам.
Леона: Хелга пишет: В этом отношении природа к нам очень благосклонна. Это точно! Так хорошо, если что, можно сесть и поплакать. А бедным мужикам нельзя. Ну хоть в чём-то у нас привилегии. Одна моя знакомая говорит: когда мне хреново, мне надо уйти от всех глаз и часа два прорыдаться как следует. И вроде уже и не так хреново становится, и решение проблемы находится.
bobby: Хелга Захватывающе интересно! Хелга пишет: Убойная вещь. Что ты собираешься с этим делать Действительно, вопрос вопросов... Обратиться какому-нибудь архивариусу?..
Хелга: bobby пишет: Обратиться какому-нибудь архивариусу?.. Где ж его найти в городе металлургов?
apropos: Леона пишет: и решение проблемы находится Даже если не ходится, все равно вроде как легче на душе...
Belka: Хелга, спасибо за очерденую порцию ! Хватит уже Жене в Даниле сомневаться - я вот тоже начинаю беспокоиться ... Может, и правда, КаэНБешник? Уж больно ловок... И с книжечкой, вон, осторожно (не то что с Женей ).
juliaodi: Ур-ра, сказка сказывается . Чудовищный толстяк подкинул Женечке кота в мешке, или скорее.. бомбу замедленного действия. В предвкушении "взрыва". Данила покоряет своей терпеливостью к женским заскокам
Хелга: Belka пишет: Хватит уже Жене в Даниле сомневаться - я вот тоже начинаю беспокоиться ... Может, и правда, КаэНБешник? Уж больно ловок... И с книжечкой, вон, осторожно (не то что с Женей ). Что ставят мужчины во главу угла? Профессию или женщину? juliaodi пишет: Данила покоряет своей терпеливостью к женским заскокам Слишком терпим? Бывает, тем более ситуация располагает, мне кажется.
Хелга: – Ну, например, они не знают, что это подделка. Дело темное… – сказал Данила. – И еще вопрос, кто они такие, то есть, не думаю, что они сами по себе, это чьи-то парни, и выполняют черную работу… – Как ты в этом хорошо разбираешься! – съязвила я. – Да ни черта я не разбираюсь, – огрызнулся он. – Просто рассуждаю. «Что ты окрысилась на парня, в чем он виноват!» – ругнулась авторша из-за Данилиной спины. – Почему ты так уверен, что они здесь, в городе? Может, они решили, что мы вернулись обратно в Алматы или уехали куда-нибудь в другое место? – спросила я. – Могли, конечно… Но они знают, куда ты ехала и наверняка просчитали шанс, что ты все-таки доедешь сюда. Это надо учитывать. Таскать такую штуку с собой опасно, – он протянул мне книгу. – Отдать им? Отнести в полицию? – Сможешь объяснить, как она к тебе попала? – спросил он. – Не знаю… – Да, влипли в историю… – сказал он. Мне показалось или в голосе его прозвучало разочарование? Он замолчал, смотрел на меня, облокотившись о спинку стула. О чем он думал? О том, как я обломала его? О книге, стоившей тонны баксов? О том, что влип в историю и теперь не знает, как из нее выбраться? Я положила книгу на тумбочку и начала укладывать в рюкзачок свои вещи, разбросанные по кровати. Мысль о том, что Данила хочет, особенно теперь, после того, как ему не удалось получить от меня желаемое, выйти из игры, накрыла и начала грызть острыми, словно мышиными, зубками. Так или иначе, но я должна предложить ему свободу, чтобы подсластить неприятное решение, если таковое у него имеется. — Послушай, Данила, — сказала я, собравшись с силами, словно опять спрыгнула с канатки на Чимбулаке, — Ты очень много сделал для меня, я тебе благодарна и даже не знаю, как тебя отблагодарить — «ты знаешь, как!» — укоризненно рыкнула авторша — но раз ты считаешь, что все это слишком для тебя, то я как-нибудь справлюсь сама, и все такое… — на последних словах у меня чуть не сорвался