Форум » Хелга » 1853 » Ответить
1853
Хелга: Ноябрь 1853 года. Петербург и окрестности. История о невероятных приключениях девицы Елены Тихменевой, рассказанная ею самой
Хелга: chandni пишет: Что ж такого в том письме? В том вся загадка... apropos пишет: Трудно да, но, ежели что и потерялось, потом подберешь. Тут столько деталей, что страшно подумать, как ты вообще умудряешься так стройно тянуть повествование. Вот не знаю, насколько стройно, но помогает практика Гвоздя и Вильны. ДюймОлечка пишет: Ой, кажется мне, не станет Елена просто сидеть и ждать, все же натура деятельная да еще сдобренная женской взбалмошностью да переживаниями. И мне тоже так кажется!
Юлия: Хелга Дааа... Все запутано и закручено Вот мне не совсем ясно. Если офицер, отправленный за важным документом, не вернулся, почему только утром, взялись искать? И то как-то вяло - явился один поутру узнать не остался ли тот переночевать? ДюймОлечка пишет: не станет Елена просто сидеть и ждать Да, вся такая внезапная и противоречивая... А какую динамику придает действию! Бесценная героиня
Хелга: Юлия пишет: Если офицер, отправленный за важным документом, не вернулся, почему только утром, взялись искать? И то как-то вяло - явился один поутру узнать не остался ли тот переночевать? Почему вяло? Один поутру - это тот, которого видели героини. Об остальных они просто ничего не знают. Может, один обратился к горничной, другой поехал искать Елену, третий по Гатчино крутился. Кроме того, от Питера до Гатчино больше сорока километров, по разным дорогам от 43 до 50. То есть, в экипаже более трёх часов, просто верхом - от 2 до 3. Витковский в экипаже мог вернуться в Питер между 22 и 23 часами. То есть, до полуночи его могли еще ждать, потом принялись искать, сначала в городе. Нужно было поднять людей, которые уже спать улеглись или по ресторанам или ещё где. Ночь, ноябрь, темнота на дорогах. В само Гатчино поехали, с остановками на поиски, ночью, часа в 4, может и раньше.
Хелга: Маленькое продолжение... На следующий день резко похолодало, мокрые после дождей деревья покрылись тонкой ледяной коркой. Липовая ветка прилипла к стеклу. Лежала, листала «Отечественные записки» – утром доктор Иван Гаврилович принёс журнал, узнав, что я любительница чтения. Принялась за повесть некой Ольги Н. про коренного, но праздного петербуржца, приехавшего в деревню – повесть так и называлась «Деревня», – но, читая, наполовину не понимала о чём – мысли витали в иных, не деревенских местах. Доктор освободил мою голову от повязки, вытащил нитки из раны и сказал: «Вот вы и снова красавица, Елена Прекрасная…». Я благодарила его, чувствуя себя виноватой и перед доктором, и перед подругой, и даже перед инженером Бочаровым – ведь он любил меня – знаю, что хоть немного, но любил, заботился и, может быть, даже спасал… но всё же предал. Наряды куплены на его деньги – хотя, по большому счёту, я с ним расплатилась. Я в долгу перед Авдотьей за врача и заботы, а мне причитается от ведомства, из-за которого лежу здесь, израненная телесно, и душевно, и нужно попытаться получить то, что мне было обещано. Не лежать, лелея свою красоту, а действовать, хоть и обещала капитану Сухареву не высовываться. Узнать, что случилось со штабс-капитаном Витковским и его кучером также бы не помешало, ведь в конце концов он пострадал из-за злосчастного письма. Мысль о кучере вертелась в голове – никто никогда не обращает внимание на лица кучеров, извозчиков, слуг. Я не узнала в извозчике замаскированного Прохора, так отчего бы Прохору и не быть тем кучером, что вез нас с Витковским в Гатчино? Но если то был он, как он узнал о поездке и письме? Не генерал же Чириков его отправил? Мысль была нелепа, но потянула следом другую – кто-то, кому письмо было опасно, что-то