Форум » Хелга » Графоманство, как отражение бытия » Ответить
Графоманство, как отражение бытия
Брюнес: Автор - Брюнес Повесть Осмелюсь предложить вашему вниманию начало небольшой повести.
Axel: Брюнес Ура доблесному сержанту!
Marusia: Брюнес Сюжет настолько крут , что нет смысла гадать, что нас ждет за следующим поворотом
apropos: Брюнес Ай, вот так поворот! Но сержант-то каков! Скалолаз наш... И брюнетка очень даже кстати... Брюнес пишет: полз по стене, словно паук по паутине, скалолаз по скале, альпинист по Альпам, трубочист по трубе, Летучий Голландец по бушующим небесам Каскад! (А хочется цитировать все... )
Элайза: Ох, ну и интриганка же ты, Брюнес! Только что вроде на лестнице лежали, и уже в каком-то подвале с люком... Жуть, крруть и мурашки по телу! В лучших традициях жанра наш бравый сержант выполз, цепляясь за воздух, но кто же, кто же все-таки так жестоко изрезал гламурный золотистый диван?.. И главное — зачем?.. Читатели теряются в догадках, вся надежда на доброго автора, который не будет долго томить нас в неведении.
Цапля: Брюнес Великолепно, восторг! Присоединяюсь к жаждущим продолжения, параллельно строя немыслимые догадки (мыслимые тут невозможны) Элайза пишет: но кто же, кто же все-таки так жестоко изрезал гламурный золотистый диван?.. *голосом Гоблина* чувствуется рука мафии
Хелга: Не слишком ли автор лихо закрутил сюжет?
Цапля: Хелга пишет: Не слишком ли автор лихо закрутил сюжет? Читатели в восторге от крутизны сюжета
Хелга: Цапля пишет: Читатели в восторге от крутизны сюжета А мне показалось, что Брюнес не хватает чувства меры, хотя местами очень забавно...
Цапля: Хелга пишет: А мне показалось, что Брюнес не хватает чувства меры А мне показалось, что отсутствие чувства меры, гламурные коврики, техно в стиле ампир , сержант-паук, брюнетка с синими губами, Мэри -Эйприл в розово-зеленом - это такой эксклюзив, что придираться к оному грешно.
Tatiana: Хелга ты не права. Очень даже в меру. А за колготки... у-у-у, за эти колготки... *тяжело вздыхаю* все можно простить, тем более, что и прощать-то нечего.
Леона: Представила себе прием борьбы утса-комон-бхатай под названием «молниеносный удар бекаса-ламдоджи с обрезанными крыльями» Валяюсь под столом! Браво, Брюнес! Хелга пишет: А мне показалось, что Брюнес не хватает чувства меры Хватает, хватает! И чувства меры, и всех остальных чувств!
Wega: Брюнес пишет: Уотсон?» — Мэри Эйприл перебрала в памяти всех знакомых ей Уотсонов, их оказалось совсем немного, точнее один, а еще точнее, одна — Джеральдина Уотсон, та самая, которую выделял из всех студенток упрямый преподаватель А мне очень понравился этот сюжетный вираж! Весьма неожиданная идея, вызывающая вполне обоснованное сочувствие к незадачливой блондинке.
