Форум » Хелга » К.Д. » Ответить
К.Д.
Хелга: Непонятно что, но, надеюсь, будет коротко.
Хелга: По утверждению Жоржа Польти все драматические коллизии можно свести к тридцати шести сюжетным ситуациям. Мольба, спасение, месть, преследующая преступление… соперничество неравных… любовь, встречающая препятствия, любовь к врагу… честолюбие… фатальная неизбежность... безумие... – я выбрала из тридцати шести несколько по своему вкусу и, тупо уставившись в монитор, начала привязывать их к жизни. «Мольба» – перманентное состояние души, просящей у далеких равнодушных небес снисхождения к слабостям. «Спасения» нет, «Чувство мести» взывало к возмездию, но довольно слабо по причине его атрофированности. «Соперничество неравных» – здесь я всегда, увы, оставалась в побежденных. «Любовь», ну да, разумеется, на любви я споткнулась, по причине принадлежности к лучшей половине человечества, для которой этот сюжет всегда был и остается главным. «Любовь с препятствиями» – истерзанный сюжет, как, впрочем, и «Любовь к врагу». До «Честолюбия» я не добралась, застряв на «Любви», словно муха, что из жадности залетела в банку с медом, насытилась от души и погибла, утонув в сладкой тягучей золотой ловушке. Правда, медовое сравнение не слишком соответствовало моим отношениям с этим сюжетом из-за недавнего развода с когда-то горячо любимым мужем, после которого последовал период мужененавистничества, сменившийся депрессией, плавно перешедшей в погружение в работу, как лекарство от любви и мужчин. Вчерашнее нелепое приключение с банальным сюжетом я попыталась отнести к «Фатальной неосторожности» или «Безумию». Вполне привлекательно, хоть и отчасти недостижимо , выглядел и «Адюльтер, сопровождающийся убийством». На самом же деле в текущий момент я пыталась излечиться от сюжета «Угрызения совести», завернувшись в любимое банное полотенце и глотая горячий клюквенный морс в качестве средства от похмелья. Угораздило же меня отправиться на этот чертов фуршет по случаю чествования одной знаменитости местного масштаба и упиться там шампанским в компании с незнакомцем. Не только упиться. Такого со мной никогда не случалось, всегда была уверена, что не случится – внутренне, а иногда и внешне осуждая подобное легкомыслие в других. А теперь искала оправданий своему авантюрному поступку, не будучи авантюристкой. Я вообще не хотела идти на этот прием, поскольку не являюсь любительницей коллективных празднований, и более того, там мог оказаться мой бывший муж со свой пассией. Пошла лишь из сугубо меркантильных соображений – редактор ни с того ни с сего прислал пригласительный билет, а обидеть редактора, руку кормящую, я не имела права, хотя и выразила ему наряду с благодарностью малую толику удивления. Прием, разумеется, оказался ожидаемо скучным, многолюдным и обильно сервированным. После ряда помпезных речей, наполненных благодарностями и теплыми словами в сторону виновника торжества, народ разбрелся по компаниям, и я присоединилась к одной из них, вступив во внезапно в несчетный раз вспыхнувшую дискуссию по поводу потребностей читающей публики. Во время дискуссии случилось непредвиденное: компания разделилась на две части, одни были за, а другие – против. Такую неординарную для дискуссии ситуацию трудно было предсказать. Впрочем, она скоро переросла в пустую перебранку, но тут принесли шампанское, и я, будучи упертой нелюбительницей этого напитка, решилась попробовать Моет Шандон, дабы сравнить его хваленый вкус со вкусом родного Советского. Взяла бокал, и вдруг словно чья-то коварная рука толкнула в локоть. Золотая, и по виду и по цене, жидкость выплеснулась прямо на стоящего рядом джентльмена. Разумеется, я совершила отнюдь не изящное движение, пытаясь удержать неудержимое, и оттого на упомянутого несчастного вылились остатки содержимого бокала, которые, будь я немного ловчее, могли бы остаться внутри сего сосуда. Но не остались. – О, великий Ктулху! – возопила я. – Прошу прощения, я такая неловкая! – Твою… Кто великий? – поинтересовался пострадавший, размазывая шампанское по отворотам пиджака и небесно-голубой сорочке. – Ктулху, это такое божество, – коротко пояснила я. – Гм… а я было подумал, что вы меня куда-то послали, – ухмыльнулся он. – Простите, я испортила вам вечер и рубашку, – пробормотала я. – Да уж, определенно испортили, – согласился он. – Мне ужасно неловко, – продолжила я, понимая, что пошла по кругу и мечтая поскорее смыться отсюда, дабы не пролить и не уронить еще что-нибудь на кого-нибудь. Облитый Моет Шандоном ничего на мою реплику не отвечал, пытаясь исправить состояние пиджака с помощью носового платка. Ротозеи, обернувшиеся на инцидент, интерес потеряли и рассосались по своим компаниям. – Сейчас химчистка отличная, все отчистят, – продолжила ныть я. – Может быть, мне оплатить химчистку? Могу даже срочную. Самой мне эта идея совсем не понравилась, срочная химчистка – это дорого, а я звезд с неба, то есть наличных, не хватаю. Но меня вел постулат «Лопни, но держи фасон!». – А что, оплатите, – согласился он. – Тогда… тогда, идем, – мрачно предложила я. – Куда? – В химчистку… – Ладно, бросьте, я пошутил, – махнул он рукой, видимо, проникнувшись многозначительным выражением моего лица. И когда я научусь его держать? По всей видимости, никогда. – Давайте выпьем шампанского, и тем заключим дружеское соглашение, – предложил он. – Кажется, его уже выпили… Нельзя сказать, что в течение разговора я не осматривала и не оценивала собеседника – естественная человеческая реакция, полагаю. Невысокий, худощавый, лопоухий шатен с кривым носом и пьяным взглядом. Бежать прочь и как можно скорее. – Сейчас принесу, подождите меня здесь. Он метнулся в сторону накрытых столов, а я двинулась в противоположную, к гардеробу и спасительному выходу на свободу, на шумную вечернюю улицу. И мне удалось бы сбежать и избежать последствий своей неуклюжести, если бы по пути я не наткнулась на бывшего мужа с его настоящей пассией. Сюжет стремительно сводился к теме «Фатальная неосторожность». Муж взаимно не выразил восторга по поводу встречи со мной, на его лице прочиталась растерянность, мгновенно сменившаяся вежливой маской. Пассия мило улыбнулась. Демонстрировала свою женскую победу или просто была приветлива от природы? – Соня, а ты как здесь? Не ожидал увидеть! – проворковал бывший муж. – Взаимно, – ответствовала я, радуясь, что если и чувствовала обиду или ревность, то очень вяло, зато живенько желала поскорей распрощаться. – Я тоже не ожидала тебя здесь увидеть, Вадим. – Мы оба не ожидали, – со скрупулезной тщательностью пытаясь пошутить, сказал он. А ведь когда-то я считала его остроумным. Или он на самом деле остроумен, а во мне говорила обида, пусть и вялая, но мешающая адекватно воспринимать действительность, в которой присутствовал он? Пассия улыбнулась, вероятно, оценив шутку, а взгляд бывшего вдруг переместился куда-то мимо меня, на какой-то объект за моей спиной. Волей неволей я обернулась, обнаружив нового лопоухого знакомца – он выжидательно разглядывал нашу компанию, смешно изогнув бровь, держа в одной руке бутылку Моет Шандона, а в другой – два пустых бокала, скрестивших тонкие ножки. Кажется, моя бровь тоже поползла вверх, одна или обе сразу. – Вы к нам? – поинтересовался Вадим. – Не совсем, – ответил мой новый знакомый. – Собственно... – Он ко мне, – возбухла я. Совсем не потому, что жаждала напиться шампанского в компании с незнакомцем, а из чистого упрямства и желания реванша, внезапно перешедшего из вяло текущего состояния в активное. Пассия вновь улыбнулась, ее улыбка жутко раздражала, я не могла понять ее сути – ирония в ней содержалась или простая глупая вежливость? – Познакомишь меня? – поинтересовался Вадим. Любопытно, зачем ему это? Тоже жажда реванша? Ревность? Впрочем, корень у этих слов один. – Нет, – ответила я, но не из упрямства, а просто не знала, кто таков этот человек с бутылкой шампанского в руке и что ему от меня нужно. – Илья Ильин, свободный художник, – отрекомендовался тот. – Хотите шампанского? – Вадим Пушкарев, редактор журнала «Синхрон». Благодарю, – сказал мой благоневерный, перекинулся со свободным художником несколькими формальными фразами, не глядя в мою сторону, и откланялся вместе с пассией, не подозревая или подозревая, что стал катализатором моих дальнейших грехов. Илья Ильин уставился на меня, опасно покачивая бутылкой. – Ну так что, Илья Ильин, задвинем бокалы? – игриво спросила я, забыв, что собиралась покинуть поле боя ради домашнего уюта и относительного покоя. – Задвинем, – кивнул он. Дальнейшие события вечера не подлежат описанию, поскольку протекали слишком банально и вполне знакомо взрослому большинству населения нашей славной планеты. Скажу лишь, что Илья Ильин оказался прекрасным собутыльником, видимо, имея значительный опыт в этом деле, а меня понесло, словно не слишком широкая, умеренно спокойная река, по которой плыла моя утлая лодка, вдруг низверглась водопадом с отвесной скалы. Шампанское оказалось искомо вкусным, и некоторое время спустя мы с Ильей Ильиным изрядно окосели.
apropos: Хелга Хелга пишет: надеюсь, будет коротко. Надеюсь - и рассчитываю - на обратное. Во-первых - картинка шикарная, и ужасно хочется узнать, что там дальше-то будет. Во-вторых - обожаю твой иронический, где-то даже саркастический стиль - смакую каждую фразу. В-третьих - ну так здорово обыграны знаменитые 36 сюжетов - и ведь действительно, они вбирают и отражают все сложности человеческого бытия и взаимоотношений. Словом, я просто в восторге! Два раза уже перечитала - и, видимо, впереди еще много раз. Забила место на лавке.
Хелга: apropos пишет: Надеюсь - и рассчитываю - на обратное. Нет-нет, только не это. Страниц 40 ворда и ага.
apropos: Хелга пишет: Страниц 40 ворда и ага. Страниц 140 Ворда - и "ага" будет в самый раз.
Хелга: apropos пишет: Страниц 140 Ворда - и "ага" будет в самый раз. Это жесть!
ulan1408: Если бы меня спрашивали, то я просила бы подлиннее и кусочки выкладывать почаще. Жаль, меня никто не спрашивает
lapkin: Хелга Я - на лавку к нетерпеливо ожидающим продолжения.
Юлия: Хелга Дорогая, я в восторге! И от замечательного начала чего-то, сулящего много прекрасных минут чтения и сопереживания, и от твоей щедрой к нам, грешным, вдохновленности и работоспособности! Слава твоему музу! Сил и времени автору!
Хелга: ulan1408 пишет: Если бы меня спрашивали, то я просила бы подлиннее и кусочки выкладывать почаще. Жаль, меня никто не спрашивает Спрашиваю... lapkin пишет: Я - на лавку к нетерпеливо ожидающим продолжения. Рада очень. Юлия пишет: начала чего-то, сулящего много прекрасных минут чтения и сопереживания, Вообще, хотела взять тайм-аут, но вот не получилось у маньячки.
федоровна: Хелга Магнетическое перо Хелги способно вырвать из жесточайшего цейтнота реала. О, великий Ктулху! Интересные у дамочки божественные адресаты. Невысокий, худощавый, лопоухий шатен с кривым носом и пьяным взглядом. У нас такого точно еще не было. Не из бывших ли боксеров свободный художник?
Хелга: федоровна пишет: способно вырвать из жесточайшего цейтнота реала. Ой! Не хотела... федоровна пишет: Не из бывших ли боксеров свободный художник? Если только в легкой категории.
Wega: Юлия пишет: Дорогая, я в восторге! И от замечательного начала чего-то, сулящего много прекрасных минут чтения и сопереживания, и от твоей щедрой к нам, грешным! Сил и времени автору! Солидарна!! Хелга, брависсимо!!
Хелга: Wega Спасибо!
Хелга: Мне было весело, очень. Хотя, боюсь, что не все окружающие оценили и одобрили это веселье. Ильин умудрился урвать вторую бутылку шампанского, а далее мы прошлись по другим напиткам, неразумно смешав несмешиваемое. В результате значительная часть вечера, а особенно то, что происходило после бала, оказались окутанными веселым бесшабашным туманом. Короче говоря, а по утру я проснулась... и первыми впечатлениями стали страшная головная боль, противнейший вкус во рту, тошнота, потеря памяти – все симптомы налицо и на лице. Знакомая римская штора на окне просигнализировала, что нахожусь в собственной однокомнатной квартире, в которую въехала месяц назад после размена нашей с бывшим трехкомнатной. Это несколько успокоило – значит, я не наделала глупостей. Впрочем, успокоительная мысль была опровергнута, когда я осторожно, чтобы не сломать что-нибудь в теле или организме, повернула голову налево. Лучше бы я повременила или не делала этого совсем. Я зажмурилась в надежде, что сон продолжается, но тщетно – когда я открыла глаза, реальность накрыла меня суровым холстом сюжета «Фатальная неосторожность... как следствие личной безответственности, легкомыслия и неумеренного потребления горячительных напитков, лишающих разума». Рядом со мной на кровати лицом вниз лежал мужчина. Судя по легкому похрапыванию, к счастью, живой. О Ктулху! Что я наделала? У нас с ним что-то было? Я резко поднялась и рухнула на подушку, от резкой боли в висках и столь же резкого головокружения. Ощупала себя под одеялом – результат осмотра оказался неутешительным, хотя все же я была одета, отчасти. Черт! Проклятье! Ктулху! Полежала несколько минут неподвижно, затем сползла с кровати и осторожно приняла вертикальное положение. Плохо, но терпимо. Доковыляла до ванной, залезла под душ и долго стояла под горячим водным потоком, тупо созерцая бледно-розовый кафель стены, на котором, казалось, проступали, пусть и не огненные буквы, складываясь в зловещую фразу: «Как низко я пала!», «Как низко я пала?», «Как низко я пала...». Завернувшись в банный халат, приползла на кухню, напилась воды из чайника, и удалилась не в силах находиться в помещении, предназначенном для изготовления и приема пищи. Собутыльник-совратитель мирно спал, похрапывая и посапывая. Впрочем, напрасно я качу на него бочку, мы ведь, судя по всему, выступаем в одной весовой категории – я такая же собутыльница и совратительница, и неизвестно, кто был активнее в том или другом раунде. От этой мысли стало совсем плохо, хотя вроде хуже было некуда. Осторожно стащила с него покрывало – новое между прочим, только что приобретенное, пэчворк – и ахнула про себя, убедившись в актуальности наихудшей версии произошедшего. Как его зовут? Как-то просто. Кажется, на А, нет, на И. Иван Иванов? Игорь Иванов? Иван Игорев? Нет, Илья... Илья Ильин! – вспомнила я, зачем-то обрадовавшись, словно это могло хоть как-то сгладить сию фатальную неосторожность. А может, он придумал это имя? Уж очень странно и примитивно – Илья Ильин. Может быть, он еще и Ильич? Впрочем, нечего сидеть и разглядывать этого ИИ, нужно срочно будить его и отправлять на все четыре стороны. Это же надо было притащить незнакомого мужика в свою квартиру и в свою постель? Обложив себя несколькими нормативными и не очень определениями, я потрясла его за плечо. Илья Ильин что-то промычал и недовольно дернулся. Я потрясла сильнее, морщась от толчков боли в висках. – Просыпай... тесь! Пора вставать! – хотела сказать громко, но с перепоя получился какой-то хрип. Откашлялась и продолжила побудку. Наконец он оторвал лицо от кровати, приподнял голову, повернулся и уставился на меня сонным взглядом, в котором читалось возмущение и непонимание. – Какого черта? Спать хочу! – заявил он и рухнул в прежнее положение. – Что значит, спать хочу? – возопила я, обретя голос. – Вставайте! Прошло некоторое время, прежде чем он проявил признаки жизни, поерзал, повозился и сел на кровати, подмяв под себя мое новое покрывало. С трудом сдержалась, чтобы не схватить и не сорвать с него и из-под него мой пэчворк. Остановило лишь одно обстоятельство. – Что? Как? Вы кто? – пробормотал он, ошарашенно глядя на меня. Не помнит значит. Или притворяется? – Ах, да, – словно прочитав мою мысль, пробормотал он и схватился за голову. – Мать твою, ну и надрался я вчера... – Мы! надрались, – уточнила я. – Мы? Ну да, мы... Пардон, забыл как... Таня? – Неважно, – огрызнулась я. – Все равно нам с вами детей не крестить. – Как знать? – пробормотал он, почесывая потемневшую от щетины щеку. – Блин... – Никак не знать. Приводите себя в порядок... гм... одевайтесь и забудьте дорогу в этот дом, – отрезала я. – Суровая-я-я... – простонал он и опять рухнул на кровать. И куда девались его вчерашний кураж и остроумие? «Туда же, куда и твои», – подсказала я своему неуемному эго. Ушла на кухню, так как организм потребовал приема чего-нибудь оздоровительного. Мысли о чае, кофе или иных напитках вызывали отвращение, но вспомнила, что в морозилке должен храниться пакетик замороженной клюквы. Клюквенный морс – лекарство от всех недугов, решила я и, постанывая и поскрипывая, занялась его приготовлением. Когда клюква была удачно помещена в кипящую воду, потащилась в комнату, настигнутая мыслью, что Илья Иванов, то есть Ильин, неважно, пусть хоть Ирвинг, потихоньку собрал вещи и смылся. Кровать действительно была пуста, но в запертой ванной шумела вода. Я свернула покрывало пэчворк и в изнеможении рухнула в кресло. Илья Ильин явился вскоре, завернутый в мое! банное полотенце. Жаль у меня не осталось сил возмущаться. – Пардон, – сказал, словно не ожидал увидеть меня. – А я тут... воспользовался твоими вещами. – Вашими... – Гм... хм... ну, вроде мы с тобой... с вами были довольно... э-э-э... близки. – А вы в этом уверены? – вопросила я. – А вы нет? Впрочем... черт, я плохо помню... пардон. Да, право, я оденусь и пойду. Где... моя одежда? Одежда валялась в живописном беспорядке повсюду, в том числе и на спинке кресла, в котором я сидела. Я осторожно поднялась, стараясь держать равновесие. – Ищите и найдете... Позовете меня, когда будете готовы. Удалилась на кухню, где морс уже пытался вырваться из-под крышки, разбрасывая вокруг кроваво-красные брызги. «Невольное убийство случайно близкого», – невольно подумалось мне. Илья Ильин явился вскоре, прислонился к косяку, приглаживая влажные волосы. – Я... того... пошел. – Доброго пути! – Понимаю, что извиняться глупо. – Верно понимаете. – Но мы... гм... хорошо повеселились... вчера. – Слишком хорошо. Оставим приятные воспоминания и распрощаемся. – И я забуду дорогу в этот дом. – Правильно. Выпейте вот морсу, помогает. – Вы очень добры, но не хочется. Я лучше пива... – Воля ваша... Он ушел, я захлопнула дверь, закинула цепочку. Наполнила ванну горячей водой и погрузилась туда, побаиваясь, что могу уснуть. Но к счастью не уснула, в чем помогли тщетные попытки вспомнить детали вчерашнего вечера и сегодняшней ночи. А потом включила компьютер и села пред монитором, сонно перечитывая классификацию Жоржа Польти, думая о так и не начатой повести и прихлебывая клюквенный морс, лекарство от всех болезней.
lapkin: Хелга Суровая... Мне очень нравится.
apropos: Хелга Великолепное продолжение - и развитие событий ужасно нравится. Значит, согрешила наша героиня с ИИ - и выгнала, бедолагу, не дав даже выспаться, жестокая. Исключительно замечательная история, стильная и искрометно остроумная, читать которую - наслаждение. Хелга пишет: цитата: Страниц 140 Ворда - и "ага" будет в самый раз. Это жесть! Жесть - это когда 240 страниц Ворда, а то и все 340 - как бывало. 140 - очень скромный размер, так что многого не прошу. Но многого жду.
Юлия: Хелга А по утру они проснулись Каковы же будут последствия "невольного" события в творческом и личном планах?
Хелга: Дамы, спасибо! Опасаюсь, что эти безголовые герои не очень понравятся.
Klo: Хелга пишет: Опасаюсь, что эти безголовые герои не очень понравятся. Дык, я сама... Не слишком... Этим обременена...
Tanya: Хелга Спасибо! Понравятся-понравятся, ничто человеческое нам и т.д. Завидую по-белому твоей работоспособности. Подозреваю даже, что твои сутки длиннее, чем у всех!
Хелга: Klo пишет: Дык, я сама... Не слишком... Этим обеременена... Сестра... назови имя... Tanya пишет: Завидую по-белому твоей работоспособности. Подозреваю даже, что твои сутки длиннее, чем у всех! Ай, да нет, у меня сегодня первый рабочий день, отпуск закончился.
Tanya: Хелга пишет: отпуск закончился Это значит, что продолжения теперь ждать и ждать?
Хелга: Tanya пишет: Это значит, что продолжения теперь ждать и ждать? Это зависит, скорее, от настроения, потому что время всегда выкроить можно. А вообще, меня саму пугает собственное словоблудие.
bobby: Ой, Хелга, прелесть какая! Отличные безбашенные герои, завязка что надо, теперь жду продолжения. Хелга пишет: меня саму пугает собственное словоблудие. А читателям на радость... Чем больше, тем лучше...
Хелга: bobby пишет: Отличные безбашенные герои, Ну ладно, нужны и безбашенные, наверно. bobby пишет: Чем больше, тем лучше... Все равно пугает.
Хелга: Разумеется, я не написала ни строчки, закрыла файл и выключила компьютер, не в силах бороться с сонливостью, накрывающей, как снежная лавина. Подушка была упоительно прохладной и мягкой, острая головная боль перешла в тупую. Я погружалась в сон, словно падала с высоты на растянутый внизу брезент. Или на батут. Или на... Я упала на что-то мягкое, но подавшее сигнал тревоги от моего падения. Плевать, главное, что мягко. Мерзкий сигнал не умолкал, становясь все громче и громче и все более напоминая что-то знакомое. Телефон! Кому что нужно? Меня нет дома. Уехала. Улетела. Умерла. У... Телефон надрывался, потрясая упорством звонившего. Кто же так желает меня, что готов висеть на трубке целую вечность? Греша проклятьями, выползла из-под одеяла на свет божий и дотянулась до трубки, из которой раздался любимый голос любимого редактора. – Шведова, тебе прогул! – заявил он с места в карьер. – Отчего? – простонала я. – Я больна и... возьму отгул за прошлую командировку. – А ты кого-нибудь поставила в известность о том, что берешь отгул? – обольстительно поинтересовался редактор. – Игорь Львович, я... не успела. Я очень плохо себя чувствую, – промямлила я. – А спроси меня, Шведова, почему я совсем не удивлен. – Почему? – невинно спросила я. – А потому, радость моя, что наблюдал за тобой вчера вечером, и, заметь, не только я. – Значит, на моей репутации можно поставить крест, – мрачно констатировала я. – На чем, Шведова? На репутации? Можно, даже не сомневайся. А я уже было хотел поручить тебе статейку написать о герое торжества, два разворота, с фото во всех видах. «День простого труженика на ниве бизнеса», от рассвета до заката, так сказать. Для того и на тусовку послал, чтобы присмотрелась там. – Игорь Львович, а почему вы мне не сказали этого? – простонала я. – Как не сказал? А я что тебе приглашение за красивые глаза выдал, что ли? – удивился редактор, кажется, даже искренне, и добавив: – Вот теперь опохмеляйся и размышляй! – повесил трубку. Поистине, неисповедимы пути... Похмеляться не стала и размышлять тоже. Во-первых, непонятно, о чем – то ли о прогуле, то ли о статье. Во-вторых, голова была просто напросто неспособна на столь трудное упражнение. Она, голова, хотела спать, и я уложила ее, голову, на вновь ставшую приятно прохладной, подушку. В нос ударило запахом мужского одеколона. Было сегодня ночью что-то или не было? И если было, то хоть бы без последствий! При мысли о последствиях, меня обдало холодом, даже сон прошел. Нет, не может быть, не стоит изводить себя, лучше заснуть, проснуться посвежевшей и начать жизнь пусть не с полностью, а хотя бы наполовину чистого листа. Есть ли такой сюжет? Ах, да, конечно, «Вновь найденный» вполне можно притянуть, хоть и за уши. Или расширить «Угрызения совести» до «Угрызений совести, переходящих в нравственное прозрение»? Ведь разве можно понять, что есть прозрение, если на своей шкуре не ощутить, что значит плохо видеть? А если мне так и начать свою не начатую повесть? «А поутру они проснулись...» Отличная фраза, жаль, что чужая, подумала я, засыпая и вдыхая запах греха. Поспать не удалось, вновь зазвенел телефон, долго и упрямо. Пришлось напрягаться и брать трубку – а вдруг это редактор, желающий сообщить очередную неприятную новость. Например, что я уволена. Но голос оказался женским и незнакомым. «Мне нужна Софья Шведова», – категорично заявила дама. – Позвольте узнать, кому? – съязвила я. – Что кому? – возмутилась она. – С кем я говорю? Полчаса назад я, возможно, ответила бы ей, что таковая здесь не проживает и повесила трубку, но мысль о нравственном прозрении застучала в больных висках, и я ответила со всей присущей вежливостью, что являюсь именно той самой Софьей, которую она жаждет услышать. Собеседница несказанно обрадовалась и тотчас начала называть меня Сонечкой. «Сонечка, это ты? Звоню тебе из Франкфорта, ты узнала меня?» О Ктулху! Кто может звонить из Германии? Ну конечно же, не из Германии, а из штата Кентукки, чуть запоздало дошло до меня. «Вероника Семеновна! – воскликнула я, если мой слабый стон, можно принять за вскрик. – Что случилось?» Что могло произойти, чтобы моя, так сказать, мачеха – вторая жена отца, несколько лет назад утащившая его за океан – с которой после их отъезда я беседовала по телефону от силы пару раз, да и то, когда звонил отец, вдруг проявила такую инициативу? «Просто Вероника. Ты же помнишь, я не люблю, когда меня называют по отчеству, я отвыкла от этого». «Понимаю. Как у вас дела?» – спросила я и напряглась, как тетива лука, натянутая сильной рукой Робин Гуда. «У нас дела хорошо, Александр Янович, твой папа, здоров и бодр. Передает тебе привет! Погода прекрасная». Неужели она звонит из-за океана лишь затем, чтобы сообщить о погоде и передать привет от отца? Он мог бы сам это сделать. Или она юлит и что-то скрывает? Похмельный синдром действовал на меня в направлении недоверия и негативного восприятия действительности, что, впрочем, совсем неудивительно. Тем не менее, я старательно передала ответный привет, надеясь, что он не прозвучал тяжеловато. «Сонечка, дорогая, я звоню, потому что у меня имеется к тебе небольшая просьба». «Что за просьба?» «Понимаешь, я уже не молода... Она сделала паузу, а я напряглась еще больше, вдруг захотев опохмелиться. В трубке что-то зацокало, видимо, кабель на дне Атлантики затрепетал от такого откровенного признания Вероники. «Ну что вы...» – я осторожно прервала паузу неискренним сомнением. «Понимаешь, я хочу сделать пластику, небольшую подтяжку, поправить овал и прочее. – заговорила Вероника. – Но ты понимаешь, что это стоит немалых денег». «Занять хочет у меня? – про себя поразилась я. – Да уж, нашла кредитора». К счастью, я не успела вслух изумиться по этому поводу «В России есть хорошие специалисты, и обойдется это, как ты понимаешь, Сонечка, в разы дешевле», – продолжила Вероника. «Точно дешевле?» – удивилась я. «Да, да, поверь, Сонечка. Так вот, я собираюсь приехать, чтобы сделать пластику. Я уже все узнала. Но ты понимаешь, как я не люблю гостиницы, тем более, мне предстоит операция, и я буду нуждаться в теплой домашней обстановке». Я обалдела. Так вот в чем дело? Вероника хочет сэкономить на врачах и жилье! «У меня, конечно, есть подруги, а Александр... Янович даже предлагает обратиться с такой просьбой к твоей маме, как к добрейшей души человеку, но это немного неловко...» Само собой, а обратиться к дочери вполне ловко. «Но у меня однокомнатная квартира, вам будет не очень удобно», – попыталась я вставить свой аргумент. «Мне будет очень удобно, уверяю тебя, дорогая! И мы сможем сблизиться с тобой, поговорить по душам! Ведь ты сейчас одинока? У тебя никого нет?» Именно этого мне как раз сейчас и не доставало – говорить по душам с малознакомой второй женой отца. Хотя, она сама дала мне фору – скажи я, что у меня кто-то есть, и вопрос о ее вторжении на мою территорию мог бы отпасть. Да и мебели у меня нет, кроме кровати и старого кресла – все остальное в планах. Но мне вдруг стало неловко врать и отказывать – нравственное прозрение и все такое... В конце концов, это ненадолго, и если будет совсем невмоготу, смоюсь к подруге или к матери. Погибать так от души. Запустив сюжет «Самопожертвование ради близких», я сказала ей: «Хорошо, Вероника, приезжайте», подумав, что хотела бы сейчас поговорить с отцом, таким далеким. Положила трубку и совершила третью попытку заснуть, но уже не спалось. Больная голова принялась думать, обо всем и ни о чем.
Юлия: Хелга Отличный разворот! Вероника свет-Семенна, чувствую, добавит нам огня. Хелга пишет: Уехала. Улетела. Умерла. У...
Tanya: Юлия пишет: Вероника свет-Семенна, чувствую, добавит нам огня Да, видимо, добавит . Еще одна "безбашенная" ?
apropos: Хелга Да, чувствую, компашка собирается веселая. Нравственное прозрение пока сыграло с героиней злую шутку. Ирония бьет через край и фонтанирует так, что хочется цитировать. Много. И жду проявления ИИ в очередной красе.
Хелга: Дамы, дорогие! Спасибо за поддержку! Вот, правда, захотелось безбашенных героев.
Скрипач не нужен: Хелга Здорово! Заранее Софью Шведову жаль. В однушке с наглой тёткой после пластики - это не для слабонервных. Tanya пишет: Завидую по-белому твоей работоспособности. Работоспособность сопровождает талант настоящий - вот это просто праздник
Юлия: Скрипач не нужен пишет: Работоспособность сопровождает талант настоящий - вот это просто праздник Только сил по-больше автору! А нам-то радость!
Хелга: Дамы! Не гиперболизируйте! Кажется, я банально пишу очередную Бриджит Джонс.
