Форум » Хелга » К.Д. - 2 » Ответить
К.Д. - 2
Хелга: Непонятно что, но, надеюсь, будет коротко.
Хелга: apropos пишет: Точка ставится, когда автору уже ничего писать - типа: я все сказал (с), когда ему остается только разжевывать, что само по себе является бессмысленным занятием и пустым переводом бумаги. Да, и автор должен почувствовать, где эту точку поставить, чтобы не срезать финал или не растянуть его не в тему. Скрипач не нужен пишет: Прямо жаль ушастого. А всё так хорошо шло bobby пишет: Ильин такой милый и славный, а Софья, чувствуется, сейчас все испортит... Юлия пишет: Но Софью что-то занесло в какие-то метафорические дебри. Не к добру... Боитесь за парня? И правильно, мужчин надо беречь.
Юлия: Хелга пишет: Боитесь за парня? А как же за такого милого не бояться. Да и за Соню боязно. Шарахнется с дуру куда-нибудь в дебри. Поди потом вытащи ее оттуда... Но мы надеемся на лучшее. Хелга пишет: Да, и автор должен почувствовать, где эту точку поставить, чтобы не срезать финал Не нравятся мне эти разговоры о финале...
Хелга: Юлия пишет: А как же за такого милого не бояться. Да и за Соню боязно. Шарахнется с дуру куда-нибудь в дебри. Поди потом вытащи ее оттуда... Ну-у-у... конфликт же. Юлия пишет: Не нравятся мне эти разговоры о финале... Это такие гипотетические рассуждения.
Юлия: Хелга пишет: Это такие гипотетические рассуждения Хелга пишет: конфликт же Это конечно. Кто ж спорит. Опять же - диалектика. Ну, как не переживать-то? Чай не чужие.
apropos: Хелга пишет: автор должен почувствовать, где эту точку поставить, чтобы не срезать финал или не растянуть его не в тему Вот самое сложное, на мой взгляд. Правильна ли точка там, где ставится, - или это ошибка, и нужно что-то еще дописать, раскрыть, подсказать... Вот потому и интересен этот разговор Софьи с Ильиным - два автора, которые уже ставили точки и могут это обсудить.
Хелга: ***** – Возможно, ты права, – сказал я, про себя гадая, что же Софья имела в виду, говоря о последней странице романа – продолжала наш литературный диспут или косвенно намекала, что наша «постельная сцена» для нее – настоящий невыдуманный финал. А мне-то показалось, что все было неплохо, и она была искренна ночью. Или притворялась? Женщины умеют это делать, если захотят. Но зачем? С какой целью? – Все правильно, я и не ждала возражений, потому что просто-напросто повторила твою мысль о штампах так называемой женский литературы, – заявила Софья. – Ни слова не говорил о штампах, не приписывай мне лишнего, – возразил я. – Яичница невкусная? – обеспокоенно спросила она. – Очень вкусная. – Так что же ты не ешь? Разочарован? И как раз о штампах ты и говорил, если посудить. – Имел в виду, ты права в том, что непросто развивать сюжет после так называемой постельной сцены, и никто из авторш особенно не стремится преодолевать эти сложности – случился брачный ритуал и все окей, хэппи энд, восторг читательниц! – подвел итог я и взялся за вилку – в конце концов агрессивность хозяйки не должна сказываться на желудке, который был пуст со вчерашнего дня. Само собой оказалось, что с итогом я поспешил, вилку пришлось отложить во второй раз и очень скоро – мои слова сдетонировали взрывом Сониных эмоций. – Да, я понимаю! – воскликнула она. – Разумеется, какое может быть продолжение, ведь отважная попытка женщины – несостоятельный сюжет! Симпатичная, красивая, неглупая женщина, и столько феминистической желчи. А ситуация сложилась из серии «не виноватая я – он сам пришел». Потянуло меня, видишь ли, увлекся эротическим поединком. Впрочем, признаться, тянуло и сейчас, несмотря на ее нелепую браваду. Глаза горят, раскраснелась. А попробуй, скажи ей, что хороша в гневе – еще больше взбеленится, обвинит в банальности и пошлости. И не зря она так упорно гнет линию финала, неспроста. Ну что ж, если так, разлука будет без печали. Потому, вместо штампованного комплимента, я задал провокационный вопрос: – Отважная попытка, говоришь? А мне показалось, что вчера тебе не потребовалось так уж много отваги? Спросил шутливым тоном и внутренне напрягся, ожидая ответного удара. Вот ведь, связала нелегкая. Софья хмыкнула, хрустнула огурцом и произнесла каким-то кошачьим тоном: – Так ты намекаешь, что это я была инициатором? Что я легкомысленная, неразборчивая и… и… Она застряла, видимо, подбирая слово пожестче. Наконец, подобрала. – …. и развратная? – Ничего подобного я в виду не имел и не намекал! – ринулся оправдываться я. – «Отважная попытка» – это твои слова. – Ты когда-нибудь задумывался о смысле произнесенных слов? Или мужчины вообще не способны анализировать свои шаги на бытовом, так сказать, уровне? Вы же все – птицы высокого полета! Манипуляторы! – с запалом продолжила она, пылая глазами и щеками. – И в какое положение попала я! Отдалась за пару чулок! Вот сюжетец-то… и самое смешное, что он в какой-то степени совпадает с фабулой твоего рассказа! – Соня! – рявкнул я. – Ты точно подметила насчет сюжета, но зачем же так-то? И чулки красиво вписались, и в явь и в выдумки, и нападение с телесными повреждениями, разве нет? Но ты смешиваешь реал и виртуал! Что отважного в том, что два взрослых человека тянутся друг к другу, – я внутренне сморщился, предчувствуя, что получу очередное обвинение, на этот раз в склонности к эвфемизмам, и добавил: – Мы оба хотели переспать, разве нет? И тотчас получил по-полной. – Переспать, говоришь? – ядовито повторила Софья. – Впрочем, согласна, тянуло, возможно, еще с той попойки. Я – хорошая девочка, которой хочется побыть плохой. И тебе совсем не нужно оправдываться! Женщину проще оскорбить, назвав ее пай-девочкой, ты меня такой, к счастью, не назвал, за что тебе огромное человеческое спасибо! Ведь мне понравился рассказ про космическую… гм… развратницу! Думаешь, почему? Именно поэтому. А вот какой ты, я не знаю. Ты ускользаешь, а это мне не нравится. – Что-то подобное я и предполагал, – пробормотал я. – Что касается меня, прост как три копейки, – продолжил, прижав руку к груди. – Можешь мне доверять, все твои недобродетельные тайны будут погребены вместе с моим бренным телом. – Не собираюсь поверять тебе свои тайны, ты и так много лишнего знаешь обо мне, – отрезала она. – Тебе чай или кофе? Я купила кофе, и у меня есть кофемолка и кофеварка. – С удовольствием выпью кофе, – сказал я с некоторым облегчением, в надежде, что занявшись делом, она прекратит свои атаки. Софья загремела дверцами шкафов и посудой, отыскивая оборудование, я же ретировался на заваленный хламом балкон под предлогом покурить, а фактически взять паузу и подумать, в каком направлении двигаться дальше, и что она от меня хочет. Ответ не замедлил прийти за чашкой кофе, качество которого я не смог оценить, поскольку вообще не отличаю хороший напиток богов от плохого. – Понимаешь, Ильин, мне ведь от тебя ничего не нужно, даже добрых слов о том, как тебе понравился сваренный мною кофе, – сказала она, словно телепатически прочитала мои мысли. – Молчи, не нужно запоздалых оваций, самопожертвование ради близких не пройдет, да и близкие в ближайшем радиусе не наблюдаются. Не, я не хочу тебя обидеть, все было хорошо, и ты был так мил с этими чулками – кстати, ты мог бы эротично попросить меня примерить их – ну да ладно, такие фокусы или получаются или нет. Но согласись, в этой интрижке написан прекрасный финал, и пусть гипотетические читатели додумывают, что же будет с героями дальше… А герои поступят так, как захотят, вне зависимости от желания многих столь презираемых тобою читательниц ударить в свадебные колокола. – Ты готовила эту речь, пока варила кофе? – спросил я. – Ну… как тебе сказать. Возможно, это давно зрело во мне и лишь ждало повода, чтобы быть произнесенным вслух! – Софья Александровна, оказывается, вы не чужды пафосу, – съязвил я. – А кто из нас чужд ему? – произнесла она тоном королевы Падме. – Хорошо. Подвезу тебя в клинику, к твоей мачехе, а потом каждый займется тем, чем захочет, – сказал я, желая остановить этот бессмысленный обмен сарказмами. Софья молчала, видимо, обдумывала альтернативы, металась меж меркантильным интересом и гендерной гордыней. «Что победит?» – подумал я, глядя на причудливое пятно кофейной гущи на дне чашки.
Юлия: Хелга Ах, какой поединок! Софья нападает, Ильин парирует. Но конец неутешительный - победителей нет. Софья напоролась на свою же рапиру, когда Ильин отступил. Теперь она будет дергаться на ней, как приколотое булавкой насекомое, а он утонет в кофейной гуще. О, горе! Хотя, может быть, перспектива разменять Ильина на Веронику изменит Сонино воинственное настроение. Подозреваю, что бывший "психологический" муж был каким-то отменным психо-гадом. А иначе - чего бы Соне так отчаянно бояться?
Хелга: Юлия пишет: Софья нападает, Ильин парирует. Но конец неутешительный - победителей нет. Софья напоролась на свою же рапиру, когда Ильин отступил. Теперь она будет дергаться на ней, как приколотое булавкой насекомое, а он утонет в кофейной гуще. О, горе! Как шикарно ты написала, намного лучше, чем сам опус. Спасибо, такие фразы наводят на дальнейшие сюжетные соображения.
Юлия: Хелга пишет: фразы наводят на дальнейшие сюжетные соображения Как славно-то! Вот бы еще почитать на какие...
apropos: Хелга Ага, вот уже милые и ссорятся. Юлия пишет: на будет дергаться на ней, как приколотое булавкой насекомое, а он утонет в кофейной гуще. В Ильина я верю - он выплывет. А Софья, в виду особенностей собственного характера, - сама подставляется. Ну и муж там явно "поработал" - самооценка у Софьи основательно опущена, потому и взбрыки. Спокойный и осторожный Ильин для нее может оказаться спасительной гаванью. Впрочем, посмотрим, как оно все пойдет.
Хелга: apropos пишет: Спокойный и осторожный Ильин для нее может оказаться спасительной гаванью. Или сбежит, не выдержав нагрузки.
Юлия: apropos пишет: В Ильина я верю - он выплывет. Так на него, сердешного, одна надежда. Соня-то наша, как видно, в состоянии нервическом. А тут еще и Вероника - дополнительный источник стресса. apropos пишет: муж там явно "поработал" Гадский гад... apropos пишет: Спокойный и осторожный Ильин Держит и гасит удар. Молодец! Очень мне он по душе.
Хелга: Юлия пишет: Так на него, сердешного, одна надежда. Соня-то наша, как видно, в состоянии нервическом. А тут еще и Вероника - дополнительный источник стресса. Вечные мои нервные тетки героини. Надо бы написать хоть раз спокойную.
Юлия: Хелга пишет: Вечные мои нервные тетки героини Неправда, они у тебя разные. Опасливые, разочарованные, а вот Соня - в метаниях. Но это - явно бывший муж, не ходи к гадалке.
Хелга: Юлия пишет: Опасливые, разочарованные, а вот Соня - в метаниях. Но неспокойные все, вот в чем незадача.
Юлия: Хелга пишет: Но неспокойные все Под лежачий камень вода не течет.
Скрипач не нужен: Хелга Грустная история выходит. Но знакомая. Перепутье. То ли надо оно, то ли нет. На Веронику вся надея! Сейчас Софье веселья прибавит. Не до копаний станет.
Хелга: Скрипач не нужен пишет: Грустная история выходит. Вроде, начинала писать веселую.
Хелга: – Хорошо. Подвезу тебя в клинику, к твоей мачехе, а потом каждый займется тем, чем захочет, – сказал я, желая остановить этот бессмысленный обмен сарказмами. Софья молчала, видимо, обдумывала альтернативы, металась меж меркантильным интересом и гендерной гордыней. «Что победит?» – подумал я, глядя на причудливое пятно кофейной гущи на дне чашки. Стол содрогнулся, это вскочила со стула Софья Санна. Что-то звякнуло и ударилось о мою ногу – видимо, какой-то столовый прибор от сотрясения приземлился на пол. Я нагнулся, обнаружил столовый нож, поднял его и тупо произнес: «Какой-то мужик придет. Кто таков?» – Ты веришь в глупые приметы? Писатель-фантаст! – хихикнула Софья. – Не вижу связи, – огрызнулся я. – Это просто… э-э-э… фигура речи, примета, ставшая идиомой. – Понятно. Ты всегда и всему найдешь оправдание. – Объяснение, – уточнил я. – Вот видишь – оправдание, – упорствовала она. – Мне пора, – сказал я, тоже поднимаясь со стула. – Спасибо за завтрак и… за все остальное. Софья метнула в меня взгляд, настолько гневный, что, кажется, он ожогом прошелся по лицу. Опять что-то не то? Спрашивать, чем вызван этот гнев, не стал, а лишь повторил свое предложение подвезти ее до клиники и, если потребуется, обратно. В этот момент резкий, можно сказать, пронзительный звук прервал нашу мирную беседу. Кто-то звонил в дверь. Софья вопросительно и очень мило изогнула бровь, выразительно ткнула пальцем в сторону ножа и вышла из кухни. Щелкнула задвижка замка, скрипнула дверь, и из прихожей донесся изумленный Сонин возглас, а затем мужской голос. Отчего-то я взял со стола нож и сжал деревянную рукоятку. В прихожей разговаривали приглушенно, но взволнованно. Мне вовсе не хотелось слышать, о чем они говорят. Отчего я не ушел на несколько минут раньше? Не хватало еще немой или шумной сцены встречи двух соискателей внимания Софьи Санны. Как в плохом анекдоте. И что это я так разволновался? То же мне, Симириус Эрокин! Тем временем голоса в прихожей зазвучали на повышенных тонах, затем на какое-то время наступила тишина, вслед за которой распахнулась кухонная дверь, и вошел мужчина, которого я где-то видел раньше. – О! Твою! – заявил он, остановившись и чуть не уронив Софью Санну, что протискивалась на кухню вслед за ним, румяная и взбудораженная. – Вот как, значит? Это с ним ты сейчас? Ну-ну… – Что такое «ну-ну»? – спросил я. Тем временем Соне удалось прорваться на кухню, она кинулась ко мне, вырвала нож, который я, как оказалось, до сих пор сжимал в руке, и замерла, вооруженная. – Гм-м-м… – произнес с кривой усмешкой вновь прибывший. – Ну и компашка тут у вас… Вот какие отношения тебе нравятся, дорогая! – Я не дорогая, – возразила Софья. – Что вы имеете в виду? – поинтересовался я. – Но мы же с вами знакомы… Впрочем, Сонечка, представь нас, если тебе не трудно. – Мне не трудно… – Ильин, – отрекомендовался я, перебив Сонины стенания и посчитав, что тем прихожу на помощь даме. – А вы, полагаю, Пушкарев… Правда, не припомню, где мы с вами пересекались… – Ильин… – простонала Софья. – Как же не помните? На фуршете по случаю чествования N. не вы ли напоили мою экс-жену? – Я напоил вашу жену? – Собственно, Вадим, ты пришел не за тем, чтобы устраивать разборки по поводу того, что тебя совершенно не касается! – выдала Софья Санна. – Разумеется, не за тем. Но я и не ожидал обнаружить у тебя этого типа! Да еще и вооруженного кухонным ножом! Решили защищать даму или самого себя? – Послушайте, Пушкарев, выбирайте выражения! – возмутился я. Ситуация со скоростью света двигалась к ожидаемому анекдотическому повороту. – Вадим, с какого перепуга ты разыгрываешь Макбета? – спросила Софья. – Ты хотела сказать: Отелло? – поинтересовался я. Она одарила меня зверским взглядом прекрасных очей. – Я сказала то, что хотела сказать! – Как леди Макбет? – уточнил я, осторожно вытягивая из ее руки кухонный нож. – Вы здесь в своем уме? – спросил Пушкарев. – Опасайся, Соня, я тебя предупреждаю: у писателей, особенно фантастов, нередко наблюдаются психические отклонения. – Послушайте, Пушкарев… – вскипел я. – Вы приходите в дом своей бывшей жены, и устраиваете ей скандал из-за того, что обнаружили в гостях у нее мужчину! В чем вы ее обвиняете? В том, что она молодая и привлекательная женщина? Так не нужно было разводиться… Или действительно боитесь за ее жизнь и здоровье, потому что она связалась с психом писателем? Кстати, теперь буду знать, что думает редактор крутого журнала о тех, кто его кормит! И не бойтесь, не надо бояться. Я не нанесу вреда вашей бывшей жене. Я намеренно напирал на слово «бывшая», стараясь не смотреть на Соню, мне казалось, что меня обдает ее жаром, даже на расстоянии. Но почему он явился к ней утром? Вот так, запросто, с претензиями. Или у них продолжаются отношения, а я влип между ними в качестве детонатора или полного дурака? – Пушкарев, пойдем в комнату, – сказала Софья, отчасти подтвердив мое подозрение. – Ильин, перестань! – Ну вы даете, Ильин. Прям мушкетер без шпаги, – криво усмехнулся Пушкарев. – Ну что ж, пойдем. – Ильин, ты подождешь меня? – спросила она. Я не ответил. Кажется, в последний раз я чувствовал себя таким идиотом, когда в десятом классе целый час прождал под дождем девушку, в которую был влюблен, а она, как я позже узнал, в это время встречалась с моим другом. Или в тот вечер не было дождя? Я положил на стол нож, вышел в прихожую, обулся, надел куртку, подумав, что, видимо, наличие этих мужских вещей в прихожей так раззадорило господина Пушкарева, и тихо вышел, осторожно захлопнув дверь. К сожалению, складывалось так, что от знакомства с Софьей Шведовой я получал лишь синяки и шишки. Хотя, ночь была хороша, справедливости ради говоря.
Скрипач не нужен: Хелга И действительно, грустить Софье некогда совсем
Юлия: Хелга Явился не запылился Надо отметить, бывшие мужья отличаются зловредной способностью проявляться в самый неудачный момент. Чутье... Переброска холодным оружием просто бесподобна.
apropos: Хелга Ильин - молодец. Достойно выдержал все удары и удалился по-английски. Экс-муж показал свое собственническое нутро - и, вероятно, это только вершина айсберга. А у Сони нервы, гм. Юлия пишет: бывшие мужья отличаются зловредной способностью проявляться в самый неудачный момент Приди он чуть пораньше - было бы еще неудачнее.
Хелга: Скрипач не нужен пишет: И действительно, грустить Софье некогда совсем Не дадим грустить, нечего ей расслабляться! Юлия пишет: Надо отметить, бывшие мужья отличаются зловредной способностью проявляться в самый неудачный момент. Чутье... apropos пишет: Приди он чуть пораньше - было бы еще неудачнее. Долго думала, в какой момент его привести. И в конце концов он сам пришел.
apropos: Хелга пишет: И в конце концов он сам пришел. Ну понял, что в другой момент мог бы и схлопотать. Решил не рисковать.
Хелга: apropos пишет: Ну понял, что в другой момент мог бы и схлопотать. Решил не рисковать. Оне такие, сообразительные.
Tanya: Хелга Вот и Ильина очередь настала, может, подумать:"А оно мне нада?" Или уже увяз голубчик, и не до размышлений, а действовать надо!
Юлия: А что же дальше?
Хелга: Tanya пишет: Вот и Ильина очередь настала, может, подумать:"А оно мне нада?" Или уже увяз голубчик, и не до размышлений, а действовать надо! Да, дилемма определенно есть! Юлия пишет: А что же дальше? В процессе.
Скрипач не нужен: Хелга, давно хотела сказать. Очень нравится имя очередного фантастического героя. С детства удивляюсь, почему их всегда так странно зовут?))) Ну не всегда, конечно, но чем клюква крупнее, тем имя заковыристее
Хелга: Скрипач не нужен пишет: Очень нравится имя очередного фантастического героя. С детства удивляюсь, почему их всегда так странно зовут?))) Ну не всегда, конечно, но чем клюква крупнее, тем имя заковыристее Рада, что нравится имя. Навеяно Звездными войнами. Наверное, у героев должны быть заковыристые имена, фантастика так во всем. Ну а клюква, она требует чтоб попышней.
Хелга: Глава VIII Он ушел! Не попрощавшись, не сказав ни слова, по-шпионски-английски-мужски! Я даже не сразу поняла, что он ушел, неслышно закрыв дверь. Вполуха слушала Пушкарева, который рассказывал о неудачах в редакторском деле, бранил знакомого нам обоим журналиста, который, в принципе, заслуживал нецензурных слов. В общем, как обычно, сетовал на свою трудную стезю. Словно мы никогда не разводились, не разменивали квартиру, и я не встречала его в обществе пассии. Почуяв неладное, ринулась на кухню, затем в прихожую, но Ильина и след простыл. Ну что ж, значит, так тому и быть. Любовь без радости была, разлука будет без печали. Мысленно поискала подходящий сюжет от Польти, но ничего, кроме «Бесчестия любимого существа», не нашла, да и этот не слишком подходил. Бесчестие, скорее, принадлежало мне, а любимого существа не существовало в природе. – Что, сбежал твой мушкетер? – язвительно спросил Пушкарев. – Почему-то я не удивляюсь, что ты связываешься с подобными личностями. У тебя всегда было плохо с выбором. – Согласна, но и у тебя бывают промахи – когда-то ты выбрал меня. – Не усердствуй, Соня, это не аргумент, – важно заявил он. – Лучше напои меня чаем, а можно и чем покрепче. Он извлек из пакета, что принес с собой, бутылку вина и коробку конфет – джентльменский набор. Неужели пришел соблазнять? В королевстве явно что-то подгнило. – Ты зачем пришел, Пушкарев, ты так толком и не объяснил? Пожаловаться на жизнь, поплакаться на моей скромной груди? Кажется, у твоей девицы она на пару размеров больше. – Фу, Соня, тебе не идет говорить пошлости, – сморщился он. – Но мы же с тобой расстались цивилизованно, оставшись друзьями, так почему я не могу прийти к тебе, как к другу? Я не виноват, что ты не можешь вовремя зарядить свой мобильник. Если бы я смог дозвониться, то предупредил бы о визите, и нам не пришлось бы переживать эти неприятные минуты. – Друзьями? Знаешь, у меня несколько иное представление о дружбе. А что, если ты своим приходом все мне поломал? – кипятилась я. – С этим, с Ильиным? Да перестань, Соня, что у тебя может быть с ним общего? С человеком, который сбегает, едва запахло порохом? – От тебя? Порохом? – съязвила я, внутренне печально соглашаясь, что он прав. Ильин действительно сбежал. А мог бы остаться и защитить от нападок и происков бывшего мужа. Хотя, каким образом? Схватиться врукопашную? Я окинула взглядом Вадима, словно впервые увидела. Как всегда, аккуратен и благоухан. Рубашка под цвет глаз, отглаженный джемпер, джинсы тоже, словно из-под утюга. На его фоне Ильин с его помятым casual’ом казался гадким утенком, да еще был ниже на голову. Напряглась, пытаясь представить их схватку. Получилось довольно смешно. Вадима я видела дерущимся много лет назад, еще в нашем конфетно-букетном периоде, когда он пытался отстоять мою честь, но оказался побежденным более тренированным противником. Эта драка стала решающим фактором, когда я давала согласие выйти за него замуж. Даже сейчас вспомнила о том случае с умилением. А борцовские возможности Ильина не были мне известны, хотя и здесь я сильно сомневалась, что он орел в этом нелегком деле. Не сказать, чтобы блистал бицепсами и мышцами. «О чем ты только думаешь?» – одернула себя. Словно самка, ожидающая схватки самцов за нее. Тоже мне, Кармен! – Так все-таки, зачем ты пришел, Вадим, с атрибутами и с утра пораньше? – продолжила я допрос. – Но я же объяснил. – Не очень отчетливо. – Ладно, Сонечка, не ворчи. Кстати, у тебя здесь вполне уютно, я даже не ожидал. – Послушай, Пушкарев. Чаем я тебя напою, но вино свое и конфеты забирай, – решительно отрезала я. – Мне некогда, в клинике ждет Вероника Семеновна. – Твоя мачеха? В клинике? Но она же живет в Штатах, насколько мне было известно до последнего времени. Неужели вернулись? – Нет, приехала повидаться, – сказала я, жалея, что упомянула о клинике. Мне больше не хотелось вводить его в курс моих личных дел. Хватит с него и Ильина. – И заболела? Ах, как некстати! – заахал Пушкарев. – В какой она клинике? Нужна помощь? – Нет, спасибо, все в порядке. Она вполне здорова. – Что же она делает в больнице, если здорова? – Ты слишком любопытен, Пушкарев. – Но я же журналист… – Действительно, как же я это упустила из виду. – Соня, я пришел с самыми добрыми намерениями. С белым флагом, можно сказать. – Еще скажи, что твои намерения чисты, а флаг – белоснежен! – Красивая фраза. Я всегда говорил, что ты – талантлива. – Правда? А разве не ты убеждал меня, что не стоит тратить силы и время на написание глупых любовных романчиков? – А разве не я помог тебе напечатать один из них? – Ты?! Помог?! Я застыла на месте. – Но редактор сказал, что… Боже, ты влез даже сюда? – А ты как думала, дорогая? Ты что, считала, что тебе напечатали без моего решающего слова? Без протекции? Ты еще наивней, чем я думал о тебе, Сонечка. И этим ты мне нравишься… до сих пор, несмотря ни на что! Ты – настоящая, ты – честная бессеребренница! Тебя так легко обмануть. Ты – реликт! Я молчала, уставившись на него, словно вновь увидела впервые. Не знала, как реагировать. Как же я не догадалась, что это он помог с публикацией книги, пусть и под ущербным названием «Потерянные в любви»? Как могла настолько увязнуть в самолюбовании и самомнении? Да, он прав, я – реликт! Ходячий реликт – австралопитек! – Что молчишь? Согласна со мной? Сколько раз я говорил тебе, сколько раз… Нет, только не это! Пусть он прав, но я больше не хочу и не стану терпеть его бесконечные нотации и поучения. Никакого вина и конфет! Никакого сочувствия. Останусь в одиночестве, гордая, и буду лелеять свои несчастья. В этом тоже есть свой неповторимый вкус, горечь не всегда неприятна. – Уходи! – сказала я Вадиму, стащив тон и жест указующего перста у знаменитой египетской царицы. – Уходи, я должна обдумать все в одиночестве, – добавила, окончательно упав в театральный пафос. – Ну что ж, как скажешь, – неожиданно легко согласился он, и я почувствовала легкое, нет, скорее, среднее, разочарование. – Но продукты забирать не стану. Вино очень хорошее, только не напивайся. Я старательно держала паузу, пока за ним не захлопнулась дверь. Затем, не останавливаясь ни на секунду, оделась, собрала пакет для Вероники и пошла на остановку автобуса.
bobby: Хелга Отличная пикировка с бывшим мужем, попутно сопровождаемая фантазиями и воспоминаниями героини. Ильин опять оплошал ... вроде поступил как надо - действительно чего в семейные разборки ввязываться, - но, видимо, все-таки не так...
Юлия: Хелга Бедная Соня! Ай-ай-ай, Ильин все-таки захлебнулся, ушел на дно. Можно, конечно, винить его в неуверенности, но Соня, надо отметить старательно пилила этот сук все утро. А что же Пушкареву понадобилось с вином-то с утра пораньше? "Мы вас не ждали, а вы приперлися..." И с романом - этак выписал. Гад он все-таки, как и подозревалось.
apropos: Хелга Как-то не по делу Софья на Ильина гонит. Правильно сделал, что ушел. Поднялся над ожидаемой схваткой. Хотя где-то (по-женски) могу понять ее разочарование отсутствием оной. bobby пишет: вроде поступил как надо - действительно чего в семейные разборки ввязываться, - но, видимо, все-таки не так... Дамам разве когда угодишь? Ушел - плохо, остался - Софья тоже недовольна была бы. И муж... подозрительный. Юлия пишет: И с романом - этак выписал. Гад он все-таки, как и подозревалось. Да уж! Тем более, там еще неизвестно, действительно ли поспособствовал или просто лавры себе приписывает. И чего вообще явился - смутно как-то, но кирпич явно за пазухой скрывает. Жду очередной схватки героини, уже с Вероникой.
Скрипач не нужен: Хелга Если бы остался, это было бы как-то совсем странно. Всё-таки ситуация непростая, дожидаться ему чего? Вполуха слушала Пушкарева, который рассказывал о неудачах в редакторском деле, бранил знакомого нам обоим журналиста, который, в принципе, заслуживал нецензурных слов. В общем, как обычно, сетовал на свою трудную стезю. Словно мы никогда не разводились, не разменивали квартиру, и я не встречала его в обществе пассии. Почуяв неладное, ринулась на кухню, затем в прихожую, но Ильина и след простыл. Очень явственно представляется, как под фоновое бу-бу-бу Софья пошла искать беглеца))
Хелга: bobby пишет: Ильин опять оплошал ... вроде поступил как надо - действительно чего в семейные разборки ввязываться, - но, видимо, все-таки не так... Не Орел он, в общем, теряется в критических ситуациях. Юлия пишет: А что же Пушкареву понадобилось с вином-то с утра пораньше? И главное - с утра и с вином. apropos пишет: Жду очередной схватки героини, уже с Вероникой. Не, ну пожалеть надо бедную Сонечку. Скрипач не нужен пишет: Всё-таки ситуация непростая, дожидаться ему чего? Мог бы совершить какой-нибудь героический поступок во имя дамы сердца. Шучу, но спасибо, что читаете!
