Форум » Хелга » Графоманство, как отражение бытия » Ответить
Графоманство, как отражение бытия
Брюнес: Автор - Брюнес Повесть Осмелюсь предложить вашему вниманию начало небольшой повести.
Надина: Брюнес Спасибо Брюнес пишет: На счету инспектора полиции Майкрофта Уотсона было не одно, а целых два раскрытых дела. А чем же инспектор занимался в промежутке между этими двумя делами?
Inn: Спасибо автору! Очень надеюсь, что "1 апреля" продлится хотя бы до окончания этого бесподобного детектива ;-). Вспомнился полунинский Асисяй с его выяснениями, что такое "детектива" :-)... Ещё раз благодарю!
Axel: Брюнес Спасибо за доставленное удовольствие!
Tatiana: Брюнес Позвольте Вам напомнить, что общефорумским решением в этой теме у нас продолжается первое апреля.
deicu: Брюнес , чем дальше, тем перловее. Майкрофт Холмсович великолепен, дама смешанных кровей бесподобна, интрига сворачивается все круче. А то, что соперница М.-Э. Джейнсон именно Джеральдина Уотсон - скажется? Они родственники или однофамильцы с инспектором? Я целиком за то, чтобы первое апреля в данной ветке не кончалось никогда. Кстати, дамы, кто из вас придумал заголовок темы - автор или модератор? Очень красивый. И Цапля Это ж уметь надо отыскивать такие брильянты! Счастлива до безпамяти (с)
Tatiana: deicu пишет: Кстати, дамы, кто из вас придумал заголовок темы - автор или модератор? Очень красивый. Автор, автор и еще раз автор.
Брюнес: Tatiana пишет: Позвольте Вам напомнить, что общефорумским решением в этой теме у нас продолжается первое апреля. Такое категоричное решение? Спасибо... ну что ж, помучаю желающих еще... --------------------- Инспектор Уотсон вошел в желтую гостиную Мэри-Эйприл, осмотрелся, для чего ему пришлось повернуться направо, а потом налево всем корпусом, поморщился, когда взгляд его упал на огромный букет желтых хризантем, торчащий из массивной стеклянной вазы причудливой формы. Инспектор страдал не только женофобией, но и цветочной аллергией, и один вид цветов в радиусе пяти ярдов вызывал у него слезотечение и свербение в носу. Слезы не стали дожидаться и потекли, инспектор достал огромный клетчатый платок не первой свежести, громогласно чихнул, протер глаза и кивнув в сторону трупа, сказал сержанту: – Флемминг, осмотрите его… – Да, сэр, – бодро отозвался Флемминг и склонился над человеком, лежащим на ковре. Инспектор повернул корпус в сторону двух женщин, которые, судя по экспрессивным выражениям их лиц, явно порывались что-то сказать. Майкрофт некоторое время молча, с отвращением, рассматривал представительниц вражеского пола. Он отметил про себя, что молодая высокая блондинка из тех, что своей вызывающей внешностью коверкают мужские судьбы, а вторая – низкорослая брюнетка с азиатскими чертами лица, – из тех, что обманывают несчастных мужчин иными способами. Пока инспектор размышлял, которое из стоящих перед ним двух зол сможет пережить чувство его служебного долга, сержант выпрямился и сообщил: – Он мертв и, кажется, отравлен, сэр. – Мне нужно переодеться, – не дав инспектору открыть рот, заверещала блондинка. – Я соседка и просто зашла спросить, почему Мэри так громко кричала, – с достоинством объявила брюнетка. – Вы кричали не хуже, чем я, – обиделась блондинка. – Но от вашего визга разбилась моя ваза венецианского стекла, – парировала брюнетка. – А что бы вы делали, если бы обнаружили вот… это в своей квартире? – В моей квартире? С какой стати в моей квартире может оказаться труп… – Что вы имеете в виду? – Абсолютно ничего… – Успокойте… а-а-п… их, чхи-и-и… Флемминг, – с трудом произнес инспектор, уткнувшись в платок. – И почему вы решили, что он отравлен? Прошло некоторое время, прежде чем Уотсон осознал, что сержант не ответил на поставленный вопрос, а в комнате наступила странная тишина. – Флемминг… – Майкрофт повернул корпус в сторону сержанта. Тот стоял, уставившись в