Брюнес: Спасибо терпеливым читательницам! Кажется, 1-е апреля слишком затянулось, и чувство меры, действительно, изменяет автору. Но, не в силах остановиться.... ------------------------------------------- Инспектор Уотсон был в бешенстве. Он рвал и метал, о чем свидетельствовала потухшая, уныло лежащая на столе трубка, которую он так и позабыл раскурить. Кроме того, сегодня утром, когда он подходил к дверям полицейского управления, мимо него прошествовала продавщица цветов с огромной корзиной желтых роз, в результате чего инспектор ушел в глубокий аллергический чих, из которого периодически выныривал, чтобы высказать свое отношение к нерадивым подчиненным. Полицейские Верник и Джонс стояли в кабинете инспектора в неудобных позах почтительного непослушания, наблюдая за перемещениями клетчатого платка начальства. – Где Флемминг, …..вашу? – вопрошал инспектор, не чуждаясь отборных ругательств, которые применял в случаях крайнего душевного и служебного волнения. – Его никто не видел и не слышал со вчерашнего дня, после того, как мы встретились с ним там, возле обстрелянного дома на Бронсон Лейн, а затем он укатил с той блондинкой, Джейнсон, – Верник, грузный мужчина в расцвете лет и сил, мечтательно закатил глаза. – В то время, когда преступники бороздят городское пространство, убивая направо и налево, сержант Флемминг развлекается со свидетельницей, а возможно, и соучастницей или, что еще хуже, исполнительницей преступления, и это вместо того, чтобы выполнять свои обязанности, а вы, воспользовавшись его отсутствием, болтаетесь неизвестно где! – инспектору удалось произнести столь длинную речь на одном дыхании, после чего он разразился каскадом эффектных чихов, поминая в промежутках между ними не добрыми, а злыми словами безответственную цветочницу. – Но, сэр… – вставил свое веское слово поборник справедливости и простых земных радостей долговязый худощавый Джонс. – Мы перерыли все лондонские притоны, накопали знакомых Скунса, нашли парня, который пару дней назад в клубе «Новая Канава» видел, как Скунс толковал с неким Бронксом… – возмутился немногословный Верник. – Молчать! – взревел измученный аллергией Майкрофт. – Флемминг не отвечает на звонки, – зачем-то добавил Верник, видимо, движимый некой навязчивой идеей. – Пусть он только покажется мне на глаза! Женщины, женщины – это зло! Как разрушительно их влияние! Идите и работайте! И как только появится Флемминг, тотчас же ко мне… – инспектор чихнул и без сил откинулся на кресле. Покинув кабинет инспектора, Верник и Джонс, поразмыслив, решили, что стоит размягчить обрушившийся на их невинные плечи гнев начальства парой кружек доброго пива в ближайшем пабе под оптимистичным названием «Уснувший в седле», где под пиво основательно перемыли все несущие части инспектора Уотсона, а заодно и сержанта Флемминга. Сержант Флемминг попытался встать, качаясь, он сделал несколько шагов, но ему пришлось остановиться, чтобы не упасть от сильного головокружения. Светало, перед ним расстилалось какое-то поле, за ним виднелась полоса леса, а над лесом разгоралась заря. «Значит, мы провели в этом колодце пол суток, если не больше, – подумал сержант. – И откуда взялась эта девица?» – Ждите меня, я скоро вернусь! – крикнул он в глубину колодца, откуда до него донеслось слабый звук, то ли плач, то ли ответ. Мысль о брюнетке, которую нужно извлечь из подземных недр, придала ему сил. Найти что-либо похожее на веревку в условиях незнакомой предрассветной сельской местности не представлялось возможным, но Джеймс Флемминг вспомнил, что его джинсы вполне можно превратить в веревку, если грамотно подойти к вопросу их разрезания. С другой стороны, можно было пойти поискать жилые места, позвать на помощь людей, но он не был уверен, что ему хватит на это сил, и он не лишится сознание где-то в пути. Он порылся в карманах джинсов, они были пусты, а один порван – те, кто бросил его в колодец, проверили все карманы, вытащив телефон, полицейский жетон и бумажник, хотя, почему-то оставив зажигалку, видимо, в спешке. Что-то кололо и царапало его бедро. Тщательно