Форум » Хелга » Пять мужчин. Хелга - 5 » Ответить
Пять мужчин. Хелга - 5
Хелга: Автор: Хелга Название: Пять мужчин Жанр:что-то о любви и вообще... Главы на сайте: http://apropospage.ru/zabava/sof1/fivemen/fivemen_1.html
Леона: Цапля пишет: ностальжи ... Это точно! Я тоже вспомнила эти чувства, даже помню, как шаги считала: один - бум на попу - встал - три - бум! - встал - десять! Хелга пишет: Я была молода и эгоистична, и начала брать все, что давал мне Митя, как должное. Интересно! Я думала, Дина будет угрызаться совестью. Человек, получается, ко всему привыкает. И даже начинает воспринимать то, что вначале кажется невозможным, как должное. Хелга а печь какая красивая! Ты уж не бросай своих героев так надолго, ладно?
Хелга: Леона пишет: Дина будет угрызаться совестью. Человек, получается, ко всему привыкает. И даже начинает воспринимать то, что вначале кажется невозможным, как должное. Но, мне кажется, угрызения совести могут сочетаться с привыканием, в смысле, человек не может постоянно страдать, инстинкт самосохранения все равно даст о себе знать. А потом, Митя же ей не противен совсем. Но за мысль спасибо!
Леона: Мне кажется, что если началось привыкание, угрызения совести закончились. Хотя... Могут быть два варианта: 1. Человек принял ситуацию и живёт в ней, но червячок внутри жив. Просто человек этого червячка заставляет молчать и не шевелиться. 2. Человек на самом деле, полностью, именно внутренне изменил отношение к ситуации. Тогда никакого червячка, привыкание и воспринятие как должного того, что раньше так напрягало.
Калина: Хелга Спасибо за продолжение. Хелга пишет: я привыкала называть Николу нашим сыном, привыкала к тому, что Митя не просто друг, а мужчина, с которым я живу, и который, как оказалось, любит меня Вдруг подумала, что не так уж наивен был Митя. Человека можно полюбить за многое, можно и за всю ту радость, которую испытал рядом с ним, даже если она вызвана не им, а ребенком.
Tatiana: Хелга пишет: Надеюсь, что получилось не слишком сахарно... Признаюсь, после того, как я прочитала о "первых шажках", на моем лице появилась дебильно-умильная улыбка мамочки, которая вспоминает первый шаг собственного ребенка. (увы, я тогда была слишком молода, - не только по возрасту, но и по уму, - чтобы оценить это событие в полной мере. Зато теперь, от одних воспоминаний таю). Разве это может быть сахарно? А остальное... Можете убить меня тапком, но этот крохотулечка Никола заслонил от меня все остальное.
Хелга: Анна Львовна, навещая нас, приносила кур, вареных и жареных, и делала это с упорным постоянством, каждый раз объясняя, что Митенька привык нормально питаться. Поначалу я благодарила, потом начала раздражаться благодаря. Митя поедал этих кур, пытаясь успокоить меня аргументами, что его матушка беспокоится за нас и хочет помочь. «За тебя она беспокоится! – сердилась я. – За то, что ты женился на мне, такой неподходящей для ее золотого сыночка!» Митя был единственным ребенком и светом в окошке для одинокой Анны Львовны. Они очень похожи внешне, сын и мать, оба субтильные, сухощавые, темноволосые, Я злилась на свекровь за ее бесконечные советы, за ее неодобрение всего, что бы я ни делала, за свитера, которые она вязала для Мити, за ее прохладное отношение к Николе, хотя, последнее было и объяснимо, но от этого не становилось легче. Папа относился к Анне Львовне с мрачноватым юмором, без конца целуя ей руки и осыпая комплиментами, в которых я в своем неприятии свекрови постоянно выискивала подтекст и двойное дно. Но куриная тема стала просто роковой в наших отношениях. Однажды я сварила на обед курицу, и едва мы сели за стол, как появилась Анна Львовна, с такой же вареной птицей, аккуратно завернутой в фольгу. Наличие курицы, сваренной мною, не смутило ее: она тут же заявила, что готовила свою по особому рецепту – чтобы накормить моего оголодавшего сыночка – звучало между строк ее речи, в то время как я просто бросила свою в кипяток. Папа отпустил витиеватый комплимент Анне Львовне и ее курице, а я, сжав