Скрипач не нужен: Хелга пишет: Мог бы совершить какой-нибудь героический поступок во имя дамы сердца. Нет. Мальчик взрослый уже. Героические глупости, когда тебе, похоже, не очень рады? К чему это? Тётя сама не знает чего хочет, пусть уж определится сначала. Был такой старый фильм - "Портрет жены художника". Там момент есть - герой Михалкова везет на катере героиню Теличкиной явно адбюльтерить Но она всё никак не решит: "Нет, едем, нет, возвращаемся". И Михалков просто глушит мотор - определяйся, тётя Вот, как-то так.
Хелга: Скрипач не нужен пишет: Был такой старый фильм - "Портрет жены художника". Там момент есть - герой Михалкова везет на катере героиню Теличкиной явно адбюльтерить Помню фильм. Там, кажется, художника играет Шакуров? Деталей уже не помню, а вот ту сцену на катере очень хорошо представила.
Скрипач не нужен: Хелга, а я в фильме только эту сцену в лодке и помню И ещё, что тягомотина, хотя актеры неплохие. А Ильин таким мне определенно нравится. Без "геройств". Это я какбэ намекаю Продолжения бы
Хелга: Скрипач не нужен пишет: Продолжения бы Не поверите, но вот пишу последние дни это самое продолжение. Занесло, как Остапа. Там есть одна деталь, которую я изменила. Но если незаметно, то не буду говорить, что.
Хелга: Визит к Веронике оказался в разы короче, чем получасовое ожидание автобуса и долгая дорога в клинику. Мачеха была не в форме, лицо в бинтах, так что встреча ограничилась передачей диетических продуктов и коротким пересказом событий, в курсе которых я уже была. Дождавшись автобуса в обратную сторону, я села на оказавшееся свободным место над правым задним колесом и, расслабившись, в очередной раз погрузилась в мрачную картину своей женской и творческой несостоятельности. Что со мной не так? Отчего мой личный когнитивный диссонанс вечно достигает сорока градусов, словно температура у кризисного больного? Зачем я накинулась на без вины виноватого Ильина и что принесло ко мне Пушкарева? С утра, с вином… Хотя, я догадывалась, что. События последних часов перемешались и запутались, как клубок ниток, украденный котенком. Я вспоминала о ночи, проведенной с Ильиным и гадала о словах и потаенных целях Пушкарева. А ведь сейчас могла бы сидеть в машине рядом с писателем-фантастом, перекидываться с ним колкостями и иметь перспективу посетить в его компании какое-нибудь культурное или посткультурное заведение. Бывший муж явился, словно почуял, что на его собственность, пусть и бывшую, покушается гипотетический соперник. Короче говоря, было тошно, я ненавидела себя и подпрыгивала на сиденье, когда колесо попадало в выбоину дороги. Следующая неделя началась и понеслась чередой своих семи дней и моих забот –полупридуманное интервью актрисы, снявшейся в нашумевшем фильме и почтившей своим присутствием наш город, ежедневные посещения клиники, голодная диета, заброшенный на второй странице романчик для дам, как отныне я его именовала, – никогда, никогда не напишу больше ни слова по собственному побуждению! –молчание Ильина – а кто бы заговорил на его месте? – а во вторник, на этот раз вечером, визит Пушкарева с большим букетом желтых хризантем. Цветы разместились в кувшине с трещиной по центру – Соня, почему ты не купишь себе новую вазу? – а Вадим – по-хозяйски в кресле. – Рассказывай, – я взяла быка за рога, дабы не слушать его прелюдий, – что тебе нужно, только, пожалуйста, обойдись без поучений, как мне жить. – Ты в своем репертуаре, дорогая. Грубо. Неужели я не могу прийти к тебе просто так, из побуждений чувства? – Не можешь, – отрезала я. – Ты пришел и снова все перепутал. Просто хочу ясности – зачем ты пришел? Можешь по пунктам. Но писать за тебя я не стану, если ты за этим. В этот миг я даже понравилась сама себе – такая холодная, спокойная, равнодушная – прелесть, а не женщина. – Соня, я понимаю, что между нами было много негативного, и я иногда вел себя недостойно, но я прошу о самой малости. И прошу прощения за свои слова – я сказал это в сердцах, ты сама виновата. Тебя опубликовали не только по моему ходатайству. Точнее говоря, моя помощь состояла в том, что я обратил внимание N на твой стиль и талант. Он многозначительно замолчал. Я внутренне пыхтела, как паровоз, взбирающийся на крутую гору. Все началось еще на факультете журналистики, когда я, ради забавы и любви, правила неуклюжие тексты Вадима. – Ты, вроде, уже не пишешь, а руководишь, – пробормотала я. – Архиважно! Жизненно необходимо… личное эссе к юбилею. – У тебя же есть рабочие пчелы? Поручи им. – Сонечка, ты же прекрасно понимаешь, что я не могу. У меня есть свой стиль, манера письма, репутация, в конце концов. – Твой стиль? – ядовито спросила я. – Ладно, ладно, не язви. Ты сама когда-то это затеяла, а теперь мне приходится отдуваться. – Я затеяла? И во всем виновна? И отчего ты так трясешься над своей репутацией, гм… писателя? Сейчас это не мейнстрим, репутация. – Соня, что я должен сделать, чтобы ты согласилась? Тебе и дела-то поправить текст, уже готовый. Я молчала, глядя мимо него, думала – почему со мной всегда все не так? Даже с бывшим мужем не могу расстаться раз и навсегда. Без профессиональных вкраплений в личные. Нужно было выходить замуж за… повара, сказал мне внутренний голос, тогда бы не было профессиональных вкраплений, только личные или кухонные. – Значит, ты признаешь, что я – талантлива? – зачем-то спросила, словно это было важно. Разумеется, Пушкарев тут же и многократно повторил, насколько я одарена в области словесности, как он раскаивается за свои несправедливые слова, вызванные лишь присутствием Ильина и так далее, и тому подобное… Трудно сказать, что я чувствовала, слушая его излияния. Негодование, приправленное тщеславной нотой? Или тщеславие, присыпанное негодованием? Так или иначе, но я согласилась – в последний раз! –посмотреть его текст и тотчас получила извлеченный из кожаной папки файл с парой напечатанных листов и флешкой внутри. – Предусмотрительно, – заценила я. – Любопытно, Пушкарев, что ты станешь делать, если я вдруг умру? – Типун тебе на язык, Сонечка, живи долго и счастливо! С меня – все, что захочешь, в пределах разумного, – он потянулся поцеловать меня, но я вовремя отстранилась. – Типуна мне тоже не надо, – отрезала я, кажется, уже заполучив таковой. Что это было? «Самопожертвование ради близких»? «Жертва близким во имя долга»? Или просто-напросто гадкое неумение сказать нет. На следующий день Ильин опять не позвонил, но домой вернулась Вероника, которую перевели на амбулаторное наблюдение, немного отечная, с синяками у губ, но традиционно дидактичная, более того, пополнившая запас научных знаний. Жалуясь на онемение рта и ушей, Вероника, тем не менее, почти не умолкала, не разжимая губ, словно чревовещатель, и засыпала меня медицинскими и анатомическими терминами так, что к вечеру я была готова написать эссе о фейслифтинге. Я узнала, что за форму и выражения лица отвечают восемьдесят мышц, связанных с лимфической… нет, с лимбической системой головного мозга; что с возрастом кожа теряет эластичные и еще какие-то волокна; что главный враг кожи –¬ солнце, а главный друг, разумеется, здоровый образ жизни и диета. Вероника превозносила хирурга, который делал ей операцию, хотя не преминула отметить, что разошлась с ним во мнениях о нетрадиционных методах лечения, но милостиво позволила врачу заблуждаться, поскольку образование и положение не позволяют ему взглянуть на вопрос шире и демократичнее. Как-то так, если я правильно уловила нить рассуждений Вероники Семеновны. Впрочем, неважно. Оставалось дождаться, когда мачеха станет молодой и красивой. А она ведь и была такой, высокая, с хорошей фигурой, густыми вьющимися волосами, изящно тронутыми сединой. Будь она моей матерью, я бы, возможно, тоже была красива, и мужчины интересовались бы не только моими профессиональными навыками, но и женскими качествами. – Где твой художник? – чревовещательно поинтересовалась мачеха, устроившись на кровати и выразительно скосив глаза на мою акварель. – Уехал, – брякнула я, не желая развивать тему. – Куда это он уехал? – Не знаю, куда-то на этюды, – продолжила врать я. – Почему ты так разбрасываешься хорошими молодыми людьми? – спросила Вероника, поправляя эластичную маску, стягивающую ее щеки. – Вероника Семеновна, почему вы решили, что он хороший, и я им разбрасываюсь? С трудом сдержалась, чтобы нагрубить, а очень хотелось. – Я сердцем чувствую! – пафосно заявила она. – Между прочим, мне, как женщине с нормальным весом и хорошей эластичной кожей, можно ожидать лучшего результата подтяжки лица, чем толстухе с тонкой и неэластичной кожей. Трудно сказать, какое отношение к моим неудачам с молодыми людьми имела последняя сентенция. Возможно, Вероника предрекала, что, если я не исправлюсь и не встану на путь истинный, то растолстею, и моя пластика будет неудачной? Пока ничто не предвещало столь печального будущего или предполагаемая печаль выглядела несколько иначе. Кто знает? – Впрочем, ты пошла в отца, – подтверждая мои догадки, продолжила Вероника. – Александр Янович сухощав и тонкокост, в отличие от Татьяны Петровны. Кстати, я бы хотела встретиться с ней, дорогая Сонечка. – Встретиться с мамой? – я не успела скрыть удивление. – Да, но, разумеется, не сейчас, а когда я реабилитируюсь. Так вот в чем дело, Вероника Семеновна возжелала убить и второго зайца – явиться перед моей располневшей матерью, гадалкой в двенадцатом поколении, во всей красе своей возвращенной молодости. До сих пор она про нее и не вспоминала. – Ах, – сказала я с тайным коварством. – Вы же ничего не знаете, Вероника! – Что-то произошло с Татьяной Петровной? – прошелестела мачеха. – Нет, она жива и здорова. Но… занимается гаданием и считает звезды. У нее множество клиентов, даже я не могу пробиться, чтобы навестить матушку. – Да что ты гово..вишь… – Вероника даже подпрыгнула на кровати и скривилась от резкого движения. – Твоя мать – гадалка? Шарлатанка? – Ну почему сразу и шарлатанка? Давайте я вас запишу на прием, и бабушка Фекла вам погадает. – Бабушка Фекла? – Да, это мамин псевдоним. Творческий, так сказать. Впервые я не испытывала неловкости, рассказывая о роде занятий моей матери, а напротив – язвительное удовлетворение. Неужели я так жестока? И не посетить ли мне самой сеанс бабушки Феклы? Двое потерянных – разве это не мистично? Вероника молчала, видимо придавленная новостью. Я же, сославшись на срочные дела и необходимость отдыха для нее, удалилась на кухню, где уже не в первый раз уставилась на монитор ноутбука с текстом пушкаревского эссе. Ильин так и не позвонил.
Юлия: Хелга Хелга пишет: В этот миг я даже понравилась сама себе – такая холодная, спокойная, равнодушная – прелесть, а не женщина. Какой гад Пушкарев Литературный Альфонс, ну или почти... Фу Бедная Соня. Понимаю ее. Иногда действительно легче согласиться, чтоб скорее отстал. Потому как иначе все равно не отстанет. Скверно. Вот где нужен-то рыцарь на белом коне. Э-эх. Бедолага Соня ушла в когнитивный диссонанс, даже ушей не видно. Хелга пишет: Ильин так и не позвонил. Что бы это значило? Очепятка Хелга пишет: Соня, почему ты не купишь себе новую вазу? – а Вадим – по-хозяйски в кресле. .
apropos: Хелга Ильин молодец, держится, не звонит. А Софье действительно надо подумать о том, какого она такими славными мужиками бросается. Чет мне кажется, она сама не выдержит - позвонит, или... ? Ну, там вариантов много, автор выберет самый предпочтительный. Вероника та еще штучка, впрочем, я в ней не сомневалась. А муж - крыса. Надеялась найти то, что ты изменила, но не нашла. Хватка изменяет. Оч. понравилось: посетить в его компании какое-нибудь культурное или посткультурное заведение. И это обыграла!
Хелга: Юлия пишет: Вот где нужен-то рыцарь на белом коне. Э-эх. Так перевелись же они, вымерли, как вид. apropos пишет: Надеялась найти то, что ты изменила, но не нашла. Ну и хорошо, я по-тихому изменю тогда. Чего-то Пушкарев совсем плохим получился, даже жалко его стало. Юлия, спасибо за тапочек!
apropos: Хелга пишет: Чего-то Пушкарев совсем плохим получился, даже жалко его стало. Не, ну классического злодея он не тянет - масштаб не тот, а так... мелкий паскудник и бездарь.
Хелга: apropos пишет: Не, ну классического злодея он не тянет - масштаб не тот, а так... мелкий паскудник и бездарь. Так и рОман немасштабен.
apropos: Не, ну Ильин вполне вписывается в полноценного Героя. Загадочный и привлекательный...
Хелга: apropos пишет: Не, ну Ильин вполне вписывается в полноценного Героя. Загадочный и привлекательный... Ну не знаю. Такой расплывчатый, нет?
apropos: Хелга пишет: Такой расплывчатый, нет? Не трожь Ильина! С чего вдруг расплывчатый? Как раз в меру загадочный, каким и должен быть писатель-фантаст ака герой-любовник. Милый, остроумный, талантливый, где-то даже галантен, в меру шовинист - но кто из них без греха?
Хелга: apropos пишет: Как раз в меру загадочный, каким и должен быть писатель-фантаст ака герой-любовник. Милый, остроумный, талантливый, где-то даже галантен, в меру шовинист - но кто из них без греха? Хороший мужик, но не орел.
Юлия: Что-то у меня все глючит. Целый пост - псу под хвост. apropos пишет: Не, ну классического злодея он не тянет - масштаб не тот, а так... мелкий паскудник и бездарь Точно. Статистический тип. apropos пишет: Не трожь Ильина! Действительно, что ты на него взъелась? Он мирный, думающий - взрослый же музчина. К тому же еще не вошел во вкус. С Соней не забалуешь. Ее приручить надо, а с какого конца непонятно - пока везде только зубы торчат. Ну, кроме одного... Но там, я так понимаю, Ильин как раз и не оплошал. Опять же - умеет держать паузу. Интересно, что он в этой паузе сам-то думает?
Юлия: Хелга пишет: Хороший мужик, но не орел. Это как посмотреть. Если за орла принимать забияку-воробья, то - нет. А ежели степенную птицу, то - дайте время. Какой же орел, не разобравшись, машет мечем (или чем там у орлов принято махать?)?!
Хелга: Юлия пишет: Целый пост - псу под хвост. Ой, жалко... Юлия пишет: Действительно, что ты на него взъелась? Потому что он не дается в руки никак. Но вы, дамы, так хорошо о нем пишите, что даже полюбить его хочется. Юлия пишет: Опять же - умеет держать паузу. Интересно, что он в этой паузе сам-то думает? Дык в том и проблема.
Юлия: Хелга пишет: даже полюбить его хочется. Он очень милый. И чувствуется в нем этакая экзистенциальная грусть (в его реакции на Сонины зубы) – оттуда и умение держать паузу (так мне кааца). Он, может быть, внешне и не Шварцнегер, но внутри-то костяк что надо. Умеет держать удар. Когда речь идет от первого лица, мы же видим не только результат. Но и работу - а там и слабость, и сомнение (живой же человек), но важно, как это все перемалывается и превращается в дамасскую сталь. А он живой, потому и непонятно, как поступит, о чем думает.
Хелга: Юлия Ох, как ты о нем хорошо. Спасибо!
apropos: Юлия Отлично сказала! У меня точно такое же его (Ильина) восприятие, просто так хорошо и ясно выразить свои мысли, как это сделала ты, не получается. Замечательный ГГ!
Юлия: apropos пишет: Замечательный ГГ! Все лавры - автору-мамке Мамка, а чё дальше?
Хелга: Она появляется всегда не в то время и не в том месте. Является, когда ей вздумается, не считаясь с обстоятельствами. В первый миг встречи он всегда и ошибочно верит, что она рада ему, видимо, потому что радуется сам, но вскоре оказывается, что она вовсе и не желала видеть его, что опять случайно выбрала не тот маршрут или перепутала координаты, а то и вовсе спасалась от нечаянной погони. Именно так произошло и в последнюю встречу – они вновь повздорили из-за какого-то пустяка. Пустяком причина ссоры стала казаться ему позже, когда он в незнамо какой раз принялся вспоминать ее удлиненные глаза оттенка лесного ореха; волосы того же оттенка, скрученные в узел на затылке и заколотые деревянной палочкой, похожей на те, которыми едят желтолицые выходцы с его родной планеты. Цвет ореха и дерева он помнил с детства, когда мать водила его в тогда еще не погибшие леса, и, возможно, потому он и не мог избавиться от мыслей о ней. Я поставил точку, излишне сильно стукнув по клавишам. Она возникла на страницах книги незнамо каким образом, сначала безымянная, затем обретя имя. Я писал о ней и удалял написанное, но она упрямо возвращалась. До сих пор любовные истории пилота Симириуса ограничивались короткими встречами со случайными попутчицами, которых я и не пытался оживить, схематично набрасывая некие расплывчатые образы, но эта с ореховыми – какая пошлая банальность! – глазами и китайской палочкой в прическе – приперлась на страницы, не спрашивая разрешения, и с комфортом устроилась там, загадочно и нахально. Так, пококетничав сам с собой, поборовшись с нею безуспешной попыткой описать следующее приключение Симириуса вне ее присутствия, я сдался на милость победительнице, решив, что вымараю нахалку со страниц, как только Софья Санна Шведова перестанет маячить передо мной своим эмоционально неустойчивым существом. Сагаметра, так я нарек этот персонаж в смутной отдаленной аналогии с библейскими или мифологическими образами, стала своего рода когнитивной калибровкой, во всяком случае, мне оставалось надеяться только на это. «Неважно, где и почему скитаются «потерянные», главное, что их пути иногда пересекаются» написала Софья на титульном листе своих «Потерянных», по-женски коварно полагая, что собьет меня с толку. И сбила, признаться. К черту, говорил себе я, к черту, в космос Софью с ее чулком, бывшим мужем и его «Всевидящим оком», с ее косметической мачехой, капризами, вывертами и непомерным феминистическим апломбом. Сроки поджимали, мне нужно было сдать готовую книгу к первому декабря, а Симириус болтался меж планетами, попав под влияние непредсказуемой Сагаметры и так и не разобравшись до конца с планетой Би14, пораженной эгопатией. Потому что сам заразился этой страшной болезнью. С большим усилием с моей стороны он все-таки выбрался на орбиту со слегка поредевшим экипажем, раненый, но живой. Когнитивная калибровка отчасти удалась. Женщина поселяет в наших душах страх и смятение, и в то же время дает нечто, плохо поддающееся слову, как не пытались многие великие умы выразить это пером, чернилами, шариковыми ручками, печатным и виртуальным текстом. В среду вечером явился Петруха, словно раненый Симириус. С самоличным горем и бутылкой «Самого лучшего президента». После положенных приветствий и ритуалов кинул на кухонный стол измятую газету, ткнул пальцем в обведенное ядовито-желтым маркером объявление: «Потомственная целительница бабушка Фекла поможет наладить личную жизнь, вернуть любимого, избавляет от вредных привычек, поможет наладить бизнес, снимет обет безбрачия, отворот, приворот, поменяет черную полосу в жизни на белую. Звездочет в двенадцатом поколении. Обращайтесь, помогу!» – Что это? Ты к гадалке собрался? – хмыкнув, спросил я. – Тебе смешно, а мне не до смеху. Моя к этой Фекле сходила, сколько бабла ей отдала, не говорит. Эта зараза наплела ей, что у меня баба есть, на стороне. – А у тебя есть? – Да какая разница! – рявкнул Петруха. – Откуда этой Федосье знать, есть у меня кто или нет? Кто ее за язык тянет? – Фекле. – Что? – Бабушке Фекле, – хмыкнул я. – Ну Фекла, Федосья, один хрен! – Так что же ты хочешь, Петро? – Убить Феклу, – мрачно сообщил он. – Чтобы не рушила мою семейную жизнь, старая карга! – Может, не стоит так радикально? Тебе оно надо, обращать внимание на глупые бабьи выходки? – Тебе, холостяку, плевать, а мне эта Фекла всю жизнь поломала! – застонал Петруха. – Позвони ей, договорись о встрече. – Кому позвонить? Гадалке? – Именно! – Ты сбрендил? Я договорюсь, а ты убивать пойдешь? – поинтересовался я. – Так дело не пойдет. Проспишься и забудешь. – Не забуду, – мрачно сообщил он. – Звони, Илыч, ты мне друг или где? – Ты бы лучше с Леной поговорил, – сказал я, прозвучав весьма неуверенно, потому что вспомнил собственные провальные попытки объясниться с Сагаметрой, то есть, с Софьей Санной. – С ней поговоришь, как же, – подтвердил мои сомнения Петруха. – Звони, Илыч. Я с этой поговорю, чтобы она взяла свои слова обратно и уплатила понесенные мною убытки. Через четверть часа после бесплодных попыток уломать Петруху и себя, браня последнего за сговорчивость, я набрал указанный в объявлении номер телефона.
федоровна: Хелга Илыч (интересное наименование; ударение на какой слог? ) походу звонит Фекле, маме Сагаметры. Поворот, однако.
Хелга: федоровна пишет: ударение на какой слог? На первый, думаю.
Скрипач не нужен: Хелга , Как же замечательно у тебя получается передавать настроение ситуации! У Софьи бэкграунд какой цветистый вырисовывается Сплошные авантюристы в родственниках. Мне казалось мама была кем-то более прозаическим - инженер, врач, а там вона чё! Сейчас смотрю фильм один австралийский и не могу отделаться от ощущения, что про Софью смотрю. Многое кажется похожим, хотя она и не журналист, а совсем даже врач. В тему про кино ссылку положу.
bobby: Хелга Софья для Ильина прямо музой оказалась . Чем дальше, тем интереснее. Петруха хитрый, ему надо, а Илыч - звони.
Юлия: Хелга Нога попала в колесо И даже не знает, куды звонит. bobby пишет: Петруха хитрый, ему надо, а Илыч - звони Президент на самом деле оказался забойный... Или была еще какая мысль? Чем делирий не шутит
Хелга: Дамы, спасибо! Скрипач не нужен пишет: Мне казалось мама была кем-то более прозаическим - инженер, врач, а там вона чё! Инженер в прошлом, звездочет в настоящем. Нет, не так. Инженер в быту, звездочет в душе. bobby пишет: Софья для Ильина прямо музой оказалась Любоффь... Чувствуется, нет? Юлия пишет: Президент на самом деле оказался забойный... Или была еще какая мысль? Чем делирий не шутит Пусть останется такой фишкой с разными смыслами.
Tanya: Хелга Хелга пишет: Любоффь... Чувствуется, нет? Будьте уверены Позвонит гадалке для Петрухи, а потом и сам "попытает счастья"? Малюсенький тапочек: Хелга пишет: волосы того же оттенка, скрученные в узел на затылке и заколотые деревянной палочкой, похожую на те, которыми едят желтолицые выходцы с его родной планеты.
Юлия: Хелга пишет: Любоффь... Чувствуется, нет? Так сочиненье (оно же – подсознанье) прямо-таки вопиет. Измучился Симириус - в пору искать космическую Феклу
Хелга: Tanya пишет: Позвонит гадалке для Петрухи, а потом и сам "попытает счастья"? Гадалки и звездочеты - они же судьбовещатели. Спасибо за тапок! Юлия пишет: Измучился Симириус - в пору искать космическую Феклу Мущинское дело - искать. Между прочим, в объявлении не придумала ни слова - списала один в один с оригинала, что по ящикам разбросали.
Юлия: Хелга пишет: в объявлении не придумала ни слова - списала один в один с оригинала Просто стахановцы-многостаночники
Хелга: Юлия пишет: Просто стахановцы-многостаночники И телефон имеется, так что могу даже провести жизненный эксперимент.
Юлия: Очень хочется бабушки Феклы отведать... Представляю, какой там букет-кампот (на технической-то основе! )
Юлия: Хелга пишет: так что могу даже провести жизненный эксперимент А если осечка, и приворотит не к тому месту?
Хелга: Юлия пишет: А если осечка, и приворотит не к тому месту? Только это и останавливает.
apropos: Хелга Ага, отлично - Ильин страдает и подсознательно описывает Софью в своем новом великом творении. Очаровательный образ с чудными штришками - китайскими палочками в волосах и ореховыми глазами. А он романтик. Бабулю Феклу тоже жду с нетерпением - заранее предвкушая как ее колоритность, так и завихрения интриги вокруг сего визита к ней. Петруха не сидит, сложа руки, сам ищет приключений на свою голову, так еще и других втягивает. И еще очень понравилась надпись на книге. по-женски коварно полагая, что собьет меня с толку Дык и сбила - факты налицо.
Хелга: apropos пишет: Ильин страдает и подсознательно описывает Софью в своем новом великом творении. Что остается бедному писателю? apropos пишет: Петруха не сидит, сложа руки, сам ищет приключений на свою голову, так еще и других втягивает. Ага, активный парень получается. И всегда вовремя.
Belka: Хелга , наконец-то, вкусненькое продолжение. Спасибо . Ильин, зайчик , страдает, хотя и на пользу творчеству. Но, чувствуется, интрига только начинает закручиваться. С нетерпением буду ждать встречи Петрухи и "Феклы". Потирая ручонки, уходит...
Скрипач не нужен: Сагаметра - имя-то говорящее До жирафа, как обычно, доходит не сразу)))
apropos: Скрипач не нужен пишет: Сагаметра - имя-то говорящее А что оно говорит? Я чет не могу сообразить. Хелга пишет: активный парень получается. И всегда вовремя. В жизни подобные Петрухи всегда являются невовремя и некстати, а в романах - полезнейшие существа.
Хелга: Belka пишет: Ильин, зайчик , страдает, хотя и на пользу творчеству. Вот, опять он зайчик... Belka пишет: С нетерпением буду ждать встречи Петрухи и "Феклы". Ой, ассамблея должна быть неплохая, если получится. Скрипач не нужен пишет: Сагаметра - имя-то говорящее apropos пишет: А что оно говорит? Сборно-разборное. apropos пишет: В жизни подобные Петрухи всегда являются невовремя и некстати, а в романах - полезнейшие существа. И не говори, куда без них?
Скрипач не нужен: Хелга пишет: Сборно-разборное. Не скажем, что ли? Может, под кат спрячем?)) Или есть план по дальнейшему медленному раскрытию работы подсознания Илыча?
Хелга: Скрипач не нужен пишет: Может, под кат спрячем?)) Можно, и проверим, точно ли сошлось.
Скрипач не нужен: Сага - прорицательница, метра - матка (которая, внутренний орган)). Такое вот говорящее имя Илыч извлёк. Не могу его с тем не поздравить Примечание В детстве до дрожи хотелось читать, читалось всё подряд запоем. Особая статья - медицинские книги деда - врача)) Ну и словарь латинско-русский среди прочего, как ни дико такое чтиво для малого дитяти. С возрастом такое специфическое чтение разонравилось, но до сих пор периодически что-то из памяти всплывает.
Хелга: Скрипач не нужен пишет: Не могу его с тем не поздравить Результат, вроде, неплохой, начала с Саломеи, пока добралась до него. Скрипач не нужен пишет: Особая статья - медицинские книги деда - врача)) Ну и словарь латинско-русский среди прочего В детстве это жуть как интересно, особенно медицина.
