Форум » Хелга » Триктрак » Ответить
Триктрак
Хелга: Автор: Хелга Название: Триктрак
Хелга: Trictrac — старинная французская игра восточного происхождения. На квадратной доске, разделенной перегородкой пополам, 24 треугольные клетки двух разных цветов. Каждому из двух игроков дается 15 белых или черных шашек и пара игральных костей. Выбрасывая поочередно кости, играющие передвигают по одной или по две шашки, начиная от первой клетки слева, в клетку, отстоящую от первой, через столько клеток, сколько очков выпало на костях. Кто первый занял двенадцать клеток, выигрывает одну фишку; 12 фишек составляют одну партию. Существует много правил и особая терминология, усложняющая игру. "Academie universelle des jeu x, contenant les règles... du Trictrac etc" (1835). Они пробуждаются и выбираются на свет, когда далекие часы на башне бьют полночь. Они заполняют коридоры, тишину которых днем лишь изредка нарушали случайные шаги да скрипы старого дома. Словно открывается занавес, и начинается спектакль, звучит интерлюдия, крутится диск сцены, меняя декорацию, и гурьбой высыпают актеры: кто на кухню с чайником, кто – к соседям, поболтать или за конспектом, а кто – в сторону пятачка на лестничной площадке – покурить у разбитого окна. – Кто поставил этот чайник? – У кого-нибудь есть конспект по вышке? – Юлька, ты взяла сигареты? – Ура! У нас еще осталась колбаса! – А он вчера так и не явился! Общага, живущая ночной жизнью, сонная и тихая днем. Кто-то вытаскивает на просторы коридора чертежную доску на самодельном кульмане-треноге, отличница-зубрила устраивается в старом кресле у балконной двери бубнить какой-то конспект к завтрашнему зачету, местная чистюля привычно тащит таз с бельем в умывалку – стирать, а на кухне шумная компания накрывает на стол, с миру по нитке собирая закуски к чаю – двести граммов тонко нарезанной в Петровском гастрономе докторской колбасы, остатки печенья и половина вчерашнего батона. Общага дружно гудит, бурлит молодой ночной жизнью. Они успокаиваются лишь под утро, разбредаясь по своим комнатам, чтобы успешно проспать первые пары. Грохот упавшей на пол чертежной доски вдребезги разбил шаткую предутреннюю тишину. Доски эти выполняли не только свои непосредственные функции, но и побочные, точнее подкроватные – их укладывали под растянутые сетки старых кроватей, чтобы не проваливаться в них, как в ямы. Ася села, ошарашено оглядывая темную комнату. – Опять доска упала… – раздался сонный голос Лели, подруги и соседки по комнате, в полутьме взметнулась и рухнула на подушку ее взлохмаченная голова. Третья кровать безмолвствовала по причине отсутствия ее обитательницы, вышедшей замуж и переехавшей в однокомнатную хрущевку на Охте, к мужу-питерцу. Ася, вяло проклиная неповинную в неустойчивости своего положения доску, улеглась досыпать в изогнувшуюся, как гамак, кровать. – Ты на первую пару идешь? – послышалось минут через пять из Лелиного угла, но Ася уже ее не слышала. Вне зависимости от ответа, первую пару они проспали, и Леля была намерена проспать и вторую, но Ася встала – поджимала курсовая, которую нужно было сдать еще на прошлой неделе – и отправилась обычным маршрутом по скрипучему полу коридора в умывалку, где из крана зимой и летом лилась только ледяная вода, а к букету обычных запахов мест общего пользования традиционно примешивался аромат чего-то сожженного на кухне. Из 512-ой, мальчуковой, традиционно взвилась спираль вступительных аккордов к «Повороту» — жизнеутверждающий хит наносил удар по утренней лени. Справиться с непослушными волосами, вечно стремящимися к независимости от их обладательницы; подправить буйно растущие брови, украсить ресницы остатками туши, выскобленными из картонной коробочки – нужно срочно пополнять запасы косметики. Осмотрев две пары безнадежно порванных колготок, Ася со вздохом отложила юбку и натянула брюки и собственноручно связанный свитер, осторожно застегнула хрупкие молнии сапог, влезла в узкое пальто в крупную клетку и набросила на плечо новую кожаную сумку, на приобретение которой ушла треть стипендии и два часа в очереди в Пассаже. Вновь по коридору, на ходу приветствуя соседей, вниз по скрипучей деревянной лестнице, но истоптанным, истертым, давно некрашеным ступеням, мимо мрачной вахтерши Олеговны, страдающей синдромом гардеробщицы, в сырость питерского марта, в прозрачный воздух, дрожащий от мириад крошечных капель, напитанных теплым весенним светом, будоражащим кровь и дарящим простуды. Каблуки крошили бурую снежную кашу, в которую превратился выпавший вчера вечером снег. Десять минут быстрым шагом по узким улочкам, и в