кулаки, выдавила сквозь зубы слова благодарности, явно прозвучавшие, как ругательство, и вылетела прочь из кухни, с трудом сдержав порыв выкинуть одну, а то и обеих несчастных птиц в мусорное ведро. Митя рванул вслед за мной. – Митя… – рыдала я. – Что мне делать? Я не могу так больше! Если она принесет хоть еще одну курицу! – Динуль, ну не плачь, успокойся, мама же хочет помочь нам! – Митя, ты не понимаешь? Ты не понимаешь! – в отчаянии кричала я. В прихожей хлопнула дверь, проснулся и заревел Никола. Папа запел на кухне «Нет, не тебя так пылко я люблю…», вложив в звучание романса какой-то совсем неуместный сарказм. *********** После короткого, но впечатляющего ночного разговора с сыном, я решила, что следует немедленно прекратить мой нежданный роман любыми средствами, иначе ситуация может стать непредсказуемой и весьма щекотливой для близких мне людей. Я не хочу, чтобы сын начал презирать меня за легкомыслие, кроме того, я буквально на глазах превращалась в свекровь, которой пристало быть не порхающей дамочкой, имеющей молодого любовника, а серьезной женщиной, способной здраво относиться к жизни. Правда, из зеркала и из нутра на меня смотрела не нарождающаяся здравомыслящая свекровь, а какая-то рыжая лохматая дамочка неопределенного возраста с блеклыми веснушками на лице, в легкомысленных джинсах, и дамочке этой хотелось лепить горшки, встречаться с молодым мужчиной, болтаться с ним по ночам невесть где, и совсем не хотелось становиться свекровью. Я давила в себе предательские мысли, повторяя, что не следует поддаваться слабостям, ведь это никогда не доводило до добра. Памятуя, что внешнее преображение влечет за собой внутренние трансформации, я сделала стрижку, сменила имидж. На следующий день мне не удалось избежать свидания со Стасом, из-за нашей изразцовой печи – с утра я рассказала Андрею о находке, и он, будучи фанатом эмали, тут же заставил меня позвонить Стасу, и мы отправились смотреть печь. Вечером же я отказалась встречаться с ним, сославшись на жуткую усталость и головную боль, но, оставшись дома, пожалела, что избрала положительную роль родительницы, поскольку сыграла ее отвратительно. Отбрыкавшись от Стаса и тоскуя по нему, я отправилась на кухню, чтобы приготовить ужин, и обнаружила там весело воркующих Николу и Ксению. – Мутер, а мы ужин готовим, – радостно сообщил мне сын, без зазрения совести обнимая и целуя Ксюху. Она, кажется, все-таки смутилась и объявила, что печет совершенно замечательные пирожки-скороспелки. Черный лежал на подоконнике, свесив лапы, и притворялся, что спит, технично приоткрыв один глаз, чтобы наблюдать за происходящим на кухне, где царил кулинарный беспредел: рассыпанная по столу мука, пухлые кругляшки теста, до обидного мелко нарезанные компоненты начинки для пирожков и Никола, перепачканный в муке. Кажется, в последний раз он добровольно и с такой довольной физиономией занимался кухонными делами в нежном возрасте лет десяти. Почувствовав неприятный укол ревности и своей ненужности, я пробормотала, что мне ужасно приятно видеть, как они дружно трудятся на кулинарной ниве, и удалилась в свою комнату делать вид, что читаю, тихо злиться на себя, на несправедливости жизни и вспоминать Анну Львовну Усманову. Меня пригласили через полчаса, усадили за стол, накормили пирожками, напоили чаем, обсудили Ксюшины учебные проблемы, новый фильм, который я не смотрела, и я удалилась во второй раз, поблагодарив за вкусное угощение, разобранная на раздраженно-ревниво дерущиеся меж собой части. Весь следующий день я была занята подготовкой выставки на старом заводе и сказала позвонившему мне Стасу, что совершенно не имею времени, чтобы встречаться с ним. Возможно, это прозвучало грубо, и он обиделся, потому что сегодня, когда мне пришлось встретиться с ним, чтобы отправиться в старый дом на расширенное совещание по поводу дальнейшей судьбы чудо-печки, он поздоровался со мной как-то официально. Впрочем, ведь именно этого я и добивалась, оставалось лишь объясниться с ним окончательно.
