Форум » Хелга » По-восточному - 3. Хелга » Ответить
По-восточному - 3. Хелга
Хелга: «По-восточному» Автор - Хелга Повесть, наверное. мариета пишет: [quote]Читаешь, читаешь, а перед глазами рисуется вот такая картинка: На красной стрелке стоит Женя, на зеленой - ее чемодан, а где-то внутри по дороге и горы, и общага, и парикмахерская, и .... Что еще будет? [/quote] предыдущая часть Публикация на сайте - http://apropospage.ru/zabava/sof1/vostok/v_1.html
Цапля: мариета пишет: я парю... парюсь... Короче, и я там. эта птица жутко на меня похожа. И окрас красивый. Надо авик поменять мариета пишет: Принимаем как обещание на намбер ту ... и все такое Подписываюсь не бесконечное количество номеров.
Хелга: мариета Какая птица, прелесть! Цапля пишет: эта птица жутко на меня похожа. И окрас красивый. Надо авик поменять Определенно надо! Цапля пишет: Подписываюсь не бесконечное количество номеров. Открывается годовой абонемент на поцелуи...
Хелга: Я потеряла счет времени и пространству, совсем стемнело, и трудно было понять, как Данила находит путь в этой черной безбрежности. Хотя, возможно, он и сам не знает, куда едет, подумала я. Он включил фары, и теперь мы мчались вслед за полосой света, что скользила по земле, вырывая из темноты то груду камней, то кустарники, низко вьющиеся по земле. Я перестала спрашивать, думать и бояться, я отдалась этому сумасшедшему движению в никуда. Наверное, вот так идут на плаху, отдаваясь неизбежности, как страсти. Хотя, я все же лукавила, утверждая, что перестала думать – я думала… о том, как он поцеловал меня там, схватив возле юрты. Поцеловал, теряя драгоценные мгновения, когда преследователи наступали нам на пятки, почти также, как Питер О’Тул целовал Одри в дежурке музея Клебер-Лафайет, «… и я чувствовала вкус его поцелуя на губах…», – пропела авторша из темноты. «И убила этот вкус вызывающим оскомину штампом…», – прорычала я в спину Даниле. «Если это и штамп, то очень красивый, и я никогда не откажусь от подобного штампа!» – завопила авторша. «Фиг с тобой, пусть будет вкус поцелуя», – согласилась я. Согласилась потому, что на самом деле его чувствовала, этот вкус, и он и горячая спина Данилы вызывали во мне отнюдь не детские желания. «Короче, тебя забрало не по-детски! – продолжила, захлебываясь ветром, авторша. – Ты влюбилась, и это правильно и закономерно! Ну как можно остаться равнодушной к такому мужику! Брюнету с такими глазами, с такой харизмой, удалью, Ямахой и небрежностью в одежде!» «Короче, ты хочешь сказать, что я, словно недотепа спящая красавица, запала на черноглазого неряху-похитителя мотоциклов с сомнительным прошлым и подозрительным настоящим, потому что он насильно поцеловал меня, воспользовавшись экстремальной ситуацией?» «Да, как-то так», – подтвердила нахалка и, засунув четыре пальца в рот залихватски свистнула на всю степь – подозреваю, что где-то вдали Соловей-разбойник, нервно икнув, свалился с дерева и побрел прочь, признав свою профнепригодность. Грохот мотора и скорость внезапно сошли на нет, то есть я еще по инерции летела вперед, а Данила уже сбросил газ и, резко затормозив, заглушил мотор. Я сползла с сиденья, и чуть не упала – странно ослабшие ноги не держали. Данила подхватил меня и, обняв, начал целовать так, словно затягивал в себя опасным водоворотом, и не было сил сопротивляться, и я падала в жерло воронки, из которой не было выхода. «It’s so exciting!1 Das ist phantastisch!2 Бұл жойқын шабыс болды! 3 – от избытка чувств авторша впала в состояние полиглотического шока. Короче говоря, я отдалась поцелую на все сто. И на фига мне было сопротивляться, ведь, во-первых, было хорошо, даже очень хорошо, во-вторых, возможно, я целовалась с мужчиной в последний раз в жизни, в-третьих, я целовалась с мужчиной в центре мироздания под бездонным шатром черного неба, усыпанного серебром звезд, и не было больше никого не только на земле, но и во вселенной, потому что вокруг никого и ничего на самом деле не было – сплошная черная степь. «Mamma Mia, if you go again, my, my, how can I resist you!» – бездарно фальшивя, заорала авторша первую строку хита семидесятых. То ли вокальные упражнения авторши, то