Хелга: Потомственная целительница и звездочет в двенадцатом поколении оказалась не совсем каргой. Из трубки прозвучал довольно молодой и бодрый голос, перечисливший все достоинства бабушки Феклы, а затем, после короткой паузы поинтересовавшийся, чем оная может быть полезна такому привлекательному мужчине. Если Фекла считала себя, вдобавок ко всем своим достоинствам, еще и ясновидицей, то в данном случае ее карма или что там еще, явно сработала впустую. Или это был своего рода секс по телефону? – Скажи ей, что она – халтурщица! – рявкнул Петруха, на что мне пришлось зажать ему рот свободной рукой. – Заткнись, болван, – прошипел я, пытаясь вспомнить, что собирался сказать гадалке. «Мужчины не часто обращаются к гадалкам, – медоточиво сообщила в трубке бабушка Фекла. – У меня все расписано на неделю вперед, но для вас могу сделать исключение». – Исключения не надо, – брякнул я, сунув свободный кулак под нос прыгающему вокруг Петрухе. – Можете записать… меня на любой свободный день. – Как это не надо исключения? – возмутился Петруха зловещим шепотом. – Молчи, гад, а то отключусь! Запинаясь и заикаясь, под вздохи и реплики Петрухи я рассказал звездочету в двенадцатом поколении душещипательную историю своей нескладной семейной жизни. «У меня есть окно сегодня, – светски сообщила бабушка Фекла. – Приходите к шести вечера, – она сообщила адрес, не забыв заботливо расписать маршрут. – Даже не думай, – предупредил я Петруху, распрощавшись с гадалкой. – Позвонил лишь для того, чтобы ты успокоился. Никуда ты не пойдешь! – Как это не пойду!? Я все слышал, сегодня в шесть, в переулке Ильича, дом… дом… Какой там у нее дом? Илыч, ты мне друг? Кто-то должен вправить мозги Ленке? Волей-неволей я согласился, проклиная себя, но понимая, что отправлять его одного чревато как для гадалки, так и для самого Петрухи. Хотя, не могу с уверенностью утверждать, что согласие не было отчасти спровоцировано Сагаметрой и «Самым лучшим президентом». Квартира бабушки Феклы находилась на втором этаже старого каменного дома постройки середины прошлого века, что расположился в конце довольно зачуханного, но уютного переулка. Под бестолковое ворчание Петрухи мы поднялись по скрипучей деревянной лестнице. Я позвонил в указанную в адресе дверь, которая открылась через несколько минут, явив невысокую сухощавую женщину бальзаковского возраста, закутанную в огромный цветастый, то ли павловский, то ли николаевский платок и отчего-то показавшуюся мне знакомой. – Ильин. Я звонил и договаривался, здравствуйте, – представился я, стараясь перекрыть рвущегося в бой Петруху. – Очень приятно, а я – бабушка Фекла. Но вас – двое, мы так не договаривались. – Это мой приятель. Он… очень несчастный человек, – брякнул я. – И ему требуется медици… в общем, помощь. Веди себя прилично, Петр! – Ну что ж, молодые люди, проходите, – строго сказала Фекла, пронзив меня взглядом, – хотя, мне кажется, вы слегка навеселе, а это не соответствует параметрам магической логики. – Вот как! – встрял Петруха. – Да, мы немного выпили для храбрости, – согласился я. – Не каждый день ведь обращаешься к сверхъестественным силам. – Вы напрасно иронизируете, господин Ильин, – строго сказала бабушка Фекла. – Разумеется, и ко мне не каждый день обращаются мужчины, поэтому я и заинтересовалась причиной вашего визита, которую вы объяснили, признаться, не очень внятно. – Вы – слишком храбрая и наивная… женщина, если доверяете каждому встречному, а другие… женщины доверяют вам! – выкрикнул Петруха, словно проскандировал. – Проходите, молодые люди, присядьте и побеседуем, а бояться мне нечего, я же… ведьма, – ответила бабушка Фекла и пошла вперед в комнату. Цветы на ее шали сияли, как сигнальные флаги. Или как колдовские знаки. Кто она? Не похожа на оседлую цыганку, но и не кажется мошенницей. А кто же она такая, если не мошенница? Ну что ж, назвался грибом, лезь в корзину и не жалуйся, что ты гриб. Хозяйка села к круглому столу, сделанному еще в прошлом веке, году в 50-м. Петруха нервничал, оглядываясь и явно готовясь к атаке. В по-советски меблированной комнате нависло напряжение. Отчего у меня чувство, что я ее где-то видел? Как она сказала… «параметры магической логики»? Что-то новое или я ничего не смыслю в этой сфере. Конечно, не смыслю. – Вы посидите там, а я поговорю с вашим приятелем, – сказала бабушка Фекла, зыркнув на меня умным глазом. – А вы садитесь, садитесь, молодой человек, – обратилась она к Петрухе, – Да не на край стула, а устройтесь поудобней. Я вижу, что вы напряжены и чем-то расстроены. – А… вы как думали? – рявкнул Петруха. – Я думаю, что общая составляющая вашего душевного состояния находится на критическом и, даже не побоюсь этого слова, взрывоопасном, уровне… Петруха подскочил на стуле. – Вы сбиваете мою жену с толку, подбиваете ее на развод! Вот этими вашими мудрв… мудрст… чушью! – заорал он, мгновенно испортив все достигнутое, и я не успел, да и не мог его остановить. Что ж, будь что будет, решил я, изобразив исследователя человеческих душ. Я писатель или где, в конце концов? – Вашу жену? – растерянно спросила бабушка Фекла. – Какую жену? – Мою! Она у меня одна, а вот такие… как вы… – он оглянулся на меня, скорчив зверскую рожу, мучимый договоренностью не употреблять ненормативную лексику. – Я не могла ничего советовать вашей жене, я – лишь говорю то, что вижу, и о чем прочитала по звездам, – заявила звездочетша в котором там поколении. – Звезды! – заорал Петруха. – Петр Иванович, держите себя в руках, – встрял я. – Да, да, Петр Иванович, держите себя в руках, – засуетилась хозяйка. – Возможно, ваша жена что-то неверно истолковала… исходя из условий, в мою задачу вовсе не входит превышение давления, а наоборот, его стабилизация с учетом прочности… то есть, я хотела сказать, что вы неправы, давайте спокойно сядем, и я составлю ваш супружеский гороскоп с учетом ваших знаков… – Действительно, Петр, почему бы не согласиться с… бабушкой Феклой? – спросил я. – И выяснить все в спокойном деловом ключе? – Могу и вам составить гороскоп, – заспешила гадалка, – со скидкой… – Гороскоп со скидкой! – возмутился Петруха. – Это как? Неполноценный гороскоп? Да не верю я во всю эту чушь! Я уже приготовился изобразить буфер между собой и разъяренным приятелем, как громогласно заверещал дверной, по всей видимости, звонок.
Скрипач не нужен: Хелга На самом интересном месте! Очень динамичный кусок получился. С платками зацепило. У меня их есть немного Павловский - это, понятно, павловопосадский. А "николаевскими" платки обычно называют жители Северного Кавказа. По сути те же павловопосадские (правда, тогда было несколько производителей, не только та мануфактура, которая до наших дней дотянула), но туда попавшие во времена того самого амператора, именем которого и обзываются. Но чтобы николаевскими эти платки называли где-то кроме республик СК ни разу не слышала. И называют они сейчас так все подряд старые платки. Вроде как, раз старый, из прабабкиного сундука, значит ещё Николая видел)) Спасибо за такой момент! Интересно вышло.
Юлия: Хелга Хелга пишет: Потомственная целительница и звездочет в двенадцатом поколении оказалась не совсем каргой. Чудная бабушка Фекла Хелга пишет: это не соответствует параметрам магической логики. общая составляющая вашего душевного состояния находится на критическом и, даже не побоюсь этого слова, взрывоопасном, уровне… исходя из условий, в мою задачу вовсе не входит превышение давления, а наоборот, его стабилизация с учетом прочности Блеск Чувствуется инженерная жилка - не один год у кульмана гнула спину бабушка Фекла. Хелга пишет: явив невысокую сухощавую женщину бальзаковского возраста, … отчего-то показавшуюся мне знакомой. И чей-то ему она знакомой показалась? (Про бальзаковский возраст это ему президент нашептал? Или по космическим нормам возраст сей имеет только начало, но не конец?) Уж не причина ли кажущихся писателю видений звонит в дверь? Или эта злопыхательница (наводила же поклеп на сухощавую бабушку, утверждая лишний вес у той) Вероника решила попытать судьбу? Скрипач не нужен пишет: На самом интересном месте! Да уж! Автор жестоко рубанул по жадно тянувшимся пальцам читателя и был таков. А продолженьице?!
apropos: Хелга Бабуля Фекла выглядит очень занятно, а парочка подвыпивших залетных орлов (особенно Петруха, конечно) зажигает. Хелга пишет: Веди себя прилично, Петр! Не говоря о мучениях по поводу ненормативной лексики. Кстати, по поводу бальзаковского возраста - это же тридцать лет. Т.е. бабуля выглядит так молодо? Ну и да - на самом интересном месте, в лучших традициях.
Хелга: Скрипач не нужен пишет: С платками зацепило. У меня их есть немного Ой, у меня тоже! Рада, что платки пришлись впору! Юлия пишет: Чувствуется инженерная жилка - не один год у кульмана гнула спину бабушка Фекла. Лучшие гадалки получаются из инженеров. apropos пишет: Кстати, по поводу бальзаковского возраста - это же тридцать лет. Т.е. бабуля выглядит так молодо? Гы... Это политкорректность столь полюбившегося вам Ильи Ильина.
Belka: Хелга, здорово и весело получилось. Петруха в растрепанных чувствах и Ильин в роли мудрого родителя. Затаили дыхание и ждем появления неожиданного гостя/тьи...
Хелга: Belka пишет: здорово и весело получилось. Петруха в растрепанных чувствах и Ильин в роли мудрого родителя. Пытаюсь, чтобы веселей было.
Юлия: А продолжения-то как хочется...
Хелга: В процессе...
Хелга: Фейслифтинг не только вернул лицу Вероники утраченный десяток лет, но и усугубил ее необузданную энергию. Едва с лица спала опухлость, и врач разрешил ей вести активный образ жизни, она принялась настойчиво, словно горный поток, подтачивать и без того изрядно разрушенный камень моей дочерней непреклонности. Проще говоря, визит к моей матушке, бабушке Фекле, звездочету в двенадцатом поколении, стал для нее задачей номер один. Мать моя Веронику на дух не переносила, встречаться с нею не желала и прежде, и сейчас вряд ли жаждала. Поэтому, не желая выслушать очередной родительский выговор по поводу моих непродуманных поступков, я оттягивала и тщетно надеялась оттянуть навсегда организацию встречи двух жен моего отца. Впрочем, шансов на победу было немного, и с каждым днем они уменьшались. Ильин молчал, и я решила, что в этом вопросе должна поставить крест и более никогда – пункт первый: не пить шампанское с незнакомыми мужчинами какой бы то ни было профессии, пункт второй: не заключать с таковыми дурацкие пари и пункт третий: не спать с ними ни при каких обстоятельствах. Хотя, в силу своего еще далеко не пожилого возраста, я немного загрустила на третьем пункте. Не то, чтобы я одержима вопросом секса, совсем нет, но все же, все же… Зато эта грусть привела меня к заключению, что нас с Ильиным связывало ни что иное, как банальное, пошлое и так далее… сексуальное влечение, которому, по утверждению истинных знатоков человеческой души, грош цена в базарный день. И в любой другой тоже. Короче говоря, я подвела ситуацию под «Судебную ошибку» за неимением ошибки другого рода в перечне Польти, добавив на десерт «Адюльтер». Очередной когнитивный диссонанс, одним словом. Ослабев в сражении со своими чувствами, я в конце концов сдалась Веронике, уступив ее жестким требованиям и угрозе отправиться к бабушке Фекле самостоятельно, а я не могла допустить встречи двух пожилых амазонок один на один. Я позвонила матушке и договорилась о встрече. Хотя, договорилась – сильно сказано, потому что, едва я заикнулась о наличии Вероники Семеновны, матушка встала на дыбы и наотрез отказалась принять ее на своей территории. Пришлось действовать на страх и риск. Вероника подготовилась к визиту весьма основательно – светлый костюм, яркая блуза, очки с тонированными стеклами. Я же в бою отстояла свое право надеть джинсы и свитер, а не платье «для коктейля», в которое пыталась нарядить меня мачеха. Несмотря на долгие сборы, мы прибыли раньше назначенного срока. – Ну и что, что раньше? – возмутилась на мои предостережения Вероника Семеновна. – Мы же не клиенты, что к гадалке пришли, а дочь и…я…я и дочь к матери! Короче говоря, через несколько мгновений я звонила в квартиру матушки, надеясь, что мы не нарвемся на ее клиентов, и содрогаясь от предчувствия не слишком приятной сцены и в том и в ином случае. – Соня? – открыв дверь и увидев нас, матушка не скрыла своего недовольства. – Э-э-э… Кто это с тобой? Надо же… Вероника… здравствуйте. Гм…. Я, знаете ли, занята, у меня клиенты. Веронику Семеновну такой мелочью смутить было немыслимо. – Татьяна, душа моя, какие-такие клиенты, когда у вас гости на пороге. Из Америки, между прочим. И дочь ваша, красавица… – У меня работа, знаете ли… мы здесь в России, на родине живем, – с вызовом заявила матушка, не обращая внимания на мои миротворческие подмигивания и постанывания. – Впрочем, проходите на кухню. Мне очень хотелось ущипнуть Веронику, которая по пути в прихожую, разразилась пламенной речью о гостеприимстве, доброте и еще чем-то, оставшемся за пределами моего внимания. Матушка делала мне большие глаза и языком жестов сообщала, что весьма недовольна моим поведением. Мы с Вероникой прошли на кухню, а мама скрылась в комнате, откуда тотчас раздался возмущенный мужской голос, потом вступил второй, по всей видимости, успокаивающий первого. – Твоя мама, Сонечка, удивительно отчаянная натура, – заявила в продолжение речи Вероника, устроившись за кухонным столом и осматривая мамину кухню оценивающим взглядом. – Я бы не решилась заняться таким делом, как хиромантия и прочая магия. Вернее, я бы, разумеется, смогла предсказывать будущее и гадать по руке, у меня определенно есть космическая энергия и имеются экстрасенсорные способности. – Не сомневалась в этом, – пробормотала я, чувствуя отчего-то беспокойство по поводу мужчин в комнате. – Ирония вовсе неуместна, когда речь идет о таком серьезном деле, – продолжала мачеха. – Думаю, что твоя мать, Татьяна Петровна, ощутила в себе эти способности после того, как пережила драму расставания с твоим отцом. – Только, пожалуйста, вы этого маме не говорите, – взмолилась я, страшно жалея, что согласилась на этот визит и прислушиваясь к разговору в комнате. За закрытой дверью слов было не разобрать, но страсти явно накалялись. – Пойду, посмотрю, что у них там, – в конце концов не выдержала я. – Да, да, Сонечка. Возможно, потребуется и моя помощь! Я попросила Веронику Семеновну не предпринимать никаких действий, пока в этом не возникнет критической необходимости, и направилась в операционную, то есть в колдовскую. Остановилась у двери, за которой вдруг наступила тишина, затем послышалось какое-то движение, и я едва успела отскочить в сторону, иначе была бы травмирована распахнувшейся дверью. Мужчина внушительного вида, раскрасневшийся и возмущенно сопящий, замер, уставившись на меня. – А, очередная клиентка! Обует она вас, девушка, как есть обует, эта шарлатанка. Мне стало ужасно обидно за матушку. – Вы не правы, моя… бабушка Фекла не обманывает! Вы же должны понимать, что гадание – это своего рода психотерапи… – я замолчала, не договорив защитительную речь, потому что из-за спины обиженного клиента возник очень хорошо знакомый мне человек – Илья Ильин во всей красе. Он-то что здесь делает, вездесущий? Думаю, что мои глаза выражали не меньшее удивление, чем его. – Соня? Софья Александровна? – спросил он каким-то охрипшим голосом. – Илья? Илья Николаевич? – просипела я. – Что вы здесь делаете? – А вы? – ответил он вопросом на вопрос. – Соня, это твои знакомые? – грозно вопросила матушка, выглядывая из-за спины Ильина. – Илья Николаевич? Ильин? – неуемная Вероника, разумеется, покинув кухню, вступила в разговор. – Художник и писатель? Как интересно, как загадочно! Вот так встреча! Познакомь нас, Сонечка. Немая сцена. Нет-нет, я не претендую на цитирование классика слово в слово, а лишь приблизительно, вольный, так сказать, пересказ. Возмущенный клиент посередине в виде столба, с распростертыми руками и закинутою назад головою. По правую сторону его Ильин с устремившимся куда-то движеньем всего тела; за ними матушка, превратившаяся в восклицательный знак, обращенный ко мне; перед ними я, потерявшаяся самым невинным образом; рядом – Вероника с самым заинтересованным выраженьем лица, относящимся прямо к ко всем присутствующим. По левую сторону … впрочем, больше никого нет. Почти полторы минуты окаменевшая группа сохраняет такое положение. Занавес опускается.
MarieN: Хелга, спасибо огромное за продолжение. Такая занимательно-замечательная встреча. Как здорово вы всё описываете, такая живая картинка. И так получилось, что как раз накануне я перечитала начало, а тут такой подарок. Еще раз спасибо.
apropos: Хелга Уж не чаяла - а тут вдруг продолжение. Немая сцена впечатляет, ничего не скажешь. Славно оне так в одном месте и в одно время оказались, кампания веселая. Вероника в очередной раз порадовала - ну есть же люди без комплексов, ака танк. Хелга пишет: подвела ситуацию под «Судебную ошибку» за неимением ошибки другого рода в перечне Польти, добавив на десерт «Адюльтер». Просто шикарно!
Хелга: MarieN Спасибо, что читаете! Приятно видеть нового читателя. apropos пишет: Вероника в очередной раз порадовала - ну есть же люди без комплексов, ака танк. Она меня прям пугает.
MarieN: Хелга Очень даже читаю, преклоняюсь перед Вашим талантом писателя, поэта, переводчика. Для меня это не постижимо. Даже школьные сочинения давались с большим трудом. Хочу сказать, что Соня и Ильин очень зацепили, такие они жизненные и живые, хотя и прежние герои Ваших романов очень нравились. Но здесь присутствует незавершенность повествования, поэтому они ближе, хочется знать, как дальше и что. И очень жду продолжения, сижу на лавочке, как здесь у вас принято.
Юлия: Хелга Продолжение! Хелга пишет: По правую сторону его Ильин с устремившимся куда-то движеньем всего тела; за ними матушка, превратившаяся в восклицательный знак Хелга пишет: – Только, пожалуйста, вы этого маме не говорите, – взмолилась я, страшно жалея, что согласилась на этот визит и прислушиваясь к разговору в комнате. За закрытой дверью слов было не разобрать, но страсти явно накалялись. – Пойду, посмотрю, что у них там, – в конце концов не выдержала я. Немного зацепило, что Соня решила "посмотреть" во время сеанса. Как бы все понятно: с одной стороны, ее достала Вероника, с другой, настораживают накаляющиеся страсти в комнате. Но по ощущениям не хватило сформулированного повода нарушить конфиденциальность встречи с клиентом. Возможно, это дало бы более ощутимый эффект – Соня уже буквально выскочила, как пробка из бутылки, из кухни – и обозначило более четкое начало конца - напряжение всей этой части, которая разрешается каскадом вопросов без ответов и заканчивается немой сценой. Но это, конечно, субъективное впечатление.
Хелга: MarieN пишет: Хочу сказать, что Соня и Ильин очень зацепили Рада, что так. Хотя, начиналось все, как пародия. Вы слишком добры к моим скромным возможностям. Юлия пишет: Но по ощущениям не хватило сформулированного повода нарушить конфиденциальность встречи с клиентом. Да-да, согласна, спасибо за тапок. Обдумаю ситуацию.
MarieN: Хелга Хелга пишет: начиналось все, как пародия Почему, как пародия? Ведь они (Соня и Ильин) такие жизненные. Ведь никто из нас в жизни не поступает всегда правильно. Всегда присутствуют ошибки, метания, оценки происходящего и действия не приводящие к желаемому результату. Об угрызеньях совести вообще молчу, кто из нас без греха. А они, Соня и Ильин, потерянные где-то в своих чувствах и восприятиях. Соня понятно почему. Бывший муж постарался, и она такая теперь не уверенная в себе дамочка, выпускает когти и защищается, а вот почему Ильин потерянный не совсем понятно, ну может так просто сложилось у него по жизни, бывает. Так путано и длинно пыталась сказать, что не понимаю в чем пародия и, что герои очень милые, и очень мне нравятся. Хелга пишет: Вы слишком добры к моим скромным возможностям Я не добра, я констатирую факт. Спасибо Вам за то что вы создаете. Может слишком серьезно я всё это пишу, хотя по жизни я не очень серьезный человек, скорее ветреный. Но почему-то, здесь так получается, постараюсь исправиться.
Хелга: Второй вариант окончания отрывка. За закрытой дверью страсти явно накалялись. Голоса звучали все громче и все взволнованней. Мужчина повысил голос настолько, что мы услышали его: «Вы пожалеете, что на свет родились!», а затем прозвучало громкое отчетливое мамино: «Вы нет понимаете, о чем говорите!» Третий бормотал что-то, надеюсь, миротворческое. Мы с Вероникой переглянулись, впервые, как союзники, и дружно бросились к закрытой двери, за которой вдруг наступила тишина, затем послышалось какое-то движение. Мы едва успели отскочить в сторону, иначе одна из нас, а то и обе были бы травмированы резко и широко распахнутой дверью. Мужчина внушительного вида, раскрасневшийся и возмущенно сопящий, замер, уставившись на нас. – А, очередные клиентки! Обует она вас, девушки, как есть обует, эта шарлатанка. Стало так обидно за матушку, что я заговорила раньше Вероники: – Вы не правы, моя… бабушка Фекла не обманывает! Вы же должны понимать, что гадание – это своего рода психотерапи… – и замолчала, не закончив защитительную речь, потому что из-за спины обиженного клиента возник очень хорошо знакомый мне человек – Илья Ильин во всей красе. Он-то что здесь делает, вездесущий? Думаю, что мои глаза выражали не меньшее удивление, чем его. – Соня? Софья Александровна? – спросил он каким-то охрипшим голосом. – Илья? Илья Николаевич? – просипела я. – Что вы здесь делаете? – А вы? – ответил он вопросом на вопрос. – Соня, это твои знакомые? – грозно вопросила матушка, выглядывая из-за спины Ильина. – Илья Николаевич? Ильин? – Вероника вступила в разговор. – Художник и писатель? Как интересно, как загадочно! Вот так встреча! Познакомь нас, Сонечка. Немая сцена. Нет-нет, я не претендую на цитирование классика слово в слово, а лишь приблизительно, вольный, так сказать, пересказ. Возмущенный клиент посередине в виде столба, с распростертыми руками и закинутою назад головою. По правую сторону его Ильин с устремившимся куда-то движеньем всего тела; за ними матушка, превратившаяся в восклицательный знак, обращенный ко мне; перед ними я, потерявшаяся самым невинным образом; рядом – Вероника с самым заинтересованным выраженьем лица, относящимся прямо к ко всем присутствующим. По левую сторону …, впрочем, больше никого нет. Почти полторы минуты окаменевшая группа сохраняет такое положение. Занавес опускается.
Хелга: MarieN пишет: А они, Соня и Ильин, потерянные где-то в своих чувствах и восприятиях. Соня понятно почему. Бывший муж постарался, и она такая теперь не уверенная в себе дамочка, выпускает когти и защищается, а вот почему Ильин потерянный не совсем понятно, ну может так просто сложилось у него по жизни, бывает. Именно, что потерянные, да. На том и построено все. Ильин потерянный, потому что писатель-фантаст, живет в своих фантазиях, отчасти. MarieN пишет: Может слишком серьезно я всё это пишу, хотя по жизни я не очень серьезный человек, скорее ветреный. Но почему-то, здесь так получается, постараюсь исправиться. Пишите так, как пишется.
MarieN: Хелга пишет: Ильин потерянный, потому что писатель-фантаст, живет в своих фантазиях, отчасти. А может наоборот, Хелга пишет: писатель-фантаст, живет в своих фантазиях, отчасти , потому что потерянный.
Юлия: Хелга Мне кажется, второй вариант энергичней и глаже: вжих - и немая сцена Получилась хорошая экспонента: напряжение копилось уже некоторое время, но исподволь - молчание Ильина, попытки классификации оного. Постепенно оно набирает оборот - Вероника, предчувствие слишком раннего визита, встреча. И крохотная пауза - 1/32 - на кухне, чтобы выстрелить вертикально вверх. Фейерверк. Занавес.
Скрипач не нужен: Хелга Пока я болтаюсь, тут уже два варианта долгожданного продолжения! Да, в первом смущает желание Софьи пойти посмотреть, что там с приемом посетителей)) Немая сцена очень живописна Ждём продолжения!
Хелга: Скрипач не нужен пишет: Немая сцена очень живописна Третий вариант – Ирония вовсе неуместна, когда речь идет о таком серьезном деле, – продолжала мачеха. – Думаю, что твоя мать, Татьяна Петровна, ощутила в себе эти способности после того, как пережила драму расставания с твоим отцом. – Только, пожалуйста, вы этого маме не говорите, – взмолилась я, страшно жалея, что согласилась на этот визит. Тем временем за закрытой дверью страсти явно накалялись. Голоса звучали все громче и все взволнованней. Мужчина повысил голос настолько, что мы услышали его: «Вы пожалеете, что на свет родились!», а затем прозвучало громкое отчетливое мамино: «Вы нет понимаете, о чем говорите!» Третий бормотал что-то, надеюсь, миротворческое. Мы с Вероникой переглянулись, впервые, как союзники. – Тебе не кажется, Сонечка, что твоей матери угрожает опасность? – спросила мачеха. – Считаю, что мы должны вмешаться. – Возможно, но не уверена, – ответила я, колеблясь между желанием броситься на помощь и опасением, что матушка не простит вмешательства. Тем не менее, мы дружно поднялись и двинулись в сторону комнаты. Но не успели сделать и пяти шагов, как за дверью раздался страшный грохот, словно упало и разбилось что-то стеклянное или керамическое. Шестой и седьмой шаг мы с Вероникой бежали, как Чип и Дейл, спешащие на помощь. Я распахнула дверь, уже не думая о последствиях этого поступка. Немая сцена. Нет-нет, я не претендую на цитирование классика слово в слово, а лишь приблизительно, вольный, так сказать, пересказ. Пол, усеянный мелкими осколками какого-то стекла. Мужчина внушительного вида, раскрасневшийся и сопящий, посередине в виде столба, с распростертыми руками и закинутою назад головою. По правую сторону его – глазам своим не верю – что он здесь делает, вездесущий?! – Илья Ильин с устремившимся куда-то движеньем всего тела, держащий в руках какую-то блестящую штуку; за ними матушка, превратившаяся в восклицательный знак; перед ними я, потерявшаяся самым невинным образом; рядом – Вероника с самым заинтересованным выраженьем лица, относящимся прямо к ко всем присутствующим. По левую сторону …, впрочем, больше никого нет. Почти полторы минуты окаменевшая группа сохраняет такое положение. Занавес опускается. Впрочем, никакого занавеса не было, и полторы минуты – это у классика. Не прошло и мгновения, как немота была нарушена воплем матушки: – Что вы наделали? Вы только посмотрите – он разбил! Разбил! Мой магический шар! Фамильную ценность! – Да я… я не хотел, не понимаю, как это, блин, получилось, – забормотал оживший краснолицый мужик. – Вот, подставка цела, – сообщил Ильин, демонстрируя то, что держал в руках, и одновременно уставившись на меня, как на привидение. – Соня? Софья Александровна? А вы как здесь оказались? – Илья? Илья Николаевич? – просипела я. – Вы то что здесь делаете? – Соня, они твои знакомые? – грозно вопросила матушка – Умеешь же ты выбирать друзей! Негодяи! Мой шар! – Какой пассаж! Илья Николаевич? Ильин? – Вероника вступила в разговор. – Художник и писатель? Как интересно, как загадочно! Вот так встреча! Познакомь нас, Сонечка. – Какой художник?! Какой писатель? Они шар мой разбили, мой магический шар! – стенала матушка. – Намеренно разбили? – грозно вопросила Вероника. – Зачем разбили? – тупо спросила я. – Это вы разбили, Илья Николаевич? – Это я разбил, – вступился краснолицый, который, впрочем, начал бледнеть. Ильин лишь виновато пожал плечами. – Прошу прощения, но вы сами виноваты, нечего обманывать бестолковых баб… – продолжил его приятель. – Я виновата? Вы мне нанесли моральный и материальный урон! – воскликнула матушка. – Невосполнимый, между прочим! Да поставьте же это, в конце концов! – обратилась она к Ильину, который все еще терзал в руках подставку от магического шара. Он молча водрузил ее на стол. Небось, уже обдумывает сюжет для небольшого рассказа? – Как вы правы, дорогая Татьяна Петровна! – встряла Вероника. – Как легко разрушить тонкую материю экстрасенсорики! – Я не экстрасенс, уважаемая… Вероника… не помню вашего отчества, я – гадалка! – Да, гадалка… бабушка Фекла! – гадко захихикал виновник инцидента. – Татьяна Петровна, значит. Шарлатанка! А вы, значит, все тут знакомы! Сектанты! – Успокойся, Петр, – вступил таки Ильин. – Давайте мирно обсудим сложившуюся ситуацию. – Мирно?! – простонала матушка. – Ма… Татьяна Петровна, он прав, – вступила и я, заполучив одобрительно-подозрительный взгляд Ильина. – Где у вас веник? Я сейчас все уберу, – сказал он. – Веник? – грозно переспросила матушка. – Давайте я сделаю, – торопливо сказала я, боясь, что матушка сейчас способна оседлать метлу. Я заспешила к крошечной кладовке, где у мамы хранились всяческие принадлежности, за мной двинулся Ильин, которого я вовсе не приглашала. – Твоя знакомая гадалка? – спросил он, заблокировав мне выход из кладовки. – Это моя мама, а мы к ней в гости пришли, с Вероникой Семёновной, – прошипела я. – А ты что здесь делаешь? Пришел погадать на судьбу или борешься с мракобесием, круша магические шары? – Твоя мама? Круто! – изумился Ильин. – А ведь вы похожи, то-то мне показалось лицо знакомым. Я приятеля сопроводил, чтобы он бед не натворил. Твоя мама, между прочим, ходит по лезвию бритвы – наговорила его жене всякой ерунды. – Бед не натворил, сейчас это так называется, – хмыкнула я. – А шар зачем разбили? Он, между прочим, немало стоит. И вообще, выпусти меня отсюда, я сейчас здесь задохнусь. Возможно, я и преувеличила трудности со своим дыханием, но Ильин, закрывший пространство своей хоть и не мощной, но фигурой и нависший надо мной, невероятно смущал меня, и я никак не могла сосредоточиться и вспомнить, какого черта меня понесло в кладовку. Ильин бормоча, что шар Петруха разбил случайно, что ему очень жаль, что готов возместить расходы, посторонился. Пробралась мимо, коснувшись его плечом. По пути вспомнила про веник и даже про совок. Пробираясь второй раз мимо Ильина, который упорно маячил на пути, подумала с немалой обидой, что он не сделал и попытки обнять меня, а ведь мог бы. Неужели не захотел? Что за сюжет? «Угрызения совести»? Или «Затравленный»? Спасибо за идею с шаром автору идеи!
Хелга: MarieN пишет: цитата: писатель-фантаст, живет в своих фантазиях, отчасти , потому что потерянный. Это очень интересный вопрос. Человек живет фантазиями, потому что ему неуютно в реальном мире, и он прячется в придуманном, или с реальным миром у него все в норме, просто он так создан, что не может не фантазировать? Скучно без фантазий?
bobby: Хелга "Немая" сцена стала еще живописнее. Соня и Ильин без конца попадают в самые комично-драматичные ситуации. Читать одно удовольствие!
Хелга: bobby Спасибо, рада, что читаешь.
Юлия: Хелга И третий вариант хорош. Накал страстей внутри запертой комнаты в нем ощутимей и ярче. Но... немая сцена немного потерялась. Очень субъективное мнение - ну просится после занавеса какая-то ощутимая пауза. Может быть, даже хватило бы просто разбивки на главы в этом месте, например. И следующую главу уже начать с оживления немой сцены, или даже дать все это ретроспективно... Не знаю. Прости, автор, за занудство. Очаровательная сцена в кладовке
apropos: Хелга Вот самое то, кажется, - и неожиданное собрание, и застывшая мизансцена, и неловкость, и новый виток развития сюжета, если можно так сказать. Юлия пишет: просится после занавеса какая-то ощутимая пауза. Может быть, даже хватило бы просто разбивки на главы в этом месте Ну, по логике - пауза как раз должна быть перед занавесом, а после него - как раз продолжение, когда застывшие фигуры приходят в себя, оживают и начнают привыкать к "новой реальности", ея обживать и обсуждать...