Хелга: Следующее утро принесло окончательное осознание содеянного намедни. И если эпизод с Ильей Ива... Ильиным обрел изрядно банальный, но где-то романтический приторно-горький вкус сомнительного блюда под названием «лучше хоть что-то, чем совсем ничего», то предстоящий приезд Вероники накрыл не слишком светлое будущее серой пеленой безнадеги. Как я могла согласиться? Лишь похмелье и Илья Ильин виновны в этом проколе. Перспектива тесного общения с мачехой выбила из колеи, без того кривой – в результате я упорно делала неверные шаги вправо и влево под пулями снайперов: почистила зубы кремом для рук, упустила кофе, ткнула в глаз щеточкой с тушью, после чего с четверть часа лила слезы из одного глаза; так и не нашла один чулок из новой пары, что надевала на позавчерашний несчастливый фуршет – возможно, Илья Ильин унес его с собой в кармане пиджака – но зато обнаружила под диваном его носок и с удовольствием выбросила в мусорное ведро. Вся эта феерия проходила под аккомпанемент тяжкой думы о том, куда устроить Веронику. Вариантов не было, кроме одного – предоставить ей кровать в комнате, а самой поселиться на кухонном диванчике, благо, что мои размеры вполне позволяют. А что делать, если вляпалась в сюжет «Самопожертвование ради близких»? Родная редакция журнала «Всевидящее око», где я трудилась третий год корреспондентом на подхвате, встретила знакомым гулом и вечной суетой не по делу. – Соня, тебя шеф ждет, рвет и мечет! – бросил в мою сторону коллега Юрка Славкин, едва я вошла на эту кухню жареных фактов, переперченной информации и переслащенных десертов-дифирамбов. «Если увольняет, то зачем рвать и метать? – подумала я. – Значит, еще не вечер, и еще повоюем». По правде говоря, я бы наполовину не расстроилась, уволь он меня сегодня же, но расстроилась бы на другую половину, потому что пришлось бы искать другой источник дохода, пусть и не великого, а этого сейчас совсем не хотелось. Конечно, сюжет «Затравленный» звучал слишком сильно, но в сглаженном виде он бы вполне подошел к моему текущему состоянию. Отправилась к шефу, по пути репетируя банальные варианты ответов на четыре возможных банальных вопроса: «Быть или не быть?» «Кто виноват?» «Что делать?» и «Куда податься русскому человеку с его отчего-то особенной русской душой?» Последний был любимым в арсенале редактора, он задавал его часто, пылко и всегда не по делу. Но как ни странно, это срабатывало, и присутствующие затихали в раздумьях, вне зависимости от национальной принадлежности тел и душ. Секретарша Жанна, известная в узких кругах под ником Бонни, подняла в мою сторону ресницы потрясающего объема и соблазнительного изгиба в невероятно глубоком, выразительном угольно-черном цвете – такого мне не добиться никогда – и проникновенно сообщила, что Игорь Львович ожидает меня, с нетерпением. Попыхтев перед дверью, я заглянула в кабинет. Внутри находились двое – редактор и незнакомый мужчина, который обернулся в мою сторону, тотчас став знакомым. Я захлопнула дверь и отскочила от нее под изумленным взглядом Бонни. – Ты что, Софья Александровна? Что стряслось? – Ничего, – пробормотала я, слыша из кабинета вопль шефа: «Шведова, куда же ты? Вернись!» – Лучше уволюсь, – пробормотала я. – Зачем? – спросила Бонни. Я стала бояться, что выразительность ее глаз может погубить ее зрение. Тем временем дверь распахнулась, и на пороге явился сам шеф во всей красе своего почти двухметрового роста. – Шведова! Что за девичьи выкрутасы? Заходи в кабинет, сейчас же! – Хочешь леденец? – сочувственным шепотом вслед мне, идущей на гильотину, прошептала Бонни. – Давай! Я достала из протянутой ею маленькой жестяной коробочки засыпанный сахарной пудрой леденец и засунула его за щеку, тотчас ощутив приятный яблочный привкус. – Шведова! Софья Александровна! – послышалось вновь из кабинета. Я шагнула внутрь. Шеф уже опустился в свое кресло во главе банально длинного стола, а его посетитель, Илья Ильин собственной персоной, поднялся мне навстречу. – Вот, это наша краса и гордость, – ядовито провозгласил редактор, делая царственный жест в мою сторону, – Софья Александровна Шведова, журналист, с хорошим резвым пером, но непомерными амбициями. А это Илья Ильин, – царственный жест в сторону моего оппонента, – писатель-фантаст. Я чуть не подавилась леденцом. Надо же – хорошее резвое перо!? Это у меня-то непомерные амбиции!? Писатель-фантаст? Думаю, что сейчас могла бы соперничать с Бонни выразительностью взгляда. – Да, я наслышан о вас за последние несколько минут, приятно познакомиться, – не моргнув глазом, заявил Илья Ильин. Я промолчала, потому что не могла сказать, что мне приятно знакомиться с ним, после того как вчера вытолкала его из своей постели и квартиры. О Ктулху! Выглядел он очень даже неплохо, видимо, хорошо выспался и принял нужную дозу пива. Уши также выразительно торчали, чуть прикрытые прядями волос, нуждающимися в стрижке. Взгляд, который он бросил на меня, что-то выражал, вполне понятно что, и банально. Редактор, выдержав необходимую паузу – это, наряду с вопросом о душе, было его коньком – объявил: – Итак, я пригласил вас, господа, чтобы сообщить приятное известие... – и вновь остановился, ожидая, подхватит ли кто цитату. В кабинете нависла тишина. Шеф продолжил: – Илья Николаевич будет вести у нас колонку «Научная и ненаучная фантастика», где будут публиковаться как различные факты, связанные с этой областью, так и отрывки из фантастической прозы, в рекламных и прочих целях. – Да? Очень... мило, – сказала я. – Мило – не слишком уместное слово для данного случая, не так ли? – съязвил шеф. – Нет, почему, вполне, – промямлил Илья Ильин. – Возьму обратно, – я сыграла сигнал отступления и уселась напротив фантаста, чуть наискосок, ожидая, что процесс представления закончен, и он сейчас откланяется, чтобы приступить к труду на ниве научного обмана читателей, а шеф, сказав «А вас, Шведова, я попрошу остаться», вывалит на меня свое недовольство и что там еще у него в копилке. Но писатель и не думал уходить, а редактор вдруг улыбнулся, как кот перед миской сметаны, и заявил: – А вы, Софья Александровна, поступаете в распоряжение Ильи Николаевича в качестве помощника, интервьюера, короче говоря, соратника. – Я?! Соратника? Никогда! – вырвалось у меня слово-не-воробей. Оба уставились на меня. Редактор изумленно. Илья Ильин – не знаю как. Я замерла, как кролик перед парой удавов. Нужно играть отступление и дипломатично, иначе вляпаюсь не только по уши, но и по макушку. – Что это с тобой, Софья? – справедливо поинтересовался редактор. – Простите, Игорь Львович, – промямлила я. – Немного разволновалась. Я же не спец по фантастике, даже не любитель. Я вообще не читаю произведения писателей-фантастов! Даже в детстве не читала. Какой из меня помощник? Не понимаю, почему выбор пал на меня? Это нонсенс какой-то! – В том и соль идеи! – радостно возопил шеф. – Вы будете выступать в роли невежественного оппонента... впрочем, Илья сам изложит вам все детали! – Невежественного? – простонала я. – Спасибо огромное, Игорь Львович! Вот уж не ожидала, что удостоюсь такой оценки! – Ничего-ничего, у тебя все прекрасно получится! – Ну да, у меня же «хорошее резвое перо»! Лучше уж я уволюсь и прямо сейчас! Последняя фраза вылетела очередным воробьем. Но теперь я не пожалела, что сказала это. Лучше смерть, чем жизнь в неволе! В конце концов устроюсь в МакДональдс жарить пирожки с яблоками. Любопытно... – пронзило меня прозрение, правда, на этот раз не нравственное, а иного рода, – шеф специально свел меня с этим фантастом на позавчерашней вечеринке? Это был заговор? – Даже не думай! – тем временем вещал шеф. – И кстати, я поручил Булыгиной статью о нашем спонсоре, но ты помоги ей со стилем и идеями. Все, ребята, идите, работайте! Шеф поднялся из-за стола во весь свой немалый рост, и мне ничего не оставалось, как удалиться, слыша за спиной мягкие шаги Ильи Ильина, писателя-фантаста. Нет, ничего у них не выйдет, я не сдамся, не стану работать с ним ни в качестве невежественного оппонента, ни в каком ином. Не дождутся!
Wega: Хелга Ты всегда отлично пишешь, но это просто феноменально!!! Всё изложенное тобою предстаёт словно воочию, зримо, явственно, ощущаемо!!! Неужели ЭТО так и останется только у нас?!
Юлия: Хелга Так, так... Илья Ильин собственной персоной. Бедная Соня - Аннушка уже пролила масло...
Klo: Хелга Становится все любопытственнее! Могу пополнить список утренних бедствий: "Налила сливки в свежезаваренный чай с лимоном"
мариета: Боже, Хелга безумно нравится как у тебя вырисовываются эти симпатичные дамы среднего возраста, которые так талантливо запутываются в собственной жизни. Прелесть!
Хелга: Wega пишет: Неужели ЭТО так и останется только у нас?! Да, так и останется. Так этого и достаточно. Юлия пишет: Аннушка уже пролила масло... Увы... Klo пишет: Могу пополнить список утренних бедствий: "Налила сливки в свежезаваренный чай с лимоном" Ой, отлично, воспользуюсь? мариета пишет: вырисовываются эти симпатичные дамы среднего возраста, которые так талантливо запутываются в собственной жизни. Самая интересная тема, как выяснилось.
apropos: Хелга Чудно, как изящно и остроумно обыгрываются все до боли знакомые банальности и штампы - что в жизни, что в литературе. ИИ нарисовался неожиданно и мило. Ага, писатель-фантаст - прелесть, что такое. Хелга пишет: репетируя банальные варианты ответов на четыре возможных банальных вопроса: «Быть или не быть?» «Кто виноват?» «Что делать?» и «Куда податься русскому человеку с его отчего-то особенной русской душой?» Упала и покатилась.
apropos: Вчера еще хотела пополемизировать на эту тему, но отвлекло продолжение. Хелга пишет: Кажется, я банально пишу очередную Бриджит Джонс. Тема эта - о неустроенной молодой еще женщине (а также юной деве или даме, перевалившей все возрастные "плюсы") в силу ряда обстоятельств - извечная, как извечны темы о любви и ненависти, о о житейских или мировых проблемах, о войне и мире, о "футболе", о "быть или не быть" и тыды. Да и сюжетов то всего 36, как известно, так что изобрести велосипед в наше время - как ни старайся - не получится. Да и не нужно (если не говорить - невозможно), т.к. все это издревле волнует как человечество в целом, так и отдельных его представителей. И в сотый, видимо, раз повторюсь: главное - не о чем, а как написано, затронуло ли душу, оставило след, заставило пересмотреть взгляды на какие-то вещи и дела и проч. - а прежде всего: доставило ли удовольствие от чтения с особо приятным послевкусием - или нет. Кстати говоря, Б.Джонс тоже не была первооткрывательницей известной темы, просто подала ее остроумно в относительно оригинальной форме - и имею в виду в основном первую книгу - последующие уже не были столь удачны - видно сразу, что писалось по заказу (перефразируя известное ). Так что...
bobby: Хелга Сладкая парочка... Предвкушаю их совместное творчество...
Хелга: apropos пишет: Тема эта - о неустроенной молодой еще женщине (а также юной деве или даме, перевалившей все возрастные "плюсы") в силу ряда обстоятельств - извечная, Тема-то извечная, но почему-то волей-неволей сползаю на эту тему, вот в чем проблема. bobby пишет: Предвкушаю их совместное творчество... На том и стоим.
ДюймОлечка: Хелга Ой, это чудо какое-то - проглотила все залпом Юмор выше всяких похвал, жду недождусь продолжения :)
Юлия: Хелга пишет: Тема-то извечная, но почему-то волей-неволей сползаю на эту тему, вот в чем проблема. Во-первых, это у тебя замечательно получается. Во-вторых, сто раз соглашусь с apropos: не так важна внешняя сторона сюжета, как о чем и чем по сути. С другой стороны, рассказ от первого лица всегда задает определенные рамки. В качестве дурацкого совета (в порядке бреда, но с твоим талантом, уверена, это было бы просто замечательно) написать от лица мужчины. Что-то я так размечталась, что уже и свело скулы в предвкушении твоего нового романа... Вот бы ты воспользовалась моим дурацким советом
Хелга: ДюймОлечка пишет: жду недождусь продолжения :) Попытаюсь сильно не растягивать. Юлия пишет: написать от лица мужчины. Признаться, давно о том думаю, но боюсь все равно по-женски получится.
Юлия: Хелга пишет: Признаться, давно о том думаю, но боюсь все равно по-женски получится. Ох, не бойся, пожалуйста! У тебя такие живые герои, что и этот сам поведет тебя туда, куда захочет, и будет таким, какой он есть на самом деле. И ничего-то ты с ним не сможешь сделать
Хелга: Юлия пишет: И ничего-то ты с ним не сможешь сделать Но мужчина же, со своей логикой, как ее постичь?
Юлия: Хелга пишет: Но мужчина же, со своей логикой, как ее постичь Ты выпустишь его на свободу и просто будешь наблюдать. К тому же мужчины редко рефлексируют, они не понимают себя точно так же, как мы не понимаем их, только они не догадываются об этом Чу! Он уже где-то на подходе. Скоро постучит
Хелга: Юлия пишет: Чу! Он уже где-то на подходе. Скоро постучит Угу, где-то идет.
Юлия: Хелга пишет: Угу, где-то идет.
Скрипач не нужен: О! Ушастый фантастом оказался Неожиданно! Что-то они вместе понапишут...с невежественным оппонентом. С ужасом жду приезда Вероники Семённы. Хелга
Хелга: Скрипач не нужен пишет: С ужасом жду приезда Вероники Семённы. Пока еще едет!
Хелга: Уфф, экспериментальное продолжение... Глава 2 Она гордо вышла из кабинета, даже не оглянувшись. Редактор взглянул на меня, изобразив что-то вроде «Сам-не-понял-что-с-ней-но-все-будет-ОК», пожал руку на прощание, и я отправился «работать», размышляя на ходу, догонять или не догонять идущую впереди, столь неожиданно свалившуюся на меня соратницу. Близкий контакт третьей степени. Надо меньше пить... хотя ноги у нее очень даже ничего, славное зрелище, но характер вздорный. В любом случае, придется налаживать с нею контакт иного рода, как с другой планетой. Странные же бывают в жизни совпадения. Я все же догнал ее, не отрывая взгляда от ног – изящные щиколотки, приятно продолженные каблучком. И как им удается так легко ходить на этих каблуках? Догнал и пошел рядом, но она даже не повернула головы, словно меня здесь не было. Нащупал в кармане пиджака скользкую ткань ее чулка, который обнаружил там сегодня утром, придя в редакцию. Как он туда попал? Вернуть его владелице или замять вопрос? – Софья... э-э-э, – начал я. – Александровна, – недружелюбно подсказала она. – Софья Александровна, гм... отчего вы так негативно настроены? – Я? Негативно? – удивилась она, бросив короткий взгляд в мою сторону. – Значит, я ошибаюсь. Думаю, стоит обсудить, гм... создавшуюся ситуацию. – А что тут обсуждать? Она вдруг резко остановилась и взглянула в упор, явив мне яркие сердитые глаза. – Что обсуждать? Мне выделили роль невежественной девицы, которая будет выставлять себя на смех, да еще и столкнули с вами путем заговора! – Заговора? – изумился я. – Какого заговора? – Еще скажите, что наша встреча на той тусовке была случайной? – прошипела она, провожая взглядом проходящего мимо мужика, который с любопытством обернулся на нас. – Разумеется, случайной, – подтвердил я, удивляясь, как далеко может завести женщину нездоровая мнительность. Или непомерные амбиции, о которых упоминал главный? Какой черт дернул меня ввязаться в эту авантюру с колонкой в журнале? Захотелось дополнительной синекуры, вот и пыхти теперь в компании с этой мнительной дамочкой с амбициями. – Неужели вы думаете, что я специально поил вас тем шампанским? – спросил я ее напрямую. – Да я вас впервые там увидел, не зная, кто вы там есть на самом деле. А если бы знал, то держался бы подальше. Хотя, вечер прошел весьма неплохо, не говоря уже о вчерашнем дне. – Логичней предположить, – продолжил я, наблюдая, как она пыхтит от возмущения, видимо, подыскивая слова покруче, – что это вы все подстроили, вылив на меня свое шампанское. – Я? – выплеснула она, так громко, что дама, проходящая мимо, округлила и без того круглые глаза. – Но не я же... Так где мы можем спокойно поговорить? – Желаете интимную обстановку? – зло прошептала она. – Софья Александровна, – я старался сдерживаться и сохранить вежливый тон, хоть было и нелегко, – интимной обстановки я не желаю, то есть, если только с вашего согласия, а сейчас нам предстоит деловой разговор, не так ли? Неплохо прозвучало, чтобы успокоить фурию, сверкающую красивыми глазами. Да, глаза очень даже ничего, яркие глаза, выразительные. И остальное, впрочем, тоже вполне, насколько я могу помнить. Надо меньше пить... Софья Александровна замерла с открытым ртом, и я ждал, что сейчас случится что-то непредсказуемое, но она вдруг вздохнула и спокойно ответила: – Согласна. Я погорячилась. Идемте в кафе, через дорогу напротив, там сейчас пусто, и никто не помешает. – Отлично! – одобрил я, улыбнувшись, но она не отреагировала ответной улыбкой. А могла бы, между прочим, не заржавело бы. – Идите и закажите мне кофе и сандвич с сыром, а я подойду чуть позже, – скомандовала она, открыла дверь, возле которой мы остановились, и скрылась за ней, оставив меня в коридоре. Ну что ж, придется вернуть ей чулок, пусть покипятится. Софья появилась в кафе через полчаса – я успел покурить, позвонить приятелю по поводу планов на предстоящие выходные и придумать, что произойдет в ближайшем будущем с пилотом Симириусом Эрокином, попавшим на планету Би14, населенную народом, вымирающим от эргопатии, болезни, охватившей все ее население. Мысль показалась неплохой, записал ее на манжетах смартфона, хотя предпочитаю исконные бумажные записные книжки, просто таковой не оказалось под рукой. – Вы не слишком торопились, – отметил я. – Но это была ваша идея, не моя, – отрезала она. – Хорошо, идея была, но не столько моя, сколько редактора, я лишь слегка подкорректировал ее. – В какую сторону? Небось, в сторону моего невежества? – Нет, то был его экспромт, – совершенно честно ответил я, – сам не ожидал. – Не ожидали, что я не интересуюсь фантастикой в принципе? Вы заказали мне кофе? – Да, но просил принести, когда вы яви... придете, – я старательно смягчал ситуацию. – О, как вы внимательны! – сарказм в ее голосе перекрыл благодарность. – Сейчас вам принесут кофе, – сказал я, кивнув симпатичной официантке, та понимающе кивнула в ответ. – А мне позвольте все объяснить. – Хорошо, объясняйте, – неожиданно кротко согласилась Софья, вытащила салфетку из салфетницы и принялась складывать из нее то ли кораблик, то ли еще какую-то фигуру. Как называется это конструирование из бумаги? Макраме? Нет... – Оригами, – вдруг произнесла она. Она что, читает мысли? Или я задал вопрос вслух? Вроде, вчера пил только пиво. – Оригами, верно, – оставалось только согласиться. Кофе и сандвичи были доставлены, Софья принялась за еду, а я тем временем рассказал ей, что никаких заговоров и договоров не существовало, что все произошедшее позавчера – чистая случайность, одно из пересечений орбит малых планет, которые происходят время от времени, поскольку система человеческих связей слишком сложна и многообразна, а возможности избежать случайностей в столь ограниченном пространстве движения планет очень малы. Я коротко описал ей свои и редакторские планы ведения моей колонки в журнале и дал наметки, какой будет ее предполагаемая роль. Я не забыл отметить, что редактор настоятельно рекомендовал именно ее, Софью Шведову, мне в помощники.... в этом месте я удивился сам себе – какого черта так ублажаю эту девицу, если совсем не жажду работать с нею в паре. Не испытываю большого желания. Тем более, что она, похоже, разделяет мои чувства. – Значит, я должна буду брать интервью и полемизировать с вами по поводу фантастики и всего такого... Жертвование всем ради страсти... – задумчиво протянула она, поправляя падающую на глаза, зачем-то косо подстриженную челку. – Что? Не понял? Какое жертвование? Если вы не желаете работать со мной, я не стану настаивать, – сообщил я. – Не желаю, вообще-то. А вы, случайно, в жанре вампиризма и спиритизма не практикуетесь? – Нет, – отрезал я. – А вы поклонница этого жанра? – Нет. Но жаль, было бы забавно. Вы писатель, Илья Ильин, – констатировала она. – Но я не читала ни одной вашей книги. – Разумеется. Вы же вообще не читаете фантастику. – Так сложилось, – сказала она, состроив мне глазки. – Но могла бы попробовать. Вы продаетесь в магазинах? Есть что-то онлайн? – Продаюсь, – мрачно ответил я. – Но не стоит утруждать себя. – Ну почему же? Я утруждю... утрудю... в общем, попытаюсь. Н-да, бывает и хуже. – Можете прочитать... попытаться... «Потерянные среди звезд», книга не очень большая, всего 10 авторских. – Гм... судебная ошибка, как есть... – пробормотала Софья. Что она несет? – При чем здесь судебная ошибка? – Так, не при чем, – она улыбнулась впервые за всю беседу. – Просто один из тридцати шести сюжетов. Неважно. Что характерно, мы все время говорим о вас, Илья Ильин, а почему бы не поговорить обо мне? Я ведь не просто невежественный оппонент, у меня есть неплохие статьи и тоже есть книги... одна. – Опубликованная? – Конечно, вы не знали. Впрочем, откуда? Вы же не относитесь к моей целевой аудитории, как и я к вашей. Я понимаю идею – столкнуть две, как вы выразились, планеты, чтобы получить некий взрыв. Оказывается, она может выдавать вполне разумные вещи. – Что за книга? – дипломатично спросил я, ожидая ожидаемого, и не ошибся. – Роман о любви, знаете ли. Всякие сюси-пуси, поцелуйчики при луне и все такое. – Отчего же вы так пренебрежительно отзываетесь о своем романе? – очень вежливо поинтересовался я. – Это вы отзываетесь... – Но я ни слова не сказал. – Но все было написано на вашем лице. – Неужели? – Да, к сожалению. – Но на вашем лице тоже не читалось особого восторга, когда я говорил о своих книгах. Просто этот жанр, любовные романы, знаете ли... Я был исключительно вежлив, но она взорвалась, как астероид, врезавшийся в препятствие. – Разумеется, а вы что хотели? Вы, видимо, считаете, что в фантастическом мире люди могут прожить без любви? А дети откуда берутся на ваших планетах? Их выращивают в пробирках? В инкубаторах? В этих... как их там...? – Ну отчего же. Хорошая фантастика всегда отражает человеческие отношения и проблемы. Возьмите классику, тех же Стругацких, Лема... – начал я, с излишним жаром. – А простая история о двоих, полюбивших друг друга, для вас слишком примитивна, банальна? Невежественна? – Что же вы прицепились к этому слову? Давайте забудем о нем. – Не будьте так снисходительны! И заметьте, я сразу согласилась прочитать вашу книгу, а вы даже не подумали! А может, она не так уж плоха? – Хорошо, хорошо, я прочитаю, – брякнул я, тотчас пожалев об этом – неужели придется читать любовный романчик этой скандальной, хоть и умной, девицы? – Прочитаете? Неужели? – Да! – разозлился я. – Прочитаю до конца недели. Где его можно найти? Онлайн? – Я вам принесу! – заявила Софья, глаза ее пылали огнем. – О'кей, а я вам свою книгу, – ответил я. – Завтра же! Предпочитаете бумажный или электронный вариант? – Бумажный, разумеется! С автографом! Отлично! До завтра, Илья Ильин! Она встала, вытащила из кошелка деньги, положила купюры на стол и направилась к выходу. И все-таки у нее очень красивые ноги. Я нащупал ее чулок в кармане пиджака.
ДюймОлечка: Хелга Здорово! Вот это будет интересная у них совместаная работа, когда столько разностей в восприятии, или это им только так кажется :) Хелга пишет: что никаких заговоров и договоров не существовало, что все произошедшее позавчера – чистая случайность, одно из пересечений орбит малых планет, которые происходят время от времени, поскольку система человеческих связей слишком сложна и многообразна, а возможности избежать случайностей в столь ограниченном пространстве движения планет очень малы Напомнило, по ощущениям "в то время когда наши космические корабли бороздят просторы вселенной"
Юлия: Хелга Замечательное развитие отношений! Соня отчаянно лезет в бутылку чуть инфантильно. Но ее можно понять: из-за пережитого накануне чувствует себя раздетой, наверное, бедняжка. Отличная идея с чулком! А первенец-то очень мил первые шаги, конечно, но весьма живые. Из серии "психологизьмы". Заранее прошу прощения за наглость. Но все это лишь от избытка чуйств. Хелга пишет: – Софья Александровна, – я старался сдерживаться и сохранить вежливый тон, хоть было и нелегко, – интимной обстановки я не желаю, то есть, если только с вашего согласия, а сейчас нам предстоит деловой разговор, не так ли? Чтобы осадить зашедшуюся в переживаниях и плевках Соню, надо бы (как мне кааца) чуть-чуть обострить. Комментарий "я старался сдерживаться и сохранить вежливый тон, хоть было и нелегко" немного вялый. Ну кого бы не разозлили ядовитые и в общем-то бессмысленные нападки девицы?! Да и речь чуть заточить, что-то вроде: – Софья Александровна, интимной обстановки я не желаю, разве только этого желаете вы? (пауза с выразительным взглядом типа "сама напросилась") Но сейчас нам предстоит деловой разговор, не так ли?
Хелга: ДюймОлечка пишет: Напомнило, по ощущениям "в то время когда наши космические корабли бороздят просторы вселенной" Где-то, в общем, из этой серии и есть. Юлия пишет: А первенец-то очень мил первые шаги, конечно, но весьма живые. Но не очень мне нравится. Возможно, и Соня так разнервничалась, потому что у аффтарши дрожали руки, когда написала первое "я отправился" с окончанием мужского рода. Юлия пишет: Комментарий "я старался сдерживаться и сохранить вежливый тон, хоть было и нелегко" немного вялый. Ну кого бы не разозлили ядовитые и в общем-то бессмысленные нападки девицы?! Да и речь чуть заточить, что-то вроде: Согласна, надо смотреть и думать над первенцем. Вообще вяловатый вышел отрывок.
Хелга: Немножко перекроила последний кусок. Она гордо вышла из кабинета, даже не оглянувшись. Я смотрел ей вслед, все еще изумляясь, каким образом умудрился столкнуться, напиться и переспать именно с этой, а не с другой женщиной, именно с той, которую мне прочили в помощницы. Волей неволей поверишь в диавольские козни. Без Ктулху явно не обошлось. Редактор взглянул на меня, изобразив что-то вроде «сам-не-понял-что-с-ней-но-все-будет-ОК», пожал руку на прощание, и я отправился «работать», размышляя на ходу, догонять или не догонять идущую впереди, столь неожиданно свалившуюся на меня соратницу. Близкий контакт третьей степени. Надо меньше пить... хотя ноги у нее очень даже ничего, славное зрелище, но характер вздорный. В любом случае, придется налаживать с нею контакт иного рода, как с другой планетой. Странные же бывают в жизни совпадения. Я все же догнал ее, не отрывая взгляда от ног – изящные щиколотки, приятно продолженные каблучком. И как им удается так легко ходить на этих каблуках? Догнал и пошел рядом, но она даже не повернула головы, словно меня здесь не было. Нащупал в кармане пиджака скользкую ткань ее чулка, который обнаружил там сегодня утром, придя в редакцию. Как он туда попал? Вернуть его владелице или замять вопрос? – Софья... э-э-э, – начал я. – Александровна, – недружелюбно подсказала она. – Софья Александровна, гм... отчего вы так негативно настроены? – Я? Негативно? – удивилась она, бросив короткий взгляд в мою сторону. – Значит, я ошибаюсь. Думаю, стоит обсудить, гм... создавшуюся ситуацию. – А что тут обсуждать? Она вдруг резко остановилась и посмотрела в упор, явив мне яркие сердитые глаза. – Что обсуждать? Мне выделили роль невежественной девицы, которая будет выставлять себя на смех, да еще и столкнули с вами путем заговора! – Заговора? – изумился я. – Какого заговора? – Еще скажите, что наша встреча на той тусовке была случайной? – прошипела она, проводив взглядом проходящего мимо мужика, который с любопытством обернулся на нас. – Разумеется, случайной, – подтвердил я, удивляясь, как далеко может завести женщину нездоровая мнительность. Или непомерные амбиции, о которых упоминал главный? Какой черт дернул меня ввязаться в эту авантюру с колонкой в журнале? Захотелось побольше синекуры, вот и пыхти теперь в компании с этой мнительной дамочкой с амбициями. – Неужели вы думаете, что я специально поил вас тем шампанским? – спросил я ее напрямую. – Да я вас впервые там увидел, не зная, кто вы там есть на самом деле. А если бы знал, то держался бы подальше. Хотя, вечер прошел весьма неплохо, не говоря уже о вчерашнем дне. – Логичней предположить, – продолжил я, наблюдая, как она пыхтит от возмущения, видимо, подыскивая слова покруче, – что это вы все подстроили, облив меня шампанским. – Я? – выплеснула она, так громко, что дама, проходящая мимо, округлила и без того круглые глаза. – Но не я же... Так где мы можем спокойно поговорить? – Желаете интимную обстановку? – зло прошептала она. – Софья Александровна, интимной обстановки не желаю, но мог бы пойти навстречу, если желаете вы... Я замолчал, приготовившись к рукопашной. Фурия замерла, открыв рот и сверкая бесспорно красивыми глазами. Ну что ж, за что боролась, на то и напоролась. А глаза очень даже ничего, как и остальное, насколько могу припомнить – надо все же меньше пить... – Но сейчас нам предстоит деловой разговор, не так ли? – хладнокровно продолжил я. – Вы очень самоуверенны, – чуть запоздало выдала Софья, но, кажется, рубикон был пройден, потому что в следующую секунду она вдруг вздохнула и вполне спокойно ответила: – Согласна. Я погорячилась. Можно пойти в кафе, через дорогу напротив, там сейчас пусто, и никто не помешает. – Отлично! – одобрил я, улыбнувшись, но она не отреагировала ответной улыбкой. А могла бы, между прочим, не заржавело бы. – Идите и закажите мне кофе и сандвич с сыром, а я подойду чуть позже, – скомандовала она, открыла дверь, возле которой мы остановились, и скрылась за ней, оставив меня в коридоре. Ну что ж, придется вернуть ей чулок, пусть покипятится. Софья появилась в кафе через полчаса – я успел покурить, позвонить приятелю по поводу планов на предстоящие выходные и придумать, что произойдет в ближайшем будущем с пилотом Симириусом Эрокином, попавшим на планету Би14, населенную народом, вымирающим от эргопатии, болезни, охватившей все ее население. Мысль показалась неплохой, записал ее на манжетах смартфона, хотя и предпочитаю исконные бумажные записные книжки, но таковой не оказалось под рукой. – Вы не слишком торопились, – отметил я. – Но это была ваша идея, не моя, – отрезала она. – Хорошо, идея была, но не столько моя, сколько редактора, я лишь слегка подкорректировал ее. – В какую сторону? Небось, в сторону моего невежества? – Нет, то был его экспромт, – совершенно честно ответил я, – сам не ожидал. – Не ожидали, что я не интересуюсь фантастикой в принципе? Вы заказали мне кофе? – Да, но просил принести, когда вы яви... придете, – я старательно смягчал ситуацию. – О, как вы внимательны! – сарказм в ее голосе перекрыл благодарность. – Сейчас будет кофе, – сказал я, махнув рукой симпатичной официантке, та понимающе кивнула в ответ. – А мне позвольте все объяснить. – Хорошо, объясняйте, – неожиданно кротко согласилась Софья, вытащила салфетку из салфетницы и принялась складывать из нее то ли кораблик, то ли еще какую-то фигуру. Психотерапия... Как называется это конструирование из бумаги? Макраме? Нет... – Оригами, – вдруг произнесла она. Она что, читает мысли? Или я задал вопрос вслух? Вроде, вчера пил только пиво. – Оригами, верно, – оставалось только согласиться. Кофе и сандвичи были доставлены, Софья принялась за еду, а я тем временем рассказал ей, что никаких заговоров и договоров не существовало, что все произошедшее позавчера – чистая случайность, одно из пересечений орбит малых планет, которые происходят время от времени, поскольку система человеческих связей слишком сложна и многообразна, а возможности избежать случайностей в столь ограниченном пространстве движения планет очень малы. Я коротко описал ей свои и редакторские планы ведения моей колонки в журнале и дал наметки, какой будет ее предполагаемая роль. Я не забыл отметить, что редактор настоятельно рекомендовал именно ее, Софью Шведову, мне в помощники.... в этом месте я удивился сам себе – какого черта так ублажаю эту девицу, если совсем не жажду работать с нею в паре. Не испытываю большого желания. Тем более, что она, похоже, разделяет мои чувства. – Значит, я должна буду брать интервью и полемизировать с вами по поводу фантастики и всего такого... Жертвование всем ради страсти... – задумчиво протянула она, поправляя падающую на глаза, зачем-то косо подстриженную челку. – Что? Не понял? Какое жертвование? Если вы не желаете работать со мной, я не стану настаивать, – сообщил я. – Не очень желаю, если честно. А вы, Илья Николаевич, случайно, в жанре вампиризма и спиритизма не практикуетесь? – Нет, – отрезал я. – А вы поклонница этого жанра? – Нет. Но жаль, было бы забавно. Вы писатель, Илья Ильин, – констатировала она. – И я, к сожалению, не читала ни одной вашей книги. – Разумеется. Вы же вообще не читаете фантастику. – Так сложилось, – сказала она, состроив мне глазки. – Но могла бы рискнуть, а вдруг увлекусь. Вы продаетесь в магазинах? Есть что-то онлайн? – Продаюсь, – мрачно ответил я. – Но не стоит утруждать себя. – Ну почему же? Раз траектории наших планет, как вы столь красочно описали, пересеклись в силу некой случайности, мне было бы любопытно узнать, о чем и как вы пишите. С чего вы бы посоветовали начать? Любезность и заинтересованность в одной упаковке, да еще эти глаза напротив из-под косой челки. – Можете прочитать... попытаться... «Потерянные среди звезд», книга не очень большая, всего 10 авторских. – Гм... судебная ошибка, как есть... – пробормотала Софья. – При чем здесь судебная ошибка? – удивился я. – Так, не при чем, – она улыбнулась впервые за всю беседу. – Просто один из тридцати шести сюжетов. Неважно. Что характерно, мы все время говорим о вас, Илья Ильин, а почему бы не поговорить обо мне? Я ведь не просто невежественный оппонент, у меня есть неплохие статьи и я тоже немного пишу... свое, даже имеются полноценные книги... одна. – Опубликованная? – Да. – Что за книга? – дипломатично спросил я, ожидая ожидаемого, и не ошибся. – Роман о любви, знаете ли. Всякие сюси-пуси, поцелуйчики при луне и все такое. – Отчего же вы так пренебрежительно отзываетесь о своем романе? – очень вежливо поинтересовался я. – Это вы отзываетесь... – Я? Еще и слова не успел сказать! - возмутился я. – Но все было написано на вашем лице, - заявила она. – Неужели? – Да, к сожалению. – Но на вашем лице тоже не читалось особого восторга, когда я говорил о своих книгах. Любовные романы читают женщины. Я был исключительно вежлив, но она взорвалась, как астероид, врезавшийся в препятствие. – Разумеется, женщины! Вы, видимо, считаете, что в фантастическом мире люди могут прожить без любви и всего такого? А дети откуда берутся на ваших планетах? Их выращивают в пробирках? В инкубаторах? В этих... как их там...? – Ну отчего же. Хорошая фантастика всегда отражает человеческие отношения и проблемы. Возьмите классику, тех же Стругацких, Лема... – начал я, с излишним жаром. – А простая земная история о двоих, полюбивших друг друга, слишком примитивна, банальна? Невежественна? – Что же вы прицепились к этому слову? Давайте забудем о нем. – Не будьте так снисходительны! Все правильно – вы не относитесь к моей целевой аудитории, как и я к вашей. Я понимаю идею, неважно, кому она принадлежит, вам или шефу – столкнуть эти самые планеты, чтобы получить некий взрыв. Но чтобы столкновение было полноценным... – Софья вдруг замолчала и закашлялась. – Что с вами? Может, воды? – озаботился я. – Нет, ничего, все норм, поперхнулась немного... Так вот , о чем я... – О полноценном столкновении, – подсказал я. – Ах, да. Чтобы гм... планеты столкнулись на равных... – она на миг замолчала, лицо ее раскраснелось, словно внутри, под кожей загорелся теплый алый свет. – Полагаю, на равных? – Хорошо, на равных, – согласился я. – Следовательно, попытайтесь прочитать и мое творение. Можно не все, но хотя бы половину, – она триумфально взглянула на меня, выпрямившись и выпятив грудь. – Хорошо, прочитаю, – брякнул я. – Могу даже весь... роман. Вот попался, в следующую секунду подумал я. – Прочитаете? Неужели? – разулыбалась она. – Да! – разозлился я. – Прочитаю до конца недели. Где его можно найти? Онлайн? – Я вам принесу книгу. А вы поделитесь своей? У вас же есть экземпляр? Уверена, что есть. – О'кей, – ответил я. – Завтра же! – С автографом! Отлично! До завтра, Илья Ильин! И... я не желаю интимной обстановки, если что. Она встала, вытащила из кошелка деньги, положила купюры на стол и направилась к выходу. Очень красивыми ногами. Я нащупал ее чулок в кармане пиджака.
