Форум » Хелга » Не та электричка » Ответить
Не та электричка
Хелга: Это другой вариант Последней электрички. Первый мне категорически разонравился, но идею "не той электрички" как-то жаль. И героев жаль бросать. Поэтому решила попытаться сочинить нечто другое.
Хелга: Прошу прощения, это повторение начала, почти повторение. Каждый человек, попав в неожиданные драматические обстоятельства, обязан воспользоваться этим, ведь ситуация может оказаться судьбоносной. Или не оказаться. Ладно, никто не обязан, просто следует постараться выбраться из таких обстоятельств с максимальными приобретениями или, в худшем случае, с минимальными потерями. В утро того дня, когда тот, кто дергает за нити судьбы, легким движением руки изменил течение моей жизни, я, разумеется, не подозревала о предстоящих метаморфозах. День выдался жарким и почти обычным. Провела три экскурсии, показывая любопытствующим гостям города примеры архитектурного конструктивизма тридцатых годов прошлого века; занималась разработкой нового маршрута; съездила в театр, чтобы поздравить бывшего мужа с премьерой – была и осталась его талисманом, – выпила пива в неурочный час и села не на ту электричку. Впрочем, обо всех и всем по порядку. Родители нарекли меня именем Марта, видимо, посчитав, что это беспроигрышный вариант для человека, родившегося в марте. В восемнадцать лет я вышла замуж по большой любви за одноклассника по музыкальной школе. Герман Колесников, так звали и зовут моего бывшего мужа, был солистом в хоре музыкальной школы, а после ломки голоса у него обнаружился красивый баритон, которому мы с ним посвятили все семь лет нашей семейной жизни. Герман и Марта Колесниковы – прекрасная пара, идеальное сочетание имен, но, увы, оказавшееся всего лишь звуковым сочетанием. Герман стал солистом оперного театра, а я – матерью двух девчонок, Даши и Маши, и гидом-самоучкой с незаконченным архитектурным образованием. Что еще рассказать о себе… Русые волосы, серые глаза, рост ниже среднего. Самооценка занижена, безалаберность завышена – по мнению моей тети, Зинаиды Аркадьевны, педагога на пенсии, у которой мы с дочками поселились на лето. Детям нужна свобода, свежий воздух и парное молоко… Туда я и спешила вечером, опаздывая на последнюю электричку. Вагон, в который я влетела, оказался почти пуст и изумительно стар, словно попал в подвижной состав из музея – желтые панели на стенах, потертые деревянные скамьи, грохочущие раздвижные двери. Не хватало, разве что, бабуси и идеального мужчины в исполнении популярного в прошлом актера, несущего бабусин самовар. Поймав на ходу мысль, что экскурсию в музей железнодорожного транспорта вполне можно включить в мою программу, я устроилась у окна. Голос из громкоговорителя невнятно объявил что-то, через пару минут двери вагона с грохотом захлопнулись, электричка тронулась, я уткнулась в желтую раму окна и задремала. Мне снился странный сон, будто я стою на какой-то сцене, открываю рот, но не могу издать ни звука. Проснулась, когда возмущенные зрители начали покидать зал, а я – падать в очень глубокую концертную яму. С грохотом упала со скамьи моя сумка, выпала, раскрывшись веером, книга, стукнул корпусом телефон, покатился куда-то под скамью апельсин. Подобрала сумку, телефон и книгу, нашла под лавкой апельсин – зачем добру пропадать – и огляделась в смущении, осознавая, что наделала шуму. Смущение оказалось напрасным, адресованным в никуда. В вагоне никого, кроме меня, уже не было. Странно… обычно и в последней электричке бывает человек по десять пассажиров. Видимо, все уехали раньше или решили не возвращаться в пригороды. За окнами в темноте мелькали редкие огни, и я снова заснула под стук колес – все равно ехать еще полчаса. В очередной раз проснулась в тишине – электричка стояла. Взглянула на часы – башня твоя Татлина! – без четверти полночь! Проспала целый час в пустой электричке, и никто не разбудил, не вытолкал из вагона? Не проверил билет, в конце концов! Громыхнули створки дверей, вошел, словно услышав мои отчаянные мысли, усталый кондуктор. – Конечная станция, выходите, – сообщил он. – Почему так долго ехали до Мартыново? Что-то случилось? – спросила я, поднимаясь. – Нормально ехали, по расписанию, до Мотылево. – Мотылево? Почему Мотылево? Не может быть! – Почему не может? – удивился кондуктор. – Как раз Мотылево и есть. Конечная. Выходите. Значит, я села не в ту электричку. Перепутала платформы и пути, Татлин меня раздери! – Скажите, можно ли сейчас вернуться