лицо ударил простором и грохотом Кировский проспект. Пробег по едва заметной, смытой за зиму, зебре перехода и поворот в «Сосисочную», где часто можно нарваться на кого-нибудь из кинознаменитостей, забежавших перекусить из Ленфильма, что находится в паре шагов отсюда. В это утро в кафе на удивление пусто, чисты столики с пластиковыми столешницами противно голубого цвета. Ася стянула с горки буро-коричневых подносов верхний, взяла с витрины тарелку с творожной запеканкой, заказала вечно недовольной буфетчице макароны с сыром, плеснула из большого алюминиевого чайника заварки в граненый стакан и подставила его под кран титана, откуда, булькнув, потекла, пузырясь, кривая струя горячего кипятка. Устроилась за столиком у окна, предвкушая завтрак. Макароны были горячи, чай обжигал и пришлось пить его мелкими глотками. Время поджимало, и через четверть часа она уже выскочила на простор проспекта. Поворот на небольшую площадь с памятником Горькому, окаймленную дугой фасада дома, в первом этаже которого расположился знаменитый магазин «Табак» – на его витрине красовались коробки с настоящими кубинскими сигарами, по пять рублей за штуку, на фоне бутылок кубинского рома. А чуть дальше – магазин «Торты», с вечной очередью жаждущих стать обладателями фирменного вафельного торта в шоколаде. Перейдя трамвайную линию, Ася поднялась по ступеням, ведущим в павильон метро. Найдя пятак в кармане пальто, бросила его в щель прожорливого автомата, пробежала через турникет, вновь в тысяча незнамо который раз ощутив холодок опасения, что его железные руки обязательно выскочат и ударят по бокам. Вниз по эскалатору, бегом по мягким полосатым ступеням, в раскрытые двери вагона как раз за секунду до того, как мягко сдвинулись створки, стукнувшись резиновыми бортами. «Следующая станция «Невский проспект…» Уфф. В вагоне оказались свободные места, и Ася устроилась на диванчике в углу, достав из сумки книгу в потрепанной обложке. Поезд с нарастающим гулом скорости устремился в черное жерло туннеля. Четверть часа спустя она выбралась из недр подземки на площадь, что была когда-то рыночной, да и сейчас, хоть и рынок, как таковой, на ней отсутствовал, странным образом напоминала о своем изначальном предназначении – суетой, неустроенностью, грохотом трамваев и «шанхаем» со стороны Фонтанки. Впрочем, Асе было не до размышлений о природе площади. Пройдя привычную сотню метров, она открыла тяжелую старинную дверь, ведущую в седьмой корпус института, куда ее четыре года назад занесла судьба и набранные на вступительных экзаменах девятнадцать с половиной баллов. Еще рывок по путанице лестниц и коридоров в гудящую голосами аудиторию, за пару минут до звонка, зажмурившись при входе, привет всем присутствующим, знакомым и не очень. Стараясь сохранить спокойствие духа и равнодушие взора, Ася быстро пробежала глазами по рядам, мгновенно выхватив темноволосую голову и задохнувшись ударами сбившегося с ритма сердца. Еще один взгляд исподтишка в его сторону, он повернулся, она вспыхнула, наткнувшись на синеву его глаз, и пошла по проходу к призывно махнувшей рукой Валентине. Влюбилась она нечаянно и глупо, как это часто бывает в двадцать с небольшим. Почему он, а не другой? Почему именно этот черноволосый с наглым синим взглядом – Ася объяснить не могла. Просто однажды она сидела на лекции позади него, а он обернулся и попросил у нее ручку, она, отчего-то разволновавшись, отдала ему свою, и до конца лекции тупо смотрела в его спину, гипнотизируя её, спину, и мысленно повторяя: «Ну, оглянись и попроси что-нибудь еще, ручку или тетрадь, или просто так, оглянись!». Гипнотизер из Аси был никакой, он больше не оглянулся и ничего не попросил, но девушка пропала, словно невидимый крючок цапнул то загадочное место, где возникает это странное волшебство, приносящее и радости и горести – чего больше – никто не скажет. Леня Акулов, так называлось это Асино пристрастие, был питерцем, состоял в шумной, веселой компании шутников и приколистов, любимцев девчонок всего потока и побочных ручьев и речек. Прежде она и внимания на него не обращала, будучи платонически и теоретически, но мучительно влюбленной в великолепного энергичного актера БДТ, спектакли с участием которого планомерно посещала не по одному разу, выстаивая ночные очереди за билетами. Актер был высок, хорош собой, талантлив – прекрасная мишень для грез начитанной девушки, любительницы кино и театра. Синие же глаза Лени Акулова нежданно-негаданно, а, возможно, наоборот, закономерно, пробили брешь в этой романтической броне, вызвав бурю чувств, мучивших Асю уже почти три месяца.