Хелга: Митя целует меня, горячий и торопливый, лаская своими узкими ладонями. У него тонкие аристократично длинные пальцы. «Матушка мечтала, чтобы я стал пианистом, но оказалось, что слух у меня, как у жертвы медведя, несмотря на столь музыкальные пальцы». Но как он рисует! Карандашом, сангиной, углем, всем, что попадает под руку; линии, словно сами по себе, текут из-под его пальцев, и вот на листе набросок лица, несколько штрихов, и оно оживает, приобретая сходство с оригиналом, его живые характерные черты. Митя сговорчив и упрям, заботлив и капризен, умен и беспечен. Мне казалось, что я знаю его, как облупленного, но разве можно до конца узнать человека? Митя целует меня, руки его движутся по моему телу, я сжимаюсь, когда они становятся все решительнее и, спохватившись, пытаюсь расслабиться, отдаться его рукам и губам, но в прелюдию врывается громогласный басок проснувшегося Николы. Сердито вздыхает Митя, я выбираюсь из постели, бегу к ревущему сыну, требующему внимания. Он тяжелый, сонный и влажный, сопя и хныча, обнимает меня за шею, я глажу его вспотевшие каштановые кудряшки, вдыхаю теплый Николин запах. Я – женщина и больше никто и ничто. Хочу, чтобы ты была Просто женщиной Единственной, Мне обещанной, Хочу, чтоб ко мне пришла, Ночью грешною, Покорною И доверчивой. Хочу, чтобы ты ждала Возвращения Мои, И свои прощения Тебе, словно звезды, дарил. Хочу, чтобы ты была Слишком женщиной, Упрямой и Недоверчивой. Хочу, чтобы увела В воды вешние Безумные Бесконечные. Хочу, только не нужны Тебе ни мои прощения, Ни возвращения Мои, Что грудою наобещанной, Прахом лежат В пыли. ******** – Ты избегаешь меня? – спрашивает Стас, когда мы выходим из старого дома, и крепко хватает меня за руку. – Почему ты так решил? – зачем-то изображаю невинное удивление, зная, что получается неубедительно. – Мне так показалось…ты то занята, то устала. И зачем-то подстриглась… – Тебе не нравится моя стрижка? – Нравится, – как-то неуверенно отвечает он и добавляет, словно уловив взаимосвязь между стрижкой и несостоявшимися встречами: – Но я тебя давно не видел… – Давно? Всего-то два дня… И разве я не могу уставать? Я же не в отпуске и не так молода, как ты… – говорю я, тотчас же пожалев об том, что сказала. Он молчит, не отпуская мою руку, сжимая ее так, что мне становится больно. – Я понял, в чем дело. Тебя все еще смущает моя пресловутая молодость. Я слишком юн для тебя? Тебе скучно со мной? – Совсем нет, все это не так, то есть, так, отчасти, но…но я действительно была очень занята, Стас… – бормочу уже совсем невпопад и замолкаю, наткнувшись на его взгляд: либо он все понимает про меня, либо я переоцениваю эту напряженно-усмехающуюся синеву. Я не должна покоряться ему, я решила прекратить все это и чем скорее, тем лучше, пока эти глаза не затянули в свою бездну, хватит с меня и одного раза. «Что для тебя важнее? – в сотый раз риторически спрашиваю я себя. – Краткие удовольствия от объятий молодого мужчины или уважение сына и самоуважение?» Вопрос виснет в пространстве тихой улицы среди потемневших от ненастья тополей, потому что упомянутый мужчина нахально обнимает меня за талию, а невесть откуда взявшийся снег вдруг обрушивается с небес крупными рыхлыми хлопьями, странным образом меняя настроение и направление разговора. – Пойдем ко мне, Дина…– говорит Стас, обнимая меня. Выбираюсь из его рук и изумленно таращусь на него. – К тебе? Куда к тебе? – Ко мне, это на этаж ниже твоей квартиры… – Но там же живут твои родители? – Ну и что? Ты боишься моих родителей? – Я? С какой это стати я должна их бояться? – Отчего же тогда такое изумление? – Стас… но, я не буду знакомиться с твоими родителями, – я совершенно теряюсь. – Дина… – он снова пытается обнять меня. – Ты замерзла, нам нужно поговорить, а родителей моих нет дома, они сегодня с утра отправились в гости к родственникам, и Владьку, само собой забрали, так что познакомишься с ними позже… Зачем мне знакомиться с его родителями? Это вообще исключено из программы. На меня вдруг накатывает ощущение, что я – школьница, которую одноклассник приглашает к себе домой, чтобы вволю нацеловаться там, воспользовавшись отсутствием «предков», и я делюсь этим своим ощущением со Стасом с пакостной целью обидеть его и отказаться от предложения. Проклятое же существо мое заводит свою женскую песнь о желании побыть с мужчиной, который нравится настолько, что каждое его прикосновение отзывается в нервных окончаниях щекочущим блаженством. – Что-то в этом есть… мы