Юлия: Хелга Мне очень понравилось. Но возникает вопрос: Илья наш Ильин почему-то совсем не удивлен, казалось бы, неожиданной встречей. Понятно, у него было время оправиться, но не слышно и отголосков. А может быть это, действительно, заговор?! Умолкаю... Хелга пишет: Но не очень мне нравится. Ты слишком торопишь. Он хороший и живой (потому и робеет поначалу). В нем нет никакой фальши - просто это только первые шаги, и он немного насторожен. Подожди, он еще развернется Он уже проявился с прекрасной стороны (даже с двух) - у него есть чувство юмора, и он не зациклен на собственной персоне. Смело идите вперед, отточить какие-то нюансы настроения и пока непроявившиеся грани характера всегда можно задним числом.
Хелга: Юлия пишет: Но возникает вопрос: Илья наш Ильин почему-то совсем не удивлен, казалось бы, неожиданной встречей. Понятно, у него было время оправиться, но не слышно и отголосков. Ой, не чувствуется? Пыталась его удивление рассыпать по всему отрывку. Усугублю тогда в начале пылкой фразой. Юлия пишет: Подожди, он еще развернется Спасиб! Надеюсь, что смогу сдержать этого фантаста. apropos пишет: и имею в виду в основном первую книгу - последующие уже не были столь удачны - видно сразу, что писалось по заказу Не знаю, я бы предпочла первой книге вторую, несмотря на некоторые закрученности сюжета. Она сложней по сути - отношения после признаний это трудней.
Юлия: Хелга пишет: Ой, не чувствуется? Пыталась его удивление рассыпать по всему отрывку. Усугублю тогда в начале пылкой фразой. Наверное, мне просто не хватило эмоций. Перечитала еще раз. Действительно: даже мне было бы достаточно одной крепкой фразы, потом его отвлекла атака Сони - не до удивлений, быть бы живу А мне жаль синекуру Она тонким штрихом едва заметно, а все-таки намекнула на одну их черточек характера Ильи нашего Ильина...
Хелга: Юлия пишет: Действительно: даже мне было бы достаточно одной крепкой фразы, потом его отвлекла атака Сони - не до удивлений, быть бы живу Фразу придумала ужо, сейчас вставлю в текст. А синекуру жаль? Вот пыталась сделать его погрубее, но, вывела из образа, не нащупала еще. Оставлю синекуру, она мне, конечно же больше нравится. Ужасно рада, что тебе жалко ее.
bobby: Хелга Мне очень понравилось. Писатель-фантаст, несмотря на свои приключения, связавшие его с героиней, и некоторую пикантность ситуации, обусловленную таким необычайным совпадением различных планет , создает впечатление весьма спокойного человека, которого непросто вывести из себя. Но Софье наверняка это должно удасться. Или я не права?
Хелга: bobby пишет: Но Софье наверняка это должно удасться. Или я не права? Надеюсь, что да.
Хелга: Не планировал показываться в редакции на следующий день, намереваясь начать писать вступительную статью к своей колонке и поработать над деталями полета и посадки Симириуса на планету, охваченную опасным вирусом. Но договор дороже денег, не мог же не явиться, когда назначена встреча с собутыльницей, возможной сотрудницей, да еще и собратом, то есть, гм... сосестрой по перу. Пришлось побриться, найти чистую рубашку, перерыть книжные полки в поисках экземпляра «Потерянных среди звезд» и ехать в редакцию, по пути, разумеется, простояв полчаса в пробке. Софьи на месте не оказалось, и никто толком не мог объяснить, где она. Область поиска простиралась от «где-то здесь» и «куда-то вышла» до «уехала брать интервью у N или M». Очередной урок – никогда не полагайся на женщину, обязательно закрутит какой-нибудь финт. Я устроился за столом, представленным местной братией, как «рабочее место Шведовой и Славкина» (с Юрой мы когда-то топтали пороги единой Альма Матер, хоть и не были приятелями) в опустевшем по случаю какого-то локального события редакционном офисе и уже было приступил к написанию прощального автографа, как двери отворились, и ясен-перец-свет Софья Санна явилась во всей красе короткой юбки и кофточки, или как там она называется, отнюдь не маскирующих ее славные формы. Запыхалась. Прошла к столу, улыбнулась и положила передо мной книгу, что держала в руках – мать твою, я же обещал прочитать это! Половину этого... Идиот, что еще сказать. С яркой, как карамель, обложки смотрела волоокая зеленоглазая красотка с пышными рыжими волосами и не менее пышным бюстом. Пылающий алым курсив сomic sans вещал: «Потерянные в любви». Вполне объяснимо, что я тотчас потерял дар речи и способность управлять лицом. Мог догадываться, что все запущено, но не настолько же. Софья расплылась в триумфальной улыбке во все свои три десятка, или сколько там их у нее, зуба. – Прошу пардону, чуть опоздала, это последний экземпляр, все нарасхват, – пропела она. – Потерянные..? Это и есть ваша книга? – простонал я. – Да, именно... – сказала она, истекая сарказмом. – Нет слов, – комментарий мой был очень краток, но слов действительно не нашлось, во всяком случае, нормативных. Я вдруг сообразил, что сижу на их совместном с Юркой стуле, а она стоит, и поднялся, уступая даме место. – Что вы, что вы, Илья Николаич, сидите, сидите, я заскочила на минуточку, дела, знаете ли. Да не пугайтесь вы так, все не так уж плохо, как вам показалось. Куда уж хуже, мысленно простонал я. И это не ирония судьбы, а банальность вершителей судеб. Впрочем, кто заставит меня читать это? – Вот, возьмите в обмен, – сказал я, расписался на титульном листе и протянул ей своих «Потерянных». – Теперь вы, хоть немного, понимаете меня? – спросила она. Я кивнул, усмехнувшись, и поинтересовался: – Вы решили что-нибудь по поводу совместной деятельности? – Пока нет, думаю, – ответила она. – Ну что ж, думайте. – Вам подписать книгу? – Э-э-э... да, пожалуйста. – А я уже подписала! – гордо заявила она. – Желаю приятного чтения! Мой телефон вам сообщит здесь любой, но проще взять у Бонни – Жанны, секретарши. Если что. Она взяла моих «Потерянных», развернулась и, стуча каблуками, удалилась. А я остался в компании рыжей грудастой красотки, потерянной в любви. Проклятье! Обернул книгу листом А4 из лежащей на столе пачки и отправился прочь из редакции, на вольный воздух, если так можно назвать забитую колесами улицу. Скорей бы пятница и истинно вольный ветер! Покатил домой, благо, что пробки к этому времени немного рассосались. Выходя во дворе из машины, забыл о книге Шведовой, брошенной на сиденье. Вспомнил, уже включив комп и набросав пару строчек. Вещая вчера Софье про планеты и траектории, стараясь быть остроумным и оригинальным, соответствовать имиджу, я, на самом деле, просто-напросто пытался избежать глупых банальностей, в поисках выхода из нелепой ситуации объясняясь языком, который, как я понадеялся, будет понятен достаточно неглупой и вероятно начитанной женщине. И что в результате? Так пока и не понял что. Чертыхнувшись, надел пиджак, сунул ключи в карман, но прежде извлек так и лежащий там Софьин чулок. Как долго еще буду таскать его с собой? Чулок хранил форму ее ноги. Скрутил его в комок, сунул на книжную полку, в пустое пространство между черно-красным четвертым томом из отцовского восьмитомника Шекспира и зачитанными до дыр «Хрониками Амбера» Желязны, и... решил, что спущусь к своей Мазде попозже – никуда эта потерянная рыжая не денется, если только какая-нибудь сумасшедшая фанатка любовных романчиков не вскроет авто. Вернулся на рабочее место и нащелкал тройку вордовских страниц, время от времени застревая на кружевной полосе чулка, или как там она у них называется, свисающей с полки. А идея с невежественным собеседником, то есть собеседницей в исполнении Софьи свет Санны была бы вовсе не плоха, если бы не тот фуршет с последствиями. Вечером последняя опустевшая пачка сигарет вытащила меня из дома. Купил блок Кента в супермаркете и забрал «Потерянных в любви» из Мазды. Попытался читать, в постели, перед сном. Заснул на второй странице, так и не врубившись, в чем суть да дело.
Юлия: Хелга Блистательный дуэт! Обхохоталась. И так остренько, тонко, никаких излишков - отлично! Потерянные – одни потерянные! Бедный автор, "обрученные" тебя доконали Из серии"архи-субъективные архи-тараканы читателя" Хелга пишет: Чертыхнувшись, надел пиджак, сунул ключи в карман, но прежде извлек так и лежащий там Софьин чулок. Как долго еще буду таскать его с собой? Чулок хранил форму ее ноги. Скрутил его в комок, сунул на книжную полку, в пустое пространство между черно-красным четвертым томом из отцовского восьмитомника Шекспира и зачитанными до дыр «Хрониками Амбера» Желязны, и... решил, что спущусь к своей Мазде попозже – никуда эта потерянная рыжая не денется, если только какая-нибудь сумасшедшая фанатка любовных романчиков не вскроет авто. Вернулся на рабочее место и нащелкал тройку вордовских страниц, время от времени застревая на кружевной полосе чулка, или как там она у них называется, свисающей с полки. А идея с невежественным собеседником, то есть собеседницей в исполнении Софьи свет Санны была бы вовсе не плоха, если бы не тот фуршет с последствиями. Вечером последняя опустевшая пачка сигарет вытащила меня из дома. Купил блок Кента в супермаркете и забрал «Потерянных в любви» из Мазды. Попытался читать, в постели, перед сном. Заснул на второй странице, так и не врубившись, в чем суть да дело. Мне показалось, что этот отрывок очень насыщен глаголами - больше похоже не на рассуждение, а на отчет. Рассуждения тоже есть и они отличные, но как-то глаголы перевешивают. Хочется их растушевать... Нет?
Хелга: Юлия пишет: Бедный автор, "обрученные" тебя доконали Есть такое дело. Юлия пишет: Мне показалось, что этот отрывок очень насыщен глаголами - больше похоже не на рассуждение, а на отчет. Аха, спасибо за свежий взгляд! Отлежится отрывок, покручу его еще.
Скрипач не нужен: Хелга О! От главных действующих лиц рассказ. Мне понравилось А не планируешь ещё нескольких запустить? Главреда, например. Или пихаться станут и совсем передерутся все?
bobby: Хелга Отлично! Но мало... Юлия пишет: Потерянные – одни потерянные! Бедный автор, "обрученные" тебя доконали Блистательный авторский ход! Если бы еще издатели почитали да задумались... Только ведь не увидят и не догадаются...
Хелга: Скрипач не нужен пишет: А не планируешь ещё нескольких запустить? Главреда, например. Или пихаться станут и совсем передерутся все? Передерутся. Тяжело и с двумя, особенно, со вторым. bobby пишет: Но мало... Этот кусочек перекрошу и добавлю к продолжению, следующий получится побольше. bobby пишет: Если бы еще издатели почитали да задумались... Только ведь не увидят и не догадаются... Не увидят и не догадаются, ага. Пустой номер, но хоть поязвить в космос и то хлеб.
apropos: Хелга Ну наслаждение какое, должна признать. И ирония с сарказмом, сочащиеся из почти каждой фразы, и изумительная ситуация, в которую ты загнала героев, и сам писатель-фантаст, и героиня - "резвого пера" журналистка, пробующая себя на авторской почве любовной прозы. Названия романов - Потерянные среди звезд и в любви - повергли просто в сардонический хохот, описание обложки книги добило... Словом, упала... почти под стол. Вообще герой в образе интеллектуала-шовиниста ужасно импонирует, и страшно интересно, сможет ли он дочитать Потерянных, которые не его. Что жду продолжения - это понятно, думаю. И не просто жду - жажду.
Tanya: apropos пишет: Что жду продолжения - это понятно, думаю. И не просто жду - жажду. присоединяюсь! Сижу на работе и то и дело поглядываю, не появилось ли чего нового, продолжения какого-нибудь - "Банально" или, скажем, "Шанса"
Хелга: apropos пишет: Названия романов - Потерянные среди звезд и в любви - повергли просто в сардонический хохот, описание обложки книги добило... Ну дык, больной вопрос, сама понимаешь. apropos пишет: и страшно интересно, сможет ли он дочитать Потерянных, которые не его. Вот и я пока в раздрае по этому вопросу. Tanya пишет: Сижу на работе и то и дело поглядываю, не появилось ли чего нового, продолжения какого-нибудь - "Банально" или, скажем, "Шанса" Ох, на «Шанс» тоже без конца заглядываю.
Хелга: Продолжение вместе с предыдущим отрывком. Не планировал показываться в редакции на следующий день, намереваясь начать писать вступительную статью к своей колонке и поработать над деталями полета и посадки Симириуса на планету, охваченную опасным вирусом. Но договор дороже денег, не мог же не явиться, когда назначена встреча с собутыльницей, возможной сотрудницей, да еще и собратом, то есть, гм... сосестрой по перу. Пришлось побриться, найти чистую рубашку, перерыть книжные полки в поисках экземпляра «Потерянных среди звезд» и ехать в редакцию, по пути, разумеется, простояв полчаса в пробке. Софьи на месте не оказалось, и никто толком не мог объяснить, где она. Область поиска простиралась от «где-то здесь» и «куда-то вышла» до «уехала брать интервью у N или M». Очередной урок – никогда не полагайся на женщину, обязательно устроит какой-нибудь финт. Я устроился за столом, представленным местной братией, как «рабочее место Шведовой и Славкина» (с Юрой мы когда-то топтали пороги единой Альма Матер, хоть и не были приятелями) в опустевшем по случаю какого-то локального события редакционном офисе и уже было приступил к написанию прощального автографа, как двери отворились, и ясен-перец-свет Софья Санна явилась во всей красе короткой юбки и кофточки, или как там она называется, отнюдь не маскирующих ее славные формы. Запыхалась. Прошла к столу, улыбнулась и положила передо мной книгу, что держала в руках – мать твою, я же обещал прочитать это! Половину этого... Идиот, что еще сказать. С яркой, как карамель, обложки смотрела волоокая зеленоглазая красотка с пышными рыжими волосами и не менее пышным бюстом. Пылающий алым курсив сomic sans вещал: «Потерянные в любви». Вполне объяснимо, что я тотчас потерял дар речи и способность управлять лицом. Мог догадываться, что все запущено, но не настолько же. Софья расплылась в триумфальной улыбке во все свои три десятка, или сколько там их у нее, зуба. – Прошу пардону, чуть опоздала, это последний экземпляр, все нарасхват, – пропела она. – Потерянные..? Это и есть ваша книга? – простонал я. – Да, именно... – сказала она, истекая сарказмом. – Нет слов, – комментарий мой был очень краток, но слов действительно не нашлось, во всяком случае, нормативных. Я вдруг сообразил, что сижу на их совместном с Юркой стуле, а она стоит, и поднялся, уступая даме место. – Что вы, что вы, Илья Николаич, сидите, сидите, я заскочила на минуточку, дела, знаете ли. Да не пугайтесь вы так, все не так уж плохо, как вам показалось. Куда уж хуже, мысленно простонал я. И это не ирония судьбы, а банальность вершителей судеб. Впрочем, кто заставит меня читать это? – Вот, возьмите в обмен, – сказал я, расписался на титульном листе и протянул ей своих «Потерянных». – Теперь вы, хоть немного, понимаете меня? – спросила она. Я кивнул, усмехнувшись, и поинтересовался: – Вы решили что-нибудь по поводу совместной деятельности? – Пока нет, думаю, – ответила она. – Ну что ж, думайте. – Вам подписать книгу? – Э-э-э... да, пожалуйста. – А я уже подписала! – гордо заявила она. – Желаю приятного чтения! Мой телефон вам сообщит здесь любой, но проще взять у Бонни – Жанны, секретарши. Если что. Она взяла моих «Потерянных», развернулась и, стуча каблуками, удалилась. А я остался в компании рыжей грудастой красотки, потерянной в любви. Проклятье! Обернул книгу листом А4 из лежащей на столе пачки и отправился прочь из редакции, на вольный воздух, если так можно назвать забитую колесами улицу. Скорей бы пятница и истинно вольный ветер! Покатил домой, благо, что пробки к этому времени немного рассосались. Снимая пиджак, в очередной раз вспомнил, что в кармане так и лежит Софьин чулок. Как долго еще буду таскать его с собой? Достав, скрутил его в комок, сунул на книжную полку, в пустое пространство между черно-красным четвертым томом из отцовского восьмитомника Шекспира и зачитанными до дыр «Хрониками Амбера» Желязны и вспомнил, что оставил книгу Шведовой в машине, на сиденье. Обменялись «Потерянными», подумать только! Что ж, пусть ее «Потерянная» пока полежит там, подальше от меня. Совпадения, уже претендующие на то, чтобы именоваться чередой, могли навести на мысли о мистике, хотя для «потерянных» у меня имелось иное, вполне тривиальное объяснение. Вещая вчера Софье про планеты и траектории, стараясь быть остроумным и оригинальным, соответствовать имиджу, я, на самом деле, просто-напросто пытался избежать глупых банальностей, в поисках выхода из нелепой ситуации объясняясь языком, который, как я понадеялся, будет понятен достаточно неглупой и вероятно начитанной женщине. И что в результате? Так пока и не понял что. Стоило сделать хоть что-то за день, и я, включив ноутбук, нащелкал тройку вордовских страниц, время от времени застревая взглядом на свесившейся с полки кружевной полосе чулка, или как там она у них называется. Отчего-то пришел к выводу, что идея с невежественным собеседником, то есть собеседницей в исполнении Софьи свет Санны, была бы вовсе не плоха, если бы не тот фуршет с последствиями. Вечером последняя опустевшая пачка сигарет вытащила меня из дома. Купил блок Кента в супермаркете и забрал «Потерянных в любви» из своей Мазды. Попытался читать, в постели, перед сном. Заснул на второй странице, так и не врубившись, в чем суть да дело. С утра я оказался весьма популярной личностью. Сначала разбудил звонок приятеля Петрухи, который собрался уйти от жены ко мне не раньше и не позже, как полшестого утра, видимо, ночи на это не хватило. – Почему так рано? – сонно пробормотал я, выругавшись вслух и мысленно. – Ну... она... в общем, эта идиотка выкинула мои вещи в окно, звоню со двора, батарея сейчас сдохнет. – Не понял, но, черт с тобой, приезжай, – пробормотал я в ответ приятному женскому голосу, который сообщил, что аппарат абонента отключен и так далее... Я рухнул на подушку. Когда-нибудь мне дадут выспаться? Минут через пять не по делу запел будильник, видимо, решив, реабилитироваться после прошлого молчания в нужный момент. Затем раздался дверной звонок, и я выполз из постели, решив, что приехал приятель, но это оказалась соседка, Алла Ивановна, которая вышла из квартиры вынести мусор – в семь утра, чтоб ее! – и захлопнула свою металлическую дверь, забыв ключ. Она стояла передо мной, с пустым ведром, что, кажется, согласно немудреным мудрым народным приметам, предрекало, что сегодняшний день можно смело пускать в топку. – Зачем так рано ходить по воду... то есть выносить мусор? – озвучил я животрепещущий вопрос, параллельно размышляя, насколько ее смущает или не смущает моя нагота, прикрытая лишь трусами. – Я же с работы пришла, с дежурства, – сообщила безо всякого смущения Алла Ивановна, – вот и схватила ведро, ключи бросила на столик в прихожей и побежала. Я пожал плечами, все еще удивляясь, в чем смысл выноса мусора тотчас по приходу с ночного дежурства. – Так чем я могу вам помочь? Я же не спец по вскрытию замков, – пробормотал я. – А слесарь, если появится, то только в восемь, – простонала соседка. – И что же мне теперь делать? Сидоровы, как назло, в отпуск укатили, так бы я к ним зашла посидеть. Илья, ну сделай что-нибудь! Пригласил соседку войти, натянул джинсы и полез искать какой-нибудь инструмент, заранее зная, что ничего, кроме молотка, пассатижей и рыболовных снастей у меня не имеется. Как ни странно, нашел потрепанный временем гвоздодер и попытался побороться с замком, точнее, постоял с гвоздодером в руках, тупо глядя на железный занавес. Плюнул, позвонил 911, пригласил Аллу Ивановну на кухню попить чаю или что она там найдет, если найдет. Вскоре явился Петруха, растрепанный и донельзя возбужденный. Выдав вместо приветствия затейливый эпитет, он прошел в комнату и рухнул на диван, поинтересовавшись, нет ли у меня чего выпить. – Рано еще, потом сходим, – урезонил его я, уже чувствуя себя министром по чрезвычайным ситуациям местного масштаба. Из кухни появилась соседка, введя в ступор Петруху, невозмутимо поздоровалась с ним и сообщила, что приготовит яичницу из двух... трех? яиц, поскольку нашла таковые в холодильнике. – Это кто? – спросил ошеломленный приятель. – Соседка захлопнула дверь, ждем спасателей, – сообщил я. Спасатели явились часа через пол, когда мы втроем уплетали яичницу на кухне под аккомпанемент резковатого контральто Аллы Ивановны – она, как все женщины, весьма не прочь поболтать ни о чем. Когда соседка была водворена в свою квартиру, а эмчеэсники уехали, весьма доброжелательно для семи утра пожелав быть внимательней с ключами, я вернулся к себе и обнаружил Петруху за осмотром Софьиного чулка, который я, разумеется, и не подумал убрать подальше. Проклятье! – Слушай, Илыч, а я тебе не помешаю? – игриво поинтересовался Петруха. – У тебя тут... Он уже уцепился за кружево, но я успел перехватить руку, схватить чулок и, скомкав, спрятать в первое попавшееся место. – Ладно, не спрашиваю, понял, – ухмыльнулся Петруха. – Мне уйти? – Не помешаешь, – сказал я. – Все о'кей, ноу проблем. – Ладно, верю, – ответил друг. – А что там у тебя? С чего это Ленка с утра твои вещи выкидывает? Впрочем, вопрос был скорее риторическим, Петруха не только не отличался верностью, но был страшно невезуч, поскольку постоянно влипал и нарывался, то попав на глаза жены с очередной девицей, то вовремя не взяв трубку телефона. – Я утром домой вернулся, причем, что самое обидное, на работе был, аварию устраняли до утра, так она, зараза, даже слушать не захотела, разоралась, схватила чемодан, костюм, рубашки и все в окно выкинула, дура... Хрен я теперь вернусь! Поживу у тебя пару дней, лады, Илыч? К родителям идти - легче застрелиться. Квартиру сниму, пошла она к черту! – Живи, что с тобой поделаешь, – согласился я. – Сына заберу! – продолжал кипеть Петруха, – чтоб она из него бабу не вырастила. – Ладно, заберешь, – кивнул я. – Думаешь, шуточки? Нет, все, кончено, хватит! По правде говоря, Петруха уходил от жены уже не впервые, точнее, она его уходила, и почти каждый раз он кантовался у меня, пока не наступало перемирие меж враждующими сторонами. Продолжать сон было бесполезно, и я включил ноут, а Петруху, не спавшего ночь, пережившего стресс и имеющего сегодня отгул, сморило, и вскоре он похрапывал на диване за стеной, а я углубился в приключения пилота Симириуса Эрокина, который оказался лицом к лицу с людьми, страдающими от неведомой прежде болезни – неспособности контактировать друг с другом, отчего они вымирали, поскольку человек по сути существо стадное, желающее быть понятым себе подобными и иногда понимать себе подобных. Увело меня слишком далеко и перечитав написанное, понял, что половину нужно отправлять в топку. Днем смотался в редакцию, чтобы подписать договор, Софью Санну, разумеется там не нашел, чем был вполне доволен, но взял у Бонни-Жанны номера ее телефонов, домашнего и мобильного. Вернувшись, застал Петруху лежащим на диване в компании бутылки пива и книги – второе было для него весьма нехарактерно. Более того, книгой, которую он читал, оказалась пресловутая «Потерянная в любви». – Слушай, Илыч, я тут книжку у тебя нашел, видать, твоя с чулком оставила, а? Слушай, хорошо пошло, эта баба, как ее... – он глянул на обложку, – Софья Шведова... неплохо излагает, все по делу. Не читал? – Гм, – сказал я. – Под пиво, наверно, неплохо, но не читал. – Ну-ну, – пробормотал Петруха и погрузился в книгу. С выходными и рыбалкой не повезло: во-первых, зарядил, да так и не перестал лить мелкий холодный дождь, промочив до костей. Во-вторых, пришлось брать с собой несчастного Петруху, который был совсем не рыбак. В-третьих, просыхали и согревались известным способом, но никто из нашей компании традиционно не знает, в какой момент мы становимся достаточно сухими и согретыми. В-четвертых, вспомнили за сугревом прошлогоднюю июньскую поездку на Ямал, где чуть не заблудились в тундре. В понедельник утром пришлось запивать пивом последствия и тосковать о вольном ветре. Разумеется, Софье Санне я не позвонил, как и не открыл ее книгу.
Скрипач не нужен: Хелга ИИ с подселением!
Юлия: Хелга Хелга пишет: Разумеется, Софье Санне я не позвонил, как и не открыл ее книгу. Ну и зря
Хелга: Скрипач не нужен пишет: ИИ с подселением! Чтоб медом не казалось. Юлия пишет: Ну и зря Дык, конечно, зря.
apropos: Хелга Ты там что-то все шлифуешь, хотя по мне и так хорошо. Хелга пишет: Совпадения, уже претендующие на то, чтобы именоваться чередой, могли навести на мысли о мистике, хотя для «потерянных» у меня имелось иное, вполне тривиальное объяснение. Гы, догадываюсь, что за тривиальное объяснение. Петруха нарисовался-вписался очень живописно, и выходные проведены были бы с пользой, если бы не пресловутые "не": не позвонил, не прочитал. А вот Петрухе понравился романчик-то. Под пиво.
Klo: Хелга - здорово! Давай дальше!
Хелга: apropos пишет: Гы, догадываюсь, что за тривиальное объяснение. Ну дык, оно и есть. Klo пишет: Давай дальше! Пока пишу, что дальше, кто знает.
мариета: Охо! Какой у нас ... "Иван Иванов? Игорь Иванов? Иван Игорев? Нет, Илья... Илья Ильин!" нарисовался!!! С утра столько добра натворил! Прямо самарянин такой милосердный! Хелга прелестный кусочек. Любопытно смотреть на мир глазами художника мужчины...
Юлия: мариета пишет: С утра столько добра натворил! Прямо самарянин такой милосердный!
Хелга: мариета пишет: С утра столько добра натворил! Прямо самарянин такой милосердный! "Обеспокоенно" Добрый что ли слишком получается? Придется подрезать ему крылья. мариета пишет: Любопытно смотреть на мир глазами художника мужчины... Чьими-чьими глазами?
Юлия: Хелга пишет: Добрый что ли слишком получается? Придется подрезать ему крылья. Автор, все нормально! Симпатишный любитель рыбалки. Оставь дяденьку, он еще крылья не расправил, а ты уже обрезать!
Хелга: Юлия пишет: Симпатишный любитель рыбалки. Оставь дяденьку, он еще крылья не расправил, а ты уже обрезать! Ну чуть-чуть то можно, чтобы не зарывался.
Tanya: Хелга пишет: Ну чуть-чуть то можно, чтобы не зарывался. Ну, и хде?
Хелга: Небольшой застой на почве осенней депрессухи.
Tanya: Хелга пишет: Небольшой застой на почве осенней депрессухи. Надеюсь, не перейдет в хронь. Не поддавайся ни в коем случае! Мне, например, помогает изрядный кусок темного шоколада запитый чашкой хорошего кофе, а если все это сопроводить просмотром чего-нибудь "старого-доброго" (ГиП?) или почитать любимое... Но, у каждого свои рецепты (кто-то в спортзал ), главное - заставить себя ими воспользоваться . В пятницу (на фоне начавшейся предновогодней продажи елочных украшений в местных торговых сетях - да-да, уже) захотелось чего-нибудь новогоднего. Вспомнила, что не собралась прочитать твою "Новогоднюю историю". Пробел восполнила, соответствующим настроением и настроем зарядилась, за что тебе огромное спасибо .
Хелга: Tanya пишет: Надеюсь, не перейдет в хронь. Не поддавайся ни в коем случае! Не, надеюсь, не перейдет. Просто листочки фсе облетели, снег выпал и, хоть и расстаял, свое черное - хе-хе дело сделал, все вокруг обнажил. Ну и печально стало как-то, безысходно, можно сказать. А шоколад и кофе да, это очень славно и эффективно, как и хорошая книга и кино, а что еще человеку надо? Книжка есть, а ГиП просмотрен летом, но это не барьер. В бассейн можно сходить, главное, добраться. И главное, спасибо за поддержку и чтение!
Скрипач не нужен: Учёные, возможно и "британские", говорят, что активность плечевых суставов сильнее всего стимулирует выработку гормонов счастья. Достаточно лишь пожать плечами несколько раз и настроение поползёт вверх. Якобы. Ну, во всяком случае, попа вширь точно не Нас тоже без солнца и околонулём морят которую неделю. Но мы не будем поддаваться на провокации! У нас по графику золотая осень, баблето и хвост трубой!
Хелга: Скрипач не нужен пишет: Но мы не будем поддаваться на провокации! У нас по графику золотая осень, баблето и хвост трубой! Не будем, хоть дело иногда и труба.
Хелга: Малепусенький кусочек в знак протеста против депрессняка. Текущую неделю можно было бы смело отнести к сюжету «Затравленная», хотя, более жизненно прозвучало бы «Потерянная». Конечно, отчасти я сама себя растеряла, но это не умаляло изломанной безысходности общего положения дел и состояния вещей. Неожиданное, по словам Ильи Ильина, «пересечение планетарных орбит», и, что еще существенней, последствия этого пересечения, напрочь выбили меня из кривой жизненной колеи. Я понимала, что веду себя с Ильиным нелепо, по-детски, безбашенно. Глупо кокетничала, зачем-то всучила ему свою карамельно оформленную книгу, скрывалась от него, тянула с ответом по поводу совместной работы, но я не знала, как себя вести, не могла найти, нащупать подходящую линию поведения, потому и кидалась из крайности в крайность. Ему же, кажется, было все равно, впрочем, в кои веки мужики переживали из-за какого-то там секса по пьяни... по телефону, по слухам и прочим причинам? Для них все это, как стакан воды. Или водки? «А для тебя?» – задала я себе космический вопрос и не нашла ответа, хотя бы потому, что не могла вспомнить этого самого секса, как ни пыталась. А был ли секс? Может, секса-то и не было? И что о том помнит Ильин? Если помнит... Правда, признаться, в ситуации имелись и забавные моменты, в частности, двойные «Потерянные», в которых я углядела... нет, не руку судьбы, а скорее, творческий полет вершителей судеб. Хоть обращайся за помощью к матушке, Татьяне Петровне – в миру. В «миру», потому что моя мама, имея высшее техническое образование, всю жизнь проработав инженером-проектировщиком тепловых котлов, в зрелом возрасте ударилась в мистику и шарлатанство и заделалась народной целительницей, гадалкой и звездочетом в двенадцатом поколении под псевдонимом «бабушка Фекла». Это имя носила ее бабушка, то есть моя прабабушка, и я сильно сомневаюсь, что она считала звезды. Немного придавленная чередой неприятных совпадений, я чуть было не отправилась к матери с визитом – а вдруг получу какой-то толковый совет, но притормозила, вовремя подумав, что ради смутного совета придется рассказывать всю историю или ее часть, а этого мне совсем не хотелось. Вдобавок ко всему в воскресенье ожидалось прибытие из-за океана Вероники, которую нужно разместить в моей однушке плюс вытерпеть ее присутствие в течение неведомо какого периода. Короче говоря, в субботу, абсолютно потерянная как в космосе, так и в любви, я, оставшись в ночной рубашке, отключила мобильник, точнее, не зарядила сдохнувшую батарею; не включила компьютер, дабы тупо не смотреть на жалкие десяток строк начатого, да так и не продолженного романчика, и устроилась на подушках в слегка пикантной компании «Потерянных в космосе». Должна же я оценить качества вероятного коллеги по перу, хотя бы ради того чтобы критиковать его со знанием дела. Не скажу, что увлеклась чтением настолько, что трудно было оторваться – не любитель я космических полетов, инопланетян, летающих тарелок и прочей посуды – но объективности ради, не могла не отметить, что написано вполне увлекательно, разумно и даже жизненно, хотя, время от времени, путалась в терминах. Содержание, разумеется, не соответствовало ни аннотации, ни названию, ни футуристическому оформлению обложки. Никто в космосе, как оказалось, не терялся; напротив, довольно привлекательный главный герой, пилот по имени Симириус Эрокин, двигался в совершенно продуманном направлении. Разумеется, я отвлекалась от чтения на трапезы-чем-придется, короткие сонные забвения и бездумные походы по квартире в размышлениях о жизни и ее сюжетах, но к вечеру книгу дочитала, проникнувшись литературными и творческими способностями своего оппонента Ильина, и приняла решение, что соглашусь на сотрудничество с ним, наступив на горло девичьей неловкости и женской гордости. Неглупый мужик – что может быть привлекательней в нашей нелегкой женской доле? Мой бывший тоже вполне умен, но я же не собираюсь развивать какие-то приватные отношения с Ильиным – только деловые, исключительно! Хотя, он не так уж лопоух, как мне изначально показалось. Надо будет присмотреться к его ушам повнимательней. Из чисто эстетических соображений, ничего личного. И зачем я подписала свою книгу для него такой глупостью? Впрочем, что сделано, то сделано, и изменить мы ничего не в силах. Наступило веселенькое воскресенье, и я, с утра подготовив «гостиничный номер», с трепетом в душе покатила в аэропорт встречать несравненную американку Веронику, гостью из космоса, потерянную в пространстве и времени. Кажется, пора предложить тридцать седьмой сюжет.