голос. Может, потому что авторша ощутимо двинула мне кулаком в бок, кажется, попав по печени. – Ты можешь больше не возиться со мной, это не нужно, – добавила я, справившись с авторшей, голосом и печенью. — То есть я так понял, что мадам дает мне отставку и свободу? — спросил он, помолчав. — Значит там, в степи, все было просто так? Он поднялся со стула, кривая его усмешка резанула меня, словно турецкий ятаган. «Браво! Какой эпитет! Только я бы тебя этим ятаганом да по башке!» — пропыхтела авторша, шумно и демонстративно высморкавшись. Я молчала, не в силах более вытолкнуть из себя ни слова. Он посмотрел на меня в упор, потом сказал: — Ну да ладно, что там говорить… все понятно. Ты книгу эту все же сдай в полицию, объясни, что и как, избавься от нее, она еще принесет тебе неприятности, если не хуже. Или… давай это сделаю я, если ты мне хоть как-то доверяешь. Вот и все. Все. Именно этого он и хотел. Эту чертову книгу со всей ее стоимостью! А все остальное было прикрытием. Ну что ж, прекрасно разыграно, Данияр Алексеевич! Немного сложновато, но, видимо, оно того стоит. И славно, и здорово, просто отлично! Вы получите то, что хотели, а я избавлюсь от того, чего не хочу. Я закинула в сумку последний предмет – щетку для волос – осмотрелась, не осталось ли чего, и протянула ему книгу. – На, возьми. Обложка моя, но так будет сохранней. Будет возможность, вернешь, не будет – тоже хорошо. Он взял книгу, смотрел на меня, хмурясь и мрачнея. – Хорошо. Отнести в полицию? Или пока прибрать? Прибрать к рукам, разумеется, я мысленно прокомментировала его слова, под вздохи и пыхтенье авторши. – Как хочешь, главное, чтобы это было не опасно для тебя. «Ты хотела освободить его от бремени, и тотчас же загрузила его!» – констатировала авторша. «Собственно, он сам вызвался, и он этого хотел», – отрезала я. «Это ты так решила!» – возмутилась авторша. Спорить с ней было бесполезно, да и Данияра надо было проводить. «Выпроводить!» – кипела авторша. «Понимай, как хочешь!» Он подошел к двери, обернулся, посмотрел на меня. – Зайду, сообщу, – бросил коротко. – Будь осторожней. – Постараюсь, – сказала я. Уже закрыв за собой дверь, он вернулся, спросил: – Куда ты сейчас? – К родственникам, – ответила я. А что мне было еще сказать? Дверь закрылась, я слушала, как удаляются его шаги. Вот и все. Он оценил меня… я никогда не узнаю, во сколько он меня оценил. «Отличный ход, – пробормотала авторша. – Просто великолепный». «Ты о чем?» «Поймешь позже… может быть», – ответила она и ушла вслед за Данилой.
Luide: С ума сойти! Авторша ушла за Данилой... или к нему? Продолжения!
Цапля: Хелга ах! он ушелушелушел, она его прогнала. Ужос! Правильно, я на месте авторши тоже ушла бы вслед за Данилой.
apropos: Хелга Как она могла его прогнать?! И предлог такой "весомый" изобрела. Вот она, женская логика в развитии. Одна надежда на авторшу, что прочистит ей все же голову.
мариета: Цапля пишет: он ушелушелушел, она его прогнала Неа, леди, что вы! Девушка совсем не глупая! Самый правильный способ привязать к себе мужчину, это дать ему свободу и выбор делать что хочет... Увидите, что он сам вернется, потому что не знает что делать со своей свободой! - вспомните "20 дней без жены" Ирбиса Только Женечка врядь ли понимает это, она скорее всего действует инстинктивно Хелга Замечательный кусочек!
Цапля: мариета пишет: Самый правильный способ привязать к себе мужчину, это дать ему свободу и выбор делать что хочет... ээ-э... *горестно вздыхает* одно дело - дать свободу, другое - послать далеко и надолго.