Юлия: apropos пишет: Ну, по логике - пауза как раз должна быть перед занавесом Я же говорю - субъективное ощущение. Но согласись - занавес есть занавес, он не дергается туда-сюда, он знаменует некий конец, и для наступления начала ему нужно время.
Хелга: Юлия пишет: занавес есть занавес, он не дергается туда-сюда, он знаменует некий конец, и для наступления начала ему нужно время. Но занавес присутствует лишь в цитате. Возможно, если поставить кавычки, может, в конец цитаты, то ощущение уменьшится? Подумаю, момент интересный получается. Спасибо огромное за мысли, этот отрывок складывается благодаря таким замечательным читателям!
Хелга: Меж тем в комнате буйно расцветала мать-и-мачеха с ноткой увядшей петуньи. Пока мы с Ильиным разбирались с веником, оставив эту ненадежную компанию без присмотра, мать-и-мачеха не дремали. Вероника Семеновна и Татьяна Петровна сидели за столом, мачеха что-то объясняла матери наставническим тоном, а та вертела в руках и разглядывала подставку от магического шара, словно прикидывала, как лучше применить ее против собеседницы. Впрочем, возможно, у мамы были совсем иные, вполне миролюбивые мысли. Петр сидел в стороне, на диване, пригорюнившись, свесив руки и голову, вздыхал, изредка бормоча что-то, по всей видимости, не очень цензурное. Я принялась за работу. Ильин более не выразил желания убирать следы содеянного, а присел на диван рядом с Петром. Все замолчали, наблюдая за моими трудами. Даже мама и Вероника не стали давать советы, как правильно подметать, видимо, сдерживаемые присутствием двух, пусть и провинившихся, но все же мужчин. – Сонечка, – нарушила молчание Вероника, когда я закончила это нелегкое дело и вернула инструменты на место. – Ты все же должна представить меня своим знакомым. Как будто она сама не может с ними познакомиться? И почему в кладовке я не предупредила Ильина, что он не только писатель, но и художник? – Петр – приятель моего знакомого, но я его вижу в первый раз. Илья Николаевич, познакомьте нас, пожалуйста, – начала я, чувствуя, что мои джинсы превращаются в кринолин, а в руках появляется веер. Выражение лица Ильина не поддавалось описанию, когда он, чинно приподнявшись с дивана, сообщил, что рад представить собравшимся своего давнего друга и бывшего одноклассника Петра Затейникова. Тот страшно смутился и пробормотал в ответной речи, что сожалеет, блин, о содеянном. – А это, – продолжила я, войдя в роль и поправляя ленты воображаемой шляпки, – мой знакомый и где-то коллега по перу, Илья Николаевич Ильин, работает в жанре научной и не очень фантастики. Илья Николаевич, позвольте представить вам моих… мою маму, Татьяну Петровну… в миру… и ма… жену моего отца Веронику Семеновну, которая живет в Штатах… – Что-то ты разошлась, дочь, – вместо приветствия укорила меня матушка. – Очень приятно и так неожиданно! Никогда не общалась с живым писателем, – заворковала Вероника. А я кто? Разве не живой писатель? Обидно, однако. – Ничего особенного, – скромно сказал Ильин. – Увлекаетесь фантастикой? – О, да, да… хотя, нет, не очень, – засуетилась Вероника. – Но вы так талантливы, еще и рисуете! – Я? Рисую? – удивился Ильин, бросая на меня взгляд, словно догадываясь, откуда ветер дует. – Скромничаете? Не надо скромничать, я видела вашу работу, чудесный пейзаж! Вы иллюстрируете свои книги? – Гм.. хм… нет, не иллюстрирую. – А жаль, как жаль, мне кажется, что вы сумели бы сделать это лучше… всех! Куда это понесло Веронику? – Вы собирались обсудить сложившуюся ситуацию, – напомнила я, грозно глянув на Ильина. – Да, да. Татьяна Петровна, что мы можем для вас сделать? – заспешил он. Будь я в положении невесты, то подумала бы, что он расстарался ради будущей тещи. Но, к счастью, свадебный торт и кукла на капоте в жизни мне более не угрожали. – Вы разбили фамильную драгоценность… – упорствовала матушка. – Неужели эта вещь досталась вам от предков? – с сомнением вопросила мачеха. – А вы как думаете, уважаемая Вероника Семеновна? Разумеется, это наше фамильное наследие. Моя бабушка оставила его моей матери. Матушка вовсе не играла на публику, а говорила чистейшую правду. Магический шар на самом деле был своего рода семейной реликвией, правда, не сохранилось точных сведений о том, как он попал в нашу семью. На моей памяти он всегда стоял за стеклом в шкафу, и мне было строго-настрого запрещено трогать его, хотя, я не всегда следовала этому запрету. Мама утверждала со слов бабушки, что шар то ли принадлежал прабабушке, то ли случайно попал к нам. Никаких свидетельств о том, что прабабушка или кто иной из семейства занимался магией, не осталось. Возможно, об этом постарались забыть, или просто забыли. Но так или иначе, именно наличие этого шара толкнуло матушку в сферу гадания и хиромантии. И я очень понимала, какую горечь она испытывала, лишившись столь ценной вещи. Мне тоже было очень жаль. Тем временем Вероника завела речь о своем предке, который участвовал в битве при Цусиме, видимо, решила сбалансировать или перетянуть чашу весов в свою сторону. А как же иначе? Ах, если бы Ильин или, на худой конец, его приятель Петр могли бы сейчас небрежным жестом достать из внутреннего кармана чековую книжку и ручку-паркер – ладно, можно не паркер, лишь бы писала – и столь же небрежно расписавшись на чеке, подать его матушке – мол, хоть так, но желаю загладить то кощунство, каковое свершилось. Но такое не случается в наших долготах и широтах, увы. Ну-у-у, разве что изредка.
Юлия: Хелга Хелга пишет: Меж тем в комнате буйно расцветала мать-и-мачеха с ноткой увядшей петуньи. Хелга пишет: Петра Затейникова Действительно, затейник Хелга пишет: Возможно, если поставить кавычки, может, в конец цитаты, то ощущение уменьшится? Знаешь, не стоит ломать голову. Ведь это лишь субъективное ощущение и к тому же родившееся под влиянием первых вариантов. Третий изменил динамику, все в нем складывается органично и в меру напряженно. Еще раз перечитала. Да, для тупых, хорошо бы цитату закавычить.
apropos: Хелга Ага, славно с этим кувшином фамильным магическим шаром получилось! Очень смешная, динамичная сценка. Ну и матери-мачехи ужасно характерны. Хелга пишет: Даже мама и Вероника не стали давать советы, как правильно подметать, Блеск просто! Впрочем, характерны все - и Затейников (в своей манере речи, поведения и даже фамилии ), и сдержанный, скрытно эротичный Ильин, в которого, как я погляжу, клещами вцепилась Вероника, и ему явно придется ой как несладко. Если чудо не спасет. Впрочем, магический шар же того... на мелкие кусочки.
Хелга: Юлия пишет: Третий изменил динамику, все в нем складывается органично и в меру напряженно. Ладно, если так. И цитату закавычу. apropos пишет: скрытно эротичный Ильин О-о-очень скрытно.
MarieN:
MarieN: Хелга Хелга пишет: Давайте мирно обсудим сложившуюся ситуацию. Этакие миротворцы, Соня и Ильин. Между собой бы установили мир. Хотя понимаю, на этом бы повествование и закончилось, чего не очень-бы хотелось. Вероника Семёновна в своём репертуаре, идёт напролом. Немного затерялась бабушка Фёкла. Хелга пишет: Пока мы с Ильиным разбирались с веником, оставив эту ненадежную компанию без присмотра, мать-и-мачеха не дремали. Вероника Семеновна и Татьяна Петровна сидели за столом, мачеха что-то объясняла матери наставническим тоном, а та вертела в руках и разглядывала подставку от магического шара, словно прикидывала, как лучше применить ее против собеседницы. Но очень жаль потерю фамильной реликвии, понимаю и Соню и её мать. Чем же все успокоится? Ильин художник, очень живописно, и ведь понял откуда ветер дует, а Пётр Затейников, вообще, говорящая фамилия. Хелга пишет: Скучно без фантазий? Без фантазий, конечно же, скучно. Главное, чтобы они не заслоняли собой реальную жизнь. И, банально, хочется продолжения и побольше
Скрипач не нужен: Хелга Спасибо за продолжение! Честно говоря, сначала мне третий вариант тоже как-то не очень. Поразмыслив, однако ж, пришла к выводу, что театральная пауза оттого и театральная, что случается в реальной жизни редко. Тут никаких занавесов нет и всё катится кубарем дальше и дальше. У тебя покатилось как раз очень жизненно - всё это видится и, иногда, помнится Жду вместе со всеми: что же там дальше
Хелга: MarieN пишет: Немного затерялась бабушка Фёкла. Ей пока не удается пробиться - Вероника рулит. MarieN пишет: Без фантазий, конечно же, скучно. Главное, чтобы они не заслоняли собой реальную жизнь. Вот не знаю. Иногда фантазии становятся более реальными, чем сама реальная жизнь. Или воплощаются в реальность, становясь ее частью. Имею в виду то, что нас окружает - кино, книги и тому подобное. Все выдумано и все реально в одно и то же время. Как-то так мыслится. Скрипач не нужен пишет: однако ж, пришла к выводу, что театральная пауза оттого и театральная, что случается в реальной жизни редко. Тут никаких занавесов нет и всё катится кубарем дальше и дальше. Так о чем и речь. Просто захотелось поиграть на пару с Гоголем. Занесло аффтора.
Хелга: Тем временем Вероника завела речь о своем предке, который участвовал в битве при Цусиме, видимо, решила сбалансировать или перетянуть чашу весов в свою сторону. А как же иначе? Ах, если бы Ильин или, на худой конец, его приятель Петр могли бы сейчас небрежным жестом достать из внутреннего кармана чековую книжку и ручку-паркер – ладно, можно не паркер, лишь бы писала – и столь же небрежно расписавшись на чеке, подать его матушке – мол, хоть так, но желаю загладить то кощунство, каковое свершилось. Но такое не случается в наших долготах и широтах, увы. Ну-у-у, разве что изредка. – … и он трагически погиб на крейсере Берегущий… – рассказывала Вероника Семеновна. – Стерегущий, – раздался с дивана голос Петра Затейникова. – Как? Как вы сказали? – изумилась мачеха. – Стерегущий, – мрачно повторил приятель Ильина. – вы, видно, имеете в виду миноносец Стерегущий? Если ваш предок погиб на Стерегущем, он не мог участвовать в Цусимском сражении, оно случилось на год позже. Да, сегодняшний день оказался весьма щедр на немые сцены. Все уставились на Петра, а матушка с ехидной улыбкой – на бывшую и, как оказалось, нынешнюю соперницу. – Вы знаток истории? – поинтересовалась она. Кажется, виновник гибели семейной реликвии заработал в ее глазах пару добротных очков. – Интересуюсь помаленьку, – скромно подтвердил взбодрившийся Петр. – В основном, флотом. Я на флоте служил. – Какой у вас любознательный друг, – заворковала Вероника, обращаясь к Ильину. – Да, он такой, – подтвердил Илья Николаевич. – Моя дочь всегда правильно выбирает друзей, – по-конформистски вставила матушка. – Особенно друзей, которые наносят материальный ущерб, – не удержалась я, правда – шепотом. Зато меня услышал Ильин, стоящий рядом. – Видимо, ты никогда нам этого не простишь, – прошептал он. – Вам? С какой стати я должна что-то прощать или не прощать? – парировала я. – Какая тебе разница? – Мне? Вполне ощутимая, – ответил он. Жаль, но я не успела поинтересоваться, в чем же для него заключается эта самая разница, потому что наш междусобойчик был разгромлен голосом Вероники: – Ах, как это трогательно, Петр! И как важно, когда у мужчины есть хобби! А о чем это вы там шепчетесь, молодые люди? Никак решаете проблемы личного характера? – Это, блин, не хобби, – возмутился Затейников. – Правильно говорите, Петр. Хобби… это такое… легкомысленное, неподходящее слово, – поддержала его матушка. – У нас нет и не может быть никаких проблем личного характера! – подставилась я. Петр уверенно двигался к пятерке. Чего нельзя сказать обо мне. – Нет и не может? – прошипел Ильин мне на ухо. – Нет и не может! – повторила я. Мне ужасно хотелось добавить, во всеуслышание, что мужчина, который даже не попытался обнять женщину, когда у него имелась такая возможность, в чуланчике, может более не притворяться, что он в ней заинтересован. Хотя, трудно не признать, что эти мои терзания подтверждали его теорию о том, что женщин, как в жизни, так и в литературе интересует только «будет или не будет». Жизненно, увы… – Хобби – это красивое английское слово, означающее увлечение, – компетентно сообщила Вероника. – Иногда увлечения перерастают в профессию. С вами так не произошло? И кстати, вы знаете, Татьяна Петровна, что ваша дочь пылко влюблена в этого молодого человека, но тщательно скрывает свои чувства. Видимо, это у вас родственное хобби. Это обо мне? Это я пылко влюблена? Просто какая-то «Любовь, встречающая препятствия»! – Вероника Семеновна, прекратите! – пылко вскричала я. – Сдержанность никогда не была плохим качеством, – не менее пылко вставила матушка, вскакивая со стула. – Как вы можете знать, в кого влюблена моя дочь? О какой еще там любви вы толкуете? – Но я же хочу, чтобы все были счастливы! Я же вижу, как эти молодые люди тянутся друг другу! – Это вы хотите, чтобы все были счастливы? – матушка пошла в атаку. – Вы?! Лишили ребенка отца! – Нет, вы не правы, Татьяна Петровна, возможно, я когда-то и поступила несколько… э-э-э… решительно, но лишь в интересах Александра Яновича, исключительно, но вы же жили по привычке, не любя друг друга… - ответила ударом на удар мачеха. – Мама, лучше погадай Веронике! – взмолился ребенок, то есть я от его лица, перебивая ее. И почему Ильин и этот его Затейников не уходят? Самое бы время покинуть помещение. Почему Ильин вечно попадает на разборки с членами моего семейства, бывшими и нынешними? Что за фатальная неизбежность? Угораздило же мою матушку нарваться именно на его приятеля. – Погадать? Хорошо, я погадаю, если вы этого хотите, – вдруг согласилась матушка. – Хотя, Вероника Семеновна весьма нелестно отозвалась о моих способностях. – Лестно, совершенно лестно, – торопливо возразила мачеха. – Но лучше вы погадайте не на меня, а на Сонечку и господина Ильина. Я застонала. Затейников поднялся с дивана и пройдя несколько шагов, замялся у двери. – Извините, но нам пора, – заговорил-таки Ильин, – время поджимает, но компенсация за нами. Софья Александровна, вы не проводите нас? Я уставилась на него со смешанным чувством возмущения и благодарности. Он бросает мне спасательный круг или издевается? Но он смотрел спокойно и серьезно, даже не усмехался, как обычно. А мне очень хотелось, чтобы он меня поцеловал… где-нибудь, в укромном месте. Хотя, можно и в не очень укромном. Будет или не будет, вот в чем вопрос. – Провожу, – сказала я. И мы вышли втроем, оставив за собой поле брани.
apropos: Хелга Славные такие разборки - кто кого больше уест. Вероника пытается взять реванш. Хелга пишет: Это обо мне? Это я пылко влюблена? Просто какая-то «Любовь, встречающая препятствия»! – Вероника Семеновна, прекратите! – пылко вскричала я. – Сдержанность никогда не была плохим качеством, – не менее пылко вставила матушка, Отлично обыграна "пылкость" ситуации и присутствующих. Ильин не подкачал - дает возможность Софье удрать подальше от разборок матерей-мачех, а, м.быть, не прочь и сам остаться с ней наедине. Хелга пишет: – Нет и не может? – прошипел Ильин мне на ухо. Чудный Ильин! Софья противоречива, как все женщины. Ну или многие. Спасибо за продолжение, ждем - что же дальше?
bobby: Хелга Бесподобно! Славно Петр осадил Веронику с крейсером! Правда, её сбить с толку трудновато, если не невозможно. Ну и все остальные великолепны!
Хелга: apropos пишет: Ильин не подкачал - дает возможность Софье удрать подальше от разборок матерей-мачех, а, м.быть, не прочь и сам остаться с ней наедине. Кто ж его знает, что у него в голове? bobby пишет: Правда, её сбить с толку трудновато, если не невозможно. Она меня уже утомила своей напористостью.
Юлия: Хелга Петр-то, затейник наш, не так-то прост Хелга пишет: Кто ж его знает, что у него в голове? Вот это и интересно.
Хелга: Юлия пишет: Петр-то, затейник наш, не так-то прост Выскочил из антуражных персонажей, сама не знаю как.
MarieN: Хелга Вероника Семеновна опять зажигает: Хелга пишет: И кстати, вы знаете, Татьяна Петровна, что ваша дочь пылко влюблена в этого молодого человека, но тщательно скрывает свои чувства. Хелга пишет: Но лучше вы погадайте не на меня, а на Сонечку и господина Ильина. просто замечательно и так непосредственно. И с Берегущим, который Стерегущий Петр её хорошо поймал, а ей хоть бы что. А Соня: Хелга пишет: Это обо мне? Это я пылко влюблена? Просто какая-то «Любовь, встречающая препятствия»! А Ильин каков, и не позвонил, и не обнял, и не поцеловал.
Хелга: MarieN пишет: А Ильин каков, и не позвонил, и не обнял, и не поцеловал. Негодяй, одним словом.
MarieN: Хелга пишет: Негодяй, одним словом Да уж, негодяй. А теперь, еще, и покидает поле битвы.
Хелга: MarieN пишет: А теперь, еще, и покидает поле битвы. Но уводит с собой одну из воинственных сторон.
MarieN: Хелга пишет: Но уводит с собой одну из воинственных сторон Да, конечно, но к этому времени , струны воинствующих напряжений сместились. Одна: Татьяна Петровна - Вероника Семёновна, другая Ильин - Софья, а Петр тут оказывается сторонним наблюдателем. И первая, а вернее одна её часть, в лице Вероники Семёновны, хочет перевести стрелки.
Скрипач не нужен: Хелга пишет: Стерегущий, – мрачно повторил приятель Ильина. – вы, видно, имеете в виду миноносец Стерегущий? Если ваш предок погиб на Стерегущем, он не мог участвовать в Цусимском сражении, оно случилось на год позже. Это что-то! Спасибо за продолжение
Хелга: MarieN пишет: Да, конечно, но к этому времени , струны воинствующих напряжений сместились. У каждого нашлось по запасной пуле.
MarieN: Хелга пишет: У каждого нашлось по запасной пуле. А, также, стрела, дротик и граната.
MarieN: Хелга пишет: – Извините, но нам пора, – заговорил-таки Ильин, – время поджимает, но компенсация за нами. Софья Александровна, вы не проводите нас? Хелга пишет: А мне очень хотелось, чтобы он меня поцеловал… где-нибудь, в укромном месте. Хотя, можно и в не очень укромном. Хелга пишет: – Провожу, – сказала я. И мы вышли втроем, оставив за собой поле брани. Ну и как там... , что там... , проводила?
Хелга: Так, буквально, уже... – Это вы написали «Потерянных в любви»? – спросил Петр, едва мы оказались во дворе. – Да, – удивленно созналась я и пафосно поинтересовалась: – Вы знакомы с моим творчеством? – Насчет творчества не знаю, а вот одну книжку вашу прочитал, пока у Илюхи бомжевал. Я напряглась – опыта встречи со случайным незнакомым читателем мужского пола лицом к лицу у меня не имелось, если не считать присутствующего здесь Ильина. На творческие встречи меня пока не приглашали, вопросов не задавали, и критики не писали и не напишут критических статей, анализируя и, может быть, концептуализируя мои жалкие попытки писать о любви. Увы. Итак, я напряглась и задала несколько банальных вопросов, на которые сразу же дала ответы: – И как вам она понравилась? Совсем нет? Вас даже не смутило название? Это не мое, придумали издатели. У вас было много свободного времени и вы не знали, чем заняться, а тут… – Ну да, вы прямо экстрасенс, как ваша мама. Книжка валялась на диване, я и прочел. – Не валялась, а лежала, – заметил Ильин. – Это не принципиально, вопрос стилистической окраски, – сказала я. – А мама не экстрасенс, она – гадалка. – Хорошо, пусть гадалка, – миролюбиво согласился Петр. – А книжка ваша очень жизненная, я бы сказал. Понятное дело, написана она для женщин, не для мужиков, но почитать можно, я даже увлекся. – Тем более, что Петр находился в это время в состоянии конфликта со своей второй половиной, – предательски заметил Ильин. – Именно, – весело подтвердил Затейников. – Моя Ленка до дури ревнивая. А в вашей книжке как ее… Марьяна… тоже. – Маруся, – поправила его я и слетела с катушек, спросив: – И вам помогли коллизии, которые я придумала? – Не знаю, что такое коллизии, но помогли, – кивнул Петр. – Я читал и думал, ну все как у нас с Ленкой. – Весьма полезно посмотреть на ситуацию с женской точки зрения, – блеснул толерантностью Ильин. – А вас не разочаровал открытый финал? – продолжила опрос я. Раз пошла такая пьянка и далее по широко известному тексту. Когда еще мне удастся поговорить с непредвзятым читателем? Только бы Ильин помалкивал и не портил чистоту эксперимента. – В смысле, что в конце они так и не встретились? – уточнил Петр. – Скажу так, что ваша Маруся слишком много хочет от мужика. То ей не так и это не эдак. А могла бы подумать, что мужик сидеть возле нее не станет, да и зачем ей такой? Вы ведь хотите, чтобы он и рядом сидел и бабки домой приносил, но ведь не разорвешься пополам – одна половина дома сидит, другая – вкалывает. – Но мне кажется, Маруся, напротив, дает свободу Евгению, – пробормотала я, проглотив рвущуюся из души сентенцию, что лично я вообще ничего не хочу от мужиков, ни домоседства, ни бабок – ни к месту, совсем ни к месту мои личные жизненные установки. – Не, знаю, вам виднее. А почему бы вам не закончить свадьбой? Пусть бы поженились, Маруся ваша нарядилась бы в свадебное платье – моя Ленка в сердцах порезала свое, а сколько на него потрачено было… – вот и финал. Я взглянула на Ильина – он молча, но бессовестно ржал, глазами и дрожащими губами. – Спасибо, – сказал я Петру, – было очень приятно услышать отзыв читателя. – Вы не обиделись? Я ж от всей души. Вот и мама ваша, гадалка, обиделась за разбитый шар. А мне еще с Ленкой объясняться. Ладно, я домой. Созвонимся, Илюха. До свидания, Софья… Алексанна. – Петруха, куда? Я подброшу! – засуетился Ильин, но Затейников, махнув рукой, скрылся за углом, и лишь ветер донес его прощальное «Подбрось девушку…» – Девушка вполне способна добраться домой сама, да и неловко бросать Веронику, так что придется тебе ехать одному, – сказала я в ответ на жест Ильина, распахнувшего дверь своего «лимузина». – Вот как… Ты сердишься из-за шара? Ничего глупее придумать было нельзя. – Во-первых, я не сержусь вообще. Во-вторых, если бы сердилась, то не из-за шара, а в-третьих – что-то многовато получается пунктов – скажи честно, как вы оказались у моей матери? Ты все подстроил? – Сонечка… – сказал он, заставив меня вздрогнуть. – Ты преувеличиваешь мои скромные возможности. Я же объяснил тебе, что все произошло случайно, из-за Петрухиной жены. Откуда я мог знать, что бабушка Фекла – твоя мама? И что ты появишься здесь. Да и зачем мне это? – Зачем? Ах, да, конечно, зачем? Извини, я ступила, преувеличив твои возможности и… намерения! Разумеется, зачем? Какие глупости… Кажется, я готова была заплакать, от злости на себя, что вслух и так прямо предположила, что у него может быть какой-то интерес ко мне. Я развернулась и пошла к подъезду, чтобы поскорей скрыться там, пусть даже попав в объятия мать-и-мачехи. Не оборачиваясь, махнула рукой, мол, пока, мне некогда и все по фигу.
MarieN: Хелга, спасибо за продолжение, да еще так скоро после моего вопроса Петр опять порадовал. Автора заинтересовавшего романа вычислил, похвалил, обсудил сюжет, свое мнение высказал, и наедине парочку оставил. А Ильин этим как воспользовался, да ни как. Софья как всегда нападает защищаясь, а Ильин в обороне. Ну и как им договориться и понять друг друга, этим жителям планет Венеры и Марса? Вот про Петруху Ильин все понимает, а про себя? Софье, конечно, надо бежать, ведь там остались вдвоем мать-и-мачеха. Маленькое такое, не совсем понятное обстоятельство. Петр с Ильиным явились к бабушке Фёкле немного, так сказать, под-шафе, что она даже с порога заметила, и при этом Ильин был за рулем своего «лимузина»?
apropos: Хелга Затейникова прямо полюбила - он еще и читатель. Хелга пишет: Вы знакомы с моим творчеством? Это пять! Автор получил своего читателя. Опять масса всего "вкусного" - и измененное название романа, и свадьба в эпилоге, и обвинение, что Ильин "все подстроил" ("женская" логика - она такая!). MarieN пишет: Софье, конечно, надо бежать, ведь там остались вдвоем мать-и-мачеха. Скорее, сбежать от Ильина.
Хелга: MarieN пишет: Маленькое такое, не совсем понятное обстоятельство. Петр с Ильиным явились к бабушке Фёкле немного, так сказать, под-шафе, что она даже с порога заметила, и при этом Ильин был за рулем своего «лимузина»? О, спасибо! Это ляп. Пересаживаю на такси. apropos пишет: Автор получил своего читателя. И это архиважно!
Хелга: Исправляюсь... – Это вы написали «Потерянных в любви»? – спросил Петр, едва мы оказались во дворе. – Да, – удивленно созналась я и пафосно поинтересовалась: – Вы знакомы с моим творчеством? – Насчет творчества не знаю, а вот одну книжку вашу прочитал, пока у Илюхи бомжевал. Я напряглась – опыта встречи со случайным незнакомым читателем мужского пола лицом к лицу у меня не имелось, если не считать присутствующего здесь Ильина. На творческие встречи меня пока не приглашали, вопросов не задавали, и критики не писали и не напишут критических статей, анализируя и, может быть, концептуализируя мои жалкие попытки писать о любви. Увы. Я напряглась и задала несколько банальных вопросов, на которые сразу же дала ответы: – И как вам она понравилась? Совсем нет? Вас даже не смутило название? Это не мое, придумали издатели. У вас было много свободного времени и вы не знали, чем заняться, а тут… – Ну да, вы прямо экстрасенс, как ваша мама. Книжка валялась на диване, я и прочел. – Не валялась, а лежала, – заметил Ильин. – Это не принципиально, вопрос стилистической окраски, – сказала я. – А мама не экстрасенс, она – гадалка. – Хорошо, пусть гадалка, – миролюбиво согласился Петр. – А книжка ваша очень жизненная, я бы сказал. Понятное дело, написана она для женщин, не для мужиков, но почитать можно, я даже увлекся. – Тем более, что Петр находился в это время в состоянии конфликта со своей второй половиной, – предательски заметил Ильин. – Именно, – весело подтвердил Затейников. – Моя Ленка до дури ревнивая. А в вашей книжке как ее… Марьяна… тоже. – Маруся, – поправила его я и слетела с катушек, спросив: – И вам помогли коллизии, которые я придумала? – Не знаю, что такое коллизии, но помогли, – кивнул Петр. – Я читал и думал, ну все как у нас с Ленкой. – Весьма полезно посмотреть на ситуацию с женской точки зрения, – блеснул толерантностью Ильин. – А вас не разочаровал открытый финал? – продолжила опрос я. Раз пошла такая пьянка и далее по широко известному тексту. Когда еще мне удастся поговорить с непредвзятым читателем? Только бы Ильин помалкивал и не портил чистоту эксперимента. – В смысле, что в конце они так и не встретились? – уточнил Петр. – Скажу так, что ваша Маруся слишком много хочет от мужика. То ей не так и это не эдак. А могла бы подумать, что мужик сидеть возле нее не станет, да и зачем ей такой? Вы ведь хотите, чтобы он и рядом сидел и бабки домой приносил, но ведь не разорвешься пополам – одна половина дома сидит, другая – вкалывает. – Но мне кажется, Маруся, напротив, дает свободу Евгению, – пробормотала я, проглотив рвущуюся из души сентенцию, что лично я вообще ничего не хочу от мужиков, ни домоседства, ни бабок – ни к месту, совсем ни к месту мои личные жизненные установки. – Не, знаю, вам виднее. А почему бы вам не закончить свадьбой? Пусть бы поженились, Маруся ваша нарядилась бы в свадебное платье – моя Ленка в сердцах порезала свое, а сколько на него потрачено было… – вот и финал. Я взглянула на Ильина – он молча, но бессовестно ржал, глазами и дрожащими губами. – Спасибо, – сказал я Петру, – было очень приятно услышать отзыв читателя. – Вы не обиделись? Я ж от всей души. Вот и мама ваша, гадалка, обиделась за разбитый шар. А мне еще с Ленкой объясняться. Ладно, я домой. Созвонимся, Илюха. До свидания, Софья… Алексанна. – Петруха, куда? Подожди! – засуетился Ильин, но Затейников, махнув рукой, скрылся за углом, и лишь ветер донес его прощальное «Проводи девушку…» – Девушка вполне способна добраться сама, да и неловко бросать Веронику, так что придется тебе уходить одному, – предупредила я Ильина в ответ на его неясную улыбочку. – Вот как… Ты сердишься из-за шара? Ничего глупее придумать было нельзя. – Во-первых, я не сержусь вообще. Во-вторых, если бы сердилась, то не из-за шара, а в-третьих – что-то многовато получается пунктов – скажи честно, как вы оказались у моей матери? Ты все подстроил? – Сонечка… – произнес он, заставив меня вздрогнуть. – Ты преувеличиваешь мои скромные возможности. Я же объяснил тебе, что все произошло случайно, из-за Петрухиной жены. Откуда я мог знать, что бабушка Фекла – твоя мама? И что ты появишься здесь. Да и зачем мне это? – Зачем? Ах, да, конечно, зачем? Извини, я ступила, преувеличив твои возможности и… намерения! Разумеется, зачем? Какие глупости… Кажется, я готова была заплакать, от злости на себя, что вслух и так прямо предположила, что у него может быть какой-то интерес ко мне. Я развернулась и пошла к подъезду, чтобы поскорей скрыться там, пусть даже попав в объятия мать-и-мачехи. Не оборачиваясь, махнула рукой, мол, пока, мне некогда и все по фигу.
