Форум » Хелга » Триктрак - 4 » Ответить
Триктрак - 4
Хелга: Автор: Хелга Название: Триктрак
Хелга: федоровна пишет: Самый настоящий, неприкрытый и жестокий. И что ж его заставило по живому резать-то? А разве, если режут, то не по живому? Ведь так чаще всего и получается. Но мне трудно это писать, потому что ни разу еще до резкой драмы не доходила, вполне могу провалить все дело. Wega пишет: Ну, не вижу я в Лёне негодяя!! Раздолбай - это далеко не подлец и негодяй! Ты упорно веришь в него? Раздолбаи тоже ведь могут наносить раны, не задумываясь, а это еще хуже. Юлия пишет: Потому без всяких оправданий, а исключительно согласно психоанализу: абсолютно согласна с предыдущими ораторами - чтой-то случилось. Ох, я просто страдаю оттого, что не могу полноценно ответить. Юлия пишет: Ах, милый, милый инспектор... Рада...
федоровна: Хелга пишет: А разве, если режут, то не по живому? Ведь так чаще всего и получается Именно так и получилось. Славно покромсал, как лишь зашивать будет... Хелга пишет: ни разу еще до резкой драмы не доходила Да что там такое?! (Ответ желательно оформить в продолжении)
Юлия: Хелга пишет: А разве, если режут, то не по живому? Я и сама бы включилась в стройный хор обвинителей Лени и защитников Аси - уж очень жаль нашу бедную, такую милую, такую знакомую, родную Асю. И автор, канешшшна, здесь все свое мастерство пустил, чтобы нам, бедным читателям, сердца-то покромсать. Но очевидно одно - по-другому распрощаться он не мог. Во-первых, положа руку на сердце - как еще можно оторваться от того кто тебя любит, кто к тебе привязан и практически на все готов (а Леня-то прекрасно знает, что Ася просто так не сдастся - не такая она сама, и не такая ее любовь), кроме как сказать - ты мне не нужен. Больно? Да. По живому? Да. Но если бы это не было живое, то и резать бы не пришлось. Но ему (почему мы пока не знаем, но это точно) надо зачем-то оторваться от Аси. Как это сделать? Ведь понятно, никакие уговоры и отговорки не помогут - она готова понести все его беды, какие бы они не были (вот только он не готов на это, или беда такая, что иначе нельзя?). Остается одно – заявить: никаких бед нет, просто нет нас. И более того (моя объективность просто зашкаливает), я думаю, сам этот разговор свидетельствует в пользу Лени: а)очевидно, что он Асю защищает; б) он решился на этот разговор, который ему на самом деле и не нужен. На кой ляд ему эти разборки-обвинения-слезы?! Чао, бомбина - и нет ничего. Но не мог он ее просто оставить. И боль ее - ему ножом по сердцу. А ведь знал на что идет. И все-таки пошел. Эх, Леня, Леня! (я уж его, буквально, как сына рОдного полюбила - вот тебе и объективность). Думается, в нем такая буря внутри, что он и сам до конца не в силах осознать, что и как. Леня получился оччень интересным героем (автору ). Ведь на самом деле мы видим только его маску, которую он в силу каких-то (теперь мы догадываемся отчасти каких) надел и носит. Но благодаря Асе мы чувствуем, как под маской бурлит что-то гораздо более сложное и интересное. И боли там, боюсь, гораздо больше, чем всего остального. Ну еще и злости, конечно. И искромсали они красивое и доброе, но оно есть и живо. И отношение к Асе тому доказательство. Короче говоря, вот вам мое объективное мнение: любит и страдает несчастный
федоровна: Юлия пишет: Но очевидно одно - по-другому распрощаться он не мог. Разве? Единственно возможный путь расставания - беспечно улыбаясь, подмигивая, как ни в чем не бывало, "завязать это дело"? Унизить ее тем, что ей будет "легче" оттого, что она одна среди многих? Причины его могут быть сколь угодно важными, но не только сердце разбито, но и уважение потеряно, и реакция ее - не слезы, а ярость и гнев, боюсь, ничего хорошего Лене больше не сулит. А Леню мне жаль, как жаль всех одаренных, но слабых людей.