bobby: Хелга Ура! Новое произведение! Уже окунулась в эту атмосферу студенчества, общажной жизни и т. д. Замечательно! Хелга пишет: Доски эти выполняли не только свои непосредственные функции, но и побочные, точнее подкроватные – их укладывали под растянутые сетки старых кроватей, чтобы не проваливаться в них, как в ямы. Как давно и вроде недавно все это было... Жду продолжения с нетерпением...
Бэла: Хелга ах ты божеж мой! С утра такой флэшбэк, такая "песенка про меня", за исключением кульмана под сеткой (у нас были обычные межкомнатные двери, снятые с петель и откуда-то принесенные ) и завтрака в кафе - завтракали обычно в своей комнате чаем и бутербродами. И вместо грохочущего проспекта - аромат соснового бора, через который шли к университету по дорожке с любопытными белочками. Хрупкая "молния" на сапогах - как точно! И трепетное первое полувзрослое чувство... Хелга спасибо тебе, дорогая... Преступлением будет не продолжить!!!
Axel: Хелга Спасибо! Как у тебя всё точно описано. Тут же вспомнилась собственная студенческая жизнь. Надеюсь на продолжение.
Галина: Хелга , это что-то!!! Кроме того, что просто интересно... Это моя общага, мой Питер, мой Кировский (только мне в противоположную от Ленфильмиа сторону), моя сосисочная... Всё моё!!!! Как-будто перенеслась на -дцать лет назад, вошла в одну и ту же реку и просто дежавю. Пока только море эмоций и ожидание продолжения. Честно говоря, всплакнула
Wega: Хелга Прекрасно!! Как всё знакомо и узнаваемо... Спасибо!
Unintended: Ааа, и я, и я в такой общаге жила!!! Спали на межкомнатных дверях, но это был такой кошмар! Я этих пыток вынести не смогла, и мой парень сетку с помощью каких-то инструментов подтянул. Завтракали мы в комнате, а вот обедали в такой столовке, да! Только чай сами не наливали. Хелга, спасибо!
apropos: Хелга Чудесно передана атмосфера студенческой жизни, чувство влюбленности - робкое, безответное. И действительно, как понять - почему иенно этот, а не другой? Вопрос, на который нет (и не может быть, думаю) разумного, логичного ответа, потому как любовь не поддается объяснению, не укладывается в схему. Хелга пишет: девушка пропала, словно невидимый крючок цапнул то загадочное место, где возникает это странное волшебство, приносящее и радости и горести Как верно и точно подмечено! Словом, отличное начало - и уже с нетерпением ждем продолжения!
мариета: Хелга, солнце, какая прелестная вещь! Все тут узнали что-то свое, я тоже (у нас общаги немножко по другому принципу, но ночную жизнь и просыпание первой пары никто не отменял. А сидел такой же Ален Делон где-то рядом, ) И будет грех у тебя на души, если отнимешь у нас радость дочитать эту замечательную историю до конца, как уже случалось не однажды
apropos: мариета пишет: будет грех у тебя на души, если отнимешь у нас радость дочитать эту замечательную историю до конца, как уже случалось не однажды Присоединяюсь! Но пока не допишет - мы же не отстанем.
Хелга: Девочки дорогие! Спасибо! Не ожидала вот такой общей реакции, очень тронута и рада, что попала в цель, в которую не метила. Хотя, метила все таки, лукавлю. Это и мои воспоминания, конечно, но все персонажи вымышлены, и любые совпадения являются случайными.(с) Боюсь, что разочарую задумкой, но уж будь, что будет.