видел или слышал. Кто-то там, в Генеральном штабе? От этой мысли я похолодела. Нет, этого не может быть! Получалось, что, как ни крути, нужно ехать в Питер, несмотря на опасность и угрозы. Отложила журнал и принялась строить план. Вышла во двор, закутавшись в теплый платок. Охранник сидел на лавке у палисада, скрючившись от холода. С утра уговорили его зайти погреться, напоили чаем. Подошла, уведомила, что у меня есть важное сообщение. – Рассказывайте, – сказал он, взбодрившись. – Вам не могу, мне нужно лично сообщить. – Вам не велено выезжать, сообщите мне, я передам. – Нет, не могу, – упрямо сказала я. Ушла, размышляя. Позвала Стешу, попросила одолжить мне платье, платок и кацавейку. – Сбежать, барышня, хотите? – с упреком спросила горничная. – Я вот всё хозяйке скажу. – И скажи, всё одно говорить придется. Очень нужно, Стеша. Она ушла и через четверть часа вернулась с хозяйкой и одеждой. Дюша накинулась на меня с уговорами. – Куда ты собралась? Тебе же сказали – сидеть и не высовываться! Я молчала, кивала, потом попросила одолжить денег на билет. Авдотья, еще посетовав, выдохлась, махнула рукой. – С тобой бесполезно спорить. – Я же не сегодня, а завтра поеду. Вечером вернусь. В последнем я не была уверена. День мог закончиться как угодно, даже фатально. Назавтра наледь на деревьях подтаяла, но теплее не стало. С утра принялись за сборы. Степанида принесла теплый платок и рукавицы. Дюша, ворча и ругаясь, выделила ботинки на меху. Довольную горничную нарядили в моё пальто и шляпку – благо, фигура и цвет волос у нас были похожи – и отправили пройтись по двору, а я, тем временем, подхватив корзинку для снеди, поспешила за ворота, громогласно объявив, что хочу успеть купить свежей рыбы, которую рано утром привозят на рынок, – пока охранник не сообразил, что его водят за нос. Над крышами и черными деревьями лениво расползались лучи рассвета. Первые шаги по улице дались нелегко – изрядно ослабла за дни леченья и безделья, да и воспоминание о Прохоре-извозчике не добавляло сил. Славно, что вышла пораньше, иначе опоздала бы на девятичасовой поезд. На станции весело пыхтел паровоз, горько и вкусно пахло печью и железом, пассажиры рассаживались по вагонам. Купила билет, заскочила в вагон третьего класса, нашла свободную лавку и забралась подальше, к окну. Едва уселась, как кондуктор объявил отправление и принялся тушить свечи в фонарях вагона. Оглушительно взревел гудок, серый дым пронесся мимо окон, пробираясь запахом внутрь, вагон дернулся и задвигался, застучал по рельсам. Пассажиров было немного, я сидела на лавке одна, без соседства, лишь напротив расположился низкорослый мужик в полушубке, он перекрестился, когда тронулся поезд, закрыл глаза, и, видимо, уснул. Я прикрылась платком, в который раз мысленно повторяя, что и как буду говорить генерал-майору или какому другому чину, к которому удастся попасть. Пошёл снег, сначала мелкий, затем крупный, снежинки зашуршали по стеклу, сдуваемые движением поезда и паровозным дымом. Кто-то опустился рядом на лавку, и мужской голос произнес: – Вот вы и попались, Елена Даниловна…
apropos: Хелга Ну вот сейчас это должен быть Бочаров. Хотя от автора всего можно ожидать. Так что не гадаю. Хелга пишет: от Питера до Гатчино больше сорока километров, по разным дорогам от 43 до 50. То есть, в экипаже более трёх часов, просто верхом - от 2 до 3. Гы, сразу вспомнился Гвоздь - как мы считали, сколько дней уйдет у Персика на дорогу на север.
chandni: Хелга Вот ведь неугомонная... apropos пишет: от автора всего можно ожидать. Так что не гадаю. вот и я уже тоже не строю догадок - настолько все непредсказуемо, что лучше дождаться авторского слова! Ловлю себя на мысли, что пора прочитать всё с начала. Может так будет понятнее?
