Форум » Хелга » Мой нежный повар-4. Хелга » Ответить
Мой нежный повар-4. Хелга
Хелга: Автор Хелга Жанр - ЛР, душераздирающая история о любви и нелюбви...
chandni: Хелга, раз уж сегодня такой день, а ты не можешь дать ссылку на свою любимую песню в его исполнении?
Inn: Могу дать ссылку на целый альбом, но он в файлообменной сети, Вам придётся упрятать его в скрытый текст. Получится? А мой пост потом удалите.
chandni: Inn, давайте!
Хелга: Что за глюк? Все темы закрылись в раз!
Хелга: Пока положу пару ссылок на Бреля. Любимое трудно выбрать. Само собой Ne_Me_Quitte_Pas и на фламандском языке Laat_me_niet_Alleen и Le_Plat_Pays
chandni: Хелга пишет: Что за глюк? Все темы закрылись в раз! слушаай, а точно?! И что, их теперь вручную открывать?! И вообще не понятно, где мы сейчас пишем?! В списке Оригинальных произведений этой темы нет.
Юлия: chandni пишет: В списке Оригинальных произведений этой темы нет Только на форуме, в новых ответах. Жаль я пропустила очередную дискуссию по поводу любимых героев. Но все же в догонку хочется сказать несколько слов. Автор, рассалбься и твори, народ просто на игле - вот и корчится в муках, рисуя восполенным воображением всякие ужасы и пугая г-ном Фреем. Все соверешенно логично в хорошем темпе, живо, чувствительно, интересно. Герои живые и переживают свою проблемы очень реально, ощутимо для читателя. И последняя сцена (после земноводного) настолько жива и ясна, что все остальное показалось бы просто натянутым, вымученным или ломающим внутреннюю логику героев. Спасибо тебе, автор, за прекрасные минуты чтения твоего произведения! Кончай посыпапть голову пеплом и твори на радость даже самым отчаянным критикам!
Хелга: Юлия Спасибо! Юлия пишет: что все остальное показалось бы просто натянутым, вымученным или ломающим внутреннюю логику героев. Вот так и ощущаю, а не иначе. chandni Тему открыла сама. Глюк с закрытием тем общий, на борде, поскольку на фертуме то же самое. Исправят, куда денутся, на борде сидят крутые админы.
Хелга: Inn Альбомы. http://rs161.rapidshare.com/files/117814899/4Cantos-JB72NMQP.rar - Альбом 72 года http://rapidshare.com/files/81885430/JBLM77.rar - последний прижизненный альбом 77 года pass: MOODSWINGS
Хелга: Цапля Спасиб! Эта дама меня сегодня достала, я почти ничего не выдумала в разговоре, ну если только чуть-чуть. Положила рассказ, подумала, хоть настроение народу поднять в форс-мажоре. Перекинула его в рассказики.
Цапля: Хелга пишет: Положила рассказ, подумала, хоть настроение народу поднять в форс-мажоре. Перекинула его в рассказики. Подняла-подняла Мне отзыв перекинуть? Вообще я сегодня Маму мию посмотрела - настроение и так ... ниче такое
Хелга: Цапля пишет: Мне отзыв перекинуть? Так отсюда точно нужно убирать, а то он странно выглядит Цапля пишет: Вообще я сегодня Маму мию посмотрела - настроение и так ... ниче такое "завистливо и черно" У-у-у-у....
Цапля: Хелга пишет: "завистливо и черно" У-у-у-у.... *Ехидненько * счас пойду отзовусь в Фильмах, завидуй
Хелга: Цапля пишет: счас пойду отзовусь в Фильмах, завидуй "гордо" А я туда не пойду и читать не буду...
Цапля: Хелга пишет: А я туда не пойду и читать не буду... * еще более ехидненько* а если я там критически отозвалась?
Хелга: Цапля пишет: а если я там критически отозвалась? "возмущенно" Почто ипохондрию мою стимулируете, доктор?
Цапля: Хелга пишет: Почто ипохондрию мою стимулируете, доктор? из вредности, понятно дело куда нещасного повара услала?
Хелга: Цапля пишет: куда нещасного повара услала? Пока домой ушел, натурально... спать.