обратно? – спросила я, подозревая, каков будет ответ. – В семь двадцать утра. Я вышла в ночь, створки вагонных дверей дружно сдвинулись, электричка, прогудев, тронулась и покатилась, чертя полосы на платформе, унося за собой теплый свет окон. Я осталась в незнакомом, как его… Мотылеве. Почему здесь так темно? Рабочий день закончился, все ушли и отключили свет? Неудивительно, что в это Мотылево отправляют такие древние вагоны. Здание вокзала манило одиноким фонарем. Постояв в печали, направилась туда. Электрички простыл и след. Куда ее утащили, если это конечная станция? Вероятно, на какие-то запасные пути. Нужно было попроситься переночевать в вагоне, мелькнула запоздалая мысль. Подергала запертую вокзальную дверь, обошла здание вокруг, облупленное, низкорослое, похоже, конец девятнадцатого – начало двадцатого. Вышла на пятачок привокзальной площади к кругу света от единственного фонаря. Видавший виды павильон остановки и газетный киоск образца прошлого века. Тишина, лишь шуршит на ветру листва старых деревьев в скверике, скользят тени по земле. Никого здесь нет, все давно спят, и полицейские, и воры, постаралась я убедить себя. В сквере обнаружилась скамейка, на которую и присела, чтобы обдумать дальнейшие действия. Для начала позвонить тете Зине, успокоить ее. Решила: скажу, что заночевала у подруги, опоздав на последнюю электричку. Поворчит и простит. Врать не пришлось, потому что у телефона села батарея. Как там девчонки? Что думает тетка? Наверное, скоро начнет обзванивать больницы и морги? Если уже не обзвонила… Положение не из веселых. На часах пять минут первого, где-то нужно перекантоваться до семи утра. Похолодало. Я застегнула пуговицы кофты и съёжилась на скамейке, прижав сумку к груди. Теплее не стало. Через четверть часа поднялась со скамейки, решив поискать более приемлемое место, где можно дождаться утра. Стараясь не думать о мятущейся тетке, пошла по улице, окаймленной вековыми деревьями. Ходьба немного согрела. Справа признаков жилья не наблюдалось, а слева, в отдалении, виднелись какие-то строения с совершенно темными окнами – то ли все жильцы дружно спали, то ли это были казенные учреждения и магазины. Стало светлее – привыкли глаза, да и в небесах вдруг явилась почти полная луна. Улица вывела к двум облупившимся столбам, которые, видимо, когда-то держали арку ворот. Здесь я остановилась, как рыцарь на перепутье. Вековые деревья закончились, улица свернула налево, а меж столбов начиналась и уходила куда-то тропа, теряясь среди кустарников. Луна светила там, впереди. Я пошла по неведомой дорожке, не видя следов невиданных зверей, дрожа как лист от холода и страха, и вышла к дому, особняку, точнее, к его руинам. В лунном свете почти четко вырисовывался контур портика – шесть колонн под фронтоном. Портик вел в пустоту, заросшую кустарником. От правого крыла здания остались лишь развалины, но левое уцелело, зловеще чернея провалами окон. За три года работы экскурсоводом, я изучила и исходила вдоль и поперек не одну заброшенную усадьбу, но днем с народом, а не ночью в одиночестве. И почему я ничего не знаю про заброшенную усадьбу в Мотылево? Башня твоя Татлина! Нужно будет порыться в книгах и архивах. Крикнула какая-то ночная птица, зашуршало в кустах. По спине промчался холод, затылок ощутил чье-то присутствие. Осторожно оглянулась – никого, лишь порыв ветра прошелся по верхушкам деревьев. Нужно уходить отсюда, свернуть по дороге налево или направо – там наверняка есть жилые дома, и, может быть, даже гостиница. Почему я сразу не подумала об этом, а поперлась в развалины? Неужели руины влекут меня подспудно? Идти обратно оказалось страшней, чем вперед – луна вдруг скрылась за ошметками туч, оставив на виду лишь узкую бледную полосу. У останков арки ворот я споткнулась и чуть не упала, но успела ухватиться за шершавый каменный столб. Вышла на дорогу и, оглядевшись, увидела впереди слева тусклый свет фонаря, пробивающийся сквозь узор листвы. Туда я и направилась.
apropos: Хелга Ну ты даешь! Я тут с трепетом и надеждой жду - что же там дальше у этой парочки, какие события, а ты по-новому... Хелга пишет: И героев жаль бросать. Надеюсь, Павел и муж - такой колоритный - появятся и займут надлежащее им место. Новый сюжет? Или по-другому повернешь прежние интриги? Впрочем, вопросы риторические, автор может не отвечать. Но хоть вернулась пусть и к новой электричке. Уже хорошо. Продолжение-то хоть не заставит себя ждать?
bobby: Хелга Вот это да! Жду новое продолжение...