Хелга: apropos пишет: Гы, сразу вспомнился Гвоздь - как мы считали, сколько дней уйдет у Персика на дорогу на север. Это да, расчеты были непростые! chandni пишет: Ловлю себя на мысли, что пора прочитать всё с начала. Может так будет понятнее? Ой, лучше потом, когда отредактирую, там столько нужно менять и добавлять-выбрасывать. Вот и сейчас - перечитала несколько раз последний отрывок, и представился он несколько ошибочным, потому меняю сразу. Все-таки на форуме иначе воспринимается текст и смысл.
Хелга: Это отредактированная последняя часть, предыдущую можно не читать (или читать, для разнообразия и сравнения ) На следующий день резко похолодало, мокрые после дождей деревья покрылись тонкой ледяной коркой. Липовая ветка прилипла к стеклу. Лежала, листала «Отечественные записки» – утром доктор Иван Гаврилович принёс журнал, узнав, что я любительница чтения. Принялась за повесть некой Ольги Н. про коренного, но праздного петербуржца, приехавшего в деревню – повесть так и называлась «Деревня», – но, читая, наполовину не понимала о чём – мысли витали в иных, не деревенских местах. Доктор освободил мою голову от повязки, вытащил нитки из раны и сказал: «Вот вы и снова красавица, Елена Прекрасная…». Я благодарила его, чувствуя себя виноватой и перед доктором, и перед подругой, и даже перед инженером Бочаровым – ведь он любил меня – знаю, что хоть немного, но любил, заботился и, может быть, даже спасал… но всё же предал. Наряды куплены на его деньги – хотя, по большому счёту, я с ним расплатилась. Я в долгу перед Авдотьей за врача и заботы, а мне причитается от ведомства, из-за которого лежу здесь, израненная телесно и душевно, и нужно попытаться получить то, что мне было обещано. Не лежать, лелея свою красоту, а действовать, хоть и обещала капитану Сухареву не высовываться. Узнать, что случилось со штабс-капитаном Витковским и его кучером также бы не помешало, ведь в конце концов он пострадал из-за злосчастного письма. Мысль о кучере вертелась в голове – никто никогда не обращает внимание на лица кучеров, извозчиков, слуг. Я не узнала в извозчике замаскированного Прохора, так отчего бы Прохору и не быть тем кучером, что вез нас с Витковским в Гатчино? Но если то был он, как он узнал о поездке и письме? Не генерал же Чириков его отправил? Мысль была нелепа, но потянула следом другую – кто-то, кому письмо было опасно, что-то видел или слышал. Кто-то там, в Генеральном штабе? От этой мысли я похолодела. Нет, этого не может быть! Получалось, что, как ни крути, нужно ехать в Питер, несмотря на опасность и угрозы. Отложила журнал и принялась строить план. Вечером вышла во двор, закутавшись в теплый платок. Охранник, унтер Саврасов, сидел на лавке у палисада, скрючившись от холода. Время от времени он и его утренний напарник заходили в дом, грелись, Степанида поила их чаем. Я подошла и сказала, что имею важное сообщение. – Рассказывайте, – кивнул унтер, взбодрившись. – Вам не могу, Саврасов, мне нужно лично сообщить. – Вам не велено выезжать, сообщите мне, я передам. – Нет, не могу, – упрямо