Форум » Хелга » К.Д. - 2 » Ответить
К.Д. - 2
Хелга: Непонятно что, но, надеюсь, будет коротко.
Хелга: MarieN пишет: А они, Соня и Ильин, потерянные где-то в своих чувствах и восприятиях. Соня понятно почему. Бывший муж постарался, и она такая теперь не уверенная в себе дамочка, выпускает когти и защищается, а вот почему Ильин потерянный не совсем понятно, ну может так просто сложилось у него по жизни, бывает. Именно, что потерянные, да. На том и построено все. Ильин потерянный, потому что писатель-фантаст, живет в своих фантазиях, отчасти. MarieN пишет: Может слишком серьезно я всё это пишу, хотя по жизни я не очень серьезный человек, скорее ветреный. Но почему-то, здесь так получается, постараюсь исправиться. Пишите так, как пишется.
MarieN: Хелга пишет: Ильин потерянный, потому что писатель-фантаст, живет в своих фантазиях, отчасти. А может наоборот, Хелга пишет: писатель-фантаст, живет в своих фантазиях, отчасти , потому что потерянный.
Юлия: Хелга Мне кажется, второй вариант энергичней и глаже: вжих - и немая сцена Получилась хорошая экспонента: напряжение копилось уже некоторое время, но исподволь - молчание Ильина, попытки классификации оного. Постепенно оно набирает оборот - Вероника, предчувствие слишком раннего визита, встреча. И крохотная пауза - 1/32 - на кухне, чтобы выстрелить вертикально вверх. Фейерверк. Занавес.
Скрипач не нужен: Хелга Пока я болтаюсь, тут уже два варианта долгожданного продолжения! Да, в первом смущает желание Софьи пойти посмотреть, что там с приемом посетителей)) Немая сцена очень живописна Ждём продолжения!
Хелга: Скрипач не нужен пишет: Немая сцена очень живописна Третий вариант – Ирония вовсе неуместна, когда речь идет о таком серьезном деле, – продолжала мачеха. – Думаю, что твоя мать, Татьяна Петровна, ощутила в себе эти способности после того, как пережила драму расставания с твоим отцом. – Только, пожалуйста, вы этого маме не говорите, – взмолилась я, страшно жалея, что согласилась на этот визит. Тем временем за закрытой дверью страсти явно накалялись. Голоса звучали все громче и все взволнованней. Мужчина повысил голос настолько, что мы услышали его: «Вы пожалеете, что на свет родились!», а затем прозвучало громкое отчетливое мамино: «Вы нет понимаете, о чем говорите!» Третий бормотал что-то, надеюсь, миротворческое. Мы с Вероникой переглянулись, впервые, как союзники. – Тебе не кажется, Сонечка, что твоей матери угрожает опасность? – спросила мачеха. – Считаю, что мы должны вмешаться. – Возможно, но не уверена, – ответила я, колеблясь между желанием броситься на помощь и опасением, что матушка не простит вмешательства. Тем не менее, мы дружно поднялись и двинулись в сторону комнаты. Но не успели сделать и пяти шагов, как за дверью раздался страшный грохот, словно упало и разбилось что-то стеклянное или керамическое. Шестой и седьмой шаг мы с Вероникой бежали, как Чип и Дейл, спешащие на помощь. Я распахнула дверь, уже не думая о последствиях этого поступка. Немая сцена. Нет-нет, я не претендую на цитирование классика слово в слово, а лишь приблизительно, вольный, так сказать, пересказ. Пол, усеянный мелкими осколками какого-то стекла. Мужчина внушительного вида, раскрасневшийся и сопящий, посередине в виде столба, с распростертыми руками и закинутою назад головою. По правую сторону его – глазам своим не верю – что он здесь делает, вездесущий?! – Илья Ильин с устремившимся куда-то движеньем всего тела, держащий в руках какую-то блестящую штуку; за ними матушка, превратившаяся в восклицательный знак; перед ними я, потерявшаяся самым невинным образом; рядом – Вероника с самым заинтересованным выраженьем лица, относящимся прямо к ко всем присутствующим. По левую сторону …, впрочем, больше никого нет. Почти полторы минуты окаменевшая группа сохраняет такое положение. Занавес опускается. Впрочем, никакого занавеса не было, и