Скрипач не нужен: Хелга Малепусенький, но приятный во всех отношениях! Интересная тётка появилась. И вот уже слышна поступь Вероники Сэмэнны
Tanya: Хелга пишет: Малепусенький кусочек в знак протеста против депрессняка. Во-о-т, так и надо, провести денек в лености и неге, отдохнуть, собраться с мыслями, полистать что-нить потерянное душевное, набрать на компе пару страничек в промежутках (на радость благодарным читателям). И главгерой станет намного симпатичнее, и захочется даже что-то делать совместное. И, глядишь, все наладится .
мариета: Хелга пишет: не знала, как себя вести, не могла найти, нащупать подходящую линию поведения, потому и кидалась из крайности в крайность. Вот это уже наше, знакомо до боли! Хелга Кусочек весьма забавный, свежий и ничуть не депрессивный!
Юлия: Хелга Наш ответ Чемберлену осенней депрессии. Так держать! Автору - троекратное Ура! мариета пишет: Кусочек весьма забавный, свежий и ничуть не депрессивный! Бедная Соня затерялась-растерялась. Но жизнь не даст, бедняжке, находиться долго в растерянно-потерянном состоянии. "Что день грядущий мне готовит?" - на подлете Вероника Семенна - с ней, думается, не до растерянности... "Благословен и день забот, благословен и тьмы приход..."
Хелга: Дамы! Теперь вся надежда на Веронику Семенну...
apropos: Хелга Отличное продолжение, только действительно малепусенькое. Но все идет своим путем - и планеты сближаются. Космос вообще оживлен, так скажем. Вот сейчас Вероника приедет - самое веселье, чую, начнется. Жуть интересно, что за "глупость"Софья на книге написала - как-то это автором умалчивается, а ГГ пока никак не обнаружит. Хелга пишет: Содержание, разумеется, не соответствовало ни аннотации, ни названию, ни футуристическому оформлению обложки. Прелесть!
Хелга: apropos пишет: Жуть интересно, что за "глупость"Софья на книге написала - как-то это автором умалчивается, а ГГ пока никак не обнаружит. Вроде как интрига, гы...
Хелга: Наступило веселенькое воскресенье, и я, с утра подготовив «гостиничный номер», с трепетом в душе покатила в аэропорт встречать несравненную американку Веронику, гостью из космоса, потерянную в пространстве и времени. Кажется, пора предложить тридцать седьмой сюжет. Я долго ждала, а дождавшись, не сразу высмотрела Веронику в толпе прибывших – она похудела с последней нашей встречи и, на мой субъективный взгляд, хватила в этом лишку, но в целом выглядела весьма и весьма привлекательно. Я подумала, что пластика, тем более, «дешевая» отечественная, была ей и вовсе не нужна, о чем чуть было не сообщила ей в приветственной речи, которую заполнила вполне искренними комплиментами. – И ты очень мило выглядишь, Сонечка, – отвечала на мои излияния прибывшая сторона. – Но мне кажется, тебе было лучше с длинными волосами, да и этот цвет тебе не очень идет, нужно что-то посветлее. Я возразила, что цвет этот не может не идти, поскольку он мой натуральный, на что Вероника, криво улыбнувшись, сообщила, что природа всегда требует некоторой корректировки, и я поняла, что сказала бестактность. Но, в конце концов, она сама захотела общаться со мной, жить в моей квартире, в якобы теплой семейной обстановке, хотя не факт, что я в состоянии обеспечить хотя бы подобие таковой – ведь и семьи у меня практически нет, да и с теплом проблемы. Этого я, разумеется, говорить не стала, потому что сильно опоздала с аргументом, но спросила об отце и получила обстоятельный ответ, последние фразы которого прозвучали, когда мы подъезжали на такси к подъезду моего дома – правда, отец в ответе упоминался не так часто, как бы этого мне хотелось. Едва войдя в мою скромную обитель, Вероника тотчас заполнила ее собой, не говоря уже об огромном чемодане, двух сумках и несметном количестве пакетов. – Сонечка, у тебя здесь тесновато, а я почему-то считала, что комната твоя побольше – твой Вадим мог бы найти тебе более просторные апартаменты. Ты должна была быть настойчивей, ведь ты же женщина, а он во всем виноват! Ведь это же он стал инициатором развода? Или ты? Александр Янович совершенно не в курсе, и я не знаю подробностей. Ты ведь поделишься со мной, как с… подругой. Ах, я хотела бы, чтобы мы стали подругами! Но, прости меня, прости, я слишком откровенна, но ведь ты взрослая женщина и тебе нужна искренняя поддержка, ведь так? – Вероника Семеновна, – сказала я, надеясь, что голос мой звучит достаточно нейтрально и, по возможности, дружелюбно, – квартира моя невелика, но вы же знали… Надеюсь, в комнате вам будет удобно. Я еще не приобрела необходимую мебель, сами понимаете, но кровать есть… Бывшее супружеское ложе, – все же не сдержавшись, добавила я к нейтральной речи. – Понимаю, понимаю, – Вероника понимающе закивала. – Тебе больно вспоминать об этом. Мужчины – они такие… Она вдруг замолчала, уставившись на предмет за моей спиной. Там, в изголовье кровати, висела картина – осенний пейзаж, который я сотворила когда-то в творческом порыве, будучи влюбленной по уши в давно забытого ныне однокурсника. Переехав сюда и долго ощущая неуют и одиночество чужой пустой квартиры, я обнаружила его среди своих старых вещей, оформила багетом и повесила на стену. Не из какого-то тщеславия. Мне казалось, что этот неумело, но от души намалеванный акварелью пейзаж дал комнате долю обжитости и согрел теплом приятных воспоминаний. – Какая прелесть! – воскликнула Вероника, вглядываясь в картинку. – Ведь это оригинал? – Да, оригинал, – пробормотала я, удивляясь, что привлекло ее в этом творении. – Как тонко и живо! – продолжила она, выдавая в себе истинного ценителя живописи. – Чья это работа? – Э-э-э… Ильина… – имя выскочило из меня помимо воли. Я закашлялась, изумляясь собственной дурости, но слово не воробей, а враг своего хозяина – хозяйки в данном конкретном случае. – Ильина? Он твой знакомый? Талантливый художник? – Ну-у-у... не то чтобы знакомый, так, однажды брала интервью, – я не могла понять, с какого перепугу начала врать напропалую. Вероятно, на то меня подвигла душевная откровенность Вероники. – Ах, ты, вероятно, общаешься с массой селебритиз, ваш журнал так популярен, хотя, часто публикует откровенные сплетни! Но знаменитости ведут такой образ жизни, что невозможно не интересоваться их выставленной напоказ личной жизнью, – выдала Вероника. – Я не пишу о знаменитостях, – мрачно ответила я, стараясь свернуть тему, в которой так прокололась. Хотя, кажется, впереди меня ожидали тысячи проколов и тонны лжи во спасение и по дури. Сюжет «Самопожертвование ради близких» дышал в лицо горячим американским ураганом, одновременно толкая в спину. Я знала, что Вероника обладает кипучей энергией и потрясающей «искренностью» суждений, то есть гордо, не задумываясь, рубит правду матку – вероятно, этим она и обаяла отца десять лет назад, когда тот боролся с кризисом среднего возраста – но все же не ожидала, что все до сих пор настолько запущено. Вероника Семеновна вручила мне подарок, который заставила тотчас распаковать и оценить – тонкий пестрый, очень милый палантин и несколько баночек крема от Clinique, – затем сообщила, какие напитки пьет, а какие нет; выгрузила на кухонный стол множество баночек и упаковок целебных снадобий, «исключительно полезных для здоровья и фигуры, дорогая Сонечка»; объяснила, как заварить для нее травяной чай из брикета имбиря, мяты и еще какой-то травы; рассказала пару анекдотов о своих американских соседях и... наконец ее сморили синдром смены часового пояса и беспокойство о внешности и здоровье. Она приняла душ и уснула на моей «роскошной» кровати под акварелью кисти некого Ильина. Я же, пропев про себя: «Спи, моя радость, усни», исчезла из дома. Навестила подругу, но не очень удачно: та, только что вернувшись с дачи, находилась в устало-разобранном состоянии и хоть и утверждала, что страшно рада меня видеть, я ей не поверила и удалилась. Рядом с ее домом находился до сих пор действующий кинотеатр, куда я с горя и отправилась. Ближайшим сеансом шел фильм «Миссия безмятежных», оказавшийся самым что ни на есть фантастическим, с межпланетными кораблями, потерянными в космосе, их капитанами и командами, галактиками и вечной битвой меж добром и злом, в которой победило добро, хотя и потерпело жестокие потери. Короче говоря, фантастика преследовала меня, но фильм впечатлил, и я даже подумала, что неплохо бы было обсудить его со знакомым писателем-фантастом, а теперь по моей воле и художником-акварелистом. Если бы не было той тусовки до и ночи после, я бы могла легко позвонить ему. Но ведь он мог бы и сам сделать это, если заинтересован в сотрудничестве. «О чем это ты, идиотка?» – одернула я себя. Неужели он захочет этого сотрудничества после всего, что я наворотила? Можно засунуть свое положительное решение подальше и забыть всю эту историю, как страшный сон. Вот в таком состоянии, похожем на качку во время шторма, усугубленном утренним общением с Вероникой, я все же позвонила Ильину утром в понедельник, чтобы прощупать почву и успеть отказаться от сотрудничества первой, дабы оставить последнее слово за собой.
apropos: Хелга Отлично понеслось и поехало - приезд Вероники и сопутствующий тому оживляж в жизни героини. Теперь ее заставят пить травяные чаи и сделать пласт.операцию. Картинка замечательная. А Софью космос прямо таки преследует. И потерянные сюжеты.
Хелга: apropos пишет: понеслось и поехало - приезд Вероники и сопутствующий тому оживляж в жизни героини. Теперь ее заставят пить травяные чаи и сделать пласт.операцию. Да? Не очень сумбурно?
apropos: Хелга пишет: Не очень сумбурно? Дык где там сумбурно? Все идет своим путем. Интрига развивается, Судьба в лице заморской гостьи уже активничает. Чую, акварель эта, приписанная Ильину, еще аукнется. И, кстати, очень знакомый - такой характерный - тип подобных дам-снобок-"ценительниц", которые все знают, во всем разбираются и обо всем судят, черпая инфу из красочных журналов для якобы "своих".
Хелга: apropos пишет: Все идет своим путем. Надеюсь, что так. apropos пишет: Чую, акварель эта, приписанная Ильину, еще аукнется. Дык, малепусенькое ружье, пистолетик такой.
Юлия: Хелга Вероника Семенна не подвела Хелга пишет: Не очень сумбурно? Сумбур чувствуется в голове и чувствах героини (как я понимаю, так и должно быть), но не в повествовании. Соню даже жалко: ее несет с горы, и, чувствуется, скорость набирает, сердешная, - только ветер в ушах. Вообще все отлично - и даже ружье акварель на стене. Только вот кусочки маловаты - развернуться душа читательская просит...
Хелга: Юлия пишет: Вероника Семенна не подвела Аффтарша старалась. Юлия пишет: Сумбур чувствуется в голове и чувствах героини (как я понимаю, так и должно быть), но не в повествовании. Успокоила окончательно, значит, продолжу в том же духе. Кусочки маловаты, но так получается.
Klo: Хелга пишет: Аффтарша старалась. Вероника меня очаровала, признаться... Такая вся... Порхающе-непринужденная... Давай дальше!
Хелга: Klo пишет: Вероника меня очаровала, признаться... Такая вся... Порхающе-непринужденная... Гы-ы-ы. И я ее люблю.
федоровна: Хелга Несколько отрывков сразу едятся вкуснее! Вероника обладает такой естественной бестактностью, что рядом с ней можно впасть во все что угодно, не то что во внезапное вранье. Соня начала пожинать плоды своего "самопожертвования ради близких". Пока она немного вздохнула, пользуясь тем, что Веронику сморило, но последней вполне по силам заполнить собой, как она уже это сделала с квартирой, все Сонино время. Боюсь, девушка сбежит из собственного дома куда глаза глядят, если так пойдет дальше. Отчество Вероники вдруг сподвигло на "народное творчество" Ах, Семеновна – Долгожданная, Зачем явилася Ты незваная. Из Америки – Заграничная, Дама бодрая, Энергичная.
Хелга: федоровна пишет: Отчество Вероники вдруг сподвигло на "народное творчество" Вероника - муза! федоровна пишет: Несколько отрывков сразу едятся вкуснее! Большими сразу не смогу, только маленькими пока.
мариета: Ничего себе Вероника! "Яркая американская звезда на фоне темного русского неба" (Это было в каком-то журнале в постсоветские времена) apropos пишет: Теперь ее заставят пить травяные чаи и сделать пласт.операцию. Нет, иногда женщина нуждается в подобного рода катализатора, чтобы встряхнуть ее, и чтобы она перестала двигаться по инерции. Достаточно будет, если заставят ее хотя бы одеть красивое платье и сделать себе макиаж
Юлия: мариета пишет: иногда женщина нуждается в подобного рода катализатора, чтобы встряхнуть ее, и чтобы она перестала двигаться по инерции. Соне явно нужен хороший пинок - она зарылась в какую-то эмоциональную яму. федоровна пишет: девушка сбежит из собственного дома куда глаза глядят Вот это интересный поворот событий. Вопрос: куда ж они у нее глядят, вернее, будут глядеть? Что-то мне подсказывает - в космос
Хелга: Вот в таком состоянии, похожем на качку во время шторма, усугубленном общением с Вероникой, я все же позвонила Ильину утром в понедельник, чтобы прощупать почву и успеть отказаться от сотрудничества первой, дабы оставить последнее слово за собой. Голос моего абонента прозвучал сначала нейтральным «Ильин, слушаю», затем, когда я представилась, в нем проклюнулось удивление или какое-то иное чувство, которое я не смогла угадать. «Софья Александровна? Не ожидал вашего звонка...» Не ожидал? Совсем забыл о моем существовании? «Извините, что не позвонил сам, – вдруг продолжил он. – Был, э-э-э... занят, дела, знаете ли...» Дела у него! А я, стало быть, бездельничала? «Что вы, что вы, Илья Николаевич, я ведь тоже была очень-очень занята!» «Понимаю. Вы приняли решение по поводу сотрудничества или звоните по иному поводу?» Любопытно, по какому-такому иному поводу я могу ему звонить? «Нет, то есть, да. То есть я звоню вам не по иному поводу, а как раз по поводу моего решения о сотрудничестве». Что-то я запуталась в поводах. Сплошная тавтология на почве жизненной качки. «Понял. И что вы решили?» Прозвучало как-то нейтрально, даже равнодушно. Видимо ему по барабану, что там я решила. Он прекрасно справится без меня со своей колонкой, ему совсем не требуется мое фантастическое невежество, то есть невежество в области фантастики, научной и не очень. «Знаете, Илья, гм... Николаевич, прочла вашу книгу», – сказала я вместо того, чтобы ответить на вопрос. «Прочли?» – переспросил он, оживившись или удивившись. «Вы удивлены?» – уточнила я. «Удивлен? Нет, вовсе нет. Немного. Вы ведь не читаете фантастику, потому не ожидал, что вы прочтете так быстро». Не ожидал он, шовинист несчастный! Но зачем я завела разговор о книге? «Сама не ожидала, – сделала я ответный выстрел, – но вы пишете весьма увлекательно, и...» Следовало притормозить, дабы не захваливать своего оппонента, еще подумает, что я льщу ему, пытаясь задобрить. « ...и сюжет неплохой, хоть и несколько запутанный...» … для неискушенного, как я, читателя. «Надо же, – услышала я в ответ. – Не ожидал, что вам понравится моя книга!» Не ожидал, что быстро прочитаю, не ожидал, что понравится. Любопытно, чего еще он не ожидал? Впрочем, эту тему развивать не стоило. А стоило или нет спросить, прочел ли он мое творение? Впрочем, если прочел, скажет сам, а если нет, то промолчит. Хотя, я почти не сомневалась во втором варианте. Но пора о главном. Об отказе. «Вы будете сегодня в редакции?» – тем временем спросил Ильин. «Разумеется, ведь я там работаю», – ответила я. «Хм... несколько раз пытался найти вас там, но не смог. Я подъеду к десяти, мы сможем поговорить и обсудить наши планы». Надо же, пытался найти! И где же, спрашивается, искал? А книгу мою он даже не открывал. «О'кей, – сказала я. – Подъезжайте, но я...» – Сонечка, прости, что прерываю твой разговор, но я стою здесь уже минут десять... – услышала я за спиной голос Вероники и вздрогнула, чуть не уронив трубку, в которой басил Ильин: «Так вы будете в редакции или нет?» «Буду!» – отчего-то шепотом сказала я, нажала кнопку отбоя и излишне резко обратилась к мачехе: – Что случилось, Вероника Семеновна? – Ах, прости, я помешала твоей беседе, но сейчас уже восемь утра, а мне срочно, совершенно необходимо выпить утреннюю порцию травяного чаю, потому что его надо употреблять строго по часам, а я совершенно выпала из режима с этим джетлаг*! – И что же вам мешает, Вероника Се...? – Мы же договорились, Сонечка, – Вероника, просто Вероника! И на ты, дорогая, на ты! Как прекрасен в этом отношении английский язык, как он демократичен, никакой неловкости между ты и вы. А что касается чая... Ты же понимаешь, что я не могу заваривать его водой из-под крана! У тебя нет даже фильтра! Следует купить бутилированную воду. Ты же представляешь, что это такое, ваш водопровод, эти ржавые трубы, хлор, соли, песок, абсорбенты! Вероника была великолепна: в стильной пижаме абрикосового оттенка – в такой вполне можно пройтись летом по нашему центру, выдав ее за летний брючный костюм – на лице слой какой-то маски такого-же абрикосового оттенка, волосы, изящно тронутые легкой натуральной либо искусственной сединой, стянуты сеткой для укладки. Разве она может пить гадкую воду, текущую из нашего водопровода? – Прошу прощения, не подумала об этом, – сказала я, вовсе не испытывая угрызений совести из-за своего невнимательного гостеприимства. – Отчего вы вчера меня не предупредили? – Но я была уверена, что у тебя есть фильтр или бутилированная вода! – Увы... – развела я руками. – Сейчас спущусь и куплю бутилированной воды. Надеюсь, что я не сделала слишком сильное ударение на слово «бутилированная». – Ах, Сонечка, мне неловко, но будь добра, иначе у меня начнется обезвоживание, а мне необходимо выпивать не менее трех литров жидкости в сутки. И чтоб вода была качественной! Прости, но у меня пока нет ваших рублей. Я даже не разозлилась и не расстроилась, а натянула джинсы, свитер, куртку, сунула ноги в кроссовки и с удовольствием покинула свою квартиру. Просто стало необходимо вдохнуть свежего осеннего воздуха и пройтись, даже пробежаться по мокрому от ночного дождя тротуару до ближайшего магазина. Правда, глоток свободы оказался маловат, и уже на обратном пути, таща пятилитровую бутыль с водой для Вероники, я с горечью представила свою жизнь, точнее, существование в ближайшие часы и недели. – Сонечка, прости, но я оказалась невольным слушателем твоего недавнего телефонного разговора, – сказала за завтраком Вероника – точнее, завтракала я, поедая вредную для здоровья, внешности и фигуры яичницу с колбасой, а мачеха боролась с обезвоживанием, глотая свой травяной чай и отщипывая мелкие кусочки от хрустящего хлебца – несколько упаковок этих хлебцев она привезла с собой. Я напряглась и сердито буркнула, что это был один из служебных разговоров, косвенно намекая, что совершенно не обязательно подслушивать и еще более не обязательно комментировать подслушанное, но намек понят не был. – Все произошло случайно, – как ни в чем не бывало продолжила Вероника. – Ты же знаешь, я не нашла фильтр... – Знаю, – кивнула я. – И вот вышла в прихожую, а ты там разговариваешь. Любопытно, а если я стану разговаривать в туалете, она будет стучать в дверь и стенать, что у нее начинается катастрофическое загрязнение обезвоженного организма? – Я не прислушивалась, Сонечка, уверяю тебя, но невольно уловила интересную деталь: мне показалось, что ты беседовала с писателем... Она замолчала и вопросительно уставилась на меня, методично пережевывая крошку хлебца, ни дать, ни взять, голубка на подоконнике. – Почему вы так решили? – спросила я, из упрямства, потому что было ясно, что она слышала весь разговор. – Ты же упомянула, что прочла книгу некого Ильи Николаевича... Мне было бы тоже любопытно прочитать. – Вряд ли вам понравится, это всего лишь фантастика, – мрачно сказала я, сунула тарелку в мойку и встала, чтобы налить себе кофе. – Отчего же, отчего же. Если ты познакомишь меня с ним, мне понравится. – Вот как? А если не познакомлю? – Сонечка, не надо быть такой грубой! – парировала Вероника. – Как его фамилия? Хотя сейчас развелось так много писателей, прежде их было значительно меньше. – В разы, – мрачно подтвердила я. – Так как же его фамилия? – Ильин, – сказала я и выпила кофе одним глотком. – Как Ильин? – удивилась Вероника. – И художник Ильин, и писатель Ильин? Черт, черт, я совсем забыла, что приписала Ильину собственную акварель. Но подыхать, так под барабанную дробь. – Да, сплошной Ильин, – сказала я, поднимаясь из-за стола. – Он вообще на все руки мастер. Но мне пора собираться на работу. Про ключ и все остальное я вам рассказала. Но это был совсем не конец. Мне пришлось надеть подаренный шарф, который потянул за собой несколько переодеваний под руководством кутюрье Вероники Семеновны. Я вышла из дома безо всякой надежды успеть к десяти, взмокшая морально и физически, в платье, которое не надевала уже лет пять. «Очаровательный винтаж!» – оценила его Вероника, а у меня просто не осталось сил сопротивляться. * - jetlag (англ) - синдром смены часовых поясов.
федоровна: Юлия пишет: Вопрос: куда ж они у нее глядят, вернее, будут глядеть? Что-то мне подсказывает - в космос В космосе можно потеряться, впрочем, как и в любви.. Хелга Пока удалось потеряться в.. отказе от сотрудничества и внезапном винтаже.. А Вероника - хотя ее харч довольно скуден, есть в ней самой что-то...лангольерское.
Скрипач не нужен: федоровна пишет: есть в ней самой что-то...лангольерское Лангольерское - не то слово! РРРРРРРР... У Ильина подселенец хоть тихо на диване с книжицей валяется, а эта, вишь, 10 минут, как чаю не попила, и уже караул. И тут, смотрю, тоже завтракают яичницей Хелга
мариета: Замечательно, когда Сонечка показывает когти и рычит, еще замечательнее, когда сама запутывается в свои планы. Вероника своей очаровательной невозмутимостью может доводить до бешенстве. Хелга пишет: но вы пишите весьма увлекательно пишете?
Юлия: Хелга Очаровательная Вероника Семенна! Хелга пишет: Она замолчала и вопросительно уставилась на меня, методично пережевывая крошку хлебца, ни дать, ни взять, голубка на подоконнике. Бесподобно! Дуэт Сони и Семенны прекрасен - как и сами дамы - во всех отношениях. И так изящно вплелся в этот дуэт телефонный диалог, по ходу дела превратившийся практически в триалог
Хелга: федоровна пишет: А Вероника - хотя ее харч довольно скуден, есть в ней самой что-то...лангольерское. Скрипач не нужен пишет: Лангольерское - не то слово! РРРРРРРР... Так получилось, Остапа занесло, и кажется, уже слишком. Федоровна, можно ли использовать где-нибудь в тексте это сравнение, оно отлично вписывается в тему? Скрипач не нужен пишет: И тут, смотрю, тоже завтракают яичницей Как положено. мариета пишет: пишете? Да-да, спасибо! Юлия пишет: Дуэт Сони и Семенны прекрасен - как и сами дамы - во всех отношениях. Гы... Семенна, кажется, переигрывает Санну.
Wega: apropos пишет: Чую, акварель эта, приписанная Ильину, еще аукнется Ой, и мне тоже!! Нечто вроде ружья на стене... федоровна Классное творчество!! Скрипач не нужен пишет: У Ильина подселенец хоть тихо на диване с книжицей валяется, а эта, вишь, 10 минут, как чаю не попила, и уже караул. Самое занятное, что такие Вероники не столь уж рЕдки: им никогда и в голову не войдёт, что не всё в жизни обустроено исключительно для их удовольствия. Хелга Вчиталась: по пЕрвости резанула смена авторов повествования - потерялся ритм и некая сюжетносвязующая нить. Помнится, что подобное сильно озадачило меня ещё в "Двух капитанах". Теперь читаю с удовольствием - есть всё: и юмор, и подлинные жизненные ситуации, и подсмотренные в них же характеры, мотивировка речей и поступков... Очень насмешила тождественность "Потерянных" и главный герой Симириус Эрокин. Надо же было такого сочинить!! Спасибо!
Tanya: Хелга Хелга пишет: Семенна, кажется, переигрывает Санну Пока что переигрывает. Но Сонечка ведь тоже не из "послушных овечек", да? Правда, фантастика несколько "подавила волю к сопротивлению" - вот и запланированный отказ от предполагаемого сотрудничества не слишком пока удался . Даже про свое творение не насмелилась спросить, взамен - обсуждение его книги... Хотя неизвестно, чем бы еще закончился этот телефонный разговор, не вмешайся "угроза обезвоживания" .
федоровна: Хелга пишет: Так получилось, Остапа занесло, и кажется, уже слишком. Только не подрезайте голубке крылья, пожалуйста! Хелга пишет: можно ли использовать где-нибудь в тексте это сравнение Оf course I don't mind.
Хелга: Wega пишет: Вчиталась: по пЕрвости резанула смена авторов повествования - потерялся ритм и некая сюжетносвязующая нить. Помнится, что подобное сильно озадачило меня ещё в "Двух капитанах". Да, это заметно, при перечтении, но уповаю на то, что во-первых, разные герои, да и разнополые к тому же. И захотелось попытать счастья в мужском я. Tanya пишет: Хотя неизвестно, чем бы еще закончился этот телефонный разговор, не вмешайся "угроза обезвоживания" . Вот-вот, его же надо было прервать, просто необходимо. Tanya пишет: Но Сонечка ведь тоже не из "послушных овечек", да? Не, вроде бы не должна такой выглядеть. Она еще крылышки расправит, если аффторша дотянет до конца. федоровна пишет: Оf course I don't mind. Спасибо! И крылья постараюсь не резать.
apropos: Хелга Очень здорово все развивается с нарастающей скоростью. Заморская гостья зажигает - уже и телефонные разговоры подслушивает, и Ильина вычислила с ходу, и Софью к рукам прибирает. Впрочем, нашей героине это сейчас даже на пользу - с двух сторон ее основательно, чувствуют, встряхнет.
Хелга: apropos пишет: Впрочем, нашей героине это сейчас даже на пользу - с двух сторон ее основательно, чувствуют, встряхнет. Бедныя девочка...
Klo: Хелга Что-то подозрителен мне этот интерес и к акварели, и к фамилии Ильин Неспроста это, ох неспроста...
Хелга: Klo пишет: Что-то подозрителен мне этот интерес и к акварели, и к фамилии Ильин Неспроста это, ох неспроста... Ну, как никак, Ильин главный герой, пока.
