Форум » Хелга » По-восточному - 4 » Ответить
По-восточному - 4
Хелга: «По-восточному» Автор - Хелга Повесть, наверное. мариета пишет: [quote]Читаешь, читаешь, а перед глазами рисуется вот такая картинка: На красной стрелке стоит Женя, на зеленой - ее чемодан, а где-то внутри по дороге и горы, и общага, и парикмахерская, и .... Что еще будет? [/quote] предыдущая часть Публикация на сайте - http://apropospage.ru/zabava/sof1/vostok/v_1.html
Axel: Хелга Спасибо! Дядя оказался не так прост!
Хелга: Дамы, спасибо! Осознаю, что ситуация вырисовывается нереально-героическая, но держусь за то, что вся история скорее фарс, чем что-то иное.
мариета: Хелга Интригующий кусочек! Раздумья о мечтаном герое среди подушек очень знакомые ... я бы сказала очень близки мне Хелга пишет: Эмиль Генрихович увидел во дворе меня, то есть Данилу, переодетого мною. Вот это мне показалось не очень убедительно - если я правильно помню (что, к сожалению, не гарантирую) они племянницу увидели впервые только предыдущего дня. Врядь ли могли узнать ее фигуру в темноте. Ну, могли надеяться, что это она, но чтобы сразу схватить оружие и побежать на дворе Вообще дядя, если честно, не очень нравится. То есть, слишком нравится, что уже не нравится, если понимаешь... Может, я недопоняла его логику За то от тети в восторге! И от авторши!
Хелга: мариета пишет: Вот это мне показалось не очень убедительно - если я правильно помню (что, к сожалению, не гарантирую) они племянницу увидели впервые только предыдущего дня. Врядь ли могли узнать ее фигуру в темноте. Ну, могли надеяться, что это она, но чтобы сразу схватить оружие и побежать на дворе Да, тут, конечно, есть натяжка, такая же, как и прыжок с фуникулера на елку. Предположила, что в темноте, да ожидая, да тем более, кто-то нападает, дядя мог просто решить, что нужна защита и за ружье схватился. мариета пишет: Вообще дядя, если честно, не очень нравиться. То есть, слишком нравиться, что уже не нравиться, если понимаешь... Слишком хорош, чтобы быть убедительным в своих действиях? Беру себе фору - детектив ненастоящий, внутри путевого очерка.
мариета: Хелга пишет: конечно, есть натяжка, такая же, как и прыжок с фуникулера на елку Ну, там жизнь от этого зависела. У дяди такой рефлекс, должно быть, отработан на охоте? Хелга пишет: Беру себе фору - детектив ненастоящий, внутри путевого очерка. Ладно, не будем придираться. Но мне кажется, что все наоборот - очерк находится в детективе
Хелга: мариета пишет: У дяди такой рефлекс, должно быть, отработан на охоте? Ну ружье всегда под рукой, старый охотник, ага. мариета пишет: Но мне кажется, что все наоборот - очерк находится в детективе Ох... надо же мне как-то всю эту историю в конце концов закончить, Казахстан уже объехали, что осталось?
apropos: мариета пишет: Врядь ли могли узнать ее фигуру в темноте. Ну, они ее ждали, волновались, вздрагивали, небось, при виде каждого женского силуэта... А тут появилась фигура в майке. С характерной надписью (и бюстом ). И какие-то тени скользят, ошиваются, явно подозрительные. Дядя мог просто прихватить ружье - по охотничьей или какой привычке, не для стрельбы, понятное дело (он и бандита прикладом только огрел), но чтобы чувствовать себя защищенным и уверенным. Хулиганов, увы, у нас на улицах много бродит. причем хулиганов агрессивных.