полторы минуты – это у классика. Не прошло и мгновения, как немота была нарушена воплем матушки: – Что вы наделали? Вы только посмотрите – он разбил! Разбил! Мой магический шар! Фамильную ценность! – Да я… я не хотел, не понимаю, как это, блин, получилось, – забормотал оживший краснолицый мужик. – Вот, подставка цела, – сообщил Ильин, демонстрируя то, что держал в руках, и одновременно уставившись на меня, как на привидение. – Соня? Софья Александровна? А вы как здесь оказались? – Илья? Илья Николаевич? – просипела я. – Вы то что здесь делаете? – Соня, они твои знакомые? – грозно вопросила матушка – Умеешь же ты выбирать друзей! Негодяи! Мой шар! – Какой пассаж! Илья Николаевич? Ильин? – Вероника вступила в разговор. – Художник и писатель? Как интересно, как загадочно! Вот так встреча! Познакомь нас, Сонечка. – Какой художник?! Какой писатель? Они шар мой разбили, мой магический шар! – стенала матушка. – Намеренно разбили? – грозно вопросила Вероника. – Зачем разбили? – тупо спросила я. – Это вы разбили, Илья Николаевич? – Это я разбил, – вступился краснолицый, который, впрочем, начал бледнеть. Ильин лишь виновато пожал плечами. – Прошу прощения, но вы сами виноваты, нечего обманывать бестолковых баб… – продолжил его приятель. – Я виновата? Вы мне нанесли моральный и материальный урон! – воскликнула матушка. – Невосполнимый, между прочим! Да поставьте же это, в конце концов! – обратилась она к Ильину, который все еще терзал в руках подставку от магического шара. Он молча водрузил ее на стол. Небось, уже обдумывает сюжет для небольшого рассказа? – Как вы правы, дорогая Татьяна Петровна! – встряла Вероника. – Как легко разрушить тонкую материю экстрасенсорики! – Я не экстрасенс, уважаемая… Вероника… не помню вашего отчества, я – гадалка! – Да, гадалка… бабушка Фекла! – гадко захихикал виновник инцидента. – Татьяна Петровна, значит. Шарлатанка! А вы, значит, все тут знакомы! Сектанты! – Успокойся, Петр, – вступил таки Ильин. – Давайте мирно обсудим сложившуюся ситуацию. – Мирно?! – простонала матушка. – Ма… Татьяна Петровна, он прав, – вступила и я, заполучив одобрительно-подозрительный взгляд Ильина. – Где у вас веник? Я сейчас все уберу, – сказал он. – Веник? – грозно переспросила матушка. – Давайте я сделаю, – торопливо сказала я, боясь, что матушка сейчас способна оседлать метлу. Я заспешила к крошечной кладовке, где у мамы хранились всяческие принадлежности, за мной двинулся Ильин, которого я вовсе не приглашала. – Твоя знакомая гадалка? – спросил он, заблокировав мне выход из кладовки. – Это моя мама, а мы к ней в гости пришли, с Вероникой Семёновной, – прошипела я. – А ты что здесь делаешь? Пришел погадать на судьбу или борешься с мракобесием, круша магические шары? – Твоя мама? Круто! – изумился Ильин. – А ведь вы похожи, то-то мне показалось лицо знакомым. Я приятеля сопроводил, чтобы он бед не натворил. Твоя мама, между прочим, ходит по лезвию бритвы – наговорила его жене всякой ерунды. – Бед не натворил, сейчас это так называется, – хмыкнула я. – А шар зачем разбили? Он, между прочим, немало стоит. И вообще, выпусти меня отсюда, я сейчас здесь задохнусь. Возможно, я и преувеличила трудности со своим дыханием, но Ильин, закрывший пространство своей хоть и не мощной, но фигурой и нависший надо мной, невероятно смущал меня, и я никак не могла сосредоточиться и вспомнить, какого черта меня понесло в кладовку. Ильин бормоча, что шар Петруха разбил случайно, что ему очень жаль, что готов возместить расходы, посторонился. Пробралась мимо, коснувшись его плечом. По пути вспомнила про веник и даже про совок. Пробираясь второй раз мимо Ильина, который упорно маячил на пути, подумала с немалой обидой, что он не сделал и попытки обнять меня, а ведь мог бы. Неужели не захотел? Что за сюжет? «Угрызения совести»? Или «Затравленный»? Спасибо за идею с шаром автору идеи!
