Форум » Хелга » Пять мужчин. Хелга - 2 » Ответить
Пять мужчин. Хелга - 2
Хелга: Автор: Хелга Название: Пять мужчин Жанр:что-то о любви и вообще... На сайте: http://apropospage.ru/zabava/sof1/fivemen/fivemen_1.html
Хелга: Леона пишет: Я этого не писала. Глюк... Джастина пишет: И сейчас у нее бы уже хватило духу не звонить. И она бы уже не жалела о несделанном. мне кажется, сожаления о несделанном сохраняются всегда, и опыт тому не помеха. Джастина пишет: Ее выбрасывание бумажки сродни звонку для того чтобы узнать, что «вас не ждали», только решение принято самостоятельно и раньше. И так спокойнее, типа «я сама…» и «никто меня…». И импульсивный порыв... Цапля пишет: А в случае с Диной - обидно вдвойне, так как верилось и надеялось мне, как весьма романтичной натуре, что и для Него это был не банальный курортный роман. Но о нем еще мало что известно... Калина пишет: Она как раз умеет это делать, и кайф получает от этого Молодец какая! Именно, не попытки поставить точки, а запятые - это кайф...
Калина: Хелга пишет: Молодец какая! Именно, не попытки поставить точки, а запятые - это кайф... Дааа, но Дина-то не запятую поставила, а точку - жирную такую точку. Лет на дцать.
Хелга: Калина пишет: Дааа, но Дина-то не запятую поставила, а точку - жирную такую точку. Лет на дцать. Так я же свое мнение высказала, а не Динино двадцатилетнее...
chandni: Калина пишет: но Дина-то не запятую поставила, а точку - жирную такую точку. а прикинь, каково ей будет, когда она поймет, что ждет ребенка? С одной стороны а вдруг А с другой - листочек-то все, улетел. И не всегда удается вспомнить заветные цифирки
Калина: chandni пишет: а прикинь, каково ей будет, когда она поймет, что ждет ребенка? Я прикинула Поэтому мне вся эта затея с выкидывание с самого начала и не понравилась. очень не понравилась Особенно если учесть, что в данной ситуации все те причины, которые делали "полный и окончательный разрыв" обязательным, чуть позже покажутся значительно меньше существенными. А лет через несколько вообще глупыми. А еще через несколько настолько глупыми, что сил не будет. А взгляд на бегающее последствие еще и подбросит чувство вины. Ох, я тут уже надумала. Хелга, прости
Хелга: Калина пишет: Ох, я тут уже надумала. Все замечательно надумала, поскольку логично и разумно...
Юлия: Хелга Щемяще, очень красиво и психилогически узнаваемо. Жизнь такова, какова она есть и больше не какова... (с)
Хелга: Юлия Спасибо!
Цапля: Калина пишет: Дааа, но Дина-то не запятую поставила, а точку - жирную такую точку. Лет на дцать. Увы. Соглашусь - глупо и обидно несправедливо - по отношению к себе и к нему. Но! Но Хелга права - на тот момент двадцатилетняя романтичная девочка, больно ушибленная прозой жизни, наверное, не могла мыслить иначе. Это мы сейчас все ууумные тут сидим... *задумчиво* продолжения бы....