Marusia: мариета пишет: То есть, слишком нравится, что уже не нравится, если понимаешь... У дяди натура героическая, а тут такой случай - грех не воспользоваться ситуацией. Там тётушка не зря дяде заявляет: «Эмиль, ты опять влипнешь в какую-нибудь историю, и я этого уже не переживу!» Дяде, поди, давно пора мемуары писать... Хелга пишет: Казахстан уже объехали, что осталось? Хэппи-энд
Хелга: – Идите спать, женщины, – решительно объявил дядя Эмиль. – Утро вечера мудренее. До утра ничего не произойдет, а завтра все решим. Вот как бывает, меняются роли, черное превращается в белое и, проснувшись утром почти жертвой, трудно предполагать, что к вечеру станешь частью импровизированной группы по захвату заложников. Вдруг оказалось, что я очень хочу спать – видимо, ударная доза спокойной уверенности Эмиля Генриховича и наглой самоуверенности Данилы плюс две стопки сворачивающей челюсти водки под хорошую закуску и добрая кружка чаю с малиной подействовали на меня умиротворяюще и усыпляюще. Я не стала спорить и, выбравшись из-за стола, отправилась на покой. Упав на кровать, я провалилась в мягкость перины и пухлость подушки, блаженно засыпая под глухо звучащие на кухне голоса. Впрочем, засыпание продлилось недолго, сквозь почти сладкую дрему тревожным колоколом забились тревога и сомнения. Где будет ночевать Данила? Останется у Фишеров или уйдет в ночь? И если уйдет, то куда? Почему я не спросила… не попросила за него? А что дальше? Что будет завтра? «Не думай сейчас об этом, – ласково сказала авторша, погладив меня по волосам. – Брюнетка ты моя бестолковая, блондинка невезучая… Будет день, будет и песня, а сейчас попробуй подумать о чем-нибудь приятном». Оторопев от такого нетрадиционного обращения, я не сразу нашлась, что ответить, а когда нашлась, то разразилась словесным потоком: «О чем приятном? Ты посмотри вокруг! Ужас какой-то! Погони, ножи, уже и до стрельбы дошло! Что еще ты придумаешь на мою крашеную голову? Хочешь, чтобы нас всех перестреляли? Из-за этой чертовой книги или моих чертовых документов?» «Лапина, ты сама согласилась на детективный сюжет», – вкрадчиво прошептала авторша. «Я соглашалась на легкий детективный уклон!» – возразила я. «Но кто виноват, что уклон по ходу дела становится все круче?» – она ласково лила мне в уши яд, как брат брату, то есть сестра сестре. «Неужели я?» «А кто же еще? Уж не думаешь ли ты, что я способна на такие повороты сюжета?» – пела она. «Хм, при таком нездоровом отношении к главному герою, ты и не на такое способна!», – буркнула я. «Ты очень ко мне несправедлива, хотя бы потому, что мое отношение к Даниле более чем здоровое. Скорее, это можно сказать о тебе! Хотя, в последнее время, я вполне удовлетворена вашими отношениями» – заключила эта нахалка. Попыхтев, я решила замять эту тему, иначе остановить ее будет невозможно, и вернулась к насущному: «Ты взгляни на дядю Эмиля! Пожилой, серьезный человек! И что он творит!» «Эмиль Генрихович – отменный мужик! Он вам помогает, если ты не заметила!» – отрезала авторша. «Ты решила всех мужиков сделать отменными?» «Лишь некоторых… А разве я, то есть мы, не можем позволить себе столь незначительную слабость? Стоит ли упускать возможность заселить наши страницы мужчинами-мечтами?» «Но мы поставлены на грань…, – простонала я. – Нам нужно спасаться, иначе все наши мечты погибнут во цвете и на склоне лет». «Не погибнут… а если и погибнут, то красиво!» – заявила эта графоманка-любительница экстраординарных мужских образов. И кто ее только допустил к перу и чернилам? «И ты допускаешь подобное? Кого ты хочешь погубить, несчастная?!» – взревела я, но мой вопль отчаяния был прерван: дверь осторожно открылась, и в комнату вошла Мила Ивановна. – Женечка, прости, я тебя разбудила… – Нет, что вы, тетя