Хелга: MarieN пишет: цитата: писатель-фантаст, живет в своих фантазиях, отчасти , потому что потерянный. Это очень интересный вопрос. Человек живет фантазиями, потому что ему неуютно в реальном мире, и он прячется в придуманном, или с реальным миром у него все в норме, просто он так создан, что не может не фантазировать? Скучно без фантазий?
bobby: Хелга "Немая" сцена стала еще живописнее. Соня и Ильин без конца попадают в самые комично-драматичные ситуации. Читать одно удовольствие!
Хелга: bobby Спасибо, рада, что читаешь.
Юлия: Хелга И третий вариант хорош. Накал страстей внутри запертой комнаты в нем ощутимей и ярче. Но... немая сцена немного потерялась. Очень субъективное мнение - ну просится после занавеса какая-то ощутимая пауза. Может быть, даже хватило бы просто разбивки на главы в этом месте, например. И следующую главу уже начать с оживления немой сцены, или даже дать все это ретроспективно... Не знаю. Прости, автор, за занудство. Очаровательная сцена в кладовке
apropos: Хелга Вот самое то, кажется, - и неожиданное собрание, и застывшая мизансцена, и неловкость, и новый виток развития сюжета, если можно так сказать. Юлия пишет: просится после занавеса какая-то ощутимая пауза. Может быть, даже хватило бы просто разбивки на главы в этом месте Ну, по логике - пауза как раз должна быть перед занавесом, а после него - как раз продолжение, когда застывшие фигуры приходят в себя, оживают и начнают привыкать к "новой реальности", ея обживать и обсуждать...
Юлия: apropos пишет: Ну, по логике - пауза как раз должна быть перед занавесом Я же говорю - субъективное ощущение. Но согласись - занавес есть занавес, он не дергается туда-сюда, он знаменует некий конец, и для наступления начала ему нужно время.
Хелга: Юлия пишет: занавес есть занавес, он не дергается туда-сюда, он знаменует некий конец, и для наступления начала ему нужно время. Но занавес присутствует лишь в цитате. Возможно, если поставить кавычки, может, в конец цитаты, то ощущение уменьшится? Подумаю, момент интересный получается. Спасибо огромное за мысли, этот отрывок складывается благодаря таким замечательным читателям!