Скрипач не нужен: Хелга , Как же мне нравятся твои персонажи-знакомцы! Есть и у меня один такой знакомый "Петруха". Он вряд ли знает, что такое "коллизия", но в подробностях совершенно невероятных расскажет о любом значимом сражении любой нашей войны, начиная с Первой Мировой (просто более ранний период его не увлек), это что-то фантастическое! Именно что, тот самый КД
MarieN: Хелга Хелга пишет: Пересаживаю на такси. Спасибо, теперь мне за Ильина, да и Петруху тоже, спокойно.
Хелга: Скрипач не нужен пишет: Есть и у меня один такой знакомый "Петруха". Он вряд ли знает, что такое "коллизия", но в подробностях совершенно невероятных расскажет о любом значимом сражении любой нашей войны, начиная с Первой Мировой (просто более ранний период его не увлек), это что-то фантастическое! Тоже знаю такого, правда, он не сражениями увлечен, а нумизматикой, но тоже дока! MarieN пишет: теперь мне за Ильина, да и Петруху тоже, спокойно. Да и мне тоже.
bobby: Хелга Спасибо за очередное продолжение! Петр в ударе, а Ильин что-то как-то не очень... Не воспользовался добрым жестом друга или не успел...
apropos: bobby пишет: Ильин что-то как-то не очень... Не воспользовался добрым жестом друга Да Софья бедного Ильина совсем задавила. Бедолага, уж не знает, как к ней подступиться. И надо ли.
Хелга: bobby пишет: Петр в ударе, а Ильин что-то как-то не очень... Не воспользовался добрым жестом друга или не успел... apropos пишет: Да Софья бедного Ильина совсем задавила. Бедолага, уж не знает, как к ней подступиться. И надо ли. По идее, ведь и не надо, все равно не будет у них жизни, с такой разницей темпераментов и комплексов.
apropos: Хелга пишет: все равно не будет у них жизни, с такой разницей темпераментов и комплексов. Ну конечно, а как насчет притягивающихся противоположностей? Как раз взбалмошной даме нужен спокойный и рассудительный (желательно еще молчаливый) муж. Он сможет уравновесить, а то и сдержать ея порывы и прочие импульсивные поступки.
bobby: Хелга пишет: По идее, ведь и не надо, Как это не надо? А как же противоположности притягиваются и вообще хэппи-энд?
bobby: apropos
apropos: bobby пишет: А как же противоположности притягиваются и вообще хэппи-энд? Вот-вот, оно самое!
Хелга: Ильина жалко...
Юлия: Хелга Какая прелесть! И Затейник показал себя. И Соня вошла в очередной виток. Бедный, бедный Ильин. Надо ему найти у Сони тумблер переключения - как еще с таким темпераментом справиться?
Хелга: Юлия пишет: Бедный, бедный Ильин. Надо ему найти у Сони тумблер переключения - как еще с таким темпераментом справиться? Вот, какие-то такие получились герои.
Хелга: Сагаметра уходила прочь. «Оглянись!» – отчего-то закрутилось в голове Симириуса. «Оглянись хоть во гневе, хоть просто так!» Она не оглянулась, но махнула рукой, растопырив пятерню. Прощалась или подавала знак? Дверь шаттла плавно заскользила, закрываясь. Через несколько минут шаттл оторвался от площадки, волна горячего воздуха ударила ему в лицо, заставив зажмуриться. «Прощай, Сагаметра!» – прошептал он, задохнувшись от ветра. Позже, сидя на привычном месте за пультом, глядя в иллюминатор на головокружительную черную бездну, испещренную светящимися точками звезд и планет, он вдруг увидел, как маленькая пятерня с растопыренными пальцами на миг прижалась к стеклу иллюминатора, там, снаружи, оставив влажные пятна, где стекла коснулись подушечки пальцев. Всматриваясь в стекло, он даже хотел было позвать механика Суиза, чтобы тот подтвердил или опроверг наличие отпечатков, но вовремя спохватился – Суиз сочтет, что капитан сошел с ума и правильно сделает. Какие отпечатки на стекле? Какая пятерня в космосе Чушь, собачья чушь! Галлюцинации! Бред. Полный бред! Сагаметра! Бабушка Фекла! Прорицательницы с растопыренными пятернями. Я щелкнул по значку «закрыть», подтвердил старательному ворду, что изменения сохранять не нужно, и захлопнул ноут. Через неделю нужно сдать «рукопись», и вместо того, чтобы раскручивать сюжет, я загнал его в тупик какой-то любовной интрижкой. Сагаметра! Бабушка Фекла! Прорицательницы с растопыренными пятернями. Подумав о бабушке Фекле, я тотчас вспомнил, что должен позвонить в загадочное место под названием «Magic at Home», по поводу заказанного вчера магического шара. Звонок получился удачным – женский голос приятно сообщил, что можно либо приехать и забрать заказ лично, либо его привезут домой курьерской доставкой. Магия с доставкой. Я выбрал первый вариант и отправился по указанному адресу забирать волшебную вещь. Сагаметра уходила прочь. «Оглянись!» – закрутилось в голове Симириуса. «Оглянись во гневе или просто так!» Она не оглянулась, лишь махнула рукой. Дверь шаттла заскользила, словно нож по маслу. Симириус смотрел, как шаттл оторвался от площадки, горячий ветер ударил ему в лицо. «Прощай, Сагаметра!» – прошептал он, задохнувшись. Позже, вернувшись в кабину своего ЭС-15, он обнаружил стеклянный шар, точнее, не шар, а дельтоидальный гексеконтаэдр. Он медленно вращался в воздухе вокруг невидимой оси, отражая все имеющиеся в кабине световые источники своими шестьюдесятью гранями. Догадка мелькнула мгновенно – Сагаметра! Только она могла оставить здесь это каталоново тело. И даже не дельтоидальный гексеконтаэдр, а ромбоикосододекаэдр, что еще хуже, потому что у него на две грани больше. Ну и что? Какой смысл в этих двух гранях? С какой стати она оставила этот самый ромбоиксододекаэдр и, главное, зачем? Как зачем? Чтобы ты вернул его бабушке Фекле, ее матери. Я скомкал исписанный лист бумаги, на котором записал эти оригинальные мысли и метнул его в корзину для бумаг. Промахнулся. Магический шар, который я только что привез домой и поставил перед собой на стол, на самом деле оказался не идеальным шаром – его поверхность была раздроблена плоскостями, и их было явно больше, чем шестьдесят две. Погрузил шар в коробку и поехал к гадалке, матери Сагаметры.
MarieN: Хелга, спасибо за продолжение. Хелга пишет: Сагаметра уходила прочь. «Оглянись!» – закрутилось в голове Симириуса. «Оглянись во гневе или просто так!» Она не оглянулась, лишь махнула рукой. Да уж, зацепила Софья Алексанна Ильина, хоть и сбежал, но теперь не знает куда и деваться, даже в описании истории Симириуса не дает ему покоя, а время поджимает, пора рукопись сдавать. Только и остается, что магический шар доставить бабушке Фекле. Может она погадает ему, да даст мудрый совет? Хелга пишет: И даже не дельтоидальный гексеконтаэдр, а ромбоикосододекаэдр Класс, а мы-то думали просто шарик какой-то.
apropos: Хелга Ильин совсем пропал, даже писать не может, все Сагаметра вылезаеть... Потрясло - дельтоидальный гексеконтаэдр, а ромбоикосододекаэдр Вообще мне его даже жалко: мало того, что не пишется, так на нем еще магический шар, который даже не он сам разбил. Хотя это свидетельствует об умении брать на себя ответственность.
Юлия: Хелга Вот и у Ильина подавленные чувства, стали вылезать, что те ослиные уши. Славно. Кризис - верный признак начала исцеления. apropos пишет: Потрясло - цитата: дельтоидальный гексеконтаэдр, а ромбоикосододекаэдр ДА, это сильно. Видать, проняло нашего Ильина до самого этого ромбоикосододекаэдра Хелга пишет: Вот, какие-то такие получились герои. Замечательные Хелга пишет: Какая пятерня в космосе Чушь, собачья чушь! значок упал.
Хелга: MarieN пишет: Может она погадает ему, да даст мудрый совет? Надежда на гадалку в шестом поколении. Юлия пишет: Видать, проняло нашего Ильина до самого этого ромбоикосододекаэдра Позаимствую фразу? Спасибо за тапочек! apropos пишет: Вообще мне его даже жалко: мало того, что не пишется, так на нем еще магический шар, который даже не он сам разбил. Хотя это свидетельствует об умении брать на себя ответственность. Во всем ищем положительные черты?
Скрипач не нужен: Хелга Вот! Вот и Ильина накрыло. Это хорошо!Ну и, понятное дело, без LookBack'а тут уж никак Сагаметра уходила прочь. «Оглянись!» – отчего-то закрутилось в голове Симириуса. ... волна горячего воздуха ударила ему в лицо, заставив зажмуриться. А снег? На этом самом месте должОн быть снег! ромбоикосододекаэдр Похоже, мы с ним одному и тому же учились. Я вот это самое "волшебное" слово до сих пор помню. Обсчитывали, ндя...
Хелга: Скрипач не нужен пишет: На этом самом месте должОн быть снег! Дык навеяло же! Скрипач не нужен пишет: Я вот это самое "волшебное" слово до сих пор помню. Обсчитывали, ндя... Что сказать... и меня не минула чаша сия
Юлия: Хелга , что ж там наш знаток ромбоикосододекаэдров? А ведь две лишних грани - дело не шуточное. Эх, сердце читательское болит за него, сердешного.
Хелга: Юлия пишет: что ж там наш знаток ромбоикосододекаэдров? Изучает подходы к 62-й грани.
MarieN: Хелга пишет: Изучает подходы к 62-й грани. И долго будет изучать?
ДюймОлечка: Хелга это очень здорово, прочла от и до последних страниц, жду появления Илыча у Факты с нетерпением а шары с гранями подходят гадалкам? я всегда думала только гладкие подходят
Хелга: ДюймОлечка Рада новому читателю! Насчет шара с гранями - так и все повествование на грани.
Хелга: Погрузил шар в коробку и поехал к гадалке, матери Сагаметры. Встречен был радушно, словно родственник или старый знакомый. Бабушка Фекла, ничтоже сумняшеся, перешла на ты. – Проходи, проходи, гостем будешь. Илья, значит? Я по-простому, мне можно, я же – гадалка. – Конечно, – согласился я. – Татьяна Петровна? – Можешь и так называть, – кивнула она. – Принес, говоришь, компенсацию? Проходи, проноси. Я зашел вслед за ней в уже знакомую комнату, поставил коробку на указанное хозяйкой место, осторожно извлек черт-знает-сколько-граней-додекаэдр и поставил его на стол. Татьяна Петровна провела по нему ладонями, придала ускорение, блики отраженного света забегали по комнате. – Смотри-ка, это не шар, а… вот ведь позабыла… гескедодекаэдр? Не совсем то, что надо, но приму в качестве компенсации. Дорого обошелся? – Не дорого, – изумленно сказал я. – Это даже не ромбоиксододекаэдр. – Что смотришь и удивляешься? – хохотнула она. – Я ведь, в миру, так сказать, инженером-проектировщиком почти тридцать годков оттрубила, а с этими декодекаэдрами в институте дело имела. С красным дипломом закончила, между прочим. – А как же гадалка в шестом поколении? – тупо спросил я. – Ну… это, совсем чуть-чуть, приукрашено. Но в нашем роду женщины все были предсказательницами, пифиями, так сказать. – Тогда понятно, – без боя сдался я. Пифиями, значит. Ну-ну… – А что же приятель твой? Сбежал? – поинтересовалась старшая пифия. – Отчего же? Принимал деятельное участие в поисках и приобретении утраченного, – вступился я за Петруху. – А ты сам пришел, потому что у тебя есть особый интерес? – Какой особый? Никакого… – А Сонечка моя тебе совсем не нравится? «А что ты хотел?» – спросил я себя, молча глядя на пифию, гадалку, сваху и потенциальную тещу. – Ладно, можешь не отвечать. Давай, я тебя чаем напою, а потом погадаю. – Чаю выпью с удовольствием, – вежливо согласился я, – а вот насчет гадания – это вряд ли. – Разберемся, – решительно заявила Татьяна Петровна, попав в тональность Сага… Софьи. С чем же она собралась разбираться? Впрочем, чаепитие прошло без разборок, но, собрав опустошенные чашки в раковину, бабушка Фекла весьма решительно заявила: – Идем, Илья батькович, обновим шар! Бесплатно, в качестве благодарности за проявленную сознательность. Это будет бонус, как теперь выражаются. Как тебя по отчеству? – Николаевич... но можно и без отчества, да и гадать мне не нужно. – Не бойся, все будет хорошо. Это совсем не страшно. Если не веришь, считай, что игра. Если веришь – будет тебе тонус-бонус для дальнейших свершений. Неужели не интересно? Ты же писатель, тебя каждое явление, каждая мелочь должны интересовать. Или боишься в будущее заглянуть, а? В будущее, не в будущее, но в глаза мои бабушка Фекла заглянула довольно выразительно и насмешливо. Трудно было не согласиться с умной гадалкой, но, если честно признаться, я на самом деле почувствовал какой-то нелепый суеверный страх. – Убедили, Татьяна Петровна, – кивнул я и пошел за довольной своей победой гадалкой в комнату, где на столе красовался ромбо... короче говоря, много-много-гранник. Татьяна Петровна накинула на плечи огромный цветастый платок, совсем превратившись в бабушку Феклу, закрыла шторы, включила стоящую в углу лампу с круглым абажуром. Псевдошар, запущенный легким толчком ее ладони, пустился во вращение, рассыпая по комнате блики, словно в дискотечном зале 90-х прошлого века. Откуда-то полилась тихая музыка. Сеанс медитации, да и только. – Немного странно, но с точки зрения фокусировки и сбора энергии многогранник, возможно, эффективней, чем шар, – заявила бабушка Фекла. – Загляни в глубь... только вот как теперь его называть? Шар – не шар, а если гексододекаэдром назову, всех клиентов распугаю. – Каталоново тело... или орбис ангулатус, – умно предложил я. – Что означает последнее? Красиво звучит... – Шар граненый, – пояснил я. – Я его просто ангулатусом назову, – решила бабушка Фекла и резко, без видимого перехода, продолжила низким загробным голосом: – Взгляни, душа моя, в глубь ангулатуса, сосредоточься на одной мысли, первом, о чем сейчас подумал… Я закрыл лицо руками, но тщетно – плечи затряслись от смеха. – Так и знала, что засмеешься, негодяй, – как не в чем ни бывало, продолжала в том же ключе бабушка Фекла. – В том твоя суть – ты не можешь принять жизнь всерьез, потому пугаешься, когда она преподносит тебе сюрпризы. Молчи, умник, не возражай гадалке, – предугадав мою попытку ответить на выпад, она выставила вперед ладонь, пухлую, с короткими пальцами, унизанными яркими перстнями. И когда успела надеть? Вроде, во время чаепития их не было. – Прими жизнь, не распыляй ее на фантазии, отдели настоящее от выдумки, не беги от живого в неживое... – Это вам ангулатус сообщает? – не выдержал я. – А ты как думаешь? Загляни в него и увидишь свою судьбу... –Я фантазиями на жизнь зарабатываю. Ангулатус... предлагает сменить профессию? – Ангулатус ничего не предлагает, он дарит послание, а ты можешь трактовать его, как угодно. – Удобная позиция... – Ладно, – махнула рукой бабушка Фекла-Татьяна Петровна, – спорить я с тобой не стану, потому как зарабатываю на жизнь примерно так же. Но я дарю людям надежду и оказываю психотерапевтическую помощь. К кому нашей обычной бабе, не из богатых, проще прийти – к модному, дорогому психотерапевту, бесплатному усталому врачу из поликлиники или к гадалке, у которой есть добрая душа и интуиция? А? Что скажешь? – Не знаю, если честно. Никогда не возникало желания обратиться к перечисленным вами специалистам. – Понятное дело, ведь ты же мужчина, а у наших мужиков психотерапия иная... Только вредная она для физического здоровья, да и для душевного помощь сомнительна, лишь в малых дозах. – Именно, – усмехнулся я. – А приходят ли к вам мужчины? Ну, кроме нас с Петром, разумеется. – Бывают, – кивнула Татьяна Петровна. – Не часто, но бывают. Вот вы иронизируете, Илья Николаевич, а сейчас, среди всеобщего увлечения мистикой, вампиризмом и прочей нечистью, простая гадалка, говорящая простые вещи, пытающаяся настроить клиента позитивно, на вес золота. – Приятно, что вы так высоко себя оцениваете, – сделал я комплимент. – Опять иронизируешь? Напрасно... Сеанс психотерапии был прерван настойчиво зазвучавшей мелодией дверного звонка.
ДюймОлечка: Хелга Здорово. чую споются будущая теща и зять, столько взаимопонимания, да и юмористы оба
MarieN: Хелга Огромное спасибо за продолжение, соскучилась уж без Ильина. Ильин душка Хелга пишет: Погрузил шар в коробку и поехал к гадалке, матери Сагаметры Повез шар, который не шар, а Хелга пишет: черт-знает-сколько-граней-додекаэдр Хелга пишет: или орбис ангулатус Нет слов. Татьяна Петровна, просто чудо, раскусила голубчика Хелга пишет: Прими жизнь, не распыляй ее на фантазии, отдели настоящее от выдумки, не беги от живого в неживое... И кто ж там теперь на пороге? Петруха, Софья Санна, а может быть Вероника Семеновна пожаловала?
apropos: Хелга Долгожданное продолжение! Ильин лапа - с этим шаром - или как его. Не выговоришь. Похоже, компенсацией ущерба только он и занимается. Зато поближе познакомился с бабкой Феклой, мало ли, полезно наладить отношения. ДюймОлечка пишет: чую споются будущая теща и зять Да, похоже нашли друг друга.
Юлия: Хелга Наконец-то Ильин! А бабушка Фекла, она же мама Сагаметры, не лыком-то шита. Зрит в гексододекаэдр аки в корень ДюймОлечка пишет: чую споются будущая теща и зять, Да на это только и надежда - в одиночку с Соней-то кто справится? apropos пишет: Похоже, компенсацией ущерба только он и занимается. И теперь мы имеем орбис ангулатус как зрелый плод работы подсознания. .
Хелга: ДюймОлечка пишет: чую споются будущая теща и зять, столько взаимопонимания, Оба не могут с одной особой договориться, вот и точка пересечения. MarieN пишет: Татьяна Петровна, просто чудо, раскусила голубчика Чувствую, сносит меня на вторых героев, а первые остаются в подвешенном состоянии. apropos пишет: Ильин лапа - с этим шаром - или как его. Не выговоришь. Юлия пишет: Зрит в гексододекаэдр аки в корень Как хорошо сказала! Спасибо, что читаете, дамы!
apropos: Хелга пишет: сносит меня на вторых героев, а первые остаются в подвешенном состоянии. Вторых же никак нельзя оставить без внимания, оне - обрамление картинки и, каждый по своему, влияют на развитие отношений первых, внося свою лепту. Все взаимосвязано. Шар хорош!
Хелга: apropos пишет: Вторых же никак нельзя оставить без внимания, оне - обрамление картинки и, каждый по своему, влияют на развитие отношений первых, внося свою лепту. Все взаимосвязано. Да, но оне не должны затмевать главных.
apropos: Хелга пишет: оне не должны затмевать главных. Они не затмевают, даже не надейся.
Хелга: apropos пишет: Они не затмевают, даже не надейся. Надеюсь. В смысле не на то, что затмевают, а что не затмевают. Хотя, уже тянет написать историю каждого.
apropos: Хелга пишет: Хотя, уже тянет написать историю каждого. Ну, они такие колоритные, что очень тебя понимаю.
Юлия: Хелга пишет: Хотя, уже тянет написать историю каждого. Не возбраняется Мы здесь только за. Ну а кто же за дверью, автор? Звонок так и разрывается трелью.
Хелга: Юлия пишет: Ну а кто же за дверью, автор? Звонок так и разрывается трелью. Сеанс психотерапии был прерван настойчиво зазвучавшей мелодией дверного звонка. Я даже вздрогнул – история двинулась по кругу. Хотя, через несколько мгновений оказалось, что по спирали – то была не мистически ожидаемая младшая пифия, а всего лишь клиентка Татьяна Петровны, то есть, бабушки Феклы. Я распрощался и покинул ее обитель, находясь в некотором смятении. Впору писать мистический роман, думал я, перечитывая написанное за последние два часа. Каталоновы тела, летающие по кабине корабля, видения, посещающие Симириуса и его соратников, да еще и пифия, которая упорно пробивалась на страницу, неясным образом родившись из космического мусора. Бред сумасшедшего, а как еще можно назвать человека, которому повсюду мерещится вращающийся псевдо-шар и который ждет того, чего невозможно дождаться. Приди в себя, несбывшийся поэт! Тебе давно уж не пятнадцать лет. Как джентльмен, а также как мужчина, жениться должен ты по той простой причине, что женщину ты дважды соблазнил, хоть в первый раз немного болен был. Та женщина, признайся себе честно, пугает и волнует… повсеместно. Я проиграл пари, не смог найти ответ. Она ж перевернула мой сюжет. Я уставился на монитор, осознав, что впечатываю этот бред в историю Симириуса. Приди в себя, несбывшийся поэт! Жениться? На Софье Александровне Шведовой? Ярой феминистке, сочиняющей любовные романчики, хотя и неплохим слогом.... Жениться? Нет, без козней ее матушки, бабушки Феклы, здесь не обошлось. Околдовала парня, заговорила, замутила, инженер человеческих душ. В очередной раз захлопнув ноутбук, я ушел прочь из дому, в сад, в лес, в редакцию, к Сагаметре. ********* Ильин явился в редакцию незваным посетителем, вписываясь в сюжет «Фатальная неосторожность». Перекинулся словами с моими коллегами, присутствующими на рабочих местах, посуетился, пристраивая большой пакет, который притащил с собой. Сел напротив без приглашения, уставился в упор и заявил: – Хочу с тобой поговорить. – О чем? – спросила я, не подав виду, что взволнована – месяц в обществе Вероники Семеновны научил меня железной выдержке и самообладанию. Нет худа без добра, как когда-то заметил кто-то мудрый из народа, не подозревая, что его ремарка переживет века. – О чем? – повторила я. – О несостоявшемся совместном проекте «Умник против дурочки»? О нашем безнадежном пари? Или ты считаешь, что кто-то все же его выиграл? – Ты почти попала в точку, Сонечка, – кивнул он. – Не насчет пари, а насчет проекта. Только я хочу предложить новый проект. – Вот как? Новый проект? Неужели, боюсь подумать, соавторский? Ты пишешь техническую, а я – эмоциональную часть? – Это занимательная, хотя и опасная мысль, но к ней мы вернемся позже, – куда-то в сторону молвил Ильин. Что это с ним? Какая муха его укусила? То он бегает от меня, шарахается, как от чумы, а то является прямо в редакцию с проектом. Замуж бы, что ли, предложил – с каким бы наслаждением я отказала бы ему, какими словами бы воспользовалась! Ах, эти уши, как очаровательно они у него оттопырены. – Вероника... – Семеновна? – подсказала я. – Вероника Семеновна, – кивнул он. – Она до сих пор реабилитируется у тебя? – А какое отношение имеет Вероника к твоему так называемому проекту? – Что? А... нет, никакого не имеет. Ну если только отчасти... Нет, ерунда. Желаю ей здоровья. – Спасибо, – осторожно ответила я. – Что это с тобой, Ильин? – Со мной? Нет, ничего. Ты знаешь, Сонечка, я был у твоей мамы, отвез ей ромбоиксододекаэдр, то есть орбис ангулатус, и она, Татьяна Петровна... – Извини, что-что ты отвез моей маме? – перебила я Ильина. – Ангулатус... шар, я купил ей новый магический шар, хотя он оказался не совсем шаром, а многогранником, стремящимся к сферичности. – О, Ктулху! Премного благодарна. Но почему не шар? Шаров не оказалось в продаже? – Даже не знаю, как-то так получилось. Но Татьяна Петровна вполне довольна, во всяком случае, претензий более не предъявляла. – Очень рада за тебя и за твоего приятеля Петра. Очень приятный молодой человек. – Да? Понравился? – Понравился. Во всяком случае, у него здоровый объективный взгляд на женскую прозу, – провозгласила я. – А... да, у Петрухи объективный взгляд, это без сомнения, – не без усмешки подтвердил он. – Не наезжай на своего друга, – возмутилась я. – Ни сном, ни духом... – И все-таки, зачем ты пришел? – Я? Ты же знаешь, я работаю в журнале, веду колонку. Помнишь? – Помню, а я здесь причем? Я же отказалась с тобой работать. Помнишь? Мерзавец, зачем он морочит мне голову? – Соня! Ильин поднялся со стула, затем снова сел. Отчего у меня вдруг стало пусто в животе, словно я провалилась в пропасть, в бездну. Хоть кто-нибудь, придите на помощь! Я огляделась и не обнаружила в кабинете никого, кроме нас двоих – коллег по перу как ветром сдуло. Или наступил обеденный перерыв? – Так говори же! – пролепетала я. – Что случилось? Что там у тебя за проект? – Ты заморочила мне голову. – Я? Тебе? Извини, Ильин, и ты пришел сюда и полчаса висишь тут, чтобы это мне сказать? – Да нет, имею в виду, что ты заморочила мне голову сейчас, за эти полчаса, – сказал он и зачем-то уточнил: – четверть часа. Ладно, я, пожалуй, пойду, а то отрываю тебя от работы, да и у меня дел невпроворот. Он поднялся и, не попрощавшись, ушел, махнув рукой на мой отчаянный возглас: – А какого черта ты приходил, Ильин? То, что он оставил свой пакет под моим столом, в уголке, я обнаружила только в конце рабочего дня, когда вытянула ноги и случайно пнула его. Придется звонить этому писателю и назначить время и место передачи пакета. Я потащила его из-под стола, зацепила за что-то, неловко дернула... бумага, в которую было завернуто нечто, лежащее там, порвалась, и наружу выскочили, словно еж развернул свои иголки, ярко-зеленые листья и отчаянно красные цветы какого-то растения. Это что же такое? Он носит с собой цветы? Набрала номер Ильина. – Ты оставил свой пакет у меня под столом, – сказала без приветствия, услышав его «слушаю». – Да? Это пакет для тебя... – Для меня? А почему же ты сразу не сказал, Ильин? – Постеснялся, – нагло сознался он. – Ты и стеснение? Несочетаемое сочетание, – парировала я. – Неправда ваша, Софья Санна. Я очень застенчивый человек. – Ты очень наглый и бессовестный человек, – брякнула я. – Возможно, иногда, – согласился он. – И что же там, в пакете? – Так, ничего особенного, просто знаки, сигналы и символы. Посмотри сама, а потом дашь ответ. – Ты ударился в мистику, Ильин? – спросила я, но уже в космос, потому что он отключился, не прощаясь, словно не закончил разговор, а взял паузу. Мне ничего не оставалось, как приступить к изучению содержимого пакета, то есть, знаков, сигналов и символов.
Юлия: Хелга Как волнительно! Ну что же Соня, как она прочтет эти отчаянные знаки-сигналы-символы – три точки-три тире-три точки – ярко-красного цвета? Хелга пишет: Приди в себя, несбывшийся поэт! Тебе давно уж не пятнадцать лет. Как джентльмен, а также как мужчина, жениться должен ты по той простой причине, что женщину ты дважды соблазнил, хоть в первый раз немного болен был. Та женщина, признайся себе честно, пугает и волнует… повсеместно. Я проиграл пари, не смог найти ответ. Она ж перевернула мой сюжет. От что любовь с прозаиками творит!
MarieN: Хелга Ильин просто зайчик. В мистику ударился, стихи писать начал. Трудно ему бедному совладать со своим чувствами. Хелга пишет: Жениться? Нет, без козней ее матушки, бабушки Феклы, здесь не обошлось. Околдовала парня, заговорила, замутила, инженер человеческих душ. В очередной раз захлопнув ноутбук, я ушел прочь из дому, в сад, в лес, в редакцию, к Сагаметре. Просто супер. А Софья Санна все в своем репертуаре, нападает. Но будем надеяться, разберется с цветами символами, ждем ответа.
Хелга: Юлия пишет: От что любовь с прозаиками творит! Любовь, она такая. MarieN пишет: А Софья Санна все в своем репертуаре, нападает. Давно бы ей пора поуспокоиться, да Ильин не дает.
apropos: Хелга Вот Ильин стихами заговорил... А Софья все переиначивает, никак не поверит в собственное счастье. Фатальный случай, вот уж точно.
