Форум » Хелга » Киномания - 3 » Ответить
Киномания - 3
Хелга: Роман в шести частях с погонями, стрельбой, эротическими сценами и невозможной любовью.
Хелга: Скрипач не нужен пишет: Теперь понятно, почему Тонечка всех Федоров признает одноклассниками. Это просто в порядке поступления Навалились на Тонечку друзья детства. Скрипач не нужен пишет: Так и хочется приплести "Тайну желтого чемоданчика" Там песенка приятная про ветер, который "На крышах, на крышах он крутит флюгера" Так оно все и ложится. Скрипач не нужен пишет: Шедевральный и любимый "Берегись автомобиля" Точно, профи, коллега! Все нашла и отгадала! Тоже очень люблю "Берегись... Малаша пишет: Стрельба, погони, раненый герой. Будто не Уткино, а какие Маямы. Как обещано было в шапке. Юлия пишет: Вот я всегда знала, что Тонечка - наш человек. Такая милая. полюбила ее нежно... Да, сама ее люблю. Она выскочила в тексте, как черт из табакерки.
apropos: Хелга Ага, нашла повод навестить раненого героя. И хорошо, что не пустили к нему - пусть теперь помучится. Нюра, разумеется, герой и так уже страдает. Хелга пишет: Навалились на Тонечку друзья детства. Ну да, а она то одного признает другом, то другого. Хорошо устроилась.
Хелга: apropos пишет: И хорошо, что не пустили к нему - пусть теперь помучится. Разве она мучается?
Хелга: Следующий день проходит на удивление спокойно под знаками дождя, то моросящего, то ливневого, и плова, которого тетя наготовила не меньше, чем на взвод. Сержанта Букина сменяет молчаливый рядовой, его не удается разговорить даже Марусе. Я читаю, вяло рою интернет в поисках работы, время от времени выхожу в сад подышать и помокнуть. Авантюрно размышляю, что сейчас вполне бы не помешала какая-нибудь небольшая драгоценность из Милкиного мифического клада, чтобы хоть как-то свести концы с концами. Безуспешно пытаюсь дозвониться до Милки, понимая, что, если и дозвонюсь, у меня тотчас закончатся деньги на телефонном счете. Хотя, в свете последних событий, неизвестно, где находится моя коварная одноклассница. Может, вовсе и не на Бали. Об этом может знать ее коварный сообщник, подстреленный Федор. Мог бы и сказать всю правду, раз я оказалась в эпицентре взрыва. Спасла ему жизнь, между прочим. Хотя, он, возможно, спас жизнь Марусе, прикрыв ее своим телом как щитом. Если ты не выстрелишь, тогда испорчусь я. Неужели он думает, что меня интересует этот клад, и я претендую на что-то? Интересно, как долго придется сидеть в этом доме, ожидая появления или непоявления Федора-два? Вполне могли бы устроить засаду в пустом доме. Таким ходом к вечеру мысли мои добрались до откровенного абсурда — вот так, видимо, человек и начинает потихоньку сходить с ума. Да еще этот дождь… Однажды начался дождь и не прекращался четыре месяца. За это время мы узнали все виды дождя: прямой дождь, косой дождь, горизонтальный дождь, и даже дождь, который идёт снизу вверх. Кажется, как-то так. Вечером позвонила подруга, и я несказанно обрадовалась ее звонку. Она расспрашивала о моих делах, рассказывала о своих, а мне казалось, что это звонок из далекого прошлого. Или из реального мира. — Вообще-то я звоню, чтобы сообщить тебе, что ассистентка Боборыкина собралась рожать, и если ты напряжешься, то получишь место, ежели другого еще не нашла, — сказала под конец разговора подруга. — Так что думай, но не очень долго. — Спасибо, я подумаю. Я подумаю… Год назад я уволилась из группы этого режиссера мыльных сериалов по причинам, которые не имеют отношения к данному повествованию. Коротко и литературно говоря, наши с ним взгляды на жизнь, работу, кино и прочая оказались настолько противоположными, что даже опасения остаться на мели не удержали меня от ухода. Конечно, мне нужна работа, но... мальчиков у нас действительно дефицит, но не до такой же степени. На следующее утро молчаливый рядовой покинул пост после звонка свыше, но на смену ему никто не явился. — Могли бы прислать кого-нибудь из