порывшись в порванном кармане, он нащупал выпавший, но зацепившийся за трусы предмет. Это была женская пилочка для ногтей с нелепым украшением в форме паука с колючими проволочными лапками, благодаря которым она и задержалась в белье сержанта. Эту вещь он обнаружил под головой отравленного Урии Рафлса-Скунса в квартире Мэри-Эйприл. Это было невероятное везение. Сержант стащил джинсы, потерял сознание, придя в себя, прикинул направление разрезания штанов так, чтобы из того количества ткани, что было у него под рукой, выкроить как можно более длинную веревку. Когда работа была закончена, уже совсем рассвело, и роса на траве просохла. Из колодца доносились далекие тихие стоны. – Я спускаю веревку! – крикнул сержант, – накрутите конец себе на руку, я вытащу вас. Он сбросил вниз то, что недавно было его джинсами, волнуясь, что импровизированной веревки может не хватить. Вскоре из колодца донеслось более бодрое: – Поймала! Веревка натянулась, он подергал ее и потянул. Работа была сродни гребле в кандалах на пиратской галере. Когда голова девушки показалась над отверстием колодца, силы оставили сержанта, он упал на траву, вновь на миг потеряв сознание от боли, усталости, потери крови, переживаний, голода и осознания свершенного дела. – Ну и видок у вас, – услышал сержант сквозь мутную пелену, окутавшую его глаза и мысли. – Как у татуированного вождя племени днобов. – Что за племя? – спросил сержант, протирая глаза здоровой рукой, ибо жизненные перипетии так и не лишили его природной любознательности. – Это племя, очень малочисленное, населяет один из островов Тихого океана, к северо-западу от Австралийского континента. Они наносят себе татуировки красной краской растения днобо-бобо, и для глаза европейца выглядят окровавленными. Днобы считают, что, чем больше красного на теле, тем красивее, и с лексической точки зрения можно признать, что они правы, хотя визуально зрелище совсем не для слабонервных. Освободившись из ужасного плена, девушка вполне пришла в себя. Джеральдина Уотсон отличалась живым умом, сообразительностью, странным образом сочетая в себе неуемное красноречие, подпитанное многолетним постоянным чтением, и замкнутость, вызванную периодическими погружениями в свой внутренний мир. Она была настоящей фанаткой археологии, этнографии, палеонтологии и прочих попутных наук, и могла говорить часами на животрепещущие археологические, этнографические и палеонтологические темы. Невысокая ростом брюнетка с достаточно нескладной фигурой, она была скорее некрасива, чем привлекательна и не пользовалась успехом у мужчин, и это, несмотря на развитый интеллект, часто расстраивало её. Единственным ее внешним достоинством были огромные глаза, в которых отражался богатый внутренний мир Джеральдины, и, видимо, Энтони Брокльхерст стал первым из мужчин, который, прежде чем визуально измерять длину ног и объем бедер девушки, заглянул в эти зеркала души. Впрочем, возможно, он сделал это по причине сильной близорукости. Ученую беседу пришлось прервать, поскольку экзотичность, которая так восхитила ученую Джеральдину, самому Флеммингу приносила глубочайшие физические страдания, которые он мужественно скрывал, не имея возможности скрыть свою наготу. Повязка на плече сержанта пропиталась запекшейся уже кровью, мужественный торс был жестоко исцарапан, глаза лихорадочно горели, волосы падали липкими прядями на лоб. Где-то вдали Тарзан и прочие претенденты на звание самого мужественного дикого охотника всех времен и народов тихо удалялись в чащи джунглей, дабы не быть осмеянными за свой жалкий внешний вид. – Позвольте представиться, меня зовут Джеймс, Джеймс Флемминг, я – полицейский, – вспомнил о правилах этикета сержант. - Нам нужно найти дорогу, и срочно попасть в Лондон. Джеральдина отдала ему куртку. Сержант сунул в карман бесценную пилку, и они двинулись по полю. Дорога была обнаружена часа через два, им часто приходилось останавливаться не отдых, и сержанту в конце концов пришлось прибегнуть к помощи плеча хрупкой, но отважной Джеральдины, потому что каждый шаг давался ему с