Скрипач не нужен: федоровна пишет: Разве? Единственно возможный путь расставания - беспечно улыбаясь, подмигивая, как ни в чем не бывало, "завязать это дело"? Унизить ее тем, что ей будет "легче" оттого, что она одна среди многих? Причины его могут быть сколь угодно важными, но не только сердце разбито, но и уважение потеряно, и реакция ее - не слезы, а ярость и гнев, боюсь, ничего хорошего Лене больше не сулит. Может быть, именно этого он и добивался? Чтобы злость и отторжение? Чтобы думала, что подлец-мерзавец и слезы засушенной не достоин, а уж тем более любви.
федоровна: Скрипач не нужен пишет: Может быть, именно этого он и добивался? Чтобы злость и отторжение? Чтобы думала, что подлец-мерзавец и слезы засушенной не достоин, а уж тем более любви. Тогда нам только и остается, что терпеливо ждать объяснения причин игры в отторжение столь замечательного актерскими способностями Акулова.
apropos: Юлия пишет: вот вам мое объективное мнение: любит и страдает несчастный Вот полностью согласна - и что любит, и что сам несчастный, и что-то случилось такое, что заставило его вот так резать. Внешняя беспечность, легкомыслие вовсе не обязательно означают пустоту внутри. У Лени я этой пустоты не чувствую, напротив - слишком много всего - и куда более цельного, чем он это показывает. Автору понадобилась драма - зачем - надеюсь, мы это узнаем. Но Леня вызывает со мне сочувствие, боюсь, не меньшее, чем Ася.
Юлия: федоровна пишет: Единственно возможный путь расставания - беспечно улыбаясь, подмигивая, как ни в чем не бывало, "завязать это дело"? Мне тоже жаль Асю. Но вопрос в том, можно ли было иначе разорвать отношения? Как он мог заставить Асю, любящую и преданную, отказаться от него? Что и как он мог ей сказать, не задев ее чувств, не обидев, не сделав больно? Вы представляете себе возможный вариант? Я просто его не вижу.
федоровна: Юлия пишет: Мне тоже жаль Асю. Но вопрос в том, можно ли было иначе разорвать отношения? Как он мог заставить Асю, любящую и преданную, отказаться от него? Что и как он мог ей сказать, не задев ее чувств, не обидев, не сделав больно? Вы представляете себе возможный вариант? Я просто его не вижу. Попытаюсь объяснить, что меня возмущает в поведении Лени. Судя по постам, нам всем упорно кажется, что Леня вынужден разорвать отношения с Асей по какой-то очень серьезной, но пока не известной нам причине. В любом случае, какими бы словами ни "оформил" Леня свой разрыв, Асины чувства задеты, она обижена, ей больно. Но неужели женщину, любящую и преданную, можно заставить отказаться от любимого только растоптав ее, все ее чувства, намеком на то, что не было никакой любви, было просто временно "хорошо", и такое "хорошо" при желании можно получить от кого угодно? Неужели она поймет только тогда, когдаВ горле пересохло, а сердце, не выдержавшее таких резких переходов от беспокойства к покою и вновь к отчаянию, просто-напросто исчезло совсем, перестало биться. ? Жалости нет к любимой, а есть небрежность слабого и мечущегося духа, ломающего каких угодно дров. Леня сжигает все мосты, бросив пепел Асе в лицо. А давайте прикинем, пока нет продолжения, кто из нас мог бы простить такого Леню и вернуть все как было (если он просил бы об этом), получи мы убедительные объяснения причин разрыва? Я простить простила бы, но поверить, что была любимой, очень трудно было бы. Сердце, которое не жалели рвать резкими переходами, мешало бы этому...
