Форум » Хелга » К.Д. » Ответить
К.Д.
Хелга: Непонятно что, но, надеюсь, будет коротко.
Юлия: Хелга пишет: затмение разума у меня Это ты просто прониклась мужской логикой. У них все наоборот. Марсиане... Мне очень нравится, как спокойный наш Ильин начинает проявлять первые признаки странного беспокойства. Исподволь, пока не понимая что и происходит, почесывается, словно от укусов комаров. А то и не комары вовсе . И надо же сам не заметил, как скакнул в чулочный период! Помираю, хочу скорее узнать, как он будет из этого выпутываться, запутываясь окончательно. Я, конечно, понимаю, там шпиёны не дремлют, но и художники с писателями пополам тоже хороши...
Хелга: Юлия пишет: Это ты просто прониклась мужской логикой. У них все наоборот. Марсиане... Ой, точно, бес андроид попутал. Юлия пишет: И надо же сам не заметил, как скакнул в чулочный период! Минуя конфетно-букетный. Юлия пишет: Я, конечно, понимаю, там шпиёны не дремлют, но и художники с писателями пополам тоже хороши... Шпиены, вроде, неплохо получаются, но упираются тоже, мерзавцы. Как и художники с писателями.
bobby: Хелга Ильину можно только посочувствовать. Интересно, что он там навыбирал...
Хелга: bobby пишет: Ильину можно только посочувствовать. Интересно, что он там навыбирал... А вообще интересно наблюдать за мужчинами, покупающими разные пикантные предметы женского гардероба.
apropos: Хелга Ильин с чулками - это что-то. Особенно в торговом центре с таким характерным названием. Хелга пишет: Неплохая идея – женщина, созданная из двух, объединившая в себе свойства обеих, но время от времени раздваивающаяся… Да еще если в невесомости - зрелище может быть весьма занятным.
Хелга: apropos пишет: Да еще если в невесомости - зрелище может быть весьма занятным. Да, это мысль!
Хелга: Переименовала сей опус. Может, с новым названием быстрее пойдет? С утра проводив Веронику в клинику, отправилась на работу, где первым делом заела здоровый завтрак нездоровым, но добрым сэндвичем ака бутербродом с сыром и колбасой под чашку крепкого кофе, вероятно, десятую со вчерашнего вечера, и перечитала рассказ – плод бессонной ночи и извращенной фантазии. Стоит ли показывать его Ильину, чтобы услышать вежливую неискреннюю похвалу или откровенную критику? «А что бы ты хотела?» – сурово вопросила я свое эго, но оно промолчало, поскольку выбор был слишком болезнен. От недосыпа и двух литров кофе что-то монотонно гудело в голове, а сидеть на одном месте было совершенно невозможно, поскольку через пару минут я засыпала с риском упасть в худшем случае на пол, а в лучшем – лицом в стол. Последствия творческого процесса… Зато такое сомнамбулическое состояние позволило мне вполне искренне принять поздравление главного редактора по поводу верно принятого решения и удачно сыгранной роли невежды-дилетанта в диалоге с профи Ильиным и промолчать, что роль эту я если и сыграла, то лишь косвенно – ведь не сказать правду не значит солгать, не так ли? Цветущая Бонни посетовала, что я бледновато выгляжу, и, шурша фольгой упаковки, посоветовала шоколадно-гербальную диету. Я с трудом удержалась, чтобы не помянуть по этому поводу несравненную Веронику, но вспомнила о ней и задумалась, как она там, болезная, на столе хирурга. Поинтересовалась у Бонни, как она относится к пластике. – Неоднозначно, – заявила та. – Подтяжка необходима, но я пока обхожусь, а вот что касается ананасов и прочих батонов, здесь важно не перебрать, хотя некоторые мужики это любят. Но не все. А что, Софья Александровна, хотите увеличить здесь? – она выразительно кивнула на свой пышный бюст, – или здесь? – ткнула пальцем пониже. – Да, может быть, вам и не помешало… чуть-чуть добавить, для броскости. А что, спонсор появился? Не тот ли писатель? И вот так всегда – стоит задать совершенно невинный, абстрактный вопрос, как тотчас же в уме адресата выстраиваются причинно-следственные связи, чаще всего не имеющие ничего общего с окружающей действительностью. – Какой еще писатель? – неосторожно