пространство, словно под действием какого-то гипноза. Инспектор, проследив направление взгляда сержанта, определил, что объектом, загипнотизировавшим молодого человека, является долговязая блондинка. «Несчастный малый», – отметил про себя инспектор, ибо не был лишен чувства сострадания, и заорал: – Сержант Флемминг! Сержант вздрогнул и вытянулся. – Да, сэр! – Вызовите медэксперта и побеседуйте с мисс… миссис, – он качнул головой в направлении соседки азиатской наружности, которая тотчас же сердито представилась: – Миссис Окатамуль… – Да, сержант, опросите миссис Окатамуль… а я, – он вздохнул, осознавая размеры принесенной им ради служебного долга жертвы, – а я поговорю с… – Мисс Джейнсон, но мне нужно переодеться… – с готовностью вскинулась блондинка. – Моё имя Мэри-Эйприл, – последние слова на ходу поменяли адресата и, расправив крылья, полетели в сторону молодого сержанта. Отдав полицейским приказ осмотреть комнату, инспектор величественным жестом пригласил мисс Джейнсон на беседу. Мэри-Эйприл невзлюбила коротышку инспектора с первого взгляда, а когда он начал допрашивать ее, в то время как симпатичный полицейский достался противной соседке, так и вовсе возненавидела. Девушка просто впала в глубокое отчаяние, когда молодой человек впился в нее страстным взглядом, а она не могла ответить ему тем же, поскольку так и не успела сделать то, ради чего вернулась домой, а кроме того, сломала ноготь, и поэтому чувствовала себя просто отвратительно. Да еще этот противный, невесть откуда взявшийся, труп, испортивший ее любимый ковер, на котором она так любила лежать среди подушек, мечтая и любуясь своими прекрасными руками и ногами. «Придется теперь его выбросить», – с горечью подумала Мэри-Эйприл. Она села напротив инспектора, и начала рыться в сумочке в поисках пилки для ногтей. – Расскажите, как вы обнаружили труп, мисс, - – сказал инспектор и смачно высморкался в отвратительный клетчатый платок, даже не извинившись за свое недостойное поведение. Мэри-Эйприл поморщилась. – Я поехала в колледж, утром, – начала она и добавила: – Я хожу в колледж… – Вы поехали в колледж, утром? – Да, я поехала в колледж… – Мэри-Эйприл, не найдя пилку, высыпала содержимое сумочки на стол и начала рыться в груде мелких и больших косметичек, флаконов, тюбиков, салфеток, тампонов и прочих жизненно важных женских штучек – И? – И я… – И вы… – инспектор чихнул. – И я… вернулась, – Мэри-Эйприл все-таки обнаружила пилку. – И нашла вот его, – она кивнула в сторону трупа, возле которого суетился тощий бородатый мужчина в голубом халате и перчатках. – «Зачем трупу врач?» – подумала Мэри-Эйприл. Инспектор тем временем оживился и сурово спросил: – Зачем вы вернулись, мисс? – Но не могла же я появиться в колледже в таком виде! – В каком виде? – с подозрением спросил инспектор и окинул девушку таким взглядом, что она совсем затосковала, потому что взгляд этот не выражал ни восхищения, ни тайной страсти. «Что-то со мной не так… – подумала она. – Сначала Брокльхерст, а теперь и этот, пусть и неприятный инспектор». – В каком виде? – грубо настаивал инспектор. – Но у меня же порвались колготки! – вскричала Мэри-Эйприл. – Коготки? – опешил инспектор. – Да, именно, у меня порвались колготки, когда я доставала в бардачке сигареты и зацепила их ногтем… – Сигареты? – Почему сигареты? – опешила Мэри-Эйприл. – Вы зацепили сигареты ногтем? – раздраженно сказал инспектор, хватаясь за носовой платок. – Я зацепила ногтем колготки! А вы представляете, что это значит? Вы когда-нибудь ходили в порванных колготках, сэр? А как бы вы поступили на моем месте? Инспектор молчал, видимо, тщетно пытаясь представить, как бы он поступил, оказавшись в столь катастрофической ситуации. – Я могу переодеться? – вскричала Мэри-Эйприл. Инспектор чихнул, высморкался и, со вздохом облегчения, отпустил ее. Когда посвежевшая, причесанная, с