Форум » Хелга » Мой нежный повар-8 Хелга » Ответить
Мой нежный повар-8 Хелга
Хелга: Автор Хелга Жанр - ЛР, душераздирающая история о любви и нелюбви... Ссылки на песни Жака Бреля Jacques Brel Ne Me Quitte Pas Jacques Brel Le Plat Pays Jacques Brel Laat me niet Alleen Саксофон Ne Me Quitte Pas, Акер Билк, саксофон feeling Petite_Fleur Love me tender killing me softly laughter in the rain
Юлия: Хелга Чудно, но мало Хелга пишет: То есть в Джоне ощущается некая неуверенность и зависимость от отношения Аглаи к нему? В Джоне ощущается глубина и сложность, в которой, во-первых, нет места безапляционной уверенности в железобетонном нокауте своей неотразимость всех ПЗД, во-вторых, присутсвие опыта не только положительного, как и умения осознавать и переживать свою слабость и ограниченность человеческих возможностей, а в третьих поиск не плоских телесных наслаждений, а тончайшей гармонии души и тела, в тч и в отношениях с женщиной.
Marusia: Хелга пишет: То есть в Джоне ощущается некая неуверенность и зависимость от отношения Аглаи к нему? То что Аглая пригласила его к себе домой, и то что Джон , наконец-то, понял, что она живет с мамой очень важный момент. Скорее всего, что он ничего не спрашивал Глашу по той же причине, что и она (ничего не хотела знать о нем лишнего) Элайза пишет: Поэтому я и была "за джемпер" — хоть какое, но доказательство, что он ей дорог... Юлия пишет: В Джоне ощущается глубина и сложность, в которой, во-первых, нет места безапляционной уверенности в железобетонном нокауте своей неотразимости всех ПЗД, во-вторых, присутсвие опыта не только положительного, как и умения осознавать и переживать свою слабость и ограниченность человеческих возможностей, а в третьих поиск не плоских телесных наслаждений, а тончайшей гармонии души и тела, в тч и в отношениях с женщиной. Лучше не скажешь ( только, что такое ПЗД )
Юлия: Marusia пишет: только, что такое ПЗД Marusia , а я то думала по темноте своей, что это аббревиатура широко распространена в литературных кругах Прошу прощение. ПЗД - это "присутствующих здесь дам".
Элайза: Хлега пишет: То есть в Джоне ощущается некая неуверенность и зависимость от отношения Аглаи к нему? Про зависимость от отношения Аглаи к нему я лично пока судить не берусь , а вот некая неуверенность, безусловно, ощущается, а почему — Юлия так великолепно написала, что мне и прибавить нечего.
Хелга: Юлия Как ты замечательно сказала, не представляете, как мне приятно, что Джон получил такое определение. Marusia пишет: Скорее всего, что он ничего не спрашивал Глашу по той же причине, что и она (ничего не хотела знать о нем лишнего) Вполне вероятно, эта причина может быть одной из основных.
Юлия: Хелга пишет: не представляете, как мне приятно, что Джон получил такое определение Всегда пожалуйста . Коль скоро автор создает такого живого героя не трудно дать ему хорошие характеристики с последнего места работы Ты только, автор, не тяни, будь так милостива! Оцень кусац хоцеца (с)
apropos: Юлия пишет: аббревиатура широко распространена в литературных кругах *мрачно* возможно, только не в нашем. У нас аббревиатуры вообще запрещены злым админом.
Юлия: apropos пишет: У нас аббревиатуры вообще запрещены злым админом Слушаюсь и повинуюсь
Хелга: Дамы, а чего это вы в Поваре оффтопите?
Цапля: Хелга пишет: чего это вы в Поваре оффтопите? С горя, дорогая, за неимением возможности прочесть долгожданное продолжение!!
Marusia: Хелга, есть ли надежда на сегодняшнюю порцию .... этого долгожданного....