Хелга: По дощатому полу мастерской тянутся длинные тени, шторы огромных окон раздвинуты, и полуденное октябрьское солнце тянет свои лучи, оставляя светлые блики на расставленных по залу гипсовых фигурах древнегреческих героев и муз, драпированных туниками, либо блистающих красой совершенства обнаженных тел. –– Совершенства по-гречески, –– ворчит Митенька – так все женское население курса за глаза зовет Дмитрия Усманова за кротость характера и субтильность сложения. – Митенька, а чем тебе не нравятся эти совершенства? Предпочитаешь пышные формы с крутыми изгибами? –– тут же цепляет его красотка Марго, обладательница этих самых изгибов, резко шлепнув кусок глины на стоящее перед ней незаконченное скульптурное безобразие, смутно обещающее превратиться в наяду –– с гипсовой статуи одной из этих дочерей Зевса мы сегодня дружно лепим свои этюды. Митенька жмет плечами, смущенно улыбается: –– Я же не утверждаю, что не нравятся, просто дал некое определение… –– По-о-онятно! –– хохочет Марго, ее смех гулким эхом отдается от высоких лепных потолков. Изловчившись, она проводит пальцами, испачканными глиной по щеке Митеньки, тот отпрыгивает, чуть не роняя свою работу и, достав платок, начинает стирать глину, поглядывая в мою сторону. Меня мало волнуют взгляды Митеньки и выходки Марго. Я размышляю над вопросом, почему меня целый день подташнивает, и отчего мне кажется, что единственным средством от этой тошноты может стать глина, из которой я леплю свою наяду. В конце концов, не выдержав, сжимаю в кулаке кусочек спасительного средства, отправляюсь в маленькую подсобку, где свалены обломки старых статуй, инструменты и прочая всячина, и, устроившись на старом деревянном диване, начинаю облизывать синеватую глину, удивляясь, до чего вкусной она мне кажется. За этим прискорбно-постыдным занятием меня и застает Марго. –– Дина, ты что делаешь? –– вопрошает она, в то время как я застываю, пытаясь спрятать вожделенную глину. –– Ничего не делаю, просто сижу… –– Знаешь, слышала и не раз, что глину едят дети и беременные, –– рубит она сплеча. …Беременные… я молчу, потому что слова Марго не столько удивляют меня, сколько подтверждают мои смутные девичьи подозрения. –– И давно это с тобой? –– продолжает Марго, приняв мое молчание за знак согласия. –– Если да, то два месяца… –– признаюсь я. ––Ты у врача была? –– Еще нет, я… я сомневалась… –– Гм-м-м… досомневаешься, поздно будет! А кто он? –– Неважно… –– бросаю я, с тупой тоской размышляя, что напрасно пыталась обманывать саму себя, и что все равно придется что-то решать и предпринимать. «Стас…», –– четыре буквы, как молитва, стучат в голове. Ушла, уехала, какие мелочи, Лишь царапнуло птичье крыло, Ночными утехами рану не залечить, Пить ли, спать ли, не все ль равно. Поезд грязно-зеленый ревел гудком. Сердце нечаянно взяв в ладонь, Ты шагнула в темную бездну-вагон И сердце мое увезла с собой. Нелеп и брошен, бессердечен и слаб, Вином упившись под лунным градом, Без сердца ношу свою тащу, как раб, Опутанный лозами твоего винограда. Сжала кулачок руки жестко-нежной, Молчишь, затаившись в безбрежном пространстве. Ни слова мои, ни строки тебе не нужны, Так хоть сердце верни, разожми свои пальцы… ******** Утро наполнено щенячьей радостью жизни. Напеваю мелодию, звучащую из компьютера удивительно рано поднявшегося Николы, и летаю по квартире, грациозна и легка, как та лань, в сопровождении ошеломленного такой прытью Черного, который время от времени совершает кульбиты, пытаясь царапнуть меня за руку. Как же мы, дамы, зависимы от мужского внимания и невнимания! Чуть покосился в нашу сторону симпатичный мужик, как тут же невесть откуда берутся силы и закипают желания. «Что ж, не стану спорить с природой и остатками гормонов, хотя бы гипотетически, и отдамся на волю волнительной радости бытия», –– решаю я, заплетая волосы в так называемую