Хелга: Разбила по главам. Вот эта получилась четвертой. Глава 4 София Санна, конечно же, опоздала, минут на сорок, как минимум, благо, что последнюю четверть часа я провел в приятном трепе с Юркой "за жизнь", выкурив пару сигарет в закутке для курящих. Правда, приятные эти минуты были подпорчены моментом, когда я, сунув руку в карман за зажигалкой, обнаружил там треклятый чулок. Как он снова туда попал? Видимо, убирая чулок с глаз Петрухи долой, по запаре сунул его в то же место, откуда прежде достал. Идиот, что еще можно сказать. Более того, я был рад ее опозданию, потому что испытывал некоторую неловкость по поводу непрочитанной книги. После довольно неожиданного утреннего звонка я нашел книгу под диваном, на котором спал Петруха, и пожалел, что не расспросил уехавшего на труды праведные приятеля о содержании «Потерянных в любви». Можно было, конечно, позвонить ему и спросить, но как бы он расценил этот звонок? Не оберешься подколов и расспросов. Как-нибудь отобьюсь, решил я, открыв «Потерянную». Титульный лист был пересечен автографом, начертанным резким плохо разборчивым почерком, вполне характерным для столь неуравновешенной, как Софья Шведова, особы. Фраза, предшествующая размашистой подписи автора, звучала довольно неожиданно. Я пробежал по диагонали первую страницу, вспомнив, что уже читал ее вечером, засыпая. Но с какой стати я должен читать это? Оттого, что мадам, по ее словам, прочла мою книгу? С таким настроем я отправился в редакцию «Всевидящего ока», где, побродив по кабинетам, в конце концов наткнулся на Юрку, с которым и провел время в ожидании Софьи Санны. Та явилась прямо в курилку, запыхавшаяся, обмотанная неимоверно ярким шарфом, и, заулыбавшись вместо приветствия, попросила у Юрки сигарету и огня. Огня у того не имелось, и мне пришлось доставать зажигалку, снова нащупав чулок в кармане. Терпеть не могу, когда женщины курят. Зачем затягиваться, прищурившись так, словно дым щиплет ей глаза? Зачем так изгибать бровь, словно сигарета вызывает лицевые конвульсии? А мне нужно избавиться от проклятого чулка. Может, вернуть его обладательнице? Наверняка переживает, что потеряла чулок от пары. Я усмехнулся от мысли и перспективы, на что тотчас получил реакцию Софьи Санны. – Чему это вы улыбаетесь, Илья Николаевич? – спросила она и усмехнулась, словно поняла причину моей усмешки. Я чертыхнулся про себя. Юрка ретировался, сославшись на срочные дела. Софья потушила, не докурив, сигарету и спросила, полыхая шарфом и ярко накрашенными губами: – Итак, нам нужно обсудить наши... гм... творческие дела? – Да, полагаю, что так. – Вы мне не позвонили... – Не смог. – Да, я понимаю. – Прошу прощения, если это поможет. – Что вы, что вы, все прекрасно! – Итак, что же вы решили? – Кажется, вас мало волнует, что... – Софья Александровна, давайте не будем отвлекаться. – Да, да, простите, увлеклась. Шарфик полыхал, как цветная карта боевых действий. – Мне очень понравилась ваша книга. Совершенно серьезно. Не могла оторваться. – Да, спасибо, вы уже говорили об этом. Не ожидал... впрочем, почему не ожидал. У вас хороший вкус, – попробовал я пошутить, подумав, что при всей неуравновешенности, она не лишена разумного подхода к некоторым вещам. Софья мило хихикнула и спросила: – А моя книга? Вы пробовали, гм... читать? – Ну... меня удивил автограф, очень остроумно. – Правда? Надо же. Она замолчала и уставилась на меня в упор, глаза ее потемнели, став похожими на пару глубоких колодцев. Ну и сравнение, Ильин, одернул я себя и рубанул правду. – Нет, Софья, я не прочитал вашу книгу. Но ее похвалил мой приятель. – Да? Приятель, говорите? Как забавно. Спасибо и на том, что автограф заметили. Она вдруг покраснела, словно я сказал какую-то непристойность. Открыл было рот, чтобы вежливо пообещать, что прочту книгу в ближайшее время, и тотчас закрыл, решив, что не стану врать даже во спасение, все равно мне не осилить, да и зачем? Я не критик, не льстец и не ее целевая аудитория, в конце концов. – Так значит, вы и не собираетесь ее читать? – спросила она, словно угадав мои мысли. – И это правильно! Зачем? Нет, нет, я не обижаюсь. Все равно решила отказаться от сотрудничества с вами, так что наши пути расходятся навсегда, и какая разница, будете ли вы знать, о чем там я написала в своей книжонке. Она говорила вполне спокойно, и лишь последнее слово все же выдало обиду. Что поделать, пообижается и уймется. Но мне вдруг стало жаль ее. Видимо, наложилось личное. И я принялся глупо и неуместно успокаивать ее. – Не расстраивайтесь, Софья! Мне очень приятно, что вы подарили мне книгу, и уверяю вас, что мой приятель действительно прочитал ее. Если хотите, я могу познакомить вас с ним, и он лично скажет вам это. И мне жаль, что вы отказываетесь от сотрудничества. Искренне жаль. Может быть, вы еще подумаете? Она взвилась, словно я уколол ее шпагой. – Познакомить хотите со своим приятелем? Как вы добры, Ильин! Вам жаль, что не придется сотрудничать с дамой, ни одной строчки которой вы не пожелали прочитать! Ох, да лучше бы вы сейчас промолчали и распрощались, чем сказали то, что сказали. – Но что такого я сказал? Вы слишком вспыльчивы... – Ах, я еще и вспыльчива? Ну... хорошо, хорошо... Она на несколько секунд замолчала, выставив руки ладонями вперед, словно закрываясь от меня щитом, затем продолжила, ровным голосом: – Хорошо, хорошо. Все правильно. Мне очень понравился ваш стиль, как вы пишете. И я надеялась, что вам будет интересно хотя бы в общих чертах ознакомиться с моим. Разве я не права? – Правы, – виновато согласился я. – Разные жанры, разный пол, разный подход... – И здесь вы правы, Софья. – Но никогда никакого понимания... – Ну отчего же? Разве у нас нет точек пересечения? – Вы имеете в виду... постель? – Нет... отчасти, но не только. – Это шовинизм, – мрачно пробормотала она. – Это естественный ход вещей, – сказал я. Казалось бы ставшее мирным течение переговоров вновь заплескалось по опасному руслу. Не люблю феминисток, которые сами не знают, чего хотят. Трудновато в наше время встретить нормальную женщину. – Ах вот как! И это утверждает человек, пишущий в жанре фантастики! Вы же не отрицаете значение лю... личных отношений? – продолжила наступление Софья. – Разумеется, – ответил я, стараясь не замечать подвоха. – Но книги об этих личных отношениях читать не желаете? Разговор пошел по кругу. – Отчего же... – Ну да, классика и все такое. – Именно. – А если без философии, просто о любви? – Это очень по-женски. – Думаете, я ждала иного ответа? – Что вы от меня-то хотите? Прочитаю ваш роман, прочитаю, – буркнул я, не выдержав. – Не стоит напрягаться. Лучше … дайте мне сигарету. Я достал из кармана пачку и зажигалку, выщелкнул сигарету, но Софья ее не взяла, глядя куда-то вниз и в сторону. Проследив направление ее взгляда, я похолодел и мысленно выругался. Проклятый чулок выскользнул из кармана вслед за зажигалкой и сейчас лежал на полу шелковистой лентой. – Что это? – выдохнула Софья. Я быстро нагнулся, затолкал предателя в карман и пробормотал: – Это чулок... – Вижу, что чулок, – ответила она, наблюдая за моими манипуляциями. – Вы носите в кармане женские чулки? – Не чулки, один чулок, – тупо уточнил я. – Зачем? – с подозрением спросила она. – Это совсем не то, что вы подумали, – брякнул я. – А что я подумала? – спросила она. – Не знаю, но это... ваш чулок. – Мой? – Ну да, ваш, я унес его тогда... случайно, и вот... – И с тех пор носите в кармане? – спросила она, снова покраснев в тон шарфику. – Нет.. да... ну в общем... – Но зачем? – Это вышло случайно... – Вы не проверяете свои карманы? Мало ли что там валяется? – спросила она, криво улыбаясь. – Что-то в этом роде, – схватился я за поданную ею соломинку. – А-а-а, тогда понятно. Но раз это мой чулок, не хотите его вернуть? – Э-э-э... да, разумеется... Я полез в карман, но в этот момент в курилке появились новые посетители, целая компания. В закутке стало тесно, и мы с Софьей вышли и остановились в коридоре у широкого окна с треснутым посередине стеклом. Мимо сновали во всех направлениях сотрудники редакции, и я затолкал чулок поглубже. – Так вы не собираетесь возвращать мне мою вещь? – упрямо поинтересовалась Софья. – Пока нет, не здесь же. – А-а... стесняетесь? – Нет, просто не хочу компрометировать вас. – Благородно. – Как скажете. Но не придумывайте того, чего нет. – Вовсе не придумываю. Хотя нет, придумываю... Нет, не бойтесь, это не касается ни вас ни меня... ничего личного. Просто забавная затравка для сюжета... этот чулок. Разве нет? – Пожалуй да, – согласился я. – Вот и напишите, дарю! – она подтвердила свои слова широким жестом, засверкав шарфом, на котором словно задвигались флажки, отмечающие перемещения войск воюющих сторон. – Щедро... но лучше уж воспользуйтесь этой затравкой сами, мне она ни к чему. – Потому что вы не сможете написать роман на простом человеческом материале, – торжествующе подытожила она и повторила, словно забила гвоздь: – Вы не сможете его написать. – Не смогу... Отчего же не смогу? – возмутился я. – Оттого что проще выдумывать несуществующие путешествия пилота Симириуса, чем истории обычных людей. – Вот как? Тогда попробуйте и выдумайте, – сказал я. – И попробую, – с вызовом ответила она. – Давным-давно в одной далекой Галактике... – Хм-м-м... и попробуйте его опубликовать, и заинтересовать им читателей, – добил я, не зная жалости. – А вы напишите любовный роман... для женщин. Слабо? – Не слабо, – сказал я. – Ну что ж, заключим пари! – Заключим! Она протянула мне руку и я, распалившись, сжал ее. – Боря, разбей наш спор, – обратилась Софья к пробегавшему мимо репортеру. – На что спорите? – спросил Боря. – На... – Софья вопросительно взглянула на меня и, хохотнув, выдала: – На вашу тачку? – На вашу квартиру? – ответно выстрелил я. – Не хило! – пробормотал Боря. – Пойдет, – кивнула Софья. Борис пожал плечами, ударил ребром ладони по нашему рукопожатию и удалился. На несколько минут мы молча зависли в пространстве вдруг опустевшего коридора. – Идем отметить пари? – разбил я молчание. – Ах, нет, – ответила Софья. – У меня работа, статейку надо добить, о пригородах... Возбуждение вдруг сошло с нее, даже шарф поблек, перестав сиять красками. – Пошутили и будет, – добавила она. – Н-да, весело с вами. – Но все же написать такую книгу вы не сможете, – упрямо повторила она. – Как и вы в жанре фантастики, – уперся я. – Что ж, посмотрим. Оглядевшись, я достал из кармана чулок и подал его Софье. – Оставьте, уберите! – прошипела она. – Мне же некуда его положить.
федоровна: Хелга Хелга пишет: Зачем затягиваться, прищурившись так, словно дым щиплет ей глаза? Зачем так изгибать бровь, словно сигарета вызывает лицевые конвульсии? Хелга пишет: Проклятый чулок выскользнул из кармана вслед за зажигалкой и сейчас лежал на полу шелковистой лентой. Хелга пишет: На... – Софья вопросительно взглянула на меня и, хохотнув, выдала: – На вашу тачку? – На вашу квартиру? – ответно выстрелил я. – Не хило! – пробормотал Боря. Невероятно живо и смешно! Браво!
apropos: Хелга Ну слов нет! Диалог блестящий и уморительный - и марсианам, как всегда, нечем крыть. Такая знакомая поза - что, мол, женщины могут написать (сделать, создать), куда им, сирым, дескать, тягаться. И гвоздь родной проскочил, и тема до боли родная, и все те же проблемы - оне с Марса, мы - с Венеры. Хелга пишет: и попробуйте его опубликовать, и заинтересовать им читателей, – добил я, не зная жалости. – А вы напишите любовный роман... для женщин. Слабо? Не, ну прелесть!
bobby: Хелга Динамично и смешно! Просто замечательно! Софья прямо искрит, Ильин - увалень... Такого расшевелить, надо постараться, но, возможно, дело сдвинулось с мертвой точки благодаря этому немыслимому пари...
Klo: Хелга Какая сцена! Какой поворот! Давай дальше!
Tanya: Хелга пишет: – Но все же написать такую книгу вы не сможете, – упрямо повторила она. – Как и вы в жанре фантастики, – уперся я. – Что ж, посмотрим. Интересно, а названия у них снова частично (или полностью ) совпадут?
lapkin: Хелга Интересный поворот событий. С нетерпением жду продолжения. Кто же победит?
Хелга: Дамы! Спасибо, что читаете и, если эта вещь развлекает и улучшает настроение, то очень рада. Главное, чтобы для удовольствия было. apropos пишет: Такая знакомая поза - что, мол, женщины могут написать (сделать, создать), куда им, сирым, дескать, тягаться. Но старалась быть объективной, встав на его точку зрения, если это вообще возможно. bobby пишет: Ильин - увалень... Такого расшевелить, надо постараться, но, возможно, дело сдвинулось с мертвой точки благодаря этому немыслимому пари... Увалень, наверное, потому что пытаюсь сделать его по-мужески сдержанным. Tanya пишет: Интересно, а названия у них снова частично (или полностью ) совпадут? Пути неисповедимы... lapkin пишет: Кто же победит? Или не кто, а что?
Tanya: Хелга пишет: Или не кто, а что Ну да, победит дружба любовь... к литературе, или труд совместный по созданию творения "Космос как средство сближения потерянных в любви" .
Юлия: Хелга Прекрасный кусочек! Соню колбасит не по-детски А чулок - этакая шелковая змея! Нет, не избавиться от нее Илье нашему Ильину. Шелковая удавка уже заворачивается вокруг, а он и не подозревает и потому бессилен сопротивляться. А Соня хорохорится - думает, это все случайность, ничего не значащий момент. Ха-хА! Мне очень нравится, как они в этой постоянной пикировке на самом деле увязают в друг друге. Хотя пока, канешшшна, самое начало...
Юлия: Да - и цена пари! И они думают, что это шутки!
Хелга: Tanya пишет: Ну да, победит дружба любовь... к литературе, или труд совместный по созданию творения "Космос как средство сближения потерянных в любви" Гы... Дык в любом случае предполагается если не хэппи, то оптимистик финал. Юлия пишет: Хотя пока, канешшшна, самое начало... Но шагов уже немало сделано, чтобы увязнуть, мне кажется.
apropos: Хелга пишет: шагов уже немало сделано А где следующие? Tanya пишет: Космос как средство сближения потерянных в любви"Или любовь - как средство сближения потерянных в космосе.
Tanya: Хелга пишет: предполагается если не хэппи, то оптимистик финал Оптимистик, конечно, хорошо, а хэппи, несомненно, лучче. Apropos пишет: любовь - как средство сближения потерянных в космосе
Хелга: apropos пишет: А где следующие? Где-то идут. Tanya пишет: Оптимистик, конечно, хорошо, а хэппи, несомненно, лучче. Но противоречия меж двумя лучшими половинами неразрешимы. Или разрешимы? То есть я к тому, что возможен ли хэппи в принципе?
Хелга: Оглядевшись, я достал из кармана чулок и подал его Софье. – Оставьте, уберите! – прошипела она. – Мне же некуда его положить. На этой оптимистической ноте мы распрощались. Софья отправилась дописывать, по ее словам, статью, а я с ее чулком в кармане вышел из редакции и задержался возле урны, решив избавиться от проклятой улики. Выбросив чулок, облегченно вздохнул и отправился домой с благими намерениями заняться статьей для колонки в журнале. Идея сотрудничества потерпела крах, и я был скорее рад этому, чем огорчен. Хотя было бы любопытно узнать, как Софье Санне удалось бы сыграть предложенную роль. Книга с красоткой на обложке лежала на диване, там, где оставил ее утром, и я тотчас вспомнил про дурацкое пари. Каким образом Софья сумела зацепить меня, втянуть в этот глупый разговор? Что за привычка у некоторых дам размахивать знаменами в защиту якобы ущемленных женских прав? Особенно у пишущих дам. Словно бы не их творениями завалены полки всех книжных магазинов. Сами пишут, сами читают. Нет уж, дражайшая София Александровна, у меня нет ни времени, ни желания читать вашу «Потерянную», а тем более сочинять за вас женский романчик для женщин. Пусть даже это стоило бы мне Мазды. Впрочем, ее ставка покруче будет - квартира. Однушка в не слишком престижном районе... я даже попытался припомнить планировку и размеры квартиры, но это не очень удалось – тем вечером были проблемы с ориентацией в пространстве, а утром слишком быстро ушел. Софья злится на меня за секс? Которого не было... Или был? На этой патетической ноте я заглянул в холодильник, обнаружив там непочатую бутылку пива – многих тебе лет и жену повариху, друг Петруха, – запил горечь общения с несостоявшейся коллегой и... подругой на одну ночь и включил ноут. Удалось набросать лишь первую пару строк, дальше процесс не пошел, мысль застопорилась, фразы скукоживались, и в конце концов я оставил это безнадежное на сегодня дело. Списал неудачу на последствия общения с сумасшедшей писательницей, но отчего-то мысли закрутились вокруг треклятого, выброшенного в урну чулка, складываясь в некий смутный сюжет. Для небольшого рассказа. А что если действительно наваять такой рассказ? Героиня будет... Мысли вдруг потекли, и полетели пальцы по клавишам, как, нескромно говоря, у нашего Всё, «мысль тянется к перу, перо к бумаге...». Прости, Симириус! Писал не отрываясь, такого со мною давно не случалось. Сделал перерыв лишь когда с работы вернулся Петруха, человек весьма общительный, а особенно в те периоды, когда находится в разладе с женой. Разразился длинной речью, в которой охватил все животрепещущие вопросы, начиная от глупости начальства и заканчивая глупостью собственной жены. Я думал о своем и отвечал невпопад, за что и отгреб от приятеля. – Вот ты все молчишь, Илыч, да пишешь, а молчанье не всегда золото. – Отчего же? – рассеянно спросил я. – Иногда оно оставляет за собой пустыню, – изрек Петруха. – А ты философ, – буркнул я, пытаясь поймать ускользающий поворот сюжета. Я почти закончил рассказ, когда синева сумерек за окном сменилась чернотой вечера, благо, что фонарь, вечно бьющий своим мерцанием прямо в окно, уже пару недель как был разбит. Накинув куртку и сунув в карман пачку сигарет, я спустился вниз, во двор, в скверик, засыпанный опавшей листвой. Свет неразбитого фонаря сочился сквозь художественную резьбу кленовых листьев. Я закурил и набрал номер Софьи Шведовой, а услышав ее голос, задним числом сообразил, что уже довольно поздно. «Прошу прощения, Софья Александровна, не подумал, что уже десять...» «Что вы, Илья Николаевич, всего-то пол одиннадцатого. И я еще не сплю. Подождите, спущусь во двор, там удобней разговаривать». «У вас... кто-то спит?» – довольно нагло спросил я. Она как-то нервно хихикнула в трубку. «Да нет, то есть, да». Проклятье, какой я болван! «Тогда спокойной ночи, Софья, – сказал я. – Понял, что позвонил не вовремя». «Нет, нет! Подождите, – торопливо зачастила она. – Очень даже вовремя, вы не представляете даже, как вовремя. Я серьезно, совершенно серьезно. Не пропадайте... то есть я сейчас оденусь и быстренько спущусь во двор. И перезвоню». «Оденусь»... стало быть, на ней нет одежды? Софья отключилась, а я закурил вторую сигарету, успешно забыв докурить первую. Проехал и остановился черный джип, водитель открыл дверцу, выпустив на свободу бешеный ритм какого-то рэпа. Зазвонил телефон. «Это я», – сказала Софья. «Спустились во двор?» «Да, и очень тому рада. Вечер сегодня хороший. О чем вы хотели со мной поговорить? Неужели о нашем пари?» Любитель рэпа захлопнул дверцу, и во дворе восстановилась нарушенная, хоть и относительная тишина. «В какой-то степени, – ответил я. – Надеюсь, вы не восприняли это всерьез?» «А, так и знала, что вы испугались! – защебетала Софья. – Мыслимо ли такие ставки за такую чушь». «Значит, все наши дела – чушь? Судебная ошибка?» «О!» Она замолчала, словно не нашла ответа. Затем спросила: «Так почему же вы позвонили?» Мне уже не очень хотелось объяснять причину позднего звонка, но отступать было некуда. Не выдумывать же, что захотелось услышать ее голос, прелестный, как... что там обычно пишут дамочки в таких случаях... журчание ручья, звук свирели, трель соловья... крик совы-сипухи. «Мне показалось, что это вам будет интересно, в свете нашего с вами пари. Вышел покурить и решил позвонить, подумав, что время еще не очень позднее», – корректно и разумно начал я. «Понимаю», – важно ответствовала Софья Санна. «Вы щедро подарили мне чулок и сюжет, а я отказался. Но сейчас хочу покаяться, что воспользовался вашим даром и написал рассказ». «Правда? Хотя чулок я вам не дарила. Как это здорово! Имею в виду, что написали рассказ». В голосе Софьи зазвучало одобрительное удивление. Все-таки, эмоциональные женщины не так уж плохи, несмотря на прочие недоработки природы. «И что за рассказ? Вы его сегодня написали?» «Да. Он небольшой, и я подумал, что вы первой должны прочитать его. Как... автор идеи». «Ой, я было думала, как муза», – хихикнула она, но тотчас добавила серьезным тоном: «Спасибо, мне очень приятно, Ильин». «У меня есть некоторые идеи по поводу, хотел бы поделиться с вами». «Когда? Сейчас?» «Ну... нет, сейчас для вас неудобно?» «А для вас?» «Для меня вполне...» «И для меня тоже...» «А как же...» Я замолчал, чуть не спросив о том, кто спал в ее постели. «Никаких проблем. Вы на колесах. Заберите меня... вы же помните адрес?» «Помню», – ответил я.
apropos: Хелга Ага, он уже как бы случайно, неожиданно для себя, ей звонит и хочет услышать голос, а Софи-то и рада сбежать от Вероники Семенны. И рассказ написал под влиянием - как бы того ни отрицал - музы (гы) и чулка. А поревновать ему полезно, ревность - двигатель и стимулятор. Вообще очень славное продолжение, а сова-сипуха и сюда отлично вписалась.
Tanya: Хелга apropos пишет: а сова-сипуха и сюда отлично вписалась Да, тоже заметила сову . Интересно, а Софья тоже успела что-нибудь накропать? Или заботы о прибавившемся хозяйстве в виде В.С. помешали ?
apropos: Tanya пишет: Интересно, а Софья тоже успела что-нибудь накропать? Надеюсь, автор нам о том поведает. Пока в повествовании "от Софьи" временно-пространственная дыра.
Хелга: apropos пишет: а сова-сипуха и сюда отлично вписалась. Tanya пишет: Да, тоже заметила сову Это не удержалась я, она сама, мерзавка, вылетела ухать. apropos пишет: Пока в повествовании "от Софьи" временно-пространственная дыра. Женская эмоциональность.
bobby: Хелга Так и хочется сказать: ещё, ещё, ещё...
Юлия: Хелга Пошло-поехало! Ноготок-то увяз bobby пишет: Так и хочется сказать: ещё, ещё, ещё...
Хелга: Дамы! Спасибо за поддержку и чтение!
Хелга: Малепусенький отрывок. **** Я ждала Ильина во дворе, решив не подниматься домой, чтобы не попасть под ливень вопросов Вероники о том, кто и почему мне звонил. Весь вечер я была ее преданным слушателем, но становиться рассказчиком мне вовсе не хотелось. Сначала Вероника поведала о визите в клинику, а затем преподнесла несколько душераздирающих историй об американском образе жизни, неправильных американских врачах, торговцах, соседях и прочих удивительно, на ее взгляд, недалеких обитателях далекой страны. Более того, пришлось из вежливости съесть на ужин приготовленное мачехой пресное овощное пюре сомнительного светло-зеленого цвета, под аккомпанемент лекции о здоровой пище, которая особо необходима женщине, как венцу творения, Успокаивало лишь то, что днем я успела от души запастись бутилированной питьевой водой — пять пятилитровых емкостей, выпятив пластиковые бока, выстроились у кухонной стены, всем своим бодрым видом демонстрируя, что в ближайшие дни организму Вероники не грозит обезвоживание. Хотя, признаться, сюжет «Невольное убийство ближнего» витал по моей, ставшей еще более тесной квартирке, время от времени толкая то в бок, то в спину, а то и шарахая по голове. Я так обрадовалась поводу сбежать из дома, что даже не удивилась звонку Ильина так, как следовало бы удивиться. Ведь что ни говори, а этот самовлюбленный фантаст написал рассказ по мотивам моего потерянного чулка и назначил свидание, возможно, просто деловое, но свидание. Спрятавшись в тени деревьев от вездесущего ока Вероники, голодная, злая и заинтригованная, я принялась размышлять, какое бы свидание с Ильиным предпочла – личное, деловое, лично-деловое или пьяно-легкомысленное? Дружескую асексуальную попойку мастера с музой? Мысли текли явно не в том направлении - мой умный бывший муж назвал бы это состояние когнитивным диссонансом. И добавил бы, что домашние джинсы, растянутый свитер и туфли на босу ногу не слишком способствуют коммуникативно-когнитивному подходу к предстоящей встрече. Никакой косметики под рукой, даже губной помады, полнейшая дисфункция! Муза называется! Муза должна являться пред светлые очи своего Пигмалиона, поразив его в сердце и голову неожиданно- потрясающей красотой, идеальным нарядом, умопомрачительной прической и прочими банальными атрибутами из сюжета «Любовь, преодолевающая препятствия». Впрочем, плевать – я ведь такая, какая есть. И уже успела поразить его своей красотой на том пьяном банкете. Вполне успешного писателя. Сегодня набрала его имя в поисковике Гугла и обнаружила статью о нем в Википедии, короткую, но статью. Я даже отгрызла ноготь от зависти, испортив маникюр. Хотя, возможно, он сам ее и написал. Впрочем, разве я хочу попасть в Википедию? Нет, и еще раз нет. Хочу писать скромные романчики о любви и людях, и чтобы у них было немножко читателей. И красивые обложки. А красивое получилось сегодня пари! Правда, Ильин сразу же пошел на попятную, что меня совсем не удивило. Он предсказуем, как смена времен года. А я... я бы сыграла, пусть и на квартиру, а проиграв, полетела бы свободной птицей... На этой воздухоплавательной ноте мои размышления оборвались, поскольку во двор въехала темно-вишневая Мазда Ильина и остановилась напротив подъезда. Какая же я дура! Почему не предложила ему подъехать с другой стороны, с проспекта? Вероника наверняка смотрит в окно, вооружившись подзорной трубой. Мобильник бодро запел в кармане. «Да, Илья Николаич, вы уже приехали?» «Да, Софья Санна, а вы где? Что-то вас не вижу». Хотела было попросить его объехать дом, чтобы сесть в машину вне поля зрения Вероники Семеновны, но тут взыграло ретивое. Я вышла из своего убежища в круг света от фонаря и помахала рукой. Неужели на своей собственной территории я не смогу отбиться от назойливой мачехи? Пусть не думает, что я одинокая и несчастная, что за мной не ухаживают мужчины! Хотя, вряд ли она так думает в свете существования художника-фантаста Ильина. Надо будет спросить, умеет ли он рисовать. – Итак, зачем вы вызвали меня? Что за идеи? – с достоинством спросила я, усевшись в машину. Повторюсь, но макияж, юбка, короткое пальто цвета темный кармин, что сейчас одиноко висело дома в шкафу, и ботильоны на высоком каблуке очень бы повысили это самое чувство достоинства, но, к сожалению, приходилось довольствоваться тем, что имелось на текущий момент. Ильин не ответил, завел мотор и выехал со двора, словно догадался, что этого мне хотелось больше всего.
apropos: Хелга Герой-то наш как вовремя явился, а что Семеновна увидит - дык очень хорошо, - Пусть не думает, что я одинокая и несчастная, что за мной не ухаживают мужчины! Ильину придется научиться рисовать, дабы соответствовать. Хелга пишет: мой умный бывший муж назвал бы это состояние когнитивным диссонансом. И добавил бы, что домашние джинсы, растянутый свитер и туфли на босу ногу не слишком способствуют коммуникативно-когнитивному подходу к предстоящей встрече. Упаль... И где муж нахватался столь умных словечек, интересно? Ну и банальные атрибуты "любви, преодолевающей" - все на подбор. Млею от каждой фразы.
Хелга: apropos пишет: Ильину придется научиться рисовать, дабы соответствовать. Придется бедолаге научиться. apropos пишет: И где муж нахватался столь умных словечек, интересно? Образованный человек...
Юлия: Хелга Хелга пишет: – Итак, зачем вы вызвали меня? Что за идеи? – с достоинством спросила я, усевшись в машину. Хелга пишет: Ильин не ответил, завел мотор и выехал со двора, словно догадался, что этого мне хотелось больше всего. Какой молодец! apropos пишет: Ильину придется научиться рисовать, дабы соответствовать. Так он уже художник
apropos: Юлия пишет: Какой молодец! Он мне нравится все больше и больше. Не рядовой.
Юлия: apropos пишет: Не рядовой. Не то слово! И еще мне ужасно интересно, что же он написал в своем рассказе! Интересно, как автор даст нам почитать рассказ о любви нашего художника?
Tanya: Хелга Юлия пишет: рассказ о любви нашего художника Да-да, что там за интрига вокруг Сониного чулка?
Хелга: Юлия пишет: Так он уже художник apropos пишет: Он мне нравится все больше и больше. Не рядовой. Ну воть, а я хотела пародию. Юлия пишет: Интересно, как автор даст нам почитать рассказ о любви нашего художника? Tanya пишет: Да-да, что там за интрига вокруг Сониного чулка? Гы... Этот чулок прилип к повествованию, как наэлектризованный. Спасибо за отклики и поддержку!
Хелга: И еще немножко, традиционно. Ильин не ответил, завел мотор и выехал со двора, словно догадался, что этого мне хотелось больше всего. — Куда мы едем? — продолжила я допрос молчаливого фантаста и художника, моими стараниями. — Да я и сам не знаю, — откликнулся он, даже не взглянув на меня. — Что значит, сами не знаете? — возмутилась я. — Бежала-спешила, даже не переоделась, думала, что-то срочное, а вы не знаете? Конечно, я нещадно лицемерила, бежала-то я не к нему, а от Вероники. Отчасти. — Вы что-то говорили про рассказ... — добавила я, дабы подбодрить то ли растерявшегося, то ли на что-то рассердившегося писателя. Он на самом деле казался сердитым. Вот и пойми мужчину. Сам же вызывает и приезжает, а теперь сидит, смотрит вдаль, молчит или бормочет «я не знаю». Испытывает меня на прочность? Проклинает себя, что затеял эту встречу? — Писатель не находит слов? — я не удержалась от сарказма, поскольку чувствовала себя весьма неловко. — Сейчас, погодите, — молвил он. — Куда вас отвезти? — Не понял! — изумилась я. — Что значит, отвезти? На минуточку, это же вы меня пригласили, а не я вызвала такси. — Гм... — и это, что мерзавец счел нужным сказать, если сие междометие может считаться словом, а не слогом. — Хорошо, сейчас подумаю, куда вы можете меня отвезти, — продолжила я, так и не дождавшись вразумительного ответа. Мы мчались по сияющему огнями проспекту в потоке машин, и я попыталась сосредоточиться, чтобы просчитать варианты, куда можно поехать, чтобы спокойно поговорить. Или потребовать, чтобы он вернул меня туда, где взял? — Соня, — вдруг сказал Илья Николаич, и я даже подпрыгнула от неожиданности. — За минуту вы задали чуть ли не десяток вопросов. Я за вами не успеваю. Ах вот оно что? Растерялся-таки. — Простите, если я слишком... э-э-э... тороплива, — покаялась я. — Да не в том дело, и не надо извиняться. Вы правы, я позвонил, вызвал вас... Он вдруг выругался и резко ударил по тормозам, я по инерции полетела вперед, чуть не ударившись о лобовое стекло. — Куда тебя несет? — обратился Ильин к выехавшему с боковой дороги и уже удаляющемуся наглецу-шоферу. — Он вас не слышит, — пробормотала я, ерзая на сиденье. — Пристегнись! — скомандовал Ильин, трогая машину с места и даже не посочувствовав моему полету. Я фыркнула, но послушно перетянула себя лентой ремня. Тем временем Ильин остановился на светофоре, красное пятно которого гневно било в глаза. Я невольно зажмурилась. — Вызвали меня и... — намекнула Ильину на оборванную инцидентом фразу. — Да, вызвал вас... Светофор сменил гнев на милость, мигнул желтым и подарил зеленую улицу. — Послушайте, может, я и слишком разговорчива, на ваш вкус, но нельзя же целых пятнадцать минут ходить вокруг да около. В конце концов я обижусь и потребую вернуть меня домой. — Не потребуете, раз уж согласились, — сказал Ильин. — А давайте перейдем на ты? — С чего бы это? — спросила я, тотчас вспомнив, что он спал в моей постели. Сейчас и он начнет вспоминать, смущаясь. Ильин не обманул мои ожидания. Предсказуем, как смена времени суток. Значит, это все-таки подобие свидания, а не деловая встреча? — Ну... вроде как... — промямлил он. — У нас с вами складываются довольно странные отношения. — Что в них странного? — прикинулась я валенком. — Нормальные рабочие отношения. Вы — ведущий, я — ведомая. — Да? Вы так считаете? — Ну как же, вы — писатель и журналист, а я … женщина. — Многозначительно… — произнес Ильин. — Но я согласна, — добавила я. — На что? — спросил он. — На ты… — А, вот и отлично! — Так куда же мы едем? — Ко мне? — спросил он. — Опа! Вот так сразу? Он хмыкнул и свернул с проспекта на бульвар. — Так куда вы меня везете? — с притворным испугом воскликнула я, вдруг ощутив невесть откуда явившийся кураж. — Куда ты меня везешь? — повторила, поправившись, дабы закрепить соглашение. — Испугалась? — спросил он зловещим шепотом. — А у меня есть на то причины? Ты везешь меня в свое логово, негодяй? — Вот сразу и негодя-я-я-й, — протянул он. — У меня самые благородные намерения, мадам! — Жениться хотите, месье? — Считаете, что должен, мадам? — Просто обязаны, месье! Секундная пауза, тишина неясной природы, затем автомобиль остановился, и Ильин, отпустив руль, развернулся ко мне, положив руку на спинку сиденья — ни дать ни взять герой-любовник, изготовившийся для поцелуя-прелюдии, вот только уши подкачали, да во взгляде недостаточно обволакивающей томности. Какого цвета у него глаза? Серые? Зеленые? Какого-то неясного цвета. Любопытно, последуют ли дальнейшие действия и как мне поступить в этом случае? «Фатальная неосторожность». Или «Любовь к врагу»? Но целовать меня Ильин непредсказуемо не стал. Поглазел и потянулся, чтобы открыть дверь, слегка толкнув меня плечом. — Куда мы прибыли? — поинтересовалась я. — В логово, разумеется, — ответил он. Выбралась из машины, огляделась, ежась от невесть откуда прилетевшего порыва зябкого ветра. Слева зашумели листвой клены бульвара, золотистые в матовом сиянии фонарей, справа напротив тепло светилась витрина маленького кафе. — Есть очень хочется, — сказал Ильин, — Ты не против зайти перекусить? Я совсем не была против, особенно после здорового ужина от Вероники.
apropos: Хелга Хорош до чего Ильин. Пусть у него и внешность не банальная, в смысле - не героя-любовника , и занятие тоже не того... ну не банальный миллиардер-бизнесмен - и даже не знаменитый автор мировых бестселлеров, но что-то в нем есть этакое притягательное. Даже если он немножко потерялся то ли в космосе, то ли по жизни. Ну, надеюсь, сейчас поговорят, если, конечно, наша буйная Софья даст ему хоть слово вымолвить.
Klo: Хелга Так-так-так... Кто кого провоцирует? Прошу прощения, а почему это Соня сразу не пристегнулась? Сейчас еще кто-то так ездит?
bobby: Хелга От такого бешеного напора Софьи Ильин забыл, зачем приехал...
Tanya: Хелга Аффтару-новоявленному-сочинителю-любовных-романов не терпится, значит, поделиться своим творением. За едой, возможно, легче пойдет . Klo пишет: Сейчас еще кто-то так ездит? Летом заезжала в Москву, так встречавший меня на машине шофер категорически настаивал на том, чтобы я ехала не пристегнутая. Объяснение причины абсурдное, по-моему, - гаишники замучают, т.к. заподозрят, что или шофер нетрезв, или пассажир приезжий, а значит, можно придраться к чему-нибудь и поживиться . Я, само собой, все равно пристегнулась. Никто не остановил.
lapkin: Хелга Мне очень нравится, как развиваются события. Хелга пишет: Писатель не находит слов? Хелга пишет: вы — писатель и журналист, а я … женщина. Очень здорово! Она в самом деле довольно говорлива.
Хелга: apropos пишет: Даже если он немножко потерялся то ли в космосе, то ли по жизни. Потерялся парень, ага. Klo пишет: Кто кого провоцирует? Дуэтом? Klo пишет: Сейчас еще кто-то так ездит? Ездят и часто, увы. Tanya пишет: Летом заезжала в Москву, так встречавший меня на машине шофер категорически настаивал на том, чтобы я ехала не пристегнутая. Объяснение причины абсурдное, по-моему, - гаишники замучают, т.к. заподозрят, что или шофер нетрезв, или пассажир приезжий, а значит, можно придраться к чему-нибудь и поживиться Это вообще край, то есть - пристегнешься - водитель или чужак или не в своем уме. Россия, елки. Tanya пишет: За едой, возможно, легче пойдет . Дык, очень надеюсь, тем более ребята оба голодные. bobby пишет: От такого бешеного напора Софьи Ильин забыл, зачем приехал... lapkin пишет: Она в самом деле довольно говорлива. Темпераменты не совпадають.
Скрипач не нужен: Хелга Поскольку болтаюсь практически не выходя в и-нет, то, дорвавшись, прочла сразу много. Симпатичная история выходит Хитрый (и замотанный) Ильин с этими его торчащими ушами кажется мне похожим на Игоря Васильева. Нет? Какой он? Что-то отделаться от этого образа не могу. Tanya пишет: Летом заезжала в Москву, так встречавший меня на машине шофер категорически настаивал на том, чтобы я ехала не пристегнутая. Объяснение причины абсурдное, по-моему, - гаишники замучают, т.к. заподозрят, что или шофер нетрезв, или пассажир приезжий, а значит, можно придраться к чему-нибудь и поживиться Стебался Пристёгиваемся мы тут все практически поголовно
Хелга: Скрипач не нужен пишет: Хитрый (и замотанный) Ильин с этими его торчащими ушами кажется мне похожим на Игоря Васильева. Нет? Какой он? Что-то отделаться от этого образа не могу. Ой, ужасно интересная ассоциация. Хитрый? Кажется хитрым? Игорь Васильев... ну, мне представляется парень попроще ликом. Но здорово, что Игорь Васильев.