Мила, я еще не сплю… – Я немного тебя побеспокою. Надо устроить Данилу, на веранде, там у нас есть раскладушка. Ты не будешь против, если он поспит по соседству с тобой? Авторша взмахнула руками, словно крыльями, и воспарила в нелепом восторге. – Конечно, не буду против, – сказала я, чуть охрипнув. Должна объяснить, что выход на так называемую веранду – небольшую пристройку-чулан с маленьким оконцем под потолком – располагался именно в «моей» комнате. Там хранились продукты, какие-то старые вещи и сушилось белье. Тетя Мила прошла на веранду, завозилась там, а я выбралась из кровати и, накинув халатик с розами, кинулась на помощь, но она протестующее замахала руками. – Отдыхай, отдыхай, Женечка! Сама справлюсь… – Мы вам покоя не даем, – виновато протянула я. – Да какой там покой, он нам только снится… Все сама сделаю, главное, чтобы он тебе не помешал… Что она имела в виду, я анализировать не стала. Тетя Мила вытащила и разложила старую выцветшую брезентовую раскладушку весьма надежного вида, извлекла откуда-то матрац и подушку, достала из шкафа белье, и через несколько минут на веранде воцарилось весьма уютного вида ложе для бродяги Данилы. – Спи, Женя. Я ему накажу, чтобы не мешал тебе. Пойду их разведу с Эмилем, а то до утра просидят, аспиды. Мила Ивановна вздохнула, озабоченно огляделась. Мне показалось, что ей хочется обсудить что-то: то ли происшедшее, то ли планы на будущее. Но едва я открыла рот, придумав, как продолжить разговор, она заспешила прочь, приговаривая свое «ложись, Женечка…» Я легла, забравшись под одеяло. Легла и стала ждать Данилу. В комнате, как и во всей квартире, было прохладно – толстые кирпичные стены дома не пропускали дневной жар, остывая ночью. Воцарилась почти тишина, уютно тикали ходики, за стеной чуть журчали голоса и слышались тихие шаги. Что-то делают в подвале наши пленники? Постаравшись прогнать эту мысль, я закрыла глаза и представила, как входит Данила, подходит ко мне, весь такой израненный и отважный, наклоняется и … Картина была настолько явственной и заманчивой, что я непроизвольно подалась вперед в стремлении скорее ощутить тепло его губ и попала в пустоту. «Дур-ра!» Одернув себя, я уткнулась в подушку, давя гремучую смесь желаний и страхов, что кипела и булькала внутри, угрожая выплеснуться наружу в виде непредсказуемого вида субстанции. «Очень даже предсказуемой!» – прошептала авторша мне в ухо. Или это шептала не авторша? Стало совсем темно, словно чья-то невидимая рука выжала из огромного тюбика черную краску, залив ею все вокруг. Голоса затихли, и ходики внезапно остановили свой ритмичный ход. Я сжалась, вглядываясь в кромешную тьму. Так не бывает, должно же быть хоть что-то видно: звездный свет сквозь тонкую занавеску или контуры столика, что стоит у окна. Ничего. Тьма и тишина, как в склепе. Или в подвале. Холод пополз по спине противной склизкой улиткой, в животе стало подозрительно и странно пусто, а ведь я так плотно поужинала. Человек возник из ниоткуда, словно материализовался из черноты, он приблизился ко мне, наклонился, и я заорала, совершенно не слыша своего голоса.
Luide: Ну вот, мы только настроились на любовную сцену, а автор раз - и... приключения! Очень живо и атмосферно. Спасибо!
ДюймОлечка: Хелга пишет: Холод пополз по спине противной склизкой улиткой, Ой, я сама как-то мурашками покрылась, так живо описано
bobby: Хелга Какая метаморфоза! Наверное, это все-таки Данила, а у Жени нервы сдают...
Флер: Хелга Бедная Женя! Слишком много испытаний на ее голову Жалко девочку... bobby пишет: Наверное, это все-таки Данила, а у Жени нервы сдают... Тоже очень хочется в это верить Эмиль Генрихович впечатлил, теперь понятно почему тетя, поехав осваивать целину, осталась в Казахстане. Разве от такого мужчины уедешь?
