Форум » Хелга » Мой нежный повар. Хелга » Ответить
Мой нежный повар. Хелга
Хелга: Жанр - ЛР
chandni: ягоды же мнутся. Если горсть прижать ко рту - обязательно несколько штук помнутся и сок потечет. Он же ей ягоды не по одной штучке в рот клал
Ksanka: Юлия пишет: Да какая разница может или нет (потечь сок, имеется в виду, ну и не только он ), если красиво и будоражит?! Вот она сила художественной гиперболы! Хелге Полностью подписуюсь
Вика: Бэла пишет: И еще как не теоретически! Фиг отстираешь! Может-может!Я у себя на даче смородину собирала,убедилась-причем не раз!
Хелга: Дамы, благодарю за садово-ягодно-романтическую поддержку!
Цапля: Упс! Я думала, продолжение...
Бэла: Цапля пишет: Упс! И у меня этот же упс!!! Хелгушенька, солнышко, а?*заглядывая преданно в глаза, аки тот серый пес из соседней темы! Ой, милый автор, никто не давит, не переживай Ждем себе, терпим, плюшками балуемся...
Tatiana: Цапля пишет: Упс! Я думала, продолжение... Бэла пишет: И у меня этот же упс!!! Три упса)
boniphaciy: Раз все говорят, что может, значит так оно и есть :) novichok, я думала, джентельмены сюда не заходят. :)
Marusia: boniphaciy пишет: я думала, джентельмены сюда не заходят. Ходют, но преимущественно, молча. boniphaciy, вы б зарегистрировались! Общаться было бы интереснее.
novichok: boniphaciy пишет: novichok, я думала, джентельмены сюда не заходят Одного как-то видела - забегал. Просто у нас у всех стоит символ половой принадлежности, а у тебя /можно на ТЫ?/ нет . Вот и возник вопрос
Хелга: «Хас-Булат удало-о-о-й, бедна сакля твоя-я-я…» — весело затянула тетка Маруся. Песню подхватили Вера Логинова, тоненьким высоким голоском, и молчаливый Петр Силантьевич, негромко, но с чувством. Репертуар не менялся десятилетиями… Хас-Булат удалой… «Удивительно все же, откуда приходят в глухие места и почему так долго сохранятся в памяти именно эти песни» — думала я, слушая нестройное, но душевное пение. На третьем куплете к трио вдруг присоединился Джон, сидевший за столом напротив меня. Его низкий, чуть хрипловатый голос легко подхватил песню и сразу же изменил ее настроение. На смену веселому надрыву пришла какая-то суровая мужественность, замешанная на иронии. Самое удивительное, что он знал слова и уверенно вел «Элегию», неуклонно приближаясь к трагической развязке, и при этом, почти не отрываясь, смотрел на меня. Застольный симпозиум, находящийся в самом разгаре, был посвящен именинам тетки Маруси, которые, насколько я помню, всегда праздновались с пылом и пафосом, пирогами и бурными возлияниями, пением и обязательной ссорой под занавес между любящими родственниками и мирными соседями. «Береги, князь казну-у И владей ею сам, За неверность жену Тебе даром отдам…» — низко выводил Джон, не отрывая от меня насмешливого взгляда. Я мерзко краснела, мечтая поскорее удрать из-за стола, но не могла, сидя на длинной лавке, зажатая между Верой Логиновой и незнакомой мне пышнотелой женщиной. Что же он за человек, Джон? Почему его взгляды, голос, движения так завораживают меня? А теперь еще и пение. Неужели я влюбилась в него за эти три дня? Чушь какая! Я же ничего о нем не знаю! И зачем мне это сейчас? «Как будто нельзя влюбиться, ничего не зная о человеке?» — ехидно спросил меня внутренний голос. «Нельзя, — сурово ответила я ему. — Чтобы полюбить человека, нужно его хорошо знать». «Да, конечно! Сама-то ты веришь в то, что плетешь? Не занимайся самообманом! Сколько лет ты знаешь Сергея? И что, полюбила? Сбежала от него… Что молчишь? Аргументы отсутствуют?» «Иди к черту, — сказала я. — Сергей хороший. Я старалась, просто у нас ничего не получилось». «Ну ты даешь! Прожила почти три десятка лет, а рассуждаешь как невинное дитя. Не получилось! Невозможно стараться полюбить!» «А это — глупая романтика. Я