ОМОНа, — возмутилась тетя. — В каске и бронежилете? С автоматом? Нет уж, спасибо, думаю, как-нибудь обойдемся. Вскоре позвонил лейтенант Кошкин и сообщил, что пост наблюдения в доме временно снимается. «Следовательно, мы можем уехать?» — спросила я, — «Да, можете. В случае необходимости вас вызовут», — ответил полицейский. — Значит, они поймали этого негодяя! — восклицает тетя. — Не факт. Скорее всего, осознали бесперспективность засады. — Какая же ты пессимистка, — упрекает меня тетя. Позвонила Тонечке, договорились, что она подъедет после обеда, и мы отправимся навещать раненого. Дождь не прекращается со вчерашнего дня. В саду уныло и мокро, цветы грустно повесили головки, осыпаются лепестки с промокших пионов. Боже, пропал дом. Что будет с паровым отоплением? Брожу по саду, ожидая Тоню, кутаясь в дождевик, и мысль, что вот именно сейчас, когда с дома снята охрана, и все успокоились, сюда явится внук деда-рецидивиста и снова начнет расспрашивать о сокровищах, настигает меня, как удар грома. Мысль реальна, а материя иллюзорна, и в этом я убеждаюсь через несколько секунд, потому что вижу у ворот мужскую фигуру, закутанную в длинный антикварный плащ. Да, тетя Маруся как всегда права: нужно было просить омоновца для защиты и засады.
apropos: Хелга Хорошо, но как-то очень мало. Рискну предположить, что явление в антикварном плаще представляет деда из тюрьмы. Или то Федя-2 так вырядился? Для маскировки? Ох, не случайно сняли пост милиции. И собаку не прислали.
bobby: Хелга Думается, охрану сняли для видимости. На самом деле где-то затаиться должны. Поняли, наверное, что в дом с явной охраной никто не полезет. И вот, сразу антикварный плащ нарисовался.
Юлия: Хелга apropos пишет: Хорошо, но как-то очень мало Да с фигурой в антикварном плаще, что бы это ни значило... Хелга пишет: Как обещано было в шапке. А в шапке еще невозможная любовь с чувственными сценами...
Скрипач не нужен: Хелга Т.е., доблестный лейтенант таки решил ловить на живца Антикварный плащ - это такое сооружение до пола с капюшоном и двумя прорезями для рук из чего-то типа брезента или нечто коричневое шуршаще-болоньевое? И почему никто не отгадывает загадки? Если ты не выстрелишь, тогда испорчусь я. Это Винни-Пух говорил, болтаясь на воздушном шарике перед дуплом с пчелами. Однажды начался дождь и не прекращался четыре месяца. За это время мы узнали все виды дождя: прямой дождь, косой дождь, горизонтальный дождь, и даже дождь, который идёт снизу вверх. Это Форест Гамп о Вьетнаме мальчиков у нас действительно дефицит, но не до такой же степени. Это Курьер Боже, пропал дом. Что будет с паровым отоплением? Дом-то Калабуховский Собачье сердце.
Хелга: apropos пишет: Рискну предположить, что явление в антикварном плаще представляет деда из тюрьмы. Или то Федя-2 так вырядился? Для маскировки? Хорошие варианты! bobby пишет: Думается, охрану сняли для видимости. На самом деле где-то затаиться должны. Засада в придорожных кустах? Или в соседнем доме, тоже вариант. Юлия пишет: А в шапке еще невозможная любовь с чувственными сценами... Любовь же присутствует, пусть пока, чувственные сцены скромны, рейтинг 16плюс. Скрипач не нужен пишет: Антикварный плащ - это такое сооружение до пола с капюшоном и двумя прорезями для рук из чего-то типа брезента или нечто коричневое шуршаще-болоньевое? Есть еще охотничий с рукавами. Скрипач не нужен пишет: Это Винни-Пух говорил, болтаясь на воздушном шарике перед дуплом с пчелами. цитата: Однажды начался дождь и не прекращался четыре месяца. За это время мы узнали все виды дождя: прямой дождь, косой дождь, горизонтальный дождь, и даже дождь, который идёт снизу вверх. Это Форест Гамп о Вьетнаме цитата: мальчиков у нас действительно дефицит, но не до такой же степени. Это Курьер цитата: Боже, пропал дом. Что будет с паровым отоплением? Дом-то Калабуховский Собачье сердце. Браво! Есть еще одна цитата в последнем отрывке, но фильм не очень известный.
