Форум » Хелга » 1853 » Ответить
1853
Хелга: Ноябрь 1853 года. Петербург и окрестности. История о невероятных приключениях девицы Елены Тихменевой, рассказанная ею самой
apropos: Хелга Ага, таки спасли девушку. Непонятно - кто, но явный ангел-хранитель. Голову, правда, не уберегла, но, по всему - выживет. И охрану вон поставили. Не иначе герой-любовник старается. Но, может, и не он.
chandni: Хелга Ну я совсем потерялась В голове вертится только: во даёт!!! Но хорошо, что хорошо кончается... надеюсь поскорее узнать, что было дальше!
Хелга: apropos пишет: Ага, таки спасли девушку. Непонятно - кто, но явный ангел-хранитель. Голову, правда, не уберегла, но, по всему - выживет. Так главная же героиня... chandni пишет: Но хорошо, что хорошо кончается... надеюсь поскорее узнать, что было дальше! Процесс идет...
ДюймОлечка: Хелга Ну ничего себе как развиваются события, да еще и новые лица. А подруга все же хорошая, и приютит, и не сильно с разговорами донимает, хотя это тоже подозрительно:)
Юлия: Хелга Отличная динамика! И очень уютная сцена у Дюши. И сама Дюша - умница Хелга пишет: Point d’arret! – воскликнула я. Закамуфлированная под дамскую шляпку строительная каска?.. chandni пишет: поскорее узнать, что было дальше! Ох, поскорей бы...
Хелга: ДюймОлечка пишет: А подруга все же хорошая, и приютит, и не сильно с разговорами донимает, хотя это тоже подозрительно:) Чувствую, довела читателей до состояния, когда подозреваются все. Юлия пишет: Закамуфлированная под дамскую шляпку строительная каска?.. Ага, модель каска-1853!
Хелга: Дамы! И снова - спасибо за поддержку и интерес!
Хелга: Проснулась ночью резко и страшно, бешено билось сердце. В окно стучали, не сразу поняла, что это бьётся о стекло липовая ветка – Дюша давно ворчала, что нужно её отпилить. Но проснулась я не от стука, а от ясно вспомнившегося разговора с незнакомцем, когда он вел меня к пролётке. Он спросил про офицера, что сопровождал меня в Гатчино, когда и как он уехал, а я ответила, что уехал он сразу же, забрав письмо. Стало быть, мой спаситель не случайный прохожий? Витковский уехал вчера, точнее, уже позавчера, то есть, давным-давно должен быть в Питере, а письмо – у генерала. Напал на меня Прохор, это явно был он – шапка, надвинутая на глаза, густая борода – и я, глупая девица, не узнала его. Значит, мессир не прекратил охоту за мной – он ведь не знает, что у меня уже нет письма! Но как Прохор выследил меня и успел перевоплотиться в извозчика? Кстати, неплохо сыграв свою роль, хоть в театр зови! И что с ним теперь? Вероятно, сбежал. А мессиру доложил Бочаров? Неужели Сергей следовал за мной в Питере и дальше, в Гатчино? Получалось, что именно так: выследил и доложил… Почему, почему жизнь ничему не учит меня? Как я глупа и наивна! Снова поддалась на обман… Да ещё и понадеялась что-то изменить, получив вознаграждение за простое, казалось бы, поручение! Теперь не о том нужно думать, а как живой остаться или, в лучшем случае, снова в тюрьму не угодить! Выбралась из постели, подошла к окну. Ветка упрямо билась, словно желала проникнуть внутрь. Интересно, сидит ли где-то в засаде тот человек, о котором говорила Дюша? И чей он человек? Мессира? Как пишут в романах, холод ужаса и отчаяния сдавил мне грудь. Доплелась до кровати, легла, но долго не могла заснуть в смятении от мыслей и страхов. Утром по стеклу снова застучало, но на этот раз капли, а затем и потоки дождя. Несмотря на бессонную ночь мне всё же стало легче – голова уже не