мариета: Цапля пишет: другое - послать далеко и надолго Мне почему-то кажется, что он "далеко и надолго" не может пойти - совесть не позволит. Ведь он сам сказал, что преступники уже в городе,а они не знают, что книга сейчас у него. И потом, там было: Хелга пишет: но раз ты считаешь, что все это слишком для тебя, то я как-нибудь справлюсь сама, Поверь мне, это ни один мужик не проглотит просто так - я мужа своего именно так манипулирую, когда хочу, чтобы он сделал что-то в доме Тем более Данила! Я ему верю, не уйдет он!
Цапля: мариета пишет: Поверь мне, это ни один мужик не проглотит просто так - я мужа своего именно так манипулирую, когда хочу, чтобы он сделал что-то в доме Поверь, дорогая, что есть масса мужиков, которые - чтобы не сделать чего-то в доме - все проглотят и с радостью соглашаются, что это слишком для них. У меня есть другой способ манипуляции. Мой муж убежден, что я не умею жарить картошку, и я в этом заблуждении его поддерживаю вот уже пятнадцать лет. Поэтому картошку в доме жарит только он. Авторша, прости за офф.
Хелга: Цапля пишет: прости за офф. Нет, нет, продолжайте, сударыни!!! Я фсе записываю...
Калина: Чудесно, с видом, что облагодетельствовала, подставила парня по полной. И еще почти назвала земляным червяком. Если он вернется, то он мазохист.
juliaodi: Фу-ты ну-ты, за что же Данияра в отставку? Нет-нет-нет, так не пойдет. Вернее я пойду за ним, а Женя пусть остается
Хелга: Калина пишет: с видом, что облагодетельствовала, подставила парня по полной. И еще почти назвала земляным червяком. Если он вернется, то он мазохист. На соседнюю тему, по поводу стервы с комплексами... Разве редко женщины так поступают с мужчинами? При этом свято веря, что они правы и обижены. Как-то так... juliaodi пишет: Вернее я пойду за ним, а Женя пусть остается Героиню в отставку?
juliaodi: Хелга пишет: Героиню в отставку? Ей надо дать время на размышления. А мне итак все понятно. Все просто предельно ясно Только вот с книжонкой неясности...
Леона: Хелга вот так, значит... бац - и... Надо определённо за авторшей проследить, куда они там с Данилой отправятся! А Женя пока нехай посидит в одиночестве, охолонёт...
ДюймОлечка: Хелга Вот значит как да, щаз мы все пойдем за Данилой вслед за авторшей
Belka: ДюймОлечка пишет: щаз мы все пойдем за Данилой вслед за авторшей Именно. Женя, Женя: сначала обломила, а потом и вовсе прогнала... А кто ее спасал? Кто с ней по степи носился ? Возмущенно ухожу всед за Данилой и авторшей.
Леона: Массовый исход читающей публики вслед за Данилой. Авторша возглавляет процессию.
Хелга: Девы!!!! Вернитесь!!!!
Калина: Хелга пишет: Девы!!!! Вернитесь!!!! Куда? Где авторша и Данила - понятно. Где девы - понятно. Где Женя - тоже. А ты где?
Хелга: Калина пишет: А ты где? Туточки...
Калина: Хелга пишет: Туточки... Понятно. Создала в виртуальном пространстве два виртуальных подпространства и осталась в одиночестве? А я вот тут у Жени сижу. То ли из женской солидарности. То ли из чувства противоречия.
Хелга: Калина пишет: А я вот тут у Жени сижу. То ли из женской солидарности. То ли из чувства противоречия. Опа! "облегченно вздыхая" Девочка моя не одна в таком отчаянном положении! Калина пишет: Создала в виртуальном пространстве два виртуальных подпространства и осталась в одиночестве? В чем еще прелесть виртуала...
Юлия: Хелга Калина пишет: А я вот тут у Жени сижу. То ли из женской солидарности. То ли из чувства противоречия. Ну что же это все время на Женю бедную нападают?! Она же не на диване в родном доме у телевизора детектив смотрит! Она же внутри закрученной опасной ситуации!! Смешались в кучу кони, люди... Все кувырком - день ночь, любовь и страх, желание и чувство самосохранения. Как отгадать, где выход, на что опереться?! Все привычные критерии и ориентиры не работают или вовсе потерялись! Женя! Мы с тобой !