переспросила я и попыталась укрыть вопрос в череде последующих фраз. – Ничего я не собираюсь наращивать, мне вполне хватает и своего! – Так вы типа натуралка, значит? – Жанна картинно изогнула красивую бровь. –Тоже неплохо, пусть будет много теток, хороших и разных. А писатель, вы ж сами знаете какой. Только думаю я, не потянет он спонсировать пластику груди, не того полета журавль. Ему бы самому уши чуть поправить. Хотя, с другой стороны, Танцоров лопоухий, а такой секси! Итак, Ильин уже не только писатель и художник, но еще и попал на одну доску с сексапильным актером. Неплохо, сударь, неплохо. Знал бы он, несчастная жертва нетрезвости, одиозного пари и ревнивой психопатки, каких ярлыков навесили на него с моей подачи. Впрочем, какая теперь разница – он ушел и не обещал вернуться, и наши пути могут пересечься лишь на профессиональной почве. – Натуралка, – хихикнула я. – Вся, как есть, натуралка. Только, Жанна, ничего такого у меня с тем лопоухим писателем нет и быть не может. Зачем я это сказала? Бросилась оправдываться, словно виновата в том, что на меня может обратить внимание мужчина, пусть и лопоухий. Отреклась от Ильина, словно он прокаженный. А может, мне и на самом деле взять да и увеличить грудь? Отчего-то представила себя одетой в платье средневекового покроя, грудь вздымается над корсажем. На голове – крылатый чепец, как на портретах Гольбейна, то ли Младшего, то ли Старшего. Жанна же многозначительно ухмыльнулась и защелкала маникюром по клавиатуре, а я, вернувшись в свои узкую юбку и блузку, потащилась на рабочее место разгребать долги перед работодателем. Вечером позвонила Вероника, слабым голосом поведала о своих моральных и физических страданиях, посетовала, что лишена здорового питания, и попросила привезти ей с утра травяного чаю и ржаных хлебцев. Долго рассказывала о том, как правильно заварить чай и какие именно хлебцы купить, чтобы не перепутать фирму-производителя. На двадцатой минуте разговора я стала слушать в пол-уха и подозреваю, что пропустила половину важной информации о мировом производстве крупяных изделий, да еще и отвечала явно невпопад, путая сочувствие с негодованием. Когда мачеха от хлеба перешла к зрелищам, начав рассказывать о том, как волнуется и как ждет результатов операции, я услышала какой-то стук. Он исходил со стороны коридора, куда я и направилась, обнаружив, что стучат в дверь. Неужели трудно нажать на звонок? Раздраженная бесконечным разговором с Вероникой и бестолковостью вечернего незваного гостя, открыла дверь и к своему величайшему изумлению обнаружила на пороге писателя-фантаста Илью Ильина собственной персоной. Что это? «Самопожертвование ради идеала» или «Любовь к врагу»? – Да что вы говорите, это ужасно, – сказала я в трубку Веронике, которая, кажется, повествовала о том, как отходила от наркоза. – Что, ужасно? Я не вовремя? – спросил Ильин. – Не вовремя, ах, как не вовремя, – согласилась я с Вероникой, которая в данный момент сетовала, что слишком быстро очнулась, то есть ей дали неправильный наркоз. – Извини, тогда я пойду. Я пытался тебе позвонить, но у тебя все время занято, – Ильин выразительно кивнул на телефон в моей руке. – Нет, нет, заходи, это я не тебе… «Куда заходить?» – спросила Вероника. – Это я не вам, извините. – У тебя кто-то есть? Художник? Как его, Ильин? Ах, Сонечка, душа моя, конечно-конечно, тебе давно надо было мне сказать. Передавай ему привет и скажи, что я очень хочу с ним познакомиться. «О, Ктулху! Ненавижу догадливых теток и Ильина вместе с ними», – мысленно взревела я, распрощалась с Вероникой и улыбнулась Ильину. – Заходи, это моя, гм, мачеха, звонит из клиники, делится впечатлениями. – Что-то серьезное? – Да нет, пластика. Хочет быть вечно молодой. – Гм, вечно молодой? Не скучновато ли? – спросил Ильин, проходя и осматривая прихожую. – Помнишь что-нибудь из обстановки? – съязвила я. – Довольно смутно, – смущенно улыбнулся он. – Ладно, мы оба были хороши, – расщедрилась я. И чего это он приперся?