Хелга: Меж тем в комнате буйно расцветала мать-и-мачеха с ноткой увядшей петуньи. Пока мы с Ильиным разбирались с веником, оставив эту ненадежную компанию без присмотра, мать-и-мачеха не дремали. Вероника Семеновна и Татьяна Петровна сидели за столом, мачеха что-то объясняла матери наставническим тоном, а та вертела в руках и разглядывала подставку от магического шара, словно прикидывала, как лучше применить ее против собеседницы. Впрочем, возможно, у мамы были совсем иные, вполне миролюбивые мысли. Петр сидел в стороне, на диване, пригорюнившись, свесив руки и голову, вздыхал, изредка бормоча что-то, по всей видимости, не очень цензурное. Я принялась за работу. Ильин более не выразил желания убирать следы содеянного, а присел на диван рядом с Петром. Все замолчали, наблюдая за моими трудами. Даже мама и Вероника не стали давать советы, как правильно подметать, видимо, сдерживаемые присутствием двух, пусть и провинившихся, но все же мужчин. – Сонечка, – нарушила молчание Вероника, когда я закончила это нелегкое дело и вернула инструменты на место. – Ты все же должна представить меня своим знакомым. Как будто она сама не может с ними познакомиться? И почему в кладовке я не предупредила Ильина, что он не только писатель, но и художник? – Петр – приятель моего знакомого, но я его вижу в первый раз. Илья Николаевич, познакомьте нас, пожалуйста, – начала я, чувствуя, что мои джинсы превращаются в кринолин, а в руках появляется веер. Выражение лица Ильина не поддавалось описанию, когда он, чинно приподнявшись с дивана, сообщил, что рад представить собравшимся своего давнего друга и бывшего одноклассника Петра Затейникова. Тот страшно смутился и пробормотал в ответной речи, что сожалеет, блин, о содеянном. – А это, – продолжила я, войдя в роль и поправляя ленты воображаемой шляпки, – мой знакомый и где-то коллега по перу, Илья Николаевич Ильин, работает в жанре научной и не очень фантастики. Илья Николаевич, позвольте представить вам моих… мою маму, Татьяну Петровну… в миру… и ма… жену моего отца Веронику Семеновну, которая живет в Штатах… – Что-то ты разошлась, дочь, – вместо приветствия укорила меня матушка. – Очень приятно и так неожиданно! Никогда не общалась с живым писателем, – заворковала Вероника. А я кто? Разве не живой писатель? Обидно, однако. – Ничего особенного, – скромно сказал Ильин. – Увлекаетесь фантастикой? – О, да, да… хотя, нет, не очень, – засуетилась Вероника. – Но вы так талантливы, еще и рисуете! – Я? Рисую? – удивился Ильин, бросая на меня взгляд, словно догадываясь, откуда ветер дует. – Скромничаете? Не надо скромничать, я видела вашу работу, чудесный пейзаж! Вы иллюстрируете свои книги? – Гм.. хм… нет, не иллюстрирую. – А жаль, как жаль, мне кажется, что вы сумели бы сделать это лучше… всех! Куда это понесло Веронику? – Вы собирались обсудить сложившуюся ситуацию, – напомнила я, грозно глянув на Ильина. – Да, да. Татьяна Петровна, что мы можем для вас сделать? – заспешил он. Будь я в положении невесты, то подумала бы, что он расстарался ради будущей тещи. Но, к счастью, свадебный торт и кукла на капоте в жизни мне более не угрожали. – Вы разбили фамильную драгоценность… – упорствовала матушка. – Неужели эта вещь досталась вам от предков? – с сомнением вопросила мачеха. – А вы как думаете, уважаемая Вероника Семеновна? Разумеется, это наше фамильное наследие. Моя бабушка оставила его моей матери. Матушка вовсе не играла на публику, а говорила чистейшую правду. Магический шар на самом деле был своего рода семейной реликвией, правда, не сохранилось точных сведений о том, как он попал в нашу семью. На моей памяти он всегда стоял за стеклом в шкафу, и мне было строго-настрого запрещено трогать его, хотя, я не всегда следовала этому запрету. Мама утверждала со слов бабушки, что шар то ли принадлежал прабабушке, то ли случайно попал к нам. Никаких свидетельств о том, что прабабушка или кто иной из семейства занимался магией, не осталось. Возможно, об этом постарались забыть, или просто забыли. Но так или иначе, именно наличие этого шара толкнуло матушку в сферу гадания и хиромантии. И я очень понимала, какую горечь она испытывала, лишившись столь ценной вещи. Мне тоже было очень жаль. Тем временем Вероника завела речь о своем предке, который участвовал в битве при Цусиме, видимо, решила сбалансировать или перетянуть чашу весов в свою сторону. А как же иначе? Ах, если бы Ильин или, на худой конец, его приятель Петр могли бы сейчас небрежным жестом достать из внутреннего кармана чековую книжку и ручку-паркер – ладно, можно не паркер, лишь бы писала – и столь же небрежно расписавшись на чеке, подать его матушке – мол, хоть так, но желаю загладить то кощунство, каковое свершилось. Но такое не случается в наших долготах и широтах, увы. Ну-у-у, разве что изредка.