Малаша: Хелга Автор определенно делает упор на "антикварности" плаща. Федя такой мог раздобыть у какого-нибудь сторожа в больнице и сбежать оттуда. Но скорее всего кто-то из бандитов. Милиция явно в засаде. Хелга пишет: (в заголовке) эротическими сценами и невозможной любовью Требуем обещанного банкета.
Klo: Хелга Хелга пишет: Мысль реальна, а материя иллюзорна Куда приводят мечты. [img]http:/Но это мне гугл подсказал, я в жизни про такой не слышала. В антикварном плаще может быть кто угодно, я даже затрудняюсь предположить, кто именно.
Хелга: Малаша пишет: Требуем обещанного банкета. Насчет эротики не обещаю, а любовь, вроде, уже вовсю идет. Klo пишет: Куда приводят мечты. Но это мне гугл подсказал, я в жизни про такой не слышала. Да, это такой фильм, на любителя. Klo пишет: В антикварном плаще может быть кто угодно, я даже затрудняюсь предположить, кто именно. Вот сейчас и будет ясно...
Хелга: Мысль реальна, а материя иллюзорна, и в этом я убеждаюсь через несколько секунд, потому что вижу у ворот мужскую фигуру, закутанную в длинный антикварный плащ. Да, тетя Маруся как всегда права: нужно было просить омоновца для защиты и засады. Кто это? Федор-два? Или сам его дед-рецидивист? Где же Антонина, почему она не едет? Достаю дрожащими руками телефон. Человек у ворот снимает капюшон и открывает калитку ключом. Милка?! — Анечка, привет! Как тебе мой винтажный плащик? Прикольно, а? Таращусь в изумлении на Милку. — Мила, это ты? Вы вернулись с Бали? — Да, я вернулась… там ужасная погода, тропические ливни, сырость, я простудилась, бррр… Заходим в дом, она скидывает в прихожей свой странный мокрый плащ, попахивающий рыбой, — неужели винтаж включает в себя и запахи? — швыряет на диван сумочку и падает в кресло. — Анечка, свари мне кофе, будь другом. Ты же освоила мою кофемашину? Как ты здесь, все в порядке? Голос звучит напряженно или это мне кажется? — Людочка, это вы? Вы вернулись? Ах, здравствуйте! — на сцене появляется тетя Маруся. — А где же ваш муж? Выгружает чемоданы из машины? Поздравляю, поздравляю! Вы прекрасно выглядите! Милка удивленно смотрит на тетю, затем на меня, мол, кто это? Вопрос совершенно правомочный. — Это моя тетя, приехала меня поддержать, — оправдываюсь я. — Мария Петровна, — представляется тетка. — Да-да, я приехала поддержать и помочь племяннице. У нас тут столько событий, и таких, что… — … ни в сказке сказать, ни пером описать, — перебиваю я Марусю. — Подожди с рассказами, дай человеку прийти в себя с дороги. — Я очень рада, что ты здесь не одна, Анечка, — говорит Милка. — Рада знакомству… Иду заваривать кофе, размышляя о странном явлении Милки, с одной дамской сумкой, в рыбацком плаще. — Мила, тебе эспрессо? — Все равно, Анечка… Да, с нею что-то не так. Хотя, после событий последних дней я, кажется, разучишься удивляться. Человек как никто из живых существ любит себе создавать дополнительные трудности… — Что это у вас и ворота настежь? — звучит знакомый Тонечкин бас, и она сама появляется в комнате. — Ба, хозяйка вернулась! С возвращением… — Добрый день… а вы, как я понимаю, к Анечке? — Да, мы договаривались навестить… одного больного… — кивает Антонина. — Жду тебя в машине, Анна? — обращается она ко мне. — А кто же заболел? Что-то серьезное? — интересуется Милка, прихлебывая кофе. Заболел твой приятель и сообщник, дорогая, да не просто заболел, его подстрелил тот, кто хотел добиться от меня признания в том, о чем я ничего не знаю… Очень хочется это сказать, но я сдерживаюсь, зато не сдерживается Тонечка. — Подстрелили его прямо вот здесь, в твоем доме! — В саду… — поправляет тетя Маруся. Милка захлебывается кофе, кашляет и пихает кружку на журнальный столик. — Как подстрелили? Кого? В моем доме? А мы с вами разве на ты? — частит