Юлия: Прости, автор, что-то я сегодня проштрафилась по всем позициям! *в сторону* А Цапля-то права
Хелга: Бывают в жизни дни, похожие на туго натянутую, звенящую при каждом прикосновении, тетиву лука; дни, когда тревога мешается с радостью, а сомнения с надеждой. Бывают дни, когда лишь одна мысль, одно желание звенит внутри, словно тонкая стрела, что прижалась в ожидании к той тетиве. Я ждала часа заветного свидания, ждала вечера, когда придет Джон, а все прочее казалось мне лишь задним фоном, антуражем, реквизитом, то ли заполнителями пустоты ожидания, то ли помехами в стремлении к этой единственной цели. Время от времени, отвлекаясь на проблемы нагружения балок и динамического воздействия нагрузок, я осознавала всю тяжесть своего любовного недуга и глубину падения, пытаясь привести разнузданные мои разум и чувства хоть в относительный порядок. Пару раз мне даже удалось предаться аналитическим размышлениям. Я задала себе несколько насущных безответных вопросов: почему Джон не появлялся целых три дня, был ли он занят, думал ли обо мне, либо размышлял, стоит ли встречаться со мной? Когда все закончится? И как? Он просто не придет и не позвонит? Или скажет: давай разбежимся в разные стороны, ведь у тебя своя жизнь, а у меня своя? Что он думает обо мне? Странно, но если еще вчера я каким-то образом могла смириться с мыслью о равнодушии Джона, сегодня она казалась непереносимой. «Желаешь стать для него единственной и неповторимой? – саркастически хмыкая, поинтересовался разум. – Романтичная ты наша…». «Это не романтизм, а естественное желание нормальной женщины» – гордо сформулировала я ответ. «А какой толк от твоих естественных желаний? – продолжил добивать меня рассудок. – Взгляни-ка на это, до чего же можно распуститься» – рассудок небрежно кивнул в сторону естества, которое томно-невменяемо закрыло глаза, вспоминая Джона. Чтобы взбодриться, я выпила четыре чашки кофе, в результате чего перед третьей парой у меня разболелась голова. Решив, что имею право на легкую халтуру, я загрузила третьекурсников задачами, поставив подленькое условие, что результаты будут учитываться при сдаче зачета. Под недовольный гул обиженных студентов я устроилась за столом у окна, с преступным облегчением отметив про себя, что на паре отсутствует Миша Сыромятников, и, изо всех сил стараясь сохранять на лице выражение невозмутимой серьезности, предалась размышлениям о том, что бы мне приготовить к прибытию Джона. По дороге домой я зашла в магазин и, побродив среди продуктово-кулинарного изобилия супермаркета, отважно решила, что салат оливье будет мне вполне под силу. Пусть мое угощение будет банальным, но зато съедобным. Нагрузившись вареным картофелем, консервированными огурчиками, зеленым горошком и пачкой майонеза, я отправилась на поиски ветчины, но ноги занесли меня в отдел бритвенных принадлежностей и, после некоторых колебаний, я добавила в свою потребительскую тележку бритвенный станок Жиллетт с набором лезвий и пену для бритья, ловя себя на ощущении, что совершаю нечто криминально-семейное. Покупки оказали на меня странное волнующее воздействие, словно я совершила какой-то магический ритуал. В течение года, когда мы жили с Сергеем, я почти ежедневно выполняла эту обязанность, покупая, правда, полуфабрикаты, которые нужно было просто разогревать в микроволновке, и ни малейшего волнения эти действия у меня не вызывали. Возможно, я растревожилась из-за того, что мне предстояло готовить ужин для повара-профессионала? Или для… любимого? Последняя мысль ударила меня, словно я целенаправленно сунула пальцы в розетку. Салат получился вполне удачным. Разровняв майонез, прикрывающий крупновато нарезанные ингредиенты, я пристроила в его гуще пару листиков петрушки и несколько оливок и погрузила вазочку с салатом в холодильник. Возможно, стоило бы приготовить что-нибудь мясное для мужчины и купить вино, но и изготовление мясного блюда, и выбор вина означали бы для меня заведомые крах и позор. Я разложила на полочке в ванной принадлежности для бритья, потом убрала их, затем достала снова и припрятала в ванной, решив, что буду действовать по обстоятельствам. Время текло, словно выжимало капли из опустевшей фляги. Я устроилась в кресле, попыталась читать, включила телевизор, снова полистала книгу, встала, побродила по квартире, опять вернулась в кресло и в очередной раз раскрыла книгу… Я