Юлия: Хелга Соня продолжает набирать обороты, но уже скорее по инерции, да и Ильин, кажется, поймал ритм Теперь ей не так легко будет сбить его с куста. канючит* автор, а автор! Ну где же обещанная Ильиным трапеза?.. Она, то бишь, трапеза есть известное средство единения и взаимопонимания
Хелга: Юлия пишет: Ну где же обещанная Ильиным трапеза? Пока еще на кухне, на плите.
Tanya: Хелга пишет: на плите Может, огоньку добавить аль дровишек подбросить?
Хелга: Tanya пишет: Может, огоньку добавить аль дровишек подбросить? Ага, можно дровишек. Декабрь, холодно.
Хелга: В заведении под душевным названием «Ирландский бар» царил дух Ирландии российского розлива, но почти все столики были свободны. Поздний вечер посреди рабочей недели, да и до закрытия оставалось меньше часа. Я выбрала столик в углу у окна. Официант, устало улыбаясь, принес меню, которое оказалось уже изрядно отощавшим. Взяла с голодухи салат-цезарь и ирландское рагу, одним махом уничтожив все сегодняшние старания Вероники по поводу здорового образа жизни и ста рецептов красоты. Ильин, по-видимому, тоже изрядно проголодался – не кормят его дома, стало быть – заказал стейк с картофелем и традиционный салат – читай: новогодний оливье. – Будешь что-нибудь? – спросил он, кивая в сторону винной карты. Вопрос прозвучал бесстрастно, словно лишь из вежливой галантности. Как быстро переходит он из одной роли в другую. Или я к нему придираюсь? Мой кураж легким облачком улетал прочь. – У вас есть Моет Шандон? – поинтересовалась у официанта, тщетно пытаясь поймать это облако. Ильин закашлялся. – К сожалению, нет. Из вин есть… давайте я вам скажу, – парень взял меню и принялся перечислять имеющиеся в наличии вина… в количестве двух. Я попросила принести бокал чилийского вина и решила более не задавать вопросов первой. В конце концов, сейчас это прерогатива Ильина. Надеюсь, он все же сообщит, что же за историю написал, вдохновившись моим сюжетом и чулком. Который он, кстати, так и не вернул. Я чуть было не спросила его об этом, забыв о только что принятом решении. Благо, что цезарь помешал говорить. Ильин с удовольствием уплетал салат – что ж, сытый мужчина в любом случае лучше, чем голодный. Явился официант, наполнил сверкающий чисто отмытыми боками бокал бордовым вином. Трудно отрицать, что выпивка может стать ключом к нескладывающемуся разговору. Главное, вовремя остановиться. Я подняла бокал традиционным жестом. Ильин звякнул стаканом минералки. За рулем… – За… знакомство? – Давай, – согласилась я. – И, может, сразу перейдем от торжественной части к основной? Опять тороплю события, а хотела молчать, одернула я себя. – Перейдем, – кивнул он. – Но, я думал… черт, оказывается, это не так уж и просто рассказывать о своем творении… музе, так сказать. – Прежде не приходилось? – посочувствовала я. – Гм… как-то нет, пронесло. – Все когда-нибудь случается впервые. – Вы…ты права. – Начни же уже, – застонала я, сгорая от нетерпения. Ильин вздохнул, выпил свою минералку и торжественным тоном объявил: – Я написал рассказ. Никогда не писал ничего такого. Нет, в смысле рассказы пробовал писать, но не на эту тему… Он сделал паузу, я прикусила губу, дабы не выпустить рвущиеся на волю речи. Вот он, сюжет «Отважная попытка»! Хороший сюжет, дарящий широкие возможности автору, наделенному достаточной долей фантазии. Попытка может привести куда угодно: к неудаче, разочарованию, надежде и даже к успеху. – Никогда не писал ничего такого, – повторил Ильин. – И хотел бы, чтобы ты прочитала его и оценила. Всерьез, без приколов и сарказма. Я глотнула вина и отчего-то разволновалась. Какой он трепетный, оказывается! – Это очень… – как назло все хорошие прилагательные вылетели из моей писательской головы, уступив место неуместному бойкому сленгу. –… очень… необычно. – Э-э-э… я распечатал, он, конечно, еще сырой. Или предпочитаешь в электронном виде? – В электронном, в бумажном, неважно… – Хорошо, отдам после ужина. Забавно, но все начинало выглядеть так, словно это я вызвала его на встречу и теперь уговаривала дать почитать его первый, разумеется, гениальный, рассказ о любви. «А вы любили когда-нибудь?» – так и подмывало задать ему этот вопрос. Разумеется, я прочитаю, не в пример ему, занятому шовинисту, у которого не нашлось и получаса, чтобы заглянуть в мою книгу. Мне было обидно, но отчего-то не хотелось обижать его, такого тихого, непьющего и, кажется, взволнованного. Проклятая бабская натура – жалеть и сочувствовать. — Он… в машине, — пробормотал Ильин, — оставил в машине. — Гм… — сказала я. — Заведение скоро закроется, — добавила, взглянув на часы. — Нам принесут горячее? — поинтересовалась, как последняя обжора. — Вероятно, скоро, — задумчиво сказал Ильин и, помолчав, вдруг спросил: — Почему ты согласилась встретиться? — Ну ты даешь! — не выдержала я. — Что тебя смущает? Ты потряс меня тем, что написал рассказ во враждебном тебе жанре, а я была виновницей того. Да еще и поужинать удалось. «Думаешь, мне так часто звонят мужчины и сообщают, что вдохновились моим светлым образом?» — хотела добавить я, но, разумеется, не стала, дабы не испортить сей светлый образ пятном невостребованности в личном плане. Да и в профессиональном никто в очередь ко мне не выстраивается. Все-таки напрасно я отказалась сотрудничать с ним во «Всевидящем оке». Глупая гусыня! Ильин улыбнулся. Или усмехнулся? — Ну ладно… верю. Ты, вижу, здорово проголодалась. Отрицать было бесполезно, здесь я прокололась, продемонстрировав нетерпение в ожидании главного блюда. Впрочем, изображать хрупкую птичку, питающуюся нектаром и амброзией, было поздно. Как и все прочее перед мужчиной, с которым недавно напилась до беспамятства. Ох, грехи мои тяжкие… Горячее было доставлено как нельзя вовремя, можно было сделать передышку, вооружившись ножом и вилкой. Кажется, Ильин был доволен этим еще больше меня. И кроме того, у нас нашлась еще одна точка соприкосновения, кроме пьяного разгула, профессии и экстремального пари, – хороший аппетит. Но все когда-нибудь кончается. Горячее было съедено; вино выпито; разговор, оборвавшись, не склеился; от десерта я благоразумно отказалась; официант принес счет, и мы с Ильиным устроили небольшую перебранку на тему, кому платить. Точнее, устроила я, не желая оставаться у него в долгу, и так увязла и клювиком, и хвостиком. – Сама за себя заплачу! – заявила я, словно героиня романа о сильной и независимой женщине, преодолевающей препятствия, жизненные неурядицы и гнусные попытки мужчин поработить посредством финансовой зависимости. Ильин обаятельно изогнул бровь и… согласился. А мне стало жаль пятисот рублей, которые могла бы сэкономить за его счет, но метаться было опять поздно. Сохранила часть лица и независимость, хотя обиделась, слегка. – Мы так и не обсудили твою идею… – сказала я. – Пришел к выводу, что она была не так уж хороша, – ответил он. – Может, все-таки поделишься? Вдруг мне понравится, а потом и тебе? – Гм… обстоятельства изменились. – В каком смысле? За час? – удивилась я. – Прости, но расскажу позже, не сегодня. Не сердись, – сказал он мягко, словно кот проурчал. Вот уже никак не ожидала от него таких баритональных нот. И я простила ему мои пятьсот рублей, пятьсот двадцать шесть, если быть точной. – Ну что ж, пойдем, – сказала я, поднимаясь. – Ты отдашь мне свою рукопись и отвезешь домой. Спасибо за ужин и компанию. Неплохое местечко и… Дверь в харчевню распахнулась, пропустив женщину, которая на пару секунд замерла на месте, лихорадочно оглядываясь, а затем ринулась к нашему столику, схватила Ильина за свитер и рванула на себя так, что он, потеряв равновесие, рухнул на пол вместе со стулом. Разделавшись с ним, женщина кинулась ко мне, размахивая руками. – Вот вы где! Ах ты стерва бесстыжая… Дальнейший ее монолог находился за гранью печатного слова. А я очутилась за гранью разума – сработали инстинкт самосохранения и забота о сохранении лица, на этот раз в буквальном смысле – я успела разглядеть яркий маникюр экстремистки и оценить длину ногтей. Я взвизгнула и бросилась бежать, роняя стулья и сдвигая столы.
apropos: Хелга Хелга пишет: дух Ирландии российского розлива Ой, ну вот с первой фразы уже умираю. Ага, и все так и пошло - милая перебранка, трепетный шовинист, эмансипированный вызов - сама за себя заплачу (не шутка - 526 рублей) - и обида на то, что он позволил ей позволить. Гы. Женская логика во плоти. Экшн в конце - налетел ака вихрь. Софья сбежала, но, так понимаю, у той дамы наверняка окажутся не только длинные ногти, но и руки. Вообще - прелесть, что такое. Читать - наслаждение!! Бью пяткой в ожидании продолжения - столько всего закручено...
bobby: Хелга Чем больше читаешь, тем больше хочется ещё... А автор выдаёт столь малыми порциями... Перепалки и диалоги парочки - это нечто! А конец вообще шокировал - оказывается, у тихого скромного Ильина ревнивая красотка имеется... или имелась... Софье информация к размышлению.
apropos: bobby пишет: у тихого скромного Ильина ревнивая красотка имеется... или имелась... Ну, в тихом омуте... Хотя не такой уж и тихий, если вспомнить, как произошло знакомство наших героев. bobby пишет: Чем больше читаешь, тем больше хочется ещё... Это точно!
Хелга: bobby пишет: А автор выдаёт столь малыми порциями... Не получается большими. Но, надеюсь, что получается более-менее весело. apropos пишет: Хотя не такой уж и тихий, если вспомнить, как произошло знакомство наших героев. Ну да, тот еще фрукт...
Скрипач не нужен: Хелга Ирландское рагу! он, потеряв равновесие, рухнул на пол вместе со стулом. Эх-ма! Тётка нехрупкая попалась.
lapkin: Хелга Очень нравится! И перебранка, и женская логика героини, и фрукт. Как все закрутилось! Но остановиться в такой момент... Ждем продолжения.
Хелга: Скрипач не нужен пишет: Ирландское рагу! Хе-хе, оно самое... Irish stew... lapkin пишет: Но остановиться в такой момент... Так специально же, дабы интригу поддержать.
Klo: Хелга пишет: Какой он трепетный, оказывается! Хелга пишет: Проклятая бабская натура – жалеть и сочувствовать. Вот это поворот! Давай дальше!
Хелга: Дверь в харчевню распахнулась, пропустив женщину, которая на пару секунд замерла на месте, лихорадочно оглядываясь, а затем ринулась к нашему столику, схватила Ильина за свитер и рванула на себя так, что он, потеряв равновесие, рухнул на пол вместе со стулом. Разделавшись с ним, женщина кинулась ко мне, размахивая руками. – Вот вы где! Ах ты, стерва бесстыжая… Дальнейший ее монолог находился за гранью печатного слова. А я очутилась за гранью разума – сработали инстинкт самосохранения и забота о сохранении лица, на этот раз в буквальном смысле – успела разглядеть яркий маникюр экстремистки и оценить длину ногтей. Я взвизгнула и бросилась бежать, роняя стулья и сдвигая столы. Впрочем, бежать особо было некуда, через пару прыжков я уткнулась в стену, на которой висела какая-то гравюра, аккуратно обрамленная тонкой рамкой. Отметив зачем-то хороший вкус дизайнера-оформителя, я развернулась, встретив безумную преследовательницу лицом к лицу и опасаясь за свое лицо, прижала ладони к щекам. Она, не рассчитав скорость и расстояние, резко затормозила передо мной, тяжело дыша и сверкая ярко подведенными глазами. Лет девятнадцать – двадцать, хотя, кто ее знает. Под распахнутым плащом – минимальная мини-юбка, длинные ноги. Неужели пассия Ильина? Ну и вкус у него… впрочем, сейчас не об этом, решила я, взглянув на свои домашние джинсы, растянутый свитер и туфли на босу ногу. На стерву явно не тяну. Жив ли там Ильин, коварный соблазнитель? Сюжеты «Преступление любви», «Безосновательная ревность», «Безумие» и Берта Мейсон-Рочестер в придачу ринулись в очередь, толкаясь и борясь за первенство. Все это промелькнуло в голове за долю секунды, а нужно было что-то делать, что-то говорить, дабы успокоить несчастную жертву неверной любви. К счастью к нам уже приближался охранник, пожилой «ирландец» плотного телосложения, за ним усталый официант, а дальше замаячил, держась за голову, Ильин, и мне не пришлось ни отбиваться, ни проводить сеанс психотерапии – вот бы сюда Веронику, получила бы бесплатную практику. Попав в крепкие мужские руки охранника, девица вдруг успокоилась, дала усадить себя на стул, а, увидев Ильина, уставилась на него изумленно и разрыдалась. – Кто она? Как ты? – кинулась я к Ильину. – Вроде, ничего, – ответил он, поглаживая затылок и морщась. – Больно? – А как ты думаешь? – Кто она такая? Твоя жена? Любовница? – спросила я на автопилоте. – Жена? Да нет у меня никакой жены. Я ее впервые вижу. Девушка, – обратился он к рыдающей сумасшедшей, – вы нас с кем-то перепутали… – Да, да… простите меня, вы так похожи на моего мужа… и свитер у него точно такой же… я ему покупала, синий, на распродаже, ох, что я такое говорю, простите, простите меня… – быстро заговорила она, размазывая по щекам черные от туши слезы. Несчастная и пьяная. – Вы меня чуть не убили, – укоризненно сказал Ильин. – В пору в суд подавать за нападение на мирных граждан. И свитер порвала, смотри… – Но я же не убила-а-а… – Нельзя так, – вступил в разговор «ирландец». – Думать надо, прежде чем на людей нападать. – Вот мы все хором и набросились на девушку, ей ведь тоже не сладко, – встряла я, сказав это скорее из чувства противоречия морализаторским речам, чем из сочувствия несчастной ревнивице. Нет, я, конечно, сочувствовала ей, как подруге по легиону обманутых и отвергнутых, но ее позорный порыв вызвал во мне горестное воспоминание о собственной ревнивой эскападе перед своим прежде так любимым мужем. Как в зеркале я увидела себя, такую же, ходячий «Адюльтер, сопровождаемый убийством». Взоры обратились в мою сторону, а девица, звонко шмыгнув напоследок носом, благодарно прекратила рыдать. Волшебная сила слов поддержки, доброго слова, которое приятно любым представителям фауны и даже флоры. – Ты, как всегда, на высоте, – прошипел мне в ухо Ильин. – А у меня шишка с кулак на затылке. И, возможно, сотрясение мозга. – Не плачь, сейчас съездим в травмпункт, проверим твой мозг. – Вряд ли там его проверят, – возразил он. – Я вам сейчас лед из холодильника принесу, – сказал официант. – Простите меня… простите, – опять заныла налетчица, поднимаясь со стула. – Я, я пойду… – Да, изувечила мужика и пошла, вот такие они сейчас, девки! – пробурчал ей вслед охранник. Девушка шла, покачиваясь, словно не Ильин, а она ударилась головой. Официант притащил кубики льда в пакете. Поставив все точки над й, мы вышли из кафе и обнаружили девицу сидящей на поребрике тротуара. – Послушай, ее бы отвезти домой, – озвучила я налетевшую вдруг мысль. – Еще и отвезти? Ну разумеется, благодетельница! Ильин не стал спорить, наклонился к девушке, которая пыталась закурить, безуспешно щелкая зажигалкой. – Где вы живете? Она удивленно оглянулась, назвала дальний спальный район. В матовом свете витрины лицо ее с черными впадинами глаз и подтеками на щеках, казалось, принадлежит героине готического романа или вампирше-неудачнице. – Ты что, меня клеишь? Я же попросила прощения, что еще надо? – Садись в машину, мы отвезем тебя домой. Она беспокойно уставилась на нас. – Что, правда? Типа, добрые? – Типа… – кивнул Ильин. – Но настаивать не буду, голова сильно болит. – Садись, садись, – сказала я. – Куда ты пойдешь в таком виде? Еще на кого-нибудь нападешь невзначай. – А вы меня не боитесь? Я же нервная… – Не очень, – усмехнулся Ильин. В конце концов она решилась, села в машину, сообщила, что зовут ее Настей, и за долгую дорогу успела рассказать свою горестную историю, поплакать у меня на плече и выкурить с десяток сигарет. В результате нашей благотворительной миссии мы вернулись в центр города далеко за полночь – скорее, уже ранним утром. Ильин не отреагировал на мои призывы обратиться за медицинской помощью, но позволил пощупать здоровенную шишку на затылке и подержать на ней холодный пакет, пока лед в нем не превратился в воду. Неплохое свидание или деловая встреча коллег по перу, не правда ли? Я высказала ему то, что до сих пор меня терзало: – Кстати, Ильин, я так и не поняла, зачем ты меня пригласил? Рассказ можно было прислать по электронке, а идеи свои ты все равно зажал. Неужели хотел просто пообщаться или ты не можешь ужинать в одиночестве? Он ответил очень емко и подробно: – У меня голова болит. – Еще добавь, что спать хочешь, – разозлилась я. – Завтра, то есть сегодня, сходи к невропатологу. Но неужели тебе трудно ответить хотя бы на один мой вопрос? Можно коротко, но по существу. – Я же тебе все объяснил, Соня. – Не очень отчетливо. Некоторое время мы молчали. Ильин слишком старательно, на мой взгляд, рулил по практически пустому проспекту. Когнитивный диссонанс. – Отвези меня домой, – попросила я. – Уже везу, – ответил он. Вот так мы провели вместе нашу вторую ночь.
Tanya: Хелга Наконец-то продолжение, ура! Хелга пишет: Сюжеты «Преступление любви», «Безосновательная ревность», «Безумие» и Берта Мейсон-Рочестер в придачу ринулись в очередь, толкаясь и борясь за первенство. Хелга пишет: Поставив все точки над й над i ?
apropos: Хелга Весьма остроумное разрешение почти неразрешимой ситуации! Славно, что Ильин не замешан, не замечен и не наблюдался, а шишку ни за что... ну, для профилактики, может, даже полезно... разок. Чтобы неповадно было. Вообще свидание прошло интересно, а эпизод с девицей сделает его незабываемым для наших героев. Tanya пишет: над i Мне кажется, можно без латиницы, просто заключить в кавычки: точки над «и».
Хелга: Tanya пишет: над i ? apropos пишет: можно без латиницы, просто заключить в кавычки: точки над «и». А я что-то на и-краткое взлетела. Интересно, что по поводу этого выражения целые дискуссии в сети разворачиваются. apropos пишет: Славно, что Ильин не замешан, не замечен и не наблюдался, а шишку ни за что... ну, для профилактики, может, даже полезно... разок. Чтобы неповадно было. Ну он так занят своими сочинениями, что ему не до замеченности и замешанности. Так, по идее. Да и невиновным чаще достается. Спасибо, дамы!
Klo: Хелга Хелга пишет: Ну он так занят своими сочинениями, что ему не до замеченности и замешанности. Ну, здравствуйте! А обстоятельства "знакомства" героев?
Скрипач не нужен: Хелга, спасибо! Надо же, как всё обернулось. А Ильин, значит, шишку просто так словил? Но мы-то помним "Наказаний без вины не бывает!" Точки над Ё!
Хелга: Klo пишет: А обстоятельства "знакомства" героев? Но как дело то было. Парень пошел на мероприятие, а не на свидание, другое дело, что он там лишнего хлебнул и понесло. Скрипач не нужен пишет: Точки над Ё! Ой, красиво! Значит, народ ждал от мужчины замешанности в любовных делах?
Tanya: apropos пишет: Мне кажется, можно без латиницы, просто заключить в кавычки: точки над «и». Можно и так. Но i - это ведь не латиница имеется в виду, если верить этому. А может, и правда - "расставить все точки над ё"?
Tanya: П.С. Пока сочиняла да размещала пост, тут уже про Ё все написано.
Хелга: Tanya пишет: Пока сочиняла да размещала пост, тут уже про Ё все написано. Беру ё, не глядя!
lapkin: Хелга Спасибо! apropos пишет: Весьма остроумное разрешение почти неразрешимой ситуации! Как хорошо все разрешилось! К нему, наверное, сейчас совсем другое отношение у героини будет, к невинной жертве? Скрипач не нужен пишет: Но мы-то помним "Наказаний без вины не бывает!" Это тоже верно!
Хелга: lapkin пишет: К нему, наверное, сейчас совсем другое отношение у героини будет, к невинной жертве? Будет жалеть и полюбит?
lapkin: Хелга пишет: Будет жалеть и полюбит? Ага.
Хелга: Можно спросить читающих: вот такая развязка ситуации с нападением и Ильиным разочаровывает?
Tanya: Хелга пишет: вот такая развязка ситуации с нападением и Ильиным разочаровывает? Интригует! Так и не было зачитано "бессмертное творение" сочинение Ильина. Что же он там наваял?
Хелга: Tanya пишет: Интригует! Хорошо, если так. Tanya пишет: Так и не было зачитано "бессмертное творение" сочинение Ильина. Что же он там наваял? А что может наваять писатель-фантаст, вдохновленный чулком "возлюбленной" о любви?
Tanya: Хелга пишет: А что может наваять писатель-фантаст, вдохновленный чулком "возлюбленной" о любви? О! "Возлюбленной"? Таки да, зацепил его чулочек? Да мало ли что он там напридумает! Кто их, фантастов этих, знает, космическое что-нить, самолеты-звездолеты...
Klo: Хелга пишет: вот такая развязка ситуации с нападением и Ильиным разочаровывает? Не скажу: "Разочаровывает", - но заставляет ожидать подвоха. Если просто помешать ознакомиться с содержанием написанного, то к этому мне бы захотелось цепь не менее бурных эпизодов (как в фильме "Невезучие")
Юлия: Хелга А мене очень понравились точки над й! Точки над i - слишком гладко. Как я поняла автор, хотел передать перчину ситуации, и здесь й (как мне кааца) работает просто идеально. Дело в том, что, как - опять же - мне кажется (возможно, в меру моей испорченности), ё приобрело в современной речи стойкую коннотацию. И эта самая коннотация не очень идет Соне (опять же - как мне кааца), от лица которой идет рассказ, он скорее подошел бы бедной Насте... Хелга пишет: Можно спросить читающих: вот такая развязка ситуации с нападением и Ильиным разочаровывает? Мне кажется (опять! ), это приглушение огня, только внешнее, а внутренне ситуация наоборот приобретает напряжение – тетива натягивается все туже…
Хелга: Юлия пишет: Точки над i - слишком гладко. Как я поняла автор, хотел передать перчину ситуации, и здесь й (как мне кааца) работает просто идеально. Можно, как вариант, "когда на "и" была надета шляпка..." Klo пишет: Если просто помешать ознакомиться с содержанием написанного, то к этому мне бы захотелось цепь не менее бурных эпизодов (как в фильме "Невезучие") Ой, бурные эпизоды еще будут, надеюсь. Юлия пишет: это приглушение огня, только внешнее, а внутренне ситуация наоборот приобретает напряжение – тетива натягивается все туже… О, очень интересная мысль!
Скрипач не нужен: Хелга пишет: Можно спросить читающих: вот такая развязка ситуации с нападением и Ильиным разочаровывает? Нет. То, что надо! Было бы ожидаемо и проще, если бы наловил шишек от настоящей пассии, а не обознатушек.
Хелга: Скрипач не нужен пишет: То, что надо! Было бы ожидаемо и проще, если бы наловил шишек от настоящей пассии, а не обознатушек. Рада, что сошлось на этом.
Хелга: Постскриптум: Ильин вез меня домой, а я банально барахталась под обвалом частиц бы. Если бы не Вероника, спящая на моей девичьей кровати, пригласила бы я его к себе – полечить увечья и заштопать разорванный свитер – или нет? А если бы Вероника не спала на моей девичьей кровати, и я пригласила бы Ильина к себе – полечить увечья и заштопать свитер – принял бы он мое приглашение или бы отказался под каким-нибудь вежливым предлогом? И если бы отказался, означало ли это, что у него кто-то есть или что ему не хочется проводить ночь со мною, несмотря на то, что он хочет, чтобы я прочитала его рассказ, вдохновленный мною? И не означает ли все вышеуказанное, что меня влечет к Ильину, как к мужчине, благодаря или вопреки той пьяной ночи, и невзирая на то, что время от времени он меня раздражает? А может быть, он попытается напроситься на чашку кофе или чаю, а также полечиться и восстановить покалеченный свитер? Как хорошо, что у меня гостит Вероника, иначе я бы совершила очередную глупость, а им и так несть числа. Вот так я и ехала домой, пытаясь распутать и сшить тревожно запутавшиеся и оборванные мысли. – Приехали, – сказал Ильин, остановив свое авто во дворе напротив моего подъезда. – Ты мне рукопись собирался отдать, из-за которой вся эта канитель, – напомнила я. – Ах, да, да, – засуетился он, достал откуда-то пару помятых листов, попытался, но безуспешно, разгладить и протянул мне. – Измялись, случайно сел на них… Повертев в руках, я свернула их в трубочку и сунула в карман куртки. – Ну, я пойду… – Да, спасибо тебе за вечер и извини, что все так получилось. – Ты же в этом не виноват? – спросила я, не сумев скрыть язвительные нотки. – Не нужно было ее мужу подавать поводы, тогда бы эта Настя так не бесилась. А, может быть, они все-таки знакомы? Эта жутковатая мысль мелькнула у меня не в первый раз. – Подавать повод… гм… Но это же не значит, что следует калечить первого встречного, – Ильин потрогал, поморщившись, шишку на голове. – Болит? – сочувственно спросила я. Нет, не может быть, чтобы они были знакомы и разыграли такую сцену передо мной. Чего ради? Кажется, на почве развода и прочей неустроенности у меня начинает развиваться маниакальный психоз. – Побаливает, – кивнул он. – Не повезло тебе… – Да, не повезло… Нет, он так и не напросится на чашку кофе, полечиться и заштопать свитер. Я разочарована или рада этому? А могла бы многозначительно отказать ему. – Э-э-э… Соня… – Ильин не смотрел на меня, что-то искал в бардачке. – К сожалению, я не могу пригласить тебя к себе, сейчас… – слова вырвались из меня помимо воли. Я не хотела, не хотела произносить их вслух! Проклятье, черт, блин… Бровь Ильина предательски поползла вверх, но тотчас вернулась. – Это шутка… – пробормотала я, чувствуя себя последней дурой на этом празднике жизни. – А я было уже хотел напроситься, – заявил Ильин с тако й пакостной улыбочкой. – Не судьба, значит. – До свидания, – я засуетилась, задергалась, рванула ручку двери. Ильин полез из машины и, словно джентльмен, обошел ее вокруг и принял меня, выходящую на свет божий, то есть во мрак ночи, в свои объятия. Разумеется, объятия были метафорическими – он открыл уже открытую мною дверь и подал мне руку. Браво! Вежлив и политкорректен, почти во всем. Поднявшись в свою квартиру, я обнаружила, что Вероника сладко спит, смачно, неэкологично, похрапывая. Я забралась под душ, затем заварила кофе и, завернувшись в банный халат, устроилась на кухонном диванчике под ночником читать рассказ Ильина, напечатанный на двух листах А4 шрифтом вердана.
lapkin: Хелга Какие метания! А Ильин на высоте.
Хелга: lapkin пишет: А Ильин на высоте. Скромный такой...
lapkin: Хелга пишет: Скромный такой... Ну так скромность украшает, когда нет других украшений. А с героиней, такой внезапной и противоречивой, надо брать быка за рога.
Скрипач не нужен: Хелга "Ах, если бы, ах, если бы..." Как знакомо это копание в невозможных возможных. Все копаемся?
bobby: Хелга Спасибо за продолжение! Наверно, только присутствие Вероники и "спасло" героиню. "Лечение" и штопание свитера просто так бы не закончились...
Klo: Хелга lapkin пишет: А с героиней, такой внезапной и противоречивой, надо брать быка за рога. Где ж ему за ней поспеть? Да еще и с шишкой на голове.
apropos: Хелга Что ж за рассказ на двух страницах? - чет совсем маленький. Изнемогаю от любопытства, чего он там мог понаписать. Свидание славно прошло - на такой ноте и закончилось. Сомнения и неудачные шутки, неловкость... а что-то притягивает их друг к другу. Как это там, в космосе, называется?
Хелга: Скрипач не нужен пишет: "Ах, если бы, ах, если бы..." Как знакомо это копание в невозможных возможных. Все копаемся? Ужасно, да? Но есть же ведь люди, которые не сомневаются. bobby пишет: "Лечение" и штопание свитера просто так бы не закончились... Да, наверное, почва уже подготовлена. Klo пишет: Где ж ему за ней поспеть? Да еще и с шишкой на голове. Флегматичный немного, да? apropos пишет: Что ж за рассказ на двух страницах? - чет совсем маленький. Это на всякий случай, а вдруг надумаю весь рассказ цитировать - чтобы не слишком длинный был.
Tanya: Хелга apropos пишет: Что ж за рассказ на двух страницах? - чет совсем маленький. Ну, если шрифт поменьше выбрать, да без всяких "красных строк", так может и ничего. Опять же "аффтару лехче", хотя, если учесть прежний опыт, "мы не ищем лёгких путей", правда Хелга ? Может, это только набросок, а потом детали добавятся ?
Хелга: Tanya пишет: хотя, если учесть прежний опыт, "мы не ищем лёгких путей", Ох, не говори, как не пытаюсь свернуть на тропинку полегче, вечно заносит не туда.
Хелга: Чуть-чуть, совсем мало. Поднявшись в свою квартиру, я обнаружила, что Вероника сладко спит, смачно, неэкологично, похрапывая. Я забралась под душ, затем заварила кофе и, завернувшись в банный халат, устроилась на кухонном диванчике под ночником читать рассказ Ильина, напечатанный на двух листах А4 шрифтом вердана. «Давным-давно в одной далекой Галактике…» Очередная фантастика со ссылкой на пресловутые Звездные войны? С некой толикой гордости я подумала, что, несмотря на свое невежество, все же немного подкована в этой области – quite, как любят говорить англичане. Значит, ничего нового, и я вдохновила своего Пигмалиона лишь на сочинение очередной фантастической вирши. «А что ты думала? – сурово спросила я себя. – Что он начнет писать любовную прозу в стиле розы-соловьи-мимозы? Да и зачем это нужно? Он – настоящий мужик, даже, можно сказать… на первый взгляд, если не заглядывать глубже… вполне правильный, положительный. Редкость, уникум ходячий. Сюжет по Жоржу Польти под названием «Загадка». Загадка… Рассказ был хорош, я прочитала его одним глотком. Проглотила и уснула, упав на мягкую старую подушку, семейное наследство от бабушки… или прабабушки? Как же я консервативна… кажется, сон сморил меня именно на этой мысли. Впрочем, утром мысли приняли совсем иное направление. Возможно, под влиянием ранней птицы Вероники Семеновны, которая явилась на кухню во всеоружии, обтянутая шикарным спортивным костюмом, пить свой утренний травяной настой свежей выжимки. Кто я? Конформистка, попадающая под влияние любого своего или чужого настроения или просто амеба? Так или иначе, но мысль, тонкой иглой вонзившаяся в мозг, больше не дала мне покоя. Да, рассказ хорош, вполне завершен, увлекателен, но почему я сразу еще вчера не поняла, что вдохновила Ильина на создание образа космической шлюхи? Бездумной авантюристки, одержимой мужчинами? Именно такие ассоциации должны были возникнуть у меня тотчас же после, и даже во время прочтения. Не возникли. Видимо, под влиянием вчерашнего вечера-свидания-деловой встречи, ужина с заказанной дракой, усталости и последующего уюта своей кухни. Открой глаза, Софья Санна! «Женщина поселяет страх в душе мужчины» – вот она, истина! Он считает тебя тем, кем описал в этом рассказе, и боится? С другой стороны, возможно, не так уж и плохо предстать шлюхой в глазах мужика? Тем более, когда для этого имеются абсолютно устойчивые основания. Фундаментальные, как науки, можно сказать. Потерянная в космосе и в жизни – что еще добавить к сей характеристике? Находясь в таком неустойчивом амебообразном состоянии, я приложила все усилия, чтобы не встретиться в этот день с Ильиным. Понимая, разумеется, что писатель-фантаст скорее всего находится в состоянии перманентного желания узнать мое мнение о его произведении. И поскольку мнение мое находилось в стадии формирования и неизвестно, когда эта стадия могла перейти в другую, более конкретную, а чувства – в еще более бесформенном состоянии, я позвонила главному, выпросила день на свободе и тщательно замаскировавшись под фанатку здорового и спортивного образа жизни укатила за город, на родительскую дачу… увы, не в желанном одиночестве, а в компании Вероники Семеновны, от которой так и не смогла отбиться. Замка из слоновой кости не получилось, но хотя бы вдали от Ильина и его поползновений. Глава VI Кажется, я здорово ступил, в каком-то порыве пригласив Софью на ужин и ознакомив с содержанием своего рассказа. А еще более ступил, зациклившись на ней, на Софье. Получил сполна и поделом. Пощупал шишку на голове, она значительно увеличилась в размерах и тупо ныла, а от прикосновения что-то внутри нее дернулось, отдавшись куда-то в затылок. Бабы совсем с ума посходили. Агрессивны и опасны, амазонки наши новоявленные. Хорошо, что эта сумасшедшая ревнивица, как ее там… Настя или Дарья… не притащила с собой пистолет, а то лежал бы я сейчас, тихий и белый, на длинном столе. Сплюнув через плечо, отправился на кухню, нашел в недрах холодильника початую бутылку Абсолюта и с удовольствием опрокинул полстакана, закусив завалявшимся там же соленым огурцом, видимо, Петрухиным приобретением. Легче не стало, может, чуть веселей, хотя все относительно. Включил ноут и перечитал рассказ, кое-где подправив его. Ничего, очень даже ничего, с какой стати я рефлексую, словно последний интеллигент. Да и Софья Санна не Стасов и даже не Быков. Другой вопрос, что трудно не признаться самому себе, что интерес мой к сей особе давно перешел границу простого любопытства по отношению к новоявленной коллеге женского пола в стадию интерес к особе женского пола. Мужское наше проклятье. Подкрепил философическое настроение вторым полстаканом, но вышеуказанное настроение улетучилось вместе с парами оздоровительной жидкости, уступив место незрелым фантазиям и воспоминаниям о будущем. Симириус Эрокин не помог, отказавшись следовать путем, по которому я попытался его отправить, посему захлопнул крышку ноута и отправился спать, по пути прихватив, совершенно случайно, валяющуюся на полу книжку с пышной дамой на обложке. Читал, завалившись в постель, долго читал, протестуя и полемизируя с авторшей, что время от времени появлялась в комнате в одном чулке и бесформенном свитере, который упорно сползал с ее плеча, кажется, правого, но никак не мог сползти окончательно. Как я консервативен… подумал и уснул, кажется, именно на этой мысли.
apropos: Хелга Славненько как наши герои приходят в себя после "гулянки". Так и непонятно, что же в том рассказе, но "космическая шлюха" - это звучит. Не удивительно, что "оне" именно в таком образе представляют себе эмансипированную женщину. Шовинисты, что с них взять? А Ильин - пусть и спьяну, но книжку почитал (с пышной дамой на обложке, гы). Зацепило его - "долго читал, протестуя и полемизируя с авторшей". Так его, родимого! Быков порадовал. Да и действительно, чего там рефлексовать? Чудное продолжение - оба взъерошены, не понимая, что с ними происходит. Но где-то уже догадываясь.