Юлия: федоровна Мне очень близка ваша точка зрения, и я всем сердцем согласна, что Леня поступил жестоко. Но федоровна пишет: нам всем упорно кажется, что Леня вынужден разорвать отношения с Асей по какой-то очень серьезной, но пока не известной нам причине. Наличие этой (пока гипотетической) причины убеждает нас, что Леня абсолютно уверен в необходимости разрыва. Прав он или нет - это не важно. Он - точа отсчета, человек поступает по своему пониманию ситуации. И весь вопрос в том: КАК этот разрыв осуществить. федоровна пишет: Но неужели женщину, любящую и преданную, можно заставить отказаться от любимого только растоптав ее, все ее чувства, намеком на то, что не было никакой любви, было просто временно "хорошо", и такое "хорошо" при желании можно получить от кого угодно? Неужели она поймет только тогда, когда "В горле пересохло, а сердце, не выдержавшее таких резких переходов от беспокойства к покою и вновь к отчаянию, просто-напросто исчезло совсем, перестало биться". Думаю, что - Да. Чтобы разорвать отношения, женщине, любящей и преданной, нужна очччень серьезная причина. Потому что любая женщина, любящая и преданная, уверена: если он любит, только смерть разлучит их. Любовь все преодолеет, нет и не может быть ни какой иной причины, кроме смерти, которая ее любви не была бы по плечу. федоровна пишет: Жалости нет к любимой Конечно, когда (или если) мы узнаем причину, нам будет легче рассуждать на эту тему. Но я думаю, как не парадоксально, что жалость им как раз и двигала, когда он решался на этот разговор. Но если отвлечься. Представьте себе - ребенок хватается за оголенный провод - ну очень он ему нравится, но вы, конечно, не позволите ему прикоснуться, и отберете у него мечту и радость обладания вожделенным блестящим предметом. Он будет очень расстроен, потому что все его существо в данный момент сосредоточено на том, чтобы отправить это блестящее чудо себе в рот и познать его суть. Вы жестоко лишили его этого. У вас нет жалости? И еще раз - я совершенно согласна с вами: все это очень больно, жестоко, и оставит глубокие шрамы. Но попробуйте написать диалог или смоделировать ситуацию: необходимо во что бы то ни стало разорвать с любимой; как это сделать, не ранив ее? Не будем обсуждать, что Леня сделал неправильно, а утвердим с вами сами - а вот можно было бы так. Я, честно говоря, не вижу возможности такого развития сюжета, но с удовольствием бы увидела это вашими глазами. Упс! Хелга, прости, мы, кажется, в ожидании очередной порции слишком увлеклись
Wega: Юлия пишет: Хелга, прости, мы, кажется, в ожидании очередной порции слишком увлеклись Не думаю, что слишком: ведь мы очень по-разному оцениваем последние события в жизни столь дорогой нам героини. Я придерживаюсь Вашей оценки поступка Лёни, а вот, кто окажется прав, знает только автор. Опасаюсь, как бы в следующей главе не оказаться в Англии..
федоровна: Юлия Юлия пишет: И весь вопрос в том: КАК этот разрыв осуществить. Юлия пишет: как это сделать, не ранив ее? В данной ситуации, как я уже писала, Асе просто предопределено пережить удар внезапного разрыва. Просто подмигивания эти, сначала беспечные улыбки, а потом злость, вся эта манера, как он Асю "успокаивал" - ну пусть не Асе, но нам-то должен же был автор хоть малюсенько намекнуть, как Леня страдает, ведь такого циника играть приходится! Но он ведет свою роль очень складно - после этого ему смело можно переводиться в актерское училище. В общем, ситуация такова: Леню все по-прежнему любят, но я разлюбила его, может, плохо объясняю, почему, но это так. Это не значит, что нет к нему сочувствия. Верю - ему самому туго приходится. Пролистала посты - ни разу не назвала его негодяем (гадом только . А, еще слабаком ). Может, он герой и боец удалой окажется, может, еще им восхищаться придется - кто его знает. Но пока его только жаль.