Юлия: Хелга Нам не ведомы глубинные авторские мысли, метания и позывы жечь и жечь рукопись... С нашей скамьи эти айсберги не видать. Но это настоящий авторский подвиг - не бросить не понравившееся или застрявшее, а начать заново! А мы тут в ожидании результата скрытых от читателей авторских мук расселись по лавке. Дерзай, дорогой наш автор!
Хелга: Дамы, спасибо за поддержку! apropos пишет: Надеюсь, Павел и муж - такой колоритный - появятся и займут надлежащее им место. Займут обязательно, как же без них. Герои все будут, разве что немного изменятся, но совсем чуть-чуть. Или больше, это уж как пойдет, если пойдет. bobby пишет: Вот это да! Жду новое продолжение... Раскидываю диспозицию. Юлия пишет: Но это настоящий авторский подвиг - не бросить не понравившееся или застрявшее, а начать заново! Это не подвиг, а состояние, когда все приходится делать "не благодаря, а вопреки"
Скрипач не нужен: Хелга О! Новая история - это преотлично! Какой у героини позитивный взгляд на жисть. Побрести в глущобу к развалинам, чтобы скоротать время, это по-нашему! Надеюсь, вырулит без приключений, несмотря на отчаянные попытки их найти. Не могу отделаться от голоса Юрия Яковлева из "Берегись автомобиля", который читает мне начало. Несколько раз пыталась отделаться, но он упорно звучит: Каждый человек, попав в неожиданные драматические обстоятельства... Жду продолжения!
ДюймОлечка: Хелга Если герои требуют других приключений, автору придется смириться, а мы с удовольствием понаблюдаем
Хелга: Скрипач не нужен пишет: Побрести в глущобу к развалинам, чтобы скоротать время, это по-нашему! Надеюсь, вырулит без приключений, несмотря на отчаянные попытки их найти. По сравнению с предыдущим вариантом, все значительно позитивней. Скрипач не нужен пишет: Не могу отделаться от голоса Юрия Яковлева из "Берегись автомобиля", который читает мне начало. Несколько раз пыталась отделаться, но он упорно звучит: Вот не поверишь, а я им вдохновлялась изначально, этим голосом: Зритель любит детективные фильмы. Приятно смотреть картину, заранее зная, чем она кончится. ДюймОлечка пишет: Если герои требуют других приключений, автору придется смириться, Да, они такие, эти герои!
Хелга: Немного продолжения... Свет обнадеживал и успокаивал, но когда я добралась до фонаря и остановилась, то почувствовала себя как-то неуютно, оказавшись в кольце света среди темноты, словно на сцене перед затемненным залом. Дневная жара ушла, стало совсем прохладно. Ночная тишина прерывалась лишь пением лягушек где-то на пруду. За деревьями, что темнели вдоль дороги, угадывались контуры домов, но ни в одном окне не было света. И не удивительно – ведь уже полпервого ночи, все нормальные люди спят. Видимо, придется бродить по поселку туда-сюда до семи утра, до первой электрички. Или вернуться к вокзалу, там есть скамейка, на которой можно устроиться. Пение лягушек вдруг прервал звук мотора, кажется, мотоциклетного. Он быстро приближался и внезапно свет фары ударил мне в лицо, ослепив. Я невольно кинулась в сторону, споткнулась и рухнула куда-то в придорожные кусты. Мотоциклист проехал мимо, не заметив меня. Наверное, к лучшему, что не заметил. Пока я выбиралась из кустов, отряхивалась и проверяла, все ли кости целы, мотор затих, и почти рядом за деревьями засветилось окно. Видимо, ночной мотоциклист приехал к пункту назначения. Я замерла на дороге в тисках альтернативы – привокзальная скамья или светящееся окно. Со стороны дома заговорили, диалог вели два мужских голоса. Затем голоса стихли, зашуршали кусты, послышались шаги, я инстинктивно рванула прочь, услышала за спиной: – «Стало быть, не привиделось…» и оглянулась. Посреди дороги в круге света фонаря стоял