Tanya: Хелга Ну, дождались наконец-то продолжения, спасибо! И даже с новым названием... Хм, К.Д. - это Красные Дьяволята? Кипучая Деятельность? Когнитивный Диссонанс? Хелга пишет: И чего это он приперся? Да, действительно, чего это?
Юлия: Хелга Чудненько! Да-а. Новым названием автор повысил градус заинтригованности читателя. Tanya пишет: Хелга пишет: цитата: И чего это он приперся? Да, действительно, чего это? Ха-ха. К.Д. - в одно слово
apropos: Хелга Новое название нравится - интригуеть. Хороша картинка на работе - так и представляю этих сплетничающих девиц. С Танцоровым здорово получилось, а уж явление ГГ - эффект почти разорвавшейся бомбы. Теперь буду гадать, чего это его принесло на ночь глядя. Хотя догадываюсь. Хелга пишет: перечитала рассказ – плод бессонной ночи и извращенной фантазии Что же оне там понаписали такого?! Надеюсь, автор сжалится и ознакомит... с кратким хотя бы содержанием. Хелга пишет: Ненавижу догадливых теток и Ильина вместе с ними Гы.
Хелга: Tanya пишет: К.Д. - это Красные Дьяволята? Кипучая Деятельность? Когнитивный Диссонанс? Третья попытка - в точку! Юлия пишет: Новым названием автор повысил градус заинтригованности читателя. А что делать, с такими-то перерывами. apropos пишет: Теперь буду гадать, чего это его принесло на ночь глядя. Хотя догадываюсь. Ну дык, пришел, болезный, по важному делу, банально так... apropos пишет: Надеюсь, автор сжалится и ознакомит... с кратким хотя бы содержанием. Аффтор напряженно думает над рассказами. Ну сама себе создаю сложности...
apropos: Хелга пишет: Третья попытка - в точку! Отличное название, модное, и главное - оч. актуальное. Хелга пишет: Аффтор напряженно думает над рассказами. Ну сама себе создаю сложности... Не, ну главное не только создать препятствия, но и их преодолеть. Но я в тебя верю. Хелга пишет: А что делать, с такими-то перерывами. Интриговать, да. И сокращать время перерывов. Хелга пишет: Не вовремя, ах, как не вовремя Интонация, словно из Пана, - представляю, как Ильину радостно это слышать.
Хелга: apropos пишет: модное, и главное - оч. актуальное. Хи-хи... apropos пишет: И сокращать время перерывов. Это сложно. apropos пишет: Интонация, словно из Пана, - представляю, как Ильину радостно это слышать. Ой, так когда писала, прямо зазвучала эта фраза в исполнении Удовиченко, и не смогла устоять перед искушением.
apropos: Хелга пишет: Это сложно. Это понятно, т.к. я же первая начну тебя терроризировать из-за "романа века". С другой стороны, все же жутко интересно, что там в К.Д. дальше, да еще оборванном в который раз на самом интересном месте. Хелга пишет: прямо зазвучала эта фраза в исполнении Удовиченко Очень тебя понимаю - у меня она тоже зазвучала и так хорошо легла в виде приветствия Ильина.
Хелга: apropos пишет: Это понятно, т.к. я же первая начну тебя терроризировать из-за "романа века". Воть-воть. А роман века - это роман века, долг перед страной и читателями!