обновленным маникюром, в изумрудно-зеленом декольтированном, но в меру, платье, открывающем ее прекрасные ноги, обтянутые новыми колготками с заманчивыми блесками, вспыхивающими то на колене, то на лодыжке, то выше к бедру, по мере того, как ноги меняли свое положение в пространстве, Мэри-Эйприл появилась в гостиной, труп незнакомца уже унесли, на её еще утром прекрасном и уютном ковре жутко просматривался обрисованный белым мелом контур тела, но у окна приятно маячила фигура молодого полицейского. – Позвольте представиться, сержант Джеймс Флемминг, – сказал он, подходя к Мэри-Эйприл. Мэри одарила его одной из своих очаровательных улыбок, открывшей её жемчужно-белые зубы. – Хотел вас спросить, – помявшись, сказал сержант. – Это ваша вещь? Мэри-Эйприл уставилась на раскрытую ладонь сержанта. «Как он мог подумать, что такая уродливая штука может принадлежать мне?» – Нет, конечно, – возмущенно ответила она и гордо добавила: – Я такими не пользуюсь! – Простите, мисс, не хотел вас обидеть… Вам не будет страшно оставаться здесь в квартире? Вы живете одна? Мэри-Эйприл затрепетала от мысли, что сержант готов предложить ей… хотя вопрос был задан слишком прямо. – У вас есть родственники или знакомые? – продолжил сержант. Мэри-Эйприл вздрогнула, вдруг сообразив, что оставаться в квартире на самом деле страшновато. – Есть, – ответила она, несколько разочарованно. – Я могу отвезти вас.
Tatiana: Брюнес Назло всем календарям у нас первое апреля! Брюнес Может быть Вы знаете, где Мэри-Эйприл достала такие чудесные колготки? *капризно* я тоже такие хочу!!!
Цапля: Ой, ну какая прелесть Tatiana пишет: *капризно* я тоже такие хочу!!! и я навпечатлялась, представляешь У меня есть подозрение... о личности преступника
Tatiana: Цапля пишет: я навпечатлялась, представляешь Еще бы, такой хламур))))
apropos: Брюнес Каждая фраза - маленький, но восхитительный шедевр! Цитировать хочется все - не смогла выбрать лучший "перл". Инспектор... ах, такой мущщина.... Цапля пишет: есть подозрение... о личности преступника А поделиться?
Цапля: apropos пишет: А поделиться? А если это расплывчато и неоправданно? И зиждется на смутном, а не на реальном?
незнакомка: Брюнес Мне так нравиться. Это ж надо все так придумать и закрутить. А сатира вообще на высшем уровне. Цапля пишет: У меня есть подозрение... о личности преступника У меня тоже есть подозрение
Tatiana: Цапля незнакомка Гусары, молчать! Не сорвите интригу.
Надина: Брюнес Спасибо! Так иронично!
Tatiana: незнакомка пишет: Взглянуть бы в глаза тому, кто придумал первое апреля. Ты права, о, мудрое дитя! Правда, иногда хочется не просто взглянуть.
Marusia: Брюнес Мы готовы мучиться ещё и ещё Девочки, кто последний за колготками? Чтобы всем хватило, больше двух пар на одни ноги не давать!!!
Tatiana: Marusia пишет: Девочки, кто последний за колготками? Чтобы всем хватило, больше двух пар на одни ноги не давать!!! Глупости!!! Я еще со вчерашнего занимала - никаких двух пар в руки. Тем более, что ты третья)))) Тебе точно хватит. *задумчиво* Если, конечно, это не полный эксклюзив. Тогда может и не хватить)))
Калина: Брюнес пишет: двух женщин, которые, судя по экспрессивным выражениям их лиц, явно порывались что-то сказать. Брюнес пишет: рассматривал представительниц вражеского пола. Он отметил про себя, что молодая высокая блондинка из тех, что своей вызывающей внешностью коверкают мужские судьбы, а вторая – низкорослая брюнетка с азиатскими чертами лица, – из тех, что обманывают несчастных мужчин иными способами. На этих местах со мной приключилась форменная истерика Итого: две истерики на одно утро. Только я недогадлива И кто стоит за этим, не знаю. Подожду имени автора - надо же знать, на кого ссылаться при цитировании
Цапля: А мне так зудит написать кому-нить, кто убивец. Можно, я кому-нить в личку напишу? автор, можно, Вам?
полная версия страницы