кружилась, хоть и болела. Облачилась в Дюшин халат и села к окну – наблюдать за дождем и, возможно, соглядатаем. Если он ещё здесь, верно, промок насквозь. Или прячется где-то под крышей. Либо ушёл, отозвали его. Стукнули в дверь, и вслед за стуком явилась Стеша, принесла кувшин с водой для умывания. – Проснулись, барышня? Давайте, я вам полью. Я осторожно умылась и принялась рассматривать свою физиономию в круглое зеркало на туалетном столике. Выглядела я довольно плачевно: всё лицо в царапинах, особенно пострадал нос, губы распухли, под глазом что-то похожее на синяк. С таким лицом и в гостиной не показаться, не то, что в Питер ехать. – Как же вас так, барышня? – сочувственно спросила горничная и, помолчав, продолжила: – Однако, ежели поразмыслить, то кабы не я, убил бы вас этот варнак до смерти. – Это как? При чём здесь ты? – я с изумлением уставилась на Стешу. – А вот как, – горделиво ответствовала она. – Когда вы на станцию ушли, я во двор вышла, и вдруг подъезжает тот господин верхами… – Какой тот? – спросила я. – Так тот, что вас потом привёз, побитую… Но я тогда еще не знала, что это тот господин. Так вот, он подъехал и спрашивает: – «Скажи-ка, девка, вчера приезжали к вам офицер с барышней?» Я говорю: – «Приезжали, как есть, приезжали». «А офицер, он что, остался ночевать у вас?» – спрашивает тот. «Нет, конечно, как можно, – говорю я, – тут же и уехал, ни отдохнув, ни лошадке отдыху не дав». «В котором то было часу?» – «В потёмках уже, только поужинали, около семи». «А барышня осталась?» – спрашивает он. «Остались. Барышня – хозяйкина товарка», – отвечаю я. – И что было дальше? – нетерпеливо спросила я. – Так знамо, что… я возьми да и скажи: «Барышня Елена Даниловна на станцию подались, к пароходу». Он рукой махнул и поехал… за вами, стало быть, следом. – Значит, «тот господин» приезжал, чтобы убедиться, что мы с Витковским добрались до места, и он уехал? – пробормотала я. – Что вы говорите, барыня? – переспросила Степанида. – Неважно. Скажи-ка, ты видела, что у дома кто-то дежурит? – А как же… и вчера двое попеременно ходили, и нынче с утра уже бродит. – И ночью тоже дежурил? – Про ночь не знаю, спала, а с утра раненько уже бродил. Думала, может, покормить его? Хоть злодей, хоть заступник, всё одно без еды туго. – Думаешь, злодей? – Кто ж его знает? Хозяйка верит, что заступник. А вы как считаете? – Не знаю, может, и заступник. Спасибо тебе, Стеша, ты, верно, и правда спасла меня. Она гордо улыбнулась, сообщила, что сей момент принесет завтрак, ушла, не слушая мои уверения, что приду в столовую сама, и вскоре вернулась с подносом, на котором исходил паром пузатый чайник, и благоухали румяные свежие булочки. Мне было о чём подумать за чаем и после. Дождь лил целый день, то затихая, то обрушиваясь потоками. Время, казалось, остановилось, не происходило ничего. Я мучилась от неведения, засыпала, просыпалась, строила планы и отбрасывала их. Болтали с Дюшей. Каялась, что втянула подругу в такие невзгоды. Злодей-заступник сменился в полдень. Степанида попыталась вступить с одним из них в переговоры, но безуспешно. После обеда пришёл доктор, принёс мазь для царапин. Ночью спала – выпила вечером сонное снадобье. На следующий день снова дождило. Нужно собраться с силами и уходить, унести от Дюшиного дома опасность. Решила переждать ещё день, а затем – в путь, пойти туда, неведомо куда, найти то, незнамо что. Впрочем, почему незнамо – хочешь-не-хочешь, в Петербург, за деньгами, а там как бог даст.