сказала я. – Мне необходимо самой встретиться с вашим начальством. Вы же дежурите до утра, вот и доставите меня завтра в Питер. Под вашей охраной мы спокойно доберемся, на поезде. Пожалуйста, Саврасов, миленький, золотой! С вами не будет страшно… Вы же вооружены! Коротко говоря, уговорила-умаслила унтера – он согласился сопроводить меня в Питер. Назавтра наледь на деревьях подтаяла, но теплее не стало. С утра принялась за сборы. Дюша, ворча и ругаясь из-за моего отъезда, выделила теплую шаль и ботинки на меху. Вышли из дому в четверть девятого, пошли пешком. Над крышами и черными деревьями лениво расползались лучи рассвета. Первые шаги по улице дались нелегко – изрядно ослабла за дни леченья и безделья, да и воспоминание о Прохоре-извозчике не добавляло сил. Пришлось подхватить под руку не на шутку смутившегося унтера. На станции весело пыхтел паровоз, горько и вкусно пахло печью и железом, пассажиры рассаживались по вагонам. Купили билеты, заскочили в вагон третьего класса, нашли свободную лавку – я забралась подальше, к окну, Саврасов устроился напротив. Вскоре кондуктор объявил отправление и принялся тушить свечи в фонарях вагона. Оглушительно взревел гудок, серый дым пронесся мимо окон, пробираясь запахом внутрь, вагон дернулся и задвигался, застучал по рельсам. Я прикрылась платком, в который раз мысленно повторяя, что и как буду говорить генерал-майору или какому другому чину, к которому удастся попасть. Пошёл снег, сначала мелкий, затем крупный, снежинки зашуршали по стеклу, сдуваемые движением поезда и паровозным дымом. Кто-то опустился рядом на лавку, и мужской голос произнес: – Вот вы и попались, Елена Даниловна…
chandni: Хелга Так даже лучше - раньше своим побегом она подставляла унтера, а теперь всё будет происходить на его глазах...
Юлия: Хелга Ух как все захватывающе! И как отреагирует Саврасов на обладателя мужского голоса?..
Хелга: chandni пишет: раньше своим побегом она подставляла унтера, а теперь всё будет происходить на его глазах... Что несколько ограничит её свободу действий, но что поделать. Юлия пишет: И как отреагирует Саврасов на обладателя мужского голоса?.. В том и вопрос.
apropos: Хелга Ага, очень славно! Правильно сделала, что переписала - и у охранника проблем меньше, а он тоже человек, за девушку отвечает. Ну и более обдуманно поступила, чем опять в рискованные бега, чреватые, как мы уже знаем. Хелга пишет: Что несколько ограничит её свободу действий Такая ситуация, что лучше ее немного ограничить, а то беда опять может же приключиться. Кстати, Хелга пишет: Вы же вооружены! Задумалась, а чем мог быть вооружен тогдашний унтер? Шашкой?
Хелга: apropos пишет: и у охранника проблем меньше, а он тоже человек, за девушку отвечает. Ну и более обдуманно поступила, чем опять в рискованные бега, чреватые, как мы уже знаем. Как-то так, да. Текст на форуме частенько открывает огрехи. apropos пишет: Задумалась, а чем мог быть вооружен тогдашний унтер? Шашкой? Думаю, исходя из поставленных задач его лично и ведомства, он мог иметь пистолет, капсюльный или даже револьвер.