ли вопль какой-то птицы вдали помешали остаткам разума покинуть мою бедную голову, и я пришла в себя, обнаружив, что вцепилась в Данилу, как сирена, обняв его за шею, а руки наглеца уже странствуют по моей спине, забравшись под Жазирину рубашку. Хорошо хоть пока не ниже спины. Я расцепила руки и изгибаясь, как та горная лань, выбралась из объятий, почти выбралась. – Что? Что не так? – спросил он, глядя на меня совершенно пьяными глазами. – А ты сам как думаешь? – поинтересовалась я, глядя на него глазами, думаю, не менее пьяными. «Я пьян от любви!» – запела авторша. – Да, на самом деле, что это мы… – пробормотал он, снова пытаясь обнять меня. – Данила, Данила, но где мы? И за нами гонятся! – пробормотала я, вспомнив с ужасом о преследователях, о Мерседесе, который, возможно, вот , сейчас, вынырнет из темноты, а мы тут стоим и целуемся, словно влюбленные. – Не догонят, – самоуверенно заявил Данияр, сцепляя руки на моей талии. Я попыталась оторвать его пальцы от указанного места, но попытки оказались тщетными. «Или ты не очень старалась?» – весело спросила авторша, оседлавшая Ямаху. – Почему ты так уверен? Что там произошло? – Я вывел из строя их мерс, и, думаю, они нас потеряли. – Ты вывел из строя? Проколол колесо? – Да и еще кое-что, думаю, тебе неинтересно знать детали… Мне было интересно знать детали, и в его словах прозвучало некое превосходство мужчины, не желающего объяснять женщине вещи, которые она все равно не поймет своим ограниченным умом, но я не стала настаивать, в конце концов, так или иначе, но я доверила ему свою жизнь и… кажется, судя по последним минутам, немножко больше. Я простила ему, потому что он мне очень нравился… давно, с той минуты, когда появился в парке в самый нужный момент… Или еще раньше, с той минуты… впрочем, об этом можно будет подумать позже. На этой оптимистической ноте я обняла его за шею и спросила, глядя в его совсем черные в темноте глаза: – Что мы будем делать дальше? – Выберемся на трассу и рванем, куда хочешь! – сказал он. – Хороший план! – ответила я. – Но я не знаю, куда я хочу, знаю только, что хочу избавиться от этих проклятых уродов… – Это трудно гарантировать… – ответил он. – И ты так спокойно говоришь об этом? – Не спокойно… Мне казалось, что он говорил одно, а думал о другом. – Ладно, – сказал он вдруг своим обычным, чуть небрежным, тоном, словно сбросив оцепенение. – Сейчас чуть отдохнем и поедем… – В Балхаш… – вдруг решившись, сказала я. – В конце концов, там у меня родственники, к которым я еду. И мой чемодан… Не могу же я… мы, без конца бегать по всему Казахстану! И самолет у меня только через десять дней… – Ты улетаешь через десять дней? – Если доживу… – Не позволю не дожить… – Я тебе… нравлюсь? – Нравишься? Не то слово… Наступила пауза, во время которой авторша нервно бегала вокруг нас и вздыхала. – Светлые волосы тебе лучше… – говорил он, лохматя мою стрижку. – Но мне пришлось, ты же знаешь.. – Ты отожгла по-полной… – Если бы ты знал, как мне было страшно… – Не бойся, я с тобой… Наступила следующая пауза, авторша рулила неподвижно стоящей Ямахой, имитируя звук мотоциклетного мотора. После третьей паузы Данияр решительно двинулся к мотоциклу. – Отсюда ходу часа три, если в степи не застрянем, но скоро должно быть озеро. Садись. Я уже привычным движением вскарабкалась на заднее сиденье и уже совсем уверенно прилипла к Даниловой спине. Взревел мотор, мелкие камушки, веером вылетевшие из-под колеса, царапнули меня по ноге. 1 – это так восхитительно! (англ) 2 – это невероятно! (нем) 3 – это была бешеная скачка! (каз)
Axel: Хелга Захлебываясь от восторга присоединяю свой голос к поющей авторше Боюсь они делают роковую ошибку, отправляясь к родственникам. Ведь про них Женя, кажется, говорила в гостинице, да и билет у неё был в те края. Т.е. едут прямо в "зверям" в пасть.
Цапля: «Если это и штамп, то очень красивый, и я никогда не откажусь от подобного штампа!» – завопила авторша Плакалъ, это бесподобно! А какие объятья! Это восхитительно и бесподобно! У меня от восторга слова застряли в горле, а пальцы путаются в клавиатуре! Все, все бесподобно, до последней запятой! Как я понимаю авторшу!