Хелга: Немного продолжения... Шары высоких фонарей вяло рассеивали темноту, где-то рядом шумело море, точнее пролив, обреченный принадлежать двум нациям и потому носить двойное имя Ла-Манш - Английский. Или наоборот, кому как нравится. Задние огни автобуса, из которого я только что ступила на мокрый асфальт набережной, в последний раз мелькнули за поворотом пустой улицы и пропали. Все стихло и замерло – ни живой души, лишь холодный ветер, дыхание воды, да удаляющийся шум одинокого мотора. Найдя под фонарем место посуше и посветлее, я пристроила туда чемодан и сумку и немного постояла, пытаясь успокоиться и выровнять сбившееся от волнения дыхание. Что могло случиться? Что помешало ему встретить меня? Еще вчера мы разговаривали по скайпу, и все казалось прекрасным. Или он встречал, но мы, по какому-то нелепому стечению обстоятельств, разошлись, не увидев друг друга? Это невозможно, ведь я, так и не дозвонившись ему, почти час торчала в терминале Гатвика, в зале встречающих, держа в руках тетрадный лист с его именем, а он так и не появился. Если он аферист, то какой смысл в его афере? Что можно получить с меня, немолодой женщины без гроша за душой? От иностранки из России. Либо что-то случилось, либо я совершила очередную жизненную глупость, причем глупость масштабную. Можно было предполагать, возмущаться, сокрушаться и прочая, но факт состоял в том, что я, зрелая женщина, покинула родную страну ради рискованного союза с английским подданным, Джеймсом Монтгомери, с которым познакомилась самым популярным способом двадцать первого века – по интернету и теперь стояла одна на пустой набережной на берегу Английского пролива, не зная, что делать дальше. Последний порыв январского ветра, кажется, добрался до моих несчастных костей и подвиг на действие. Наручные часы показывали московскую половину одиннадцатого, значит, по Гринвичу полседьмого. А город словно вымер. Ни машин, ни людей. Если я простою здесь, под фонарем, всю ночь, то к утру, в лучшем случае, схвачу воспаление легких, а в худшем, наиболее вероятном, на набережной найдут мой хладный труп. Умирать же, несмотря ни на что, совсем не хотелось. Телефон мой молчал, исчерпав возможности батареи и финансов. Несколько звонков, сделанных в жесточайшем роуминге, напрочь убили его активность. Нужно добраться до ближайшего места, где есть живые люди, а там будет видно, что делать дальше. Я достала из сумки листок с адресом: 3, Woodcombe Drive, который мне ровным счетом ни о чем не говорил, сунула его в карман пальто и, подцепив сумку на плечо, двинулась по набережной в случайно выбранную сторону, таща за собой немаленький свой чемодан. Кажется, я шла бесконечно долго, останавливалась, поправляя сползающий с плеча ремень сумки, снова шла, удивляясь, что город вымер, словно все живое в нем было выдуто ветром. Справа угрожающе шумело невидимое в темноте море. Лишь огни фонарей, что строем вытянулись вдоль пирса, разрезавшего его простор, кривыми зигзагами отражались в воде. Немного успокаивал свет в окнах домов, как доказательство, что жители не покинули город, а лишь спрятались по домам от темноты и холода январского вечера. Я шла, проклиная себя, Джеймса Монтгомери и высокие каблуки сапог – вырядилась ради жениха-англичанина! Что с ним могло случиться? Сердечный приступ, авария, катаклизм? Ремень предательски сполз с плеча, я не успела подхватить падающую сумку, она плюхнулась на мокрую мостовую, смачно громыхнув, словно подала сигнал: напротив витриной и нутром светилась пиццерия. Я рванула к стеклянной двери, как к вратам в райский сад. Внутри на меня дохнуло теплом и одуряющим ароматом свежей выпечки. Я вдруг поняла, что ужасно, до тошноты голодна. Небольшое помещение, заставленное разноцветными пластиковыми столиками, было пусто, лишь в дальнем углу сидел мужчина, что-то пил из стеклянной кружки. За прилавком стоял другой, совсем не английского, скорее, арабского вида. Он что-то спросил меня, но из всей фразы до меня дошло только слово «мэм». – Здравствуйте, – брякнула я, поздним зажиганием понимая, что говорю по-русски. Араб уставился на меня и снова что-то сказал, но я ничего не поняла. К жизненному шоку добавился культурный. Подкатив чемодан к столику, я