мужчина. – Не задел? Выскочила невесть откуда… – Нет, не задели, всё в порядке, – бодро ответила я. – Что же вы бродите по ночам… – Иду… иду домой, – соврала я, вдруг испугавшись. – Живу здесь… недалеко. – А, ну ладно, раз всё в порядке. – Что там, Паша? – раздался другой голос, и из полумрака выступил второй мужчина, пожилой, седой, в безрукавке в стиле пэчворк. – Да вот, девушка ночью домой возвращается, под колеса прыгает. – Я не прыгаю, это вы слепите фарами! – возмущенно пропищала я. – Домой? Ты чья, красавица? Кузяевых? Нет, вроде, не похожа, – сказал пожилой, подойдя ближе и вглядываясь мне в лицо. – Дачница? – Нет, не дачница, то есть, да… то есть нет… Наличие деда в жилетке пэчворк, седого, бородатого, обладателя вполне добродушной бороды и хрипловатого баритона настраивало на позитивный лад. Взглянула на молодого Пашу, который помалкивал, вертя в руке какой-то предмет, и обратилась к пожилому: – Вы же здесь живёте, да? – Живу, вот уже семьдесят с гаком годков, живу. А что, красавица? – Понимаете, я попала в.. забавную ситуацию… Я не дачница и вообще впервые попала сюда, в Мотылёво. Ехала домой, с Балтийского, и случайно, не нарочно, села не на ту электричку, которая и привезла меня сюда. Ночью. Молодой присвистнул, старый кашлянул, с интересом воззрившись на меня светлыми глазами. – Действительно, забавно, – сказал молодой. – Бывает, – протянул старый. – А первая электричка только в семь утра, – продолжила я, теряя возникшую было надежду на ночевку под крышей. – Переночевать негде? – сочувственно спросил старый. Я кивнула, уже желая поскорей вернуться к вокзалу, на скамью, и там скоротать время. – Ну пошли, устрою тебя. – Дед… Паша, кажется, запротестовал, но дед махнул рукой и повернул к дому. Я взглянула в сторону Паши, но тот уже отвернулся и пошёл за дедом. Внук и дед, стало быть… Помявшись, пошла следом, третьей. Прошли через кривоватую калитку по дорожке к дому. Крыльцо освещал тускловатый фонарь, ступени массивного крыльца поскрипывали. – Дом у нас старый, скрипучий и разговорчивый, так что не обессудь, красавица, – говорил дед, пропуская меня в дом. – По ночам бормочет да ворчит. Но ты не бойся, красавица, да и нас с Пашкой не бойся, мы мирные люди. – Но наш бронепоезд стоит на запасной пути, – продолжил Пашка, закрывая дверь. Всё, теперь я в ловушке, куда зашла по собственной воле, без принуждения, поддавшись на скромное обаяние зрелости. – Меня зовут Марта, – сказала я. – Марта Колесникова. – Прокопий Константинович Епифановский, – представился дед. – А этот ночной мотоциклист – мой родной внук, Павел Константинович, прошу любить и жаловать. Чаю не желаете ли, Марта? – Нет, спасибо. – Так не отказывайся, красавица. Пашка всё одно ужинать будет, а я блинов напёк. Он же голодный, потому и злой. Думал, что ты ему под колеса прыгнула, а сам гоняет на своей мотоциклетке. Хотя, водитель он неплохой. Попьешь чаю. Заходи, не тушуйся. Так, неторопливо ведя рассказ, Прокопий Константинович показал дом, действительно, старый, в несколько комнат, с русской печью на кухне, с выцветшими обоями на стенах и потолке, с неуютом мужского беспорядка и уютом деревенского дома, с его особенными запахами. Чай пили втроём, за кухонным столом, Прокопий Константинович вел беседу, я поддакивала, Павел в основном молчал. Реплика про бронепоезд оказалась практически единственной. Страхи мои совсем прошли. Зарядила телефон и позвонила тёте Зине, решив, что она всё равно не спит, переживает и волнуется. Решение оказалось правильным – получила от тётки по полной программе и спокойно заснула в маленькой комнате с кривым полом, на старинной железной кровати со скрипучими пружинами и шарами на стойках спинок.