рассуждаю так именно потому, что прожила три десятка лет, и стараюсь рационально относиться к жизни. Как к математической модели, где все логично и стройно». «А если что-то получается нелогично?» — парировал мой оппонент. «Тогда что-то нужно исправлять». Все происходило слишком быстро. Сегодняшний день, кажется, вобрал в себя события ни одной недели. Едва я вернулась после столь экстремальной рыбалки, усталая, мокрая и взволнованная, и, переодевшись, улеглась на диван, предвкушая отдых и размышления о том что же произошло со мной сегодня, как появилась тетя Маруся и заявила, что через час мы с тетушкой должны сидеть за ее праздничным столом. Тетя Вера виновато призналась, что хотела предупредить меня с утра, но потом решила ничего не говорить, чтобы я могла спокойно отдохнуть на озере… с Джоном Ивановичем… Заботливая моя тетушка, сваха моя любимая… Итак, пришлось собираться и идти в гости. Первым, кого я увидела, войдя в обширную горницу Маруси, был Джон Иванович, сидящий за столом среди гостей. Он уставился на меня и расцвел, как чертополох в июле. Вид у него был весьма и весьма довольный. Впрочем, как мужчине не быть довольным, если одуревшая от жары и приступов дежа вю женщина бросается в его объятия среди дождя и сена. Меня как кипятком облили, когда я вспомнила о своем инициативном поцелуе, и как на него ответил Джон. Так меня еще никогда и никто не целовал, и я пришла к выводу, что прожила почти три десятка лет в какой-то степени нецелованной. «Голос смолк старика, Дремлет берег крутой, И играет река Перекатной волной…» — голоса взмыли куда-то ввысь и затихли. — Хорошо ты поешь, Джон Иванович, — сказала тетя Маруся. — Душевно да ладно… Интересно, делает ли он что-нибудь плохо? Хорошо готовит, ловит рыбу, разжигает костер, целуется, поет, уговаривает… Ну просто женская мечта, герой любовного романа, кулинарный мачо и мачистый повар! Список можно продолжать? Я вздохнула, отказалась от водки, которую соседка стремилась налить мне в стопку, и занялась соленым огурцом, одиноко лежащим на моей тарелке. Соседка завозилась, тяжело поднялась и начала выбираться из-за стола. Воспользовавшись моментом, я последовала за ней, чувствуя кожей, что Джон провожает меня глазами. Я вышла во двор. Солнце уже село, на деревню навалилась синева сумерек, на глазах сгущающаяся в темноту. В доме опять запели. Я невольно прислушалась, но голоса Джона среди поющих не было. И не удивительно, потому что за спиной раздались шаги, и знакомый басок прошептал мне: — Не хочешь прогуляться, Аглая? — Куда ты предлагаешь прогуляться? По-моему, мы с тобой гуляем целый день… — Устала? — Устала, — ответила я. Он провел ладонью по моему плечу. — Джон, не нужно… — Пойдем, прогуляемся, поговорим… — настойчиво сказал он, легко нажимая мне на плечо и подталкивая вперед. Загремела дверь, и во двор выгрузилась шумная поющая компания. Я быстро двинулась в сторону калитки. Деревня Горбуля совершенно справедливо носит свое название, потому что расположена на «горбе», то есть на холме. Мы с Джоном прошли вдоль Марусиного палисадника и начали спускаться вниз по дороге. Пение позади затихло и, кажется, перешло в традиционную перебранку. Джон взял меня за руку, остановил, повернул к себе. Глаза его странно и пьяно блестели в полумраке. — Ты мне очень нравишься, Аглая, — сказал он. — Ты говоришь так, потому… потому что выпил… и этот дождь… Все это просто наваждение, жара… Ты знаешь, я не хочу заводить никаких романов сейчас, я хочу просто отдохнуть… — сбиваясь, начала я, но закончить не смогла, потому что Джон начал целовать меня, а делал он это столь пылко и искусно, что все мое логическое построение рассыпалось на мелкие кусочки, словно ненароком сброшенный со стола с трудом собранный пазл.
полная версия страницы