пристроила рядом сумку и, вздохнув по методу Бутейко, попросила араба говорить помедленней. Сосредоточившись, я все-таки уловила, что заведение закрывается, и что если я хочу купить пиццу, то она будет уже не горячей. Собравшись с мыслями, я объяснила ему, что пицца мне не нужна, но я хотела бы узнать, как добраться до Вудкэм Драйв или до ближайшей гостиницы. – Вудкэм Драйв? Это далеко, возле Сент Хелен Вуд. А гостиница «Подкова» есть недалеко, – объяснил араб, сверкая черными опасными глазами. Я все же купила маленькую пиццу и, прикидывая, хватит ли фунтов, имеющихся в кошельке, чтобы заплатить за номер в гостинице, вооруженная объяснениями араба, вернулась в ветер и холод, повернув прочь от набережной, которая вдруг показалась последней нитью, соединяющей меня с покинутой родиной. Гостиница нашлась довольно просто, но дежурная на стойке регистрации, не очень приветливая, мрачноватая девушка, явно недовольная тем, что ей приходится втолковывать что-то иностранке, объяснила, что мест в гостинице нет, и что она сомневается, есть ли свободные места в других отелях, поскольку много туристов – в январе всегда их слишком много. Я вновь оказалась на холодной темной улице. Где-то проехала машина, остановилась, гулко застучали чьи-то каблуки по камням мостовой. Стало по-настоящему страшно. Вариантов оставалось два и оба были смутные: искать следующую гостиницу в ночном незнакомом городе или отправиться в дом номер три на Вудкэм Драйв, туда, куда я, собственно, и приехала, но где меня, возможно, совсем не ждали. Оставив чемодан у на тротуаре, я вернулась в гостиницу просить мрачную девицу вызвать для меня такси. Машина появилась нескоро, пришлось еще подрожать от холода и страха, стоя возле негостеприимной «Подковы» – мрачное неодобрение дежурной вновь выгнало меня из холла гостиницы. Прошло с четверть часа, пока я услышала шум мотора, и рядом тормознул автомобиль неведомой марки. Признаться, я вообще не разбираюсь в марках автомобилей. Водитель был непривычно черен, как январский вечер. Впрочем, странно было бы искать что-то привычное в чужой стране, знакомой лишь по книгам и фильмам. – Куда едем, мэм? – спросил он, обернувшись, когда я устроилась на заднем сиденье. В очередной раз вздрогнув от «мэм», обращенного ко мне, я протянула ему листок с адресом. Он что-то пробурчал, кивнул, завел мотор и лихо рванул с места. За окном замелькали огни светящихся окон, темные кущи деревьев, проплыла глухая каменная стена, следом потянулась живая изгородь, блеснула вода, отразившая свет фар – какой-то пруд или озеро, затем – железнодорожный переезд. Впервые за последние несколько часов я вдруг ясно осознала, что нахожусь в Англии, в далекой стране, что это невероятно и было бы чудесно, если бы не та неопределенность, в которую я попала. Машина свернула еще и еще раз в переплетениях улиц, затем по обеим сторонам потянулись черные силуэты деревьев, словно мы въехали в лес. – Куда мы приехали? – спросила я, стараясь не выдать тревоги. – Сент Хелен Вуд, – буркнул водитель. – Куда хотели, мэм. Еще один поворот, свет фар вырвал из темноты табличку с надписью «Вудкэм Драйв», водитель остановил машину и повернулся ко мне. – Приехали, мэм. – Спасибо. Сколько я вам должна? – Два фунта, ночной тариф… Значит, девять вечера у них уже ночь? Я отдала таксисту две монеты, выбралась из машины и осталась одна на полутемной улице, с одной стороны которой тянулись какие-то заросли, а с другой, за черной полосой живой изгороди возвышались силуэты домов, оживленные несколькими тепло светящимися окнами. Что делать, если в доме номер три меня не ждут или здесь совсем нет такого дома? Ночевать на улице или стучать в первую попавшуюся дверь? Нужно попросить таксиста подождать. Мысль была верная, но запоздавшая, огни авто уже мелькнули за поворотом, и я осталась одна на ветру, в переулке под названием «Лесной овраг», о котором столько нафантазировала, старая дура. Ветер ударил в лицо, вышибая слезы. Я вытерла их уже промокшим носовым платком и зашагала вперед. Впрочем, долго идти не пришлось, через несколько шагов изгородь оборвалась, открыв дорожку, ведущую к входу в дом. В окне на первом этаже горел свет, его отблеск падал на затейливого вида белую