Скрипач не нужен: Хелга Очень уютное продолжение. Хотя полет в кусты из-пол мотоцикла - не самое приятное мероприятие Да и потом - чужие люди, чужой дом... А уютно! в безрукавке в стиле пэчворк. Это в смысле шито из кусочков или старый ватник минус рукава плюс заплатки?
apropos: Хелга Ох, пропустила! Хорошо читатели внимательные нашли, темку вытащили наружу. Скрипач не нужен Хорош дед, Паша еще лучше! Главное - герой сразу объявился и героиню нашу обнаружил. Славное такое описание избушки, печки и блинов. Что дальше?
Хелга: Скрипач не нужен пишет: Да и потом - чужие люди, чужой дом... А уютно! Был другой вариант (что-то я вся в вариациях ), но выбрала этот, рисковый, но позитивный, как мне кажется. Скрипач не нужен пишет: Это в смысле шито из кусочков или старый ватник минус рукава плюс заплатки? Подразумевается второй вариант. apropos пишет: Хорош дед, Паша еще лучше! Дед ничего, да, самой нравится, а Паша пока никакой, вроде.
apropos: Хелга пишет: Дед ничего, да, самой нравится, а Паша пока никакой, вроде. Дед очень колоритный нарисовался. А Паша... Он себя уже так проявил в первом варианте, что и тут его воспринимаешь с трепетом и замиранием сердца. Даже если он просто молчит.
Юлия: Хелга Мирное продолжение уютно и... заманчиво... Впрос - куда оно наивного читателя заманивает Что-то чудится... Чу... Или то морока сумрачного читательского воображения?.. У Паши, видать, тоже бродят смутные воспоминания о первом авторском варианте - догадывается, что героиня способна обречь на жестокие проблемы мирного человека, и придется тому расчехлять бронепоезд
chandni: Хелга Как мило! С удовольствием присаживаюсь на лавочку ожидающих продолжение и смакующих повествование... На всякий случай уточнение, вдруг где пригодится... Хелга пишет: Родители нарекли меня именем Марта, видимо, посчитав, что это беспроигрышный вариант для человека, родившегося в марте. Вообще то Марта - это фонетически измененное библейское имя Марфа, помнишь, та, что суетилась и занималась угощением, когда в их дом пришел Иисус Христос, в то время как ее сестра Мария сидела у ног Господа и внимала его словам...
ДюймОлечка: Хелга Дед нравится, никогда таких не встречала, но прям живо представляю :) Паша - тоже, но более загадочен, поэтому будем присматриваться. Прислушиваться - тяжелее, молчалив однако
Хелга: apropos пишет: А Паша... Он себя уже так проявил в первом варианте, что и тут его воспринимаешь с трепетом и замиранием сердца. Юлия пишет: У Паши, видать, тоже бродят смутные воспоминания о первом авторском варианте - догадывается, что героиня способна обречь на жестокие проблемы мирного человека, и придется тому расчехлять бронепоезд Это издержки возвращения к тем же героям. После первого варианта Паше нужно бежать от героини, не оглядываясь. chandni пишет: Вообще то Марта - это фонетически измененное библейское имя Марфа, помнишь, та, что суетилась и занималась угощением, когда в их дом пришел Иисус Христос, в то время как ее сестра Мария сидела у ног Господа и внимала его словам... Имя Марфа мне тоже нравится, а моя Марта скорее Марфа, чем Мария. ДюймОлечка пишет: Дед нравится, никогда таких не встречала, но прям живо представляю :) Дедов хорошо придумывать, легче, чем героев.