она. Совсем не похожа моя одноклассница на счастливую новобрачную, вернувшуюся из свадебного путешествия. Пучеглазые любопытные рыбы, лениво шевеля разноцветными плавниками и хвостами, собираются у стекла аквариума посмотреть жизненное кино. — Разбирайтесь сами, — дипломатично машет рукой Тонечка. — Анна, ты едешь или остаешься? Я остаюсь, Антонина уезжает, Милка замирает в кресле с каким-то отсутствующим видом, словно не домой приехала, а в гости. — Мила, что-то не так? — спрашиваю я. — Ты одна приехала? — Где ваш муж, Людочка? — встревает тетя Маруся. — Почему эта птичница сказала, что здесь в доме кого-то подстрелили? — спрашивает в ответ Милка. — Потому что, с тех пор как я сюда приехала, меня преследуют люди, которые считают, что ты прислала меня и того, кого подстрелили, чтобы забрать остатки клада, который ты с бывшим мужем нашла при разборке старого дома! — выдаю я на одном дыхании. Раз пошла такая пьянка, лучше сразу расставить все точки над й. Милка смотрит на меня широко закрытыми глазами, делает глубокий вдох и выдох, словно собирается покорить какое-то препятствие. — Анечка, что… что ты такое говоришь? — бормочет она. — Анна, ты так категорична… — опять встревает тетя, но замолкает, видимо, поняв, что сказать ей больше нечего. Рыбы бесшумно волнуются, пуская пузыри. — Тетя Маруся, покорми, пожалуйста, рыб, они явно проголодались, — прошу я. Тетка шумно вздохнув, отправляется к аквариуму. — Ах, мои рыбки, я так их люблю. Придется им переезжать… Или продать их вместе с аквариумом? — произносит Милка, с умилением глядя, как Маруся кормит пучеглазых, которые разноцветной толпой поднимаются вверх, к кормушке. — Мила, — настойчиво продолжаю я, — понимаю и знаю, что с тобой что-то случилось. Она опять вздыхает и вдруг, словно по команде режиссера, из глаз ее начинают течь слезы, крупные, как бриллианты. Злость и обида, что терзали меня эти дни, отходят в сторону, хотя и не насовсем — мы тут рядышком постоим. — Милка, не реви, расскажи, тебе и мне легче будет, — говорю, подавая ей салфетку. — Меня ограбили... — воет она, — ограбили подло и бессовестно! Хныканье переходит в стадию рыданий. — Кто? — спрашиваем мы дуэтом с тетей. — Этот подлец, мерзавец, урод! — А имя у этого типа есть? — Да, хотя, я не хочу его называть по имени! Потому что, возможно, это вовсе не его имя! Мой так называемый жених! — Что-о-о?! — дуэтом изумляемся мы. — Он украл все, все! — Что украл? — Он — мошенник, негодяй, подлец! — Жених? Тот, с которым ты летала на Бали? — спрашиваю я. — Ни на какое Бали я не летала… — Об этом я догадываюсь, — говорю я. — Ты села в парижский поезд. Милка бросает на меня воспаленный взгляд. — Откуда ты знаешь? — Сейчас расскажу, а ты пока успокойся. Тетя Маруся суетится вокруг Милки со стаканом воды, валерьянкой и увещеваниями, что все будет хорошо, а я иду заваривать чай с чабрецом и мятой. Выпьем, закусим, о делах наших скорбных покалякаем. Где-то через полчаса умытая, напоенная успокоительным и покурившая Милка сидит все в том же кресле и слушает наш с тетей рассказ о событиях в Уткино. — Это все он, он, подлец! — твердит она, всхлипывая. — Он ограбил меня, гад! — Но он, этот гад, уехал с тобой? Вы поженились? — спрашиваю я. — Вы вообще собирались на Бали? — Да, мы поженились, хотя, на Бали не собирались… прости меня, прости, Анечка! Я не думала, не хотела, чтобы все так обернулось! Я просто хотела, чтобы кто-то пожил в доме, и те, кто за мной следил, думали, что ты — это хозяйка, то есть я. — И тебе это удалось, но ты могла бы меня предупредить… — Но как, как я могла? Действительно, как? Этот нехороший человек предаст нас при первой опасности! Я молчу, тетя, на удивление, тоже молчит, и Милка, повздыхав, продолжает: — Мы с Семеном нашли клад