Хелга: Я сидела на перевернутой лодке, глядя на блестящую гладь канала. Кривые березы, невесть каким чудом зацепившиеся корнями за болотистый берег, склонившись, купали свои ветви в прозрачно-темной воде, отражались в ней чуть ломаными контурами. Солнце било июльским жаром, даже летающие кровососы куда-то попрятались. Я замотала голову платком, но открытые плечи и руки изрядно припекало. «Аглая!» – я вздрогнула, услышав мужской голос, совсем не тот, который мне бы хотелось услышать. А хотелось ли? Недоумение и обида после внезапного отъезда Джона немного притупились. Проанализировав ситуацию, я сделала выводы, что, во-первых, с точки зрения наших с ним отношений, его отъезд был вполне логичен, а, во-вторых, не стоит быть столь самонадеянной, чтобы рассматривать этот отъезд с данной точки зрения, следовательно, в-третьих, он уехал по объективным причинам: закончился отпуск или выходные, а я, – мимолетное увлечение на отдыхе, невзначай подвернувшаяся под руку женщина, которая к тому же не оправдала его надежд, – тут совершенно не при чем. Хотя, если принимать за основу третий пункт, он мог бы поступить со мной более гуманно, попрощавшись хотя бы из соображений элементарной вежливости. Иначе причиной его внезапного исчезновения становился пункт первый, и получалось, что он самым позорным образом сбежал, не решившись или не захотев сказать мне ни слова. Но принять этот пункт я не могла, поскольку по моим представлениям Джон не мог так поступить, не вязался такой вывод с ним, не складывался такой пазл. Я заблудилась в догадках и нашла единственный, но весьма сомнительный выход из этой чащобы: попытаться не думать о нем, а если очень повезет, просто забыть о его существовании. Джон уехал на следующий день после нашего экстремального свидания. Уехал, не сказав мне ни слова, не попрощавшись, я узнала об этом, когда вернулась с озера, куда меня уговорил, уломал отправиться Сергей. В то утро я проснулась рано, за окном сердито мычали невыспавшиеся коровы, гремя колокольцами на шеях. Вспомнив о разбросанных повсюду уликах своих ночных похождений, я выбралась из кровати, нашла в сумке большой пакет, уложила в него джемпер и куртку Джона, подумав, что нужно будет вернуть их ему как-нибудь между прочим, без излишнего пафоса. Сворачивая и укладывая джемпер, я не удержалась и прижала его к лицу, с наслаждением вдыхая невыразимо приятную смесь ароматов. «Маньячка!» – сказала я себе сурово и затолкала свитер от греха подальше в пакет. Тетушка уже проснулась и собиралась вставать, встретив меня удивленным «Что ж ты так рано встала, Глашенька?» – Не спится что-то, – ответила я, – Пойду прогуляюсь, утренним воздухом подышу. – Сапоги надень, роса лежит, захолодают ноги, – посоветовала тетушка. А утро было чудесным. Поневоле вспомнился хор великих и могучих русских классиков, которым не только удалось героически встать в предрассветный час, покинуть теплые сухие дома, окунувшись в мокрый утренний, насквозь пробирающий холодок, но еще и оценить, и воспеть великолепие зрелища восходящего над горизонтом светила. А может, их толкнули на этот подвиг тоска и смятение, самобичевание и сожаление? Во всяком случае, меня, простую смертную, понесли по росе навстречу пылающему на лесом животворящему шару именно эти ощущения. Поставив на место скамейку и убрав на крыльцо тапки, я отправилась куда глаза глядя, в луга, в утренний прозрачный свет. Я шла по траве, сапоги блестели от росы, полы халата намокли, противно шлепая по коленям, Пробудившееся население лесов и полей разом завело свои восторженные незатейливые гимны вновь рожденному дню. «На заре ты ее не буди, на заре она сладко так спит; утро дышит у ней на груди…», – наплыли откуда-то строки. Продолжения я не помнила, строфа прокрутилась в голове раз пятьдесят, словно буфер, смягчающий мои грустные мысли о Джоне и своей женской непригодности. Я долго бродила по кромке леса, боясь углубиться далеко, чтобы вновь не заблудиться. Роса уже просохла, и солнце поднялось довольно высоко, когда я вернулась домой. Первый, кто встретился мне во дворе, был Сергей, который тотчас же накинулся с вопросами: – Где ты бродишь с утра пораньше? Твоя тетя рассказала мне, что ты уже один раз