Хелга: apropos пишет: А Ильин - пусть и спьяну, но книжку почитал Вот думаю, не слишком ли я сурова с ихним братом?
apropos: Хелга пишет: не слишком ли я сурова с ихним братом? В самый раз, даже в щадящем режиме, я бы сказала. Тем более, что ты по нашему брату хорошо так проехалась. Так что баланс соблюден.
Хелга: apropos пишет: Тем более, что ты по нашему брату хорошо так проехалась. Так что баланс соблюден. А, да, тут старалась изо всех оставшихся сил.
apropos: Хелга пишет: тут старалась изо всех оставшихся сил Молодец! И, главное, парочка такая милая вырисовывается - каждый со своими тараканами, творческие натуры, одним словом.
lapkin: Хелга Мне очень нравится. Космическая шлюха? apropos пишет: Чудное продолжение - оба взъерошены, не понимая, что с ними происходит. Но где-то уже догадываясь. Ильин уже точно догадался, а вот Софья еще сопротивляется.
Хелга: lapkin пишет: Ильин уже точно догадался, а вот Софья еще сопротивляется. Софья недавно расставшись с бывшим любимым, ей нелегко.
Klo: Хелга - Пусть чуть-чуть, но весьма насыщенно Хелга пишет: Он считает тебя тем, кем описал в этом рассказе, и боится? С другой стороны, возможно, не так уж и плохо предстать шлюхой в глазах мужика? Какая милая привычка - все сразу проецировать на себя!
Юлия: Хелга ! Вот оне, голубчики! Чудно все заворачивается. Копаемся во внутренностях - и чё там выкопаем?! apropos пишет: "космическая шлюха" - это звучит. Звучит. Интересно, кем же его, героя-то, Соня изобразит - ведь грядет и наш ответ Чемберлену?
Хелга: Klo пишет: Какая милая привычка - все сразу проецировать на себя! "Привычка свыше нам дана... ", а тут еще и ситуация, когда волей-неволей на себя спроецируешь. Юлия пишет: Интересно, кем же его, героя-то, Соня изобразит - ведь грядет и наш ответ Чемберлену? Здесь напрашивается...
Tanya: Хелга пишет: Здесь напрашивается... Ну-ну, напрашивается...Неужели Firefly?
Хелга: Tanya пишет: Неужели Firefly? Как получится...
Хелга: Пробуждение радости не принесло, а лишь сакраментальное «надо меньше пить» и измятую книгу Софьи Санны, с которой так и проспал в обнимку – с книгой, не с автором. А жаль. Но с утра поймал себя на мысли, что до сих пор дискутирую с этим самым автором по поводу ее книги. Обсудить с Петрухой? Он читал и даже проникся. А я, вероятно, нахожусь под воздействием вчерашнего удара по голове, которая болела, как в целом, так и локально – там, где набухла шишка величиной с кулак младенца. Крепенького такого младенца. Но особо расслабляться было некогда – поджимали сроки выпуска злосчастной колонки «Диалоги с дилетантом». Какой черт дернул меня связаться с этим журналом и с Софьей Шведовой в придачу! Захотелось большей публичности и славы, а как же иначе! Теперь то ли выкручиваться, то ли бросать всю затею. Последнее не грело, поскольку договор был подписан, а выплата моральных или материальных неустоек меня совсем не устраивала. Идея пришла, когда взгляд упал на яркое пятно обложки «Потерянных в любви». Почему бы и нет? Конечно, следует поставить Софью в известность, хотя неизвестно, согласится ли она на такой финт. А можно и не сообщать – в конце концов, она отказалась от сотрудничества и тем развязала мне руки. Но все же я позвонил. Правда, безуспешно, поскольку услышал лишь бесстрастное сообщение, что абонент временно недоступен. И так несколько раз в течение часа. Разумеется, я бросил это дело – не хватало еще, чтобы она сделала какие-то выводы по поводу количества моих звонков. Недоступность… Как странно обесценилось, обесцветилось слово, став всего лишь техническим термином. Но в то же самое время в словосочетании «временно недоступен» появился грош надежды – временно, значит, не навсегда, значит, может наступить время, когда абонент станет доступным, близким и, возможно, своим? Короче говоря, в полдень, несмотря на бандитские пули, травмы, сомнения морально-этического порядка, поминая Дарта Вейдера и взывая к благосклонности магистра Йоды, я сотворил материал для первого выпуска колонки. Оставалось лишь причесать и отправить в редакцию, что я и сделал еще до того, как за окном сгустились сумерки. А через несколько дней, в один прекрасный вечер, перед выходом в свет номера «Всевидящего ока» с моей колонкой, над моей головой и почти рассосавшейся шишкой вновь сгустилась туча в образе несравненной Софьи Александровны. За эти дни мы ни разу не пересеклись. Я зарылся в текучке и скитаниях вдруг ставшего благосклонным ко мне Симириуса, а она молчала. В этот вечер я, между делом, перечитал рассказ, написанный под влиянием предмета женской амуниции. Перечитал, пришел к выводу, что это полная чушь, и закинул файл в архив. На звонок в дверь пошел открывать Петруха, затем из прихожей раздался громкое «Когда ты собираешься возвращаться?» его жены, его короткие ответы, а затем и увещевания не устраивать скандал, далее все перешло в шепот и возню, которая могла означать все, что угодно. Пока я размышлял, выходить или не выходить в прихожую, запел мобильник, и на экране высветилось: Шведова. В прихожей что-то упало. Кликнул «принять вызов». Софья с места в карьер поинтересовалась, почему я воспользовался образом невежды без ее согласия и написал за нее текст. «Насколько я помню, ты отказалась от этой роли, – парировал я. – Но мы могли бы встретиться и обсудить…» Она согласилась. Я отправился прорывать блокаду в прихожей, где вовсю шли стратегические переговоры между враждующими супругами. – Между прочим, я прочитал твою книжку, – стратегически начал я, когда мы с Софьей устроились за столиком в кафе напротив редакции. – Неужели? – И нахально воспользовался твоим именем и стилем, чтобы собрать диалог. – Вот как? Софья была подозрительно лаконична. – Я пытался дозвониться, но ты была вне зоны доступа, а сроки поджимали… – продолжил я. – Да, я понимаю, deadlines и все такое. А ты не забыл, что я отказалась сотрудничать с тобой в том качестве? – Помню, но подумал, что мы сможем договориться, после всего… – После чего всего? – поинтересовалась она. – После того как тебя чуть не убила та ревнивая девица? – Ты передергиваешь, – сказал я, пытаясь сохранять спокойствие и сдержанность. Спокойствие и сдержанность. Сдержанность и спокойствие, черт побери. – Констатирую факт, ничего более. Я же ничего о тебе не знаю. Не стал в очередной раз уверять ее, что не знаком с той девицей – какой в этом смысл? Спросил: – Тебя не устраивает то, что я написал? Это плохо? Приношу свои извинения за самодеятельность, но ты сама создала такую ситуацию. – Я создала? – Софья взвилась. Мне даже показалось, что она готова оторваться от земли и подняться в воздух. – Как у тебя язык поворачивается? Я официально… ну ладно, почти официально, отказалась с тобой сотрудничать. Или ты забыл? У тебя склероз? Амнезия? Как же с вами, мужиками, трудно! – С нами трудно, – в тон ей ответил я. Она замолчала, отвернулась, глядя куда-то в сторону. Под тонкой тканью блузки дышала теплая золотистая кожа… – Куда ты смотришь? – услышал я. – Что? – спросил, кажется, вздрогнув. – Куда ты смотришь, Ильин? – Я? – Нет, Вася Пупкин! – рыкнула Софья. – Я туплю или мы обсуждаем дела? – Обсуждаем дела, – ответил я. – Но не можем прийти к… хм… консенсусу. – Ну да, скажи еще, у нас когнитивный диссонанс! – Именно так, – согласился я. – Ты совершенно права, дорогая. Она косо взглянула на меня, кажется, сменяя гнев на милость. Хотя, кто ее разберет. – Меня вполне устраивает твой вариант меня… то есть, тот текст, который ты написал за меня. Но это в первый и последний раз. То есть, ты можешь вести колонку таким путем, это твое право, но мое имя прошу более не упоминать. – Договорились, – кивнул я, чувствуя то ли облегчение, то ли раздражение, короче, весьма странную смесь ощущений. – Наши деловые отношения на этом заканчиваются. А жаль. Последнее я добавил скорее из вежливости, чем искренне. – Договорились, – с какой-то детской серьезностью сказала Софья. Я напрягся, ожидая, что сейчас последует что-нибудь из серии «Мирись, мирись и больше не дерись»… Но она ничего не добавила, опять помолчала и затем спросила: – Извини, но мне все же интересно твое мнение о моей книге. Только честно, без вежливой лести и прочей шелухи… Так и знал, что к этому придем, сам же и нарвался. Я начал осторожно… искренне похвалил стиль и легкость слога. Она осторожно улыбнулась, на щеках вспыхнули пятна. Я осторожно… добрался до сюжета. – Ты все свела к личным отношениям, словно мира вокруг твоих героев не существует. – Да? Но их личные отношения – двигатель сюжета. – Хорошо, но они же не в вакууме живут. – Но у них есть профессии, друзья, родственники… ты невнимательно читал. – Внимательно, – ответил я, немного покривив душой. – Хорошо, – кротко согласилась Софья. – Пусть это будет недостаток. А что касается личных отношений? – Неплохо… – Неплохо, но…все-таки есть какое-то но. Объясни. – Понимаешь, Софья, в чем слабость женского романа вообще и твоего в частности… А глаза у нее синие-синие... как там... у ее героини… фиалковые. – В том, что весь ход сюжета сводится к одному единственному вопросу – когда героиня отдастся герою. Тут я замолчал, ожидая реакции и злясь на себя за позорную трусость перед этой синеглазой стервозой. Реакция не замедлила последовать. Словно я мальчишкой бросил кусок карбида в лужу. – Вот как? Только к этому? Раскраснелась и глаза сверкают. – Но ты же разумная женщина, – сказал я, не будучи уверенным в этом, – сама посуди, ведь все перипетии романа крутятся вокруг одного – когда и как. – То есть, ты хочешь сказать, что это неважно и не имеет значения? Это банально? Она должна сразу прыгнуть к нему в постель, прямо на первых страницах и… Софья замолчала, прикусила губу, зыркнула на меня синими глазами. – Я этого не говорил… – начал я, но она тотчас перебила. – Хорошо, следующий роман начну именно так. Будет не банально и свежо… – Софья… – сказал я. – Ты сама попросила высказать честное мнение и сама вручила мне книгу. И так многозначительно подписала ее. – Да? Многозначительно? Ничего подобного! А то, что ты высказал, скорее не мнение о книге, а нечто иное. И хочу сказать, что это иное красной нитью проходит через твой рассказ… о любви. – Что проходит? Что ты имеешь в виду? – тупо спросил я. Сейчас начнет мстить за мнение. Какой я же идиот с этим дурацким рассказом. Разве можно услышать от женщины что-либо конструктивное, без лишних эмоций? – Имею в виду, что весь твой романтизм сводится к описанию женщины, как… как бы это поприличнее выразиться… – Ты отыскиваешь приличные слова? С каких пор? – съязвил я. – Ты меня плохо знаешь! – Да? – Да! – Можешь выразиться, как душа просит, – щедро предложил я. – Хорошо… Ты просто-напросто описал шлюху, космическую шлюху, вот они, твои представления о любовных историях! Неудивительно, что на тебя нападают женщины и что ты не был женат! – Ты уже провела расследование? – Нет, не проводила, люди подсказали. – Вот как? И ты сделала выводы? – Никаких выводов я не делала, поскольку это меня не интересует. Женская логика цвела махровым цветом, душила своим благоухающим ароматом. – Это не имеет отношения к делу! – рявкнул я, теряя спокойствие и сдержанность в придачу. – Согласна, не имеет. Совсем не обязательно жениться и все такое… Ты же самый настоящий женофоб! – С таким же успехом я могу назвать тебя мужененавистницей. – Отнюдь… – Именно. Она схватила сумочку, которая, скорее, тянула по размерам на дорожный ридикюль, раскрыла ее и начала лихорадочно рыться в ней, достала кошелек, бросила на стол купюру и поднялась со стула. – До свидания, Илья Ильин! – сказала она, – желаю удачи в творческой и личной жизни. – И тебе того же, Софья Александровна, – ответил я. Она застучала каблуками в сторону выхода, но вдруг вернулась, нависла надо мной и сказала: – Кстати, ты так и не вернул мой чулок! Я задохнулся от… от чего?
lapkin: Хелга Долгожданное продолжение! Милые бранятся?
apropos: Хелга Ага, очень славно все развивается - по мужской и женской логике с мужененавистничеством и женофобством. Очаровательный пассаж по поводу значения "доступности". все перипетии романа крутятся вокруг одного – когда и как. Ай, прелесть! Ну да, как же без покорения космоса, спасения человечества, футбола наконец. А у героини романа - фиалковые глаза...
Хелга: lapkin пишет: Милые бранятся? Бранятся, все не могут консенсус найти, затерялся куда-то. apropos пишет: Очаровательный пассаж по поводу значения "доступности". Ничего? Не слишком натянуто? Надеюсь, весело, нет?
Юлия: Хелга Хелга пишет: Не слишком натянуто? Мне очень понравились рассуждения о доступности. Философы - моя слабость. И как романтично!.. Хелга пишет: значит, может наступить время, когда абонент станет доступным, близким и, возможно, своим? lapkin пишет: Милые бранятся? Мне это напоминает танец, вот она на него застучала кастаньетами, а он в ответ ногами дал жару, тогда она взметнула юбкой, да так, пританцовывая, прошлась – дух вон. Тогда и он - руками взмахнул и, выгнув спину, прогарцевал, словно по горящим углям. Страсть накаляется, магнетизм гудит набатом и потом - бац... Нет, до этого нас сюжет еще не довел!
bobby: Хелга Хелга пишет: все не могут консенсус найти, затерялся куда-то. И в обозримом будущем что-то его не предвидится. Такое впечатление, что никакого консенсуса и не будет, а будет что-то другое... А вообще искры летят! Прелестно!
Хелга: Хорошо, буду философничать дальше. Юлия пишет: Мне это напоминает танец, вот она на него застучала кастаньетами, а он в ответ ногами дал жару, тогда она взметнула юбкой, да так, пританцовывая, прошлась – дух вон. Тогда и он - руками взмахнул и, выгнув спину, прогарцевал, словно по горящим углям. Ой, правда, такие ассоциации? Как здорово! Ужасно рада. bobby пишет: Такое впечатление, что никакого консенсуса и не будет, а будет что-то другое... Соглашение иного рода и уровня...
Скрипач не нужен: Хорошо! Эххх... Такое положение в отношениях шаткое прорисовалось. Отсюда ничего не стоит и в цугцванг свалиться. Вспомнился фильм Порнографическая связь. Несмотря на название, хороший тонкий фильм.
Хелга: Скрипач не нужен пишет: Такое положение в отношениях шаткое прорисовалось. Отсюда ничего не стоит и в цугцванг свалиться. Все может быть, что и в цугцванг, что-то оба упертые получаются. Скрипач не нужен пишет: Вспомнился фильм Порнографическая связь. Несмотря на название, хороший тонкий фильм. О, да, замечательный фильм. Спасибо, напомнила, пересмотрю теперь.
Tanya: Хелга пишет: О, да, замечательный фильм. Что-то я не нашла нигде с таким названием. Это российский?
Хелга: Tanya пишет: Что-то я не нашла нигде с таким названием. Это российский? Французский, Порнографические связи - Une liaison pornographique, 1999год click here
Klo: Хелга - Ой, что я тут пропустила! Какая насыщенная сцена! Всегда знала, что профессиональные отношения насыщают личные многими проблемами Юлия пишет: Мне это напоминает танец, вот она на него застучала кастаньетами, а он в ответ ногами дал жару, тогда она взметнула юбкой, да так, пританцовывая, прошлась – дух вон. Тогда и он - руками взмахнул и, выгнув спину, прогарцевал, словно по горящим углям. Я это называю "очередная кадриль Мерлезонского балета" - пусть менее ярко визуально, но эмоциональной насыщенности не утрачивает.
Хелга: Klo пишет: Всегда знала, что профессиональные отношения насыщают личные многими проблемами Это да, в идеале, наверное, лучше полное разделение, хотя, бывает и иначе. Klo пишет: Я это называю "очередная кадриль Мерлезонского балета" Тоже красиво!
Скрипач не нужен: А бананьи банальные банальности скоро будут?
Хелга: Скрипач не нужен пишет: банальные банальности скоро будут? Спасибо, что не забываешь! Пока что-то тормознулось, то ли времени не хватает, то ли фантазии.
Скрипач не нужен: А как же ж! И Флору Виниферу тоже
Хелга: Скрипач не нужен пишет: И Флору Виниферу тоже Ох, Флора же у меня на дороге...
Хелга: Глава VII Итак, по утверждению не Жоржа Польти, но Ильи Ильина, все перипетии женского романа вращаются вокруг одного: будет или не будет? Когда и где? Впрочем, Жорж Польти, будучи мужчиной, наверняка считал так же, если вообще принимал во внимание словосочетание женщина-писатель. Меня не по-детски раздирал феминистический пыл, скорее уместный юной невинной деве, чем вполне зрелой женщине с некоторым любовным опытом. Пусть и негативным, ибо все, что наше, оно – наше. Уселась за кухонный стол, включила ноутбук, открыла ворд и уставилась на чистую страницу, впав в транс, который обычно вызывает девственная чистота листа, будь тот лист хоть электронным, хоть настоящим, бумажным. Значит, главное в дамском творчестве – когда и как! А для мужчин этого вопроса не существует, поскольку они пытаются ответить на иные, нравственного, морально-этического, морального и прочего высокого звучания. Будет или не будет звучит почти как быть или не быть, не так ли? Так отчего же этот женский вопрос лишен права быть философским? Попялившись в философском экстазе на незамутненный буквами лист, я тупо напечатала «Давным-давно в одной далекой галактике…» и услышала за спиной: «Сонечка, ты проводишь меня завтра с утра? В клинику…» – Разумеется, провожу, Вероника… – ответила я, собрав все имеющиеся у меня на данный момент остатки способности вежливого обращения с родными и близкими. – Ах, Сонечка, я ужасно волнуюсь, но доктор меня обнадежил, что все будет хорошо. Он предложил мне облегченный, как он выразился, вариант, и я согласилась… Доктор, такой импозантный, красавец, средних лет! – Доктор Монро? – пробормотала я. – Кого ты имеешь в виду? – беспокойно спросила Вероника. – Простите, не обращайте внимания, профессиональные издержки, – кинулась оправдываться я. Впрочем, мои оправдания мачехе и не требовались. Она пустилась в обсуждение предстоящего процесса омоложения, рассматривая его со всех возможных сторон, а мне оставалось лишь время от времени вставлять междометия или использовать язык жестов и мимики. Минут через сорок Вероника спохватилась, что должна выспаться, и удалилась, выпив стакан травяного настоя подозрительного ярко-зеленого цвета, а я продолжила медитацию перед почти чистым листом ворда. Медитация закончилась поэтическим бредом в стиле лимерика: Сочинила любовный роман, Погрузилась в любовный дурман. Быть иль не быть, Жить иль не жить, Все ответы унес ураган. Ураган, название которому творческая несостоятельность. Или, если смотреть правде в глаза, не мигая и не отворачиваясь, жизненная несостоятельность, вызванная дурным характером. Не смогла удержать горячо любимого мужа, мешая ему своим вздорным характером; зачем-то наехала на талантливого писателя и… художника, Илью Ильина, с которым вполне могло бы что-то сложиться – надо быть полной дурой, чтобы не чувствовать, что он ко мне не равнодушен. Или быть полной дурой, чтобы придумать для себя, что он что-то чувствует ко мне. Мне тридцать два, у меня нет ни семьи, ни карьеры, я автор нелепого любовного романа при полной неспособности закрутить такой роман не на бумаге, а в жизни. Я позавидовала волевой Веронике, которая ставит цели, и добивается своего. А у меня нет ни целей, ни способностей. Короче говоря, огромный мешок, наполненный причинами для самобичевания, не выдержав их веса, лопнул, и вся эта груда рухнула на мою несчастную голову. О, Ктулху! Взяла сигарету, чиркнула спичкой, но курить не стала – пора начать здоровый образ жизни и идти в ногу со временем, а не заниматься самокопанием. Завтра же позвоню Ильину и извинюсь. Извинюсь? Нет, извиняться не стану. Придумаю какой-нибудь другой повод. Например… спрошу, как поживает бедная Настя. Мысль пронзила меня, словно стрела, выпущенная рукой Вильгельма Теля. Точно, в яблочко! Я кинулась к клавиатуре….
Юлия: Хелга Ура! Продолжение! Хелга пишет: Мысль пронзила меня, словно стрела, выпущенная рукой Вильгельма Теля. Точно, в яблочко! Я кинулась к клавиатуре…. Вот они, причудливые тропы вдохновения. "Сердитый окрик, дегтя запах свежий, Таинственная плесень на стене... И стих уже звучит, задорен, нежен. На радость всем и мне". Сейчас Соня покажет им, всем этим Жоржам Ильиным и прочим художникам с пером. Хелга пишет: Мне тридцать два, у меня нет ни семьи, ни карьеры, я автор нелепого любовного романа при полной неспособности закрутить такой роман не на бумаге, а в жизни. Я позавидовала волевой Веронике, которая ставит цели, и добивается своего. А у меня нет ни целей, ни способностей. Как тяжеловесны эти знаки успеха. Прибивают к земле, лишая свободы и легкости. А что за ними? Нет уж, лучше крылья. Вот Соня поймала вихревой поток и взмыла вверх. И где она, их высота?
Tanya: Хелга Спасибо, наконец-то продолжение! Уж и не надеялись до осени. Рыцарь Девушка на перепутье, занимается самокопанием, чистый лист - как новая страница биографии?
Хелга: Юлия пишет: Вот они, причудливые тропы вдохновения. Когда б вы знали, из какого сора Растут стихи, не ведая стыда, Как желтый одуванчик у забора, Как лопухи и лебеда. Юлия пишет: Сейчас Соня покажет им, всем этим Жоржам Ильиным и прочим художникам с пером. Ох, не знаю, покажет ли в таком то настроении. Tanya пишет: Уж и не надеялись до осени. Осенью еще хуже. Tanya пишет: Девушка на перепутье, занимается самокопанием, чистый лист - как новая страница биографии? Так вот постоянно получаются такие самокопающиеся девушки, куда от них бежать? Спасибо, что еще читаете!
федоровна: Хелга Спасибо! Ура, продолжение! Хелга пишет: Попялившись в философском экстазе... Хелга пишет: – Доктор Монро? – пробормотала я. Хелга пишет: Илью Ильина, с которым вполне могло бы что-то сложиться – надо быть полной дурой, чтобы не чувствовать, что он ко мне не равнодушен. Или быть полной дурой, чтобы придумать для себя, что он что-то чувствует ко мне. Практически самопризнание в любви к мужчине!
apropos: Хелга Будет или быть - это здорово! И так все просто, оказывается, всего лишь незначительное отличие. Ну,Соня им там сейчас всем покажет. Хелга пишет: огромный мешок, наполненный причинами для самобичевания, не выдержав их веса, лопнул, и вся эта груда рухнула на мою несчастную голову Прелесть какая - и как все знакомо. И, конечно же, сразу осенило. Вдохновение поперло. Ужасно здорово, что продолжаешь писать. Несмотря на...
Хелга: федоровна пишет: Практически самопризнание в любви к мужчине! Или самообман? apropos пишет: Ну,Соня им там сейчас всем покажет. Ой, потянет ли? Творческий процесс требует покоя и сосредоточенности, а она вся в мыле. apropos пишет: Ужасно здорово, что продолжаешь писать. Несмотря на... Дык сражаюсь с демонами, а что остается бедным аффторам.
Юлия: apropos пишет: Ужасно здорово, что продолжаешь писать. Несмотря на... Хелга ! Не пугай! К черту демонов! Твое дело - писать, писать, писать и еще раз писать!
Хелга: Юлия Перехожу из этапа веселого бумагомарания- клавиатуростукания в период философских раздумий о смысле и способах воплощения.
Юлия: Хелга пишет: Перехожу из этапа веселого бумагомарания- клавиатуростукания в период философских раздумий о смысле и способах воплощения. Ну, это естественный процесс. На что нам еще голова? - Чтобы мучиться. Главное, чтобы сей процесс не входил в продолжительную фазу отрицания. Беса этого заговривай своим талантом, а когда невмоготу - книгой в зубы (пусть помучается от обложки ) А если серьезно: у тебя талант яркий, жизнеутверждающий, светлый. Не забывай, пожалуйста, об этом. Успехов тебе в твоих исканиях!
Скрипач не нужен: Хелга, спасибо за продолжение! Уж ждали, ждали)) все перипетии женского романа вращаются вокруг одного: будет или не будет? Когда и где? Видимо, Илья Ильин, в лучших традициях Нестора Петровича, о чём-то о своём
apropos: Юлия пишет: К черту демонов! Твое дело - писать, писать, писать и еще раз писать! Соглашусь! Но спешу успокоить: моя реплика - "продолжаешь писать, несмотря на..." - относится исключительно к проблеме со временем (по работе над Банально), поскольку Хелга как раз очень много пишет, но несколько другое... Словом, мы с ней упорно и усиленно пашем над очередным соавторским эпохальным (не побоюсь этого слова! ) шпионским романом. Собственно, на правах рекламы...
Юлия: apropos пишет: Словом, мы с ней упорно и усиленно пашем над очередным соавторским эпохальным (не побоюсь этого слова! ) шпионским романом. Как славно-то! И не кусочка не выложили?! Экие шпиёны... Времени вам, сил, вдохновения и легкого реала на все ваши прожекты!
федоровна: apropos пишет: Словом, мы с ней упорно и усиленно пашем над очередным соавторским эпохальным (не побоюсь этого слова! ) шпионским романом. Ах вот оно что! Будем ждать. Но .. "Банально" немного продвинулось (не сглазить бы) - а у "Шанса" шансы в который раз на нуле?
Хелга: apropos пишет: Словом, мы с ней упорно и усиленно пашем над очередным соавторским эпохальным (не побоюсь этого слова! ) шпионским романом. Собственно, на правах рекламы... Упорно и усиленно над эпохальным, ага. Дамы, дорогие, спасибо на добром слове!
Хелга: «Ты так и не вернул мне чулок!» – заявила на прощание Софья Санна. Ну что ж, решил я, чулок так чулок. Раз женский чулок вдруг стал творческой темой, следует использовать его на полную длину. Хотя мне не доводилось не только покупать женские чулки, но и проходить мимо магазинов, где они продаются. Именно так. Решение пришло к вечеру, когда, обалдев от вымученной в творческих терзаниях сцены встречи корабля Симириуса с флотилией космических флибустьеров, я выбрался из дома и с четверть часа колесил по центру, размышляя, где можно купить чулки. В конце концов выбрал торговый центр Вамп и после еще четверти часа кружения по этажам, оказался в жутковатом месте, заполненном стоящими вверх ступнями женскими ногами, обтянутыми чулками всех цветов, фактур и плотностей. Две продавщицы, оторвавшись от беседы, уставились на меня с насмешливым любопытством. Не вижу ничего смешного! – Вам помочь? – поинтересовалась одна из них, худощавая брюнетка. – Помочь, – согласился я, чувствуя пакостную неловкость. – У нас широкий выбор женских чулок и колготок, – объявила вторая, пухленькая блондинка. – Вам чулки? Колготки? – Чулки, – рыкнул я. – Какой размер? Какой размер? Вот этого я как раз и не знал, не имел представления. Продавщицы взирали на меня с равнодушным интересом. Пошел ва-банк – не сбегать же с поля боя при первой же залпе орудий. Оценил девиц по росту и фактуре. – Э-э-э… примерно, между вами… – Как это, между нами? – удивилась брюнетка. – Вы о чем, мужчина? – Так я же объясняю, размер средний между вами. Если вас соединить в одну, ну и чуть-чуть… Неплохая идея – женщина, созданная из двух, объединившая в себе свойства обеих, но время от времени раздваивающаяся… Резкое «И что?» блондинки оборвало полет фантазии. – Пардон, – извинился я, – отвлекся. Хотел сказать, размер, примерно, как у вас, – кивнул в сторону блондинки, – но рост, как у вас, – в сторону брюнетки. Очередное идиотское положение, в которое втянула меня Софья Санна. Впрочем, на этот раз я сам себя втянул, рефлексирующий недоделанный интеллигент. Продавщицы переглянулись. – Вам, вероятно, подойдет, третий? Или четвертый… – Мне никакой не подойдет, это не мне, – зачем-то объяснил я. – Мы поняли, – процедила брюнетка. – Сколько ден? – Сколько чего? – переспросил я. – Ден. Сорок? Двадцать? – Мне нужны, э-э-э… вполне тонкие чулки! – прорычал я. – Значит, двадцать? – Давайте двадцать! – Цвет телесный, светлый, загар, черный, в сеточку, с рельефом? – Гм… вероятно, телесный. Загар? Или светлый? Брюнетка обратилась к полкам и со словами: «на широкой резинке на силиконовой основе с изысканным ажурным кружевом ...» и усмешкой выложила на прилавок несколько упаковок. Альтернатива накрыла меня пикантными ножками разной длины и формы. Я мучительно пытался сопоставить их с Сониными ногами, точнее, с ее погибшими по моей вине чулками и в конце концов не выдержав испытания, ткнул пальцем в первую попавшуюся упаковку. – Хороший выбор, – одобрила продавщица. Отчего-то ее слова были мне приятны.
Юлия: Хелга Ох, как трогательно. Запутался бедный в Сонином чулке. Сметение внутри, даже Симириус с флотилией космических флибустьеров не спасают... Хелга пишет: Ден. Сорок? Шестьдесят? Восемьдесят? – Мне нужны, э-э-э… вполне тонкие чулки! – прорычал я. – Значит, восемьдесят Я (почти как милый Ильин) давненько не покупала чулки, но мне казалось, что чем выше значение этих самых "ден", тем более плотное плетение. Или нет? Хелга пишет: ткнул пальцем в первую попавшуюся упаковку. – Хороший выбор, – одобрила продавщица. Интересно, что же наш милый друг выбрал-таки?
Хелга: Юлия пишет: но мне казалось, что чем выше значение этих самых "ден", тем более плотное плетение. Так затмение разума у меня. И чулки недавно покупала ведь. Сработала какая-то неверная ассоциация. Спасибо, дорогая!
Юлия: Хелга пишет: затмение разума у меня Это ты просто прониклась мужской логикой. У них все наоборот. Марсиане... Мне очень нравится, как спокойный наш Ильин начинает проявлять первые признаки странного беспокойства. Исподволь, пока не понимая что и происходит, почесывается, словно от укусов комаров. А то и не комары вовсе . И надо же сам не заметил, как скакнул в чулочный период! Помираю, хочу скорее узнать, как он будет из этого выпутываться, запутываясь окончательно. Я, конечно, понимаю, там шпиёны не дремлют, но и художники с писателями пополам тоже хороши...