Леона: О, и про штампы наша авторша не забыла! Хелга пишет: подозреваю, что где-то вдали Соловей-разбойник, нервно икнув, свалился с дерева и побрел прочь, признав свою профнепригодность. Хелга пишет: от избытка чувств авторша впала в состояние полиглотического шока. Валяюсь под столом! Хелга пишет: «Mamma Mia, if you go again, my, my, how can I resist you!» – бездарно фальшивя, заорала авторша первую строку хита семидесятых. Фсё, рыдаю до боли и уползаю в самых растрёпанных чувствах!
apropos: Хелга Сумасшествие какое-то! Как он целуется... И вообще... Убийственно, словом. Кстати, авторша права - вкус поцелуя не может быть штампом - в таком контексте и с таким героем.
Леона: Извините, не удержалась! Недавняя вспышка ностальгии тому виной! I've been cheated by you since I don't know when So I made up my mind, it must come to an end Look at me now, will I ever learn? I don't know how but I suddenly lose control There's a fire within my soul Just one look and I can hear a bell ring One more look and I forget everything, o-o-o-oh Mamma mia, here I go again My my, how can I resist you? Mamma mia, does it show again? My my, just how much I've missed you Yes, I've been brokenhearted Blue since the day we parted Why, why did I ever let you go? Mamma mia, now I really know, My my, I could never let you go. I've been angry and sad about the things that you do I can't count all the times that I've told you we're through And when you go, when you slam the door I think you know that you won't be away too long You know that I'm not that strong. Just one look and I can hear a bell ring One more look and I forget everything, o-o-o-oh Mamma mia, here I go again My my, how can I resist you? Mamma mia, does it show again? My my, just how much I've missed you Yes, I've been brokenhearted Blue since the day we parted Why, why did I ever let you go? Mamma mia, even if I say Bye bye, leave me now or never Mamma mia, it's a game we play Bye bye doesn't mean forever Mamma mia, here I go again My my, how can I resist you? Mamma mia, does it show again? My my, just how much I've missed you Yes, I've been brokenhearted Blue since the day we parted Why, why did I ever let you go Mamma mia, now I really know My my, I could never let you go
Хелга: Ой, дамы, вся разволновалась и ушла слушать Мамму Мию!
Бэла: Хелга-а-а-а «It’s so exciting!1 Das ist phantastisch!" *читатель нервно икнув свалился под стол от ржачных колик* Вы неотразимы и бесподобны: и ты, и Женя, и авторша, и Несравненный, Фантастический, Крышесносный ГГ! А, еще Ямаха! заслужила свою порцию аплодисментов и оваций!!! Я тоже там летела рядом, имитируя звук истребителя, ну, или летучей мыши на худой конец (они тож стремительные) !
Хелга: Бэла пишет: А, еще Ямаха! заслужила свою порцию аплодисментов и оваций!!! Я тоже там летела рядом, имитируя звук истребителя, ну, или летучей мыши на худой конец (они тож стремительные) Ямаха станет героиней (или героем?) наравне с авторшей..
juliaodi: Хелга пишет: в его словах прозвучало некое превосходство мужчины, не желающего объяснять женщине вещи, которые она все равно не поймет своим ограниченным умом Напомнило анекдот про двух мужиков, которые сидят и обсуждают женщин. - Все бабы - дуры! - Глупые особенно! - Да, есть, конечно, очень умные... но такие же дуры А Мамма мия очень к месту! И особенно слабовольное "how can I resist you" Потрясающе, Хелга! Автор, ур-р-ра
Хелга: juliaodi пишет: Напомнило анекдот про двух мужиков, которые сидят и обсуждают женщин. Славный анекдот..
мариета: А я чуть не упустила это великолепное зрелище Особенно «авторшу рулящую неподвижно стоящей Ямахой, имитируя звук мотоциклетного мотора. » Просто прелесть! Хелга, солнце, Так не смеялась ... не помню когда это было в последний раз.
Хелга: мариета пишет: Так не смеялась ... не помню когда это было в последний раз. Ой, я ужасно рада, что так повеселила, бальзам на душу!