проснулась и в панике огляделась, пытаясь понять, утро ли сейчас, день или вечер, должна ли я собираться на работу или мне пора ложиться спать. Сообразив, что заснула в кресле, взглянула на часы, которые вещали о начале первого ночи, и вспомнила, что жду Джона. Он обещал позвонить прежде чем приехать! А вдруг он звонил, а я, заснув, ничего не слышала? Я бросилась искать телефон, но обнаружив его, не обнаружила никаких сообщений о звонках. Значит, он не придет? Я отправилась к зеркалу проверить состояние своего лица после незапланированной дремоты. Подправив макияж, с грустью подумала, что, скорее всего, мне придется все это смыть, так и не сразив наповал своей красотой ожидаемого с нетерпением… Кого…? Каждый раз, когда мне приходилось давать определение статусу Джона по отношению ко мне, я спотыкалась на слове, разрываясь между опасной ложью романтики и суровой правдой жизни. Звонок раздался через полчаса. Я схватила телефон, пальцы задрожали так, что вместо зеленой кнопки ответа я нажала красную, отказную. Телефон загудел короткими гудками. «Идиотка, возьми себя в руки!» – взревела я и нажала вызов… Телефон затренькал, собираясь с духом, долгий гудок… сердце рвется наружу… низкий мужской голос: – Глаша? – Да, Джон… я случайно нажала не ту кнопку… – Понял… сейчас подъеду… Не разбудил? – Нет, то есть… нет… я тебя жду… – Буду минут через пятнадцать. Он отключил телефон, я села в кресло, сжала щеки ладонями. Он будет… минут через пятнадцать. Джон появился почти точно в назначенный срок. Странно было открывать свою дверь и впускать его, отвечать на его «добрый вечер» и на поцелуй, нежный и короткий. Он вошел, положил на столик в прихожей сумку и знакомый мне футляр с саксофоном, снял куртку, пригладил перед зеркалом волосы, подтянул к локтям рукава темно-синего джемпера, удивительного напоминающего тот, что лежал в моей сумке. «Видел или не видел?» – пронеслось в голове. Джон прошел в комнату. – Ты голоден? – спросила я. – Признаться, нет… поел на работе… Ну вот, а я целый день носилась с этим салатом… Надо было бы догадаться, что он работает среди еды. – Я сделала салат… – осторожно сказала я. – Хотя, уже второй час ночи, поздновато для ужина… – Отлично… – сказал он. – Немножко можно, с устатку. И мы, словно семейная пара, разбежались по насущным делам: Джон умываться, а я накрывать на стол. Джон льстиво объявил мой салат кулинарным шедевром. Увлеченно глядя на него и слушая его, я не заметила, как тоже умяла целую тарелку. – Джон, ты сегодня готовил или играл? – спросила я, когда мы приступили к чаю. – Готовил… – ответил он. – В своем… «Тритоне», – чуть не брякнула я, вовремя одумавшись, – ресторанчике на Фонтанке? – Именно там, – устало улыбнулся он. – А там ты играешь? – Да, бывает… Не отходя от печки… Мы замолчали, потягивая чай. Заурчал, включаясь, холодильник. Наверху у соседей, как обычно в пятницу, загремела залихватская музыка, качнулся оранжевый абажур лампы, висящей над кухонным столом. –Джон, – сказала я, решившись озвучить вдруг наплывшее желание. – Джон, ты можешь сейчас сыграть? На саксофоне? Ты обещал… – добавила я тоном кокетливой куртизанки. – Легко… если желаешь… – улыбнулся он. Мы перебрались в комнату, я устроилась в любимом кресле, Джон принес футляр, достал инструмент. Медь изогнутой трубы, затейливые клапаны, бляшки-клавиши, – я никогда не видела саксофон так близко. Джон прикрепил мундштук, взял его губами, саксофон издал чистый высокий звук. Несколько долгих тактов, и по комнате поплыла мелодия, знакомая, но в то же время неведомая, тонкая и нежная, с затейливым узором из невероятно красивых звуков. Я замерла, сжалась в кресле. Соседи над нами тоже затихли, выключили громоподобную музыку. Джон мотнул головой наверх, насмешливо закатив глаза к потолку, выводя инструментом чудные рулады. – Что это было? – спросила я, когда отзвучал последний звук. – «Маленький цветок» – тема Сиднея Беше, Наверху стояла тишина, внутри меня еще звучала мелодия. – Беше? – переспросила я, ощущая неловкость от своего невежества в музыкальных вопросах, и призналась, вздохнув: – Ничего не слышала о таком, только мелодия знакома. – Не удивительно, – сказал Джон. – Он известен скорее в узких, чем в широких кругах. Уникальный был музыкант, играл джаз, и в то же время был весьма нетипичной фигурой для джаза. Кларнетист, саксофонист… одинокий странник… – Джон замолчал, начал