Хелга: И чего это он приперся? Осознал свою неправоту и пришел мириться? Или не осознал, и это более вероятно, но решил, что можно сделать реверанс оголтелой дамочке? Или пришел, чтобы добить меня, как автора, железными мужскими аргументами? В любом случае мне следует показать себя выдержанной, невозмутимой, гостеприимной хозяйкой настолько, насколько позволят мои неуправляемые эмоции. «Неуправляемые эмоции» – это из цитатника моего бывшего, он очень любил употреблять эту формулировку в мой адрес. Но я зачем-то не на шутку разволновалась, до дрожи в коленках. – Что привело тебя в мой дом? – поинтересовалась я, маскируя волнение под строгостью, в духе позапрошлого века. – Что-то срочное? – Не-ет, просто… просто проезжал мимо, увидел знакомый дом и подумал, а не зайти ли… – Надо же… И куда же ты ехал? Впрочем, неважно, – одернула я себя. – Проходи, обувь не снимай, извини, у меня беспорядок, ничего не успеваю. – Ты извини, что я так, внаглую, не вовремя, – засуетился Ильин, застыв в одной неснятой туфле. – Я ненадолго, буквально на пять минут. – Ничего, все нормально. Как ты себя чувствуешь? Голова не болит? – осведомилась я, кивая в ту сторону, где должна находиться шишка на его голове. – Все хорошо, – ответил он, обувая снятую туфлю. Я затащила его на кухню, потому что комната так и осталась в состоянии проводов Вероники в клинику. Ильин сел на диванчик. – Уютно тут у тебя… – Ты серьезно? Необжитая квартира, все кое-как, – критично удивилась я. – А мне нравится. – Греют воспоминания? Ладно, ладно, молчу. Сейчас я тебя чаем напою. – Нет, нет, спасибо, я ел. – Не думай, что я собираюсь тебя кормить, все равно нечем. – Ты очень гостеприимная. Что это он? Пришел поиздеваться над бедной женщиной? – Спасибо, а ты очень саркастичен, – я не могла остаться в долгу. – Я же серьезно. – Ну-ну, – пробормотала я, открывая шкаф и осознавая, что мы оба поспешили – я – предложить чаепитие, а он – оценить мое гостеприимство – нормального чаю, черного, байхового, у меня не оказалось, всю полку занимали Вероникины травы. И кофе она куда-то заныкала, заботясь о моем здоровье, славная моя мачеха. – Чай будет… э-э-э… ромашковый, – сообщила я, оборачиваясь к Ильину. – Да неважно какой, – ответил он, поднимаясь с диванчика, с каким-то свертком в руках. – Софья, – как-то торжественно произнес он. Я отчего-то ощутила внутреннюю дрожь – ни дать, ни взять, сюжет «Загадка». – Да, Илья, – ответила в тон ему. – Софья, – повторил он. – Ну да, Софья, – подтвердила я, чувствуя неладное. – Это мое имя. – Во время нашей последней встречи мы, как уже вошло в традицию, поспорили, и я, вероятно, был резок в своих аргументах… – Но это же были твои аргументы, – пролепетала я, теребя банку с ромашковым чаем. Объясниться пришел, вот это да! Мучился, наверное, болезный, ночь не спал, вон какой худущий, и подстричься не мешало бы, между прочим, лопоухий ты мой. Да еще и травмированный. – Неважно, ты отчасти права, поскольку тема отношений мужчины и женщины, так или иначе, возникает в любом сюжете, пусть даже эти мужчина и женщина не совсем земные… И в своем, вероятно, неудачном рассказе я попытался показать, насколько сложно бывает женщине найти себя в этих… Тьфу, бред, – вдруг оборвал он себя. – Нет, нет, не бред, продолжай! Знаешь, а я ведь все-таки написала рассказ, сегодня ночью, – вырвалось у меня помимо воли. – Серьезно? – как-то облегченно обрадовался Ильин и бросил сверток на кухонный стол, словно он мешал ему. – Давай, показывай! Я ответно поставила банку на