ДюймОлечка: Хелга Какие истерзывающие моменты, переживания. Еще и "тот господин" привез, еще и расспрашивал, явно много зная. Такие неспешные события после таких активных "ужасов" :) Что же там дальше, ужасно интересно
chandni: Хелга Да... эти вечные непонятки... то ли друг, то ли враг... Очень всё переплелось. И ничего не понятно. Так то, верно, дождь. Стеной. И ничего не видно... Осталось дождаться продолжения - глядишь, тучи и рассеятся!
Хелга: ДюймОлечка пишет: Такие неспешные события после таких активных "ужасов" :) Небольшой отдых Елене Даниловне. chandni пишет: Очень всё переплелось. И ничего не понятно. Не слишком замучила непонятками?
chandni: Хелга пишет: Не слишком замучила непонятками? Очень напряжённо получается! Это остросюжетное повествование не даёт успокоиться, подогревает интерес к тому, Что же будет дальше? Кто кем окажется? Как всё сложится? Чем сердце успокоится? И что ж там за письмо такое??? Пока вопросов гораздо больше, чем ответов. Угадать следующий ход, ну или хотя бы что-нибудь, не представляется возможным. Так что остаётся надеяться на одно: автор выложит продолжение и хоть что-то прояснится. Ну или ещё больше запутается...
apropos: Хелга Ужели Бочаров приезжал? Дождь остановил Елену, а то бы опять попыталась сбежать? Но явно намеревается сие сделать. Вот ей неймется. Хелга пишет: Не слишком замучила непонятками? Не, отлично идет.
Хелга: chandni пишет: Это остросюжетное повествование не даёт успокоиться, подогревает интерес apropos пишет: Не, отлично идет. Сейчас есть такое модное выражение про повествование: "долгое дыхание". Но так трудно не терять детали по ходу дела. apropos пишет: Дождь остановил Елену, а то бы опять попыталась сбежать? Так еще и голова обвязана...
Юлия: Хелга Вот Елена наша Прекрасная и разговорилась сама с собой, сообщила, что, как и о чем думает, чтоб нервный чиательне волновался apropos пишет: Ужели Бочаров приезжал? Должно бы он, коль о ночевке офицера волновался. Но его бы она узнала - хотя бы по голосу, нет?.. Хелга пишет: голова обвязана "Голова обвязана, кровь на рукаве, след кровавый стелется по сырой траве" Видок не слишком подходящий для похода за деньгами. Она-таки надеется на щедрость властей?.. Вот этот момент она не разъяснила нам
Хелга: Юлия пишет: "Голова обвязана, кровь на рукаве, след кровавый стелется по сырой траве" Менталитет, однако... Юлия пишет: Она-таки надеется на щедрость властей?.. Вот этот момент она не разъяснила нам Почему не разъяснила? То есть, она и сама себе не может этого объяснить - деньги очень нужны, надежда умирает последней.