Хелга: Юлия пишет: Женя! Мы с тобой ! Спасибо тебе за поддержку Жени, она же, да, в совершенно неадекватной ситуации.
Хелга: Я осталась одна-одинешенька в узком пространстве гостиничного номера и в широком жизненном. Первым порывом было броситься вслед за Данилой с криком: «Вернись, я все прощу! То есть прости меня, я — глупая дура, мнительная и ушибленная гонками по пересеченной местности Казахстана!». Но ничего такого я, конечно же, не сделала. «Глупая гордость не позволила?» — спросила бы авторша. Но ее не было. Я посидела на стуле — еще хранившем тепло Данилы, сказала бы отсутствующая авторша — затем встала, набросила на плечо рюкзачок и вышла за дверь, из номера, из гостиницы в палящий зной южного города, раскинувшегося среди степи. Переулок, в котором располагалась гостиница, вывел меня на широкую, пропитанную солнцем улицу, по всем приметам являющуюся здесь главной и даже проспектом. Я прошла мимо дворца металлургов, об этом оповещали огромные буквы, навеки вписанные в фасад здания – а-ля классический портик с колоннами, образца сталинской архитектуры 50-х годов прошлого века. Две гипсовые фигуры слева и справа от здания завершали ансамбль – металлург брутального вида с тигелем в крепкой руке и не менее брутальная женщина с каким-то хозяйственным инструментом, похожим на тяпку. Тупо полюбовавшись на эти архитектурные красоты и, назло авторше и себе, описав их, я двинулась дальше. Нужно найти автовокзал и узнать о судьбе чемодана, а затем все же осуществить конечную цель поездки – навестить родственников. Об опасности, возможно, грозившей мне, я думать почти перестала, словно кто-то невидимый отключил у меня центр самосохранения. Меня даже не волновал свой внешний вид, что было очень серьезным симптомом. Я думала о том, что прогнала Данилу, о том, что, вероятно, он обманывал меня все это время, стремясь получить эту чертову книгу, и не хотела в это верить, и снова и снова прокручивала в голове все, что сказала я, и что сказал он, и вспоминала наш марш-бросок через степь и объятия среди ее бесконечности, и от этих мыслей на плечах, на сердце, на спине и, кажется, даже на голове холодной тяжестью повисли, без намерения исчезнуть, камни разной величины и формы. «Теперь тебе придется носить их с собой», – сказала авторша, возникнув из дрожащего от зноя воздуха. «Как долго?» – наивно спросила я. «Не знаю, – грустно пожала она плечами. – Все зависит от тебя». «От меня не может зависеть все. Я слабая, глупая, несчастная, обманутая женщина…» – простонала я. «Ты – сильная, умная, счастливая, любимая женщина», – прошептала авторша куда-то в пространство. Я уставилась на нее, собираясь возразить, но она растаяла в дымке, словно джин, Коровьев или степной мираж. Проспект и ноги вывели меня к парку, обнесенному монументального вида оградой из белёных бетонных колонн, связанных между собой мощными решетками. Я прошла через калитку и оказалась среди непривычного вида кустистых деревьев, похожих на те, что росли там, на берегу степного озера, на джайлау. В парке работал искусственный полив – в мелких струях фонтанчиков, что тут и там разбрызгивали воду, стекающую по арыкам, что тянулись вдоль аллей, играли разноцветьем маленькие радуги. Я посидела на скамье, слушая журчанье воды, думая свою тяжкую думу и разглядывая деревянную фигуру читающего книгу существа, по всей видимости, ребенка. Книга, опять книга… Надо искать автовокзал, решительно сказала я себе и оторвалась от скамейки. Автовокзал обнаружился удивительно быстро: я вышла из парка и через несколько шагов оказалась на площади, в глубине которой красовалось непритязательное здание под вывеской, сообщающей