в старом доме, это правда. Вернее, нашел Семен, он был любителем всякого старья… Вы не представляете, чего только не было в том железном ящике, ожерелья, камни, золото, монеты старинные, как в кино! Ты же киношница, Анечка, помнишь такие фильмы? Еще бы мне не помнить! Пять килограммов двести сорок три грамма чистого золота, — Тяжёлая шапочка… — Он хотел сдать этот клад и получить несчастные двадцать пять процентов, но я уговорила его не сдавать, а потихоньку использовать. Хотя, так и не уговорила, он меня бросил с этими ожерельями! Я же не знала, что все это принадлежит какому-то бандиту! — Но кому-то оно должно было принадлежать, — резонирую я. — Ну, мало ли… я думала, может, до революции спрятали. — Ну да, в доме, который построен после войны! — Ты не знаешь, сколько я натерпелась, пока меняла эти вещи на деньги! За бесценок! Построила этот дом, моими потом и кровью! — Милка, я тебе сочувствую, — говорю я, а она с подозрением смотрит на меня и всхлипывает. — Ты иронизируешь, Анечка, попробовала бы ты, с такими деньгами. Почему-то мне не хочется пробовать. Видимо, авантюрная жилка во мне атрофировалась или ее не было вовсе. — Семен погиб, вероятно, из-за этого клада. — Он же попал в аварию… Меня начали преследовать, следили за каждым шагом. — Его тоже преследовали, а он, лежа в больнице, попросил своего друга, чтобы тот предупредил тебя об опасности. — Да? Никакие его друзья меня не предупреждали. Я все время была с Теодором… — С кем, с кем? — тетя снова вступает в дуэт со мной. — С Теодором… с этим негодяем… Милка перечисляет качества упомянутого Теодора, переходя на не норматив, а я потрясенно думаю, что третий Федор в одной истории — это слишком. Или… От последней мысли меня бросает в жар. — Мне казалось, он такой крутой, такой защитник, — продолжает Милка, — и я ему все рассказала, про клад, про драгоценности. — Как выглядит этот твой Теодор? — Как выглядит? Омерзительно! Блондин голубоглазый… сволочь! Там был и брюнет, высокий, в зеленой куртке. Но я предпочел высокого блондина в чёрном ботинке высокому брюнету в зеленой куртке. Теперь меня бросает в холод.
Юлия: Хелга Класс! Хелга пишет: Вот сейчас и будет ясно Ни чё ж себе ясно... Все еще неяснее! Я самое легкое - повезло влезть до профессионалов Хелга пишет: Выпьем, закусим, о делах наших скорбных покалякаем Место встречи Хелга пишет: Этот нехороший человек предаст нас при первой опасности! Хелга пишет: Пять килограммов двести сорок три грамма чистого золота, — Тяжёлая шапочка Джентельмены удачи. Хелга пишет: Там был и брюнет, высокий, в зеленой куртке. Но я предпочел высокого блондина в чёрном ботинке высокому брюнету в зеленой куртке Блондин в черном ботинке.
apropos: Хелга Ну надо же - явление Милки. Очень неожиданно! Без денег, в плаще с чужого плеча... Жалкая картина. А поделом - ишь, подставила нашу Нюру и думала в стороне остаться? Вот и нет. Очень душевно с рыбами получилось, картинкой.
Хелга: Юлия пишет: Я самое легкое - повезло влезть до профессионалов Практически все! Салютую! Юлия пишет: Ни чё ж себе ясно... Все еще неяснее! В общих чертах же понятно? apropos пишет: Ну надо же - явление Милки. Пытаюсь закольцевать...
Klo: Хелга Ага! Значит, это подруга дорогая в плаще, пахнущем рыбой! И тоже на Теодора жалуется. Хелга пишет: — Да? Никакие его друзья меня не предупреждали. Я все время была с Теодором… — С кем, с кем? — тетя снова вступает в дуэт со мной. — С Теодором… с этим негодяем…Как это - все время была? А с ангиной кто был? Или это до истории с подменой хозяйки? Хелга пишет: В общих чертах же понятно? Ну, в общих чертах... Непонятно главное - роль Героя!
Хелга: Klo пишет: Как это - все время была? А с ангиной кто был? Или это до истории с подменой хозяйки? Сама уже запуталась.