заблудилась! О чем ты думаешь? Лес это не шутки, а особенно такой дикий, как здесь! Интересно, что бы он сказал, если бы я поведала ему, о чем я думаю? Как бы он отреагировал, если бы я призналась ему, что вчера вылезла из окна и помчалась через поля на свидание к длинноволосому повару? И чуть не переспала с ним в старой заброшенной бане? А может быть, мне и стоит все это рассказать, и тогда наконец все точки над й будут расставлены? «Все это слишком интимно и не подлежит публичному разглашению даже в благих целях окончательного выяснения отношений», – нудным дуэтом заявили мои спевшиеся со вчерашнего вечера рассудок и естество. – Любовалась восходом солнца, – лаконично ответила я на первый вопрос, проигнорировав второй, и протопала мимо Сергея в дом. А потом я уснула, позорно уснула в уголке дивана, словно пожилая матрона над спицами, под мерное звучание разговора тетушки и Сергея. Разбудила меня тетя Вера. – Глашенька, что-то ты совсем сомлела… Пойди, приляг… ты не заболела часом? – обеспокоено шептала она, склонившись надо мной. – Нет, теть Вер, ложиться не буду, сейчас умоюсь и в себя приду… – я выпрямилась и протерла глаза. – Твой-то мается… машину поехал мыть на пруд… Что у тебя с ним не заладилось? Хороший парень… – Теть Вер, у тебя что ни парень, то хороший, – возмутилась я. – И Джон – хороший, и Сергей… – Слушай, Глаш, ну ты посмотри, ведь один другого лучше… Ты у нас просто королевишна на выданье. – Ага, принцесса… А который тебе больше нравится? Вот кого скажешь, того и выберу… – брякнула я, вдруг сразу по-детски испугавшись своим детским словам. – Глаша, в таких делах советовать – хуже не бывает, – тетушка обеспокоено посмотрела на меня. – Нет, ты просто скажи, который из них тебе больше нравится? – глупо настаивала я. – Гла-аш, – протянула тетя Вера. – Я Джона Иваныча уже пару лет как знаю, и ничего, кроме хорошего, от него не видала. – Ладно, с этим понятно. А Сергей как тебе, на первый взгляд? – Тоже хороший. Серьезный, дотошный, аккуратный, как я погляжу. Ну чем не муж для такой умницы, как ты? – Теть Вер, умница я или нет, это еще вопрос. Хотя, все понятно. А Джон, значит, в мужья не годится? Ты ж мне его, вроде, сватала… Тетя Вера смутилась. – Сватала, а почему нет? Он же хороший парень… – Гм-м-м… опять то же самое. А вдруг он женат? – Не женат, я знаю… – Откуда? – Он сам мне говорил… – А вдруг соврал? – А зачем ему? – Не знаю, просто взял и соврал. Впрочем, какая разница, я же замуж за него не собираюсь. Тетя Вера совсем расстроилась, а мне стало стыдно. Я обняла тетушку и чмокнула ее в щеку. – Я шучу, теть Вер, прости!
Хелга: Скрипнула дверь, я дернулась, сердце ухнуло и полетело вниз, в сторону пяток. На пороге появился Сергей. Сердце, не долетев, разочарованно вернулось на положенное ему место. – Проснулась? – начал он слишком бодрым, как мне показалось, голосом. – День чудесный сегодня. Говорят, здесь у вас красивые места, озеро… Глаша, может быть, проводишь меня, покажешь? А то нам скоро уезжать. Кому это, нам? Как же он ловко все за меня решил! И так всегда, абсолютная уверенность, что мир должен крутиться по мановению его руки и никак иначе. Но на озеро мне все-таки пришлось идти. Точнее ехать. Из двух зол: сидеть дома в обществе Сергея или отправиться с ним же на прогулку, я выбрала последнее, посчитав его меньшим, поскольку надеялась, что созерцание водных просторов среди дикого леса поддержит мои ускользающие силы, и я смогу все-таки внятно и окончательно втолковать Сергею, что все его планы относительно нашего совместного будущего не имеют под собой никакой твердой почвы. Я настаивала на пешем походе, аргументируя тем, что дорога к озеру не слишком хороша для только что умытой Вольво, но Сергей и слушать меня не захотел. Скрепя сердце я забралась на знакомое переднее сиденье, на которое надеялась больше никогда не садиться. Противная мысль, что возможно, Джон сейчас наблюдает за мной и думает, что я веду какую-то двойную игру, настигла меня, когда Сергей вырулил машину со двора. «Вчера сказал «До завтра», а сам и не показывается», – с обидой думала я, когда мы проезжали мимо дома Петра Силантьевича. Мне было неуютно на озере, несмотря на первозданную чистоту