о его назначении. Легкое возбуждение от достижения первой цели прошло после безуспешных попыток выяснить что-либо о судьбе чемодана. Местная кассирша очень удивилась на мой вопрос о потерянной вещи и долго не могла понять, почему чемодан приехал отдельно от его обладательницы. Что и не удивительно: какой нормальный человек выходит из автобуса ночью в степи, бросив вещи, а потом пытается найти их? В конце концов она все-таки прониклась некой долей сочувствия и объяснила, где можно найти автобус и, возможно, водителей, которые, скорее всего, отдыхают после ночной поездки. Автобус, также отдыхающий после ночной смены, мирно стоял в тени небольшого ангара, что притулился за зданием автовокзала. Он был закрыт, пуст и совершенно безмятежен. Ни водителей, ни кого-либо из служащих делу пассажирского автотранспорта я так и не обнаружила. Взмокнув от переживаний и поисков, я вернулась к кассирше, и та, повздыхав, позвонила по телефону дежурному по вокзалу. Не стану описывать подробности моих дальнейших мытарств в попытке выяснить судьбу родного чемодана, скажу лишь, что единственным вещественным результатом стало мое заявление о пропаже, которое я оставила у дежурного – огромных размеров казаха, который хоть и выслушал меня внимательно, но доверием к рассказу не проникся и посоветовал обратиться в полицию. Распрощавшись с работниками автовокзала и чемоданом, я продолжила свой бренный путь. Туда, где меня, возможно, ждали, и где должны были помочь. Расспросив попавшуюся на пути пожилую даму, как попасть на улицу Алимджанова, я отправилась в указанном направлении. Правда, чем ближе я подходила к цели, тем сильнее меня охватывали сомнения. Как отнесутся родственники к потрепанной девице, явившейся к ним невесть откуда? Около уже знакомой двери я застряла, словно соляной столб. «Лапина, ты с фуникулера спрыгнула, а сейчас боишься к родственникам зайти? – пропела на ухо авторша. – Потому что у тебя нет чемодана и вид непрезентабельный? Не глупи!» «Спасибо за доверие…», – буркнула я и надавила на кнопку звонка, который прозвучал, словно колокол. Тишина. Затем за дверью послышалось движение. – Кто там? – спросил женский голос. – Это я… откройте, пожалуйста, я – Женя, ваша… – Женя? Какая Женя? – Женя Лапина, наверное, ваша племянница… – Моя племянница? – удивился голос. Телеграмму они точно не получили… – Да, племянница, – повторила я.
Axel: Хелга Да, Жене сейчас не позавидуешь. Попробуй ещё докажи, что ты племянница. Я б пять раз подумала, прежде чем впустить в дом такую девицу.
bobby: Хелга Ни Данилы, ни чемодана... И, судя по голосу за дверью, родственники будут не в восторге... Axel пишет: Попробуй ещё докажи, что ты племянница Документы можно показать. А вот если к ней туда лже-Данила заявится...
Belka: Хелга, пожалуйста, не томи. Выложи продолжение быстрее, а ? Уж очень Женю жалко .
Юлия: Хелга ! Belka пишет: Хелга, пожалуйста, не томи. Выложи продолжение быстрее, ( ) Мы здесь уже хором плачем: сжалься, автор, кинь кусочек!
juliaodi: А как..? А где..? Где ОНО, та самая встреча? Ох, Женька, скрестила пальцы за тебя. Только не влипни в еще какую-нибудь подобную ситуацию! А чемодан... чемодан, думаю, найдется. И с книгой все благополучно закончится, а вот что с Данилой непонятно... Теперь нет даже уверенности, что Он положительный герой
apropos: Хелга Ох, вот оно - долгожданное... Данилы явно всем не хватает - как Жене, так и читателям. *в сторону* все же как нам, женщинам, нужна поддержка в виде мужского плеча. Без нее мы как-то сразу чувствуем себя... одиноко и неуютно. А родственники ее, похоже, совсем не ждут. Или что-то ждет - у родственников.