французскую косичку и выпуская завлекательную, по моему мнению, прядь, словно подспудно собираюсь на свидание. На этот раз внутреннее чувство не подводит. В полдень в мастерскую, как ни в чем не бывало, является Станислав. Я заканчиваю очередной цилиндрический чайник и, увидев своего юного поклонника, от неожиданности выпускаю работу из рук, в результате чайник теряет форму и симметрию, раздувшись с одного бока и получив вмятину на другом, в этот же момент, по закону подлости, с привода слетает ремень, и круг, сделав несколько оборотов, останавливается. –– Я помешал вам? –– спрашивает Станислав, с виноватым видом взирая на дело своего явления. Бросаю в его сторону зверский взгляд, отмечая, что ему очень идут эти светлая рубашка и синий джемпер, что видны из-под расстегнутой куртки. Внутри меня, в неопознанном месте организма, душа заводит песнь ликования под аккомпанемент утренней Николиной мелодии. Мастерская сегодня заполнена народом, шумна и беспокойна. Гудят приводы гончарных кругов, что-то напевает себе под нос коллега, Семен Иванович, работающий рядом, живописный, словно сошедший с картины прошлого века: седые кудрявые волосы перетянуты красным платком, закатаны рукава широкой рубахи, подбородок прячется в густоте аккуратной бороды. Он работает над большим вазоном, выдавливая стеком узоры по его периметру. –– Здорово здесь у вас, –– говорит Станислав, оглядываясь. –– Простите меня, Дина…Николаевна, – (мое отчество звучит с некой издевкой, или мне так кажется?) –– из-за меня погублена ваша работа. –– Как вы сюда прошли? Сегодня же нет экскурсии… –– ворчу я. Семен Иванович, прекращает свою песню и сочувственно спрашивает: –– Дина, эк тебя угораздило, посудину запорола? –– Что-то с приводом, Семен Иваныч, –– оправдываюсь я, выбираясь со своего рабочего места, и иду на безуспешные поиски механика, думая, что сейчас Станислав, вероятно, расстроен и повержен. Вернувшись, обнаруживаю, что настырный блондин уже скинул куртку, закатал рукава джемпера и, присев на корточки, разглядывает устройство привода гончарного круга. –– Дина, у тебя тут помощник-доброволец, я смотрю! –– улыбается Семен Иваныч, вытягивая волнистую плавную линию вдоль тугого округлого бока вазона. –– Станислав, зачем? Вы перепачкаетесь, не нужно… –– наклоняюсь я к нежданному помощнику. –– Вы вчера назвали меня Стасом, Дина, –– отвечает он, оборачиваясь. –– Это прозвучало так… –– «… сексуально…», –– додумываю я, заранее содрогнувшись от того, что сейчас услышу сию современную банальность. –– … душевно, –– заканчивает фразу Станислав и щурит глаза, нахально глядя мне в лицо. –– Вам не сложно было бы называть меня так? Тем более, я так молод в ваших глазах, что… –– Хорошо, –– обрываю его я, не желая слышать столь прямой намек на свой возраст, хотя кто, как ни я, еще вчера потрясала перед ним своим возрастом, словно красным флажком перед бегущим волком. Блистательная логика абсолютно нелогичных деяний –– в этом, кажется, суть женской логики.
apropos: Хелга Ох, как красиво и... как грустно... И стихи - стихи - нечто неописуемое! (Как это у тебя получается?!) Явление Стаса великолепно, в этой голубой рубашечке... не стану спорить с природой и остатками гормонов Ага, это в сорок лет-то. Но какое верное решение, и эта французская косичка.
Tatiana: Хелга Хелга пишет: Вы вчера назвали меня Стасом, Дина, –– отвечает он, оборачиваясь. –– Это прозвучало так… –– «… сексуально…», –– додумываю я, заранее содрогнувшись от того, что сейчас услышу сию современную банальность. –– … душевно, –– заканчивает фразу Станислав Про понимание нами мужчин я уже писала, не буду повторяться. Но улыбает, как чеширского кота. Хелга пишет: Как же мы, дамы, зависимы от мужского внимания и невнимания! Чуть покосился в нашу сторону симпатичный мужик, как тут же невесть откуда берутся силы и закипают желания.
полная версия страницы