Хелга: Разумеется, сначала я извлекла из недр пакета уже упомянутый выше цветок, который не являлся букетом, а был надежно посажен в керамический горшок. Название растения мне, как безнадежному в ботанике человеку, было неизвестно. Водрузила его на стол, разглядывая шапку мелких ярко-красных цветков. И какой знак, сигнал или символ несет в себе сей «букет»? Примитивно сексуальный? Дарите женщинам цветы, дарите... Знак прощания? Мол, не поминай лихом, а на прощанье подарю тебе цветок, чтобы ты ухаживала за ним, поливала, лелеяла, и помнила обо мне. Он уезжает в дальние края? А если это любовь? Красный – цвет страсти, значит, Ильин страстно любит и вожделеет меня. Вожделеет, вот ведь словечко! Бедный, бедный Ильин... Я здесь стою, то есть, сижу, пленительная муза и вожделенья пылкого объект. Хотя сомненья вечного обуза трагически влияет на сюжет.... Мои невесть откуда возникшие поэтические излияния были прерваны жестокой действительностью, ворвавшейся в кабинет в лице Юрки Славкина. – Ильин уже ушел? Ого, Соня, от кого букет? – Это ей Ильин подарил, – компетентно объяснила репортер криминальной хроники Светочка, вошедшая следом. – Ильин? Надо же... У вас, никак, роман, Соня? – А ты, как всегда, ничего вокруг не замечаешь, – упрекнула Юрку Светочка. – А почему я должен замечать? – Потому что ты репортер или где? И так далее и тому подобное. Они тотчас забыли обо мне, увлеченные традиционной пикировкой, вечной словесной дуэлью. Я полезла в пакет за прочими знаками, символами, сигналами. Что это такое? Пластмассовый нож для бумаг, да еще и со сломанным пополам лезвием. Сломался при транспортировке? Я достала нож, точнее, его половинки, из упаковки. Нет, сломаться просто так он не мог, но зачем приносить мне сломанный нож? – Труднообрабатываемый пишется раздельно! – ворвался в мои размышления голос Светы. – Нет, слитно! – возражал Юрка. Дуэль продолжается... «Дуэль!» – озарило меня. Ильин имеет в виду дуэль? Сломанный нож означает, что он более не сражается, признает пари за мной и сдается на мою милость? Вот уж нет! Не нужны мне такие одолжения! Последним в пакете обнаружился небольшой стеклянный увесисто-тяжелый шар с функцией груза для прижимания бумаг. Явный намек на происки моей матушки? Или на нечто мистическое, случайно-неслучайное, судьбоносное? Итак, эротический (как я думаю) цветок, сломанная «шпага» и шар судьбы? И никаких конфет, никакого шампанского? Кстати, о шампанском! Наша встреча была случайной, не звала я его на чай, не судьбой обручёны, не грозами, Моет Шандон нас обручал... Обрученные шампанским! Какое трепетное название для романа, которое должно понравиться любому мало-мальски уважающему себя редактору. Настаиваю на совместном проекте писателя-фантаста и его музы, автора любовной женской прозы. О каком проекте вещал Ильин? Все перепуталось в моей несчастной голове, я начала думать рифмами и сочинять дурацкие неосуществимые проекты. И все из-за него, этого лопоухого фантаста! Чего он хочет от меня? Почему бы прямо не сказать: – «Софья...». Решила позвонить и сказать все, что думаю о нем и его знаках, символах, сигналах. «И что же я думаю?» – промелькнуло в голове, когда в трубке раздался голос Ильина, и я не нашла ничего лучшего, как спросить: – Ты издеваешься надо мною, Ильин? – Почему? – поинтересовался он после некоторой паузы. – Извини, – ретировалась я, – хотела сказать, что ты... гм... великолепен. – Хорошо шифруешь мысли, но, если смысл таков, я рад. Извини за послание, но, надеюсь, хотя бы цветок тебе понравился? – Очень! – пылко сказала я, сделав страшные глаза уставившимся на меня Юрке и Светочке. – Я рад, – повторил Ильин и замолчал. Я тоже молчала. – Ты здесь? – наконец спросил он. – Здесь, – ответила я.
apropos: Хелга Эк тебя понесло вразнос! Хелга пишет: не судьбой обручёны, не грозами, Моет Шандон нас обручал... Обрученные шампанским! Я, как и Софья, не поняла, что там имел в виду Ильин, ну разве что сломанный пластмассовый нож с трудом сойдет за шпагу. Надо было закопать в землю в горшке - сошел бы за томагавк. Но вообще здорово, и сценка в редакции славно вписалась. Труднообрабатываемый слитно, говоришь?
Хелга: apropos пишет: Эк тебя понесло вразнос! Дык это же гротескъ.... apropos пишет: Надо было закопать в землю в горшке - сошел бы за томагавк. Хорошая мысль!
apropos: Хелга пишет: Дык это же гротескъ.... Неважно, главное - весело и остроумно. Хелга пишет: Хорошая мысль! Шпага тоже неплохо. Ремарка для читателей КД - мой восторг по поводу "труднообрабатываемого": буквально на днях я вдруг озадачилась, как пишется слово "трудновыговариваемое" - слитно или раздельно, и мы с Хелгой это хором обсуждали.
Хелга: apropos пишет: мой восторг по поводу "труднообрабатываемого": буквально на днях я вдруг озадачилась, как пишется слово "трудновыговариваемое" - слитно или раздельно, и мы с Хелгой это хором обсуждали. Что доказывает актуальность темы диссертации, опуса.
MarieN: Хелга Вот и Сонечка стихами заговорила. Чувства берут своё, никуда от них не деться. Ну Ильин выдал, и что же это за символы, цветы. Любовь и страсть так окрутила его, что сломала и придавила. Или он готов ради любви, сломать все копья, смириться с судьбой, придавленный этим увесистым шаром? Что же все таки он хотел сказать?
Юлия: Хелга Хелга пишет: Я здесь стою, то есть, сижу, пленительная муза и вожделенья пылкого объект. Хотя сомненья вечного обуза трагически влияет на сюжет Блеск! Хелга пишет: Обрученные шампанским! apropos пишет: главное - весело и остроумно. А под конец и трепетность намекнулась: Хелга пишет: – Я рад, – повторил Ильин и замолчал. Я тоже молчала. – Ты здесь? – наконец спросил он. – Здесь, – ответила я. Любовь не картошка... - К ботанической теме Ильинской загадки.
Хелга: Юлия пишет: Любовь не картошка... - К ботанической теме Ильинской загадки. В принципе, можно было бы на этом и закончить. Такой открытый, вопросительный финал.
apropos: Хелга пишет: можно было бы на этом и закончить. Такой открытый, вопросительный финал. Не, не получится. Еще не место точке и даже многоточию.
Хелга: apropos пишет: Не, не получится. Еще не место точке и даже многоточию. Ну почему, немного оформить, кое-что добавить и все. Не, продолжение следует, но как вариант, мне кажется, вполне.
MarieN: Хелга пишет: Ну почему, немного оформить, кое-что добавить и все. Как это все? Все так неопределенно. Сумеют ли услышать друг друга, понять самих себя. Нельзя оставлять читателей в таком разобранном состоянии. Автор пощади нас, дай возможность еще насладится общением с Сонечкой, Ильиным и другими персонажами, не бросай нас на произвол судьбы.
Хелга: MarieN пишет: Как это все? Все так неопределенно. Нет же, не все. Просто предположила, что и таким образом можно было бы завершить историю.
Юлия: Хелга пишет: В принципе, можно было бы на этом и закончить. Это такой новый жестокий троллинг читателей?
MarieN: Хелга пишет: Нет же, не все. О, спасибо, это очень радует. Конечно, эмоциональная струна последних отрывков очень натянута, и предполагает, что, что-то должно решиться, но пока все это еще в воздухе, и не понятно, чем завершится. apropos пишет: Еще не место точке и даже многоточию. Очень согласна.
Хелга: MarieN пишет: и предполагает, что, что-то должно решиться, Да, в какой то точке все это должно сойтись, в конце-то концов.
ДюймОлечка: Хелга Здорово! Подарки, конечно, весьма интересны - а пластмассовая шпага-нож, это намек, что никогда в конфронтации и не состоял? а шар - намек, что он как колобок от Лисы не уйдет? Так и запутаться не долго, столько предположений можно придумать, бедная Сонечка :)
Хелга: ДюймОлечка пишет: Так и запутаться не долго, столько предположений можно придумать, бедная Сонечка :) Так Ильин же писатель-фантаст с перекошенным воображением.
MarieN: Ох, и как-же там поживает Ильин Хелга пишет: писатель-фантаст с перекошенным воображением очень хочется знать. Может ему помощь нужна? Подбодрить, подсказать, поддержать? А Сонечка? Ей то, сам Бог велел подставить плечо. Бедняжка, не только в своих чувствах разобраться надобно, но и в том, что там такое хотел сказать Ильин. Сложно Софье. И хочется поверить, что, что-то есть, но боязно. Уж очень постарался принизить ее самооценку бывший муж. И как же там, до чего договорились? Если надежда, что встретятся, и хотя бы поговорят.
Хелга: MarieN пишет: Может ему помощь нужна? Подбодрить, подсказать, поддержать? Так мужчинам же всегда наша помощь нужна, только они в этом сознаваться не хотят.
MarieN: Хелга пишет: Так мужчинам же всегда наша помощь нужна, только они в этом сознаваться не хотят. Так мы только рады помочь, и пусть они не сознаются. И Ильину бы помогли, только где он Ильин?
apropos: MarieN пишет: Уж очень постарался принизить ее самооценку бывший муж. Вот всегда мужчины во всем виноваты. Хотя мне кажется, с самооценкой у Софьи все в порядке, просто вредничает.
Юлия: apropos пишет: Вот всегда мужчины во всем виноваты. Иногда виноваты авторы apropos пишет: с самооценкой у Софьи все в порядке, просто вредничает Отчего же вредничает? КД - "земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу..." Потерялась она, бедная, - потому и паникует.
Хелга: Юлия пишет: Иногда виноваты авторы Это да, это бываеть.
MarieN: apropos пишет: с самооценкой у Софьи все в порядке, просто вредничает Вредничает себе во вред? Мне кажется, она просто боится показать, что не равнодушна к Ильину, боится поверить в то, что он к ней что-то чувствует, потому и когти выпускает, защищается. Да и Ильин ей не очень-то помогает.
Хелга: MarieN пишет: Мне кажется, она просто боится показать, что не равнодушна к Ильину, боится поверить в то, что он к ней что-то чувствует, потому и когти выпускает, защищается. Да и Ильин ей не очень-то помогает. Страшновато ошибиться, да и Ильин, действительно, смутный тип.
Юлия: Хелга пишет: смутный тип Этот смутный объект желания?
Хелга: Все перепуталось в моей несчастной голове, я начала думать рифмами и сочинять дурацкие неосуществимые проекты. И все из-за него, этого лопоухого фантаста! Чего он хочет от меня? Почему бы прямо не сказать: – «Софья...». Решила позвонить и сказать все, что думаю о нем и его знаках, символах, сигналах. «И что же я думаю?» – промелькнуло в голове, когда в трубке раздался голос Ильина, и я не нашла ничего лучшего, как спросить: – Ты издеваешься надо мною, Ильин? – Почему? – поинтересовался он после некоторой паузы. – Извини, – ретировалась я, – хотела сказать, что ты... гм... великолепен. – Хорошо шифруешь мысли, но, если смысл таков, я рад. Извини за послание, но, надеюсь, хотя бы цветок тебе понравился? – Очень! – пылко сказала я, сделав страшные глаза уставившимся на меня Юрке и Светочке. – Я рад, – повторил Ильин и замолчал. Я тоже молчала. – Ты здесь? – наконец спросил он. – Здесь, – ответила я. – Где ты сейчас? – Разве не знаешь? Ты же недавно ушел отсюда, Ильин, – напомнила я ему. – До сих пор на работе? – Представь себе, в отличие от некоторых, я работаю на работе. – Хм… – сказал он, помолчал и продолжил: – А я тут подумал, может, мы поужинаем… где-нибудь? – В смысле, ты приглашаешь меня на ужин? Хочешь просто поесть или обсудить мои догадки по поводу твоего… гм… послания? Где-нибудь – это где? Кстати, я на мели. Наверное, не следовало задавать все эти вопросы, но они вылетели не воробьями с моего неуемного языка. Мало того, что я сама позвонила этому фантасту, так еще и объясняю, как ему поступать дальше. Ах, моя девичья гордость, где ж она? Куда затерялась, в каких оттенках растворилась? – И то. и другое, – лаконично ответил этот джентльмен, выбрав самую суть. – А если бы я не позвонила, ты бы так и молчал? – вставила я обломок кирпича в порушенную стену гордости. – Нет, я как раз собирался… – промямлил он, явно скрывая горькую правду. – Сделаю вид, что поверила… – Но, черт побери, ты же сказала, что я – великолепен, – заявил он. – Это была фигура речи. Кажется, я даже услышала, как Ильин злобно пыхтел в трубку, сдерживая нелитературные выражения. – Угол Гавриловской и Маринкиной. Восемь часов, – сказал и отключился. Наглец! Если притащил алые цветочки, стеклянный шар и сломанный нож, то считает, что может давать указания? Ни за что не пойду. Оставшиеся до часа икс сто двадцать минут прошли в терзаниях и метаниях, но, тем не менее, в назначенный срок, нет-нет, по-девичьи на четверть часа позже, я приближалась к месту встречи. Решение было принято не без влияния достославной Вероники Семеновны. Не подумайте плохого – я не поделилась с нею своими сомнениями, но имела неосторожность принести дары Ильина домой и потому была подвергнута детальному допросу: от кого, когда, где и почему они были получены. Пришлось выбирать между лекцией на тему «Как строить отношения между противоположными полами», свиданием с Ильиным и дождем, который зарядил к вечеру. Разумеется, я выбрала два последних. Под аккомпанемент Вероники, которая, непрестанно разглядывая в зеркале свое восстановленное лицо, перешла к советам, как следует одеваться на свидание с мужчиной, я надела на себя все, что попалось под руку, и ушла, провожаемая криком мачехи: «Ты надела сексуальное белье?» Короче говоря, благословленная на постельную сцену. Он ждал меня в указанном месте, под большим черным зонтом, и ничего нелепее нельзя было придумать. Будь мой опыт отношений с мужчинами богаче и насыщенней, я бы подумала, что интрига с Ильиным самая нелепая из всех – но сравнивать было особо не с чем. Может, оттого, что я сама нелепа? Не слишком удачные мысли перед свиданием. Я отбросила, насколько смогла, когнитивный психоанализ и рванула к Ильину, почти как девушка шестидесятых из оттепельных фильмов. Хотя, лучше бы я сравнила себя с девушкой начала двадцать первого века – было бы эффективней. – Ты – как девушка из шестидесятых, – сказал он, когда я, вся мокрая от дождя и сомнений, подбежала к его зонту. Что это? Знак свыше или чтение мыслей на расстоянии? Я спросила Жоржа Польти, но он безмолвствовал – видимо, не нашлось сюжета. Обратилась к первоисточнику, то есть к Ильину: – Ты сам это придумал или кто подсказал? Про девушку… – Думаешь, у меня в ухо вставлен микропередатчик? – Дай-ка проверю. – Проверяй. Он повернул ко мне свое лопоухое ухо, почему-то только одно, левое, но я не стала настаивать на правом. Передатчик отсутствовал. – Ты не поверишь, но, подходя к тебе, я подумала о том же самом. – Серьезно? – Абсолютно. Ты смотришь фильмы шестидесятых? – Не то, чтобы очень, но немного в курсе. Краткое, навсегда потерянное ощущение свободы, которую пьют, как дождевые капли, стекающие по лицу. Я уставилась на Ильина в изумлении. – Ты поэт, Ильин… – Кажется, ты это уже говорила. – Значит, повторяюсь. Мы стояли под одним зонтом, а струи дождя коконом (или водопадом?) ограждали нас от мира. Ограждали? Что заставило меня оглянуться – инстинкт самосохранения или истеричность? Она метнулась в сторону, но я успела заметить ее, несмотря на дождь.
apropos: Хелга Вот даже не могу слов подобрать, чтобы выразить свое впечатление от этого фрагмента. Ты всегда пишешь очень изящно, красиво и остроумно, когда каждая строчка читается с наслаждением, потому не могу сказать, что ты самое себя вдруг переплюнула, но этот кусочек показался мне просто совершенным. При всей внешней лаконичности - такой насыщенный невысказанными мыслями и желаниями диалог, обрамленный тонкой и меткой иронией "авторского слова". Браво! Очаровало: Краткое, навсегда потерянное ощущение свободы, которую пьют, как дождевые капли, стекающие по лицу. Вероника в своем репертуаре - прелесть просто! Ильин чудо, как хорош, со своим лопоухим ухом. Интересно, кого там нелегкая принесла. Масса вариантов нарисовалась.
Хелга: apropos Твой отзыв лучше, чем сам отрывок. apropos пишет: Масса вариантов нарисовалась. И у меня тоже.
apropos: Хелга пишет: Твой отзыв лучше, чем сам отрывок. Вот только не надо перекладывать ответственность.
ДюймОлечка: Хелга просто чудо, всё по-настоящему, и от этого здорово и немного боязно, сейчас кааааак бам-с случится какой-нибудь, а так не хочется, потому так романтично
Хелга: ДюймОлечка пишет: сейчас кааааак бам-с случится какой-нибудь, а так не хочется, потому так романтично Без бам-са никак нельзя.
MarieN: Хелга Спасибо за такое чудесное продолжение. Ильин, кажется, для себя что-то там решил и твердо, по-мужски гнет свою линию, потихоньку продираясь сквозь Софьины оборонительные редуты. Одни и те же мысли и сравнения им приходят, такая романтичная картинка под зонтом, еще чуть-чуть, и уже договорятся, вот-вот, и сделают шаг навстречу друг другу. Хелга пишет: Мы стояли под одним зонтом, а струи дождя коконом (или водопадом?) ограждали нас от мира. Ограждали? Что заставило меня оглянуться – инстинкт самосохранения или истеричность? Она метнулась в сторону, но я успела заметить ее, несмотря на дождь. Но нет, не дает им автор насладится моментом, кто-же на этот раз помешает, опять вездесущая Вероника Семеновна?
Klo: Хелга Вопрос первый: Почему Вероника заинтересовалась акварелью и автором? Вопрос второй: нагадала ли матушка ей что-нибудь? Вопрос третий: было ли единичным случаем явление бывшего супруга?
Скрипач не нужен: Хелга Сколько всего тут случилось. Очень, очень нравится эта история. Мы стояли под одним зонтом... Почему-то навеяло вот это:
Хелга: Klo пишет: Вопрос первый: Почему Вероника заинтересовалась акварелью и автором? Вопрос второй: нагадала ли матушка ей что-нибудь? Вопрос третий: было ли единичным случаем явление бывшего супруга? О, вопросы по теме и сюжету! Ответы ищите в тексте. Скрипач не нужен пишет: Почему-то навеяло вот это: Навеяло очень славно, но я же пишу не лирическую историю. Или лирическую?
MarieN: Хелга пишет: но я же пишу не лирическую историю А какую? Немного гротескную, немного ироничную, но все же лиричную. Мне так кажется.
Klo: Хелга пишет: Ответы ищите в тексте. Секундочку! Во-первых, моя душа требует реванша для Ильина (если говорить о сцене с бывшим супругом). И вообще этот момент прописан как-то пунктирно - имею в виду вторую встречу с бывшим, уже без Ильина, осталось у меня ощущение какой-то недосказанности. Если же говорить о Веронике - тоже как-то хочется пробить броню ее вездесущего щебетанья. И вообще она слишком догадлива и приметлива для дамы, столь увлеченной своим внешним видом. Неспроста это!
Хелга: Klo пишет: И вообще этот момент прописан как-то пунктирно - имею в виду вторую встречу с бывшим, уже без Ильина, осталось у меня ощущение какой-то недосказанности. Так бывший же он бывший и есть, третьеплановый. Но надо подумать. Klo пишет: И вообще она слишком догадлива и приметлива для дамы, столь увлеченной своим внешним видом. Неспроста это! Не глупа в делах житейских?
Klo: Хелга пишет: Так бывший же он бывший и есть, третьеплановый Гадость-то он героям сделал вполне весомую, явившись в самый неподходящий момент. И вел себя так, будто он и есть главный герой, а остальные это приняли безропотно... Так что лично мне хотелось бы, чтобы наша парочка как-то реабилитировалась хотя бы с этой точки зрения.
Хелга: Klo пишет: Гадость-то он героям сделал вполне весомую, явившись в самый неподходящий момент. И вел себя так, будто он и есть главный герой, а остальные это приняли безропотно... А что им оставалось делать? Соня растерялась, а Ильин - не орел. Klo пишет: Так что лично мне хотелось бы, чтобы наша парочка как-то реабилитировалась хотя бы с этой точки зрения. Маленькая месть?
Klo: Хелга пишет: Маленькая месть? Может, не месть, а, скажем, реванш? А может, на него как-то Веронику мимоходом натравить?
Хелга: Klo пишет: А может, на него как-то Веронику мимоходом натравить? Хорошая мысль!
apropos: Klo пишет: она слишком догадлива и приметлива для дамы, столь увлеченной своим внешним видом Любопытство - наш все. Вообще очень колоритная дамочка, ее надо побольше, как мне кажется. И реванша для Ильина - непременно.
Хелга: apropos пишет: Вообще очень колоритная дамочка, ее надо побольше, как мне кажется. Куда уж больше? Она и так повсюду.
Хелга: Мы стояли под одним зонтом, а струи дождя коконом (или водопадом?) ограждали нас от мира. Ограждали? Что заставило меня оглянуться – инстинкт самосохранения или истеричность? Она метнулась в сторону, но я успела заметить ее, несмотря на дождь. – Что-то не так? – обеспокоенно спросил Ильин. – А… нет, ничего, показалось. О, если бы показалось! Но я была на девяносто девять… ладно, на девяносто семь процентов уверена, что видела Веронику Семеновну, упакованную в желтый дождевик, который она демонстрировала мне на днях. – Идем, Ильин, скорей, идем! Я схватила его за руку и потащила за собой. Он пошел, побежал, не сопротивляясь, лишь время от времени спрашивая куда. Если бы я сама это знала, охваченная единственным порывом – скрыться от вездесущей мачехи. Трамвай прогремел по рельсам и остановился, приглашающе раскрыв двери, словно… космический корабль, приземлившийся в последний миг, когда герой находится на волосок от гибели. Отчего в голову пришло именно такое научно-фантастическое сравнение? Ответ был прост – с кем поведешься... Я отпустила руку Ильина, ринулась к трамваю и запрыгнула внутрь, в уверенности, что он следует за мной. Так и было. Правда, застрял в дверях, неумело закрывая огромный зонт. – Куда мы едем? – опять спросил он, когда, справившись с зонтом, вошел наконец в салон трамвая. Трамвай двинулся с места, через мутные от дождя стекла трудно было разглядеть, что происходит снаружи. Я нервно смотрела полупустой салон в поисках Вероники Семеновны и облегченно вздохнула, не обнаружив ее. А была ли она? Неужели у меня галлюцинации? – Куда ты меня везешь, девушка 60-х? – занудно вопросил Ильин. – Моя машина осталась там, за углом. – Ты можешь поддаться бездумному порыву, будучи трезвым? – ответила я вопросом. Ильин расплылся в улыбке, словно услышал что-то хорошее, взлохматил и без того не слишком причесанную влажную шевелюру. – Конечно, будучи нетрезвым, сделать это намного проще… как показывает практика… – Совместная практика, – нахально напомнила я, наполняясь беспечным куражом, как после бокала шампанского, пусть даже не Моет Шандон, а простого Советского, игристого. – Но можно попробовать… – продолжил Ильин, нахально подмигивая мне. И все, как говорится, заверте… лось. Каким-то чудом мы оказались в конце вагона. Струи дождя стекали по стеклу, словно старались смыть все, что оставалось позади уносящего нас в дождь трамвая. Ильин раскрыл зонт, вновь создав кокон, внутри которого мы целовались, как юные бесшабашные дураки, как студенты, не имеющие ни крова, ни рубля в кармане. Впрочем, так и было, по крайней мере, у меня: имеющийся в наличии кров был безнадежно оккупирован, а карманы – натурально пусты. – Куда мы едем? – задала я вопрос дня, воспользовавшись паузой. – Тебе лучше знать, ведь ты же рванула к трамваю, – отвечал с небес мой лопоухий романтический герой, сияя глазами на фоне черного зонтичного нутра. – Кажется, в никуда… Хотя, почему в никуда? Мы собирались поужинать. Ты так бежала, словно убегала. От кого? – Мне почудилось, что неподалеку прошла Вероника, – призналась я. – Бедная моя, она тебе уже повсюду мерещится. – Мне не померещилось. Я почти уверена. Не удивлюсь, если она где-то здесь, в трамвае, притворилась кондуктором, а, возможно, поручнем или сиденьем. Но вскоре мы забыли о существовании Вероники, да и прочих земных обитателей. Вышли из трамвая, не знаю где, шли пешком, промокли, несмотря на зонт, и забежали в попавшуюся на пути харчевню, где меню порадовало умеренными ценами и загадочными названиями блюд. Правда, в соседнем зале пела и плясала свадьба, которой время от времени становилось мало места, и она выплескивалась оттуда веселым гулом и счастливыми ее участниками. Вернувшись с небес на землю, между салатом и мясом по-вегетариански я поинтересовалась у Ильина, какую знаковость несет в себе сломанный нож. – Какой сломанный нож? – с неподдельным удивлением спросил он. – Ты о чем, Соня? – Нож для бумаги, который ты положил в пакет с цветами… – Нож? Я положил? О, черт! Считай, что это предложение о заключении мира... Он был явно смущен, и я, конечно, не поверила ему. – Говори правду! – потребовала, стукнув вилкой по столу. – Правда нелицеприятна… – сказал он, помедлив. – Просто… я просто случайно бросил сломанный нож не в тот пакет. – Вот как?! То есть, ты даже не проверил, что лежит в пакете, куда укладывал подарки для любимой девушки? – Любимой? Вот… это истина. – Что истина? – Что ты – любимая девушка. А все прочее неважно. Прости меня… за все. И за рассеянность в том числе. Надеюсь, в моем положении это простительно? Я радостно открыла рот, чтобы отреагировать на «любимую девушку», спросить, в каком Ильин находится положении, а заодно и простить, но не успела, потому что в этот исторический миг свадебная волна в очередной раз выплеснулась из соседнего зала, выбросив на берег, то есть прямо к нашему столику, внушительных размеров и радужного настроения мужчину средних лет. – Ребята! – завопил он, раскинув руки в опасно-приветственном жесте. – Щас мы и вас поженим! Когнитивный диссонанс… Почему, ну почему мы никогда не можем ни поесть, ни поговорить без агрессивного третьего? Может быть, это знак свыше? Бунт или Безумие? Или третье Б – Банальность? Неужели в зале больше некого поженить? Я даже огляделась в поисках подходящей пары – а вдруг?
Klo: Хелга Ну наконец-то! Хелга пишет: – Ты можешь поддаться бездумному порыву, будучи трезвым? Хелга пишет: Не удивлюсь, если она где-то здесь, в трамвае, притворилась кондуктором, а, возможно, поручнем или сиденьем. Прелесть какая!
apropos: Хелга Чудесное романтическое продолжение! Ильин такой милый, и Софья наконец смягчилась и отдалась своим чувствам... Но не до конца, потому что опять помешали. Хелга пишет: в этот исторический миг свадебная волна в очередной раз выплеснулась из соседнего зала, выбросив на берег, то есть прямо к нашему столику, внушительных размеров и радужного настроения мужчину И ведь действительно могут поженить, пусть даже понарошку.
Хелга: Klo пишет: Ну наконец-то! Свадьба? apropos пишет: Но не до конца, потому что опять помешали. Банально мешают, негодяи.
Klo: Хелга пишет: Свадьба? Не свадьба, а продолжение! Хелга пишет: Банально мешают, негодяи. Самое время появиться Веронике В компании с бывшим мужем
Юлия: Хелга Какая романтика - дождь, зонт, трамвай... Хелга пишет: – Говори правду! – потребовала, стукнув вилкой по столу. – Правда нелицеприятна… Klo пишет: Самое время появиться Веронике Как почётный святой, почётный великомученик, почётный папа римский нашего королевства (с)
федоровна: Хелга – Ребята! – завопил он, раскинув руки в опасно-приветственном жесте. – Щас мы и вас поженим! Блестящее решение!))
Скрипач не нужен: Хелга Посмотрела дату начала КД (тогда ещё Б). Больше двух лет с Ильиным и Софьей, а кажется и недавно совсем. Очень кинематографично получается, прямо фильм смотришь. Хорошая история. А почему-то мне Ильин всегда плешивым представлялся, а тут шевелюра, понимаете ли...
ДюймОлечка: Хелга пишет: мясом по-вегетариански Рецептик в студию :) И, наконец, герои на одной волне, еще бы и вселенную к ним на эту же волну - чтоб третьих лишних в округе не появлялось :)
Хелга: Дамы, спасибо, что заглядываете и читаете. И за добрые слова. ДюймОлечка пишет: Рецептик в студию :) Фирменный секрет шеф-повара.
Хелга: Скрипач не нужен пишет: Посмотрела дату начала КД (тогда ещё Б). Больше двух лет с Ильиным и Софьей, а кажется и недавно совсем. Очень кинематографично получается, прямо фильм смотришь. Хорошая история. Да, ужас, два года... Сериал, это точно.