мариета: juliaodi пишет: И с книгой все благополучно закончится, а вот что с Данилой непонятно... То есть как это непонятно? Ведь книга осталась у него. Если с ней все будет благополучно, значит с ним тоже. На месте Жени я бы не доверялась родственикам, которых никогда в жизни не видела. Хелга,
Цапля: Хелга Дааа, чем дальше. тем печальнее для Жени расклад! переживаю ужжжасно! Авторша, не томи, хоть чуть приоткрой завесу тайны!
juliaodi: мариета пишет: Если с ней все будет благополучно, значит с ним тоже. А вот и нет! Книга книгой, бумажонки Жене не нужны, ей нужен Он. Но вот вернется ли он к ней теперь...
Калина: Ой, "меня терзают смутные предчувствия" (с). Что родственники там уже не живут Жене тогда точно не позавидуешь, зато какой простор для дальнейшего развития сюжета
Хелга: Дамыыы! Спасибо огромное, что не забываете этот детективно- этнографический опус! Столько вкусных предположений, что не может не радовать!
apropos: Хелга пишет: Столько вкусных предположений Главное, не сбивать автора с намеченного пути.
Флер: Хелга Пишите как всегда чудесно! Читаю с большим удовольствием. Отдельное спасибо за Авторшу, она бесподобна в своем откровенном выражении мыслей и чувств. Данияр-Данила впечатлил . Одно описание сильных мужских рук с тонкими прожилками чего стоит . Честно говоря восточные мужчины никогда не волновали воображение, но в этот раз... Главная героиня импонирует поностью, начиная от изначального цвета волос . А какие повороты сюжета! Когда читала, как Женя прыгает с канатки, немного впала в стопор от неожиданности. И отдельное спасибо за живописный экскурс по Казахстану. Красивая страна оказывается! Мои познания про Казахстан до этого были ограниченны следующими фактами: вторая по величине республика в бывшем СССР и динамично развивающееся в настоящее время государство. Поэтому прошу Вас, милый автор, пишите нам на радость. С нетерпением жду продолжения.
apropos: Флер пишет: восточные мужчины никогда не волновали воображение, но в этот раз... Как я поняла, Данила не совсем восточный. Что-то было о русских корнях. Впрочем, он так хорош, что это уже совсем неважно. Флер пишет: отдельное спасибо за живописный экскурс по Казахстану. Красивая страна оказывается! Нет безобразья в природе...(с) Но соглашусь - автор наш очень "вкусно" описывает красоты Казахстана. Как, впрочем, и других стран и местностей
Хелга: Флер Спасибо за теплые слова! Очень рада, что заинтересовала не только своими фантазиями, но и Казахстаном. Страна, на самом деле, очень красивая! apropos пишет: Данила не совсем восточный. Что-то было о русских корнях. Ага, он... космополит, как-то так.
Хелга: Телеграмму они точно не получили… – Да, племянница, – повторила я. Наступила тишина, затем загремел замок, дверь приоткрылась, в образовавшемся пространстве появилась седоволосая худенькая женщина и вопросительно уставилась на меня. – Здравствуйте, – сказала я, охрипнув от волнения. – Здесь живут Фишеры? Я племянница Милы Ивановны, Женя. Вы не получили нашу с отцом телеграмму? – Телеграмму? – переспросила она. – Нет, не получали. Женя? Дочка Васи… ты ли? Как? Какими судьбами? Она тихо ахнула и распахнула дверь пошире, вглядываясь в мое лицо, словно ища знакомые фамильные черты. Или не веря мне? – Я.. я паспорт могу показать… – промямлила я. – Что ты, что ты, Женя, – вдруг засуетилась она, открывая дверь уже во всю ширь. – Проходи, не ждали… поверить не могу, что дочка Васина приехала! Я прошла в маленький коридор и остановилась в растерянности, не зная, как себя вести и что говорить. Хотя, эта проблема разрешилась сама собой – говорить начала хозяйка квартиры. – А мы никакой телеграммы не получали… да у нас и почта работает через раз, кто их теперь, телеграммы, носит! Никто! Ох, а ты же не знаешь, я Мила Ивановна и буду, твоя