Хелга: Принялась строить план побега, которому не суждено было осуществиться, потому что на другой день ближе к полудню у палисада остановилась пролётка, из неё вышел очередной незнакомый человек в партикулярном платье, отпустил извозчика и зашёл в дом. Я наблюдала за его прибытием в окно, с дрожью гадая, кто он такой. В комнату влетела Дюша, за её спиной, как обычно, маячила горничная. – Лёля, приехал какой-то полицейский чин, спрашивает тебя… – Ва-ажные… – добавила Стеша. – В гостиной ждёт… – Сказали, если не можете выйти, сюда зайдет. – Лёля, что же такое делается? Вот всё и разрешилось… – Выйду, – сказала я, взглянув в зеркало. Царапины на лице затянулись, оставив ли подсохшие полосы, нос приобрел природную форму, синяк под глазом побледнел. Припудрила раны, покрыла перевязанную голову шалью и пошла на заклание. В гостиной полицейский чин поднялся со стула в приветствии. Не так уж и важно он выглядел – ростом не высок, худощав, приглаженные редкие рыжие волосы. – Прошу остаться только Елену Даниловну, – заявил он. Дюша вспыхнула, но покорилась. Вышла, утащив за собой Степаниду. Несомненно, будут слушать под дверью. Я села на стул, чин устроился напротив. – Капитан Сухарев Константин Петрович, служу по особым поручениям в известном вам ведомстве. – Но представились как полицейский, Ваше высокоблагородие. И не в мундире… – По веским причинам вынужден. Можете взглянуть на документ. Взглянула и облегченно вздохнула – стало быть, не нужен побег, Питер сам явился ко мне. – Имею к вам несколько вопросов, существенно важных, – продолжил Сухарев, доставая из кармана сюртука записную книжку и карандаш. – Да, конечно, спрашивайте. – Для начала коротко обрисую, так сказать, картину событий нескольких последних дней. Сказав это, Сухарев заглянул в свою книжку, затем пронзительно уставился на меня, чего-то ожидая. – Ужасные события, – промямлила я. – Так вот. Девятнадцатого ноября сего года вы выехали из Петербурга в сопровождении штабс-капитана Витковского в направлении Гатчино, то есть, в данное место, – он выразительно ткнул пальцем в сторону пола, словно отметил «данное место» флажком на карте. Я кивнула. – Вы следовали по тракту через почтовую станцию Кипень, где остановились сменить лошадей. Около семи часов вечера вы прибыли в данное место, передали пакет штабс-капитану, и он тотчас отбыл. Так это было? Или не так? – Именно так. Господин штабс-капитан спешил, чтобы передать… пакет генералу. Уехал сразу же. – Понятно. Вы остались здесь. – Да, в этом доме живёт моя хорошая знакомая. – На следующее утро на вас напали… – Да, извозчик, все так и было. Но я не понимаю, что вы хотите… – Сейчас поймете. Дело в том, что штабс-капитан Витковский с тех пор не вернулся, он бесследно пропал и до сих пор не найден. Я вскочила со стула, прижала ладони к щекам, вспыхнувшим жаром. – Как пропал?! Он уехал живым-невредимым… – Вы уверены в этом? Я уставилась на него, охваченная поистине праведным гневом. Видимо, гнев сей так выпукло отразился на моей физиономии, что Сухарев бесшумно похлопал в ладоши и торопливо сказал: – Успокойтесь, Елена Даниловна. Это всего лишь вопрос. – Но я пока ещё в своем уме и памяти! Господин Витковский уехал через четверть часа после приезда! Зачем ему было здесь оставаться, если его ждал генерал! А кучер? Кучер тоже пропал? – И кучер, и экипаж. Соблаговолите ответить ещё на один вопрос. – Извольте, задавайте, – буркнула я, опускаясь на стул. – Куда вы направлялись на следующее утро? – На станцию, к поезду. – Хотели уехать в Петербург? – Да, именно туда следует поезд. – С какой целью вы хотели ехать? – С целью… Я замолчала, потому что не могла сообщить этому Сухареву про две тысячи рублей. – С целью пройтись по магазинам, – сказала я, на что он лишь иронически хмыкнул. – Почему это вас… удивляет? Мне нужно было купить платье и еще кое-какие вещи. Разве вы никогда не бываете в магазинах? Не покупаете одежду? Шьете на заказ? – Хм… покупаю, но не при таких же обстоятельствах, – он