Хелга: Пошёл снег, сначала мелкий, затем крупный, снежинки зашуршали по стеклу, сдуваемые движением поезда и паровозным дымом. Кто-то опустился рядом на лавку, и мужской голос произнес: – Вот вы и попались, Елена Даниловна… Я вздрогнула и первым делом кинулась взглядом к Саврасову – охранник спал, сказалась бессонная ночь на дежурстве, – и лишь потом повернулась к вновь прибывшему соседу. Бочаров, а это был он, сказал: – Доброе утро, мадам. Куда вы направляетесь на этот раз? – Доброе утро, сударь. В Питер, разумеется, ведь поезд идёт туда, не правда ли? – Несомненно, – подтвердил он. – По какой надобности? Тон холоден и насмешлив, что вовсе не удивительно. С другой стороны, ведь это он предал меня, а я всего лишь действовала по обстоятельствам. «Сударыня?» – раздалось напротив – проснулся унтер Саврасов, сонно и грозно взирая на инженера. Его правая рука скрылась под пальто. Я успокоительно кивнула: – Это просто знакомый инженер. Он едет на службу. Ведь так, господин Бочаров? – Именно так, мадам, – подтвердил инженер, лучась от сарказма. – Ваш новый поклонник? – кивнул он в сторону Саврасова. – Почему бы и нет? – в тон ответила я. – Отчего же вы, ваше благородие, едете третьим классом? – поинтересовался унтер, переводя настороженный взгляд с инженера на меня и обратно. – Так получилось, – отрезал Бочаров. – Видимо, не выплатили жалование, – предположила я, понимая, что перебарщиваю, но не в силах остановиться. – Как давно вы в Гатчино? – спросил Бочаров. – Разве вы не знаете? – Нет, не знаю. Ничего не знаю о вас с того дня, когда вы… – он помолчал, взглянув на Саврасова, который сейчас походил на сторожевого пса, готового к прыжку, затем продолжил: – в спешке покинули… нас, безо всяких объяснений. – У меня были на то веские причины. Отчего-то я совсем не боялась его, и даже не потому, что рядом сидел вооруженный унтер. Я была рада видеть Сергея, пусть и рассерженного, и надменного, и с претензиями. – Елена Даниловна, полагаю, нам нужно кое-что обсудить, – сказал вдруг он, серьезно, без тени иронии или злости, что только что звучала в его голосе. Огляделся, снова посмотрел на Саврасова, спросил: – Ваш попутчик не мог бы на короткое время оставить нас? Паровоз дал гудок и начал сбавлять ход – подъезжал к станции. Саврасов сурово взглянул на инженера. – Нет, Ваше благородие, сие невозможно. Полагаю, он намеревался задержать Бочарова по прибытии в Петербург. – Почему? – спросил инженер. Саврасов промолчал, видимо, полагая, что имеет право не отвечать на подобный вопрос, вполне справедливо. – В таком случае, может быть, Елена Даниловна соблаговолит пересесть… вон туда. Он указал на пустующие скамьи напротив. Я была бы не против поговорить с ним тет-а-тет. – И это никак невозможно, Ваше благородие, – отвечал Саврасов. Бочаров вздохнул, озадаченно пожал плечами. – Это ваш телохранитель, мадам? – Как вы нашли меня здесь, в третьем классе? – ответила я вопросом на вопрос. – Заметил вас у поезда. – Вы каждый день ездите туда и обратно? – Нет, не каждый. Но не подозревал, что вы находились там. Проживали у своей знакомой? – Да, у товарки по институту. Неужели не подозревал? Лжёт или говорит правду? Сообщил он мессиру или нет? Как мне хотелось спросить его напрямую, в лоб, но мешало присутствие унтера Саврасова. Мешало и помогало в одно и то же время. Если Бочаров в чём-то виновен, его разоблачат и без меня, я не стану в этом участвовать. Он задал еще несколько ничего не значащих вопросов, я так же пустяково ответила, а затем мы оба замолчали и молчали до конца пути. Саврасов более не сомкнул глаз, наблюдая за Бочаровым. – Когда мы сможем увидеться, Елена Даниловна? – спросил, прощаясь, Сергей. Нужно ли мне видеться с вами, господин инженер? Скорее всего, нет. Лучше не знать всей правды о человеке, которого начинаешь любить, лучше оборвать все и сразу. – В театре, Сергей Николаевич, в театре, – ответила я, чуть не заплакав. Петербург встретил снегом, ветер швырял пригоршни снежинок в лицо, Обводный покрылся тонким ледком. На площади перед