Юлия: Wega Можно даже на "ты", а то "Вы", да еще с большой буквы как-то слишком официально. У нас же здесь творческая лаборатория, все - сотрудники и лаборанты федоровна федоровна пишет: ну пусть не Асе, но нам-то должен же был автор хоть малюсенько намекнуть, как Леня страдает, ведь такого циника играть приходится А мне показалось, что намек был. Слишком резкий переход, от полной беспечности к злости, и напирает он на то, что именно он не стоит ее (злость-то не на Асю, а на себя). И прежний Леня (по логике сложившегося образа) мог бы заговорить зубы кому угодно, а здесь - обрывочные фразы, перепады эмоций. Не берусь утверждать, но я прочла это как прямое указание на то, что Леню внутри трясет и кочевряжит. федоровна пишет: ни разу не назвала его негодяем (гадом только . А, еще слабаком). Здесь я с вами соглашусь: когда кто-то делает больно, как не назвать его гадом в сердцах-то! Я сама люблю отвести душу. Да и со слабаком спорить не буду. Он-то думает, что поступает правильно и напрягает душевные мускулы во всю, но, кажется, (автор, правда, помалкивает, да посмеивается за занавесочной, читая наши горячие дискуссии), что горе здесь от ума, а от силы - слабость.
Хелга: Юлия пишет: прости, мы, кажется, в ожидании очередной порции слишком увлеклись Нет-нет, не то что слишком, а совершенно замечательно. Я, к сожалению, пока не могу подключиться по причинам, о которых говорила выше. Но так довольна, что ситуация и герои вызвали такое обсуждение. Но люблю всех своих героев, и хороших и не очень. P.S: Страшней всего молчание в теме - значит, скучно, неинтересно, не нужно.
федоровна: Юлия В общем-то, я предполагала, что Леню трясет и кочевряжит, правда, сомневалась в том, что это оттого, что ему больно делать больно Асе. Он на нервах, поэтому ему не до заговаривания зубов. Мне казалось, он мечется потому, что попал в передрягу, а об Асе он не думает, вернее даже, о ее прыгающем от надежды к отчаянию и обратно сердце. Я тут подумала... Прислушаться к доводам хороших людей для меня не трудно. Наверное, у меня слишком женское понимание мужских поступков. Он знает, что прав, видит единственный выход из критической ситуации, и ему, извините, просто не до соплей? Если учесть то, что ты, тезка, тоже Леней не очарована и не в восторге от этого молодца, то мы, считай, практически сошлись.
Юлия: федоровна федоровна пишет: Мне казалось, он мечется потому, что попал в передрягу, а об Асе он не думает Это тоже вариант, но в таком случае, зачем было разводить всю эту бодягу с разговорами? Ушел по-английски, и привет... федоровна пишет: Если учесть то, что ты, тезка, тоже Леней не очарована и не в восторге от этого молодца, то мы, считай, практически сошлись. Еще бы автор не мариновал нас, так совсем хорошо было бы.... Автор! Намек. Жирный... Хелга пишет: Но люблю всех своих героев, и хороших и не очень. Ты ж мамка, тебе положено. А мы можем выбирать и привередничать
Хелга: Юлия пишет: Намек. Жирный... У мене творческие муки.
Хелга: Она не плакала, потому что не было слез. И откуда бы они взялись, если внутри звенела пустота, в которой ничего не могло возникнуть. Хотя, по законам мироздания, природа не терпит пустоты, и заполняет ее, иногда полезными вещами, а иногда – весьма вредными. В Асином случае срабатывало последнее – смирение и умение принимать и держать удар дано очень немногим, и, конечно, не девушке двадцати с небольшим. Задохнувшись его словами, она бродила по улицам, и, в конце концов кое-как восстановив дыхание, долго и отчаянно придумывала, что должна была сказать в ответ, как повести себя, и, конечно, не должна была швыряться тарелками, демонстрируя, насколько больно ее ударили слова, сказанные этим вечно игривым веселым тоном. Затем она стала укорять себя, что не прислушалась к предостережениям подруг о легкомыслии Лени; думала о Ларисе, о Татьяне из Ломоносова, о Лене Конде, о своей наивности и глупости, о том, что Леня просто напросто развлекался с нею, как