трудом. По дороге мисс Уотсон поведала сержанту, что она приехала к Мэри-Эйприл по ее странному звонку. Выйдя из лифта, она увидела лежащего на полу сержанта. Пока Джеральдина размышляла, что ей делать: подойти ли к нему или сразу вызывать скорую помощь, кто-то схватил ее сзади, зажав рот. Резкий запах хлороформа, и она потеряла сознание. Сержант вкратце, избегая подробностей, описал Джеральдине сложившуюся вокруг Мэри-Эйприл ситуацию, что вызвало у мисс Уотсон сочувствие, замешанное на некоторой доле злорадства, поскольку она терпеть не могла богинеподобную блондинку. Исчерпав тему сегодняшнего дня, остаток пути в поисках признаков цивилизации Джеральдина рассказывала сержанту об особенностях быта и обычаях племен, населяющих коралловые острова Старозеландского ареала. Шоссе оказалось довольно пустынным. Им пришлось ждать четверть часа, пока на дороге не показался небольшой фургон, как оказалось, собственность местного фермера. Применив классический прием «девушка на дороге, мужчина – в кустах», они овладели грузовиком, и сержант пообещал незадачливому фермеру, что все расходы и компенсации за моральный и небольшой физический ущерб, связанный с шоком от вида сержанта и вывихнутой последним в короткой борьбе за обладание транспортным средством руки селянина, восполнит государство. Фермер, глядя вслед удаляющейся собственности, саркастически сплюнул, выразив глубокое недоверие к намерениям вышеупомянутого института выплачивать какие бы то ни было компенсации.
Tatiana: Брюнес пишет: Джеральдина Уотсон отличалась живым умом, сообразительностью, странным образом сочетая в себе неуемное красноречие, подпитанное многолетним постоянным чтением, и замкнутость, вызванную периодическими погружениями в свой внутренний мир. Она была настоящей фанаткой археологии, этнографии, палеонтологии и прочих попутных наук, и могла говорить часами на животрепещущие археологические, этнографические и палеонтологические темы. Невысокая ростом брюнетка с достаточно нескладной фигурой, она была скорее некрасива, чем привлекательна и не пользовалась успехом у мужчин, и это, несмотря на развитый интеллект, часто расстраивало её. Единственным ее внешним достоинством были огромные глаза, в которых отражался богатый внутренний мир Джеральдины, Все, выпала в осадок. Впадать обратно не собираюсь. Просто супер!
Inn: Автор, пусть чувство меры "изменяет" и дальше :-) и как можно дольше ;-)! Спасибо большое, Брюнес! Хороши все: и аллергичный инспектор, и мужественный (практически обнажённый стараниями автора) сержант и "фанатка прочих попутных наук"... В тихом восторге от "преступников, бороздящих городское пространство"... он укатил с той блондинком, Джейнсон, - блондинкой?
Бэла: Брюнес пишет: Где-то вдали Тарзан и прочие претенденты на звание самого мужественного дикого охотника всех времен и народов тихо удалялись в чащи джунглей, дабы ... нервно покурить в углу!!!
Надина: Брюнес Особенно хохотала над захватом грузовика, очень саркастично (фермера жалко, правда, но добрые дела наказуемы). Гневная речь инспектора бесподобна: В то время, когда преступники бороздят городское пространство, убивая направо и налево, сержант Флемминг развлекается со свидетельницей, а возможно, и соучастницей или, что еще хуже, исполнительницей преступления, и это вместо того, чтобы выполнять свои обязанности, а вы, воспользовавшись его отсутствием, болтаетесь неизвестно где! а полумертвый и полуобнаженый сержант каков!
apropos: Брюнес Ухохоталась - до слез. Нет, это невыносимо-бесподобно! Брюнес пишет: не в силах остановиться И не надо! Не надо останавливаться - читатели готовы, нет - жаждут - читать этот восхитительнейший роман - до следующего первого апреля и далее.
Цапля: Брюнес Бесподобно! Уже не знаю, кем мне восхищаться больше - розово-зеленой блондинкой с ногами осьминога, или глазасто-эрудированной брюнеткой. Все великолепны, хорош аллергический инспектор, но сержант.... Невероятен, особенно без джинсов! ЗЫ. Я так хочу, чтобы песня не кончалась... (с)
Калина: Брюнес Вас неминуемо растащат на цитаты
полная версия страницы