Axel: Хелга bobby пишет: Наверное, это все-таки Данила, а у Жени нервы сдают.. Мне тоже так показалось, надеюсь автор (или авторша ) теперь не передумает.
apropos: Хелга Ага, какое продолжение! Спать укладывают по-соседству, совсем рядышком. Диалог с авторшей произвел неизгладимое впечатление - впрочем, как всегда. Дядя Эмиль - бесподобно хорош. Надежный мужчина. Настоящий. Женя закричала так, что я аж подпрыгнула. Но, надеюсь, это не громила, а некто другой, долгожданный, можно сказать.
мариета: Хелга, душечка, дорогая, ну нельзя же так пугать Женьку ... и нас! Мы - женщины слабонервные. Еще один такой поворот и будешь ходить на свидание к нам в психушку. Спасибо за продолжение. Описание темноты очень понравилось. Я "видела" такую темноту в деревне, где окошки малюсенькие, ночью нет уличного осветления и совершенно никакой свет не входит в комнате. Ощущение как будто пропадаешь в некую черную дыру...
Хелга: Дамы, дорогие, спасибо! Простите, если напугала. Не хотела, правда. Надеюсь, что не очень задержу продолжение.
Хелга: Человек возник из ниоткуда, словно материализовался из черноты, он приблизился ко мне, наклонился, и я заорала, совершенно не слыша своего голоса. Точнее, попыталась заорать, потому что комок, похожий на огромную жвачку, напрочь приклеился к связкам, позволяя издать лишь удушливый хрип. Без особого успеха я попробовала проглотить его или вытолкать наружу, словно именно в этом и состояло спасение от приближающейся ко мне фигуры, и… проснулась, вдруг услышав стук ходиков. Сквозь занавеску сочилось неясное ночное свечение, и в темноте угадывались контуры столика у окна. Я сделала глубокий вдох, словно вынырнув на поверхность из губительной глубины и села на кровати. Медленно открылась дверь, сердце шарахнуло по ребрам, темная фигура протиснулась в комнату, остановилась, затем двинулась ко мне. Сколько их еще там? Пусть бы заходили все и сразу, избавив сердце от необходимости покидать положенное ему место, а спину – без конца холодеть. – Женя? – раздался знакомый шепот, и Данила, сделав последний шаг, присел передо мной, протянул руку, дотронулся до плеча – Ты не спишь? – Не сплю, как видишь… – прошептала я, облегченно вздохнув. – Я тебя разбудил? – Да, разбудил… То есть нет, не ты, мне приснился какой-то кошмар… – пробормотала я. Теперь сердце забилось о прутья-ребра своей клетки совсем в ином ритме и настроении. – Кошмар? Не удивительно… – он сел на кровать, не спрашивая разрешения – а когда он вообще его или что-то спрашивал? – Ты отважная девушка, Женя! – Наконец-то ты меня оценил, – сказала я, зачем-то вспыхивая краской, благо, что в темноте этого не было видно. – Я тебя давно оценил, между прочим, – прошептал он. – Ты зачем здесь уселся? Тебе постелили на веранде… – буркнула я. – Но тебе же страшно? Кошмары снятся… – Кстати… – я хотела было сказать, что по всей вероятности, в кошмаре мне приснился именно он, но в последний момент засомневалась, и замолчала. – Что кстати? – Иди спать, – вывернулась я и сочувственно добавила: – У тебя глаз, наверное, болит и вообще… «Что вообще?» – простонала авторша, пихая меня кулаком в бок. – Да, поспать не мешало бы, – согласился Данила. Он поднялся и подошел к двери на веранду, а я ощутила какое-то, возможно, даже глубокое, разочарование. Данила исчез в темноте, шепотом чертыхнулся там, налетев на какой-то предмет, затем затих. Во мне натянулась то ли струна, то ли тетива, а к горлу подступил комок, поменьше, чем тот из сна, но столь же неприятный. Материализация обиды? Из угла противно хихикнула авторша. «Нечего ржать! – возмутилась я. – Человеку нужно выспаться и отдохнуть!» «Ну-ну, – прошипела она. – А я еще в тебя поверила…» «Выспаться