поправлять мундштук саксофона, потом продолжил: – Выступал с Армстронгом и Дюком, в Нью-Йорке у него был свой комбо, вечно что-то искал, переезжал из города в город, даже умудрился временно переквалифицироваться в портные, во времена кризиса, а умер в Париже, в пятьдесят девятом… Там есть улица его имени, а в Жуан-ле-Пинсе, это городок на Лазурном берегу, – памятник ему. Этот мир джаза с его музыкантами всегда казался мне далеким и загадочным, а Джон рассуждал о них, как о близких и хорошо знакомых ему людях. – Беше стал портным, а ты – поваром… – пробормотала я. – Ну, если проводить параллель, то что-то в этом есть, – усмехнулся Джон. – Джон, сыграй, пожалуйста, еще что-нибудь... - попросила я. – Почему нет? Если твои соседи не возражают… – Они не возражают… – ответила я. Джон взял несколько аккордов. – Глаша, – сказал он, вдруг оторвавшись от инструмента, – У тебя на телефоне поставлена мелодия… – Том Джонс… – сказала я, напрягаясь. – Том Джонс… – эхом отозвался Джон. – А если так? Саксофон запел, слегка надрывно, но невероятно нежно выводя ту самую мелодию, что звучала тогда, летом, в старой бане. Ne me quitte pas… Ту самую, что я искала потом, ту, что теперь отзывалась в моем сердце каждый раз, когда кто-нибудь звонил мне. Мелодия, прозрачная и чистая, словно слезы, грустная и зовущая, словно морской бриз, плескалась легкой волной, взлетала и опадала, и мне казалось, что и я взлетаю и падаю среди этих блистательных, живых звуков. Отыграв последний аккорд, Джон отложил инструмент, подошел ко мне и присел, устроив руки на моих коленях. Я, совершенно растеряв слова, смотрела на него. – Глаша, – сказал Джон, протянув руку и погладив меня по щеке. – Глаша, скажи, почему мой джемпер хранится у тебя под подушкой?
Цапля: Хелга Браво! буквально проглотила - явно проголодалась сама себе уже напоминаю натянутую тетиву лука, думая вместе с Глашей - позвонит ли, придет, думал ли обо мне.... Хелга пишет: Ne me quitte pas… мммм... тебя нужно читать с музыкальным сопровождением... Хелга пишет: – Глаша, – сказал Джон, протянув руку и погладив меня по щеке. – Глаша, скажи, почему мой джемпер хранится у тебя под подушкой? А ведь ответить на этот вопрос - сложно, но забавнее всего то, что задать его - тоже сложно - и смелость нужна, и желание услышать ответ... Джон... сказочен просто!
apropos: Хелга Расползлась под звуки саксофона - такие ощутимые, будто наяву и рядом кто-то играет... Ах, как чудесно ты пишешь - я это не раз говорила, и еще не раз буду повторять, потому что это по-настоящему замечательно и изумительно. И все эти ожидания Джона, и переживания Глаши, и звонок в ночи, когда трясущимися руками жмешь куда-то не туда, и счастье видеть Его, и боязнь, что это все может закончиться, как сон-наваждение.... ох... автор, что ты с нами делаешь?! Бац - чудный. Такой же спокойный - как Джи, и такой же ожидаемо-неожиданный.
Цапля: apropos пишет: Расползлась под звуки саксофона - такие ощутимые, будто наяву и рядом кто-то играет... Я включила - у меня играет... apropos пишет: Бац - чудный. Такой же спокойный - как Джи, и такой же ожидаемо-неожиданный И мы снова мучительно будем ждать продолжения... apropos пишет: ох... автор, что ты с нами делаешь?! Да что угодно! Может даже вывести из города, пойдем гуськом, за волшебными звуками саксофона, ведомые талантливым автором..
Хелга: Цапля пишет: нужно читать с музыкальным сопровождением... apropos пишет: Расползлась под звуки саксофона - такие ощутимые, будто наяву и рядом кто-то играет.. В шапке есть ссылочки
Цапля: Хелга пишет: В шапке есть ссылочки Уже, дорогая!
apropos: Хелга пишет: В шапке есть ссылочки Знаешь, они, конечно, вещь полезная, и я непременно ими воспользуюсь. Но дело в том, что для чтения твоего романа не нужно реальное музыкальное сопровождение, оно даже лишнее - потому, что в твоем произведении заключена своя музыка, каждая фраза звучит как музыкальный аккорд - то нежный, то страстный, тягуче-медленный или ритмичный. Слова нанизываются как удар клавиши... Нет, во мне звучит не внешняя музыка, а та, которую ты смогла передать читателю образными, яркими, живыми картинами - описаниями деревни ли, города ли, переживаниями своих героев.... Спасибо за это чудо!
Цапля: apropos великолепно сказала! И ты права - нашей Хелге подвластно силой слова заставить нас услышать музыку внутри себя...
полная версия страницы