Хелга: Антикварные часы мерно отбивают положенное число ударов. Тетя Маруся ахает и всплескивает руками. — Напугали! Постоянно вздрагиваю из-за этих часов. Как же так, Людочка? Голубоглазый блондин? И вопросительно смотрит на меня, словно ждет ответа. Игнорирую теткин немой вопрос и обращаюсь к Милке: — Когда… когда, он тебя ограбил и как? — Он сказал, что у него есть знакомый ювелир, который даст хорошую цену, когда вернемся из свадебного путешествия… — И вы уехали парижским поездом? — Да… мы были в Париже… все было так прекрасно… Милка, задохнувшись, закашлялась. Тетя Маруся, сочувственно вздыхая, наливает воды в стакан, подает ей. — Может, Людочка пока отдохнет и после закончит свою драматическую историю? — Нет уж, пусть рассказывает здесь и сейчас, — сурово говорю я. Время — деньги, куй железо, не отходя от кассы. — Я понимаю твою обиду, Анечка, — бормочет Милка, напившись воды, — но я же не думала… — Ладно, я не обижаюсь. Продолжай, — командую я тоном следователя. Тебе бы не картины, начальник, тебе бы книжки писать. Если блондин Теодор был с Милкой в Париже, это все-таки не Федор. — И он все время был с тобой? — спрашиваю на всякий случай. — Да, был… и пропал… когда я вернулась. — Когда пропал? — Два дня назад… то есть, я вернулась два дня назад, а он улетел на день раньше, сказал, что возникло какое-то очень срочное и жизненно важное дело. Так и сказал: жизненно важное! Теперь я понимаю, что за это значило! — почти визжит Милка. — Я приехала домой, а там пусто… все пропало… На звонки он не отвечает, у него заблокирован телефон! И на рейсе, которым он летел, не было пассажира с его фамилией, а я ведь провожала его в аэропорту! Хотела лететь с ним, а он отговорил, потому что у нас номер-люкс оплачен и экскурсии…. Милка громко сморкается в салфетку и откидывается на спинку кресла, вздрагивая от рыданий. — Может, с ним что-то случилось? — предполагает тетя Маруся. — Я тоже так думала, но ведь драгоценностей нет, я всю квартиру обыскала — их нет, и ничего больше не взяли, а кто мог еще знать, где они лежат! Не прячьте ваши денежки по банкам и углам. — Вы вызвали полицию? — спрашивает тетка. — Да какая полиция, Марья Петровна? Что я им скажу? Что у меня украли драгоценности, которых у меня быть не может? — Это верно, — подтверждаю я, — сказать тебе нечего. Радуйся, что тебя ограбили, это в твоем положении лучший вариант. Ты приехала сюда в надежде найти его здесь? — Да… нет, я…сама не знаю... Меня снова преследуют! Какой-то тип следил за мной... Мне пришлось скрыться от него, этот ужасный плащ я стащила из машины нашего соседа-рыбака, он воняет рыбой… взяла такси… Или у меня уже мания…. На Милку больно смотреть — никогда не видела ее в таком состоянии. — Тип был темноволосый с подбитым глазом? — спрашиваю я. — Я его не разглядела, он был в каком-то капюшоне. — Операция Святой Януарий… Честно говоря, место, чтобы спрятаться от преследования, ты выбрала не слишком удачное. — Какой Януарий? Ты думаешь, что он может явиться сюда? Легкий стук открываемой двери заставляет меня вздрогнуть, тетю — ахнуть, а Милку — подскочить и рухнуть обратно в кресло. В проеме вырисовывается высокая фигура блондина, правда, вместо ботинок на нем кроссовки изрядно потрепанного вида. Здравствуй, Люба. Я вернулся. — Ты же должен быть в больнице! Вас уже выпустили из сумасшедшего дома? — В смысле? — удивляется Федор. — Это такое приветствие? — Вроде того... — говорю я. — Ты сбежал из больницы? — А что мне там делать? Рана сквозная, ничего важного не задето, зашили, заживет. Этот тип больше не являлся? — С какой стати он явится? У нас тут была охрана, правда, сегодня ее почему-то сняли. А ты волновался за нас? — Волновался… В вашем полку, смотрю, прибыло. — Это Людмила, хозяйка дома... — Здравствуйте, — говорит Милка, выглядывая из-за высокой спинки кресла. — Не смотрите на меня, я ужасно выгляжу… А я, кажется, вас знаю, вы — приятель Семена. Это вы ранены? Ах, мне так жаль, так жаль! Надеюсь, рана не серьезна? — Федор был на вокзале и провожал