и отдохнуть…», – вкрадчиво, как Шехразада султану, прошептала мне на ухо авторша-сводница. Я напряженно ждала, прислушиваясь к звукам, доносящимся с веранды. Легкий стук. Опять на что-то налетел, сокол одноглазый? Шорох… Откидывает одеяло или снимает джинсы? Как он сегодня рассекал, в моем лифчике, набитом колючей травой! Я улыбнулась темноте. «Выспаться и отдохнуть…» Да что же это такое? Сижу на подушке и униженно жду, когда мужчина, кошмар моего сновидения, снизойдет и явится ко мне, позовет меня? До чего я дошла, до чего докатилась! И именно сейчас, когда все так смутно и рискованно! А за стеной спят или не спят Фишеры, и… презервативов нет! «Именно сейчас…», – продолжила свою кошачью песнь авторша. Я рухнула головой в подушку, расшвыривая прочь неловкие, неуместные и ужасно неромантичные мысли. Стало жарко и тихо. Видимо, Данила улегся спать? Тикали ходики, в соседней комнате аккуратно похрапывал Эмиль Генрихович. Я сбросила одеяло, осторожно встала, сделала пару шагов и застыла посреди комнаты, между кроватью и столом у окна. Пробраться на кухню, чтобы выпить воды – так пересохло в горле. Спросить у Данилы, как он устроился на целинной раскладушке и не нужно ли ему сделать компресс на фингал? Позднее зажигание, заботливая Лапина! Я пробралась к креслу в углу, ища вроде бы брошенный туда халатик, не нашла, шагнула к двери, ведущей в большую комнату, постояла, прислушиваясь к храпу боевого товарища дяди Эмиля – смогу ли пробраться на кухню, не наткнувшись на какой-нибудь предмет мебели? Позади раздался шорох, я развернулась и почти врезалась в Данилу, который возник в комнате, как разбойник в ночи. Я врезалась в него, уткнувшись носом в ключицу, вдохнув его запах – запах степи, черт побери! «Ты разбираешься в анатомии?» – прошелестела авторша, но мне уже было не до научной дискуссии, потому что Данила совершенно банальным, тривиальным и традиционным образом подхватил меня на руки и унес в пещеру, то есть на веранду, на матрас, который этот негодяй уже разложил на полу. И мне пришлось сдаться – не могла же я препираться с ним, когда за стеной спали мои пожилые дядя и тетя. Авторша деликатно удалилась, в таком деле даже ее присутствие было неуместно. А мы с Данилой на пару часов перестали спорить и позабыли о бандитах, загадочной книге и завтрашнем дне. Во всяком случае, я точно забыла, а судя по тем глупостям, который этот мерзавец шептал мне то в левое, то в правое ухо, а то и в иные предназначенные для совсем другого части тела, он забыл тоже. Я уснула, вся опутанная Данилиной смуглой жилистой худобой, как виноградной лозой, а когда проснулась, его рядом уже не было.
apropos: Хелга Так тот кошмар был во сне, а наяву совсем другое? Данила шикарно материализовался и вообще все сделал правильно, с учетом женской псхологии и уже известных ему особенностей характера строптивой девушки. Подержал ее в напряженни, дал понять и прочувствовать, как это обидно, когда мужчина не "пристает", ну а потом сорвал спеленькую с ветки. И матрац приготовил, и все остальное... Хм. Молодец! Сама сцена описана блистательно - как это у тебя получается буквально несколькими фразами передать и страсть, и нежность, и упоение, и... все остальное? И так красиво и трепетно... Чудесная картина спящего дома, сдобренная похрапыванием дяди Эмиля и хихиканьем Авторши в углу. Такое ощущение, будто их слышишь - вместе с тиканьем ходиков.
мариета: Хелга пишет: и… проснулась Ах, вот, значит, почему... Тьфу-тфьу! А мы тут чего только не подумали! Однако какой кусочек!!! Весь такой напряженный, в темноте, прямо дыхание захватил! И палитра эмоций полна, все есть - от ужаса до счастья. Не даешь читателю расслабиться
полная версия страницы