Хелга: Немного продолжения... Проснулась от солнечного потока, льющегося в незанавешенное окно, и упорного жужжания мухи, которой отчего-то полюбилось моё ухо. Первые секунды не могла понять, что со мной и где я. Пришла кошка национальной раскраски и принялась прыгать на стену, пытаясь поймать солнечного зайца, мятущегося по выцветшим розам обоев. Источником зайчика оказалось круглое зеркальце, висящее на гвозде, вбитом в стену. Электричка! Схватила телефон – половина восьмого, гибеллины твои с гвельфами, опоздала! Дрыхну в чужом доме, среди незнакомых мужиков – какое непростительное легкомыслие! Вскочила с кровати, бросилась к двери и притормозила, осторожно приоткрыв её. В большой комнате было пусто и прохладно. Прошла на кухню – никого, но на плите горячий чайник, а на столе – тарелка с бутербродами, черный хлеб с колбасой. Продолжила разведку местности, выйдя из дома. Поющие лягушки умолкли, видимо, уснули, зато отовсюду раздавались птичьи переливы, щебет и карканье. Участок вокруг дома изрядно зарос, но среди кустов виднелась вполне современная теплица. Вдоль дорожки густо и весело цвел котовник. Я направилась к теплице, рассудив, что с утра там может находиться один из хозяев дома. Расчет оказался верным – в теплице хозяйничал Прокопий Константинович, напевая революционную песню. Поздоровалась и оценила его фуфайку-безрукавку с разноцветными заплатами. – Винтажная у вас фуфаечка, Прокопий Константинович. – Утро доброе, красавица. Винтажная, ли нет, не скажу. А кацавейка стара, как я сам – это жена намудрила из фуфайки – и руки свободны и спину греет. – Жена ваша мастерица, – закинула я удочку. – Была мастерица… – Простите, сочувствую, – пробормотала я. – А ты чаю напилась? – Нет, спасибо. Я проспала, опоздала на электричку. Сейчас побегу на станцию. – Куда бежать-то, красавица, следующая электричка около девяти. Хорошо спалось, видать. – Да, очень хорошо. – У меня в доме давно не ночевала женщина, – сказал он, и в светлых его глазах мелькнуло нечто мужское-молодое… – Позавтракай. Пашка приедет, отвезет тебя на станцию. – Здесь недалеко, зачем его беспокоить. – Это как пожелаешь. А позавтракать нужно. Идём. Он сполоснул руки под старым пузатым рукомойником и направился к дому. Я послушно пошла следом, увлекаемая какой-то неспешной силой, исходящей от старика, и чувствуя себя если не красавицей, то вовсе не уродиной. Башня твоя Татлина! – Спасибо вам, Прокопий Константинович, за доброту и гостеприимство. И простите за хлопоты, что вам доставила, – растеклась я благодарностями, напившись чаю с бутербродами. – Пустить ночью в дом незнакомого человека не каждый согласится. Прокопий хохотнул. – Да, я понимаю, – предупредила я возможный ответ. – Заночевать в доме с двумя мужчинами тоже рисковое дело. Он хохотнул еще раз. – И не поспоришь, красавица. – Почему вы так меня называете? – Потому что истинно так. Я смутилась и сменила тему. – Никогда не бывала здесь у вас, в Мотылево, хотя давно езжу… в Мартыново. Как я перепутала электрички, не понимаю… – Вот как бывает, – отвечал он. – Вчера здесь у вас забрела в развалины какого-то имения. – В Мотылёвку? И как тебя туда занесло? – удивился Прокопий Константинович. Я завздыхала, объясняя про профессию, работу и невольный профессиональный интерес к руинам и развалинам. – Понятно, – кивнул, ухмыльнувшись, старик. Его ухмылка тоже была мне понятна – интерес к руинам в ночной темноте в незнакомом месте, скорее, свидетельствовал о странностях, чем о профессионализме. – Значит, Мотылёво в честь хозяина имения? – спросила я – Удивительно, но я ничего не знаю об этом месте. – Стало быть, так и есть, красавица Марта. Имение это принадлежало то ли графу, то ли барону Мотылёву, дом в развалинах, как себя помню, пацанами там в войнушку играли. Сказывали – красивый был дом и парк большой, со статуями, в революцию горел, потом клубом был, а после так и забросили. – Графу или барону Мотылёву? Неподходящая фамилия для графа, скорее, для разночинца или купца. Может, фамилия была другая или титул придумали? – Не могу сказать, – ответил Прокопий. – С чем купили, с тем и продаёте? – Как скажешь, красавица. Я взглянула на часы-ходики, что висели на стене, и заспешила на электричку. Паша так и не появился, а с Прокопием Константиновичем распрощались очень душевно. Добиралась домой почти два часа, с пересадкой. По пути думала о Мотылеве и Прокопии, решив, что нужно найти сведения об упомянутом графе или бароне, обязательно вернуться и осмотреть руины его поместья.
chandni: Совсем другая история, однако! Автор ждем, что же будет дальше! Хелга пишет: Пришла кошка национальной раскраски и принялась прыгать на стену, серая?
apropos: Хелга Чудное пасторальное утро, прямо картинкой с запахами и звуками. Дед - прелесть! Хелга пишет: в светлых его глазах мелькнуло нечто мужское-молодое Соблазнительница! Куда Павла подевала?
полная версия страницы