тетя… как там поживает Вася? Столько лет не виделись, наши же уехали в Германию, а мы с Эмилем остались, съездили и вернулись, не смогли там жить… не привыкли. Счастье, что квартиру не продали! Эмиль Генрихович на работе, вот я позвоню ему, то-то будет для него неожиданность – племянница моя нежданно-негаданно приехала! А Вася, папа ваш… твой? Как он? Здоров ли? Упрямый, так и не приехал ни разу, да и нас не позвал, ну да ладно, кто старое помянет… А вы… ты проходи, вещи-то твои где? Ты как? Как приехала? Когда? Выплеснув этот словесный поток и на минуту замолчав, видимо, чтобы собраться с силами, Мила Ивановна потащила меня в комнату – большую, с высоким потолком, окаймленным гипсовой лепниной, с цветущими геранями на подоконнике и старомодной мебелью, которая вполне могла представить в музее быта зал «мебель пятидесятых годов прошлого столетия». Я тихо радовалась тому, что пока не имела возможности вставить много слов в монолог своей тети, поскольку ответы на большинство вопросов заведомо заводили меня в тупик или заставляли сильно призадуматься, прежде чем ответить на них. «Маленькая передышка перед боем?» – скромно съязвила явно отдохнувшая авторша, усаживаясь на цветастый диван и поглаживая алую плюшевую скатерть, которой был покрыт стол, стоящий рядом. У меня не было сил ответить, но я оказалась рядом, на диване, куда усадила меня тетушка. – Ну, рассказывай, Женя, как там у вас, как вы живете? – спросила она, устраиваясь рядом и похлопывая меня по руке с какой-то нежной осторожностью, словно я была фарфоровой куклой, которая может разбиться от любого неловкого прикосновения. Я начала рассказывать об отце и едва дошла до сакраментальной фразы о том, что он очень хотел бы увидеться, но ему не позволяет здоровье, как тетя Мила всплеснула руками и звонко хлопнула в ладоши. – Женечка! Да что же это я? Тебя же накормить надо, и помыться тебе! Ты же с поезда или как? Я переключилась на другую тему, начав объяснять, каким образом добралась до Балхаша, упустив, разумеется, живописные детали и отклонения от пути, которыми было насыщено путешествие, но тетя, прервав мой рассказ, утащила меня на кухню и засуетилась между плитой и холодильником. Вскоре на сковородке запыхтел омлет, весело засвистел чайник, на столе выстроились тарелки с нарезанными аккуратными кружочками помидорами, холодцом, пирожками, тертой морковью… казалось, что Мила Ивановна всегда готова встречать нежданных гостей. – Ну рассказывай, рассказывай, – приговаривала она, подкладывая мне в тарелку закуски безо всякого внимания к моим протестам, – а я ведь тебя только маленькую и видела. Ты, конечно, не помнишь…. – и тут же пускалась в воспоминания о том, как они с дядей Эмилем ездили в гости к моему отцу, когда я только что родилась – разумеется, помнить этого я не могла при всем желании – как потом Вася разошелся с женой, моей матерью, которая увезла меня, но позже вернула, а мой отец поссорился с Эмилем, но это давняя история, а дальше… Итак, пока я ела, тетя Мила успела кратко описать основные события из жизни нашей семьи, и я узнала много нового для себя. Впрочем, история нашего семейства не имеет непосредственного отношения к делу, во всяком случае, на текущий момент, и я могу изложить ее, как только в этом появится необходимость. «Разумное решение, – с серьезным видом поддержала меня авторша, прихлебывая чай из огромной кружки, расписанной петухами. – Если ты сейчас залезешь в ваши – наши семейные дебри, пиши пропало, никакой бумаги не хватит, то есть пикселей…» Короче говоря, к тому моменту, когда в доме появился сам Эмиль Генрихович Фишер, муж моей тети, я находилась в полнейшей безответственной расслабухе, накормленная до отвала завтраком, обедом, напоенная красным вином «Черные глаза», рассказами тети Милы, давно не