Хелга: И мы помчались дальше, в степь и в ночь. По бездорожью, навстречу неизвестности и, возможно, опасности. Только теперь между нами возникла тонкая, пусть и ненадежная, нить, связанная узлами наших объятий, совместно пережитых опасностей и смутных признаний. «Возникла, возникла!» – как оса на взлете, жужжала мне на ухо авторша. Каким чутьем Данияр находил путь в темноте? Может, у него ночное зрение? Или луна вела его? Так или иначе, но мы выехали на шоссе и рванули по его ровной, гладкой, особенно после езды по степи, ленте. Кажется, Ямаха уже не касалась колесами асфальта, превратившись в летоцикл или мотолет, у меня заходилось сердце, а спина стала полем для собрания всех имеющихся в личном арсенале мурашек. Данияр тормознул на заправке, что внезапно возникла из темноты светящимся неоном, наполнил бак бензином. Мы выпили по чашке кофе из пакета три в одном, закусив черствыми баурсаками, и рванули дальше. Вскоре справа потянулась едва различимая, но поблескивающая в лунном свете полоса воды – Балхаш! крикнул, обернувшись, Данила. Я кивнула в пространство, на миг оторвалась от его спины и вновь прилипла к ней. Глаза слипались, голова плыла, несмотря на скорость и ветер, что свистел в ушах. – Не засыпай! Немного осталось! – крикнул Данияр, словно спинным мозгом почувствовал, что меня клонит в сон. Последнюю сотню или полсотню километров я с переменным успехом боролась с дремотой. Данила несколько раз останавливал Ямаху, заставлял меня ходить по дороге и неизменно целовал, прежде чем ехать дальше. «Такое вот романтическое путешествие», – сладко простонала авторша, проносясь мимо в розовом кадиллаке с открытым верхом. Было около четырех часов утра, когда мы проехали подсвеченный знак, обозначающий начало города Балхаш. Еще несколько километров в предутренней полутьме среди полухолмов и полувпадин, и показались первые дома – невзрачные поношенные пятиэтажки, потекли улицы, деревья, дома, и Данияр остановил Ямаху, притормозив на каком-то перекрестке в тени деревьев. – Куда тебе, Женя? Ты знаешь? – спросил он, когда я сползла с мотоцикла и сделала несколько шагов, разминая затекшие ноги. – Да, у меня адрес записан, но не знаю, где это, – стащив со спины рюкзачок, я начала искать в нем записную книжку. – Папа телеграмму давал, что я приеду… – Телеграмму… – протянул Данила, словно само это слово удивило его. – То есть ты даже не знаешь, ждут ли тебя. – Не знаю, – печально созналась я. Записная книжка все же нашлась в кавардаке, царившем в рюкзаке. Не удивительно, если там все-таки лежит какой-нибудь чип или еще что-то ценное, чего я не замечаю, но что так необходимо моим преследователям. Я снова вспомнила о них, и от этого противно и холодно заныло под ложечкой. Авторша тихо вздохнула, и вздох ее слился с шуршанием листвы. Видимо, страдала по кадиллаку… Полистав книжку, я нашла и прочитала адрес. Данила завел мотор. – Поехали, найдем. Мы долго колесили по еще спящему городу, будя бедных жителей в эту рань, когда так хорошо и сладко спится, но в конце концов нашли нужную улицу – на краю города, во всяком случае, я решила, что это край, потому что здесь заканчивались жилые дома, а чуть дальше разворачивался сюрреалистический индустриальный пейзаж – уходящие в небо дымящие трубы посреди беспорядочного порядка промышленных строений – то был, без сомнения, Балхашский металлургический комбинат, градообразующее предприятие, о котором я прочитала в интернете еще перед отъездом из дома. Найти дом оказалось не трудно – двухэтажный, сооруженный, видимо, году в сороковом, один из нескольких себе подобных, составляющих улицу Алимджанова. Высчитав нужный подъезд, я замерла возле него в полной нерешительности. Упасть незнакомым родственникам как снег на голову с столь ранний час, без вещей и подарков, в грязной одежде и с мужчиной в придачу… Веселенькая перспективка. И о чем я только думала, решив ехать сюда? И чемодан пропал… со всеми нарядами, с туфлями, платьями… ох… – Что, Жень, – спросил Данияр. – Терзают сомнения? – Но так рано, неудобно… – Будешь сюрпризом… – Это точно, сюрпризом я буду… – сказала я, окидывая себя взглядом. – Данила, я может, сначала в гостиницу? А потом, днем, к родне… – В этом есть рациональное зерно. – А ты где собирался остановиться? – В гостинице, разумеется… – Едем, – скомандовала я. На поиски гостиницы ушло еще полчаса, но так как уже рассвело, мы объехали почти весь город, выбирая подходящую из нескольких возможных. Та, в которой мы остановились, странным образом напоминала алматинский «Желтоксан». Не задерживаясь на стандартных подробностях, скажу, что заснула, едва добралась до жестковатой кровати ее крошечного одноместного номера.
apropos: Хелга Чудное ночное путешествие! И поцелуи на остановках... Добила авторша на розовом кадиллаке. *недоуменно* Но почему одноместный номер?
Цапля: Хелга Ах, какая красота! только ветер, только Ямаха, только Данила и бескрайняя степь! И авторша в розовом кадилаке Шикарное продолжение!
Хелга: apropos пишет: *недоуменно* Но почему одноместный номер? *недоуменно* А какой?
Хелга: Картинки, стащенные из инета, но наглядности ради. Дорога на Балхаш. И въезд в город.
полная версия страницы