стол. – Гм… он еще сырой, нужно подчистить, подумать еще… – Ничего, ничего, подчистишь потом. – Хорошо, хорошо. Только оцени объективно! – Я весь – сама объективность, уверяю тебя! Притащила ноут на кухню, разбудила. Ильин уставился в монитор, забавно шевеля губами. Я скромненько притулилась у окна. Прочитал, с улыбкой взглянул на меня. – Отлично, Соня! Ни добавить, ни отнять. – Да ну? – Поверь, это первое, самое объективное впечатление. Ты уложила меня на обе лопатки. Воспользовавшись моим же сюжетом. – О чем ты говоришь? – возмутилась я. – О том, как ты ловко построила рассказ на той ситуации в харчевне. Неудачно выразился… Есть, конечно, что подчистить, но фабула – класс! – Ладно, прощаю, – смилостивилась я. Конечно, я не верила ни единому его слову… ладно, верила, отчасти – приятно же верить позитивному отзыву собрата по перу. Соперника по пари. – Итак, кто же выиграл? – с вызовом вопросила я. – А это должен решить третейский судья, – заявил он. Нет бы просто уступить женщине… Хотя, при чем здесь половая принадлежность, дуэль так дуэль! – Согласна, – сказала я и протянула ему руку. Мы скрепили рукопожатием продолжение нашего пари, причем, мне показалось, что Ильин задержал мою руку в своей. Нет, ерунда, показалось. – Итак, будем пить чай, – я снова схватилась за банку. Ильин сгреб сверток со стола. – Что это у тебя? – Это? Гм… неважно. Мне показалось, или он смутился? Сел, заерзал на диване, теребя сверток. Встал. – Что с тобой? Такое впечатление произвело мое творение? – в рифму съязвила я. – Нет… то есть, да. Короче… – он глубоко вздохнул, словно собирался нырнуть в ледяную воду. – Короче, Софья, прошлый раз ты упрекнула меня, обвинив в утрате твоего чулка. – Я?! Упрекнула? Чулка? Но я же… пошутила. – Сказала… Вот… я купил, принес…не знаю, тот ли размер. Посмотри. Ильин сунул мне в руки сверток и сел. Я осторожно развернула бумагу и… тоже села, хорошо, что на табуретку. Чулки! Двадцать ден, третий размер, телесного цвета, мама дорогая! – Ильи-и-и-н, – простонала я. – Какой ты… зайчик. – Кто-кто? – спросил он, явно покраснев. Надо же, он еще и краснеет. Сердце мое булькнуло и упало куда-то далеко, глубоко, туда, где его не найти. «Фатальная неосторожность»! Я подошла к Ильину, он вскочил, уронив валявшийся на диванчике журнал. От него пахло каким-то милым одеколоном и немного табаком. Спустя пару секунд я убедилась, что целуется он очень неплохо, можно даже сказать, очень хорошо для писателя-фантаста. Надеюсь, и я, как сочинитель любовных романчиков, не подкачала, а остановиться мы уже не смогли. Кое-как добрались до кровати, в которой уже некогда просыпались вдвоем, раскидывая по комнате одежды, банально, словно в плохом ромкоме, но о-о-о-чень чувственно…
apropos: Хелга Зайчик - вот уж действительно Зайчик! Ну очень здорово, конечно, все у них заверте... Впрочем, ну сколько можно тянуть и притворяться, что де им друг от друга ничего не надо? С чулками оно славно получилось, немаловажно и признание ошибочной шовинистической позиции. Ну и там слово за словом... - к закономерной "фатальной неизбежности", гы. Хелга пишет: банально, словно в плохом ромкоме По-моему, в отличном романе. Очень классно ты жонглируешь этими пресловутыми сюжетами - и ведь действительно: на все случаи жизни.
lapkin: Хелга Замечательное продолжение!
Юлия: Хелга Ух как! Стремительно и чувствительно. Раз чулок, два чулок...
Хелга: apropos, lapkin, Юлия Спасибо! Надо же приводить сей опус к какому-то знаменателю. Или кажется поспешным?
полная версия страницы