Хелга: Когнитивный диссонанс… Почему, ну почему мы никогда не можем ни поесть, ни поговорить без агрессивного третьего? Может быть, это знак свыше? Бунт или Безумие? Или третье Б – Банальность? Неужели в зале больше некого поженить? Я даже огляделась в поисках подходящей пары – а вдруг? Меж тем новоявленный свах – а как иначе его назвать? – к счастью, не решив, кого из нас двоих заключить в свои матримониальные объятия, плюхнулся на свободный стул и продолжил: – Какова пара, а? Красавцы, брак вашу! Женить, непременно женить! – Вы не учитываете вероятность того, что мы, возможно, женаты? – поинтересовался Ильин. – Да, действительно, – не подумав, подтвердила я. Свах замер, напрягся, видимо, потрясенный внезапно возникшей проблемой выбора. Несколько секунд он внимательно разглядывал нас, и я поймала себя на мысли, что отчего-то с волнением жду его вывода. – Не-е-е… – наконец сказал он, откинувшись на стуле так, что тот жалобно скрипнул, сетуя на непомерную тяжесть, свалившуюся на его сиденье и ножки. – Никакие вы не муж и жена. И колец у вас нет, и в ресторане сидите… Где это видано, чтобы муж с женой по ресторанам ходили? У хорошей бабы мужик дома питается, брак вашу! – Послушайте, – возмутилась я. – Что значит, «у хорошей бабы»? – Да не обижайся, – махнул рукой пришелец. – Вижу, баба ты хорошая, поэтому – женить! – Вы сотрудник ЗАГСа или священник? – поинтересовался Ильин. Нет бы, взял этого наглеца за грудки, да выкинул прочь из-за стола. Хотя, вряд ли. Со вздохом глубокого сожаления я признала, что они находятся в критически разных весовых категориях. Схватка была бы неравной и явно не в пользу Ильина. На этот раз вопрос не заставил мужчину задуматься над ответом. – Сотрудник ЗАГСа, – не колеблясь, ответил он. – То есть, вы можете нас тотчас расписать, не отходя от этого стола? – продолжил допытываться Ильин. Куда он клонит? – Могу! – отвечал сотрудник ЗАГСа-свах. – Давайте паспорта! – Мне кажется, вас потеряли, там, на вашей свадьбе! – заметила я. – Да не моя это свадьба, племяшка замуж выходит! Она мне как дочь, племяшка, брак вашу! – Гименей Васильевич, куда же вы пропали? – раздался рядом женский голос и на второй свободный стул опустилась изящная дама средних лет в ярком вечернем платье. – Извините нас, – обратилась она к нам, поглаживая сердито запыхтевшего Гименея Васильевича по мощному плечу. – Небось, предлагал вас обвенчать? – Не обвенчать, а сделать запись гражданского состояния, – сурово поправил ее бог бракосочетания. Хотя, имя Зевс ему подошло бы больше. По всем статям. – А мы весьма заинтересовались, – заявил Ильин. – Так ведь, Соня? Я совершенно растерялась и растеряла слова, поэтому промямлила сама не знаю что и зачем-то кивнула, лишь через мгновение осознав значение своих знаков и символов. – А вы… неженаты? – поинтересовалась дама. – И хотите пожениться сразу, без проволочек? Гименей Васильевич может устроить. – Теперь я совершенно в этом не сомневаюсь, – заявил Ильин. О, Ктулху, ты смеешься над нами! Из соседнего зала раздалось всепоглощающее «горько», и дама заспешила, вытаскивая из-за стола вяло сопротивляющегося Гименея. Вполне достойно справившись с этой нелегкой задачей, она сунула руку за его пазуху, достала бумажник, а оттуда – визитку. – Возьмите, если что, обращайтесь, поможем. Вы принесете удачу нашим молодым, я знаю. Они ушли – или улетели, растаяли в пространстве? – а мы замерли, я – прибитая невероятностью происходящего, а Ильин – не знаю почему. Затем, взглянув друг на друга, мы рухнули… нет, не подумайте плохого, не в объятия, а лицами в салаты, задыхаясь от смеха. – Гименей… Васильевич, надо же такому случиться… – стонал Ильин. – Сотрудник ЗАГСа Гименей… – поддакивала я. – Надеюсь, это был розыгрыш? – еле дышал Ильин. – Хорошо бы, если так… – пищала я. – Настоящие ли они? – Гименей – точно настоящий! – Похоже, да. – А зачем ты начал расспрашивать его про брак? – Ну… чтобы не вступать в конфликт… – И только? Мой последний вопрос повис в воздухе, дрыгая короткими ножками.
Юлия: Хелга Какая прелесть! Деньги к деньгам, а к нашим красавцам - Гименей Хелга пишет: Мой последний вопрос повис в воздухе, дрыгая короткими ножками.
Klo: Хелга Полоумный Гименей - то, что надо! Если продолжать на букву Б - Благословение небес
Хелга: Юлия пишет: Деньги к деньгам, а к нашим красавцам - Гименей Klo пишет: Если продолжать на букву Б - Благословение небес И то, и другое, лишь бы в пользу.
ДюймОлечка: Хелга Гименей, конечно, внес еще то разнообразие в нескучную жизнь героев, а, барышни как обычно задают неудобные вопросы:-)
apropos: Хелга Да, с Гименеем шикарно получилось! А Ильин как-то не против был зарегистрироваться, совсем не против. Потому за грудки и не выпихнул брачного представителя из-за стола, а вовсе не по слабости характера. "Брак вашу" - это нечто шедевральное! Хелга пишет: – А зачем ты начал расспрашивать его про брак? – Ну… чтобы не вступать в конфликт… – И только? Гы, упустила Соня шанс. Пока упустила. А чего вопрос повис в воздухе? Очередной бац?
Хелга: ДюймОлечка пишет: Гименей, конечно, внес еще то разнообразие в нескучную жизнь героев, а, барышни как обычно задают неудобные вопросы:-) На то он и Гименей. apropos пишет: Потому за грудки и не выпихнул брачного представителя из-за стола, а вовсе не по слабости характера. А вдруг по слабости? apropos пишет: А чего вопрос повис в воздухе? Очередной бац? Да нет, сколько их можно.
Хелга: Скрипач не нужен пишет: А почему-то мне Ильин всегда плешивым представлялся, а тут шевелюра, понимаете ли... Вроде, трепал шевелюру всегда? Скрипач не нужен пишет: Посмотрела дату начала КД (тогда ещё Б). Больше двух лет с Ильиным и Софьей, а кажется и недавно совсем. Очень кинематографично получается, прямо фильм смотришь. Хорошая история. Значит, следующая серия этой оперы. Мой последний вопрос повис в воздухе, дрыгая короткими ножками. И в конце концов, если Ильин вдруг позовет меня замуж, я, разумеется, откажусь под предлогом, что мы мало знакомы и нужно проверить свои чувства…ощутить, что с этим человеком хочется жить вместе день за днем, засыпать и просыпаться, делить радости и горести, завтраки и ужины и все такое. Впрочем, я кого-то цитировала, кажется, саму себя. Так говорила, обращаясь к фотографии любимого, героиня моих «Потерянных», Маруся. Последнее дело – цитировать собственную несостоятельность. Долго ли коротко, но вопрос повисел-повисел и упал, растаяв у самой земли. – Будешь кофе, десерт? – спросил Ильин. Я ответила утвердительно – хоть хлипкое, но все же предложение. Мы отсмеялись и ждали кофе в каком-то неловком молчании. Кураж утекал, как песок сквозь пальцы. – Забавно, – Ильин первым нарушил тишину за столом. – То ревнивая девица, то Гименей. – Любопытно, что произойдет с нами на третий раз? – поддержала я животрепещущую тему. – Надо обязательно узнать, – сказал он. – Хотя, может, не стоит дожидаться и устроить все и сразу? – Как это? – удивилась я. Принесли кофе и пирожное, дав Ильину возможность собраться с мыслями – мне показалось, что ему была нужна такая возможность, потому что, когда я принялась за десерт, он заговорил и произнес речь значительного размера и содержания. Удивительно, что никто нам не помешал. – Соня, – сказал он, – вполне вероятно… допускаю, что, ты ответишь отрицательно или вежливо… или не очень – это твое право. Не перебивай меня, пожалуйста… Как будто я собиралась его перебивать – молчала, как золотая рыбка. Хотя, нет, золотая рыбка как раз разговаривала и вполне бойко. Как…– так и не успела найти сравнение, потому что Ильин продолжил: – Так вот, думаю, что этот Гименей и прочие знаки – нет, не подумай, я вовсе не суеверен, скорее, рассеян, и не хочу таким показаться, суеверным в смысле… просто, волей-неволей получается, что все пути ведут в одном направлении… Он сделал паузу, глядя на меня, видимо, ожидая реакции, но я честно и искренне молчала. Молчала и наслаждалась – зачем мешать говорящему говорить, зачем вторгаться в столь пылкий монолог? – Ты мне что-нибудь ответишь? – наконец спросил Ильин. – А ты что-нибудь спросил? – растерянно пробормотала я. Оказывается, мое молчание его не совсем устраивало, он ждал ответа, как ни странно. Но я не знала, что сказать, потому что не понимала, чего он от меня хочет. То есть чувствовала, но не принимала. Как сломанный нож, по ошибке попавший в пакет с дарами. Разум и чувства вступили в жесткий диссонансный конфликт. – Но я же…, впрочем, да, ты права, Соня, – в тон мне пробормотал Ильин. – В чем права? – В том, что я – косноязычен. – Ничего такого я не говорила, и кроме того, ты же писатель, не забыл? – Помню, к прискорбию, – подтвердил он. – Это не мешает мне быть косноязычным. – И красноречивым, когда не надо, – добавила я. Разговор катастрофически утекал в какие-то дебри, кофе закончился, от пирожного на тарелке остались одни крошки, Гименея увели. Свадьба стабильно шумела в соседнем зале. Пора было покидать это гостеприимное место.
apropos: Хелга Ну конечно: мысленно уже предвкушать предложение и гордо от него - ну а как же? - отказаться, а потом с наслаждением выслушивать косноязычное предложение (предложение ли - может, он о чем другом хотел сказать? Например, о творческом союзе писателей? ). Ха! Вообще очень здорово все идет. Кажется, я повторяюсь, но Ильин - чудо! Ну и это просто шикарно: Хелга пишет: я честно и искренне молчала
Хелга: apropos пишет: Кажется, я повторяюсь, но Ильин - чудо! Ну и это просто шикарно: Мямля...
Юлия: Хелга Как трогательно! Но что же дальше?
Хелга: Юлия пишет: Как трогательно! Трогательно, говорите... Вероника встретила меня на пороге пылким восклицанием: – Где ты была, Сонечка? И я вспомнила, что не позвонила ей вчера. – Надеюсь, вы не обзвонили все больницы и морги? – брякнула я, не подумав и потому что чувствовала себя виноватой. – Нет, но собиралась, – напряженно ответила она, буравя меня взглядом. – Ты могла бы позвонить. – Могла бы. Простите, Вероника! Вы не поверите! Я кинулась обнимать ее. Вероника мои объятия приняла стоически, даже слегка припала своей отреставрированной щекой к моей натуральной. – Что с тобой, дорогая? Я очень тронута таким отношением, – она аккуратно промокнула настоящую или воображаемую слезу. – Я тебя прощаю, – великодушно добавила и погладила меня по щеке. – Но я хочу, чтобы ты непременно поделилась со мной своими, очень надеюсь, радостями, или даже печалями. Как с матерью, тем более, что мы с дражайшей Татьяной Петровной поняли, что нам нечего делить, и заключили мирное соглашение. Это художник Ильин? – Да? Соглашение? С мамой? Что художник Ильин? – я тупо засыпала ее вопросами. – Ты провела ночь с художником Ильиным? – Но я большая девочка…– запротестовала я. – Хорошо, хорошо, я очень рада, просто счастлива за тебя. Он намерен сделать тебе предложение или собирается сохранить свободу отношений? Он не женат? Ты проверяла? Мужчины бывают такими коварными по отношению к женщинам. Хотя он мне вполне импонирует, приятный молодой человек, и исключительно талантливый. Хотя художники, они ведь не семейные люди, они больше пекутся о своем творчестве, о славе и престиже, что вполне понятно, но я одобряю твой выбор, только следует все продумать, прежде чем принимать серьезное решение. – Вероника Семеновна… – взмолилась я. – Какое решение? Вы о чем? – Как это о чем? О твоей судьбе, Сонечка! Ты же очень дорога мне, и я не хочу, чтобы ты обожглась во второй раз…, впрочем, тебе надо отдохнуть, позавтракать, принять душ. Я как раз заварила укрепляющий чай. Все, все, милая моя, молчу, молчу, отдыхай… И Вероника – с трудом верится – на цыпочках ретировалась в комнату, оставив меня наедине с радостями и сомнениями. С радостями… да, теплый негодяй, обнимающий в теплой постели в квартире упертого холостяка – это разумеется, радость для немало-летней женщины, пришибленной разводом. Теплый писатель-фантаст, погрузивший меня в размышления своим писательским косноязычием – это сомнения. Впрочем, одиночество мое длилось ровно пять минут. – Сонечка! Обязательно прими порцию укрепляющего чая! – воззвала Вероника из комнаты. С чувством глубокой безнадежности сопротивления налила из термоса ярко-желтой жидкости и с отвращением проглотила ее. Сразу стала крепче – такое испытание под силу не каждому. Часы на каминной… пардон, кухонной полке показывали 09:35. Быстро переодеться и бежать на работу, если не хочу получить очередную выволочку от главного редактора или, на худой конец, быть уволенной совсем. Что это за сюжет? «Жертвование всем ради страсти»? Или «Преступление любви»? Я заметалась по квартире, переодеваясь под любовные напевы Вероники. В 10:05 я запрыгнула в автобус и даже села на одно из свободных мест у окна. Можно спокойно поразмышлять. Информация к размышлению: наш третий раз оказался лучшим во всех отношениях на текущий момент, хотя время от времени я с трепетом ожидала, что идиллия будет нарушена внезапным звонком или вторжением очередного оппонента. К счастью, ничего такого не случилось, зато утром произошло событие, вследствие какового я сейчас не восседаю на переднем сиденье Ильинского авто, а трясусь в автобусе, пытаясь собрать воедино радости и сомнения. Он сделал мне предложение! От которого я могу отказаться.
Скрипач не нужен: Хелга, хорошо читать редко - сразу столько всего зато утром произошло событие, вследствие какового я сейчас не восседаю на переднем сиденье Ильинского авто, а трясусь в автобусе, пытаясь собрать воедино радости и сомнения. Он сделал мне предложение! От которого я могу отказаться. Интригуешь? Что же это за предложение, после которого сразу в автобус? Неужели не то, о котором все подумали?
apropos: Хелга Вечер, значит, был продолжен. И то славно. Вероника проявила потрясающее чувство такта, понимания и заботы - в том виде, в каком она все это понимает. С другой стороны - промолчать тоже было бы неловко, да и выяснить намерения "художника" тоже не помешает. Сцена чудесная получилась. Хелга пишет: Он сделал мне предложение! От которого я могу отказаться. Без "баца", конечно, невозможно обойтись. И что же за предложение такое, интересно. Неужель соавторство?
MarieN: Хелга Оба такие зайчики, но и сам Гименей им пока не помог. И Ильин совсем не "мямля", просто с Соней все сложно, она очень экспрессивна, непредсказуема, ничем не помогает ему в столь сложной ситуации. Я очень надеялась на продолжение ужина, спасибо автору, оно так и произошло. Хелга пишет: наш третий раз оказался лучшим во всех отношениях на текущий момент очень сие радует, молодец Ильин, подкрепил намерения не словом, а действием. Надеюсь Сонечке это поможет определится в своих желаниях. Что же интересно за предложение сделал Ильин, на что решился? Вероника Семеновна как всегда, держит руку на пульсе, не помешала бы в очередной раз. У Сонечки на размышления впереди, по крайней мере, целый рабочий день, так что посмотрим чего она там решит?
Юлия: Хелга Да уж, автор. Только и успевает читатель глотать капли. Рубит, понимаешь, хвост читательский по кусочку злодейский автор и глумиться успевает. apropos пишет: Вероника проявила потрясающее чувство такта Дама практичная - сразу в житейско-юридический аспект зрит Хелга пишет: От которого я могу отказаться Эко! Соня, кажется, пытается разделаться с собственным хвостом.
Хелга: apropos пишет: Без "баца", конечно, невозможно обойтись. Не, какой там бац, так, бацишко. MarieN пишет: Я очень надеялась на продолжение ужина, спасибо автору, оно так и произошло. Вот не знаю, логично ли? Юлия пишет: Соня, кажется, пытается разделаться с собственным хвостом. Горький опыт и все такое...
Хелга: **** Соня сбежала. Не объяснив причины, сказав что-то невнятное, киношное… «Любовь к врагу»? Что я сделал не так? Что не так сказал? И вечер, и ночь задались, и я наконец решился, сумел сформулировать то, что упорно не формулировалось. Или мне показалось, что задались? А с женской или, уточним, с Сониной точки зрения, что-то не сложилось. Она обиделась. Опять рассердилась. Но почему? Разве я сказал ей что-то обидное? Был косноязычен, да, признаю, но преподнес ей себя на блюдечке с голубой каемочкой. Тоже мне, Остап Бендер! К черту! Зачем мне связываться с неадекватной женщиной, которая в каждом слове ищет какой-то подвох? Или они все ищут? «Сагаметра, ты тоже ищешь подвох в словах пилота Симириуса?» – воззвал я в пространство. Зачем связываться с женщиной, наполненной всяческими фобиями – ей повсюду мерещится образ ее мачехи, что, впрочем, не удивительно, судя по короткому знакомству с этой особой. До сей поры судьба миловала меня, не выплескивая на мой пустынный берег (откуда взялся этот берег?) женщину, которую бы хотелось видеть и как можно чаще. Ладно, выплескивала, только все получалось не так. Вот и теперь все не так. С самого начала было не так, и, если бы не случайность, приведшая меня в редакцию «Всевидящего ока» – вот уж поистине роковое название – мы с Софьей больше бы и не пересеклись или, во всяком случае, не так скоро и не на почве творческих разногласий, замешанных на личных. Нет, нужно прийти в себя и выбираться из этого водоворота, пока не стало слишком поздно. Слишком поздно, потому что я ловил себя на абсолютно немыслимых мысленных фразах: «… выплескивала на мой пустынный берег», «Постель еще хранила запах и тепло ее тела…» «Казалось, я слышу ее голос…», и, что еще хуже, я волей-неволей озирался в поисках забытого ею чулка. Потом вспомнил, что Сонечка была в джинсах и в милых полосатых носках. Может быть, забыла носок? Подумал… с надеждой! В ванной я не преминул отметить аромат моего шампуня, которым воспользовалась Соня, и понюхал полотенце, которым она вытиралась. Из зеркала на меня глянул мрачный тип в утренней щетине и с горящими нездоровым блеском глазами. Щетину можно сбрить, а что делать со взглядом? Идиот, ты абсолютный, беспросветный идиот и болван, Ильин. Холодный душ, бритва, кофе, сигарета – и ты снова станешь человеком! Отчасти помогло. Навел порядок в квартире, попытался писать, но вскоре захлопнул крышку ноутбука – мешала Сагаметра. Женщина поселяет беспокойство и страх. Значит, бежать… на волю, за город, в холод осеннего дня, благо, что день выдался вполне себе солнечным. Так я и сделал, завел свою Мазду и ринулся куда глаза глядят. «Надо было прихватить Соню, погуляла бы по осеннему лесу, успокоилась, подобрела», – мысль настигла меня на выезде из города. Позвонить? Вернуться и забрать ее из редакции, из дома, от черта с рогами. Поехать в Тюльпино, где на берегу отличная шашлычная, и можно обсудить все на виду у озера, в котором ивы топят… – тьфу, забудь про ивы – не боясь нашествия Гименея, Амура и прочих божков-затейников. Съехал на обочину, тормознул, набрал номер, в ответ – короткие гудки: занято. А может, она больше не хочет меня видеть? Что там у нее в голове? Если хочешь понять, что у них в голове, на рассвете гуляй по росистой траве… Набрал еще раз, будь что будет – вновь занято. Она поставила меня в черный список? Она делает из меня мнительного маньяка. Завел мотор и развернулся обратно в город.
ДюймОлечка: Хелга Ой, не можу я с этих влюбленных, такие все непостоянные и такие все непоследовательные, да и как последовать за непоследовательными мыслями и действиями :)
Юлия: Хелга Хелга пишет: я наконец решился, сумел сформулировать то, что упорно не формулировалось... Был косноязычен, да, признаю, но преподнес ей себя на блюдечке с голубой каемочкой. Отчего же Соня решила, что от Ильина на блюдечке она может отказаться? Или ему одному видится эта самая с голубой каемочкой? На одном ли языке говорят наши красавцы?
Скрипач не нужен: Хелга Завел мотор и развернулся обратно в город. Ну да, ну да. Знакомая история. "Три дня я гналась за вами..." и усё такое
apropos: Хелга Ильин - косноязычный интеллигент-писатель и славный малый. Хелга пишет: Она делает из меня мнительного маньяка. Делает, вот уж точно делает. Даме, похоже, не хватает решительности и нахальства. Мягкое, деликатное обращение раздражает и даже злит. Хелга пишет: Если хочешь понять, что у них в голове, на рассвете гуляй по росистой траве…
Хелга: ДюймОлечка пишет: такие все непостоянные и такие все непоследовательные, да и как последовать за непоследовательными мыслями и действиями Скрипач не нужен пишет: Знакомая история. "Три дня я гналась за вами..." и усё такое Любоффь.... apropos пишет: Даме, похоже, не хватает решительности и нахальства. Мягкое, деликатное обращение раздражает и даже злит. Дык это же почти закон жизни - мягкость и деликатность скучны, неинтересны, надоедают, нахальство и решительность - вот краеугольные камни...
MarieN: Хелга Хелга пишет: Соня сбежала. И чего спрашивается сбежала, испугалась Ильина, раскрывшегося перед ней Хелга пишет: на блюдечке с голубой каемочкой Ох, изведет Сонечка бедного парня, и себя за одно.
Хелга: MarieN пишет: Ох, изведет Сонечка бедного парня, и себя за одно. Так уже извела.
Хелга: Съехал на обочину, тормознул, набрал номер, в ответ – короткие гудки: занято. А может, она больше не хочет меня видеть? Что там у нее в голове? Если хочешь понять, что у них в голове, на рассвете гуляй по росистой траве… Набрал еще раз, будь что будет – вновь занято. Она поставила меня в черный список? Она делает из меня мнительного маньяка. Завел мотор и развернулся обратно в город. Остановил машину напротив здания, где размещалась редакция «Всевидящего ока». Надеюсь, что это око за мною не наблюдало. Еще пара звонков Соне оказались столь же невостребованными. Поднялся на редакционный этаж. В кабинете, за Сониным столом одиноко сидел Юрка, бодро стуча по клавиатуре. – И тебе того же, – бросил он в ответ на мое приветствие, не поднимая головы от текста. – Сейчас, закончу фразу, погоди. – Да я, собственно, зашел…э-э-эм… – Софья Санна куда-то удалилась, с полчаса назад, – сообщил он, не дожидаясь окончания моего мычания. – Да? Но я не к ней. – Да? Ну тогда присаживайся куда-нибудь. – Нет, я спешу… потом зайду. – А чего приходил? – вслед крикнул Юрка, явно не дожидаясь ответа. В коридоре я попал в руки главного, пришлось зайти в его обитель, отчитаться о планах для si-fi колонки следующего номера. Выбрался из редакции через час, взмокший и терзаемый сомнениями. Надо было уезжать за город сразу и надолго, а не метаться между молотом и наковальней. Что ж, сказал я себе, это твои очередные грабли. Что криминального нашла Соня в тех словах? Может быть, она удалилась из-за смятения, вызванного моим не до конца обдуманным предложением? Опять набрал Сонин номер, в последний раз, наудачу. И снова короткие гудки занятости. С кем она бесконечно болтает? Дождь, сначала редкими каплями, затем с хорошей скоростью увеличивая их частоту, накрыл город. Я остановил машину в закутке между домами, сидел, смотрел на размытый, искаженный пейзаж. Никуда не хотелось ехать, ни о чем не хотелось думать. Мои недоразмышления были прерваны стуком по стеклу и желтым пятном, закрывшим обзор. Опустил стекло. Женщина в ярко-желтом дождевике заглянула в кабину. – Илья Николаевич! Здравствуйте! Какая удача, как мило, что я заметила вашу машину! Скорее впустите меня, я совсем промокну. Панически соображая, кто она такая, я открыл заднюю дверь. Она проскользнула внутрь, обдав меня брызгами. – Вы меня, возможно, не узнали, а могли бы! – продолжила она, устраиваясь на сиденье. – Вероника Семеновна, можно просто Вероника. – Ах, да, вы – Сонина… гм… мачеха, – сообразил я. – Да, дорогой, именно так. Вы отвезете меня домой? – Отвезу, – поспешно согласился я, тотчас подумав, как буду выглядеть, явившись к Соне сопровождающим ее мачеху. Впрочем, можно вовсе не подниматься в квартиру, да и не факт, что она окажется дома. Я завел мотор, а внезапная пассажирка принялась объяснять, отчего она попала под дождь, да и вообще вышла из дому в такую сырую погоду – плановое посещение лечащего врача, великолепного хирурга-золотые руки! в клинике пластической хирургии. Пока мы ехали, я немало узнал об этой, ранее мало известной мне, области человеческой деятельности, причем с живописными подробностями. – Вы должны непременно зайти! – заявила Вероника Семеновна, когда мы прибыли к месту назначения, то есть заехали во двор дома, где живет Соня. – Спешу, знаете ли, – вяло попытался отмазаться я. – Ничего не знаю и не слышу никаких возражений, – категорично заявила она. – Я просто не выйду из машины, и вам придется вытаскивать меня силой, а разве вы, такой интеллигентный мужчина, позволите себе так обращаться с женщиной? Более того, посмотрите, сколько у меня пакетов, покупок, вы должны помочь мне донести их. Разумеется, интеллигентный мужчина такого себе позволить не мог, и я отправился провожать Веронику Семеновну до дверей квартиры. Сони, к счастью или наоборот, дома не оказалось, и я поддался на уговоры выпить чашку оздоровительного чаю, в тайной надежде, что хозяйка за это время вернется. Или боясь этого? Прошел на кухню, где словоохотливая Вероника Семеновна принялась колдовать над термосами и чайниками, смешивая словно колдунья какие-то травы и жидкости. Я едва успевал вставлять вежливые «да» или «нет», не всегда впопад, потому что не очень успевал за собеседницей. Осторожно глотал чай со странным солоноватым вкусом, ждал Соню. – Вы знаете, дорогой Илья… можно я буду называть вас так, без отчества, ведь вы мне почти как сын, хотя не у каждого молодого мужчины такая молодая, как я, мамочка. Вы не удивились вкусу напитка? Там присутствует секретный ингредиент, весьма пикантный, но я вам ни за что не расскажу о его составе… но он очень полезен, особенно для мужского организма в период… сами понимаете, в какой период… Я на всякий случай поставил чашку и поблагодарил кудесницу, заверив ее, что вовсе не стремлюсь познать секреты приготовления напитков для лиц обеих полов, потому что не интересуюсь травами и прочими пряностями в любой период. – Вы пейте, пейте, дорогой, обязательно до последней капли, потому что каждая чашка содержит точно необходимое количество ингредиентов. Мне отчего-то вовсе расхотелось допивать подозрительно желтый напиток, и, еще раз поблагодарив за угощение, я поднялся со стула, ссылаясь на внезапное осознание, что буквально через несколько минут ожидается важная встреча.
apropos: Хелга Чем это Вероника поит Ильина? Пикантный напиток желтого цвета... Терзают смутные сомнения... Интересно, Ильин успеет сбежать, или она таки успеет устроить ему допрос по всей форме? По идее, с нее станется. А Ильин явно тоскует и места себе не находит. Бедолага.
MarieN: Хелга Куда Софья Санна-то исчезла, поехала на природу думать, оценивать, или к матушке, а может просто - редакционное задание? Она пропала, а здесь Ильина спасать надо, а то "падет смертью храбрых" на руках у вездесущей Вероники Семеновны (т.е. сбежит куду глаза глядят) . И когда это Вероника успела узнать на каком автомобиле Ильин ездит? Ну, никуда от нее не скрыться.
Хелга: apropos пишет: Чем это Вероника поит Ильина? Пикантный напиток желтого цвета... Терзают смутные сомнения... Какие-такие сомнения? Кто ж ее знает, эту травницу, она своих секретов не выдает. MarieN пишет: И когда это Вероника успела узнать на каком автомобиле Ильин ездит? Ну, никуда от нее не скрыться. Глаз как у орла, нюх как у собаки.
Klo: Хелга apropos пишет: Чем это Вероника поит Ильина? Приворотное зелье от матушки? Хелга пишет: Глаз как у орла, нюх как у собаки. Самый загадочный персонаж!
Хелга: Klo пишет: Самый загадочный персонаж! Дык вот я уже думаю, что она становится главной героиней, оттесняя остальных.
Юлия: Хелга Бедный Ильин - из огня да в полымя Попасть в руки Вероники свет Семенны - это , доложу я вам, всем любовным терзаниям даст фору. apropos пишет: она таки успеет устроить ему допрос по всей форме? Так он же уже на низком старте, неужели успеет. Убегать, как я понимаю, он умеет не хуже Сони. Klo пишет: Приворотное зелье от матушки? Похоже на то. На этом могли сойтись две непримиримые. Хелга пишет: Дык вот я уже думаю, что она становится главной героиней, оттесняя остальных. Нет, никого она не затмевает. Она на другой частоте – как пикантный чертик из табакерки, оживляет действо. А что дальше-то, автор?
apropos: Юлия пишет: Так он же уже на низком старте, неужели успеет. Убегать, как я понимаю, он умеет не хуже Сони. Ну, от Вероники легко не сбежать, как мне кажется. Годы тренировок потребуются.
ДюймОлечка: Хелга Чудесное продолжение :) Сейчас Вероника взяла на себя роль Амура, интересно-интересно :) apropos пишет: Вероники легко не сбежать Не, ну настоящий мужчина, мне кажется, все может, и сбежать и НЕ сбежать
Хелга: Юлия пишет: Похоже на то. На этом могли сойтись две непримиримые. Коварные мамаши. Юлия пишет: Она на другой частоте – как пикантный чертик из табакерки, оживляет действо. Так вот я и переживаю, что главные герои - скучноваты, а Вероника тянет на себе все действо. apropos пишет: Годы тренировок потребуются. И то напрасно. ДюймОлечка пишет: Не, ну настоящий мужчина, мне кажется, все может, и сбежать и НЕ сбежать А где настоящий мужчина? Вообще, да получается какой-то бесконечный марафон по кругу - вся эта история.