небес, нежный шорох листвы над головой, сияющий водный простор, что открылся нам с лугов Бармино. Я вспомнила нашу с Джоном рыбалку и уху, а рядом что-то говорил Сергей, я поддакивала, не слыша половины того, что он рассказывал мне. Постаравшись загнать в дальний угол воспоминания, разлагающие мои и без того слабые силы, я начала запланированный разговор с Сергеем, но теперь он не слушал меня или не желал слушать, вставляя свои реплики снисходительным тоном, как будто он разговаривал с неразумным ребенком. Потом он предпринял попытку восстановления отношений традиционным способом объятия-поцелуи, которую я прервала на самой ранней стадии, мысленно отругав себя последними словами за безволие, конформизм и непоследовательность. Разозлившись на себя, больше чем на него, я отправилась пешком в деревню, наотрез отказавшись садиться в машину. Сергей ехал следом, и в результате каких-то его манипуляций машина застряла в грязи на дороге. Из чувства солидарности бедняге Вольво я посидела на водительском месте, заводя мотор, пока Сергей пытался вытолкать машину из глубокой глинистой рытвины. После нескольких безуспешных попыток мы с Сергеем отправились в деревню пешком. Он мрачно ворчал, что меня занесло в такую глушь, и что мои фантазии доведут меня до беды, я молчала, с мерзким мстительным злорадством думая, что он был наказан за свое занудство и излишнюю самоуверенность.. Тетя Вера всплеснула руками, увидев нас. – Что с вами стряслось-то? О, Господи! – Ничего особенного, теть Вер, просто Сережина машина застряла в грязи, и мы пытались вытолкать ее. – Нужно что-то делать, – сказал Сергей. – Кто-нибудь здесь может помочь? – Василий может, жаль, Джон Иваныч уехал… – тетя Вера замолчала, взглянув на меня. – Как… уехал? – я не смогла скрыть своего изумления. Тетушка вздохнула и развела руками. – Не знаю, я в магазин ходила, сейчас Марусю встретила, говорит: «Уехал Джон Иваныч, спешил на автобус, на двухчасовой…» Я рухнула на диван, сердце зачастило, как взбесившийся маятник. – Аглая! – Сергей подошел ко мне. – Я искал тебя. Что ты здесь делаешь? Опять одна, в лесу. Сколько можно разыгрывать из себя непослушного ребенка. Пойдем, очень жарко. Мне показалось, что внутри меня сорвалась и резко распрямилась, сжатая до сей поры пружина. – Сергей! Я – не ребенок! Я взрослая женщина и могу гулять сама по себе там, где захочу! Выдав этот кошачий постулат, я набрала в грудь воздуха, и меня понесло: – Я тебя здесь не ждала, я все объяснила тебе еще там, в Питере! Я не люблю тебя, Сергей, мы не сможем жить вместе… Могу повторить это тысячу раз, тысячу раз, поверь мне, это не каприз, это продуманное, можно сказать, выстраданное решение! Поверь же мне наконец и прими это… пожалуйста! И не заставляй меня объяснять то, что мне трудно объяснить! Просто попытайся понять! Он молчал, помрачнев. Кажется, он все-таки разозлился. Я смотрела на него, ждала, что же он скажет. – Это из-за него, из-за этого повара? – спросил он. – Причем тут Джон? Я познакомилась с ним неделю назад, а расстались мы с тобой намного раньше, – ответила я, стараясь унять дрожь в голосе. – Возможно, это не так… – задумчиво произнес он. Я опешила. Он выстроил столь затейливую фабулу нашего расставания? – Ты считаешь, что мы встречались с ним еще в Питере и сюда приехали вместе? – спросила я. – Вполне возможно, это и есть самое верное объяснение твоему поведению, – процедил он сквозь зубы. Я не узнавала всегда спокойного и уравновешенного Сергея. Что с ним? Неужели он все-таки ревнует? Обида захлестнула меня, и я сказала то, о чем потом не раз пожалела: – Нет, я не встречалась с ним в Питере, но встречалась здесь… и в последний раз не далее, как в ночь после твоего приезда… В следующую секунду мне показалось, что Сергей ударит меня. Он сжал кулаки, побледнел, потом покраснел, развернулся и молча ушел. Сергей уехал в тот же день, а я пожила в деревне еще три дня, чтобы не расстраивать тетушку внезапным всеобщим отъездом. Мягко постукивали колеса, вагон покачивался на рессорах, я возвращалась домой, пережив свой женский апофеоз, за которым неумолимо последовало падение. Поистине, хочешь стать звездой, сядь на елку… Конец первой части
полная версия страницы