станцией унтер Саврасов поймал извозчика. На Дворцовой разгульно царил ветер, холодом тянуло с Невы. Караульное помещение, куда нас с унтером впустили, показалось очень уютным – теплом тянуло от натопленной железной печки. Пришёл дежурный офицер, отпустил Саврасова и пригласил меня следовать за ним. Поднялась по лестнице и зашагала по знакомому уже коридору – решимость оставляла меня с каждым шагом – зачем я явилась сюда? Наивно надеяться, что мне заплатят, тем более, такую большую сумму – поставили охрану и на том спасибо. Я настолько погрузилась в размышления, что чуть не проскочила мимо остановившегося у дверей кабинета офицера. – Проходите, мадам. Генерал-майор Чириков поднялся навстречу. – Какое важное дело вновь привело вас сюда, Елена Даниловна? Я молчала, пытаясь собраться с мыслями. Генерал вопросительно смотрел на меня. Наверно, думал: – «как же надоела эта бестолковая девица, как мы могли связаться с женщиной?» – У меня простой меркантильный вопрос, я не отниму у вас много времени, – наконец выпалила я. – У меня были вещи, в гостинице, которые мне хотелось бы забрать. И мой… подлинный паспорт. Кроме того, когда я соглашалась доставить то письмо, мне было обещано вознаграждение в сумме… две тысячи рублей. – Ваш паспорт и вещи вернут, вам нужно обратиться в полицейскую часть. Вознаграждение вам было обещано, Елена Даниловна, – ответил генерал. – Но, увы, письмо так и не было доставлено. – Но я же передала его штабс-капитану. – Этого мы не знаем… – Его так и не нашли? – Нет, к сожалению. – Мне очень жаль, но свою часть задания я выполнила: доставила письмо и передала его в руки вашего офицера! – выпалила я. – Этому нет никаких доказательств, пока не будет найден штабс-капитан. Я вспыхнула, но промолчала – увы, он был прав. Штабс-капитан исчез, и никакого подтверждения, что я отдала ему письмо, не было. И Авдотья не видела, как я его передавала. – Это все вопросы, что привёл вас сюда? – спросил генерал-майор и добавил, давая понять, что аудиенция окончена: – Мы рассмотрим вашу… просьбу и уведомим в нужное время. Но я бы не советовал вам ныне покидать квартиру, где вы живёте, что вы и сделали, невзирая на указания. Сегодня он вовсе не напоминал доброго дядюшку. Был озабочен и сердит. Как же мне было скверно, когда я вышла из генеральского кабинета. В коридоре, что плавно поворачивался по кривой, нынче было безлюдно. Мы зашли за поворот, и одна из дверей отворилась, из кабинета вышел и двинулся навстречу офицер, высокий лысоватый брюнет. Кажется, я видела его здесь в прошлое посещение. Когда он поравнялся со мной, я посмотрела ему в лицо. По мне ответно скользнул короткий взгляд тёмных, почти чёрных глаз, и меня обдало холодом, словно ледяной ветер с Невы проник в коридоры Генштаба. Он прошёл мимо, я хотела, но боялась оглянуться. – Кто таков офицер, тот, что только что прошёл? – спросила у сопровождающего, – Полковник князь Мезенский, – отвечал он. Полковник! Князь… но этого не может, мне показалось после треволнений последних дней. Показалось, но он так похож на мессира! Эти тёмные глаза и так же высок… Но у мессира были густые русые волосы и бакенбарды, а князь почти лысый! Парик и наклейки, грим, театральные уловки! Но нет, не может этого быть… Я всё-таки оглянулась и столкнулась с его взглядом – он стоял и смотрел мне вслед, но тотчас отвернулся и зашагал в своём направлении. Теперь я почти не сомневалась – это был он, мессир! Что он делает здесь, в ином обличье? Служит… а что же ещё? – Господин офицер, мне нужно вернуться к генералу, срочно, – прошипела я и ринулась обратно по коридору. – Мадам, куда же вы? – услышала за спиной. Офицер догнал, зашагал рядом. – Приём окончен, мадам… – Тише, не кричите! Меня примут ещё раз, возникло очень важное дело, – прошептала я. В кабинете генерала не оказалось, как назло, он решил куда-то отправиться именно сей момент. Я вышла в коридор, офицер вопросительно смотрел на меня…
chandni: Хелга Ой, как всё волнительно! Казалось бы, струна уже натянута до предела, а тут опять новый поворот!