Хелга: Юлия пишет: Это ты просто прониклась мужской логикой. У них все наоборот. Марсиане... Ой, точно, бес андроид попутал. Юлия пишет: И надо же сам не заметил, как скакнул в чулочный период! Минуя конфетно-букетный. Юлия пишет: Я, конечно, понимаю, там шпиёны не дремлют, но и художники с писателями пополам тоже хороши... Шпиены, вроде, неплохо получаются, но упираются тоже, мерзавцы. Как и художники с писателями.
bobby: Хелга Ильину можно только посочувствовать. Интересно, что он там навыбирал...
Хелга: bobby пишет: Ильину можно только посочувствовать. Интересно, что он там навыбирал... А вообще интересно наблюдать за мужчинами, покупающими разные пикантные предметы женского гардероба.
apropos: Хелга Ильин с чулками - это что-то. Особенно в торговом центре с таким характерным названием. Хелга пишет: Неплохая идея – женщина, созданная из двух, объединившая в себе свойства обеих, но время от времени раздваивающаяся… Да еще если в невесомости - зрелище может быть весьма занятным.
Хелга: apropos пишет: Да еще если в невесомости - зрелище может быть весьма занятным. Да, это мысль!
Хелга: Переименовала сей опус. Может, с новым названием быстрее пойдет? С утра проводив Веронику в клинику, отправилась на работу, где первым делом заела здоровый завтрак нездоровым, но добрым сэндвичем ака бутербродом с сыром и колбасой под чашку крепкого кофе, вероятно, десятую со вчерашнего вечера, и перечитала рассказ – плод бессонной ночи и извращенной фантазии. Стоит ли показывать его Ильину, чтобы услышать вежливую неискреннюю похвалу или откровенную критику? «А что бы ты хотела?» – сурово вопросила я свое эго, но оно промолчало, поскольку выбор был слишком болезнен. От недосыпа и двух литров кофе что-то монотонно гудело в голове, а сидеть на одном месте было совершенно невозможно, поскольку через пару минут я засыпала с риском упасть в худшем случае на пол, а в лучшем – лицом в стол. Последствия творческого процесса… Зато такое сомнамбулическое состояние позволило мне вполне искренне принять поздравление главного редактора по поводу верно принятого решения и удачно сыгранной роли невежды-дилетанта в диалоге с профи Ильиным и промолчать, что роль эту я если и сыграла, то лишь косвенно – ведь не сказать правду не значит солгать, не так ли? Цветущая Бонни посетовала, что я бледновато выгляжу, и, шурша фольгой упаковки, посоветовала шоколадно-гербальную диету. Я с трудом удержалась, чтобы не помянуть по этому поводу несравненную Веронику, но вспомнила о ней и задумалась, как она там, болезная, на столе хирурга. Поинтересовалась у Бонни, как она относится к пластике. – Неоднозначно, – заявила та. – Подтяжка необходима, но я пока обхожусь, а вот что касается ананасов и прочих батонов, здесь важно не перебрать, хотя некоторые мужики это любят. Но не все. А что, Софья Александровна, хотите увеличить здесь? – она выразительно кивнула на свой пышный бюст, – или здесь? – ткнула пальцем пониже. – Да, может быть, вам и не помешало… чуть-чуть добавить, для броскости. А что, спонсор появился? Не тот ли писатель? И вот так всегда – стоит задать совершенно невинный, абстрактный вопрос, как тотчас же в уме адресата выстраиваются причинно-следственные связи, чаще всего не имеющие ничего общего с окружающей действительностью. – Какой еще писатель? – неосторожно переспросила я и попыталась укрыть вопрос в череде последующих фраз. – Ничего я не собираюсь наращивать, мне вполне хватает и своего! – Так вы типа натуралка, значит? – Жанна картинно изогнула красивую бровь. –Тоже неплохо, пусть будет много теток, хороших и разных. А писатель, вы ж сами знаете какой. Только думаю я, не потянет он спонсировать пластику груди, не того полета журавль. Ему бы самому уши чуть поправить. Хотя, с другой стороны, Танцоров лопоухий, а такой секси! Итак, Ильин уже не только писатель и художник, но еще и попал на одну доску с сексапильным актером. Неплохо, сударь, неплохо. Знал бы он, несчастная жертва нетрезвости, одиозного пари и ревнивой психопатки, каких ярлыков навесили на него с моей подачи. Впрочем, какая теперь разница – он ушел и не обещал вернуться, и наши пути могут пересечься лишь на профессиональной почве. – Натуралка, – хихикнула я. – Вся, как есть, натуралка. Только, Жанна, ничего такого у меня с тем лопоухим писателем нет и быть не может. Зачем я это сказала? Бросилась оправдываться, словно виновата в том, что на меня может обратить внимание мужчина, пусть и лопоухий. Отреклась от Ильина, словно он прокаженный. А может, мне и на самом деле взять да и увеличить грудь? Отчего-то представила себя одетой в платье средневекового покроя, грудь вздымается над корсажем. На голове – крылатый чепец, как на портретах Гольбейна, то ли Младшего, то ли Старшего. Жанна же многозначительно ухмыльнулась и защелкала маникюром по клавиатуре, а я, вернувшись в свои узкую юбку и блузку, потащилась на рабочее место разгребать долги перед работодателем. Вечером позвонила Вероника, слабым голосом поведала о своих моральных и физических страданиях, посетовала, что лишена здорового питания, и попросила привезти ей с утра травяного чаю и ржаных хлебцев. Долго рассказывала о том, как правильно заварить чай и какие именно хлебцы купить, чтобы не перепутать фирму-производителя. На двадцатой минуте разговора я стала слушать в пол-уха и подозреваю, что пропустила половину важной информации о мировом производстве крупяных изделий, да еще и отвечала явно невпопад, путая сочувствие с негодованием. Когда мачеха от хлеба перешла к зрелищам, начав рассказывать о том, как волнуется и как ждет результатов операции, я услышала какой-то стук. Он исходил со стороны коридора, куда я и направилась, обнаружив, что стучат в дверь. Неужели трудно нажать на звонок? Раздраженная бесконечным разговором с Вероникой и бестолковостью вечернего незваного гостя, открыла дверь и к своему величайшему изумлению обнаружила на пороге писателя-фантаста Илью Ильина собственной персоной. Что это? «Самопожертвование ради идеала» или «Любовь к врагу»? – Да что вы говорите, это ужасно, – сказала я в трубку Веронике, которая, кажется, повествовала о том, как отходила от наркоза. – Что, ужасно? Я не вовремя? – спросил Ильин. – Не вовремя, ах, как не вовремя, – согласилась я с Вероникой, которая в данный момент сетовала, что слишком быстро очнулась, то есть ей дали неправильный наркоз. – Извини, тогда я пойду. Я пытался тебе позвонить, но у тебя все время занято, – Ильин выразительно кивнул на телефон в моей руке. – Нет, нет, заходи, это я не тебе… «Куда заходить?» – спросила Вероника. – Это я не вам, извините. – У тебя кто-то есть? Художник? Как его, Ильин? Ах, Сонечка, душа моя, конечно-конечно, тебе давно надо было мне сказать. Передавай ему привет и скажи, что я очень хочу с ним познакомиться. «О, Ктулху! Ненавижу догадливых теток и Ильина вместе с ними», – мысленно взревела я, распрощалась с Вероникой и улыбнулась Ильину. – Заходи, это моя, гм, мачеха, звонит из клиники, делится впечатлениями. – Что-то серьезное? – Да нет, пластика. Хочет быть вечно молодой. – Гм, вечно молодой? Не скучновато ли? – спросил Ильин, проходя и осматривая прихожую. – Помнишь что-нибудь из обстановки? – съязвила я. – Довольно смутно, – смущенно улыбнулся он. – Ладно, мы оба были хороши, – расщедрилась я. И чего это он приперся?
Tanya: Хелга Ну, дождались наконец-то продолжения, спасибо! И даже с новым названием... Хм, К.Д. - это Красные Дьяволята? Кипучая Деятельность? Когнитивный Диссонанс? Хелга пишет: И чего это он приперся? Да, действительно, чего это?
Юлия: Хелга Чудненько! Да-а. Новым названием автор повысил градус заинтригованности читателя. Tanya пишет: Хелга пишет: цитата: И чего это он приперся? Да, действительно, чего это? Ха-ха. К.Д. - в одно слово
apropos: Хелга Новое название нравится - интригуеть. Хороша картинка на работе - так и представляю этих сплетничающих девиц. С Танцоровым здорово получилось, а уж явление ГГ - эффект почти разорвавшейся бомбы. Теперь буду гадать, чего это его принесло на ночь глядя. Хотя догадываюсь. Хелга пишет: перечитала рассказ – плод бессонной ночи и извращенной фантазии Что же оне там понаписали такого?! Надеюсь, автор сжалится и ознакомит... с кратким хотя бы содержанием. Хелга пишет: Ненавижу догадливых теток и Ильина вместе с ними Гы.
Хелга: Tanya пишет: К.Д. - это Красные Дьяволята? Кипучая Деятельность? Когнитивный Диссонанс? Третья попытка - в точку! Юлия пишет: Новым названием автор повысил градус заинтригованности читателя. А что делать, с такими-то перерывами. apropos пишет: Теперь буду гадать, чего это его принесло на ночь глядя. Хотя догадываюсь. Ну дык, пришел, болезный, по важному делу, банально так... apropos пишет: Надеюсь, автор сжалится и ознакомит... с кратким хотя бы содержанием. Аффтор напряженно думает над рассказами. Ну сама себе создаю сложности...
apropos: Хелга пишет: Третья попытка - в точку! Отличное название, модное, и главное - оч. актуальное. Хелга пишет: Аффтор напряженно думает над рассказами. Ну сама себе создаю сложности... Не, ну главное не только создать препятствия, но и их преодолеть. Но я в тебя верю. Хелга пишет: А что делать, с такими-то перерывами. Интриговать, да. И сокращать время перерывов. Хелга пишет: Не вовремя, ах, как не вовремя Интонация, словно из Пана, - представляю, как Ильину радостно это слышать.
Хелга: apropos пишет: модное, и главное - оч. актуальное. Хи-хи... apropos пишет: И сокращать время перерывов. Это сложно. apropos пишет: Интонация, словно из Пана, - представляю, как Ильину радостно это слышать. Ой, так когда писала, прямо зазвучала эта фраза в исполнении Удовиченко, и не смогла устоять перед искушением.
apropos: Хелга пишет: Это сложно. Это понятно, т.к. я же первая начну тебя терроризировать из-за "романа века". С другой стороны, все же жутко интересно, что там в К.Д. дальше, да еще оборванном в который раз на самом интересном месте. Хелга пишет: прямо зазвучала эта фраза в исполнении Удовиченко Очень тебя понимаю - у меня она тоже зазвучала и так хорошо легла в виде приветствия Ильина.
Хелга: apropos пишет: Это понятно, т.к. я же первая начну тебя терроризировать из-за "романа века". Воть-воть. А роман века - это роман века, долг перед страной и читателями!
Хелга: И чего это он приперся? Осознал свою неправоту и пришел мириться? Или не осознал, и это более вероятно, но решил, что можно сделать реверанс оголтелой дамочке? Или пришел, чтобы добить меня, как автора, железными мужскими аргументами? В любом случае мне следует показать себя выдержанной, невозмутимой, гостеприимной хозяйкой настолько, насколько позволят мои неуправляемые эмоции. «Неуправляемые эмоции» – это из цитатника моего бывшего, он очень любил употреблять эту формулировку в мой адрес. Но я зачем-то не на шутку разволновалась, до дрожи в коленках. – Что привело тебя в мой дом? – поинтересовалась я, маскируя волнение под строгостью, в духе позапрошлого века. – Что-то срочное? – Не-ет, просто… просто проезжал мимо, увидел знакомый дом и подумал, а не зайти ли… – Надо же… И куда же ты ехал? Впрочем, неважно, – одернула я себя. – Проходи, обувь не снимай, извини, у меня беспорядок, ничего не успеваю. – Ты извини, что я так, внаглую, не вовремя, – засуетился Ильин, застыв в одной неснятой туфле. – Я ненадолго, буквально на пять минут. – Ничего, все нормально. Как ты себя чувствуешь? Голова не болит? – осведомилась я, кивая в ту сторону, где должна находиться шишка на его голове. – Все хорошо, – ответил он, обувая снятую туфлю. Я затащила его на кухню, потому что комната так и осталась в состоянии проводов Вероники в клинику. Ильин сел на диванчик. – Уютно тут у тебя… – Ты серьезно? Необжитая квартира, все кое-как, – критично удивилась я. – А мне нравится. – Греют воспоминания? Ладно, ладно, молчу. Сейчас я тебя чаем напою. – Нет, нет, спасибо, я ел. – Не думай, что я собираюсь тебя кормить, все равно нечем. – Ты очень гостеприимная. Что это он? Пришел поиздеваться над бедной женщиной? – Спасибо, а ты очень саркастичен, – я не могла остаться в долгу. – Я же серьезно. – Ну-ну, – пробормотала я, открывая шкаф и осознавая, что мы оба поспешили – я – предложить чаепитие, а он – оценить мое гостеприимство – нормального чаю, черного, байхового, у меня не оказалось, всю полку занимали Вероникины травы. И кофе она куда-то заныкала, заботясь о моем здоровье, славная моя мачеха. – Чай будет… э-э-э… ромашковый, – сообщила я, оборачиваясь к Ильину. – Да неважно какой, – ответил он, поднимаясь с диванчика, с каким-то свертком в руках. – Софья, – как-то торжественно произнес он. Я отчего-то ощутила внутреннюю дрожь – ни дать, ни взять, сюжет «Загадка». – Да, Илья, – ответила в тон ему. – Софья, – повторил он. – Ну да, Софья, – подтвердила я, чувствуя неладное. – Это мое имя. – Во время нашей последней встречи мы, как уже вошло в традицию, поспорили, и я, вероятно, был резок в своих аргументах… – Но это же были твои аргументы, – пролепетала я, теребя банку с ромашковым чаем. Объясниться пришел, вот это да! Мучился, наверное, болезный, ночь не спал, вон какой худущий, и подстричься не мешало бы, между прочим, лопоухий ты мой. Да еще и травмированный. – Неважно, ты отчасти права, поскольку тема отношений мужчины и женщины, так или иначе, возникает в любом сюжете, пусть даже эти мужчина и женщина не совсем земные… И в своем, вероятно, неудачном рассказе я попытался показать, насколько сложно бывает женщине найти себя в этих… Тьфу, бред, – вдруг оборвал он себя. – Нет, нет, не бред, продолжай! Знаешь, а я ведь все-таки написала рассказ, сегодня ночью, – вырвалось у меня помимо воли. – Серьезно? – как-то облегченно обрадовался Ильин и бросил сверток на кухонный стол, словно он мешал ему. – Давай, показывай! Я ответно поставила банку на стол. – Гм… он еще сырой, нужно подчистить, подумать еще… – Ничего, ничего, подчистишь потом. – Хорошо, хорошо. Только оцени объективно! – Я весь – сама объективность, уверяю тебя! Притащила ноут на кухню, разбудила. Ильин уставился в монитор, забавно шевеля губами. Я скромненько притулилась у окна. Прочитал, с улыбкой взглянул на меня. – Отлично, Соня! Ни добавить, ни отнять. – Да ну? – Поверь, это первое, самое объективное впечатление. Ты уложила меня на обе лопатки. Воспользовавшись моим же сюжетом. – О чем ты говоришь? – возмутилась я. – О том, как ты ловко построила рассказ на той ситуации в харчевне. Неудачно выразился… Есть, конечно, что подчистить, но фабула – класс! – Ладно, прощаю, – смилостивилась я. Конечно, я не верила ни единому его слову… ладно, верила, отчасти – приятно же верить позитивному отзыву собрата по перу. Соперника по пари. – Итак, кто же выиграл? – с вызовом вопросила я. – А это должен решить третейский судья, – заявил он. Нет бы просто уступить женщине… Хотя, при чем здесь половая принадлежность, дуэль так дуэль! – Согласна, – сказала я и протянула ему руку. Мы скрепили рукопожатием продолжение нашего пари, причем, мне показалось, что Ильин задержал мою руку в своей. Нет, ерунда, показалось. – Итак, будем пить чай, – я снова схватилась за банку. Ильин сгреб сверток со стола. – Что это у тебя? – Это? Гм… неважно. Мне показалось, или он смутился? Сел, заерзал на диване, теребя сверток. Встал. – Что с тобой? Такое впечатление произвело мое творение? – в рифму съязвила я. – Нет… то есть, да. Короче… – он глубоко вздохнул, словно собирался нырнуть в ледяную воду. – Короче, Софья, прошлый раз ты упрекнула меня, обвинив в утрате твоего чулка. – Я?! Упрекнула? Чулка? Но я же… пошутила. – Сказала… Вот… я купил, принес…не знаю, тот ли размер. Посмотри. Ильин сунул мне в руки сверток и сел. Я осторожно развернула бумагу и… тоже села, хорошо, что на табуретку. Чулки! Двадцать ден, третий размер, телесного цвета, мама дорогая! – Ильи-и-и-н, – простонала я. – Какой ты… зайчик. – Кто-кто? – спросил он, явно покраснев. Надо же, он еще и краснеет. Сердце мое булькнуло и упало куда-то далеко, глубоко, туда, где его не найти. «Фатальная неосторожность»! Я подошла к Ильину, он вскочил, уронив валявшийся на диванчике журнал. От него пахло каким-то милым одеколоном и немного табаком. Спустя пару секунд я убедилась, что целуется он очень неплохо, можно даже сказать, очень хорошо для писателя-фантаста. Надеюсь, и я, как сочинитель любовных романчиков, не подкачала, а остановиться мы уже не смогли. Кое-как добрались до кровати, в которой уже некогда просыпались вдвоем, раскидывая по комнате одежды, банально, словно в плохом ромкоме, но о-о-о-чень чувственно…
apropos: Хелга Зайчик - вот уж действительно Зайчик! Ну очень здорово, конечно, все у них заверте... Впрочем, ну сколько можно тянуть и притворяться, что де им друг от друга ничего не надо? С чулками оно славно получилось, немаловажно и признание ошибочной шовинистической позиции. Ну и там слово за словом... - к закономерной "фатальной неизбежности", гы. Хелга пишет: банально, словно в плохом ромкоме По-моему, в отличном романе. Очень классно ты жонглируешь этими пресловутыми сюжетами - и ведь действительно: на все случаи жизни.
lapkin: Хелга Замечательное продолжение!
Юлия: Хелга Ух как! Стремительно и чувствительно. Раз чулок, два чулок...
Хелга: apropos, lapkin, Юлия Спасибо! Надо же приводить сей опус к какому-то знаменателю. Или кажется поспешным?
Скрипач не нужен: Хелга Мне очень понравилось новое название! И всё, что воспоследовало Здорово!
Хелга: Скрипач не нужен Спасибо!
Tanya: Хелга Хелга пишет: Надо же приводить сей опус к какому-то знаменателю. Не, ну зачем же спешить, удовольствие надо растя-а-а-гивать. Я имею в виду чтение твоего опуса . Надеюсь, знаменатель еще только маячит вдалеке. И линия Вероники пока зависла, и рассказики хорошо бы опубликовать, а?
Хелга: Tanya пишет: Надеюсь, знаменатель еще только маячит вдалеке. И линия Вероники пока зависла, и рассказики хорошо бы опубликовать, а? Но растягивать тоже не стоит, тем более, что «быть или не быть» уже свершилось. С Вероникой да, надо разбираться, нельзя бросать даму, тем более, с обновленным лицом. А рассказы пока только наметками, там думать и думать.
Скрипач не нужен: А как ты её называешь, кстати говоря, ВеронИка или ВерОника? ...что-то-там физгармоника . А нужны ли рассказы?
Хелга: Скрипач не нужен пишет: А как ты её называешь, кстати говоря, ВеронИка или ВерОника? ...что-то-там физгармоника . ВеронИка, но можно и ВерОника, как на слух ляжет. Скрипач не нужен пишет: А нужны ли рассказы? Расскажи, почему так думаешь?
Юлия: Хелга пишет: Или кажется поспешным? Вот ты спросила, и я задумалась... Дело даже не в поспешности. Но как-то непонятны мне мотивы Софьи. Что именно ее так внезапно после всех шараханий от Ильина швырнуло в противоположное состояние? Вот как-то связки между предыдущим ее настроением и нынешнем мне не хватило. Возможно, это только мои личные тараканы. Никто же больше не зацепился. Скрипач не нужен пишет: А нужны ли рассказы? А я в партии рассказов. Предвкушаю, как наши славные писатели предстанут в своих опусах перед нами со всеми своими характерами, переживаниями и чуйствами, которые они скрывают (да и не понимают-то толком еще сами что к чему) от себя и друг от друга.
Скрипач не нужен: Хелга, да вот так подумалось, а если рассказов вовсе не будет? Они есть, есть, есть (мы же знаем о них, и видим их постоянное присутствие) и их нет. Ох, побьют ведь)) Я - самый настоящий читатель и, конечно же, хотелось бы узнать все подробности: что там за рассказы такие, с чам жарит яичницу Ильин по утрам и почему инспектор Нейтан не женат)) Но бес противоречий норовит захлопнуть книжку и дальше только страдать в неведении, и переживать, и возмущаться - почему, по какому такому праву, неужели я никогда не узнаю, жили ли Торнтон и Маргарет долго и счастливо, а миссис Фейрфакс так к ним и не вернулась?
Хелга: Юлия пишет: Дело даже не в поспешности. Но как-то непонятны мне мотивы Софьи. Что именно ее так внезапно после всех шараханий от Ильина швырнуло в противоположное состояние? Вот как-то связки между предыдущим ее настроением и нынешнем мне не хватило. Сама немного сомневаюсь в этом ходе, но с другой стороны, взаимное притяжение между ними пристуствует, пыталась в предыдущих отрывках показать, что Соня к Ильину не ровно дышит, хоть и противоречиво. Мотивы скорее физиологические, такой необдуманный порыв. Ну и вещь вся очень несерьезная, когнитивный же диссонанс. Но надо подумать... Скрипач не нужен пишет: Я - самый настоящий читатель и, конечно же, хотелось бы узнать все подробности: что там за рассказы такие, с чам жарит яичницу Ильин по утрам и почему инспектор Нейтан не женат)) Но бес противоречий норовит захлопнуть книжку и дальше только страдать в неведении, и переживать, и возмущаться - почему, по какому такому праву, неужели я никогда не узнаю, жили ли Торнтон и Маргарет долго и счастливо, а миссис Фейрфакс так к ним и не вернулась? Недосказанность - великая вещь, именно она будоражит чувства, очень согласна. Дамы, я счастлива, что у вас есть противоречия и сомнения по поводу моего опуса. Спасибо!
Юлия: Хелга пишет: взаимное притяжение между ними пристуствует, пыталась в предыдущих отрывках показать, что Соня к Ильину не ровно дышит Это все чувствуется. И нам-то все с ними ясно. Но сама Соня, как мне показалось, голову с сердцем пока не примирила. "Что это он приперся? - упрямо твердит голова, отказываясь слушать сердце. А вот щелчка, который бы переключил эту самую голову, я как-то не услышала или не поняла. Но опять же повторюсь, что это очень субъективно.
Юлия: Скрипач не нужен пишет: конечно же, хотелось бы узнать все подробности: что там за рассказы такие, с чам жарит яичницу Ильин по утрам и почему инспектор Нейтан не женат)) Но бес противоречий норовит захлопнуть книжку Я бы не ставила на одну планку рассказы в данном повествовании и смакование подробностей частной жизни любимых персонажей. Как мне представляется, это все же разновесные вещи. Литературно-гендерный спор поставлен здесь в центр взаимоотношений героев. В этом споре они выясняют не только жанровую истину, но и собственные взаимоотношения. Без этого спора пропадает вся интрига. К тому же они уже забрались на ринг. И как еще писателю продемонстрировать свою игру, как не в рассказе? Так мне, кааца... Не очень нагло? Автор, извини, пожалуйста, но ты сам открыл ящик Пандоры читательских разглагольствований.
Хелга: Юлия пишет: но ты сам открыл ящик Пандоры читательских разглагольствований. Открыла и очень тому рада. Ведь так интересно услышать мнения, несогласия и может, и спор! Юлия пишет: Но сама Соня, как мне показалось, голову с сердцем пока не примирила. "Что это он приперся? - упрямо твердит голова, отказываясь слушать сердце. Не примирила, верно. Но конфликт ведь не исчерпывается результатом их взаимного притяжения, он ведь может усугубиться, например, перейти в другую стадию. Ведь физическая близость далеко не всегда приводит к близости душевной, к взаимопониманию. Она этап, но не финал интриги. Воть, как-то так. Юлия пишет: И как еще писателю продемонстрировать свою игру, как не в рассказе? Ох, еще бы суметь продемонстрировать.
Юлия: Хелга пишет: Она этап, но не финал интриги Это полностью умиряет мои сомнения. По прочтении я так и восприняла, что это просто очередной виток, так скажем, запутанной спирали. Но меня смутили слова автора об окончании истории, и я заволновалась. Прости, автор, неуемного читателя. Хелга пишет: Ох, еще бы суметь продемонстрировать О, в этом я ничуть не сомневаюсь. Автор(ы) у нас что надо!
apropos: Хелга пишет: физическая близость далеко не всегда приводит к близости душевной, к взаимопониманию. Она этап, но не финал интриги. Уфф, успокоила, а то начались какие-то намеки на знаменатель... Ты нам того, не знаменатели, а продолжение давай! Насчет этапа полностью согласна, кстати. Физическая близость ничего не значит - ну почти ничего, если между парой не установилась близость духовная, проще говоря - любовь. Юлия пишет: В этом споре они выясняют не только жанровую истину, но и собственные взаимоотношения. Без этого спора пропадает вся интрига. К тому же они уже забрались на ринг. И как еще писателю продемонстрировать свою игру, как не в рассказе? Вот подпишусь. Не, ну полный текст рассказов - не знаю, потянет ли автор, но с их сутью, частичной интригой и отдельными цитатами было бы оч. любопытно ознакомиться.
Tanya: apropos пишет: потянет ли автор Да ну, какие могут быть сомнения! Столько автором рассказов понаписано, и, заметьте, очаровательных . Справится, я уверена .
Хелга: Спасибо за поддержку и веру в мои скромные возможности!
Хелга: Итак, мы спали и не спали на вероникиных простынях, выпав на время из реального мира. Бывает… Ночь, коварная колдунья, которая заливает черными чернилами все когнитивные диссонансы, обращая их в некогнитивные сонансы. Я проснулась с рассветом, в сладкой истоме… нет, дело было не совсем так, истома присутствовала, вкупе со сладко посапывающим на соседней подушке Ильиным, но рассвет давно миновал, а где-то в недрах квартиры надрывался мобильник. Кажется, мой. Я сползла с кровати, накинула на себя что-то, попавшееся под руку, и сонно тыкаясь из стороны в сторону, отправилась на поиски звукового негодяя. О низкое рабство века высоких технологий! Зависимость почти равная наркотической, звонок, на который мы идем, словно крысы за дудочкой Нильса. Либо мучительно ждем его, ненавидя безразличную черноту дисплея, либо вздрагиваем, услышав бесстрастное «Аппарат абонента отключен или временно недоступен…». Впрочем, найдя телефон и ответив на звонок, я пожалела, что мой аппарат не отключен. Звонила Вероника с напоминанием о диетическом питании, которое я должна ей принести. – Я тебя не разбудила, Сонечка? – спросила она в конце проникновенной речи, которую я выслушала в пол-уха. – Но сегодня суббота, и я подумала, что у тебя неприсутственный день, – продолжила она, не дожидаясь моего ответа. – Хотя, твоя профессия не предполагает таковых, ведь информация нуждается в быстрых и неутомимых ногах, и не приемлет выходных. – Вы, как всегда, правы, Вероника Семенна, – пробормотала я. – Моя профессия требует неустанного напряжения сил в поисках сенсаций любой ценой или в создании домыслов, сладких сказок или жутких историй… Почему с утра меня понесло в какие-то дебри? Видимо, не оправилась после ночи, проведенной в постели с… врагом? Очень, очень хочется есть. – Соня, ты где? – раздался голос «врага». – Здесь я, никуда не пропала. – Сонечка, ты не одна? – спросила в трубке ушлая Вероника. – Одна, конечно, одна… – А кто там у тебя? – Соседский кот, – мрачно сказала я. – Как вы себя чувствуете? – Я? Прекрасно! – заявил Ильин. – А что там с котом? – Нет, все-таки у тебя кто-то есть, – настаивала Вероника. – Помолчи, пожалуйста, – прошипела я в сторону Ильина. Он прижал ладонь к губам, но подошел, обнял и принялся целовать в плечо, с которого сползла его же рубашка, которую, как оказалось, я спросонья натянула на себя. – Отключайся, сегодня суббота… – выдохнул он мне в ухо, в то время как Вероника подробно рассказывала о своем самочувствии. – Я и без того достаточно отключилась, – ответила я шепотом. Ильин потянулся за моим мобильником, пытаясь отобрать, я сопротивлялась, несколько мгновений мы молча пыхтели, сражаясь за аппарат, пока Ильин не нажал на кнопку отключения. – Как ты посмел? – возмутилась я, чувствуя, как погружаюсь в какое-то смятение-смущение. – Хотя, спасибо. Это Вероника, моя мачеха с пластикой, гибнет в клинике без здоровой пищи. Подожди, Ильин, очень есть хочется… – Знаешь, как ни странно, я тоже очень голоден. Разумеется, за ночь в холодильнике продуктов не прибыло, и я засобиралась в магазин, наотрез отказавшись от пылкого предложения Ильина принять его помощь и автомобиль. По правде говоря, я снова с некоторым облегчением воспользовалась необходимостью выйти из дома, но на этот раз, конечно, не для того, чтобы избегнуть общения со своим гостем, а с целью проветрить мысли и чувства. Я вышла в холодный, похрустывающий от заморозка воздух, по-субботнему не испорченный выхлопными газами, покурила у подъезда. Ильин! Что же делать? Вчера я поддалась спонтанному чувству, сладости поцелуя, уступила физиологии, порыву, трогательности подарка, естественной женской потребности в мужской близости… «Жертвование всем ради страсти», короче говоря. Но лучше бы это произошло с кем-то другим, а не с Ильиным – лучше бы это было ни к чему не обязывающей одноразовой ночью. Хотя, с какого перепугу я решила, что эта ночь не одноразовая, и к чему-то обязывает. Жаль только, что теперь между нами не будет уже того куража, что дала нам та первая беспутная пьяная ночь и соперничество, гм, творческое. Впрочем, не стоит торопить события, ведь я же не знаю, как ко всему этому относится и что о том думает Ильин. Когда я вернулась домой, Ильин уже хозяйничал на кухне, что-то заваривал в чайнике. – У тебя звонок не работал, я отремонтировал, – сообщил он. – Какой ты хозяйственный, хотя впервые об этом от тебя слышу. Но спасибо. – Я заслужил поощрение, – заявил он. – Хорошо, накормлю, – сказала я, не в силах справиться с какой-то неловкостью, и кинулась к плите, словно к спасительнице. – Завтрак будет готов через пятнадцать минут. – Что будем сегодня делать? – спросил Ильин, уплетая яичницу, надеюсь, съедобную. – Я сегодня свободен, а ты? – Предлагаешь сходить в музей? – съязвила я. – Мне нужно съездить к Веронике, отвезти продукты. – Без проблем, – бодро кивнул Ильин. – А потом, может, за город? Сегодня такой хороший день. И заметь, как причудливо переплелись явь и вымысел у нас с тобой? – Чулки? И удар ревнивицы? – пробормотала я. – Это детали, я говорю не только об этом. А я-то подумала, что он предложит примерить новые чулки. – Но не кажется ли тебе… – начала я, – что в этой истории все пошло не по-мужски – «быть или не быть», а по женски «будет или не будет», «было-не было»? – В этой истории? – переспросил Ильин, даже перестав аппетитно хрустеть соленым огурцом. – Ты и сюда хочешь подвести свою базу? – Но мне кажется, это ты начал разговор про явь и вымысел, нет? – Но я не подводил итоги и не делал выводы. – А разве я подвела итоги? Так или иначе, но мы с тобой заштампованно закрыли последнюю страницу романа на постельной, итоговой, сцене. А о том, что будет дальше, написать намного трудней, чем о том, что было до. Дальше пусть додумывает читатель… – Ты так считаешь? – он положил вилку на стол. – Возможно, ты и права.
apropos: Хелга Чудное продолжение - и чудный Ильин! Хелга пишет: мы с тобой заштампованно закрыли последнюю страницу романа на постельной, итоговой, сцене. А о том, что будет дальше, написать намного трудней, чем о том, что было до. Дальше пусть додумывает читатель… Смотря что додумывать - и что было до известной сцены. Точка ставится, когда автору уже ничего писать - типа: я все сказал (с), когда ему остается только разжевывать, что само по себе является бессмысленным занятием и пустым переводом бумаги. Сама по себе писательская кухня весьма интересна - а когда она еще обыгрывается так, как это делаешь ты - интересней вдвойне. Новое название романа отлично вписывается в сюжет, кстати говоря, - и мне ужасно нравятся все эти раздумья по поводу "когнитивных диссонансов, обращая их в некогнитивные сонансы". Словом, просто чудесно все идет - и продолжения очень хочется: что-то будет дальше?
Скрипач не нужен: Хелга – В этой истории? – переспросил Ильин, даже переставь аппетитно хрустеть соленым огурцом. – Ты и сюда хочешь подвести свою базу? Прямо жаль ушастого. А всё так хорошо шло
bobby: Хелга Все пока чудесно, Ильин такой милый и славный, а Софья, чувствуется, сейчас все испортит...
Юлия: Хелга apropos пишет: чудный Ильин bobby пишет: Ильин такой милый и славный И я в тот же хор: Милый, милый... Но Софью что-то занесло в какие-то метафорические дебри. Не к добру...
полная версия страницы