с другими, и нужно быть полной дурой, чтобы возомнить, что он выбрал, выделил ее, как особенную. С какой-такой стати? Разве она сравнится с красоткой Кондой или с веселой фигуристой Лариской? Она вспоминала их встречи, дни, вечера и ночи, минута за минутой, и от этого пустота внутри закручивалась таким спазмом, что ей хотелось кричать. Дальше возник вопрос: почему? Что случилось? Все было хорошо, даже очень хорошо, и она, кажется, начала понимать и видеть Леню с иной стороны, как вдруг, словно полоснув ножом, он отсек ее от себя. Она плохо помнила, где и как провела этот день, который потом мысленно стала называть блинным, а назавтра никуда не пошла, лежала в кровати до трех часов, благо, что была одна – новоиспеченная семья Утюговых плотно застряла на съемной квартире, наслаждаясь медовым месяцем, и Асе досталось личное пространство, чтобы провести свой месяц, дегтярный. Так она прожила два дня – не реагировала на сигналы извне, ничего не ела, но на третий, с утра взглянув на себя в зеркало, ужаснулась и решила, что умирать пока рано, что надо жить даже с тем гвоздем, что застрял где-то в груди, словно вколоченный по шляпку. Ася отыскала в тумбочке едва начатый флакон щампуня «Болгарская роза», который хранила для особых случаев, собрала банные принадлежности, полотенце и белье, и отправилась в Посадские бани, постаравшись выбраться из общежития так, чтобы не встретить никого или, на худой конец, до минимума сократить количество попавшихся на пути знакомых. К ее удаче, общага была гулко пуста – те, кто не добрался до лекций, досыпали бессонную ночь или ушли в иных направлениях. В бане в этот утренний час было столь же пусто, Ася купила в кассе десятикопеечный билет, поднялась по широкой мраморной лестнице наверх, в душевые. Долго стояла под душем, закрыв глаза, слушая шум воды, наслаждаясь теплым ливнем, стекающим по волосам и телу. Густо мылила голову, дыша розовым ароматом, терла себя мочалкой, упорно, до боли, словно смывая себя прежнюю, до новой, еще неизвестной, но уже другой. «Вместо мудрости опытность – пресное, не утоляющее питье» зачем-то кружились строчки в голове. Полотенцем растиралась столь же аскетично, до красноты и боли. Высушила благоухающую розами голову под большим неуклюжим феном, оделась, долго пялилась на себя в зеркало, огромное, в рост человека, с поврежденной по периметру амальгамой; расчесывала так и эдак волосы, кривила рот, отмечая невзрачность своей внешности. «Так тебе и надо», – сказала наконец худой взлохмаченной девчонке в зеркале. Так тебе и надо. По пути в общагу зашла в закусочную, взяла две порции сосисок и макароны с сыром. Не заметила, как съела все, запив мутным кофе с молоком. Возвращаться в общежитие не хотелось, и она, закинув на худенькое плечо ремень сумки с банными вещами, пошла, куда глядят глаза, которые не глядели никуда. Глаза не глядели, но ноги вели из улицы в улицу по хитросплетениям Петроградской стороны, и где-то на Большом проспекте ее вновь настиг вопрос «почему?» Она пыталась и не могла найти иного, кроме одного, ответа, в деталях перебирая часы и минуты последних дней. Что случилось за три дня его отсутствия, что заставило его так резко порвать с нею? Почему именно так? «А как бы ты хотела? — спрашивала она себя. – Чтобы он начал избегать и отговариваться нехваткой времени или срочными делами?» Интересно, как он расставался с другими? Надо спросить, спросить! – вдруг вспыхнула и тотчас погасла мысль — спросить у кого? Спросить невозможно, да и не факт, что он расстался с ними. Ведь он же сказал, что спал с Ларисой и еще с кем-то… За эти три дня он мог встретить кого-то, увлечься и решить, что от меня нужно избавиться. Ненавижу его, ненавижу, повторяла она, как мантру, и, ослепленная своим отчаянием, со всего маху столкнулась с прохожим, который отвесил недобрый комплимент. Ася пробормотала извинение и остановилась, чтобы прийти в себя. Слезные железы вдруг смилостивились над нею, конечно