ДюймОлечка: Хелга Да уж, как актриса могла бы наверное и менее явно узнавать мессира, все же это опасно, хотя понимаю, что это скорее от неожиданности встретить его в таком месте Что же теперь будет? Скорее бы генерал вернулся
apropos: Хелга Наконец Бочаров = я его ждала. Ему, конечно, невозможно понять Елену, кажется, она сама себя не понимает. Чудно обыграна сцена с унтером в поезде. Мессир, значит, шпионит в штабе. Ну и дела! Хелга пишет: он мог иметь пистолет, капсюльный или даже револьвер. Ага, спасибо! Я чет подумала, что тогда револьверов еще не было. Почему-то.
Хелга: chandni пишет: Казалось бы, струна уже натянута до предела, а тут опять новый поворот! Кульминация, не очень получившаяся. ДюймОлечка пишет: Да уж, как актриса могла бы наверное и менее явно узнавать мессира, все же это опасно, хотя понимаю, что это скорее от неожиданности встретить его в таком месте Растерялась, переволновалась. Да и актриса она так себе, дальше статистки ведь не продвинулась. apropos пишет: Ему, конечно, невозможно понять Елену, кажется, она сама себя не понимает. Там неадекват полнейший.
Хелга: В кабинете генерала не оказалось, как назло, он решил куда-то отправиться именно сей момент. Я вышла в приёмную, офицер вопросительно смотрел на меня… – Куда мог уйти генерал? – Этого я не знаю, мадам. Идёмте, я провожу вас. Что вас так взволновало? Не что, а кто, хотелось сказать мне. Что же делать? Сообщить офицеру про мессира и отправиться восвояси – пусть сами разбираются? Узнал ли меня мессир? Наверняка узнал – ведь он даже остановился, чтобы взглянуть мне вслед. – Будьте так любезны, мадам, вам следует идти, – повторил офицер. – Мне нужно сообщить господину генералу очень важную… новость. – Вы только что изволили беседовать с ним. – Но я позабыла… и вдруг вспомнила! Тот полковник, князь Мезенский, – это он, это важно! Офицер непонимающе уставился на меня – Господин полковник? – Я непременно должна сообщить об этом генералу! – Хорошо, подождите здесь, – сдался он. Он вышел, и я осталась одна, металась из угла в угол, садилась и вставала, и в конце концов уже была готова покинуть приёмную, но дверь вдруг отворилась, я вскочила, надеясь на появление генерала, но то был совсем другой человек, тот, кого я ждала более всего, господин N. – Здравствуйте, Элен. – Здравствуйте, Николас! Слёзы облегчения хлынули неудержимым потоком – неужели это он? – Что вы, Елена Даниловна, полноте… Он достал откуда-то платок – как обычно, предусмотрителен, – подал мне. – Вы много пережили, я вовсе не ожидал, что так получится, хотя, в нашем деле всего не предусмотришь. Мы все обсудим с вами, но позже. Успокойтесь и расскажите, что произошло, когда вы вышли от генерал-майора. Что вы имели в виду, когда сказали: «Князь Мезенский – это он»? – Князь Мезенский – это мессир, тот самый человек, что устроил мой побег и требовал отдать ему письмо – я узнала его, встретив в вашем коридоре! Тогда, в том доме, он не знал пароля, и я не поверила ему. У него были густые волосы и бакенбарды, а сейчас выясняется, что он лысый! Но то был он, я уверена. Он надел парик и накладные бакенбарды! У него где-то должен быть след от ушиба, я ведь бросила в него тазом… Я спешила рассказать все и сразу, сумбурно перескакивая с одного на другое. – В том доме, куда вас привезли после побега? – уточнил Николас. – Да, в том доме! – Князь видел вас в коридоре? Узнал? – Думаю, узнал. Он остановился и посмотрел вслед. Я ведь обернулась. Николас задумался, но коротко. Затем вскочил, бросил: – Ждите меня здесь, никуда не выходите! – и вышел. Вскоре явился юный прапорщик, объявив, что ему приказано охранять меня. Жаль, что не Саврасову. Не могла усидеть на месте – вскакивала, и вслед вскакивал прапорщик, раскрасневшийся от усилий и важности порученной миссии. Прошло почти полчаса, прежде чем вернулся господин N, отпустил часового и попросил рассказать обо всём, что произошло за последние недели – я в очередной раз повторила историю своих злоключений. – Что вы думаете обо всем этом? – спросила я, когда рассказ оборвался на сегодняшнем дне. – Кто убил господина Камышина? Куда пропал штабс-капитан? И кто таков князь Мезенский? – Пока можно только предполагать, – помолчав, отвечал Николас, – но вы имеете право знать эти предположения в силу участия, которое приняли в этом деле. – Полагаю, что так, – кивнула я. То было не просто какое-то участие – я оказалась в центре событий и подвергалась смертельной опасности. – Обязательно расскажу, но не сейчас – время не терпит. Мне пора, Елена Даниловна. Ваша роль в этом сложном секретном, подчёркиваю, деле – неоценима, и обещанные деньги вы получите, как только всё разрешится. Сегодня вас отвезут на надежную квартиру, где вы должны находиться и ни в коем случае не покидать. Никаких встреч со знакомыми, никаких гостей, прошу вас. – Почти как в тюрьму, – вздохнула я. – Вы же понимаете, что подвергаетесь опасности. – Понимаю, – кивнула я и, вспомнив, меркантильно добавила: – Мне хотелось бы забрать свои вещи и паспорт в полицейской части. Квартира, куда меня доставили, находилась на втором этаже в доме на Разъезжей улице, недалеко от Пяти углов. Темная, неуютная, явно предназначенная для временного проживания, но с приходящей немолодой, добродушной горничной, которая служила и кухаркой и, видимо, состояла на казённом коште. К великой радости, привезли мои вещи, когда-то оставленные в гостинице. Облачившись в любимое белье и домашнее платье, почувствовала себя почти спокойной, почти по-прежнему. Когда-то я была недовольна своей жизнью, оттого и согласилась на сию авантюру, но сейчас та, прошлая жизнь казалась почти счастливой: театр, пусть я и была простой статисткой; поклонники, пусть и нелюбые; доход, пусть и скромный, но без риска. Горничная принесла газет, и я коротала время, читая фельетоны и театральные хроники, да гадая, как долго придётся пробыть в этом очередном заточении. Впрочем, оказалось, что совсем недолго. Через день, до полудня явился господин N, Николас. – Элен, не хотелось бы утруждать вас, но без вас никак не справиться. – Чем же я могу помочь, Николас? – удивилась я. – Вы помните, где находится тот дом, куда вас привезли похитители? Помню ли я? Помню, как управляла несущимся во весь опор экипажем, потом ушла в лес, затем на дороге встретила Бочарова… – В сторону Гатчино, где-то по пути мы проезжали Воронью гору. – Вы могли бы набросать на бумаге? Он усадил меня за стол и положил лист бумаги и карандаш. Я нарисовала перекрестки дорог, но так и не смогла привязать их к определенному месту. После Вороньей горы было немало поворотов. – Мне проще было бы проехать самой, – сказала я. – Не хотелось бы подвергать вас риску, но, видимо, иного выхода нет. Я два месяца подвергалась риску и ничего. Никого это особо не волновало. – Зачем вам тот дом? – спросила я. – Видите ли, Елена Даниловна, князь Мезенский, ваш мессир, исчез в неизвестном направлении сразу после встречи с вами. – Стало быть, это он! – По всей вероятности, да. Есть предположение, что он скрывается в том доме перед возможным побегом за границу. Но только вы можете показать то место. Разумеется, я согласилась. Разве у меня был выбор?
chandni: Хелга Боже, Николас, кто это? Точно пора перечитывать Хорошо, что хотя бы Елена знает его. И доверяет. И деньги ей таки обещает Главное, чтобы всё это не оказалось ловушкой. Для неё...
полная версия страницы