испытанным покоем, ощущением безопасности и чувством семейного локтя, которое так много значит в нашей беспокойной и беспорядочной жизни. «Ты очень-то не расслабляйся, Лапина! – вставила мне авторша. – У тебя еще проблем выше крыши и труба в придачу. Ты, между прочим, Данияра прогнала, ни за что ни про что». «Не начинай! – вяло отмахнулась я. – С Данияром покончено раз и навсегда. И дай мне хоть немного насладиться семейным покоем, неужели я не заслужила этого?» «Заслужила, – согласилась она. – Но неужели у тебя ничего не ёкает, когда ты о нем вспоминаешь?» «А если и ёкает, то что это меняет? Поёкает и перестанет, не трави мою и без того затравленную душу! – я отмахнулась от нее, прислушиваясь к своим внутренним вышеупомянутым противным ёканьям. «Я справлюсь с этим! Я справлюсь!» – твердо сказала я, сжав эфес воображаемой рапиры, которую только что мысленно скрестила с главной причиной своих неприятностей. Знать бы еще ее. Дядя Эмиль, невысокий, с кудрявой шевелюрой совершенно седых волос мужчина, был спокоен, уравновешен и склонен к анализу – полная противоположность своей подвижной и разговорчивой жене. Он вполне сердечно поприветствовал меня, а затем подверг аккуратному допросу по всем семейным, родственным и прочим статьям, словно разведчик на заслуженном отдыхе. Под взглядом его голубых выцветших глаз, я чуть не раскололась, уже собравшись рассказать о потерянном чемодане, но вовремя спохватилась, осознав, что поведать придется слишком много, а сваливать эту дружащую с фантастикой историю на головы пожилых родственников, с которыми только что познакомилась, есть несусветная глупость, если не сказать хуже. В общем, я придумала не совсем умную, тут же раскритикованную авторшей версию, и на очередной вопрос родственников, где же мои вещи, ответила, краснея и бледнея, что оставила их в Алматы у своей знакомой, – «которую зовут Колян», – не замедлила съязвить авторша – а та по каким-то причинам обещала, но не привезла их к автобусу – «у велосипеда спустила камера» – реплика от авторши, но я уже созвонилась с нею – «ты вне сети, дорогая!» – и заберу их на обратном пути. После ахов, вздохов и неодобрительного покачивания головы дяди Эмиля, семейная энергия переключилась на попытки облачить меня в наряды, оставшиеся от уехавших в Германию дочерей, завершившиеся к взаимному удовлетворению. Меня нарядили в махровый халатик и нашли пару джинсов и майку с надписью «Ich bin ein Wanderer in dieser Welt*». * – «Я странник в этом мире» (нем)
Леона: Хелга ну слава Богу, хоть тут без приключений! Родственники на месте, хоть и не получали телеграммы, но зато Женя немножко может расслабиться. Правда, интуиция подсказывает, что ненадолго. Очень колоритная семейка Фишеров получилась!
Luide: Спасибо! Фух, я уже думала, что ее прогонят! Хелга пишет: никакой бумаги не хватит, то есть пикселей… Так и представила, как пиксели заканчиваются))))
juliaodi: Хелга пишет: Ich bin ein Wanderer in dieser Welt Прррелестно, прррелестно! Долгожданная встреча, и наконец-то восстановление душевного спокойствия. Только кого-то не хватает
apropos: Хелга Чудно вплелась история с немцами в Казахстане. Очень понравились тетушка и дядюшка... Дядя напомнил мне одного знакомого немца - такой же педант. Жене теперь отдувайся - где вещи, да что произошло. Хм. Но майка ей очень идет. Надпись покорила.
Хелга: Леона пишет: Правда, интуиция подсказывает, что ненадолго. Дык, на то и детективные нотки... Luide пишет: Так и представила, как пиксели заканчиваются)))) А что, картинка вырисовывается живописная, если не сказать жуткая... информационный провал. juliaodi пишет: Только кого-то не хватает "удивленно" А кого? apropos пишет: Дядя напомнил мне одного знакомого немца - такой же педант. Странно, и мне тоже... Дамы спасибо!
полная версия страницы