же, в неподходящий момент, посреди города. Слезы полились градом, который она не могла остановить, сколько не зажимай нос и не пяль глаза. Она побежала через дорогу, опасно перерезав путь троллейбусу, в сторону сквера, что спасительно желтел кустами сирени над зелеными скамейками. Здесь, в тени листвы, приютившись на углу скамьи, она дала волю слезам, всхлипывая вслух и от души шмыгая носом. С каждой пролитой слезой, она все больше жалела себя, одинокую, никому не нужную, отвергнутую. «И зачем я брякнула ему, что хочу за него замуж? И призналась…», – в ужасе вспоминала она. А он испугался, что это всерьез, ему этого не нужно. И мне ничего не нужно, ни от него, ни от кого-бы то ни было… «Нарды! – вдруг подумала она. – Поеду в Заходское, к Владлену, и отвезу эти проклятые нарды, мне не нужны подарки от него, и все остальное...» В состав остального входила достопамятная ручка, редкая гэдээровская пластинка с записями польского ансамбля «Скальды», и подарок с бамовской зарплаты — проигрыватель в чемоданчике — совершенно незаменимая вещь. Теперь этот проигрыватель показался Асе чем-то вроде откупного со стороны дарителя. Слезы наконец иссякли, оставив резь в глазах, распухшие щеки и жалость к себе. Ася еще долго сидела, откинувшись на скамейке, подставив лицо прохладному ветерку, и встала, когда поняла, что начинает засыпать. На витрине кинотеатра напротив афиша сообщала о текущих сеансах нового весьма популярного фильма режиссера, известного своей самобытностью и склонностью к философии. За билетами на его фильмы выстраивались очереди, особенно на этот, последний. Но один билет на дневной сеанс Асе удалось купить, благо, что он начинался через четверть часа. Через пять минут она уже сидела в зале, а еще через десять погрузилась в волшебный мир художника, который со скрупулезной неторопливостью фиксировал камерой живой мир чувств на лицах актеров и неживой – в его прекрасных и невзрачных подробностях. По пути домой она решила, что съездит к Владлену Феликсовичу, но не завтра, и даже не послезавтра, но на следующий день пойдет на лекции и постарается держать лицо, встретив Леню… если сумеет.
Хелга: Настало утро, и Ася исполнила план, но чуть было не сбежала из института, представив, что увидит в аудитории Леню. Стиснув себя в кулак, с уже неизменным гвоздем в груди, вошла и села, за последний стол, возле макета мостовой фермы. Леня, к ее удаче или неудаче, на лекции не появился, зато пришли Утюговы, и Володины. Подруги сели слева и справа от Аси, словно укутав ее во временно надежное гнездо, и дуэтом спросили, куда они с Леней пропали. — Я… я немного простыла, а Леня… не знаю, где он. — Что случилось? — встревожилась Лелька. — Ничего, все нормально, — изо всех сил стараясь звучать спокойно и положительно, — ответила Ася. Таким же образом она парировала все дальнейшие расспросы и постаралась сменить тему, дабы не дать гвоздю в груди раскалиться добела, сообщив, что намедни ходила в кино и смотрела философскую притчу, в которой почти ничего не поняла. Подруги ее довольно ровно относились как к кинематографии, так и к театру, потому тема эта быстро иссякла, сменившись актуальным обсуждением забот молодой жены и молодой матери. Ася рассеянно слушала их и поддакивала, часто невпопад. Леня не появился на лекциях и на следующий день, и Ася, распалив свой гвоздь до состояния податливости, рисовала в пространстве картины, как он обнимает Ларису или какую-то абстрактную деву, у которой не имелось лица. Опять прогуляв утренние лекционные пары, на семинар по теории пластин и оболочек, пришли Утюговы, и Лелька устроилась рядом с Асей. Молодой бесшабашный преподаватель-аспирант шустро заполнял доску умопомрачительными формулами, суть которых дано было понять немногим, и уж точно не тем, чье воображение было занято совсем иными материями. – Нашли комнату на Лиговке, на пару месяцев пока, – сообщила Леля. – Здорово, – кивнула Ася, отчаянно завидуя подруге, ее сияющим глазам