MarieN: Хелга пишет: А где настоящий мужчина? Как это где, а Ильин что не мужчина? Конечно не генерал, не орел, и не шеф-повар с саксофоном, но вполне сформировавшаяся личность, просто немного затерялся в галактиках. Хелга пишет: Вообще, да получается какой-то бесконечный марафон по кругу - вся эта история Не согласна, не марафон по кругу, а развитие истории по спирали, с натягиванием эмоциональной струны и раскрытием характеров всех героев. Хелга пишет: главные герои - скучноваты, а Вероника тянет на себе все действо Главные герои просто замечательные и, вовсе не скучноваты, а Вероника интересна только через призму главных героев.
Скрипач не нужен: Хелга Вероника любит желтое - и дождевик желтый и лечебные напои. О чём-то это говорит... Напои и впрямь подозрительные
Хелга: MarieN пишет: не марафон по кругу, а развитие истории по спирали, с натягиванием эмоциональной струны и раскрытием характеров всех героев. Спасибо за поддержку! Вы слишком добры к этому творению. И Повара читали? Скрипач не нужен пишет: Вероника любит желтое - и дождевик желтый и лечебные напои. О чём-то это говорит... Она же хочет быть молодой, вот и яркий цвет. (Аффтор любит желтое тоже )
Хелга: И она случилась. Важная встреча. Я рванул из кухни, бормоча извинения вслух и про себя проклиная себя за мягкотелость – зачем поддался на уговоры зайти. Вероника Семеновна последовала по пятам, увещевая остаться, если мое отсутствие на означенной встрече не нанесет удара по репутации или карману. «Нанесет, – шептал я, – ох, как нанесет». Когда я почти успешно достиг своих ботинок, со стороны входной двери раздалось дребезжание звонка. – Сонечка! Это Сонечка пришла! – завопила Вероника Семеновна, с неженской силой вцепившись в рукав моего пиджака, хотя я вовсе и не собирался сопротивляться. Подошел к двери, опередив Веронику Семёновну, повернул замок и распахнул дверь, не спросив, кто же пришел. Вероятно, то был порыв отчаяния. Слова приветствия замерзли на губах, поскольку вопль Вероники оправдался лишь наполовину – передо мной стояла Татьяна Петровна, бабушка Фекла и матушка моей возлюбленной, гадалка по совместительству. Немая сцена… Городничий посередине в виде столба, с распростертыми руками и закинутою назад головою. По правую сторону его жена и дочь с устремившимся к нему движеньем всего тела; за ними… – Зд…равствуйте… э-э-э… Татьяна Петровна, – пробормотал я. – Зд… равствуйте… Илья… – в тон мне ответила она. – Как вы тут? Ответить или что-либо предпринять я не успел, снесенный штормовой волной по имени Вероника Семеновна. – Татьяночка Петровна, Танечка, дорогая моя! – закричала она, втаскивая гостью в квартиру, пока я пытался сохранить равновесие, в самом прямом смысле слова, то есть, не упасть, роняя вешалку и прочие вещи в крошечной прихожей. Пока собирал порушенное и пытался навести хоть относительный порядок, дамы провели церемонию встречи, обмениваясь «верительными грамотами». – Какой вы неловкий, Илья! – вскричала Вероника Семеновна. – Зачем вы схватили эту вешалку. Ах, оставьте, оставьте, придет хозяйка и даст вам молоток! В этом доме так не хватает мужчины. Не так ли, Татьяна Петровна? – Вы полагаете, что моя дочь не справляется с ситуацией? – парировала бабушка Фекла. – Нет, что вы, Сонечка – великолепна, просто великолепна. Но мужская рука, вы понимаете… И так далее, в том же духе. Надо же было вляпаться в такое! Маленький корабль Симириуса класса Паучок метался, зажатый меж двух огромных межпланетных станций, тщетно пытаясь нащупать хотя бы узкий проход, чтобы вырваться в открытый космос. Но вдруг, внезапно, словно в конце тоннеля блеснул свет, открытое пространство дохнуло теплым ветром и… запахом подъезда. Распахнулась дверь, на пороге явилась… Сагаметра собственной персоной. Ликом прекрасна и изумлена. – Ильин? Мама? Что случилось? Почему вы все здесь? – вопросила она. – Вероника… – Неужели я не могу зайти к собственной дочери, не вызвав ее удивления? – возмутилась мать. – Сонечка, Татьяна Петровна совершенно права, мне больно слышать такие слова в ее адрес, а Илья… Николаевич зашел по моему приглашению. «Тебя пригласила Вероника?» Соня не задала этот вопрос вслух, но он был написан на ее лице курсивом изогнутой брови. – Я помог ей довезти покупки, – брякнул я. «Ты возил ее за покупками?» Красивые брови поползли под челку. – Пожалуй, пойду, – сказал я. – Ну что ж, иди, – ответила на этот раз Соня. И я остался. Потому что не мог сражаться с тремя женщинами сразу. С одной и то безуспешно, но с тремя… я был обречен на поражение. – Сонечка, Илья, Танечка, проходите же, проходите, – по-хозяйски взывала Вероника Семеновна. – Как вы здесь освоились, Вероника, – ворчала Татьяна Петровна. – Проходите, Илья… гм… Николаевич. – Вы, кажется, собирались уходить, Илья Николаевич? – вопрошала Соня. – Но было бы невежливо уйти после столь теплого приема, – парировал я. – Однако, ты очень… – Соня, а вместе с нею и обе мамаши замолчали, первая подбирала подходящее слово, а две другие с интересом ждали, какое она подберет. В результате Соня махнула рукой и принялась снимать пальто, а дамы разочарованно расслабились и ушли из прихожей, оставив нас наедине. – Невежливо, говоришь? – спросила Соня после короткого молчания, в течение которого я устраивал ее пальто на вешалке, отчего-то чувствуя головокружение. – Что-то не так сказал? – брякнул я. Опять не так и снова невпопад. Не сойтись Востоку и Западу. – А ты считаешь, что все так? – Соня, почему ты все время держишь оборону? – в лоб спросил я. – Ведь я не неприятель, и не разведчик в тылу врага… – … не космический рейнджер… – … и не Дарт Вейдер, - ... не Скайуокер… – … не Выбегалло… Соня, если ты собираешься играть в «кто больше», в этой теме ты со мной не справишься. – Разумеется, не справлюсь, ведь ты самый лучший, честный, правдивый и искренний. Всегда говоришь правду, одну только правду. – Ты явно преувеличиваешь это мое достоинство, – отвечал я, не понимая, куда поворачивается разговор. Что она хочет от меня? Может, просто поцеловать ее, прекратив бессмысленную перепалку? – Зачем ты пришел? – спросила она. – Видишь, я тоже прямая и честная. Задаю прямой вопрос. – Я же объяснил… – Не очень отчетливо. – Вероника Семеновна… – Значит, не встреть ты Веронику, не пришел бы? Действительно, не в бровь, а в глаз. – Ты ушла утром, не сказав ни слова. Я звонил весь день, но у тебя все время было занято. Ты целый день с кем-то говорила, но не со мной. Получился упрек. Глупый, но справедливый, наверно. Сейчас взорвется. – Но я тоже звонила и у тебя все время было занято, – вдруг сказала Соня. – Правда? – спросил я, словно глупый мальчишка. – Думаешь, ты один такой правдивый? Соня внезапно качнулась вправо, я проглотил вдруг подступившую тошноту и невольно оглянулся в поисках опоры.
Юлия: Хелга Чудная сцена! Хелга пишет: Соня не задала этот вопрос вслух, но он был написан на ее лице курсивом изогнутой брови. Блеск! Хелга пишет: Маленький корабль Симириуса класса Паучок метался, зажатый меж двух огромных межпланетных станций, тщетно пытаясь нащупать хотя бы узкий проход, чтобы вырваться в открытый космос. Там есть еще немало достойных цитирования фраз, но не хватает выражающих мой восторг знаков. Хелга пишет: ведь ты самый лучший, честный, правдивый и искренний. Всегда говоришь правду, одну только правду. – Ты явно преувеличиваешь это мое достоинство, – отвечал я, не понимая, куда поворачивается разговор. Вот и мне интересно, куды она клонит и на шо намекаить. Хелга пишет: Соня внезапно качнулась вправо, я проглотил вдруг подступившую тошноту и невольно оглянулся в поисках опоры. Какой-то новый вираж посудины класса Паучок?
apropos: Хелга Злощасного Ильина дамы обложили - со всех сторон. Ему с ними явно не справиться. "Паучок" запутался в паутине. Очень славная сцена - остроумная, динамичная, с головокружительной сменой не декораций, но действующих лиц, лиричная - с появления пленительной Сагаметры. Друг другу звонили, значит...
Хелга: Юлия пишет: Какой-то новый вираж посудины класса Паучок? Вираж, ох, какой вираж! apropos пишет: Друг другу звонили, значит... Угу, совпадали по амплитудам. Дамы, спасибо за добрые слова!
ДюймОлечка: Хелга Не, ну это судьба, а как иначе то? Если звонили друг другу одновременно и даже мамы-мачехи пришли подкреплять амбразуру :)
Хелга: ДюймОлечка пишет: ну это судьба, а как иначе то? Если звонили друг другу одновременно и даже мамы-мачехи пришли подкреплять амбразуру :) Судьба - злодейка!
Хелга: – Ты ушла утром, не сказав ни слова. Я звонил весь день, но у тебя все время было занято. Ты целый день с кем-то говорила, но не со мной. Получился упрек. Глупый, но справедливый, наверно. Сейчас взорвется. – Но я тоже звонила и у тебя все время было занято, – вдруг сказала Соня. – Правда? – спросил я, словно глупый мальчишка. – Думаешь, ты один такой правдивый? Соня внезапно качнулась вправо, я проглотил вдруг подступившую тошноту и невольно оглянулся в поисках опоры. – Ты один такой… Что с тобой? Ты как-то… позеленел, – сказала она, вернувшись в вертикальное положение. На самом деле именно позеленевшим или, быть может, пожелтевшим я вдруг себя и почувствовал. Голова кружилась, дурнота становилась все сильнее. – Подожди, Соня, мне нужно идти, срочно, – пробормотал я. – Давай встретимся завтра и все обсудим в спокойной обстановке. Не хватало напугать ее, рухнув здесь, в прихожей, к ее ногам. Я двинулся к выходу, пытаясь обойти Соню. – Ты уходишь? Значит, все-таки уходишь? Почему так вдруг? Потому что я – слишком эмоциональная и импульсивная? Потому что со мной трудно найти общий язык и договориться? – Соня, Сонечка, завтра, давай завтра… – Что завтра? Поженимся? Насколько я понимаю, ты мне все уже сказал. – Что я сказал? – А ты уже не помнишь? Ты честно и искренне, подчеркнув свои честность и искренность, сказал, что предложил бы мне руку и сердце, если бы я не была такой… не стану повторять сказанное выше. – Соня, ты перевираешь мои слова. Никакого «бы» в моих словах не было… – простонал я. Если меня сейчас стошнит, то вряд ли останется шанс… – Ильин, что с тобой? Ты белый, совсем белый! Тебе плохо? Оказывается, мое лицо, словно хамелеон, на глазах меняло окраску. Корабль класса «Паучок» терпел крушение. – Какой паучок? Ты опять смеешься, Ильин? Нет, кажется, тебе не до смеха. Сядь, сядь вот сюда. Она схватила меня за плечи и усадила на танкетку под вешалкой. Я почти не сопротивлялся. – Соня, отпусти меня, мне нужно идти. – Никуда ты не пойдешь, тебе же плохо, Ильин, – сказала она, присаживаясь передо мной на корточки и глядя в упор огромными синими глазами. – Только не умирай, Ильин! – Да я, вроде, не собирался. – Вызвать скорую? Сердце? – спрашивала Соня. – Сонечка, не суетись, меня просто немного тошнит, – пришлось признаться мне. – Тошнит? – И голова кружится, – добавил я, окончательно разрушив остатки своей сомнительной мужественности. – Но никого вызывать не надо. – Пойдем, приляжешь, а я тебе сейчас что-нибудь приготовлю, попить… травяной Вероника сделает. – Нет, только не травяной! – взмолился я, потому что воспоминание о желтом напитке, приготовленном Вероникой, вызвало еще больший приступ тошноты. Может, причина таилась именно в нем? Итак, я позволил отвести себя в комнату и уложить на кровать. Через несколько минут вокруг меня хлопотали три женщины, с переменным успехом поочерёдно захватывая инициативу. Кое-как избежав травяной настойки от Вероники Семеновны и грелки со льдом от Татьяны Петровны, я принял лекарственный напиток из рук Сонечки и мне полегчало. Меня укрыли пледом, пригрозили вызвать скорую, если станет хуже, призвали попытаться уснуть, потому что сон – сильнейшее лечебное средство от всех болезней, и удалились, утащив за собой и сопротивляющуюся! Соню. Почувствовав себя маленьким мальчиком в окружении заботливых родительниц, я действительно не заметил, как заснул.
Klo: Хелга Уморила-таки парня! Здоровым в руки не давался? Теперь для полного комплекта я жду появления бывшего мужа, а то ведь не отвадь его сейчас - после свадьбы вмешаться может
Юлия: Хелга Бедный Ильин! Что это с ним такое приключилось? Инопланетный вирус? Ай-ай-ай. Klo пишет: Уморила-таки парня! Не без того Может, теперь Соня смягчится?
Хелга: Klo пишет: Уморила-таки парня! Здоровым в руки не давался? А что поделать, измором берем. Klo пишет: после свадьбы вмешаться может А свадьба будет? Юлия пишет: Бедный Ильин! Что это с ним такое приключилось? Инопланетный вирус? Ай-ай-ай. Писатель-фантаст может заразиться, вполне...
Хелга: ******* Он спал, подумать только, спал, подсунув кулак под щеку, вздыхал во сне. Словно маленький мальчик. Я поправила сползший на пол конец пледа, и не смогла не поддаться порыву погладить его по волосам, уже редеющим на макушке. «Ильин, глупый, гадкий Ильин…» На несколько минут мы оказались укутанными в какую-то нежную теплую огромную варежку, жаль, что Ильин спал и не чувствовал этого. Или чувствовал? Надо будет спросить, когда проснется… Хотя, если ему плохо, то какая там варежка? Впрочем, варежка эта была сдернута через мгновение, потому что из кухни явились матушки, от которых я только что сбежала, и зашептались за спиной. – Все-таки следовало вызвать скорую помощь… – Уснул, подумать только… Чем-то отравился? Это не похмельный синдром? – Ну что вы, Танечка, такой милый молодой человек, художник… Вы знаете, это его пейзаж! Вероника ткнула пальцем в сторону моего кривого творения. – Что вы, что вы, кто вам такое сказал? Это нарисовала Соня, несколько лет назад. – Соня? А как же… Сонечка, ты же сказала мне, что это работа Ильина. Вероника вопросительно уставилась на меня. Вот ведь, невезуха! – Я… я… мне неловко было признаваться в своем авторстве, – пробормотала я. Отличное оправдание! Просто какое-то «Бесчестие любимого существа». – Может быть, мы дадим ему поспать? – добавила я. – Идем, идем, да, ты права, Сонечка, – дуэтом зашептали мамаши, но было уже поздно. Ильин открыл глаза и уставился на нас с испугом. – Что случилось? – спросил он. – Ах, да, прошу прощения, я уснул, знаете ли… – Ничего, ничего, спите, – продолжил напевы дуэт, теперь уже в полную силу. – Ильин, как ты себя чувствуешь? – спросила я. – Вроде, неплохо, – отвечал он, садясь на кровати. – Видимо, что-то съел. – Или выпил… – тянула свою линию мама. – Но он же выпил травяной настой… очень полезный! Все компоненты и ингредиенты строго выдержаны мною по пропорциям! – вскричала Вероника. – Какой-такой настой? – на этот раз дуэт составили мы с мамой. – Очень полезный! Вам же понравилось, Илья, не так ли? В этот миг у меня зазвонил телефон. Кто говорит? – Пушкарев. Очень вовремя с сообщением, что приехал обсудить эссе к юбилею. Оставив Ильина на растерзание, я вышла из комнаты, пытаясь убедить Вадима, что приходить сейчас не надо, потому что я очень занята, а кроме того, у меня вирусная инфекция, а квартира обработана вонючим антисептиком. – Соня, прекрати выдумывать, мы же с тобой договорились. Открывай дверь, я уже даже зашел в подъезд. О, Ктулху! Я открыла дверь, и на пороге нарисовался Пушкарев во всей красе. Все-таки, что ни говори, а он чертовски красив, мой бывший муж. – Я могу пройти, Соня? – спросил он. – Проходи, – махнула я рукой. Какая разница, для полного комплекта не хватало лишь отца, нынешней пассии Вадима и пары бабушек-дедушек. Может, еще и чуть прадедов. – Как-то ты неадекватно реагируешь, – заметил Пушкарев, растегивая пальто. – Я пройду? У тебя гости? Трудно было этого не заметить – вешалка в прихожей ломилась от уличной одежды. – Зачем ты пришел? – в лоб спросила я. – Я же все отправила тебе по электронке. – Но у меня возникли некоторые замечания. Кто там у тебя? – Мать и мачеха. – Что? – Мать и мачеха, и… Я не договорила, потому что в прихожей появился сам «и» – Ильин, совсем не такой красивый, как Пушкарев. – Ах, вот оно что! – воскликнул Вадим. – Добрый день, господин Пушкарев, – ответствовал Ильин. – Как ты себя чувствуешь? – спросила я. – Вполне великолепно… – Вы больны? – поинтересовался Вадим. – Нет, он здоров, – сказала я. – Это неважно, – выдал Ильин. – Мои настойки и чаи не могут нанести вред, что вы такое говорите, Танечка Петровна?! – раздался из комнаты громовой голос Вероники. – Разумеется, вы всегда и во всем совершенны, Вероника Семеновна! – крещендо отвечала ей мама. – Вы обвиняете меня в том, что я отравила Илью? Как у вас язык повернулся такое сказать?! – Повернулся и очень повернулся! – А вы – гадалка в пятом поколении! Это же шарлатанство! Это все ваши заклинания! – Если я – шарлатанка, то каким же образом мои заклинания могли подействовать? Мы замерли в прихожей, слушая перепалку. Первым ожил Пушкарев. – Я, пожалуй, пойду, – сказал он. – Позвоню тебе завтра, Соня, и договоримся обо всем. – О чем это вы договоритесь? – Ильин гордо выступил вперед, мрачно взирая на Пушкарева. – Это касается наших с Соней дел, – заявил Вадим. – Соня, у тебя есть с ним дела? – Но… э-э-э… м-м-м… Это не касается личного, – брякнула я. – Прошу… прошу оставить Соню в покое, – объявил Ильин. Меня обдало жаром, словно горячим песчаным ветром дунуло из Сахары, из Гоби или из Каракумов. – Как… как вы сказали? – спросил Вадим. – Соня, твой мушкетер расхрабрился? – Он не мой мушкетер, – сказала я… – Он… мой жених. И мушкетер тоже… – Рыцарь, ё-моё, жених… Не слишком ли ты неразборчива? – Не тебе судить, Вадим. – Я вам морду набью, – сказал Ильин. Песчаная буря усиливалась. Вадим был на голову выше и дважды шире в плечах. И частенько посещал тренажерный зал. Силы явно неравны, если только Ильин не владеет приемами восточных единоборств. – Неужели? – поинтересовался Пушкарев, скривив рот в усмешке. – Именно, – не слишком уверенно отвечал Илья. – Не хватало еще, чтобы вы устроили здесь драку? – прошипела я. – Из-за прекрасной дамы? – фыркнул Пушкарев. – Из-за прекрасной дамы, – подтвердил Ильин. – Вы сдурели, мужики… – Ах, дуэль… – выдохнула за спиной Вероника. Я и не заметила, что перепалка в комнате закончилась, и мать с мачехой стоят за спиной. Видимо, наслаждаясь куртуазной сценой. Каков сюжет! Бунт! Соперничество! Ильин!
apropos: Хелга Эк я подоспела аж к двум кусочкам. Первый такой умиротворяющий, ну, относительно, конечно... Ильина подобрали, обогрели, опоили и спать уложили... А он, оказывается таки сделал именно то предложение, которое от него ждали - если не сама Софья, то читатели. Ну подумаешь, снабдил это предложение неким дополнением, или оно ей привиделось, с такой-то импульсивностью. Второй (продолжение) - идет по нарастающей. Бывший муж ведет себя собакой на сене, но Ильин ему покажет. Уже показывает. Хелга пишет: Каков сюжет! Бунт! Соперничество! Ильин!
Klo: Хелга Только мордобоя не надо! Пусть Ильин бывшего "уничтожит" интеллектуально и профессионально, тем более, что все преимущества в этом смысле у него имеются Он-то сам все пишет, в отличие от некоторых...
Хелга: Дамы! Спасибо! Ильин драться вряд ли будет, хотя...
Юлия: Хелга Вах-вах-вах! ДуЕль! Хелга пишет: Он… мой жених. Соня сдалась! Наконец-то. Klo пишет: Пусть Ильин бывшего "уничтожит" интеллектуально и профессионально Даже не сомневаюсь. Ведь у того красавца все в рост и пошло, демонстрирует полное творческое бессилие, тогда как наш Ильин - творец, не побоюсь этого слова, к тому же еще и влюбленный. Одно его бесстрашие перед угрозой оказаться посмешищем чего стоит.
Хелга: Юлия пишет: Ведь у того красавца все в рост и пошло, демонстрирует полное творческое бессилие, тогда как наш Ильин - творец, не побоюсь этого слова, к тому же еще и влюбленный. Одно его бесстрашие перед угрозой оказаться посмешищем чего стоит. Увы, но против лома нет приема. В смысле, что творческое бессилие просто заменяется физической силой.
Хелга: – Как… как ты сказал? – спросил Вадим. – Соня, твой мушкетер расхрабрился? – Он не мой мушкетер, – сказала я… – Он… мой жених. И мушкетер тоже… – Рыцарь, ё-моё, жених… Не слишком ли ты неразборчива? – Не тебе судить, Вадим. – Я тебе морду набью, – сказал Ильин. Песчаная буря усиливалась. Вадим был на голову выше и дважды шире в плечах. И частенько посещал тренажерный зал. Силы явно неравны, если только Ильин не владеет приемами восточных единоборств. – Неужели? – поинтересовался Пушкарев, скривив рот в усмешке. – Именно, – не слишком уверенно отвечал Илья. – Не хватало еще, чтобы вы устроили здесь драку? – прошипела я. – Из-за прекрасной дамы? – фыркнул Пушкарев. – Из-за прекрасной дамы, – подтвердил Ильин. – Вы сдурели, мужики… – Ах, дуэль… – выдохнула за спиной Вероника. Я и не заметила, что перепалка в комнате закончилась, и мать с мачехой стоят за спиной. Видимо, наслаждаясь куртуазной сценой. Каков сюжет! Бунт! Соперничество! Ильин! – Выйдем? – предложил Вадим. – Вы никуда не пойдете! – завопила я. – Ильин, Пушкарев, прекратите! – Мальчики, не надо ссориться, – добавила за спиной Вероника. – Соня, что у тебя творится? – поинтересовалась оттуда же мама. Мужики продолжали гнуть свою линию. – Выйдем, – согласился Ильин, протягивая руку за курткой. – Ты же не здоров! – верещала я, отбирая у него куртку. – Я вполне здоров, чтобы выяснить, что господин Пушкарев хочет от тебя! «Отважная попытка»! Кажется, «отравление» или что там с ним было, подействовало на Ильина радикально. Когнитивная калибровка. В драку рвется, фантаст несчастный! – Это тебя не касается! – отвечал Вадим. – Очень даже касается, даже больше, чем ты можешь себе представить! Идем! С этими словами Ильин двинулся к двери, а поскольку расстояние составляло шага два, Пушкареву пришлось дать ему дорогу. Ильин открыл дверь, и оба вышли на площадку. Я ринулась за ними, а следом – мать и мачеха. – Дамы! – заявил Ильин, поворачиваясь к нам. – Оставайтесь в квартире. Мы в три голоса солидарно завопили, что не допустим ни драки, ни дуэли, требуя дать обещание, что никто никому не будет бить ни морду, ни прочие части тела. – Соня, успокой своего так называемого жениха! – воззвал ко мне Вадим. – Он не так называемый… – Послушай, Пушкарев, какой смысл в твоем высокомерии? Прежде чем создавать себе врага, подумай, не станет ли он в будущем Монте-Кристо? – выдал Ильин. Пушкарев, криво улыбаясь, уставился на него, словно тот был инопланетянином. – Монте-Кристо… – наконец изрек он, кажется, вложив в эти слова все презрение, на какое был способен. – Нет, увы, не Монте-Кристо, и не сторонник этой концепции, – ответил Ильин. – Соня, – повернулся он ко мне. – Если эти дела важны для тебя, и ты желаешь продолжать, твое право. Глаза его были грустны и больны. – Ильин, – сказала я. – Не хочу я ничего продолжать. Потом тебе все объясню. А ты, Пушкарев, отныне справляйся со своими проблемами сам. – Ну что ж, значит, мордобитие отменяется? – беспокойно ерничал Вадим. – Уходи, – сказала я, на всякий случай схватив отважного Ильина за руку. – Ну что ж, прощайте, дамы и господа. Соня, не пожалей о содеянном. Я тебе помочь не смогу… не надейся на следующую публикацию. Пушкарев нажал на кнопку лифта, дождался, притоптывая ногой, пока расползутся створки дверей, и уехал. Мы с Ильиным остались одни на площадке, мать и мачеха скрылись в квартире. – Только не говори, что уходишь, – торопливо сказала я. – Знаешь, зачем он приходил? Просил написать ему эссе к юбилею. – Вот как? Ему или за него? – спросил сообразительный Ильин. – За… – А что такое он сказал о твоей публикации? – Неважно, забудь. – Я – дурак, Соня. Тебе стыдно за меня? – Нет, Ильин, нисколечко не стыдно. Ты – мушкетер, Монте-Кристо и пилот космического корабля класса… как там…? – Паучок, – подсказал он. – Паучок… Он обнял меня и… голос Вероники расколол наступившую было тишину: – Сонечка, Илья, заходите в квартиру, вы замерзнете!
Klo: Хелга Хорошо-то как! Я о-о-очень довольна!
Юлия: Хелга Хелга пишет: – Послушай, Пушкарев, какой смысл в твоем высокомерии? Прежде чем создавать себе врага, подумай, не станет ли он в будущем Монте-Кристо? – выдал Ильин. Хук справа Хелга пишет: – Ну что ж, прощайте, дамы и господа. Соня, не пожалей о содеянном. Я тебе помочь не смогу… не надейся на следующую публикацию. Как низко пал сей жалкий тип - повержен даже не соперником, а собственной подлостью. Хелга пишет: Только не говори, что уходишь, – торопливо сказала я. – Знаешь, зачем он приходил? Как умилительно
Хелга: И последнее... Он обнял меня и… голос Вероники расколол наступившую было тишину: – Сонечка, Илья, заходите в квартиру, вы замерзнете! – Бежим? – спросил он. – Бежим, – подтвердила я. – Но ты сможешь бежать, ты же не здоров? – Как-нибудь справлюсь. Как удачно сложилось, что я так и не рассталась с его курткой, словно чувствовала, что предстоит побег. И мы помчались вниз по лестнице. Вернее, помчалась я, а Ильин заковылял следом, видимо, ослабев от пережитого. – Значит, я все-таки жених? – спросил он, когда мы забрались в его Мазду, запыхавшиеся, словно удирали от погони. – Тебе хочется носить это гордое звание? – спросила я. – Ты знаешь, Сонечка, наверно, хочется, – отвечал он. – Наверно? Ты не уверен? – А ты уверена? – В силу половой принадлежности я никак не могу носить это звание. И почему ты отвечаешь вопросом на вопрос? – Ты же понимаешь, мы очень разные… – Опять начинаешь? Давай, повтори еще раз, что я – слишком эмоциональная, импульсивная, нетерпимая… ты собрал немало подобных эпитетов, когда делал мне так называемое предложение! – Соня, но я же пытался объяснить, что… чёрт, неужели мне придется говорить тебе это? – Что «это»? Что за страшные слова ты вынужден сказать? Ты же писатель, должен быть красноречивым, а не косноязычным! – Разве я не красноречив? Смотри, сколько натаскал эпитетов! – Неподходящих для объяснения в любви и предложения руки и сердца! Разве критикуют женщину, которой делают предложение? – А разве нет? – спросил этот негодяй. – Я никогда еще не делал предложений. – Оно и видно, – сказала я. И опять мы зависли в пререканиях, хотя существовал неплохой, проверенный на практике не одним поколением выход из подобного положения, банальный, поэтически и в прозе затертый – поцелуй. Не сразу, но в конце концов мы воспользовались им. Разумеется, поцелуй не решает проблему диссонанса темпераментов, он лишь временно сглаживает ее. Но я вдруг осознала и почувствовала, что, несмотря на разногласия, мы с Ильиным читаем один и тот же код, недоступный Пушкареву, и это, наверно, самое важное. И, в конце концов, кто-то же из нас выиграл пари?
Klo: Хелга Ура-а-а!!! получилось! Объяснение (предложение) из серии: "Я люблю тебя со всеми твоими недостатками"? Спасибо! Отлично получилось!
apropos: Хелга Это что - все?! Но вообще хорошо так - промчались на одном дыхании: потоптались на бывшем муже (ха-ха - получил по заслугам), удрали от назойливо-любопытной заботы мамаш и наконец объяснились в ильинской косноязычной манере. Хелга пишет: несмотря на разногласия, мы с Ильиным читаем один и тот же код, недоступный Пушкареву, и это, наверно, самое важное. На одной волне, да, это самое важное. А недостатки - ну, у каждого оне есть. Соня, похоже, сделает из него человека, а ей самой нужна именно такая тихая и надежная гавань в лице писателя-фантаста на этом, как его... класса Паучок.
Хелга: Klo, apropos Да, это финал. Перечитаю еще, может, какие концы еще не подобраны, но сейчас кажется, все.
apropos: Ну вроде все подобрала, я не заметила провалов каких или нестыковок. Но вообще жаль расставаться с этой милой парочкой и Вероникой. Так интересно было за ними наблюдать. Но вопрос есть один - и он мучит - чем Ильин-то отравился?
полная версия страницы