смутился, но тотчас оправился: – Это не имеет отношения к делу, мадам. Значит, вы отправились за покупками? – Да. – И по каким-то причинам на вас напал извозчик, ударил по голове… Что он знает о Прохоре и где этот мерзкий Прохор? Что, если это он убил Витковского и вернулся, чтобы убить меня? По заданию мессира… Или Витковский сбежал с письмом, чтобы передать его мессиру? – Узнайте у него самого по каким причинам! Его поймали? Или сбежал? – возмутилась я. – А тот человек, что спас меня? Кто он? Сухарев помолчал, буравя меня взглядом, затем сказал: – К прискорбию, так называемого извозчика нет в живых. – Как это нет в живых? – Да так! – почти рявкнул Сухарев. – Когда штабс-капитан исчез, в Гатчину с утра на поиски был отправлен унтер, который, собственно, и нанес этому, так называемому извозчику роковой удар. Спасая вас, мадам! Вот оно что! И Прохора больше нет! Земля ему пухом! Почему-то я совсем не расстроилась из-за рокового удара унтера. – Вы так всполошились, господин капитан, жалея, что ваш унтер спас меня? – Нет, что вы, Елена Даниловна. Просто очень скверное дело. Штабс-капитан исчез, злодей убит… – Да, скверно, – согласилась я. – Ещё один вопрос, мадам, если я не слишком утомил вас. – Задавайте, господин Сухарев. Он полистал свою записную книжку. – Тринадцатого ноября сего года вы совершили дерзкий побег с посещения места преступления. – Я не совершала ни преступления, ни побега. Меня… похитили! – Пусть так. Заметьте, вам не предъявляют обвинений, – кивнул Сухарев. – Итак, вас похитили из квартиры. Кто-то из так называемых похитителей был вам знаком? – Тогда, разумеется, нет, – сказала я. – Но одним из них был извозчик-злодей. – Понятно. А другие? Сколько их было? Вы можете их описать? – В квартире было двое. Другого описать не могу, он больше не появлялся. Меня привезли в какой-то дом. Там был третий, он назвал себя мессиром. Высокий, с густыми русыми волосами и темными глазами. Одет во что-то темное. – Что он хотел от вас? – Хотел письмо, то самое, которое я отдала штабс-капитану. Больше я ничего не знаю. Потом мне удалось сбежать. Он заставил меня описать побег и всё, что произошло дальше. Я рассказывала об этом в третий раз за последнее время, разве что, в очередном варианте. Пришлось, волей-неволей, упомянуть и о Бочарове. Сухарев слушал, делал заметки в своём блокноте, задавал уточняющие вопросы. Когда я закончила очередное повествование, он захлопнул книжку и сказал: – Надеюсь, вы понимаете, Елена Даниловна, что до сих пор подвергаетесь опасности? Потому к дому поставлен пост охраны. Вам не следует покидать дом ни под каким предлогом, иначе придётся препроводить вас в камеру заключения, дабы пресечь любую таковую возможность. – Нет-нет, не нужно в камеру! Никуда не выйду из дома! – воскликнула я. – Если к вам каким-то образом поступят сведения о Витковском или мессире, будьте любезны тотчас сообщить об этом одному из охранников. Какие мне могут поступить сведения? Впрочем, я не стала спорить и согласно кивнула. – Засим, позвольте попрощаться и еще раз напомнить об осторожности. Он коротко кивнул на прощание и вышел. Дверь, закрывшаяся за ним, распахнулась через несколько минут – в гостиную ворвались Дюша и Стеша с расспросами.
chandni: Хелга Ух ты, еще и кучера убили... Как все закрутилось! Что ж такого в том письме?
apropos: Хелга Увы, не Бочаров оказался ее спасителем. С другой стороны, может, это ее и спасло. Еще и тот симпатичный офицер пропал. И Прохора убили - ну, этого не жалко. Сам виноват, нечего было на девушку набрасываться. Хелга пишет: Но так трудно не терять детали по ходу дела. Трудно да, но, ежели что и потерялось, потом подберешь. Тут столько деталей, что страшно подумать, как ты вообще умудряешься так стройно тянуть повествование.
ДюймОлечка: Хелга Ой, кажется мне, не станет Елена просто сидеть и ждать, все же натура деятельная да еще сдобренная женской взбалмошностью да переживаниями. Но дело вообще никак не проясняется
полная версия страницы