колонну, поддерживающую козырек над входом, и на цифру 3, начертанную на колонне. Свет в окне обнадеживал, я немного постояла, дрожа от холода и волнения, и свернула к дому, таща за собой чемодан – он подпрыгивал на усыпанной мелким гравием дорожке, производя неприятный скрежет. Ничего, пусть обитатели дома услышат мое приближение! Возле двери я поправила шапочку, стащила перчатки, провела ладонями по загоревшемуся жаром лицу, вдохнула и дернула за шнур колокольчика. Кажется, он отдался далеким звоном где-то в доме. Я снова дернула колокольчик, но никто не подал ни звука, не подошел к двери. За спиной послышались шаги или мне это показалось? Я обернулась, дернулась, в отчаянии ударила рукой по двери и чуть не упала, потому что она поддалась, открывшись. За спиной ухнул порыв ветра, зашумели, зашуршали листья, что-то хрустнуло, словно сломалась ветка. Удержавшись на ногах, я замерла на секунду, затем шагнула вперед в темноту, наткнулась на какой-то предмет, он упал, загремев, я снова замерла и, отдышавшись, сообщила, сначала тихо, затем громче, «Это Вудкэм драйв, 3? Простите, я вошла в дом». Никакого ответа не последовало, и я пошла по направлению к свету, что узкой полосой падал из полуоткрытой двери. Остановившись на этой полосе, я громко сказала: – Здесь есть кто-нибудь? Джеймс? Дверь была открыта … И вновь молчание было мне ответом, хотя, грохот, произведенный столь неловким вторжением, мог бы разбудить и слона. Я осторожно толкнула дверь и вошла в комнату. Свет исходил от большой настольной лампы с затейливым стеклянным абажуром, стоящей на маленьком столике. Судя по всему, комната была гостиной, и она была пуста.
bobby: Хелга О! Связь времен, полагаю? Отрывок такой интригующий, ну и, разумеется, на самом интересном месте... С продолжением не затягивай
Юлия: Хелга ! Чудно! Общага так узнаваема и реальна. Как и всем присутствующим здесь :) дамам, мне пришлось пережить нечто подобное, правда, в Москве, но суть дела это не меняет. И доски под сеткой кровати, и места общего пользования, и подъем после бессонной ночи! Бог ты мой, как будто все это было вчера. Спасибо! Продолжение интригует. И хоть события в этой части и не коррелируется с личным моим опытом, она не меньше будоражит кровь. Хелга пишет: Боюсь, что разочарую задумкой Даже не надейся! Все очень выпукло и реально. Чувства уже бурлят. Читатель ноздри раздул, ушами прядет и копытом бьет в нетерпеливом ожидании :) Спасибо тебе огромное!
мариета: Хелга, окончателно сбила с толку! Какой прыжок! От знакомой до боли общаги до незнакомого сырого Лондона! Куда ты нас повела? Хотя... «Веди ты нас, Данко, высоко держа свое горящее сердце и освещая им наш путь! »
Unintended: На детектив похоже. Мрачный, сырой Лондон, пропавший кавалер, пустая квартира с открытой дверью и шаги за спиной. Жутковато и интригующе! Хелга, спасибо!
Хелга: bobby пишет: Связь времен, полагаю? Да, как-то нравится мне такое построение, не могу оторваться. Юлия пишет: Читатель ноздри раздул, ушами прядет и копытом бьет в нетерпеливом ожидании :) Ой, волнуешь ты меня! мариета пишет: окончателно сбила с толку! Какой прыжок! От знакомой до боли общаги до незнакомого сырого Лондона! Куда ты нас повела? Unintended пишет: На детектив похоже. Мрачный, сырой Лондон, пропавший кавалер, пустая квартира с открытой дверью и шаги за спиной. Предупреждала же, что не туда поведу. Не Лондон, только пока, не Лондон.
мариета: Хелга пишет: Не Лондон, только пока, не Лондон Верно, не Лондон Я сейчас перечитала, нигде не упомянут Лондон. А у меня почему-то было такое ошибочное ощущение... Хелга пишет: Предупреждала же, что не туда поведу Веди куда хочешь, только не останавливайся
apropos: Хелга Шикарный прыжок во времени - и вот мы с героиней (Асей - ?!) на побережье Англии спустя ***цать лет. И сразу повеяло готикой - одиночество, пустота, темнота, шорохи, скрипы.... Страшно - до мурашек. Нагнетается, нагнетается атмосфера - с полным эффектом присутствия. Детектив, триллер (надеюсь, не последнее ), впрочем, неважно. Главное: мариета пишет: Веди куда хочешь, только не останавливайся
Wega: Хелга Какой пассаж, какой вираж!! И я считала, что мы оказались в Лондоне! И я жду......
полная версия страницы