с тобой и правда, словно школьники, – отвечает Стас. – Да, особенно я, – нудно тяну свою основную мысль о возрасте. – Пойдем, – он подхватывает меня под руку, и мне приходится подчиниться. Некоторое время мы молча идем по улице, точнее, идет Стас, а я почти бегу, пытаясь приноровиться к его быстрой походке. – Куда ты так несешься? – Я быстро иду? – удивляется он. – Извини… но я… – «хочу поскорее затащить тебя в постель…» – …задумался… Краснею от постыдного осознания узости своего мышления и примитивности желаний и интересов, и замолкаю, не в силах спросить, о чем же он задумался. Он останавливается, сжимает мою руку, снова до боли. – Дина… – Ты мне руку вывихнешь, Стас… – Да? Прости…не хотел… Он отпускает мою ладонь, но тут же хватает меня за талию, словно боится, что я убегу, если он выпустит меня из рук. – Дина… Ну и зачем ему такие синие и все знающие глаза? Я должна сейчас же сказать: «Нам не нужно встречаться, Стас», – но вместо слов я целую его, легкая его щетина щекочет мне щеку, я совершенно не владею собой и не понимаю, зачем я это сделала, именно сейчас, когда должна была сделать совершенно противоположное. Он подхватывает меня и кружит, несколько шагов, и он распахивает передо мной дверцу своей машины. Я ныряю в нее, как в очередную бездну, чувствуя себя безвольной предательницей. *******
Калина: Хелга пишет: Но куриная тема стала просто роковой в наших отношениях. Хелга пишет: не нарождающаяся здравомыслящая свекровь, а какая-то рыжая лохматая дамочка неопределенного возраста с блеклыми веснушками на лице, в легкомысленных джинсах, и дамочке этой невыносимо хотелось встречаться с молодым Стасом, болтаться с ним по ночам невесть где, и совсем не хотелось становиться свекровью. Боже, благослови всех подобных свекровей Отличный кусочек О том, как можно превратиться в того, кто тебе был неприятен
apropos: Хелга Какое чудное продолжение и вечный вопрос "свекрови". Матушка Мити с курами, и Дина, примеряющая на себя одежды свекрови. Хм. А за все пострадал невиноватый Стас. Вот так всегда: достается крайнему. ОЙ, еще продолжение?!
Хелга: Калина пишет: О том, как можно превратиться в того, кто тебе был неприятен Очень легко... apropos пишет: А за все пострадал невиноватый Стас. Вот так всегда: достается крайнему Но он, вроде, не так уж и пострадал...
apropos: Хелга Ой... Митя нелюбим - и этим все сказано. Но Стас... Ах, как хорош, мерза...
Калина: apropos пишет: Митя нелюбим - и этим все сказано. Нелюбим, но любим своей мамой - жуткий коктейль
Tatiana: Хелга Как чудно, как близко, как знакомо. Еще немного и можно замурлыкать от удовольствия.
chandni: Хелга Какие продолжения!!! Спасибо! Хочется читать и перечитывать
Цапля: Хелга , какой подарок!! Стас номер два (все еще номер два... - не могу забыть Стаса -первого) хорош. А вот ситуация с юной Диной и Митей... так и хочется сказать: "Ведь мы предупреждали!"
Леона: Хелга наконец-то радуешь продолжением, да не одним, а сразу двумя! Дааа... куриная ситуация с Анной Львовной вызывает определённые эмоции... Кстати, не только у chandni , у меня тоже есть знакомая, у которой первое замужество разрушила именно свекровь, и именно своей такой "лювовью" к своему мальчику. Делалось всё это, разумеется, под благородным знаменем "Я же для вас стараюсь!" И мальчик всегда в спорных вопросах был на стороне матери, а жене повторял: но это же моя семья! А то, что его жена - это тоже его семья, ему как-то в голову не приходило. Эх, а где же там Стас № 1? Что-то прям прошибло вдруг: как он там, что делает, о чём думает? Хелга блошка. Хелга пишет: Папа отпустил витиеватый комплимент Анне Павловне и ее курице Анне Львовне, наверное?
SlavnaYa: Хелга Спасибо за подарок! Николка такой миленький - маленький. И как подсказывает жизнь на каждого Николку найдется своя Ксюха. А Дине желаю счастья и в свекровь не заиграться... Стихи как всегда великолепны!
Мисси: Хелга не срастись корнями не сплестись ветвями горек с нелюбимым мед не забыться снами не найти те дали где осталось сердце где любовь живет....
Marusia: Хелга Праздник продолжается, да еще в двойном объеме Неужели сегодня выложишь три кусочка Женское начало берет свое, что в прошлом, что в настоящем
novichok: Хелга О как Муз вдохновился. У юной Дины и так сложное привыкание к Мите, а тут еще куриный бум со стороны свекрови. А вот Митя мог бы и шепнуть своей мамаше, у него скоро аллергия на птиц начнется - видит же, что Дина расстраивается. Стас 2 вскружил голову Дине
полная версия страницы