Юлия: Хелга Хелга пишет: Меж тем в комнате буйно расцветала мать-и-мачеха с ноткой увядшей петуньи. Хелга пишет: Петра Затейникова Действительно, затейник Хелга пишет: Возможно, если поставить кавычки, может, в конец цитаты, то ощущение уменьшится? Знаешь, не стоит ломать голову. Ведь это лишь субъективное ощущение и к тому же родившееся под влиянием первых вариантов. Третий изменил динамику, все в нем складывается органично и в меру напряженно. Еще раз перечитала. Да, для тупых, хорошо бы цитату закавычить.
apropos: Хелга Ага, славно с этим кувшином фамильным магическим шаром получилось! Очень смешная, динамичная сценка. Ну и матери-мачехи ужасно характерны. Хелга пишет: Даже мама и Вероника не стали давать советы, как правильно подметать, Блеск просто! Впрочем, характерны все - и Затейников (в своей манере речи, поведения и даже фамилии ), и сдержанный, скрытно эротичный Ильин, в которого, как я погляжу, клещами вцепилась Вероника, и ему явно придется ой как несладко. Если чудо не спасет. Впрочем, магический шар же того... на мелкие кусочки.
Хелга: Юлия пишет: Третий изменил динамику, все в нем складывается органично и в меру напряженно. Ладно, если так. И цитату закавычу. apropos пишет: скрытно эротичный Ильин О-о-очень скрытно.
MarieN:
MarieN: Хелга Хелга пишет: Давайте мирно обсудим сложившуюся ситуацию. Этакие миротворцы, Соня и Ильин. Между собой бы установили мир. Хотя понимаю, на этом бы повествование и закончилось, чего не очень-бы хотелось. Вероника Семёновна в своём репертуаре, идёт напролом. Немного затерялась бабушка Фёкла. Хелга пишет: Пока мы с Ильиным разбирались с веником, оставив эту ненадежную компанию без присмотра, мать-и-мачеха не дремали. Вероника Семеновна и Татьяна Петровна сидели за столом, мачеха что-то объясняла матери наставническим тоном, а та вертела в руках и разглядывала подставку от магического шара, словно прикидывала, как лучше применить ее против собеседницы. Но очень жаль потерю фамильной реликвии, понимаю и Соню и её мать. Чем же все успокоится? Ильин художник, очень живописно, и ведь понял откуда ветер дует, а Пётр Затейников, вообще, говорящая фамилия. Хелга пишет: Скучно без фантазий? Без фантазий, конечно же, скучно. Главное, чтобы они не заслоняли собой реальную жизнь. И, банально, хочется продолжения и побольше
Скрипач не нужен: Хелга Спасибо за продолжение! Честно говоря, сначала мне третий вариант тоже как-то не очень. Поразмыслив, однако ж, пришла к выводу, что театральная пауза оттого и театральная, что случается в реальной жизни редко. Тут никаких занавесов нет и всё катится кубарем дальше и дальше. У тебя покатилось как раз очень жизненно - всё это видится и, иногда, помнится Жду вместе со всеми: что же там дальше
Хелга: MarieN пишет: Немного затерялась бабушка Фёкла. Ей пока не удается пробиться - Вероника рулит. MarieN пишет: Без фантазий, конечно же, скучно. Главное, чтобы они не заслоняли собой реальную жизнь. Вот не знаю. Иногда фантазии становятся более реальными, чем сама реальная жизнь. Или воплощаются в реальность, становясь ее частью. Имею в виду то, что нас окружает - кино, книги и тому подобное. Все выдумано и все реально в одно и то же время. Как-то так мыслится. Скрипач не нужен пишет: однако ж, пришла к выводу, что театральная пауза оттого и театральная, что случается в реальной жизни редко. Тут никаких занавесов нет и всё катится кубарем дальше и дальше. Так о чем и речь. Просто захотелось поиграть на пару с Гоголем. Занесло аффтора.
полная версия страницы