и оптимистичным планам. – Ася, – записав пару неудобоваримых формул с доски, шепотом продолжила Леля. – Что у вас с Ленчиком? Что-то случилось? – Нет, все нормально. А что? – Ладно, потом… – Что потом? – выкрикнула Ася. Преподаватель отпустил в ее сторону укоризненную шуточку, однокашники бросили удивленные взгляды. – Я… я выйду, – пробормотала она, схватила сумку, бросила в нее так и не раскрытую тетрадь и ринулась прочь. Леля выбежала следом. – Ты прости меня, – начала подруга, когда они, после короткой пробежки по коридору, остановились у окна. Внизу, за пыльным стеклом, гудел Московский проспект. – Мишка просил не говорить тебе, хотя это тупо… ты и так ведь знаешь, что Ленька бросает институт и уезжает. – Что? – выдохнула Ася. – Ты… ты не знала? – Нет… Ася сжала кулаки и часто задышала, откинув голову – пыталась таким глупым способом сдержать нахлынувшие штормовой волной слезы. – Но что у вас произошло? – Мы… мы расстались, все кончено, – прошептала Ася, ненавидя себя за дрожь в голосе. – И поэтому он мне ни слова не сказал о своих планах. Да мне и плевать. Пусть хоть на луну летит. – Подожди, как это… расстались? Ну вот, я так и знала, то есть я не могла этого знать, черт, Аська… Лелька бормотала какие-то утешительные растерянные слова, Ася кивала, глупо радуясь, что удалось справиться со слезами, повторяя про себя отчаянный рефрен «Ленька бросает институт и уезжает…» Куда? Почему? – Ася, пойдем сегодня к нам, есть раскладушка, устроишься. Вечером куда-нибудь сходим, – услышала он, как сквозь туман, Лелькин голос. – А? Нет, мне нужно сегодня… съездить кой-куда. Спасибо, Леночка, но со мной все хорошо. Я потом к вам приду, ладно? Добравшись домой, она, в лихорадочном возбуждении, начала собираться в поездку в Заходское. Собирать было особо нечего, лишь собрать себя. Выложив из сумки тетради, Ася сняла с полки пластинку и достала нарды. Чемоданчик-проигрыватель укоризненно смотрел на нее с тумбочки блестящими кнопками-застежками. Почему Леня бросает институт и уезжает? И бросает ее? Бросает все… и всех. Что делать? А что, если она приедет в Заходское, а там – Леня? И он решит, что она преследует его. Гвоздь в груди заворочался, раскаляясь; гнев, обида и… страх захлестнули ее, и она швырнула на кровать коробку с нардами, которую держала в руках. Та ударилась о спинку кровати, отлетела и… рассыпалась на части. Ася, ахнув, кинулась к ней и, взяв в руки, обнаружила, что шкатулка цела, но сбоку выдвинулся ящичек, узкий, неглубокий – тайник, о существовании которого она и не подозревала. На дне виднелся сложенный листок бумаги. Положив шкатулку на стол, она осторожно развернула его. Коричневатая на цвет, с водяными знаками бумага. Это было письмо, точнее, короткая записка, начертанная витиеватым, но ровным почерком. Ася опустилась на стул и, шевеля губами, как первоклассница, что постигает первые азы чтения, начала разбирать текст записки, ощущая, что позорно читает чужое письмо. Дорогая моя! Ничего не бойтесь, любите и будьте счастливы, пока живы. Вашъ П. Она осмотрела тайник. Поверхность ящичка была оклеена такой же бархатистой тканью, что и внутреннее поле для игры. На бархате отпечатались следы, словно когда-то там лежала какая-то вещь, состоящая из мелких деталей, возможно, ожерелье или что-то подобное – следы шли ровным полукругом. Ася принялась искать, как и где открывается и закрывается тайник, и, далеко не сразу, нашла узкую панельку, на которую нужно было надавить с достаточной силой, чтобы скрытый механизм вытолкнул или принял внутрь потайной ящичек. Убрав записку на место и закрыв нарды, она долго сидела, потрясенная открытием.
Klo: Хелга Я вдруг по поводу дискуссию о Лене вспомнила некстати (некстати, потому что вовремя в голову не пришло ) Асину фразу в разговоре со взрослой дочерью об "обманных синих глазах". То есть - в ее мнении он себя не реабилировал, получается? А по поводу продолжения - жду, затаив дыхание... .
полная версия страницы