тебя на парижский поезд? — спрашиваю я ее на всякий случай. — Он? Меня на поезд? — неподдельно изумляется Милка. — Нет, а с какой стати? — Что за бред… С чего ты решила, что я ее провожал? — вступает Федор. — Потому что мне сказал тот… налетчик! Федор пытается пожать плечами и морщится от боли. — Он еще сказал, что я — мошенник, грабящий дамочек. Помнишь? Милка подскакивает в кресле. — Это правда? — в ужасе спрашивает она. — Нет, — отвечает Федор с усмешкой. — Он следил за Милой и принял ее Теодора за тебя! — делаю я блистательный вывод. — Милка, Федор похож на твоего Теодора? Кажется, одноклассницу придется снова приводить в чувство. Тетя Маруся, боевая подруга, уже гремит склянками. — Теодор не мой... он подлец... — бормочет Милка. — Ладно, не твой. Ты на вопрос ответь — похож или нет? Выпив что-то поднесенной тетей Марусей, Милка осматривает Федора. — Да, — жалобно соглашается она, — очень похож. И рост такой же и прическа, и цвет волос. А что? — А то, что за вами следил на вокзале один тип, который якобы является внуком того вора, которому принадлежит этот клад! И сейчас, видимо, именно он следил за тобой. Он стрелял в Федора. Это сообщение заставляет Милку подняться и направиться к бару, где она запивает успокоительное изрядной порцией горячительного. — Девочке нужен отдых, а молодому человеку следует вернуться в больницу долечивать рану! — громогласно прерывает наши разоблачения тетя Маруся. — И почему, все-таки, ты сбежал из больницы? — спрашиваю я. Федор начинает оправдываться, что в больнице ему делать нечего, мы, в два голоса, а затем и в три, вопим, что раны нужно заживлять в хирургии, а не болтаться с ними невесть где, но он решительно заявляет, что никуда не поедет, что пришел сюда лишь для того, чтобы убедиться, все ли в порядке со мной и Марией Петровной, и что сей же час удалится, чтобы не нарушать всеобщее спокойствие. — Мальчику нельзя волноваться, пусть отдохнет и поспит, — заявляет тетя, внезапно перебежав на сторону противника. Как же это для нее характерно! — А перевязку кто ему будет делать? — возмущаюсь я. — Тонечка договорится с фельдшерицей, она чудесная женщина и отличный специалист. В конце концов сдаюсь и спрашиваю Милку: — Ты не против, если Федор побудет здесь, пока в себя придет? Все-таки охрана. — Нет, конечно, я не против, спален в доме хватает, — вяло машет рукой успокоенная Милка. — Располагайтесь, где пожелаете, Федор! У вас… роман с Анечкой? Это просто праздник какой-то! — Пойдем, приляжешь, боец невидимого фронта, — говорю я, проигнорировав пьяные Милкины инсинуации. — Ты что, пешком пришел из больницы? — Нет, на автобусе приехал. Что-то ты совсем не ласковая, Нюра, — отвечает он и послушно шагает рядом. Почему я должна быть ласковой с мошенником и лжецом? Ах, с вами вижусь я, милорд... — Затем, что я вам дорог, — Ах, нет затем, чтобы сказать: нам видеться не след… Неплохо, очень неплохо устроился мошенник, даже пальцем не шевельнул, как вокруг него воркует целая толпа очарованных теток. — У тебя фобия на больницы? С ангиной ты туда ехать отказался, и теперь то же самое, — продолжаю допрос. — Я не буду тебя долго напрягать. У меня есть к тебе предложение… — От которого я не смогу отказаться? — Надеюсь… Но это немного позже. Сейчас мне и правда надо прилечь, что-то устал. — Нечего было сбегать из больницы! — Не сердись, Нюра. Он наклоняется и целует меня, обхватив свободной рукой, а я не сопротивляюсь, боясь сделать ему больно, не ему, его плечу, разумеется.
Klo: Хелга Теодор - Федор-три! Ура, Герой реабилитирован! куй железо, не отходя от кассы.Бриллиантовая рука. Тебе бы не картины, начальник, тебе бы книжки писать. Место встречи. Не прячьте ваши денежки по банкам и углам.Приключения Буратино. Операция Святой Януарий… Здравствуй, Люба. Я вернулся.Берегись автомобиля. Вас уже выпустили из сумасшедшего дома?Иван Васильевич. Ах, с вами вижусь я, милорд... — Затем, что я вам дорог, — Ах, нет затем, чтобы сказать: нам видеться не след…Д'Артаньян и три мушкетера.
полная версия страницы